Глава 0

Год 27, 12 апреля, четверг, Нью-Мехико

— Ремингтон Эр одиннадцать Эр-сасс.

— А? — я аж дёрнулся от неожиданности. Поворачиваюсь и нахожу за спиной, почти в упор, мужчину чуть за пятьдесят. Высокий, плотно сбитый, лицо загорелое, обветренное, причёска “ёжик”, глаза смотрят на весь мир, словно пара прицелов: дистанция, поправка на ветер, уязвимые точки…. И типично американская дежурная белозубая улыбка.

— Винтовка, — кивает мужчина на стеллаж, который так привлёк моё внимание. — Снайперская самозарядная винтовка фирмы Ремингтон Армс…

— Калибр семь шестьдесят два на пятьдесят один, прицельная дальность до тысячи метров, кучность чуть менее одной угловой минуты, двадцати зарядный магазин, — перебил я собеседника. — Идёт в комплекте с быстросъёмным глушителем, сошками Харрис и прицелом Люпольд Марк Четыр переменной кратности.

— И с чехлом. Самое важное забыл, — хлопнул меня по плечу мужчина. Улыбка стала чуть искренней, глаза потеплели, теперь эта пара прицелов за мной просто присматривала, а не оценивала, куда лучше стрелять. — Сразу видно человека, который разбирается в вопросе. Билл, Билл Косби, владелец этого магазина.

— Алекс Северов, вольнонаёмный, — жму протянутую руку.

Забавно, что продавец принял меня за знатока. Я в оружии понимаю, как свинья в апельсинах, если не хуже. Нет, приклад от цевья отличу, и даже зарядить могу и пострелять. Более того, в армии с трёхсот метров попадал в пулемётный расчёт, если вы понимаете, о чём я. Но на этом, пожалуй, всё. Откуда тогда я так хорошо знаю ТТХ этой винтовки? Да оттуда же, откуда половина мужского населения СНГ знает калибр танковых орудий вермахта и СССР времён второй мировой войны — из компьютерных игр!

Я не особый фанат шутеров, или по-нашему — стрелялок. Там всё на реакцию заточено, на точность движений, на знание позиций, прострелов и всего такого прочего. Мне больше по душе стратегии, где не ты с автоматом бегаешь, а твои солдаты, батальонами и полками, а то и дивизиями с корпусами. Обходной манёвр, фланговый удар, прорыв к коммуникациям, артподготовка и всё такое прочее — вот что мне нравилось в играх. Но было одно исключение.

Одна питерская контора лет десять назад начала ваять очередной шутер, но с изюминкой — механика боёв, баллистика, оружие, движения персонажей, их возможности, всё должно было быть максимально похожим на реальность. В итоге получился продукт настолько качественный и уникальный, что им стали пользоваться даже в спецслужбах, для тренировки бойцов и отработки тактических схем. Зависал в там и я — ведь помимо реакции, там ещё и голова нужна была, так что мои шансы потягаться с доселе недосягаемыми игроками были достаточно высоки.

В игре были десятки, если не сотни различных стволов, от пистолетов Макарова и древних ТОЗов, до новых АК-12 и снайперских винтовок “Точность”. Не один вечер я провёл, крутя виртуальные модели оружия, примеряя на них различные модификации и камуфляжи. Но больше всего я мне понравилась одна винтовка — Remington R11 RSASS.

Правду говорят, что женщины любят ушами, а мужчины — глазами. Компактная, стильная, на вид какая-то невесомая, ажурная, эргономичная. Длина со стандартным стволом буквально на три миллиметра больше метра, вес без прицела и патронов — пять с половиной кило, облегчённое каркасное цевьё. Цвет — светло-коричневый, словно разбавленный молоком, или по-буржуйски — FDE, Flat Dark Earth.

Да и по характеристикам это было то, что мне надо. Ремингтон был чем-то средним между штурмовой винтовкой и снайперской. От первой он получил вместительный магазин (20 патронов!) и хорошую скорострельность (до 3-х выстрелов в секунду, т. е. промах не является критичным, благо, отдача магпуловским прикладом гасится отлично, винтовку почти не подбрасывает, вторая пуля летит туда же, куда и первая). От снайперки — неплохая точность, дальность, убойность. Подобные системы в США называют марксманскими, т. е. оружием пехотного снайпера. Как раз то, что мне и было надо — не идти в первой линии атаки, но и не сидеть за километр от противника, рассчитывая с калькулятором поправки на ветер, влажность и температуру.

Эх, сколько я провёл боёв с этим стволом, сколько фрагов настрелял! Каждый изгиб, каждый винтик Ремингтона были мне как родные, я мог наизусть оттарабанить баллистическую таблицу на все дистанции до 800 метров, назвать все плюсы и минусы системы, рассказать, какие модули на ней самые эффективные (с моей точки зрения, единственно правильной и абсолютно верной). Одно время даже хотел купить себе такую же, просто чтобы была, но российская действительность меня немного остудила: прежде, чем приобретать нарезное оружие, требовалось пять лет владения гладкостволом, а столько ждать я готов не был.

И вот теперь этот красавец висит на стеллаже в метре от меня. Я даже могу взять его в руки, погладить цевьё, прижать приклад к плечу, отрегулировав его по длине и высоте, понаблюдать в Люпольд за голубем на крыше булочной через дорогу… Жаль купить даже здесь, на Новой Земле, не смогу. У меня нет таких денег. Пока нет.

— Ты мне понравился, Алекс. Только для тебя скидка на эту пушку десять процентов! И комплект для чистки в подарок. Что скажешь? — вопрос Билла вернул меня в реальность.

Я подавил вздох и бережно повесил Ремингтон на место. С трудом оторвав взгляд от мечты, которая наконец-то обрела плоть, я медленно повернулся к Косби и, стараясь говорить ровно и доброжелательно, поблагодарил его за предложение:

— Спасибо, но точно не сейчас. Я только сегодня приехал, надо сперва найти где кости бросить, а уж потом покупки делать. Да и по городу пройтись, посмотреть, что по чём.

— Пятнадцать процентов, и пачка M80 сверху. Дешевле ты точно нигде не найдёшь, даю руку на отсечение, — не сдавался торговец.

Я задумался. Винтовка стоит тысячу восемьсот экю, даже с учётом скидки всё равно надо отдать почти всё, что у меня есть. Правда, набор для чистки и патроны в подарок, оптика и глушитель и так в комплекте, как и чехол с сошками, так что дополнительных трат не будет. К тому же, у меня есть несколько лишних стволов, их продать — и пару-тройку недель перекантоваться хватит, а там… А что там? Ну что? Ты вдруг станешь великим стрелком, который зарабатывает на хлеб оружием? Или работа сама к тебе в руки свалится, и уже завтра наконец-то перестанет болеть голова, где подешевле переночевать и перекусить? Третий десяток разменял, а как ребёнок, увидел игрушку — купи и всё тут.

— Щедрое предложение Билл, но мне надо подумать. Спасибо, реально спасибо.

— Давай так, парень. Скидка действует сегодня до закрытия, передумаешь — заходи, — улыбнулся во все тридцать два Косби.

Он явно видит, что я запал на ствол, с такого бы три шкуры драть, а он неплохую скидку предлагает, да ещё и подарки сверху. Хотя, тут всё может быть прозаичней. Мой интерес не скрыть, на лбу написано, что готов последнее отдать, чтобы получить Ремингтон, но денег мало. Так почему бы чуть-чуть не скинуть цену, всё одно в минус Косби не уйдёт, а вот покупателя упустить может. А то, что клиент явно не может себе позволить эту покупку — так это не его, Косби, проблемы.

Вот и гадай, чего в этом предложении больше, альтруизма или холодного расчёта опытного продавца. Хочется верить, что первого, хоть жизненный опыт и говорит, что скорее всего — второго.

Когда я уже был в дверях, Билл окликнул меня:

— Кстати, если надо где-то переночевать, дёшево, и чтобы клопы не кусали, то рекомендую мотель “Светлячок”, два квартала вниз по улице. На ресепшене скажешь, что Билл Косби порекомендовал, дадут номер получше и лишнего не сдерут. Там же у них и кафе есть, блинчики и стейки лучшие в этом городишке, обязательно попробуй, не пожалеешь. Не “Хилтон”, конечно, зато и цены не кусаются.

— Спасибо, обязательно загляну, — и с лёгким колокольным звоном закрываю дверь в оружейный рай.

Я сейчас чувствую себя как бомж, не евший неделю и заглянувший в бакалейную лавку, аж слюна во рту скопилась, так мне запал этот чёртов Ремингтон!

Так, два квартала вниз по улице — это как раз в сторону выезда из города. Логично, чем дальше от центра, тем меньше цены на жильё и еду. Что ж, прокатимся.

Митсубиши Л200 за полчаса, проведённых в оружейном магазине, нагрелся до состояния “душегубка”. Только я повернул ключ в замке зажигания, как начала завывать система охлаждения двигателя, а кондишен, выставленный на 25 градусов, погнал воздух по салону. Растяпа, мог бы и в тени припарковаться — вот что значит отсутствие реального водительского стажа. Хорошо, что тут движение никакое по сравнению с самым захудалым городком Старого Света, почти не нервничаю за рулём, да и отсутствие светофоров спасает — меньше шанс заглохнуть на виду у всех.

Поворот к “Светлячку” было сложно пропустить — о приближении к мотелю сигнализировал огромный, с двухэтажку, светодиодный указатель. Сейчас лампочки за ненадобностью не горели, но ночью, надо полагать, этот монстр освещал не только надпись, но и пол улицы в каждую сторону. Реклама — лучший двигатель бизнеса.

Припарковав пикап на стоянке для постояльцев, я первым делом направился на ресепшн. Мотель не представлял из себя ничего необычного: П-образное двухэтажное здание, охватывающее бассейн и детскую площадку, светло серые стены, белые, кое-где выцветшие, двери номеров, пыльные стёкла больших квадратных окон, забранных дешёвыми шторами тёмно-зелёного цвета. Если вы видели хоть один придорожный мотель — вы видели их все. Единственное отличие — крыша сплошь покрыта солнечными панелями, как и у большинства других зданий в Техасе.

Дверь звякнула вездесущим колокольчиком и впустила меня в светлый и просторный холл. Уф, спасительная прохлада, на кондишене тут не экономили. За стойкой скучала ярко накрашенная, с начёсом и чёлкой а ля Карлсон барышня неопределённого возраста. Таким легко может быть и сорок, и шестьдесят, из-за толстого слоя тоналки и прочей косметики точнее сказать сложно.

— Добрый день. Мне одноместный номер дня на три-четыре, с кондишеном и душем.

— Десять экю сутки и полсотни депозит, — оторвавшись от газеты, барышня бросила на меня оценивающий взгляд. Окончив осмотр, Мариэтта (как гласил бейджик), вернулась к чтению.

— Мне вас рекомендовал Билл Косби, — как бы невзначай сказал я, отсчитывая восемь червонцев.

Мариэтта взглянула на меня поверх газеты, тяжело вздохнула, отложила “Нью-Хэмпшир” и, оперевшись о стойку, словно миномёт на сошках, пристально посмотрела мне в глаза.

— Передай этому сукину сыну, что он может катиться к чёрту, хорошо? — барышня произнесла это спокойно, словно удав, который уже проглотил кролика, а то и целое семейство пушистиков, но не прочь пообедать ещё и вашим покорным слугой. В холле стало на пару градусов прохладней.

— Да, мэм, — я подавил непроизвольное желание вытянуться в струнку и отдать честь. Ну и тон у дамочки, прям аж дух захватило. Пожалуй, не буду писать в раковину, от греха подальше, и полотенце из номера одалживать в бессрочное пользование не стану.

— Вот и славно, — Мариэтта смахнула неуловимым движением купюры куда-то под стойку, взяла из шкафчика за спиной ключи и толкнула их мне. — Завтрак входит в стоимость, с семи до девяти, не опаздывай. На входе в кафе покажешь это, — палец с длинным ярко-красным ногтем постучал по оранжевому пластиковому кругляшу с номером комнаты, который висел на одном кольце с ключами. Как я успел заметить, остальные ключи имели в соседях простые серые пластинки. Однако, интересно, Билл может катиться к чёрту, но завтрак мне на халяву дали. Чудны дела твои, Господь!

— Спасибо, — я сгрёб ключи. Номер 13. Мой любимый. А вот в США это, пожалуй, самое “несчастливое” число. Это что, мне вместе с Биллом в ад желают попасть? Непростые у них с Мариэттой отношения, как я посмотрю. Готов биться об заклад, что если по их истории снять фильм, то как минимум за сценарий Оскар вам будет гарантирован.

Номер нашёлся быстро, на первом этаже, напротив бассейна. Комната размером три на три, половину пространства занимает кровать-полуторка, в углу притаился видавший виды шкаф, дверцы в котором не желали полностью закрываться — рассохлись от времени и жары. Зато кондишен, стоило пощёлкать пультом, погнал чистый и свежий воздух — самое главное работает и ладно. Санузел совмещённый, чистый, полотенца, как и постельное бельё, свежие. За такие деньги более, чем прилично. Живём!

— Пожрать бы чего ещё, для полного счастья, — проурчал живот.

Тут он прав, не поспоришь — с утра ни крошки во рту не было, воды пол литра выпил и всё. Пока мозг был занят решением задачи “где поселиться так, чтобы не разориться, но и вшей не набрать”, о еде не думалось. Но стоило уладить дела, как проснулся зверский аппетит. Что ж, посмотрим, так ли хороши блинчики в местном кафе, как их нахваливал Косби. Пожалуй, воздержусь афишировать там знакомство с ним, не хочу, чтобы в еду наплевали.

Кафе опять же было типичным американским придорожным заведением: большие панорамные окна, столики в два ряда, все — на четыре места, с диванчиками, обитыми кожзамом. Длинная стойка, за которой могло поместиться сразу с дюжину человек, за ней — обычного вида мужичок, невысокий, за сорок, в синей рубашке с коротким рукавом и в переднике. Посетителей было немного, в основном — мужчины в возрасте, можно даже сказать — старики. Они заняли пару столиков в углу, поближе к бильярду, двое катали шары, остальные потягивали пиво, курили и о чём-то едва слышно болтали. Идиллия.

Я занял столик у окна, по центру, прямо напротив бармена. Тот кивнул мне, как старому знакомому, хоть мы и виделись впервые. В — вежливость.

— Добрый день, — поздоровался я в ответ. — Ну и погодка сегодня. Жара неимоверная.

— Да уж, самое пекло. Ничего, недель пять-шесть потерпеть и пойдёт на спад. Мэри сейчас подойдёт, минуточка.

— Без проблем, — улыбнулся я. Мне уже хотелось не есть, а жрать, но возбухать я не стал. Никогда не видел в этом смысла, себе нервы портишь, людям, да ещё и время тратишь на бесполезное. Быстрее, чем могут, тебя вряд ли обслужат, а вот получить плевок в салат (и это ещё не самое страшное!) шанс почти 100 %. — Про середину лета не знал, спасибо, порадовал.

— Новенький?

— Месяц как тут.

— Ого! Считай, всего ничего. Устроился уже где?

— Нет. Как раз в поисках работы.

— Поспрашивай парней, — бармен кивнул на пожилых бильярдистов. — У кого ферма, у кого магазинчик, у них часто бывает подработка.

— Спасибо! — я бросил взгляд в дальний угол. Теперь понятно, почему старички прохлаждаются в середине дня, за них есть кому работать. Что ж, попробуем счастья и мы. Но сперва — еда!

— Добрый день, извините за задержку, готова вас обслужить — выпорхнула из кухни девушка. Молоденькая, едва ли больше восемнадцати, но уже всё при ней, и бюст, и попа, в самом соку. В глазах смешинки, на щёчках ямочки, короткая форменная юбка подчёркивает стройность идеальных ног. Эх, был бы я лет на пять моложе… То что? А ничего. Всё одно с такой красоткой заговорить не осмелился бы. Так что сглатывай слюну и делай заказ, нечего пялиться.

— Мне блинчики со сметаной, стакан холодного молока, стейк средней прожарки и салат.

— Кофе? — белозубо улыбнулась Мэри, и моё сердце пропустило удар.

— Нет, спасибо, — я расстегнул ворот рубашки, пот катил градом. Жара и знойная девушка меня доконают, как ещё, к лешему, кофе? Сейчас бы в душ, да попрохладней, а лучше — поплавать в бассейне.

“А работу кто за тебя будет искать, мечтатель?” — занудила совесть.

“Да ладно, чего ты, денег на месяц хватит точно, а если ещё и стволы скинуть, то и на все два, можно один день и расслабиться”, — возразил ей разум. Или лень, я их не часто различаю.

“Можно подумать, тут на каждом углу требуются программисты, которые ничего полезного по жизни не умеют!” — не унималась совесть.

“Один раз работу нашёл, и второй раз найду,” — пробурчал разум.

“Так, заткнулись там, дайте поесть нормально!” — пришёл желудок и разогнал всех по углам.

Мэри выпорхнула из кухни и устремилась ко мне летящей походкой. Но в этот раз мне даже не пришлось прикладывать усилия, чтобы отвести взгляд от её груди — всё внимание сконцентрировалось на подносе. Блинчики, сметана, молоко! И салат — даже ему я сегодня рад, хотя обычно жевать зелень не люблю. Но — правильное питание, никуда не денешься, если хочешь прожить подольше.

“Да уж, прожить подольше,” — последняя мысль застряла у меня в голове. — “Проживёшь тут. А я-то думал, что все неприятности остались там, в Старом Свете… Месяц назад ко мне эйчары в очередь выстраивались, стоило сменить статус в резюме на “меняю место работы”, а теперь не факт, что к фермеру навоз за коровами убирать возьмут…”

 

Глава 1

Чуть больше месяца назад, Санкт-Петербург

Алексей Румянцев

— Алексей, добрый день, меня зовут Елена, я представляю компанию “Глобал Инвестмент”. Вам удобно сейчас говорить?

— Да, конечно.

— На сколько я вижу, вы сейчас в поисках нового места работы. У нас есть подходящая для вас вакансия — руководитель проекта…

— Мне не интересны менеджерские позиции, спасибо, — перебивать, конечно, некультурно, но это уже десятый звонок за сегодня, если каждый раз ждать, пока собеседник закончит говорить, то работать некогда будет.

— Хорошо, — не растерялась девушка. — Может быть, технический лид? Команда из 15 шикарных программистов, мы собрали звёзд, но нужен кто-то, кто направит их энергию в правильное русло…

— Проект? Какая сфера, стек технологий? — прерываю я поток патоки. Не надо мне льстить, пожалуйста, я знаю себе цену и свои возможности. Управлять людьми — отнюдь не моя стихия, как и договариваться, находить компромиссы. Нет, совсем уж упёртым бараном я не был, но чтобы сдвинуть меня с места, надо постараться убедить: факты, цифры, никаких эмоций и “рука руку моет”. Мама говорит, что я слишком негибкий, жизнь обломает, но пока что вроде как ничего, обходилось. “Не прогибайся под изменчивый мир…” и всё такое. Главное, в абсолют не возводить, особенно в отношениях, иначе точно беды не миновать. Но и подстраиваться под всех и каждого встречного-поперечного я не умею.

— Финансовый инструмент для оценки рисков по методу Монте Карло, java, RabbitMQ, MySQL, Apache Camel…

— Звучит интересно. Скиньте подробное описание на почту, время собеседования можете назначить сами, свободные слоты я расшарил в календаре на “ХедХантере”, — я в пару кликов нашёл Елену из “Глобал Инвестмент” на работном сайте, добавил её в группу “рекрутёры”, участники которой могли видеть мой календарь. — Мои ожидания по зарплате вас не пугают?

— Нет, даже более того, мы готовы увеличить оклад на десять процентов, плюс ежеквартальная премия от пятидесяти до ста процентов оклада, — порадовала меня девушка.

Щедро, очень щедро. Пошёл аукцион “мы вам больше бабок отвалим, идите к нам работать”, знакомая тема. Так было в ИТ-сфере и 10 лет назад, и 5, и завтра будет. Несмотря на то, что платят тут очень и очень достойно, а желающих — море, кадровый голод до сих пор не удовлетворён. Частично потому, что часть людей, не самых глупых, уезжает по-прежнему на Запад и даже — на Восток. Китай сейчас оттягивает на себя айтишников чуть ли не больше, чем ЕС и США вместе взятые, азиатские монстры типа “АлиБабы” давно в топе рейтинга “работа моей мечты” и “инновации”.

Второй момент — это то, что работа программиста (как и тестировщика, и тех писателя, и верстальщика, и всех остальных профи в этой сфере) только со стороны легка и приятна. Сиди себе за компом, пей кофе, жмякай кнопочки, читай ХабраХабр, получай кучу бабла. Но по моему опыту, из пяти человек, которые приходят в эту сферу, лишь двое доживают до стадии “синьор”, когда за работа бегает за тобой, а не ты за работой, и лишь один из этой пары перешагнёт планку “10 лет в программировании”. Обычно люди быстро выгорают на подобной работе: писать код часами напролёт, читать тонны специализированной литературы в свободное время, воевать с заказчиками и менеджерами за качество и стабильность долго могут не только лишь все. Кто-то уходит в менеджеры, не обязательно даже в айти. Кто-то сваливает на вольные хлеба, клепает стартап, продаёт его и становится богатым пенсионером в 35 лет. В общем, теряем кадры на пике формы.

Я сам до сих пор ни разу не гонялся за тем, где платят больше. Меня не раз и не два пытались перекупить, но на первом месте для меня всегда был именно проект. Если мне не интересна работа, я буду лениться. Буду лениться — будет мучать совесть. Да и уволить могут, хотя и вряд ли, это уже совсем надо забить на свои обязанности. Но так как платят везде плюс-минус хорошо, то смысла делать то, что не нравится, если рядом можно найти проект по душе?

Так было до сих пор. Сейчас же ситуация немного изменилась — мне нужны деньги. Много денег. Долбанный пентхаус. Что, захотелось красивой жизни? На, получи!

У меня всегда была мечта о своей квартире — как, наверное, и у каждого нормального человека. Будучи студентом, когда комнату в общаге приходилось делить ещё с тремя такими же оболтусами, я хотел стать владельцем однушки. Когда на третьем курсе пошёл работать и стал снимать маленькую, но уютную “кавалерку”, как говорят в Польше, то быстро понял, что для полноценной жизни не хватает ещё чуть-чуть пространства, буквально метров так 15–16 квадратных, чтобы было куда поселить вдруг решивших тебя навестить родителей или заночевавших после вечеринки друзей.

Я начал копить, перешёл с кофе на бутилированную воду, отказался от алкоголя (бутылка вина на день рождения и шампанского — на новый год), сдал на права, но машину не покупал, катался на общественном транспорте, благо, метро на каждом шагу. К тому моменту, когда у меня были деньги на первый взнос на двушку в хорошем доме в новом районе, я в очередной раз сменил работу, и стал зарабатывать почти в два раза больше. Естественно, аппетит вырос. Зачем довольствоваться жалкой двушкой, если можно пожить на съёмной ещё год или два и взять сразу четыре комнаты? В кредит, правда, но я собирался погасить его лет за пять, не дольше.

Реклама о новом престижном жилом комплексе попалась мне в метро, по дороге домой. Представьте себе спиралевидную невесомую хайтек-башню, возносящуюся в небеса, всю в огнях, модную, современную, и всё это на фоне шикарной набережной, слева — огромный парк, справа — торговый центр А-класса… Да, остались лишь пентхаусы, дорого, чертовски дорого, но если брать кредит в банке-партнёре, да на 15 лет, то ежемесячный платёж не так уж и кусается. Тем более, скоро пересмотр зарплаты, процентов десять я точно выбью, так что на хлебушек останется, да ещё с икоркой.

Естественно, всю ночь я шерстил интернет в поисках инфы и о застройщике, и о банке. Первый был мало кому известен в России, но что-то там строил в Эмиратах и Испании. Сойдёт. Банк тоже не из тех, что на слуху, но десять лет на рынке, отрицательных отзывов мало — можно попробовать.

Утром отпросился с работы и попёрся в офис по продажам ни свет, ни заря. Красноглазый, небритый — тот ещё покупатель пентхаусов, но девочка на ресепшене мило поулыбалась и попросила подождать пару минут, а пока не желает ли господин кофе, чай, может, чего-то покрепче? Для храбрости и частично ради озорства, я заказал коньяк — и, к моему удивлению, уже через минуту у меня в руке был стакан с Хеннесси ХО, Икс-О. Не самый дорогой напиток, но и не дешмань какая-то. Первый раз я позволил себе его попробовать на 25 лет, на бутылку три месяца откладывал. В общем, начало меня впечатлило.

Затем пришла Ева, можно просто Ева. Сногсшибательная блондинка с четвёртым-пятым размером, в обтягивающим стройную фигурку чёрном, в тонкую полоску, брючном костюме. А какие у неё были духи — мама моя! Весенний цветущий луг где-то в Альпах, чуть сладковатый, свежий, дурманящий! Если бы Ева подсунула мне подписать дарственную на почку, я бы подмахнул, не глядя. Но мы всего лишь заключили контракт на покупку пентхауса. Точнее, подписали намерение, с обязательством кредитоваться через банк-партнёр, представитель которого очень кстати нашёлся у них в офисе. На радостях, я даже пригласил Еву на ужин, отметить почти покупку, и она, к моему удивлению, согласилась.

Вечером я вырядился в лучший костюм, достал из шкафа туфли, который последний раз надевал на свадьбу двоюродной сестры пару лет назад, и повёз даму ужинать в Перкорсо. Мы пили какое-то жутко дорогое вино, ели стейки из лучшей говядины в Европе, болтали, смеялись — я сам себя не узнавал, обычно с противоположным полом я достаточно скромен и стеснителен, но в этот вечер я блистал. По крайней мере, хочется так думать.

Конечно же, продолжения в тот вечер не случилось — я не настолько неотразим, чтобы уложить такую красотку в постель. Более того, я ни разу в жизни с такими девушками так близко не общался, в лучшем случае на “Вы” и строго по делу. Ева второй раз удивила меня, пригласив в оперу на ближайшие выходные, и хоть из меня тот ещё фанат данного вида искусства (я даже в филармонии засыпал, куда нас водили в студенчестве добровольно-принудительно, а уж она всяко интересней для меня), предложение я с радостью принял.

Букет, который я притарабанил в оперу, едва влез в такси, но Ева была впечатлена. Я же был впечатлён Евой — обтягивающее, словно вторая кожа, чёрное платье, с открытой спиной, простая, но изящная причёска, минимум косметики. Она одновременно выглядела и проще, и шикарней, чем в ресторане, и я захотел её ещё больше. Но и второе наше свидание окончилось ничем.

Потом было третье, четвёртое… Через месяц после знакомства мы полетели на Мальдивы — как сказал один мой знакомый, “если бы я был холостой, то снимать девчонок я летал бы только на Мальдивы, безотказный способ”. И он был чертовски прав! Тогда-то мне башню окончательно и сорвало. Я перестал что-то видеть вокруг, кроме Иры, а надо было бы держать руку на пульсе.

Через три месяца после того, как я взял в кредит ещё строящийся пентхаус, сменился генподрядчик. Затем фирма вообще продала свой бизнес какой-то левой конторе — всё это подавалось под соусом реструктуризации и оптимизации, такие любимые многими начальниками слова, и ненавидимые — простыми рабочими, ведь за этими терминами обычно скрывается банальное увольнение и сокращение штата.

В один прекрасный день новый застройщик обанкротился, Ева упорхнула в Испанию, ставить на ноги новый офис фирмы, а я остался у разбитого корыта, без денег и квартиры. Да ещё и банку должен. Причём, как оказалось, должен много и под большой процент.

Договор был составлен хитро, в случае форс мажора банк имел право требовать выплату долга немедленно. Банкротство застройщика под этот пункт подпадало, и мне надо было выплатить всю сумму (семизначную и не в рублях) в течение месяца. Правда, по закону банк был обязан провести со мной переговоры и добиться моего согласия, но оказалось, что я не явился на переговоры в назначенный срок и теперь сам себе Буратино.

— Вот логи почтового сервера, предоставленные нам корпорацией “гугл” по запросу прокуратуры. Как видим, е-мейл с уведомлением о переговорах господин Северов получил, как и полагается, за 30 дней до встречи, как того и требует закон. То, что он это письмо не видел и не читал, существенным не является, господин Северов сам указал в договоре свой емейл как один из способов связаться с ним. Таким образом, суд отклоняет иск господина Северова о неправомерности действий банка “Девелопмент Банк” и обязует господина Северова возместить ответчику все судебные издержки. Дело закрыто.

И удар молотком, гвоздь в крышку моего финансового гроба.

— Лёха, как ты письмо-то не увидел? — спросил меня на выходе из зала Генка Большаков, мой старый друг и по совместительству — адвокат.

— Сейчас, смотрю, — я скроллил почту на смартфоне… Так, во входящих ничего такого нет. Какое там было число? Так, а если в спаме посмотреть… — Уроды, — выдыхаю сквозь сжатые зубы. — Есть письмо, в спаме. Текст составлен так, что его любой спам-фильтр завернёт. Они знали, что я его почти сто пудова не увижу.

— Мда, дела…

— Мы можем возобновить дело в связи с вновь открывшимися фактами? Это же чистой воды подстава!

— Лёх, не докажем, — разводит руками Генка. — То, что ты там себе какие-то фильтры поставил, это твои проблемы. Скажут, что должен был емейл банка добавить в исключения и всё. Не трать лучше деньги. Ну, пока, удачи!

Деньги, деньги… Конечно в банке не идиоты и понимали, что такую сумму такой, как я, им в течение месяца не вернёт. И даже за год — тоже. Поэтому они просто перекредитовали меня, но уже под коммерческий процент, да ещё и с коэффициентом 2. Всё по закону, имеют право — ведь я, пропустив переговоры по-своему долго, в одночасье стал “неблагонадёжным плательщиком”. И идти в другие банки смысла нет, эта информация в единой финансовой системе, все видят, что я нехороший человек, и дел со мной лучше не иметь. А если и иметь, то драть три шкуры, чтобы неповадно было обманывать банки.

Конечно, можно подать на банкротство. В таком случае, за меня заплатит государство, меня лишат на 10–15 лет возможности покидать страну, зато выплаты упадут раза в 2… Свобода (утрирую) в обмен на деньги. Что-то не хотелось. Всё-таки платежи с моей зарплатой хоть и конские, но не фатальные. А если ещё и работу сменить, с повышением оклада, то даже можно будет раз в год в Турцию на отдых слетать. Правда, квартиру надо будет попроще снять, да и от домработницы тоже придётся отказаться — раз в неделю пылесосом поелозить и сам могу.

От тяжких дум меня отвлёк очередной звонок.

— Да, слушаю.

— Алексей, добрый день. Меня зовут Мария, я эйчар…

Ну вот, ещё одно предложение о работе. Пока что Елена и её “Глобал Инвестмент” лидируют в моём рейтинге будущих работодателей, посмотрим, может, Мария сможет предложить зарплату повыше.

Грёбанный пентхаус! И ведь всё же проверил, всё изучил, все подводные камни нашёл, месяц после подписания намерения о покупке ещё инет шерстил, даже список будущих соседей через Еву достал, среди которых были и офицеры ФСБ (на зарплату майора, наверное, приобретали хоромы в том комплексе), и видные политики, и банкиры… Неужели их тоже всех прокинули, и сейчас трясут с них деньги? Что-то не верится…

Где-то на Мальдивах

Ева

— Ева, шикарно выглядишь! — мужчина занял соседний с девушкой шезлонг. Ухоженный, даже холёный, на теле — не капли жира, кубики пресса, бицепс, профиль Аполлона. Движения плавны, точны, выверены, осанка прямая, во всём сквозит уверенность, маскулинность. Альфа-самец, хоть сейчас на роль Джеймс Бонда отправляй.

— Спасибо, — девушка непроизвольно потрогала повязку на лице. Забинтовано всё было тщательно, одни глаза, рот да ноздри торчат. — Я сейчас больше на мумию похожа.

— С телом Афродиты, дорогая, — мужчина произнёс это таким глубоким голосом, что у официантки, принёсшей к их столику заказ из бара, моментом намокли трусики, пульс скакнул за 120, а руки задрожали.

— Дзинь-дзинь, — звякнули бокалы с коктейлями на подносе.

— Ой, простите, я сейчас вытру, — официантка неловок поставила ношу на столик, чуть-чуть расплескав напитки.

— Ничего страшного, я сам, — мужчина положил ладонь поверх руки с салфеткой, промокавшей столик.

— Си, сеньор, — девушка покраснела, стала вся пунцовая, и стремглав унеслась к барной стойке.

— Влад, не шали, — прокомментировала Ева, не отрываясь от книги.

— Тебе-то что? Пару недель назад ты сама тут отрывалась по полной, я тоже хочу нормально отдохнуть, — расплылся в улыбке мужчина.

— Ты же знаешь, что это было по работе. Этот урод всё никак не хотел подписывать договор на кредит, пришлось с ним переспать, — поморщилась девушка.

— Да ладно, так уж и урод, — Влад взял свой бокал и отхлебнул. — Сладкий, зараза. И чего они тут водку-то так жалеют? Капнули для запаха, черти. Я его видел: молодой, жиром не оброс, одевался нормально. Парень как парень, получше многих.

— Зато в постели никакой, — Ева просунула мизинец между безымянным и средним пальцами.

— И тут ты врёшь, я же слышал, как ты…

— Хватит! — резко оборвала девушка. — Сменили тему. Это. Была. Работа.

— Как скажешь, дорогая, как скажешь, — поставив бокал, Влад откинулся на шезлонге, подставляя загорелое лицо солнцу. — Когда во Врата?

— Месяц, может, два, — девушка отложили книгу и тоже попробовала коктейль. — А мне вкусно.

— Что доктора говорят?

— Завтра снимут повязки.

— А чего тогда тут так долго будешь торчать?

— Хочу по магазина перед уходом прошвырнуться. Да и сразу на ту сторону нельзя, могут быть последствия. Пусть всё заживёт сперва, как следует.

— Я так и не понял, зачем ты пластику делала, у тебя и так всё шикарно было.

— Забей. Тебе не понять, — девушка снова взяла книгу и углубилась в чтение. — Не бывает женщины, полностью удовлетворённой своей внешностью.

— Аминь! Даже спорить не буду с тобой.

— Вот и не спорь.

— Ладно, пойду прогуляюсь, — Влад встал, поиграл мышцами на радость всем женщинам у бассейна. Кинул взгляд в сторону бара и довольно улыбнулся — официанточка, до того глазевшая на него, вновь раскраснелась и нырнула на кухню.

— Детей не нагуляй, кобель, — хмыкнула Ева. Она манёвра мулатки не видела, но друга знала давно.

— Да какая теперь разница, — засмеялся Влад. — Послезавтра я уже буду там. Ты бы тоже оторвалась напоследок, мало ли чего…

— Ты же знаешь, я не ты, мне не нравится с кем попало.

— Так слетай к своему программисту, он точно не кто попало, — совершенно серьёзно ответил Влад. — И ему хорошо будет, и тебе приятно.

— Пошёл ты, — беззлобно ответила Ева.

— Вот и пойду. До вечера.

— Катись уже.

 

Глава 2

Месяц назад, Санкт-Петербург — Цюрих

Алексей Румянцев

Вы когда-нибудь совершали спонтанное путешествие? Выходили за хлебушком — и оказывались через сутки в Крыму с друзьями-раздолбаями, которые решили искупаться в Чёрном море и про вас не забыли? Или шли покупать кроссовки, а через час ехали на междугороднем автобусе в соседний областной центр — просто так, потому что вдруг захотелось посмотреть, как там живут?

Сколько подобных историй мы знаем, и всё не с нами. Брат, сват, племянник или закадычный друг, коллега по работе, парень из качалки — кто угодно имеет в загашнике хотя бы что-то этакое, но не мы. Не я и не вы. Хотя нет, теперь меня тоже можно отнести к таким вот непоседам. Правда, мой случай — вынужденный.

— Начинается регистрация на рейс Санкт-Петербург — Рига.

Нахожу на табло номер стойки, повезло, недалеко.

— Добрый день, ваш билет, пожалуйста, — хмуро произносит девушка за стойкой.

Я тебя понимаю и не виню, в три утра сложно быть приветливой, самое гадкое время — в сон клонит, даже если ты до этого 12 часов проспал. Но у меня такой роскоши не было, я сейчас при всём желании в царство Морфея не попаду, слишком много ещё адреналина в крови.

Протягиваю паспорт и распечатку. Да-да, распечатку. Полгода назад администрация Пулково заявила, что теперь посадка строго по бумажному билету, никакой электронки. Видите ли, у них не весь персонал умеет работать с новыми системами, поэтому, граждане пассажиры, мучайтесь. 21-ый век на дворе, грёбанный стыд!

Девушка долго сличает фото на паспорте и моё помятое лицо. Да ещё этот пластырь поперёк носа, синяк под глазом, двухдневная щетина… Не скажу, что сам себя не узнал бы, но затруднения девушки понятны.

— Да я это, девушка, я, — заверяю красавицу. — Хотите, права покажу, там фото удачнее.

— Не надо, спасибо, — сжалилась проверяющая. Пальцы запорхали по клавиатуре, принтер выплюнул посадочный. — Место 21-А. Багаж есть?

— Только ручная кладь, — поднимаю я рюкзак. Там ноут, смена белья и запасная майка, всё. Что успел впопыхах собрать, с тем и лечу.

Коллекторы поджидали меня… Не знаю, где они меня поджидали, да и как проникли в подъезд — тоже не знаю. Однако, стоило мне вставить ключи в замочную скважину, как сзади откашлялись и вежливо поинтересовались:

— Алексей Румянцев?

Оборачиваюсь — стоят, двое. Рост чуть выше среднего, одеты неброско, короткие тёмные куртки, джинсы, ботинки. На офисных клерков не тянут, но и шпаной тоже не пахнет.

— Да, чем обязан? — что-то мне подсказывает, что интересовались они больше для галочки, по глазам вижу, что они меня и так узнали.

Тот, что стоял ближе, каким-то неуловимым движением оказывается рядом, а я скрючиваюсь от удара под дых. Пока хватаю ртом воздух, он открывает квартиру и вталкивает меня внутрь с такой силой, что я кубарем качусь по прихожей.

— За тобой должок, ма-а-а-аленький такой, — ударивший присаживается рядом и показывает пальцами, как крохотны мои обязательства. — Пара лимонов. Не забыл?

— У меня с банком всё улажено, в этом месяце я уже платил… — возражаю я, не вставая. На всякий случай поворачиваюсь чуть боком, подставляя спину. Что-то мне подсказывает, что будут бить.

— А мы не из банка, — улыбается мужик. Второй, закрыв дверь, стоит молча чуть подальше, на лице — ноль эмоций, даже скуки нет. Странно, в кино именно такие вот молчаливые работают кулаками, а разговорчивые играют роль хороших полицейских. Что за нарушение классической схемы? Где пряник для избиваемого-то, а?

— Тогда я не понимаю…

— Твой долг продали нам, — мужик явно имеет ввиду не себя и товарища. Коллекторы, чтоб их. — И мы бы хотели вернуть свои вложения. Как можно быстрее.

— У меня нет таких денег, — даже врать не надо, все сбережения ушли на адвоката и на судебные издержки, на счету чуть больше тысячи долларов в эквиваленте, НЗ, так сказать. — И не выгоднее ли вам, чтобы я отдавал частями? Итоговая сумма будет выше.

— Да мне пофигу, честное слово, — встаёт коллектор с корточек. — Босс сказал, что у тебя предки при бабле, займи у них. Срок — неделя. Ты же не хочешь, чтобы мы снова зашли к тебе в гости?

— Не хочу, конечно, но я у родителей ни копейки с 15 лет ни брал, и сейчас не собираюсь.

— Смотри, гордый какой, — усмехнулся бандит, поворачиваясь к напарнику. — И самостоятельный. Уважаю таких.

И тут же, без замаха, пнул в коленную чашечку. Меня дёрнуло от боли, словно током ударило, на лбу выступила испарина, затошнило. Тут же последовал второй удар, уже по голени, третий, четвёртый…

— Ты меня понял? Срок тебе — неделя. Можешь родакам звонить, можешь в гейклубах отсасывать, но чтоб бабки были, — закончив экзекуцию, напомнил мне требования коллектор.

— Понял, понял, — прохрипел я.

— Ну, раз тебе всё ясно… — мужики направились на выход.

— Одно понять не могу, — я посмотрел с пола на коллекторов. Молчун уже взялся за дверную ручку, собираясь выходить.

— Погоди, у клиента вопросы есть. Наверное, хочет спросить, куда бабки нести, — усмехнулся коллектор, поворачиваясь ко мне. — Ведь ты это хотел спросить, правда?

— Не совсем, — я чуть откинулся назад, провёл рукой по лицу. Кровь. Интересно, это он мне бровь разбил или из носа течёт?

— А что?

— Мне вот интересно, кто из вас пассив, а кто — актив? — я посмотрел коллектору прямо в глаза.

— Смотри, какой смелый хомячок, — мужик, засучив рукава, направился ко мне. — Сейчас мы тебя…

Что он там собирался сейчас делать, я не дослушал. Схватив баллончик с перцовкой, который минуту назад заметил возле тумбочки в прихожей, я направил его на нападавшего и нажал на распылитель. Ох, как он заорал!

Сам я никогда ничем таким не пользовался, нужды не было. Но одно время встречался с девушкой, которая жуть как боялась собак, поэтому постоянно носила с собой баллончики. Пару раз она ночевала у меня, видимо, оставила по забывчивости, когда перебирала содержимое сумки с утра. А я выбрасывать не стал, стоит и стоит, есть не просит же. Вот и пригодился. Эх, почему я сразу его не увидел?

Молчун подскочил к другу, заглянул тому в лицо — что он там увидеть-то хотел, его напарник так прижал ладони, что их домкратом теперь не оторвать. Жжётся эта дрянь сильно, я как-то был свидетелем применения моей подругой сего оружия: выли и собака, и хозяин, который решил разобраться с “кошкой драной”, что подняла руку на его питомца. А нечего без поводка своих коней выгуливать, я бы вообще разрешил таких отстреливать. Хозяев, не собак — животное же не виновато, что человек дебил.

Второго коллектора я атаковал с низкого старта. В драках опыта у меня ноль, как-то не довелось ни в чём серьёзнее борьбы за горшок в детском саду участвовать, но в универе три года отходил на секцию по дзюдо. Ну как отходил — филонил по полной, конечно, это скорее был легальный способ за деньги сдавать физкультуру. Но кое что оттуда вынес. Например, если подхватить человека под коленные чашечки, приподнять и уронить, то дух из него выбивает капитально. Особенно если ронять не просто так, а с ускорением. У меня при падении на татами секунд на тридцать в глазах темнело после такого броска, в прихожей же у меня вообще плитка, так что…

Молчун как-то подозрительно затих после приземления. Мне показалось, или что-то звонко стукнуло, когда я его ронял? Так, ладно, а что у нас с говоруном? Выть перестал, начал материться. Изящно так, без повторений. Хоть садись и записывай за ним, не один том русского мата составить можно.

— Я тебя… пип… через… пип… мудазвон ты… пип… Коля, держи этого… пип, я его сейчас… пип… Пип, жжётся, пип-пип-пип! — сплошь местоимения и союзы, если обсценную лексику убрать.

Я не нашёл ничего лучшего, как ещё раз брызнуть ему в лицо, чем вызвал новый поток ругательств. Надо как-то его вырубить. Но как?

Покрутив головой, наткнулся взглядом на телефонный аппарат на тумбочке. Сколько раз хозяев просил отключить его, всё одно такими давно никто не пользуется, только абонентка каждый месяц зря платится, но те ни в какую не соглашались — они его три года в очереди в своё время ждали, это прям не телефон, а семейная реликвия. Старый, монументальный, дисковый. Молодёжь, кому двадцать и меньше, даже и не догадается, как с такого звонить.

Взял в руку аппарат, выдернул провод, взвесил — вроде нормально. Обошёл говоруна со спины и с размаху, не давая себе ни секунды задуматься, саданул по темечку. Телефон звякнул, но удар выдержал, а вот коллектор — нет, рухнул на пол и затих. Рука от отдачи болела, впрочем, как и всё тело после побоев, одной проблемой больше, одной меньше…

Молчун шевельнулся — ага, жив, не убил я его. Ну и отлично. Дай мне кто минуту назад пистолет в руки, я бы нажал на спуск, не задумываясь, так я был зол на них — за побои, на себя — за беспечность, на весь мир — за несправедливость. Да я был готов голыми руками рвать и зубами грызть! Но сейчас, стоя над валяющимися на полу коллекторами, я чувствовал, как запал проходит, а вместе с ним меня покидали и силы, и жажда крови.

До спальни я еле добрёл. Упасть на кровать не давала мысль о том, что они скоро могут прийти в себя, и тогда мне точно несдобровать, предыдущие побои покажутся всего лишь тайским массажем, в лёгкой форме. Так, шкаф. Ты-то мне и нужен. Где тут ремни? Ага, вот, раз, два, три. Четвёртого нет, он на мне. Так, тогда пара галстуков. Сгребаю всё это добро в охапку и иду прихожую.

Бандитов, а они именно что бандиты (давайте называть вещи своими именами — в коллекторах 99 % бывших и не очень братков, у этих даже стволы в карманах нашлись), так вот, бандитов я связывал долго, минут десять. Пальцы не хотели слушаться, тело отзывалось болью на каждое движение, кровь заливала глаза — всё-таки разбили мне бровь. Но пока не закончил с бандажом, в ванную умываться не пошёл, не хотелось бы получить по затылку в процессе приведения себя в порядок.

Через полчаса я стоял в прихожей в свежей одежде, без следов крови, с рюкзаком, в который закинул ноут, пару смен белья и запасную майку. В карманах — деньги, всё, что хранилось дома и нашлось в карманах моих незваных гостей. В себя они, кстати, так и не пришли, но дышали, я проверял.

Пистолеты хотел взять с собой и выкинуть по дороге, но передумал. Ещё увидит кто, объясняйся потом с полицией, а коллекторов это вряд ли остановит, один раз стволы достали — и второй раз найдут, где взять. Поэтому просто вытащил магазины и выщелкнул все патроны на пол. Даже не спрашивайте, зачем, захотелось.

Пока спускался в лифте, перевёл все деньги на карточку. Потом сниму в первом попавшемся банкомате, расплачиваться безналом не хотелось, тот ещё след. Не знаю, есть ли у коллекторов доступ к подобным вещам, но проверять не хотелось. Думается мне, что за подобным долгом, как у меня, не уличная шпана пришла. Точнее. прислали-то как раз самых типичных братков, но состоят они в организации очень даже серьёзной, к бабке не ходи. От таких не сбежишь, не спрячешься. По крайней мере, я точно не смогу — у меня нет знакомых, кто может сделать поддельные документы или провести меня за границу без контроля. В наш век всепроникающего интернета и электроники исчезнуть крайне непросто, особенно рядовому гражданину.

Выйдя из подъезда, я задумался — куда податься?

“Новая Земля — начни жизнь с чистого листа! Целый мир ждёт тебя! Неизведанные континенты, таинственные острова — они ждут своего первооткрывателя! Стань им! Будь новым Колумбом!”

— А это идея, — я смотрел на огромный баннер у дороги. — Новая Земля. Почему бы и нет?

Эту планету открыли в результате каких-то экспериментов на коллайдере, том самом, большом адронном, что недалеко от Женевы. Пару десятков лет гоняли на нём различные частицы, пока вдруг не открыли портал… Куда-то. Новый мир оказался пригоден для жизни: воздух, температура, гравитация, всё было похожим на наше, Земное.

Лет пять после первого “прокола” международная команда яйцеголовых доводила Врата до ума, и всё это время не утихали в научном мире споры, куда же мы, чёрт подери, прорубили окно: в параллельную Вселенную, на Тау Кита или на Землю, но вдвое старше, чем сейчас? Двадцать лет прошло, а так до сих пор толком и не установили истины. Но простой народ все эти научные изыски мало волновали. Новый мир! Девственный, нетронутый, без всевидящих и вездесущих государств, правительств и ТНК! Айда все туда!

Правда, нашлась ложка дёгтя в этой бочке мёда — обратно попасть почти никак. Что-то там проницаемостью с той стороны, объект килограмм в тридцать легко проходит, полсотни — со скрипом, а центнер даже лучше и не пытаться протолкнуть обратно на Землю. Точнее, пропихнуть можно, но энергии это требует столько, что мама не горюй. Теоретический же предел где-то на уровне ста десяти кило. Т. е. вроде как и можно назад, в Старый свет вернуться, но не всем (здравствуйте, диета!). И не дёшево. Если проход на Новую землю был вообще бесплатен, а некоторые организации и тамошние общества даже готовы были заплатить вам, лишь бы вы переселились, то обратное перемещение не самого тяжёлого человека обходилось в целое состояние — несколько десятков миллионов долларов, а то и больше. В общем, вряд ли коллекторы за мной туда рванут, моего долга на обратный билет и близко не хватит.

Одна загвоздка — надо лететь в Женеву. По какой-то причине Врата работали только в месте первого пробоя, в других точках Земли они были крайне нестабильны и чаще переправляли на ту сторону винегрет из молекул, а не целостные объекты: то ли молекулярная решётка нарушалась, то ли кварки связь теряли, я не вникал. Не работают в других местах Врата — ну и фиг с ним. Летим в Женеву. Через Ригу. Когда там ближайший рейс? В пять утра? Отлично. Такси до Пулково!

“Пама, мама, я переселяюсь на Новую Землю. Удачи, люблю вас” — смартфон отправил СМС-ку и сам отправился в мусорку. Отследить меня по нему даже пятиклассник может, да и на той стороне, на сколько я знаю, от него толку ноль — нет там пока что никакого мобильного интернета, хватает для жизни обычной звонилки.

В самолёте наконец-то расслабился — вроде как ушёл. Я всё ждал, что меня вот-вот скрутит пара невесть откуда взявшихся качков, а то и вовсе полиция. Мало ли какие связи у этих типов? Но обошлось. Никто не бежал по залу в мою сторону, громкоговорители не выкрикивали моё имя с просьбой пройти на пост охраны, с трапа меня не сняли. Ушёл. Улетел. Как Карлсон. Только что вернуться не обещал. Нормально. Можно даже позволить себе поспать, даром что тут лететь всего ничего.

— Дамы и господа, пристегните ваши ремни…

Продолжения уже не слышал. Я и раньше-то постоянно умудрялся засыпать на взлёте, то ли нервы стальные, то ли наоборот, защитный механизм организма, а сегодня даже разгона не дождался, отрубился сразу, стоило умаститься в кресле. Хорошо, что место у окна, никого пропускать не надо. Спать, спать, спать! Завтра будет тяжёлый день.

 

Глава 3

Месяц назад, Женева

Алексей Румянцев

В Женеву я прилетел в шесть вечера. Пока прошёл таможню, добрался до города — стемнело. “Похвалил” себя за то, что выбросил смартфон — теперь ни карту глянуть, ни гостиницу найти. Гений, блин. Почти час бродил по городу, спрашивая у прохожих, где можно воспользоваться интернетом. Те смотрели как на идиота и показывали в сторону ближайшего кафе с бесплатным Wi-Fi. И лишь какая-то пожилая пара, лет за семьдесят, кажется, правильно меня поняла и указала дорогу до центрального почтового отделения, которое, слава тебе Иисус, работало круглосуточно. Там даже чай нашёлся.

Первым делом я полез смотреть инфу по Вратам — где, что, сколько, когда. Оказалось, что проход бесплатный, достаточно подать заявку. Можно лично, а можно и через сеть, заполняешь простенькую анкету, прикладываешь фото и получаешь номер очереди и время, к которому надо прибыть. Кстати, тут же можно подать заявку на новые документы, которые у тебя будут с той стороны. Надо указать Врата, через которые пойдёшь, и в Эдеме по прибытию получишь карточку с АйДи без проволочек. Здорово, но не для меня, не хочу, чтобы кто-то здесь знал моё новое имя. Вряд ли коллекторы так высоко летают, чтобы получить такую инфу, но бережёного бог бережёт.

А вот встать в очередь по электронке можно и даже нужно — не ехать же на ночь глядя за 20 километров, чтобы подать заявку на проход, а потом возвращаться обратно. Не так уж у меня и денег много, чтобы тратить их направо и налево. Мне ещё надо переночевать, пару раз поесть, да что-то в дорогу купить. Можно и там, конечно, но на форумах, которые я быстренько пролистал по диагонали, все советовали затариваться здесь по максимуму — всё-таки цены на многие вещи с той стороны были существенно выше. Пожалуй, единственное, что в Эдеме было дешевле, так это еда и патроны, да и то не везде.

Затем почти час выбирал, куда именно буду эмигрировать. Это на Земле точка входа одна (географически, самих врат 12, 6 грузовых и 6 пассажирских), с той стороны их полдюжины, и находятся они на территории разных сообществ и молодых стран или на их границах. Например, переходы делят Техасская Республика и Нью-Либерти, Ниппон и Цин, Союз и Российская Империя, Магадха и Паназиатский Альянс. А вот Европейскому Протекторату и Британской Империи повезло иметь свои “личные” врата. Помимо этих новообразований, были государства и квазигосударства, карликовые княжества, автономии, просто общины и поселения, которые никому не подчинялись и жили своими законами и порядками.

Конечно, хотелось жить среди соотечественников, тем более, что у них там, судя по отзывам и статьям, что я нашёл, строят социализм с человеческим лицом, что-то наподобие того, что есть в Австрии, только с чуть большим контролем государства, особенно в стратегических сферах типа ЖКХ, энергетики и инфраструктуры. Там бы точно такой ерунды, как у меня с застройщиком и банком, не случилось. Но именно там будут искать в первую очередь.

Русская Империя отпала по другой причине — её создали, как мне кажется, какие-то фрики, помешанные на балах, помещиках, графьях и царях. Ну и флаг им в руки. Интересно только, кто в наше время добровольно согласится быть холопом? Или там даже обычный слесарь — потомственный дворянин, как на заре становления Израиля евреям тоже приходилось браться за гаечный ключ и ковыряться в говне? Как бы то ни было, а полмиллиона под свои знамёна новые Романовы привлекли. Надо будет обязательно туда выбраться, может, и не всё так там плохо, как мне отсюда кажется, может у нас и аристократия с человеческим лицом нашлась?

Всякие восточные и не очень страны я отмёл сразу — очень разные мы с ними. Да и из иностранных я только английский и знаю, как и подобает айтишнику. Так что буду там как белая ворона, в прямом смысле этого выражения. Не получится затеряться или стать своим. У меня была знакомая пара, которая укатила как-то в Китай. Оба лингвисты, начали учить язык за три года до поездки, читали кучу профильной литературы, общались с китайцами в России — и всё равно больше полугода не выдержали, вернулись. Очень уж всё-таки там всё не так, как у нас, непривычно.

Так что на выбор осталось трое врат: Техас, Либерти и Британия. Новый ЕС я вычеркнул из списка без долгих раздумий, слишком они уж либеральные и терпимые, я не ханжа, но гей парады в новом мире как-то не по мне. Там пахать и пахать, а они в кожаных трусах шествия устраивают, всё их ущемляют и притесняют.

После всех раздумий остановился на Техасе. Самые простые нравы, полно работы, минимум небелых. Как я уже говорил, я не расист, живя в многонациональной стране сложно быть ксенофобом, но как-то не хотелось иметь дело с бандами латиносов или чёрных. А последних в Либерти или Британии хватало (эти, правда, особо с подобным не церемонились, активно вешали таких, но те всё равно, как мухи на мёд, тянулись к богатым поселениям белых). Так что Техас. Тем более, там свободно продавали оружие — что-то мне вдруг захотелось прикупить хотя бы пистолет какой, в силу последних событий в моей личной жизни.

Распечатав десяток страниц с самой интересной и, как мне показалось, полезной информацией по моему будущему дому, я пошёл к ближайшему хостелу. По дороге заскочил в магазин и купил упаковку сосисок, булки для хот догов и воду. Не самый правильный набор, но на сутки про еду можно забыть, и дёшево.

Номер пришлось делить с тремя студентами, которые приехали в Женеву на каникулы. Зато обошлось мне койко-место в какие-то гроши, всего 30 евро за ночь — и это в центре одного из самых дорогих городов Европы. Принял душ, сменил бельё — и спать. Вымотался капец как.

С утра перекусил остатками сосисок и булок, выпил халявный чай — и отправился в город за покупками. В Центре мне надо было быть не позже 15–00. Правда, никто не мог дать гарантии, что я пройду на ту сторону сразу же, при регистрации на “рейс” висело предупреждение, что “открытие” врат не поддерживается постоянно, бывают какие-то то ли помехи, то ли сбои, когда проходом пользоваться нельзя. Но тут же успокаивали, что внезапно канал не схлопнется, аппаратура бдит, за две минуты до закрытия все перемещения прекращаются, пока не будет установлено новое надёжное соединение с Новой Землёй. Но всё равно — опаздывать нельзя, поставят в конец очереди и жди ещё примерно сутки.

Перед проходом также требовалось задекларировать всё, что везёшь с собой — системе необходимо знать, какая масса будет переброшена. Тебя всё равно взвесят перед проходом, для бОльшей точности, но так им проще составлять график прохода, в подробности я не вникал. Надо декларировать так надо. А вот что удивило — так это список разрешённых к провозу вещей. Хочешь взять с собой автомат? Пожалуйста. Кило кокаина? Да милости просим, если ты уж как-то довёз это до Центра, то бери с собой, на той стороне пусть разбираются. Вроде как там всё это было легально, Орден (международная организация, смотрящая за порядком на той стороне) наркоту не одобрял, но для личных нужд — травись, не жалко. Так что до килограмма травки или героина пронести можно. Другое дело, что там с этим делом будет сложно, за производство или выращивание в Орден в тюрьму не сажал, а банально расстреливал, причём нередко — прямо на месте. Мне наркоту провозить не надо было, как и оружие — ни того, ни другого у меня не было. А вот какой-то минимальный набор одежды на первое время лучше купить, чем я и занялся.

Первым делом я пошёл в “Вульфскин”, выписав адрес магазина ещё вчера на почте. Горными походами и прочими видами активного отдыха я никогда не увлекался, поэтому понятия не имел, какие бренды подойдут для климата Техаса — влажных субтропиков. Зима, как я понял, там была тёплой, недолгой, но очень дождливой. Но до этого ещё далеко, сейчас там начало лета, а это значит, что надо готовиться к жаре за 30 и палящему солнцу.

Побродил среди парок и горок, пооблизывался на новый Драмхеллер: ярко-жёлтый хардшелл, три в одном — верхняя водонепроницаемая куртка и подстёжка из дышащей ткани, которую можно носить как байку. Дорогой, зараза, почти пять сотен евро, но очень удобный, практичный, и цвет не унылый. Жаль, что там от него проку мало. Или, наоборот, хорошо, что проку мало — сэкономил.

В итоге, в “Вульфскине” купил только новый Динамик Про, рюкзак для походов на 48 литров, с кучей кармашков, отделений и карабинчиков, а также лёгкие универсальные полуботинки для хайкинга. Во-первых, в Техасе было достаточно много гор и холмов, во-вторых, они и для жары отлично подходят, за счёт дышащей сетки сверху нога отлично вентилируется. Долго смотрел на летний спальник: вес чуть меньше кило, в сложенном виде места занимает всего ничего, как пара зонтиков, зато случись чего, не придётся ночевать под открытым небом. Но это ещё сотня евро из скудного бюджета… Ай, была не была! На Новой Земле уже 20 лет как живут люди, явно они там не в землянках обитают, есть даже города и мегаполисы. Но в тоже самое время люди освоили примерно шестую часть одного, хоть и самого большого, континента (а всего их четыре).

— Если вы собираетесь в горы, я бы рекомендовал вам взять спальник потеплее, — кассир выжидательно посмотрел на меня. — Этот подойдёт только для лета.

— Спасибо, я не в Альпы иду. Переселяюсь на Новую Землю.

— О, тогда удачи вам, мистер, — кассир махнул спальником над считывателем штрих кодов. Аппарат радостно пикнул и высветил итоговую сумму. — Четыреста девяносто пять евро девяносто семь центов. Не делаете взять что-то ещё? Может быть, носки? Три пары по цене двух, дышащие, для активного отдыха, то, что вам надо.

— Зимние?

— Нет, что вы! Остались из летней коллекции, поэтому такая скидка.

— Дайте упаковку, пожалуй.

— Пять девяносто девять. Ещё что-то?

— Я не нашёл у вас лёгких брюк. Для пустыни или что-то типа того. Наверное, не сезон.

— У нас таких и не бывает, — виновато развёл руками кассир. — Пройдите вверх по улице, до перекрёстка. Там сверните на Де-Гренюс. На ней хороший магазин спортивных и туристических товаров, посмотрите там.

— Спасибо! Обязательно гляну.

Уменьшим своё благосостояние на треть, отправился в указанном направлении.

Магазин едва нашёл, его вывеска терялась на фоне ярких баннеров всяких Найков, Адидасов, Зар и прочих брендов. Не улица, а рай для шопоголика. Надо будет, кстати, заскочить в Найк, взять пару кроссовок, какую-нибудь классику попрочнее. А то в зимних ботинках в Техас отправляться не лучшая идея.

В туристических товарах проторчал ещё час, замучив консультанта вопросами, так что он даже был рад, когда я наконец-то определился с покупками. Я чувствовал себя немного неловко, обычно инфу по интересующему меня товару я ищу в сети, обращаясь к продавцам только тогда, когда нужного размера нет в зале. Но смартфон того, тю-тю, как вы помните, поэтому пришлось использовать консультанта вместо гугла. С другой стороны, не всё же ему мило улыбаться, работа у него такая, помогать клиенту.

В итоге я стал обладателем пары светлых летних штанов (одни из которых “лёгким движением руки” могут превратиться в шорты), удлинённых бриджей и пары маек с рукавом по локоть. Из головных уборов взял обычную кепку, с сеточкой. Никогда ничего подобного не носил, но что-то мне подсказывает, что голову надо поберечь, всё-таки солнце там палит четыре пятых года.

Минус сотня. Цены тут приятнее, чем в “Вульфскине”, знал бы, и рюкзак с трекинговыми ботинками брал в спорттоварах. Конечно, можно сходить сдать покупки, благо, чеки я ещё не выкинул, но что-то не хотелось. Очень уж мне бренд нравится, наверное, потому что именно куртка “Вульфскина” была первой дорогой покупкой, когда я начал зарабатывать. С тех пор только в них зимой и хожу. Да и возвращать вещи ни разу не доводилось, даже если покупка была реально шлак, просто выбрасывал или отдавал в красный крест. Хоть я и понимаю, что сдать товар — это моё священное право, но всё одно только при одной мысли, что надо идти в магазин и просить вернуть мне мои деньги, чувствую себя неловко. Словно ворую. Наверное, поэтому и холостой до сих пор — слишком нерешительный. Пока я думаю, другие уже замуж зовут. Даже чудо, что Ева со мной согласилась идти на первое и последующие свидания.

Ева, Ева… Как ты там, в Испании? Позвонить, что ли? Вон и магазин электроники, у них явно есть обычные звонилки, а симки продаются прямо на кассе, 10 евро штука, и у тебя в кармане пара гигов трафика и безлимитные звонки по всему ЕС. А с другой стороны, смысл? Я явно что-то сделал не так или не то сказал. Или просто расстояние сказывается — первое время, когда она переехала, мы ещё переписывались и даже созванивались. Но потом закрутилась вся эта кутерьма с банком, судами, долгами, я пару раз забыл ответить на её СМС-ки, затем стал писать с запозданием, и общение сошло на нет. Хотя, какая уже теперь разница. Она не тянет на жену декабриста, чтобы идти со мной на ту сторону. Да и я бы не стал девушку туда звать — Новая Земля, не смотря на всю романтику нового мира и робинзонады, место достаточно суровое. Тут некоторые в обморок падают, когда едут на природу и вынуждены в туалет идти под кустик, а не в зелёную кабинку, что уж говорить про жизнь в условиях Дикого Запада, пусть и с поправкой на достижения современной цивилизации.

В животе предательски заурчало. Время обеда, что-то я с этими покупками совсем забылся. Полдень, скоро ехать к Вратам.

Жаба чуть меня не задушила, когда я зашёл в кафе на одной из центральных улочек. Ценник тут мама не горюй. С другой стороны, даже заключённые перед казнью имеют право на хороший ужин, могу я себе последний раз позволить поесть чего-то этакого? Так что смело берём салат и бефстроганов. А на десерт — что-нибудь местное, сладкое и вредное до ужаса. Например, вот это вот пирожное, с понятным названием “Капучино”: треугольный кусочек торта, с кофейного цвета кремом сверху и парой небольших, в полпальца длиной, трубочек шоколада. Ай, была не была — кофе мне! Большой латте, с сиропом “Имбирный пряник”. Один раз живём. Почти сотня евро за всё, но мне как то по боку.

Я уже допивал латте, когда за соседний столик присела пара с детьми. Им под сорок, малышам три и пять, где-то так. Европа всё позже и позже рожает, поэтому нередко можно встретить двойняшек и тройняшек — природа таким образом старается компенсировать беременность в возрасте. Это молодой организм “отстрелялся” и через полгода-год вновь готов вынашивать ребёнка, с возрастом всё это проходит сложнее. Вот чтобы и не “мучать” мать, природа старается подарить ей сразу двух, трёх или более детей. Где-то читал статью про этом, кажется, ничего не напутал. Ах да, ещё там писали, что двойни — это так же часто результат эко, когда пара не может забеременеть естественным путём и прибегает к услугам врачей. Правда, там уже не природа “виновата”, а технология, яйцеклетку, для надёжности, оплодотворяют несколько раз. Опять же, если ничего не путаю.

— Смотри, дядя в горы собрался, — мать всеми силами старалась развлечь трёхлетнего сына. — Видишь, какой большой-большой рюкзак у него. Наверное, там много всего интересного, как думаешь?

— Надолго собрались? — интересуется отец семейства, заинтригованный моим видом не меньше сына. Всё-таки в центре Женевы нечасто можно встретить небритого мужчину с мятым лицом, синяками (которые, к слову, уже с большего сошли, по лицу мне не особо сильно досталось, только бровь до сих пор немного ноет) и туристическим снаряжением. Да ещё и в не самом дешёвом кафе.

— Навсегда, — отхлёбываю кофе, но стакан на стол не ставлю, кручу в ладонях, грею руки. Приятно. — Через пару часов буду на Новой Земле.

— Вау, Новый Эдем! — восклицает женщина. — Далеко же вы собрались, мистер.

— Вы тоже, смотрю, не близко в отпуск приехали, — улыбаюсь в ответ. Я не большой знаток акцентов английского, но уж американцев точно узнаю, даром что последние лет пять с ними на десятке проектов работал, что не день, то митинги и коллы, коллы и митинги. Да и “Новым Эдемом” ту сторону называют только в США, как всегда, выпендриваясь. Очень уж он им напоминает Дикий Запад, “золотой век” освоения континента и становления нации. Сплошной романтизм и героизм, 99 % вестернов про ту эпоху.

Американцы переглянулись и рассмеялись.

— Вы живём в Вене, так что я бы не сказал, что мы далеко на выходные забрались, — прокомментировал мужчина. — Девять лет назад переехали из Чикаго, так что в какой-то мере ты прав.

— Серьёзно? Я всегда думал, что это из Европы едут жить в США, но не наоборот, — удивился я.

— Так получилось. Мэтту предложили работу в одной местной фирме, и мы решили — почему бы и нет? Тем более, тогда детей не было, переезд не отнял много сил, — американка усадила сына на колени и дала леденец, чтобы занять малыша. — Девять лет, серьёзно? — она повернулась к мужу. — Я и не думала, что мы так давно тут… Да, реально, девять лет! Ого!

— Значит, вам тут нравится, раз время пролетело так незаметно.

— Это точно… — Мэтт сделал паузу.

— Алекс, — понял я намёк и протянул руку. Рукопожатие у мужчины оказалось крепким, но в меру, за пальцы можно было не опасаться.

— Я Сара, а это Билл и Молли, — женщина помахала ладошкой сына. — Скажи дяде “привет”.

Малыш с тревогой следил за леденцом, пока мама махала его рукой, больше ничего его не интересовало. Как только Сара прекратила “экзекуцию”, парень тут же сунул лакомство за щеку. Молли тоже не услышала мать, весь мир для неё сосредоточился в смартфоне.

— Так вот, Алекс, нам тут нравится. Стыдно признаться, но возвращаться совсем не хочется. Дома, конечно, хорошо, но тут как-то… — Мэтт задумался, подбирая слово.

— Спокойно, — помогла мужу Сара. — Я как-то потеряла работу, так мне полтора года платили восемьдесят процентов моего оклада. Можешь себе представить?!

— Нет, не могу, — улыбнулся я.

— Вот и я была в приятном шоке. Ну и так, по мелочи. Проще с садиками, проще с беременностью, медицина, образование — тут всё лучше. Я люблю США, но в Австрии мы наконец-то выдохнули и стали наслаждаться жизнью. Нет больше чувства, что ты куда-то опаздываешь: делать карьеру, зарабатывать деньги, выслуживаться перед боссом…

— Прикинь, у меня тут отпуск тридцать два долбанных дня! — похвастался Мэтт.

— Эй, тут дети, — замахала на мужа Сара.

— Они нас не слышат. Так вот, Алекс, тут круто. Если вдруг передумаешь, обязательно езжай в Австрию. Лучшего места для семьи трудно придумать.

— Я подумаю, спасибо, — допив кофе, ставлю стакан на стол, оставляю десятку евро на чай и встаю. — Был рад знакомству, но мне пора.

— Удачи, парень! — пожимает мне на прощание руку Мэтт.

— Скажи “пока” дяде, — сюсюкает с сыном Сара.

Счастливая пара. От них за версту прёт благополучием, или как там правильно сказать. Видно, что они довольны жизнью, окружающим миром, собой, детьми. Искренне рады, что открыли для себя Австрию и переехали в Вену. Живой пример поговорки: перемены к лучшему.

Что ж, надеюсь, и меня ждёт впереди что-то хорошее. Хуже уже точно не будет.

 

Глава 4

Год 27, 14 марта, среда, Женева — База Техас-Либерти

Алексей Румянцев — Алекс Северов

До Центра добрался на автобусе, за скромные 10 евро. Ехал почти в гордом одиночестве, если не считать семью не то афганцев, не то сирийцев — я не особо разбираюсь в подобных вещах, а спрашивать не стал. В любом случае, это какие-то беженцы, как пить дать, и беженцы свежие: какие-то пыльные, помятые, с котомками и баулами, с большими клетчатыми сумками, в которых в 90-е наши соотечественники возили ширпотреб из стран ближнего и не очень зарубежья. Одеты небогато, но в руках старшего сына — айфон, новенький, модель этого года, позолоченная, чтобы с прошлогодним ни в коем разе не спутали.

Правительство ЕС лет пять уже как спонсирует переселение мигрантов на Новый Эдем, особенно тех из них, кто не блещет трудолюбием или какими-то профессиональными навыками. Многие бедняки этим пользуются — добираются до Европы на последние деньги, получают предложение “ехать дальше”, выбивают бабки и с радостью мигрируют на ту сторону. Подъёмных обычно хватает на покупку десятка коров или отары овец и просторный дом, да ещё и остаётся. В итоге те, кто вчера ещё был никем, за счёт бюргеров в один прекрасный день становятся очень и очень состоятельными (по их меркам) людьми.

Центр размерами впечатлял и больше всего походил на аэропорт, только без самолётов и ВПП: огромное здание в виде бублика, этажей 5–6 высотой, всё из себя стеклянное и футуристичное. На входе сканеры и металлодетекторы, благо, стоек много, а желающих воспользоваться Вратами — мало. Первое время, когда на Новый Эдем разрешили переселяться простым смертным, тут было настоящее столпотворение. Все, кто не мог найти себя тут, имел какие-то проблемы с законом или просто жаждал романтики — все ломанулись во Врата. За два года туда перебралось что-то порядка 10–12 миллионов человек, точно не помню, столько же, сколько за следующие полтора десятка лет.

Причин “увядания” интереса несколько, основных — две. Первая — все, кто хотел, мигрировали в первые годы. Вторая, и самая главная — не надо путать туризм и эмиграцию (с). Одно дело, жить в современном обществе и мечтать вырваться из его удушающих объятий, другое — переехать туда, где даже горячий душ — роскошь, из развлечений разве что только танцы по воскресеньям, а убить тебя могут просто за косой взгляд.

В общем, поток мигрантов был жиденьким, контроль прошёл быстро, благо, кроме одежды, небольшого запаса еды и воды и ноутбука у меня с собой не ничего было. А вот афганцы (или сирийцы всё же?) меня вновь удивили — в их объёмных баулах нашлось сразу с десяток “калашей” и несколько цинков патронов, которые были тут же опечатаны. Интересно, откуда дровишки-то? Наверное, везут кому-то на ту сторону, на заказ. Благо, как я говорил, “таможня” в Центре разрешала провозить всё, что душе угодно (пожалуй, исключая только обогащённый уран, наркотики и боевую химию с вирусами). Вот некоторые и подрабатывали челноками, особенно кто победней.

Прошёл проверку. Сразу за сканерами на огромном табло нашёл свой “рейс”: ТХ-2038, “Техасская Республика”, врата номер четыре, отправление в 15–00, статус — регистрация. На сколько я помню, оная заканчивается за 15 минут до отправления, посадка — за 5 минут до часа “Х”. Сейчас половина, так что лучше не тянуть с этим.

У стойки регистрации стояло двое типичных ковбоев: джинсы, рубашки, кожаные жилетки с кучей кармашков, широкополые шляпы (если правильно помню, такие называют “стетсонами”), сапоги со шпорами. Хоть сейчас их на главные роли в вестерн бери. Тем более, что и оружие у них есть, вон чехлы на конвейер сгружены, длинные, объёмные. В Штатах, особенно южных, с пушкой чуть ли не дети ходят, увидеть там в магазине молодую маму с коляской и АК-47 или Кольтом за спиной — нормально.

Ковбои получили посадочные и корешки на багаж, кивнули мне, словно мы были знакомы, и, гремя шпорами, прошли в зал ожидания. Занимаю освободившееся место, протягиваю паспорт. Снова, как в аэропорту, девушка долго смотрит то на меня, то на фото. Лицо уже не выглядит, словно им играли в футбол, но и синяк полностью не сошёл.

— Ставьте вещи на весы, — всё же смилостивилась регистраторша. Заметив, что я закинул на конвейер только большой рюкзак, а поменьше держу в руках, добавила. — Все вещи. У нас нет ручной клади.

Точно, вон же и пластиковая табличка с предупреждением на стойке, рассеянный я какой-то, очевидное не вижу.

Принтер выплюнул билет, один в один, как на самолёт: фамилия, номер рейса, время начала посадки, время её окончания, номер врат и даже посадочное место — 10F. Будто не в другой мир перемещаться буду, а в отпуск лечу.

Зал ожидания удивил наличием магазинчиков и торговых точек, прям дьютифри какой-то, с небольшим отличием ассортимента: вместо дорогого парфюма и брендовых солнцезащитных очков тут всё больше торговали туристическим снаряжением, оружием и консервами. Походил, поглазел, приценился — а ничего так, ценник гуманный, на сколько я понимаю в таких вещах. Завис немного у стенда с оружием. Купить себе что-то? Всё таки Техас, да и в целом Новый Эдем, безопасными назвать сложно было. Но жаба на горло наступила, а голос разума ей поддакнул: куда тебе пистолет покупать, ты с ним всё одно обращаться не умеешь, отстрелишь себе ещё что ненароком! Продавец, видя мои колебания, аки искуситель, достал парочку “беретт” и “глоков”, предложил посмотреть поближе, подержать. Благоразумно отказался, если возьму в руки — точно не выпущу. Тут как раз и посадку объявили на мой рейс, а то чем дольше я там стоял, тем тише был голос разума и слабее — жаба.

У врат Техаса скопилось человек десять, среди которых увидел давнишнюю парочку ковбоев. Парни кивнули мне, как старому знакомому. А вот кого не ожидал тут увидеть, так это моих афганцев. Обычно всё же подобные переселенцы выбирали в качестве новой родины Великий Халифат или Фарс, а если уж и селились с белыми, то точно не в Техасе, а где-нибудь в Нью-Либерти или Европейском протекторате.

Проверили билет, сравнили фото в паспорте с лицом, в этот раз заминки не было — по большому счёту, Центру всё равно, кто на ту сторону идёт, дорога-то в одну сторону фактически. Короткий коридор окончился длинным, метров пятьдесят, но нешироким залом. Посередине шли рельсы, на которых у входа стояла платформа с креслами, десять рядов по 6 штук в каждом, как в самолёте.

Занял своё место, пристегнулся, жду.

— Приятель, в Техас переезжаешь? — послышалось слева. Через проход сидели те самые ковбои. Увидев, что я повернулся, ближайший протянул мне руку. — Я Билл, а это Мэтью.

— Алекс, — рукопожатие у Билла крепкое, но в меру, он не пытается поломать тебе пальцы, ему для самоутверждения это не надо. — Да, в Техас.

— Отличный выбор! Мы тоже туда решили дёрнуть, а то что-то дома правительство стало слишком уж сильно засматриваться на наши пушки, уже который год хотят отменить вторую поправку, — затараторил Билл, я едва понимал, о чём он. Всё таки у техасцев тот ещё акцент, как сказал один мой знакомый, такое ощущение, что они говорят с сигарой во рту. Хуже техасца по английски говорят только ирландцы, тех вообще никто не понимает.

Парни оказались родом из Кастровилля, небольшого городка недалеко от Сант-Антонио. Как я и предполагал, фермеры, любители лошадей и пострелять. Оба женаты, но пока что идут на сторону одни, в разведку. Ранчо и тот и другой продали, деньги конвертировали в оружие, семена и лошадей. Да-да, лошадей: в Центре есть и грузовые врата, через них можно “пропихнуть” объект в несколько тонн весом. Собственно, мои вещи через них и пойдут на ту сторону.

Я лишь только кивал и вставлял междометия, Биллу нужен был не собеседник, а свободные уши. За десять минут он успел рассказать мне и о своих планах, и про знакомство с женой, показал фото детей и любимой лошади… Мэтью постоянно поправлял товарища, вставлял комментарии, шутил впопад и не очень. Меня они расспросами почти не донимали, а когда я отвечал уклончиво или односложно, не обижались — не хочешь говорить и не надо, твоё личное дело, парень, демократия и всё такое.

Появление стюардессы (или как там правильно назвать такую профессию у врат? Привратницы?) я встретил с облегчением — техасцы, как и все остальные пассажиры, умолкли и уставились на девушку. Та споро, на английском, рассказала правила прохода через врата: замереть, дышать через раз, ничего не бояться, и главное, самое важное — не двигаться, а то будет беда. Затем все подписали какие-то бумаги, мол, претензий в случае чего не имеем, идём на ту сторону добровольно и с песней, инструктаж по ТБ прослушали и усвоили. Девушка раздала памятки, пожелала удачи и удалилась.

Погас свет. Так мы просидели минут 10. Затем проревел баззер, загорелось табло “Приготовиться!”, и через секунду платформа двинулась вперёд. Медленно, но верно. В какой-то момент почти перед самым носом появилась серая, подвижная, словно из ртути, пелена. Я инстинктивно задержал дыхание, закрыл глаза и напрягся, словно в холодную воду собрался нырять. Секунда, две, по телу пробежали мурашки, я почувствовал, что что-то прошло через меня… И всё. Открыл глаза — всё та же тьма помещения-трубы, спинки сидений передо мной едва угадываются. Мы проехали ещё пару метров и остановились. Резко включился свет.

Оглянулся вокруг — вроде бы ничего не изменилось. Взгляд назад — никакой пелены и в помине нет, только рельсы и стены. Пока все крутили головами и тихо переговаривались, в стене открылась дверь, вошёл молодой, лет 25, парень, в камуфляже песчаной расцветки, лёгких армейских ботинках.

— Дамы и господа, добро пожаловать в Техас! Ремни можно отстегнуть, прошу всех за мной.

Дважды приглашать никого не надо было, пассажиры экспресса “Земля — Новый Эдем” устремились на выход.

— Северов. Алекс Северов, — я взял со стола ручку, стикер и написал имя и фамилию латиницей, большими печатными буквами. Во избежание, так сказать.

Девушка мило улыбнулась, забрала шпаргалку, развернув надпись к себе, пальцы заколотили по клавиатуре.

Почему Северов, а не Румянцев? А почему бы и нет? На Новом Эдеме ты начинал свою новую жизнь с того, что мог назваться как угодно, хоть Папой Карло, твоё личное дело. И про возраст мог соврать (видно, опция для дам), пожалуйста. Самое то, чтобы сбить со следа возможную погоню или избавиться от дурной славы на той стороне. Точнее, теперь уже на этой, да.

Я решил особо не хитрить, имя взял такое же, только чуть короче. Оно мне нравится, так зачем мудрить? Фамилию, на всякий случай, сменил. А Северов… не знаю даже. Наверное, потому что одна из моих любимых песен имеет припев “Сердце северных гор”. Или, может быть, из-за выражения “северный ветер”, которое… Впрочем, не будем о политике. Или ещё из-за чего-то, точно сам не скажу. Просто возникло в голове “Северов” и всё. Да и латиницей оно легко пишется, и англоязычным нетрудно произнести. Вот с Румянцевым они постоянно мучались.

— Так, а теперь мне нужны ваши пальчики. Приложите правую руку к экрану перед вами, — девушка указала на девайс размером с планшет, закреплённый на столе и обращённый ко мне.

Вообще, первое впечатление от знакомства в Новым Эдемом и Техасом у меня вызвало некоторый диссонанс, но диссонанс приятный. Начитавшись про жизнь в этом мире, я уже был готов увидеть нечто… Не столь современное, что ли. Без всех этих компьютеров последнего поколения, сканеров отпечатков пальцев и кондишенов на каждом углу.

После дактилоскопии меня сфотографировали, профиль и анфас, измерили рост, вес, внесли всё это в личное дело и выдали пластиковую карточку в пол ладони, местный паспорт, терять не рекомендуется, восстановление платное и занимает от недели до пары месяцев, так что…

— А что так долго? — спрашиваю, расписываясь на пластике.

— В Эдеме только одна сотая процента территории покрыта сотовой связью, крупные города и некоторые трассы. Так что только запрос к нам может идти сутки, по телеграфу. Саму карточку мы делаем быстро, вы видите. Но её же ещё доставить надо. Конвой до Сан Антонио ходит через день, транс республиканский поезд — раз в неделю. И то только вдоль Рио Гранде, а дальше как повезёт. Отсюда, собственно, и цена.

— А если я буду к тому времени, например, в Боливарианском Альянсе?

— Местные власти закажут карточку в ближайшем офисе Ордена, так что сроки и цена будут примерно такими же, — пожала плечами девушка.

— Понял, спасибо.

После был иммиграционный инспектор. Минут десять он сыпал вопросами, что-то помечая у себя в компьютере. В конце короткого интервью спросил:

— Хотите ли вы стать гражданином Техасской Республики или Нью-Либерти?

Как я уже говорил, данные врата стояли на границе двух местных государств, на берегу озера Старший Близнец, в устье Сабин — небольшой речушки, стекающей с Аппалачей. Изначально предполагалось, что это будет одна страна, как, впрочем, и в случае с РИ и Союзом, да и Европейский Протекторат только де-юре монолитен, по факту там каждая нация имеет свои законы и власть.

Я на миг задумался. Собственно, на Новом Эдеме можно жить и без гражданства, оно пока что особо ни к чему не обязывает. Всё одно, пока ты живёшь на территории какого-то государства или анклава, ты соблюдаешь их законы и правила, а как иначе. Из плюсов — своим чуть легче получить кредит, есть возможность отдать свой голос на местных выборах и, собственно, всё. А, ну и быть избранным тоже может только техасец, как и получить работу в муниципалитете. В губернаторы там или мэры я не метил, так что…

— Местные охотнее имеют дело с теми, у кого есть гражданство, — видя мои колебания, клерк чуть подался вперёд и доверительно заговорил. — К тому же, у нас есть разные программы для переселенцев, финансовая помощь, помощь в поиске работы, обучение востребованным профессиям.

Деньги и прочее не помешают, конечно, но вот то, что техасцы охотнее имеют дело со своими — это куда как весомей. Если собираюсь жить тут, то не надо лишний раз выделяться.

— Да, конечно, я хочу стать гражданином Техасской Республики.

— Отлично, — инспектор кликнул пару раз мышкой, принтер за его спиной зашумел. — Подпишите здесь, здесь и здесь. И мне нужен ваш АйДи, сэр, чтобы внести данные о гражданстве.

Когда с бумагами было покончено, клерк достал из одной из коробок, сложенных у стены, небольшой, с кирпич, свёрток и вручил его мне. Внутри нашлись конституция, уголовный кодекс, памятка переселенцу, какие-то рекомендации, брошюры и прочая раздатка. Даже блокнот имелся, с эмблемой Техаса (пятиконечная белая звезда окружённая оливковой и дубовой ветвями).

— Поздравляю! — инспектор протянул мне руку для рукопожатия. — Дружба — девиз нашей страны. Мы всегда рады новым людям в Техасе. Добро пожаловать домой, мистер Северов!

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил я. Хотелось добавить “Служу Отечеству”, но какое оно мне отечество? А что ещё можно сказать в таких случаях, на ум не пришло.

После иммиграционного инспектора получил багаж, всё добралось в целости и сохранности, да и что могло случиться с носками и трусами? Так что закинул рюкзак на плечи и пошёл в обменник.

На Новом Эдеме была (пока что?) единая валюта, экю. Курс был жёстко привязан к золоту, но в подробности я не вдавался, запомнил, что евро менялся четыре к одному и всё. Сами деньги были сделаны из пластика, тонкие, с игральную карту размером, с кучей водяных знаков и каким-то хитрым чипом внутри. В итоге обмена стал обладателем ста пятидесяти восьми экю. Заодно выяснил, что Орден предоставляет банковские услуги, можно открыть счёт прямо тут, не отходя от кассы. Но выяснилось, что толком пользоваться безналом не получится, единой сети не было, так что от услуги отказался. Была бы сумма на порядок или два больше, обязательно положил бы деньги на счёт, а с моей мелочью и заморачиваться не стоило.

И уже после обменника пошёл на выход из Центра.

Жарко. Очень жарко. И сухо.

Вот мои первые впечатления от Техаса. Или Нью-Либерти? Интересно на чьей территории Врата стоят? Или они экстерриториальны? Был полдень, солнце палило немилосердно, вокруг, куда ни глянь, буроватая пыль и ноль растительности. И щитовые дома в один-два этажа вдоль единственной улицы, что протянулась от стоянки перед Центром куда-то вдаль, куда — точно не видно, воздух над асфальтом дрожит от жары, колышется, смазывая изображение. Достал карту базы Ордена, взятую на выходе из Центра, раскрыл. Что у нас тут.

База представляла собою сильно вытянутый прямоугольник, огороженный стенами. Поднял взгляд, посмотрел направо, налево — ага, точно, есть такое. За зданиями, метрах в пятидесяти, виднеется ограда. Не особо высокая, чуть выше человеческого роста, поверху пущена колючка. Через равные промежутки стоят вышки, с мощными прожекторами, увешанные камерами и датчиками.

Первый дом справа по улице — кафе, потом — вереница магазинов, снова туристическое снаряжение, оружие, еда. Замыкал всё это ломбард. Ну, покупать мне пока что ничего не надо, сдавать — тем более. Проехали.

Слева — прокат авто. Сами машины, надо полагать, за зданием. После проката — парикмахерская. Внезапно. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Затем ещё одно кафе, за ним — бюро информации. А вот и гостиница. Длинная, на пол улицы. Мимо не пройдёшь. И замыкал всё это тир. Для тех, кому надо оружие пристрелять или просто скучно. Полезная штука, наверное.

В самом конце улицы имелось что-то вроде стоянки и небольших боксов. Там складировали крупногабаритные вещи переселенцев, оттуда же, на сколько я понял из памятки, отправлялись конвои на Сан Антонио, ближайший к базе город и по совместительству столица Техаса. Ещё там же, чуть ближе к ограде, была железнодорожная станция. Собственно, вот и всё.

Нехотя открыл дверь и вышел на улицу. Жара окутала, высушила, надавила со всех сторон, стало трудно дышать.

— О, Алекс, и ты тут! — раздался за спиной жизнерадостный голос Билла. Как он может говорить при такой жаре? Я рот боюсь открыть, а то весь засохну, а он словно и не замечает палящего солнца. — Как тебе погодка? Эх, сейчас бы хлопок сажать… Как думаешь, ещё не поздно? Кстати, ты куда собираешься? Мы с Мэттом по кружке пива хотели пропустить, отметить, так сказать, переезд и всё такое. Идём с нами!

— Я думал сходить узнать на счёт конвоя, когда отправляется, — я кивнул вдаль.

— Тоже дело, не хотел бы я застрять в этой дыре, ха-ха! — Билл хлопнул меня по плечу, я аж чуть не дёрнулся — ладонь горячая, словно раскалённый прут кожи коснулся, даром что на мне майка. — Давай тогда узнаем, когда вояки поведут своё стадо до города, а потом уже в бар! Мэт, идёшь?

Мы направились к стоянке. Никогда не был сибаритом, но сейчас я бы с удовольствием прокатился на такси даже на такую крохотную дистанцию, и плевать, сколько это стоило бы. Асфальт немилосердно пёк стопы сквозь кроссовки, словно я босиком идут, каждый шаг поднимал небольшое облачко красной пыли. Я теперь отлично понимаю испанцев с их сиестой — работать в такое время могут только мазохисты.

Прибавьте к этому неумолкающего Билла, и вы поймёте, в какой ад я попал.

Дорога много времени не заняла, но эти триста метров по жаре показались мне вечностью, я чувствовал себя словно марафонец в конце пути: устал, вымотан и жуть как пить хочется. Офис конвойщиков нашёлся легко: небольшое белое здание справа от дороги, с ярко-синей вывеской, на которой красовался броненосец (который животное, а не корабль) и надпись “Конвои на Сан Антонио”. Внутри оказалось прохладно и свежо, словно в другой мир попал.

— Чем могу помочь, парни? — откуда-то из недр офиса вынырнул мужик, чертовски похожий на Билла с Мэттом: джинсы, стетсон, сапоги со шпорами. Единственное отличие в гардеробе — у встречающего на поясе, слева, была кобура и с полдюжины запасных магазинов россыпью по каким-то хитрым кармашкам. Да и сам пояс такой, внушительный, широкий.

— Я Билл, а это Мэтт и Алекс, — мы все по очереди пожали руку Гарри, как в ответ представился мужик. По ходу, техасцы, что старые, что новые, без того, чтобы познакомиться, не могут, по ходу. Или просто мне такие попались, не знаю. — Мы хотели узнать, когда следующий конвой на Сан Антонио.

— Вам повезло, парни, — расплылся в улыбке Гарри. — Сегодня, в тринадцать часов.

— В тринадцать? Я думал, уже полдень, невозможная жара! — вырвалось у меня невольно.

— Сейчас полодиннадцатого, парень, — посочувствовал мне Гарри.

— А места ещё есть? — вернулся к насущному Билл.

— Конечно. Тут успело скопиться немного народу, но автобус едва наполовину будет заполнен. Переселенцы всё больше на своих машинах едут, или встречает кто. Раньше, бывало, по три буса приходилось гонять, сейчас и одного хватает с головой.

— Сколько? — подал я голос. Во рту всё пересохло, стоило только рот открыть, как меня разобрал кашель. Чёртова жара. Справившись с приступом, повторил вопрос. — Сколько билет стоит?

— Билет? Сынок, всё бесплатно, — удивился Гарри.

По ходу, не он один, вон Билл и Мэтт тоже смотрят на меня… с жалостью, что ли, словно на дурачка какого. А может, я и есть дурачок, не зная брода, полез в воду. То бишь, толком ничего про переселение, про этот мир не почитал, по сути, всей инфы — пяток буклетов в рюкзаке, которые даже полистать времени пока что не было. Вот к чему такая спешка-то в Вратами была? Мог же спокойно побыть на Земле ещё пару-тройку дней. Да, денег в обрез, но и хостел не так уж чтоб и дорогой, а питаться не по кафе надо было, а в магазин не лениться за продуктами сходить. Максимум потратил бы сотню евро каких, зато не лажал бы сейчас в элементарных вещах. Да и в неэлементарных — тоже.

Например — что с работой, мистер гений, а? Программисты тут вряд ли кому-то нужны. Так что придётся вспоминать, с какой стороны за лопату держаться. Нет, есть шанс, что найду что-то лучше, и желательно — в офисе. Да хотя бы детям в школе информатику преподавать, есть же тут дети и ходят они в школы? Но на это надо время, и лучше было бы это время провести там, на Земле, в комфорте, чем тут… Коллекторы, конечно, парни крутые, но найти должника в Европе даже они мгновенно не смогли бы. Поспешил ты, Северов, с переездом, ох, поспешил!

— А, что? — из раздумий меня вывел Гарри, что-то требовательно спрашивающий.

— Я говорю, приходите за 20 минут до отправления, понятно? — вот теперь он точно смотрит на меня, как на идиота. Билл и Мэт переглянулись, в их взглядах читалось: поплыл парень.

— Понятно, сэр, — голос в этот раз меня не подвёл, хоть горло по прежнему горело от каждого произносимого звука.

— И не забудьте перевести часы на местное время, — посоветовал Гарри на прощание. — А лучше купите ходики у Джима, его магазин чуть выше по улице, справа. У нас тут сутки всё таки отличаются от земных, привыкайте.

На улице всё так же немилосердно палило солнце, аж смотреть больно. Надо бы очки купить. И часы местные, да. И воды бы попить.

— Ну что, по пиву? Алекс, ты с нами? — Билл смотрел на меня с каким-то… Сочувствием, что ли. Неужели я так плохо выгляжу?

От предложения отказался. Не хотелось постоянно ловить эти сочувствующие взгляды. Да, дал слабину на секунду, но я не беспомощный, как может показаться. Обычно у меня всё чётко, систематизировано, продуманно. Пора приходить в норму.

Так, начнём с малого. План на сегодня: купить местные часы. Купить солнцезащитные очки. Купить еды и воды в дорогу. Ну, и, собственно, не опоздать на автобус. Четыре пункта. А нет, ещё почитать брошюры, что мне выдали. С карандашом в руках, сразу помечая важные моменты.

Вот теперь вроде всё.

— На-а-а-пра-во! За часами! Ша-а-а-а-гом! Марш! — командую сам себе мысленно.

А иначе — никак. По этой жаре я только так себя могу заставить передвигаться.

Хорошо техасцам. У них это нормой считается, а мне всё, что выше двадцати пяти по цельсию — мучение.

Не люблю жару.

 

Глава 5

Год 27, 14 марта, среда, База Техас-Либерти

Алекс Северов

Как ни странно, на Новом Эдеме в ходу были не только электронные часы, но и обычные механические, или кварцевые, если я не путаю. Или путаю? Блин, даже сети нет под рукой, посмотреть… Так, о чём это я?

Ах да о часах. О времени. Оно тут, знаете ли, отличалось от земного. Не в том плане, что текло как-то иначе, быстрее там или медленней, нет. Мы ж всё таки на планете, а не на космическом корабле были. Просто сутки тут длились чуть дольше привычных нам. А точнее, тридцать часов двенадцать минут и сорок пять секунд. Вот так вот, да. И в году было всего двести семьдесят три дня. Хорошо хоть с месяцами повезло — девять штук по тридцать суток, а “лишние” три дня тут именовались новогодними, типа праздничные.

Собственно, поэтому и неожиданно было видеть механические часы — даже не представляю, как изгалялись инженеры, чтобы сделать их удобными. Это с электроникой просто, там всё, что душе угодно, можно запрограммировать, а тут… Но справились. Правда, ценник у механики, даже самой дешёвой, был такой, что трое электронных взять можно. Что я и сделал. Не трое, одни купил, пять экю всего. Качество так себе, ремешёк пластиковый, но мне главное, чтобы время показывали и не сильно врали. Разбогатею — куплю что-то поприличней.

Ну и остальные пункты своего несложного плана выполнил: прикупил очки, тоже дешмань какую-то, лишь бы хоть чуть-чуть глаза от света защищали, сделал запас еды и воды в дорогу, на автобус не опоздал, был тут даже гораздо раньше. Пришёл за час до отправления, изнывал от жары да воду потягивал из бутылки. В конце-концов, вроде даже как к местному климату стал притираться, уже не так солнце на плечи давило, стоило только из тени выйти. Сгореть вроде не должен, я хоть жару и не люблю, но кожа от природы чуть-чуть смуглая, или просто подходящая, но никогда ожогами не страдал, даже если на самом солнцепёке день валялся. Покраснеть — это да, могу, а вот сгореть — нет. И на том спасибо.

Надо было бы добить план до конца, но читать не хотелось от слова совсем. Жарко. Муторно.

Пока ждал конвой, наблюдал за тем, как грузились афганцы. За ними прибыли на трёх машинах, десяток бородатых ухоженных мужиков не европейской наружности, в пустынном камуфляже, при оружии. Правда, как я выяснил, всё, кроме пистолетов, на территории базы Ордена (да и в большинстве поселений тоже) носить было запрещено, но сложно не заметить автоматы в салонах машин, когда двери нараспашку.

Афганцы грузились шумно, суетно, встречающие забросили в багажники увесистые сумки с “калашами”, вещи же переселенцев разместили на крыше. Ну да, не оружие же пыль будет собирать, а до тряпок этих бедняков им дела нет. Не кинули их тут после доставки груза — уже прогресс, наверное. А вообще, чёрт их поймёшь, какие у встречающих и прибывших отношения. Главный из камуфлированных с отцом семейства вроде как на равных разговаривал, даже пачку экю сунул, по спине ободряюще хлопал — в общем, был вежлив.

Минут за пятнадцать афганцы погрузились и отбыли, стало немного скучно.

Затем на конвойный двор, как я назвал для себя стоянку перед офисом конвойщиков, стали подтягиваться остальные переселенцы. К моему удивлению, набралось под сотню человек, правда, все больше на своих машинах, компаниями. Одиночек, вроде меня, было мало, по пальцам одной руки можно сосчитать, причём лица новые, незнакомые, с нами они вратами точно не проходили.

— Ну да, гений, с тобой не проходили, но врата ж и до тебя сегодня работали, и вчера тоже рейсы явно были, — мысленно хлопнул я себя по лбу. Конвои тут не каждый час ходят. До Сан Антонио почти три сотни километров, но по местным дорогам и жаре это не просто расстояние, это расстоянище, часто не наездишься.

На горизонте появились Билл и Мэт, оба на веселе. Явно из бара, вон, пена от пива на усах ещё обсохнуть не успела. Им и так тут всё нравилось, и даже погода местная была прям как дома, а как хмельного напитка отведали, так вообще ходят довольные, что слоны те.

— Алекс, зря ты с нами не пошёл, тут не пиво, а симфония! — Билл скинул рюкзак прямо у ног и плюхнулся на скамейку рядом, отчего та жалобно скрипнула. Мэт аккуратно прислонил свою ношу к торцу, опустился не так резко. Но выглядел чуть ли не довольней, чем товарищ. — Клянусь своей шляпой, это лучшее пойло, что я пил!

