Симорли. Воин из клана Котов
Песок рядом с наставником зашевелился и стал Ипшей, заметной на фоне низкой луны. Ипша быстро исчезла, только глаза сверкнули красным. Говорят, Ипши могут убить взглядом, если захотят. Эта даже не оцарапала меня. Или наставник позаботился обо мне и обо всех остальных?
– Чудно провел времечко, – сказал он, когда подошел и остановился между мной и Старшим из Медведей.
Оба воина, что притворялись спящими, тут же сели и стали смотреть на моего наставника. И оба молчали, словно им было совсем не интересно, о чем он так долго разговаривал с Ипшей.
– Что она тебе сказала?
Это спросила т'ангайя. Она тоже перестала притворяться спящей, но сидеть и молча ждать не захотела. Так поступают все т'ангайи, не только Зовущие. Мой прежний наставник говорил, что т'ангайи похожи на детенышей – им тоже все интересно – и не стоит злиться на них из-за этого. Так было всегда и так будет, пока живут т'анги. Т'ангайю не переделать. А еще наставник говорил, что если Зовущая чего-то хочет, то лучше дать ей это, а то она возьмет сама.
– Сказала она много интересного. – Мой новый наставник повернул голову к т'ангайе из клана Кугаров. – Но то, что нам надо, можно найти возле Старой дороги.
– Где это?
– Не очень далеко. Если санум не засыпал ее и если нам повезет, то найдем.
– А если нет?
Такое могла спросить только т'ангайя!
– А если нет, тогда нам не повезет.
Наставник шутит, и шутит опасно. С Зовущей лучше не шутить. Но, может быть, в клане наставника так принято или их Зовущие не так опасны, как наши?..
– Ну что, идем к Старой дороге? – спросил он, и все сразу зашевелились.
И я понял, что никто не скажет «нет», все пойдут. А еще я понял, о какой дороге говорила Ипша.
– Подождите! Туда нельзя!
Я успел встать перед наставником до того, как он пошел. И быстро заговорил, спеша сказать все, что знаю. Ведь если мне прикажут замолчать и идти, мне придется идти молча. Идти к Старой дороге.
– Это место проклято! Это дорога Хранителей. По ней давно никто не ходит. Повелители запретили...
Зовущая насмешливо фыркнула.
Я поперхнулся словами, будто куском непережеванного мяса. Сквозь кашель и слезы я посмотрел на наставника. Он не смеялся и даже не улыбался, как все остальные. Он услышал меня и теперь думал.
– Ну, а ты что скажешь? – спросил он Старшего Медведя.
С Младшим он не разговаривает и притворяется, что не замечает его. Хорошо притворяется, я так еще не умею. А вот отдыхать так, чтобы видеть сразу всех и чтобы никого не было за спиной – этому я уже научился. Вот посмотрел, как это делает наставник, и научился. Старший из Медведей тоже так умеет.
– Я согласен с т'ангайей, – ответил Старший. – Повелители много чего запрещают.
– А поточнее? – заинтересовался наставник, когда Медведь надолго замолчал.
А мы стояли и слушали ночную пустыню.
– Нам запрещают жить и умирать по нашим законам! – зло выдохнул воин.
– Зато мы можем умирать в Чаше Крови, – буркнул его молодой соплеменник.
– Еще они запретили нам наших чарутти. Но пока ни в один клан не пришли чарутти от Повелителей.
– Почему?
Большой т'анг злился и говорил тише и тише, но от его голоса у меня все дрожало внутри. Нет, не от страха, а так, как дрожит тропа над болотом. Наставник тоже тихо заговорил, и его вопрос вплелся в голос Медведя, как ветер в траву. Вплелся и качнул туда, куда ему надо.
– Почему запретили?.. Потому что чарутти могут снять ошейник с беглеца, могут защитить от Белой Смерти и приход Карающей могут предсказать раньше, чем она появится на небе, и... Чарутти многое могут. Клан без чарутти как воин без руки!
Медведь замолчал, тяжело дыша, но с каждым выдохом его злость уходила, растворялась в темноте.
Наставник молча ждал, и т'анг сказал уже совсем спокойно:
– А почему своих чарутти Повелители не присылают, этого я не знаю.
– А зачем? – Наставник не смеялся, но казалось, будто смеется. И не над воином-Медведем, а над самими Повелителями! – Чтобы они делали то же, что и ваши? Так у вас для этого свои чарутти есть. Только не говори мне, что от своих вы избавились в угоду Повелителям.
– Мы не избавились. Не знаю, как другие...
Медведь посмотрел на Кугаров, потом на меня.
– Пока хоть один Кугар жив, – начал Охотник, но т'ангайя перебила его:
– Мы защищаем нашу чарутти, как мать защищает детеныша!
– У Котов тоже есть чарутти, и мы оберегаем его. – Мне не хотелось, чтобы о моем клане думали плохо. Пусть Коты слабее Медведей и меньше Кугаров, но мы не глупцы и еду от отравы можем отличить. – Чарутти – это богатство клана, а Башня, Мост и Дорога – это запретные места, и если Повелители говорят...
– А если Повелители завтра скажут не дышать, Коты сделают, как они скажут?
Это спросил охотник-Кугар, красуясь перед Зовущей. Та фыркнула. Надо мной она смеялась или над Охотником, я не понял. Да это и не важно. Какой боец из Охотника, я не знаю, а как дралась Зовущая, видел. Но не вызывают Зовущих на поединок, даже обычных т'ангай не вызывают.
Подраться с Охотником я не успел, даже вызов ему бросить не смог. Я только начал рычать, Кугар еще не перестал ухмыляться, когда мой наставник рявкнул:
– Отдохнули? Сил девать некуда?! Тогда к Дороге! Бегом!
Этот голос заставил бы бежать и Повелителя. У меня просто сердце замерло, а четырехлапый Кугар вжался в песок. Потом наставник скользнул между мной и Медведем, выдохнул уже на бегу: «За мной!» – и мы сорвались с места, будто за нами гнался еще один санум.