— Ну да, мне в отпуске тоже и мясо сочнее, и арбузы слаще, — поддел я техасца, но он, кажется, даже не заметил этого.

— Эх, хорошо тут! — Билл зачем-то подёргал за край стетсона, типа поправил. Или поприветствовал это мир? Наверное, последнее. — Поставить ферму в нормальном месте, коней пару десятков, коров, кур… Можно жить.

— Я тут местных порасспрашивал, говорят, охота хорошая чуть ли не круглый год, — мечтательно произнёс Мэт. — Обустроюсь, обязательно проверю. Алекс, ты как на счёт охоты?

— Не очень. Не доводилось, — честно признался я. И, чтобы не развивать тему, спросил Билла. — А где ферму будешь ставить? Уже присмотрел что? И как тут вообще с землёй, дорого?

— Присмотрел. Мы ещё там, дома, — техасец кивнул в сторону Центра, — выбрали пару участков. Тут земля вроде как государственная, надо покупать, но это если у реки какой или озера там. А чуть в сторону — и всё бесплатное.

— Кому она по такой-то жаре без воды нужна-то, даже даром.

— Не скажи, — возразил Билл. — У Магно пойма большая, сотни километров в сторону, притоков тьма, так что водоносный слой тут не очень глубоко. Даже если до него сотня метров, это не такая уж проблема, поставить насос и всех делов-то.

— Ага, два насоса, — хмыкнул Мэтт. — С электричеством тут напряг, забыл, что ли?

— Ну ветряк какой, — пожал плечами Билл. — Была бы вода, а как её достать, дело десятое.

Ветряк. Теперь понятно, почему в кино так часто в техасе на каждом ранчо стоят небольшие ветряки, с лопастями-ромашками. Воду качают. А что, тема, поставь рядом танк — и пусть при любом ветре, даже самом слабом, поднимает, на полив и бытовые нужды.

— А что с электричеством не так? — зацепился я за главное. Если тут с ним напряг, то на работу по профилю точно рассчитывать не стоит.

— Так нет его, считай, нигде толком, — вновь как на идиота смотрит на меня Билл. Ох, надо всё таки почитать хоть что-то из раздатки, надо. А то буду вечно всякую ерунду ляпать. — Тут же нефти, газа и угля кот наплакал, мало очень. Так что не жгут их, не тратят на такое, а только для химии всякой используют. Где-то ветряки ставят, но это ближе к побережью, русские, говорят, гидроэлектростанцию мутят, но когда готова будет, никто толком не знает. А пока что солнечные панели ставят, как тут, в Ордене, или вообще никак. Панели-то дорого возить, да и обслуживать их тут спецов не очень много. В крупных городах более-менее с этим, а так…

Ну да, точно, припоминаю, вроде бы что-то такое нам ещё в школе рассказывали: на Новом Эдеме не было углеводородов в товарных количествах. Или просто не нашли ещё, всё таки мы даже Гондвану, главный континент, на котором живём (уже мы, таки да — я тут тоже уже живу, часа два как) толком не исследовали и закартографировали, что тут говорить про геологоразведку. И спецов мало, и спутников и прочей техники или нет, или есть, но ещё меньше, чем спецов… Так что пока что тут весь транспорт или на мускульной тяге, или на пару, или на электричестве. Которое тут тоже как бы не на каждом углу.

С последним вообще, кстати, могло быть плохо, ещё лет пять назад на ВИЭ (куда “зелёные бесы” упорно записывают и ГЭС, с чем я в корне не согласен) построить нормальную энергетику было в принципе невозможно. Ведь генерация от тех же панелек есть только днём и то не постоянно — то облачка, то тучки, то не сезон. С ветряками всё ещё хуже — там предсказать что-то вообще нереально, могут и на все сто пахать сутки напролёт, а могут и пять процентов мощности выдавать едва-едва.

Спасли ВИЭ немцы, всё таки они в Европе больше всех вбухали денег во всю эту движуху, без особого положительного эффекта, только цены на электричество в три раза подскочили. Так бы и загнулась их экономика, если бы местные химики-физики не намутили дешёвый, а главное — химически безопасный электролит. И хранить э\э стало проще пареной репы, знай строй себе резервуары, заполняй электролитом да заряжай его, пока солнышко светит и ветер дует. А как только ВИЭ не справляется, ветер там утих или ночь на дворе, подключай свою мега батарейку к сети и радуйся жизни. Так что поправили себе дела немцы, хорошо так поправили, избавились от пилы генерации, а заодно и жизнь эдемовцам чутка упростили: электролит настолько прост в изготовлении оказался, что на этой стороне легко наладили его производство. Правда, панельки до сих пор импортировали, и цены на них были великоваты, не каждому по карману.

За полчаса до отправления на конвойный двор начали подтягиваться машины Ордена: пара хамви с пулемётами стали у выезда, за ними пристроился автобус (я ожидал увидеть что-то типа классического жёлтого пепелаца, на котором в США развозят не только школьников, но и преступников, работяг и вообще — всех и вся, только расцветки меняют, но нам подали вполне себе комфортабельный туристический “Мерседес”, с биотуалетами и кондишеном). Затем шли фуры, четыре штуки, с длинными прицепами, футуристическими зализанными кабинами, без привычных выхлопных труб, зато объёмные баки на месте — тот самый электролит. Замыкали колонну ещё пара хамви, один с пулемётом, второй, как я понял, с АГС, автоматическим гранатомётом станковым. Ну или его западным аналогом. Внушительная такая фигня, с коротким, но толстым стволом, со здоровым коробом слева.

Замыкающие внедорожники оставили между собой и фурами метров тридцать пространства, куда начали пристраиваться переселенцы, всего 5 машин. Тоже, кстати, на электротяге, благо, почти каждый второй авто в мире сейчас бегает без ДВС. Не знаю, на сколько это улучшило экологию, но вот благосостояние корпораций точно поправилось: мода на электрокары сродни моде на айфоны, если ты ездишь на машине, что сжигает углеводороды или биотопливо — ты немодный и вообще редиска.

— А эти что, с нами не едут? — я кивнул на стоянку, где осталось стоять с десяток авто. Вокруг них толпился народ, багажники, даже верхние, на крыше, были забиты вещами. По всему выходило, что эта группа переселенцев тоже собирается на выход, но занимать место в конвое они не спешили.

— Эти? — Билл посмотрел на стоянку. — Это “халявщики”, да, сэр.

— Пояснишь?

— Всё просто. Мы с тобой и Мэттом едем бесплатно, как, собственно, и Вратами пользовались тоже задаром. Но если ты хочешь сюда больше ста кило груза взять, то будь добр плати, так? — задал Билл риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Так. Тоже самое и с конвоем. Место в бусе — бесплатное. Багаж — до сотни кило тоже. А вот место в колонне уже стоит денег. Сто экю с машины и двадцатка с человека.

— Ого! — вырвалось у меня.

У меня в кошельке меньше полутора сотен осталось, так что названные суммы меня впечатлили. С другой стороны, если уж ты нашёл деньги на покупку машины, на её переброску сюда — то явно в средствах не стеснён. А ордену тоже надо на что-то жить. Это с той стороны Центр финансируется совместно дюжиной не самых бедных стран, а с этой всё на самообеспечении. Львиную долю доходов составляют таможенные пошлины, поэтому часть услуг бесплатны, но далеко не всё тут на халяву. Как, например, место машины в конвое.

— Ну так да, не копейки. С другой стороны, такая машина тут стоит целое состояние, экономить пару сотен я бы не стал. Когда своих сюда повезу, обязательно куплю место в конвое, и не одно.

— Ну да, нам же ещё лошадей сюда своих надо, коров да быков, — поддержал друга Мэт.

— Золотыми ваши кони не станут? — удивился я.

Парни не выглядели богачами, одеты в недорогие джинсы, обычные фланелевые рубашки, видавшие виды сапоги, рюкзаки и те затасканные. Из оружия при себе только пистолеты, правда, я в них не разбираюсь, но дорогим оружие тоже не кажется.

— А нам много не надо, по две пары того и другого, на развод. С местными скрестить, и будет нормальное стадо. Да и ранчо там продали, деньги кое-какие есть.

“Вот так. Не то, что ты, как бомж”, — мелькнула горькая мысль.

А ведь всю жизнь считал себя если не богатым, то вполне обеспеченным. И на тебе, на бесплатном автобусе вынужден кататься.

Мы ещё немного поболтали про миграцию. Билл и Мэт собирались не только семьи с коровами-конями перевезти, но даже кое-какую технику, без которой фермер — не фермер. Осталось только место под новые дома подобрать, так, чтобы и бесплатно, и вода была, и до людей не очень далеко. Парни развернули карту и даже показали, откуда собираются начать поиски. Их спич о том, где стоит селиться, а где нет, как выяснить, есть ли вода и т. д. я пропустил мимо ушей, очень уж заинтересовала местная география.

Гондвана, материк, на котором обосновалось человечество в этом мире, сложно описать. Больше всего она была похоже на Австралию, только раза в два больше и с чуть более округлыми боками, что ли. Располагался континент на экваторе, который проходил по верхней трети. Мощный горный хребет рассекал Гондвану почти строго с запада на восток, и проходил чуть ниже экватора, так что о самой северной части континента информации не было, даже очертания суши и те были приблизительные.

Нижняя, заселённая людьми часть, в свою очередь была на четыре пятых покрыта саванной с редкой растительностью. С севера, от Королевских гор, названных так за пять пиков, торчащих, словно зубья короны, тянулись синие вены многочисленных рек, которые в итоге все впадали во внутреннее море (названное Средиземным — наверное, и свои Ниццы с Каннами у нас когда-нибудь будут), вытянутое с севера на юг. Но на этом путь воды не заканчивался, она продолжала свой бег дальше, превращаясь в Магно — Великую Реку. Притоков у последней тоже хватало, и с Ветреного плато на востоке, и с возвышенности Большого Кука с запада. Вся эта масса воды добегала до Южного океана, в конце пути разветвляясь на десяток рукавов, образуя гигантскую дельту, в пять сотен километров шириной.

Границы Техаса, как и почти всех местных стран, проходили по естественным, природным объектам, так сказать. Северная — по правому берегу Рио-Гранде, реки, впадающей во внутреннее море с запада. Восточная — по побережью этого самого моря. Южная и юго-западная — по берегу ещё одной реки, Западной Магне. Западная и северо-западная граница шла по возвышенности Большого Кука.

Соседями Техаса были: Великий Халифат на западе, Нью-Либерти на севере, на юго-востоке — Империя Цин, Европейский Протекторат на юге, и на юго-западе — Абиссиния и Магадха. Если же считать тех, кто жил через море, то можно добавить сюда и Союз, и Российскую Империю, и даже Британскую — последняя, по старой доброй традиции, заняла группу островов в Средиземноморье, крупнейший из которых, кстати, был первой точкой, где построили врата, и носил название Новый Эдем, за комфортный климат и буйную растительность.

Несмотря на обилие рек и озёр, крупных и не очень, значительная часть Гондваны, как я уже говорил, примерно на восемьдесят процентов представляла собой саванну. Виною тому было жаркое долгое лето, длившееся шесть из девяти месяцев. Осени и весны, по сути, не было, занимали они по паре недель от силы, оставшаяся часть года от лета отличалась чуть меньшей (около двадцати градусов) температурой и обильными дождями. Которые для нежной сельхозпродукции были тем ещё испытанием: всё таки стебли пшеницы и кукуруза к подобному грубому обращению не приспособлены. Зато местные травы и цветы лезли из всех щелей, превращая всё вокруг в райские сады. Жаль, наслаждаться этим под почти никогда не непрекращающимся дождём было сложно.

Пока парни делились своими планами и соображениями, а я глазел на карту, пришло время отправляться.

— По машинам! Через пять минут выдвигаемся! — заговорили динамики на столбах по периметру стоянки.

Мы похватали рюкзаки и двинулись к автобусу. Пассажиров было немного, все споро побросали вещи в багажный отсек и распределились по салону. Внутри была спасительная прохлада. Ещё одна фишка электротранспорта, для работы кондишена не надо заводить двигатель, а электролита в баках столько, что климат-контроль можно держать включённым постоянно.

— А эти чего не собираются? — когда мы заняли места в конце автобуса, я не удержался и посмотрел через заднее стекло на “халявщиков”. Те тоже суетились, загоняли в машины детей и собак, водители были на местах, но вот в колонну строиться не спешили.

— Сперва пойдём мы, да, сэр. “Халявщиков” выпустят минут через десять после, — пояснил Билл. — И приближаться к конвою ближе, чем на две мили, им нельзя. Во-первых, безопасность, во-вторых, за жадность надо платить.

— И сильно они рискуют? Как тут на дорогах?

— Да как когда, не угадаешь, — пожал плечами Билл. — Но тут тебе не Земля, Алекс, так что лучше держать ухо востро, а “Кольт” под рукой, — с этими словами он похлопал по кобуре. — Ты бы, кстати, нацепил пистолет, парень, это даже на территории Ордена разрешается делать, а уж за его пределами — даже рекомендуется.

— Было б чего, нацепил бы, — я отвернулся от “халявщиков” и поудобней устроился.

Билл занял последний ряд, все пять сидений, мы с Мэттом расположились перед ним и довольствовались парой кресел на каждого. Тоже неплохо, скажу я вам. У меня рост хоть и не рекордный, но и не маленький. А так хоть можно будет ноги нормально вытянуть, наискосок, а то вечно коленями упираюсь в спинку перед собой.

Билл переглянулся с Мэтом, в его взгляде явственно читалось “я же тебе говорил, эти городские…”.

— Это ты зря, Алекс, тут пушки даже у детей есть, — покачал головой техасец неодобрительно. — Обязательно купи себе хоть пукалку какую, а то куры заклюют.

— Спасибо за совет, так и сделаю в Сан Антонио, как только приедем, — соврал я.

Денег в кармане — кот наплакал, сто тридцать семь экю после всех покупок осталось. Какое тут оружие покупать, протянуть бы до тех пор, пока работу не найду. Любу.

Приложение написать никому не надо, м? Или сайт там, интернет-магазин? Недорого, готов кодить за еду и ночлег!

 

Глава 6

Год 27, 14 марта, среда, База Техас-Либерти

Алекс Северов

Ровно в 17–00 перед колонной распахнулись ворота, и вереница машин выбралась за пределы ограды.

На выезде заметил пару ДОТов, собранных из бетонных блоков в метр толщиной. Вокруг огневых точек был выложен небольшой, в метр высотой, “забор” из мешков с песком. Дежурило с этой стороны человек десять, все с “эмками” на груди, руки на оружии. Бетона тут не жалели, создали настоящий лабиринт из блоков, метров десять в ширину и полсотни в длину. Я так понимаю, чтобы к воротам не так-то просто было прорваться, быстро по такой дороге не проедешь, сбоку не подкатишь, защита от шахид-мобилей.

Впереди, где-то в километре, стояло облако пыли. Как пояснили Билл с Мэтом, это наш головной дозор на паре багги. Засаду они вряд ли увидят, по такой жаре ни одна электроника толком не помощник, а визуально замаскировавшегося противника только супермен какой обнаружить сможет. Их задача — разогнать местную фауну, буде такая выберется на грунтовку. Антилопы и песчаные коровы, крупногабаритные травоядные, отдалённо напоминающие своих земных собратьев, любили выбраться на дорогу и принять пылевые ванны. При этом были ленивы, людей почти не боялись, так что выгнать их с пути движения, порою, минут по 5-10 занимало. Вот чтобы колонну не тормозить, багги вперёд и пошли.

Конвой особо не разгонялся, шёл как по городу, шестьдесят километров в час. И качество грунтовки к быстрому передвижению не располагало, и двигатели меньше грелись. По такой жаре последнее вообще критично. До Сан Антонио пылить нам часов пять, если без остановок, к вечеру будем.

Техасцев быстро сморило. Всё таки смена часовых поясов сперва при переезде в ЕС, затем — ещё раз, когда попали сюда, да пиво сверху, жара, то да сё — вот парни и уснули. Я сам чувствовал, как глаза слипаются, какая-то общая усталость навалилась. Вроде и не делал особо ничего сегодня, но ощущение общей выпотрошенности какой-то, пустоты внутри. Как-то у меня всё спонтанно, бестолково. Увидел плакат о Новом Эдеме и понёсся сломя голову, как страус, прятаться от проблем. Как бы этот “песочек” бетонным полом не оказался. Без подготовки, без денег, наобум…

С этими мрачными мыслями я и уснул.

До Сан Антонио добрались без приключений, только раз останавливались: впереди идущие багги засекли стаю гиен (посмотрел потом в брошюре — это скорее слонопотамы пятнистые, три-четыре центнера ярости и мышц, приправленные нехилым интеллектом и коллективной охотой — какие ж это гиены, а?).

Хищники, судя по всему, подловили парочку местных антилоп, принимавших солнечно-пылевые ванны на дороге, и теперь обедали. Приближаться к пятнистым тварям было опасно, дурные на всю голову, кидаются при первой возможности, поэтому немного постреляли из пулемётов. С трёхсот метров. Во избежание. Пара-тройка очередей, и стая убралась с дороги, но недалеко. Пришлось вновь повторить процедуру — гиены отступили за холмы. Багги пулей метнулись на возвышенности, и не зря — стая, даром что животные, уже делала обходной манёвр, намереваясь по руслу высохшего ручья, что бежал параллельно дороге, зайти багги во фланг. А там дистанция всего ничего, метров сорок, наверное. Но обошлось — конвойщики, офигев и озверев от такой наглости гиен, уже не церемонясь, закидали тех тридцати миллиметровыми гранатами. И только после этого хищники убрались за линию горизонта.

— Чую, нелегко тут будет скот держать, — хмыкнул Билл. — Им деревянный сарай что бумага.

— Надо у местных будет расспросить, как-то ж разводят скотину, — Мэтт выглядел крайне озабоченным. — Может, есть какие-то уловки, чтобы их отвадит от пастбищ.

— Ага, пятидесятый калибр называется, — оскалился Билл. — Этот кого хочешь отвадит.

Я в разговоре не участвовал, меня особенности местного животноводства волновали только с точки зрения потребителя — люблю, знаете ли, мясо, не хотелось бы становиться веганом.

А ещё я понял, что надо всё таки обзавестись хотя бы пистолетом. Против такой твари это не оружие, конечно же, но хватало хищников и помельче, которые, в отличие от гиен, водились и в городах, а в посёлках так сплошь и рядом попадались.

— Конечная, дамы и господа! Мы прибыли в Сан Антонио, богом забытую дыру, где всегда рады вашим денежкам, но не вам, — остановив автобус сразу за КПП, водитель взялся за микрофон. — Выметаемся из салона, личные вещи не забываем. Спасибо, что выбрали нашу компанию!

Въезд в город был один в один, как на базе ордена: бетонный лабиринт, ДОТы с пулемётами и АГС, пара хамви, целый взвод охраны, все при оружии и в шлемах. И такая же стена по периметру, разве что чуть ниже, метра два всего, колючка в три ряда перед ней, и так в обе стороны от врат, на сколько хватало взгляда.

Когда проходили регистрацию (ещё один плюс поездки на автобусе — ты первый в очереди, все, кто на своих машинах, тащились в хвосте колонны), местные вояки вдруг закипишили, попрыгали в хамви и унеслись куда-то. Через пару минут к КПП подкатила ещё небольшая колонна, четыре машины, и исчезли в том же направлении, только пыль столбом.

— Ваш АйДи, сэр, — отвлекла меня от созерцания беготни вояк Мэри.

Кареглазая, чуть ниже меня, как и все, в пустынном камуфляже, в берцах и форменной кепке с едва изогнутым козырьком, с длинными ухоженными волосами, забранными в “конский хвост”, на бедре, слева, кобура. Миловидная. Форма не может скрыть того факта, что с фигурой у неё всё в порядке, бейджик так вообще принял почти горизонтальное положение. Интересно, военные специально на подобные должности набирают красавиц, или это мне так везёт?

— Да, пожалуйста, — протягиваю пластик.

Мэри прокатывает карточку в терминале, что-то считывает с экрана.

— Оружие, наркотики?

— Нет, что вы, откуда, — непроизвольно улыбаюсь.

Меня всегда веселил этот типовой набор вопросов при прохождении таможни. Умом понимаю, что, во-первых, так положено по инструкции, во-вторых, есть люди, которые могут ответить положительно и им за это ничего не будет, если у них при себе соответствующие разрешительные документы (правда, вряд ли на наркоту, скорее, на какие-то обезболивающие, приравненные к ней). Но всё одно, вызывает улыбку, как представлю себе курьера, что честно признаётся, а затем декларирует груз. Заплати пошлину — и вези себе героин спокойно!

— Нет оружия? — бровь Мэри удивлённо поползла вверх.

Ну да, вот такой вот я пацифист. Вслух, правда, ничего говорить не стал, просто состроил извиняющуюся рожицу и развёл руками: мол, чего с меня взять.

— Сэр, мой вам совет, купите что-нибудь, в целях личной безопасности, — на лице девушки отразилось неподдельное беспокойство. Видно, нечасто ей тут такие растяпы попадаются: в Техас всё такие в основном ехали дикси, те и дома-от нередко владели впечатляющими арсеналами, а уж здесь, в Эдеме, где всё к этому располагало — и подавно.

— Боюсь, я в этом слабо разбираюсь, мэм, чтобы купить что-то дельное, а на не-дельное у меня денег нет.

— Это не дело, — нахмурилась Мэри. — Значит так, мистер, моя смена заканчивается через пару часов, как только я освобожусь, мы идём покупать вам пушку.

— Эм… — я не нашёлся, что ответить.

На Земле всё было бы просто — обменялись бы телефонами, договорились бы о времени созвона — и всё. Иди себе спокойно заселяйся, потом легко найдётесь. А как быть тут? Ждать её до конца смены мне не улыбалось, нет, девушка, конечно, миленькая, только вряд ли она что-то такое имеет в виду, просто хочет помочь бедняге, который не удосужился себе даже ствол купить в не самом спокойном месте. Отказаться от помощи? Тоже почему-то не хочется: Мэри может и вправду облегчить выбор оружия, в котором я ни бум-бум, да и просто посидеть вечером за пивом где-то не одному тоже приятно.

— Тут чуть дальше по улице, на пятой авеню, есть хостел, “Нью Хоуп”, приличный, не клоповник, и недорого, — правильно истолковала моё замешательство Мэри. — Встретимся там в… — быстрый взгляд на часы, — в четверть одиннадцатого. Если в “Надежде” не понравится и решишь заселиться в другое место, вот мой телефон, набери после десяти, лады?

Я сцапал протянутую вместе с моим АйДи визитку: Мэри Уайт, инструктор по стрельбе. Мысленно усмехнулся: теперь всё понятно. В неурочное время девушка подрабатывает на стороне, тренируя таких лопухов, как я, обращению с оружием. Чтобы мы себе ногу там не прострелили или ещё чего полезного. Ну да, она тут на пропускном пункте клиентуру себе как раз легко найти может, видно же, кот с пушкой, кто без, кто с оружием не дружит и так далее. Были б деньги, я бы её точно нанял, почему-то мне кажется, что дело она своё знает.

Поблагодарил красотку и отправился искать хостел. Билл и Мэтт взяли такси и предлагали ехать с ними, но я отказался — парни явно выберут что-то подороже, не “Хилтон” местный, конечно же, но и не хостел точно. Условились встретиться вечером в баре ну углу Оук Стрит и седьмой авеню. Нюх у них на выпивку, что ли, ещё в город не успели въехать, а уже знают, где пиво наливают!

Хостел нашёл легко, благо, идти надо было всё время прямо. Общий номер — три экю в сутки, с завтраком — четыре. Комната на шесть человек, бельё меняют раз в неделю, душ и туалет на этаже, в концах коридора. Отдельная комната стоила уже десятку, зато удобства свои. Подумал и взял общую — красть у меня нечего (и как мне сказал хозяин — не будут, с преступниками тут особо не церемонятся, тяжёлой и опасной работы много, на всех хватит), да и денег лишних нет. Совсем нет.

Зарегистрировался, оплатил на три дня вперёд, закинул вещи, принял душ — и едва заставил себя спуститься в холл. В автобусе хоть и поспал, но всё одно, тянуло к подушке. У меня по внутренним часам уже полночь, а тут только-только солнце краешком горизонта коснулось. Зевая так, что кашалот от зависти удавился бы, заказал яичницу с ветчиной и воду, дёшево и сердито. Цены в кафе хостела были божеские, так что упаковку консервов, купленную ещё на базе, можно пока не открывать. Будет НЗ.

— Привет, ну что, готов к покупкам? — Мэри, к моему удивлению, прибыла ровно в назначенное время. Интересно, это все местные барышни такие пунктуальные, или военная профессия даёт о себе знать?

Форменные брюки сменились обтягивающими джинсами, подчёркивающими стройность фигурки, вместо рубашки пустынной раскраски — белая майка с аляповатым рисунком и кожаная жилетка с бахромой по низу, на голове — стетсон, на ногах — ковбойские сапоги. Только кобура с пистолетом всё та же. Не девушка, а мечта любого техасца. Если она ещё и задорное “И-и-и-и-ха-а-а!” кричать умеет, то отбоя от парней не будет.

— Готов, но денег у меня не очень много, — решил я заранее расставить точки над “i”.

— Ничего, что-нибудь да подберём, — улыбка Мэри стала чуть менее искренней.

Ну извини, красавица, спускать всё до последнего цента, чтобы тебе понравиться, в мои планы не входит. Не до жиру, быть бы живу.

Магазин нашёлся неподалёку, всё на той же пятой авеню, надо было только немного вернуться в сторону КПП. Покупателей в столь поздний час почти не было, можно спокойно рассмотреть товар.

— Это девяносто вторая “Беретта”, итальянская, ударно-спусковой механизм двойного действия, патрон девять миллиметров, надёжная машинка, сам с такой хожу, — расхваливал свой товар Брюс, продавец. — Отдам всего за две сотни. Есть “Глоки”, под девятку, под сорок пятый, новые, ещё в масле. Если возьмёшь комплектом с кобурой, парой магазинов и сотней патронов, всего двести сорок экю. А это вот…

— Брюс, Алекс в этом деле новичок, да ещё и денег лишних нет, — решительно перебила продавца Мэри.

— Не вопрос, — не растерялся тот, — есть парочка стволов б\у, но в отличном состоянии. Момент, где же они…

Брюс нырнул под прилавок и загремел металлическими коробками.

— Ага, вот, смотри, — на стекло улеглись два очень знакомых пистолета. — “Кольт девятнадцать одиннадцать”, можно сказать, легенда. Магазин всего на семь патронов, зато сорок пятый калибр. Экспансивными пулями даже гиену остановит, ну, если она даст тебе время отстрелять все семь маслят, конечно же. Пружина, правда, изношенная, и механизм запирания магазина барахлит, зато и цена на такую крутую пушку смешная, всего сотня, считай, даром отдаю.

Я осторожно взял “Кольт”, словно тот мог укусить или током долбануть. Пистолет не заряжен, но оружие в целом вызывало некий пиетет и мандраж. Если не считать случая с коллекторами, последний раз огнестрел я держал в руках лет восемь-девять назад, на сборах. Да и там мы всё больше ходили без патронов, в науке передвигаться ползком или рыть окопы отсюда и до обеда они не нужны и даже вредны.

Красавец. Как есть — красавец! А как в руку лёг… Эх, сколько виртуальных битв я с тобой провёл, и вот, наконец-то держу тебя на яву! Весит, правда, чуть более кило, этак раза в полтора больше “Глока” того же калибра. Вроде бы четыреста грамм не так уж и много, но долго в руке не подержишь. Хотя, мне в ганфайтах не участвовать, не критично, наверное. Вот только цена всё одно кусается. К пистолету как минимум кобура нужна, хотя бы один (а лучше — больше) запасных магазинов, патронов сотню или две, банально на стрельбище сходить пострелять, приобрести минимальные навыки. Так что сотней экю тут не обойтись.

С сожалением положил “Кольт” обратно.

— Это “Зиг Зауэр”, двести тридцать восьмой, — второй пистолет выглядел малышом на фоне легенды. — Калибр триста восемьдесят, не самый распространённый, убойность так себе, зато и отдача у него совсем ничего. Самое то для новичка. Шесть патронов в магазине, конечно, минус, но тебе же не на войну с ним идти, верно? Пушка побывала в передряге, в неё даже попали, прямо в затворную раму, видишь, вот тут вот, — Брюс постучал пальцем, указывая, куда именно угодила пуля. — Я всё заменил и выправил, отстрелял сотню патронов — ни одной осечки. Но народ боится брать, так что цену скинул до пяти дюжин, дешевле ты всё равно ничего не найдёшь.

После “Кольта” “Зиг” показался пушинкой, игрушкой. Короткий, компактный, но при этом выглядит надёжно, прочно. В руке, опять же, лежит удобно, все органы управления под большим пальцем. Мушка толстая, наверное, легко будет целиться. Да и патроны к нему дешёвые, успел заметить, пока мы среди стеллажей ходили.

Так, что там по финансам? Кобура, самая дешёвая, пятнадцать экю. Пара запасных магазинов, по пять за штуку. Патроны, полсотни в пачке — всего четыре экю, но мне хотя бы сотню надо. Итого, вместе с пистолетом, набегает восемьдесят четыре экю. Две трети моих финансов. Гостиница всего на три дня оплачена, хоть и с завтраком, а всё одно, что-то ещё два раза в день есть надо. Да и не факт, что я быстро работу найду, и что тогда делать, бомжевать? Ночи тут, конечно, тёплые, но это мало радует. Можно ноут продать, пользы от него, наверное, не очень много, если вообще есть, но по этой же причине вряд ли за него много выручить можно. Надо было на той стороне в ломбард какой сдать, и то толку было бы больше.

— Спасибо, я подумаю, — нехотя положил я “Зиг” обратно.

Всю жизнь мечтал иметь своё оружие, но в России законы такие, что даже заморачиваться не хотелось: то нельзя, это нельзя, а что можно — то не очень-то и просто получить. Может, преувеличиваю, но вот те же пистолеты, на сколько знаю, купить вообще нельзя, только травматы. И вот теперь я могу стать обладателем чего угодно, были бы деньги. Но денег как раз и нет. Прям как в тосте из “Кавказской пленницы”: так выпьем же за то, чтобы наши возможности совпадали с нашими желаниями!

У меня вот пока что не совпадают.

Брюс ничего не сказал, как и любой продавец, он давно привык, что не каждый вошедший становится покупателем. Что мне всегда нравилось на Западе, так это отношение к клиенту: даже если ты два часа гонял персонал, примеряя 33 костюма, а в итоге не купил даже пары носков, то тебе всё равно будут улыбаться. У нас же из-за прилавка на тебя смотрят, словно на врага, которого терпят только потому, что он деньги принёс. Но если ты вдруг ничего не купил — спину взглядом прожгут. Не все и не везде, и со временем и в России стали относиться к клиенту получше, но всё же встречается.

Помню, одной из пассий ходили выбирать сапоги на осень. Ножка у неё маленькая, тридцать пятый и тот слегка великоват. Приносят тридцать шестой, мол, маломерки, попробуйте. Обувает она один сапог, а тот гармошкой вниз съезжает. Не её размер.

— Так вы ж его не будете просто так носить! Джинсики заправите и не будет падать! — советует продавщица.

И не смущает её, что девушка в юбке пришла. Л — логика.

Мы, конечно же, отказались, пошли дальше искать. Не успели выйти, слышим, как жалуется продавщица кому-то:

— Сапоги ей велики, цаца, нет денег, так бы и сказали!

Занавес.

Повторюсь, не везде так, но встречается.

А тут полчаса Брюс со мной возился, уже самую дешмань принёс, но я отказался — и он не смотрит на меня, как на врага народа. Будут деньги, первым делом к нему и приду, приятный человек.

Мэри, понятное дело, приуныла ещё больше. У неё тут сразу два дела сорвалось: я так понимаю, к Брюсу она клиентов за процент водила, да ещё и свои услуги толкала. А тут по обеим статьям облом.

Звякнул колокольчик на входной двери.

— О, Алекс! И ты тут! Решил таки купить пушку? — Билл расплылся в улыбке, словно встретил давнего знакомого.

— Типа того, — я пожал протянутую руку, хотя и виделись сегодня. — А вы за каким делом тут? У вас же хватало оружия?

— Пушки есть, а пристрелять после прохода — негде, — Билл похлопал по увесистой сумке, висящей на плече. И уже Брюсу. — Чувак, говорят, у тебя тут стометровка имеется. По чём дорожка?

— Пять экю в час, если патроны мои, и десять со своими. Мишени по четвертаку десять штук.

— Нам тогда две дорожки на час, сотню семь шестьдесят вторых и пачку мишеней.

— Парни, помощь с пристрелкой нужна? — закинула удочку девушка. Когда техасцы обратили на неё внимание, выудила из заднего кармана джинс визитку. — Мэри Уайт, инструктор по стрельбе и всему такому.

— Спасибо мэм, но мы сами, — техасец покрутил картонку в руках, вчитался, задумался. — А вообще, хорошо, что мы вас встретили. Нам бы с Мэттом пару уроков по владению пистолетами. Мы-то с ним всё больше по винтовкам, но тут, я так понимаю, надо уметь себя и в городе защитить.

— Всё верно, пистолет тут вещь первой необходимости, — расплылась в улыбке Мэри. Вместо одного безденежного клиента у неё сразу парочка вполне обеспеченных учеников нарисовалась. — Когда хотите приступить?

— Ну, сегодня уже поздно, сейчас винтовки пристреляем и в бар. Алекс, ты с нами? — и, не дожидаясь моего ответа, Билл тут же обратился к Мэри. — Не хотите присоединиться? Мы в Эдеме первый день, надо это дело отметить. Проставляемся!

— Ну, раз вы настаиваете, — Мэри засияла ещё ярче, на щеках появились ямочки, делая её ещё милее. — Можно к вам в тире присоединиться?

— Без проблем! Алекс, идём с нами, постреляешь хоть из нормальной пушки, — Билл, оплатив заказ Брюсу, сгрёб патроны и пошёл через торговый зал к дальней стене, где был проход на стрельбище.

Я чувствовал себя как бедный родственник, было неуютно, думал даже отказаться, но потом плюнул и пошёл за всеми: когда ещё доведётся на халяву пострелять?

Где-то по дороге к Сан Антонио, 2 часа назад

Чарли и Кэтти МакМилланы

— Чарли, ну что там?

— Почти, секунду, — сдавленно пропыхтел Чарли, навалившись на здоровый крестообразный ключ всем телом. — Пошё-о-о-о-л, родимый. Есть контакт!

Ключ внезапно провернулся, парень едва успел отпрянуть, чтобы не проехаться лицом по крылу пикапа.

К колесу тут же потянулись руки, сняли, кто-то подкатил запаску, пара секунд — и вновь надо крутить болты, только уже в обратную сторону. Хорошо, что пошли колонной, одном управиться по такой жаре — то ещё испытание.

“Халявщики” пылили за колонной Ордена, как и предписывалось, в двух милях позади. Зачем платить, если ту же самую дорогу можно проделать бесплатно? Тем более, их дюжина машин, два десятка вооружённых мужчин, умеющих обращаться с оружием, да и жёны у многих стреляют не намного хуже. Что может случиться? Бандиты? Не смешита наши подковы, какие бандиты рискнут сунуться на такую силищу? Тем более, впереди идёт Орден, там и пулемёты, и АГС — все лихие ребята будут тише воды, ниже травы. Единственной проблемой могут быть местные хищники, безмозглые твари, говорят, даже на броню бросаются. Но два десятка дикси справятся с любой стаей шакалов играючи, “болтовки” есть у каждого.

Поездка шла ровно, до тех пор, пока конвой не наткнулся на гиен. Тогда “халявщики”, не заметив заминки, нечаянно поджались к орденцам, за что тут же получили нагоняй по рации. Но гнать их обратно не стали, так что мелочь.

Потом было пробитое колесо, Дон Харрисон, шедший на своём “Паджеро” впереди колонны, чуть в кювет не улетел, хорошо, что скорость была невысока. Тогда все изрядно струхнули, думали, вот она, засада, даже связались с ушедшей вперёд колонной, но те лишь отмахнулись: по вам огонь ведут? Хищники нападают? Нет? Ну тогда не дёргайте по мелочам, меняйте колесо и догоняйте, никто ради вас график менять не будет, и так из-за чёртовых гиен пятнадцать минут потеряли.

“Халявщики” выставили дозорных, споро заменили колесо и с облегчением помчались за конвоем. Ничего не случилось, никто не нападал. Видать, просто Дон неудачно на кочку наехал или колючку какую, у местных кактусов иглы тонкие, длинные и прочные, стальным фору дадут.

Конвой, правда, догнать так и не получилось: по грунтовке сильно не разгонишься, трясёт, да и двигатели перегревать не хотелось. Колонна Ордена уже спряталась за стенами Сан Антонио, а “халявщикам” до города было ещё десять километров. Или всего десять, как посмотреть. Поэтому, когда у Чарли лопнуло колесо, а машину повело в сторону, связываться ни с кем не стали. Даже дозор толком не выставили, просто не занятые запаской мужчины посматривали по сторонам и всё.

И вот вроде как ремонт почти завершён, осталось только пару болтов затянуть и можно вновь в путь двигаться. Все вокруг расслабились, кто-то даже закурил, народ начал травить байки…

Сперва у Гарри, их “главного”, кто организовал колонну “халявщиков” и поддерживал связь с конвоем, разлетелась голова. Словно взорвалась изнутри. Стоял парень, болтал с остальными, и бац! Без головы, а все вокруг в крови и мозгах. Всё произошло так внезапно, что никто ничего не понял, так и замерли, где стояли. Те, кто столпился возле злополучного колеса так вообще ничего не заметили.

— Банг! — догнал пулю звук через пару мгновений, показавшиеся вечностью.

— Банг! Банг! — защёлкало со всех сторон, и люди начали валиться в пыль, кто-то уже насовсем, но большинство всё же в поисках укрытий.

— Кэтти, пригнись! — Чарли отбросил ключ и прильнул к пыльному боку “Тойоты”.

“Дзинь!” — рядом с головой, почти перед носом, образовалась рваная дыра с черенок лопаты. Парень на одних инстинктах упал на землю, и вовремя, дверь за считанные секунды украсили полдюжины пробоин.

— Кэтти, ты как? — Чарли заметил жену, лежащую с другой стороны машины.

Та, бледная, судорожно показала пальцы колечком — “ок”.

Наконец-то заговорили винтовки техасцев — прошёл первый шок от нападения, народ начал отстреливаться. Чарли рывков бросил себя к задней двери, дёрнул ручку на себя, ввалился в салон, упал между сидений. Рука зашарила по коже, ага, вот он, родной семисотый, который Ремингтон. Как только выехали с Базы, Чарли достал его из сумки и держал при себе. Только на время замены колеса положил в машину. Винтовка сама прыгнула в руки, заскользил затвор, досылая патрон. Теперь чуть приподняться и осмотреться.

Бой разгорался ближе к центру колонны, нападавшие первым делом выбили всех в голове и хвосте колонны, Чарли уцелел только потому, что был скрыт спинами других, да и сидел низко. Так, откуда огонь? Ага, справа, с холмов. Левая обочина была ровная, словно стол, там и ребёнку не укрыться, не то что взрослому. А вот справа метрах в ста небольшие холмы с редкими кустами, оттуда и стреляют. Прицельно бьют, сволочи, сколько уже наших в пыли валяется, пять, десять?

Чарли открыл противоположную дверь и выбрался из машины, сместился к капоту, осторожно выглянул. Его манёвр вроде как остался незамеченным.

— Где моя пушка? — толкнула парня в бок жена.

— В багажнике, где ещё, — отмахнулся Чарли.

— Достань, — первоначальный испуг прошёл, девушка рвалась в бой.

В той, прошлой, жизни она работала в пожарной, так что к опасности ей не привыкать. Ходила с мужем каждые выходные на стрельбище, могла разобрать-собрать и почистить любой ствол, что купил муж. Не жена, а боевой товарищ, с которым и в разведку можно, и в постели не скучно.

— Попробуй через заднее сидение, — отмахнулся Чарли.

Его уже взял азарт: ну-ка, кто кого?

Есть, кажется, засёк одного. Дистанция плёвая, поправку по вертикали делать не надо. Что с ветром? Кусты на холме, где залёг противник, не шевелятся. Штиль. Отлично, перекрестье прямо в центр лица, спуск плавно на себя.

Винтовка ощутимо толкнула в плечо, по ушам ударил выстрел, но Чарли удержал прицел на цели, поэтому момент попадания не проворонил. Экспансивная пуля триста восьмого калибра (который Винчестер) поработала на славу, кровь и мозги подонка расплескало на пару метров вокруг. Так, кто следующий на очереди? Пока искал цель, передёрнул затвор, тяжёлая дымящаяся гильза покатилась по капоту.

Ага, вон ещё один, чуть правее, ведёт частый огонь из штурмовой винтовки с “акогом”, только гильзы в стороны летят. Перекрестье совместить с лицом. Есть контакт. Спуск плавно на себя… Толчок в плечо, и почти одновременно понял — не попал. Точнее, попал не туда, куда целил: в последний момент противник чуть привстал, чтобы сменить магазин, и мощная пуля, вместо лица, ткнулась в руку. Но всё равно, минус один — с такой раной долго не живут, а если даже повезёт не умереть от болевого шока или потери крови, то всё одно бандит стал одноруким на всю жизнь, хоть сейчас подходи да монетки закидывай.

Удачному выстрелу Чарли радовался не долго. Больно уж калибр внушительный, жахает так, что и мёртвого разбудить можно. Вот и дострелялся — по его укрытию тут же открыли огонь сразу трое или четверо бандитов.

— Чарли, держи каску! — в плечо ткнули чем-то твёрдым.

Оглянулся — Кэтти не узнать. И когда только успела ПАЗ-ГЕТ (PASGT англ. Personnel Armor System for Ground Troops, состоит из противоосколочного бронежилета и бронешлема) достать и надеть? Разгрузка, правда, валяется под ногами, зато АР-15 в руках, пустынной раскраски, вся в наворотах, ЛЦУ, фонарик, прицел, тактическая ручка, все дела. А если оттянуть затвор, то там можно найти мордочку котёнка, гравировку лично отец Чарли делал, подарок невестке на двадцать пять лет.

— Фурия! — восхищённо заметил парень, принимая из рук любимой каску.

— Броник не достала, не нашла, — прислонив винтовку к машине, девушка, пыхтя, начала надевать разгрузку. Та, набитая магазинами, патронами и бог знает чем ещё, сопротивлялась. Но Кэтти всё таки справилась, не зря тренировалась последние месяцы перед переселением.

— Хрен с ним, — закрепляя тесёмки под подбородком, Чарли попробовал высунуться, так, одним глазком глянуть, что там противник делает. Тут же по капоту застучали пули. — Дорогая, можешь шугануть уродов? Попробую ещё кого-нибудь снять.

— Не вопрос, командуй.

Чарли поменялся с женой местами, присел напротив задней двери. Если встать в полный рост, то можно будет выстрелить поверх кузова, дайте только пару секунд на прицеливание. Глубоко вздохнул, посмотрел на жену:

— На “три”. Раз, два, три! — и, задержавшись на секунду, выпрямился.

Ружьё прижато к плечу, цевьё а раму. Есть опора. Слева звонко бьёт по ушам AR жены, гильзы стучат по машине. Противник среагировал, всё внимание на Кэтти. Только бы не геройствовала… Краем глаза отметил, как жена нырнула в укрытие, умница, всё одно с такой дистанции ей кого-то сложно достать, а вот отвлечь — отвлекла. Так, кто у нас тут есть… Какое-то шевеление в кустах в небольшой распадине между двух холмов. Но ничего толком не видно, ищем дальше. Тут только ствол видно. Стрелять наугад? Патроны жалко. Не из-за цены, хотя она и кусается — полсотни баксов, простите, десять экю, двадцать штук! — а из-за ограниченного боезапаса. У него всего сотня.308 Win, причём бОльшая часть в подсумке, что валяется где-то в салоне. Снял, когда колесо пришлось менять. Кажется, вечность назад это было…

Так, есть контакт. Похоже, снайпер, по крайней мере винтовка длинная, калибр явно побольше, чем стандартный пять пятьдесят шесть, да и прицел внушительный. Перекрестье ровно на нос, спуск плавно на себя. Ремингтон вновь лягнулся, с каждым выстрелом всё чувствительней и чувствительней. Синяк будет, как пить дать, но плевать.

— Пораскинул мозгами, — злорадно подумал Чарли, наблюдая за результатом своей работы.

И в этот момент что-то словно ужалило в левое бедро, больно!

— Чарли, что такое?! — Кэтти уже сменила магазин на полный и готовилась вновь открыть огонь в сторону противника, когда муж вскрикнул.

Успела повернуться к нему, увидеть перекошенное от боли лицо, когда пули засвистели вокруг. Откуда стреляют? Порву уродов!

Джип с бандитами возник на левом фланге обороняющихся словно ниоткуда (пробрался по распадку, скрытому выгоревшей травой от дороги), из кузова и салона высыпало с десяток бандитов, разбежались по полю, попадали за кочки и открыли огонь. Слава богу, стрелки из них так себе, пока что только Чарли досталось, случайное попадание.

— Я в порядке, — упав в пыль, парень перевернулся на спину, достал нож и разрезал штанину.

Кровь идёт, но не сильно, ничего жизненно важного не задето. Ага, вот вроде и выходное отверстие есть, не сильно крупное. Над ухом вновь звонко бьёт AR жены.

— ИПП есть?

— Держи! — Кэтти пригнулась, выудила пакет и кинула мужу.

Вновь вскинула винтовку и открыла огонь. Кажется даже, кого-то завалила, мужик вон за той кочкой скрылся и не показывается. Интересно, убит или просто сдрейфил? Затвор встал на задержку — надо сменить магазин. Утопила кнопку сброса магазина, тот глухо шмякнулся под ноги, в пыль. Рука к подсумку, отработанным движением откинуть клапан, ухватиться за металл, обратным движением вбить в паз, спустить затвор. На всё про всё не более трёх секунд, перезарядка доведена до автоматизма.

Вдруг в середине колонны попавших под раздачу переселенцев взревел двигателем “дефендер”, с пробуксовкой прыгнул вперёд и влево, объезжая затор по обочине, заложил небольшую дугу по часовой и, поднимая тучи пыли, встал перпендикулярно “Тойоте”, образовав защищённый с двух сторон периметр. Передняя пассажирская дверь открылась, оттуда вывалился Джон Голдман, крепко сбитый весельчак и балагур, один из трёх братьев-морпехов, отслуживших в Ираке год, вышедших в отставку и решивших, что на гражданке стало слишком скучно.

— Как вы тут?

— Нормально, только Чарли подстрелили, — Кэтти всматривалась в клубы пыли, поднятой “дефендером”. Вот-вот рассеется, можно будет вновь открыть огонь по уродам в поле, только теперь из-за нормального укрытия.

— Пустяки, — перематывая рану, отмахнулся от помощи Джона раненый. — Помощь вызвали?

— Да, — морпех перебежал к задней стойке “Тойоты”, осторожно выглянул на секунду и тут же спрятался. — Еле до рации добрались, у Тома в машине. Надо себе будет поставить, без связи плохо.

— И что сказали, скоро будут?

— Четверть часа, может, меньше, — Джон резко вынырнул из-за кузова, выпустил куда-то в только ему видимую цель десяток патронов, снова спрятался. — Надо продержаться.

— Продержимся, — Чарли потуже затянул узел. Шину наложить не успел, хоть так пусть будет. Затем подхватил винтовку, передёрнул затвор — после крайнего выстрела не успел, ранили.

— Хороший агрегат, — Джон кивнул на Ремингтон. — Внушает уважение.

— Ага, троих уже уважил.

— Нормально. Нам с вами надо прижать этих сосунков в поле, по холмам есть кому работать. Кэтти, мы с тобой ведём огонь на подавление, Чарли — не зевай, постарайся снять ещё кого-нибудь. Готовы?

— Готов.

— Готова.

— На счёт три. Раз, два, три!

 

Глава 7

Год 27, 15 марта, четверг, Сан Антонио

Алекс Северов

Вечер прошёл… Просто прошёл.

Было непривычно, что темнеет тут быстро. Я так понимаю, из-за широты, всё таки тут до экватора чуть ли не рукой подать, если сравнивать с Питером. Но я это отметил так, мимоходом — к тому моменту, когда ночь опустилась на Сан Антонио, мы уже сидели в каком-то баре, недалеко от оружейного магазина.

Я чувствовал себя лишним в этой компании. Мэри огорошила всех (ну ладно, не всех, только вашего покорного слугу) новостью о нападении на “халявщиков”. Так вот куда сорвались тогда орденцы от КПП! Подробностей, правда, девушка не знала, сказала только, что потрепали переселенцев хорошо, есть убитые, но сколько их, кто нападал — это без понятия. К концу её смены бойцы Ордена только-только добрались до “халявщиков” и начали разгонять по саванне бандитов, так что… Разговор плавно перетёк на тактику, оружие и всё такое. Слушать было интересно, хоть и не всё понятно (всё таки для работы в АйТи и для общения на милитаристские темы английский немного отличается, да, сэр). Но вот хоть что-то сказать по теме я не мог. У Билла с Мэттом нашлось пару баек, Мэри не осталась в долгу — так они и болтали, вспоминая обо мне только когда заказывали очередную кружку пива.

— Алекс, будешь?

— Спасибо, я возьму ещё сидр, — из небогатого выбора алкоголя в этой дыре только данный напиток хоть как-то лез в горло, не воду же пить в баре.

Всё мое участие в вечере свелось к неспешному приобщению к национальному напитку басков и короткому диалогу с Мэри, которая при знакомстве спросила, кем работаю. В отличие от Земли, здесь профессия программиста не вызвала у девушки никакого энтузиазма. Задав из приличия ещё пару ничего не значащих вопросов, инструктор переключилась на техасцев. Я утешал себя мыслью, что не выпади я из обоймы потенциальных клиентов, мне бы тоже перепало пару улыбок и кокетливых взглядов, но будем честны — на фоне двух парней, от которых за версту разит надёжностью и мужественностью, я выгляжу блекло, никак.

Засиделись допоздна, даром что завтра никому на работу не надо. Парни расплатились за всю компанию, я пробовал было сунуть деньги Биллу, но тот лишь отмахнулся. Не только у нас народ с широкой душой живёт, американцы тоже разные. Когда вы слышите истории, как сын не протягивает руку помощи разорившимся родителям или про соседей, что перестают с вами здороваться, если у вас доход упал в два раза, то это скорее всего про север восточного побережья. Нью-Йорк и ему подобные города действительно делают порою из людей монстров, готовых сожрать ближних своих, на юге всё таки нравы попроще.

— Ты Алекс? — соседний стул жалобно скрипнул, когда на него взгромоздился молодой Брюс Уиллис.

Лысая, как шар, голова, коренастый, поджарый. Лицо харизматичное, живое, только глаза серо-стального цвета серьёзные, оценивающие. Тебя, обстановку, всё вокруг. Движения скупые, чёткие, одет в пустынный камуфляж. В таком половина города ходит, но по “Брюсу” видно, что он его не вчера нацепил.

— Алекс Северов? — уточнил парень.

Не спеша дожёвываю кусок омлета, запиваю молоком и только после этого отвечаю:

— Да, это я, — и сразу в рот следующую порцию завтрака.

А у самого лихорадочно мечется в голове мысль: неужели коллектор? Как нашли так быстро? Да ещё в другом мире? Или не коллектор? Тогда что этому громиле надо? Откуда он знает моё имя? Я его точно первый раз вижу. Сейчас утро, в кафе при мотеле хватает людей, так что мне ничего не грозит, ничего не грозит…

— Брюс Голдман, — он резко протягивает руку.

Бандиты не представляются. Наверное. Выдыхаем.

— Рад знакомству, — хотя по моему тону так не скажешь.

— Чем-то насмешил? — замечает парень мимолётную усмешку.

— Имя. Ты похож…

— На Брюса Уиллиса, — парень вдруг улыбается. Нет, точно, на него девчонки вешаться штабелями должны, вон как сверкают все тридцать два, вылитый милашка. Способный убивать. Глаза уж больно… Ух, жуть!

Что-то я мнительный стал после вчерашней истории про “халявщиков”. Я их не знал, даже лица ни одного не вспомнил, так, безликая толпа на стоянке Базы и всё. Мандражирую я от осознания того факта, что в этом мире действительно жизнь стоит не так уж много. Раз — и куча трупов средь бела дня. Просто так. Словно на дворе вновь 90-е, из которых, правда, я только помню вечную гречку на завтрак, обед и ужин. Ладно, куда-то вновь мысли ускакали…

— Нас вчера потрепали по дороге в Сан Антонио, слышал? — увидев, что я едва кивнул, Брюс продолжил. — Много людей положили, уроды, десяток угнали в рабство. Брата моего убили, Джона. — Лицо Брюса в этот момент было словно высечено из гранита, все черты обострились, ноздри раздулись. Кулаки сжал, аж костяшки побелели. — Мы сейчас собираем отряд, надо догнать этих мексикосов. Орден вчера с воздуха немного проследил, они на юг отступили, в саванну. Правда, долго птичка летать не смогла, дело к ночи было. Но примерное направление мы знаем. В общем, нужен оператор дрона. У нас с техникой Джон управлялся, а теперь некому. Мне Мэри сказала, что ты с компами на “ты”. Что скажешь?

Я на секунду задумался. Дроны мне были знакомы, фанат, так сказать, любитель. У самого в Питере осталось с пяток разнокалиберных пташек, от крохотной, в пол ладони, до метровой модели. Летал для удовольствия, поснимать город и окрестности с высоты, пробовал несложные фигуры делать. Только не пойму, при чём тут компы, дрон-то с пульта управляется.

— Пульт в перестрелке разбило, восстановлению не подлежит, запчастей нет. Но есть возможность управлять птичкой по Wi-Fi. И лучше это делать с ноута, а не с мобилы, нужны фото местности и всякое другое.

— По Wi-Fi всего метров триста, ну, четыреста от силы дальность. И качество картинки никакое, — с сомнением смотрю на Брюса.

— Вот, видишь, ты в вопросе хоть что-то сечёшь, я и этого не знал. Что-нибудь придумаешь, ты ж парень башковитый. Там работы на два, максимум три дня. Плачу четыре сотни экю.

А вот это довод. Я тут с утра успел посмотреть объявления в местной газете, пообщался с народом — такому неумехе, как я, что только может на лопату побольше брать и подальше кидать, за сотню в неделю работу разве что можно найти. А тут месячный оклад предлагают за полетать на дроне пару дней. Вот только парни не на пикник едут и не к тёще на блины.

— Шестьсот, и если дрон где-то грохнется в пустыне из-за потери связи, с меня взятки гладки.

— По рукам, — мы скрепили договор рукопожатием. — Подходи к десяти в “Guns And Roses”, на пятой.

— Владелец — твой тёзка? Тогда знаю, где это.

— Отлично. Тогда там и встретимся. Познакомлю с остальными, обсудим детали и план действий, опробуешь птичку. Давай, я погнал, надо ещё заскочить в пару мест, — Брюс пожал руку и вихрем вылетел из кафе.

Я глянул на часы: почти девять. Идти тут минут десять всего, можно не торопиться с завтраком.

Покончив с яичницей и молоком, поднимаюсь в комнату. Соседи, пара то ли мексиканцев, то ли испанцев, а может, и вовсе португальцы какие — низкие, загорелые, чернявые, подвижные, как ртуть — о чём-то оживлённо болтают, на меня — ноль внимания. Закидываю ноут в малый рюкзак, пустую литровую бутылку: налью воды на кухне, там фильтр стоит. Собственно, вот и всё, сборы окончены.

Как не старался идти медленно, в оружейном был уже в половину. Брюс узнал, кивнул. Когда я спросил про его тёску, чуть удивился, но проводил к задней двери, на стрельбище.

— Ты Алекс? — ко мне подскочил коренастый парень, очень похожий на Брюса. Не продавца, морпеха.

— Есть такое, — оглядывая собравшихся, ответил я.

Спрашивать, как он догадался, не стал, и так всё очевидно: на фоне остальных я выглядел как овечка рядом с волками. Все в камуфляже, в берцах, загорелые, собранные, при оружии.

— Я Аллан, брат Брюса, — рукопожатие твёрдое, быстрое. — Это Чарли, Кэтти, Грег, Антон…

Кто есть кто я даже не пытался запомнить, слишком много новых имён. Пожалуй, только Кэтти — всё таки девушка, и Мэри — но с ней и так были знакомы. Да ещё Антона запомнил — не часто встретишь русского в Техасе.

— Это Алекс, наши глаза и разведка, — хлопнул меня по плечу Аллан. Народ вяло отреагировал, все были заняты подгонкой вооружения и амуниции: на дюжине столов и скамеек вокруг них валялась гора оружия, разгрузки, рюкзаки, какие-то кофры. На дальней дорожке жахнуло, я от неожиданности чуть не обделался.

— Там Джон Коннали, наш снайпер, — заметив мою реакцию, пояснил Голдман. — Пристреливает новую оптику.

— Понятно. Покажешь дрона?

— Конечно, пойдём, — Аллан направился к внушительному чёрному пластиковому ящику, размером в половину коробки из-под холодильника. Подойдя ближе, обнаружил на одной из стенок пулевое отверстие. — Принимай, разбирайся. Кстати, если надо пристрелять пушку, можешь брать любую свободную дорожку, мы арендовали всё стрельбище на целый день. Патроны вон там, на столе, — парень кивнул в угол. Ага, вижу, три или четыре цинка вскрытые стоят. Это ж сколько бабла! — У тебя какой калибр, кстати?

— Никакого, — с замиранием сердца вижу, как нахмурился Аллан. Сейчас скажет: извини, нам такие не нужны, не на пикник же едем, спасибо, выметайся. И плакали мои четыре сотни!

— Ладно, выдам тебе на время одну AR-15.

Выдыхаю. Не хотелось бы лишаться заработка, мне деньги как воздух нужны.

Аллан удаляется, а я сдвигаю крышку. Вот он, красавец.

DJI SkyWalker, один из самых дорогих гражданских дронов, что я знаю. Сделан китайцами, но очень и очень качественно. Из плюсов: в сложенном состоянии помещается в сорокалитровый рюкзак, весит всего два кило, имеет две камеры с разрешением 8К, в воздухе держится 50–55 минут, батарея меняется за мгновение, тихий, малозаметный, дальность с родным пультом — порядка пяти тысяч метров, зависит от рельефа, скорость в спортивном режиме — 60 км\час. Минус только один — цена. Стоит как новая Лада Гранта.

Хозяин, земля ему пухом, дрона доработал. Одну из камер заменил на ИК (плюс ещё одна Лада Гранта), поставил вместо стандартных лопастей УльтраСоник, теперь его с тридцати метров не услышишь, а время полёта увеличилось на пару минут. Корпус покрыт цифрой небесного цвета, габаритные светодиоды выкручены. Конечно, с военными машинками эта птичка не сравнится, ни по дальности, ни по автономности, ни по оснащению. Но из гражданских моделей это лучшее, я сам на неё постоянно засматривался, останавливало от покупки только то, что копил на квартиру. Лучше бы дрона купил, ей богу!

А вот пульт не порадовал. Он лежал как раз напротив пулевого отверстия, и принял удар на себя. Пуля прошла почти ровно по центру, ЖК-дисплей разбит, во все стороны разбежались трещины, левый джойстик наполовину срезан осколком. С собой в рюкзаке всегда небольшая, с крупную ручку, отвёртка под сменные насадки, удобно, если надо крышку ноута вскрыть или в потрохах дрона поковыряться (у меня тоже китаец, хоть и подешевле, DJI Mavic Pro 4), поэтому разобрать пульт труда не составило.

— Какой диагноз, док? — за спиной возник Аллан, с винтовкой и разгрузкой в руках.

Я встал, указал на разобранный пульт, разложенный на крышке ящика.

— Плата восстановлению не подлежит, но радиомодуль жив, кажется. Повреждений не видно, по крайней мере. Если найдётся паяльник и кое-какие детали, могу попробовать сделать переходник на USB. Тогда вашей пташкой можно будет управлять с ноута, дальность если и снизится, то незначительно.

Схема подобного переходника нашлась на ноуте: я не особо большой любитель возиться с паяльником, но полетать на дроне любил. И хоть с пульта это интересней и комфортней, зато ноут позволял автоматизировать некоторые процессы. Например, плавный облёт объекта по восходящей спирали. Сделать это с джойстиками можно, но крайне сложно, нужна такая отточенность и слаженность движений, что просто забей. Я два года летаю и то через раз запарываю кадры, ведь стоит только чуть-чуть передавить или недодавить на рычажок, и всё, кадр дёрнулся, начинай сначала. В андроид-маркете, конечно, есть приложения, которые позволяют через телефон упростить подобные манёвры, и одно время я ими активно пользовался. Но постоянно хотелось большего, ещё вот эту фишечку, вот эту рюшечку — и в конце концов я написал свой софт. Теперь у меня ролики получаются не хуже, чем в голливуде, и облёты, и наезды, и что хочешь.

Отсюда и схема переходника USB — радиомодуль, нашёл на каком-то форуме любителей кастомизации летающих игрушек. Благо, дроны от DJI очень популярны.

— Отлично! Мы уже думали всё, абзац, только Wi-Fi, разведку толком не провести, — Аллан обрадовался новостям. Протянул винтовку. — Это тебе. AR-15, Армалайт. Трофей, можно сказать. Осталась от кого-то из нашей колонны.

Я взял в руки винтовку. Лёгкая, очень лёгкая. Всё из-за каркасной конструкции, металл убран везде, где только можно, все внутренности видны. Как бы не забилось куда чего, если верить интернету, американские винтовки никогда особой надёжностью не отличались, а тут её ещё и уменьшили, вместе с весом.

— Это спортивный вариант, для троеборья, — пояснил футуристический вид винтовки Аллан. — Гражданское исполнение, так что автоматического режима огня нет. Зато бывший хозяин поставил тактическую рукоятку, приклад заменил на телескопический, Фаб Дефенс, тут крепление под запасной магазин есть. Отрегулируй потом под себя. Сверху коллиматор, Аимпоинт Микро Т2, точка на 2 Моа, классная штука.

Я половину слов не понял, но всё одно поблагодарил.

Передав винтовку и разгрузку, Алан забрал список необходимых запчастей и удалился.

Как не хотелось поиграться с винтовкой, отложил её в сторону. Сперва дело, а потом потеха.

Достал дрон, расправил штанги, лопасти. Снял батарею, крепившуюся сверху — под ней логин и пароль для Wi-Fi сети дрона. Заодно переключил передатчик “небохода” на неё. Вернул батарею на место, включил дрон. Законнектился с ноута, прогнал диагностику — все системы в норме, батарея заряжена на 60 %. Птичка пожаловалась, что не видит спутники, мешает крыша. Ну да, крыша, как же. Нет их тут, малыш, нет. Так что отключаем GPS и Глонасс, экономим энергию.

Взлёт прошёл успешно. Дрон зажужжал, словно рассерженный шмель, волна воздуха погнала по полу пыль, откатились гильзы. Народ покосился, но ничего не сказал. По уму, выйти бы на улицу, но без нормального радиомодуля я дрон всё одно испытывать не стану, Wi-Fi особого доверия у меня не вызывает. Так, поднять птичку на метр-другой, покрутиться вокруг оси, крен вправо, крен влево, проверить картинку с камер — работают, пишут. Можно садить обратно. Пять минут — минус семь процентов. Терпимо. Ждём теперь Аллана.

Взял осторожно винтовку. Какой-то мандраж лёгкий, мурашки по коже побежали. Моя. На три дня — но моя. С обвесом, с прицелом, разгрузкой и запасными магазинами — моя. Никто не обращает внимания, хочешь — прямо сейчас заряжай и стреляй. Вон и мишени есть. Не надо брать у прапорщика в окошке заветные девять патронов, которые ты первый и последний раз выстрелишь за время срочной службы. Никаких разрешений и справок. Сбылась мечта идиота.

Покрутил в руках — лёгкая, удобная. Рукоятка обмотана шнуром, не скользит. Попробовал переключить большим пальцем переводчик огня на левой стороне — чертовски удобно. Положений у него всего два: “огонь” и “безопасно”, вертикально и горизонтально соответственно. Легко запомнить. Указательным дотянулся до кнопки сброса магазина, нажал. Магазин легко отсоединился. Снаряжён. Отвожу затвор — патронник пуст. Аккуратно вставляю магазин на место, но он выпадает. Так, а если слегка поднажать? Слышится лёгкий щелчок.

— Алекс, нужна помощь? — Мэри замечает мои телодвижения.

— Не помешала бы, — голос слегка дрожит, нервничаю.

Вчера на стрельбище Мэтт дал отстрелять магазин из своего Ремингтона, 10 патронов. Но такого мандража не было, там всё контролировали парни. Техасец сам зарядил, загнал патрон в патронник, поставил на предохранитель, положил винтовку стволом к мишеням. От меня требовалось минимум, и ответственности было тоже минимум. А тут…

— На боевом взводе?

— Нет, что ты!

— Отлично, патрон в патронник загоняй только на рубеже. И ещё, давай покажу кое что, — Мэри протягивает руку к винтовке, расстаюсь со своей прелестью. — Смотри, указательный палец на скобе не держишь, если не собираешься стрелять. А когда просто оружие в руках, то палец должен быть сверху, параллельно стволу, как у меня сейчас. Навёл на цель — палец на спуск, опустил винтовку — палец пошёл вверх. Всё понятно?

— Да, предельно.

— Потренируй движение, оно должно быть доведено до автоматизма. Не имеет значения, что у тебя за ствол в руках, пистолет, винтовка — палец на спуске только если собираешься стрелять. Теперь пойдём покажу стойку для стрельбы стоя.

Следующий час пролетел незаметно. Мэри возилась со мной, как наседка, показывала, как правильно ставить ноги, держать руки, упирать приклад в плечо, вскидывать оружие, разворачиваться и прочее. Помогла отрегулировать приклад — руки у бывшего владельца были чуть короче моих. Затем показала, как правильно носить винтовку: модный трёхточечный ремень тут подтянула, тут чуть отпустила, и повисла AR на груди, прикладом к правому плечу, стволом к левому бедру. Попробовал вскинуть — удобно, да ещё и ремень натянулся, обеспечив дополнительную опору. Тоже упражнение на дом, переход из положения “товсь” в “к бою” и обратно.

Затем были стрельбы. Коллиматор — это нечто! Такой кучности я от себя не ожидал, с пятидесяти метров выбил 92 очка! Правда, уже вторая серия вышла так себе, ровно 80. Взял себя в руки, успокоился, унял эйфорию, и результат не заставил себя ждать — 93 очка. Отстрелял ещё два магазина, и ниже девяти десятков ни разу не увидел. Снял коллиматор, попробовал без него — ну, хорошо, что хотя бы в мишень попал, позорище, чуть выше полусотни набил. Когда-то читал, что диоптрический прицел М16 точнее открытого на “калаше”, но что-то этого не заметил. Или врут, или я им пользоваться не умею.

Поделился своими домыслами с Мэри. Та хмыкнула, молча забрала винтовку — и показала, как надо стрелять, 95 очков! Правда, целилась долго, тщательно, но всё же. В общем, решил с механикой судьбу не испытывать, всё одно у Аимпоинта батарейки на 70 тысяч часов хватает, можно сказать, он вечный. Поставил коллиматор обратно, выпустил ещё треть магазина — 76 очков, ерунда какая-то.

— Алекс, после того, как ты прицел туда-сюда снимал-ставил, ему снова нужна пристрелка, — усмехнулась инструкторша, глядя на моё недоумённое лицо. — Если хочешь стрелять дальше пары десятков ярдов, конечно.

— Я думал, что на планке Пикатинни всё крепится жёстко, — чешу затылок. — Научишь делать пристрелку?

— Научу, — девушка взяла винтовку и пошла к крайней левой дорожке, где на столе было что-то вроде тисков. — Если не хочешь маяться с пристрелкой каждый раз, купи динамометрический ключ, запомни, на сколько затягиваешь КАЖДЫЙ винт, и, в принципе, можешь не делать пристрелку. Тебе, по большому счёту, на дистанцию выше пяти сотен ярдов не стрелять, такой способ прокатит.

За четверть часа Мэри показала, как делается пристрелка.

Всё оказалось банально просто. АР-ку необходимо зажать в тех самых тисках, отрегулировать так, чтобы точка Аимпоинта смотрела ровно в центр мишени в пятидесяти метрах от нас. Затем делается выстрел. Пуля ушла чуть правее и выше. На прицеле есть специальные барабанчики, закрытые колпачками — с их помощью и осуществляется регулировка. Винты вращаются по щелчкам, смещая прицел по вертикали и горизонтали. После регулировки делается второй выстрел, смотрится результат, и если надо, в дело вновь вступают барабанчики.

Лучше всего пристрелку делать на закрытом стрельбище, чтобы убрать фактор ветра, либо делать пристрелку в безветренную погоду, а то получится полная ерунда. Собственно, всё.

Затем девушка показала приёмы для быстрой перезарядки. Нажать на спуск — выстрел. Указательным пальцем правой руки нажать кнопку сброса магазина. В это время левая рука отпускает цевьё и идёт к подсумкам на животе, достаёт новый магазин, обратным движением вставляет его в паз, быстрый хлопок снизу, до щелчка. Руку обратно на цевьё, выстрел. Оружие на предохранитель. Поднять выпавший магазин. Повторить миллион раз. Шучу — хотя бы три тысячи подходов, примерно столько надо, чтобы движение стало автоматическим.

— Мэри, как у Алекса успехи? — Аллан материализовался за спиной.

Я так был поглощён процессом, что и слона бы не заметил, не то что морпеха.

— Стреляет неплохо, а вот над перезарядкой надо поработать. Но в целом ничего, ногу себе не отстрелит, — девушка подаёт критику классическим бутербродом: хорошее, плохое, хорошее.

— Это здорово, но по плану, в бой тебе вступать не придётся, — Аллан протягивает мне увесистый пакет. — Ты наши глаза, стрелять и так есть кому.

Намёк понят. С сожалением разряжаю винтовку, откладываю в сторону.

— А почистить, боец? — бровь Мэри ползёт вверх.

— Покажешь как? — “калаш” любой школьник у нас умеет разбирать, а вот AR для меня — тёмный лес.

Мэри закатывает глаза, но помогает. На самом деле ей нравится со мной возиться, беспомощным неумехой, у неё донельзя довольный вид. Собою — что так много знает и умеет, мною — что стараюсь.

— Вот особенно тщательно три, видишь, нагар какой?

— Понял, понял.

— А здесь сильно не дави, и только тканью, не вздумай чем жёстким работать!

— Понял, понял. Спасибо, Мэри.

— Да ладно, одно дело делаем.

Обедали прямо на стрельбище — Голдманы организовали централизованную доставку горячего. При виде наваристого супа и отбивной с картошкой желудок взвыл — накорми! Ещё бы, на часах-то уже пятнадцать, это тут полдень, а на Земле уже время полдника. Только расправились с обедом, появился Брюс, который Голдман, возбуждённый, в глазах огонь горит, ноздри раздуваются, копытом бьёт.

— Рик нашёл их базу, — Голдман расстелил на столе, где ещё секунду назад стояли тарелки и термосы с чаем, карту-двухкилометровку. — Триста пятьдесят километров на юго-юго-запад от Сан Антонио, вот этот квадрат.

На карте стоял жирный красный крест. Какие-то не то холмы, не то скалы, я в топографии не силён.

Бандиты обосновались вдали от обжитых мест, до ближайшего ранчо километров сто на юго-восток. В этой саванне их можно бесконечно искать, и как только Рик их обнаружил? Я тихо задал вопрос Мэри.

— Когда наши подошли к “халявщикам”, бандиты уже смылись. Авиацию не вызывали, пока долетели бы от Базы, всё одно стемнело. Но у парней, — кивок на Голдманов, — нашёлся квадроцикл. Рик с ними служил в Ираке, в рейнджерах. Рванул за бандитами, по горячим следам.

— Так если всё уже разведано, зачем им я с дроном?

— Ну вряд ли Рик многое видел. Саму базу нашёл, а вот численность, маршруты патрулей, часовых и прочее — как ты это скрытно разведаешь быстро? На это дни нужны, а то и недели. Плюс, на дроне ИК-камера. Мы скорее всего на штурм пойдём на рассвете, ты сверху всё как на ладони будешь видеть.

— Прям как в фильмах про шпионов: Итен, два противника на двенадцать, три на час.

— Типа того.

Назначили выдвижение на семнадцать ноль ноль. До лагеря бандитов часов семь-восемь, как раз в сумерках будем там. Потом день на разведку. И следующей ночью, ближе к утру, как и предполагала Мэри, атакуем. Точнее, ребята атакуют, я им обеспечиваю разведку и целеуказание сверху. Рик уже выдвинулся вперёд, найти подходящее место для лагеря, чтобы и от противника не очень далеко, но и нас не засекли раньше времени.

— Алекс, поедешь в машине с Алланом, — Брюс устало растирал лицо. Организовать поход двух десятков человек только на первый взгляд легко. Тем более, рейд. Надо обеспечить всех не только едой, водой и спальниками, но ещё и о боеприпасах позаботиться, о медицине, всяких приблудах, проработать тактику и стратегию, разбить всех на двойки… Это я сейчас в хостел, принять душ, сменить бельё, забрать вещи и договориться о прачке (не таскать же грязное с собой, заберу, когда вернусь) — и всё, готов к труду и обороне. Даже винтовку таскать не надо, тут оставлю. Всех дел — на час. А ему ещё пахать и пахать.

— Один момент только, — я остановил собравшегося уходить Брюса. — У дрона одна батарея наполовину заряжена, ещё две запасные на девяносто процентов. Это всего часа два полёта, если делать видео и фото. А розеток там не предвидится.

— Об этом не парься. У меня электрокар, Джон от прикуривателя заряжал. Посмотри в коробке, должен быть переходник. Ещё что-то?

— Нет.

— Тогда извини, дел много. Увидимся в пять. Не опаздывай, мы на тебя рассчитываем.

 

Глава 8

Год 27, 16 марта, пятница, где-то в прерии

Алекс Северов

Добраться до места, выбранного Риком, нашим разведчиком, до темноты не успели буквально чуть-чуть, и последние десять километров ехали на ощупь, без света. Колонну вёл Аллан, у которого нашёлся прибор ночного видения, остальные ориентировались по габаритным огням впереди идущей машины.

Выгрузились, поставили палатки, распределили смены, выставили посты — и завалились спать. Меня к охране лагеря не привлекали, я и не настаивал. Видимо, окончательно решили, что толку от меня, как бойца, не будет: мало того, что даже оружия своего не было, так я ещё и на операцию поехал в джинсах и кроссовках. Ну нет у меня камуфляжа, и денег на его покупку (а главное — желания тратиться) тоже нет. Аллан, когда увидел меня перед отъездом, снова поморщился, но ничего не сказал, хотя его взгляд был красноречивей любых слов.

Позавтракали рано, солнце только-только показалось над горизонтом, а ночная прохлада не успела ещё уступить место дневной жаре. Горячий чай, бутерброды — и жизнь в лагере закипела. Кто-то подгонял снаряжение, братья и пяток самых опытных бойцов чертили тактические схемы с таймерами в руках, а я запустил птичку в небеса.

До выезда опробовать дрона толком не успел. Сперва паял переходник, затем возился с софтом: всё таки у меня была другая модель, хоть и от этого же производителя. Внёс поправки на другую массу, манёвренность, скорость поворота, бокового скольжения и так далее. Скомпилировал. Тестовый полёт, фиксирование недоработок. Вновь правки, компиляция, тесты — и так раз пять, пока результат не стал совпадать с ожиданиями.

Второй момент, более принципиальный — это отсутствие навигационных спутников. Благодаря им на Земле дрон вернуть с любой дистанции не проблема, даже если сам не можешь, автоматика сделает, причём несколькими способами, от банального полёта по прямой в точку старта до прохождения маршрута в обратном порядке. Здесь ни то, ни другое не работало.

Спасло то, что на дроне стоял гироскоп. Качественный гироскоп. Это позволяло с вменяемой точностью определять угол поворота птички относительно изначального, и худо-бедно рассчитывать направление движения, с последующим нанесением результата на карту. Проблемы были только с учётом скорости ветра, точнее, с полным отсутствием оного — иди угадай, сколько с какой скоростью и в каком направлении он дует там, наверху.

Для начала поднял дрон на полсотни метров, попросив всех замереть на минуту. Вслушивались все вместе, но звука работы пропеллеров никто не уловил. Но два человека, наш снайпер и Рик, после пары минут смогли визуально засечь его. Глазастые. Поднял дрон ещё на два десятка метров выше — обнаружить пташку стало можно только в оптику и то, если знать, где искать. Отличный камуфляж выбрал бывший владелец, просто шикарный.

С замиранием сердца отлетел на полкилометра и включил автовозврат по прямой. Дрон сел ровно в точку взлёта — помимо геолокации он ещё умел и в обработку изображений, а камера с разрешением 8К позволяло ему очень качественно “запомнить” площадку, с которой он стартовал.

Вновь отвёл дрон на пятьсот метров, но уже по сложной траектории, зависая десять-двадцать секунд в произвольных точках. Включил автовозврат. Дрон вновь сел, откуда взлетал, но на точный поиск старта ушла почти минута. Терпимо.

Сменил батарею. Задал точки маршрута — мы в трёх километрах от базы бандитов, так что особо мудрить не пришлось, пролёт по прямой, подтверждение наличия противника, затем облёт змейкой с подробным фотографированием поверхности. Как только батарея разрядится до 20 % — возврат.

— Ну, с богом, — поднимаю птичку, контролирую набор высоты.

Хорошо пошла, в соответствие с программой. Доворот вправо на 45 градусов, и на крейсерской по прямой. Телеметрия в норме, скорость в норме, сигнал мощный, стабильный. Чтобы между мной и дроном на такой дистанции не было препятствий, взобрался на холм в сотне метров от лагеря. Там же у нас наблюдательный пункт оборудован: между двумя кустами натянули маскировочную сеть, и от солнца скрыться, и с полусотни метров нас уже не видно.

— Долго будет лететь? — Антон перебрался поближе ко мне, одним глазом посматривает вокруг, вторым — в ноутбук.

— Косоглазия заработаешь, — я чуть поворачиваю экран. Не люблю, когда заглядывают через плечо, даже если там ничего личного нет. Привычка.

— Да ладно, я одним глазком-то, не жлобись, — и, видя моё хмурое лицо, предлагает. — Хочешь, покажу, как правильно дабл-тапом стрелять из пистолета?

По ходу, все в курсе, что я с оружием на “вы”, но хочу стать на “ты”. Что ж, взятка не хуже других. Поворачиваю экран.

— Ого, как красиво! Слушай, а можешь пару кадров сделать и скинуть потом на флешку? Распечатаю, повешу вместо картины. Шикарные виды, не хуже, чем “Нейшенел Географик”.

Я его отлично понимаю. Со ста метров саванна выглядит совершенно иначе. Всё кажется игрушечным, ненастоящим, словно ты смотришь на панораму. Только тут всё движется, перемещается: деревья качаются на ветру, вон трава пригнулась от резкого порыва; а вон там видно, как пара молодых саблезубых гепардов подкрадывается к местной антилопе, что устроила себе песчаную ванну; где-то на горизонте мерно ползёт коричневая змея стада бизонов — идут на водопой, судя по направлению.

— Покажешь и научишь. Сотня патронов, — пользуюсь хорошим расположением духа парня.

— Окей, замётано! — кажется, он даже не особо вдумывался над тем, что я сказал, так увлечён пейзажем.

Для профессионального убийцы (Вторая Грузинская от звонка до звонка, а потом ещё какой-то конфликт в Африке, я не запомнил) Антон очень… романтичный, что ли. Вчера ехали вместе в машине Аллана, разговорились, разоткровенничались. Наверное, сказалось то, что оба русские, в Техасе соотечественника не часто встретишь. Американец косился, но перейти на английский не просил, да и не его это дело, о чём два соотечественника решили поговорить. Может, мы схемы ядерных реакторов и правильное воспитание медведей обсуждаем, ему это точно не надо, у него своих тараканов хватает.

В отличие от меня, Антон с Земли бежал не от кого-то, а от чего-то — от “серых, похожих друг на друга, словно однояйцевые близнецы, будней”. Безымянный конфликт в африке для наёмника даром не прошёл, что-то ему там прострелили, полгода валялся по больницам. Зашили качественно, но кроме как инструктором никуда брать уже не хотели. “А мне стрелять охота!”.

Вот и рванул сюда, где никого твоё прошлое не волнует, где про старую рану не спросят, а если спросят — то просто пожмут плечами и пойдут дальше. Бегать можешь? Стрелять можешь? Ну и отлично, тут никто формальными требованиями не заморачивается пока что. Профессионал вроде Антона без работы на Эдеме ещё долго не останется: проводка конвоев, охрана объектов, сопровождение важных или просто богатых персон. Были и рейды на территории бандитов, и освобождение заложников, и зачистка местности от нежелательных элементов. И всё это хорошо оплачивается, не жизнь, а мечта.

— Слушай, я вот одного не пойму, — решил я поделиться с Антоном своими умозаключениями. — Зачем Брюс нанял меня как оператора? Я же вижу, что он соображает в дронах если и хуже моего, то не намного. Взял бы вместо меня ещё одного бойца, всё толку больше. Буржуй, а деньги считать не умеет.

— Ха, не умеет, — заржал Антон. — Ну встал бы Аллан за пульт, как ты говоришь, да нанял бы бойца, компенсировать ствол. И обошлось бы это ему в тысячу экю, — парень начал загибать пальцы. — Плюс доля в трофеях, плюс доля в награде за головы бандитов, минус его личная доля в той же награде за головы. А тебе он сколько заплатит? Пять сотен, шесть? И всё, никакой доли.

Вот так, не считай других глупее себя. Эти профи не одну собаку съели в этом деле, а ты решил, что кто-то в чём-то соображает хуже тебя.

— А что за доли в трофеях и наградах? — стараюсь сделать покер-фейс, хотя стыдно. И за то, что ляпнул, и за то, что я тут чуть ли не задаром работаю, на фоне остальных. На Земле-то было наоборот, в ИТ-отрасли зарплаты ого-го!

“Так то на Земле, лапоть. Сидел бы там, чего попёрся невесть куда?” — загундосил разум..

“Надо было — вот и попёрся,” — недовольно пробурчал Инстинкт Самосохранения. — “Если такой умный, чего ж ты раньше-то молчал?”

“Можно подумать, меня кто-то слушал. Сперва адреналин литрами по крови гоняют, а потом такие — куда ты смотрел, где ты был, чем думал… Загадят организм химией, и претензии выдвигают ещё, у-у-у-у, ироды!”

“Заткнулись и мотаем на ус, что нам умные люди рассказывают. Если уж вляпались, то надо не рефлексировать, а приспосабливаться”, — в этот раз за лесника выступил Здравый Смысл.

Ну как Здравый. Я, ни разу не стрелявший, толком даже не дравшийся, ничего полезного не умеющий, еду с кучкой головорезов убивать других головорезов. Очень здраво, да.

— За каждого убитого преступника Орден платит награду — тысяча экю. Но тут тоже надо с умом подходить, просто поехать куда-то и накрошить десяток мексов или “духов” каких не получится, будь добр предъяви улики, что они занимались противоправными действиями, а главное — угрожали твоей или чьей-то ещё жизни. В этом плане проще всего валить работорговцев и наркодиллеров, их товар лучшее доказательство вины. Так как мы будем зачищать целую базу, то считать, кто сколько конкретно убил не получится, да и не очень честно будет. Позиции-то у всех разные, роли и задачи — тоже. Вот оставят меня, например, лагерь охранять — я никого не убью. Естественно, мне это не интересно, деньги терять. И никому не интересно. Значит, желающих на эту роль нет. Вот чтобы на этой почве конфликтов не было, мне долю и дадут, вне зависимости от того, сколько конкретно я убью, ноль или десять человек.

— Так я же останусь в лагере… — сказал и сам понял, какую глупость ляпнул. От животного там какого ещё отмахаюсь, а вот набреди на меня бандит какой, то толку с меня чуть больше, чем никакого.

Антон усмехнулся, но комментировать не стал, продолжил объяснять.

— Тоже самое с трофеями. Всё, что взято с бандита, твоё. Оружие, деньги, техника. Вот всё это складывается в общий котёл, а затем тоже делится на всех. Точнее, половину идёт Аллану и Брюсу, как нанимателям. Затем оставшееся делится на доли. У Аллана, Рика и Джона, нашего снайпера, по две доли. У остальных по одной. У тебя — ноль. Всё понятно?

Понятней некуда. Зарабатывать оружием можно очень и очень хорошо. Но опасно.

Я бы не рискнул.

Пока я предавался воспоминаниям, дрон отмахал положенные три километра.

— Хм. Не туда прилетели, — на экране всё та же саванна, базы бандитов не наблюдается. — Антон, можешь глянуть?

Начинаем вместе крутить птичку вправо-влево, стараясь найти хоть какие-то ориентиры. Первым что-то полезное обнаруживает наёмник, всё таки опыта в ориентировании у него гораздо больше.

— Смотри, видишь, земля чуть светлее, похоже на песок? Это русло ручья, давай к нему. Рик говорил, что мексы где-то возле должны быть.

Подвожу дрона к песчаной дорожке, прорезавшей дно пологого оврага — так и есть, вон голубая, почти прозрачная, нитка воды. Сезон дождей окончился месяц назад, и сейчас ручей обмелел, едва метр в ширину. К концу лета вообще может пересохнуть. Так, теперь посмотрим, что там выше по течению. База мексов нашлась через двести метров. Овраг, а вместе с ним и ручей, вильнул влево, и за поворотом обнаружилось искомое.

Бандиты устроились с умом, в низине. Склоны везде пологие, только в одном месте, ближе к повороту, есть почти вертикальный участок. Глина или что-то похожее на неё. В склоне выдолблена небольшая пещера, высотой и шириной в полтора метра, а вот глубину оценить сложно, всё в тени. Вход забран решёткой, если отлететь чуть подальше и спуститься, чтобы угол уменьшить, то видно, что там кто-то сидит внутри. Не иначе как пленники.

Сами бандиты обитали в неказистых бунгало, слепленных из кривых жердей, крыши — здоровые пальмовые листья. У глиняной стены расположился очаг, от которого поднимался лёгкий, едва заметный дымок. На треноге над огнём висел внушительных размеров чан, литров на сто, может, меньше, наверное — две мексиканки готовят сразу на всех. Десяток машин выстроился в ряд под навесом всё из тех же пальмовых листьев, вместо стен — маскировочная сеть. И от жары прикрыть, и с воздуха, если вдруг Орден попытается банду найти, не видно.

Между бунгало носится детвора, кто постарше — гоняют мяч на окраине лагеря. Взрослые вяло передвигаются по лагерю или сидят в тени, мужчины — с оружием, женщины — с хозяйственной утварью. Бродят куры, собаки валяются под стенами домиков, укрывшись в тени от начинающегося зноя.

— Прям идиллия, — сплёвывает Антон.

— Личное?

— Да какое там! Просто бесят такие вот. У самих семьи, дети, явно знают, с какой стороны за вилы держаться. Ну живи ты себе как человек, земли бесхозной вокруг полно, бери — не хочу. Да, сложно, порою очень, особенно по началу, с водой тут напряжёнка, но как-то ж народ справляется. Так нет, работать лень — лучше грабить пойдут, черти. А как их мужиков постреляют где, так бабы с выводками своими начинают по городам кочевать, милостыню просить. Вот чем думают, а?! — Антон очень зол. Даже странно как-то. — Детей этих жалко, понимаешь? В кого они вырастут с такими папашами-то?

Задумываюсь. Ну, в кого вырастут, тут к бабке не ходи, всё и так понятно. Но вот жалко ли мне их? Прислушиваюсь к себе — нет, не жалко. Это что-то вроде голодающих в Африке, какое-то абстрактное понятия для меня всегда было. Ну, голодают где-то там за тысячи километров, мне-то какое дело? В мире полно несправедливости, боли и страданий. За всех переживать никакой переживалки не хватит. Я их не знаю, они меня — тоже. Для меня это тоже самое, что голодающие на Тау Кита.

В общечеловеческой любви наёмника сложно заподозрить, скорее всего, всё же что-то личное. Например, его отец в детстве бросил или, что ещё хуже, променял на выпивку или наркоту. Как вот эти мексы не думают о своих детях, им бы пограбить да текилы выпить, вот и весь интерес в жизни.

Первый облёт лагеря противника особой информации не дал, так, где что стоит примерно, да поправки в алгоритмы дрона внести. Второй заход был продуктивнее, получили фотокарту как базы, так и окрестностей: “скайуокер” прошёлся змейкой по квадрату со стороной в километр, от камеры с разрешением 8К ничего не укрылось.

Третий разведполёт показал, что всё таки укрылось — пара замаскированных наблюдательных постов была обнаружена только благодаря тому, что дрон застал пересменку. Мексы грамотно выбрали и обустроили секреты под раскидистыми, метра два высотой, деревьями, напоминающими зонтики. Они так и назывались: зонтичная акация, за схожесть с земными аналогами. Вообще, в плане именования местной флоры и фауны, да и топонимов, население Нового Эдема особо не заморачивалось, щедро заимствуя у старой родины. В принципе, я только “за”, проще запомнить.

У Аллана нашёлся портативный принтер и мобильный конвертер, который подсоединили к аккумуляторам его “Крузера” и получили искомые 220. Прошаренные парни, эти Голдманы, не иначе как они не простыми наёмниками собирались устроиться, что-то больше похоже на то, что в их планах было создать свой отряд. Отсюда и вся эта техника, которой рядовые бойцы себя обременять не станут. Да и организационный опыт чувствуется, меньше, чем за сутки, сколотить рейдовую группу на новом месте — это сильно.

Как только распечатали фотокарту, все столпились возле командирского столика.

— Здесь, похоже, держат заложников, — Брюс обвёл зелёным маркером вход в пещеру, который был почти не виден, съёмка велась под 90 градусов к земле. — Охрана — два человека, вот под этим навесом, — в ход пошёл красный цвет. — Возле машин ещё один пост, два секрета наверху. Патрулей нет. Периметр обнесён забором из колючки, метра полтора высотой. Больше от животных, слишком уж жиденький. Есть собаки, три или четыре штуки, с этими проблем будет больше всего. Мексы живут в бунгало, по две-три семьи в каждом, Алекс засёк две дюжины бойцов, включая часовых. Возможно, противника чуть больше, кто-то мог в бунгало спать после смены. Так что будем считать, что их там тридцать, плюс-минус.

— А что с гражданскими? — это Чарли, я его запомнил из-за хромоты.

— А что с ними?

— Там женщины, дети. Их надо как-то обезопасить во время боя.

Ого, ещё один гуманист. Но этот на наёмника не похож, хоть и видно, что с оружием умеет обращаться, но вот взгляд, повадки — не те, не те. Так что ему простительно.

Брюс хмуро посмотрел на собравшихся. Ну да, он-то за брата мстит, если надо, всех мексов перестреляет, вместе с семьями. Но остальные-то не такие, а даже если и такие — виду не подают. Всё же Мэри работает на Орден, хоть сейчас и в отгуле, как частное лицо, но всё же, всё же… Да и Чарли с Кэтти — гражданские. Одно дело убить бандитов, другое — детей и женщин (если те без оружия). У них и рука не поднимется, и замалчивать они такое не станут. Среди наёмников тоже далеко не каждый будет стрелять по мирняку, отморозки из “Блек Уотерс” всё таки скорее исключение, чем правило в ЧВК.

Но и без всех этих факторов оставался Орден, который обязательно спросил бы: а что стало с женщинами и детьми этой банды? Они-то угрозы обществу (с формальной точки зрения) не несли, с какого перепугу вы их убили, а? Чем вы лучше тех же бандитов тогда?

Аллан положил руку на плечо брата, чуть сжал, как бы говоря — я разберусь.

— Стопроцентной гарантии безопасности мирным мы дать не можем. Но постараемся разработать план, который сведёт угрозу их жизни к минимуму. Наша основная цель — освобождение заложников, сосредоточимся на ней. Давайте обсуждать, вместе что-то да придумаем.

Следующие три часа все, свободные от дежурства, принимали участие в выработке плана. В руках мелькали маркеры, таймеры, разноцветные булавки, которыми обозначали своих и чужих. У меня же было своих дел полно — зарядить батареи, провести доразведку, сделать фото лагеря с различных ракурсов, чтобы заглянуть под навесы.

Один из полётов чуть не закончился катастрофой — дрон приглянулся какой-то хищной птице. Я уже возвращал “скайуокера” домой, когда вдруг саванна, чьё изображение транслировалось с дрона, вдруг завертелась, словно юла, а датчики сообщили, что высота начала резко снижаться.

Едва успел выровнять дрона в двух десятках метров от земли и продолжил движение, как снова увидел калейдоскоп трава-небо-трава. На этот раз, правда, повезло, всего 3–4 оборота, видимо, птица задела дрон лишь вскользь. Врубаю спорт-режим, “скайуокер” прыгает вперёд, очередная атака невидимого противника проходит мимо, я лишь вижу, как размазанное коричневое пятно резко взмывает вверх где-то прямо по курсу: хищник атаковал сзади сверху, в пике, а когда промахнулся, пошёл на набор высоты. Чёрт, не было печали! Хорошо, от лагеря мексов уже отлетели порядком, в спортивном режиме дрон слышно далеко.

— Проблемы? — я хоть и матерился тихо и на великом и могучем, Майкл, часовой, который сменил Антона на холме, отвлёкся от наблюдений за окрестностями. Всё одно ничего вокруг не происходило, а тут хоть какое-то разнообразие.

— Да какая-то сволочь пытается моего малыша прижучить, — я вёл дрона змейкой, кидая резко то вправо, то влево, меняя высоту.

Заряд в батарее таял, как лёд в сахаре, а то и быстрее. С таким расходом энергии до лагеря не дотяну.

— Далеко твоя птичка?

— Километр примерно.

— Направление?

— Юго-запад, 190 градусов.

Майкл поднял бинокль, начал шарить по небосводу.

— Кажется, вижу эту тварь, — неуверенно произнёс часовой через минуту. — Здоровая. Попробую снять.

К этому моменту дрон был уже в пятистах метрах. Индикатор батареи мигал красным, а не отключи я динамики, ещё бы и орал дурным голосом: алярм, алярм, пять процентов и я в ноль! Срочно на посадку!

Пришлось включить обычный режим, скорость упала в два раза, казалось, что “скайуокер” ползёт, словно черепаха.

— Думаешь, стоит шуметь? — краем глаза отмечаю, как Майкл прижал SCAR к плечу и шарит оптикой по небу.

— У меня сайленсер, мы негромко.

Точно, здоровую чёрную колбасу глушителя сложно не заметить, туплю. Спишем на стресс.

Винтовка хлопает раз, другой, гильзы, сверкая на солнце, улетают в траву.

— Кажется, попал, — после пятого или шестого выстрела SCAR SSR замолкает.

Серьёзная пушка, снайперская модификация под 7.62 на 51. С оптикой может работать почти на полтора километра, если стрелок, конечно, способный. Но это по неподвижным или габаритным целям, снять местное пернатое, пусть и размером и кондора, с четырёхсот метров надо очень постараться.

Всматриваюсь в небо. Дрона не видно, камуфляж делает своё дело, но и каких-то инородных объектов тоже не наблюдается. Майкл или отогнал хищника, или вовсе помножил на ноль.

— Спасибо.

— Всегда к вашим услугам, — Майкл ставит винтовку на предохранитель, присаживается в раскладной стул в тени масксети, перезаряжается. Отхлёбывает из термоса чай и начинает снаряжать неполный магазин.

Дрон всё таки не дотянул до нас метров сто, сажу его на последних крохах энергии. В принципе, девайс прочный, если даже рухнет метров с тридцати-сорока, ничего ему не будет: балансировка такая, что в воздухе не переворачивается, падает строго брюхом вниз, поэтому лопасти закручиваются набегающим потоком воздуха и существенно снижают скорость. Но рисковать лишний раз не стоит, дрону и так досталось, два раза получил от птички, мало ли что там ему погнуло?

Сбегал к “скайуокеру”, благо, его сине-голубой корпус на фоне пожухлой травы хорошо выделяется. Быстро осмотрел дрона — царапины от когтей, на двух задних лопастях сколы и следы крови, рубануло по нападавшей твари в один из заходов. Ладно, в лагере будем разбираться. Сложить лопасти и штанги занимает тридцать секунд, хоп — и дрон в рюкзаке, за плечами. Бегом обратно.

— Ну как? Цела пташка?

— Вроде ничего серьёзного, — подхватываю ноут, запихиваю к дрону.

Задумываюсь на секунду — забирать свой складной стул или нет? По плану у меня был ещё один полёт сегодня, но надо продиагностировать дрона, сменить лопасти, покрутить пташку на небольшой высоте, посмотреть, как себя ведёт гироскоп… В принципе, всё, что надо, уже разведано и уточнено, всё же лагерь бандитов это не Форт Нокс, особо смотреть там не на что.

— Ладно, я лагерь, давай, не скучай. И спасибо ещё раз.

— Осторожней спускайся, тут носом землю пропахать — плёвое дело, в траве чёртовы кочки плохо видны.

Слова не праздные, один часовой уже проехался по склону. Правда, дело было ночью, но всё же.

— Учту. До встречи.

— Увидимся.

А в лагере какая-то возня. Подхожу ближе — это что, отработка штурма на натуре?

Народ разбился на пары и бегает среди стульев, столов, ящиков и рюкзаков, расстановка которых напоминает схему базы мексов. Аллан забрался на капот своего “Крузера”, выкрикивает команды, машет руками, в общем, руководит процессом. Серьёзно ребята к делу подходят, ничего не скажешь.

В репетиции не участвуют только Чарли, Рик и Джон, который Коннелли. Первый будет охранять лагерь — всё одно с его ногой он ограниченно подвижен. А последние два составляют снайперскую пару, у которых задача — прикрывать парней с заранее выбранной позиции, их эти тактические схемы не касаются.

Ну и меня тоже. По плану, я буду где-то в километре от основного места действия, контролировать с помощью дрона и его ИК-камеры обстановку сверху, высматривать спрятавшихся и затаившихся. Как представлю, что надо будет одному в саванне сидеть, с её хищниками, змеями и прочими пауками, так мороз по коже.

Бр-р-р-р!

 

Глава 9

Год 27, 17 марта, суббота, где-то в прерии

Алекс Северов

Вот что хорошо в длинных сутках — так это не менее длинная ночь.

Хоть и встаём в 4 утра, но отряд проспал полноценных 8 часов. Крайнюю вахту несли Чарли и Кэтти, но менять их сейчас никто не будет, останутся на хозяйстве как самые малоопытные, если не считать меня.

Я же пойду со всеми, не в бой, нет, что вы, но буду не очень далеко. Был бы у нас военный дрон, я бы тоже в лагере остался, но автономность “скайуокера” оставляет желать лучшего, с ИК-камерой батареи при самом лучшем раскладе хватит на 40 минут. И чтобы сократить время, необходимое на возврат и смену батареи, я выдвинусь чуть ли не на передний край: по плану, я буду всего в пяти сотнях метров от лагеря противника. Мы с Алланом долго выбирали позицию для меня, чтобы и укрытие какое-никакое было, и дистанцию до мексов выдержать, и не быть обнаруженным при этом. В итоге сошлись на небольшом плоском холме чуть восточнее вражеского лагеря, поросшем небольшим кустарником и с небольшой, три метра в диаметре, поляной на самой верхушке. Идеальное место для посадки дрона и маскировки оператора, то бишь меня.

Обошлись без завтрака, попили чая и в путь. Выдвигаться решили пешком, неспешно. Впереди бессменный Рик, за ним, отстав на три десятка метров, цепочка из 17 человек. Я шёл предпоследним, замыкал отряд Антон. Он проводит меня моего холма и присоединится к основным силам.

Народ экипировался по полной: бронежилеты, шлемы со встроенной гарнитурой и навесными ПНВ, забитые под завязку разгрузки. За спиной у каждого небольшой, литров на 20, рюкзак, с ИПП, запасом воды и боеприпасов. Я одет не в пример проще: флисовая байка, она же подстёжка от моего “вульфскина”, джинсы, кроссовки, кепка. Из экипировки рюкзак с ноутом, дроном и запасными батареями для него, разгрузка с четырьмя запасными магазинами и AR на груди.

Маршрут построили так, чтобы зайти с западной стороны, по низинам и небольшим зарослям кустарников и карликовых деревьецев. Пару раз рация шипела условленным знаком: два коротких, один длинный, “стой”. Два-два значило бы “контакт с врагом”, один-два — “можно идти”. Голосом общаться разрешено только в крайнем случае: вряд ли у противника есть качественный (или любой другой) сканер частот, но лучше перебдеть, чем недобдеть.

Через час неспешного движения Антон хлопает меня по плечу и кивает влево — дальше у нас свой маршрут. Парень обгоняет меня, теперь замыкающий я. Становится как-то неуютно, появляется ощущение, что вот-вот сзади накинется какая-нибудь местная тварь, что не рискнула связываться с серьёзным бойцом в лице Антона, а вот мною закусить ей — что два пальца об асфальт. Кручу головой на 360, стараясь не отстать и не упасть, пару раз кажется, что замечаю какое-то странное движение или особо густую тень, но проходит секунда-другая, и понимаю: показалось, всего лишь кусты. Майку можно выжимать, хочется пить, домой и к маме. Блин, во что я ввязался?!

Наконец-то добираемся до холма, Антон делает круг по кустам.

— Никого, — успокаивает он меня и исчезает во тьме.

Стоило бойцу исчезнуть за стеной кустарника, как накатывает ощущение вселенского одиночества: над головой бездонное ночное небо с мириадами звёзд, сверчки заходятся в свадебных симфониях, где-то вдали (но кажется что рядом, рукой подать) вдруг завывает энтелодонт — спасибо ребятам, познакомили вчера с некоторыми распространёнными представителями фауны на натуре, так сказать. Пока сидел на холме и возился с дроном, каждый считал своим долгом высмотреть в саванне тварь пострашнее и рассказать про неё историю-другую, где меньше дюжины трупов принципиально не фигурировало. Воображение уже рисует похожего на помесь кабана и ликантропа монстра, весом в тонну, на длинных, мощных ногах, способных разгонять трёхметровую тушу до 40 километров в час за считанные секунды. Ночные звуки заглушает стук сердца, готового вырваться из грудной клетки.

— Спокойно, монстров во тьме не бывает, — делаю пару глубоких вдохов-выдохов.

В детстве это помогало, и я засыпал спокойно, без света и не пряча ноги под одеяло. Боюсь, на Новом Эдеме старые способы успокоиться действуют плохо — тут-то монстров полно, и энтелодонт не самый опасный из них. Те же гиены, хоть и мельче раза в три, зато агрессивней и тупей на порядок, да ещё и охотятся стаями. Так, не думать о плохом. Нет тут никого, запускай уже дрона.

Достаю птичку из рюкзака, расправляю штанги, разворачиваю лопасти. Последнее можно не делать, автоматика сама об этом позаботится, но мне сейчас главное чем-то занять себя. Дитя города, на природе, да ещё настолько дикой, я чувствую себя неуютно. Так, утопить кнопку включения, три секунды — дрон издаёт тихую трель, на брюхе трижды мигает зелёный габаритный фонарь и тут же тухнет, а лопасти пару раз дёргаются. Крошка занимается самодиагностикой.

Из рюкзака появляется ноут. Перевожу карабин в положение “на груди”, ствол смотрит параллельно земле. Отхожу на край поляны, спина теперь прикрыта кривоватым стволом акации, хоть какая-то защита от ночных тварей. Так, яркость монитора на минимум, и батарею экономить надо, и со стороны незаметней. Проверить связь с дроном — есть, 100 %. Диагностика завершена, все системы в норме.

— Центр, к полёту готов!

— Отлично. Даю “добро” на взлёт. Три, два, один, пошёл!

“Скайуокер” едва слышно завывает всеми четырьмя электродвигателями, подскакивает на метр, пробует сделать фото ВПП, но в кромешной тьме светосилы даже навороченной оптики на это не хватает, а вспышки не предусмотрено. Ладно, малыш, я тебя в ручном режиме посажу, ты, главное, обратную дорогу найди. Всё таки без GPS навигация оставляет желать лучшего, хорошо хоть тут до мексов всего ничего, не должно большой погрешности набежать. Так, повисел и хватит, нечего батарею без толку сажать.

— Вж-ж-ж-ж… — дрон взмывает на два десятка метров, едва потревожив верхушки кустов.

Отправляю птичку в сторону вражеского лагеря, одновременно набирая высоту. Сегодня пойдём на семидесяти, выше забираться смысла нет, ИК-камера быстро теряет в эффективности.

На подлёте замечаю тепловые следы нашего отряда: разбившись на пары, дюжина парней расположилась полукругом с юга на северо-запад от мексов. Дальше по часовой стрелке должны быть Рик и Джон, снайперская пара. Их позиция на изгибе оврага, в сотне метров от лагеря. Небольшой выступ с естественным бруствером, поросшим густой высокой травой идеально подходит для наблюдения за всем лагерем сразу. Единственное слепое пятно — пещера с пленниками, но там есть кому заняться бандитами, так что этим минусом можно пренебречь. Оставшаяся тройка редкой цепочкой распределилась с северо-востока до юго-востока. Их задача — отработать по тылам бандитов, когда начнётся заварушка, и не дать вырваться никому из огневого мешка.

Вчера вечером Аллан раздал всем бойцам ПВН PVS-7-CGT, немного устаревшие, но надёжные девайсы. Пару лет назад армия США перешла на новое поколение подобных приборов, и на гражданском рынке стало возможным купить “игрушку” за вполне себе вменяемые деньги. Не знаю, как тут, но на Земле, “за ленточкой”, как говорят эдемцы, подобный ПНВ стоил 1000–1500 американских президентов, б.у. или новый. На Эдеме ценник явно выше, но всё одно, это сопоставимо со стоимостью хорошего автомата.

Мне, правда, как и Чарли с Кэтти, ничего не перепало, что наводило на мысль — Аллан и Брюс закупили девайсы уже тут, под количество бойцов в отряде. Что значило одно из двух: или предполагаемый заработок стоил всех этих трат, или они очень-очень-очень сильно хотели отомстить за брата. Или всё вместе взятое.

Пока суть да дело, сделал облёт бандитского лагеря. Тепловых сигнатур мало, почти все обитатели спят под навесами или в бунгало, даже тонкие листья пальм являются непреодолимым препятствием для ИК-камеры. Видны только охранники, и судя по всему, ребята тоже не отказывают себе в удовольствии придавить на массу: положения тел почти не меняются. Собачья вахта во всей красе — до рассвета всего ничего, чуть более часа, в это время спать хочется больше всего. У них тут неделями ничего не происходит, вот охрана и несётся спустя рукава, местные больше полагаются на собак и сигнализацию в виде невысокой проволочной изгороди по периметру, густо усеянной пустыми банками.

Делаю облёт по периметру, зависая и осматривая с горизонтали подозрительные места — а ну как на ночь секреты меняют диспозицию? Но нет, всё так же, как и днём. Подаю условный сигнал: три длинных — три коротких — три длинных. Получаю ответ: два длинных. Информация дошла до адресата. Теперь у меня четверть часа, чтобы вернуть дрона, сменить батареи и вновь занять позицию над полем предстоящего боя.

Ровно в шесть, когда солнце ещё не успело показаться из-за горизонта, а местная луна уже спряталась, в вокруг лагеря мексов начали раздаваться негромкие, с трёх метров неразличимые, хлопки. Операция “Night Freedom” началась.

Аллан Голдман

Наёмник сверился с часами: 5:59:30. Пора.

Три коротких сигнала в эфир — “приготовиться!”.

Точка коллиматора уткнулась в затылок уснувшего часового. Кто ж так службу несёт-то?

Справа хлопнула винтовка Брюса — брат начинал первым.

Палец давно выбрал свободный ход, осталось чуть-чуть надавить. Автомат чихнул, почти неощутимо толкнул в плечо — и пара мексов почти синхронно обмякла. Положения тел естественные, парни как привалились с час назад к корявым стволам акаций, так и остались сидеть. Если даже сейчас их придёт проверять какой-нибудь местный старший, то не сразу и поймёт, что бандиты мертвы, в темноте кровь заметить сложно.

Теперь рывок вперёд, Брюс не отстаёт, скользит бесшумной тенью справа. Сотню метров по пересечённой местности, пригибаясь, быстрым шагом, братья преодолевают за рекордные тридцать секунд. Мимолётный взгляд на убитых мексов — контроль не требуется. Последние метры до края обрыва Аллан преодолевает почти ползком. Внизу уже начинается движение: две двойки во главе с Мэри зачистили охрану машин и успели занять позиции среди авто. Под навесом, в тени, под прикрытием стальных бортов машин, эта группа начала отрабатывать по собакам: сейчас они самый опасный противник.

С земными псами местные твари, кроме названия, имеют мало общего. Поджарые, вытянутые, сплошные мускулы и инстинкты, размером с гепарда и не на много медленней последнего, “собаки” способны за считанные секунды порвать любого, кого посчитают угрозой или на кого укажут хозяева. Их немного, но даже два-три псевдопса, добравшиеся до отряда, наделают дел.

Твари всполошились, когда наёмники сняли часовых возле машин, подняли морды, всматриваясь в тьму, но даже их звериное чутьё и нюх не всесильны — с ПНВ никакое зрение не сравнится, а безветренная погода выключает нос. Осталось только вслушиваться, что за непонятный шорох внутри лагеря.

— Хлоп-хлоп-хлоп, — донеслись до собак неразличимые для человеческого уха выстрелы.

Одному псу разнесло морду, второй поймал пулю в грудь. Остальные тут же рванули в стороны, за бунгало и сараи. Вожак, что спал с местным боссом, вскочил, задрал голову и завыл. Он не знал, что происходит, но жалобный скулёж убиваемых собратьев на одних инстинктах подсказал: поднимай тревогу, враг на подходе!

Мексы начали выбегать из бунгало, заспанные, злые, плохо соображающие. Аллан видел, как они крутят головами, не в состоянии понять, откуда ждать опасности: наёмники зашли с запада, укрываясь в тени, их не видно, звуки и вспышки выстрелов гасятся сайленсерами почти на 100 %.

Кто-то обратил внимание, что охрана заложников валяется мёртвой — их уработали одновременно с охраной машин. Один из наёмников успел подскочить к решётке, закрывающей вход в пещеру и скомандовать:

— Все в укрытие! Отойдите в глубь, заляжьте! Мы вас вытащим, но вы должны нам помочь — не суйтесь к выходу, чтобы не задело.

Дошли до пленников слова или они среагировали на вооружённого человека, но все отпрянули, рассосались по углам.

Во время обсуждения кто-то выдвинул идею: снять охрану, кинуть пару дымовух, срезать направленным взрывом замок и вывести заложников с поля боя, благо, справа от пещеры была тропа наверх, к секрету на краю оврага. Но, поразмыслив, решили не рисковать — мексы могут открыть огонь наугад, даже не видя цели, риск схлопотать пулю был слишком велик. Была бы броня, план с дымом приняли бы к исполнению, а так…

— Хлоп-хлоп! — винтовка выплюнула пару гильз, а внизу, у бунгало, забился в агонии мекс.

С такой дистанции выцеливать головы было сложно, Аллан работал по торсу, поэтому противник умирал по разному. Кто-то падал и сразу затихал, если пуля задевало что-то жизненно важное, кто-то катался в пыли от боли, зажимая рану в животе или пробитую конечность, кто-то едва полз, волоча отказавшие ноги.

— Псы в квадрате А5, идут к машинам вдоль штакетника, — выдаёт предупреждение Алекс.

Голос у парня от напряжение слегка хрипловатый, но говорит чётко, быстро. Аллан был не согласен с Брюсом, решившим взять “пиджака” на дело. Разведку можно было и самим провести, а в способности новичка толково наблюдать за полем боя он сомневался. А уж когда выяснилось, что у этого кадра даже оружия нет, младший Голдман был готов указать парню на выход. Брюсу даже пришлось давить своим авторитетом.

И вот “офисный хомяк”, как за глаза звали Алекса наёмники, доказал, что польза от него всё же есть.

— Приняла, — отозвалась Мэри.

Где-то в той стороне рванула граната, подняв кучу пыли и нашинковав осколками стаю, ведомую вожаком в атаку. Четвёрка начала работать короткими, с отсечкой, очередями, не давая псам прийти в себя. Десять секунд — двое на перезарядку, двое работают одиночными. Затем — смена ролей. Псы снопами валятся в пыль, до машин и укрывшимися среди них наёмников не добежала ни одна тварь.

Зато мексы наконец-то заметили, откуда по ним ведут огонь, из-за сараев и бунгало загрохотали длинные очереди. Почти всё в молоко, калаши при такой стрельбе задираются в небо мама не горюй. Противник паникует, совершает глупые ошибки. Это вам не из засады расстреливать колонну.

Внезапно огонь противника стихает — начали работать бойцы с тыла. Их немного, зато противник у них сейчас как на ладони: выстроившись фронтом на запад и юго-запад, мексы подставили спины под кинжальный огонь Антона, Маргарет и Чарли.

— Хлоп-хлоп! — это снова работает Брюс.

— За колодцем урод с пулемётом, видишь? Я по нему отработал, не могу понять, убил или нет, — рация доносит голос брата.

Так, колодец. Окраина поселения, дальний угол. От Антона и ребят пулемётчик укрыт кустами, как бы не ушёл. Там такие заросли, что спокойно к нам во фланг можно выйти чуть ли не в упор. Всё не перекроешь.

“ACOG” рывком приближает каменное кольцо. Вот скол от пули, работа Брюса. Дистанция великовата, угол обзора у Аллана почти такой же, как у брата. Кажется, какая-то тень справа есть, словно носок ботинка торчит. Наёмник совмещает красную стрелку прицела с подозрительным выступом, толчок в плечо — промах, пуля ударила буквально в сантиметре от цели.

— Он уходит в кусты, — это Алекс.

Молодец, что среагировал на слова Брюса. Толку только — всё одно не достать.

— Встал. Бей на метр влево от колодца, на уровень пояса, — что этот “хомяк” несёт?

— Хлоп-хлоп-хлоп, — Брюс реагирует на слова наводчика первым, посылая треть магазина в указанную точку.

Пауза.

— Кажется, готов. Плохо видно, но он явно на одном месте, — спустя тридцать секунд выносит вердикт Алекс.

— Посмотри за ним ещё, может, просто залёг, — отдаёт распоряжение Брюс.

— Принято.

В лагере наступила тишина. Валяется два десятка тел, кто-то уже отдал Богу душу, кто-то вяло шевелится. Самых крикливых обработали мимоходом, они уже перешли в категорию первых или вторых, но опасности точно не представляют.

Детвора и женщины, что носились по двору, как на пожаре, забились обратно в бунгало или залегли за укрытиями. Как и уцелевшие мексы. По идее, надо идти зачищать поселение, но не хочется рисковать. Во-первых, бойцы будут реагировать на любое движение стрельбой, есть шанс положить кого-то из гражданских — Орден не одобрит. Это в планы братьев не входило ни разу. Во-вторых, всегда есть шанс схлопотать пулю от заныкавшегося мекса или от тех же баб или детей. Тут с оружием с пелёнок учат обращаться, а отомстить за убитого отца или брата — святое дело, без оглядки на последствия для себя и выживших.

— Я пошёл, смотри в оба, — Брюс отполз от края, встал и потрусил на спуск.

Первый этап операции под кодовым названием “Тишина” завершён. Все активно сопротивлявшиеся мексы выбиты, лагерь приведён в первоначальное состояние — к тишине.

— Алекс, что там пулемётчик? — интересуется Аллан.

— Остывает.

— Принял. Хорошая работа, парень.

— Увожу дрона на зарядку. Вы без воздуха минут пять.

— Принято, — Аллан не сдержал улыбки.

“Хомячок” серьёзно отнёсся к делу, даже не понимая, что справились бы и без него. Хороший парень, ответственный. Прогнать его через КМБ, и через три месяца отличный боец будет. Брюс был прав, когда настоял на его участии в операции. Да к тому же парень сечёт в программировании, навык, который требуется на Эдеме не часто, но всё же — вон сколько всего за неполные два дня придумал “хомяк”, башка варит. И паяльник знает с какой стороны держать, ещё один плюс.

— Банг! — выстрел из Barett M82 эхом разнёсся по оврагу.

— Минус один, пытался в снайпера играть, — пояснил спокойный голос Джона по общему каналу.

Во время боя Баретт выстрелил всего два или три раза, работы для него не было, плотный огонь штурмовой группы как веником прошёлся по базе, быстро подавив сопротивление. Зато сейчас любой герой, решивший, что он самый умный, получит с фланга подарок 50 калибра. Страшно представить, что стало с недоснайпером мексов, его мозги должно было расплескать на пару метров вокруг тела. Неподготовленным лучше не смотреть, чтобы потом кошмары не мучали.

— СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО, — а вот и Брюс с матюгальником, в действие вступила вторая фаза операции, “Умиротворение”. — БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ, ВЫХОДИТЕ С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ В ЦЕНТР, СТАНОВИТЕСЬ НА КОЛЕНИ, РУКИ ЗА ГОЛОВУ. КАСАЕТСЯ ВСЕХ, И ЖЕНЩИН, И ДЕТЕЙ, И СТАРИКОВ. ГАРАНТИРУЕМ СУД ОРДЕНА. ДАЮ ПЯТЬ МИНУТ, ЗАТЕМ НАЧИНАЕМ ЗАЧИСТКУ, КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, Я НЕ ВИНОВАТ. ВРЕМЯ ПОШЛО.

Аллан плотнее прижал винтовку к плечу. Только бы мексы не начали играть в героев. Не хочется возиться с ними целый день, выкуривая из лабиринта сараев и бунгало, да ещё эти цивилы, чтоб их…

— Движение в квадрате К6, тридцать метров на юго-запад от колодца. Множественная цель, точнее не вижу, — поступает предупреждение от Алекса.

Шустро парень управился со сменой батареи, вроде только-только сообщал, что отводит дрона, а уже вновь в деле.

— Всем, кто может, огонь по указанному квадрату, — Аллан наводит прицел на обозначенные кусты.

Показалось, или там какое-то движение? Жаль, нет ничего под 7.62, сейчас бы калаш отработал куда лучше, всё таки у AR пуля лёгкая, склонная к рикошету от толстых ветвей и крупных листьев. Сейчас с этим делом получше стало, а вот во время войны во Вьетнаме, более полувека назад, где данный патрон впервые был применён массово, немало солдат поплатилось за это своими жизнями.

Пока эти мысли мелькали в голове Аллана, палец жал на спуск. Слева направо, затем — обратно, забирая чуть выше, дальше в заросли. Вместе с ним по зарослям работало ещё с полдюжины стволов, вон как щепки и листья летят. Смена магазина, четвёртый за сегодня.

— ТРИ МИНУТЫ!!!

Кусты зашевелились, показались мексы с поднятыми руками. Один, второй. Третий руки поднять не может, зажимает бок. Четвёртый хромает, повис на товарище. Выбрались из зарослей, побросали оружие, неспешно и обречённо пошли в центр. Опустились на колени.

Из бунгало и сараев начали показываться люди, мужчины и женщины, дети. Кто с поднятыми руками, кто нет, но это уже без разницы, главное, что не скрываются. Плюхаются на колени, руки старательно держат за головой. Их понять можно — ночь ещё толком не отступила, противник в тени, его почти не видно. Многих мужчин убило, раненые стонут и скулят. Запах крови и пороха. Воля к сопротивлению быстро сменилась апатией и желанием чтобы это всё поскорее закончилось. Да и что их ужасного может ожидать? Уцелевшим бойцам дадут лет по пять — доказать их вину в чьём-то убийстве сложно, спишут всё на мёртвых. Женщин и детей вообще отпустят, им предъявить нечего. Обещали же какой-то суд, а все суды там, за ленточкой, именно так и поступали. А то и вовсе обойдётся — на Земле их хотя бы могли наказать за хранение оружия, а тут даже этого не будет, всё легально.

Что до заложников, так это всё убитые. Мы тут ни при чём. Насиловали? Ну, пусть покажет, кто — до разглядывания ли жертвам было, когда их по десять мужиков за вечер обрабатывало. Так что и тут всё мимо кассы.

Они же не знают, что тут — не там. Орден подобными формальностями заморачиваться не будет. Рудников, шахт, солеварен и прочего тяжёлого труда на всех хватит. И пять лет тут — это почти что пожизненное. Или смертная казнь. Но это они узнают потом, а пока что пусть бросают оружие и поднимают руки, думая, что самое плохое позади.

Где-то на северной окраине, в лабиринте неказистых построек, почти бесшумно — лишь покрышки шелестят — выпрыгивает багги. Пыль столбом, шипят дымовухи, гений местного автопрома проламывает живую изгородь, сносит проволочный забор, чудом не намотав ничего на колёса, и уносится вдоль русла ручья. Вслед беглецам хлопает десяток выстрелов, дважды рявкает Баретт Джона, но водитель не дурак, петляет, попасть можно только чудом. Секунда, другая, и багги принимает резко влево, взлетает по склону оврага и исчезает из поля зрения всех, кто скопился внизу.

Аллан в темпе отстреливает магазин вдогонку, но то ли не попал, то ли не задел ничего критического, беглецы скрываются в саванне.

— Хрен с ними, — сплёвывает Брюс. — Зачищаем посёлок, выводим своих, пакуем клиентов и ждём Орден. Я уже связался с ними, к полудню обещали прислать конвой с парой автобусов.

Третья фаза операции — “Чистота”. Надо проверить не только на наличие затаившихся “кабальеро”, но и на предмет трофеев. Оружие, деньги, драгоценности, те же авто — всё пойдёт в актив отряда. И это не считая награды за убитых и пленных: тысяча за первую категорию и по две сотни — за вторую. Выжившие отработают на рудниках сторицей, Орден в накладе не останется.

— Сектор чист, — докладывает Мэри.

Их четвёрка, усиленная Риком и Антоном, под прикрытием Джона и Алекса, прошла по лабиринту жилой застройки, заглядывая в каждую дыру и тёмный угол, под каждый топчан и половик — не хватало только партизана, укрывшегося в подвале или подполе. Набрели на обезумевшую от горя неопределённого возраста мексиканку, привалившуюся к забору. Женщина прижимала к груди мёртвого пацана лет двенадцати, рядом валялся калаш. Пацанёнок поиграл во взрослого, паспорт во время боя никто спрашивать не стал. Мексиканку еле оттащили от сына, пришлось даже местных подключать — пара товарок подхватили под руки мать и увели на площадь ко всем.

— Карлос, Дюпон, помогите парням проверить заросли, — Брюс усиливает Мэри ещё парой бойцов.

Выстроившись в цепочку с интервалом в метра полтора-два, наёмники исчезают в кустах. Во время боя туда просочилось какое-то количество мексов, вроде как выгнали всех, но пойди проверь. Вот и идут проверять. Джон и Алекс в этом деле им не помощники, заросли непрозрачны для ИК-камеры.

— Стая гиен, много, дюжины две, с юга, идут на вас, — голос “хомячка” на грани крика. — Дистанция пятьсот метров, быстро сокращается.

— Чёрт! Все быстро из зарослей! Гоните мексов под навесы!

Долбанные твари. Почуяли запах крови, слишком много трупов в одном месте. Мозгов мало, кинутся, не считаясь с потерями. Если прорвутся, то будет мясорубка, три центнера дури и мышц, помноженные на смекалку и ярость — это серьёзно.

“Надо всё таки прикупить парочку пулемётов, хотя бы под 7.62. Сколько проблем бы это решило”, — подумал Аллан, занимая позицию за сваленными в кучу ящиками.

Чертовски мало бойцов, и за пленными следить, и тварей встречать.

Внезапно операция перешла в четвёртую стадию — “Песец”.

 

Глава 10

Год 27, 17 марта, суббота, где-то в прерии

Одноухая

Главная самка немного нервничала, ведя объединённые силы трёх стай. Или всё — или ничего. Если рейд будет удачным, её власть до конца сухого сезона никто не оспорит. Если же что-то пойдёт не так, то за её жизнь и обглоданную кость не дадут. Она не имеет права на ошибку.

Гиены — стайные животные, у которых главной является самка. Селятся они обычно в холмах или оврагах, прорывая норы протяжённостью в сотни метров. Там они рожают, пестуют потомство, проводят брачные игры, спариваются и умирают. Они строят настоящие подземные города, со своими “столовыми” и “складами”, а социальная структура включает в себя роли нянек, охранников, бойцов и вожака.

Стая Одноухой некогда была одной из сильнейшей на три дня пути вокруг. На пике могущества Самка могла выставить на поле боя до двух десятков бойцов обоих полов, а в норах жило около полусотни щенят. Но два года назад, перед самым начало ливней, одна из дочерей бросила вызов Одноухой, и жётско потрепала ту в схватке (где она и лишилась уха). Бой был не до смерти, поэтому выжили обе, хоть на восстановление сил и потребовалась половина мокрого сезона. Стая раскололась, молодняк пошёл за Дочерью и, что самое обидное, от Одноухой ушёл её самец. Ушёл к молодой — как это знакомом!

Новая стая, однако, поселилась недалеко, буквально под носом у Матери — с противоположной стороны холма. Сферы влияния поделили просто — у вас главная нора смотрит на север, там и охотьтесь, у нас на юг — это наше. Возвращаясь из рейдов, Мать и Дочь делали вид, что не замечают соперницу. Так и жили целый год.

Затем был новый вызов и новая схватка — и вновь была ничья. Молодая самка была напориста, сильна, энергична, подвижна. На стороне старой — опыт, задубевшая шкура и вес. Гиены растут всю жизнь, пусть с возрастом этот процесс и замедляется. Самки возились в пыли целый час, нанесли друг другу десятки ран, но ни одной критичной среди них не было. Стая вновь разделилась.

Так на холме появился третий подземный город. Новичкам отошли западные угодья, благо, места для охоты было с избытком.

И вот случилось чудо, иначе не назовёшь. Пару дней назад стая Дочери охотилась на севере, вдоль тропы странных двуногих. Завалили пару антилоп, насытились. Уже собирались уходить, когда показались стальные монстры, на которых ездят двуногие. Загремели выстрелы, невидимые осы начали жалить стаю. Молодая самка решила обхитрить двуногих, увела гиен в низину, скрытно прошлась вдоль тропы и вышла во фланг, с подветренной стороны. Но их всё равно обнаружили, тут же что-то начало рваться, вновь зажужжали “осы”. Дочь погибла, а остатки стаи вернулись домой не солоно нахлебавшись. Добили тяжелораненых — молодняку надо было что-то есть, а охотиться без вожака стая не умела. И желающих возглавить не было, все были подавлены неудачей.

Вчера вторая Восставшая, совершая обход границ своих западных владений, напоролась на раненого энтелодонта. Обычно с этими всеядными кабаноподобными гиены не связываются — они хоть и питаются в основном травой, но не брезгуют и мясом, так что пользоваться зубами и копытами умеют. Да и шкура у них толстая, не прокусишь, на спине настоящая броня из жёстких длинных волос, больше похожих на иглы. Но этот экземпляр был хорошо потрёпан, а тонна мяса — это тонна мяса. Стая неделю сможет питаться, если затащить в норы поглубже и обложить листьями фейхоа, для сохранности.

Энтелодонта окружили, начали брать измором. Припадая на раненую переднюю правую конечность, гигант крутился, стараясь успеть везде, но усталость и потеря крови делали своё подлое дело. Собрав остатки сил, раненый зверь бросился на самую крупную гиену, стараясь пробить брешь в кольце. Рывок удался, Восставшая отлетела на пару метров, энтелодонт ускакал в степь. Он умрёт через пару часов от потери крови, но стая об этом не узнает. Восставшая попробовала подняться — и рухнула от боли в рёбрах. Кабан отбил ей половину внутренностей и одарил десятком переломов. Стая покружила вокруг умирающей самки, пока та не затихла, и, поджав хвосты, вернулась домой.

И вот Одноухая ведёт вновь единую семью в рейд. Надо ковать железо, пока горячо — день-два, и в оставшихся без вожаков стаях начнётся грызня за лидерство, и тогда надо будет биться с новыми вожаками. А здоровье и силы не те. Так что самка воспользовалась подавленностью и деморализованностью соседей, остатками былого авторитета — всё таки те две схватки с дочерьми она не проиграла! — и повела всех на охоту. Если всё выгорит, Одноухая вновь станет вожаком самой большой и сильной стаи на три дня пути вокруг. А если нет — то нет. Она и так зажилась на этом свете.

Раздался короткий, на грани слышимости, вой — это идущий впереди разведчик что-то обнаружил. Одноухая остановилась и принюхалась. Так и есть, в воздухе витает запах крови. Много крови. Словно где-то разделали десяток антилоп. Такую бойню могли устроить только эндрюсархи. Эти твари двухтонные собакоподобные с пятнистым окрасом леопарда всегда охотятся парами, самец и самка. Сейчас у них подрастает потомство, поэтому хищники бьют дичь впрок, выводок в пять-шесть щенят съест антилопу за сутки. Обычно гиены с эндрюсархами не связываются, себе дороже, но сегодня их почти три десятка, перед такой силой ничто не устоит. Да и чужаки на их территории, а такое спускать нельзя — свои же не поймут.

Одноухая задирает морду и коротко лает — идём на запах. Стая переходит на бег трусцой, до цели рукой подать. Запах крови тянется из оврага, по дну которого бежит ручей — не иначе как эндрюсархи (если это они, если нет — тем лучше, остальные хищники и близко не так опасны, как эти собакоподобные) поймали кого-то на водопое.

Вперёд, бойцы, порвите всех!

Стая разгоняется, завывает на все лады, накручивая себя и впадая с боевой раж.

Никто не устоит! Всех сметём!

Аллан Голдман

Мексов согнали в кучу между навесами с машинами и краем оврага, Аллан отрядил на их охрану четверых бойцов.

Остальные расположились полукругом на юго-восток, справа фланг прикрывали штабеля каких-то ящиков и поддонов, слева — бунгало и сараи. На последние даже кое-где взгромоздились бойцы, и обзор лучше, и дополнительная защита, запрыгнуть наверх трёхсот килограммовой туше надо постараться.

Аллан отметил, что Антон тащит пулемёт — молодец русский, вспомнил, что в зарослях, куда минуту назад наёмники отправились на зачистку, валяется убитый с этим крайне ценным сейчас оружием.

— Антон, найди позицию в центре! — командует Аллан. — Сколько у тебя к нему боеприпасов?

— Лента на две сотни, и всё, — русский перебегает от бунгало к указанной позиции.

Из укрытий только пара сто литровых бочек, вкопанных наполовину в песок возле ручья. Самодельный бойлер на солнечной энергии, ВИЭ в чистом виде. Бочки с крышками, чтобы вода по жаре не испарялась, есть куда пулемёт пристроить.

Аллан занимает позицию слева от пулемётчика, прикрывать. Косится на пулемёт — ПКМ. Хорошая машинка, надёжная, убойная, под винтовочный патрон. Откуда у бандитов такая роскошь? Надо будет расспросить, с пристрастием.

— Брюс, узнай у мексов, где запасные ленты к ПКМ! Будут выпендриваться, пообещай скормить их гиенам!

Стая выметнулась из-за поворота вместе с первыми лучами солнца. Было бы даже красиво, если бы не было так страшно.

Одноухая

Приземистые, поджарые, с горящими глазами и оскаленными пастями, больше двух десятков гиен устремились к людям. Старая самка чуть приотстала, пропуская молодняк вперёд — не царское это дело, атаковать в первых рядах. Двуногие в массе своей не опаснее палеологид, зайцеподобных грызунов размером с пони. И даже вооружённые не всегда несут угрозу, самка лично загрызла двоих хиппи пару сезонов назад, ружья им не помогли. Но от этих двуногих веяло опасностью, Одноухая чувствовала — стае достанется, и сильно. Что ж, надо сделать так, чтобы под удар попали чужие бойцы, а свои уцелели.

Задрав голову, самка издала два коротких лающих звука, собирая свою стаю и уводя её вправо, к склону оврага. Играючи перепрыгнув проволочный забор, восемь пятнистых смертоносных болида понеслись во фланг обороняющимся. Пока основная масса ломится вперёд, они обойдут двуногих, сблизятся на дистанцию броска — и тогда победа будет за стаей. В ближнем бою странные пришельцы беспомощней палеологид — у тех хоть резцы длиной в палец, и острые, словно бритва.

Алекс Северов

Со стороны базы мексов загрохотал пулемёт. Били короткими очередями, скупо, прицельно. Захлопали гранаты. И вновь пулемёт. Боевой клич гиен, пронимающий даже здесь, на холме, до дрожи в коленях.

А если наших сейчас всех порвут? Или мексы, под шумок, ударят в спину? Или гиены порвут и наших, и мексов, а потом пойду искать меня, на закуску? Бр-р-р-р, разыгралось же воображение. И не поймёшь, идёт бой или нет — пулемёт замолк, остальные стволы-то с сайленсерами. Ещё время от времени доносится эхо Баретта, но это мало что значит — снайпер в стороне от схватки.

— Тра-та-та-та-та-та! — вновь заговорил пулемёт.

Наверное, перезаряжались. Пулемётчик бьёт короткими очередями, без истерики — значит, положение наёмников стабильное.

— Ж-ж-ж-ж, — а вот и виновник моего невроза.

Пять минут назад дрон просигнализировал, что очередная батарея почти разрядилась, 15 %, пора домой. ИК-камера потребляет в два раза больше, чем обычная. С одной стороны, “скайуокер” разрядился вовремя — я заметил стаю, возвращая его для замены батареи. С другой стороны, теперь я не знаю, что там творится, и эта неизвестность заставляет потеть с удвоенной силой.

— Оп-па… — на камере мелькнула какая-то тепловая сигнатура.

Это ж прямо под холмиком!

Рывком поднимаю дрона вверх — большое разноцветное пятно выделяется на фоне ещё холодной земли, как слон в посудной лавке. Это кто такой к нам пожаловал? Переключаюсь с ИК на обычную камеру и тихо матерюсь про себя — энтелодонт. Натуральный. Вытянутое двухметровое тело, сужающееся к хвосту. Сера щетина, по прочности не уступающая иглам дикобраза. Маленькие, глубоко посаженные, глазки.

Монстр неспешно обходит холмик по кругу, жадно втягивая воздух. Почуял меня, но ещё не понял, где я конкретно. Чёрт, чёрт, чёрт…

Резко вскакиваю, едва успевая поддержать соскользнувший с колен ноут. Ох, ноги затекли! Полчаса в позе лотоса дают о себе знать. Мягко, стараясь не шуметь, ставлю ноут на землю. Напрягаю мышцы ног, чтобы хоть как-то снять онемение. Винтовка так и болтается на груди, прижать приклад к плечу — дело одной секунды.

Энтелодонт где-то с севера. Значит, мне в противоположную сторону. Начинаю пятиться, крутя головой — вперёд, назад, вновь быстрый взгляд вперёд. Так, ноги поднимаем повыше, не зацепиться бы ни за что. Ставим сразу на всю стопу, но плавно, не топая, гася звук сминаемой травы подошвой. Шаг, другой, пригнуться под ветвями кустов.

Добравшись до края холма, разворачиваюсь и сбегаю вниз, стараясь разорвать дистанцию между мной и падальщиком. В зарослях я и пикнуть не успею, как эта туша сомнёт меня, а на открытом пространстве хоть будет время на выстрел.

На холме затрещали кусты — энтелодонт ломится вслед за мной. На сколько помню, особой резвостью животное не отличается, по прямой до 35 километров в час если и разгонится, то не особо быстро это сделает. Всё таки такая туша. Этот молодой, порезвее будет, но всё одно, старт далеко не спринтерский. А вот убежать от него точно не получится — догонит, как пить дать догонит. В кроссовках и шортах да на беговой дорожке я бы ещё попытался от энтелодонта оторваться, но на пересечённой местности, с автоматом и в тяжёлой разгрузке даже и пытаться не стоит.

Вниз это вам не вверх, сейчас у меня скорость выше, чем у монстра, но это до тех пор, пока он спускаться не начнёт. С горочки-то ему полегче будет, чем в неё.

“Не бегай — умрёшь уставшим” — гласит народная поговорка, и права на все 100 %.

Уставать мне сейчас никак нельзя, стрелок из меня никакой, не хватало, чтобы ещё и сил поднять винтовку не осталось или руки дрожали.

Отбежав на три десятка метров, останавливаюсь, разворачиваюсь. Из зарослей показалась кабанообразная морда, только раза в четыре больше и без клыков. Глаз твари не вижу, не глаза, а пуговки какие-то. В принципе, падальщику хорошее зрение не надо, он по запаху еду находит. Вообще, энтелодонт из всеядных, он чаще травку жуёт (что-то сочное и мясистое, вроде плодов, хвощей и всего такого), чем мясо, охотится ещё реже и только на таких вот не очень быстрых, как я. Или неопасных. А вот тут уже пятьдесят на пятьдесят.

Из рассказов Джона, нашего снайпера, а по совместительству и заядлого охотника, помню, что завалить можно любую тварь чуть ли не из рогатки, главное знать, куда бить. Почти никогда не стоит стрелять в голову, если только у вас в руках не что-то калибра так сорок пятого или пятидесятого, да и то, смотря по кому и какой пулей. У некоторых местных животных не черепа, а бронеплиты настоящие.

Можно бить в грудь, если знаешь, с какой стороны сердце. Это уже способ вернее. Но тоже есть нюансы: мой калибр для этой твари мелковат, 5.56 пуля быстрая, но энергии у неё не так уж чтобы и много. И проникающая способность вообще ни о чём (прочем, как и у родного 5,45), пулю уводит в сторону от любого уплотнения. Так что до сердца энтелодонта мне из Армалайт М15 не достучаться.

Остаются конечности. Ноги у монстра длинные, стройные, оканчиваются раздвоенным копытом. Сплошные мышцы, ни капли жира. Любое повреждение даже одной ноги сделает тварь медленной, очень медленной.

Приседаю на правое колено, для лучшей устойчивости и угла. Большим пальцем правой руки перевожу винтовку в режим огня, указательным и средним левой передёргиваю затвор. Возвращаю руку на цевьё. Палец выбирает свободный ход спуска, ещё чуть-чуть на себя, серединой первой фаланги, как учила Мэри…

— Банг-банг-банг! — винтовка непривычно громко бьёт по ушам.

В тире-то тренировался в активных наушниках. А сейчас при первом выстреле вздрагиваю, от неожиданности. На рефлексию времени не остаётся, энтелодонт набирает разгон с горки. Как же сейчас не хватает автоматического огня!

Стараюсь удержать красную точку аимпоинта на передней левой ноге монстра, палец жмёт на спуск раз за разом, но видимого эффекта нет. Пули выбивают фонтанчики пыли, трава летит из-под копыт набегающей твари, смешались кони, люди… Почти смешались.

Когда между нами остаётся метров десять, вскакиваю, делаю шаг вправо и прыгаю что есть силы. Кажется, даже мышцы потянул.

Перекатываюсь на спину, понимая, что встать времени нет. Вижу, как разворачивается туша монстра метрах в пяти от меня. Сейчас его масса играет на меня — всё таки остановиться или изменить траекторию энтелодонту нелегко, как и разогнаться. В этот момент он почти неподвижен.

— Банг-банг-банг! — трясётся в руках винтовка.

Нет, всё же коллиматор — вещь. Без него я вряд ли попал бы даже в упор по конечностям твари. По левому заднему бедру падальщика потекли струйки крови. Монстр ревёт белугой, аж уши заложило, и делает шаг в мою сторону. Задняя нога волочится, мобильность сильно упала.

Перекатываюсь на бок, охаю от боли — это я так упал или всё таки тварь меня задела?

— Алекс, что у тебя? — вдруг оживает рация.

Аллан, дружище, да всё нормально! Меня тут съесть пытаются, а так всё хорошо, не видишь?

Рука с трудом находит кнопку, нажать получается со второй попытки, пальцы трясутся от адреналина.

— Энтелодонт, — сиплю в рацию. Дыхание сбито, стараюсь беречь силы.

Пробую идти — левая нога плохо слушается, мышцы словно током пронзает. Всё таки потянул. Так, ковыляем отсюда, да побыстрее. Руки сами, на автомате, перезаряжают винтовку: не знаю, сколько ещё патронов в магазине, но предпочитаю иметь в активе все тридцать.

За спиной злобно пыхтит тварь, оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить, как та собирается прыгнуть. Дистанция сократилась всего до двух метров, вот-вот скакнёт. Секунда, вторая, монстр весь подобрался, я — тоже.

Энтелодонт прыгает, я неуклюже валюсь вперёд и вправо. Копыто монстра впечатывается в сухую траву в четверти метра от моей головы, ох ты ж! Перекатываюсь колбаской пару раз, подскакиваю и прыгаю-ковыляю фактически на одной ноге в сторону. Голова кружится, пот застилает глаза. Отпрыгав на достаточное по моему мнению расстояние, разворачиваюсь чуть боком, вскидываю винтовку и начинаю стрелять куда-то в сторону падальщика.

— Отвали, урод! Иди куда шёл, оставь меня в покое!

Тварь глуха к моим увещеванием, нагнув морду почти к земле, пытается достать до меня. Ковыляет не намного быстрее меня, но всё же быстрее. Так, собраться, сейчас, вот-вот…

Удар монстра приходится в правый бок, всё таки животное оказывается резвее, чем я ожидал. Или просто я уже не так шустр, как минуту назад. Прилетело хорошо, даром что по касательной. Качусь кубарем, останавливаюсь. Пытаюсь вздохнуть — и захожусь в кашле от пыли, которая везде, в носу, во рту, в ушах.

Винтовка в руках, не выронил. Чудо? Нет, ремень просто правильно продет, захочу — не потеряю. Навожу чудом уцелевший коллиматор на тушу монстра, ствол вроде бы не забит.

— Банг. Банг. Банг, — паузы между выстрелами большие, сил жать на спуск нет, всё тело ломит.

Энтелодонт тоже всё, спёкся. рывок был не крайним, рывок был именно что последним. Нет, монстр всё ещё на ходу, но вижу, что сильно припадает, движения замедленные. Я бы сейчас от него пешком ушёл, если бы мог подняться.

— Банг. Банг, — стреляю от бедра, с такой дистанции даже слепой не промахнётся.

— Не нравится, да?

Монстр мотает башкой, словно мух отгоняет. Э нет, брат, 5.56 это тебе не пара оводов, жжётся, пойди, сильнее! Хочешь ещё добавки? На, на, держи ещё, у меня много!

Тварь тяжело дышит, вся морда в кровопотёках, бока, бёдра — десятки пулевых, но он всё равно пытается добраться до меня.

Финал поставила пуля, вошедшая в открытую пасть. Не знаю, что она там повредила и как глубоко проникла, но тварь громко хрюкнула, клюнула носом и завалилась вперёд, обдав меня волной жара и пыли.

Трясущимися руками меняю магазин.

— Алекс? Алекс, ты тут? Алекс, приём, отзовись, чёрт тебя побери! — рация вылетела из крепления на разгрузке и надрывается метрах в пяти.

Чёрт, надо за ней сходить, но сил нет даже пальцем пошевелить.

Ставлю автомат на предохранитель. Поднимаюсь, опираясь на ствол. Мне сейчас всё равно, согнётся он или выстрелит (а вдруг?), я по другому вертикальное положение не приму. Ага, вроде норм, не падаю. Рёбра болят, но терпимо. Шаг, второй, ещё, ещё… До рации рукой подать. Теперь нагнуться бы так, чтобы не завалиться. Второй раз могу и не встать.

— Это Алекс, приём.

— Что там у тебя случилось, твою за ногу?!

— Тварь одна случилась, большая такая, здоровая.

— Ты цел?

— Местами да, местами нет.

— Помощь нужна? — Аллан уже не злится, Аллан уже переживает.

— Да. И медика, если можно.

— Что-то серьёзное? — смотри, даже, кажется, волнуется.

— Получил по рёбрам.

— Сейчас вышлю за тобой кого-нибудь. Ты там же, на холме?

— Почти. Рядом. Тут ещё туша в полтонны валяется, заметная такая.

— Ок. Жди, помощь сейчас будет.

— А как там гиены? Отбились? — вспоминаю, что ребята тоже должны были свести знакомство с не самыми милыми представителями местной фауны.

— Да. Твари смышлёные попались, часть обошла нас с фланга и ворвалась в толпу мексов, мы их под навесами с машинами держали. Человек десять на смерть подрали, ещё две дюжины ранены, троих уволокли, прикинь! Но и мы их отутюжили будь здоров, две трети положили. Если бы не пулемёт, что Антон нашёл, потери были бы на порядок больше, их 5.56 не сразу берёт. Живучие, черти.

— Представляю, — я покосился на энтелодонта.

Отчего-то вдруг показалось, что тварь только притворяется мёртвой. Ждёт, пока я подойду поближе, а потом раз! И отцапает что-нибудь мне нужное. Или ненужное, но всё равно такое родное.

Одноухая

Большая Стая погибла. Рейд получился не очень удачным… Или очень удачным, как посмотреть.

Вместо эндрюсархов гиены сцепились с двуногими. Для многих это оказалось сюрпризом, но не для неё. Она достаточно долго прожила, чтобы выучить, как пахнут повозки и оружие двуногих. Особенно тех из них, кого действительно стоит опасаться.

Одноухая почувствовала присутствие опасных двуногих ещё за полкилометра до цели. Можно было остановить стаю, поискать другую цель. Её бы послушались, всё таки опыт, уважение… Но ночь, время хищников, их время, подходило к концу. Гиены не умеют нападать из засад, поэтому днём охотники из них так себе. Антилопы заметят их издали, подойти на дистанцию броска и нечего думать. Возвращаться в норы без добычи — плохая идея. Поход должен быть успешным, чтобы стая сплотилась вокруг старого вожака.

Или он может быть провальным. Для всех, кроме её стаи. Если ренегаты, предавшие её, променявшие опыт и смекалку на молодость и феромоны, не вернутся — такой исход тоже устроит Одноухую. Надо завести стаю до начала атаки, до того, как гиены заметят двуногих. Она завыла так, как умеет не каждая самка — мощно, сильно, пробирая от кончика носа до кончика хвоста и своих, и чужих. Пусть у врага в жилах стынет кровь, а у стаи по венам разливается огонь.

Охота!

Охота!

Охота!

Вот показался лагерь противника. Много мёртвых двуногих, кто это их так? Неужели нашёлся более опасный хищник?! Десятки тел, вот это бойня! Животному и в голову прийти не могло, что люди могут убивать людей — гиены добивают только раненых, больных и старых, это необходимость, но не прихоть, как у людей. А уж если надо драться за охотничьи угодья или место вожака, то это делают один на один и никак иначе. Самка не бросает на алтарь войны жизни подчинённых.

Теперь увести своих в сторону, пусть гибнут чужие — уже чужие — псы. пятнистой тенью вдоль штакетника, бунгало и сараев. Слева хлопают винтовки людей, где-то возле ручья рычит пулемёт — стае приходится несладко. Но Одноухой уже всё равно, своих она ведёт к добыче. Полсотни согнанных в одном месте, словно праздничный стол для гиен.

Мощным прыжком сбить ближайшего, и тут же — вцепиться в горло его соседа. Шум, гам, крики, толпа с воплями разбегается. Машины, которые должны были стать защитой, теперь мешают — хищники ударили оттуда, откуда не ждали.

Самка прыгает на спину тощей мексиканке — в ней достаточно мяса, чтобы прокормить десяток набирающих массу щенят, но при этом она лёгкая, Одноухая сможет донести добычу до логова. Прыжок, другой, правее, там, где мечется толпа, подальше от людей с винтовками. Рядом бегут верные бойцы её стаи, четверо, как и она, с добычей. Хороший улов.

Теперь вдоль русла ручья, вверх по течению. По воде, сбить погоню со следа. Над ухом со свистом проносится что-то быстрое, невидимое. Ещё и ещё. И вдруг что-то больно, словно сотня оводов, кусает самку в левый бок, она чуть не выронила добычу. Влево, вверх, выбраться из тесноты оврага на простор. Есть!

В бок тычется один из бойцов — ты ранена, давай понесу еду.

Самка не спорит. Рана кровоточит, надо беречь силы. До дома путь неблизкий, скоро встанет солнце, и в свои права вступят уже дневные хищники. Их осталось всего семеро, нельзя нарываться на неприятности. Ведь в норах их ждут два десятка щенков и старик, оставленный за няньку.

Одноухая обязательно доберётся до дома. Она должна. А как иначе?

 

Глава 11

Год 27, 17 марта, суббота

Алекс Северов

Вчерашний день для меня почти одно сплошное белое пятно.

После того как завалил энтелодонта, я попробовал добраться до холма, проверить, как там ноут, приземлился ли дрон или электронных мозгов не хватило сообразить на подобное и он валяется где-то в кустах. Но стоило сделать пару шагов, как понял — сил нет. Вот нет и всё. Даже перезарядить винтовку и то едва смог. Хорошо хоть ногу чуть отпустило, можно почти нормально опереться на неё, мышцы больше не бьёт током при каждом шаге.

Доковылял до туши монстра. Вроде не дышит. Потыкал стволом в нос — ноль реакции. Ну и славно. Обошёл тушу, присел у загривка, хоть на что-то опереться можно. Меня сейчас дворняга загрызёт, сил сопротивляться не было совсем. Какое-то опустошение внутри. Да уж, я так не переживал даже когда коллекторы били. Там-то было понятно, что попугают и всё, мёртвый я им денег не принесу. Если бы совсем-совсем прижало, то можно было бы отцу позвонить. Или сбежать, что я и сделал. В общем, выходы были. А тут или ты, или тебя, и никаких других вариантов не предусмотрено.

Мне ещё не доводилось бороться за свою жизнь вот так, с винтовкой в руках.

Потом за мной приехали, кажется, это был Чарли. Помог забраться в машину, сбегал за ноутом и дроном, даже мой рюкзак не забыл.

Потом был наш лагерь, где Кэтти помогла снять разгрузку, флиску и майку. Девушка хотела было выкинуть “эту рванину”, но я воспротивился, вещей у меня всего ничего, терять почти половину гардероба не хотелось.

— Ничего, вот оклемаюсь, найду иголку с ниткой и заштопаю.

— Ты точно бестолковкой не ударился? — Кэтти на всякий случай ощупала мою голову. — Надо быть Гудини, чтобы эти тряпки починить.

— Они мне дороги как память, — соврал я. Не говорить же, что я гол как сокол.

Девушка покачала головой, но ничего не сказала. Промыла царапины на рёбрах, смазала их чем-то едким, но сил реагировать на боль не было. Так, поморщился немного и всё. Зато в голове немного прояснилось, я даже смог сам переодеться в чистое и забраться в спальник. Там и провалялся до вечера.

Орден прибыл после обеда, упаковал выживших мексов (наши положили 2\3 мужчин, ещё десяток гражданских порвали гиены — говорят кровищи было мама не горюй!). С орденскими прискакал какой-то местный репортёр, щёлкал камерой, лез с расспросами, что-то наговаривал на диктофон. Вроде даже как вёл прямой эфир на местную радиостанцию. Сенсация года, не иначе — собранный за сутки отряд наёмников освободил два десятка заложников — оказалось, мексы не только наших “халявщиков” пощипали.

Голдманы с удовольствием дали интервью на полчаса, как попали в засаду пару дней назад, как потеряли брата, собирали отряд, следили за бандитами, готовили штурм. На подробности не скупились, даже меня похвалили, мол, гражданский, а грамотно провёл авиаразведку, завалил здоровую тварь в одиночку. Так что и мне толика славы перепала, мой “подвиг” обещали опубликовать отдельной статьёй, даже сотню экю заработал, за эксклюзивность. Капиталисты, всё покупается и всё продаётся.

С Орденом прибыл доктор, осмотрел освобождённых, взглянул и на мои рёбра. Долго мял бока, тыкал пальцами. Вердикт — ничего не сломано, но трещины, скорее всего, есть, так что избегать нагрузок недели две, а лучше вообще из постели без надобности не вставать. Такой короткий срок док объяснил просто — на Эдеме давно заметили, что регенерация и иммунитет выше, люди реже болеют и быстрее восстанавливаются. Списывают на чистую экологию и натуральные продукты, хотя есть предположение, что виноваты местные микроорганизмы или какие-то микроэлементы в почве и воде — недаром же местные лекарства составляют львиную долю импорта на Землю.

До Сан Антонио добрались без приключений, под вечер.

Аллан подкинул до хостела, напомнил, что завтра на 10 вечера (25–00 по местному) забронировано в “Чёрной кошке”, будем отмечать успех.

— Алекс, ничего не забыл?

Осматриваю салон: вроде ничего. У меня из вещей только пара рюкзаков, большой с одеждой и поменьше с ноутом, всё.

— Винтовка и разгрузка. Они твои, считай их премией, — Аллан улыбается.

— Спасибо, — не знаю, что ещё сказать. Всегда мечтал о своём оружии, но сил радоваться нет. — Большое спасибо. Шикарная премия.

— Тебе спасибо, отлично поработал. И извини, что прикрытие тебе не оставили, я ещё не привык, что тут местное зверьё порою опаснее любых бандитов, думал, ты в безопасности.

— Бывает. Мне тоже сложно на местные реалии перестроиться.

— Давай, отдыхай. Увидимся завтра.

— Удачи.

“Круизер” Аллана беззвучно трогается и, мигнув габаритами, исчезает за углом хостела.

Стою туплю. Вещей резко стало в два раза больше. Как всё унести за две ходки, когда рёбра болят, а доктор просил не напрягаться? Да и просто неудобно. Так, рюкзак с ноутом запихиваю в тот, что побольше, всё одно он наполовину пуст. А как нести разгрузку? В руках или надеть? Не буду выглядеть, как дурак? Ай, кого я тут любил!

Надеваю разгрузку, вешаю винтовку на грудь, наискосок, как учила Мэри — приклад к правому плечу, ствол к левому бедру. Рюкзак на плечи. Вот, нормально, и руки свободны, и вес распределён равномерно. Можно и заселиться.

— Одноместный номер, пожалуйста, с удобствами, — Брюс ещё не расплатился, деньги отдаст завтра при встрече, так что в карманах по прежнему чуть более сотни, но можно и шикануть.

— С ванной или душем? — девушка за стойкой сидит в полоборота и увлечённо читает какой-то дешёвый любовный роман: мягкая, затасканная обложка с брюнетом-красавцем, который целует голубоглазую блондинку в шикарном вечернем платье с открытой спиной.

— А какая разница?

— С ванной двенадцать экю, с душем десятка, — не отвлекаясь от книги, регистраторша стучит наманикюренным пальцем по заламинированному прайсу, приклеенному скотчем к стойке. Там всё подробно расписано большим жирным шрифтом, только слепой не заметит. Или очень уставший, как я.

— С душем, пожалуйста. На три дня, — протягиваю полтинник.

Девушка, не глядя, сгребает пластиковую купюру, отсчитывает сдачу, снимает ключ с крючка. Вот это скилл! Правду говорят, что женщины, в отличие от мужчин, многозадачны. Попробуйте говорить по телефону, гладить, помешивать кашу и присматривать за ребёнком, и всё это одновременно. Эта вот, что за стойкой, справится не напрягаясь.

Уже отойдя на пару шагов, вспоминаю, что забыл кое-что уточнить, оборачиваюсь.

— Скажите, а завтрак…?

— Всё включено, — регистраторша отрывается наконец-то от книги и смотрит на меня с усталым выражением лица, на котором читается: ещё тупые вопросы будут или дашь наконец-то девушке узнать, чем закончится роман (спойлер — свадьбой, детьми и любовью до гроба)?

В комнате помимо обычного шкафа обнаруживается и оружейный. Приятный бонус. В остальном номер стандартный: кровать-полуторка, тумбочка возле неё, два квадратных метра совмещённого санузла. Будь мы на Земле, сутки в таком хостеле стоили бы раза в два меньше, но здесь вам не там. Электричество и все сопутствующие блага цивилизации, как то горячая вода и канализация, на Эдеме пока что роскошь, а не повседневность. Сан Антонио в этом плане повезло, он основан одним из первых, да и до базы Ордена недалеко. В других местах, если верить справочнику, такой комфорт далеко не всем по карману.

Ладно, в душ и спать, аппетита нет, обойдёмся без ужина.

Аллан и Брюс Голдманы

— Ну как?

— Он не стал качать права. Можно было не отдавать винтовку и разгрузку.

— И на кой чёрт тебе эта AR? Там дыра на дыре, замучаешься чистить, игрушка для мальчиков на соревнованиях. К тому же, всё равно досталась нам бесплатно, не жадничай.

— До тебя мне далеко. Я же говорил, давай возьмём ещё одного бойца, зачем ты нанимал цивила? Сэкономил, блин. А если бы мы “скайуокера” потеряли?

— Можно подумать, ворчун (grunt — бывалый солдат, сленг) не вляпался бы с той тварью. По уставу, оператору “пташки” положен второй номер, это ты настоял, чтобы Алекса на том холме одного посадить. Так что не вали с больной головы на здоровую.

— Проехали. Ты не много ему в конверт положил?

— Округлил до штуки, парень заслужил. Из твоих, кстати.

— Ну и чёрт с тобой. Что по деньгам?

— Двадцать два дохлых мекса, пять пленных и двадцать восемь их сук и щенков. Орден уже перевёл деньги, двадцать шесть штук.

— Жаль, главный смылся.

— Ну, мы его потрепали ещё тогда, на дороге. Чарли, оказывается, ему руку отстрелил, он без нормальной медицины сдохнет в этой саванне. Чудо, что вообще выжил.

— Сдохнет или нет, это ещё неизвестно. Два раза уже выживал. Ладно, что по трофеям?

— Рик, Мэри и Карлос взяли по калашу, Джон прибрал к рукам СВД, говорит, хороший ствол оказался, кучность большая.

— У него ж Баретт, зачем ему “весло”?

— Я откуда знаю? Вычтем из его доли и всё.

— Мы себе оставим что-то на отряд?

— Нет. У мексов почти сплошь китайское и пакистанское дерьмо, единственные нормальные стволы уже разобрали. Так что всё продаём, оптом.

— Нормальной цены, я так понимаю, не дают.

— Тут такого дерьма и так полно. Берут чуть ли не на вес, по цене лома.

— Чёрт! И сколько в итоге?

— Почти восемь штук, это с патронами. Ещё полторы за рации. И пятнадцать за машины. Так что мы даже в небольшом плюсе, почти десятку выгадали.

— Я думал, заработаем больше.

— Начхать. У нас сейчас такая реклама, что только заказы успевай принимать. Мне уже поступило два предложения на проводку конвоев. Городской совет предлагает контракт на патрулирование на весь сезон. Какие-то фермеры с востока хотят, чтобы мы у них парочку банд помножили на ноль. Работы тут по нашему профилю полно.

— Работа есть, а людей для неё нет.

— Ты, я и Рик — уже трое. Антон, Карлос, Чарли с Кэтти, Вагнер, Хромой Билл и Уинстон дали согласие отработать с нами сезон. Ещё трое думают. Да и после такого успеха от желающих вступить к нам отбою не будет, можно кастинг устраивать.

— Тогда мне чур блондинку метр семьдесят и с пятым размером.

— Шутник! Ладно, о делах на сегодня всё. Надо отдохнуть, завтра полно дел.

— Ну, ты отдыхай, а я пойду ещё поработаю.

— Мэри?

— Предложила пропустить по стаканчику.

— Ну ты и кобель!

— Родители хотят внуков, братишка, надо же их порадовать.

— Ну да, ну да, я так и подумал.

Алекс Северов

После душа попробовал уснуть — не получилось. Мало того, что днём выдрыхся, так ещё и прохладная (а по мнению некоторых — так и вовсе холодная) вода смысла остатки сна. Даже усталость отступила. И проснулся аппетит.

Спустился вниз, заглянул в кафе-бар. Народу полно, свободных столиков нет, официантки в коротких форменных платьях и не первой свежести серо-белых передниках летают по залу, умудряясь уворачиваться от так и норовящих шлёпнуть или ущипнуть рук подвыпивших посетителей, и при этом не расплескать ни капли из бокалов с пивом или шотов. Боюсь, меня не поймут, если я закажу что-то, отличное от алкоголя, могут и лицо набить. К тому же душно и накурено, топор вешать можно.

На улице приятная прохлада. Дневная жара уже спала, но воздух ещё не выстужен, можно гулять в одной майке. Но всё равно поднимаюсь за байкой, пока найду, где поесть, пока вернусь в хостел — уже похолодает. Мне только простыть не хватает сейчас.

Эх, сейчас бы смарт с интернетом, загуглить заведения поблизости. Или вызвать такси, если вдруг окажется, что самые лучшие стейк подают на другом конце города. А то и вовсе, заказать пиццу или суши с доставкой и устроиться перед ноутом с фильмом или сериалом… Мечты-мечты. За гугл теперь местные жители, а вместо такси — ноги. Доставки в принципе нет, только самовывоз.

— Мэм, где в этом Богом хранимом городе путник может вкусить все прелести местной кухни? Ваш ресторан на столько популярен, что без брони там сегодня не отужинать.

— Чего? — ресепшионистка чуть книгу не выронила.

— Я спрашиваю, где поесть можно, а то в кафе, — киваю на дверь в конце коридора, из-за которой слышен гомон на добром десятке языков, — народу много, не присесть.

— Вверх по улице, второй поворот налево, там увидишь вывеску “У Джо”. Пиво только там не бери, дрянь, а не пиво.

— Благодарю, мэм, — чёрт, надо купить стетсон, это ж сколько жестов пропадает: ни шляпу приподнять, ни по краю постучать, ни честь отдать.

Что-то настроение так и прёт, видимо, тоже своего образа “откат”, только со знаком “плюс”: я жив, относительно здоров, у меня есть деньги (ну, ладно, завтра будут), и даже неплохой ствол появился! А ещё я краем уха слышал, как Брюс предлагал Антону работу, надо будет завтра на эту тему с братьями поговорить. Они наёмный отряд сколачивают, им же нужен будет оператор БПЛА?

— О, и ты тут! Только тебя вспоминал. Не помешаю? — бар “У Джо” нашёлся там, где сказала любительница дешёвых романов. А ещё тут нашёлся Антон, устроившийся за столом в углу.

Парень неспешно потягивал пиво, на столе тарелка с нарезкой и миска с орешками, похожими на фисташки. Что-то местное и чертовски вкусное, вон сколько пустой скорлупы, целая гора уже.

— Садись, — Антон кивает напротив. — Пиво только не бери, моча ослиная и то лучше.

— Тогда зачем ты его пьёшь?

— Я детстве уксусом вкусовые рецепторы себе выжег, так что мне всё равно. А тут пойло недорогое и людей всегда мало, можно спокойно посидеть.

Подошла уставшая официантка, даже чепчик набекрень сбился, и её это нисколько не волновало. Да уж, сутки тут длиннее земных, и рабочие смены, как я понимаю, тоже. Кстати, интересно, здесь тоже норма в 8 часов или пропорционально увеличили, до 10?

— Хорошо прожаренный бифштекс, средиземноморский салат, рис и молочный коктейль. Нет, два коктейля, пожалуйста, — продиктовал я заказ.

— Не вредно столько на ночь есть? — усмехнулся Антон.

— Я не модель, чтобы за фигурой следить. Тем более, мне силы восстанавливать надо, док сказал хорошо питаться.

— Как твои рёбра?

— Целы. Вроде как есть подозрения на трещины, надо бы рентген сделать. Док визитку оставил, завтра схожу.

— Смотри, обдерёт тебя, как липку. Медицина тут не из дешёвых. В Сан Антонио ещё ничего, но чем дальше от Врат, тем ценник всё менее и менее гуманен.

— Ай, не будем о грустном. Деньги дело наживное, а здоровье одно.

Принесли коктейли и салат, бифштекс пообещали через десять минут.

— Ну, за успешное завершение наших приключений! — говорят, что чокаться безалкогольным напитком не комильфо, но мне как-то до звезды. Антону тоже, звеним посудой.

— После встречи со свинорылом ты был белее смерти, а сейчас словно энерджайзер, — замечает наёмник.

— С кем-кем?

— Энтелодонт, прости господи. Пока выговоришь, язык сломаешь. Вот народ его свинорылом и прозвал.

— Да, так проще. А по поводу настроения — чего мне грустить? Жив, здоров, деньги есть. А ещё Аллан в качестве премии мне винтовку подарил. Жизнь прекрасна! Что-то не так? — замечаю, как Антон едва заметно поморщился.

— Да всё так, рад за тебя. Только винтовку тебе не от большой благодарности оставили. Она им просто бесплатно досталась. Продать её за нормальные деньги тут не получится, прости меня, но рожно полное, — видя моё непонимание, наёмник пояснил. — Нет, сам ствол нормальный, стрелять можно, качество сборки тоже хорошее. Только замучаешься чистить. Причём не только после стрельбы, а вообще. Она ж постоянно будет пыль собирать. Будешь перед сном не только зубы чистить, но и винтовку, новый ежедневный ритуал.

— А если заменить цевьё и всё остальное?

— Тебе дешевле купить новую AR, поверь мне.

— Спасибо, я подумаю, — соглашаюсь для виду.

На самом деле, думать тут нечего. Проблемы с винтовкой последнее, что меня сейчас беспокоит, так что тратиться на неё в ближайшее время если и буду, то только на патроны и смазку. Стреляет? Стреляет. Для тренировок подходит? Подходит. Замечательно подходит, уменьшенный вес позволят дольше стрелять, руки меньше устают.

— Если надумаешь с покупкой, бери Бушмастер или Армалайт, и только с автоматическим режимом огня — продолжает лекцию Антон. — Ну и затюнь по средствам, приклад, тактическая рукоятка и всё такое. Обязательно ставь коллиматор, механика у американцев специфическая, после калаша непривычная и требовательная к скиллам. Теоретически с её помощью можно точнее стрелять, но это только если в тире. В общем, ты понял.

Лекция об оружии и приблудах к нему растянулась на полчаса. Моё участие свелось к минимуму, ешь да кивай, так что успел и бифштекс прикончить, и рис схарчить, да и от салата ничего не осталась. Последний, кстати, сильно отличался от привычного. В его случае “средиземноморский” скорее соответствовало местному Средиземному морю — какие-то похожие на креветок морские обитатели, листья то ли салата, то ли водорослей, аналог черри — чуть сладковатые и терпкие плоды куам-куам, невысокого куста, произрастающего вдоль рек и озёр. И всё это полито соком самого обычного лимона — он прижился на севере Техаса, где не так жарко и сухо, так что фрукт не из дешёвых.

Всё, что я уяснил, можно свести к нескольким тезисам: китайское ни в коем случае не покупать, только если уж совсем прижмёт, а денег нет; для стрельбы в тире подойдут и практические патроны, дешевле в разы, а разницы почти нет (ими и убить можно, но в бою всё же лучше не использовать, склонны к осечкам, клину и прочим гадостям); винтовку по возможности надо тюнить под себя и свои задачи, но оптика — непременный атрибут, сильно упрощает жизнь.

— Спасибо за науку, ты прям ходячий справочник.

— Да не за что, мне не сложно, — настроение Антона явно улучшилось, когда я зашёл, он сидел бука букой, а сейчас и глаза ожили, и уголки губ приподнялись. — Если надо будет помощь с чем, обращайся. Да и так тоже обращайся. Мой телефон, если что.

Наёмник толкнул через стол картонку визитки. Простенько, но со вкусом: Антон Зайцев, стрелок, инструктор, и девять цифр внизу — телефон. Похоже, тренировкой новичков подрабатывает если не каждый наёмник в этом мире, то каждый второй так точно.

После обильного ужина стало клонить в сон. Как говорит одна моя знакомая: покушал, животик увеличился, кожа натянулась, вот веки и опускаются. Всё ж логично! Посидел с Антоном ещё четверть часа, оплатил ему кружку пива — за науку и просто так. В итоге вместе с ужином вышло всего тринадцать экю, из которых почти половину потянул бифштекс. С такими ценами можно жить.

На чай денег не оставил. Хоть у американцев и принято их оставлять всегда, но мне больше по душе европейский подход — благодарить официанта за хорошую работу, а не просто так. Нам же приносили заказ с таким лицом, что остаётся удивляться, как не скисло молоко в моих коктейлях.

Уснул сразу, стоило голове коснуться подушки.

 

Глава 12

Год 27, 17 марта, суббота, Сан Антонио

Алекс Северов

— Отец, мне казалось, что мы уже всё обсудили. Ты сам видел рассчёты мистера Финча, два-три года, и установка себя окупит.

— Знаю я таких, как Финч, им лишь бы впарить простакам вроде тебя вечный двигатель, и потом ищи свищи его, вместе с твоими долларами.

Вечная проблема, отцы и дети. Прав был Достоевский, чертовски прав. Или Тургенев? Блин, не помню, давно читал. Как бы то ни было, классик подметил верно: сложно двум поколениям друг друга понять. В данном случае младшее требует перемен, старшее — ясности вопроса и экономической целесообразности. Если бы молодость знала, если бы старость могла…

Пара классических фермеров, в джинсах, фланелевых рубашках, стетсонах и кожанных сапога, загорелые, крепкие, руки в трудовых мозолях. Младшему едва за двадцать, старшему может быть и сорок пять, и пятьдесят пять — солнце и ветер, как известно, старят кожу. Фермеры завтракали за соседним столиком, и весь их разговор я слышал от и до. Суть сводилась к тому, что назрел насущный для Эдема вопрос — энергия и топливо.

Пока ранчо было небольшим, хватало лошадей и старого, но надёжного “Катерпиллера”, переделанного на газогенератор. Но со временем ранчо разрослось, поля стали больше, а топлива вокруг — меньше. В саванне с дровами туговато. Зато кукуруза растёт на диво хорошо. А из неё отлично получается этил, который, в свою очередь, неплохо подходит в качестве топлива. Да, процесс несколько медленней, чем заготовка дров, зато теоретически бесконечный — кукуруза росла вчера, растёт сегодня и будет расти завтра.

Как я понял, год назад, на какой-то ярмарке, фермеры познакомились с Финчем, дилером установок для производства этанола. Тот быстро набросал им всю схему, с цифрами и графиками, которые показывали — за два, край, три сезона оборудование себя окупит. Ну, может, за четыре, с учётом того, что надо будет “Катерпиллер” переоборудовать (по счастливому стечению обстоятельств у дельца и движки под этанол имелись, можно взять со скидкой, если покупать всё единым пакетом). Фермеры идеей прониклись, но денег свободных тогда не было, всё шло в оборот.

В этом году после посевной деньги были и до уборочной надо было что-то решать. Отец склонялся к мысли не заморачиваться, продать старый трактор и купить новый, с электродвигателем. Заправок с электролитом раза так в 3–4 больше, чем с дизтопливом, так что проблем не будет. Разве что кататься от фермы далеко, так можно покупать оптом.

— Отец, ну посчитай сам. Себестоимость литра этанола будет центов тридцать-тридцать пять. Электролит продают по тридцать центов…

— По двадцать одному, если старый привозишь, — поправил старший сына.

— Ну, пусть будет двадцать один, — скривился младший. Похоже, отец спутал ему карты, задумался даже. — Смотри, расход у них один к двум, так что уже выгода идёт хорошая. И до заправки, туда-обратно если считать, сотня километров, а это тоже деньги и не всегда съездить можно.

— Будем брать сразу тонну, у нас бочка есть, не вижу проблем, — отец сложил руки на груди и откинулся, смотрит, набычившись.

— Ага, а сливаться старый электролит будет сам. Значит, придётся купить ещё одну бочку. И электропомпу. И кучу всякой электроники, ток мерить и всё такое. А это тоже всё деньги.

— Зато голова ни о чём не болит. Заправился и всё, хочешь — сей, хочешь — вспахивай. И платить всё это не сразу, а постепенно. А твоя этиловая фигня требует сразу целую кучу денег, и если что-то сломается, кто чинить будет? Ты? Я? Или, может быть, мать? Может, Николас справится, как думаешь, а? Он парень башковитый, учителя хвалят. Говорят, для своих десяти лет очень сообразительный, по математике так вообще лучший!

Надулись, сидят, как сычи, кофе хлебают, взгляды отводят. Поговорили.

— Простите, что вмешиваюсь, — сам не знаю, откуда смелости набрался, приставать к незнакомцам не в моём стиле. — Стал нечаянным свидетелем вашего разговора. Если позволите, поделюсь с вами моими соображениями.

— Ну, давай, выкладывай, чего у тебя там, — старший вперил в меня взгляд.

Я уже сам не рад, что заговорил — вот надо было встревать? Послушал, доел завтрак, и иди себе своей дорогой. Но больно уж темя для меня интересная. Меня чуть ли не с детства из каждого утюга и розетки пугают, что вот-вот то нефть закончится, то газ, а то и вообще всё сразу, и будем мы жить при лучине, включая свет по праздникам, и то не все. Поэтому довольно рано начал интересоваться энергетикой и вопросами, с ней связанными. До эксперта или даже специалиста мне далеко, но какое-то представление, отличное от обычного обывательского, имею.

— Алекс Северов, — протягиваю руку старшему, затем — младшему. Маршалл (так и хочется добавить “сладенький”, если вы смотрели “Как я встретил вашу маму”, то понимаете, о чём я) и Энтони Гёбель. От немецких предков у техасцев если что и осталось, так только рост (оба чуть выше меня, а я, на минуточку, тоже не карлик, метр восемьдесят) и очень правильные черты лица.

Энтони отодвигается к окну, машет рукой — падай рядом.

— Я в местных реалиях пока не сильно разбираюсь, — смотрю Маршаллу прямо в глаза, как бы показывая, что максимально честен с ним. — Так что математических выкладок не ждите. Но мне кажется, что можно объединить оба ваших подхода. Взять идею с техникой на элетротяге, — киваю на отца семейства, — и приправить её собственной генерацией, — указываю правой ладонью на Энтони.

— Поясни, — техасец расцепляет руки и подаётся вперёд.

— Я бы не стал возиться с этанолом, вы правы, с ним много непонятного. На бумаге всё гладко, но там же не учтён тот факт, что вы будете вкладывать свои силы, свою работу в его производство, верно? Только сырьё и амортизация оборудования. А ведь труд тоже стоит денег. Сегодня на ферме работает только ваша семья, а завтра уже нужны наёмные работники, так как рук на всё не хватает.

— В этом сезоне у нас два батрака, — хмыкает Маршалл, признавая мою правоту. — Ты чертовски прав, самим со всем не управиться.

— Вот видите. Значит, к себестоимости топлива надо прибавить цену вашего труда. Или ваших наёмных рабочих. Без разницы. И цифры станут не такими радужными. К тому же, спирт это не то, с чем хочется иметь дело, когда у вас с труа до вечера вкалывают мужики, у которых и развлечений-то нет.

— Точно, приятель, это будет гремучая смесь, похлеще нитроглицерина! — отец бурно меня поддерживает, ведь я лью воду на его мельницу. Ну-ну.

— Но и Энтони прав, своя энергетика в перспективе и выгоднее, и удобнее, — приунывший было парень оживает, смотрит с интересом. — Только мысли его в неправильном направлении работают. Да, у вас полно кукурузы. Но её можно продать или скормить скотине. А вот чего реально вокруг полно и даром, так это солнца. Вам нужны солнечные батареи. И вы сможете заряжать свой трактор и не только у себя на ферме.

— Дорого, — задумчиво произнёс Маршалл. Но было видно, что идея ему зашла.

Я сам не сторонник ВИЭ. Скорее даже противник, но противник умеренный.

Одно дело, если панельки ставят там, где солнца много и его наличие прогнозируемо, а других источников энерги нет или с ними сложности. Всякие пустыни в Африке, Австралии, США — почему бы и нет? Правда, тут надо добавить, что массовая установка подобных систем без аккумуляции в своё время чуть не поставила энергетику целого континента на колени. Я про Австралию. Ведь у солнечных панелей, как и у ветряков, есть один гигантский минус — это так называемая “пила генерации”.

Если построить график выработки энергии панельками, то он будет напоминать зубцы пилы — днём максимальная выработка, к вечеру снижается, ночью — ноль, утром — снова подъём. И так — каждый день. Но если наложить график потребления, то он не будет иметь таких скачков от нуля до максимума. Да, суточные колебания есть, но они не такие большие, а главное — гораздо лучше прогнозируются.

Нагрузка по сглаживанию пилы от ВИЭ всегда ложилась на плечи обычной генерации. Лучше всего с этим справляются угольные и газовые станции, с которыми так любят бороться “зелёные бесы” — мол, из-за них воздух грязный и глобальное потепление вот-вот наступит. Поэтому давайте ставить панельки и ветряки, они “чистые”. Ну-ну. А то, что производство подобных вещей одно из самых энергозатратных и грязных — так это нам по боку, это ж в Китае дымят заводы и загрязняют реки, в Аризоне от панелек зла нет. Фарисеи.

Австралии в своё время “повезло” — с начала 2010-х их премьеры с завидным упорством продвигали солнечную и ветро генерации, мол, будем самым “зелёным” континентом. Под это дело закрывались угольные ТЭС, запретили строительство новых газовых. И когда доля ВИЭ перевалила в некоторых штатах за 20 %, поимели проблемы из-за той самой пилы генерации. Оказывается, если у тебя пик потребления приходится на вечер, когда люди возвращаются с работы и включают кондишены, стиралки и СВЧ печи, а генерация у тебя в это время далека от максимума, то могут случиться блэкаут. Или по нашему — веерные отключения. Прибавьте сюда спотовый рынок электроэнергии, на котором в такие моменты цены взлетали до небес (как вам 1.5 доллара за 1 киловатт-час?) и вы поймёте, как “здорово” было австралийцам.

Ситуация стала выправляться, когда немцы (совместный проект Сименса, Мерседеса и кого-то ещё, точно не помню) создали достаточно дешёвый, экологически чистый, химически нейтральный электролит. Возле солнечных и ветростанций стали появляться резервуары с этой чудесной “жидкостью”, в которую “закачивалось” лишнее электричество на пике потребления, а когда генерация переставала удовлетворять спрос (солнце скрылось, ветер стих) — эти мега батарейки отдавали накопленное в сеть.

На территории РФ, правда, даже в таком виде ни ветряки, ни панельки никакого экономического смысла не имели, слишком мало солнца и постоянно дующего ветра. А там, где последний был в избытке — побережье Северного ледовитого океана — спрос на э\э фактически отсутствовал. Да и условия эксплуатации были не ахти.

Но вернёмся к нашим баранам, то есть техасцам.

Я сходил в номер за ноутом. На диске были сохранены сотни статей и публикаций из научных и технических изданий на тему ВИЭ. Показал парням примерные схемы, подходящие для их фермы. Идеальный вариант выглядел примерно так.

На крыше монтируются панельки. В идеале, конечно, надо ставить всё это дело на открытом участке, подальше от любых объектов, на специальных поворотных механизмах, чтобы получить максимальный КПД. Но тут был нюанс — механика, в отличие от электроники, чаще ломается. Плюс появляются датчики солнца, управляющие блоки — чем больше элементов в системе, тем меньше её надёжность. Я бы в условиях Эдема, когда запчасти можно ждать месяцами, пожертвовал КПД, зато голова болела бы меньше. Маршалл со мной согласился.

Далее, ставится контроллер, который следит за зарядкой АКБ и перераспределяет ток между ними, а то и вовсе отключает панельки, если всё и так полно на 100 %.

Собственно, сами аккумуляторы, в нашем случае — бак на тысячу литров, разбитый на два десятка независимых ячеек, так что часть из них может работать на приём энергии, то есть заряжаться, а часть — на отдачу, например, питать плиту, холодильник или кондиционер (нет кондиционера? тем лучше, жрёт он как всё остальное вместе взятое).

Всё это хозяйство подключено к домашней сети через инвертор, преобразующий постоянные 12 вольт в переменные 220.

А где же тут заправка электротранспорта, спросите вы? А вот она!

Домашняя заправочная станция: электропомпа, небольшая магистраль, к которой через систему клапанов подключены все два десятка топливных ячеек по полсотни литров каждая. Система знает, какие ячейки пусты — туда сливаем отработанный электролит. Затем в бак машины, трактора или другого транспортного средства закачивается “свежее” топливо. Заправка ровно в два раза медленней, чем бензином там или соляркой, и то только потому, что операций ровно в два раза больше. Единственный минус — заправку надо проводить объёмами, кратными 50 литрам и часть ячеек должны быть пустыми. Но это технические детали, мелочи, несравнимые с выгодой.

В итоге получилось решение, которое не только решало проблему с заправкой транспорта, но и с электричеством для дома. Летом этот вопрос был не особо актуален для Гёбелей, чего не скажешь про зиму. Дров, как я уже сказал, с каждым годом в округе становилось всё меньше и меньше, угля или торфа поблизости не наблюдалось, а возить их издалека — удовольствие не из дешёвых. Хоть ближайший угольный разрез всего в ста милях, то бишь полторы сотни кэмэ, но это по прямой. От шахт его узкоколейкой везут в порт на берегу Медвежьего Ручья (именно так, с большой буквы, ибо это никакой не ручей на самом деле, а вполне себе судоходная река, не хуже староземельного Днепра), затем баржами — вниз по течению, в районе Милоу Стоун, что в восьми десятках вёрст отсюда часть выгружают и развозят машинами по фермам и городкам. Маршрут не самый оптимальный, цена у уголька получается кусачей. Правда, в отсутствие нормальных лесов в округе, особо выбирать не приходится. Поэтому возможность отапливать дом и готовить пищу с помощью солнечных панелей пришлась по душе Маршаллу.

— И во сколько нам это всё обойдётся, парень?

— Без понятия, — честно признался я.

— То есть ты не продаёшь всё вот это? — Маршалл кивнул на экран ноута с набросанной схемой.

— Нет.

Фермеры удивлённо переглянулись. В их представлении если кто-то подсаживается к тебе в кафе и начинает рассказывать про прелести пылесоса Кирби, то в конце жди заманчивого предложения “только сегодня и только для вас со скидкой овер дофига процентов, налетай — покупай, пока не подешевело!”. Я мысленно улыбнулся. Практичные американцы даже представить не могут, что я потратил на них два часа своего времени только потому, что мне, во-первых, просто интересна эта тема, во-вторых, всё одно до обеда делать нечего. На сегодня дел всего ничего, в полдень встретиться с Антоном в тире, где наёмник покажет мне пару-тройку упражнений, да к десяти на вечеринку подойти, получить расчёт от Голдманов и поговорить по поводу работы. Правда, надо ещё винтовку почистить, времени и сил вчера на это у меня не было, да и флиска с майкой ждут, что их починят, но это уж точно подождёт.

Так что я был рад занять себя на пару часов, планируя внедрение возобновляемой энергетики в отдельно взятом фермерском хозяйстве.

— Может знаешь кого-то, кто сделает всё это под ключ?

— Я тут третий день, Маршалл, — поднимаю кружку с кофе, чтобы скрыть улыбку, до чего забавно техасец сейчас выглядит.

— Турист что ли?

— Прости?

— Ты на Эдеме менее сезона? — и, получив мой утвердительный ответ, поясняет. — Местные всех, кто только прибыл, называют туристами. Они думают, что попали в кино про Дикий Запад, только с современными приблудами, электричеством и тёплым стульчаком в сортире. А потом до них доходит, что Дикий Запад — это не так романтично, как в кино, электричество тут роскошь, а парикмахеры собак и дизайнеры интерьеров тут никому не нужны. Но до тех пор, пока такое просветление не наступит, человек ведёт себя как турист.

— Да, пожалуй, это про меня.

Поболтали ещё немного. Минут через пять парни попрощались, расплатились за завтрак и направились искать контору, занимающуюся солнечными панелями.

А я пошёл в номер, чистить AR. С толком, чувством, расстановкой. Всё одно спешить некуда.

До встречи с Антоном успел пообедать. По ходу, из-за длинны местных суток надо переходить на четырёхразовое питание. Со временем, наверное, организм перестроится и можно будет вернуться к схеме завтрак-обед-ужин, но не хотелось бы. Калорий всё одно на день надо больше, чем на Земле, а значит, порции тоже станут больше. Что в свою очередь, если я правильно помню, ведёт к увеличению желудка, а за ним и живот подтягивается. Точнее, растягивается. Лучше принимать пищу меньшими объёмами, но чаще.

Занятие начали с того, что наёмник попросил показать, как я держу оружие, какую позу принимаю для стрельбы стоя, с колена, лёжа. Если надо, поправлял меня, показывал, где какая конечность должна быть, причём не просто показывал, а объяснял, зачем и почему именно так, а не иначе.

Затем полчаса гонял меня из одного положения в другое: встать, сесть, лечь, снова встать. Три-четыре смены позы — и стрельба. Сначала попадал в десятку. Через пять минут пули уже хорошо были, если пули ложились в семёрку. Ещё через четверть часа руки дрожали так, что чудо, как я вообще в мишень попадал.

— Передохни, — Антон похлопал меня по плечу. — Неплохо для первого раза. Стрелять в тире легко, тут ни жарко, ни холодно, ветер не дует, ты поел, выспался, свеж и бодр. В бою это редко бывает. Так что приучай себя вести огонь в любом состоянии и из любого положения.

Сил ответить своему истязателю не было, дыхание ещё не восстановилось, но не признать его правоту я не мог. Зарабатывать оружием в мои планы не входит, но, во-первых, как говорится, не зарекайся, а во-вторых, в этом мире оружия больше, чем населения, а в год убивают десятки тысяч людей. Та же банда мексов не стала спрашивать “халявщиков”, кто они по жизни и как владеют оружием. Свою толику в людские потери вносит и местная фауна, которая нет-нет, да соберёт кровавую дань с конкистадоров нового времени.

— По поводу стойки для стрельбы стоя, тут есть несколько вариантов, — Антон взял в руки мою винтовку, пошаманил с тактической рукояткой, передвинув её ближе к пламегасителю. — Вариант первый, левая рука вытянута далеко вперёд, вот так.

Парень обхватил тактическую рукоятку левой ладонью, повернулся ко мне боком.

— В таком положении очень удобно стрелять очередями, так как контроль отдачи лучше. Да и одиночными тоже точность выше. Винтовка как бы натянута между двумя руками, большая база, понимаешь?

А чего тут понимать, физика девятого класса, если не восьмого.

— Второй вариант выглядит вот так, — Антон положил левую руку на угол между цевьём и магазином. — Так в кино в девяностых герои ходили, видел может быть? Точность и кучность хуже, зато и левый локоть так далеко не торчит. Большинство тех, кто использует эту технику, будут говорить, что первый вариант полное фуфло. Те же, кто оружие держит так, — левая ладонь вновь переместилась на тактическую рукоятку, — будут говорить, что второй вариант ерунда. На самом деле, не правы ни те, ни другие.

В первой стойке мы получае отличный контроль над отдачей, я уже говорил. Точность тоже выше. Это плюсы. Но есть и минусы. Левая рука быстро устаёт. Минут пять-десять, и ты сам не заметишь, как ладонь начнёт сползать по цевью. Второй момент, твой силуэт достаточно большой. Третий момент — в зданиях или при действиях в составе отряда торчащий локоть левой руки имеет неплохие шансы удариться о стены и косяки или заехать кому-то из своих в нос.

У второй стойки всё наоборот. Силуэт меньше, локти не торчат, руки почти не устают. Но и точность с кучностью так себе. Поэтому надо понимать, когда какое положение рук использовать. Если огневой контакт скоротечный, быстрый, долгий бой не предполагается, ты не в помещении — выдвигай левую руку как можно дальше. В противном случае держи её поближе к магазину. Попробуй.

Я отстрелял полсотни патронов и так и этак. Признал правоту Антона — действительно, чем дальше рука, тем выше точность, но и устаёшь быстрее. И наоборот, держусь за магазин — показатели так себе, зато стоять так можно долго.

— А если ещё и разгрузка есть, то локти можно упереть в подсумки или ремни, тоже удобнее, — Антон согнулся в три погибели, чтобы дотянуться локтями до ремня, за неимением разгрузки.

Наёмник провозился со мной два часа, дал несколько советов по поводу модификаций, напомнил, чтобы тренировался почаще, ведь только так можно стать хорошим стрелком, никакие “тайные” техники и секреты в этом не помогут, и пошёл по своим делам. Я остался чистить винтовку и болтать с Биллом, хозяином магазина и стрельбища. Посетителей было мало, а событий в Сан Антонио — ещё меньше, вот оружейник и жаждал узнать подробности героического освобождения пленников и истребления банды. Охал, ахал, а уж когда узнал, что я завалил свинорыла из AR, торжественно пожал мне руку:

— Силён, парень. Некоторые парни на этого хряка-переростка ходили с пятидесятым и не вернулись, а ты его из этой пукалки завалил. Силён!

Приятно, чего уж там.

Бонусом к похвале шла скидка — дорожка и мишени сегодня бесплатные. А вот за две сотни истраченных патронов платить всё же пришлось, девять экю. По совету Антона для тренировок взял чуть ли не самые дешёвые, российского производства. Говорят, у них качество пороха и гильзы не очень, но спортивная винтовка, как у меня, под это дело изначально рассчитана, ибо тренироваться с ней владельцу надо много, а на хороших патронах разориться можно. В общем, и отечественного производителя поддержал, и свой кошелёк не опустошил.

Но себе, для повседневного использования, так сказать, взял уже две пачки по сто “федералов”, такие используют в армии США, оптимальное соотношение цена-качество. Эти обошлись в два раза дороже, но, надеюсь, пополнять их запас мне часто не придётся.

— Алекс, привет! — я оторвался от местной газеты, где подробно, смакуя детали, на половину номера была описана наша спасательная миссия. С фото, интервью половины участников, комментариями репортёра.

Получилась героическая сага не хуже “Спасти рядового Райна”, хоть сейчас бери и фильм снимай, Оскар гарантирован.

— Привет, — положив газету, обнаружил возле столика Маршалла и Энтони.

После тира и устроенной мне там Антоном экзекуции вновь проснулся аппетит, а до званого ужина оставалось ещё пять часов, вот я и заглянул в кафе при гостинице.

Фермеры, не спрашивая разрешения, уселись напротив.

— Есть дело, — Маршалл не стал ходить вокруг да около, сразу взял быка за рога. И осёкся, когда взгляд упал на газету. — Ба, так ты из этих, “Голдман Бразерс”, головорезов, что вчера вырезали толпу мексов? То-то мне утром твоё лицо показалось знакомым!

— Типа того, — не стал я отпираться.

Пояснять, что лично я ни одного мекса не то что не убил, а даже не видел (своими глазами), не видел смысла.

— Великое дело вы совершили, парни! С меня пиво! Эй, Чарли, — Маршалл повернулся к бармену, — три кружки того пойла, что ты называешь пивом!

— Я не пью, спасибо.

— Две кружки! — фермер продублировал новый заказ на пальцах, чтобы Чарли точно не перепутал. — А чего не пьёшь?

— У тебя дело какое-то было, Маршалл, — вдаваться в долгие и нудные объяснения моего равнодушного отношения к алкоголю не хотелось.

В новых компаниях по этому поводу я обычно говорил что-то типа “доктора запретили”, а со старыми друзьями никаких отмазок и не надо было, хочешь — пей, не хочешь — не пей, твоё личное дело. Как-то среди моих друзей не было людей, которые обязательно стараются напоить собеседника, если сами уже заложили за воротник. Хотя как раз со старыми, ещё со школы, товарищами я и мог накатить и не по одной.

— Точно, парень! Момент! — Маршалл сгрёб принесённую официанткой кружку с пенным напитком и одним большим глотком ополовинил её. Энтони попробовал повторить за отцом этот трюк, но переоценил свои силы, закашлялся. — Так вот, дело. Нам очень понравилась твоя идея со своей солнечной электростанцией и заправкой. Ферма растёт, полей всё больше, техника потиху прибавляется. На дровах или этиле всё это хозяйство не потянуть. Но стоит это всё не пару экю, как ты понимаешь. Мы думали в банке кредит взять, сходили узнать что к чему, и там нам сказали, что готовы дать в займы. Под такой дело даже процент какой-то льготный обещали, мло, развитие инфраструктуры или что-то типа того. Но есть одно условие: им нужен проект. С цифрами, графиками, расчётами срока окупаемости и прочей ерундой.

— А я тут при чём?

— Разработай нам проект, Алекс. Мы заплатим, — Маршалл чуть подался вперёд и выжидающе уставился на меня.

Я призадумался. Парни явно не ко мне первому подошли с этим предложением. Наверняка в Сан Антонио есть пара-тройка контор, которые занимаются ВИЭ и все, что с ними связано. В Эдеме, на сколько я знаю, из всех компонентов только электролит да топливные ячейки делают, всё остальное оборудование импортируется из-за ленточки. Поэтому центр всей местной зелёной движухи здесь. А если прибавить ещё и дефицит инженерных кадров, то что получим? А получим то, что за подобный проект просят много, очень много. И это только за бумаги, которые позволят получить кредит (хотя проект всё одно нужен, на глаз такую систему собирать я бы не стал, но вот проработанность и подробность проекта для себя и для банка — две разные вещи).

Был бы под рукой интернет, я бы согласился на подобную подработку без вопросов. Если что-то сам не осилил бы, заказал бы какую-то часть на стороне. Но будем откровенны — на Земле ко мне с подобным предложением никто и не подошёл бы, спецов там полно. А здесь — здесь немного другие реалии. Профи мало и цену они, по законам рынка, ломят не стесняясь. Поэтому у меня и появился шанс поднять немного денег. А что опыта нет — так ерунда. Инфы на ноуте у меня по данному вопросу тьма. Рентабельность проектов считать доводилось, правда, сфера другая была, Ай-Ти, но принципы что там, что тут одни и те же. Если что-то вызовет затруднения, всегда можно пройтись по местным “зелёным” и под видом покупателя позадавать вопросы.

Остался последний нюанс — оплата. Сколько стоит моя работа как программиста, я знаю. Если надо, посчитаю цену сайта под ключ, скажу, во сколько обойдётся интернет-магазин, мобильное приложение или несложная игра. Но это, во-первых, совсем другая сфера, а во-вторых, расценки на Земле.

— Три сотни, — сложив руки на груди, выношу вердикт.

Внешне я спокоен, но сердце учащённо бьётся. Если назвал слишком низкую цену, то повысить уже не получится. Сам себе буратино. Если слишком высокую, то можно поторговаться, но тут другой нюанс — парни могут просто встать и выйти, перегни я палку со стартовой цифрой.

Маршалл нахмурился. Над столом повисла тишина.

— Сто пятьдесят, — наконец-то разлепил губы фермер.

— Двести пятьдесят, — немного расслабляюсь, раз торгуется, значит, цена вменяема.

В итоге сошлись на двести пятнадцати экю, ударили по рукам.

Я сегодня вечером пить не планировал, а теперь точно не буду — проект нужен фермерам завтра к концу дня, торчать в городе, оформляя кредит и заказ они долго не будут, дома полно дел.

Смотрю на часы — половина седьмого, ещё полно времени до вечеринки с наёмниками. Успею пару часов поработать над проектом, всё завтра меньше делать.

 

Глава 13

Год 27, 17 марта, суббота

Алекс Северов

— И что теперь будешь делать? — Антон, развалившись в шезлонге, потягивал пиво из наполовину опустевшего бокала. Во второй руке стремительно таял бургер — аппетит у парня будь здоров.

— Не знаю, пока не думал, — я устроился на соседнем лежаке, и тоже не с пустыми руками.

Ром с колой сегодня мои друзья. И вкусно, и напиться сложно, и белой вороной не выгляжу. Хотя, стараться вписаться в компанию наёмников уже не к чему.

Брюс рассчитался, даже накинул сверху, почти удвоив мой гонорар, поблагодарил за хорошую работу, сказал, как рад, что я не отдал богу душу в схватке со свинорылом (причём подано было это чуть ли не как тринадцатый подвиг Геракла, приятно, чёрт побери!). Обрадованный таким поворотом дел и водопадом комплиментов, спрашиваю про работу — и обламываюсь.

— Алекс, ты классно показал себя как оператор дрона, а уж эта твоя программа — отвал башки, я ничего такого даже у вояк не видел. Богом клянусь, те рукожопы, что пишут для наших F-35 и рядом не валялись с таким гением, как ты! Но мы сейчас получили парочку заманчивых предложений на сопровождение грузов и VIP, а там мне нужны бойцы. Если бы ты умел нормально стрелять, я бы взял тебя, пусть не на полную ставку, но взял бы. Слушай, давай так. Мы через месяц или полтора будем снова в Сан Антонио. Если за это время ты подтянешь тактику и стрельбу, поговорим снова о работе. Антон мне рассказал, с каким старанием ты тренируешься, так что всё в твоих руках. И давай о делах сегодня больше не будем говорить. Мы все славно поработали и заслужили отдых. Наслаждайся вечеринкой, приятель!

Куча слов, но смысл понятен — ты профан в военном деле, а нам нужны нормальные бойцы. Конечно, ты можешь походить в тир и взять пару уроков у инструктора, только за месяц из щенка волк не вырастет. Хотя, ты и на щенка не тянешь, так, котёнок. Если нам надо будет прикончить банку сметаны, мы тебя позовём, а пока иди погоняй бабочек на поляне.

Утрирую, но я воспринял речь Брюса именно так.

Вечеринку устроили на лужайке за рестораном. Пара мангалов (простите — барбекюшниц), жареные котлеты и сосиски в булках, ящики с пивом, бутылки с ромом, куча газировки. Народ кучкуется по интересам, шутит и веселится, лёгкая музыка фоном, тёплая ночь с миллиардами звёзд на небе. Красота!

А настроение в районе плинтуса, чуть выше этой отметки, но не намного. Только появилась надежда получить постоянную работу, и облом. Как я и сказал Антону, куда приложить свои умения в этом мире — идей ноль. Есть идея пройтись по конторам, занимающимся теми же ВИЭ, только вряд ли их впечатлят мои сугубо теоретические познания из интернета. Вакансии по профилю вообще искать нет смысла.

— А какие у тебя были планы до прохода? Чем думал заниматься? — отрывает меня от хмурых мыслей Антон.

— Да никаких. Неделю назад я даже не думал, что окажусь в Эдеме.

— То-то я смотрю, что ты в элементарных вещах плаваешь, — усмехнулся наёмник. — И Техас выбрал вместо Союза.

— Хочешь сказать, там лучше? Тогда чего сам тут, а не там?

— Я в Эдем по контракту с Орденом попал. Тут же интернациональный принцип формирования контингента в каждом анклаве. То есть хочешь, не хочешь, а будь добр, чтобы у тебя в штате всех было поровну. Вот меня рекрутёры из Техаса и сманили сюда. Три года оттарабанил, как раз в конце этого мокрого сезона. Теперь на вольных хлебах. А что до Союза… Знаешь, я там был всего раз, конвой через Волгу водили, до Магнитогорска аж поднимались. Многое за пару недель не увидишь, тем более, если не живёшь, но с народом пообщался, вроде с большего нравится. Ну а кому не нравится, могут переехать, куда душе угодно, границ-то, по сути, нет пока что.

— Так чего ты не переехал? В Техасе больше нравится?

— Да просто не думал пока об этом, — пожал плечами Антон. — Я вообще хотел себе отпуск устроить, после службы. Денег накопил, могу год-другой пока не работать. Думал попутешествовать, машину даже подготовил, Тойота Хайлюкс, с электродвигателем, оборудована под кемпинг. Ну знаешь, палатка на крыше и всё такое. Бак на сто пятьдесят литров. Бак под воду. Складные солнечные панели со всякой ерундой, чтобы если что, мог сам себя зарядить хоть немного. Стволы подготовил.

Наёмник замолчал, задумчиво уставившись в ночь.

— И чего не поехал? — нарушил я затянувшуюся паузу.

— Да хрен его знает, — Антон интенсивно потёр макушку левой ладонью. — Что-то как-то неуютно стало, от перспектив отдыха. Я на Земле в отпуске-то никогда толком не был. В таком, чтобы сам себе предоставлен, делай, что хочешь. В школе летом к бабке ездил, картошку полоть и жуков собирать. Потом полтора года армейки. Остался на контракт. Там если отпуск дали, то к родакам, к бабке — и всё, снова в часть. Я за границей побывал только когда в Сирию предложили съездить. Полгода наших летунов охраняли. Схлопотал там осколок при миномётном обстреле. Три месяца по больничкам. Комиссовали. И сразу сюда заманили. А тут отпуск тратить некуда было, своей Турции с олл инклюзив тут пока что нет. А тут Брюс со своей идеей отбить заложников. Я и согласился, чего нет, хорошее дело, да и подзаработать перед отпуском не лишнее. Когда после операции предложили к ним в отряд пойти, я не долго думал. Тут всё понятно, конвои, охрана, караулы. А что мне с отпуском делать — я без понятия.

— О-о-о. А я думал, это у меня проблемы. Теперь понимаю — так, мелочи.

Простенькая шутка немного разрядила обстановку, посмеялись, Антон чуть повеселел. Нет, ему однозначно надо в отпуск. И не одному, а с барышней. А то мне кажется, ещё немного, и у него башню сорвёт. Хотя, может, я и не прав, а просто Антону нужна очередная доза адреналина, которого в его работе через край. И мысль, что он останется без этого наркотика на время отпуска, подспудно угнетает его. Без поллитры не разберёшься, а я не очень по части выпивки.

— Так а что там на счёт Союза-то? Почему мне надо было туда прыгать?

— Ты вообще в курсе, кто тут чем живёт? Нет? Ладно, вкратце. Ты же помнишь, когда открыли Эдем, чуть до драки не дошло, кому его заселять, я имею ввиду, какой стране или военному блоку. Это ж новый мир, гора ресурсов и всё такое. А вдруг тут внеземные цивилизации, что одарят нас невиданными технологиями? Это сейчас мы знаем, что тут самые разумные на уровне первобытных людей, даже письменности не знают, это мы их прогрессорствовать можем, а не они нас. А тогда ты что, такой шум-гам стоял, медведя ещё не то что не убили, а даже не видели, а уже шкуру делить начали. Чуть ядрён-батонами швыряться не стали, куда там Карибскому кризису.

Потом выяснили, что обратный канал имеет ограничения по массе, да и на ту сторону тоже особо крупногабаритное не пропихнёшь. Машину ещё туда-сюда, а уже БМП какой или там самосвал карьерный — будь добр, разбери-собери. Ну и все решили, что заселять Эдем будут обычные люди, на свой страх и риск. Этакий Вавилон нового времени. Ну и Орден за порядком присмотрит. По началу эта организация финансировалась с Земли, а сейчас на самообеспечении уже лет десять как, на таможенных пошлинах и продаже технологий живут.

Только вот Вавилон не долго был. Всё одно народ со своими кучковался, да и образовались центры силы, так скажем. В Техас заехало с десяток промышленников средней руки, которых от руля там всё больше и больше оттирали, Китай так вообще централизованно заселяет Эдем, неофициально, конечно, но достаточно было посмотреть, как они стройными рядами в порталы идут, и дураку понятно становится, что без компартии тут не обошлось.

Союз тоже не на пустом месте образовался. Нашлась группа офицеров в отставке, ещё той, старой, советской закалке. Которым весь этот капитализм и рынок не особо по душе были, хоть они под него и приспособились. Но, как в “белом солнце пустыни”, за державу обидно было. Вот они скинулись активами, и сюда сразу тысяч тридцать, что ли, народу переселили. Инженеры, строители, учителя, медицина, ну и военные, само собой. Между своими хозрасчёт, торговля с внешним миром через торгпреда, пятилетки в три года и всё такое. Почти сталинский СССР получился, только без Вождя и Партии. Генеральную линию вырабатывает то ли Совет, то ли что-то типа того, главный им же и выбирается, на пять лет. Подключили каких-то умников к работе, они им госплан помогли сделать, на современных вычислительных мощностях это оказалось проще пареной репы. Все серьёзные вопросы на референдум выносятся. Но голос есть только у тех, кто на госслужбе или в армии был. Частников не зажимают, но и разгуляться не дают, инфраструктура, медицина, образование — всё только государственное, прямо в конституции прописано, что их приватизировать нельзя. Как и оборонку, которой, правда, пока кот наплакал. Кстати, Союз пока что единственная страна, где есть регулярная армия и где в обязанности всех мужчин от пятнадцати до шестидесяти лет входит владение оружием. С ежегодной сдачей нормативов.

— А если не сдал, то что будет? Отберут ствол?

— Ага, счаз! Заставят принудительно пройти КМБ, там не только стрелять за месяц научат, но и строевым ходить, и воротничок подшивать. Так что лучше не доводить, во избежание, так сказать.

— Не жизнь, а казарма какая-то.

— Это только кажется. Просто там граждан учат защищать свои права с оружием в руках даже перед своим же правительством. Чтобы если какой Ельцин и Горбачёвым найдутся, их народ сам и порешил.

— Звучит как утопия.

— Наверное. Я многое не знаю, говорю д, был там две недели проездом. А иммиграция и туризм, сам знаешь, вещи разные. Но пока что Союз и Китай две самые промышленно развитые силы в Эдеме, так что если где и нужны программисты, то только там. Хоть первых и тормозит отсутствие финансовой подпитки из-за ленточки, а вторых — нехватка своих инженерных кадров.

— То есть? Хочешь сказать, что в Союз не вкладывается наша власть?

— Неа. Там через одного булкохрусты, им Союз поперёк горла. Вояки на голом месте за два десятка лет умудрились создать общество, в котором уровень жизни уже выше, чем в России там. Прикинь, какой это удар по нынешней модели капитализма дома. Зато они охотно спонсируют Империю. Балы, красавицы, графья да бароны.

— Прикалываешься?

— Какое там! На полном серьёзе. Откопали где-то своего лже Дмитрия, набрали пару сотен таких же “потомственных” дворян, добавили крестьян и прыгнули сюда, пановать. Крестьян, правда, набрали плохоньких, через одного или пьющие, или просто ленивые. Ну, кого смогли заманить в современное крепостное право. Откровенного рабства тут Орден не допустит, так они кого поглупее и брали. Хотели, как в том анекдоте про еврея и лесоруба, так переселенцев всякими долгами опутать да мутными схемами, чтобы те им на три поколения вперёд должны были.

— А что за анекдот?

— Да бородатый, не слышал разве? Нет? В общем, — Антон отставил пустую кружку пива на столик между шезлонгами и начал помогать себе руками.

Приходит мужик к еврею, просит занять рубль на год.

Еврей говорит: Займу, но отдашь два рубля через год.

Мужик соглашается.

Тогда еврей говорит: Залог нужен. Что у тебя есть?

Плотник: Ну, топор есть.

Еврей: Давай свой топор.

Мужик повздыхал, да делать нечего, отдал топор.

Еврей ему: Слушай, тебе ж через месяц два рубля отдавать тяжко будет. Верни один сейчас, тебе всё легче будет.

Мужик соглашается, что тяжко, и отдаёт рубль.

Выходит от еврея мужик и думает: странные дела, топора нет, рубля нет и ещё рубль должен. И вроде всё правильно!

— И что, проканало у них? — отсмеявшись, спрашиваю у Антона про судьбу новокрепостных и современных графьёв.

— Сперва да, народ повёлся, там же не дураки тоже были, среди знати этой, нанимали всяких адвокатов-юристов, которые бумаги по хитрому состряпали, чтобы это в глаза не бросалось. Пару лет всё нормально было, пока кто-то не попробовал переселиться в другие места. Тут-то и выяснилось, что на простом люде долги висят. И никак не выкрутиться, всё предусмотрели крючкотворы. Кроме одного, что у народа на руках огнестрела тьма. Чуть до гражданской войны дело не дошло, Орден уже собирался вмешиваться. Говорят, даже танковый взвод в спешке через Врата пропихнули, чтоб было чем разнимать, если что. Но обошлось. Среди этих помещиков недоделанных нашлась светлая голова, долги обнулила, даже кой-чего сверху подкинули, провели реформу правовую. Особо буйных из князей и баронов свои же и придушили по-тихому, так как всё одно на Землю обратного хода нет, а жить как-то надо.

Так что там сейчас по прежнему Император, но он что-то типа просто декорации, а правит всем премьер и Парламент. Делают упор на сельское хозяйство, тем более, что с этим там вообще всё впорядке, земли плодородные, не такие сухие, как тут. Прикинь, половина апельсинов и треть бананов в этом мире производится русскими, скажи мне кто такое раньше, не поверил бы!

— И что, больше никаких первых брачных ночей и розг на конюшне? Неужели так легко отступили?

— А куда они денутся с подводной лодки? Это только в книжках красиво при таком строе жить. Ты пироженое кушаешь, а за окном крестьянин на тебя батрачит в поле и благодарен, что добрый барин школу четырёхлетнюю при церкви поставил. Мир давно диктует свои условия, чтобы в нём выживать, надо быть конкурентоспособным. Тх полуграмотных крестьян инженера не вырастешь, а без инженера — никакой промышленности. Много ты великих аграрных держав знаешь? Я вот ни одной припомнить не могу.

— В двадцать первом веке да, таких нет, — соглашаюсь с Антоном. — Даже в первой десятке, наверное, не найдётся.

Порасспрашивал Антона и про остальные местные “страны”. Почему в кавычках? Да потому что государства только-только выкристализовывались, чётких границ не было. Ведь что такое власть? Это самый главный рекетир, который собирает с вас дань и обеспечивает взамен крышу. И вот тут-то и главный затык: как собирать деньги с тех, у кого оружия по три ствола на человека, включая младенцев и стариков? Зачем кому-то платить налоги в центр, если на местах есть тьма точек их приложения, от банальных дорог и водопроводов до общеобразовательных школ и медицины?

Нет, постепенно, конечно, всё одно все скучкуются. Кто-то раньше, как Союз, кто-то позже. Хотя бы потому, что вместе от внешних угроз проще защищаться. А они есть, эти угрозы. Взять тот же Техас — у него в соседях Халифат, в котором про демократию и индивидуализм не слышали. Пока что оттуда на западные границы молодой республики делают набеги “банды”, которые почему-то хорошо и однообразно вооружены и экипированы. Но когда-нибудь это прощупывание перерастёт в полноценное вторжение, и тогда встанет вопрос: а как защищаться? Никакое ополчение, даже из бывших профессиональных военных, не сможет отбиться от регулярной армии. В силу разных весовых категорий, уровня снабжения и управления.

Вот народ хоть и играет в демократию, но без перегибов. Власть тоже понимает, что вторжение вещь хоть и вероятная, но всё таки пока что гипотетическая, поэтому наглеть тоже не стоит. А не то найдётся другой центр силы, который скажет: давайте к нам, у нас налоги меньше, а прав больше. Были прецеденты, своя небольшая гражданская война тут почти у всех за плечами имеется, а то и не одна. Земли вроде и много, всем должно хватить, а только вот желания власть приватизировать — ещё больше. В Нью-Либерти, если варить Антону, в любой момент что-то подобное может вспыхнуть, у них прошлый сухой сезон прошёл напряжённо: южные земли вдоль Западной Миссури тяготеют в Техасу, восточные бузят, что права геев недостаточно защищены, а северянам всё вдоль бедра, лишь бы работать не мешали со своими заморочками. И каждая группа тянет одеяло на себя, интригуя и играя в политику, не понимая, что Эдеме — не Земля, здесь бастующие на улицу выходят не покрышки жечь, а стрелять.

У Британцев тоже раскол намечается, но там развод, скорее всего, будет бескровным. Их новая Империя географически разделена, Центр на острове в Средиземном море, а периферия на юго-западе континента и на архипелаге прямо напротив устья Рио-Гранде. Особо не повоюешь, тем более, что окнчатального разрыва отношений не будет, просто преобразуются то ли в Коронный Союз, то ли в Конфедерацию. Подозреваю даже, что всё так сразу и задумывалось, вся эта возня с независимостью только для внешних наблюдателей, с какой целью — не спрашивайте, нутром чую. Англичане веками доказывали, что уж кто-кто, а они просчитывают всё на десять ходов вперёд. Если решили поиграть в “независимость от метрополии”, то только потому, что так надо.

Европейский Протекторат больше похож на Рейх, чем на ЕС. Немцы за главных, французы и итальянцы подносят снаряды, всякие греки да испанцы на побегушках и в качестве “кормовой базы”. Драг нах остен в ближайшие планы не входит, да и вообще — ни в какие планы не входит, порох у европейцев отсырел, земли необжитой своей полно, да и толерантность даже у переселившихся заметно выше, чем надо для здоровой экспансии. Но и своё тоже никому не отдают, всяких сирийцев-ливийцев, которых сюда упорно пропихивает Брюссель, фильтруют, не стесняясь. Согласен работать? Оставайся. Не хочешь — скатертью дорога и конвой (или, скорее, этапирование) до западной границе, где тебя выпихнут на земли местного Бантустана с труднопроизносимым названием Магадха.

— Это те же индусы, только в профиль, — поясняет Антон. — Это только со стороны Индия, которая земная, монолитом кажется. Ты знал, что у них только официальных языков два десятка, а английский они учат, чтобы хоть как-то между собой общаться?

— Ого! Прям вавилон какой-то.

— В точку. Поэтому и здесь всякие азиаты, выходцы с востока, да просто неспокойный люд — все едут туда. Их-то и страной назвать нельзя, там что-то типа древней Греции с её городами-государствами. Тот ещё балаган. Я не был, но у нас пара ребят как-то туда в отпуск смотались, по старой памяти, думали, будет что-то типа северного Гоа на Земле.

— А оказалось?

— Тортуга. Только размером с Техас.

Лекция о местной политической и экономической жизни была прервана появлением Мэри с парой подруг. Инструкторша сегодня в лёгком белом летнем платье, облегающем фигуру, словно вторая кожа. Ковбойские сапожки на небольшом каблучке подчёркивают стройность ног. Завершает образ традиционный для любого техасца стетсон.

Вторая гостья похожа на пловчиху: широкие плечи, мощные ноги. Лицо словно высечено из гранита, но, между тем, женственное. Белая копна волос собрана в конский хвост. Вылитая Брюнхильд, даже на вечеринку явилась по форме, такое ощущение, что прямо с поста, не утруждая себя этими вечными женскими заморочками о косметике и переодевании.

Третья шатенка, кроссовки, джинсы, красная фланелевая рубашка. Походка пружинистая, танцующая. У неё всё прекрасно в жизни, в животе бабочки, а вокруг единороги. Готова смеяться по поводу и без, улыбка не сходит, причём искренняя, которую так редко встретишь у американцев. Она тут же стала центром внимания половину присутствующих мужчин, этому улыбнулась, другому сделала комплимент по поводу рубашки, над шуткой третьего искренне рассмеялась.

Вечеринка получила второе дыхание, соотношение мужчин и женщин стало не таким удручающим, как в начале. А если учесть, что из четырёх дам в нашем небольшом отряде две были заняты (Кэтти замужем за Чарли, Мисси восемь лет встречается с Джоном, нашим снайпером), то можете представить, как оживились парни при появлении этой троицы.

— Мальчики, вы мою шляпу не видели? — Мэри сегодня нанесла лёгкий мейкап, что сделало и так милую девушку сногсшибательной. Боюсь, даже демонстративно большая кобура на правом бедре не спасёт её от повышенного и порою даже навязчивого внимания.

— Так она вроде как на тебе, — мой взгляд пробежался от носков её сапогов до стетсона.

— Странно, а мне показалось, что вы её сняли, когда раздевали меня взглядом.

— Такую наездницу, как ты, грех оставлять без шляпки, — не остался в долгу Антон.

— Ох, все вы так говорите, — девушка развернулась на носочках, заставив юбку волнующе взлететь, и удалилась, стрельнув глазками через плечо и вышагивая, словно модель на подиуме, покачивая бёдрами.

Антон скосил взгляд на меня.

— Пожалуй, мне на сегодня хватит, — ставлю стакан на столик, встаю. — Завтра надо одну халтурку закончить, пойду-ка я спать. Приятного вечера.

— Ну, давай, до встречи, — наёмник упруго вскакивает, быстро жмёт руку и идёт догонять Мэри.

Местный диджей как раз поставил какой-то медляк, так что Антону самое время попробовать потанцевать девушку.

А мне действительно пора в гостиницу и баиньки. Помимо проекта для Маршалла хочу ещё пару вопросов провентилировать, может, получится ещё заработать.

 

Глава 14

Год 27, 18 марта, воскресенье, Сан Антонио

Алекс Северов

Нет, определённо, в новом мире утро — самое продуктивное для меня время дня. И на то было ровно две причины.

Первая — из-за более длинной ночи я высыпался к пяти часам, когда солнце даже не успевало окрасить небо алою зарёй. Говорят, что есть два типа людей, совы и жаворонки, любители лечь и встать попозже и, наоборот, фанаты раннего отхода ко сну и такого же раннего подъёма. На самом деле, есть третий тип — голуби, которые могут вставать и ложиться когда угодно. Я как раз из таких, причём ложился обычно как сова, поздно, а вставал “жаворонком”, очень рано. Подъём без будильника в шесть утра для меня норма. Так что пара дополнительных часов в местных сутках это существенный бонус к активному времени, которое можно потратить с пользой. Например, сесть за проект.

И вторая причина, почему местное утро для меня продуктивное это то, что все “плюшки”, что мне перепали, начинались именно в это время суток. Сперва меня нашёл Брюс с предложением подработать. Затем была встреча с Гёбелями. А сегодня ко мне за завтраком подсел мой первый фанат.

— Алекс? Алекс Северов? Меня зовут Легерд Гадар. Позволите?

Я поднял взгляд от экрана ноута.

Молодой мужчина, мой ровесник, плюс-минус, в руках газета. Высокий, статный. Одежда разительно отличается от всего, что я видел в Эдеме, летний костюм нежно-голубого цвета, приталенный, с узкими лацканами и высоко посаженными пуговица больше подходит менеджеру с Уолл Стрита, чем обитателю Сан Антонио. Шикарная голливудская улыбка, красивое ухоженное лицо, загар тёмно-кофейного цвета, уверенные жесты хозяина жизни. Дорого, богато, со вкусом. Явно не постоялец дешёвого хостела, такие люди в подобных заведениях не встречаются.

— Конечно, пожалуйста.

— Слушайте, как здорово, что я на вас наткнулся. У меня был телекоммуникационный бизнес на Земле, и я планировал заняться чем-то подобным здесь. Вчера, когда прочитал статью про освобождение заложников, особо запомнилось интервью с вами, и подумал, как было бы здорово познакомиться с таким классным инженером. И тут бац — вы! Это правда, что вы написали программу для дрона буквально за день?

— Почти. У меня был подобный девайс там, этой же фирмы. Так что просто взял решение, которое делал для себя и допилил для новой задачи. Ничего сложного.

— Не надо ложной скромности, Алекс! Поверьте, я-то уж знаю что такое “допилить” программу, у нас был свой АйТи отдел, который поглощал прорву денег, а толку чуть. В Эдеме у меня большие планы на местный рынок, этот мир полон возможностей, главное, не спать, ловить удачу за хвост. Мне нужны такие люди, как вы, Алекс. Посмотрите вокруг. Утро, половина постояльцев мается похмельем, остальные сидят с унылым видом, будто не знают, зачем оказались в этом мире. И вы, с ноутом и по уши в работе. Ставлю сто экю против одного, вы встали с рассветом и не успели почистить зубы, как мысли ваши были заняты тем, что вы там сейчас ваяете, — Легерд кивнул на ноут.

— В точку, — я не смог сдержать улыбку.

Всегда уважал таких вот энергичных людей. Я их называю “Вижу цель — не вижу препятствий”. Энергия так и прёт из Легерда, хлещет через край, энтузиазм настолько заразителен, что мне уже хочется броситься в бой, в работу, с головой, от зари до зари, создавать и ваять новое, вечное, полезное.

— Алекс, не буду врать, я здесь всего третий день, и ещё не успел толком осмотреться. Но чётко знаю, чего хочу и как этого добиться. В этом мире плохо со связью, её, по сути, нет. Телеграф между крупными городами, сотовые в отдельных местах. Всё держится на радио, про интернет молчу — я слышал, что только в двух городах есть локальные сети, в Сталинграде и Балмере. Я знаю, как помочь людям Эдема решить эти проблемы. Ну, и конечно же, немного заработать на этом, — подмигнул мне Легерд. — А для этого мне нужны такие люди, как ты. Что скажешь?

— Смотря что ты конкретно предлагаешь.

— Должность тим-лида для начала. Наберёшь себе команду таких же башковитых парней. Если среди местных таковых не найдётся, наймём хедхантеров на той стороне, чтобы нашли нужных спецов, согласных на переезд. Задач тьма, местные реалии диктуют свои условия, но я уверен, что ты справишься. Зарплата, скажем, две тысячи экю плюс квартальные премии. Пересмотр раз в год. И бонусом — пять процентов от прибыли.

Щедро. По-царски щедро. Это даже больше, чем было у меня на Земле. Про прибыль молчу — пять процентов от такого это много, очень много. Легерд не новичок в бизнесе, это видно. Дорогой, хоть и простой с виду, костюм, неброские швейцарские часы за десяток-другой тысяч евро, сделанные под местное время — всё говорит о том, что передо мной человек не бедный. ПРо его бьющую через край энергию я уже говорил, подключи такого к генератору и весь Сан Антонио можно будет обеспечить электричеством и ещё чуть-чуть останется.

Есть только одно “но”. Не верю я в такую удачу. Вот не верю и всё. Прочитал он про меня в газете? Почему и нет, вон, Маршалл тоже меня узнал благодаря местной периодики, хоть и не сразу. Захотел посмотреть на программиста, который что-то там для дрона написал? Почему и нет, если он реально собирает команду АйТишников. Случайно наткнулся на меня в кафе при дешёвом мотеле? Нет. Тысячу раз — нет. Искал специально. Тогда почему ломает комедию со случайной встречей?

И второй момент, который меня смутил — глаза Легерда. Голубые, холодные, как лёд. Люди с таким взглядом сегодня с вами милы и обходительны, а завтра всаживают нож в спину, если того требуют обстоятельства. “Пойдёт к цели по головам”, — говорят про таких. И мне не хочется, чтобы моя бестолковка стала ещё одной ступенькой на пути к успеху Легерда. Конечно, шансы на подобный исход далеко не стопроцентные, они даже до полусотни явно дотягивают. Всё таки бизнесмену и инженеру делить почти нечего. Почти.

Разумом понимаю, что предложение просто шикарное. Работа по специальности, интересный проект, куча денег, подчинённые, все дела. Но вот не хочется связываться с Легердом и всё. Лучше ещё раз выйти один на один против свинорыла или даже гиены, чем с подобным человеком иметь дело.

— Спасибо за предложение, но у меня пока есть незавершённые дела и кое-какие обязательства, — вежливо отказываюсь. — Тем более, что, как ты говоришь, сам ещё ничего толком не знаешь, что и когда надо будет делать. Прежде чем согласиться, я бы хотел всё таки больше конкретики про проект узнать. Можем вернуться к этому разговору, когда ты начнёшь реализовывать свои планы.

Легерда спокойно отреагировал на мой отказ. Обменялись телефонами и обещаниями быть на связи. На прощание бизнесмен взял у меня автограф — как у первой знаменитости Эдема, с которой он встретился.

Набросать проект оказалось и сложно и легко одновременно. Легко — потому что у меня валялась целая куча готовых вариантов из различных рекламных материалов и форумов любителей ВИЭ. Выбирай нужный, подгоняй под свои (точнее — фермерские) параметры и всё готово. С конкретной реализацией я определился ещё вчера вечером, даже успел часть расчётов провести, сегодня лишь “добил” их. С технической частью всё.

С финансовой всё оказалось не так просто. Формулы расчёта окупаемости худо-бедно приспособил под местные реалии, а вот конкретные цифры где брать? Интернета-то нет. Пришлось прогуляться до местных продавцов “зелёной” энергии. Прикинуться потенциальным покупателем было бы сложно, поэтому решил говорить правду. Но не всю.

— Добрый день, Стэн, — имя менеджера по продажам (а по нашему — продавца) на бейджике специально написано крупными буквами, и слепой увидит. Мужчина чуть ниже меня, едва за сорок, с залысинами, в бежевых летних брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Типичный клерк.

— Добрый день, мистер… — продавец делает паузу.

— Алекс. Можно без мистер, — улыбаюсь в ответ.

— Чем могу помочь, Алекс?

— Хотел узнать, как тут у вас с панельками и прочей ерундой. Присматриваю тут одн ферму, но на ней нет электричества, вот думаю поставить туда что-то из этого, — киваю за спину Стэна, где на стене развешаны рекламные проспекты. Красивые ухоженные дома, кровля которых покрыта панельками, есть даже варианты с закосом под черепицу, от настоящей не отличишь.

— Вас интересует что-то конкретное или ещё не определились?

— Думаю ставить вот это, — протягиваю список оборудования, которое необходимо фермеру. Разве что количество некоторых позиций уменьшают в разы. В обычном домохозяйстве такие мощности избыточны, а на труженика косы и лопаты я не тяну. — Интересует цена каждой позиции в отдельности, стоимость всего оптом и отдельно — цена монтажа.

— Хм. Замечательный выбор. Я бы только предложил добавить пару заземлителей. А так видна рука профи, — польстил мне Стен. Ну-ну, профи. — Давайте посмотрим, что из этого у нас есть.

Продавец застучал по клавиатуре, ища необходимое в компьютере. Хорошо устроились, кондишен, оргтехника, вон даже навороченное МФУ стоит, которое три в одном, копир, принтер, сканнер. Офис, опять же, чуть ли не в центре города, причём не в типовом каркасном бараке, который американцы с их мягким климатом считают домам, нет. Владельцы “зелёного” бизнеса обустроились основательно, кирпичное двухэтажное здание, со своей стоянкой и панельками на крыше. Сапожник без сапог смотрится подозрительно и нелепо.

Через четверть часа распрощался со Стэном чуть ли не друзьями. Парню явно было приятно пообщаться с кем-то, кто “в теме”, обсудить все тонкости и нюансы установки домашней СЭС, поделиться новостями в мире “зелёных” технологий. Его клиенты редко отличают выпрямитель от инвертора, вот парень и выговорился. И ему хорошо, и мне полезно.

Затем была вторая контора. Здесь тоже не экономили на электроэнергии, офис был просто завален оргтехникой, даже кофемашина нашлась.

За продавца была Молли. Столь подробным владением темой, как Стэн, девушка похвастаться не могла, поэтому компенсировала полупрозрачной блузкой, расстёгнутой по самое не балуйся, и юбкой-карандаш за колено, выгодно подчёркивающей бёдра красавицы. Поиск необходимой информации несколько затянулся, о чём я нисколько не жалел. Бонусом к прелестям Молли шёл неплохой кофе, причём староземельный, из-за ленточки, что лишний раз подчёркивало солидность бизнеса.

Выйдя от Молли, свернул в ближайший сквер и устроился на скамейке в тенёчке. Достал ноут, вбил добытые цифры в уже готовые формулы, нахмурился. По всему выходило, если Гёбели реализуют мой проект с одной из фирм, то окупаться всё это дело будет лет так тридцать. Можно, конечно, немного подшаманить с цифрами, поправить всякие коэффициенты, в которых банковский клерк точно не разбирается, но всё это позволяло уменьшить срок процентов на пятнадцать максимум. Был вариант совсем наврать, убрать часть расходов на эксплуатацию СЭС, занизить амортизацию и выйти на что-то вроде девяти-десяти лет. Но что-то совесть так поступать не позволяет.

Вот если бы здесь оборудование стоило, как на Земле, да ещё и смонтировать своими силами…

— А это идея, — прикидываю, за сколько я смог бы установить панельки и всё сопутствующее.

Если фермер с сыном будут помогать хотя бы на уровне “подай-принеси-отойди-не мешай”, то за три недели вполне реально управиться. Ну, пусть будет месяц, оставим запас времени на всякое непредвиденное. За койко-место, трёхразовое питание и пять-шесть сотен экю сверху я бы поработал руками.

Теперь оборудование. Орден берёт пошлины со всего импорта, кроме личных вещей переселенцев. Вряд ли панельки подойдут под эту категорию, да и заказать их самому та ещё морока — с частниками они не работают. Открыть юрлицо удовольствие не из дешёвых, да и времени займёт немало. На этом, по сути, бизнес местных “зелёных” и стоит, в итоге оборудование у них стоит почти в два раза дороже, чем на Земле. Но есть один вариант.

— Антон, привет. Не отвлекаю? Нет? Здорово. Слушай, есть дело. Ты сейчас занят? Где? Да, помню этот бар. Буду через пятнадцать минут.

“У Джо” встретил прохладным полумраком. Единственная пара окон была покрыта таким слоем пыли, что через стекло решительно невозможно разобрать, что происходит на улице. Рассохшаяся дверь, облупившаяся краска на вывеске — заведение словно старалось отпугнуть посетителей. Прибавьте сюда пиво не самого лучшего качества, и становится удивительным, как они ещё не закрылись. Положение спасали только цены на еду, дешевле, чем здесь, только даром.

Наёмник нашёлся на том же месте, что и в прошлый раз. Спиной в угол, лицом к двери, при этом сам в тени, сразу и не рассмотреть, есть кто за столиком или просто показалось.

— Привет, — присаживаюсь напротив.

Антон хмуро кивает в ответ.

— Любовь повернулась к тебе задом? — делаю попытку угадать причину плохого настроения парня.

— Мэри утром передавал тебе привет, — Антон чуть улыбнулся.

Значит, на любовном фронте всё более-менее. Интересно, что же испортило тогда настроение наёмнику? Явно не местное пиво, он его вкус всё оно не чувствует, если не врёт. Задать вопрос не успеваю, Антон см рассказывает, что приключилось.

— Меня попёрли из отряда. Оказывается, Аллан положил глаз на Мэри, даже отужинал девушку, но без продолжения. Когда увидел нас, полез выяснять отношения. Ну и вот.

Я присмотрелся — физиономия парня в порядке. Но костяшки на правой руке, держащей бокал, сбиты. Драка была, но Антон не пострадал. Не надо быть Шерлоком, чтобы понять, что произошло. И почему парня выгнали. Брюсу не нужны конфликты в только что сформированном ЧВК, и выбор между родным братом и едва знакомым наёмником очевиден.

— Всё что не делается, к лучшему. Ты же хотел в отпуск, видишь, жизнь за тебя сама всё решила. И Мэри девушка неплохая…

— Неплохая, да. Но не моя. И вообще ничья. Я её по Ордену ещё знал, пару раз на дежурстве пересекались. У нас же принято раз в полгода тасовать личный состав и ставить их на разные задачи. Шесть месяце водишь конвои, затем, например, стоишь на воротах. После могут услать на базу, новичков тренировать, а могут и в патруль определить. Мэри серьёзных отношений, пока у неё контракт, не хочет. Да с такой жизнью их и завести сложно. Вот она и … кх-м… встречается раз или два и на этом всё. А ещё лучше, чтобы парень после растворился на просторах Техаса и больше в её жизни не отсвечивал.

— Понятно.

Помолчали.

Я заказал чай с местным мёдом, угостил Антона пивом.

— У тебя дело какое-то было, — напомнил наёмник.

— Почему было? Оно и есть.

В двух словах обрисовываю ситуацию: есть фермеры, которым я делаю проект домашней СЭС. Если брать оборудование через посредников, оно золотым будет. Нет ли возможности как-то решить этот вопрос, ты же в Ордене работал, может, знаешь кого? Не бесплатно, конечно.

Антон подумал. Потом подумал ещё. И вынес вердикт — есть вариант. Бывшие служаки Ордена, помимо плюшек в виде бесплатной медицины и пенсии от бывшего работодателя получали поблажку в покупке всякого полезного, но сугубо для личного пользования. Так что домашнюю СЭС заказать можно, и даже таможенная пошлина будет в три раза ниже, чем обычно.

— Только давай так, — Антон почесал переносицу. — Делим прибыль пятьдесят на пятьдесят. Но ты берёшь меня с собой на установку этой ерунды. В отпуск я пока что ехать не хочу, торчать в Сан Антонио тоже надоело, а так хоть чем-то новым займусь. Никогда с панельками не сталкивался. Да и когда-нибудь своим домом тоже обзаведусь, посмотрю хоть, как оно у фермеров устроено. По рукам?

— По рукам, — мы скрепили договор рукопожатием.

Предложение архивыгодное, я даже на такое не рассчитывал. Если фермеры согласятся работать с нами, то тысячи по две экю поднимем, я рассчитывал на половину этой суммы, когда шёл к Антону. Хм, так это если каждый месяц хотя бы одну домашнюю СЭС ставить, то можно неплохо зарабатывать, очень неплохо. Даже если оформить юрлицо, чтобы местные власти не косились и платить пятнадцатипроцентный налог, то один чёрт получается неплохой заработок.

— Ты губу-то закатай, — приземлил меня Антон. — Во-первых, я так часто всю эту лабуду заказывать на себя не смогу. В Ордене ж не дураки, им бы тогда весь бизнес такие ушлые порушили. Во-вторых, рынок панелек в Сан Антонио жёстко поделен. Одна контора принадлежит зятю мэра, вторая, вторая — отцу шерифа. У них даже специфика немного разная, чтобы друг другу не мешать, одни больше по панелькам, другие — по оборудованию под это дело. Пристрелить тебя не пристрелят и проверками не замучают, но поверь, у них полно способов сделать жизнь конкурента невыносимой. Так что это разовая работа.

— Ну и леший с ними, — отмахнулся я легко.

Перспектива заработать чуть ли не годовой оклад какого-нибудь местного мастера земляных работ, вакансия какового мне тут светила, грела душу. Осталось только чтобы фермеры согласились.

Гёбели не просто согласились. Они были очень и очень рады. Моё (поправка — наше, переговоры проходили там же, “У Джо”) предложение было на треть дешевле, чем у местных “зелёных”.

— А что по срокам? — уточнил Маршалл.

— Если завтра до обеда всё оформим и сразу же закажем оборудование, то дня через три-четыре его доставят в Сан Антонио поездом, — до прихода фермеров мы с Антоном провели два часа, прорабатывая все детали, и сейчас я озвучивал их заказчику. — Ещё через сутки груз будет в Аламо. Там надо будет найти грузовик, хотя бы пятитонник, но, думаю, проблем с этим не будет, в Аламо хватает перевозчиков. Ну и до фермы где-то день пути. На круг, грубо говоря, через неделю сможем начать монтаж. И к середине следующего месяца у вас будет своя электроэнергия и заправка.

— Долго как-то, — буркнул Энтони.

Парень всё таки дулся, что его идея с этанолом не нашла отклика у отца. Целесообразность здесь ни при чём, он просто хотел доказать, что уже взрослый и может приносить пользу не только бери побольше и кидая подальше. И тут такой облом в моём лице.

— Всё одно быстрее, чем ждать первого урожая сорго, — поддел я Энтони в ответ.

Парень зло зыркнул на меня и Антона, встал, залпом допил пиво, грохнул кружкой о стол, нацепил стетсон и, не прощаясь, удалился, процедив:

— Пойду попробую найти настоящую выпивку, надоело лакать эту ослиную мочу.

— Не обращайте внимания, — Маршалл приложился к кружке, сделал пару глотков, и поморщился. — Хотя парень прав, пиво тут дерьмо.

Спорить не стали, Антон ещё в первый мой визит сюда предупредил о качестве пенного, точнее, о его полном отсутствии.

Зато “У Джо” внезапно нашёлся вполне себе неплохой виски, Джим Бим (простите, бурбон, в сортах… алкоголя не разбираюсь). Выпили за сделку. Затем — за удачу. После мы с Антоном познакомили Маршалла с русской традицией поднимать третий бокал за любовь. Маршалл не возражал. Более того, идея ему настолько понравилась, что он тут же предложил не мешкать и пойти поискать этой самой любви.

Еле отговорили — всё таки в таком состоянии нестояния идти искать местный квартал красных фонарей чревато если не разбитой головой, то, как минимум, утратой кошелька и всего ценного, что есть при себе. Власти Сан Антонио калёным железом выжигают преступность, всё таки город визитная карточка Техаса для тысяч переселенцев, но избавиться от криминала на 100 % ещё никому и никогда не удавалось. К тому же среди того людского потока, что протекает через Сан Антонио, не только добропорядочные граждане, хватает мутных личностей, да и просто любителей побузить.

Маршалл не мальчик, да и бутылка на троих (а считай, почти на двоих, я почти не пил) ему что слону дробина. Но пьяный априори вызывает повышенный интерес у всяких нехороших людей. Так что уговорили фермера никуда не идти. Да он сильно и не возражал.

Когда парни заказали вторую бутылку, я решил откланяться. Пьянка это не про меня, все дела мы утрясли, всё обговорили, пора и баиньки. День выдался долгий и плодотворный, пришлось побегать по городу, что по местной жаре та ещё работёнка. Хотелось в душ, переодеться в чистое и спать.

— Парни, сильно не налегайте. Нам завтра ещё в банк идти, и желательно сделать это до обеда.

— Не бзди, всё будет пучком, — Антон чуть осоловел, но разливал уверенно. — Сейчас ещё по чуть-чуть и тоже пойдём. Да, Маршалл?

— А то!

— Энтони не забудьте найти.

— Он большой мальчик, не пропадёт, — отмахнулся фермер.

Антон протянул собутыльнику вновь наполненный стакан, и вопрос поиска отпрыска отошёл на второй план. А то и на третий.

Улица встретила меня приятной прохладой. Солнце село пару часов назад, и воздух уже начал остывать, но было ещё достаточно тепло, чтобы не надевать байку, так что закинул её на плечо, придерживая левой рукой за петельку.

— Э, слышь, закурить не найдётся? — раздался хриплый голос слева.

Говоривший притаился в тени у стены. Городское освещение в Сан Антонио присутствовало только в центре, местная луна ещё не взошла, так что рассмотреть моего ночного собеседника было невозможно. Да и понять получалось с трудом, акцент у него оставлял желать лучшего.

— Не курю, — на всякий случай я принял чуть правее.

Не успел сделать и пары шагов, как впереди из-за угла вынырнул ещё один любитель ночных прогулок. Худой, высокий, лет сорок. Лицо не рассмотреть, но когда открывает рот, видно, что половины зубов не хватает. Заношенные джинсы, спецовка поверх майки серо-бурого цвета, заляпанный грязью ботинки. И где только измызгался, последний дождь был две недели назад.

— Тогда может найдётся пара лишних экю? На хлебушек, — прохрипел Худой.

— Может, вам ещё подсказать, как пройти в библиотеку?

— Чего? — худой замешкался на секунду, ответ вышел за привычные рамки.

А я делаю шаг навстречу и бью с правой в лицо.

Никогда толком не дрался. Борьбой занимался, да. А вот чтобы кому-то по морде лица стучать — не доводилось. Мне сложно ударить первым, воспитание такое. Но я так же чётко понимаю, что ни прикурить, ни хлебушка этим двоим не надо. Будь у меня даже блок сигарет и полный рюкзак “Бородинского”, я всё равно отхвачу. Поэтому бью сразу, не дожидаясь развития событий.

Удар вышел смазанным и слабым, сказывается отсутствие опыта. От него больше вреда, чем толку — глаза Худого, до этого ничего не выражавшие, наливаются злостью. Он радостно щерится остатками зубов — теперь у него полное моральное право меня избить до полусмерти, я напал первым. Даже таким кадрам иногда нужен предлог, чтобы действовать.

Каким-то шестым чувством улавливаю движение сзади-слева, отправляю байку в полёт в том направлении, в попытке сбить удар противника. Отчасти получается, что-то твёрдое лишь приглаживает бок, вместо того, чтобы приложить меня по хребту. По ощущениям больше похоже на кусок трубы, чем на биту, хотя точно не скажу — ни то ни другое до этого в принудительном массаже моего тела не участвовало.

В глазах слёзы, бок горит огнём. Худой крутит нож-бабочку. Выпад — ухожу вправо. Очередной удар со спины проходит мимо — вовремя я отскочил! Не успел обрадоваться, как получаю тычок в спину, лечу вперёд. Худой замахивается, намереваясь пробить с ноги в голову, едва успеваю подставить левую руку. Предплечье принимает на себя удар. Чёрт, как больно!

На автомате ловлю Худого за штанину на возвратном движении. Он дёргает конечностью, пытаясь вырваться, но хрен тебе. Тяну ногу на себя, перехватываю под мышку. Худой приплясывает на одной левой, стараясь не потерять равновесие. Ага, счаз! Приподнимаюсь и наваливаюсь вперёд. Падаю на противника сверху, стараясь припечатать его о землю как можно сильнее. И пока он чуть ослаб, перекатываюсь на спину, прикрываясь Худым, как щитом.

А вот что делать дальше, непонятно. Пыхтим, возимся в пыли, но вырваться из захвата у Худого не получается. Будь это драка один на один, я бы перешёл на болевой, но это значит открыться перед вторым подельником. Надо кричать. Только дух чуть-чуть переведу, а то в лёгких пусто, с этой вознёй.

— Замер, урод! Бросил трубу! Я сказал — бросил трубу! Считаю до трёх! Раз! Два!

“Дзинь” — по пыли покатился отрезок трубы.

— Бам-бам! — ударил по ушам сдвоенный выстрел.

– #%@$&*! — ругается Антон. — Так, козёл, замер! Брось нож! Не то вышибу мозги! Ну!

Нож летит на землю. Худой как-то разом обмяк. Ослабляю хватку, несостоявшегося грабителя стаскиваю с меня.

— Алекс, ты как? — Маршалл протягивает руку, помогая подняться. Взгляд трезвый, злой.

— Нормально, вроде жив, — встаю.

Наконец-то рассмотрел второго нападавшего. Молодой, лет двадцати пяти, мексиканец, с округлыми чертами лица, невысокий, плотно сбитый, мускулистый. Такой мне с пары ударов трубой обеспечил бы вечный покой. На груди расплывается кровавое пятно, из правого кармана такой же, как на Худом, спецовки торчит наполовину вытащенный пистолет.

Вокруг собрались редкие зеваки. Время позднее, прохожих мало, но всё таки есть. Кто-то из них, наверное, и поднял кипиш.

— Скажи спасибо Хелен, — словно читает мои мысли Антон.

За его плечом стоит невысокая худенькая девушка лет двадцати, в узких приталенных джинсах, расписанных совушками, в бордовой майке, опять же с совой и каким-то орнаментом, в зелёном вязаном берете в крупную ячейку на густых каштановых волосах, спадающих водопадом до лопаток. Шея тонкая, как и всё у неё, лицо узкое, курносое, довольно симпатичное, без намёка на загар, отчего в темноте кажется немного бледным. А может, девушка просто не привыкла видеть трупы, вон как тонкие пальчики вцепились в лямку рюкзачка.

— Хелен, я ваш должник, — улыбаюсь.

Девушка постаралась улыбнуться в ответ, и вдруг её глаза становятся похожи на два блюдца, а лицо приобретает мёртвенно-бледный цвет.

— У вас вся майка в крови, — Хелен прикрыла рот ладошкой, тяжело сглотнула и отвернулась.

Смотрю вниз — действительно, в крови. И когда только Худой успел дотянуться?

Мир вдруг качнулся, ноги стали ватными. Оп-па, как-то мне нехорошо.

Антон что-то говорит, но я уже не слышу. В голове только одна мысль: хоть бы ноут не повредили, уроды. Где мне его тут ремонтировать?

Тот факт, что “ремонтировать” надо меня как-то прошёл мимо сознания.

 

Глава 15

Год 27, 19 марта, понедельник, Сан Антонио

Алекс Северов

В обморок, в отличие от Хелен, я вчера так и не упал.

Хоть Худой и задел меня, пока мы возились на земле, раза три, но раны были резаными, не колотыми, так что, кроме потери крови, ничего страшного не случилось. Местный эскулап, примчавшийся на скорой минут через десять, наложил повязки, сунул девушке под нос что-то пахучее, от чего она в миг пришла в сознание, засвидетельствовал смерть мексиканца, осмотрел второго нападавшего, у которого всех повреждений только кровоподтёк на скуле от моего неловкого удара, и увёз меня в больницу.

Там повязки сняли, раны обработали чем-то полезным, но дюже болючим. На одну, идущую сверху вниз вдоль рёбер, даже швы наложили, пять штук, предварительно вколов обезболивающее. Затем медсестра отвела меня в палату, выдала серую, словно у узника концлагеря, пижаму, и уложила спать.

– Être à Paris et ne pas essayer un croissant est un crime! (Быть в париже и не попробовать круассан это преступление!), — утро началось с голоса Хелен.

— Je n’aime pas les pâtisseries, je m’élargis à cause d’elle (Мне не нравятся пирожные, я становлюсь шире из-за них), — а это, похоже, Антон.

Приоткрываю глаза.

Девушка, поджав ноги под себя и навалившись на левый подлокотник, умостилась в кресле напротив больничной койки. Во время разговора правая рука постоянно поправляет непослушную прядь, что так и норовит выскочить из-за уха. Похоже, жест уже доведён до автоматизма, Хелен даже не замечает, что постоянно поправляет причёску.

Наёмник подпирает подоконник, хотя рядом стоит диванчик. Как морщины прорезали лоб Антона, между словами паузы, видно, что французский даётся ему не легко. А парень не так-то прост, и где только успел выучить два иностранных языка (как минимум, может, он ещё какие-то знает, но молчит). Хотя, он же вроде как служил в Сирии, тот регион долго был колонией Франции. И даже после обретения свободы, местные ещё долгое время были в сфере интересов лягушатников, так что их язык там знают многие.

— Вы говорить по-французски лучше, чем я по-русски, — Хелен внезапно перешла на великий и могучий.

А утро-то полно сюрпризов. Если эта парочка сейчас заговорит на клингонском, я не удивлюсь.

— О, Алекс, проснулся, — моё пробуждение для Антона незамеченным не прошло.

И вообще, он весь какой-то собранный, словно перед боем. Автомата нет, на выходе в больницу сдал, но одет по походному, в камуфляж и армейские ботинки, карманы разгрузки топорщатся от набитых в них запасных магазинов. Опять же, садится не стал, расположился так, чтобы видеть вход, жалюзи на окнах закрыты, хотя солнце с противоположной стороны.

— Как ваше здоровье? — Хелен говорила по-русски с акцентом, который есть у любого иностранца, не имевшего языковой практики, но при этом очень правильно, тщательно выговаривая все звуки.

— Спасибо, замечательно. А твоё?

— Хорошо, спасибо. Доктор сказал, чтобы я больше бывала на свежем воздухе, занималась спортом и хорошо ела, и тогда я не буду падать в обморок.

С доктором я был полностью согласен, девушке не помешают пара дополнительных килограмм и походить в качалку. Вчера толком рассмотреть её не успел, но сегодня вижу, что это девочка-одуванчик, дунь — она и улетит, такая вся… невесомая. Из рукавов майки выглядывают настолько тонкие, можно даже сказать, тощие ручки, что моя бабушка сказала бы: у цыплёнка под коленкой и то мышц больше.

— Доктор плохого не посоветует. Антон, а ты чего такой боевой сегодня? Случилось что-то?

— Да как сказать… Шериф поговорил с тем типом, что тебя вчера порезать пытался. Это не обычное уличное ограбление, они тебя целенаправленно искали. Точнее, этот доходяга не знал, кого именно они там ждут, всем заправлял мексиканец, которого я завалил. Но то, что они ждали конкретного человека, он сказал. Кому ты уже успел дорогу перейти, Алекс?

— Даже без понятия, — я призадумался.

Коллекторы пустили по моему следу погоню? Как-то шустро для них. Да и нападавшие были из разряда “шпана”, если уж кого-то и подрядили бы меня тут достать, то это были бы люди типа Антона.

Месть мексиканцев за разгромленную банду? Не смешите мои тапочки! Это всё равно, что убивать уборщицу, которая моет полы в разорившемся банке, где сгорели твои деньги. Моя роль во всём этом была невелика.

Остаётся только один вариант, и он мне не нравится.

— Единственное, что приходит на ум, это “зелёные”, — и, видя непонимание на лице Антон, поясняю. — Продавцы панелек.

— Всё может быть. Задачи убить тебя у них не было, так, попугать слегка и всё. За пушкой мекс потянулся, только когда жаренным запахло.

— Ну да, а ножом он хлеб порезать хотел, а не меня, я сам виноват, что на него напоролся три раза.

— Худой сказал, что они для смелости дунули перед делом. Так что могли по своему истолковать заказ.

— Кто их нанял, узнать не получится, конечно же?

— Неа. С заказчиком общался мекс, а он никому ничего не расскажет.

— Простите, а что такое “мекс”? — подняв руку, словно школьница, спросила Хелен.

— Не “что”, а “кто”. Это сокращение от слова “мексиканец”, — поясняю девушке.

Хелен кивнула, от чего непослушная прядь вновь выскочила из-за уха, правда, побег оказался недолгим, мимолётное движение, и причёска приведена в порядок. На некоторое время.

— Я спрашивал у доктора, тебя выпишут после обеда. Могли бы и раньше, но все ускакали за город, там какая-то не то авария, не то перестрелка, не то авария с перестрелкой, — Антон оторвался от подоконника и подошёл, на ходу вытаскивая из-под разгрузки кобуру с пистолетом и снимая с разгрузки один из подсумков. — Это Люгер “LC9”, семизарядный девятимиллиметровый. Снял со вчерашнего мекса. Машинка не новая, но я его почистил, так что состояние удовлетворительное. Пусть пока побудет у тебя. Кстати, у этих олухов было по сотне экю, аванс за тебя. Я изъял, из твоей половины оплатил услуги дока, купил кобуру, подсумок и запасные магазины. Надеюсь, ты не против.

Я даже не нашёлся, что ответить, просто поблагодарил Антона и взял “подарки”.

Мне сложно понять, как на смерти других можно наживаться, это что-то ненормальное, нереальное, словно ты в компьютерной игре, где завалил моба — получил награду или лут. Но на Эдеме нравы простые, а лишних ресурсов не наблюдается, так что в лучших традициях тысячелетних войн, мародёрка павших — не жадность, а необходимость. Этот мир не может похвастаться экспортными возможностями, поэтому и импорт ограничен, на две трети обеспечен денежными и материальными активами переселенцев, ещё четверть приходится на доходы от бизнесов, что остались там, за ленточкой, и только лишь семь-восемь процентов покрывается поставками лекарств или драг металлов. Но это средние по больнице цифры. В Техасе или Нью-Либерти, например, половина импорта покупается на доходы от староземельных бизнесов, в Китае эта же позиция закрывает едва десятую часть потребностей. За тем, чтобы государства не финансировали колонизацию, следит Орден. Некоторые особо хитрые попробовали провернуть трюк со всякими типа частными фондами и НКО, но им тут же настучали по рукам.

Так что мародёрка здесь — это нормально, более того, если ты не оберёшь поверженного врага до нитки, на тебя посмотрят, как на чудака. Или дурака. На заре освоения Эдема, говорят, трупы раздевали до исподнего, дефицит самых элементарных вещей был колоссальным. Даже сейчас в некоторых отдалённых поселениях и хуторах в качестве туалетной бумаги используют сушёные листья местных лопухов, предварительно вымоченные в солевом растворе.

Антон показал, как обращаться с пистолетом, пожелал скорейшей выписки и убыл.

Подсумок состоял из двух отделений, в каждом из которых помещалось по два магазина. Итого, у меня двадцать восемь запасных патронов. Неплохо.

— Мы вчера так и толком и не познакомились, — девушка отвлекла меня от разглядывания подарков. Упругим мячиком вскочив с кресла, телепортировалась к моей койке. — Хелен Прокофи, почти что репортёр.

— Алекс Северов, почти что безработный, — я острожко, за самые кончики пальцев, пожал протянутую ручку.

Кожа нежная, бархатистая, и на столько тонкая, что, кажется, видны даже капилляры. Эх, тебя бы к моей бабушке на лето, откормилась бы на деревенских харчах и подкачала бы мышцы, благо, работы на селе всегда полно.

— Алекс, я собираю материал для дипломной работы, и мне нужна твоя помощь, — не забывая поправлять прядь, затараторила девушка. — Я только вчера прибыла в Эдем, и сразу же наткнулась на статью про освобождение заложников. Вы такие герои! Антона я уже расспросила, но он видел только кусочек мозаики. Ты же, как оператор этих летающих штук, явно можешь рассказать больше! Как на счёт интервью? С меня кофе с круасанами, если они здесь продаются.

— Дипломная работа? Здесь, в Эдеме? — сказать, что я удивлён, значит, ничего не сказать.

Как она собирается вернуться? Почему выбрала это не самое безопасное место? Что тут вообще происходит?

— Я лёгкая, килограмм сорок вешу. Папа оплатит возвращение. Правда, он ещё не знает, что я здесь, точнее, уже знает, сегодня утром ему на почту должен был прийти емейл от меня. Наверное, рассердится, что я своевольничаю, но если бы я спросила разрешение, он бы точно меня не отпустил. А у нас дипломная практика, в редакции мне сказали, что я могу выбирать тему сама. У нас на курсе почти все уехали за границу собирать материал, Жанетт так вообще полетела в Южную Африку. Звала с собой, но я что-то побоялась, да и самолёты не люблю, а там лететь почти двенадцать часов. Вот я и подумала, а почему бы не попробовать сделать репортаж из Эдема? Такого точно больше ни у кого на курсе не будет! В Сан Антонио безопасно, я читала. Почти как в Париже, только мигрантов меньше. Ну, не мигрантов, а… — дитя политкоректности нахмурилось, стараясь подобрать слово.

— Чёрных, — подсказал я.

— Так плохо говорить, — сморщила носик Хелен.

Но кивнула, соглашаясь, что да, чёрных. И поправила прядь.

— Интервью так интервью, я не против. Только с тебя не кофе, а завтрак, — проверив, на месте ли пижама (вчера, после всех приключений и обезболивающего, соображал я не совсем ясно, так что мало ли), я вылез из постели, потянулся и зашипел от боли. Порезы тоже на месте. Задрал рубаху, осмотрел повязку — от пупка до сосков я теперь мумия.

Так, первым утренний туалет. Тем более, что мочевой пузырь уже напоминает о себе. Затем — завтрак. И узнать, когда мне можно убраться отсюда. С пяти лет, когда лежал с какой-то болячкой (то ли запущенная ангина, то ли свинка, хоть убей — не помню), не люблю больницы. Кормят не очень и развлечений мало.

Хотя, тут явно с этим дела получше. Пока я умывался, Хелен позвала медсестру и попросила завтрак в палату, а под потолком нашёлся телевизор, на котором моя гостья нащёлкала какой-то музыкальный канал и сейчас подпевала Мирей Матьё:

C’était le temps des “je t’aime”

Nous deux on vivait heureux dans nos rêves

C’était le temps des “je t’aime”

Et puis j’ai voulu voler de mes aile

С музыкальным слухом у меня не сложилось, си бемоль от прочих фа-со-ля-си не отличаю, но Хелен в ноты попадала уверенно, и чувствовалось, что голос у неё хорошо поставлен, хоть сейчас на сцену выпуская, девять из десяти певичек заткнёт за пояс.

При моём появлении девушка смутилась и умолкла. А с виду такая бойкая, хоть крови и боится.

— Красиво поёшь, очень, — похвалил я вокал Хелен. — Занималась?

— Нет, только для себя пою, — девушка улыбается искренне, вот как щёчки румянцем налились. — Спасибо.

— Ты завтракала? — я осмотрел поднос, уставленный едой. Высокая стопка блинчиков, залитых сиропом, глазунья из трёх яиц, кружка с ароматным кофе, стакан сока. — Один я с этим точно не справлюсь.

— Спасибо, я кушала, — отказалась Хелен, поедая взглядом блинчики. С её фигурой вообще не верится, что она ест, питается, поди, одной росой и солнцем.

Видя, как ос моей гости сам собою вытянулся в сторону манящих запахов, закидываю на глазунью половину блинчиков и пододвигаю тарелку и стакан сока к девушке.

— Извини, второй вилки нет. Приятного аппетита.

— Спасибо!

Хелен свернула блинчик в трубочку и, взяв его в две руки, словно белка орех, начала точить его.

— Фкуфно!

Я ничего не ответил, только улыбнулся. Говорить с набитым ртом и некрасиво, и опасно. Да и сложно — аппетит был зверским, я запихивал в рот еду до предела, так, что челюсти было сложно свести вместе, но остановиться было сложно. Очень уж кушать, нет, — жрать! — хотелось.

А после завтрака мы занялись этим.

Как его.

Интервью, во!

Док появился часов в одиннадцать.

Хелен, услышав, что будут снимать повязку, сбледнула и испарилась, сославшись на необходимость отекстовать записанное на диктофон интервью.

Док потыкал в швы и порезы, убедился, что заражения нет. Меня вновь упаковали в бинты, сказали приходить на перевязку раз в день и через неделю — снимать швы, выписали каких-то таблеток и выпроводили. Денег не взяли, Антон уже всё оплатил.

Пристроил кобуру и подсумок на ремень, посмотрел, попробовал выхватить пистолет — вышло медленно и неуклюже, при резких движениях бока отзывались тихой тупой болью. Ладно, средь бела дня, думаю, нападения можно не опасаться, да и убивать меня конкуренты вряд ли будут, а попугать уже попугали. Я и так собирался покинуть сей прекрасный город в ближайшие дни, немного ускорю отъезд.

Позвонил Антону — парень предложил встретиться на стрельбище через час, пока что у него какие-то дела.

Набрал фермерам. Те сказали, что уже были в банке, там кредит одобрили, моё сочинение “как построить СЭС в отдельно взятом хозяйстве” прокатило. Предложение встретиться на стрельбище Маршалл встретил позитивно.

Добрался до гостиницы, переоделся в чистое — после вчерашней драки джинсы и майка требовали стирки, да и байке досталось. А ещё флиска, порванная зверем… Покрутил порванную в лоскуты флиску, повздыхал — и выбросил, срезав предварительно замки. Было бы время, нашёл бы какое ателье, где её привели бы в порядок, ибо сам я заштопаю так, что Пугало на фоне моей работы будет казаться записным дэнди. Но Гёбели планируют выехать сегодня после обеда, и я хочу отправиться в дорогу с ними. От греха подальше.

Занёс одежду в прачечную на первом этаже, за два экю смуглолицая коренастая филиппинка неопределённого возраста пообещала, что к вечеру всё будет постирано и поглажено. Одна купюра сверху сдвинула срок готовности на шестнадцать ноль-ноль. То, что доктор прописал.

Вернулся в номер, покрутил в руках винтовку. Красивая, чёрт побери! И лёгкая. Последнее оценил, когда Антон меня в тире гонял “встать-лечь-огонь”. Помню, с “калашами” на сборах как-то пару дней везде ходили, типа учения, так плечи к вечеру отваливались. Хотя, тогда мне было почти на десять лет меньше…

Осторожно покрутился на месте, наводя ствол на разные предметы в номере. Удобно, да. Можно долго на весу держать, руки мало устают. Но с местной пылью чистить реально надо каждый день. Чехол бы купить. И сменить прицел, аимпоинт хорош, но хочу попробовать что-нибудь другое. По играм помню, что мне больше нравились открытые коллиматоры, но то игры, а это — жизнь. Как минимум, корпус аимпоинта в реальности закрывал гораздо меньше пространства, чем в шутерах, где встречался. Может, и открытые коллиматоры будут не так хороши, как я привык.

В магазин у Брюса сегодня было многолюдно. Судя по слабому загару и тому, что посетители, глядя на ценники, постоянно морщили лоб, стараясь перевести экю в более привычные им деньги, передо мной туристы. Хм, интересно, а я всё ещё турист, или могу считаться своим, несмотря на короткий срок пребывания в Эдеме?

— Алекс, привет, — Брюс кивнул из-за прилавка.

Гляди-ка, запомнил меня, приятно. Ах, ну да, я же теперь местная звезда. Одна из двадцати, пусть и самая тусклая, но всё же. У меня даже автограф брали!

Я поднял в ответ руку, протиснулся мимо пары в возрасте, что застыли возле стойки с дробовиками. Одеты по походному, лёгкие туристические ботинки, длинные, почти до колен, шорты светло-коричневого цвета, светлые рубашки с коротким рукавом, круглые шляпы, напоминающие каски англичан времён первой мировой, только поля шире раза в два. Мужчина крутит в руках какую-то модную помпу, с вырезанными на кромке приклада отверстиями в виде бумеранга.

Бенелли Супернова 50. Три с половиной сотни экю. Интересно, это много или мало? Выглядит помпа шикарно, сложно создано не для стрельбы, а блистать на выставках и в шоу-румах. Всё такое высокотехнологичное, прям самому захотелось купить. Знаю буржуи толк в дизайне!

— Пострелять? — Брюс кивнул на винтовку, висевшую у меня поперёк груди.

— Не совсем. Сперва кое-что продать, кое-что купить, а затем — да, пострелять, — я снял AR и положил её на прилавок. — Сколько за неё дашь?

Продавец взял оружие в руки, отщёлкнул магазин, проверил, что в патроннике пусто, покрутил, посмотрел в ствол на свет.

— Состояние вроде как нормальное, стреляли из неё мало, — Брюс задумался на пару секунд, осмотрел толпу туристов. — За сто двадцать экю я её у тебя, так и быть, возьму. Больше, извини, не дам.

— Я думал, такая стоит минимум в три раза дороже.

— Там — да. Все эти каркасные штучки сделать сложнее, чем обычное цевьё или ствольную коробку, да и спрос на них хороший. Но здесь ценится надёжность, а с этим у неё похуже, чем у тех же “Бушмастеров”. Так что, сам понимаешь, больше я дать не могу.

— Ладно, сто двадцать экю, по рукам. Что посоветуешь вместо неё?

— Смотря для чего. Ты конкретизируй, — Брюс отложил мою винтовку в сторону и повёл левой рукой вдоль стены, сплошь увешанной автоматами.

Я задумался. Ганфайтер из меня тот ещё, так что перестрелки — это форс-мажоры. А вот местная фауна, после близкого знакомства со свинорылом, вызывает уважение и неподдельных страх. Антон вчера сказал, что мне повезло попасть на раненого зверя, кто-то хрюшке успел левое заднее бедро расцарапать, а я потом добавил, вот он и стал иммобильным. Будь свинорыл здоров, я бы его из 5.56 замучался калечить и убивать.

— Что-нибудь автоматическое и под 7,62. Калаши, желательно, российского производства, есть?

— Российских нет. Могу предложить RH10, болгарский АК-47, сделан в США, — на прилавок лёг чёрный калаш, слегка модернизированный. — Магпуловский откидной приклад, МОЕ цевьё. Твоя тактическая ручка под него не пойдёт, там своя система. Пистолетная рукоять, тоже МОЕ. Триста тридцать за новый.

Я взял предложенный ствол, примерил. Чуть тяжелее моей, уже бывшей, AR, но не на много. Только вот планки Пикатинни нет.

— Не вопрос, можем поставить на ствольную коробку Тула-10000, специально для этих машинок придумали.

— И что мне с ней делать? Крышка люфтит, не от выстрела, так после чистки вновь надо будет всё пристреливать, — проявляю осведомлённость. Это в игре Тула-10к идеальный вариант для установки прицелов, там о люфтах и пристрелке не слышали. Даже если уронить оружие, ничего с оптикой не будет. Но то игра, а то — реальная жизнь, где от подобных моментов многое зависит. В частности, жизнь стрелка.

— Ну, есть АКАРС, — мнётся продавец.

— Чего-чего есть?

— АКАРС, AK Adaptive Rail System, — на стол легла на вид обычная, если не считать небольшой нашлёпки на конце, ствольная коробка от “калаша” и необычная планка пикатинни, оканчивающаяся стандартным целиком всё от того же символа свободы угнетённых народов Африки. — Крепится всё это вместо штатных запчастей. Работы на пятнадцать минут, зато потом никаких проблем с пристрелкой после чистки. Разбирается автомат с этой штукой штатно, тут без изменений. И вес увеличивается всего ничего, полста грамм не наберётся.

— Цена вопроса?

— Тебе отдам за полторы сотни, — нехотя выдавливает Брюс. — Если вместе с автоматом возьмёшь.

— Ладно, а что ещё под 7.62 у тебя есть?

— Алекс, извини, клиентов много. Пройди глянь сам, а? — оружейник сгребает товар обратно под прилавок.

Я не в обиде, за мной уже действительно небольшая очередь желающих пополнить свой арсенал туристов, не будем создавать затор.

Ориентироваться по ценникам удобно, указаны модель, производитель, страна, калибр, стоимость. К дорогим образцам приложены таблички с основными ТТХ — вес, скорострельность, прицельная дальность стрельбы.

— Шопишься? — раздался за спиной голос Антона.

— Да вот решил сменить своего “скелета” на что-то получше.

— Правильное решение, одобряю. Пожелания есть?

— Надёжное, долговечное, недорогое, под 7.62, с автоматическим режимом огня. Российских калашей нет, я уже узнавал.

— Странно, они тут популярны. По соотношению цена-качество лучше ничего нет. Наверное, разобрали, — парень подошёл к стенду с оружием, упёр руки в бока. — Сейчас что-нибудь подберём тебе. 7.62 это ты правильно хочешь, тебе воевать вряд ли придётся, а вот зверя завалить из него проще.

Минут через десять, перебрав несколько вариантов, остановились на RH10, который сразу показал мне Брюс. Пусть выглядит не так модно, как остальные автоматы, зато надёжный, почти как российский. Затюнили калаш рукояткой и АКАРСом, переставили мой аимпоинт и взяли ещё пяток прицелов на пробу, сходили на стрельбище. Сегодня там было многолюдно, нам досталась последняя свободная дорожка.

Отстрелял сотню патронов, автоматом остался доволен. Аимпоинт в итоге решил сменить на ACOG с полуторакратным увеличением, с фотоэлементом вместо батарейки. Новая оптика радовала чёткой, кристально чистой картинкой и удобной треугольной прицельной маркой, которая сама подстраивалась под освещение. Стоил девайс, правда, на полсотни дороже самого автомата, но Брюс пообещал зачесть цену аимпоинта, так что, скрепя сердцем и придушив жабу, остановился на нём.

Взял восемь запасных пластиковых рожков и каплеры к ним. Антон настоял.

— Это в кино герои магазины попарно изолентой сматывают, в реальности так только от бедности делают.

— А что так? Вроде ж удобно, раз — и перезарядился.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — хмыкнул наёмник. — Представь, что ты лежишь в окопе. Или просто где-то по пыли ползаешь. Или пристроил упёр магазин в мелкий гравий. Что будет?

— Ну, грязный будет.

— Грязный, — передразнил Антон. — Забьётся у тебя второй магазин, вот что будет. Ты ж его открытой стороной будешь по земле возюкать. Так что не сматывай никогда магазины изолентой, это фу-фу-фу! Для этого умные люди придумали каплеры. Или если уж совсем припёрло, то сматывай так магазины, чтобы зазор был. Подложи туда какие-нибудь деревянные брусочки или что-то вроде того. И используй не изоленту или обычный скотч, а армированный. А лучше купи каплеры, они дешёвые.

Патронов взял много, по пять сотен барнаульских (для тренировки) и “федеральных” (как основные). И две пачки по двадцать ДаблТап, экспансивных. Дорогие, зараза, экю за штуку, но Антон сказал, что против местной фауны под этот калибр лучше ничего нет: попадая в цель, медная пуля, с небольшой выемкой на конце, разделяется на четыре больших осколка, наносящих жертве чудовищные раны. Дальность полёта и кучность такого боеприпаса хуже, чем обычного, зато валит зверя будь здоров.

На всё про всё, за вычетом цены моей старой AR, аимпоинта и тактической рукоятки, ушло восемь с половиной сотен. В подарок за крупную покупку — брезентовая сумка для автомата, по местной пылюке вещь архи полезная.

К концу шопинга подошли фермеры. Поздравили с покупками. Сходили все вместе ещё раз на стрельбище. У Маршалла нашлась SR-25, самозарядная снайперская винтовка, Энтони стрелял из … “Мосинки”! Отец сделал подарок парню на двадцать первый день рождения, который был пару месяцев назад, и теперь парень не упускал шанса попрактиковаться.

— Она выглядит устарело, блекло, особенно на фоне отцовской, но я её обожаю, — Энтони баюкал винтовку, словно младенца. — Ореховое ложе просто шикарно, обожаю его насыщенный цвет. Пришлось повозиться, чтобы поставить нормальный прицел, но оно того стоило, теперь могу свинорылу в глаз с пятисот метров попасть!

В общем, все провели время в своё удовольствие.

После стрельбища фермеры и Антон отправились в банк, который служил заодно и офисом Ордена, заказывать оборудование и оформлять куплю-продажу между договаривающимися сторонами. Условились встретиться в гостинице в семнадцать часов, и оттуда уже выдвигаться в Альбукерке.

— Триста миль без малого, если поднажать, до темноты должны успеть, — сказал Маршалл. — Завтра и послезавтра выезжаем пораньше, с рассветом. Тогда дома будем через два дня. Если без приключений.

Все согласились, что приключения нам ни к чему.

Я так точно свой лимит на ближайший год выбрал.

 

Глава 16

Год 27, 19 марта, понедельник, Сан Антонио

Алекс Северов

Из приоткрытого окна припаркованного у входа в гостиницу внедорожника Антона неслись слова одного из хитов французской эстрады прошлого десятилетия:

Je t’aime, je t’aime

Comme un fou comme un soldat

Comme une star de cinema

Je t’aime, je t’aime

Ставлю сотню экю против гильзы, что знаю, кто скрывается в салоне за тонированными стёклами.

— Я так понимаю, у нас попутчик. Точнее, попутчица, — киваю на машину.

Антон поморщился.

— Вцепилась, как клещ, возьмите с собой и всё. Материал для дипломной нужен, в городе ничего не происходит, а с нами явно будет весело, — громко зашептал наёмник. Если раньше мы могли спокойно разговаривать в голос на русском, зная, что не будем поняты окружающими, то теперь эта фишка не работает. — Мол, поживёт две недели на ферме, она уже и с Маршаллом договорилась, он ей койко-место и питание за десять экю в сутки согласился предоставить.

— Хелен хоть в курсе, что там электричество три часа в день и санузел на улице, типа “скворечник деревенский”?

— Это её проблемы. Хочет ехать, пусть едет, — отмахнулся наёмник. — Она с такой скоростью тараторит, что слово вставить нельзя, попробуй тут откажи.

Я хмыкнул и пошёл закидывать вещи в багажник.

А машина у Антона хороша. Старый Хайлюкс Сурф, с двумя рядами кресел, с большим, почти на четыре сотни литров, багажником. Отличный клиренс, полноприводный, лифтованный, родной дизель заменён на двухсотсильный электродвигатель — проходимость у машина более чем достойная. С автономностью тоже всё впорядке. Под капотом, на освободившееся после переделки место, смонтирован второй бак, на семьдесят литров. В багажнике тоже есть бак, но уже под воду, на целый центнер. На крыше хитровыдуманная конструкция, на которой можно даже палатку ставить, специальную, а можно и груз возить.

Розовых чемоданов в багажнике не обнаружилось. Какие-то баулы, сумки, рюкзаки, к которым я добавил и свой. Не понял, девушка что, без вещей?

— Прикинь, у неё всё вот в этот саквояж вместилось, — Антон, помогавший мне пристроить вещи в багажнике, заметил недоумение на моём лице.

Саквояж не выглядел набитым до отказа, скорее складывалось впечатление, что он едва на треть заполнен, вон как бока ввалились.

— Оружия, я так понимаю, у неё тоже нет?

Антон промолчал, лишь помотал головой.

Впрочем, чего я прицепился к девушке? Её вполне можно понять. На Эдем она не переезжает, она здесь реально — турист. Папа через пару-тройку недель оплатит доче обратный билет и всё, адью. Поэтому и вещей минимум. Уважаю, кстати, некоторые девушки в магазин выходят с сумками в два раза больше, чем саквояж Хелен. Значит, хоть и богатая, но не избалованная, тридцать три крема для кончика носа ей не нужны.

А оружие… По здравому рассуждению, оружие ей тоже не надо. Во-первых, на ферме чужих нет, так что отбиваться от пьяных ухажёров не придётся, а встреча с местной фауной один на один для Хелен что с оружием, что без оного, фатальна. Серьёзный калибр она в руках не удержит, а мелким ту же гиену только насмешить разве что можно. В крайнем случае, отдам ей свой Люгер, он лёгкий и компактный, ей будет в самый раз.

Я в дорогу собрался обстоятельнее француженки.

После стрельбища успел закупиться рыльно-мыльным (собственно, банка местного шампуня, которым я и тело не побрезгую мыть, и пара кусков мыла, всякое полезное для бритья и зубная паста у меня и так были). Пополнил запас носков-трусов, доведя каждую позицию до десяти единиц. Прикупил пару маек, взял ещё одну кепку, лёгкие армейские ботинки. Сдал местному старьевщику свою зимнюю обувку, в которой прибыл сюда. Забрал из стирки вещи. Филиппинка сотворила с одеждой настоящее чудо, заштопав так, что заплатки едва угадывались. Оставил на чай пять экю, за такую работу не жалко.

Пообедал.

И потом ещё час ждал попутчиков. Нет, они не опаздывали, просто я как-то быстро со всем управился, город-то не особо большой, всё в шаговой доступности.

— Держи рацию, — Антон сунул мне в руки кенвуд. — Наш канал одиннадцатый, я уже настроил. В дороге всегда носи с собой, даже в поселениях. Понял?

Киваю — понял, не дурак. Мобильники не везде работают, да и роуминга нет. Так что связь в том же Аламо проще поддерживать с помощью раций, даром что они и у фермеров есть.

— Магазины снарядил?

— Да. Как ты и сказал, четыре спарки набил федералами, один магазин — ДаблТапами.

Ещё раз проверили, не забылили ли чего. Под удивлённые взгляды Маршалла и Энтони присели на дорожку на скамью у входа в гостиницу.

— Ну, с Богом!

Антон повёл нашу куцую колону на выезд.

На КПП проверили наши АйДи, уточнили маршрут, сказали, что в Аламо два часа назад ушёл конвой, так что, если поторопимся, можем догнать их, вместе веселей.

Антон поблагодарил капрала, но гнать не стал — грунтовка к этому не располагала, подвеска всё таки не казённая.

Пейзаж за окном был однообразным: саванна, редкие кусты и скрюченные деревья, стайки каких-то травоядных, похожих на земных ланей и косуль. Один раз видели пару большерогов, выясняющих отношения: высокие, под три метра, с рогами, шире, чем машина, самцы скрещивали свои костяные наросты с такой силой, что грохот был слышен с полукилометра.

Хелен попросила остановить. Не успела машина замереть, как девушка выскочила, защёлкала зеркалкой.

— Мы договаривались, что ты будешь слушаться в дороге! — наёмник выпорхнул с водительского места, как ужаленный, обежал машину и замер у девушки за спиной, напряжённо крутя головой по сторонам.

— Так ты ничего и не говорил, — не отрываясь от видоискателя, заметила Хелен.

Парень не нашёлся, что ответить. Он ведь реально ничего не говорил — банально не успел.

— Антон, что-то случилось? — я тоже вышел из машины, не забыв прихватить автомат.

— Это саванна, тут в любой момент может что-то случиться. Хелен, садись обратно, сделаешь фото из салона, здесь не безопасно.

— Так никого же нет! — девушка непонимающе уставилась на Антона.

— Если ты никого не видишь, это не значит, что никого нет, — наёмник взял девушку за локоть и вежливо, но настойчиво потянул к машине. — Тут полно хищников, настолько коварных, что ты увидишь только тогда, когда они бросятся на тебя. К тому же, хватает и ядовитых змей…

— Ой! — только что Хелен упиралась и не хотела идти в машину, а спустя захлопывает за собой дверь, да так, что пыль столбом стоит. — Чего ты сразу не сказал, что тут змеи? Бррр!

— А ещё тут водятся пауки, — вношу свою лепту в воспитательный процесс.

Я ещё не встречал ни одну барышню, которая не боялась бы членистоногих. То, что пауки в саванне обитают только в зарослях акации или в низинах, близ воды, уточнять не стоит.

Француженка бледнеет и отодвигается от окна.

Сработало. Теперь точно из машины без спроса не выйдет, по крайней мере, вне города.

— У вас что-то случилось? — рядом с нами притормаживают фермеры.

Они шли за нами в двухстах метрах, чтобы не ловить на лобовое всю пыль.

— Всё в порядке, Хелен просто хотела сделать пару фоток большерогов. Езжайте, мы догоним.

— Понял. Мы гнать не будем, не отставайте, — пикап фермеров тронулся, плавно набирая скорость.

Я заглянул в салон. Хелен, кажется, уже отошла от шока, вызванного словами про змей и пауков, увлечённо листала фотки на зеркалке, удаляла неудачные кадры, на лету делала цветокоррекцию и накладывала фильтры на понравившиеся, постоянно поправляя при этом локон.

Поменялись с Антоном местами. Водительские права у меня давно, лет пять, но в Питере машину покупать даже не думал: на метро нередко быстрее и проще добираться, а если надо съездить туда, где подземки нет — есть такси. Другое дело Эдем, здесь без железного коня гораздо сложнее, особенно если перемещаться между населёнными пунктами. Так что практика вождения лишней не будет.

Наёмник не возражал, дорога ровная, движение околонулевое, даже такой новичок, как я, легко справится.

Гарри и Элизабет Буш

— Конвой ушёл полчаса назад, если поторопитесь, то догоните их, — капрал протянул Гарри айдишники. — Приятного дня сэр. Мэм.

Забрав пластик, Гарри тронулся, плавно объезжая бетонные блоки.

— Понаставили, не проехать, — пробурчал парень.

Маневрировать с прицепом с лодкой в этом лабиринте удовольствие сомнительное. Прибавьте сюда жару, вездесущую пыль и то, что они опоздали к выходу конвоя, и вы поймёте, почему Гарри был не в настроении.

— Пупс, не злись. Я тебя люблю, Молли тебя любит, — одной рукой Элизабет погладила мужа по щеке, второй — чихуахуа, что устроилась у неё на коленях. — Ты у нас самый лучший. Ты легко догонишь кого угодно.

Гарри нервно дёрнул головой, отстраняясь от ласк жены.

— Ну пу-у-у-упсик! — Элизабет надула губки.

— Прости, — хмуро отреагировал Гарри и попытался изобразить улыбку. Вышло не очень убедительно, поэтому он добавил. — Я тоже тебя люблю.

— И Молли? — жена подсунула шавку мужу почти под нос.

— И Молли люблю. Всех люблю, оптом и в розницу.

Догнать конвой всё никак не получалось, слишком перегружена машина. Ещё и катер этот долбанный. Подарок тестя, попробуй тут продай, жена же потом весь мозг проест. Да и нравилось Гарри на катере по Гудзону рассекать, чего греха таить. Этакий показатель статуса и достатка.

Сын фермера из Айовы, он каким-то чудом зацепился в Нью-Йорке. Терпение и труд всё перетрут — так говорил его старик, и оказался чертовски прав! Первые полгода после переезда в “самый крутой город мира, где творится история”, Гарри дневал и ночевал в мастерской и насквозь пропах потом, деревом и клеем. Но оно того стоило. Потиху тонкий ручеек продаж “хенд-мейд мебели и посуды” превратился в полноценный поток заказов. Гарри даже начал “творить”, вырезая всякую, с его точки зрения, ерунду, в которой смысла — кот наплакал, однако местному бомонду его “творчество” пришлось по душе, ему даже предложили организовать выставку. Там он и нашёл жену-красавицу (то, что она дура, выяснилось потом, за силиконовой грудью пятого размера такие мелочи рассмотреть сложно).

В отличие от многих переселенцев в Эдем, Гарри бежал сюда не от проблем. Он бежал от людей, что окружали его, что покупали его мебель и находили смысл в его уродских “произведениях искусства”. Он так и не смог стать своим, принять этот образ жизни. Чем больше он был в Нью-Йорке, чем больше скапливалось денег на счетах, тем сильнее ему хотелось взять дробовик, прийти на какую-нибудь тусовку и повышибать там всем мозги. Хотя, в наличие последних у многочисленных ценителей и прожигателей жизни он верил с трудом.

Жена умом не блистала, но мужа чувствовала, как никто другой, и любила так сильно и искренне, как бывает только в плохих любовных романах. Но именно она предложила переехать в Эдем, чем немало удивила Гарри.

Потом было полгода сборов, распродажи всего, что нельзя было взять с собой. Кроме проклятой лодки. Но, понимая, на какие жертвы ради его душевного спокойствия идёт супруга, Гарри даже не возражал.

Минут через сорок они встретили бригаду, устанавливающую телеграфные столбы: пара грузовиков, школьный автобус, четыре хамви с охраной, три десятка мужчин в арестантских оранжевых робах, ковыряющие землю ломами, кирками и лопатами.

Гарри притормозил спросить, давно ли прошёл конвой.

— Час назад где-то, может, чуть больше, — пожал плечами сержант.

Получалось, что конвой они не догоняют, даже более того, отстают.

Закралась мысль — а не вернуться ли назад? Всё таки ехать одним по местным реалиям не самая лучшая идея, вон, буквально три-четыре дня назад, чуть ли не под стенами Сан Антонио, банда мексов разгромила колонну переселенцев, часть убили, часть угнали в рабство.

С другой стороны, на сколько Гарри успел узнать, треугольник База — Сан Антонио — Аламо был достаточно безопасен, нападения здесь были большой редкостью. Вот южнее, подальше от врат и цивилизации — да, нарваться проще пареной репы. Можно рискнуть, тем более, оружие у него есть и как им пользоваться, он знает. И вряд ли в окрестностях водилось больше одной банды, слишком мало им “корма” было бы.

И Гарри продолжил путь.

Пару раз навстречу попадались одиночные машины, один раз даже куцый, из трёх грузовиков “Унимог”, конвой пропылил мимо в сторону Сан Антонио. Не так уж и опасно, как рассказывали. Кати себе и кати.

Однако у машины было по этому поводу своё мнение.

Двигатель вдруг громко застучал, Форд пару раз дёрнулся и заглох.

— Дерьмо! — парень в сердцах ударил по рулю. Клаксон жалобно бибикнул, ойкнула напуганная жена.

Гарри посидел, зло смотря вперёд. Пару раз глубоко вдохнул-выдохнул, успокаиваясь. Повернулся к Элизабет.

— Прости, малыш, не хотел тебя пугать. Просто… Ладно. Пойду гляну, что там случилось.

Гарри вышел из машины, потянулся, разминая немного затёкшие мышцы. Расстегнул клапан кобуры, осмотрелся вокруг. Ничего подозрительного, только слева от дороге, ярдах в пятистах, застыла небольшая, шесть-семь особей, группа козлобыков. Животные настороженно смотрели в сторону двуногих пришельцев, что нашумели на половину саванны. Постояв так с минуту и не обнаружив угрозы, козлобыки склонили головы и продолжили щипать траву.

Гарри подошёл к капоту, приподнял крышку и уставился на механические потроха. Если с деревом он был на “ты”, то с техникой на “вы, пожалуйста, не ломайтесь, а то в сервис придётся звонить”. Корпорации чем дальше, тем больше забирали власти, починка машины или сельхозтехники собственными силами всё чаще запрещалась, а нарушителей разоряли через суды. Так что, в отличие от отца, Гарри во всей этой мишуре не особо понимал. Масло залить или стеклоочиститель ещё мог, а вот что сложнее…

“Ладно, можно, как минимум, проверить, не отошёл ли какой-нибудь провод или кабель, по такой дороге это могло случиться”, — бездействовать было не в правилах парня, поэтому он придумал себе занятие. А там, смотришь, и по дороге кто-то проедет, можно будет попросить о помощи.

Увлёкшись копанием во внутренностях Форда, Гарри не сразу заметил приближающийся пикап. Звук клаксона раздался так внезапно, что парень подпрыгнул и ударился головой о крышку капота.

– #$%^&!!! — выругался парень, разворачиваясь.

Пыльный пикап неопределённого цвета шёл со стороны Аламо. В салоне четверо, лица скрыты солнцезащитными очками, но один из пассажиров вроде как женщина.

Гарри обошёл машину, открыл заднюю дверь и взял в руки дробовик.

Пикап замедлился, водитель выглянул из приоткрытого окна, помахал рукой. Да, точно, на заднем правом сидении — женщина. Гарри немного расслабился — вряд ли бандиты возьмут даму на дело. Хотя, кто их знает…

Пикап остановился в десяти ярдах, захлопали двери. Оружие у парней имелось, но в руки его никто не брал. Типичные реднеки, джинсы, рубашки без рукавов, кепки, бороды, усы.

— Ребята, у вас что-то случилось? Помощь нужна? — заговорил водитель пикапа.

Лет за сорок, тощий, невысокий, чуть вытянутое, словно у крысы, лицо. Из оружия только револьвер в открытой кобуре на левом бедре, что-то явно вычурное, вон какая рукоятка красивая, белая с позолоченным орнаментом. Дорогая пушка, не особо вяжется с небогатым видом владельца, но Буш не обратил на это внимания.

Гарри повесил дробовик на плечо, некрасиво размахивать стволом перед незнакомыми людьми.

— Машина не заводится, не могу понять, в чём дело, — Гарри пошёл на встречу реднекам. — Я Гарри, мою жену зовут Элизабет.

— Меня зовут Якоб, а это Джозев, Самуэль и Хло. Давай посмотрим, что там стряслось с твоей тачкой, парень.

Гарри повеселел — кажется, они нашли помощь.

Алекс Северов

Следующие полчаса ехали в тишине, я старался от дороги не отвлекаться, Антон думал о чём-то своём, Хелен вертела головой во все стороны, постоянно щёлкала зеркалкой. Пару раз девушка восклицала, заметив что-то очень уж интересное, но остановиться больше не просила.

Пейзаж за окном немного изменился, саванна сменилась песчано-каменистой полупустыней. Растительности стало заметно меньше, как и животных, то тут то там стали попадаться причудливой формы холмы из песчаника.

Встретили артель заключённых, устанавливающих столбы.

— Говорят, к концу месяца телеграф между Аламо и Мехико наладят, — прокомментировал возню у дороги Антон. — И тогда южный Техас будет иметь постоянную связь с северным.

— А сейчас что, посыльных гоняют?

— Почему же, есть радио. Но им пользоваться не очень удобно, скорость передачи данных, сам понимаешь, аховая. И от погоды сильно зависит, от вспышек на солнце и бог весть чего ещё. Курьерами возят только что-то важное и очень срочное.

— А почта тут есть?

— Есть, куда без неё. С востока на запад в основном железкой возят, с севера на юг — через конвои передают. Но в целом, не старая Земля, конечно, скорость передачи сообщений тут даже не знаю на каком уровне, начала века двадцатого, наверное. Сейчас-то попроще стало, радио стоит чуть ли не у каждого фермера, а лет десять назад в этом плане на Эдеме почти каменный век был.

— Могу представить. Как-то непривычно и забавно видеть соседство современных технологий и всякого старья. Вон, у Гёбелей, — я кивнул на зеркало заднего вида, в котором была едва различима красная клякса пикапа фермеров, — трактор на газогенераторе. Я даже не знаю, как это выглядит и работает.

— Ну, на самом деле, эти агрегаты и на Земле нет-нет, да встречаются. Удобная штука, если доступ к бензину или дизелю затруднён, или они очень дороги, а ездить надо. Туда ж можно засунуть всё, что горит, дрова, уголь, опилки. Есть даже на мазуте агрегаты, да. Я тоже не особо в курсе, как там и что, в Ордене всё таки проблем с топливом так-то нет. А как два года назад начали на электрокары пересаживаться, так вообще красота стала. Прикинь, в машине климат-контроль работает чуть ли не круглые сутки, в какое бы время дня и ночи ты не сел за руль, температура в салоне одна и та же. Ну, это если бак литров на двести хотя бы, и за казённый счёт заправляешься. Так-то за свои дорого. Но круто!

— Так а что там с газогенераторами? — мне стало любопытно, что это за зверь такой.

Как-то в новостях видел, что какой-то фермер соорудил себе то ли трактор, то ли автомобиль, работающий на дровах. Выглядел агрегат забавно, напоминал чем-то паровой котёл, только трубок всяких-разных больше.

— Только учти, я сам не силён в этом, могу что-то напутать, — предупредил Антон. — Там фишка в том, что топливо, ну, дрова, опилки, и всё такое, закидываются в специальный котёл. В верхней части котла температура градусов сто-сто пятьдесят. Там топливо сушится. Потом идёт средняя часть, там температура что-то в районе пяти сотен. Кислорода там мало, поэтому горение почти не идёт, получается что-то типа древесного угля. А вот в нижней части котла температура за тысячу, там-то и образуется газовая смесь, которая потом прогоняется через фильтры, остывает и подаётся в двигатель.

— То есть это не паровик? — удивился я. — Обычный ДВС, просто газ к нему из дров делается?

Антон открыл рот, чтобы ответить.

— Бах-бах-бах! — перебили его отдалённые выстрелы.

Я посмотрел на наёмника. Тот кивнул, мол, нет, тебе не послышалось.

— Что-то случилось? — Хелен переводила взгляд с наших встревоженных лиц.

Увлёкшись редактированием фото на камере, выстрелы она не слышала, зато чутко уловила, когда мы замолчали.

— Стреляли, — хмуро заметил Антон. И уже мне. — Сбавь скорость.

Я и без его подсказки начал притормаживать. В километре от нас дорога, бежавшая всё это время почти ровно на юго-восток, делала поворот на восток, в ложбину между двумя кроваво-красными холмами из песчаника с неровными и крутыми склонами. Отличное место для засады, если перегородить дорогу, то окажешься в ловушке.

Выстрелы донеслись примерно с этого направления.

Я свернул с дороги, справа метрах в тридцати была внушительного вида груда валунов, размером с небольшой дом, самое то, чтобы спрятать машину.

— Маршалл, впереди стреляли, — включил рацию Антон. — Давай-ка притормозим и обмозгуем.

— Принял. Как думаешь, бандит?

— Всё может быть, — философски заметил наёмник. — Может, бандиты, может, кто-то охотится или вовсе по банкам стреляет. Надо будет посмотреть.

— Понял тебя. Паркуемся за вами.

Когда рация отключилась, Антон повернулся ко мне и спросил:

— Как ты смотришь на то, чтобы немного прогуляться на своих двоих?

— Не сказал бы, что положительно. Но выбор у нас небольшой, я так понимаю, или проводим пешую разведку, или поворачиваем назад, так?

— В точку.

— Тогда давай попробуем посмотреть, что там впереди. Осторожненько, одним глазком. И если что, сразу делаем ноги.

— Не волнуйся, — успокоил меня Антон. — Даже если только покажется, что впереди опасно, вернёмся обратно и попробуем добраться до Аламо завтра или послезавтра, с новым конвоем. Геройствовать не будем.

 

Глава 17

Год 27, 19 марта, понедельник, по дороге к Аламо

Алекс Северов

Антон осмотрел склоны красного холма в бинокль. Ни движения, ни наблюдателей видно не было.

— Значит, план такой, — наёмник повернулся к нам. — Мы с Алексом выдвигаемся в пешую разведку. Маршалл, мисс Хелен пересаживается к вам. Будьте на связи и в готовности выдвинуться туда, куда скажу. Либо делать ноги. Никакого геройства, окей, парни?

— Как скажешь, приятель, — Маршалл приложил два пальца к стетсону. — Ты уверен, что это хорошая идея, идти туда?

— Если бы это была серьёзная банда, у них был бы наблюдатель. Я никого не вижу. Скорее всего, стреляли по зверью, но надо проверить. Не хочется соваться в неизвестность.

— А если объехать? — предложила голос Хелен. — Справа или слева, машины же пройдут.

Действительно, местность труднопроходимой по бокам дороги не выглядела.

— На пересечёнке у нас скорость будет никакая. Если там действительно банда и у них есть пара ган-траков или багги, они нас легко догонят и расстреляют из пулемётов. А если банды нет, то зачем насиловать подвеску? У нас машины гружёные, им по кочкам противопоказано ездить. Ладно, выдвигаемся.

Мы забрали от дороги правее, где шло небольшое понижение, и лёгкой трусцой побежали к грязно-красным холмам впереди.

Зрелище завораживало, никогда ничего подобного вживую не видел. Высокие, под полсотни метров, с крутыми, почти вертикальными склонами, они напоминали гигантские кирпичи со сколами, основание которых было укрыто юбкой из мелкого песчаника.

Добрались до ближайшего холма без происшествий, только пару каких-то серых пичуг спугнули.

У подножия перешли на шаг, восстанавливая дыхание, крутя головами на сто восемьдесят и прислушиваясь. Вроде тихо и никого.

Взбираться было неудобно, склон шёл под сорок-сорок пять градусов, мелкая крошка под ботинками то и дело норовила осыпаться. Антон полез вперёд, я взял чуть правее, чтобы не ступать след в след, на неустойчивом склоне это чревато. Добрались до вертикальной стены, наёмник осторожно высунулся из-за края, буквально одним глазом окинул дорогу впереди под нами. Поднял бинокль, уставился куда-то. Вряд ли он там цветочки рассматривает.

Секунд через тридцать наёмник отпрянул от укрытия, повернулся ко мне.

— Четыре реднека насилуют какую-то пару, — поднёс Антон рацию ко рту, сообщая новости сразу всем.

— В смысле, пару? — не понял я. — Они поймали двух девушек?

— Неа. Мужика и бабу, — лицо Антона словно окаменело, ноздри раздулись. — Надо выручать ребят.

— Командуй.

— Я сейчас прижму их огнём, постараюсь выбить хотя бы двоих сразу. Но всех точно не успею положить, укроются за машинами. Спустись вниз и оббеги холм против часовой стрелки, он не очень большой, километр где-то всего. С той стороны они у тебя как на ладони будут.

— Так может, я первым огонь открою, выгоню их на тебя?

— Не может, — резко бросил Антон. Зол, очень зол, желваки так и ходят.

— Понял, сделаем, как ты сказал.

— Наша помощь нужна? — прохрипела рация.

— Нет, справимся, их мало.

— Понял, ждём.

Антон снял коллиматор и начал прилаживать на автомат трёх с половиной кратный ACOG на переходнике, а я в темпе скатился-сбежал со склона и порысил вдоль холма. Главное, под ноги смотреть, почва тут усеяна мелкими осколками песчаника, легко ногу подвернуть.

Я не успел преодолеть и половины пути, когда Антон открыл огонь. Бам-бам, бам-бам. Тишина, и секунд через десять вновь — бам-бам.

— Один минус, второй трёхсотый. Остальные за машинами, я их прижал. Как будешь на позиции, сразу открывай огонь.

— Понял.

Оббежав холм, я начал взбираться по склону, перехватив автомат в правую руку и придерживаясь за траву и кусты левой. Антон вёл беспокоящий огонь одиночными, пару раз с его стороны что-то бахнуло, видимо, насильники пробовали отстреливаться. Ну-ну, вперёд и с песней, мало того, что они как на ладони у наёмника, так ещё и стрелять им приходится против солнца.

— Ещё один трёхсотый, лёгкий.

Так, у противника всего один полноценный боец остался, уже хорошо. Может, мне вообще стрелять не придётся, Антона сам всех перебьёт.

Однако, моим чаяниям сбыться было не суждено. К тому моменту, как я взобрался на покатый склон и выглянул из-за острого угла песчаного столба, насильники были живы и сдаваться не собирались.

Так, пара глубоких вдохов-выдохов, успокоиться. В первую очередь — привести в порядок нервы. Сейчас. Я. Буду. Стрелять. В людей. Которые лично мне ничего плохого не сделали. И вроде как даже никого не убили.

Правда, изнасиловали какого-то мужчину и его женщину. И то и другое плохо, но если секс с женщиной хотя бы естественен, то когда мужик мужика… Бррр, дикость какая-то. Недаром подобное поведение характерно либо для мест не столь отдалённых, либо для всяких дикарей с Ближнего Востока. Но чтобы нормальные белые таким страдали? Сложно представить себе такое.

До противника метров шестьсот. Пара машин, одна на правой обочине, вторая — на левой, метрах в десяти от первой.

За Фордом, слева, спрятались мужчина и женщина. Я так понимаю, это жертвы нападения, они к Антону спиной, и он по ним не стреляет. А вот справа — явно противник. Один завалился на бок, но шевелится — трёхсотый. Второй сжимает в руках оружие, с такой дистанции не вижу, что именно. Третий нашёлся за машиной на правой обочине, он активно шевелился. Похоже, перевязывается. Как и говорил Антон, ранен, но легко. А вот четвёртого не вижу, убитый, наверное, скрыт от меня одним из автомобилей.

Навожу треугольник на того, что с винтовкой — единственный боеспособный на данный момент, да и от заложников его всего лишь машина отделяет. А ну как решит перед смертью их прикончить, всё, что для этого надо — лечь на асфальт. Пока что ему не до этого, но мало ли.

— Бам! — бьёт по ушам хлёсткий выстрел.

Семь шестьдесят два это вам не тут.

Автомат дёргает отдачей, но не сильно, я даже силуэт цели из прицела не выпустил.

Пуля падает с большим недолётом, выбивает фонтанчик пыли мерах в двухстах. Баран, Антон же объяснял, что “ноль” пристрелян на триста метров, а тут дистанция в два раза выше!

Так, поднимаю треугольник над головой противника, выстрел.

Попал. В тяжелораненого. Похоже, я ему стопу пробил, вон как нога в ботинке дёрнулась.

Эмоций ноль, только мысль: поправку взял верную, теперь огонь на поражение.

— Бам-бам-бам! — бью одиночными, но в темпе, не давая себе времени задуматься, что совершаю убийство.

Передо мной не люди, а тараканы. Безвредные, но гадкие, и их принято давить тапками. Или травить мелком “Машенька”, но вряд ли эти согласятся, чтобы вокруг них рисовали что-то. По крайней мере, при жизни. Интересно, здесь тоже на место преступления прибывает полиция и обводит тела по контуру белым? Хотя, где тут обводить, вокруг одна пыль. Да и полиции нет. Есть Орден и местное ополчение. Они точно ничего рисовать не будут.

— Вж-ж-ж, — пропело что-то над головой, и я поспешил нырнуть за укрытие.

Что-то увлёкся, чуть не убили. Я так и не понял, завалил или нет скрывавшегося за Фордом, но вот его подельник, что перебинтовывался, меня засёк, и открыл ответный огонь. Хорошо, что тоже тот ещё стрелок, первый выстрел прошёл выше, а для второго я ему шанса не оставил. Так, теперь сменить позицию, в отличие от противника, я в манёвре не скован. Можно спуститься чуть ниже, вон к той кочке, обросшей пучками травы, и пострелять оттуда.

— Минус один, за красным пикапом, — заговорила рация голосом Антона. — Ты снял кого-нибудь?

— Не уверен. Меня тут обстреляли, сейчас сменю позицию и посмотрю.

— Давай.

Я перекинул спарку на полный магазин и осторожно спустился по склону на два десятка метров, подобрался к заросшей кочке, выглянул. Возле машин никакого шевеления, за пикапом явно труп, живые люди так не лежат, а вот за Фордом — непонятно, добитый мною раненый закрывает обзор.

— Не вижу толком ничего, бинокля нет, — доложил я Антону. — Но движения не наблюдаю.

— Ладно, следи за остановкой, я спущусь.

Наёмника я заметил, когда ему до машин оставалось метров сто. Парень шёл по склону, почти у самого подножия холма. Угол там уже небольшой, градусов десять от силы. Двигался Антон осторожно, но быстро, постоянно держал автомат нацеленным на Форд, ноги поднимал высоко, чтобы ничего не зацепить.

Я старался даже не моргать, чтобы не пропустить движение противника, если он всё таки жив и решит действовать.

— Мертвы, — доложил Антон, заглянув за Форд. — Алекс, Маршалл, давайте сюда.

Дважды меня упрашивать не пришлось, я спустился с холма и лёгкой рысцой направился к машинам.

А над головой уже кружили стервятники.

— И-и-и раз! Всё, последний, — Антон закрыл задний борт пикапа и отряхнул руки. — Слушай, а ты на удивление хорошо держишься. Энтони и то блеванул, когда увидел мужика без половины черепушки, а ты даже не побледнел.

Я посмотрел в кузов, где на мешковине лежало четыре тела. Три мужских и одно женское, у одного вместо головы какая-то каша, я всё таки попал в стрелка за Фордом, и парнишка пораскинул мозгами. Шутка не очень, но мне сейчас всё равно, какую чушь пороть, лишь бы не думать о том, что я убил человека.

— Я учился на инженера биомеханических и медицинских аппаратов и систем, — накрыв рогожей трупы и отойдя от кузова, я смотрел на хлопочущую возле пострадавших Хелен.

Девушка что-то рассказывала Гарри и Элизабет, поила их чаем из термоса и угощала бутербродами. Парень совсем раскис, не каждый день тебя … гм… любят другие мужчины. Когда Маршалл сунул ему в руки фляжку с бренди, он её прикончил в три глотка. А сейчас сидел в открытой двери Форда, укутавшись в какую-то тряпку, согорюнился весь, осунулся. Элизабет стояла рядом, одной рукой гладила мужа по голове, другой подносила то чай, то бутерброд. Гарри вдруг всхлипнул, из глаз покатились крупные слёзы, он весь затрясся, уткнулся в живот Элизабет. Та передала кружку Хелен и обняла мужа, что-то зашептала. Золотая женщина! Её саму и за волосы оттягали, и отлюбить успели, а она о себе не думает, мужа утешает. Повезло Гарри с женой.

Не только друг познаётя в беде, нет. Да, ребятам не повезло, но это происшествие только укрепит их брак. Хочется верить. Пусть будет хотя бы такой плюс у подобного. Нельзя видеть только минусы, нет, нельзя.

Я убил человека, который мне не угрожал, да и Бушам, скорее всего, тоже.

Но они поступили плохо, очень плохо. Они могли убить… нет, не душу, я не верующий, но что-то типа того. Убить волю к жизни. Веру в людей. Способность доверять. Насилие над личностью — это всегда преступление. И вроде бы все живы, но почему-то каждый раз, когда в новостях рассказывали про тех, кто надругался над другим человеком, я думал — как плохо, что смертную казнь отменили, и как плохо, что её не применяют к подобным мразям. Убийц и то не так хочется пустить в расход, особенно если они свои жертвы не мучают, а вот таких…

— И что? — оторвал меня от тяжёлых мыслей Антон.

— Прости, задумался, — я провёл рукой по лицу, словно смывая наваждение. — Ну так вот, нам год преподавали анатомию, чтоб мы знали, как там чего внутри, всё таки медоборудование. И под это дело возили и в музей анатомии, и в морг, трупы смотреть, в том числе и вскрытые. Я своё отблевал ещё тогда, так что сейчас меня этим не удивишь.

— Понятно. А то я уж было подумал, что ты матёрый душегуб, который маскируется под ботана, — усмехнулся Антон, показывая, что шутит. — Если хочешь, давай я поведу пикап.

— Давай не будем множить сущности, — отмахнулся я. — Ты веди свою машину, а я — трофейную. Тем более, что я никогда никого не буксировал, а нам ещё Форд тянуть.

Машина Маршалла была загружена по самое не балуйся, они там какие-то удобрения по случаю прикупили, железную утварь, поэтому им прицеп с лодкой прицепили, всё таки полегче гружёного Форда тянуть. Да и движок у них послабее, чем у Антона. А я повезу трупы, ничего страшного, меня такое соседство не особо напрягает.

Зачем мы их с собой тащим? Всё просто, как доказательство для Ордена, чтобы получить награду. Можно, конечно, сфотографировать, но привезти трупы как-то надёжнее. Второй момент, это то, что человека на Новом Эдеме принято хоронить, даже бандитов. Чтобы зверьё местное не привыкло есть человечину. А копать по жаре могилу на четверых в местном грунте — то ещё удовольствие. До Аламо осталось три часа, пусть тамошние власти похоронами занимаются.

А может, и не будут там ничем подобным заморачиваться, Антон сказал, что с местных вполне себе станется повесить трупы на щите на въезде в город, с табличками на груди, за что сие почтенные граждане убиты. В назидание другим, так сказать. Хорошая профилактика преступности, одобряю.

— Слушай, мне ещё с того времени, когда мы банду мексов разогнали, один вопрос не даёт покоя, — я посмотрел Антону прямо в глаза.

— Какой?

— Орден за пленных бандитов даёт награду в разы меньше, чем за мёртвых. Это такой тонкий намёк на то, что живыми они не особо-то и нужны? Да и эти реднеки, смотрю, сдаваться даже не пробовали, и ты им не предлагал такой вариант.

— Да, Ордену возиться с живыми бандитами неохота. Он их всё одно местным властям сдаёт, но те тоже не в восторге от таких. Тюрьму содержать накладно. Поэтому редко предлагают сдаться, если только есть шанс самим понести потери. А сами бандиты редко просят о пощаде, наказание ведь у нас одно, лет пять-десять чего-то вроде трудовых лагерей, будешь на благо общества по местной жаре канавы рыть да поля возделывать. Или в шахте уголь рубить, или соль. У русских, слышал, лес даже валят, где-то в горах, всё в лучших традициях. А там такие мишки, что мама не горюй, схарчит и не подавится, и охрана особо отбивать тебя не будет. Так что в Эдеме преступникам несладко, это тебе не Норвегия, где проститутка раз в три месяца положена, и на выходные могут отпустить, за хорошее поведение. Процент выживших на подобных работах крайне мал, гоняют их до седьмого пота, не жалея.

— А как же права человека и всё такое? Тут же выходцы из США и Европы живут.

— О, с правами человека тут всё замечательно. Только вот подобные кадры теряют право называться людьми, поэтому на них эти права не распространяются. Такие дела.

— Получается, они бы потом убили Бушей?

— Может да, может — нет. Теперь не спросишь, — пожал плечами Антон. — Тут полиции нет, насильников никто искать бы не стал. Ну дали бы ребята описание этих реднеков, так таких, как они, тут две трети, край фермеров. Так что резона убивать Бушей у них не было. Другое дело, что мы их поймали на горячем, тут уже совсем иной расклад.

— Понятно, — я задумался над словами наёмника.

— Что-то ещё? — Антон всматривался в моё лицо. — Давай, спрашивай, я же вижу, что ты что-то хочешь сказать.

— Если ты говоришь, что жизнь в местной тюрьме не сахар и даже эти, — киваю на пикап, полный груза “двести”, — предпочли умереть, но не сдаваться, хотя никого не убили, то я не пойму, почему мексы не дрались до конца. Они же убийцы, им явно дали бы по максимуму.

— Убийцы ладно. Они ещё и рабами баловались, а тут это более серьёзное преступление. Хуже может быть только нароката, — Антон понизил голос. Хоть мы и разговаривали на русском, но была ещё Хелен, отлично понимающая великий и могучий. — ты же в курсе, как работают врата? Ну там, вход только через Центр, выход только на Базах?

— Ну да, в каждом проспекте написано, — киваю.

— А тебя не смущает, что как-то ходили в Эдем ДО создания Баз?

— Не задумывался.

— Ну так вот, на самом деле, ходить можно из любой точки Земли почти в любую точку Эдема. Другое дело, эффект. Центр и Базы имеют стабильные каналы, стоят на каких-то стратегически важных местах. Геомагнитные линии и всё такое. Но в принципе, канал сюда можно пробить хоть с Антарктиды. Просто у такого канала низкая стабильность и непрогнозируемое время работы, а ещё координаты нельзя задать.

— То есть попадаешь в случайную точку, и во время перехода всё может схлопнуться, то есть вообще никуда не попадёшь.

— Именно. Мгновенная гибель, кровь, кишки, расп**арасило — это как раз про такой случай. Оно и со стабильными каналами такое бывает, где-то один раз на десять тысяч открытий, а уж с нестабильными всё совсем печально.

— То есть ты хочешь сказать, что эти мексы попали сюда нелегально?

— Не попали, а их переправили, причём недавно, в конце сезона дождей, поэтому они и не особо в курсе местных реалий, — поправил меня Антон. — В обход Центра и Баз. Всё началось лет десять назад, когда в ЦРУ нашли способ не просто открывать случайные каналы, а наводить из на Базы, как на маяки. То есть выход будет не где попало, а в радиусе шести или семи сотен километров. Догадаешься, что они начали делать?

— Без понятия, — пожал я плечами. — Попробовали закинуть ядрён-батон в русский анклав?

— Нет, до этого не дошло. Точность никакая, шуму много, да и не сработает, — усмехнулся моему ходу мыслей Антон. — При переходе через нестабильный канал электроника вырубается, и минут десять неактивна. Но есть гадость, покруче атомной бомбы. Та рванула раз и всё, но если закинуть сюда людей, то…

— ДРГ? — блеснул я знаниями.

— Нет, это ж дорога в один конец, такое только в Халифате возможно, — отмахнулся Антон. — Просто находят отморозков с Кавказа, вывозят их, вооружают и закидывают сюда. Целыми бандами. Мол, тут кацапы вас не достанут, живите и режьте головы, как вы любите.

— И забрасывает детей гор ровно в русский анклав.

— Да. Русским — всяких чеченцев и дагов, китайцам — уйгурских боевиков, Ирану — каких-нибудь отморозков из Ливии или из Сирии.

— Уйгурских, — поправил я Антона. — А мексы тогда откуда? Неужели ЦРУ своим гадит?

— Мексы это чья-то ответка, — пожал плечами Антон. — Года три американцы играли в одну калитку, но потом фишку прочухали остальные, научились наводиться на базы, и пожалуйста, получите-распишитесь, банда мексов или негров в центре Техаса.

— А почему об этом молчат? Если рассказать…

— Ага, пожаловаться в ООН, — отмахнулся Антон. — Во-первых, с этой стороны ничего не доказать. Ну, закинули сюда мексов какие-то люди, они ж им корочки не показывают, из ЦРУ, Моссада или ФСБ они были. Да и мы зависим пока что от Земли сильно, нам буча не нужна. Ведь такими забросами все балуются, и тут уже и США, и Китай, и Россия выступят единым фронтом, отрицая всё и вся, и под это дело могут нас обвинить в терроризме, сексизме или гомофобии, а заодно повесят на Эдем глобальное потепление и вымирание пингвинов в Антарктиде. С той стороны, по большому счёту, неподконтрольность Эдема и малая заинтересованность земных властей в нашей судьбе. Выкачать ресурсы отсюда нельзя, контролировать тоже не получается. Это что-то типа первых колоний в Америке, наши проблемы — это сугубо наши проблемы. А то, что сюда кто-то сбрасывает мусор, так на Земле чище будет, им хорошо и ладненько. Вот все и молчат.

— А за пределами Ордена эту информацию здесь не пробить, ведь только он знает, кто реально прошёл Вратами, а кого — закинули, — догадался я. — Да и толку с таких знаний, всё одно в обратку не отработать, я так понимаю.

— Верно, с Центром нам ссориться нельзя. Мы, конечно, без импорта уже худо-бедно прожить можем, благо, навезти оборудования успели, но вот сами пока что станкостроением не обладаем.

— Хм, забавно. Ты говоришь “мы”, имея в виду сразу весь Эдем, а не только Союз или Российскую Империю.

— По большому счёту, тут государств пока что нет, так, зачатки, — пожал плечами Антон. — Той страны, где я родился, здесь точно нет. Да и работа в Ордене сделала меня аполитичным. У нас там не было наций или рас, все равны, на всех Базах так.

— Прямо СССР какой-то, весь мир братья и сёстры, все вместе гребём в одном направлении.

— Или США, котёл наций, — возразил Антон. — А гребут хоть и в одном направлении, но каждый по своему и всё таки больше под себя. Просто тут в первую очередь ты человек, а уже затем техасец или китаец. Первые поселенцы объединялись перед местным зверьём, теперь мы отбиваемся ещё и от двуногих хищников.

— Мда уж, в точку, — я почесал затылок. — Никогда бы не подумал, что мужчину будут другие мужики насиловать. Ладно, Каддафи, там до сих пор дикари живут, сменившие верблюдов на джипы, но тут-то коренные американцы.

Мы посмотрели на Гарри с Элизабет.

Буши кратко поведали нам свою историю: в Сан Антонио, как и мы, они опоздали к конвою, пытались догнать, но двигатель то ли перегрелся, то ли сломался. Реднеки ехали со стороны Аламо, предложили помочь. Когда ребята расслабились, фермеры наставили стволы и сказали, что за помощь надо рассчитаться, и сексуальные услуги Элизабет могут быть отличной платой. Гарри вспылил, врезал одному, но тут же был повален и избит. Элизабет попробовала сбежать, но куда тут денешься, из ущелья? Ей вдогонку пару раз выстелили, она прыгнула за каике-то камни, ободрала локти-колени. Тощая, мужиковатая фермерша лично вытащила её из укрытия, притащила за волосы к Форду, где уже насиловали её мужа, разорвала одежду и отдала на потеху своему муженьку.

Машина Бушей пострадала во время перестрелки, в основном, из-за меня, чудо, что я самих ребят не задел. Я пробил им радиатор, выбил фары слева, прилетело пару раз в лобовое. Так что мы решили с Антоном (точнее, это он предложил) половину награды за реднеков отдать Гарри и Элизабет.

Пострадавших усадили к Антону, Хелен перебралась на переднее сидение. Прицепили Форд, за руль которого определили Энтони — парень бледнел при виде трупов в кузове пикапа, вряд ли с такими соседями он доедет без происшествий. Маршаллу доверили буксировку прицепа с лодкой.

Тронулись в путь.

Солнце начало финальный забег к краю горизонта, до темноты надо успеть в Аламо, не хватало только вне города заночевать, для полного счастья.

— О, тут и музыка имеется, — я замыкал нашу немного разросшуюся колонну, ехать одному, в тишине, созерцая пыль от впереди идущей машины было скучно.

Радио в этом мире нет, зато в машине имелась магнитола, а в бардачке нашлись кассеты. Взял первую попавшуюся, вставил, нажал кнопку “пуск”. В приоткрытое по такой жаре окно понеслись первые аккорды неизвестной мне песни, а на припеве я даже начал подпевать:

It’s a big bone

It’s a hick song

It’s a little white trash

Cheech & Chong

It’s a love thing

It’s an us thing

It’s a little bit of John Wayne…

В Аламо мы въехали уже в сумерках.

Город расположился в устье Макеш, небольшой речушки, берущей начало в северной части Аппалачей и заканчивающей свой стремительный бег впадением в Рио Гранде.

Типичная одно-и двухэтажная застройка, прямые пыльные улицы, дощатые тротуары, приподнятые на 20–30 сантиметров, и никакой стены вокруг, в отличие от Сан Антонио. Город рос, как на дрожжах, окраины пестрели стройками в разной степени готовности, поэтому постоянно меняющиеся границы обозначались колючкой на рогатках, которые легко перенести в любой момент. Против животных больше и не надо, а банды сюда наведывались редко: Аламо был центром торговли в первую очередь сельскохозяйственной продукции и древесины, которую сплавляли по реке с запада, из предгорий Эль-Капитан, и дальше на восток, к Средиземному морю.

На въезде была уже привычная змейка между бетонных блоков, регистрация АйДи. Нам повезло, к вечеру поток машин иссяк, и мы попали в город относительно быстро. Четыре трупа в кузове пикапа никого не удивили, Антон, ехавший во главе колонны, предупредил охрану о нашем “грузе”, так что никаких маски шоу и мордой в пыль не случилось. Сержант, проверявший мои документы, лишь откинул мешковину с трупов, пересчитал тела и махнул, мол, езжай дальше.

Пара мотелей на въезде в город оказалась забита под завязку, конвой из Сан Антонио пришёл раньше нас и занял все места. Помыкались по городу и с трудом нашли, где устроиться на ночлег, в итоге сняли три двухместных номера для фермеров, Бушей и нас с Антоном, а Хелен досталась единственная одноместная комнатушка в торце мотеля. Девушка порывалась было взять что-то покомфортней, благо, финансы позволяли, но наёмник отсоветовал.

— Не надо светить деньги лишний раз, мисс, — отвёл он Хелен в сторону за локоть, когда та попросила двухместный номер с ванной и на первом этаже. — Люди разные попадаются, я бы на вашем месте не рассказывал всем встречным, что вы здесь временно и ваш папа может купить вам билет на Землю. Кто-то может решить, что в таком случае ваш папа сможет и выкуп неплохой за любимую дочку дать, вы меня понимаете?

Девушка побледнела, кивнула и молча вернулась к стойке. Двухместный номер больше не просила.

Закинув вещи в номер, мы с Антоном поехали сдавать жмуров. По жаре тела стали пованивать, и до утра это дело не стоило откладывать.

Местный шериф, долговязый седоусый дядьке в неизменном стетсоне, промурыжил нас полчаса, расспросил что, как, кого и за что, пообещал завтра с утра заглянуть к Бушам, и если те всё подтвердят, то нам выпишут премию в тысячу экю, из местного бюджета.

— Походу, это не первые ребята, которых эти, — шериф кивнул на кузов, — снасильничали. У нас ещё пара заявлений с прошлого сезона лежат. Катаются по дорогам, ищут попавших в беду новичков, и просят за помощь сексуальные услуги, а кто не соглашается, того заставляют силой.

— А что, были и согласившиеся? — удивился я.

— Что в этом удивительно? Люди разные, — пожал плечами шериф. — Мужика, правда, первый раз оприходовали, заявления всё больше от женщин были. А может, и не эти безобразничали, мало что ли грязи людской вокруг.

Трупы пришлось таскать самим. Хорошо, нашёлся какой-то платок, которым обмотал лицо, а то дышать рядом с пикапом уже было сложно. А когда из носа одного из покойников выползла большая зелёная муха, моя выдержка чуть не оставила меня, а вместе с ней — и обед на выход попросился, с трудом уговорил его оставаться на месте.

— Мда, машину надо на мойку, да чтобы хлоркой какой-нибудь обработали, — я содрал рукавицы, которые, к счастью, нашлись в бардачке, и зашвырнул их в кузов, на рогожу, пропитанную кровью и трупным запахом. Свернул все тряпки, раскиданные в пикапе, в один баул, завязал на узел и осмотрел окрестности, ища, куда бы пристроить дурнопахнущий мусор.

— Только попробуй эту гадость выбросить здесь, упеку на трое суток, — заметил мои поползновения на мусорный бак торца мэрии шериф. — Вывези на окраину, по Каперс-Стрит до конца и налево, там у ограды печи есть, для сжигания мусора, там и утилизируй. Не надо в городе заразу разводить.

Пришлось ещё немного покататься по ночному городу, благо, ни пробок, ни светофоров, так что через четверть часа уже сидели в кафе при гостинице. Антон потягивал пиво, я заказал чай. Кухня к нашему возвращению уже закрылась, так что из еды нам достались только местные орешки, похожие на фисташки, только раза в полтора крупнее и по вкусу ближе к арахису, и тарелка крекеров. Не самый лучший ужин, но сил и настроения идти искать что-то получше не было.

— Антон, чего такой хмурый?

— Не знаю, устал что-то, — наёмник приложился к пиву, сделал символический глоток и поставил кружку на стол. Пенный напиток сегодня как-то не шёл. — Знаешь, надоело всё это. Сирия, Грузия, здесь три года… Двое дерутся, ещё десять рядом от этого страдают. Ты когда-нибудь видел, как мать предлагает свою дочку за две буханки хлеба? Или как пятнадцатилетний пацан пытается ползти с оторванной ногой, неудачно наступив на самопальную мину? А соскребать товарища из нутра бетера? Нет? Повезло тебе. А я видел. Это в кино война — красиво. В жизни это такая грязь…

— Тогда почему ты выбрал этот путь здесь, в Эдеме? Тут же главный девиз: начни жизнь с чистого листа!

— Да я и хотел начать, — горько усмехнулся Антон. — Меня сюда друг агитировал, вместе в Сирии бармалеев гоняли, он у Вагнера работал. Виталий Москаль. У него даже награда была, государственная, хоть он и чвкашник. За ликвидацию какой-то шишки бармалеевской. Виталик год по пескам побегал, денег накопил, и сюда, на Эдем, рванул. Перебрался в Союз, устроился на кирпичный, жена, две дочки. Сам обустроился, старых приятелей подтягивал. Мне вот место бригадира на какой-то стройке выбил. Я уже вещи паковал, когда новость получил — нет больше Виталика. Они куда-то на разведку ездили, глину искали, ближе к горам. И попали в засаду к чехам. От войны не убежишь, Лёха. Она везде, всегда. И я решил пойти в Орден, в патруль. Хоть немного почистить этот мир от грязи…

Антон вновь приложился к пиву, в этот раз основательно, в три глотка осушил кружку. Показал бармену два пальца — мол, нести сразу несколько, чтобы туда-сюда зря не ходить.

Антон сидел, словно на похоронах, лицо осунулось, глаза смотрят в никуда, спина согнута. Перегорел парень.

Разговор больше не клеился. Посидели ещё немного, Антон пил пиво, словно воду, не хмелея, но когда поднялся уходить, едва удержался на ногах. Пришлось подставить плечо товарищу, тяжёлый зараза! Даром что худой, но выше меня, в неизменной разгрузке, набитой запасными магазинами, так что весил он дай боже. На второй этаж минут пять поднимались, штурмуя каждую ступеньку, словно пик Ленина.

 

Глава 18

Год 27, 20 марта, вторник

Алекс Северов

После вчерашних поздних покатушек по Аламо и посиделок с Антоном высыпался я долго. Даже с учётом того, что ночь тут часов десять, а спал я всегда менее “положенных” восьми, встал сегодня поздно. Но хотя бы без похмелья, как у Антона.

— Утро доброе! — спустившись к завтраку, обнаружил наёмника и Хелен за столиком у окна.

— Кому доброе, а кому и не очень, — Антон от моего громкого голоса даже поморщился. — Не шуми, будь человеком, а?

— Если ты настаиваешь… Хелен, можно? — от парня шёл характерный запашок перегара, а так хоть между нами стол будет.

— Да-да, конечно! — девушка с готовностью подвинулась к самому окну.

Сегодня наша будущая репортёрша оделась в короткие джинсовые шорты, белую майку с чёрно-белой пальмой, на ногах — босоножки, старые, стоптанные, видно, что им уже не первый год. Взяла таки в Эдем не красивую, а удобную и проверенную обувь.

Принятого в Европе (да и много где ещё) шведского стола на завтрак в нашей гостинице не было, всем подавали один набор: яичница с беконом, пара гренок (простите — тостов) с джемом и кружка кофе. Антон с едой давно покончил, кофе выхлебал, и сейчас лечился пивом. Хелен же вяло ковыряла яичницу, стараясь есть только белок, кофе попросила заменить на стакан воды, а вот обмен гренок на салат не проканал — за отсутствием последнего в столь ранний час. Так что сидит сейчас девушка грустная пре грустная, голодная пре голодная.

— Хелен, я тут видел кафе недалеко, две минуты отсюда буквально, они вроде как уже должны быть открыты, — смотреть на страдания столь невесомого создания сил моих не было. Её и так ветром, поди, сдувает, а тут, считай, без завтрака осталась, надо спасать. — Пойдём, посмотрим, может, там есть что-то, что сделает тебя счастливой и сытой. Антон, ты с нами?

— Нет, — парень кивнул на кружку. — Долечусь, и пойду продавать трофеи. Ты себе так ничего и не решил оставить?

Я отрицательно мотнул головой.

Что там брать? У Реднеков оказались какие-то заюзанные болтовки, наёмник сам сказал, что в их состоянии будет чудо, если за все четыре ствола нам дадут хотя бы две сотни. Их Ниссан тоже был не особо ценен для нас: переделан под этанол, что хорошо для фермеров, но в городах всё больше и больше машин переходило на электричество. Пикап основательно загоняли, что в этих краях норма, всё таки это не только средство передвижения, но и транспорт для многочисленных грузов; ну и на сладкое — в перестрелке машине хоть и досталось меньше, чем Форду Бушей, но левое переднее крыло пробито в двух местах, в капоте дырка с мой кулак, и только чудом ничего не перебито внутри. Так что ещё вчера решили всё это продать и, опять же, поделить с Бушами.

Я тогда удивился такой делёжкой, денег мне не жалко, заработок на убийстве до сих пор в голове как-то не укладывается, словно не жизнь, а игра какая-то, где с трупа падает лут и деньги.

— Слушай, а почему мы делим призовые и вырученные от продажи деньги с Бушами, а не с Гёбелями? — спросил я тогда Антона. — А то некрасиво получается, мы их оставили у машин, а сами пошли “зарабатывать”.

— Ну, во-первых, Маршалл и Энтони и сами бы вперёд не попёрлись, — возразил мне Антон. — Они фермеры, а не ганфайтеры, лишний раз рисковать головой не будут. И не только они, здесь все такие. Если к ним на ранчо сунутся бандиты — да, будут стрелять, не задумавшись, мой дом — моя крепость, это их кредо лет уже так двести или триста. Но вот искать приключений на свою задницу где-то в дороге, зачем им это?

— Мы же пошли, — не согласился я.

— У меня это профессиональное, совать нос в подобные дела, — усмехнулся парень. — Плюс, всё таки и подготовка выше, и экипировка лучше, и рефлексы.

— А меня тогда зачем с собой потащил? — опешил я.

То есть фермеров он не звал, так как те и так не стали бы рисковать, а меня что, не жалко было?

— Ты завалил свинорыла, то есть, не такой уж и лопух, руки растут, откуда надо. Плюс, я за тобой на стрельбище наблюдал. У тебя для новичка очень хорошие рефлексы, меткость, схватываешь всё на лету, словно когда-то всё это делал, но немного подзабыл. Опять же, как ты держишь оружие, как с ним управляешься. Тебя месяц погонять, и будешь не хуже двух третей орденских патрульных. Я вот всё думаю, или ты что-то скрываешь и такой же программист, как я балерун, или просто ты из тех редких самородков, у которых ко всему этому склонность, просто ей негде в мирное время проявиться. В любом случае, я за тобой присмотрел бы и прикрыл, так что риска не было. Тем более, тебя же не заставляли, я спросил, ты согласился.

Уел, да. Действительно, сходить на разведку я чуть ли не сам вызвался. Наверное, это всё оттого, что в меня никогда не стреляли, поэтому это воспринималось как прогулка с оружием в руках, а не что-то потенциально смертельно опасное. И пока пули над головой не засвистели, для меня это было… да игрой это было. В разведчиков, как в детстве, только автоматы не пластмассовые.

— Ладно, с Маршаллом всё понятно, а почему с Бушами делимся? Мне не жалко, просто хочу понять принцип, чтобы не делать ошибок в этом вопросе, случись что, — сменил я тему о моих внезапно проявившихся навыках.

— Деньги не цель в жизни. Они всего лишь инструмент для решения каких-то вопросов и проблем. Тебе же сейчас хватает? И мне хватает. Более того, мы же не собирались зарабатывать в дороге, правда? Чисто случай. Повезло, можно сказать. Это “лишние” деньги. И так получилось, что мы встретили людей, которым они сейчас нужнее. Так зачем жадничать?

— Не за чем, ты прав, — в принципе, я придерживался схожего мнения, но лучше было уточнить.

— Вот и славно, — Антон хлопнул меня по плечу. — Если Вселенная тебе что-то дала, то надо во Вселенную что-то и вернуть. Не греби только под себя, и всё будет хорошо.

Карма, как её понимает наёмник.

До обещанного Хелен кафе мы добрались быстро. В столь раннее время посетителей не было, чудо, что заведение вообще работало. Зато повар оказался на месте, и через пять минут перед девушкой нарисовался греческий салат, с поправкой на местный сыр и отсутствие маслин, всё остальное соответствовало классическому рецепту, разве что выросло в Эдеме.

— Слушай, всё одно не могу понять, как всё таки такая, как ты, рискнула податься за ленточку? Тут же помесь Африки и дикого Запада, если не пристрелят, так сожрут, — я смотрел, как маленькие но острые, словно у зверька, зубки перемалывают зелень.

Хелен оторвалась от тарелки, усиленно заработала челюстями, жестом показала, что сейчас ответит, только вот дожуёт. Посмотрела в окно, поболтала ногами под столом. Явно собиралась с мыслями, тянула время — я же вижу, что пищу она уже проглотила, зубки сейчас воздух перемалывают.

Перестала созерцать улицу, отпила сок. Вздохнула.

— Понимаешь, Алекс, — Хелен перешла на русский, то ли для практики, то ли не хотела, чтобы нас кто-то подслушал. Акцент, кстати, у неё почти отсутствовал, только буква “р” звучала у неё очень чётко, выпукло, звонко. А так говорила она правильно, даже, наверное, чересчур правильно, как говорят все иностранцы. — Родители меня всю жизнь опекали, баловали, пылинки сдували, сюсюкали — так вы говорите? В университете тоже все охали да ахали, какая я молодец, такая вся маленькая, нежная. Парни, с которыми встречались, лишний раз обнять боялись, думали, наверное, что рассыплюсь. Все во мне видят ребёнка, бабушка так вообще считает, что мне до сих пор двенадцать лет.

Я усмехнулся. Бабушка на все сто права, косички заплести, банты повесить — и больше двенадцати девушке не дашь.

— И когда встал вопрос о практике преддипломной, папа нашёл мне место в парижском Vogue, — продолжала француженка. — Меня это выбесило — правильно? Я ему сказала: хватит меня опекать, я уже взрослая! Он только рассмеялся. И я решила, что не просто найду сама себе практику, но ещё и докажу всем, что уже не ребёнок. И вот я здесь.

— М-да, назло маме уши отморожу… — я не сдержал улыбку.

— Как это? Тут же жара, — не поняла девушка.

— Это значит, сделать что-то плохое или необдуманное, чтобы только против воли родителей или кого-то другого, — пояснил я ей.

— А-а-а! Как точно: назло маме уши отморожу, — Хелен нарисовала в воздухе причудливый крендель. — У вас так говорят, потому что всегда холодно и без шапки ходить нельзя?

— Да, у нас зима круглый год, — серьёзно киваю. — Та, что с травой, ещё терпимо, а вот со снегом — вообще труба!

— Ого, и как вы там живёте, в Сибири? — глаза у Хелен словно два серых блюдца.

— Пьём водку для согрева, спим на печи, — пожимаю плечами, поднимаю стакан с соком, чтобы скрыть пробивающуюся улыбку.

— Врёшь ведь, — внезапно заливается смехом девушка, словно колокольчики зазвенели. — Я была в России. В Москве и Санкт-Петербурге, летом. Такая же погода, как в Париже.

— Летом, наверное, да, — соглашаюсь. — Но вот зимой точно холоднее.

— Знаю, дедушка рассказывал.

— А он был в России зимой? Воевал?

— Да, — кивает Хелен, — за советскую армию. В тысяча девятьсот сорок втором попал в плен. Его перевезли во Францию, на какой-то завод работать. Там познакомился с бабушкой, она военнопленным еду готовила. Вот и решил дедушка остаться во Франции.

— Так у тебя все в семье по-русски говорят?

— Нет, только я, — мотает головой так, что непокорная прядь вновь падает на правый глаз. — Я вообще языки учить люблю. К тому же, русская литература девятнадцатого века просто великолепна! Читать Достоевского, Толстого, Гоголя в оригинале просто фантастика! Совсем не тоже самое, что в переводе.

— Ну, многие сейчас называют Гоголя украинским писателем.

— Странные люди, — отмахивается девушка. — Говорят на русском, пишут по-русски, а называются украинцами. В Европе, если посмотреть историю, все современные страны когда-то были собраны из десятков королевств или герцогств, причём некоторые совсем недавно, лет двести-триста назад. Но никто же всерьёз не говорит о баварских писателях или художниках, их всех называют немецкими.

— Не буду спорить, — улыбаюсь. — Вообще политика дело тёмное и неблагодарное. В угоду её история переписывается, не то что национальность отдельных людей меняется.

На этом тема себя исчерпала. Углубляться в дебри не стали, доели завтрак, расплатились и отправились искать, где бы Хелен могла распечатать вчерашние фото. За день девушка сделала десяток шикарных кадров, и ей не терпелось увидеть их во плоти. Я посмотрел отобранные для печати работы (после обработки в фотошопе, но всё равно) — просто шик, хоть сейчас в “National Geographic” публикуй. А у девушки талант.

Это только кажется, что делать фото легко. Каждый, кто купил себе зеркалку, мнит себя фотографом. Народ почему-то думает, что техника сама всё сделает, и чем дороже у тебя девайсы и стёкла к ним — тем круче будет результат. А между тем, девять десятых работы приходится на фотографа, на правильно подобранный ракурс, освещение, сюжет, и кучу других моментов. Мало нажать на кнопку — надо чётко понимать, когда это делать, что ты хочешь показать и как это лучше всего подать. А техника — дело десятое. Я как-то видел выставку макрофотографий, на которых была шикарно запечатлена жизнь муравьёв. Изображения чёткие, яркие, насыщенные, интересные, на них насекомые были, словно живые. А оказалось, что автор использовал для съёмки… дешёвые “мыльницы” по сто баксов штука! В то время как самый бюджетный объектив для макросъёмки к Никону или Кэнону начинается от трёх-четырех сотен американских президентов. Так что в фотографии главное не деньги, не техника, а мастерство.

У Хелен последнего было в достатке. Плюс хорошая зеркалка с правильными стёлками. Плюс владение графическим редактором. Как результат — обалденные фотки. Не знаю, какой из неё журналист, но фотограф точно классный.

О чём я и не преминул сказать девушке.

— Спасибо, — зарделась Хелен, словно Наташа Ростова.

И заказала второй комплект фотографий, мне. Раз понравилось — владей, так сказать.

Куда мне этот глянец формата А4 сложить, ума не приложу. А так красиво, хоть сейчас в рамку и на стену вешай.

— Особенно вот эта вот, где каменный лев четырёхрогую антилопу за загривок в траву валит, — показываю фото. — И когда ты успела заснять? Я даже не видел этого!

— Пока мы вас ждали, Маршалл на крышу пикапа забрался и в бинокль окрестности осматривал, — девушка с грустью смотрела на сцену звериного насилия. — Увидел, как по саванне лев гоняет кого-то, вот я и сфотографировала, на телевик.

А сама стоит, чуть ли не плачет. Нет, ну точно Наташа Ростова. Той тоже было телёнка жаль, которого на убой вели. Но отбивную потом из него за обе щеки уминала аж за ушами трещало.

Хелен тоже до слёз животину жалко. Но фото сделала. И отредактировала. Не пропадать же красивому кадру?

К обеду с делами в Аламо покончили. Ну как к обеду. К двенадцати часам. Всё никак не привыкну, что тут сутки длинней и полдень в пятнадцать ноль ноль.

Антон продал трофеи, завёз Бушам их долю, скатался с ними к шерифу, чтобы пара подтвердила наши показания и нам выплатили премиальные. В итоге вышло почти по две тысячи экю на человека.

— За Ниссан много выручить не получилось, убитый уж больно, — посетовал Антон. — Да и винтовки у них дешёвые, еле нашёл, кому пристроить, в первых трёх магазинах их вообще по цене лома выкупить предлагали.

Маршалл с Энтони успели прошвырнуться в порт, договориться о сбыте будущего урожая вверх по реке.

— Здесь фермеров, что вшей на бездомном. Хорошо, если в ноль распродашься, — посетовал фермер. — Вниз по течению тоже своей еды хватает, там даже с этим делом получше, всё таки у моря земля плодородней, с поливом проще. А вот на западе, ближе к горам, больше охотой живут, там пока что мало пахотных земель, да и те, что есть, от бизонов сильно страдают. Животным не объяснишь, что это частные владения, прут, что твои танки.

Я ему охотно поверил. Видел я в одном баре фото местного бизона: выше слона, рога полметра в обхвате, шерсть густая, плотная. Не зверь, а кочующий коричневый холм. Такого только бетонный забор остановит, проволочную ограду он даже не заметит.

При всём при этом, как и любой другой гигант, бизон существо сугубо мирное. Его не тронь — и он не тронет. Спокойно людей к себе подпускает на расстояние вытянутой руки: мясо у бизонов жёсткое и невкусное, на них почти не охотятся, так что двуногих эти звери не боятся. Да и стрёмно с бизонами связываться, такую тушу даже из пулемёта завалить сложно, а таранным ударом он и лёгкую бронетехнику перевернуть может, были прецеденты. Говорят, даже как-то раз паровоз завалил. Машинист решил гудком стадо бизонов согнать с путей, а самец принял это за вызов, вот и боднул железного наглеца. Расшибся насмерть, правда, но паровоз потом месяц ремонтировали, а машинистам строго-настрого запретили гудком пользоваться, если в поле зрения бизоны есть. И даже если их не видно. Мало ли.

Мы с Хелен, помимо фотографий, успели в тир при местном оружейном магазине сходить. Опробовал Люгер, что мне Антон подогнал. Из пистолетов до этого никогда не стрелял, поэтому отдача оказалась неприятным сюрпризом. Всю жизнь думал, что у 9*19 с этим дела обстоят проще, ведь патрон не такой мощный, как автоматный. Но не учёл, что и вес у пистолета меньше, и точек опоры, если так можно сказать, тоже меньше, поэтому ствол подбрасывает гораздо сильнее, чем у винтовки. Так что потратился на сотню выстрелов, чтобы более-менее освоиться. К концу тренировки худо-бедно стал выбивать 60 очков на двадцати пяти метрах, а вот на полусотне хорошо, если три раза из десяти в мишень попадал.

Девушка присмотрела себе дамский Кольт 1908 Vest Pocket, карманный пистолет под двадцать пятый калибр. Патрон не очень распорстранённый, зато маломощный, отдачи почти нет. Самое то для Хелен и её тонких ручек. На зверя с ним не сходишь, зато в остальном то, что надо: весит мало, места занимает немного, обращаться с ним легко. Француженка отстреляла пачку патронов, причём результаты были даже получше моих. Даже во вкус вошла.

Сборы много времени не заняли, всех дел — закинуть рюкзаки в машины. Перекусили на дорожку и двинули в путь.

— Всё таки непривычно, что с оружием вот так в открытую можно кататься, — я пристроил автомат в держатель под потолком, отрегулировал водительское кресло под себя и плавно тронулся.

Антон только рад был меня за руль пустить: машину с местным трафиком разбить я ему вряд ли разобью, зато самому по жаре рулить не надо. К тому же, сегодня, южнее Аламо дороги наёмник знал плохо, Орден редко забирался так далеко в этом направлении, всё больше водили конвои вдоль рек, к Средиземному морю, основная торговля и поток переселенцев в Техасе шли с запада на восток. Поэтому сегодня колонну возглавил Маршалл.

— Ну, Техас — отдельная история. Здесь в основном выходцы из староземельных штатов с самыми либеральными законами на счёт оружия, — пояснил Антон. — Сам Техас, Айдахо, Аризона, Флорида, Вайоминг и так далее. Но, опять же, здесь Техас не страна, а что-то вроде конфедерации. У каждого города свои законы. Здесь и на западе да, ты можешь с любой пушкой по улице ходить. Чуть восточнее, в Нью-Далласе или Оклахома-сити, разрешены только пистолеты к ношению. А на побережье даже пистолеты носить можно только резидентам. В Европейском Протекторате тоже, к примеру, в большинстве населённых пунктах так. Даже на границе с Албанией, хоть там и неспокойно. Но у них такая политика. Только испанцы в Толедо и Сан-Франциско пошли по пути Техаса, разрешив носить оружие всем. Но на них все остальные доминионы давят, так что вряд ли такое положение дел продлится долго.

— А что у наших? — спрашиваю, а сам стараюсь на газ не передавить и слишком сильно не отпустить.

По местной грунтовке оптимальная скорость гружёного пикапа миль… тьфу ты!.. километров шестьдесят в час, а душа просит скорости, так что я не столько за дорогой слежу, сколько за собой. Ну, и на пикап Маршалла посматриваю, чтобы сильно не приближаться, но и не отставать.

— Ты кого имеешь в виду, Союз или Империю? — усмехается Олег.

— Да уж точно не эрефию. Союз, конечно же. Хотя послушал бы и про графьёв-баронов.

— У неокоммуняк всё чётко, как в армии, — по тону не понять, Антон одобряет или порицает такой подход. — Все могут ходить с короткостволом. Но скрытое ношение только по спецразрешению, если поймают за таким делом — пять лет будешь или лес валить, или на стройках вкалывать, или уголь в шахтах рубить. С длинностволом чуть интересней. Если ты резидент, то можешь носить и его. Но сперва будь добр отслужить три месяца в лёгкой пехоте, аналог орденского Патруля. И обязательная регистрация таких стволов при покупке или ввозе. Более того, если денег нет, то можно бесплатно получить.

— Ого! С чего такая щедрость? — не поверил я.

— Ну, взамен ты обязуешься ближайшие десять лет на сборы ходить, раз в год, две недели.

— Знаем мы эти сборы, в казарме водку пить и на ноуте по локалке в “кваку” гонять.

— А вот и не угадал, — скалится Олег. — Стрелковая и тактическая подготовка, сдача нормативов.

— И кому такой гемор нужен за бесплатный ствол? Уж проще на свой накопить, — удивляюсь.

— Так на сборы всё одно ходить десять лет, — обламывает меня Олег. — Это всех мужчин с пятнадцати до шестидесяти пяти касается. Да и калаш дают, семьдесят четвёртый, который АК-12 после модернизации назвали. Нормальная машинка, хорошая.

— Мда, дела, — почесал бы затылок, да руку от руля боюсь отрывать. — Прям военный коммунизм какой-то. И как только народ оттуда не сбежал ещё весь.

— Ага, счаз, два раза, — смеётся Антон. — Союз единственное государство, которое не только разрешает своим гражданам владеть оружием, но ещё и активно учит их им пользоваться. Высшее проявление доверия народу, где ты другую такую власть видел?

— Пожалуй, нигде, — соглашаюсь с наёмником.

— В Швейцарии похожая система, — подаёт голос Хелен с заднего сидения.

— Вот-вот, — кивает парень. — Мне тебе напомнить, какой там уровень жизни и всё такое?

— Можно подумать, это связано напрямую, — бурчу я.

— Напрямую или нет, но уровень жизни в этом Союзе один из лучших тут. И это несмотря на то, что денег из-за ленточки в них почти не вливают.

— Ладно, а что с Империей? — меняю тему.

Если новые коммунисты тут построили страну так, как описывает Антон, то стоит подумать о переезде туда. Но сперва надо будет проверить всю информацию самому. Чтоб не получилось, как в том анекдоте про двух евреев, одному из которых Битлз Мойша напел.

— Ну, там всё жёстче. Крестьянам разрешено всё, но просто в силу того, что попробуй у них отбери их пушки, они при первом же кипише в лес уходят и оттуда партизанят. Так что это не власть там такая добрая, просто люди сами себе право на владение завоевали. А вот в городах всё печальнее. Владеть могут все, но только короткостволом и гладкостволом. Всё остальное — удел полиции и знати.

— Что ж это император так своих подданных боится?

— Это ещё что, нынешний хотя бы короткоствол разрешил, предыдущий так вообще всё отобрать хотел и уголовку ввёл за это дело. Это, собственно, одна из причин, почему у них Восстание и полыхнуло-то, — Антон задумчиво смотрел в лобовое, оперевшись локтем о дверцу. — Они там всех делят на господ и быдло, пожалуй даже похлеще, чем при Николашке было. От бабок на старой земле башни посрывало, небожителями себя мнят. Мне вот интересно, что они будут делать, когда подкожный жирок закончится? Там же ни промышленности, ничего. Только балы, красавицы и юнкера. Живут за счёт награбленного ещё там.

— Не волнуйся за них, бабок они вывезли столько, что ещё пять поколений смогут кутить.

— Это точно, — тяжело вздыхает Антон.

— Ладно, не будем о грустном. Что по другим-то странам? — вновь меняю тему.

Про своих всегда тяжело говорить. Даже если классово они вроде как чужие. Инородные, я бы даже сказал.

— Ну, в Китае всё строго, оружие только у армии и полиции, да у партийных функционеров. Крестьянам разрешён только гладкоствол и то не везде. Это на юге и в центре. На севере же у них там полная анархия, уйгуры по горам засели, к ним тибетцы прибились, тайванцы и прочие несогласные с линией партии. Они вроде как сами себе власть, но когда три года назад из Империи туда разведка сунулась, за уйгурцев весь Китай вписался. Такие дела. В Халифате калаш в каждом доме есть, но нелегально. Найдут — главе семейства руку отрубят. Причём как правительство будет рубить, так и бандиты. Хотя, иногда там сложно понять, кто есть кто. У них наследных принцев как блох на бобике, каждый сам себе указ, творят, что хотят на своих землях, и лишь номинально подчиняются центральной власти. Да и то не все, далеко не все. Ближе к Вратам какой-то порядок есть, но чем дальше на запад или север — всё, амба, каждый оазис сам себе страна со своим местным царьком. Там крестьяне на правах скота, их стригут все, кому не лень, правда, и резать по чём зря не будут. Такие вот тонкости востока.

— А что индусы?

— А что индусы? — как еврей, переспрашивает Антон, и сам же отвечает. — У них банально денег нет на пушки. К тому же, вся торговля оружием там под колпаком государства, оно решает, кому можно, кому нельзяжно.

— Нельзяжно? — переспрашивает Хелен.

— Это как нельзя, только ещё сильнее, — поясняет Антон.

— Спасибо, — благодарит девушка и откидывается на спинку.

— Так вот, официально там с пушками можно. Но, как понимаешь, у местных на это банально денег нет. Так что я бы ходить с пушкой открыто там не стал, могут и спереть, очень уж дорогое там оружие. И вообще, не рекомендовал бы ехать в местную Индию. Я уже говорил, тут Гоа нет, туристов не облизывают. А вот обворовать, избить, изнасиловать — могут запросто. Так что…

Поговорили немного об экономике. Всё как на старой земле, Европа и Штаты живут за счёт “печатного станка”, в роли которого выступают вливания от бизнесов с Земли, да производят хай-тек (а иногда и “хай так”) продукцию, единичную. Процентов на 50 % экономика у них из услуг состоит, ещё столько же — сельское хозяйство, и крохи промышленности. Правда, не без исключения, отдельные города или провинции пытаются и металлы добывать, и что-то производить. Но рынок сбыта мелкий, сложно развернуться, производственные цепочки с нуля создавать надо, и куча других проблем.

Единственные, кто с этим справляется — Союз. Ребята перед переселением составили что-то вроде сталинских пятилеток, и сейчас воплощают их в жизнь ударными темпами. Если так дальше будет, то через четверть века получится, что местный союз выйдет на уровень технологий шестидесятых-семидесятых годов двадцатого века, в то время как остальные будут ещё с паровиками возиться. Для технологического и индустриального рывка лучше тоталитаризма ничего не придумано.

Я глянул в зеркало заднего вида, на Хелен. Девушка крутила головой вправо-влево, высматривая достойные снимка сцены или пейзажи. В ушах затычки, от которых сбегают к смартфону пара тонких проводов. Предпочла музыку нашему скучном разговору. Я и сам, если честно, от политинформации уже немного устал. Всё таки голая теория, да ещё краткая, поверхностная, точной картины не даёт, так, по вершкам. Тут в техасских закидонах бы разобраться, что нам та Индия или Халифат.

— Здесь остановимся, перекусим, — пикап Маршалла вполз на пологий подъём очередного холма и принял вправо.

Я свернул за фермерами.

Оказалось, на взгорке была небольшая площадка, где-то десять на десять, как раз на пару машин. Хорошее место, удобное, трава вокруг низкая, деревьев и кустов поблизости нет, видимость — километра полтора-два в любую сторону, так что крупный хищник или бандиты не подкрадутся, засаду не устроят.

Хлопнула задняя дверца, Хелен бочком-бочком пошла к краю холма.

— Куда? — строго спросил Маршалл.

— Мне это… — замялась девушка, не зная, как сообщить, что хочет в туалет.

— Под ноги только смотри! — понял её “проблему” фермер. — Опасно тут.

— Змеи?! — Хелен аж отпрыгнула от края.

— Если бы, — усмехнулся фермер. — Мины. Биологические.

Француженка непонимающе уставилась на Маршалла. Потом до неё дошло. Краска залила лицо.

Ну да. Девочки не какают. Поэтому и остальные — тоже. Тем более, в голом поле.

Так, пунцовая, и пошла искать кустики поукромней.

— Далеко не ходи! — крикнул ей в спину Маршалл. — Тут, под горкой присядь. Мы всё одно не увидим. А гулять тут всё таки тебе одной не надо. Мало ли.

Девушка ничего не ответила, лишь зашуршала осыпающимися под босоножками камешками вниз по склону. Но недалеко.

На краю поляны сложенное из булыжников кострище, над ним — металлическая тренога с крюком. Дрова, правда, поблизости не наблюдаются, но Маршалл это предусмотрел, жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, извлёк из багажника вязанку колотых полешек.

Сходили к подножию, с противоположной от Хелен стороны. Там среди гладких булыжников бежала тонкая синяя лента ручья.

— Через месяц тут воды вообще не будет, — Маршалл обмакнул платок в ручье и приложил к шее. — Как и везде почти, имейте это ввиду, господа, если соберётесь куда ехать.

Антон поблагодарил — возле Сан Антонио, конечно, водоёмы тоже усыхали к концу лета, но чтобы совсем исчезать до мокрого сезона, это было редкостью.

— Мы сейчас на плато Мясника, подъём незаметный, но он есть, — пояснил Маршалл. — Поэтому и воды тут меньше, и жарит больше.

В две ходки принесли воды — ополоснуться, пополнить запасы и на готовку.

Антон развёл огонь, поставил котелок. Когда закипело, высыпал туда пачку спагетти и открыл банку тушёнки.

— Эх, сейчас бы бобов! — мечтательно произнёс Энтони, глядя, как кулинарит наёмник. — Но, боюсь, по такой жаре это слишком взрывоопасно!

И сам же первым заржал. Маршалл лишь обозначил улыбку, видно, шутка дежурная, не раз произнесённая. Мы тоже поулыбались из приличия, даже Хелен, у которой на лбу было написано непонимание смысла юмора. Ну да, девочки не пукают. А какают строго радугой.

— Есть байка, что русские матросы, впервый раз попробовавшие макароны по-флотски, чуть бунт не подняли, мол, нам мясо с червями дают, — Антон закинул тушёнку в котелок и сейчас тщательно размешивал блюдо. — Потому что никогда до этого макароны не видели.

— Врут. Бунт был потому, что им, как раз, вместо макарон, кашу подсунули, — поправляю наёмника. — У моряков макарон в рационе в царские времена не было, это правда. Но была традиция, после какой-то сложной работы или задачи, экипаж поощряли чем-то вкусным и питательным. Обычно это и были макароны. И вот однажды на линкоре “Гангут” грузили уголь. Дело это муторное, грузили корзинами по полсотни кило… сто фунтов, Маршалл, — видя непонимание на лице техасца, поясняю. — Кроме того, угольная пыль мелкая, всё забивает. Нос, уши, поры, на зубах скрипит. Адская работёнка. И матросы ожидали, что их после этой погрузки поощрят макаронами. А им дали кашу. Вот они бунт и подняли. А не потому, что их накормили макаронами, которые они за червей приняли.

— Макароны в виде поощрения? — удивился Маршалл. — Они что, так бедно жили?

— Ты не поверишь, Маршалл, но двое из пяти бойцов русской армии в Первую Мировую войну мясо впервые в жизни пробовали в армии. У нас крестьяне жили впроголодь, людей было много, а земли — мало.

— Как так? — глаза у Маршалла расширились, челюсть вот-вот упадёт. — Вы же самая большая страна в мире!

— Вот так, — развожу руками. — Страна большая, а пахотных земель не так уж чтобы и много. Это первое. А второе, у нас крестьяне при царе были безграмотными. Считать-писать не умели, дальше соседней деревни не выбирались. Поэтому и жили веками на одном месте, никуда не переезжали. Сибирь пустая стояла, а никто ехать не хотел. При коммунистах более-менее заселили, а теперь снова все к Москве тянутся.

— У нас каждый клочок возделывается, там, на старой Земле. Куда не поедешь, везде поля. Захочешь, с голоду не умрёшь, — похвалился техасец.

— Ну да. Поэтому у вас во время Великой Депрессии продукты сжигали, а миллионы голодали, — парировал я.

— Любой, кто работает, ест, — не согласился Маршалл.

Я промолчал, нет смысла дальше спорить. Это у нас принято последнюю рубашку ближнему отдавать, а на Западе другая мораль: кто не работает, тот не ест. А то, что работу банально не найти, так это твои проблемы. Другие же как-то устроились? Значит, дело в тебе, а не в системе.

— Кушать подано, садитесь жрать, — Антон снял котелок с треноги и повесил на его место другой, всего на литр, кипятить воду для чая.

— Маршалл, далеко нам ещё ехать? — пока макароны стыли, уточняю нашу диспозицию.

— Часа три где-то, — прикинул в уме фермер. — Ещё миль тридцать по плато, затем спустимся к Колорадо, и вдоль неё на юго-запад, мимо Джефферсона и Форта Ли. После Форта останется двадцать миль, и мы дома.

Дома. Кто дома, а кто и в гостях.

Я Эдем вообще пока как дом не могу воспринимать. Всё кажется, что просто в отпуске, в походе. Костры, палатки, каша из котелка, свежий воздух и дикая природа.

Стреляют, правда, иногда. Но какой же отдых да без аттракционов?

У меня был опыт проживания в другой стране. Заказчик хотел, чтобы работали у него в офисе, вот нас и перевезли. Я там полтора года прожил, и как только проект закончился — сразу же вернулся. Даже не знаю, почему. Относились там к иностранцам нормально. Платили хорошо. Улицы чистые, люди дружелюбные, погода лучше. Но не лежала душа, и всё.

Так и тут. В Техасе мне нравится. Но — не моё.

Решено. Закончу проект у Маршалла, и переберусь в Союз. Чёрт с ним, с военным коммунизмом. Если на субботники ходить не надо, то как-нибудь переживу отсутствие “демократии”. Всё равно это миф, сказка для народа. Власть всегда узурпируется небольшой группой людей, а то, что вместо одного постоянного правителя на троне по очереди сидят наёмные менеджеры, ничего особо не меняется. Так, одна видимость, пыль в глаза.

Не верите? Ну так посмотрите на США, где есть десяток кланов, которые по очереди занимают пост президента. Только не надо говорить, что, мол, они достойны и всё такое. Достаточно вспомнить Буша, который младший. Такое ощущение, что у него IQ до 90 едва дотягивал. Это президент? Правитель одной из сильнейших стран в мире? Да не смешите мои тапочки! Его избрали, потому что так надо было, а не потому что он мог хорошо выполнять свою работу.

Это сейчас в Техасе вольница и всё такое. Пройдёт десяток-другой лет, и здесь вновь будет, как на старой Земле: у кого деньги, у того и власть. А у кого власть — у того и деньги. И попробуйте разорвать этот порочный круг.

 

Глава 19

Год 27, 20 марта, вторник

Алекс Северов

Угли мы, как добропорядочные граждане, старательно залили, хоть в радиусе пятидесяти метров ни травинки. Тушили водой, по-пионерски как-то тут не принято, всё таки Запад, цивилизация-с.

Местность по эту сторону плато незаметно изменилась, зачастили холмы, старые, пологие, поросшие кустами и небольшими стройными деревцами, напоминающие староземельные дубы, только тоньше, изящнее, словно карликовые сосны в японском саду.

Почва приобрела более естественный, что ли, цвет, привычный глазу русского человека. Стали попадаться квадраты полей, исчерченные длинными прямыми бороздами. Диких животных заметно меньше, последние километров тридцать до ранчо Маршалла мы не встретили ни одной антилопы или мегабыка, исчезли и хищники, на них охотящиеся. Человек потиху отвоёвывал себе эту землю. Ещё один признак обжитых земель мы увидели на склоне одного из холмов: большое, голов в полста, стадо коров и при них две пары ковбоев на лошадях.

Мы пылили на юго-восток ещё три часа.

Мимо Джефферсона, небольшого, меньше тысячи жителей, городка, живущего транзитом грузов, перевозимых по колорадо к морю и в обратную сторону. Туда — древесину, сталь, уголь, пушнину, обратно — зерно, рыбу, ткани, специи.

Мимо Форта Ли, который, даже на посёлок не тянул: справа от дороги укреплённая заправка, слева — дюжина двухэтажных домов, первый уровень которых отведён под лавки-кабаки, второй, с отдельным выходом на улицу — жилой.

Километров через тридцать после Форта Маршалл свернул направо, на длинную прямую аллею из элегантных кизиловых деревьев, совсем маленьких, чуть выше метра, только-только отцветших: белый саван лепестков густо покрыл землю у корней, дорогу, обочины. Словно белая ковровая дорожка, что бежит почти до самого дома.

— Два года назад посадили. Двести штук! Саженцы по двадцать экю обошлись, жена из-за ленточки заказала! — то ли похвастался, то ли пожаловался Маршалл.

Дом у Гёбелей тоже типично фермерский: большой, прямоугольный, двухэтажный, с широкой высокой верандой, застеклённая дверь с дыркой для домашних животных. Крыша двухскатная, из серой рубероидной черепицы. В широких окнах — белые деревянные жалюзи. Стены обшиты широкой красной доской внахлёст.

Справа от дома хлев, перед ним — огороженный двухметровой сеткой рабицей скотный двор. Куры с цыплятами, индюки с индюшатами, пяток свиней, принимающих пылевые ванны в тени раскидистого дерева. Отдельно — загоны для коз и овец.

За хлевом — амбар. В воротах видны какие-то то ли сеялки, то ли косилки, я не силён в сельхозтехники. А вот трактора на газогенераторной тяги что-то не видать.

Встречать фермеров вышли только дочь.

— Мама с Николасом на тракторе поехали за дровами к Митчеллу, — доложила отцу курносая девчонка лет пятнадцати.

— Ариэль, это Антон, Алекс и Хелен, наши гости, — представил Маршалл нас дочке. — Ребята, это Ариэль, моя краса и гордость.

Высокая, почти с Антона, стройная, рыжая, конопатая, пара озорно торчащих в разные стороны косичек, в глазах бесята, походка пружинистая, лёгкая. Готов биться об заклад, она всё детство только вприпрыжку и ходила. Простое, длинное, почти по щиколотку, серое платье, из-под которого выглядывают босые стопы, приталенное, с неглубоким квадратным вырезом декольте, обтягивало фигуру, словно вторая кожа, а потому не заметить, что дама игнорирует лифчики, было разительно нельзя. Упругая грудь как минимум третьего размера волнующе вздымалась при каждом вдохе девушки.

В голове пронеслись похабные картинки, сердце бешено застучало, кровь отлила от головы.

А эта чертовка ещё и глазки строит, то мне, то Антону. В её возрасте флиртовать что дышать, девушка знает, что красива, нет — великолепна, а посему пробует свои женские чары на каждом встречном-поперечном. Вполне может быть что даже без всякого умысла, флирт ради флирта, ничего более. Ох, где мои годы…

Мотнул головой, отгоняя пошлые мысли, кивнул Энтони на хлев и скотину:

— Покажешь, что тут к чему? — нашёл я повод сбежать от малолетней чародейки.

— Отец, Алекс просит ему ферму показать, — доложился отцу парень. Ого, строго у них тут с дисциплиной.

— Нам до темноты машину надо разгрузить, ты мне нужен, — обломал Энтони Маршалл. — Пусть Ариэль покажет. Антон, Хелен, пойдёмте покажу, куда можете бросить свои вещи.

— Я бы тоже глянул ферму сперва, — Антон уже успел перекинуться парой взглядов с дочкой фермера, что не укрылось от отца.

Маршалл хмуро пожевал усы и кивнул, как бы разрешая.

— Хелен?

— Ой, а где у вас тут туалет? — чуть смутившись, спросила француженка. — Мы так долго ехали без остановки.

— Конечно. Пойдём, провожу. Заодно покажу, где твоя комната, — Маршалл приглашающе указал правой рукой на дом. Энтони, не спи, машина сама себя не разгрузит!

— Ну блин… — простонал парень, однако полез в пикам, снимать мешки и коробки со всяким-разным.

— Давай помогу, — я подошёл и начал принимать поклажу.

— Ты же ферму хотел посмотреть? — парень так удивился перемене моих планов, что застыл с мешком в руках буквой “зю”.

— Она никуда не убежит, а ты тут один точно до ночи провозишься, — принял я груз.

— Спасибо, — пробормотал парень, нагибаясь за следующим мешком.

Я посмотрел в спину Ариэль и Антону. Наёмник галантно согнул руку бубликом, девушка продела свою в образовавшееся кольцо, и они чинно пошли смотреть курей и свиней, о чём-то весело щебеча.

— Принимай! — отвлёк меня Энтони. — Эти можешь на землю бросать, там удобрения, не страшно, а коробки ставь аккуратно, там запасы разного пойла. Разобьём — отец убьёт.

— Сидят маленький мальчик с отцом за столом, ужинают, — я принял очередной мешок, сделал два шага в сторону, бросил, как и советовал парень, без всякого пиетета. — Тут пацан резко повернулся, задел локтём бутылку водки, что на самом краю стола стояла. Та пошатнулась, но устояла. Мальчик подкалывает папу: папка, папка, смотри, водка на волосок от гибели была! Отец ему мрачно: ты тоже.

— Точно, это про Маршалла, — хохотнул Энтони. — Только он за виски убить готов, он же не русский, водку любить.

— Я тебя удивлю, но в Штатах водка в два раза популярнее виски и бренди, вместе взятых.

— Да ну, гонишь! — парень от удивления чуть не выронил ящик с драгоценным спиртным.

— Вот те крест!

Энтони непонимающе уставился на меня, всё таки подобная идиома американцам неизвестна. Но спустя секунду парень кивнул, мол, понял. Задумчиво передал мне ящик, не спеша потянулся за вторым. По ходу, я ему разрыв шаблона устроил, надо спасать.

— Не парься, водку у вас в чистом виде пьют мало. Она в основном на коктейли идёт, потому и популярная такая, не с бренди и виски же мешать всякие лаймы и соки.

— Это да, батя бы такого не понял, — парень чуть оттаял, движения снова стали быстрыми, сноровистыми.

— Никто бы не понял, — я принял очередной ящик, осторожно поставил его на землю. — Ну, куда это всё?

— Что в дом, что в амбар, — Энтони выпрыгнул из кузова, отряхнул руки. — Погодь, сейчас за тачкой сгоняю, не на себе же мешки тягать.

— Давай пока хоть что-то отнесу, — два дня в дороге давали о себе знать, тело требовало движения и работы. А ещё надо было пережечь всю ту химию, что впрыснул в кровь организм при знакомстве с Ариэль.

Русалочка, чтоб её. А ещё говорят, что в США все бабы страшные. Врут, вот ей богу, врут!

Хотя местный Техас ни разу не штаты, и экология другая, и еда натуральная, и косметики лицо девочки, наверное, ни разу ещё не видело. Не разнесло её на фастфуде, а постоянный физический труд с детства налил тело силой, придал упругости, она словно молодая пантера…

Так, стоп!

Взял вот этот ящик и потащил в дом, пока Энтони за тачкой бегает. Работа сделала из обезьяны человека, вот и мне поможет.

— Благодарим тебя, Господь, за еду на нашем столе, пищу для нашей плоти, и благослови руки, которые её приготовили. Аминь, — Гретта отпустила руки Антона и Хелен, взяла столовые приборы и приступила к трапезе.

Назвать жену Маршалла красивой было сложно. Высокая, стройная, спина всегда прямая, словно палку проглотила. Кисти рук крупные, почти мужские, плечи широкие, мощные, словно у пловчихи. Шея… Обычная шея. Лицо чуть вытянутое, ещё бы чуть-чуть, и можно было бы сказать, что “лошадиное”. Подбородок прямой, чуть выдвинут вперёд, словно у бульдога. Волосы, собранные в тугой пучок, пепельного цвета, и мне сложно понять, они от природы такие, или признак преклонных лет. Кожа морщинистая, но не увядшая, не похожая на засохшее яблоко, а прорезана глубокими резкими морщинами волевого человека.

Завершали образ серые, выцветшие глаза, которые, казалось, держали весь мир под прицелом. Взгляд цепкий, пронзающий, словно рентгеном тебя просветили. А может, и не “словно”, вон, Антона рядом с собой против его воли усадила — парень только пристроился по правую руку от Маршалла, восседающего на противоположном торце, напротив Ариэль, даже перемигнуться с девушкой не успел, как хозяйка попросила:

— Антон, муж рассказал, как вы выручили в дороге молодую пару. Я бы с радостью услышала эту историю от вас, садитесь рядом, — и кивает на стул справа от себя.

Пришлось нам с Антоном местами меняться, так что я весь ужин взгляд от тарелки не поднимал. Ариэль, стервоза малая, не успел наёмник свою пятую точку на стул возле Гретты приземлить, уже на меня переключилась. Вопросы посыпались, как из рога изобилия, ужимки, кокетливое накручивание пряди на палец, пару раз наклонялась через стол, демонстрируя вырез платья, якобы спросить, как мясо, посоветовать обязательно хотя бы раз встретить рассвет на Каменном Пальце, местной достопримечательности. И всё в таком же духе.

Вообще, странно, что я и мой организм на эту молодую ведьмочку так реагируем. Не мальчик, чай, не впервой быть объектом детского флирта (а пятнадцать лет — это всё же дети, и не надо мне рассказывать, что лет двести назад их замуж в этом возрасте отдавали, детьми они и тогда были, просто нравы тоже были другими), и не детского — тоже. А тут штормит, словно я сам вдруг подростком стал.

Крышу на месте держало два фактора. Первый: как я уже сказал, это всё таки ребёнок, пусть и с ярко выраженными первичными половыми признаками. Очень ярко выраженными. Но я не педофил. И второй момент: Гретта. Если Маршалл только хмурился, смотря, как Антон флиртует с дочкой, то Гретта на наёмника смотрела словно змея на кролика. Одно неверное движение, и съест. Бррр. Я как её взгляд увидел, так у меня всё опало, а кровь вновь к мозгу прилила.

— Я не представляю, от чего такого можно бежать с Земли в Эдем, если здесь такое творится. Что может быть хуже, чем повсеместное насилие и разбой? — звонкий колокольчик голоса Хелен вернул меня на землю.

— Милая моя, на Земле далеко не рай, — мягко улыбнулась Гретта. — К сожалению, есть тьма мест, где люди живут плохо. Сирия, в которой только два года как наконец-то заокнчилась война. Но там всё равно продолжают стрелять и взрывать, пусть и реже. Или Ливия, эта кровоточащая уже второй десяток лет рана Ближнего Востока. Афганистан, где вовсю воюют Талибан, Халифат и США… Или Мексика, где уже треть страны контролируется бандитами. Южная Америка погрязла в черед восстаний и революций… Десятки, если не сотни миллионов людей, живут на войне, милочка. А здесь, в Эдеме, только кажется, что плохо. За прошлый год в перестрелках пострадало всего тридцать пять тысяч человек, причём из них погибла только треть да упокоит Господь их души.

— И всё равно, я не понимаю, — упрямо гнула свою линию француженка. — Хорошо, я могу понять ливийцев. Афганцев. Сирийцев. Даже русских могу понять или украинцев. Но что заставляет таких, как вы, сюда ехать? Вы же жили в США! Родина демократии и равенства!

— Ну, не такая уж и родина, — возразил Маршалл с противоположного конца стола. Разговоры за столом давно стихли, все слушали Хелен и Гретту. — Греция в этом плане всех обскакала, да. А что касается равенства, так его уже давно у нас нет.

— Как это?! — Хелен аж подскочила. — Это же у вас зародилось ЛГБТ-движение, вы одними из первых признали однополые браки. А Барак Обама! А…

— И где же здесь равенство, милочка? — перебила Гретта девушку. — В чём проявляется равенство, когда в университетах установлены квоты на афроамериканцев и мексиканцев? Равенство, это когда все сдают вступительные экзамены на общих началах, а не проходят только из-за цвета кожи. Или равенство, когда в совет директоров берут женщину только потому, что там слишком большой процент мужчин?

— Но без этих мер все эти люди не получили бы свой шанс! Взять этих бедных афроамериканцев. У них нет денег на хорошие школы, на репетиторов. Как они поступят в университет без квоты? Или вот женщины. Ведь известно, что на каждый доллар, который зарабатывает мужчина, женщина получает всего семьдесят центов. Где же тут равенство?

— Вообще-то, это та ещё утка, — подключился к спору Антон. — Если брать всех работающих мужчин и всех работающих женщин, то да, соотношение, как ты сказала. Но это тоже самое, что я ем мясо, ты — капусту, а в среднем мы кушаем голубцы. Давно доказано, что на одинаковых позициях при одинаковой квалификации женщины получают столько же, а зачастую даже чуть больше, чем мужчины. Две трети кандидатских сейчас защищают женщины. Среди менеджеров среднего звена женщин уже больше, чем мужчин. На самом деле в США сейчас самый незащищённый это белый гетеросексуальный мужчина. Но почему-то никто об этом не говорит, а все только и твердят, что он во всём виноват и должен каяться за всё и вся.

— Спасибо, было вкусно, — Хелен промокнула салфеткой губы, встала, задвинула за собой стул. — Прогуляюсь перед сном.

И выпорхнула, с гордо поднятой головой, из гостиной. Хлопнула входная дверь.

За столом повисла неловкая тишина.

Гретта грустно посмотрела вслед француженки и едва заметно вздохнула, чуть покачав головой.

Маршалл как ни в чём не бывало продолжил поглощать ужин. Приготовлено было действительно восхитительно, хоть и простенько: картошка, тушёное с морковью мясо, салат, заправленный маслом.

Сыновья последовали примеру отца.

Ариэль переключила своё внимание на Антона, девушке явно пришлось по нраву, что парень вывел Хелен из себя. Женщины всегда видят в друг друге конкуренток, а уж если они ещё и красивые…

Наёмник смущённо ковырялся в тарелке, не замечая взглядом Ариэль. Он явно не ожидал такой реакции.

— Пойду посмотрю, чтобы с девушкой ничего не случилось, — я встал из-за стола. — Ужин восхитителен, Гретта, большое спасибо.

— Я рада, что вам понравилось, — улыбнулась хозяйка. — Места здесь спокойные, но на всякий случай всё таки возьми винтовку. Койдоги всё ещё иногда встречаются в наших краях.

Поблагодарив кивком женщину за совет, я задвинул стул и прошёл через гостиную на выход. У двери там, где в нормальных домах ваза для зонтов, была деревянная оружейная стойка. А что, удобно, вошёл в дом — поставил винтовку, выходишь — прихватил с собой. Точно такие же стойки были в каждой комнате, разве что на три ячейки, а не на десять, как в прихожей.

Подхватив свой тюненый калаш и разгрузку, висящую тут же, вышел на улицу. Покрутил головой. Ага, а вот и Хелен, уже возле загона для коз, кормит животных какой-то зеленью через ячейки рабицы.

— Не помешаю? — метра за три до девушки подал я голос.

У меня с детства привычка ходить мягко, максимально тихо. Для меня это было что-то вроде игры в индейцев или разведчиков. Сейчас вроде бы надобности в таком шаге нет, но ноги уже сами привыкли. Моя тётка, мамина сестра, пару раз испугавшись, когда я материализовался у неё за спиной, попросила хотя бы кашлять на подходе, а лучше сообщать голосом о своём приближении.

— А то с тобой заикой стать можно!

Вот я и стараюсь теперь заранее обозначать своё присутствие. В Эдеме это не только из вежливости надо делать, но и для моей же безопасности. Если тётка только подпрыгивала, когда я к ней “подкрадывался”, то местный люди может и пальнуть с испугу. А я как-то не хочу обзаводиться парой лишних отверстий в организме, мне свинцовая диета противопоказана.

— Нет, — Хелен ответила тихо, едва слышно.

Даже не обернулась.

Когда я подошёл ближе, встала и медленно пошла вдоль ограды, перебирая пальчиками металл сетки. Я пожал плечами и пошёл вслед за девушкой, отставая на пару шагов. Вроде как и рядом иду, но не навязываюсь. Захочет поговорить, поговорим, нет так нет. Тело после разгрузки пикапа немного ныло, тем более, что рёбра ещё не совсем зажили, да и синяки от последней драки не сошли, чуть-чуть ныли, так что пройтись размяться сейчас самое оно. Прибавьте сюда то, что в доме электричества едва на освещение хватало: за генератор у Гёбелей ветряк, качающий воду и заряжающий параллельно батарею из шести автомобильных аккумуляторов, чего едва хватало на пяток лампочек, даже холодильника в доме не было, за него — глубокий подвал со льдом, который Маршалл покупал в Форте Ли раз в пару месяцев). Так что в ноутбуке не посидеть, где я потом батарею заряжать буду? Вот и решил скоротать время перед сном прогулкой. Заодно за Хелен присмотрю. Мало ли.

Так мы бродили вдоль ограды туда-сюда. Козы, прикормленные Хелен, сопровождали нас с той стороны сетки, охотно принимая угощения, которое девушка время от времени просовывала сквозь рабицу.

— Хотите их ближе посмотреть? — от дома, небрежно закинув винтовку на плечо, шёл Энтони.

— А можно? — встрепенулась француженка.

— Если не боишься, — улыбнулся парень.

— Нет, конечно же! Они такие миленькие!

Вход в загон был сделан по принципу шлюза, калитка в ограде вела в небольшой, метра полтора, коридорчик всё из той же рабицы, который заканчивался такой же калиткой, только уже в загоне. Минута — и мы внутри.

Козы тут же обступили хелен, требовали еды. Какой-то молодой козлёнок решил попробовать на вкус завязки на сандалиях, девушка мягко, но настойчиво оттолкнула его ножкой. Стоит радостная, кормит животных с рук, украдкой гладит, пока те заняты угощением.

— Я в детстве у бабушки с дедушкой на ферме каждое лето гостила. У них тоже козы были, — девушка вновь мягко оттолкнула козлёнка, которому явно приглянулась её обувь. Гурман, кожаные босоножки ручной работы ему подавай. — Они больше всего яблоки и морковку любят, я помню. Но тут ничего такого не нашла, так хоть листьями салата побаловать решила. У-у-у, мои хорошие! Как же здорово на ферме! Тихо, спокойно, никаких забот.

— Ну да, — усмехнулся Энтони. — Встать с рассветом, накормить всех, напоить, на выпас отогнать. Потом в поле, то сеешь, то опрыскиваешь, то жнёшь, в зависимости от сезона. Или сено заготавливаешь, на лугах у речки. Или за дровами надо смотаться. Или дома что-то подлатать, пока сухой сезон, крышу, кровлю, то да сё. И не дай бог ветряк в очередной раз сломается, тогда на верхотуру лезть надо. Или койдоги подкоп сделают да пару овец задерут, а тебе их потом неделю выслеживать, до логова, чтобы разорить их нору. А так да, забот никаких.

— Оставались бы на Земле, там половины, что ты перечислил, нет, — вернулась к недавнему спору Хелен.

— Ну да, койдоги там скотину не режут. Зато банки с фермеров три шкуры дерут, — сплюнул Энтони. — Мы перед отъездом сюда дом по третьему кругу заложили, половину земли в счёт долгов отдали. Лучше уж тут, с койдогами, тех хоть пристрелить можно, в отличие от банкиров.

— Вас же никто не заставлял в долги влезать, каждый сам творец своей судьбы.

— Легко сказать, не влезай в долги, — скривился Энтони. — А что делать, если вся система построена так, что без кредита ты прогоришь в два счёта?

— Это как? — удивилась девушка.

— Да легко! Хочешь хороший урожай — покупай семена Монсанто. Каждый год. Потому что оставлять что-то из урожая на посев ты не имеешь права, по договору. А к их семенам только их удобрения подходят. Но, ладно, купил ты и то, и другое, поднял урожайность. А рядом агрохолдинг, у него всё одно себестоимость ниже, и производит он, как тысяча фермеров. Потому что у него и техника лучше, и агрономы есть, и кредиты ему дают под смешные проценты. Решаешь ты с ним потягаться, обновить парк техники, то да сё. Идёшь в банк, кредит под это дело брать, потому что сразу четверть миллиона на новый трактор с приблудами у тебя нет. Но деньги тебе на что попало не дают, бери технику только вот этой вот фирмы. И ты берёшь. И три года всё нормально, пока он на гарантийном обслуживании. А вот на четвёртое лето…

Трактор сломался в самом начале посевной, едва четверть поля одолели. Маршалл починил его сам, благо, всё ж датчиками увешано, компьютер сам подсказывает, где что заменить надо. Уже на завтра звонок: а что это вы нарушаете договор купли-продажи? Нельзя ремонтировать самому, только сертифицированные механики могут в нашем тракторе копаться! В следующий раз мы в суд подаём. То есть это сам трактор на своего хозяина стучит, прикинь?

Потом вновь поломка, какая-то фигня копеечная полетела. Но Маршалл судиться не хочет, это ж таких денег стоит, что ну его. Дешевле новый трактор купить, чем по судам ходить. Так что вызвали техников. Те приехали через два дня. Два дня! Хорошо, посевная уже закончилась, там же каждый день на счету. Поменяли они запчасть, взяли за вызов пять сотен. Пять сотен, Карл! За пятнадцать минут работы!

Потом полетело что-то серьёзнее. Пришлось вызывать трейлер, везти в сервисный центр. А это уже совсем другие деньги. И время. Трактор тогда чинили две недели. Хотя мы с отцом там за полдня управились бы сами. И получается, что вроде бы ты купил трактор, но он не твой. ты им не владеешь, ты его как бы в аренду взял, только за полную стоимость. А сам ничего с ним сделать не можешь. И всё по закону. Чуть что — суд. Даже если правда на твоей стороне, ты судиться не захочешь. Тяжбу можно на годы затянуть, а это бешенные деньги на адвокатов. У фирмы они есть, а у тебя — нет. Поэтому и иски у нас обычно подают коллективные, одному такое не осилить, финансово.

Такая вот свобода, Хелен. Ты один на один против корпораций, которые диктуют условия игры. А правительство если и поддерживает, то их. Что им маленький фермер? Он же ни на предвыборную кампанию не пожертвует, ни в фонд жены сенатора ни цента не внесёт. А у корпорации деньги на лоббирование есть. В чём мы лучшие, так это во взятках, которые официально даже не взятки. Так и живём. Точнее, жили.

Поэтому и бегут сюда люди, Хелен, из штатов или Европ. Там давно свободы нет. А здесь, в Эдеме, нет этого лицемерия, нет этих бангстеров. Если ты не ленивый, умеешь работать, то будешь жить хорошо, чем бы не занимался. Отец лет десять скинул, как сюда перебрался, представляешь? Там ходил, сгорбленный, словно старик, взгляд потухший был. Нет уж, лучше тут рисковать своей головой, чем там жить. Местные бандиты хотя бы честны, не прикидываются добрыми самаритянами, что хотят тебе якобы помочь, а сами запускают свои загребущие руки в твои карманы.

Я про себя усмехнулся. Не один я, оказывается, от банка сбежал. Если в Сирии и Афганистане идут настоящие войны, зримые, осязаемые, про них говорят и пишут, снимают репортажи, то геноцид простого человека в цивилизованных странах остаётся за кадром.

Как сказал один российский политический деятель:

— Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов людей. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут.

 

Глава 20

Год 27, 23 марта, пятница

Алекс Северов

Три дня пролетели незаметно.

Мы облазили с Антоном всю крышу, делая замеры. Оказалось, Маршалл не соврал, когда давал данные для расчётов проекта: общая площадь почти 160 квадратных метров, то есть один скат, на который и будем крепить панели — восемьдесят, или 20 кВт установленной мощности. При среднем КПД 50 % (всё таки панели будут зафиксированы, никакого изменения угла в течение суток или года, да и крыша смотрит не строго на юг, а под пятнадцать градусов), более чем внушительно. Можно параллельно и дом запитать, и электролит в резервуаре заряжать. Даже когда Маршалл поставит кондишены и электроплиту. А он их поставит, мы уже прикинули, что на экономии дров он отобъёт покупку года за три-четыре.

Затем целый день ушёл на изготовление S-образных крепежей, небольшие, сантиметров десять всего. На них и будут крепиться панели. Идеально, конечно, вообще каркас замутить, из оцинкованного профиля, но — дорого. И долго, надо заказывать и ждать доставку минимум пару недель. Поступили проще: сгоняли в Форт Ли и купили пару оцинкованных баков, которые потом распустили на полоски там же, за небольшую плату. А гнули и просверливали профиль уже на ферме, благо, у Маршалла в амбаре нашёлся и сверлильный станок, и верстак, и инструменты. Фермер он всё же или нет?

Я давно не работал руками так интенсивно, пожалуй, с тех пор, как сходил на сборы в армию, а было это почти десять лет назад. Мышцы болели, но я даже был рад. Болят, значит, растут. И лишний жирок начал быстро сходить, по такой-то жаре. Антон ещё посоветовал регулировать потребление жидкости, чтобы организм легче привыкал к местному климату.

Хелен тоже не сидела сложа руки, целыми днями пропадала то в поле с Маршаллом, от помогала Гретте доить коз (да-да, у бабушки она коз не только гладила!), при этом вопросы из неё сыпались, что из рога изобилия. К теме причин миграции девушка больше не возвращалась, слушала внимательно, а посему Гёбели легко расставались с историями из местного быта, сплетнями и пересудами. Чую, её дипломная работа будет называться “Жизнь и быт фермеров Нового Эдема”. С фотографиями, видеоматериалом и кучей интервью: француженка не забывала щёлкать зеркалкой и включать диктофон.

Антон помогал мне, но ещё больше помогал Ариэль. Особенно когда родители отправлялись в поле или к соседям.

— Не боишься папой стать? Тут нравы простые, Маршалл за непрошенных внуков может и пристрелить, — подначил я наёмника, выбирающегося после “отбоя” через окно нашей комнаты в первый же вечер.

Расквартировали нас на мансардном этаже. С торца дома шла решётка, по которой ползли побеги какой-то местной разновидности плющ. Конструкция сделана на совесть, с запасом прочности, вот Антон и использовал её как лестницу.

— Да ну тебя, — наёмник перебросил ноги через подоконник, развернулся лицом в комнату. — Мы только до второй базы дошли.

— А можешь тёмному пояснить, что это такое, эти самые базы? Сто раз слышал про них в американском кино, но чёт до сих пор не вгоняю, что это такое.

— Ну, первая база — это поцелуи, вторая — это трогать через одежду, третья — под одеждой, четвёртая — секс, — скороговоркой выпалил Антон. — Всё, отвянь.

И упорхнул на свидание.

Как и следующим вечером. И потом ещё раз. Но сегодня ему человека-паука изображать из себя не придётся: Ариэль и Энтони предложили устроить пикник с ночёвкой возле Каменного Пальца, местной достопримечательности, о которой девушка рассказывала мне за ужином в день нашего приезда.

Маршалл с Греттой встретили эту идею без восторга, но всё же дали добро. И поговорили приватно сперва с Антоном, затем с Ариэль, а в конце — с Энтони. Я так понимаю, сделали первым двум внушения, а последнему дали наказ следить за этой парочкой. И ружьё парню выделили, не столько от местного зверья отбиваться, сколько в качестве намёка для наёмника.

Хотя, при оружии были все, даже Хелен свой “карманный” пистолет прихватила, по настоянию Антона.

— Лучше пусть оружие будет с тобой и не пригодится, чем оно будем необходимо, но не окажется под рукой, — аргументировал наёмник. — Мы, конечно, всегда рядом, но мало ли тебе в кустики отойти захочется или ещё что-то. Привыкай заботиться о себе сама. Заодно патронов возьми пару пачек, потренируешься стрелять.

Француженка спорить не стала, сходила за Кольтом.

— Доволен? — спустившись, девушка продемонстрировала пистолет и начала запихивать его в рюкзачок. Тот, что с совушками.

— Почти. Только он у тебя всегда под рукой должен быть, так что марш за кобурой.

— А я не купила, — Хелен поджала в смущении губ. — Во-о-о-о-от.

Антон тяжело вздохнул, махнул рукой, мол, всё с тобой понятно, и вышел из дома.

— У меня где-то должна быть моя старая, которую папа купил мне было на шестилетие. Там портупея регулируется, но мне всё равно маленькая, я из неё выросла, а тебе в самый раз будет, — и Ариэль вспорхнула наверх.

Вернулась девушка спустя пару минут. Ещё какое-то время потратили, чтобы подогнать портупею под Хелен. На максимуме, но всё налезло.

— Ну-ка, покажись, — Ариэль отошла, оценивающим взглядом окинула результат. — Вылитая Лара Крофт!

Портупея состояла из обычного кожаного ремня, охватывающего тонкую девичью талию, и набедренной кобуры, которая дополнительно крепилась ремешком к ноге, как у знаменитой расхитительнице гробниц. Плюс короткие шортики, и для завершения образа не хватает только солнцезащитных очков.

Я подошёл к Хелен, достал из кармана свои полароиды и осторожно надел на девушку. Не “велосипеды”, конечно, но за неимением гербовой пишем на простой.

— Вот теперь точно Лара Крофт.

Француженка подошла к зеркалу в прихожей, покрутилась. Поправила очки.

— А мне идёт!

Тот факт, что Кольт 1908 в кобуре болтался, словно отходы жизнедеятельности организма в проруби, девушку не особо сильно смутил. Всё одно не видно, если клапан закрыть. Ведь главное, что красиво, а функционально или нет, это дело десятое, спросите у любой барышни.

— Отец покупал мне портупею под семнадцатый Смит и Вессон, мелкашку, — Ариэль подошла к француженке и начала затягивать регулирующий ремешок на кобуре. — Он гораздо больше твоего пистолета. Ну ничего, сейчас, вот так… Вроде бы теперь нормально.

— Наверное, мне стоило купить что-то другое, — Хелен посмотрела на Кольт, который после всех манипуляций всё равно терялся в кобуре. — Продавец так расхваливал его, и выглядит он так мило. Такой маленький, вставочки эти белые резные на рукоятке. Эх…

— Ну, ничего. Вернёмся с пикника, попрошу папу подогнать всё под тебя. Он у меня на все руки мастер, что-нибудь да придумает.

Вооружившись (Ариэль тоже надела ремень с кобурой, но уже без крепления на бедро), наши амазонки пошли на кухню, собирать корзинки с едой.

Со двора вернулся Антон, с девятнадцатым Глоком, под 9*19 Парабеллум, и с кобурой для него.

— Давно у меня валяется, почти новый. Продать рука не поднимается, дорог, как память: я его снял с первого упокоенного в этом мире бандита. Отдам Хелен, пусть на пикник возьмёт. Он лёгкий и компактный, на сколько вообще может быть лёгким и компактным Глок.

— Ты только Хелен не говори, что с трупа его снял, — усмехнулся я.

Потратили ещё какое-то время на “переодевание”. Антон еле уговорил француженку на Глок, та согласилась сменить оружие только после того, как парень помог приспособить портупею от Ариэль под новый пистолет. Очень уж ей нравилось ходить “как Лара Крофт”. Даже очки в доме не снимала.

Но Кольт тоже прихватили, всё таки это её “ствол”, с него ей и учиться стрелять.

Наконец-то вышли во двор. Солнце ещё высоко, едва за середину перевалило, но лучше добраться до места засветло. Лагерь разбить, палатки поставить, хворост натягать, да мало ли дел!

— На твоей поедем? — я закрепил автомат по походному, на груди, вниз стволом.

Рюкзак с вещами надевать не стал, до машины три шага, всё одно в кузов закидывать.

— Неа, — осклабился Антон.

Я остановился, обернулся. Скалились все, и девушки, и Энтони. Я что-то не то сказал?

— Тогда на чьей? — я чуть наклонил голову вбок. — У Маршалла же салон маленький, сзади места совсем ничего.

— Да, мало, — подтвердил мои слова Антон. — Поэтому его машину брать не будем.

— И? — происходящее начинало меня немного злить.

Устроили игру в угадайку.

— Там, куда мы собираемся, машина не пройдёт, — дала подсказку Ариэль.

— Велосипеды? — предположил я.

Девушки прыснули в кулачки, Энтони чуть ружьё не выронил от смеха.

Тяжело вздохнул, пережидая всеобщий приступ веселья.

— Поскачем, — Антон подошёл и хлопнул меня по плечу. — Ты на коне когда-нибудь катался?

— Угу, сотни раз, — буркнул я. — Деревянный такой, знаешь? Вперёд-назад, туда-сюда. Хоть целый день скачи, на месте останешься.

— Не куксись, с меня тоже тот ещё ездок, — поддержал меня Антон. — Но по другому туда реально никак, места неезженные. Смотри на это с другой стороны: в жизни всегда должно быть место новому!

— Новым мозолям, новым болям в спине, — я стряхнул руку “товарища” с плеча. — Ладно, показывай, где тут жеребец, что достоин нести меня.

— Скорее уж, кобыла. Они спокойнее, самое то для новичка, — подошла Ариэль, взяла Антона за руку, прижалась горячим боком. — Жеребца объездить сноровка нужна.

— Слова не мальчика, но мужа, — подначил я.

Не девушку, Антона. Ибо произнёс последнюю фразу по-русски.

— Прости? — переспросила Ариэль.

— Говорю, ты права, старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет, — я уже во всю веселился, глядя, как краска заливает лицо Антона.

Надеюсь, это он смущается, а не злится.

Тем временем, Энтони с Маршаллом подали коней.

Теперь уже краснел я. Когда со страхом забирался. Когда неловко “нукал”, пытаясь направить лошадь туда, куда хочу. Пегая косилась на меня правым глазом, мотала головой и стояла колом, не понимая моих желаний. Но потом сама пристроилась в хвост нашей кавалькады.

Добирались до места долго. По прямой всего ничего, километров пятнадцать, но с учётом рельефа, то да сё, вышло почти в два раза больше. Тропа была протоптана только на две трети, дальше, после брода через ручей, она убегала куда-то вправо, на юго-восток. А мы дальше пошли по едва угадывающемуся направлению.

— Охотники вверх не ходят, там дичи нет, — пояснил Энтони, кивая на склон, по которому змеилась едва заметная звериная тропа. — А та, что есть, жёсткая и невкусная. Горных козлов есть то ещё себе удовольствие, жилистые капец. У них не мясо, а резиновая подошва какая-то, зубы скорее сточишь, чем прожуёшь.

— А мы тогда чего туда прёмся?

— Так мы ж не за дичью, а за красотой, — рассмеялся парень и послал коня вверх.

Казалось бы, не пешком идём, верхом едем, быстро должно быть. Пустил коня галопом, час — и ты на месте. Если вам коня не жалко, можете так попробовать. Только не удивляйтесь, если он потом того, копыта откинет. В реальной, не киношной, жизни, на конях-лошадях передвигаются в основном шагом, со скоростью пешехода, 5–6 километров в час. Да и по местным буеракам, оврагам и холмам больше развивать небезопасно. На равнине да по хорошей дороге можно пару часов быстрым шагом гнать, там 10–12 кэмэ выжать получится. Но всё одно, полдня так скакать не получится.

Спина к концу нашего похода болела так, словно в позвоночник гвозди раскалённые забили. Но вид, открывшийся в итоге, стоил того.

Последние полчаса едва видимая тропа поднималась всё выше и выше, словно мы двигались по покатому склону холма. Небо, казалось, начиналось буквально в сотне шагов чуть выше, но впечатление было обманчивым, мы всё ползли и ползли вверх. Я уже перестал смотреть вперёд, взгляд уткнулся в красноватую почву под копытами моей лошадки, когда впереди внезапно раздался возглас Хелен:

— Ух ты, вот это красота! Невероятно! Шикарно! Жаль, нельзя выложить в инстаграм, весь курс обзавидовался бы!

Я поднял голову, но увидел только как тропа впереди ныряет в кусты, где как раз исчезал хвост впереди идущей лошади. Моя пегая последовала за товаркой, раздвинула широкой грудью заросли, и я ахунл.

— Мать моя женщина!

Мы стояли на небольшом скальном выступе, метров тридцать длиной и десять шириной, сужающийся к концу. Каменный палец.

И торчал он из гигантской чаши, глубиной метров двести, а о диаметре даже затрудняюсь сказать — её края убегали вправо и влево, на сколько хватало взгляда, едва заметно загибаясь к центру где-то на горизонте. Внизу, километрах в пяти от нас, раскинулась цепочка озёр, окружённых буйной зеленью. Паслись стада каких-то рогатых. Небольшое, голов в десять, семейство жирафоподобных величественно спускалось к водопою. В воздухе носились сотни птиц, больших и малых, одни охотились за насекомыми, другие — за пернатыми. Пастораль.

Словно попал в мультик “Король и лев”, когда Рафики показывал всем новорожденного котёнка.

Француженка соскочила с лошади, выудила из рюкзачка зеркалку, забегала вдоль края выступа, затвор щёлкал со скоростью пулемёта. Я её отлично понимаю, не запечатлеть такое это преступление. Ни следа деятельности человека, ни тропки, ни-че-го, только дикая, первозданная природа.

Вот и мы не стали спускаться, чуть левее основания каменного пальца несколько огромных, с трейлер, валунов, прикрывали с трёх сторон небольшую поляну. В центре — кострище, на краю — запас дров, грубо сколоченные лавки из половинок брёвен. И ни соринки вокруг. Место популярное, облюбованное, местные берегут его чистоту.

Разбили лагерь, поставили палатки, развели огонь. Коней привязали чуть в стороне, у кустов, травку пощипать да нам своим запахом не мешать. Животные большие, на поляне с ними тесно, да и в сутки десятки кило съедает, и испражняется соответственно, так что поставили их с подветренной стороны, чуть в отдалении.

— Интересно, как такая красота получилась, — Хелен сияла, такой улов!

— Геологи говорят, что это метеоритный кратер, — Ариэль, положив голову на колени Антона, вытянулась вдоль костра. Девушка балдела от неожиданно нежных рук наёмника, которые тот запустил в её шевелюру и сейчас мягко перебирал локоны. — Они здесь уже три года каждое лето лагерем стоят. Ну, не здесь, а на северном склоне. Говорят, каменюка был большой, несколько километров в диаметре. И ударил с такой силой, как тысяча атомных бомб. Или даже сильнее. Землю и камни далеко разбросало, а пыли подняло так много и так высоко, что солнце ещё долго не всходило. Три года была зима. Тысячи видов животных, птиц, рыб погибли. Геологи говорят, всё это было совсем недавно, и десяти миллионов лет не прошло. По меркам эволюции — вчера.

— А они не рассказывали, какие были тут раньше животные? — Хелен, укутавшись в шёлковый шарф, словно в одеяло, сидела напротив, держась за кружку с горячим чаем двумя руками, словно утопающий за спасательный круг. Хоть и лето, но ночи холодные, да ещё и на возвышенности, так что было непривычно прохладно.

В Питере порою днём в июле холоднее, но к хорошему быстро привыкаешь, так что, всё относительно. Помню, как-то знакомая из Армении жаловалась, что у них зима выдалась холодная, “минус пять, представляешь! И снег по щиколотку выпал!”. Я тогда посмеялся, а посмотрел календарь погоды в Ереване, и понял, что был не прав. Ведь для людей, у которых уже в середине марта на улице +25, а летом в тени все сорок градусов, даже небольшой минус реально беда. К тому же, центральное отопление в Армении не знали, так что…

— Нет, они же геологи, — грустно качнула головой Ариэль. — Они ищут золото, серебро, уголь, металлы. Вымершие животные не про них. Говорят, когда-то, в первые годы Нового Эдема, здесь работали археологи, где-то на севере, ближе к истокам Рио Гранде. Человек сорок их было, с жёнами, детьми. На собственные деньги снарядили экспедицию. Нашли много интересного на Чёрном Плато. Даже вроде какие-то древние поселения обнаружили там.

— А почему вроде бы?

— Потому что они исчезли, не успев рассказать, что же именно они нашли.

Археологи на Чёрное Плато поднимались долго, два сухих сезона. Шли не спеша, изучали отложения вдоль Рио Гранде. Река много где обнажила слои, которые накапливались десятки миллионов лет, нет-нет, да попадётся что-то интересное. Плато же внезапно для всех оказалось настоящим клондайком. Предположительно, оно раньше было дном какого-то большого водоёма, возможно даже, моря. Ветер и вода за миллионы лет размыли верхние слои, оставив почти что один базальт антрацитового цвета, из-за которого Плато и получило своё название. И в этом самом базальте археологи что-то такое нашли. Что именно, никто так и не понял.

Обычно, в конце сухого сезона археологи возвращались в Литл Рок, где пережидали дожди, систематизировали находки, чинили инструмент, заказывали новый. Но в тот год на зимовку они не спустились, остались на плато. Лишь выслали небольшую группу, которая закупила еду, топливо. Когда их спросили, с чего вдруг они решили там остаться, то внятного ответа не получили: мол, что-то такое группа вроде бы наконец-то нащупала, в конце лета нашли что-то очень ценное в пещерах ближе к Большому Перевалу. Там решили и переждать сезон, заодно исследовать находку тщательней.

— Это будет покруче ядерной бомбы! — так они говорили перед возвращением на плато.

В начале сезона дождей с ними пару раз связывались по радио, но чем больше набирала силу местная зима, тем реже были сеансы. Затем археологи вообще затихли. Все списали это на непогоду.

Однако, когда стихия успокоилась, связь с плато установить не удалось. Волноваться не стали: мало ли что могло случиться? Кончилось топливо для генераторов, сломалась рация, молния спалила антенну. Так что спешить с поисками не стали. Через пару недель в горы пошли первые охотники, их и попросили заглянуть на плато, передать привет археологам. Но те только зря делали крюк, никого и ничего они не нашли. Точных координат пещер никто не знал, последнее место летней стоянки археологов на самом плато было пусто, и по всему было видно, что люди покидали его организованно, никакой спешки не было.

Искать пропавших не стали. Слишком мало людей в Литл Рок, да и смысла не было. Если бы кто-то уцелел, то давно бы объявился. А если все погибли, то зачем тратить и так скудные ресурсы городка на бесполезное занятие?

Говорят, отдельные любители приключений пробовали искать археологов и место их последней стоянки. Кто-то ради наживы — всё таки, если люди погибли от зверя или в результате схода селя, например, то где-то должно быть много бесхозной техники, оружия. Другие из любопытства: что же всё таки заставило три дюжины человек рискнуть остаться в горах в мокрый сезон? Были ещё третьи, четвёртые… Но никто так и не нашёл и следа пропавших людей. Дождь всё смыл, если что-то и было.

— Говорят, что если во время дождя подняться к Большому Перевалу, то можно услышать, как разговаривают люди… — закончила свой рассказ Ариэль, грустно смотря в огонь.

— Ну и жути ты нагнала, сетрица, — Энтони, кряхтя, поднялся и пошурудил в почти потухшем костре, подняв тучу искр. Подбросил на красные угли пару сухих веток, подождал, пока огонь перекинется на них, положил сверху полено.

— Давайте спать, уже поздно. Нам завтра надо встать до рассвета, иначе пропустим то чудо, которое вы нам тут так рекламировали, — скомандовал Антон. — Первую вахту стоит Алекс, вторую — Энтони, я — последнюю. На посту не спать, за костром следить. Если вдруг что-то покажется не так, сразу будите остальных, понятно?

— Ариэль, ты, главное, дай Антону хотя бы часик перед сменой поспать, а то, боюсь, могу не добудиться его, — громко, чтобы слышали все, бросил в спину удаляющейся в свою палатку парочке Энтони.

Сестра только кулаком погрозила, но ничего не сказала. Уже одно то, что брат не расскажет Маршаллу о её с Антоном совместной ночёвке, делало девушку заложницей любых насмешек и издевательств со стороны Энтони на ближайшие дни, а то и недели.

Наёмник так вообще молча отвернулся. Мне показалось, или он вновь покраснел?

Год 27, ночь с 23 на 24 марта, с пятницы на субботу

Антон и Ариэль

Антон на шутки Алекса и Энтони краснел вовсе не потому, что ему было стыдно за сделанное, нет.

Ему было — нет, наверное, всё же не стыдно, а скорее неловко — за то, что он не сделал. И собирается не делать.

Как говорили классики: он не сорвал цветок невинности Ариэль. Да-да, несмотря на свой характер и откровенное поведение, девушка была всё ещё невинна. Даже толком целоваться не умела. Да и где ей научиться, если сверстников она видит более-менее регулярно только в мокрый сезон, когда родители отдают своих чад на учёбу в Джефферсон. А так до ближайших соседей, у которых имелись парни примерно её возраста, десять миль, на свидания не набегаешься. Да и кто отпустит? Плюс, правильное воспитание, строгая мать, любящий, но не менее строгий отец — у “женихов” не было ни шанса опорочить честь и достоинство девушки. Да она и сама, не избалованная и не извращённая соблазнами большого города, тусовками и прочими интернетами, расставаться с невинностью не спешила. Привычка же соблазнять всех и вся, кто вдруг оказывался в радиусе действия её чар, была скорее инстинктивной, как у любой красивой и немного стервозной девушки. Флирт не был запрещён даже во времена Скарлет О”Хары, а уж тогда-то знали толк в воспитании и манерах юных особ.

Антону сразу дали понять, что даже руки распускать лишний раз не надо, а уж о чём-то, кроме неловкого поцелуя, даже думать не следует. Маршаллу не придётся хвататься за винтовку, с ней отлично управиться и дочь. Так что… Наёмника это сперва позабавило, он решил, что это очередной “закидон” и просто кокетство, что девушка просто набивает себе цену, глумится и так далее. Но потом быстро понял, что это всё серьёзно. И … ему это понравилось.

Ариэль оказалась на диво начитанной, что в наши времена встречалось редко. Её не интересовали сплетни о селебрити, кто с кем спит, инстаграмм, соцсети, лайки и репосты — этого в её жизни просто не было физически. И это было шикарно! Девушка, выросшая без смартфона-шпаргалки, готового предоставить тебе список умных мыслей и цитат великих людей, которые ты в любой момент можешь с умным видом вбросить в разговор как свои собственные, имела своё, аргументированное и сформировавшееся, мнение. С ней можно было поговорить о чём-то более высоком, чем мода и пожрать.

И парень влюбился.

За два дня. А может, и с первого взгляда, ведь что-то кольнуло тогда в сердце, при первом знакомстве. Он списал это на эффектную внешность девушки, но сейчас всё больше понимал — нет, зацепило его не только это. Взгляд. Живой, чарующий, манящий, осмысленный, полный загадки и тайны — взгляд не пустышки, но девы. И когда они с Алексом мотались за металлом для креплений, он не пошёл в аптеку, за чем-нибудь “к чаю”, как подначивал его приятель. Он купил девушке кулон. Простой, серебряный, в виде пары целующихся голубей. Слишком смазливо и розово-сопливо, особенно для него, но ему вдруг захотелось подарить именно такое, наивно-юношеское, символическое.

Он краснел, когда выбирал украшение. Когда дарил. Когда слышал подколки. Краснел, потому что впервые с юных лет влюбился. Он не знал, как себя вести в такой ситуации, не помнил. И стеснялся своей неумелости любить.

Ариэль, как ни странно, ответила ему взаимностью. Взрослый, сформировавшийся, он был как та стена, за которой можно быть спокойной в любой жизненной ситуации. И он был достаточно молод, чтобы огонь не угас в его душе. Он мог рассказывать часами про разные страны и народы, про места, где побывал. Про невиданных зверей и чудных людей.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы спать, они уже который час лежали напротив друг друга, подложив руки под щёки и разговаривали шепотом. О всём и ни о чём. Строили планы. Мечтали. Делились воспоминаниями детства. Или даже просто молчали. Им было хорошо, и это главное.

Время летело незаметно.

Фонарик, поставленный отражателем в пол, чтобы не выдавать парочку, начал светить тусклее, садилась батарея.

Алекс растолкал Энтони в соседней палатке, и сам отправился спать. Парни делили укрытие с Хелен, которой отгородили рюкзаками её половину, поэтому сменялись тихо, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить соседку.

Было слышно, как Энтони сходил проведать лошадей. Затем вернулся, подкинул дров в прогоревший костёр, звякнул котелком — заваривает себе кофе, чтобы не так хотелось спать. И вновь настала тишина.

— Тебе надо поспать, милый, — Ариэль провела ладонью по щеке Антона.

Парень потёрся о руку девушки, словно довольный кот. Согласно кивнул. И продолжал смотреть на девушку, даже не думая закрывать глаза.

Ариэль с трудом оторвала ладонь от щеки парня, щёлкнула выключателем, гася фонарик. Перевернулась на правый бок, и через секунду оказалась в объятиях Антона. Парень поцеловал её макушку, зарылся носом, словно кот, в густые волосы, и засопел.

Девушка полежала ещё несколько минут, прислушиваясь к дыханию любимого, к бабочкам в животе. Это и есть она, любовь?

Счастливая, разомлевшая в объятиях ненаглядного (и ведь реально — не могла наглядеться, как и он на неё!), она провалилась в царство Морфея.

Энтони всё таки уснул на посту, и кофе не помог. Антон, сжимая в объятиях любимую девушку, проспал свою вахту, чего за ним ранее не водилось.

Поэтому никто не услышал, как заволновались лошади. Как забила копытом пегая. Как зафыркали остальные.

Антон проснулся внезапно, рывком, словно нажали кнопку “пуск”. Чутьё трубило во всю “тревога!”. Посмотрел на Ариэль. С ней всё в порядке, чуть отпустило. Окинул взглядом палатку, не заполз ли какой гад ночью? Нет, клапаны закрыты, отсюда видно.

Стоп.

Видно.

Как это видно? А где Энтони, почему не разбудил его?!

Тихо, стараясь не разбудить девушку, наёмник пробрался к выходу, расстегнул молнию, окинул взглядом поляну. Вроде бы всё спокойно, вон он, спящий часовой, сидит у потухшего костра, пригорюнившись. Ну, сейчас он ему!

Что он устроит Энтони, Антон додумать не успел — заржали в голос лошади, забили копытами. Антон схватил винтовку, лежащую у выхода из палатки, сделал шаг наружу, уже собирался крикнуть уснувшему часовому, чтобы тот будил остальных, как из зарослей вылетела серая тень. Энтони и нападавший покатились по камням.

— Чёрт! — выругался Антон, пытаясь поймать в прицел хищника.

Упал на колено, снижая риск попасть в Энтони, выстрелил раз, другой, стараясь бить в центр туши, подмявшей парня под себя. Схватка затихла. Антон подскочил, побежал к замершим телам. Наконец-то рассмотрел, кто это напал на часового — каменный, или пещерный, лев.

Животное на земного льва было похоже лишь отдалённо, крупнее африканского процентов на двадцать, и в полтора раза тяжелее. Гривы, в отличие от земного собрата, не носит, от самок отличается чуть большими размерами, более широкими плечами и кисточкой на хвосте. Окрас серо-грязно-коричневый, на фоне скал и камней делающий кошку почти незаметной, за что и получил первоначальное название — каменный лев. Пещерным же его прозвали за любовь к проживанию в естественных полостях в горах и предгорьях. На равнинах если и встречается, то редко, и обычно это одинокие самцы или самки, которые мигрируют в поисках нового прайда.

Лев, лежащий на Энтони, был чуть больше парня. Молодой самец, вон, кисточка на хвосте видна.

Антон попробовал стащить тушу с парня одной рукой, не получилась — тяжёлый, зараза!

— Энтони, ты как? — нагнулся поближе к лицу пострадавшего.

Тот что-то нечленораздельно прохрипел. На лице маска боли, из-под тел растекается тёплая лужа крови, только непонятно, чьей.

— Что случилось? — Алекс и Ариэль появились почти одновременно.

Девушка заметила торчащие из-под льва ноги брата, вскрикнула, кинулась спихивать мёртвое животное.

— Судя по всему, прайд охотится, — Антон поднялся и рысцой побежал к лошадям, откуда доносилось дикое ржание. — Стащите с него эту падаль, я посмотрю, что там! И гляди в оба, стреляй на любой шорох!

Алекс кивнул, споро отсоединил спаренные магазины и вставил одиночный, обвязанный красной изолентой, с дорогими экспансивными патронами. Антон краем сознания отметил правильность действий парня — против крупного хищника этот боеприпас подходит лучше.

Лошади, привязанные чуть в стороне от валунов, били копытами и неистово ржали. Парень вылетел из-за камней, держа автомат наготове, и как только в прицеле появилась очередная серая туша, нажал на спуск. Кошка, наседавшая на одного из коней, дёрнулась, присела на задние лапы, обернулась на выстрелы. Угрожающе махнула лапой, не подходи! И тут же завалилась на бок, получив короткую очередь в широкую грудь, удивлённо мявкнув от пронзившей её боли.

Чуть дальше на земле трепыхалась пегая, удерживаемая за шею мощными челюстями ещё одного кошака. Антон дал короткую тройку навскидку, стараясь не задеть ездовое животное, заставил хищника пригнуться. Секунда, и серая молния метнулась в кусты. Пара-тройка кошачьих, круживших вокруг поляны, последовали за своим сородичем. Наёмник выпустил вдогонку остатки рожка, автомат замолк. Перекинул спарку, большим пальцем левой руки снял с задержки, тихо выматерился про себя — разгрузка в палатке, надо возвращаться, и лошадей одних не бросишь, вон, двух и так уже задрали.

Пегая, на удивление, поболтав копытами в воздухе, извернулась и поднялась, хоть и с трудом. Вся шея в крови, но стоит вроде как уверенно. Вторая лошадь уже не трепыхалась, хребет переломан мощными челюстями. Ещё одно животное чуть припадает на переднюю ногу, на бедре следы от когтей, но неглубокие, красные капли едва выступили.

— Брату плохо, правая рука сильно порвана, крови много! — прибежала Ариэль, вся запыхавшаяся, растрёпанная. Но с винтовкой в руках. — Мы с Алексом едва льва с него стащили, он сейчас пробует перевязать, но не справляется. Помоги Энтони, пожалуйста!

Антон посмотрел в сторону лагеря, на любимую, оценивая, можно ли её оставить тут одну в таком состоянии. Видно, что взволнована, взгляд блуждает, боец сейчас из неё… Но и за лошадьми присмотреть надо, на случай, если хищники вернутся.

— Стой здесь, никуда не ходи, смотри в оба! — Антон приобнял девушку, чуть встряхнул, приводя её в чувство, заглянул в глаза. — Я помогу Энтони, не переживай. Всё будет хорошо! Ты меня поняла? Смотри в оба!

— Хорошо! Не волнуйся за меня! Только спаси Энтони, умоляю!

Парень хмуро кивнул, ещё раз окинул взглядом кусты, не крадётся ли там кто, не шевелятся ли ветви? Вроде тихо. Да и шуганул он львов хорошо, от души, может, и кому вдогонку влепил свинцовые приветы, дистанция была всего ничего. Ладно, всё одно надо в лагерь, там разгрузка, с одним магазином много не навоюешь. Чёрт, и угораздило же нарваться!

Алекс, на пару с бледной, словно мел, Хелен, промокали раны Энтони, не зная, как перевязывать месиво, в которое превратилась рука парня. Антон отметил, что винтовка часового, со следами зубов на стволе, валяется рядом. Похоже, она-то и спасла уснувшему жизнь: Энтони, присев на бревно, повесил оружие на плечо. Когда кошка бросилась на парня, первый удар, вместо шеи, пришёлся на оружие. Вон как ствол помяло, полсотни атмосфер это вам не шутки!

— Так, отойдите, дальше я сам, — Антон невежливо растолкал растерянную парочку, взглянул на рану.

Защищаясь, тёзка выставил руку перед собой, по сути, сунул её в пасть льву. Будет чудо, если кости уцелели, хотя, лучше лишиться руки, чем жизни. Ничего, парень дышит, а это главное. Первую медицинскую Антон оказать в состоянии, и не таких обрабатывал.

— Лёха, пулей в мою палатку, тащи сюда мой рюкзак. И разгрузку тоже возьми! Хелен, разожги огонь, поставь котелок с водой, — наёмник перешёл на русский, для скорости. Девушка поймёт, у неё с языком Пушкина и Толстого всё на “отлично”, пусть не скромничает, а вспоминать сейчас, как это всё будет по-буржуйски нет времени.

Так, сперва жгут, затем всё остальное. Если Энтони истечёт кровью, толку от перевязки. Чёрт, как же сейчас не хватает связи!

С Энтони провозились долго, к тому моменту, как удалось его стабилизировать, уже во всю расцвело. Парня обкололи обезболивающими, и он сейчас спал.

Пегой и Карамельке, песочно-жёлтую красавицу, которую цапнули по бедру, тоже наложили повязки. Животные заметно нервничали, беспокойно топтались, косились на поляну, с которой тянулся неприятный металлический запах крови. И только присутствие людей их немного успокаивало.

— Я не оставлю тебя здесь… — Антон осёкся, чуть не сказав “одну”.

Именно “одну”, хоть и в компании с Алексом и Хелен. Но он за бойцов эту парочку не держал, даром что стрелять умеют, а парень даже убил одного из реднеков, и при этом вроде как в обморок не упал, но всё равно. С оружием, допустим, он худо-бедно обращаться умеет, если уж совсем честно, то нормально обращается, не нервничает, стреляет хорошо, для новичка так даже очень хорошо. Но достаточно вспомнить, какое у него растерянное лицо было, когда он пытался помочь Энтони, чтобы понять, что, случись чего, толку от него мало. А случиться может всё, что угодно, нападение львов тому яркий пример.

— Энтони надо доставить как можно быстрее, — Ариэль держалась за плечо брата, уложенного на чёрного, с белыми манжетами на длинных ногах, жеребца. — И у нас только два коня в состоянии нести всадников. Из Алекса наездник плохой, меня с братом ты тоже отпускать не хочешь, не Хелен же с ним отправлять? Ну?

Антон сдался. Против логики не попрёшь.

Пегая и Карамелька с их ранами сейчас нести всадников не в состоянии. Да и всё равно одной лошади нет, так что все в путь выдвинуться верхом не смогут. А значит, кто-то пойдёт пешком. А это медленней, чем верхом, раза в два медленней. Энтони потерял много крови, его надо срочно доставить на ферму, где парню смогут помочь или откуда его можно уже везти в город. Вызвать помощь сюда всё одно не получится, сотовых нет, а если бы и были, то толку — ноль. На машине путь займёт едва ли не больше времени, прямой дороги сюда нет, это надо на север километров на полста подняться, спуститься в кальдеру с той стороны, по наезженной геологами дороге, потом через всю долину добраться до лагеря. Откуда раненого ещё надо как-то спустить вниз. И проделать весь путь обратно. Вертолётов медицинских в округе нет.

Но это, опять же, если бы была связь, а её тоже нет. Рация Антона хоть и способна по паспорту на десять километров принимать-передавать, но не в этой местности. Минимум две трети пути сперва надо пройти, чтобы достать до Маршалла, предупредить, попросить встретить.

Антон не стал больше спорить. К чему терять драгоценное время? Сердце защемило при мысли, что он бросает Ариэль здесь, в опасности, но умом он понимал, что иного выхода нет. Раненого надо спасать. Подошёл к своей рыжеволосой красавице — не смотря на заполошное утро и зарёванное лицо, она всё равно прекрасней всех на свете! — поцеловал, крепко прижал к груди, прошептал:

— Люблю тебя, огонёк.

И, отстранившись, уже Алексу, глядя тому в глаза:

— Если что, бросай лошадей, но чтобы с девушек ни единый волос не упал, ты меня понял?

— Всё будет нормально, не думай об этом, — кивнул парень. — Ты сам там давай осторожней, не гони без нужды, дорога не из простых.

Наёмник пообещал беречь себя, запрыгнул в седло. Ариэль подала поводок второго жеребца, на котором была закреплён её брат. Антон взял поводок в левую руку, тронул коня. В кино он видел, как в таких случаях повод привязывают за седло, но Ариэль отговорила его: в жизни так делают редко. Если заводная лошадь резко осадит назад, то может опрокинуть впереди идущую, вместе со всадником. А здесь, на дикой природе, это легко может случиться, даже нападать никому не надо, спугнуть животное может и змея, выползшая на тропу, и просто резкий звук. Особенно сейчас, после львов. Кони вроде как отошли от шока, но всё ещё были неспокойны, так что лучше не рисковать.

— Храни вас Господь! — Ариэль проводила скрывшихся за поворотом любимых мужчин полным печали и надежды взглядом.

— Пойдём, нам тоже надо собираться, — Алекс мягко, но настойчиво потянул девушку к палаткам. — Чем быстрее выдвинемся, тем быстрее будем дома. Не стоит заставлять Маршалла и Гретту волноваться. Да и Антону будет спокойней. Пойдём.

— Да, конечно, — девушка позволила увлечь себя.

Она знала, что надо чем-то занять себя. Работа — лучшее лекарство от тоски и переживаний.

В лагере закипела суета, все собирались быстро, споро, бросая ненужное или тяжёлое. Лошадей было решено сильно не грузить, Карамелька так вообще пойдёт налегке. Всем хотелось поскорее убраться с поляны, где произошла трагедия.

Туши убитых животных столкнули с Каменного Пальца, когда Антон ещё был в лагере, оттянули их лошадьми, для которых это был не груз.

Присыпать бы кровь, но ничего подходящего для этого не было, не таскать же землю и песок в рюкзаке или куртке. Так, припорошили сверху, на большее нет ни сил, ни времени.

— Если что и забыли, то и чёрт с ним, — Алекс бегло осмотрел поляну, затем — девушек.

Ариэль уже пришла в себя, по-деловому собрана. Хелен всё ещё чуть бледновата, руки вцепились в лямки рюкзачка, но кобуру с пистолетом повесила на бедро без напоминаний. Француженка, несмотря на заполошно начавшееся утро, наделала кучу фоток.

Мёртвый лев, которого, обвязав задние лапы, конь тащит к обрыву. Животное фырчит, нервничает, но работу делает.

Морда другого кошак, остекленевший взгляд, полуоткрытая пасть. По глазам и ноздрям топчутся мухи.

Антон, перевязывающий раненого, рядом — Ариэль, от волнения грызёт ногти, чего с ней с десяти лет не случалось.

Рассвет. С Каменного Пальца вид действительно шикарный: алая заря над восточным краем кальдеры, зебры на водопое, золотая дорожка пробежала по озеру. Краски яркие, чистые, воздух прозрачный, видно хорошо и далеко.

И ещё полсотни кадров, флешка большая, влезет много, а второй раз сюда вряд ли вернёмся. Всё таки место слишком далеко от цивилизации, мы тут вообще, по ходу, в этом году первые.

Двинулись в путь. Первой шла Ариэль, за ней — Хелен, замыкал шествие Алекс. Девушки вели в поводу лошадей, парень всё время крутил головой на триста шестьдесят, словно филин.

Казалось, что вот-вот кто-то прыгнет на спину.

Жаль, эволюция не дала лишнюю пару глаз, на затылке, как бы сейчас было спокойнее!

 

Глава 21

Год 27, 24 марта, суббота

Алекс Северов

Как говорят мудрые люди, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят.

Первые минуты нашего похода назад я то и дело озирался. Ну вот казалось мне, что кто-то сверлит взглядом между лопаток, поэтому и крутил бестолковкой на все триста шестьдесят. Пока шея не устала и голова не закружилась. Да и чуть не оступился пару раз, только вывиха сейчас и не хватало. Плюс, от девушек подотстал, всё таки по пересечёнке идём, то вверх, то вниз, то боком. Так что дурью заниматься перестал, но вот параноить — нет. Просто теперь реже оборачивался, только на возвышенностях. Но погони не было, да и кому за нами гнаться?

Спустя час где-то далеко-далеко за спиной ухнуло, причём протяжно так, раскатисто, словно десяток молний одна за другой вдарили.

— Геологи что-то опять взрывают, — Ариэль замерла на пару секунд, прислушиваясь. — Говорят, в прошлом году золото в склонах нашли, сейчас узкоколейку туда ведут, тоннель прорубают.

Я тоже посмотрел назад. И чуть не выматерился.

Мы только очередной подъём преодолели, девушки с лошадьми уже спускаться начали, а я взрывы как раз наверху застал. Удачно так. Ибо внизу, метрах в трёхстах от нас, промелькнула пара серых теней. Львы. Догоняют. Явно не время спросить.

Вскинул винтовку, полуторакратный ACOG чуть приблизил картинку. Да, так и есть, вон тупорылая морда среди кустов мелькнула, за ней вторая, третья… Все поджарые, мощные, мурашки по коже. Настигнут на тропе, нам хана, тут не развернуться, справа-слева крупные камни, кочки да ямки. Надо принимать их на дистанции.

Бросил взгляд вниз. Тропа сбегает по склону змейкой, петляя, словно пьяный насцал. Внизу широкий, полноводный ручей, брод выложен крупными каменюками, специально натасканными людьми. ШЕва метров пять, так просто не перепрыгнешь. Особенно без разбега. Там кошек и приму.

Быстрым шагом догнал спутниц. Хелен моего отсутствия не заметила, а вот Ариэль на мою остановку и манипуляции с винтовкой внимание обратила.

— Кто там? — спросила рыжеволосая, когда я, оглядываясь каждые десять секунд, пристроился в хвост процессии.

— Львы. Штук пять, может, больше.

— Всё таки встали на след, — Ариэль на ходу сбросила с плеча винтовку.

— Всё таки? То есть ты знала, что они за нами погонятся? И промолчала?

— Заикнись я об этом, и Антон точно не повёз бы Энтони. Он и так еле согласился на это, — отмахнулась девушка. — Брат много крови потерял, его надо срочно в город, а не по жаре пол дня таскать.

— И часто львы вот так за охотниками охотятся? — сменил я тему.

— Когда как. От главного самца зависит. За самок и львят он всегда мстит. Львы здесь вершина пищевой цепочки, и если кто-то тронет прайд, лев не успокоится, пока не найдёт и не покарает обидчика. Инстинкт у него такой. И умные они, заразы. Поэтому на пещерников редко охотятся. Антон подстрелил пару двухлеток, это уже не львята, и не самки. Я думала, обойдётся.

— Ладно, чего уж теперь. Всё будет нормально, — это я уже Хелен, которая, слушая нас, вновь побелела. — Сейчас быстренько спустимся, на ту сторону ручья переберёмся, я приму их напротив брода.

— Неа, не получится, — мотнула головой Ариэль. — Я же говорю, умные. Почуют тебя издалека, поймут, что ты их ждёшь в узком месте. Затаятся. Или обойдут. Не везде склоны такие крутые, выше или ниже по течению смогут перепрыгнуть или ещё брод найдут. Они тут тысячи лет живут, каждый камушек знают.

— И что предлагаешь?

— Не знаю, я не охотник. Ты мужчина, ты придумай, — пожала плечами Ариэль.

Совсем не современный подход. А как же равноправие полов, мужской шовинизм и всё такое? Эх, мне бы сейчас феминистку, да покруче. Знаете, такие, которые и себя из беды выручат, и мужика из задницы вытащат, руками-ногами круче Брюса Ли машут, а стреляют, как Джон Уик. Нет таких? Блин, засада!

— Тогда попробуем всё одно, как я сказал, если других предложений нет. Не хочу, чтобы они нас догнали где-то в неудобном месте.

К броду спускались быстро, постоянно оглядываясь. К воде подошли в тот момент, когда наверху показались первые преследователи. Раз, два, три… Остальных не видно.

— В обход пошли, — заметив, куда устремлён мой взгляд, прокомментировала Ариэль.

Я ничего не ответил, вскинул винтовку, прицелился. Дистанция всего ничего, двести метров, но силуэты львов и львиц видны плохо, всё таки природный камуфляж у них такого раскраса не зря, в этих местах круче любой цифры. Не успел щёлкнуть первый выстрел, как львы прянули в стороны, спустя секунду на тропе никого не было. Попал или нет не увидел, но шуганул — уже хорошо.

— Живо на ту сторону! — оборачиваюсь, а девушки уже брод перешли, и подгонять не надо.

Бросаю взгляд на тропу — пока чисто.

Бегом на ту сторону.

— Всё. Двигайте дальше, попробую их тут задержать. Пусть идут в обход, если такие умные, всё время выиграю, — машу на спутниц руками, гоня их дальше.

Хелен не против, а вот Ариэль явно хотела остаться дать бой. Но спорить не стала, правильно воспитана.

Девушки увлекли лошадей дальше по тропе, я прикинул, где лучше встречать гостей. Метрах в десяти от брода начинались небольшие заросли, если меня по ним обойдут — труба. Ага, вон, валун высоченный, чуть левее, метра три. И пара чуть поменьше, как бы ступеньки. Взгляд на ту сторону — пока тихо. Очень тихо. Птицы петь перестали, чуют хищника, что вдоль тропы к броду крадётся. Вот и крадитесь, не спешите.

Залезть оказалось сложнее, чем думал. Ну не приспособлен современный homo civitas, житель мега и просто полисов, к скалолазанию, дерево лазанию и любому другому вертикальному перемещению. Да и не всякое горизонтальное осилить может, чего уж там. Мы вон всего час пешкодралим, а ноги уже гудят, спина под рюкзаком мокрая, спину ломит, хотя там весу кило десять всего. Поклажу наверх тоже затащил, пусть будет под рукой, в спешке могу и забыть, а там всё таки документы, припасы, патроны, опять же.

Первый лев появился минут через пять, осторожно высунулся из кустов в десяти метрах от брода, остановился, начал осматривать переправу. Меня на камне не заметил, я лежу так, что только макушка видна, да и не ожидает животное меня наверху, смотрит строго перед собой. Ветер тоже ему не помощник, штиль, так что по запаху не вычислить.

Животное стоит, не шевелится, только уши, как локаторы, вправо-влево крутятся да носом водит, унюхать пытается. Можно стрелять, но я не спешу. Мне не одного завалить надо, мне всю кодлу спугнуть бы. А открой я огонь сейчас, так разбегутся по кустам, да в обход пойдут. Если уже не пошли, что-то я тогда с холма их больше видел.

Лев (или львёнок, всё таки мелковат, года два-три, как сказала Ариэль, уже н мальчик, но ещё и не “мужчина”, чтобы свой прайд создавать или с папкой за первенство в родном биться) постоял минуту, двинулся вперёд. За ним справа-слева пара львиц из кустов появились, эти уже взрослые, опытные. Прикрываются молодняком, самки.

— Банг! Банг! Банг! — дистанция плёвая, но очередь я дать не решился, бью одиночными, так привычнее.

Автомат ощутимо дёргает, но ствол почти не ходит, всё таки лёжа это не стоя стрелять, совсем другой расклад и упор.

Львёнок валится на бок, мяучит так, аж сердце кровью обливается. Бррр, натуральный стокгольмский синдром, он на меня охотится, а мне его жалко. Ведь скотина неразумная, не ведает, что творит. С ним не договоришься, не скажешь “не ходи за мной, а то убью”, не поймёт. Прости, лёва.

Животные мощными прыжками снова уходят в стороны, бью вдогонку. Есть! Одна львица присела, задние ноги отказали, когда до кустов всего ничего оставалось. Добьём, не живодёры же мы. Остаток рожка по зелёнке, в темпе, перекинуть спарку — и ещё один туда же, пусть знают, с кем связались! Показалось, или там кто-то мявкнул? В ушах звон, ничего толком не слышу. Было бы неплохо, если ещё кого задел.

Перезарядился. Рюкзак на плечи, и быстро вниз. Но не спеша. Всё таки высота, то да сё. Не люблю я это дело, лазить где-то. В детстве спокойно по яблоням у бабушки как маугли скакал, а с возрастом что-то вот на холодный пот стало пробивать, когда на стремянку становлюсь, лампочку в люстре поменять. А тут повыше будет, и стремянки нет.

И бегом девушек догонять. И за них страшно, и одному тоже. Всё таки неприятно быть в роли дичи, даже если охотник — просто животное. Всё одно неловко чувствуешь себя, вроде как вершина пищевой цепочки, круче только акулы с Уол-Стрита, а какой-то кошак об этом знать не знает, пытается, гад этакий, тебя схарчить. Кровная месть у них тут, понимаешь ли!

В ушах стучит, пот ручьём, ничего не вижу и не слышу, всех мыслей: только б не поскользнуться! Тропа пологая, градус небольшой, но вся галькой засыпана. Я так понимаю, что это даже не тропа, а русло ручья, который в сухой сезон пересыхает, вон, и берега у него совсем низкие, покатые.

— Оп-па! — накликал, левая нога, опорная, поехала, пришлось руками махать, балансировать.

В этот момент впереди захлопали выстрелы, заржали кони. Я так и замер, тело само нашло баланс. И побежал вперёд, не разбирая дороги, как только голову не свернул?

Поворот, второй, ещё. Выстрелы уже не звучат, что там, чёрт побери, произошло?

На небольшой поляне кровь, земля изрыта копытами, но никого, ни своих, ни чужих.

— Хелен, Ариэль?! — ору, что есть сил.

— Здесь мы! — отзывается огненногривая из кустов.

Заглядываю туда — вроде все на месте и целы.

— Я же говорила, обойдут, — Ариэль пинает тушу льва.

Мощный самец, полтонны, наверное, весу, метра четыре в длину. Дышит тяжело, в глазах боль и слёзы, вся грудь в крови.

— Ого! Как это вы его так?

— Карамелька подсказала, — девушка нежно гладит лошадь по морде. — Заволновалась, повод натянула, на кусты уставилась. Ну, я и выстрелила туда. Этот, — кивает на льва, который уже своё отжил, бока больше не вздымаются, глаза остекленели, — как прыгнет! Только не достал, мы в двадцати ярдах стояли. Хелен молодец, не растерялась, всю обойму в него разрядила. Он бежать, мы за ним, тут и добили. С ним ещё пара самок была, но как только пальба началась, они испарились.

Стоят, руки трясутся, лбы мокрые, но довольные. Как же, амазонки, большую кису завалили, пока мужчина где-то там прохлаждался.

Подошёл ко льву, сунул дуло в ухо, нажал на спуск. Контроль, в книжках читал.

— Зачем?! — Хелен всплеснула руками.

Как сама пару минут назад в него стреляла, так это нормально. А как я — так “зачем”.

— Ему от этого хуже не будет, а мне спокойней.

— Фу! — морщит носик француженка.

— Буэ! — спустя секунду завтрак покидает её желудок. Ариэль, достав нож, больше похожий на мачете, одним махом отрубает кисточку с хвоста своего трофея. Зрелище не для слабонервных, зато я теперь не самый кровожадный в нашей компании.

— Ладно, девушки, приводим себя в порядок, перезаряжаем оружие и двигаем дальше. Даже нет, сперва оружие, потом — себя в порядок. Мало ли, зверь вернётся.

— Больше нападать не будут, прайд без вожака, пойдут в логово, власть делить, — Ариэль вгоняет клинок в землю, очищая кровь.

— Всё одно, будем бдеть. От этого ещё никто не умирал.

Помогаю Хелен умыться.

— А ты молодец, всю обойму ему в грудь засадила! Хорошая выдержка, не растерялась, — подбадриваю девушку.

— Я чуть не описалась, когда он оттуда выскочил, — призналась француженка, вытирая бумажными салфетками мокрое лицо. И вдруг разревелась.

— Ну-ну, всё нормально, все живы, всё хорошо, — подошёл, обнял. Майка стала в два раза мокрее.

Стоим, глажу Хелен по спине и голове, а самого тоже отходняк трясёт. Ну его, такие походы на дикую природу. Так и поседеть раньше времени можно.

Зато Ариэль спокойна, словно не на жизнь только что сражалась, а маникюр вечерний делала. Стоит, ногти рассматривает, мол, вы там поревите, я подожду. Хорошая у Антона будет жена. Боевая. У такой налево не то что не сходишь, а даже не посмотришь, яйца так же, как кисточку с львиного хвоста, одним махом отчекрыжит и даже не поморщится.

— Прости, я больше не буду, — Хелен отстранилась, ладошками солёные дорожки со щёк стирает.

— Да ладно, это даже полезно, поплакать, — успокаиваю девушку. — Как говорит моя бабушка, больше поплачешь, меньше пописаешь.

Смотрю, улыбнулась. Вот и хорошо.

Двигаем дальше, домой.

До фермы добрались уже после полудня. Пешком это вам не верхом, и ноги устают, и спину ломит, и пить хочется в десять раз больше. А уж когда сделали привал, перекусить, аппетит был, словно вагон угля разгрузили. Каждый — свой.

На полпути нас встретил Антон. Отвёз раненого, сдал Маршаллу, а сам за ненаглядной, бегом да вприпрыжку. Когда про преследовавший нас прайд рассказали, чуть скандал не закатил, что Ариэль его не предупредила, а не то он бы…

— Что? Позволил бы Энтони умереть? — ехидно заметила рыжая. И тут же прильнула к Антону тёплым боком, грудью в руку упёрлась, потёрлась щекой о щеку. Хитрая — Не кипятись, милый. Нас было трое, с оружием. Алекс не дал бы нас в обиду, правда, Хелен?

Француженка кивнула. Про тот факт, что льва девушки встречали без меня, мы умолчали. Ну его, моя морда целей будет, а Ариэль этот бугай потом за кустики одну не отпустит, ей оно надо?

Парень в объятиях валькирии поплыл, размяк, пошли сюси-пуси, а как, а что, а я его, ух! Показали трофей, Антон предложил вернуться за шкурой, всё таки трофей не частый. Но, услышав, что в льва пара десятков пуль влетела, передумал. И хорошо, а то он бы туда один пошёл, Ариэль фобиями не страдала. Хочет суженый на встречу со хищниками — пусть идёт, большой мальчик. А нам потом сиди, волнуйся, ногти грызи.

На ферме нас ждала хорошая новость: Маршалл уже доставил Энтони в больницу Джефферсона, парню оказывают помощь. Жить будет, даже руку обещали собрать. Похвалили за оперативность, ещё бы час или два и всё, спасать было бы нечего, только ампутация. Маршалл остался с сыном, переночует и завтра обратно.

— Алекс, как на самом деле было? — мы сидели с Антоном на веранде вдвоём, дамы, после сытого ужина потягивали разное: он пиво, я — морс из местных ягод.

После тяжёлого дня, пошли плескаться в бане, смывать пот, грязь и страхи. Потом наша очередь.

— Что ты имеешь ввиду? — я упрямо смотрел в закат, не желая встречаться взглядом с приятелем.

— Я же не дурак, понимаю, когда Ариэль врёт или недоговаривает. Она думает, что самая хитрая, но ещё совсем ребёнок, все уловки на виду. Колись давай. Сердиться не буду.

Я вздохнул. И рассказал. Что послал девушек вперёд, а сам остался караулить хвост. Что отогнал хищников, двух забрал даже. И побежал догонять. Но не успел, дамы сами отбились от второй части прайда. Львы действительно хитрые, зажми они нас сразу с нескольких сторон, да кинься гурьбой…

— Понятно, — Антон тяжело опустил кружку на стол между нами, пальцы на ручке от напряжения побелели. Скривился, как от горькой редьки, уставился хмуро на закат. — Знаешь, почему я до сих пор холостой? Да, баб тут меньше, чем мужиков, так и я не урод и не бедняк, захотел бы, нашёл бы себе пару. Только вот жизнь тут… Такая. Сегодня есть человека, а завтра нет его. Эдем, мать его. Только официально каждый год треть миллиона по тем или иным причинам гибнет. В Техасе, конечно, смертность раз в десять ниже, чем в каком-нибудь местном Конго или Халифате, но всё же…

— Боишься кого-то вдовой сделать?

— Вдовой сделать. Вдовцом стать. Сирот оставить, — Антон отхлебнул пиво, замолк.

— По статистике сто процентов людей умирают, — пожал я плечами. — Мне казалось, что с Ариэль у тебя всё серьёзно, решил сдать назад?

— Не, ты чё, — наёмник аж подхватился. — Успокоится вокруг Энтони всё, пойду предложение делать, официально. Руку там просить, кольцо, все дела. Просто…

— Ну вот и забей на всё остальное, — я дотянулся, хлопнул его по плечу, чуть ладонь не отшиб. — Живи полной жизнью, делай, что от тебя зависит, остальное приложится. Говорят, что только одно из десяти начинаний заканчивается успехом. Кто-то думает, что это отличное оправдание, чтобы ничего не делать. Я же считаю, что если не пробовать, то шанс на успех вообще нулевой. Маршалл тебе не откажет. А откажет, так останется без дочки, Ариэль с тобой сбежит на раз-два. И стройте своё счастье, ни на что и ни на кого не оглядываясь.

— Самый умный, да? — Антон поднялся, потянулся с хрустом. — Тебе хорошо, за ноутом-то.

— Ага, так хорошо, что рёбра до сих пор болят, — задрал я майку, демонстрируя синяк. Который, на удивление, быстро рассасывался. — Я как посмотрю, тут обычный пикник может фатально закончиться. Или поездка в город. Кто-то живёт, будто завтра не будет. Я предпочитаю думать, что завтра обязательно наступит. И вот чтобы потом обидно не было, надо использовать все шансы.

— Ладно, пошли мыться, философ, бабы уже баню освободили, — Антон направился в дом.

— Откуда знаешь? — удивился я осведомлённости приятеля.

— Ты бы тоже знал, если бы не только себя слушал, распелся тут соловьём, — подначил меня Антон. — Они уже минут десять по дому половицами скрипят.

Мда, Лёша. Не прокачал ты наблюдательность, всё в интеллект и компы вбросил.

Кто ж знал, что в жизни пригодится? Мне вообще в школе говорили, что без интегралов никак нельзя, а поди ж ты, третий десяток разменял, как-то обхожусь.

 

Глава 22

Год 27, 25 марта, воскресенье

Алекс Северов

Маршалл, как и обещал, приехал на следующий день после обеда.

— Как он? — Гретта сама сдержанность, лицо бесстрастное, только в глазах боль, да не каждый увидит.

— Будет жить, — Маршалл устало взошёл на веранду, плюхнулся мешком в кресло. — Даже руку спасут. Правда, не факт, что всё правильно заживёт… Ладно, чего уж там, видно будет.

— Когда его можно будет забрать? — Ариэль присела на подлокотник, приобняла отца.

— Дня через три-четыре.

— Так скоро? — удивилась девушка.

— На свежем воздухе быстрее оклемается, — отмахнулся Маршалл.

— И дешевле, — хмуро заметил Антон. На русском, что характерно.

Гёбели слов не поняли, но тон уловили, догадались.

— Что ты хочешь сказать? — Хелен уже поняла, что если мы переключаемся на родной, то не просто так. Значит, не для посторонних ушей разговор.

— Это же американская медицина, самая дорогая в мире. Даже в этом мире. Или — тем более в этом мире, — наш разговор выглядел неприлично, всё таки половина присутствующих ни слова не понимает, но политкорректные фермеры неудовольствия не выказывали. А я в очередной раз подумал, как всё таки не повезло американцам, они ни одного языка, кроме английского, не знают, ни в одной точке мира приватно пообщаться не могут. — Не знаю, как в Джефферсоне, но в Сан Антонио просто койко-место в сутки полсотни экю стоит. Десяток швов наложить — ещё полсотни. Операция какая простенькая начинается от тысячи. Переливание крови, сиделка — всё оплачивается отдельно. В прошлом году мне аппендицит вырезали, три сотни отдал. И это в нашей, орденской, больнице, для своих. Боюсь представить, сколько это стоило бы, делай я операцию там, где Алекс лежал.

— А как же страховка? — удивилась француженка.

— Неа, тут ещё до такого не доросли. Да и даже с такой страховкой деньги требуются немаленькие.

— Как это? У нас если есть страховка, то она всё покрывает! Моему парню, Пьеру, в прошлом году делали операцию на колене, всё было бесплатно, даже лекарства после!

— Так у вас в Европе в этом плане считай настоящий социализм, — усмехнулся Антон. — А в США всё иначе. Вот, допустим, у тебя есть страховка, от работодателя. И платишь ты за неё триста долларов в месяц. Ещё столько же платит твоя фирма. Казалось бы, большие деньги, ты как за Христа за пазухой. Только шиш! Например, ты попадаешь в больницу…

— Нет, не я, — перебила девушка наёмника. — Пусть какая-нибудь Кэтрин.

— Хорошо, Кэтрин попадает в больницу. У неё страховка. Но пока Кэтрин не потратит из своего кармана выше определённой суммы, например, пять тысяч долларов, страховая не платит ни цента. Потом наступает фаза, которую называют “со-оплата”. Это когда страховая платит 90 %, а Кэтрин примерно 10 %. Так они могут оплатить ещё, например, десять тысяч. То есть девять оплатит страховая, и тысячу — Кэтрин. Получается, что из пятнадцати тысяч шесть из своего кармана должна выложить больная. И только после этого уже всё оплачивает страховая.

— Но это же… Это же обман! — возмутилась Хелен.

— Это капитализм чистой воды, — возразил Антон. — Никакого обмана.

— Но у нас во Франции тоже капитализм! Как и во всей Европе. Но такого нет!

— Ох, милая. Вам просто повезло, вы были рядом с СССР. Вашим правителям хочешь, не хочешь, а пришлось внедрять социалистические моменты. В первую очередь, в медицине и образовании. Поэтому у вас с этими моментами проще, чем в США. Всё таки социалистические партии восемьдесят лет назад, после Второй Мировой, у вас были очень сильны. Идеи их были популярны. Да что говорить, в некоторых странах социалисты до сих пор порой составляют большинство в парламенте. Они, правда, давно не марксисты-ленинисты, но всё же о народе немного думают. А США от СССР были отделены океанами, компартия там была запрещена ещё до войны (герой немного путает, в 1939 компартия США была на пике популярности, а официального запрета не было никогда. Другое дело, что с 1947 года членов компартии отстраняли от всех государственных должностей, обвиняли в шпионаже и устраивали прочие гонения на официальном уровне). Вот и пожинают плоды, живут при голом капитализме, как он есть.

Девушка задумалась. Я тоже. Вот так живёшь-живёшь, думаешь, что вокруг капитализм, а как оглянешься, то уши социализма начинают вылазить в самых неожиданных местах. Например, детские сады. Мы привыкли, что они бесплатны. Но если вы направитесь всё в те же США, то удивитесь — надо платить. Нет, есть и исключения. Бывает, что в “муниципальных” садах для “бедняков” есть бесплатные места. Или существенные скидки. Но всё одно, это пара сотен баксов в месяц на ребёнка. А если дисконта нет, то самый дешёвый вариант обойдётся вам в шестьсот долларов и выше, зависит от штата и населённого пункта. Поэтому там часто при рождении ребёнка родители долго считаю что выгодней: оставить одного из родителей дома или платить за садик и няню? Но, прежде чем отдать своё чадо воспитателям, его ещё родить надо.

И тут вас ожидает сюрприз-сюрприз: оплачиваемый отпуск по родам в разных капиталистических странах всего лишь от месяца до шести! Всё остальное — за свой счёт. Поэтому многие женщины в США в начале карьеры работают без отпуска, чтобы “накопить” на роды. Поступают так и некоторые отцы, чтобы потом “подменить” мать. В ЕС с этим чуть полегче, там сроки чуть побольше, а если ты всё же решил остаться дома, то будешь получать какое никакое, а пособие.

После садика ребёнка надо отдать в школу. И вновь в Штатах засада. Если ты при деньгах, живёшь в хорошем районе, то и муниципальная школа сойдёт. Ведь она финансируется с налогов на недвижимость, поэтому в дорогих районах в таких заведениях и учителя получше (им могут хорошо платить), и оборудование поновей, и контингент поприличней. Но всё одно, это до восьмого класса только. Если хочешь, чтобы ребёнок поступил в хороший университет, будь добр, переведи его в платную high school.

Получени “вышки” это вообще отдельная песТня. Если ты не гений в науке или спорте, готовь от двадцати штук и более.

Правда, есть и плюсы. Образование в США считается одним из лучших и, поверьте, не зря. Всё таки за ТАКИЕ деньги учить ПЛОХО не могут по определению. Не верите? А вы посмотрите хотя бы на список требований к “синиор” программисту там и у нас, впечатлитесь. И уж поверьте, свои 100 баксов в час они там получают не за красивые глаза, как бы наши не пыжились, но то, что у нас считается высшим классом, там едва на средний тянет. Везут же наших спецов туда обычно по той простой причине, что они дешевле и замотивированней впахивать.

Кстати, про “впахивать”. В США нет законодательно закреплённого права на оплачиваемый отпуск. Срок и размер компенсации зависит всецело от воли работодателя. Поэтому порядка 20 % работников могут пойти в отпуск только за свой счёт, а ещё 70 % в праве рассчитывать только на две недели в году. И лишь один из десяти работников (обычно это всякие топ-менеджеры, доктора и адвокаты) имеют нормальный отпуск. Такие вот дела.

А вы “капитализм”, “капитализм”. Без некоторых “ништяков” социализма получается не жизнь, а потогонка.

Не подумайте, что я считаю Запад чистым “злом”, нет. Есть там и свои плюсы, особенно если у тебя водятся деньги. И вылечат тебя быстрее, и оборудование круче, и лекарства самые-самые. Другой вопрос, что сорок процентов банкротств частных лиц там из-за счетов за медицину. Плохо это или хорошо, зависит от толщины вашего кошелька. Хотя, имея большие деньги, тебя и в Зимбабве откачают, а одна из лучших школ стоматологии в нищей Индии, туда даже “зубные” туры из Москвы есть.

— Тебя послушать, так все ништяки только благодаря русским, надула губки Хелен.

— Стоп! — я поднял ладонь. — Я хоть раз сказал “русские”? Все эти ништяки это заслуга социалистов, в том числе и европейских. Вообще, само учение от вас же и пошло. Другое дело, что если бы не русские, которые выбрали его своей идеологией, вряд ли бы у вас всё это окрепло и укоренилось. Вон, США от всей этой движухи вокруг прав рабочих далеко, за океаном, и как-то там не спешат гарантировать отпуск и бесплатную медицину. Я не сравниваю сейчас Россию и Запад, а лишь социализм и капитализм. У вас и того и другого у самих хватает, просто вы не замечаете этого.

Пока мы обсуждали превратности современного мира, Гёбели тоже о чём-то шептались. Краем уха подслушал их (нет, всё таки хорошо иногда, что русский в мире не так распространён, как английский), разговор тоже крутится вокруг медицины, только уже не теоретический, а практический.

— Я посмотрю, где можно ужаться, — это Гретта, я бы удивился, если бы у Гёбелей финасами муж заведовал. — У нас ещё остались антибиотики для скотины с прошлого года, если растянуть, до мокрого сезона хватит.

— Трактор буду продавать с плугом, до следующей посевной без него обойдусь, — Маршалл морщит лоб, прикидывает, как обменять имеющуюся технику на газогенераторе на более модную, с электродвигателем, с наименьшими вложениями. — Да и лошадей у нас больше, чем надо, можно от половины смело избавиться.

— Карамельку не отдам! — встрепенулась Ариэль.

— Не волнуйся, малыш, никуда твоя кобылка не денется, — дочь наклонилась к отцу, благодарно поцеловала в щёку. — Но только сама её выходишь, на ветеринара денег нет…

— Конечно, папа!

— Если продать урожай в Саванне, то заработаем пару лишних сотен, — даёт совет мужу Гретта. — Я слышала, у них в этом году вода ушла поздно, посевная плохо прошла, спрос на сорго будет выше.

— Я уже договорился с Робертом Палтоном о доставке в Теннесси…

— Контракт подписали?

— Нет.

— Значит, повезём сорго в Саванну. А перед Робертом извинишься. И предупреди его уже сейчас, пока сезон только начался. Он легко найдёт груз за пару месяцев, половина Штата продаёт свой урожай в Теннесси.

— Хорошо, как скажешь, — Маршалл отвернулся от жены.

Нарушать данное товарищу слово не хочется, но деньги, чёрт побери, сейчас действительно нужны!

Антон встал, дёрнул меня за рукав, кивнул головой на дверь — пойдём в дом, не будем подслушивать. Я возражать не стал, увлёк Хелен за собой.

В доме наёмник, извинившись, пошёл на верх.

Мы с француженкой остались вдвоём. Постояли, помолчали. Оба от спора немного разгорячённые, у девушки даже щёчки покраснели, глаза сверкают.

Вдох-выдох, надо успокоиться. Чего-то я завёлся, на пустом месте, пошёл обличать да развенчивать.

Смотрю, Хелен тоже успокаивается, улыбнулась мне.

Неловкая пауза затягивалась. Может, тоже пойти в комнату? Почитать. Или порубиться во что-нибудь на ноуте — ветряк сегодня крутится бодро, электричество пока что есть.

— Алекс, научишь меня стрелять из пистолета? — собравшись с духом, выпалила Хелен.

— Ариэль говорила, что ты и так отлично с “Глоком” управилась, всю обойму во льва разрядила, — удивился я. Да и склонностей к оружию за девушкой до этого замечено не было, она пистолет себе купила только чтобы был, в этом мире без ствола даже бомжи не ходят.

— Какое там! — махнула рукой француженка. — Я, наверное, в него ни разу не попала, от страха ничего не видели и не соображала. Этот монстр как на нас бросился, так я забыла, как меня зовут. А уж когда ещё и пистолет начал бухать, словно пушка, я вообще голову потеряла. А Ариэль просто меня подбодрить пыталась, мол, это я этого монстра спугнула. Ага, своим криком, наверное.

В конце длинной тирады девушка улыбнулась, но в глазах грусть.

— Пойдём, почему нет, — я долго не думал.

Всё одно делать нечего, а так хоть какое развлечение. И её чему полезному научу, и сам развеюсь. Конечно, до той же Мэри или Антона, как инструктору, мне далеко. Да чего уж там таить, я и стреляю-то плохо из пистолета, не идёт у меня что-то этот вид оружия. То пусто, то густо, что называется: могу и восемьдесят очком с двадцати пяти метров выбить, а могу и половину в молоко выпустить. Второе, кстати, чаще случается.

Это только кажется, что стрелять из пистолета легко. Лёгкий, отдача слабее. Ага, сейчас. Во-первых, импульс хоть и меньше, но и плечевого упора у вас нет, вся нагрузка на кисти идёт. Во-вторых, правильно держать пистолет мало, надо ещё правильно на спусковой крючок нажимать. Думаете, это легко, потянул на себя и всё? Правда? А вот и нет!

Когда вы жмёте на спуск, ваш палец смещается не только вдоль оси ствола, но ещё и едва заметно давит вбок. Особенно часто и явно это проявляется у новичков. Причём происходит это почти незаметно, ствол уводит буквально на градус-другой. С десяти метров вы вообще вряд ли эффект заметите, но на двадцати пяти, не говоря уже о больших дистанциях, это десятки сантиметров. И научиться жать на спуск без этого вот бокового смещения дело не двух минут.

Есть ещё и вертикальное смещение. Вроде бы целишься правильно, ствол едва заметно водит. Выстрел. Бах! И пуля ушла куда-то вниз, ствол провалился перед самым выстрелом. И происходит это очень быстро, стрелок заметит только по результату. Резко дёрнул спуск, вот и получай. А как его не дёрнуть, когда свободный ход выбирается быстро, палец словно проваливается, а затем чуть на себя — и выстрел? Который ты ждёшь. “Сейчас будет громк!” — подспудная мысль, от которой сложно избавиться. Вот и дожимаешь спуск, что есть сил, чтобы этот “бум” произошёл как можно быстрее.

Конечно, все эти “детские” болезни есть в основном у новичков или у людей, которые учиться не хотят. Есть и самородки, которые делают всю или почти всё правильно со старта. Но, будем откровенны, многие ли современные жители мегаполисов и цивилизацией вообще оружие в руках держали? А стреляли? То то же.

Я раньше всё думал, как это в кино герои перестреливаются чуть ли не в упор из пистолетов, десятки пуль — и ноль эффекта. А сейчас понимаю, что проще простого. Особенно радуют в этом плане негры, которые вообще ствол на девяносто градусов поворачивают, держат его плашмя. Там и с трёх метров легко промахнуться в ростовую мишень, куда там на десяти попасть.

Мэри все эти премудрости мн показала и объяснила, а вот времени набить руку не было: всё таки перед походом на мексов я больше дроном и ПО к нему занимался, а после упражнялся с автоматами. Так что самое время набить руку пистолетом.

У Гёбелей под соседним холмом, было оборудовано небольшое стрельбище, даже земляной отвал сделан, чтобы пули не улетали куда попало. Разметка до двухсот метров, нам этого за глаза. Мы устроились под небольшим, два на два метра, навесом. Тут и стол для оружия, и позиция для стрельбы лёжа: старая циновка и валик под винтовку.

— Стрелок из меня так себе, так что многого не жди, — сразу расставил я точки над i. — Чему успели научить, то и покажу. Но лучше бы ты Антона попросила, он в стрельбе мастер.

Хелен странно посмотрела на меня, но промолчала. Ладно, хватит самобичевания.

— Как таковой классической стойки для стрельбы нет, но есть несколько общих правил. Стоим прямо, корпус ровно на мишень. Ноги на ширине плеч или чуть шире, левая вынесена вперёд, на десять — пятнадцать сантиметров, колени едва согнуты. Вес между ногами должен быть распределён равномерно. Корпус немного подаём вперёд, — я изобразил вышеизложенное.

— Как в боксе! — догадалась Хелен.

— Что-то типа того. Только голову в плечи вжимать не надо. Повторяй — кивнул я догадливой девушке рядом с собой. Дождавшись, когда Хелен примет такую же позу, продолжил. — Теперь руки. Ладони в замок, так. И поднимаешь строго перед собой. Да, так. Вытяни вперёд, локти должны быть прямыми. Теперь правый чуть подогни. Попробуй прицелиться.

Девушка навела палец на мишень, сказала:

— Пыщь-пыщь!

— Отлично, — похвалил я её. — Теперь тоже самое, но с оружием руках.

Хелен вздохнула, словно эт я ей тренировку навязал, а не она напросилась. Но “Глок” со столика послушно взяла, вновь приняла стойку для стрельбы.

— Правильно?

— Почти. Голову только не надо вправо наклонять, держи её ровно. И правый локоть так сильно не ослабляй, — я подошёл, поправил девушку. — Теперь хват. Правой рукой плотно сожми пистолет. Да опусти ты его, не надо на вытянутых держать, руки быстро устанут. Так. Правая плотно обхватывает рукоятку. Пистолет ты держишь спереди и сзади, по бокам зазоры могут быть, не надо бояться этого. Видишь, последние фаланги пальцев вообще ничего не фиксируют, — я отогнул кончики пальцев девушки, демонстрируя, что хват не ослаб. — Так что не надо их так сильно прижимать, толку ноль. Теперь сожми руку максимально сильно. Видишь, мышцы от напряжения дрожат? Так тоже делать нельзя. И устанешь быстро, и лишнее напряжение нам не надо. Ослабляй теперь хватку, пока дрожь не прекратится. Вот, умница. Так и держи. Запомни это ощущение, старайся сразу держать пистолет именно с таким усилием. Теперь левая рука. Обхватывай ею правую, максимально плотно. Указательный палец под скобой, так. Большой палец левой руки должен быть под большим правой. И смотрит вперёд.

Я помог девушке правильно обхватить пистолет, осторожно поправляя тонкие пальчики. С небольшой, можно даже сказать, миниатюрной рукой это сложно сделать. Худо-бедно получилось.

После стойки и хвата перешли к правильному спуску. Показал, объяснил. Потренировались вхолостую. Вроде как нормально спускает крючок, сколько не смотрел, а увода по горизонтали или вертикали не заметил. Зарядили пистолет. Выстрел. Мишень в десяти метрах от нас лишилась девственности, семёрка. Неплохо.

Ещё выстрел.

— Putain! — я французски не знаю, но это явно не “цветочек” означает.

Хелен злится, после такого хорошего первого выстрела пуля ушла в “молоко”, хотя делала она всё тоже самое.

— Давай ещё раз, — становлюсь справа, смотрю на пистолет.

Выстрел. Всё ясно.

— Так, дай сюда пистолет, — забираю “Глок”, выщёлкиваю магазин, делаю выстрел. Возвращаю оружие. — Прицелься. Тяни спуск медленно, равномерно. Помни, палец строго на тебя должен идти, ни в коем случае не в бок. Выбрала свободный ход и продолжаешь тянуть, не замедляясь. Так, молодец. Давай ещё раз.

Хелен повторила раз, другой. Палец идёт не идеально, но хорошо, ствол влево не смещается. Девушка даже дожимает после щелчка, вообще умница, я только на третьей тренировке заставил себя делать это на автомате. Забираю “Глок”, вставляю магазин, заряжаю.

— Держи. Прицелься и стреляй, только не спеши. Не думай о том, чтобы попасть, сконцентрируйся на движении пальца. Давай.

Клац!

— Поняла?

— Кажется, да, — девушка немного сконфужена.

Ошибка новичка, думать о том, что вот сейчас… вот-вот… будет “бах!” И Хелен уже заранее напряжена, она думает не о том, чтобы правильно нажать на спуск, всё это вылетело из головы. Она ждёт выстрела. Громкого хлопка. Отдачи. В итоге, палец в конце спуск дёргает, резко дожимает, чтобы побыстрее избавить хозяйку от бремени ожидания. Вот пистолет и пляшет вверх-вниз, вправо-влево. Первый выстрел Хелен делала, не думая об этом, забыла, как оружие себя ведёт. А вот второй и третий раз уже “паниковала”.

Забираю “Глок”, на этот раз заряжаю без дураков.

— Давай ещё раз. И не думай о выстреле. Думай только о пальце и его правильном движении.

Сосредоточенно кивает, делает пару вдохов-выдохов, поднимает пистолет.

Бах!

— Попала! — девушка сияет, словно выиграла миллион.

— Давай ещё раз.

Бах! И этот в цель, но с краю, всё таки ствол повело влево.

“Глок” на затворной задержке, Хелен смотрит на меня.

— Отсоединяй магазин, делай контрольный спуск, — подсказываю даме правильность действий. — Теперь заряжай сразу десять штук.

Первые три патрона француженка заталкивает в магазин легко, дальше дело пошло туже.

— Мышц, как у цыплёнка под коленкой, — подкалываю Хелен, помогая с последними двумя маслятами.

Девушка даже не думает дуться, жеманно заламывает руки за спиной, понимает, что я прав на все сто. Она должна быть способной зарядить своё оружие, без всяких скидок и оправданий.

Сходил заклеил три пулевых отверстия, чтобы можно было сравнить результаты.

— Давай так. Сейчас пять выстрелов в темпе, мимо мишени, в пространство. Потом один прицельный. Отдыхаешь секунд тридцать. Два прицельных. Отдых. Два прицельных. Давай.

В своё время именно так я избавился от страха выстрела, от ожидания этого “бума” отдачи. Когда выпускаешь патрон за патроном, об этом банально не успеваешь подумать. Первое время скоростная стрельба у меня была даже результативней прицельной, там я хотя бы почти всегда в мишень попадал.

Хелен отстреляла десятку, как я сказал.

— Ну вот, другой результат, — подошли к мишени, смотрим результат. — Не очень кучно, зато всё в цель, — хвалю француженку. — Давай ещё раз так же.

Третья серия пошла ещё лучше, всё в пределах “шестёрки”. Хелен всё ещё морщится при каждом выстреле, но уже так отчаянно спуск не дожимает, пистолет не рыскает. Четвёртый “подход” девушка делает уже без стрельбы “мимо”, только прицельный огонь.

— Ура, всеми попала! — Хелен делает шаг ко мне, привстаёт и чмокает в щёку. — Не думала, что так быстро научусь!

До мишени всего десять метров, но она действительно молодец. С её комплекцией и физической подготовкой держать пистолет прямо уже достижение, а она ещё и попадает. Уверенно так. Кто сказал, что десять метров мало? В подавляющем большинстве случаев пистолет вообще применяется чуть ли не в упор, это оружие ближнего, наиближайшего боя. Если вы не собираетесь участвовать в соревнованиях, дальше 20–25 метров вам из подобного оружия стрелять уметь и не надо, для таких дистанций лучше автомат или хотя бы пистолет-пулемёт.

Постреляли ещё. Хелен отважилась перенести мишень на пятнадцать метров, я потренировался на двадцати пяти. То ли практика сказалась, то ли желание не ударить в грязь лицом перед “ученицей”, но сегодня бил на удивление хорошо, кучно. А может, просто “Люгер” в обращении чуть удобней, чем всё остальное, из чего до этого стрелял, не знаю. Каждый остался собою доволен.

— Уф, ну и жара! И пистолет такой горячий! — пожаловалась девушка, когда мы сели за стол чистить оружие.

Я её отлично понимаю, сам вспотел от усердия, вся спина мокрая, словно трёшку пробежал.

— Да, в душ не помешало бы, — мечтаю я, работая маслёнкой.

— Кстати, спасибо тебе большое, что возился со мной! — Хелен старательно чистила “Глок”, не филонила. Я бы даже сказал, с удовольствием. — И за твоё время, и за обучение. Ты хороший учитель.

— Будешь должна, — брякнул я привычное.

Девушка замерла на секунду, довольно улыбнулась, словно подловила меня на чём-то. Я и глазом моргнуть не успел, как Хелен перегнулась через стол и легко, нежно, невесомо коснулась своими губами моих.

— Не люблю ходить в должниках, — едва слышно прошептала девушка. Чуть отстранившись, посмотрела мне в глаза. — Это был аванс. А в качестве полной оплаты, ты можешь потереть мне спинку.

Оружие мы дочистили молча. И быстро.

А вот душ принимали долго и шумно. Хорошо, что Маршалл строил обстоятельно, не пожалел материала на шумоизоляцию.

 

Глава 23

Год 27, 30 марта, суббота

Алекс Северов

Неделя пролетела, словно её и не было.

С Хелен было всё было шикарно. Никакого выноса мозга, розовых соплей или “ты теперь на мне женишься?”. Она не пыталась прогнуть меня под себя, мне не надо было распускать перья, словно павлину в брачный период. Мы просто наслаждались обществом друг друга, причём не только в постеле. Обнажив друг перед другом тела, мы не стеснялись обнажать и души, словно пара случайных попутчиков в купе поезда: можно делать и говорить всё, что угодно, ведь скоро второй навсегда растворится на бескрайних дорогах жизни, что лишь на время свели вас вместе. Если Антон и Ариэль осторожно прощупывали друг друга, присматривались, принюхивались, робко преоткрывались, тут же прячась обратно в свои раковины, то нам все эти игры были вдоль бедра. Хочешь — говори, не хочешь — не надо. Никогда не думал, что стану хиппи, но это было реально круто!

— Ты мне должен новые стринги, — это была единственная претензия, что я слышал от француженки за все эти дни.

А моя майка — единственным её трофеем. Согласитесь, это немного, большинство мужчин отдают дамам сердца кошелёк, яйца и независимость.

К ужину мы тогда спустились вместе, не таясь. Смысл играть в секреты на ровном месте?

Гретта ничего не сказал, только поджала губы — живём во грехе.

Антон с Маршаллом подмигнули.

Ариэль стрельнула глазками и, пунцовая, покосилась на наёмника. Ох, чую, сегодня вечером будут штурмовать эту внезапно принципиальную крепость. Когда после ужина я забирал свои вещи, чтобы переехать к Хелен, то Антон уже не подмигивал, смотрел хмуро, думая о чём-то своём. По ходу, до него тоже дошло, что дочка фермера удвоит свои усилия по его соблазнению.

— Будь стойким, оловянный солдатик, — подначил я приятеля, покидая мансарду.

Тот ничего не ответил, лишь одарил меня тяжёлым взглядом. Он бы и не прочь поддаться, но портить отношения с будущими тестем и (особенно) тёщей не хотел. Такая вот вилка. Всё же правду говорят, что самые лучшие родственники — дальние. И чем дальше, тем лучше. В моём случае они вообще идеальные, в другом мире.

— А как же твой парень? Как его там… — я не сторонник измен, и никогда не пытался ухлёстывать за девушкой, если она уже занята. Считайте это мужской солидарностью. Ну, и ещё есть принцип: не рой яму другому, а то сам в неё навернёшься.

— Пьер гей, — отмахнулась Хелен. — Мы встречаемся, чтобы его родители не запалили. Они из старой гвардии, все эти однополые отношения и браки не про них. Лишат наследства и точка.

— А тебе это зачем?

— Он хороший парень. Почему бы не помочь? Тем более, мне это не мешает.

Тут она немного лукавила. Аппетит девушка в своих “fake relations” явно успела нагулять, я чуть кони не двинул. Правда, это была бы самая приятная смерть. Молодая, раскованная, горячая. Чёрт, я сам себе завидую!

— Ну, а ещё мои предки тоже не будут зудеть, что мне пора найти парня и замуж, — добавила девушка. — А так вроде парень есть, из неплохой семьи. Мы уже прикинули, что года через два можно будет объявить о помолвке. А после свадьбы уехать куда-нибудь на юг, подальше от предков. Там нравы проще, никого не удивило бы, появись у меня любовник. Или у Пьера.

— Как современно, — не удержался я от сарказма. — Как вы там ещё не вымерли, с такими нравами.

— Не начинай, пожалуйста, — я увидел сморщенный носик девушки в зеркале, перед которым та крутилась, нанося боевой раскрас. Сегодня суббота, день Большой Ярмарки, на которую Маршалл возлагает большие же надежды. — Лучше подай мне платье.

— Прости, не хотел, — пожалуй, единственное, что не нравилось Хелен, это моя дурацкая привычка сравнивать “здесь” и “там. И я сейчас не про Эдем и Землю.

Комната девушки размерами не впечатляла, от кровати до шкафа полшага, поэтому выполнить просьбу Хелен труда не составило.

— Ого, — распахнув дверцы, я немного опешил. Вроде бы чемодан у француженки совсем ни о чём был, каким чудом в нём уместилось столько одежды? Десяток маек и юбок, полдюжины платьев, две пары джинс, туфельки, кроссовки, балетки трёх разных цветов… — И какое именно тебе подать?

— Это вопрос, — девушка на секунду замерла, превратившись в античную статую. Белая кожа, идеальное молодое тело, грация и поэзия в каждом движении, жесте, в каждой позе. Такому не обучить, это врождённое, на генном уровне, выкристализованное десятками поколений французской знати и богемы. — Давай лимонное, — кисточка туши вновь пришла в движение, делая прекрасные ресницы ещё гуще и длиннее.

— Лимонное… Можно просто сказать “жёлтое”, — буркнул я себе под нос.

— Если сегодня не будешь ворчать, как старик, так и быть, исполню одно твоё желание. Или фантазию, — Хелен хитро подмигнула мне в зеркало.

— Ваше платье, миледи! — я подхватил жёл… простите, лимонное, подлетел к девушке и, припав на колено, протянул ношу на двух руках.

— То-то же, — Хелен нагнулась и чмокнула меня в макушку. — Только не растрать весь пыл до вечера.

— Обижаешь! Какие наши годы!

— Вот-вот. В твои годы…

Вот ведь стервочка.

Впрочем, мне это нравится. Не люблю постные блюда, как и переперчённые. В первом случае приедается быстро, во втором можно и копыта двинуть. Или рога получить. В общем, тем ещё оленем стать.

За что стоит уважать американский автопром, так это за размеры и комфорт. В поездку мы отправились на машине Маршалла, впятером, но тесноты не было. Антон сбежал от подружки на переднее сидение, мотивировав какими-то там тактическими соображениями: что-то там про правильную посадку-высадку и всё такое, случись нам попасть в передрягу. Ну да, ну да.

До Лоусвиля, возле которого проходила ежегодная Большая Ярмарка, добрались быстро и при параде.

Девушки в лёгких, обтягивающих, всё подчёркивающих и почти ничего не скрывающих лёгких летних платьях, едва доходящих до середины бёдер, мальчики — в джинсах, рубашках. Но чистых и выглаженных, так что сойдёт. И при оружии, конечно же, без него тут даже дети старше восьми лет на улицу не выходят.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что повальное вооружение местного населения не столько необходимость, сколько показуха. Если в первые годы освоения Эдема стреляли действительно повсеместно и ежечасно, то в наше время перестрелка в населённом пункте — почти такое же ЧП, как и на Земле. Да и на дорогах хулиганят всё меньше и меньше, по крайней мере там, где живут белые. Поэтому оружие у населения сейчас скорее дань традиции и намёк зарождающейся власти, что гайки закручивать слишком уж не стоит. Регулярные армии не просто карликовые, а микроскопические, полицейские же силы обычно состоят сплошь и рядом из местных, у которых половина округи если не родственники, так друзья-приятели, так что, случись конфликт интересов, один к ста, что они выступят на стороне народа.

Ярмарка раскинулась широко, с размахом, и занимала площадь едва ли не большую, чем Джефферсон. Палатки и лотки раскинулись стройными разноцветными рядами между окраиной города и парой Верблюжьих Холмов на юге города, которые создавали естественную границу между людьми и прерией. Продавали и покупали всё и вся, от строительного инвентаря и техники до цыплят и индюшат. Оружие, одежда, еда и выпивка, запчасти и электроника, новое, старое и убитое в хлам, местного производства и “импортное, из-за ленточки”, под любой, даже самый тощий, кошелёк.

На сцене друг друга сменяли фокусники, стендаперы, музыканты, в перерывах между их выступлениями ведущие проводили конкурсы “кто больше съест сэндвичей” или “плюнь дальше всех. Вечером обещали огненное шоу. Вход — два экю с человека, двадцатка за парковку, автоматическое оружие рекомендовалось с собой не носить, за это сразу попросят вон с праздника жизни, а вот против короткоствола никто ничего против не имел.

— Окей, молодёжь, я пойду попробую толкнуть свою рухлядь, — Маршалл кивнул на “механические ряды”, где виднелись кабины различной техники и реяли многочисленные флаги с гайками, шестерёнками и прочими интернациональными знаками, дающими понять, что здесь торгуют всяким металлоломом.

— Мне надо к оружейникам, — Антон приподнял тощую брезентовую сумку.

— Я с тобой, — с готовностью откликнулась Ариэль.

— Мы, наверное, просто по Ярмарке побродим, да? — я обернулся к Хелен.

Планов что-то покупать или продавать у меня не было, если только пополнить запас патронов: тренировки в стрельбе плотно вошли в мою жизнь, очень уж увлекательное занятие. Да и девушка втянулась, былой пацифизм улетучился, словно его и не бывало.

— Да, ничего конкретного мне не надо, — кивнула француженка.

— Тогда давайте часа через три встретимся у машины и пойдём обедать, лады? — подвёл итог Маршалл.

Возражающих не нашлось, и мы разбежались.

— Интересно, здесь есть обменник или что-то типа того? — Хелен смешно закрутила головой, пытаясь высмотреть искомое. Полтора метра в прыжке, без каблуков, в плотном потоке людей, плывущем среди этого палаточного городка, она не то что обменник, меня с двух метров уже не найдёт.

— Должен быть, это же Большая Ярмарка. Маршалл говорит, что сюда и русские приезжают, и китайцы, и даже индусы со своими маслами-специями бывают.

— А они разве не пользуются экю? — удивилась девушка.

— К сожалению, не все.

— Почему “к сожалению”?

— Долго объяснять…

— Рассказывай, пока ищем обменник, — разрешила Хелен.

— Ну…. — замялся я, вспоминая обещанный на вечер “пряник”.

— Я даже не буду считать это за старческий нудёж (я правильно сказала?), — правильно поняла мою заминку девушка.

— Нет, ну раз так… Что ты знаешь об истории денег?

— Ничего, — пожала хрупкими плечиками француженка, протискиваясь через толпу в поисках заветного обменника.

— Так, давай я пойду впереди…

— Не нуди, — отмахнулась Хелен. — Я маленькая, мне удобней. Ты давай, не отставай и не отлынивай, рассказывай свою историю бабла.

И я рассказал.

В начале было слово. И слово было “бартер”. Ты мне хлеб, я тебе — утку. Или горшок. Или топор.

Торговли в те времена почти не было, обмен в основном шёл внутри общин, поселений. Товаров было минимум, поэтому составлять пропорции было нетрудно. Но постепенно география сделок ширилась, начался обмен с соседними племенами и поселениями, а то и странами. Это требовало более универсального способа. Так появились первые “деньги”.

В кавычках, потому что обычно это был один или несколько товаров, наиболее востребованных, ходовых и при этом достаточно “вместительных”, чтобы за одну единицу можно было получить много другого. Где-то это были ракушки, в других местах шкуры животных или пушнина, в третьих — рабы, быки и овцы. Меры были всем понятны, ценность их было сложно оспорить. Но вот хранить такие “деньги”, транспортировать — дело не самое простое.

Очень быстро все пришли к “золотому” стандарту. Жизнь выявила наиболее удобные “деньги”, коими являлись украшения из драгоценных металлов и камней: золото, серебро, рубины, сапфиры. И хотя практической ценности у такого средства обмена мало (его не съешь, одежду из него не сделаешь и дом не построишь), зато с точки зрения практичности и эстетики они были идеальны. От обмена украшениями был один шаг до торговли за драгметаллы сперва в слитках, а затем и в монетах. Первые монеты из золото и серебра появились примерно в 7 веке до нашей эры, в Лидии.

Кстати, одно из заблуждений, которое можно часто встретить, это то, что такие деньги (из драгметаллов) не имеют инфляци. Оно лишь верно отчасти. История знает множество примеров, когда золотые и серебряные монеты “дешевели”: во время кризисов, когда казна тратила существенно больше, чем зарабатывала, некоторые правители начинали хитрить, снижая вес платёжных средств или разбавляя их менее ценными металлами.

Ещё один интересный момент связан с ценностью того или иного средства платежа в зависимости от географии. Так, очень долго серебро на Востоке ценилось почти так же сильно, как и золото. Поэтому было очень выгодно везти его в Азию, покупать там специи, шёлк, чай, и продавать их за золото в средиземноморье, зарабатывая тысячи процентов.

Как бы то ни было, металлические деньги в качестве единственного платёжного средства существовали очень долго. Первый бумажный эквивалент появился только в 1716 году, во Франции, и очень быстро получил распространение (хотя, если быть совсем уж честным, первыми в этом вопросе были китайцы, в 800-х годах до нашей эры, но кого интересует какая-то там Азия?). Такие деньги было проще хранить и перевозить, что и обусловило их популярность. А ещё их можно было выпускать больше, чем у правителя было золота — ведь вероятность того, что все обладатели банкнот одновременно пойдут менять их на металл, нулевая. Тем не менее, печатать деньги сколько душе угодно, было всё одно невозможно, хочешь не хочешь, а пропорции с золотом будь добр соблюдать. Тем более что в международной торговле металл всё равно был популярнее.

Помимо удобства, бумажные деньги помогли решить ещё один вопрос: дефляцию. Население, а с ним и количество товаров и услуг, росли быстрее, чем денежная масса, что приводило к парадоксу: тратить сегодня было менее выгодным, чем завтра. Накопление капитала в “закромах” вело к коллапсу экономики, деловая активность снижалась, население нищало. Бумажные деньги помогли расшить этот вопрос.

Потом был “Золотой стандарт”. Это когда от металлов в оплате почти вовсе отказались, перейдя на ассигнации и облигации, но с жёстко фиксированным курсом по золоту. Просуществовала такая система в том или ином виде достаточно долго, до второй половины 70-х годов 20-го века, когда США первыми отказались от золотого стандарта, а деньги превратились в товар сами по себе: теперь курсы не фиксировались жёстко, а определялись рынком, и на их колебаниях стало возможным зарабатывать.

— В итоге это привело к тому, что страны, чьи валюты определены Международным Валютным Фондом как резервные, по сути, могут печатать деньги в огромных объёмах, а полученную таким образом инфляцию скидывать на всех остальных. Ведь другие государства обязаны держать у себя на балансе какое-то количество твоей валюты, если хотят получать хорошие рейтинги во всяких Мудисах и прочих Фитч Рейтингс.

— И чем это плохо? — не поняла Хелен.

— Если упрощённо, то представь, что Ник и Эндрю работают на одной и той же работе. Только Ник работает 4 часа, Эндрю — 8, а денег у них одинаковое количество. Потому что Эндрю получает наличку, только когда продаёт результат своего труда, а Ник может дома принтер включить и получить недостающие деньги из него.

— Но это же нечестно!

— В большом мире нет таких понятий, мон ами. Там прав тот, кто сильнее. Закон природы.

— Ты всё выдумываешь, — вынесла вердикт девушка.

— А вот сейчас и узнаем, — усмехнулся я.

Мы уже минут пять как нашли обменник, но не спешили заходить — француженка хотела дослушать историю денег. Всё это время я краем глаза изучал курсы, и увиденное навело меня на определённые мысли.

Обменник представлял собою обычный морской контейнер, с дверцей в торце. Внутри помещение было разделено два к трём, меньшая часть отошла “залу”, бОльшая предназначалась для персонала. Одна единственная стойка от стены до стены, чуть выше пояса, бронестекло до потолка, хитрый лоток ниппель-системы. И тучный секьюрити в углу у входа на табуретке, сканирующий из-за газеты своим цепким взглядом каждого входящего.

На одной из стен повесили обычную пластиковую доску, какую можно встретить в любом офисе. Позиций было с полдюжины, все равнялись на экю: нью-либертарианского доллар, золотой динар Халифата, рупии Индии (которая в Эдеме называлась Магадха, но которую все, включая её жителей, кроме самых фанатичных буддистов, звали на старый лад), китайские юани, русские рубли и европейские… франки. Как ни странно, именно лягушатники взяли финансовую власть в местной Единой Европе, отсюда и название валюты. С каждым годом у французов налоги всё выше, а прав всё меньше. Вот их бизнес массово и рванул в Эдем. За ним потянулись рядовые граждане и гражданки (а также бесполые, андрогены, мужеженственные, бигендеры, предженщины и предмужины, предполовые и неустойчивые, абигендерные и всеобщеполовые, и ещё бог пойми какие жители данной страны), спасаясь от запредельных налогов и идиотизма французского социализма, в котором работающий белый имеет прав на порядок меньше, чем безработный цветной, а обязанностей — ровно наоборот, больше.

— Добрый день, — я кивнул охраннику на входе.

Дядька сурово просканировал меня сверху донизу, остановил тяжёлый взгляд на кобуре, но как только этот живой рентген переключился на Хелен, его лицо разгладилось, тонкая полоска губ под густыми чёрными усами преобразилась в улыбку. Вы видели когда-нибудь, как улыбается гранит? Я вот видел.

— И вам доброго дня мистер. Мисс, — охранник даже чуть привстал, приветствуя нас. Хотя, кому я вру, весь политес был направлен на Хелен и только на неё.

При этом я готов биться об заклад, никаких сексуальных фантазий или побуждений девушка у этого усатого пузана не вызывала, он смотрел на неё как на любимую дочку или племянницу. Это я знаю, на сколько эта девочка-одуванчик развратна и раскрепощена, окружающие же видят в ней мимими и вах-вах-вах. Впрочем, вне спальни Хелен таковой и является, тут они недалеки от истины.

— Чем могу быть полезен? — клерк за стойкой оживился, едва мы вошли.

Посетителей у данного заведения на ярмарке не так уж и много, всё таки международная торговля развита пока что слабо. Ещё реже услуги менял требуются красивым девушкам.

— Скажите, уважаемый, а почему у вас такой разброс в курсах? — я кивнул на доску с цифрами. — Почти у всех валют разница в купле-продаже десять процентов, а у доллара целых двадцать?

— Из-за золотого обеспечения, мистер. Первые десять лет в этом мире единственной валютой были экю, жёстко привязанные к золоту. И орден всегда честно менял деньги на металл по первому требованию.

— Тогда почему возникли другие валюты?

— Как вам сказать… Кого-то не устраивало то, что экю слишком дороги, понимаете, о чём я? В них не очень удобно рассчитываться за мелкие покупки, а на них приходится значительный товарооборот. Есть, конечно, центы, но это лишняя возня с монетами. Другие хотели подчеркнуть свою независимость, государственность. У Китая, например, юани один к одному к экю.

— Так что всё таки с долларом?

— О, с ним всё так… Он тоже жёстко привязан к золоту, и его тоже меняют на этот металл по первому требованию. Однако, пару лет назад был скандал. Франки накопили какую-то очень уж большую сумму долларов, сотни миллионов. Очень уж у них большой дисбаланс в торговле с Нью-Либерти, считай, две трети экспорта в эту сторону идёт. Купить что-то у американцев сложно, промышленность развита слабо, сельское хозяйство тоже. У них только чай и кленовый сироп более-менее котируются, а так… В общем, говорят, франки попробовали одним махом поменять все накопленные за годы торговли доллары хотя бы на золото. А американцы отказались. Точнее, предложили, но по курсу почти в два раза ниже, чем было заявлено. У них там чуть до войны не дошло, даже армии мобилизовать начали. Но потом всё как-то утихло. Говорят, что либертарианцы подкинули оружия баскам, те начали бузить на юге Европы, оттягивать на себя часть сил лягушатников. Те поняли, что на два фронта воевать не самая лучшая идея, сели за стол переговоров. Парни в Штатах языкастые, на подобных вещах не одну собаку ещё на старой Земле съели. В общем, никто не знает точно, с каким дисконтом франки фантики на золото поменяли, но с тех пор к доллару отношение не самое лучшее. Так что, мистер, если кто-то будет предлагать расплатиться с вами зеленью, вы не спешите соглашаться. И поднимайте цену смело на треть. А то и больше.

Я кивнул, благодаря за совет, и победно посмотрел на Хелен. Нечто подобное я и подозревал, когда увидел такой разброс в курсах. Не бывает подобного на ровном месте, менялы ничего просто так не делают. Раз поставили доллар в такое невыгодное положение по отношению к другим валютам, то на то была причина.

Девушка подошла к окошку, открыла сумочку, но ничего доставать не стала, обернулась ко мне.

— Ты не мог бы подождать меня на улице?

— Конечно.

После прохладного офиса жара вдавила в сухую землю, на лбу тут же появилась испарина. То, что у неё какие-то тайны от меня, ни капли не задело. Секреты есть у всех, это нормально, а мы не настолько близки, чтобы делиться всем сокровенным. Имеет право. Хотя, любопытно, не скрою.

Девушка вышла из офиса минут через пять. Сумочка потолстела.

— В банк?

— Нет, — Хелен поджала губы. — Нет нужды.

Я спорить не стал. Хочет носить с собой пачки налички, пусть. Просто буду чуть осмотрительней, на всякий случай.

Потолкались ещё час в рядах. Первые минут пятнадцать Хелен прижимала сумочку, словно мать ребёнка, ходила, словно оловянный солдатик. Я весь извёлся от напряжения, лучшего сигнала, что у тебя куча бабла, чем подобное поведение, и быть не может. Если в толпе есть карманники, они в раз засекут жертву. Но обошлось. С каждой новой торговой точкой Хелен всё больше оттаивала, вела себя всё естественней и естественней, а на одном из прилавков даже чуть сумочку не забыла, и ничего, никакой паники, спокойно вернулись и забрали.

В назначенный час собрались у машины. Антон был увешан пакетами, словно новогодняя ёлка.

— Ничего не говорите, — буркнул он, глядя на наши с Хелен лыбы.

Дождались Маршалла. Тот вернулся довольный, как слон.

— Продал на три тысячи дороже, чем думал, — счастью человека не было предела. — Это надо отметить!

Возражений не нашлось.

В восточном углу ярмарки было с десяток шатров-кафешек. Цены и меню плюс-минус одинаковые, поэтому выбрали ту, где людей поменьше. Мясо и рыба с гриля, овощи, пиво. Я и Хелен взяли вино, Маршалл заказал всем по коктейлю.

Во время обеда Антон украдкой бросал на меня задумчивые взгляды, был молчаливее обычного. Поэтому когда он предложил мне сходить взять ещё выпивки на всех, я не удивился.

— Может, проще официанта позвать? — Ариэль повернулась было, чтобы окликнуть паренька в белой рубашке и чёрных брюках, что ужом скользил между столиками на дальней от нас стороне шатра, но Антон настоял на своём.

— Сами принесём, быстрее будет. Да и ноги немного разомнём, да, Алекс?

Мы отошли к барной стойке, сделали заказ. Антон словно филин, покрутил головой на 360, убедился, что рядом никого нет. ПОсмотрел на наш столик, на месте ли Хелен — кроме неё, тут вряд ли кто-то по-русски понимает.

— Помнишь тех двоих, что на тебя в Сан Антонио напали? — Антон склонился ко мне поближе и перешёл на шёпот.

— Это которые от наших конкурентов по бизнесу с панелями были? Забудешь такое, — невесело усмехнулся я.

Рёбра давно не болели и синяки уже сошли, но из памяти такое выветрится не скоро.

— Ага. Только панельщики к этому, как оказалось, дела никакого не имеют.

— Тогда кто? — нахмурился я.

— У меня в полиции Мехико кое-какие знакомые есть. Они это дело по моей просьбе чуть поглубже копнули, и выяснили, что это был какой-то холёный тип. Голубой костюм, имя ни на что не похожее, вычурное, с первого раза и не запомнишь даже. Может, знаешь кого-то, кто подходит под описание?

Что-то такое было… Антон не поторапливал, напряжённо ждал.

— Кажется, вспомнил. Был один тип. Одет, словно лондонский денди, приталенный костюм, часы дорогие. Имя не помню, блин. Вроде бы визитка где-то была, надо поискать. Он ко мне за завтраком подкатывал, работу по профилю предлагал. Ну, программы для него писать, здесь, в Эдеме. Зарплату хорошую сулил, должность. Но я отказался, мутный он какой-то, — я потёр переносицу задумчиво. — Но за это же не заказывают?

— Не заказывают ты прав, — Антон уставился мне прямо в глаза. — Ты на той стороны остался должен большую сумму. Очень большую.

— И ты думаешь, он как-то с этим связан?

— Есть другие идеи? Вряд ли каждый раз, когда с ним кто-то отказывается работать, этот Гадар нанимает шпану. Поэтому других причин я не вижу. Если ты только что-то от меня не скрываешь.

Я отрицательно мотнул головой.

— В общем, я тебя предупредил. Смотри в оба. Если его послали за тобой, то он сейчас должен землю носом рыть, чтобы найти тебя.

— Знаешь, очень странно. Он не производил впечатление киллера. Очень уж дорого был одет. Скорее он похож на тех, кто заказывает, а не исполняет.

— Может, ему действительно не понравился твой ответ. В таком случае, вряд ли он всё бросит и будет тебя искать, слишком дорогое это удовольствие. Но если это за тобой с той стороны…

— Я понял. Спасибо, что предупредил.

— Пойдём, а то наши уже косятся.

Мы подхватили давно ожидающую нас выпивку и вернулись за столик.

Хелен с любопытством посмотрела на меня, на Антона, вновь на меня. Но ничего не спросила.

А я не сказал. У каждого свои маленькие тайны.

 

Глава 24

Год 27, 1 апреля, воскресенье

Алехандро

Алехандро уже и не помнил, когда с ним случалось что-то хорошее. В Гондурасе вообще мало чего хорошего.

Когда ему было три года, отец погиб в разборках банд: оказался не в том месте и не в то время, когда прямо на улице две дюжины людей схватились за оружие и открыли огонь на поражение. Они стреляли друг в друга, но в плотной городской толпе так легко зацепить случайного прохожего. И даже не одного. Вы знаете, что Гондурас — самое опасное место на земле? Страна прочно удерживает топ любых мировых рейтингов последние лет двадцать: шанс умереть здесь примерно в восемьдесят раз больше, чем в набитой мигрантами Германии или Франции. А если вы молодой человек в возрасте от 15 до 30, то помножьте эту цифру на четыре. В тот день Судьба бросила кости — и отцу Алехандро выпала Смерть. Бывает.

С семи лет парень был вынужден попрошайничать, чтобы хоть как-то помочь матери. Впрочем, его три брата и две сестры сложа руки не сидели, все были заняты тем или иным делом. В школу, естественно, никто не ходил. Алехандро с горем пополам отучился полгода, и бросил это бесполезное занятие. Образование в Гондурасе работой вряд ли обеспечит, лучше уж на улице лишний раз поиграть, или поприставать к прохожим с протянутой рукой, смотришь, десяток лемпир за день и насобираешь.

В двенадцать Алехандро чуть не попал в банду, но вовремя остановила мать: старший брат три года как сидел за разбойное нападение.

— Хватит нам и одного преступника в семье! Только через мой труп! — узнав, что Алехандро хочет пойти работать в MS 13, одну из крупнейших банд региона, посыльным, мать, растопырив руки-ноги, встала стеной в дверном проёме.

Сын не смел ослушаться.

К пятнадцати парень сменить десяток работ, от официанта и чистильщика обуви до разносчика газет и продавца в местной овощной лавке. Платили мало, часто обманывали, пару раз ограбили — в общем, всё как у всех.

В шестнадцать встретил ТУ САМУЮ, съехал от матери. Вдвоём с Мерлин они зарабатывали достаточно, чтобы снимать комнатушку, и даже оставалась на еду. Строили планы. Занимались любовью. Естественно, не предохранялись, поэтому уже через год Алехандро стал отцом. Несмотря на юный возраст, ответственности у парня было не занимать, местная жизнь быстро закаляет и отсеивает слабых.

Парень взялся за ум, сумел устроиться на местный консервный завод, работа позволила не только содержать жену и трёх детей, но взять пару десятков уроков у троюродной тётки жены, чтобы научиться читать-писать и азам математики, и даже что-то откладывать получалось. Старший рос смышлёным, родители дали себе зарок, что он во чтобы-то ни стало окончит школу и поступит в Панамериканскую школу земледелия — высшее учебное заведение в Саморано, готовящее специалистов в области тропического земледелия. Но Судьба вновь бросила Кости, и Алехандро выпала Дорога.

Их схватили прямо на улице, после ночной смены на заводе. Было раннее утро, солнце едва окрасило восток лазурью, когда группа вооружённых людей остановила четыре десятка рабочих в переулке.

— Живо к все встали к стене! Лицом ко мне! Руки за головой! — бандит, чьё лицо было скрыто полумаской, активно размахивал Узи, указывая, куда стать.

Затем он прошёлся вдоль строя хмуро смотрящих на него мужчин и женщин, выдёргивая тех, кто по его мнению, не подходил по физической кондиции. Этих счастливчиков отпускали.

— Двадцать семь. Нормально. Гринго будут довольны. Грузите их!

Пленников сбили в кучу, через минуту подкатил грузовик с промтоварным кузовом. Всех споро загнали внутрь.

— И чтобы сидели тихо! — главарь демонстративно обвёл стволом Узи пленников.

Створки захлопнулись.

Пленников везли долго, около часа. Конечная остановка располагалась в такой же промзоне, где их схватили, только на противоположном конце города. Машину загнали в бокс, работяг наконец-то выпустили на свежий воздух. Не успели размять ноги, как вновь всех построили вдоль стены. Так простояли четверть часа. Затем появились гринго: лёгкие светло-серые летние костюмы, среднего роста, лица не примечательный, взгляд ничего не выражающий. Один чуть выше, второй чуть шире, и если бы не эти отличия, то можно было бы подумать, что перед вами близнецы. Они прошлись быстро прошлись вдоль строя, затем один из них кивнул главарю:

— Сойдут. Проведите инструктаж, отправка через полчаса.

Когда гринго ушли, главарь в двух словах обрисовал их перспективы:

— Слушайте сюда, два раза повторять не буду! Скоро вас отправят в другой мир. Может, макаки, вы даже слышали о нём. Гринго зовут его Эдем, Рай. Если будете себя там хорошо вести, возможно, это место и окажется для вас райскими кущами. Говорят, там много земли и мало рабочих рук. Считайте, это ваш шанс на хорошую жизнь! Правда, это всё не бесплатно, сами понимаете. На той стороне вас встретят, и вы поможете тем ребятам во всём, что они попросят. Мне сказали, что вам надо будет отработать год, и вы будете свободны. И даже сможете забрать туда свои семьи. А пока вас не будет, мы присмотрим за вашими родными. Надеюсь, мы друг друга поняли?

На последних словах бандит вскинул Узи стволом вверх.

Непонятливых не оказалось.

Затем у них собрали документы. Выдали по холщовому мешку, в котором была литровая фляга воды и стандартный армейский сухпай (без сладостей, само собой, кто на макак будет переводить такое добро?).

— Ты, ты, ты и ты, — главарь ткнул стволом в четверых избранных, среди них оказался и Алехандро. — Шаг вперёд.

Они послушно шагнули.

— Рамирес, выдай им стволы.

Принесли четыре старых потёртых дробовика, девятнадцати дюймовые бразильские МТ 586.

— Заряжать умеете? Нет? Показываю один раз! Смотрите и запоминайте!

Главарь затолкал четыре патрона. Затем быстро передёрнул цевьё, красные цилиндрики шлёпнулись на пол.

— Оружие в Эдеме необходимость, иначе вас схарчит первая же попавшаяся зверушка, макаки. А их там полно, поверьте, — главарь вручил разряженный дробовик Алехандро.

Пленников погнали в соседнее помещение, со странным помостом на рельсах, ведущих в… стену. Присмотревшись, Алехандро заметил металлическую рамку, идущую по стенам, потолку и полу примерно посередине бокса. На помосте были закреплены металлические стулья, куда всех и рассадили.

— Через пару минут вы отправитесь, макаки, и мы с вами больше не увидимся. Здесь, — главарь поднял большую спортивную сумку, — радиомаяк и патроны. Попадёте на ту сторону, сразу же включите прибор. На нём одна большая кнопка, не ошибётесь. Только заберитесь повыше, чтобы сигнал хорошо распространялся. Конечно, вы можете этого не делать, — главарь шагнул к крайнему пленнику, нагнулся и посмотрел тому прямо в глаза. — Вы можете решить попробовать сбежать. Но у меня для вас две плохие новости. Первая: как я уже говорил, там полно диких тварей, по сравнению с которыми ягуар — домашняя кошка, а крокодил — безобидная ящерица. И вторая: если в течение суток мне не сообщат, что вы прибыли, мы с парнями отправимся в гости к вашим семьям. Компрендо?

Непонятливых не нашлось.

Бандиты удалились, свет погас. Где-то под потолком зажглись три красные лампы: приготовиться!

— Во время перехода не шевелиться! И лучше даже не дышать! Это не больно, но если рыпнетесь, выши кишки разбросает по всему боксу, а мне не хочется заниматься сегодня уборкой! Адиос, макаки!

Платформа пришла в движение, и они провалились в другой мир.

По прибытии они оказались в саванне. Солнце слепило после темноты бокса, некоторых подташнивало, но никого не разорвало — хвала Иисусу.

Алехандро и трое других “старших” вскрыли сумку и споро, как показали четверть часа назад, зарядили помповики.

Вслед за патронами извлекли и небольшой, с двухлитровый термос, прибор, с одной единственной кнопкой. Нажали.

— Нам надо забраться повыше, так сказал бандидо, — Алехандро покрутил головой, выискивая подходящее место. — Пойдёмте к вон тем холмам. Там есть несколько деревьев, попробуем закинуть эту штуку повыше.

— Я никуда не пойду! Как хотите, но я не буду дожидаться тех, кто приедет за нами! Мы наконец-то свободны, братья. Господь дал нам шанс, и нам следует воспользоваться им! — молодой (на сколько можно быть молодым в толпе, где средний возраст едва перешагнул вторую дюжину лет) парень горячо жестикулировал, призывая выключить проклятый радиомаяк и добираться до людей своим ходом.

Его не стали слушать, почти у всех на той стороне остались семьи, и никто не сомневался, что с ними сделает MS 13, если их отряд потеряется или попробует сбежать. Молодой попробовал было уйти один, но получил пару тумаков и двинул к холмам вместе со всеми: гадать, что с ними будет, если “заказчик” не досчитается “товара” никто не хотел.

По дороге пару раз “старшие”, шедшие по краям колонны, замечали каких-то тварей размером с буйвола, а то и больше, но твари особого интереса не проявляли. Уже с холма заметили стадо рогачей — гигантских, со слона размером, парнокопытных, живые горы мяса. Хвала Иисусу, они были травоядными, потому что помповик явно с такой тушей не справится, тут нужен минимум пулемёт, а то и парочка.

Молодого агитатора заставили лезть на чахлое дерево, закрепить там сидр с радиомаяком — раз сказали держать прибор повыше, значит, надо.

Поели. Солнце начало медленно клониться к закату, жара пошла на спад. У многих быстро закончилась дара: Гондурас страна жаркая, но не настолько. Да и акклиматизация сказывалась, всё время хотелось пить. Многие устроились в тени и дремали, всё одно больше заняться было нечем.

Атаку гиен банально проворонили: с жары и недосыпа после ночной смены всех развезло, а распределить смены для часовых и прочие охранные действия рабочие не умели и не знали. Стая хищников подкралась по высокой, почти по пояс взрослому, траве, почти в упор, рывком преодолела последние десятки метров и устроила бойню. Крики, хаос, беспорядочная стрельба. Двое “старших” сделали по выстрелу и пошли махать дробовиками, словно битами, напрочь забыв, как те перезаряжаются. Ещё один отстрелял все четыре патрона, и тоже кинулся в рукопашную — он не догадался рассовать 12-ый калибр по карманам.

Алехандро был одним из немногих, кто сохранил рассудительность и оказался достаточно запасливым. Благодаря ему больших жертв удалось избежать: гиены загрызли насмерть троих, но унести успели только два тела. Ещё девять работяг были ранены, трое серьёзно, а один всё таки скончался от потери крови спустя полчаса — пара маек и рубашек, пущенных на перевязку, не спасли парня.

До заката похоронили погибших, перевязали пострадавших. С горем пополам развели костёр, натаскали хвороста, выставили часовых, которых было решено менять каждые три часа.

“Покупатели” явились за полночь, появившись из тьмы внезапно: четыре рейдовых унимога на электротяге шли по саванне без фар, водители пользовались ПНВ для скрытности.

Оружие отобрали, раненых осмотрели, обкололи антибиотиками, перевязали.

Потом была дорога, ехали почти до самого вечера, сделав всего одну трёхчасовую остановку в небольшом распадке у дороги. Гринго выставили часовых, развернули на крыше каждого унимога солнечные панели, выдали “товару” сухпайки. Медик сменил повязки раненым.

В лагерь прибыли после заката. Всех загнали в один большой барак, на сорок мест.

— Ваш новый дом на ближайший месяц. Чтобы была чистота и порядок. Старшим будешь ты, весь спрос с тебя, — гринго ткнул в Алехандро. — Всё, отбой.

На следующий день их всех чем-то обкололи, сказали, что это прививки от местных болезней. Побочных эффектов быть не должно, но если что — немедленно сообщать врачу о любых недомоганиях. Схлопотать эпидемию в таком климате проще простого.

— Сеньор, вы сообщили на ту сторону, что мы прибыли? — подталкиваемый в спину взглядами товарищей по несчастью, Алехандро осмелился задать вопрос, который мучал всех пленных.

— Не волнуйся, сообщил, — ухмыльнулся гринго. — Ведите себя хорошо, и всё с вашими семьями будет в порядке. Через год будете свободными людьми, сможете забрать их сюда.

— А вернуться домой?

— Если только куском мяса, без ног и рук, — ухмылка “хозяина” стала издевательской. — Ведь только так ты будешь легче сорока кило. Да и тогда у тебя вряд ли будет пара сотен тысяч экю на такой билет.

Следующие пару недель прошли в тренировках. В основном их учили азам: как правильно ухаживать за оружием, нести караул, десантироваться из кузова пикапа после остановки или на ходу. Потом три дня много (по меркам Алехандро и других, до этого оружия в руках не державших, конечно же) стреляли из автоматических карабинов М2. Он мало чем отличался от более известного М1, кроме УСМ, полволяющего вести автоматический огонь, да увеличенным с 15 до 30 патронов магазином. Темп стрельбы 750–770 выстрелов в минуту, патрон 7.62 на 33, прицельная дальность до 300 ярдов, то бишь, где-то 275 метров, дальше пуля быстро теряла энергию и скорость.

— Мда, макаки они и есть макаки, — гринго сплюнул, глядя на мишень Алехандро. — Слышь, Блендамед, тут всего триста ярдов, а у тебя ни одной новой дырки за сегодня.

Что поделать, из простых рабочих не так-то просто сделать бойцов в столь короткий срок. Особенно когда у тех нет должной мотивации. В нужную сторону стреляют, худо-бедно команды соблюдают, уже хорошо.

Первый раз “на дело” выехали засветло, на двух унимогах, куда загрузили “макак”, при одном “хайлюксе” с пулемётом на вертлюге. Часов шесть пылили прямо по саванне, обходя дороги и населённые пункты стороной, пока не выбрались на какую-то трассу местного значения. Нашли участок, проходящий между двух пологих холмов, поросших чахлыми кустами, залегли в засаду. Машины загнали в небольшой распадок и укрыли масксетями, взялись за лопаты, и через полчаса каждый имел ячейку для стрельбы лёжа. Какая никакая, а всё защита и маскировка. Лежать, правда, в пыльной яме то ещё удовольствие, но поверху кинули масксеть, дающую небольшую тень.

Подходящую “дичь” ждали долго, почти весь день: сильные конвои и одинокие путешественники григо не интересовали, первые такую засаду на раз-два перещёлкают, вторые вряд ли окупят потраченные усилия, боеприпасы и топливо. Наконец, за пару часов до заката, когда от жары все “макаки” давно сомлели, а гринго от неё же осатанели и то и дело срывали злость на “подчинённых”, наблюдатель доложил, что появилась подходящая цель:

— Ленд Ровер, “автобус” на базе М35 и тентованный грузовик. Последний плохо видно из-за пыли, марку не скажу.

— Приготовиться к бою! Без команды не стрелять! Не спать, макаки, не спать, подъём, взбодритесь! — один из гринго пробежался вдоль залёгших гондурасцев, подбадривая задремавших бойцов пинками и тычками.

Первыми огонь открыли “хозяева”, сразу же сняв всех трёх водителей. Машины остановились, Ленд Ровер проскочил чуть вперёд, казалось, что он продолжит свой путь, как ни в чём не бывало, но через полсотни метров джип резко вильнул влево, выскочил на обочину, чуть не перевернувшись, проломил заросли колючки и заглох, попав колесом в чью-то нору.

— Огонь!

Гондурасцы начали нестройно и несмело стрелять куда-то в сторону спешивающихся пассажиров и охранников небольшого каравана. Не будь гринго, ещё неясно, кто бы взял верх в этом бою, но хозяева не собирались терять свой товар. Когда бойцы конвоя втянулись в огневой контакт с основной частью засады, в тыл, со второго холма, им ударил пулемёт и полдюжины винтовок. Минута — и всё кончено.

Спустились к изрешечённым машинам. Пахло кровью и смертью, во рту стояла горечь. Алехандро перекрестился и зашептал молитву, когда увидел первого убитого. Кто-то проблевался.

Конвой быстро обыскали, собрали всё самое ценное, включая оружие и боеприпасы охраны. В салоне автобуса нашли трёх испуганных женщин, бледных, почти незагорелых — недавние переселенцы в Эдем. Их забрали с собой.

Через четверть часа унимоги и хайлюкс запылили обратно, домой. В лагерь прибыли далеко за полночь, но ложиться спать не стали. Хозяева выставили гондурасцам пару ящиков дешёвого пойла и коробку сухпаев. Женщин уволокли в барак, где обитали гринго. Через пару часов, удовлетворив свои “потребности”, пленниц, голых и истерзанных, накачанных ни то лёгкими наркотиками, ни то алкоголем, а может, и тем и другим сразу, отдали “макакам”. Отказавшихся почти не было: алкоголь, адреналиновый коктель и двухнедельный стресс требовали выхода пара. До утра ни одна из пойманных не дожила.

Алехандро, как и многие другие гондурасцы, понимал, что обратной дороги к мирной жизни для него уже нет.

На второе, серьёзное, дело выдвинулись с закатом. Ехали всю ночь, неспешно, водители-гринго вновь шли без фар, ориентируясь с помощью ПНВ. Три унимога, два пикапа и пара багги, один с безоткаткой, второй со “свиньёй”, как прозвали в армии США 7.62-миллиметровый М60 за внешний вид.

Светлое время переждали в овраге, в паре сотнях метров от дороги. Дежурство несли только гринго, оружие “макакам” хоть и выдали, но без патронов. Задачу гондурасцам поставили простую: приезжаем на место, выгружаемся, стреляем в указанную сторону, стараемся не умереть. Второй, меньший отряд, заходит с тыла, грузит ящики, отходит. Если всё пройдёт гладко, “макакам” даже премия будет, по пять сотен экю на человека, и полдюжины проституток.

— Кто себя лучше всех проявит, получит право пообщаться с дамами первым, — мотивировал “хозяин”. — Всё, время. Загружаемся!

Снова ночная поездка. Через четыре часа колонна разделилась, основная часть ушла на юг и вправо: пара унимогов, командирский пикап и оба багги. Их задача — устроить шумиху, стянуть охрану на одну, дальнюю от оружейных складов, сторону периметра. Ещё один унимог и L200 направились севернее, в обход.

Скоро с юга прилетели звуки первых выстрелов, заухала безоткатка, взрыкнули пулемёты.

Их куцая вновь пришла в движение. Десять минут, и вот пикап, а за ним и унимог, взбираются на крутую насыпь и мчат по гребню, не включая фар.

— Контакт под насыпью! — когда они почти достигли ограды, “гринго”, старший их машины, обнаружил противника.

Почти мгновенно вспыхнули “люстры”, заливая всё впереди ярким светом. Пулемётчик, тот самый молодой бунтарь, нажал на спуск, но первые очереди ушли в молоко: глаза после тьмы не сразу адаптировались к освещению, было плохо видно. А когда стало возможным что-то рассмотреть, они уже проскочили вперёд, и противник оказался в мёртвой зоне.

— Из машин, макаки, живо! Убейте всех! Вперёд! Вперёд! Не спите!

Десант попрыгал на землю, и по ним тут же из темноты открыли огонь. Судя по вспышкам, стреляли из-под насыпи.

— Гранаты! И обойдите его кто-нибудь по верху! Живо!

Его? Противник один?

Алехандро забежал за пикап, нашарил в холщовой сумке на левом боку Mk2, выудил её трясущимися руками, выдернул чеку, замахнулся и бросил куда-то в темноту. Рядом точно так же делали и остальные, и это несколько успокаивало. Захлопали взрывы, зажужжали осколки, впрочем, им не опасные, на себя всё приняла насыпь. Бросив вторую гранату, Алехандро встал на колено и начал стрелять куда-то в темноту, в ту сторону, откуда прилетали злые пули.

Звучали новые команды, кого-то послали в обход, вражеского стрелка отогнали огнём дальше, поджали к ограде. Вот-вот его додавят, и тогда всё, бой прекратится, страх уйдёт, и руки больше не будут трястись…

Внезапно по правому флангу заработал пулемёт. Длинная, наверное, на полсотни патронов, очередь опрокинула пару его товарищей, кулем повалился гринго, старший их машины. Гондурасцы заметались, залегли за машинами.

Пулемёт поливах их позиции свинцом, словно брандспойт на пожаре, не давая даже голову поднять от земли.

Наконец вражеский огонь прекратился. Наступила тишина, прерываемая стонами раненых.

Алехандро осмотрелся. Он лежал под пикапом, рядов валялось тело гринго, из-под которого тёк тёмный ручеёк. Труп таращился на окуляром ПНВ, вместо второго глаза — чёрная дырка.

“И шлем не помог”, — отстранённо подумал Алехандро.

Посмотрел направо. Испуганное лицо Хулио, парнишки-пулемётчика. За ним, чуть дальше, уже едва различимый, Рамирес. Губы сжаты в тонкую нитку, побелели, правой рукой баюкает левую. Ранен. Умирать не хотелось. Это не их война.

— Не стреляйте, мы сдаёмся! — Алехандро откинул винтовку подальше. Внезапно вспомнил фразу, которую часто слышал в кино, когда испанская озвучка записывалась поверх родной английской. — Don”t shoot! Please! Don”t shoot!

— Stand up! Hands up and move into light slowly! — Алехандро не понял и половины, но общий посыл был ясен.

Он встал, задрал руки как можно выше, и пошёл вперёд.

— Стоп!

Алехандро послушно остановился в свете “люстр” унимога. Справа и слева подтягивались остальные гондурасцы.

Из темноты показался силуэт вооружённого человека. Чёрный зрачок автомата внимательно обводил их справа налево и обратно, следя за каждым движением.

— All knelt down! Slowly! — ствол автомата пару раз дёрнулся вниз.

Интернациональный жест, сложно не понять.

Кажется, они сегодня будут жить.

 

Глава 25

Год 27, 1 апреля, воскресенье

Алекс Северов

Драйв. Что вы понимаете под этим словом? Адреналин, кураж, движуха, фан? Когда тебя всего трясёт, от эмоций, от ощущений, от своих и чужих действий? И позитив. О да. Всё это должно быть со знаком “плюс”. И будет драйв. А когда тоже самое, только без положительных эмоций? Когда адреналина вёдра, холодный пот по спине, а ночь расчерчивают вспышки выстрелов, и часть из них — в твою сторону? Тоже, наверное, драйв. Кому-то.

Вечер закончился буднично. Девушки накупили шмотья и побрякушек, мальчики получили небольшую порцию лёгкого стриптиза аля “смотри, какую маечку я купила, сейчас покажу”. Маршалл, как я уже говорил, пристроил свой трактор, ему ещё в обед “обломилось”. И вроде как ещё часть урожая перепродал с небольшой, но всё таки выгодой.

— У меня в этом год вряд ли столько сорго наберётся, но на Вочных холмах в конце сезона будет ярмарка урожая, там можно взять по хорошей цене тысячу-другую бушелей, — в фермере заговорил мелкий спекулянт. — Раньше-то оттуда не особо выгодно было возить, из-за дорогого топлива выхлоп получался копеечный, но сейчас-то, считай, транспортировка почти бесплатная, на электротяге-то. А это уже совсем другой вопрос.

На этих словах Маршалл задумался, начал хмурить лоб. Через минуту достал мобильник, обычную звонилку, зато с калькулятором, и начал увлечённо тыкать в кнопки. Похоже, мир потерял ещё одного хорошего опытного фермера и получил начинающего торговца. Эх…

Вечер подкрался не особо незаметно, всё таки эдемские сутки длинные, уже к 6 вечера, то бишь в 21–00, организм начинает сигнализировать о том, что неплохо бы и на боковую. Глаза же, однако, верить в это не хотят, ведь солнцу до горизонта ещё плестись и плестись. Но опыт не обманешь.

— Так, народ, пора подумать и о ночлеге, — Антон обвёл всю честную компанию, собравшуюся у машины. — Есть идеи?

— Ну, гостиницы и мотели давно уже заняты, — Маршалл сдвинул стетсон на затылок и почесал задумчиво лоб. — Можно попробовать найти места в шатрах, — кивок куд-то в сторону ярмарки, — но что-то мне подсказывает, что и там всё распродано.

— Может, тогда домой? — с надеждой спросила Хелен. — Там душ, кроватка…

— Оно бы, конечно, хорошо, — усмехнулся Маршалл, глядя на девушку. Француженка выглядела словно Кот из Шрека, глаза большие, жалобные, вот-вот заплачет. Любая женщина актриса, а когда ей что-то надо, то даст фору любому выпускнику МХАТА. — Только вот мы с Антоном пива сегодня хорошо дёрнули, а вы трое те ещё водители.

— Папа! — вскинулась Ариэль.

— Да я не о том, — поморщился Маршалл. — Нормально вы водите. Только медленно. Миль сорок в час, больше по грунтовке ты не выжмешь, опыта мало. И у Алекса мало. Про Хелен молчу, она на этих колдобинах и ямах больше двадцатки не выдаст, — фермер демонстративно пощупал у девушки бицепс, точнее, то место, где он должен быть. — До заката часа полтора, не успеем доехать. А по темноте кататься не лучшая идея.

Все помолчали, обдумывая сказанное. Дорога действительно не из простых, по асфальту я бы и сотку (километров в час, не миль, ессно) рискнул бы выжать, особенно по какой-нибудь федеральной трассе поновее. Но местные грунтовки, за редким исключением, качеством не отличаются. Торговые маршруты между крупными городами периодически ровняют грейдерами, логистика наше всё. Но в сельской местности или малонаселённых районах уже после первого мокрого сезона дорога становится направлением, проще новую колею рядом пробить. А что по полю, что по колдобинам, опыт вождения у меня так себе. Маршалл прав, больше 40 миль вряд ли выжму.

Водить в нетрезвом состоянии на Эдеме можно, полиция есть только в крупных городах, и то не везде за этим вопросом следит. Но останавливает Маршалла не потенциальный штраф или лишение прав (которых отродясь здесь никто не требовал), а возможность навернуться. Своя рубашка ближе к телу, лишний раз рисковать смысла нет.

— Можем поставить палатку, — прерывает молчание Антон. — Точнее, палатки. У меня как раз парочка в кузове есть, четырёхместные. Алекс с Хелен в одной, мы втроём в другой.

Ариэль хмуро посмотрела на парня, но перечить такому распределению мест не рискнула, при отце-то. Маршалл лишь хмыкнул, заметив реакцию дочери, но развивать сцену не стал. Похоже, не один я наслаждаюсь баталиями вокруг постельного вопроса между наёмником и рыжей бестией. И, судя по тому, что фермер нет-нет, да назовёт Антона “сыном”, парень выбрал правильную линию поведения.

Выбрать места для палаток тоже оказалось делом не самым тривиальным. Все вкусные площадки были разобраны, а на невкусных стоять как-то не хотелось — и от общего веселья далеко, и как-то стрёмно быть с краю. По идее, от такой толпы людей любой хищник должен держаться подальше, тем более, толпы шумной и весёлой. Но, во-первых, всегда найдётся исключение, тварь может быть из особо хитрых или на голову отбитых, что среди обитателей ночи не редкость. А во-вторых, хищникам двуногим, то бишь бандитам и прочим асоциальным элементам, в таком мутном омуте самое то рыбку ловить.

Выручили какие-то шапочные знакомые Антона. Парни приехали на ярмарку торговать оружием. Для подобной публики был выделен целый сектор, примыкающий к длинному, ярдов на 600 (блин, пожил на техасщине неделю, уже метрическую систему стал забывать…) стрельбищу. В сам “лагерь оружейников” нас не пустили, из соображений безопасности (не нашей, конечно же), зато разрешили поставить палатки в углу, образованном защитными земляными отвалами (метров десять в высоту и столько же в ширину, между прочим, сделано основательно) стрельбища и оградой торговых рядов любителей пороха и смазки. Машину подогнать в упор к месту ночёвки не получилось, из-за разнообразного строительного мусора, парочки искорёженных остовов изрядно расстрелянных машин и десятка бочек, превращённых в решето: не стрельбище, а филиал “Разрушительного Ранчо”. А вот манекенов не было — видимо, дефицит, чтобы ещё и на мишени их переводить.

— Ну, главное, не в поле ночуем, — Маршалл скептически осмотрел выделенное нам место. — Надеюсь, ночью ни какому придурку стрелять не припрёт? Хотелось бы выспаться.

— Ду-ду-ду-ду! — пробасило за насыпью нечто крупнокалиберное. Я не эксперт, но боеприпас, как минимум, 12.7мм, “три линии” такого звука ни за что не дадут.

— Тррр! Тррр! — это уже что-то мелкое, может даже, под пистолетный патрон.

— Через час стрельбище должны закрыть, — оправдывается Антон. — Да и вроде не так уж и громко, ночная дискотека в любом сельском клубе даст сто очков форы.

Будущий тесть ничего не ответил, лишь хмыкнул многозначительно: ну-ну.

Поставили палатки быстро. Современные туристические удобства и приблуды рассчитаны на массового городского пользователя, который молотка в руках не держал, так что справиться с ними может и пятилетний ребёнок, благо, даже инструкции напоминают комиксы: а пять картинок полтора абзаца текста. Даже если читать не умеешь, суть понятна.

Две дуги, крест на крест, поддон, второй слой, от дождя, и чтобы не провисал, не касался первого — хоть и сухой сезон, но река рядом, по утрам возможна роса. Закрепить всё десятком алюминиевых колышков, легко вгоняемых в землю без всяких усилий. Палатки высокие, метр семьдесят, могу стоять, почти не сгибаясь, для Хелен вообще хоромы. В качестве ложа выступает пара туристических ковриков и спальников: один снизу, вторым укрыться. Всех дел едва на четверть часа.

— Жестковато, — не успели мы затащить рюкзаки с личными вещами в “номер”, француженка уже пытается устроиться поудобней на импровизированной кровати. Поёрзала, устраиваясь поудобней, и так попробовала лечь, и этак. Вздохнула, вынесла вердикт.. — Чур я сверху сегодня!

Вы бы спорили? Вот и я не стал.

Барбекю.

Мангал и решётку одолжили знакомые Антона, мясо, специи и пиво купили на ярмарке.

Посиделки у костра, разложенного в одной из бочек-мишеней.

Романтику обеспечили звёзды, луна и праздник, долетающий до нас взрывами смеха, песнями бардов и запахами десятка национальных кухонь. Тепло, лампово уютно.

Первым сдался Маршалл.

Затем ушли “подышать свежим воздухом” Антон и Ариэль.

Огонь костра медленно угасал. Пламя желания неспешно разливалось по жилам.

Звёздное небо сменилось потолком палатки, шум ярмарки — нашим тяжёлым дыханием.

Страсть.

Катарсис.

Счастье.

Банда ворвалась в ночь вихрем, ураганом. Казалось, всё пространство вокруг превратилось в сплошное поле боя: взрывы, дрожь земли, рёв моторов, тяжёлый рокот пулемётов, треск очередей, уханье ружей.

— Мамочки! — француженка на миг застывает, и резко вжимается в меня, выбив одним махом весь воздух из лёгких.

Обхватываю девушку руками, перекатываюсь, закрывая спиной от опасности. Прислушиваюсь.

Бой идёт в стороне, мы на отшибе, даже пули над головой не свистят.

— Это далеко, Хелен, всё нормально, — пробую отцепить француженку от себя, подняться.

Через минуту удаётся уговорить более-менее пришедшую в себя девушку расцепить руки и дать мне одеться. Да и самой что-то накинуть не помешает, мало ли, как оно обернётся. Натягивать штаны и ботинки в темноте то ещё занятие, но справляюсь быстро, благо, это не зауженные джинсы и модные кеды, всё функционально и просто до безобразия.

“Калаш” и разгрузка в прихожей, справа, хватаю их, открываю входной клапан, выглядываю, прислушиваюсь.

— Целы? — силуэт Антона в ночной тьме едва различим, но вроде как парень облачился посущественней, чем я: торс обтянут лёгким бронежилетом, голова из-за “OPS-COREа” похожа на шляпку диковинного гриба.

— Да, — уже смелее выбираюсь наружу. Если бы была какая-то опасность, Антон так открыто не стоял бы. — Что происходит?

— Да леший его знает. Похоже, какие-то отморозки решили устроить ночной налёт.

— А почему отморозки?

— Ты сам подумай, кто в здравом уме полезет на лагерь, в котором тысячи две вооружённых людей? Пусть даже часть из них в дымину пьяны, а ещё треть толком стрелять не умеет. Оставшихся хватит, чтобы сотню налётчиков положить. Так что смысла нападать вот так, в открытую, нет никакого. Все крупные кассы упрятаны поглубже, ближе к центре лагеря, так что если хочешь поднять денег, то надо перестрелять всех присутствующих. Без этого только патроны зря переводить.

Возразить мне было нечего. Действительно, хорошую добычу здесь легко не возьмёшь, а вот затрат и усилий — вагон и маленькая тележка. Стрельба же ради стрельбы… Будь это одиночка или небольшая группа, на одной-двух машинах, я бы ещё понял, мало ли отморозков и идиотов в мире. Но представить себе, чтобы сразу три-четыре дюжины людей решили пострелять в себе подобных, да ещё с неплохим шансом получить обратку, просто так — нет, этого точно не может быть. Идиоты, согласно Дарвину, самовыпиливаются достаточно быстро, чтобы не успеть организоваться в большую банду.

— А где Маршалл?

— Пошёл к машине, заведёт на всякий случай, заодно присмотрит, чтобы с ней ничего не случилось под шумок.

— Алекс, что там? — из палатки выглянула Хелен. В темноте плохо видно, но зрение уже немного адаптировалось, вижу, что девушка успела накинуть только майку. Мою, между прочим, ей по колено, считай, что платье. — Мне страшно.

— Всё нормально, бой от нас далеко. Какие-то идиоты устроили налёт, — приобнимаю подругу за талию. Бедро упирается во что-то твёрдое. — Пистолет?

— Да, — кивает француженка. — Только прошу вас, не ходите туда, пожалуйста.

— Мы и не думали, — хмыкает Антон. — В темноте легко поймать пулю от своих же. Тут безопасней.

Наклоняюсь и целую Хелен в лоб, мол, всё нормально, никуда не идём, я с тобой.

— К вам пара машин, идут по насыпи! — хрипит на разгрузке Антона рация голосом Маршалла.

Блин, я про свою ходиболтайку даже не подумал, надо бы включить. И где-то в одном из кармашков была гарнитура…

Поворачиваюсь и пялюсь в темноту. Ничего… А нет, вроде что-то мелькнуло на фоне звёзд. Или показалось?

— Едва слышу, — Антон стучит по Опс-Кору. По ходу, у него там ещё и активные наушники, заглушают громкие звуки, зато слабые усиливают. И если приближающиеся машины идут тихо и без света, то…

Не знаю, благодарить инстинкты или интуицию, но, пока я размышляю про странное поведение незваных гостей, тело начинает действовать само. Толкаю-швыряю Хелен обратно в палатку, сам падаю вперёд влево, перекатываюсь за бочку с ещё не остывшими углями. Вовремя.

Передний пикап на ходу бьёт по нам ослепительным светом “люстры”, превращая ночь в день.

— Та-та-та-та-та! — вслед за светом со стороны машины по нашему лагерю хлещут пулемётные очереди.

Обстрел быстро стихает — турель у нападающих не позволяют вести круговой огонь, сектора и углы очень ограничены. Противник останавливается метрах в тридцати от нас, хлопают двери, слышна возня высаживающегося из “унимога”, шедшим вторым, десанта.

Из-под насыпи бьют короткие автоматные очереди, кто-то наверху вскрикивает. Антон минимум достал одного, а может, и больше. Звучат команды на незнакомом языке, чёткие, хлётские. Испанский? Португальский? Какая к лешему разница сейчас! Мозг, ау, ты чем там занят? Спустя пару секунд хлопают взрывы гранат, в ушах звенит. Воздух разрывает грохот стрельбы, пахнет сгоревшим порохом и тротилом.

Сердце бешено стучит по рёбрам, вот-вот выпрыгнет. Мысли мечутся. Что делать? Бежать? Стрелять? А если убьют? А ведь убьют. Я не боец. Я — гражданский. На все сто. Или даже двести. Меня не обучали тактике боя. Меня не готовили к войне или умирать. Это всё — не моё. Компьютеры, сервера, программы — тут я как рыба в воде, чуть ли не бог. Но не ночной бой. Не война. Не нападение или оборона. Говорят, когда-то каждый мужчина на Руси умел защищать свой дом. Быть воином. Защитником. Сейчас не те времена. Вжаться и выживать. Чтобы не заметили. Чтобы не стреляли.

Адреналин вёдрами. Пот ручьями. Сердце в пятках. Сколько один продержится Антон? Как быстро его закидают сверху гранатами или обойдут по гребню и убьют в спину? А потом развернут “люстры” на лагерь, или прочешут с фонарями, свет которых пляшет вокруг. И не укроешься. Не сдашься. ЭТИМ пленники не нужны. Это не война, где можно быть некомботантом. Руки немеют, я словно застыл, замёрз, не в состоянии пошевелить и пальцем.

Плач. Всхлипывания. Послышалось? Кажется, это от палатки. Хелен. Или выверт психики, игры разума? Что-то расслышать в таком грохоте… Чердак поехал от стресса, как пить дать. Но даже если я её не слышу — она точно там. И её — убьют? Меня убьют? Ариэль, Антона, Маршалла? Всех убьют?

И Хелен. Молодую, красивую. Ей бы жить, детей рожать, мир смотреть и восхищать…

Несправедливо.

Меня развели на бабки. Несправедливо.

Били за мнимый долг. Несправедливо.

Пытался сожрать какой-то монстр. Несправедливо.

Напали на улице, чуть рёбра не поломали. Несправедливо.

Отнимают прекрасный вечер, шикарную девушку и мою жизнь. Несправедливо.

Несправедливо. Несправедливо! НЕСПРАВЕДЛИВО!!!

Про одного книжного героя как-то автор написал — с повышенным чувством справедливости. И я его понимаю. Как же это достало, что вокруг столько несправедливого!

Вся накопленная боль, страдания, переживания, страхи — всё это ухнуло в топку разгорающейся ярости, словно бензин в костёр. По жилам промчался огонь, разгоняя кровь и снимая оцепенение. Все чувства обострились до предела, мысли стали ясными, паника отступила.

Команды на незнакомом языке напротив меня. Бой сместился чуть вправо, Антон отступает. Отлично. Меня не видели. Не ждут. Сейчас или никогда.

Рывком занимаю положение для стрельбы с колена: левая нога впереди, упор на правую. Приклад в плечо, предохранитель снят, левая рука ныряет под автомат, на ощупь передёргиваю затвор. Ладонь на цевьё, ярко-красную стрелку АКОГа — на тёмный силуэт прямо на насыпи. Палец давит на спуск. Короткая очередь, сместить прицел вниз-вправо, следующая цель, огонь! Мушку на силуэт, огонь! Следующий! Огонь! Сухой щелчок. Пустой. Перекинуть спарку на полный магазин, передёрнуть затвор — сколько там надо, две секунды, три? К бою готов! Прицел уже смотрит на следующий силуэт, огонь! Падает. В поле зрения больше никого, стреляю по “люстрам”. Очередь по одной, затем — по второй. Снова опускается тьма, прорезаемая изредка тонкими лучами обронённых кем-то фонариков.

Но бандиты ещё не закончились, слишком мало тел. Противник был где-то наверху, за машинами, на насыпи, за ней. У него выигрышная позиция, есть где укрыться, есть возможность бросать гранаты, или обойти с фланга, оставаясь незамеченным.

“Сближайся”, — словно неоновое табло ночного магазина загорается мысль.

Встаю, иду вперёд, перезаряжаюсь на ходу. Левая рука к разгрузке, ухватить новую спарку, надавить ею на кнопку сброса, короткое движение вперёд, чтобы сбросить пустые магазины, воткнуть в приёмник, подать на себя, до щелчка. Передёрнуть затвор, ладонь на цевьё.

Бью очередью поверх насыпи, второй — припугнуть, не дать подняться, заставить паниковать. Чтобы у них под обстрелом мысли путались, как у меня минуту назад. Чтобы поджилки дрожали. Чтобы…!

Какое-то движение сверху. Даю длинную, на остаток магазина, очередь, продолжая шагать вперёд. Ноги переставляю на двадцать-тридцать сантиметров, не больше. Я помню, что так учил Антон — чтобы не споткнуться, кажется, так? Сухой щелчок, снова пустой. Перекинуть спарку, продолжить огонь на подавление, вот вам, есть желающие высунуться?

Захожу левее. Одновременно перекидываю спарку, досылаю патрон. Будь у меня “эмка”, последнее не отнимало бы драгоценные мгновения, у изделия Стоунера есть затворная задержка, в отличие от “калаша”. Раньше думал, что блажь, сейчас понимаю — нет, удобство.

В темпе расстреливаю очередные шестьдесят патронов, бью на любой намёк на движение или какой-то шорох. Так, последняя спарка, надо экономить.

Над кузовом пикапа появляется рука с карабином, из-за машины кричат на незнакомом мне языке. Истерично так, с нотками мольбы. Тут и без перевода ясно, что сдаются. Что ж, в пленных стрелять не будем.

— Встать! Руки в гору! И медленно выходи на свет! — не знаю, как бандит будет последнее выполнять, когда кругом сплошная тьма, ну да ничего, разберёмся. Луна в меру своих скудных сил старается, да и люстра на пикапе не в дрызг разбита, какая-то фара всё ещё горит.

Из-за машины появляется безоружный бандит. За ним второй, третий…

— Алекс? — откуда-то из темноты кричит Антон.

— Что? — я не узнаю свой голос. Словно говорит какой-то старик, так тихо и нечётко он звучит. Откашливаюсь, повторяю уже звонче. — Что?

— Не стреляй, я поднимаюсь наверх.

— Хорошо.

Слышу, как Антон карабкается вверх.

Напряжённо слежу за латиносами.

Рядом что-то неразборчиво говорит Антон.

— Что? — хриплю в ответ, пытаясь сконцентрировать взгляд на лице наёмника. С трудом, но мне это удаётся.

— Рацию, говорю, в следующий раз включи, и гарнитуру не забудь, — Антон всматривается в моё лицо, словно видит первый раз. — Ты в порядке?

— Вроде да, — прислушиваюсь к ощущениям.

Ноет правое колено — задел где-то что-то, даже не заметил сразу. Болит правое плечо, будет синяк, столько отстрелять, да ещё и очередями. Указательный палец левой руки ободран, что-то во время перезарядки задел. Мелочь. А так вроде цел.

— Ну ты и ураган, — Антон хлопает меня по плечу, по прежнему всматриваясь в лицо. — Я уже подумал было, что ты тут из пулемёта строчишь, стреляешь и стреляешь, словно IDDQD включил!

— Бесконечные патроны это IDKFA, — поправляю наёмника, присаживаясь. Голова кружится, начинаю задыхаться. Рука тянется к вороту, но на мне только разгрузка, даже расстегнуть нечего, чтобы облегчить дыхание. — IDDQD даёт неуязвимость.

— Да пофиг! Я, конечно, знаю, что у “калаша” по ТТХ скорострельность шесть сотен в минуту, но никогда не видел, чтобы кто-то реально попробовал её достичь.

— Что, всё так плохо?

— Ну а ты ствол потрогай, потрогай, — следую совету Антона и отдёргиваю руку, едва коснувшись пламегасителя. Жжётся. — Ты сколько отстрелял, шесть полных магазинов, три сотни меньше, чем за две минуты?

— Наверное. Не считал.

— Ты точно наркоты никакой не жахнул? Видал я безбашенных парней, но чтобы так буром переть, как ты… Даже “духи” и “чёрные”, обдолбавшись, так в атаку не ходят, если только в кино.

— Я просто устал бояться, — кладу автомат на колени, проверив предварительно, что он на предохранителе.

— Ну-ну, — хмыкает Антон. — Пойду проверю, как там Ариэль и Хелен.

Закрываю глаза. Стихают все звуки вокруг. Отключаюсь от мира. Я сегодня от него устал. Ничего не вижу. Не слышу. Не ощущаю.

Только горячие солёные дорожки по щекам.

 

Глава 26

Год 27, 1 апреля, воскресенье, день

Алекс Северов

Итоги боя: у нас трое легкораненых, у бандитов — четверо “двухсотых”, пятеро “трёхсотых”, из которых двое вряд ли долго протянут, и трое обделавшихся испугом. Антон, когда вязал пленникам ремнями руки за спиной, морщил нос — от латиносов ощутимо пованивало.

Сам наёмник почти не пострадал, спасли бронежилет и шлем. Первый принял на себя с полдюжины пуль 7.62 на 33, ещё парочка пришлась на второй. Несмотря на схожий с “калашом” калибр, боеприпас у карабина М2 относительно маломощный, дульная энергия почти в два раза ниже, так что парень даже синяков не заработал.

Хелен отделалась ободранными коленками. Девушка сообразила, что в палатке во время перестрелки небезопасно, уж больно привлекательная цель, чтобы по ней выпустить очередь-другую просто так. Поэтому как только началась пальба, француженка покинула “убежище” и юркнула не то в колею от грузовика, не то в дождевую вымоину, оставшуюся с мокрого сезона. Коленки ободрала, за с её пропорциям всё одно что в окопе залегла, молодец. Да, кстати! Хелен ещё и фотоаппарат каким-то чудом прихватить не забыла, и даже несколько снимков сделала из укрытия. Особенно шикарно вышли две. На одной Антон, этакий солдат будущего, с винтовкой, увешанной приблудами и прицелами, в шлеме, припал на колено и кого-то выцеливает в темноте. На второй я в профиль, веду огонь стоя: почти ничего не разобрать, только лицо и руки до предплечий освещены факелом огня, вырывающимся из пламегасителя “калаша”.

— Подпишу “Боги войны”, — француженка уже успела скинуть снимки на планшет и активно колдует над ними в графическом редакторе, наводит марафет. — Будете у меня Марс и… Хм… Как тебе “Сварог”?

— Да хоть горшком назови, главное, в печь не ставь, — буркнул я, глядя на работу девушки. Она тут ни при чём, просто я фотографироваться не люблю, а тут ещё и так… пафосное вышло. Но чертовски красиво, особенно после обработки. — И это, скинешь потом, хорошо?

Ариэль из нашей компании пострадала больше всех: осколок гранаты, которыми в самом начале закидали наш лагерь, попал в бицепс бедра, если я правильно помню уроки анатомии. Повезло, что прилетел плашмя, и вошёл неглубоко, буквально сантиметр какой-то. Даже крови особо не было. Но всё равно, приятного мало. Оказали первую медицинскую помощь своими силами: я девушку держал, Антон “оперировал”, Хелен делала вид, что рассматривает звёзды, а Маршалл просто тихо матерился, но под руку не лез, и на том спасибо.

Минут через десять после заварушки пожаловала охрана ярмарки, чуть друга в друга не пострелял, не разобравшись в темноте, кто есть кто. Повезло, что среди подкрепления оказался один из знакомых Антона, так и опознались. Бандитов, ходячих, подняли с колен, и погнали куда-то в глубь лагеря. К парочке тяжёлых привели врача. Тот повздыхал, мол, на какую шваль приходится тратить силы и медикаменты, но честно выполнил свой долг. Один через четверть часа, несмотря на все усилия, скончался, слишком серьёзная рана и не самая своевременная помощь, второго прооперировали в полевых условиях, перевязали и обнадёжили:

— Если до вечера не помрёт, то жить будет. Хотя, лучше бы ему умереть, всё одно лет через пять загнётся в соляных шахтах в Олдридже. Но это уже другая история.

— Слушай, ну вы и дали жару! Втроём против такой толпы, — Бернард, тот самый знакомый Антона, что сперва помог нам найти место под ночлег, а затем — не перестреляться с местной охраной, цокнул языком. — Причём, трое точно профи. Броники, шлемы, пушки тюнингованные по самое не балуйся, ПНВ.

— Вообще-то, скорее всего, их было четверо. Один ушёл в суматохе, Маршалл его попробовал снять, но ночью это сложно, даже с его Цейсом.

— Тем более, четыре солдата удачи, почти десяток макак, да они порвать вас должны были!

— Ну, положим, не такие уж они и профи, — скромно заметил Антон.

Двоих он положил в первую минуту боя, противник не разобрался, с кем имеет дело, попёр буром, полагаясь то ли на своё количество, то ли на броню. Но не помогло ни то, ни другое, Антон снял парочку “рембо” прямо в голову, “хедшотами”. Третьего, оказывается, завалил я: очередь из АК хоть и пришлась на бронепластины, но одна-две пули ушли ниже, в пах. Не самая приятная смерть. Парень, судя по позе эмбриона, в которой его нашли, ещё прожил пару минут, пока то ли кровью не истёк, то ли от болевого шока не загнулся, я не разбираюсь в таких вещах. А уж об профессионализме “макак”, как их назвал Бернард, и говорить не стоит. Да и оружие им выдали на “отвали”, лишь бы стреляло в нужную сторону.

По “профи” Антон потом ещё мне на ухо шепнул, что странные они очень: вооружение, экипировка — всё на высоте, но…

— Это SWAT, или кто-то из другого полицейского спецподразделения, — наёмник задумчиво вертел в руках диковинный шлем, напоминающий мне чем-то шапку бейсболиста. — Это PASGT, 88-ая модель. Видишь, характерные “уши”? Это чтобы наушники под шлем можно было надеть.

— Ну хорошо, пусть это был SWAT. Там ребята должны быть не промах. Почему ты сказал, что они не профи?

— Посмотри на их бронеразгрузки, — Антон кивнул на необычные (для меня) чёрные H.R.M. Tactical Vest, с фартуком, прикрывающим самое ценное для любого мужчины.

— Ну? — кроме цвета и вышеупомянутой детали ничего такого я в разгрузках не видел.

— Баранки гну, — парень не выдержал, подхватил H.R.M. и сунул мне в руки.

— Ого! — меня ощутимо качнуло от веса внезапной ноши.

— Вот-вот. Тут килограмм 12, наверное. Бронепластин напихано по самое не балуйся.

— И всё же не пойму, почему…

— Да потому что никто в здравом уме на подобное дело такую тяжесть не нацепит, — Антон непроизвольно повысил голос, отчаявшись ждать, когда же я сам пойму очевидные для него вещи. — У них налёт, операция по похищению оружия, это надо много двигаться, причём быстро. А эти недоумки нацепили бронежилеты для штурма помещений!

— То есть, ты хочешь сказать, что это не настоящие SWAT”овцы, — наконец-то понял я мысль друга. — Скорее всего, это полицейские, которые служили рядом. Видели, как спецназ использует эту экипировку в работе, видели её эффективность, но сами никогда такую не носили. Копы, которые сбежали в Эдем и занялись разбоем.

— Типа того, — кивнул Антон. — С оружием они явно хорошо знакомы, если верить латиносам, то первую засаду, отход и подход гринго организовали вполне на уровне. Да и выучку чувствовалась, какая ни какая. Но вот реального боевого опыта у них не было. Вот и нацепили на себя всё это железо. И в ночном бою ментом растерялись, как только что-то пошло не так. К тому же, взгляни на их пистолеты. Видишь, какие затёртые рукоятки? Ими пользовались много, но стволы ухоженные. А вот автоматы почти новые.

Я повертел в руках один из глоков. Действительно, производит впечатление оружия, которое часто держали в руках: потёртости на рукоятке, мелкие царапины на ствольной крышке, слегка отполированный спусковой крючок.

— Двадцать вторая модель, кстати, разработан для ФБР.

— В расследованиях профи, а вот в поле — не фонтан, — подвёл я резюме.

— Типа того.

На это спор про уровень противника и закончили. Точнее, про гринго.

Когда же зашёл разговор о навыках латиносов, Антон пробормотал себе под нос едва различимое “где камбуля…”. По-русски.

— Что? — переспрашиваем с Бернардом одновременно. В отличие от испаноговорящего оружейника, я слова расслышал, но смысла всё одно не понял.

— Да было дело… Друг мой один, в Африке подрабатывал, инструктором у местных, — начал рассказывать наёмник, тщательно подбирая слова.

— Доктор, у моего друга не стоит, — встрял я на великом и могучем почти шёпотом.

— Ну и общаться-то как-то надо, они ж только на своём лопочут, иностранных языков не знают. А переводчика для каждого инструктора нанимать дорого. Вот… моего друга, — едва заметной паузой выделил парень фразу, давая понять, что мой комментарий без внимание не оставил, — и обучили пару десятку слов. Вперёд там, назад, право-лево, стреляй и всё такое. “Камбуля” это на их языке “граната” значит. Среди прочего, учили негров и штурму помещений, с зачисткой, всё как положено. Так они постоянно забывали перед тем, как зайти, бросить гранату. Поэтому очень быстро выучили русское “где камбуля”. В сокращённом варианта.

Альберто вежливо улыбнулся, но по глазам видно, что не понял. Ну и фиг с ним, каждому объяснять особенности русского языка мата и как оно рифмуется с “камбуля” времени не наберёшься. Пусть учат, в жизни пригодится. Не верите? Ха!

После второй мировой американцы проводили дотошные исследования всех причин, почему было выиграно или проиграно то или иное сражение. И установили, что одним из факторов (второстепенных, понятное дело, но тем не менее) была длина слов, используемых для передачи сообщений между солдатами, офицерами, штабами и так далее. У японцев в среднем текст был на треть длиннее, чем у янки. Помножьте на количество звеньев в цепи — разница будет существенной, особенно в современной войне, где обстановка меняется стремительно.

Потом американцы провели сравнительный анализ русских приказов и немецких. Последние по этому параметру вроде бы были впереди. Но как только красные командиры переходили на ненормативную лексику, скорость прохождения приказов увеличивалась в два раза.

Не знаю, на сколько это байка, на сколько правда, но что-то в этом есть.

Трофеи. Любимое слово любого мморпг-задрота. Или любителя какого другого игрового жанра, не суть. Я сам до недавнего времени активно “фармил” и набивал карманы-закрома виртуальными ништяками по вечерам после работы, поэтому свежи воспоминания от того, что ты выбиваешь новый крутой меч или там броню. Сколько радости, восторга!

В жизни всё не так. Когда рискуешь не виртуальным, а реальным здоровьем, то смотришь на этот вопрос иначе. Если в каком-нибудь “World Of Warcraft” умереть два десятка раз за рейд, но добыть цацку это нормально, это драйв и адреналин, то здесь и сейчас наличие “бонуса” от перестрелки меня не радуют. Ни разу. Плата за помощь с бандой мексов были очень в тему, тогда в карманах было почти пусто. Премиальные за дорожных насильников грели душу: и дело благое сделали, и деньги не лишние, лёгкие. В этот раз куш перекрыл все предыдущие на порядок, но чёрт-подери-руки-до-сих-пор-подрагивают!

На импровизированном столе, наспех сооружённом из пары бочек и какого-то поддона, лежали трофеи. Восемь дешёвых и хорошо б.у. карабинов М2, автоматическая версия популярного во время Второй Мировой войны М1. По три-четыре запасных магазина к каждому, чуть более тысячи патронов на всех. Всё, что можно взять с латиносов, ни второго оружия, ни гранат, ни налички. Вместо нормальных разгрузок — холщовые сумки на бедро. Расходный материал, мясо, в которое хозяин не стал вкладываться. Что не удивительно, если вспомнить, как половина из них обделалась, стоило им только попасть под огонь. С другой стороны, если верить пленным (Антон, с помощью пары десятков слов на португальском, жестов и такой то матери, успел провести краткий допрос, пока латиносов не увели), ещё месяц назад они были обычными работягами, трудились на каком-то небольшом заводе в Гондурасе, то ли варенье делали, то ли консервы, не суть. И в бандиты не по своей воле попали.

— Может, им и скостят срок, если особо замараться не успели, но сомневаюсь. На их совести уже было как минимум одно нападение и несколько изнасилованных и убитых девушек. Местный УК разнообразием не блещет, это всё пойдёт по статье “разбой”, повезёт, если виселицу на каторгу заменят, — вынес вердикт Антон. — А может, не повезёт, и виселицу каторгой заменят. Пять лет в соляных шахтах Лейк-Тауна в здешнем климате это почти гарантированная смерть. Медленная и мучительная. Да, пожалуй, “вышка” для них будет даже предпочтительнее.

С гринго добыча была интереснее. Три комплекта хорошей брони (только несколько бронепластин поменять да от крови отмыть), ПНВ, пара короткоствольных “коммандо”, но не М4, а совсем уж карликовые версии М16А2, и …. барабанная дробь… “Гроза”! Которая штурмовой комплекс, под валовскую “девятку”. Антон, как увидел автомат, рванул к бандитскому пикапу словно сайгак, два прыжка — и уже там.

— Есть! Есть, родимый! — парень возвращался, прижимая к груди небольшой, около метра в длину, чёрный кейс, словно мать новорожденное дитя. Поставив находку на стол, Антон нетерпеливо щёлкнул замками и откинул крышку. — Полный комплект. Уууу. мой родненький!

В кейсе нашлись оптический прицел ПО 4 х 34, запасной спусковой механизм, шомпол гранатомёта и маслёнка. ПБС и сам ГП25 уже были установлены на автомат. Несмотря на значительный вес, данные “прибамбасы” не только не привели к разбалансировки оружия и перевесу ствола, как могло бы случиться с классическим “калашом”, но даже улучшили данные моменты. Всё благодаря необычной для советской (и российской) конструкторской школы “булл-пап” схеме.

— Там в машине ещё два цинка патронов и коробка с “вогами”, — Антон был похож на пятилетнего пацана, который нашёл под новогодней ёлкой свой первый велосипед. Или айфон, если мы будем говорить о современных детях. — У-у-у-у, моя пре-е-е-е-елесть.

— Да уж, послал бог жениха, — ехидно заметила Ариэль. — Даже меня ты так нежно не гладил, как этот кусок железа.

Антон тяжело вздохнул и нехотя положи автомат на стол рядом с другими трофеями.

— Да ладно, шучу я, — девушка ткнула парня в бок кулачком, весело рассмеялась. — Девочкам крышу сносит от платьев и сумочек, мальчикам — от опасных игрушек. Если ты мне будешь изменять только с этими железками, я как-нибудь переживу.

И, покачивая бёдрами, удалилась помогать Хелен собирать уцелевшие после боя вещи. Почти все спальники, обе палатки и часть одежды пришли в полную негодность, нашу с француженкой “фазенду” знатно перепахали из пулемёта, а потом ещё и гранатами посекло, но что-то всё таки было почти цело. Дырка-другая, если они не больше пятицентовика, не повод прощаться с почти новыми джинсами или юбкой. А в некоторых случаях прорехи даже с ладонь вполне себе к месту, бомж-стайл (как я его называю) давно в моде.

— И зачем тебе эта игрушка? — я кивнул на “Грозу”. Вживую автомат видел впервые, но в играх встречается часто, так что с ТТХ знаком, это не аналог “калаша”, в поле почти бесполезная штука, дальше 200 метров даже с оптикой стрелять толку мало. Само название “штурмовой стрелково-гранатомётный комплекс” как бы намекает на то, что ареал “обитания” “Грозы” — населённые пункты и здания, но никак не саванна и прерия.

— Пусть будет, — Антон ласково погладил автомат. — Красивый, интересный. Ты прав, на дело его не возьмёшь, но и продавать смысла не вижу, денег хватает. А вот как повод похвастаться самое то. Их же выпустили всего ничего, я даже не знаю, каким макаром “Гроза” у этих пентюхов оказалась. Что? — наёмник заметил, как я хмыкнул. — Самые что ни на есть пентюхи. Взять “Грозу” в налёт это надо быть “гением”. Бабки у парней явно есть, а вот с мозгами не всё гладко. Да и “коммандо” тоже не фонтан для такого дела, дальше трёх сотен я бы из него особо не старался попасть, особенно очередями. Я тебе зуб даю, это бывшие или “федералы”, или просто копы. Насмотрелись на SWAT, экипировались так же и решили, что сойдёт.

— Нам же лучше, что они оказались не совсем профи.

— Это точно! Очень даже лучше, — ухмыльнулся Антон, кивая а трофеи.

Несмотря на большое количество разных “стволов”, что взяли с бандитов, выручили за них сущие копейки. Всё таки б.у. М2 карабины стоят мало, патроны к ним — вообще чуть ли не на вес берут. Повезло, что оружейники, чьи склады мы спасли от разграбления, в качестве благодарности выкупили всё это по полной цене. На круг, за карабины, “коммандо”, глоки, броню, патроны и всякую мелочь вышло две тысячи с хвостиком. Единственный уцелевший ПНВ (два других были разбиты меткими выстрелами Антон — он, собственно, в “зелёный глаз” и целился, когда завязался бой) наёмник оставил себе, как и “Грозу”. За что доложил в кассу ещё три тысячи.

– “Ночник” почти новый, за штуку продали бы. Автомат х.з., сколько стоит, эксклюзивный товар, как и патроны к нему. В Эдеме ценен только для коллекционеров и оружейных маньяков…

— Как ты, — вставила пять копеек Ариэль. Или центов? Мы всё же в Техасе.

— Бернард сказал, что тысячи за полторы он бы его продал, но вряд ли дороже. В основном из-за патронов, валовскую “девятку” если только из-за ленточки выписывать, и то не факт, что продадут. Так что полтысячи выстрелов и всё, “Грозу” только на стену вешать.

С машинами оказалось дело несколько сложнее. Я, оказывается, изрешетил обе, да так, что Унимог теперь требовал капитального ремонта: в моторное влетело с полсотни пуль, там всё в хлам, правая дверца в кабине приняла на себя пару очередей, про пробитые передние колёса молчу. Пикап, который “Л200”, пострадал чуть меньше, но тоже нуждался в хорошем механике и паре дней на подъёмнике, заменить пару перебитых проводов, заделать дыру в баке (хорошо, что Тойота из семейства электрокаров оказалась, могло ж и рвануть, а так просто электролит вытек и всё), подшаманить заднее правое крыло, да демонтировать разбитую “люстру”.

В итоге решили грузовик не восстанавливать, а продать на запчасти. Никому из нас он особо был не нужен. А вот пикап я решил выкупить, благо, деньги на счету кое какие были, плюс награда за налётчиков — в общем, хватило, хоть и впритык.

— Заезжайте дня через три, приведём машину в порядок, — заверили меня на сервисе, куда мы отогнали оба трофея для оценки. — Будет как новенькая.

— Как новенькая не надо. Надо, чтобы ездила, — качнул головой Антон. В авто я как свинья в апельсинах, поэтому все переговоры с Лойдом Хендридом, владельцем мастерской, вёл напарник.

— Окей, не вопрос, — сверкнул белозубой улыбкой Ллойд.

Ударили по рукам.

Загрузились в машину и наконец-то направились домой.

— Эх, как приедем, залезу в ванную, часа на два, отмокать от этой пыли! — мечтательно закатила глаза Хелен, когда мы направились на выезд из города.

— С пеной и морской солью, — поддержала подругу Ариэль. — А потом пройтись скрабом. Пилинг. Массаж, — чертовка стрельнула глазками в Антона и томно добавила. — Вот бы кто-нибудь помял меня хорошенько!

Парень с переднего сидения ничего не ответил, только хмыкнул и уставился в боковое окно.

Однако, мечтам о домы сбыться было не суждено. На выезде из города нас остановили патрульные.

— Господа, дамы, — офицер кивнул нам, словно старым знакомым. — Если вас не затруднит, задержитесь у нас в гостях ещё на сутки. Завтра состоится суд над теми уродами, что устроили ночной переполох, ваши показания были бы очень кстати.

Антон с Маршаллом переглянулись, Хелен негромко, но чётко протянула:

— Блииииин…

— Гостиница за счёт города, три лучших номера в “Ягнёнке и Льве”, — подсластил пилюлю коп.

— Конечно, Сэм, — принял за всех решение Маршалл. — С удовольствием поможем правосудию.

— Большое спасибо, ребята, — лицо офицера расслабилось, голос стал живым. — Вам надо вернуться на два квартала…

— Я знаю дорогу к этой гостинице, Сэм, спасибо.

— Что ж, тогда, увидимся завтра в суде! Приходите к десяти, можно чуть раньше.

— Замётано.

 

Глава 27

Год 27, 1 апреля, воскресенье, полдень

Алекс Северов

Номера в “Льве и ягнёнке” оказались светлыми, просторными. На счёт лучших не знаю, но определённо хороши, даже пара больших белоснежных халатов нашлась. Никогда такие не носил и не понимал, но сейчас, после освежающего душа, они оказались как нельзя кстати. Мягкие, тёплые, нежные, словно объятия девушки, они расслабляли и дарили покой. Почти.

— Как на счёт потереть мне спинку? — из ванной комнаты показалась Хелен в костюме Евы.

Я поднял руку, ладонь параллельно полу. Пальцы едва дрожали. Глядя на то, как рука слегка трясётся, я почувствовал, что чувство неустроенности, страха, который испытал сегодня в ночной перестрелке, никуда не делись, лишь затаились, забились поглубже, словно пара мурен в холодные и тёмные норы моей души.

— Не сегодня, — вымученно улыбнулся я девушке.

Хелен понимающе кивнула и скрылась в ванной. Через секунду раздался шум воды, сквозь который пробивалось едва различимое пение девушки. Я посидел, некоторое время слушая её звонкий, чистый голос, не вникая в слова: песня была на французском, в котором я ни бум-бум, что, впрочем, не мешало оценить талант Хелен. Поёт она чертовски красиво, надо отдать должное.

Чувство неустроенности погнало меня на улицу. Оно было словно огромный маховик, что накручивал нервы внутри меня, стоило только остановиться и сесть, чтобы отдохнуть, как он снова набирал свой ход. Но если двигаться, что-то делать, то на этот невидимый механизм не оставалось сил и энергии, так что лучший способ хоть как-то унять нервы — прогуляться. Сменил халат на джинсы и футболку. После мягкой махровой ткани повседневная одежда казалось грубой и неказистой, пахла потом, но, как ни странно, в ней я почувствовал себя лучше. Люгер в поясной кобуре добавил “+3” очка к спокойствию, маховик ещё немного замедлил свой бег. А стоило спуститься в лобби и выйти на улицу, как его бег стал почти незаметным.

Полуденное солнце придавило плечи, я нырнул в горячий воздух, словно муха в кисель: двигаться стало тяжелее, но эта тяжесть была приятной, “вкусной”. Я стоял на выходе из гостиницы, словно богатырь на распутье: направо пойдёшь — в салун (магазин “1000 мелочей” или оружейный, в скобяную лавку или в бордель, нужное подчеркнуть) попадёшь, налево — школа, мэрия, церковь и прочие достопримечательности города. “Прямо” было самым скучным направлением — на ярмарку. Точнее, туда, где она ещё была с утра. После налёта, народ спешно упаковал вещи и по большей части разъехался. Остались только самые стойкие да пара десятков купцов. Лагерь ужался до дюжины палаток и пары фудтраков, вот и всё, что осталось от “Большой Ежегодной Ярмарки Южного Техаса”. Смотреть в городе нечего, загородного отдыха с меня хватит, оставался один вариант — салун, он же бар. Не по магазинам же ходить, право слово.

Движение — жизнь. Сегодня я согласен с этим на все сто. Пока разбирались с последствиями боя, собирали трофеи, занимались пленными бандитами, хоронили убитых (своих — на местном кладбище, налётчиков — в общей яме где-то у дороги, и разровняли бульдозером, чтобы и следа не осталось), возились с Унимогом и Тойотой, нервы не шалили. Я был при деле, голова была забита другим. Но стоило только чуть остановиться, как ночной страх начинал брать своё.

— Тоже нервишки пошаливают? — на плечо опустилась тяжёлая рука Маршалла.

— Простите?

— Да ладно, я же вижу, что ты сам не свой, старика не обманешь!

— Мандраж после боя это нормально, — из дверей гостиницы вслед за техасцем появился Антон. — Надо расслабиться, не держи в себе. Лучше выпивки и секса для этого ещё ничего не придумали. Но, как я понимаю: “доктор, у моего друга не стоит”, — вернул мне мою же подколку парень. — Мы как раз собирались выпить по паре стаканчиков с Маршаллом, пойдём с нами.

Не успел я открыть рот, чтобы отказаться — не то чтобы я трезвенник, но всегда считал, что выпивка не выход, да к тому же ещё и невкусная она, — как фермер меня чуть приобнял за плечи и тряхнул:

— Тебе это надо, не возражай.

— По стаканчику, и всё, — предупредил я.

— Кто ж спорит, — улыбнулся Маршалл как пушер, уговоривший ботана “затянуться косячком всего разок”, и по опыту знающий, что этим дело не ограничится. — Пойдём к Фрэнки, там лучшее пиво в этой дыре.

Фрэнки оказалась жгучей тридцатилетней брюнеткой, среднего роста, одетой по последней техасской моде: джинсовые шорты, расстёгнутая на три пуговицы сверху (жара, вы же понимаете) красная фланелевая рубашка, подвязанная под рёбрами и оставившая голым идеально плоский, покрытый золотистым загаром, живот, и белый, словно первый снег, стетсон. Хозяйка бара лично стояла за стойкой, шустро наполняла бокалы и рюмки, смешивала коктейли и успевала перекинуться фразой-другой с клиентами. Думаю, не только за самым лучшим пивом в округе сюда забредал народ, хорошенькая барменша явно добавила баллов бару в личном рейтинге любого местного половозрелого самца.

— Вы только гляньте на этих кобелей! Сделали стойку, словно учуяли суку во время течки, — с крестьянской простодушностью прокомментировал Маршалл открывшуюся картину. — Полдень, а бар уже битком, приличные люди начинают пить после пяти. О, и Стью МакКонахью здесь. Полгода как женился, а до сих пор налево посматривает.

— Маршалл, привет! Рада тебя видеть, давно не заходил! Какими судьбами? — Фрэнки заметила нашу компанию, приветливо махнула из-за стойки, белозубо улыбнулась, словно увидела старых знакомых.

— Да так, на ярмарку решил заскочить, на людей посмотреть, себя показать, — Маршалл весь подобрался, грудь колесом, подбородок вверх, куда-то пропал живот, а вот в росте, кажется, каким-то чудом прибавил пару дюймов. Взгляд стал высокомерно-небрежно-рассеянным, словно у лондонского денди, уставшего от роскошной жизни, денег и женщин. — Тут купить, там продать. Деньги на деревьях не растут и сами себя не заработают.

Я прямо услышал, как техасец мысленно добавил в конце своего спича “крошка”. Антон заметил мой удивлённый взгляд и легонько усмехнулся. Значит, не мне одному показалось.

— Здорово, что ты нашёл время заглянуть к старушке Фрэн, — барменша подалась вперёд, облокотилась о стойку, открыв шикарный вид на пару золотистых полушарий.

“Третий”, — на автомате отметил я, с трудом отведя переведя взгляд выше. Встретился глазами с Фрэнки, которая всё так же белозубо улыбалась, только теперь улыбка была не столько дружелюбной, сколько… ехидной? Девушка явно знала, какой эффект производила и что притягивало взгляды всех окружающих, и нисколько этого не стеснялась, наоборот, во всю пользовалась. Смутившись, я решил переключиться на разноцветные бутылки за спиной барменши, и покраснел второй раз за пять минут: в огромном, в треть стены, зеркале за барной стойкой отражалась упругая попа, туго обтянутая короткими мини-шортиками, размерами больше похожими на нижнее бельё, чем на верхнюю одежду.

Во всём этом великолепии, с охотой демонстрируемом Фрэнки, кроме эстетического удовольствия, был и ещё тот плюс, что почти все посетители бара толпились у стойки или занимали ближайшие к ней столики, поэтому мы легко могли найти место в углу, где было потише и не так людно.

— Что вам налить, парни? — напомнила о своём существовании барменша.

— Э-э-э… — Маршалл чуть тряхнул головой, приходя в себя. — Есть “Джонни Уокер”?

– “Дабл Блэк” и “Голден Лэйбл”.

— Тогда бутылку “Дабл Блэка”, пожалуйста. И чего-нибудь перекусить.

— Кухня ещё закрыта, есть только крылышки, с гриля.

— Пойдёт.

— Бутылка “Джонни Уокера” и тарелка крылышек, замётано. Пара минут и вам принесут ваш заказ, располагайтесь, парни, — одарив нас очередной улыбкой, Фрэнки переключилась на других посетителей.

— Надо было взять колу, — запоздало вспомнил я, когда мы уже заняли столик подальше от толпы.

— Я думал, любой русский умеет пить!

— Умеет и хочет это две разные вещи, — отмахнулся я. — Да и водка это не ваше это виски.

— Хочешь сказать, что это пойло хуже вашего “Смирноффа”? — Маршалл схватил бутылку “Уокер” с подноса подошедшей официантки.

— Это пойло даже хуже нашего самогона, — Антон облегчил ношу девушки на три бокала, ухватив их одной рукой. Толстое стекло трижды звякнуло, опускаясь на столешницу, Маршалл умело свернул пробку и щедро наполнил бокалы.

— Ваше здоровье!

— Вздрогнули! — поддержал тестя Антон.

— А кола… — я с мольбой посмотрел на Сару, как значилось на бейджике девушки.

— Сейчас принесу, — официантка испарилась.

Сдвинули бокалы, звякнуло. Виски янтарной волной ударило в стекло, а через секунду, пробежав огненной волной по пищеводу — в голову. В черепной коробке приятно зашумело, а тугой узел нервов в районе живота чуть ослаб.

— Не морщись, ты же мужик! — Маршалл заметил мою гримасу. Я остро чувствую спирт в любом алкоголе, какая-то особенность вкусовых рецепторов, что ли, поэтому не особо жалую пьянки. — Бери пример с Антона, даже бровью не повёл.

— Он просто не различает вкуса, — не подумав, сдал я товарища. — Ему что виски, что вода, один фиг.

— Что, правда?

— Не совсем. Вкуса я не чувствую, это да, но пьянеть-то пьянею. Ну, и запахи, само собой, — наёмник поднёс бокал к носу, шумно втянул воздух. Замер на пару секунд, а затем сделал небольшой глоток. — Ладно, беру свои слова обратно. Вроде бы этот вискарь не хуже нашего самогона. Но и не лучше, прости, Маршалл.

— Чёрт, знал бы, взял бы что подешевле: один нос воротит, второй вкуса не различает, а мне, старику, много не надо. Только зря продукт переводим, — техасец задумчиво покрутил бутылку “Уокера” и тут же плеснул по второй. — Повезло моей малышке! Готовит она так себе, но для тебя, я так понимаю, проблемой это не будет. За совместимость и взаимопонимание!

Тосты у Маршалла ёмкие и короткие.

Принесли крылышки и — фанфары! — колу. Спешно, пока Маршалл не обновил содержимое моего бокала, долил шипучки. На некоторое время за столом воцарилось молчание, все активно работали челюстями.

— Странный вкус, вроде курица, а вроде и нет, — обглодав с полдюжины крылышек, я запил мясо коктейлем и откинулся на стуле. Сытость в купе с алкоголем делали своё дело, организм требовал заползти в тёмное и прохладное место да поспать пару часиков, пока обильная пища не переварится. — И размер у них крупнее. Индюшка?

— Почти, — Маршалл вытер руки и потянулся за бутылкой. Хмуро глянул на мой бокал, неодобрительно цокнул языком, но ничего не сказал, налил только себе и Антону. — Это индюшка, только эдемовская. Экспедиция Томми Франко в пятом году наткнулась на этих пташек недалеко от Дикой Сельвы. С ними был этот, как его… специалист по птицам…

— Орнитолог?

— Он самый, точно! Выпьем за парня, не помню его имя. Великий человек, я вам скажу! — мы звякнули бокалами, заработали кадыки. — Староземельная птица плохо прижилась в Эдеме. Особенно по первой. Они ж ума невеликого, жрут всё, что шевелится. А тут хватает ядовитых гадов и растений. Вот птица и дохла, разводить кур или обычных индеек сложно и дорого выходит. Но благодаря этому парню, орнитологу, у нас теперь есть вот это, — Маршалл кивнул на полупустую тарелку крылышек. — По вкусу почти тоже самое, только размером чуть больше. Говорят, в Китае приручили местных кур, у русских утки есть, тоже местные. Европейцы где-то гусей нашли, правда, недавно, года три всего как.

Приручали не только птицу, но и скот. Уж больно хлопотно содержать в Эдеме староземельных коров и лошадей, нет-нет, да сожрут какой цветок ядовитый или покусает кто с фатальными последствиями. А ведь были ещё и хищники, и инфекции, и паразиты, и непривычная жара, странная смена сезонов, что не самым лучшим образом влияло на гормональные циклы животных и их желание размножаться. Пожалуй, только свиньи прижились легко, вот уж точно неприхотливые и всеядные. С названиями особо не заморачивались, на бытовом уровне животных зовут на старый лад, без приставки “эдемский”. Чего усложнять жизнь и речь, если две трети домашней скотины — эндемики или их помесь со староземельными видами?

Похожая ситуация сложилась и с флорой, разве что не так чувствительно. Всё же пшеница, кукуруза там или картофель не так чувствительны к ядовитым насекомым и травам, как корова и баран. Да, селекционерам пришлось постараться, да и до сих пор немало сил уходит на выведение новых, засухостойких, сортов. Да, что-то не прижилось, причём, не всегда это что-то чувствительное. Например, неприхотливый подсолнечник почти не прижился. Не из-за климата нет. Просто нашёлся местный вид муравья, который посчитал данную культуру очень “вкусной”, и буквально истребляет её, когда встречает. А так как эти муравьи одни из самых распространённых в Эдеме, то и мест, где подсолнечник выживает, не так уж и много.

Правда, история знает и обратные примеры, когда, наоборот, инвазивные виды (т. е. не свойственные данной территории) становятся причиной чуть ли не экологических катастроф. Несколько таких примеров знает Старая Земля, в частности, Австралия. И, пожалуй, самый известный из них — кролики.

Когда в 18–19 веках англичане начали активно заселять этот континент, они брали с собой не только домашний скот и утварь, но и свои привычки. В 1859 году фермер Томас Остин, большой любитель охоты, решил выпустить две дюжины диких кроликов в принадлежавший ему Бэрвон-парк, дабы наслаждаться своим любимым хобби по отстрелу ушастых по выходным и в праздники. Некоторые фермеры последовали его примеру, и уже через десять лет эти безобидные, на первый взгляд, пушистики стали настоящей головной болью. Кролики, известные своей плодовитостью, давали в Австралии приплод круглый год, из-за мягких зим. Произошёл взрывной рост их дикой популяции, что привело к большим проблемам и вымираниям целых видов. Они губят молодые деревья, не давая им развиться, едят саженцы, оставляя верхний слой почвы беззащитным и уязвимым для плоскостной эрозии, что ведёт к образованию оврагов и выветриваний. В итоге австралийцы были вынуждены прикладывать огромные усилия для сдерживания популяции пушистых: строили высокие заборы, протянувшиеся на сотни километров, перепахивали сотни гектаров, чтобы разрушить кроличьи норы, и многое другое. Пробовали даже биологические методы борьбы. В частности, завезли лис, однако те предпочли охотится на местную фауну, и почти не повлияли на популяцию ушастых. В середине двадцатого века на кроликов была произведена вирусная атака, их популяцию заразили какой-то гадостью, завезённой из Южной Америки. И это даже на время сработало, с 600 миллионов особей численность упала до сотни, в шесть раз! Но уже в 90-х годах прошлого века популяция начала восстанавливаться, так как выжившие приобретали иммунитет и передавали его потомству. А, как вы помните, потомства у кроликов всегда хоть отбавляй.

Эдем пока что такой участи избежал, местная флора и фауна даёт прикурить как самому homo sapiens”у, так и экспортируемым им видам, но Орден вкладывает немалые деньги в исследования влияние того или иного “мигранта”, чтобы не получилось, как в Австралии. Ведь там не только с кроликами облажались, были ещё и кошки, и крысы. И даже с мухами австралийцы намучались, но это уже другая история.

— Слушай, Маршалл, а откуда ты всё это знаешь? — пока суть да дело, мы уговорили почти весь вискарь. Под истории про перипетии и трудности фермерской жизни во все времена и на всех континентах пилось легко и незаметно.

— Так я родом из Австралии, у нас про этих чёртовых кроликов знает каждый!

— А так и не скажешь.

— Мои предки переехали в Техас, когда мне было восемь лет. Отец решил, что в Штатах заниматься фермерством будет проще, да и детям легче получить образование и пробиться в жизнь.

— И как в итоге?

— Ну, так-сяк. Я, как видишь, пошёл по его стопам, а выращивать кукурузу или коров без разницы, где. Пожалуй, дома, в Австралии, было бы даже чуть проще, всё таки людей там меньше, а пастбищ больше. Сестре моей повезло, выскочила замуж за какого-то яйцеголового ещё в колледже. Программист, как ты, только успешный. Основал чего-то там, какую-то то ли игру для мобильников удачно выпустил, то ли что, я не вникал. Раскрутился, продал бизнес одному из этих АйТи-монстров, и теперь они колесят по миру парой малышей. Дом в Калифорнии, Испании, Италии. Вроде даже подумывали прикупить небольшой замок во Франции, хотя на кой чёрт он им сдался? А вот брату моему не повезло. Тому не хватило пары баллов для поступления, решил пойти в армию, чтобы потом получить стипендию в каком-нибудь приличном университете. Попал в Ирак, — Маршалл надолго замолчал, задумчиво крутил бокал, гоняя виски от стенке к стенке. — В одном из выходов его колонна угодила в засаду. Хамви, в котором ехал Том, подорвался на фугасе. Говорят, машину на сотню ярдов вокруг разбросало. Гроб закапывали почти пустой, собирать было нечего. Такая она, Америка. Разная. Как повезёт.

— За тех, кто не с нами, — негромко, но чётко произнёс Антон, и мы выпили, не чокаясь.

Над столом повисла давящая тишина, одна из тех, когда чувствуешь себя неловко, если молчишь, и одновременно понимаешь, что чтобы ты не сказал, это добавит ещё больше неловкости. Я никогда не знал, как разорвать этот порочный круг, оратор из меня не ахти.

Тишину первым нарушил Маршалл. Залпом опрокинув в себя остатки виски, он громко жахнул бокалом о столешницу. Стекло протестующе звякнуло, но уцелело.

— Кстати, про тех, кого нет рядом. Там моя дочь одна, скучает, а ты тут пьянствуешь, — техасец австралийского разлива уставил указательный палец на Антона. — Какого лешего, я тебя спрашиваю?

— Ну… — замялся парень. — Есть некоторые сложности…

— Бабы испугался? Сосунок! В баре он прячется, герой. Как в драку, так он первый, а от юбки сбежал. Что? Не смотри на меня, словно телёнок на бойне. Всё я прекрасно понимаю, чего ты от неё бегаешь. Дай бабе чего она хочет, будь мужиком!

— Я хотел подождать свадьбы… — начал было защищаться Антон, но Маршалл его не стал слушать, перебил, набросился с пылом, который сложно было заподозрить в таком спокойном и уравновешенном человеке, каким до этого представлялся мне фермер.

— Да кому нужны эти условности! Уж точно не мне. Ты ей нравишься, она — тебе, так вперёд, чего ждать! К ней подбивали клинья десятки парней. И побогаче тебя, и покруче были, разные. В прошлом году, на осеннем празднике урожая, на танцах у неё отбоя не было от желающих потанцевать. Прям золотая рыбка, такой у её хвост из кавалеров был. Некоторые даже попробовали позволить себе лишнее, пришлось разукрасить им лица, а одному Ариэль проткнула ладонь вилкой, когда тот начал лапать её под столом. Это я всё к чему. Как говорят, “если сука не хочет, кобель не вскочит”, а моя девочка хочет тебя, и никого больше. И какая разница, успел ли местный пастырь вас обвенчать или нет. Не это делает мужчину мужем, а женщину — женой, нет, парень, не это. На счёт Гретты не беспокойся. Она не всегда была такой благочестивой. Я отнюдь не первый мужчина у неё, нет сэр, не первый. И даже не второй. И ничего в этом плохого нет. Так что иди и сделай мою девочку счастливой, и это всё, что я от тебя жду, как и моя жена. Если тебе нужно было моё благословение, считай, я тебе его дал!

Казалось, Маршалл вот-вот вскочит со стула, обойдёт стол и потащит Антона к Ариэль силком. Парень, не дожидаясь столь позорного для себя развития событий, споро поднялся, полез за бумажником, но фермер замахал на него руками, и наёмник, кивнув, пошёл, почти побежал, на выход.

— И не вздумайте предохраняться, сукины дети! Я хочу внуков, и как можно скорее! — проорал на весь бар Маршалл в спину Антону, довольно осклабившись.

А я-то думал, что это я пить не умею.

— Знаешь, Алекс, — ничуть не смущаясь, что привлёк к нашему столику внимание половины бара, фермер разлил по бокалам остатки “Уокера”, — в Эдеме жизнь не сахар. Кондишены редкость, хорошая медицина на вес золота, тебя то пытаются съесть, то подстрелить, то ограбить… Но, чёрт подери, воздух тут чище, а краски — ярче. Так давай выпьем за то, чтобы дышалось в полную грудь и жилось нескучно!

Кажется, я знаю, с чего вдруг Маршалл чуть ли не силком положил Антона в постель Ариэль. Здесь действительно живётся не так спокойно, как на Земле, и шансы сыграть в ящик раньше срока на пару порядков выше. Поэтому, как говорил паровозик из Ромашково: если мы не увидим рассвет, то мы опоздаем на всю жизнь.

Что в переводе значит: не откладывай на завтра то, что может принести удовольствие сегодня.

— Пожалуй, Маршалл, я тоже пойду, — поднимаюсь из-за стола и лезу за бумажником.

— Оставь, — фермер отмахнулся от моих экю, словно от назойливой мухи. — Вы уже дважды спасли меня и Гретту от необходимости заказывать катафалк. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

— Спасибо.

— Ты чертовски везучий сукин сын, Алекс, — Маршалл, прищурившись, хитро посмотрел на меня. — Отхватил такую девчонку, не хуже моей малышки, а в чём-то даже лучше. И что она в тебе нашла?

— Ошибаешься, это не я её отхватил, а она меня, — сдержать улыбку, глядя на пьяного фермера, было сложно.

— Не думай, что я перебрал и несу чушь, парень, — техасец словно прочитал мои мысли, посерьезнел. — Я, может, не самый умный в округе, и даже в этом баре. Но пожил достаточно, и повидал много, так что поверь моему опыту, я вижу, когда девушка от парня без ума, а когда просто так.

Я не нашёл, что ответить, просто кивнул, и вышел на улицу.

Солнце клонилось к горизонту, оказывается, мы просидели почти до самого вечера. В хорошей компании время летит незаметно. Воздух стал прохладней, но был ещё достаточно тёпл, чтобы не чувствовать дискомфорта в одной майке. До заката ещё примерно час, можно прогуляться, размять ноги и развеять голову.

А также обдумать слова Маршалла. Надеюсь, он ошибается.

— Может, ну его в баню? Она сама меня поцеловала, так что.. — попробовал я отмахнуться от проблемы, реальной или мнимой.

“Только попробуй мне, — радостно потёрла руки Совесть. — Я тебе устрою, ох, устрою! Ночная перестрелка покажется детским утренником!”

Одно хорошо: комок нервов и холода моментом рассосался, словно его и не бывало.

“Рефлексия — страшная штука! И это только жалкое начало! — довольно кивнула Совесть. — Так что давай, ищи выход из ситуации, чтобы никто не остался обиженным! Ты же программист, поработай, для разнообразия, головой!”.

 

Глава 28

Год 27, 1 апреля, воскресенье, вечер

Алекс Северов

С вами такое бывало: зашёл на википедию почитать статью про, например, македонскую фалангу, а через час обнаружил себя на странице про Млечный Путь или новозеландский лён? Вот примерно так же у меня и мысли скакали, словно ссылки на новые страницы.

“Так. У нас разница в возрасте почти двукратная! Хотя нет, стоп, мне сколько? А ей? Так, если вычесть и поделить… Ох, не надо было пить! Точнее, пить надо было, но не столько. А сколько? Интересно, где та норма? Хорошо было тому мужику из анекдота, у которого норма по фотографии тёщи измерялась: как только тёща начинала нравится, то всё, баста, карапузики, Сатурну больше не наливать! Кстати, про Сатурн… Стопэ! Какой, к лешему, Сатурн, что там в итоге с разницей в возрасте? Вроде бы 8 лет? Или 9? А она вообще свой возраст хоть раз называла? Кажется, да… Или нет? Ну не паспорт же у неё, в самом деле, просить. Или попросить? Больно молодо выглядит, ей 18 есть? А то на словах я Лев толстой, а на деле… Так, отставить, поручик Ржевский! И вообще, это сейчас разница в полтора раза. Пройдёт лет 10, и это будет всего лишь четверть. А через двадцать — ещё меньше. Так-то! С другой стороны, 8 (9?) лет всегда разница. Хоть сейчас, хоть через 20 лет.

И вообще, мужчины меньше живут, кто придумал, что муж должен быть старше жены? Младше, и только так! Хоть вдовой недолго побудет! Хотя, на Эдеме староземельная арифметика не работает. Шансы склеить ласты на порядок выше. Не пристрелят, так съедят. Не съедят, так ядовитое что-нибудь укусит. Не укусит, так… Да мало ли ещё вариантов? Банальный аппендицит легко на тот свет отправит, до ближайшего доктора легко полдня пути может быть, да с качеством местных дорог, которые всё больше направления, как Говорил Гудериан (кажется, сейчас на нетрезвую голову не вспомню уже точно), этот самый аппендицит лопнет на первом же десятке вёрст…

Хотя, конечно, скорее пристрелят. Пушка есть у каждого, да не одна. Даже дети, лет с 10–12, ходят с мелкашками. 0.22 патрон хоть и слабый, но убить можно и им. В Питере подростки развлекались, скидывая на головы прохожих презервативы с водой и даже стеклянные бутылки. При мне одной девушке чуть голову не разбили, промахнулись сантиметров на десять. Вывих плеча, скорая, а хулиганов так и не нашли. 22 этажа, сотни квартир, полная безнаказанность. А тут — оружие, возьмёт такой засранец и стрельнёт, забавы ради. На такую пукалку глушитель купить, так с двадцати метров, наверное, уже не слышно будет. Благо, сайленсеры в США всегда в свободном доступе были. В местных оружейных лавках (лабазах, как называет их Антон, смешное слово) я такие штуки видел, даже себе подумывал купить, да мой 7.62 один фиг будет греметь на всю округу…”

Стоило подумать о коварных подростках, стреляющих в прохожих из мелкашки, как мне тут же стали мерещиться доморощенном снайперы на каждом (хоть и очень редком) дереве и в мансардных окнах. Мысли, роившиеся в голове, словно рассерженные осы, разом куда-то исчезли, по коже побежали попурышки, а внутри снова начал разматываться маховик нервов. Я замер посреди улицы, начал озираться, рука непроизвольно нащупала Люгер, сжала рукоять. Но уверенности это не прибавило, я отлично понимал, что пистолет хорош в упор, когда до противника метров 10–15, не больше, чтобы там не писали в ТТХ.

Так, ладно, отставить панику! Никто в меня сейчас не целится, никому я не нужен. И местные подростки скуки ради в прохожих не стреляют, у них полно других дел и забот. И уж тем более, даже рискни какой оболтус напакостить, вычислить его в местной низко этажной застройке проще пареной репы. Но всё равно, лучше вернуться в гостиницу.

— Хм, где это я?

Пока пытался привести мысли в порядок, ноги занесли меня неведомо куда. Вот что значит, положился на автопилот в незнакомом городе. Одно хорошо, в Техасе все поселения строят по извечной американской традиции с перпендикулярными улицами, где нумерованные пересекаются с именными. Так что заблудиться сложно, для того, чтобы сориентироваться, достаточно найти ближайшую табличку с адресом. Кажется, на доме через дорогу таковая имеется, подойдём глянем поближе.

“7th Street”, она же “7-я улица”. “Ягнёнок и как-то там”, где мы остановились (ох, дурья башка, даже название гостиницы забыл!), вроде как на пересечении “Кеннеди Авеню” и “3-ей” стоит. Это, получается, мне сейчас налево и два квартала прямо, а затем повернуть перпендикулярно. Если даже ошибусь с направлением, то просто дойду до конца улицы и развернусь. Или у прохожих спрошу. Кстати, о прохожих, вон компания как раз вынырнула из-за поворота, можно спросить у них…

И тут меня второй раз за пару минут обдало холодом.

Парни, завидев меня, остановились на пару секунд, перекинулись несколькими короткими фразами, кивая в мою сторону, и резко свернули, направившись ко мне. Шли быстро, целеустремлённо. Знакомых у меня в городе не было, так что вряд ли это похоже на внезапную встречу приятелей. И если они идут не поздороваться, то что? Потерялись и хотят спросить дорогу? Не смешите мои тапочки!

Что делать?

Бежать? Стрелять первым? Как там говорят, “пусть меня лучше судят двенадцать, чем несут шестеро”? Ох, ёжики, тут скорее будет и то, и другое. Выйти победителем в перестрелке сразу с четырьмя техасцами Антон может и смог бы, но уж точно не я. Да и как потом доказать, что это была самооборона? Свидетелей нет, если только кто в окно сейчас случайно не выглянет. А если и выглянет, то что он увидит? Как я, без всякой причины, открыл огонь по мирно приближающимся парням? Мои подозрения к делу не пришьёшь…

— Алекс, здорова! — пока я хаотично соображал, как быть, компания успела сократить расстояние до десятка шагов, и я наконец-то смог опознать Бернарда. Всё таки все бородачи для меня, что китайцы — на одно лицо. Или на одну бороду, если уж быть точным. — Мы как раз обсуждали, что было бы здорово найти тебя!

— Найти меня? — пришлось приложить усилия, чтобы разлепить губы, и придать голосу нормальный тон.

Эти точно искали меня не для убийства. Остальных спутников Бернарда я не знаю (хотя нет, вон Маршалл, просто за широкими спинами этих ламберменов старого фермера сложно заметить), но лица у всех доброжелательные, в глазах пляшут весёлые чертята, а бороды сверкают белозубыми улыбками. Каждый подошёл, горячо и сильно потряс мою руку, хлопнул по плечу, словно мы были знакомы много лет.

— Ну да! Это, кстати, Ник и Джеф. Мы с парнями хотели проставиться вам за спасения наших железяк. Пришли в бар, но там нашли только Маршалла, — фермер кивнул, подтверждая слова Бернарда. — Он сказал, что Антон занят и точно к нам не присоединится, а вот ты пошёл размять ноги. Хорошо, эта дыра не настолько большая, чтобы потеряться, так что мы отправились за тобой. Идём с нами, посидим у костра, уговорим пару-тройку бутылок хорошо виски, пожарим бургеры! Компания небольшая, все свои. Что скажешь?

Я переводил взгляд с одного бородача на другого. Парни действительно были искренне рады встретить меня. Не знаю, как там в Штатах, может, на старой Земле в этой стране и туго с настоящим дружелюбием, но здесь перед собой я видел незнакомых людей, которые уже считали меня другом, хотя я даже их имена забыл сразу, как только Бернард представил их мне. Как тут отказаться?

Ночью по просторам Эдема за пределами населённых пунктов пешком передвигаться не рекомендуется. Да и не пешком — тоже. Но нас было много (пять!), все при оружии (два глока, Кольт Питон, Беретта 92 и Люгер, как его там — силища!), да ещё и слегка поддатые. Последний пункт был самым веским, а значит — нам море по колено (“И лужа по горло”, — ехидно напомнила память). Но до компактного лагеря, ещё недавно бывшего ярмаркой на пару-тройку тысяч посетителей, а теперь ужавшегося до дюжины палаток и десятка просторных шатров. Остались самые стойкие, ленивые или упорные. Или пьяные.

Веселье уже кипело во всю. А большой круглой площадке, в самом центре ярмарки, полыхал двухметровый костёр. Пламя весело ревело, выстреливая в чёрное, словно соль, небо снопы искр. Жар был нестерпимым, ближе двух метров к костру подходить было рискованно, можно легко опалить брови и волосы, а большинство присутствующих рисковало куда серьёзней — бородами. В отблесках пламени, плясавшего на лицах присутствующих, казалось, что вокруг костра собрались древние викинги, вернувшиеся из дальнего похода и празднующие богатую добычу. Что было не столь уж далеко от правды: как успел мне рассказать Бернард, остались почти одни оружейники. И в силу характера (человек, всю жизнь занимающийся стреляющими железками, спокойно переносит смерть, особенно чужую), и из-за повышенного спроса на свою продукцию: после налёта очереди за стволами и боеприпасами были длинны как никогда. Ну и как финал, большинство “банды бородачей”, как я начал называть их про себя, жили далеко на севере, ближе к Утюгам, через чьи предгорья проходила одна из “дорог жизни”, ведущих к техасской базе Ордена. Забирая дальше на север, она обслуживала скандинаво-немецкий анклав, влившийся в Техас на правах расширенной автономии пару лет назад.

Не успели мы появиться, как в моих руках сама собой материализовались бутылку пива и бургер, а спина получила многоточечный бесплатный массаж: казалось, каждый присутствующий считал своим долгом подойти к нам с Маршаллом, прореветь нечто благодарственное, отдубасить плечо или спину и посетовать, что Этони (он же Антон) не смог к нам присоединиться. Уже после первого десятка рукопожатий, больше похожих на хватку тисков, я бочком-бочком отвалил в сторонку, оставив фермер отдуваться за нас обоих. Ну его, такую благодарность, мне и без этого синяков хватает в последнее время.

Я пристроился на одном из складных стульев, хаотично расставленных вокруг костра на безопасном расстоянии (а сидящим угрожало не только пламя, но и дикие пляски самых раскованных и буйных, выделавывавших незамысловатые, полные первобытной животной страсти па с энергией, которой позавидовали бы обколотые любители всяких Ибиц и Казантипов). Поставив пиво и незаметно толкнув его ногой, чтобы пенный напиток избавил от своего присутствия бутылку и меня, жадно вгрызся в бургер. Боже мой, что это был за вкус! Мне сразу вспомнились слова Маршалла, который не фермер, а герой сериала “Как я встретил вашу маму”:

“Это было намного больше чем просто бургер. То есть, когда я сделал первый укус, о, это было божественно! Булочка, похожая на покрытую сезамом грудь ангела, слегка намазана слоем кетчупа поверх горчицы. Вкусы сливаются в чарующем танце. А дальше — огурчик. Самый игривый маленький огурчик, за ним ломтик помидора, листочек салата, и котлетка из говядины. Этот вкус кружиться у тебя во рту, разрываясь на части и вновь сплетаясь в одну симфонию вкусов и запахов. Это не просто бутерброд с поджаренным мясом и румяным хлебом, Робин. Это господь говорит с нами с помощью еды”.

Лучше и не скажешь, наверное.

Хотя, если в его случае подобные ощущения от бургера были вызваны тем, что он только-только оконил колледж и переехал в Нью-Йорк, и перед ним были открыты все двери и возможности, то в моём случае всё было несколько прозаичнее: отличная компания, свежий воздух и открытый огонь. В таких условиях этот бургер не мог быть плохим. Он даже не мог быть средненьким. Он просто обязаны быть лучшим, и он им был.

Я сидел на стуле, ел бургер, пялился в костёр, который иногда, буквально на мгновение, загораживала чьё-нибудь пляшущая тень, и был счастлив. Что не говори, а современный человек от своего пещерного предка далеко не ушёл, и для счастья ему нужны не айфоны с андроидами, не порши и кайены, и даже не банковские счета с многими нулями. Нужны лишь надёжные товарищи, уверенность в завтрашнем дне и огонь. Открытый, яростный, всепоглощающий огонь. В котором сгорают и растворяются все заботы и тяготы, невзгоды и лишения, проблемы и вопросы. Глядя в танцующее пламя, древнее, как свет самих звёзд, понимаешь, что всё — суета сует, и все твои такие важные проблемы всего лишь миг для Вселенной, песчинка на бесконечном пляже жизни. И ты можешь или сидеть и жалеть себя, или наслаждаться моментом. Любым моментом. Ведь то, что так важно сегодня…

— Алекс? — чей-то настойчивый голос вырвал меня из созерцательного настроения.

— Да? — я чуть повернул голову, чтобы посмотреть на подошедшего.

— Меня зовут Абидайя, Абидайя Ханжи, — молодой, гладко выбритый… скорее “парень”, чем “мужчина” протянул для приветствия ладонь. Вставать было лень, и хоть сидя руку пожимать не красиво, но меня сегодня это больше не волновало. — Сэр, я хотел сказать вам…

— Давай на “ты”, — перебиваю Абидайю.

— Как скажешь, — кивает парень, и чуть краснеет. Или это отблески костра? — Я хотел сказать “большое, огромное спасибо”. Если бы не вы с вашими друзьями, я был бы разорён, банкрот. Вы спасли мою жизнь, сэр, и жизнь моей семьи. Я хотел бы отблагодарить вас, сэр, только прошу, не отказывайтесь. Это не бог весть какой подарок, конечно, но он от всего сердца.

Только тут я заметил в левой руке парня небольшой деревянный кейс.

Когда Абидайя открыл подарок, я испытал двоякие чувства.

Внутри оказался Кольт 1911, американская классика. Один из легендарнейших и знаменитейших пистолетов США, присутствует, пожалуй, почти в каждом шутере, мечта любого школьника и просто неравнодушного к оружию человека. Попса, похлеще глока или беретты. И стоит соответственно, не особо много.

Однако, само убранство кейса, обитого внутри красным бархатом, пара запасных магазином и два десятка патронов в выдвижном отделении, говорили о том, что это не рядовой экземпляр. Как минимум, он ценен для парня, и скорее похож на семейную реликвию, чем на обычное оружие. Когда дарят такое, то цена отходит на задний план.

Хотя, на утро Антон объяснил мне, что цена данного экземпляра измеряется пятизначной суммой. В экю.

— Лёха, Кольт Кольту рознь. Их выпускали все, кому не лень. Ну, ладно, не все, но многие. Когда в 41-м яппы отбомбились по Перл-Харбору, в Штатах провели стресс-тест своей промышленности, разным фирмам были заказаны небольшие пробные партии стрелкового вооружения, в частности, 1911-ой модели. Твой ствол, в частности, сделан на фабрике Зингера. Видишь, на левой стороне затвора нанесён текст, в две строки: “S. MFG. CO” и “ELIZABETH, N.J., U.S.A.”. А справа номер, от S800001 по S800500, где S — это Singer. Всего их было сделано пять сотен. Твой 313-ый. Сам понимаешь, какой это раритет. Правда, кроме редкости, ствол как ствол, ничем не хуже и не лучше. Но какой-нибудь коллекционер за него отвалит уйму денег.

Но в тот момент финансовой составляющей подарка я оценить не мог, но сам жест от этого был не менее ценен.

Я встал и бережно взял в руки раскрытый кейс.

— Спасибо большое. Он прекрасен, — даже врать не пришлось, пистолет действительно выглядел шикарно.

Чёрный воронёный ствол, характерные вертикальные насечки на затворной раме, массивный спуск в виде полумесяца, утопленного в рукоятку, и пара тёмно-коричневых щёчек из какого-то дерева, украшенные резьбой в виде плюща. Я почувствовал, как внутри просыпается неодолимое желание взять оружие в руки и опробовать, немедленно, сию минуту. Как жаль, что сейчас ночь, и стрельбище уже закрыто…

— Абидайя, ещё раз спасибо за подарок, — я сделал над собой усилие и захлопнул крышку. — Но, если честно, не думаю, что я заслужил его. Это явно не просто пистолет, что-то мне подсказывает, что он в твоей семье не первое поколение. Ты уверен, что груда железок стоит того, чтобы отдавать такую вещь в чужие руки?

— Сэр…

— Алекс, мы договорились.

— Да, конечно, прости. Алекс, ты и твои друзья спасли оружие этих славных парней, — Абидайя кивнул на веселящихся бородачей. Дюжина крепких ребят как раз скандировали “пей, пей, пей!”, подбадривая парочку своих товарищей, заливающих в себя пиво через воронки. Как только первый покончил со своей порцией и отбросил раструбок, дико взревев, ему ответили десятки глоток. Сегодня местная фауна не то что не рискнёт приблизиться к ярмарке, она должна в диком ужасе забиться в самые глубокие норы и прикинуться ветошью. — Это был бы удар для них, но не смертельный. Даже если оружие было куплено в кредит, то мало кто привёз сюда весь товар, так что у него всё равно был бы шанс всё восстановить.

— Тогда почему ты говоришь, что я спас твою жизнь? Ты ведь тоже мог бы всё отбить со временем.

— Это вряд ли. Дело в том, что я не торговец, мой бизнес связан со страхованием. И если бы вчера обокрали одного из моих клиентов, я бы пошёл по миру, да ещё и с огромным долгом. Пятьсот тысяч экю! Отец выгнал бы меня и Сару из дома, слишком большой убыток от первой же сделки.

— Всего одна сделка и такая сумма? Ты что, танк страховал?

— Нет, Алекс. Всего лишь партию тяжёлых пулемётов Дика Сандерса, — парень едва заметно кивнул влево. Я проследил его взгляд.

В отличие от большинства присутствующих на празднике жизни оружейников, Сандерс бороды не носил. Гладко выбритый, тощий, высокий, с высокомерным взглядом бедного, но благородного идальго. За его плечом маячил чернокожий громила, из племени вышибал: крупный, высокий, бицепс размером с арбуз, а ладони могут посоревноваться с ковшом бульдозера.

— Богатый клиент, с охраной, — отметил я вслух.

— Да, один из самых состоятельных торговцев оружием в Техасе. У него сеть из десятка магазинов, самый большой выбор огнестрела и почти полная монополия на торговлю тяжёлыми пулемётами.

— И охрана, надо понимать, у него самая лучшая.

— Да. На этой ярмарке он с четырьмя подручными, — подтвердил Абидайя.

— То есть у него куча денег, куча охраны, и при этом он единственный, кто застраховал свой товар.

— Мистер Сандерс умеет считать деньги и прекрасно знает, что инвестиции требуют защиты.

— Что ж, спасибо ещё раз за подарок, — я чуть приподнял кейс. — А теперь извини, мне надо идти.

— Это вам спасибо, Алекс! Будете в наших краях, обязательно заезжайте, мы с Сарой всегда будем рады вас видеть!

— Обязательно, парень, обязательно, — я хлопнул начинающего страховщика по плечу и пошёл искать Бернарда.

Узнать про стрельбище, когда можно будет опробовать новый ствол.

И задать пару-тройку вопросов про вчерашнюю ночь.

 

Глава 29

Год 27, 1 апреля, воскресенье, почти полночь, Форт Мур

Алекс Северов

Бернард нашёлся не сразу, в толпе полураздетых бородачей его искать всё одно что ель в лесу: все высокие, накачанные, бородатые и одинаково поддатые. Посторонняя помощь тоже мало помогала, понять по взмаху руки, очерчивающей дугу градусов так в 120, в каком именно направлении искать приятеля, было проблематично. Но, поблуждав пять минут, искомого персонажа нашёл. И даже в более-менее вменяемом состоянии. На фоне остальных веселящихся, можно сказать, что Бернард был трезв.

— Что-то мне подсказывает, что эта бутылка пива у тебя сегодня первая и последняя, — я кивнул на правую руку Бернарда, в которой 0,33 местного “Чего-то там я не запомнил” смотрелась игрушечной, словно из набора пластиковой посуды, с которой девочки любят устраивать чаепития своим куклам и плюшевым игрушкам.

— Мне особо не до веселья. Вчера в этой заварушке брата ранили, в бедро. Сантиметром левее и перебило бы артерию. Хвала господу, он жив! Пару дней в койке поваляется, и двинемся домой. И вот там уже отпразднуем. А пока что — вот так, — Бернард приподнял пиво, демонстрируя несерьёзную по местным меркам посудину. — Да и ты до пива не охотник. Я видел, как ты вылил его. Кое кто ещё заметил. Тебе повезло, что после вчерашнего ты и твои друзья здесь очень уважаемы, а то могли бы и морду набить, за такое отношение к этому живительному напитку. Да шучу, шучу, расслабься, — заметив смущение на моём лице, Бернард весело расхохотался и добродушно хлопнул меня по плечу.

“И ушёл Челубей в землю по пятки”.

Мда, синяка не избежать, ну и силища. Железная она у него, что ли?

— Я, собственно, чего спросить хотел. Вот вы тут безобразия пьянствуете, а ну как сегодня вновь на ярмарку нападут? Людей на порядок меньше, а процент пьяных — выше. Да вас сейчас хоть голыми руками бери! — сменил я тему на интересующую меня.

— Не держи нас за дураков, Алекс, — покачал головой Бернард. — Охрана есть. Сандерс и его ребята к подобным гуляниям прохладно относятся, вот они и вызвались покараулить. Их всего четверо, не считая самого Дика, все профи, бывшие военные. На той стороне прошли Афган и Сирию, так что дело своё знают плотно.

— Странно, но вчера на складах никого из охраны не было.

— А чего ей там делать? Ты ограду видел?

Периметр действительно был сделан на совесть, это я помнил, благо, наши палатки стояли в десяти метрах от него. В землю вкопали металлические трубы, десятисантиметровые, метр в глубину, два сверху. На них на болтах горизонтально крепились металлические листы, не внахлёст, но пролезть между ними разве что ребёнок смог бы. Очень тощий ребёнок. Но сначала ему бы пришлось как-то колючку срезать, пущенную в три ряда на кольях с внешней стороны. С наскока такое не преодолеешь. Основательно лагерь готовили, хорошо. Местная фауна приучила к осторожности. Там, где охране периметра относились не так обстоятельно, можно было нередко услышать историю, как местный кармадонт, песчаная гиена или саблезуб утащили чуть ли не посредь бела дня то ребёнка, то взрослого. Впрочем, и на Земле нет-нет, да случается. В Майами подобным “балуются” аллигаторы, где-нибудь в Индии это может быть и тигр, и пантера. Но если за ленточкой человек уже почти выбил всех более-менее крупных хищников, а оставшихся приучил держаться подальше от своего жилья, то в Эдеме этот процесс ещё только набирает обороты.

— Ограда хороша, конечно. Но сегодня же она тоже есть, однако часовых вы выставили ведь по всему периметру, а не только на входе, так? — я помнил, что когда мы пришли, я видел всего одного охранника.

— Ну, бандиты ведь пытались подобраться с тыла. Вот мы и приняли меры. Просто до этого ничего подобного не случалось, не было нужды, — развёл руками бородач.

— Ты говорил, что у Сандерса работают профи. Что, они не могли подсказать боссу, как правильно расставить караул?

— Ты к чему это всё ведёшь? — нахмурился Бернард.

— Ни к чему, — пожал я плечами. Сделал паузу. И добавил. — Пока что.

— Так. А подробнее, — лицо Бернарда стало словно высеченным из камня, взгляд потяжелел.

— Мне кажется подозрительным, что на ярмарку многие годы не было ни одной попытки нападения, но стоило только появиться здесь крупняку, как её тут же попробовали ограбить.

— Ты хочешь сказать, что Дик навёл их на нас? Парень, он не первый год в этом бизнесе. Да, он высокомерен и заносчив, но, чёрт подери, он свой в доску. Не наговаривай на хорошего человека, здесь за такое и пристрелить могут, и любой потом подтвердит, что ты уже явился на барбекю с дыркой во лбу, — Бернард навис надо мной, словно скала.

— Воу-воу, полегче! Я никого ни в чём не обвиняю. Но, согласись, дело странное…

— И в чём же оно странное? — перебил меня бородач, буравя взглядом. — То, что в этом году Сандерс привёз крупняк на продажу, знала каждая гиена в округе. Товар не шибко ходовой, так что Дик на рекламу не скупился. Действовали налётчики грамотно, отвлекли нас с одной стороны, сами малой группой зашли со стороны стрельбища. Как раз где склады. Не перебивай! — увидев, что я собираюсь открыть рот, гаркнул Бернард, да так, что я чуть язык себе не прикусил, от неожиданности. — Шум стоял такой, что мы бы танковую дивизию у себя в тылу не заметили бы, не то что пару машин, да ещё и с электродвижками. Так что тебе кажется странным?!

— Всё, — коротко ответил я. — Но вместо того, чтобы в словесности упражняться, лучше давай прогуляемся, проверим кое что. Если я прав, и дело пахнет керосином, ты это сам увидишь. А если нет, я принесу тебе самые искренние извинения и больше не буду касаться этой темы. Договорились?

— Веди, — хмуро мотнул головой Бернард.

— Вот, здесь! — мы шли вдоль ограды, от столба к столбу. Я уже думал, что придётся приносить извинения и расстаться со своими подозрениями, но всё таки нашёл то, что искал. Хоть это и было трудно сделать в тусклом свете дешёвой мобилки.

Бернард отстранил меня в сторону и достал свой фонарь. Всем фонарям фонарь.

Стильный, чёрный, из высокопрочного анодированного алюминия, “Атомный луч”, как обозвали девайс маркетологи, мог похвастаться мощной светодиодной лампой, способной подсветить объект на дистанции до 250–300 метров! Я уже молчу про регулировку яркости и ширины луча, а также функции стробоскопа и — внимание! — передачи сигнала “SOS”. Не фонарь, а мечта подростка.

— Ну, болты как болты, — бородач пялился на ограду, подсвеченную тонким лучом фонаря.

— Болты обычные, да. Состояние необычное.

Бернард нагнулся к столбу, недоверчиво рассмотрел болт со всех сторон, общупал, разве что не обнюхал.

— Ты издеваешься? — выпрямился гигант и хмуро посмотрел на меня.

— Конечно, нет! — я быстро прошёл к соседнему столбы и ткнул пальцем в крепёж. — Сравни!

Бернард недоверчиво посмотрел на меня, однако подошёл.

— Кажется, я понял о чём ты, — на обследование болтов на новом столбе Бернард потратил в два раз больше времени. — На этих пыль есть. А на тех — нет. Их недавно откручивали. Так?

— Именно.

— Откуда ты узнал?

— Предположил. Налётчики шли по гребню стрельбища, и остановились возле нас только потому, что мы там были. А так у них в планах явно было продвинуться дальше. То есть, калитка их не интересовала, хотя это, казалось бы, самый простой способ проникнуть на ярмарку.

— Но за ней палатки со всякой мелочёвкой и шмотками, — задумчиво произнёс гигант. — Это им явно не интересно, ради такого налёт не устраивают. Значит, им надо дальше, не парковать же машины с краю, замахаешься носить. Хорошо, но при чём здесь Дик?

— А чьи склады напротив этой секции ограды?

Бернард посветил на ближайший тент. Камуфляжный, как и его соседи, ничем не примечательный. Парень покрутил головой, пытаясь сориентироваться.

— Кажется, Сандерса, — хмуро произнёс он. — Получается, кто-то изнутри собирался помочь грабителям обчистить Дика. Среди нас крыса. Хотя, это мог быть и обычный посетитель.

Бернард отказывался верить в очевидное. Посторонний, шляющийся среди шатров оружейника, да ещё и крутящий болты — возможно, но маловероятно. И, я уверен, Сандерс так и скажет. Ещё и поблагодарит меня и моих товарищей, что спасли его товар, даже подкинет чего-нибудь от щедрот. Прямых улик нет, лишь косвенные, которые к делу, что называется, не пришьёшь. На Земле бы, возможно, нашёлся бы детектив, который попробовал бы раскрутить такое дело, и через пару-тройку лет собрал бы достаточно улик, чтобы это всё дошло до суда, но не в Эдеме.

Несмотря на всю простоту местного законодательства, система в большинстве анклавов была построена так, чтобы максимально избежать судебных ошибок, ведь по многим делам приговор здесь один: смерть. Никто не будет наказывать пса с измазанной кровью мордой, если его не застукали в курятнике. Антон даже как-то раз по этому поводу рассказал одну хохму.

Был у них “внештатный эксперт”, обычный эникейщик, из тех, что оптику по офису тянут и картриджи в принтерах меняют. Работа не пыльная, особых талантов не требующая. И был этот “эксперт” из разряда рыбаков, которые, поймав пескарика, всем рассказывают про “вооооот такую щуку”. Ну, любит приврать человек, бывает. Не со зла, просто характер такой, они даже сами не осознают, что врут, лишь слегка “приукрашивают”. Посади такого за полиграф, так прибор покажет, что да, была щука, не карась, ибо рассказывающий сам искренне верит в свою же ложь. Так что народ над байками этого “эксперта” в тихую посмеивался, но парня не обижал. Хочется ему “приключений”, пусть рассказывает, никому от этого плохо не станет.

И вот однажды, со слов “эникейщика”, его сама Святая Инквизиция загребла, за колдовство и сглаз. Всё как в классическом анекдоте:

Со слов юзера:

— Комп не работал. Звоню в техподдержку. Пришел админ, воздел руки к небу, пробормотал какие-то заклинания, прокрутил мой стул 3 раза вокруг своей оси, пнул компьютер — и случилось чудо — он заработал!!!

Со слов админа:

— Звонок. Бегу к юзеру. Этот долбень так вертелся на новом стуле, что кабель питания намотался на ножку и выдернулся из блока. Увидев это, возношу руки к небу, произношу несколько трехэтажных ругательств, разматываю кабель, запихиваю комп ногой подальше под стол и включаю.

Дело было в Испанском протекторате, пользователь оказался набожным, и после “заклинаний, заставляющих технику работать”, побежал в Инквизицию. Там дело приняли всерьёз, “эксперта” арестовали, на суд притащили — да там и отпустили, после его разъяснений.

— А Инквизиция после этого потеряла право заниматься гражданскими делами и кого-то арестовывать. Ибо нефиг со мной связываться! — горделиво рассказывал всем “эникейщик”.

Все слушали историю, открыв рты.

Парень думал — от восторга его крутостью.

На самом деле — от тупости его истории.

Можно долго копать, что правда, что нет. Был ли пользователь со стулом, не было — не суть. В жизни хохмы бывают и покруче, чем в анекдотах, не о том речь. Речь о том, что не бывает в жизни идиотов среди прокуроров, судей или кто там в конкретном анклаве или поселении выдаёт ордер на арест. Если бы Инквизиция реагировала — без проверок! — на каждый “донос”, то они бы только и делали, что занимались бы ведьмами, колдунами и магами с утра и до вечера. Нет, конечно, у них в истории был уже подобный период, века так 3–4 назад, когда для обвинения достаточно было слова “уважаемого человека”. Там каждая женщина, отказавшая мужчине, рисковала получить в спину “ууу, ведьма!” и визит инквизиции. Или жена, узнав, что муж изменяет, клеймила соперницу “приворотчицей”. Так и повывели они у себя в Европе всех красивых. Но то ж было ой как давно, с тех пор мир изменился, и в Инквизиции давно нет идиотов заводить дело, да ещё по обвинению в магии (в 21-м веке-то!!!) всего лишь основываясь на словах одного человека.

— У нас суд быстрый, но только при 100 % доказательствах. Если есть сомнения, они всегда трактуются в пользу обвиняемого, — резюмировал тогда Антон. — Тем более, сейчас населения мало, все друг друга знают, все на виду. Так что ошибок минимум, а то и вообще нет. А уж в бред про то, что обиженный юзверь на админа в Инквизицию настучал, никто из бывалых не поверит и близко.

— Так зачем он тогда врал-то?

— Ну так что местные знали, что он заливает. А приезжие искренне верили, слушали, открыв рты, — усмехнулся наёмник. — Кто-то выпивку поставит, кто-то ноги раздвинет. Такие дела.

В общем, подозрения к делу не пришьёшь, Сандерс выйдет сухим из воды. Да ещё и обиду затаит. Вон, даже Бернард не верит в причастность торговца, и я его понимаю — это для меня страхование товара за две недели до ограбления подозрительно, для местных хоть и вдиковинку (многие аспекты староземельной жизни здесь отсутствуют), но логичны и обоснованы.

Но чую, что он всю эту кашу и заварил.

Крупняк, он же “крупнокалиберный пулемёт”, на Эдеме вещь специфическая. С одной стороны, как и любой огнестрел, он доступен гражданским. С другой, это единственный вид оружия (из стрелкового), который повсеместно требует лицензии. Кроме, пожалуй Великого Халифата и Империи Цин, и то по той простой причине, что там простому смертному даже захудалый револьвер иметь не положено, под страхом смертной казни.

Лицензию на крупняк можно получить тремя способами: организовать свою ЧВК, поставить форт-заправку\кафе\ферму или купить корабль водоизмещением от 100 тонн и выше. Правда, и тогда владеть 12-мм пулемётами в любом количестве не получится, в среднем разрешат иметь один такой девайс на 20–50 человек. Ибо нефиг — крупняк слишком мощное оружие, чтобы разрешать его направо и налево.

Сандерс, как мне стало известно, купил оптом крупную партию списанных (т. е. бэ-у, где сильно, а где и муха не сидела) старых добрых Браунингов М2, родом откуда-то из Африки. Приобрёл он их ещё в начале прошлого мокрого сезона, когда в южном Техасе пахло порохом: сразу три города на границе с Нью Либерти подумывали об отделении и создании своего квазигосударства. Естественно, что соседи безучастно на такое смотреть не собирались, как и сами техасцы, одни постарались бы оттяпать вкусный кусок себе, другие — не дать ему уйти. Сами же “отщепенцы” имели своё мнение о данной ситуации и были готовы отстаивать право на независимость с оружием в руках. Благо, закончилось всё мирно, несмотря на мокрый сезон, парламентёры и переговорщики порхали между заинтересованными сторонами без устали, и в конце-концов нашли устраивающее всех решение.

А у Сандерса зависли на балансе две сотни М2 с кучей патронных цинков к ним. За прошедший год он распродал примерно пятую часть, но остальное усердно не желало реализовываться. Внушительная сумма оказалась замороженной, и такими темпами Сандерс ещё не скоро отбил бы вложения. Более того, из актива пулемёты грозились перейти в пассив, пожирающий деньги: спрос, и так не сильно высокий, был быстро закрыт самим же торговцем, а хранение такого количества оружия и патронов к нему стоило не мало. Это только кажется, что склад — дело простое. Но его надо построить, содержать и охранять. Всё это потом не лучшим образом скажется на конечной “себестоимости” товара.

И что-то мне подсказывает, что страховка, а затем и кража даже половины от имеющихся М2 очень неплохо поправили бы дела Дика. Чем вам не мотив? Осталось только вывести его на чистую воду. Но как?

— Алекс, пойдём, — Бернард тронул меня за локоть, отрывая от невесёлых дум. — Там народ веселится, вливайся. Выпей пива, только действительно выпей, а не вылей, расслабься, потанцуй. Огонь он очищает. Прошлая ночь была для тебя не подарок, я понимаю, и теперь ты ищешь того, кто должен заплатить тебе за это. Но это не Дик, поверь. Он заносчивый и спесивый сукин сын, но он свой. Он не подставил бы десятки людей ради … да ради чего угодно! Я тоже хочу найти ублюдков, организовавших всё это, даже больше тебя, ведь они чуть не отняли у меня брата. Но это не Дик. Пойдём, повеселимся.

— Да, ты прав, — я нехотя позволил увлечь себя к гулянью.

Мы уже почти вышли на свет, когда в проходе между двумя тентами-складами нарисовались тёмные фигуры.

— Господа, — поприветствовал нас Сандерс, чуть приподняв шляпу. — Почему два столько достойных джентльмена не веселятся со всеми в этот час?

Не знаю, играл ли этот псевдо-аристократ или действительно так выражался в жизни (дорогая, будь любезна, сделай мне минет, пожалуйста! И чашечку кофе после, если тебя не затруднит!), но звучало это органично. Неброский светлый костюм, свободного кроя, но идеально подогнанный по фигуре, белоснежные лацканы рубашки с позолоченными запонками, тёмно синий, словно морская глубина, галстук, и жилет. Несмотря на жару, этот денди всегда был при параде, и ему это чертовски шло.

— Алекс… — начал отвечать мой спутник, но я перебил его:

— Искали улики, мистер… — я сделал вид, что не узнаю его.

— Дик Сандерс, к вашим услугам, — он протянул изящную руку. Пальцы тонкие, ногти не просто ровно подстрижены, он явно делает (не сам, конечно же) маникюр. Но при этом рукопожатие крепкое, хваткое.

— Алекс Северов, рад знакомству, — левой рукой я взял его за локоть, демонстрируя сердечность нашей встречи. И, не выпуская руки Сандерса, глядя прямо ему в глаза, вывалил все свои подозрения. Ну, почти все: — Мы обнаружили, что кто-то снимал вчера ночью секции ограды. Прямо напротив вашего склада. Похоже, целью ограбления были именно ваши пулемёты.

Что я хотел разглядеть на его лице, до сих пор не знаю. Наверное, думал, что три сезона “Обмани меня” и семь “Менталиста” сделали из меня чертовски хорошего физиогномиста и этакий ходячий детектор лжи, но куда там! Я не всегда мог понять, злиться на меня девушка или просто съела что-то не то и теперь мечтает о воссоединении с фаянсовым другом, а тут передо мной стоял один из виднейших воротил местного бизнеса, аристократ в N-ом поколении, у которого на генном уровне вбито самообладание. Да упади сейчас на нас метеорит или выпрыгни песчаная гиена, он и бровью не поведёт.

— Вот как? Это интересная информация, мистер Северов, — Сандерс вежливо высвободил руку из моего захвата, сделав вид, что не заметил мой пристальный взгляд. Развернулся к телохранителю, следовавшим за боссом везде и всюду. — Мигель, усиль охрану. Вряд ли бандиты рискнут вернуться, вы им вчера, мистер Северов, и ваши друзья, преподали хороший урок. Но всё же, не стоит терять бдительность.

Ни единый мускул не дрогнул, тон не изменился ни на йоту. Даже если Сандерс и причастен к налёту, то никак это не показал. Или действительно ничего об этом не знает?

— И вот ещё что, — я сделал паузу, собираясь с духом. Рискнуть или нет? Если промахнусь, то всего лишь буду выглядеть идиотом. Не такая уж и потеря.

— Да, мистер Северов? — Сандерс, уже собиравшийся уходить, полуобернулся. Я впервые за нашу короткую встречу увидел небольшое проявление эмоции на этом бесстарстном лице: любопытство. Ты всё продумал и просчитал? К тебе не подкопаться, ибо ты не оставил прямых улик, а косвенных не хватает даже чтобы заинтересовать Бернарда, простого обывателя, кои всегда падки на сенсации? Что ж, получай фашист гранату!

— Вы позволите взглянуть на ваш склад?

— Мы проверяли его ещё с утра, всё на месте. Так, Мигель?

— Да, синьор, — охранник хмуро смотрел на нас, как на назойливых мух, от которых, однако, при хозяине отмахиваться нельзя.

— Как видите, всё в порядке, мистер Северов. Ничего не похищено.

— А я и не думаю, что ночью что-то украли, — пожал я плечами. — Я знаю, что половина ваших ящиков пуста.

— Вот как? С чего вы это взяли?

— Понимаете, у бандитов был один унимог и два пикапа. Их грузоподъёмность не позволит увезти всё это, — я обвёл рукой тент.

— Они бы были довольны и частью, я полагаю, — Сандерс уже не спешил уходить, не мигая он смотрел мне прямо в душу.

— Тогда вы бы не получили страховку. Точнее, получили бы, но часть. Но ведь это не покрыло бы ваши расходы на Браунинги.

— Вы что-то путаете, мистер Северов, я не оформлял страховку на свой товар.

— Тогда что-то путает Абидайя Ханжи…

— Страховщик из Акко, — глаза Сандерса сузились, стали похожи на две амбразуры, из которых на тебя смотрела смерть. — Вы очень умны, мистер Северов. Жаль, не до конца умны.

Как сказал кто-то мудрый: рука быстрее глаза. Прыти и скорости, с которой Сандерс выхватил из подмышечной кобуры пистолет, позавидовал бы любой киношный ганфайтер.

“Чертовски красивый. И громкий”, — машинально отметил я, когда Кольт Питон, инкрустированный слоновой костью с золотым орнаментом появился на свет. — “А вот охранник не так хорош, как босс. Даже медленный какой-то, на его фоне”.

Мигель вскидывал свой Хеклер и Кох пятой модели с интегрированным глушителем, словно в замедленной съёмке.

Испугаться я не успел, всё происходило слишком быстро.

Когда я хотел спровоцировать своей догадкой преступника на действия, стрельбу как вариант даже не рассматривал.

Зря.

— Бах! — рявкнул Питон, выплёвывая сноп огня и лупя диким грохотом близкого выстрела по барабанным перепонкам.

И я перестал видеть.

 

Глава 30

Год 27, 1–2 апреля, воскресенье, полночь-утро. Форт Мур

Алекс Северов

— Мистер Северов, что будете? — Сандерс величественно взмахнул рукой вдоль открытого бара.

Надо признать, этот олигарх местного разлива умел не только быстро выхватывать пистолет и стрелять от бедра, но ещё и устраиваться. Устраиваться с удобствами.

Мир Эдема в плане комфорта далёк от Земли третьего десятилетия двадцать первого века. Горячая вода, например, в сухой сезон есть везде, даже на самом захудалом хуторе. Всё, что для этого надо, вместительный бак да насос, электрический или ветряной, где-то (в крайне запущенных случаях сибаритства) работающий от дизель-генератора. За день любой объём воды прогревается до состояния “парное молоко”, ночи короткие и тёплые, ничего остыть не успевает.

С канализацией чуть похуже, даже не в каждом крупном городе она централизованная, так что профессия “золотаря” вновь крайне востребована. Но, худо-бедно, вменяемый санузел есть везде, разве что в азиатских да арабских анклавах на сей счёт особо не заморачиваются. Первые даже на старушке-Земле особой гигиеной не блещут, вторые резко делятся на две категории, “при деньгах” и “все остальные”, с соответствующим уровнем жизни.

Электричество — особый момент. Даже у русских, ну, тех, кто себя Союзом кличут, централизованной сети пока что нет, хотя вроде как уже треть территории проводами опутали. У остальных же кто в лес, кто по дрова. В более-менее обеспеченных техасцев, либертарианцев и европейцев в крупных поселениях имеются угольные ТЭЦ либо (у совсем уж зажиточных) ветро и солнце-генерация. Правда, последний тип генерации до недавнего времени страдал от суточной и сезонной “пилы”, что, впрочем, было терпимо: основное потребление всё одно идёт на кондишены, которые нужны как раз тогда, когда местное светило шпарит во всю. С появление дешёвого и простого в изготовлении химически безопасного электролита закроет данный вопрос в ближайшие лет 5, ну, максимум, 10.

Это всё бытовые моменты, к которым простые обыватели быстро привыкают. Даже “зажравшиеся”, как нам кажется, бюргеры и лягушатники вполне себе свыкаются с местными бытовыми реалиями и даже втягиваются: в последнее десятилетие дауншифтинг, или по-русски “бегство в деревню”, очень даже популярен в этих ваших Европах и Штатах. До экс-сссровского жителя им в этом плане далеко, как говорится, после ядерной войны не факт, что тараканы выживут, но русские точно приспособятся, но, как я уже сказал, на отсутствие вай-фая и ютубчика я жалоб не слышал. Те, кому подобное заменяет цель жизни, сюда не попадают.

Но есть прослойка людей, на Эдем мигрирующая, но с туалетом на улице и отсутствием льда в баре мириться не собирающаяся. Это крупные и не очень “буржуи”, к коим, несомненно, относится и Сандерс. Нет, он без кондиционера прожить сможет, и не день-два, а и всю жизнь. Но если есть возможность избежать подобной участи, то зачем себя мучать? А так как условия проживания от города к городу сильно разнятся, число четырёхзвёздочных гостиниц во всём Эдеме можно сосчитать по пальцам одной руки, причём руки трёхпалой, то бизнесмен решил не надеяться на судьбу, а решить этот вопрос самостоятельно. И заказал передвижной дом на базе Ивеко-М250.

Спецзаказ обошёлся явно не в три экю, но был по местным меркам просто шикарен: солнечные панели общей мощностью 3 кВт (а если вдруг непогода — то дизель-генератор) легко обеспечивали электричеством встроенные холодильник, кондишен, стиралку и опреснитель воды. Душ, биотуалет, небольшая, но оснащённая всей необходимой техникой (даже посудомойкой!) кухня, делали любую, даже самую дальнюю поездку комфортней не придумаешь, а трёхметровый диван мог вместить как толпу гостей, так и парой простых манипуляций превратиться в настоящий сексодром. Всё выполнено в минималистичном зализанном стиле, дизайнер упрятал все элементы так искусно, что создавалось впечатление, будто ты в люкс-номере, а не недотрейлере. Ну и вишенка на торте — полное противопульное бронирование, правда, от 12.7мм защита была только на треть высоты борта, зато 7.62 и 5.45 корпус держал везде. Движок, правда, под такую нагрузку слабоват, по грунтовке ещё куда ни шло, но вот за пределами дорог… Хотя, получившийся дом на колёсах делался не для дальних экспедиций и походов в прекрасное далёко, а со своими функциями обеспечения комфорта владельца в любой точке цивилизованной части Эдема справлялся на ура.

— Воду со льдом и лимоном, если можно.

— Хороший выбор, — хозяин передвижного люкса захлопнул бар, налил в высокий стакан из тонкого, почти прозрачного стекла, воды из кувшина, достал из холодильника лимонницу с тонко нарезанным плодом (не земной цитрусовый, естественно, а местный эндемик, максимально похожий на него, по научному обозванный Cítrus Edenis Límon, но в народе называемый, как привычнее). Подав мне напиток, Сандерс вновь вернулся к бару, плеснул себе в ноузинг виски и величественно опустился в массивное кожаное кресло, единственный предмет интерьера, не относящийся к стилю модерн. Слегка отполированные подлокотники и мелкие, едва заметные царапинки, указывали на долгую жизнь данного экземпляра. — Признаться, я сам не любитель пить раньше обеда, но сегодня особый случай.

— Да уж, не каждый день узнаёшь, что тебя хотели убить свои же телохранители.

— Самый лёгкий враг тот, кто идёт на тебя с кулаками; самый опасный тот, кто клянётся в верности. Ваше здоровье, Алекс, — Сандерс отсалютовал мне бокалом, я приподнял свой стакан.

Помолчали, подумали каждый о своём.

Я мысленно промотал события вчерашней ночи.

Сандерс выхватил револьвер и от бедра, чуть развернув корпус влево, выстрелил в Мигеля, уже начавшего вскидывать пистолет-пулемёт. Правую руку охранника дёрнуло, он вскрикнул, выпущенное оружие повисло на ремне.

— Будь добр, подними руки, чтобы я их видел. Немедленно, — невозмутимо попросил торговец, словно речь шла о каком-то пустяке.

К моему удивлению, несмотря на дикую боль, Мигель послушно и поспешно выполнил команду босса.

— Джентльмены, вас не затруднит обыскать этого юношу?

На вид “юноше” лет так под сорок, но спорить желания не было.

Бернард подошёл к Мигелю сбоку, чтобы не закрывать Сандерсу цель, отстегнул пояс с кобурой и рацией, передал его мне. Похлопал по бокам, спустился к штанинам. Довольно хмыкнул — на ноге в тактической кобуре нашёлся компактный револьвер Chiappa Rhino 20DS, Несмотря на свои скромные размеры, пистолет, тем не менее, обладал неплохой кучностью, чему способствовала необычная схема: казенная часть ствола располагается напротив нижней каморы барабана, что уменьшает подброс во время выстрела. Несмотря на свою компактность, “малыш” мог похвастаться весомым калибром:.357 Magnum это вам не шутки, энергия пули почти 1000 джоулей!

— Сейчас сюда на выстрел примчится Карл, один из моих парней. Господа, вас не затруднит разыграть сцену “пьяный олух и стрельба по белочке”? И как только представится возможность, разоружите Карла. Желательно, без членовредительства. Возможно, он ни при чём, хотя я в этом и сомневаюсь.

— Что? — не врубился я.

— Сделаем, — зато Бернард, кажется, всё понял. Или, как минимум, доверял Сандерсу настолько, что безоговорочно стал выполнять его указания, хоть тот ни с того ни с сего подстрелил своего же главу безопасности.

Всучив мне “носорог”, бородач подтолкнул меня в спину по проходу в сторону ограды, откуда мы пришли парой минут ранее. Я решил не сопротивляться. Влекомый приятелем, я решил не возражать, и сосредоточился на пистолете в руках. Компактный, размером с ладонь, револьвер был сделан из высокопрочного алюминия, слегка шершавого, приятного на ощупь.

Мы выскочили на “перекрёсток”, Бернард, шедший впереди, резко остановился, толкнул меня в грудь и гаркнул:

— Идиот! Я же сказал, потерпи до завтра, сходим на стрельбище и опробуем твою новую игрушку! Дай сюда ствол, пока ты не обзавёлся лишней дыркой в организме!

— Чего? — опешил я и инстинктивно отступил.

— Пистолет сюда, живо! — бородач требовательно протянул руку. — И моли бога, чтобы твоя долбанная пуля не повредила имущество мистера Сандерса!

— Бернард, я…

— Заткнись! — выпучив глаза, рявкнул этот детина так, что я чуть не наделал в штаны.

— Что за хрень тут происходит? — поинтересовался охранник, прибежавший вдоль ограды.

Пистолет-пулемёт, всё тот же классический МП5, только уже без интегрированного глушителя, как у босса, в руках, но ствол смотрит не на нас, хотя палец и на спуске. Оно и понятно: парень услышал выстрел на ввереной ему территории, вот и взволновался. Но, примчавшись на место происшествия, увидел, как хорошо знакомый ему Бернард распекает какого-то типа с револьвером в руках. Вся мизансцена и диалог говорили о том, что ничего страшного не происходит, это явно не налёт бандитов, можно расслабиться.

— Этому недоумку Абидайя в знак благодарности подарил ствол. Так в его долбанную пропитую башку пришла гениальная идея пойти тут же его опробовать, до утра не терпится. Алекс, отдай ствол, по хорошему прошу!

Понурив плечи и стыдливо опустив глаза, я протянул “носорога” Бернарду.

— Отбой тревоги, тут один подвыпивший просто решил в стрельбе поупражняться. Бернард уже отобрал у него ствол, всё в порядке, — нажав на активацию микрофона, доложил своим напарникам Карл, окончательно расслабившись. И уже к нам: — А что вы там про имущество мистера Сандерса говорили?

— Да он вроде как ваш тент продырявил, вот здесь, — Бернард указал на бок палатки за спиной охранника.

Карл инстинктивно повернулся посмотреть на причинённый ущерб. Бородач бесшумно и плавно переместился к часовому и уткнул револьвер ему в бок.

— А теперь медленно руки в гору, — буднично, словно стрельнул сигаретку, попросил Бернард. — Вот так, молодец.

— Какого хрена!..

— Приказ мистера Сандерса, чувак, без обид. Сейчас мы тебя к нему отведём, он сам всё объяснит. Но сперва Алекс избавит тебя от лишнего груза.

Обезоружив Карла и забрав у него рацию, мы вернулись в проход между тентами, уже втроём. Мигель к этому моменту перевязал, как сумел это сделать одной рукой, рану, благо, индпакет у любого служивого человека всегда при себе. Бернард, глядя на такую самодеятельность, не вытерпел, генетически заложенный орднунг требовал чёткости во всём, так что ещё пару минут потратили на нормальную перевязку. Когда с первой неотложной было покончено, Сандерс поручил “временно задержанных” бородачу, и отправился вместе со мной на склад.

Выудив из кармана небольшой светодиодный фонарик, торговец расстегнул молнию на тенте и шагнул во тьму. Через пару секунд внутри зажёгся нормальный свет.

— Мистер Северов, заходите, не стойте у порога.

Дважды меня приглашать не пришлось.

— Как я понял, вы узнали, что пару недель назад я застраховал безнадёжно зависшие у меня пулемёты. Обнаружили брешь в ограде напротив моего склада. И, сопоставив пару этих фактов, смело предположили, что целью ночного налёта было именно моё имущество. Логично, не спорю, хотя и притянуто за уши. А эта догадка про то, что часть этих ящиков пуста, — Сандерс величественным жестом указал на штабеля пулемётов, — выше всяких похвал. Действительно, вывезти весь груз не получилось бы, и тогда затея со страховкой не отрабатывает на все сто. Но это если только хищение организовывал бы я. Только понимаете, я не страховал свой товар.

— Но Абидайя…

— Мальчик неверно выразился. Груз действительно застрахован мой, только услугу заказывал не я.

— Тогда кто же?

— Это мог сделать только Мигель. У него есть доверенность на некоторые операции, в определённых рамках, конечно же, но есть. Иногда бизнес требует, чтобы я был в нескольких местах сразу, что физически невозможно, а скорость перемещения по местным дорогам оставляет желать лучшего. Мигель со мной много лет, ещё с Земли, проверенный человек. Был.

— Хотите сказать, что страховку оформил он? Но это же бессмыслица какая-то, — я опёрся о ближайший штабель и задумался. — Ведь деньги Абидайя принёс бы вам, схема вскрылась бы моментально!

— Если бы было кому их нести, мистер Северов, — Сандерс изобразил лёгкую учтивую улыбку, словно сказал какую-то хохму.

— То есть…

— Да. Я бы явно не пережил этот налёт. Шальная бандитская пуля. Мигель по доверенности получает деньги по страховке. Какая там сумма, тысяч четыреста?

— Абидайя говорил о полумиллионе.

— Тем более. Это большая сумма. Очень. Деньги затмевают разум, мистер Северов, даже лучшим из нас. Но давайте не будем о грустном. Лучше проверим, так ли верна ваша догадка про пустые ящики. Ибо, боюсь, для местного шерифа одного факта страхования груза моим доверенным лицом для обвинения будет мало. Мигель всегда сможет сказать, что просто проявил заботу о бизнесе босса.

Сандерс подошёл к ближайшему штабелю и начал простукивать ящики, словно выбирал арбуз на рынке.

— Похоже, вот этот должен нам подойти. Будьте так любезны, помогите мне, мистер Северов.

Вдвоём, кряхтя и пыхтя, минут за пять мы извлекли таки необходимый ящик. Хорошо, что не самый нижний, ну и тяжеленные они, зараза! Но стоило нам взяться за ручки “подозрительного”, как стало ясно — пустой. Понятно, почему Сандерс подозревает всю охрану: парни работали не только телохранителями, но ещё и грузчиками по ситуации, а при погрузке-разгрузке невозможно не заметить, что часть груза “липовая”.

Вскрыли. Пусто. Сандерс удовлетворённо кивнул и пошёл вдоль рядов.

— Примерно половина, точнее будем знать завтра, когда просмотрим каждый. Что ж, вы были правы, мистер Северов, весь груз они бы не увезли, отдаю должное вашей наблюдательности, — богач приподнял шляпу.

— Спасибо, — поблагодарил я кивком.

— Но вот ваша дедукция вас немного подвела, — всё тем же ровным тоном спустил меня с небес на землю собеседник.

— Что вы имеете ввиду? До сих пор я был прав. Правда, немного ошибся с подозреваемым…

— Этот промах простителен, вы не могли знать, что у Мигеля есть доверенность. Я про груз, — широким жестом указал Сандерс на штабеля ящиков и цинков вокруг нас. — У вас перепутаны причина и следствие. Видите ли, налёт был организован хорошо. Чувствуется, что сие действие было тщательно продумано. Как считаете, могли ли бандиты найти ещё один грузовик, дабы вывести не половину, а весь груз?

— По идее, да. С другой стороны, мы же не знаем, что могло случиться. Может, у них не нашлось средств на его переоборудование на электродвигатель. Или ещё что-то.

— Браунинг М2 на местном чёрном рынке стоит от 6 до 15 тысяч экю. Поверьте, даже если бы у них не было денег, они бы нашли того, кто одолжил бы их хоть бы и под 100 %.

— Тогда да, вторую машину они бы обязательно организовали.

— А это значит… — Сандерс испытующе уставился на меня.

— Что половины пулемётов нет.

— Верно. Хищение. Это и есть главная причина того, что произошло вчера ночью. Предполагаю, что Мигель давно продавал мой товар на сторону. Винтовки, карабины — этого добра завались на каждом углу, купить их может любой, без каких-то проблем. А вот крупнокалиберные пулемёты товар подотчётный, просто так его не достать. Не знаю, сам Мигель решил найти покупателей, или те к нему пришли, но факт на лицо: он незаметно для меня распродал примерно половину Браунингов. Всё одно товар не ходовой, я его лет десять ещё пытался бы реализовать.

— Но подлог всё одно вскрылся бы!

— Как я уже говорил, деньги затмевают разум. Подлог вскрылся бы когда-нибудь потом, а лёгкие деньги уже сегодня в руках. Но пару месяцев назад, вконце мокрого сезона, я наконец-то нашёл покупателя на М2. Он был готов забрать почти всю партию, оптом. Пришлось дать хорошую скидку, можно сказать, что вся эта затея с пулемётами едва ли вышла бы в ноль, зато я получил бы наконец-то свои средства обратно, и мог пустить их в оборот. После этой ярмарки мы должны были везти пулемёты к покупателю. Мигель занервничал. И тогда у него родился план с липовым ограблением. И теперь у нас есть доказательства, — Сандерс похлопал по пустому ящику.

Мы вернулись к Бернарду. По просьбе Сандерса, бородач взял трёх крепких ребят и разоружил оставшихся охранников. Не ожидавшие нападения изнутри, телохранители богача не сопротивлялись.

Затем был короткий допрос. Мигель и компания упорон молчали: за разбой в Техасе положена смертная казнь, и парни это отлично понимали, а потому свидетельствовать против себя не хотели. Бить их и пытать не стали, как сказал ранее Бернард: если не сам не соблюдаешь закон, то нечего на других пенять. Так что подозреваемых просто сдали шерифу. А уже тот их расколол.

— Это было проще пареной репы, — Сэм Пауэрс, тот самый патрульный, что завернул нас на выезде в “Ягнёнка”, за кружкой пенного потом рассказал нам, как это было. — Мы закрыли их в отдельных камерах и вызывали на допрос по одному. Каждому сказали, что в Техасе за разбой смерть, но тут всё зависит от степени вовлечённости и тяжести преступления. В общем, у них на выбор два варианта: либо они и дальше молчат, и следствие само всё раскопает, либо они сотрудничают. В первом случае смерть не из приятных: человека раздевают догола, обмазывают смолой, обсыпают перьями, вывозят миль на десять от города и выпускают в прерию, предварительно плеснув ведёрко свежей свиной крови. Как понимаешь, далеко он так не уйдёт. Если же упрямиться не стал и сэкономил всем время на расследование, то суд гуманней: просто расстрел. Угадай, много нашлось желающих изображать из себя пяти футовую курицу? К тому же, каждому было сказано, что его приятели уже во всю дают показания, так что и без него у шерифа есть что рассказать суду.

— Но я позвал вас сюда, мистер Северов, не просто промочить горло. Вы спасли мой бизнес и меня, — Сандерс поставил бокал на небольшой стеклянный журнальный столик между нами, неторопливо и величественно поднялся, придерживаясь за подлокотники, и прошёл вглубь своего передвижного дома.

“А старик сдал”, — с удивлениям заметил я.

Ночью миллионер показался мне не намного старше меня, где-то под сорок. А его скорости, реакции и остроте ума позавидовал бы любой двадцатилетний. И только сейчас, в трейлере, я обратил внимание и на седину на висках, и на морщины на руках, а главное — на шее. Да и движения у Сандерса к утру замедлились, потеряли ту точность и плавность, что были вчера. Всё таки возраст, как не маскируй, спрятать сложно. Хотя, про “старика” я погорячился, конечно же, ему лет шестьдесят, может, шестьдесят три, вряд ли больше. Хотя, я уже ничему не удивлюсь.

— Ваш бизнес спас не только я, но и Антон с Маршаллом, — ради справедливости заметил я.

Вчера Абидайя, сегодня Сандерс — все норовили сказать “спасибо” только мне, даже как-то неуютно себя чувствую, словно присваиваю чужие заслуги себе.

— Отчасти да, — мой собеседник вернулся с небольшим кейсом. — Но ночной бой, где приняли участие ваши товарищи, лишь отсрочил мою смерть. Но вы, Алекс, стали задавать вопросы, и вопросы правильные, и не просто задавать, но приложили усилия, чтобы найти на них ответы. И вот мы здесь, наслаждаемся жизнью, а преступники за решёткой. Я благодарен вам, и в знак моей признательности, примите, пожалуйста, этот скромный дар.

Кейс опустился на журнальный столик. Я открыл его.

— Это пистолет Сердюкова, так же известный, как “Гюрза”. Оружие ваших спецслужб.

В кейсе действительно нашёлся очередной пистолет. Я даже мысленно хмыкнул: месяц ни одной единицы оружия у меня не было, а за последние сутки уже две штуки подарили. Интересно, это местный заменитель коньяка, что ли? Презентуют направо и налево.

— Я вижу, что вы человек не военный, и вам все эти мужские игрушки малоинтересны, — собеседник словно прочитал мои мысли. — Не отнекивайтесь, Алекс, не надо мнимой вежливости, — заметив, что я хочу возразить, выставил ладонь Сандерс. — Ваши глаза говорят за вас: они не загораются, когда вы берёте в руки оружия, я это прекрасно вижу. Для вас это всего лишь необходимость. Как и такой подарок от меня — дань местной моде, не более.

— Шикарный подарок, спасибо! — искренне поблагодарил я.

В отличие от 1911 от Абидайи, СР1МП, а именно он лежал в кейсе, выглядел обыкновенно, буднично, даже немного неказисто. Но пистолет этот был примечателен не внешним видом, а своими возможностями. Во-первых, в кейсе к нему имелся ПБС, прибор бесшумной стрельбы, в простонародье “глушитель”. Во-вторых, под стволом красовался светодиодный фонарь “2ПС Клещ + ЛЦУ” с функцией стробоскопа (12 Гц) и, как вы догадались, ЛЦУ. Всё это делало пистолет донельзя тактикульным и просто кульным. Завершали картину два запасных магазина, утопленных рёбрами в бархат, и небольшая пластиковая карточка, размером в два раза меньше обычной банковской, со стилизованной головой совы, нанесённой тонкими золотыми линиями.

— Это ещё не всё, — улыбнулся, словно дьявол-искуситель Сандерс. — Я понимаю, что боеприпасы к данному пистолету вещь редкая, к тому же, находится в разделе “только для своих”. С этой визиткой, — наманикюренный палец постучал по пластику, — в любом моём магазине вам продадут необходимые патроны. И не только к “Гюрзе”.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил я.

— Не стоит. Поднимите, пожалуйста, вставку.

Я послушно взялся за края обитой бархатом панели с размещённой на ней пистолетом и легко вынул её из кейса.

— Ого! — вырвалось у меня.

Под панелью обнаружилась сотня патронов 9 на 21, пополам с чёрными и белыми наконечниками, бронебойные и экспансивные, на сколько я помню. Засада. Такие редкие патроны жалко тратить в тире. Хоть Сандерс и обещал мне доступ к данным боеприпасам, но цена у них явно не как у обычных 9мм Парабеллумов, особо не натренируешься. А без хорошего навыка этот пистолет просто дорогая игрушка.

— Ну а чтобы тренировки вас не разорили, я добавил от себя этот пустячок, — миллионер небрежным движением указал на небольшой серый холщовый мешочек в углу кейса, который я сразу и не заметил.

Уже подозревая, что там найду, я взял мешочек в руку и мысленно ойкнул — тяжёлый! Разве пластинки экю могут так много весить?

“Уже губу раскатал, а там всего лишь какие-нибудь учебные патроны, сваленные кучей”, — сокрушённо покачала головой совесть. — “Скромнее надо быть, парень!”

“К чёрту скромность, с ней далеко не уедешь”, — фыркнула жадность. — “Не мог этот богатенький буратино за спасение своей шкурки всего лишь пистолет подогнать, пусть и редкий. Тем более, даже он признал, что Маршал и Антон тоже причастны, не делить же вам ствол на троих?”

Угадала жадность: развязав мешочек, я перевернул его и высыпал содержимое в кейс. Два десятка золотых монет со звоном посыпались в небольшую, но такую притягательную кучку. Каждая номиналом в пять сотен экю.

— Внушительно, — только и смог произнести я. — Никогда не держал в руках золото. Точнее, так много золота, — поправился я. Всё таки пару раз подружкам покупал серьги-цепочки, но там весу того, курам на смех. Особенно на фоне этой сверкающей горки.

Золото одновременно будоражило воображение и заставляло сердце биться чаще, и угнетало. Монеты красивые, тонкие, произведение искусства, а не платёжное средство. Но тяжёлые и в обиходе крайне неудобные. Фиолетовые пластинки пятисотенных экю были бы в два раз меньше и в десять раз — легче. Ну и принимали золото только в банках да на чёрном рынке, за молоком с такой монетой не сходишь и даже авто не купишь.

— Вашим товарищам их долю я распорядился перевести прямо на счёт, но вам решил вручить лично, — вывел меня из раздумий голос Сандерса.

— Спасибо, это большая честь для меня, — промямлил я в ответ.

Повышенное и подчёркнутое внимание уже начало немного утомлять. Нет, Сандерс отличный мужик и всё такое, но к чему весь этот театр? Все эти политесы не для меня.

— Я вижу, что слегка утомил вас, да и ночка была непростая для всех нас. Увидимся на суде, — миллионер поднялся, и я мысленно выдохнул: аудиенция окончена, можно идти спать.

Быстро сгрёб монеты обратно в мешочек, закинул его в кейс, прикрыл панелью с пистолетом. Надо ещё заскочить к Бернарду, забрать подарок Ханжи, и можно на боковую. Уже вторые сутки без сна, перед глазами начинают летать невидимые мошки, а ноги стали ватными.

— Мистер Северов, — на пороге трейлера Сандерс решил толкнуть прощальную речь. — Вы сделали многое для меня. Для людей на ярмарке. Проявили свою гражданскую позицию. Если бы у вас было чуть больше определённых навыков, я бы с радостью предложил вам вакантное место главы службы безопасности. Я немного успел узнать про вас, и про тот рейд по спасению заложников в курсе. На вас определённо можно положиться. Как и на меня. Я ваш должник, мистер Северов, и если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, можете рассчитывать на меня, мои связи и финансы. В замен я проши лишь одного — вашей дружбы, — Сандерс протянул мне руку.

Я, ни секунды не думая, пожал протянутую ладонь. От таких предложений не отказываются. Меня это (хочется верить) ничем не обременяет, всё таки он мой должник, не я его. А вот такое знакомство, причём, не просто знакомство, а знакомство, может в будущем пригодиться. Нет так нет. За спрос, как говорится, не бьют.

Бернард, в отличие от меня, выглядел огурчиком. Без лишних слов вернул мне оставленный на сохранность кейс с Кольтом, подкинул до гостиницы и даже помог подняться в номер: в машине меня окончательно разморило, я чуть не выпал из пикапа, когда мы остановились у “Ягнёнка”.

Хелен, глядя на нашу сладкую парочку, ничего не сказала, лишь сокрушённо вздохнула.

Помогла раздеться.

Укрыла одеялом, подоткнула края и тихо, на цыпочках, удалилась.

Золотая женщина.

 

Глава 31

Год 27, 2 апреля, понедельник, полдень, Форт Мур

Алекс Северов

— Вставай, соня, всё самое интересное проспишь!

Меня осыпали градом лёгких, невесомых поцелуев: лоб, веки, нос, щёки… А русский, между прочим, у неё звучит уже почти без акцента. Я чуть повернул голову и поймал губы Хелен.

— М-м-м-м, вишнёвые! — я довольно потянулся и открыл глаза. — Новая помада?

— Блеск для губ, — девушка упругим мячиком соскочила с кровати, ухватила меня за руку и попыталась стянуть с постели, но быстро поняла тщетность своих потуг: двукратная разница в весе и не самая развитая мускулатура для подобных подвигов не лучшее сочетание.

— Смотрю, ты успела по магазина пробежаться, — я уселся в кровати, подоткнув подушку под спину. Вставать было лень, но и лежать уже не хотелось. — Классные штанишки.

— Эти? — Хелен посмотрела на свои ноги, обтянутые лёгкими летними бледно-розовыми брючками, не доходящими буквально ладонь до щиколоток. Элегантно, красиво, неброско и функционально. — Нет, эти я с собой захватила.

— Всё время удивляюсь, как ты умудряешься в свой небольшой рюкзачок столько вещей впихнуть.

— Это только кажется. Сам посуди, у меня же размер почти детский, сколько те брюки могут занимать? Вот, смотри, — девушка в две секунды избавилась от нижней части туалета и с профессионализмом китайской упаковщицы на швейной фабрике мистера Вонга сложила штаны в маленький тоненький прямоугольничек размером в две ладони. Её ладони. — А бельё вообще невесомое.

И тут же продемонстрировала. Трусики и вправду легко слетели с неё, словно ничего не весили.

— Нам вроде как надо на суд, мы там свидетели…

— Ничего, опоздаем на полчасика, переживут. Ты герой, тебе можно!

— И я устал…

— Можно без прелюдии. Тогда вообще почти не опоздаем. Ой! — Хелен в последний момент вильнула попкой, и шлепок пришёлся в пустоту. Однако тут же подставила ягодицы обратно. — Я сегодня плохая девочка. Накажи меня!

Воля женщины — закон.

Пришколь наказывать.

В суд в итоге мы действительно почти не опоздали, несмотря на то, что после постели был душ, плотный завтрак (или обед, у кого как) и неспешная прогулка до места назначения. Да простят меня местные власти, но, выспавшись, получив заряд бодрости, приведя себя в порядок и набив желудок, я вновь почувствовал вкус к жизни. Хотелось забить на все дела, и просто гулять под этим великолепным солнцем и голубым небом с прекрасной девушкой, разговаривать ни о чём, мечтать, строить планы, шутить и веселиться…

Благо, времени на всё это было предостаточно: оказывается, девушка ещё не до конца привыкла к местному хронометражу, и для неё “явиться в суд к четырём часам” означало “к 16–00”, а не к “19–00”, как было на самом деле. Так что мы пришли даже немного раньше намеченного срока.

Заседание проходило на городской площади, перед мэрией: зал суда был рассчитан на несколько дюжин человек, но никак не на пару тысяч зрителей. Пространство разгородили лентами: возле мэрии, на небольшом помосте, трибуна для судьи, по левую руку от него — трибуна поменьше для выступления свидетелей, которые стояли тут же; потом пять метров пустого пространства и зрители.

Само действо много времени не заняло.

Привели пленных латиносов. Зачитали обвинение. Выслушали меня, Маршалла, Антона и девушек. Через Бернарда задали бандитам уточняющие вопросы. Те охотно отвечали. В итоге суд пошёл им навстречу, всё таки их самих похитили и под угрозой жизни заставили заниматься разбоем. Но и прощать им разграбленный конвой, изнасилованных женщин (которых, понятное дело, вот они “ни-ни”, это всё Хуан-Леон-Валерио-Жозе и прочие пользовали) и налёт на ярмарку не стали.

— Три года на шахтах Форт Эндрюса! — объявил судья и стукнул молотком.

— По Божески, — шепнул мне Маршалл. — Конечно, угольная пыль это не семечки, но там хотя бы пот кожу не разъедает, как в соляных выработках близ Солт Лейк Сити. Три года отработают и выйдут с чистой совестью и звонкой монетой в кармане. Повезло парням.

А вот охране Сандерса досталось по полной, несмотря на то, что они пошли на сделку со следствием и выложили всё, что знали про незаконную торговлю оружием.

— Пять лет на шахтах Солт Лейк Сити, — вынес судья вердикт.

Толпа разочарованно загудела — вновь без смертной казни.

На десерт был подан Мигель.

Разбирательство шло куда дольше. Улики были по большей части косвенными. Свидетельские показания — неубедительными. Да, к Абидайя за страховкой обратился Мигель, не “дон Сандерс”. Ну так на то он и глава службы безопасности, чтобы блюсти интересы босса и сохранять вверенное ему имущество. Может, подобный шаг и самоуправство, растрата, но за такое в Техасе не судят.

После страховщика вызвали меня.

— Мистер Северов, вы утверждаете, что не знали о том, что часть ящиков пуста, а лишь предположили.

— Да, ваша честь.

— И к этому выводу вы пришли…

— У налётчиков было мало транспорта, ваша честь. Они не смогли бы вывезти всё. А как вы знаете, крупнокалиберные пулемёты на чёрном рынке стоят очень дорого. Не найти лишних 20–30 тысяч экю, чтобы заработать сотни — выглядит странно.

— И это всё, из-за чего вы заподозрили мистера Мигеля Переса?

— Вообще-то я думал, что это афера мистера Сандерса.

Толпа пробежала волна перешёптований, словно ветер растревожил рощу.

— Тишина! — стукнул молотком судья, грозно сверкнув взглядом на собравшихся из-за очков. Убедившись, что все умолкли, повернулся ко мне. — Боюсь, ваших показаний и показаний других участников процесса мало, чтобы вынести приговор мистеру Пересу в части, связанной с нападением.

Мигель победно ухмыльнулся и презрительно посмотрел на подельников. В отличие от остальных охранников, он не сознавался в содеянном. Его слова против их слов. Прямых улик нет. Они, как лохи, повелись на байки шерифа о том, что другие уже дают показания. Он — не поддался давлению. Кто в итоге победитель? Мигель! Дадут десятку на соляных шахтах, через пару лет примерного поведения срок скостят вдвое, а то и вовсе выпустят. С деньгами, а их он на продаже крупняка на лево успел скопить немало, и за решёткой нормально живётся.

— Ваша честь, ещё один момент, — я смотрел на торжествующего подонка, не отрываясь. Он уже праздновал победу, когда я начал говорить. Повернулся на мой голос и уставился прямо в глаза. В его взгляде читалось: ты был настолько туп, что обвинил во всём Сандерса, что ты можешь придумать сейчас? А вот могу. И не придумать. Лишь слегка преукрасить. — Когда я сказал мистеру Сандерсу, что знаю про недостающие пулемёты, Мигель вскинул автомат. Мистер Сандерс опередил его буквально на мгновение.

— Вы уверены, мистер Северов? — хмуро посмотрел на меня судья.

— На все сто, ваша честь, — улыбнулся я во всю ширь. — Этот подонок собирался прикончить всех нас, потому что его тайна вскрылась. У него был глушитель, всё прошло бы тихо. Нам просто повезло выжить, ваша честь.

Улыбка сползла с лица Мигеля. Он что-то прошипел на испанском.

Мне уже не было до этого дела.

Заслушали ещё парочку свидетелей.

Судья минуту или две хмуро осматривал притихшую толпу.

— Виновен в покушении на убийство. Приговаривается к смерти через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Молоток опустился с громоподобным стуком.

Установить связь Мигеля и налётчиков так и не смогли. Латиносы ничего толком не знали, они даже не были в курсе, куда едут и как зовут их командиров-гринго. Подельники Мигеля сказали, что во время ночного боя он им лишь приказал не высовываться и оставить склады без охраны. О самом нападении они не знали.

— По делом паршивцу, — Бернард выглядел довольным. — Алекс, ну ты и глазастый! Я в той темнотище ничего толком не разглядел. Если бы не ты, подонок ушёл бы от кары! Держи краба!

Я подставил ладонь.

“Шлёп!” — у меня аж уши заложило, а правая рука потеряла всякую чувствительность.

Хотелось потрогать уши и нос, проверить, не выросли ли они, как у Пиноккио.

Вот вроде бы хорошее дело сделал, избавил мир от подонка.

Но осадочек остался.

Не успела довольно гудящая толпа разойтись, как почти сразу же на площади начали сколачивать виселицу.

— Быстро тут всё. Никак не привыкну, — заметил я вслух.

— А чего кота за хвост тянуть? — Антон с Ариэль постоянно обнимались, словно хотели стать одним целым, так сильно они вжимались друг в друга. У обоих с лица не сходили глупые улыбки. Несмотря на то, что оба за прошедшие сутки явно сбросили кило по пять и спали от силы несколько часов, выглядели они невероятно счастливыми. Я им даже слегка завидовать стал. — Помимо того, что дело вполне ясное, так ещё и лишних денег на содержание тюрем ни у кого нет. Кормить дармоедов здесь не принято, если не смертный приговор, то шахты.

— С мелкими нарушениями тоже шахты?

— Нет, конечно же. Есть ещё общественные работы. Здесь всегда есть чем заняться на благо города: обновить ограду, ливнёвки, почистить канализацию, покрасить фасад мэрии. Да мало ли чего придумать можно! Если что-то серьёзнее, например, драка с тяжкими телесными, то могут отправить в федеральную тюрьму. Там народ гоняют обновлять трассы, прокладывать телеграфы и всё такое. Инфраструктуры катастрофически не хватает, а та, что есть, быстро ветшает. Ладно, извини, нам надо идти.

И “двухголовый монстр” сладкой парочки упорхнул в сторону гостиницы.

— Антариэль, — глядя вслед удаляющимся товарищам, сказала Хелен.

— Прости?

— Это я их так решила для себя называть. Они словно две слипшиеся пельмешки, уже не поймёшь, где чьё тесто и мясо. Ты меня понимаешь?

— Ещё бы. Классно придумала! Антариэль, — попробовал я на вкус новое слово. — А что, звучит.

— Они меня и раньше своими сюси-муси подбешивали, но сейчас, после того как они… Ну, это… — девушка внезапно для меня зарделась, стесняясь произнести слово “секс”.

— Я тебя понял, — пришёл я ей на выручку.

— Ну вот. Я сегодня их как увидела, так прямо захотелось чего-нибудь солёного съесть, чтобы не блевануть от той патоки, что от них исходила.

— Чужое счастье порою сложнее пережить, чем собственное горе, — озвучил я пришедшую на ум мысль. Надо бы записать, красиво получилось…

Хелен моё творчество не оценила, буркнула что-то невнятное про “прошвырнусь по магазинам, буду поздно, не жди”, сжала губы, и маленьким торнадо унеслась на шопинг.

— Женщины. Такие непредсказуемые. Но даже в гневе прекрасны, — раздался за спиной голос Сандерса.

— Женщина из ничего может сделать три вещи: салат, шляпку и скандал, — не оборачиваясь, произнёс я.

— Мой друг, чтобы завоевать женщину — требуется терпение, чтобы удержать — внимание, чтобы потерять — равнодушие. Никогда не играйте с женщиной: вы же не знаете, а вдруг, она играет лучше вас, — миллионер встал рядом и, как и я, смотрел вслед уходящей девушке.

— Давайте считать, что этот импровизированный конкурс цитат и афоризмов вы выиграли, и закроем тему.

— Алекс, что с вашим настроением? — голос Сандерса оставался ровным, словно он спрашивал о погоде.

— Не люблю врать.

— Это касается вашего потенциального ответа или…?

— Или.

— Что ж, не согрешив — не покаешься, а не покаявшись — не обретёшь спасение.

— Дик, пожалуйста, не надо.

— Простите, Алекс, не смог удержаться, — Сандерс улыбнулся одними уголками губ.

— У вас хорошее образование и эрудиция, но вряд ли вы пришли сюда, чтобы похвастаться этим фактом.

— Вы правы, у меня к вам дело. Давайте где-нибудь найдём тихое спокойное место, чтобы обсудить его как и подобает джентльменам, за бокалом чего-нибудь горячительного и с сигарой. Что скажете?

— Вчера я выбрал свою норму алкоголя на год вперёд, и никогда не курил. Особенно сигары. Покажете, как это делается?

— О, уверяю вас, ничего сложного, — улыбка Сандерса стала чуточку теплее. — Предлагаю посидеть в “Блю Дор”, у них подают отличные стейки. Я угощаю.

— От такого предложения сложно отказаться, — я чуть склонил голову, благодаря за приглашение.

— Надеюсь, сегодня я ещё раз услышу эту фразу, — произнёс миллионер с улыбкой Воланда, подкупающего Маргариту золотой подковой, усыпанной алмазами.

Он прекрасно знает, что от предложений таких людей не отказываются. Тем более, если вы друзья.

Надо отдать должное, что-что, а в красивой жизни Сандерс понимал лучше меня.

Проблема небольших (по земным, конечно же, меркам) городов Эдема в том, что в них редко бывают заведения уровнем выше итальянской пиццерии. Лоусвилю повезло, три года назад семья французских рестораторов из Ле Мана, уставшая от бесконечных налогов и вконец распоясавшихся мигрантов, решила эмигрировать в новый мир. Наевшись европейской политкорректности дома, Жан-Жак и Илен добрались до Техаса, где и решили осесть среди непривычно грубых, но открытых и жизнерадостных людей.

— Молодое “Шато д”Арманьяк” просто превосходно. Зря вы отказались, Алекс, — Сандерс пригубил бокал и зажмурил глаза, словно кот, дорвавшийся до валерьянки.

— Вам как-нибудь стоит попробовать стейк с колой. Вы не знаете, что теряете, — я подцепил вилкой очередной кусок божественного мяса, отправил его в рот и забил большим глотком шипучки.

Знаю, что такое сочетание пошло, особенно в “Дор Блю”, жемчужине местного ресторанного бизнеса, но ничего с собой поделать не могу. Пить вино не тянет, заменять его виноградным или грейпфрутовым соком — слишком сладкие, а вот кола — самое то. И вкусно, и полезно — содержащиеся в ней щёлочи и прочие химические гадости отлично помогают желудку в процессе переваривания мяса. Если, конечно, один мой знакомый медик не подшутил надо мной. К чести хозяина, лично решившему обслужить “дорогих гостей” (Сандерс арендовал единственный приватный кабинет на весь вечер), Жан-Жак и ухом не повёл, когда услышал мой заказ.

— Я рад, что вам нравится, — Дик уже прикончил свой стейк и сейчас наблюдал, как я поглощаю остатки мяса, лениво покачивая бокал с вином в правой руке.

— Просто бесподобно, — подтвердил я. — Но, на сколько я помню, вы пригласили меня не местную кухню обсуждать.

— Вы правы, Алекс, не за этим, — Сандерс сделал небольшой глоток и поставил бокал на стол. По лицу пробежала едва уловимая волна, мой собеседник из доброго друга в мгновение ока превратился в дельца. — Как вы знаете, я лишился охраны. Не только тех парней, что были со мной, но и ещё шестерых, оставшихся с моей женой в Альбукерке. Я телеграфовал Майерсу, нашему шерифу, чтобы он арестовал негодяев, но их, видимо, предупредили. К тому моменту, когда полиция пришла за ними, их и след простыл. Слава Богу, я сумел предупредить Мэри, она сейчас у своей кузины, в безопасности. Мало ли что могло прийти в голову этим людям в порыве гнева. Но это мои проблемы. Так вот, Алекс, как вы понимаете, мне пришлось перенести сделку по продажи пулемётов, пока я не наберу новых людей. Найти хороших специалистов, проверить их — всё это требует времени. О чём я и сообщил своим партнёрам. И они согласились перенести встречу.

Сандерс замолчал, пристально глядя на меня.

“Проверяет мою смекалку”, — понял я через пару секунд, когда пауза затянулась.

Я поднял стакан с колой и сделал пару глотков, чтобы потянуть время.

Что у нас есть? Сандерс нашёл покупателя (точнее, тот нашёл дельца) на всю партию. Во-первых, это большие деньги. Во-вторых, это должен быть кто-то, кто имеет право купить крупняк, Дик не занимается незаконной торговлей оружия. В-третьих, его клиент не может сам выписать подобный товар из-за ленточки, иначе ему был бы не нужен посредник. Всякие ЧВК и конвойные команды отпадают, как и фермерские общины — им от силы пара-тройка пулемётов нужны, но никак не полторы сотни. Один город, даже очень крупный, тоже не нуждается в таком количестве тяжёлого вооружения. Анклав? Автономия? Уже ближе к истине.

Сандерс вёз товар с севера на юг, значит, покупатель оттуда. Европейский Протекторат отпадает — у них свои врата есть, а продавать с дисконтом, способным заинтересовать их, торговец не будет. Тем более, он говорил, что выйдет в ноль или небольшой плюс — то есть, к изначальной цене стоит прибавить расходы на хранение, перевозку и всё такое.

Остаётся Фарс, персы. Своих врат у них нет, товары они возят через Британскую Империю. С англичанами это царство на ножах почти с первого дня основания. Уже в Эдеме они что-то не поделили, или это ещё с Земли тянется, не знаю, в подробности не вдавался, но отлично понимаю, откуда у них желание купить полторы сотни крупнокалиберных пулемётов в обход Британии. Мне даже кажется, что Сандерс слегка лукавит, говоря, что выйдет в ноль, с такого покупателя можно смело двойную цену брать — всё одно у них выбор не большой.

Смущает дельца то, что персы легко согласились на перенос сроков. Восток дело тонкое, там за пустяковую брошку будут полчаса торговаться, а здесь такая сделка — и ничего.

— Я так понимаю, персы даже не попробовали выбить дисконт, — закинул я пробный шар.

— Первичные переговоры проходили очень напряжённо, мы неделю согласовывали детали и искали компромисс по цене, — лёгкая улыбка тронула губы Сандерса. Он поднял бокал, отсалютовал им. — Браво, Алекс, за ваши дедуктивные способности.

— Много от меня не ждите, я не всегда так хорош, — в свою очередь, я приподнял стакан с колой и пригубил.

— И тем не менее, вы правильно поняли: меня волнует та лёгкость, с которой такие непростые партнёры пошли мне навстречу. Конечно, они очень заинтересованы в сделке, возможно, даже больше моего, отсюда и такая непривычная покладистость.

— Но обжегшись на молоке, дуют на воду.

— Простите? — Сандерс едва заметно дёрнул брови в лёгком удивлении.

— Э-э-э-э… — всё время забываю, что пословицы дословно переводить нельзя. — Ошпаренная кошка боится холодной воды.

— Именно. Репутация у моего клиента специфическая, сами понимаете.

— Если бы мне что-то не нравилось, я не стал бы совать голову в пасть льва. Даже за большие деньги.

— Мой милый друг, ответьте на один вопрос. Как можно измерить успех бизнесмена? — Сандерс вновь задумчиво крутил в руках бокал, гоняя вино по стенкам.

Вопрос с подвохом. Очевидным кажется ответ “деньги”. Деньги — мерило всего. “Если ты такой умный, то почему такой бедный” — расхожая фраза, правда? Когда мы слышим, что кто-то успешен, то всегда подразумевается, что этот кто-то богат. Что он как-то монетизировал свой успех. Но это поверхностный взгляд. Деньги — следствие успеха, но не его причина. “Не имей сто рублей, а имей сто друзей”. Или, в случае бизнеса, “имей сто связей”.

Когда мы слышим историю про какого-нибудь Билла Гейтса, который написал свой софт в гараже и стал миллиардером, за кадром как-то остаётся много интересных фактов и фактиков. Например, что он родом из старой и влиятельной семьи, пользовавшейся большим авторитетом в Сиэтле. Иначе как объяснить, что компания, основанная двумя 17-летними парнями, получила городской тендер на написание ПО для учёта дорожного траффика и заработала 20 тысяч долларов — примерно 120 тысяч по нынешнему курсу? Немалую роль в становлении “Мелкомягких” сыграла и мать Билла. Она была председателем исполнительного комитета в United Way International, вместе сразу с двумя очень влиятельными руководителями монстра компьютерного рынка IBM Джоном Опелем и Джоном Эйкерсом. Они решили “помочь мальчику подняться”, а заодно и самим заработать. В никому неизвестную компанию Microsoft поступило предложение от ИТ-гиганта IBM на разработку операционной системы для первого персонального компьютера. Конечно, Билл обладал незаурядным талантом в программировании, но пробился бы он без поддержки родителей или нет — ещё вопрос.

Так что связи решают если не всё, то многое. Уж куда больше, чем деньги.

— Именно, — подтвердил мои догадки Сандерс. — Конечно, вернуть в оборот деньги замороженные больше года в Браунингах, это будет приятно. Но эта сумма для меня не существенна. А вот заиметь влиятельных клиентов в Фарсе, традиционно закрытом для западного рынка вооружений, стоит некоторого риска.

— И вашего личного присутствия.

— Да. Доверить переговоры такого уровня кому-то я не могу.

— Тогда вам нужна профессиональная охрана, достаточно многочисленная, чтобы предотвратить любые эксцессы. Только не понимаю, как я могу в этом помочь. На сколько я помню, вы говорили, что на место Мигеля я, при всех своих талантах, не подхожу.

— Да, Алекс, это не ваша стихия, — кивнул Сандерс. — Зато, если правильно помню я, вы уже один раз обеспечивали разведку и авиаподдержку в одном деликатном мероприятии. Я хочу, чтобы вы оказали мне подобную услугу. Не бесплатно, конечно же.

Я медленно открыл новую бутылку колы, не спеша наполнил стакан, дождался, пока опадёт пена, долил. Поставил газировку, взял щипцы, бросил полдесятка кубиков льда в напиток. Пригубил. Всё это время усиленно думал. Озвучивать, что у меня нет ни дрона, ни БПЛА, или нет? Соглашаться или не соглашаться речи не шло. Если я второй раз окажу услугу Сандерсу, то его долг перейдёт на новый, качественно другой уровень.

Надеюсь. Тем более, кажется, я придумал, как можно зарабатывать на жизнь в этом мире. Конечно, в Эдеме полно малой авиации, всякие там “Пайперы”, “Дорнье” и даже “Сухие” бороздят местное небо с первого года освоения этого мира. Естественно, привлекают её не только к перевозке грузов и людей, но и для разведки. Есть и полностью боевые модели, те же бразильские “Эмбраер 314” пользовались таким спросом, что в США вновь начали клепать старые, проверенные временем “ОВ-10 Бронко”. Но всё это великолепие могут позволить себе только богатые анклавы, ЧВК и конвойщики о таком не могут и мечтать.

Использование же БПЛА натыкалось на проблему навигации — ни тебе GPS, ни Глонасса. Радиомаяки же, используемые в гражданской авиации, давали малую точность, да и покрывали небольшую территорию. В общем, были нюансы. Я их, худо-бедно, смог обойти, спасибо навыку программировать, пригодился-таки в Эдеме. Можно и дальше развивать своё ПО, добиться большей точности и всего такого. Это моё конкурентное преимущество, как сказал бы маркетолог.

Осталось только заказать на Земле подходящий аппарат с навесным оборудованием для фото-и видеосъёмки, тепловизорами и прочими причиндалами. Брать сразу хороший экземпляр, на все деньги, потому что потом перейти на другую модель будет накладно: старую-то вряд ли получиться сбыть быстро и дорого. Но сперва надо определиться с платформой, квадрокоптер или авиамодель. У первого варианта из плюсов возможность взлететь откуда угодно, в любых условиях, и также сесть, и стойкость к повреждениям. У второго: лучшая автономность и дальность. Ладно, подумаю на досуге. Пора уже что-то отвечать.

— С удовольствием помогу, Дик. Но не раньше, чем через три недели, — срок взял с запасом, на заказ, доставку и обкатку пепелаца.

— Подходит. Всё одно мне требуется время, чтобы набрать людей в охрану и дать им хотя бы пару недель на слаживание.

— А не проще ли нанять уже готовую команду?

— Для разовой работы — я бы так и поступил. Но мне они нужны на постоянной основе.

“А мне вот постоянную работу ты предлагать не собираешься”, — подумал я, но вслух лишь сказал:

— Вам виднее.

— Кстати, Алекс, раз уж речь зашла о работе. Мне кажется, что специалист вашего профиля пригодился бы мне не только в качестве оператора БПЛА, — Сандерс в очередной раз удивил меня, угадав, о чём я думаю. Или просто мысли умных людей сходятся. — Связь, радио разведка, радиоэлектронная борьба, автоматизация бухгалтерии, и не только. Конечно, не всё вместе и сразу, но…

— Но вы слишком хорошего мнения обо мне, Дик, — улыбнулся я. — Я половину этого и близко не знаю.

— Уверен, что такому способному молодому человеку, как вы, не составит труда освоить эти области. В этом мире в ходу самые простые технологии, мне не нужны военные глушилки и всё такое.

— Предложение интересное, но вот сейчас я не готов на него ответить, — Дик мне нравился, и перспективы интересные, всё таки работа на кого-то мне нравится больше, надёжнее, что ли.

Но я не знаю, каков мой новый приятель в качестве руководителя, работа программистом в этом плане меня разбаловала, да и не только меня. В отличие от большинства других специалистов, в нашей области работы больше, чем работников, поэтому играть с нами в “я начальник — ты дурак” особо не получается. Очень уж быстро в таком случае айтишник находит новый проект.

— Что ж, я действительно несколько забежал вперёд. Сперва нам надо вернуться живыми и здоровыми со сделки с персами, — при этих словах я немного напрягся. Насладившись моей реакцией, Сандерс обезоруживающе улыбнулся. — Простите, не смоге удержаться. Конечно же, всё будет хорошо. Поверьте старику. Выпьем за удачу!

— Лучше за успех, — поправил я Дика. — Удача изменчива, сильные добиваются успеха.

— За успех!

Жалобно, на грани прочности, звякнуло стекло бокалов.

Шипучка стала немного алкогольной. А Сандерс впервые пил вино с колой.

Всё таки мы недалеко ушли в своём развитии, символы порою важнее всяких слов.

 

Глава 32

Год 27, 2 апреля, понедельник, Форт Мур

Алекс Северов

В понедельник уехать так и не удалось. Сперва суд, затем то ли поздний обед, то ли ранний ужин с Сандерсом.

После встречи отправился в гостиницу, мириться с Хелен. С трудом нашёл где цветы купить: флористика не в почёте у техасцев. Я уже было даже отчаялся приобрести искомое и подумывал прогуляться за город, поискать чего-нибудь местного дикорастущего.

— Ещё два квартала и прекращаю поиски, — дал я себе обещание.

Лавка “Миссис Хадсон” нашлась ровно на последних метрах определённого мною рубежа. Небольшое одноэтажное здание, узкое, метра три всего, самодельная вывеска с выцветшей краской. Витрина заставлена искусственными цветами, от солнца немного потерявшими форму и поблекшими. Я едва мимо не проскочил, так всё выглядело невзрачно. Даже традиционной таблички “Открыто\Закрыто” и той не было.

Осторожно толкнул дверь: вдруг заперто, а я тут ломлюсь? Ещё примут за вора, жахнут из чего-нибудь крупнокалиберного, доказывай потом, что ты не верблюд. Шучу.

Дверь тихо (после увиденного ожидал скрипа) отворилась, в нос ударила смесь лёгких ароматов, едва уловимая, но в этом пропахшем пылью и потом мире непривычно бьющая в нос. Мягкий звон колокольчика известил о моём прибытии, и откуда-то из глубины магазинчика появилась невысокая, немного пухлая женщина, в джинсовом комбинезоне и жёлтой соломенной шляпе.

Надо сказать, ассортимент тут был специфический, всё больше искусственные цветы и такие же венки, всевозможные ленточки, рюшечки, в дальнем углу, почти незаметные традиционные мягкие игрушки: кролики, медведи, котята и прочая милота, которую так любят девочки любой расы и возраста. Чур меня, это что, гроб?! Похоже, не туда я зашёл.

— Добрый день, мистер. Чем могу помочь? — голос тихий, нежный, полный участия.

— Эм… — стушевался я, словно школьник, впервые покупающий презервативы. — Букет вот хотел купить…

— Букет? — уже нормальным голосом переспросила хозяйка. — Вам для подружки?

— Ну уж точно не для дружка, — ляпнул я.

— Замечательно! — миссис Хадсон всплеснула руками и широко улыбнулась. — Пройдёмте в оранжерею, здесь у меня товар для более скорбных поводов.

В полдюжины шагов пересекли небольшой зал, прошли небольшим, метр шириной, но длинным s-образным коридором. По дороге отметил несколько дверей. Ближайшая к торговому залу могла похвастаться шильдиком с писающим мальчиком, следующая — стилизованной девушкой под душем, из-под третьей пробивался едва уловимый запах готовки, последняя, почти на выходе, была заперта. Если судить по поворотам и примерному внутреннему объёму, там должна скрываться крохотная спальня, в которой вряд ли нашлось место больше, чем на кровать и простенький шкаф.

Наше непродолжительное путешествие окончилось стеклянной дверью.

Оранжерея выглядела специфически, из-за сплошных деревянных стен создавалось впечатление, что устроена она в мансарде. Зато содержимое было вполне привычным: розы, хризантемы, герберы. Остальное, как и любой мужчина, для меня загадка: то ли местное, то ли тоже земное.

В итоге остановился на классике: букет из дюжины роз ещё никогда не подводил. Цена слегка кусалась, что, впрочем, объяснимо: как я понял, оранжерея миссис Хадсон единственная в своём роде в радиусе ста миль. С другой стороны, две дюжины экю не так уж и дорого, чтобы попросить прощения.

В гостиницу спешил, словно на первое свидание, прокручивал в голове извинительную речь, морально готовился во всём каяться и просить прощения за что угодно. Когда я вошёл, Хелен попой к верху на кровати, в одних стрингах и белой маечке, читала журнал и беззаботно болтала ногами.

Не успел я и слова сказать, как она телепортировалась к двери.

— Ого, цветы! Какие шикарные! Это мне? — заломив руки за спиной так, что майка натянулась на груди, обрисовав соски и ареолы, Хелен кокетливо, словно кошечка, виляла “хвостиком”.

— Тебе, конечно. Это…

— Здорово! Спасибо! — лёгкий поцелуй — в щёку, букет — в охапку, кружиться — по комнате. — А что за повод?

— Просто так, — соврал я.

Или не соврал? Если она не помнит, что обижалась, то, наверное, и прощения просить не надо? А раз так, то, получается, цветы действительно “просто так”.

— М-м-м, какой аромат! Понюхай!

Цветы в мгновение ока оказались у меня перед носом. Я для приличия пару раз шумно втянул в себя воздух и согласился, что да, пахнут шикарно. Радости милого создания не было предела, словно я ей ключи то “Мазератти” подарил, а не дюжину “мёртвых стеблей”, как выражался один мой знакомый циник. Как ни странно, при таких взглядах он был счастливым мужем и отцом.

Покончив с “извинениями”, я вновь выскользнул в коридор, сославшись на незаконченные дела. Хелен благосклонно отнеслась к моему бегству, сейчас её больше занимал вопрос, где достать вазу. Не успел я и трёх шагов сделать, как маленькая фурия, уже в шортиках, выскочила вслед за мной из номера и унеслась на ресепшн. Проводив девушку восхищённым взглядом, постучал в соседний номер, где устроились Антон и Ариэль.

Тишина.

Постучал ещё раз. Тот же эффект.

Приложил ухо к двери, понимая, как это глупо выглядит со стороны. Нет, всё одно ничего не слышно.

Подумав, решил сходить на ресепшн, выяснить, в чём дело. Ариэль, дорвавшись до секса, Антона бы из номера ни на шаг не отпустила, он-то и на суд едва сумел вырваться. Так что тишина в номере настораживала. Был, конечно, вариант, что они уснули, утомлённые и удовлетворённые, но…

На лестнице встретил Хелен, со стеклянным кувшином для лимонада.

— У них нет вазы, прикинь! — на ходу поделилась девушка. — Пришлось на кухню идти!

“Не удивительно, с таким-то спросом на цветы”, — подумал я, но вслух ничего сказать не успел: француженка уже исчезла за дверью номера.

— Мы переселили молодых людей в сьют для новобрачных, — белозубо улыбнулась мне девушка на ресепшене. — Мы заботимся о комфорте наших клиентов.

— Мне кажется, для них особой разницы сейчас нет, где находиться, — заметил я.

— Соседи жаловались на шум, — щёки ресепшионистки едва зарделись. — Третий этаж, номер 301.

— Спасибо.

Антон и Ариэль открыли мне только минуты через две. Оба растрёпанные, раскрасневшиеся, девушка — в простыне, парень — в полотенце. Явно прервал их на самом интересном, но из-за двери ни звука не было слышно — действительно, номер для новобрачных.

— Лёха, ты! — по-русски, едва скрывая радость, воскликнул парень.

— Я-я, — а вот я улыбку сдержать не смог.

— Важное дело, да? — перейдя на английский, с надеждой спросил Антон.

И подмигнул левым глазом, чтобы Ариэль, устроившаяся под его правой подмышкой, не дай Бог, не заметила.

— Очень. И срочное. Без тебя не обойтись. Извини, Ариэль, я вынужден экспроприировать твоего бойфренда, — поспешно добавил я, глядя на то, как глаза девушки начали наливаться яростью. — До завтра не терпит, никак. Честно-честно!

Выставив руки перед собой, словно щит, я попятился к лестнице, и, уже спускаясь, крикнул:

— Тоха, жду внизу!

Дверь номер хлопнула так, что гостиница сотряслась от фундамента до конька.

— Так куда мы идём? — Антон, насвистывая, спустился в лобби.

— В бар, — отложив журнал, в котором я успел едва прочитать вступительную статью от главреда, встаю из кресла. — Бухать, кутить и развлекаться с куртизанками!

— А если серьёзно?

— В банк Ордена.

— Думаешь, ещё работает? — Антон взглянул на свои навороченные “Люминокс”, адаптированные к Эдему.

— Я узнавал, у нас два часа, успеем.

— Так что за срочность? — оказавшись на свежем воздухе, Антон зашагал семимильными шагами, словно от пожара бежал.

— Мне тут халтурку одну предложили, разведка с БПЛА и всё такое. А самого пепелаца нет. Хочу заказать из-за ленточки.

— И на кой я тебе?

— А у кого там скидки на импорт и всё такое? — вопросом на вопрос ответил я.

— Дорогую игрушку берёшь?

— Если бы игрушку, брал бы не дорогую. А так…

— Я тебя понял. Определился, чего хочешь?

— В процессе.

— Учти, тут тебе не там, готового каталога нет, так что выбрать на месте не получится, как и заказать что-то абстрактное. Надо знать точную модель, артикуль или что-то типа того, — посвятил меня в особенности местного телеграф-магазина Антон.

— Разберёмся.

Добрались до банка Ордена, он же — торговое представительство, быстро, благо, располагался он в центре, по соседству с мэрией, что как бы намекало.

— Кстати, я заметил, что по всему Техасу всего две банковские сети работают, орденская и “Федеральный банк Техаса”, — поделился я наблюдением с Антоном. Америку для него я, естественно не открыл, это был скорее замаскированный вопрос.

— Два фактора. Первый, — Антон поднял правую руку и оттопырил указательный палец, — монополия Ордена на эмиссию денег и определение процентной ставки, которая, в силу привязки экю к золоту, находится около ноля. В итоге, на выдаче кредитов много не заработаешь, а рынка ценных бумаг и прочего дерьма здесь нет. Пока что нет. И второй момент, — теперь парень изображал классическое “Victory”, — Орден запрещает импортировать капитал.

— Что ты хочешь сказать? — не понял я последний пункт.

— Я хочу сказать, что ввезти в Эдем пару сотен миллионов долларов не получится. И даже десяток. Запрещено, чтобы богатенькие буратины с той стороны не скупили здесь всё на корню и не повторили ту фигню, что они вытворяют на Земле.

— Но здесь же полно состоятельных переселенцев. Взять того же Сандерса. Или, хочешь сказать, он уже здесь разбогател?

— Не знаю, — пожал плечами Антон, открывая входную дверь банка и пропуская меня вперёд. — Я со свечкой не стоял. Но если он и ввозил сюда миллионы, то в виде товаров, и никак иначе.

Посетителей в столь поздний час почти не было, из трёх менеджеров двое скучали, и только одна девушка была занята клиентом. Мы подсели к молодому парню, совсем юному, больше похожего на стажёра.

— Добрый день, господа. Чем могу вам помочь? — одарил нас хорошо поставленной улыбкой Кларк Мэддисон, если верить табличке на столе.

— Есть желание заказать кое какое оборудование из-за ленточки.

— Хотите выбрать что-то из наших каталогов или точно знаете, что вам надо?

— Ого, каталоги! Что-то новенькое! — удивился Антон.

— На самом деле, они существуют давно, просто список позиций не особо большой, только самое популярное, — Кларк выудил из стола толстый жёлтый справочник, словно мы в 90-е вернулись. — Вот, посмотрите.

“Самое популярное” занимало полторы тысячи страниц. Хорошо, есть оглавление, не пришлось искать наугад. Потратив десять минут, искомого так и не нашёл, что не удивительно: откуда взяться БПЛА, пусть и гражданским, в подобном справочнике? Из электроники здесь были всякие тостеры-миксеры-фены, транзисторы-резисторы (количество радиоаппаратуры на тысячу человек здесь было на порядок, а то и два больше, чем на Земле, сотовые-то не везде берут) и прочий ширпотреб, то бишь: товары широкого потребления. Дроны к таковым, естественно, не относились.

Справочник не помог, зато выписанные из статей, хранящихся на ноуте, наименования пришлись кстати. Быстро заполнили бланк заказа на имя Антона и тут же оформили доверенность на получения груза, куда вписали меня. На всякий случай.

— Я отправлю запрос на Базу. Сегодня ответ уже вряд ли придёт. Приходите завтра после 14 часов. Оплата завтра же, если такой товар найдётся.

— Большое спасибо.

— Могу я чем-то ещё вам помочь?

— Нет.

— Тогда всего наилучшего, — на прощание Кларк вновь одарил нас неестественной улыбкой.

Никогда не понимал этой американской традиции скалиться по поводу и без. Неужели их так выдрессировала вторая поправка?

 

Глава 33

Год 27, 2 апреля, понедельник, Форт Мур — дорога

Алекс Северов

С утра упаковали вещи, снесли их вниз, на ресепшн. Номер надо было освободить до 12 часов, то есть, за три часа до полудня. Чтобы скоротать время, прогулялись по окрестностям. Посидели в кафешке, потягивая лимонад. Когда нечем себя занять, время тянется, словно резина.

Наконец, в половину 14-го, забрали вещи с ресепшена, закинули в кузов пикапа, закрепили, загрузились сами. В этот раз порядок посадки поменяли. Антон, как не пытался убедить Ариэль, сбежать на переднее сидение не смог: девушка грозилась ехать в таком случае у него на коленях, в прямом смысле слова не собираясь слезать с парня до самого дома. Так что место рядом с Маршаллом досталось мне. Американские машины никогда скромностью в размерах не отличались, даже втроём с девушками нам на заднем было просторно, но всё таки ехать одному, не толкаясь локтями, совсем другой коленкор.

Пристроил “калаш” в крепление у правой ноги, подогнал сиденье под себя: Антон со своими длинными ногами чуть ли не до упора его отодвинул, я аж себя лилипутом почувствовал, когда сел. Тронулись.

Заскочили в банк, буквально на пять минут, узнать ответ.

— Ваш товар нашёлся. Семь тысяч триста восемьдесят, плюс пятипроцентная пошлина, плюс доставка… — Кларк, давешний клерк, застучал по клавиатуре. — Итого, семь тысяч восемьсот сорок четыре. Оформлять?

— Конечно, — протягиваю свою айдишку для оплаты и Антонову — для оформления.

Минута, и принтер выплёвывает горячий лист.

Кларк шлёпает печать. Расписываться не надо, к айдишке привязана электронная подпись.

— Товар можно будет забрать со склада в Нью-Мехико, через четырнадцать дней.

— Долго что-то как-то, — заметил я.

— В среднем доставка занимает неделю, но, сами понимаете, известить вас мы не сможем, если случится какая-то накладка. Поэтому берём время с запасом. Но если вы будете в Нью-Мехико раньше, то можете узнать статус доставки на месте.

На этом и распрощались.

Уже через пятнадцать минут покинули город. На этот раз на КПП нас не заворачивали, лишь посетовали, что уезжаем так рано, пропустим самое интересное за последние полгода: казнь через повешение. В исторических романах часто встречалось, что подобное действие чуть ли не все городским весельем было в старые добрые времена. Мол, родители водили детей на такое, словно на представление циркачей, в толпе продавали пирожки-баранки. Не казнь, а праздник какой-то.

— Не суди, да не судим будешь, — не отрываясь от дороги, процитировал Маршалл. — Мы не в средневековье, у нас ведьм не сжигают. Если уж кому-то на эшафот всходить, то за очень серьёзные дела. Народ просто хочет прийти удостовериться, что преступник получил по заслугам, и не более. Радости от этого никто не испытывает. Скорее, удовлетворение от того, что свершилось правосудие.

Спорить не стал. Как и напоминать, что в современных штатах до сих пор продают билеты на смертную казнь.

Впрочем, американцы вообще странный народ. В 50-е они ездили на пикник на ядерные полигоны во время испытаний. “Атомный загар для всей семьи”. Для нас — странно и непонятно, для них — обыденность. Так что да, “не суди, да не судим будешь”.

Через полчаса свернули на просёлок, в сторону ферм. В боковом зеркале заметил, что за нами, в километрах трёх, может, чуть больше, пыльный шлейф. Поделился наблюдением с товарищами.

— Забей, мало ли кто по своим делам катается, — отмахнулся Маршалл. — На каждую пылюку реагировать никаких нервов не хватит. В этих местах спокойно, бандиты либо ближе к Гранд Рио и Утюгам злобствуют, либо к Аппалачам. Здесь им уйти не куда, так что если только мелочь какая встречается. А три мужика от такой ерунды отобьются легко.

Спорить не стал, фермер местный, ему виднее. Да и нервы не казённые, я как этот столб пыли увидел, так подмышки за секунду мокрыми стали, ладони вспотели, а пульс и давление скакнули так, словно я сотку пробежал. Ночные приключения всё ещё свежи в памяти.

Скоро пошёл дождь. Хотя, те брызги, что пять минут падали с неба, дождём сложно назвать, даже облаков не было.

— Я думал, что до мокрого сезона ничего подобного не увижу, — разглядывая странный узор, оставленный внезапным погодным явлением на пыльном лобовом стекле, заметил я.

— Ну, на самом деле, летом и нормальные дожди бывают. Просто редко и недолго, пять-десять минут от силы. Хотя, года три назад, помню, ливень был, хороший такой, я даже промокнуть успел до нитки, — пояснил Антон.

— Это где такое было? — недоверчиво спросил Маршалл.

— База Дрезден, Европейский протекторат.

— А-а-а-а, ну, там да, легко. У них до океана всего ничего, сколько по прямой, миль пятьсот?

— Семьсот восемьдесят, — поправил Антон будущего тестя.

— Всё одно, близко. К тому же, у нас с запада Большой Предел, с востока — Аппалачи, к нам такое счастье до мокрого сезона не задует, — вздохнул фермер.

— Ну да, там и в сухой сезон пару раз в месяц…

Что там случалось с такой частотой, мы так и не узнали.

Послышался стук, словно по ведру молотком ударили. Спустя мгновение — ещё один. Маршалл ругнулся, начал выворачивать руль влево и тормозить, и тут в лобовом стекле появилась дырка, рядом — вторая, третья… Машину бросило на обочину, фермер завалился вбок, потянув за собой руль. Вдоль дороги шёл небольшой вал земли, образовавшийся из-за многократного прохода грейдера, больше метра высотой. Подняв тучу пыли, пикап по инерции взлетел на него, капот резко ухнул вниз, да так, что у меня зубы лязгнули, а руки инстинктивно упёрлись в бардачок. Накренившись, машина остановилась, мотор заглох. Стали слышны звуки выстрелов, и металлический звон, с которым пули бились о кузов пикапа.

— Выходим, выходим, живо! — Антон распахнул левую пассажирскую дверь, выпорхнул наружу, потянул Ариэль за собой.

Правые боковые стёкла разлетелись мелкими осколками, я едва успел пригнуться. Машина стояла боком, градусов под пятьдесят, чудом не перевернувшись. Я повис на ремне под неудобным углом, руки шарили в поисках защёлки, и не находили её.

— Маршалл, выходи! — наёмник, убедившись, что обе девушки выбрались наружу, дёрнул за ручку водительской двери и едва успел поймать фермера. — Чёрт, ты весь в крови! Лёха, выбирайся, ну!

— Ремень! — прохрипел я, защёлка не хотела поддаваться.

— Держи! — Антон, выхватив нож, одним движением срезал ремень безопасности Маршалла, и передал его мне.

Пули со звоном продолжали врезаться в пикап, в ушах стоял гул, руки тряслись от адреналина. Панель брызнула осколками пластика, глаза спасло то, что смотрел я в этот момент в пол. Со лба тут же начало капать что-то горячее. На то, чтобы перерезать ремень, ушло ещё секунд пять. Когда наконец-то давление на грудь ослабло, от неожиданности завалился на левый бок, ноги оказались выше головы. Спустя мгновение в дверь надо мной словно кувалдой ударили, пластиковая обшивка расцвела причудливым цветком. В образовавшуюся дырку было видно голубое небо.

— Твою ж налево! — меня прошиб холодный пот.

Прилети эта пуля секундой раньше, и сквозь меня тоже можно было бы любоваться небом.

С трудом дотянувшись до автомата, цепляясь и ударяясь за всё, что только можно, я выбрался наружу через водительскую дверь.

К этому моменту Антон успел кинуть по сторонам пару дымовых шашек, сизые клубы стали обволакивать пикап и всё в радиусе пары десятков метров.

Маршалл лежал на спине и тяжело дышал, лицо от боли побелело. Антон выудил из подсумка индпакет, разорвал обёртку, достал тампон и приложил к ране на ключице и заклеивает сверху широким пластырем. Ариэль, не теряя времени, достаёт из открытого индпакета инъектор с обезболивающим и колет отцу в бедро.

— Уводи девушек отсюда, — продолжая возиться с раненым и не глядя на меня, командует наёмник.

— Антон, я отца не брошу! — запротестовала было Ариэль, но парень её резко перебил.

— Живо, я сказал! Убирайтесь отсюда как можно дальше! Если мы будем сидеть всей толпой за машиной, нас перестреляют, как куропаток! Ну, пошли!

Меня дважды упрашивать не пришлось. Ухватив Хелен за руку, потянул девушку в поле, так, чтобы между нами и холмом, где засели бандиты, был дым. Бежать по прерии то ещё удовольствие. Под ноги то и дело норовили броситься небольшие, с кулак, кочки, поросшие иглотравой, бурые булыжники, пару раз чуть не наступил на чей-то череп. Не хватало только ногу подвернуть!

— Ой! — рука Хелен резко дёрнула меня назад, от неожиданности я выпустил её ладонь.

— Что такое? — оборачиваюсь и волосы начинают шевелиться на голове, девушка оседает на землю с побелевшим лицом.

— Нога! — француженка показывает на опухающую левую щиколотку.

Накаркал, блин!

Автомат за спину, в два шага оказываюсь возле девушки, подхватываю на руки, разворачиваюсь и быстрым шагом несу подальше от перестрелки.

Через полсотни метров с ногой ударила пуля, затем — вторая, и я понял, что мы вновь в поле зрения бандитов. Ускоряю шаг, стараюсь петлять, на сколько это возможно с моей ношей. Через десяток метров на глаза попалась выемка в земле, изо всех сил делаю к ней рывок и падаю на землю, на бок, чтобы не придавить Хелен. С сухим “чпок” пяток пуль вошёл в землю вокруг нашего укрытия, подняв небольшие фонтанчики пыли.

Лежу, хватаю ртом воздух, стараясь отдышаться. Что делать дальше, ума не приложу. Выбраться отсюда невозможно, благо, яма оказалась руслом неглубокого, уже пересохшего ручья, полметра глубиной, бегущего параллельно дороге.

Со стороны машины захлопали выстрелы, и я, поработав локтями и коленями, чтобы сместиться чуть в сторону, рискнул выглянуть. Заметил на холме вспышки, тут же пригнулся, но стреляли не в меня. Пользуясь тем, что Антон отвлёк противника на себя, высунул автомат, прильнул к прицелу. Полуторократное увеличение хоть и приблизило холм, но ничего толком с такой дистанции разглядеть не позволило. Наведя кончик красной стрелки на вспышки, жму спуск.

Ничего.

— Твою ж!

С мыслью, что поймал осечку, ныряю обратно вниз, дёргаю за затвор. Не идёт.

Предохранитель, баран! Переключаю его на одиночный огонь. С лязгом передёргиваю затвор. Наконец-то к бою готов.

Автомат на край ямы, прицел в сторону вспышек, огонь!

Калаш глухо захлопал, посылая свинцовые приветы засевшим на холме бандитам. Не успел я и половину магазина отстрелять, как в паре метров передо мной начали появляться мелкие султанчики пыли. Поспешно убираю бестолковку.

— Ты как? — пока меняю магазин, интересуюсь делами Хелен.

— А ты как думаешь? — девушка, закусив губу, осторожно гладит распухшую щиколотку.

— Ты Ариэль не видела? — только сейчас вспоминаю, что надо было уводить “девушек”, а не “девушку”. Чёрт!

— Вроде бы бежала за нами.

— Ариэль! — приподнявшись на локте, кричу.

В ответ только щелчки выстрелов.

— Машина, справа, метров пятьсот — голосом Антона предупреждает рация.

Ну хоть связь в этот раз не забыл включить и гарнитуру не потерял в этой чехарде, что-то да радует.

Работая локтями и ногами, переползаю правее, за девушку, осторожно выглядываю в указанном направлении.

По дороге пылит чёрный 110-ый “дефендер”, в версии “пикап”. Метров за двести до нашего накренившегося авто машина останавливается, на дорогу выпрыгивают двое в камуфляже. На холм ноль внимания, по ходу, это подкрепление к бандитам пожаловало. Ну, раз так, получайте! Упираю калаш в плечо, открываю беглый огонь одиночными. Пассажир и водитель”дефендера” прячутся за машиной, я ни в кого так и не попал.

Сухой щелчок оповещает о том, что магазин пуст. Отсоединяю спарку, достаю из подсумка заряженную, на секунду задумываюсь. Тактикульность мне ни к чему сейчас, быстрая перезарядка не решает, а вот ворочать автоматом с двумя магазинами очень уж неудобно. Вжимаюсь поглубже в ручей и начинаю отсоединять капы. Минута, и у меня пять неспаренных магазинов по подсумкам, один примкнут к автомату. Осторожно выглядываю над краем укрытия и тут же ныряю вниз. В кузове “дефендера”, уперев сошки в крышу, устроился стрелок, и ствол его немаленькой винтовки смотрит в мою сторону.

— Лёха, ты как? — шипит рация.

— Жив пока. Но меня, по ходу, снайпер с “дефендера” пасёт.

— Принял. На него пока забей, он оттуда много не сделает, если не высовываться. У нас другая проблема. Видишь холм метрах в ста слева от дороги?

— Секунду, — вновь работаю конечностями, мелкие камешки впиваются в колени и локти.

Метров через пять осторожно выглядываю в указанном направлении. Это даже не холм, больше похоже на груду здоровенных продолговатых валунов, поросших редкой травой.

— Вижу, — докладываю Антону.

— Я так думаю, они сейчас туда часть своих отправят. По мне с начала четверо работало, сейчас только один не даёт заскучать, значит, остальные куда-то намылились. Если они сядут на эту высоту, мне конец.

— Какие идеи?

— Надо выбивать этих двух возле “дефендера”, и быстро. Ты как близко к ним?

— Метров двести. Я от тебя на четыре часа, если смотреть от дороги.

— Нормально. Сейчас я кину дым, он закроет меня от холмов. По моей команде начинаешь работать по “дефендеру”, заставь их залечь и не высовываться. Всё понял?

— Понял.

— Жди сигнала, — Антон отключается.

Так. У меня где-то минута есть, можно слегка упростить себе задачу, сделать угол чуть лучше. Да и убраться оттуда, где меня уже видели, не помешает. Вновь, извиваясь, словно ящерица, ползу по руслу. Хелен, оторвав от низа майки лоскут, как смогла зафиксировала щиколотку.

— Что мне делать? — спрашивает девушка, когда я поравнялся с ней.

— Антон попросил прикрыть его. Я сейчас чуть правее смещусь, буду стрелять оттуда. А ты следи за холмом, — махаю рукой налево, — увидишь какое-то движение, сразу кричи мне. Хорошо?

Девушка кивает. Осторожно, чтобы не потревожить левую ногу, подползает к краю русла и, раздвинув жидкую поросль иглотравы, устраиваться наблюдать в указанном направлении.

— Дым пошёл, работай! — оживает рация.

Прекращаю изображать из себя пресмыкающееся, приподнимаюсь, ловлю в прицел “дефендер” и недоумённо замираю. На машине, как и возле, никого нет!

— Я их не наблюдаю, — докладываю Антону.

— Куда они ушли?

— Не видел.

— Лёха, твою жа налево! Какого ты там ворон считаешь! Мать, мать, мать! — парень загибает так, что у меня даже рация покраснела. — Ладно, я попробую подобраться к ним, и ради бога, не зевай!

— Принял, — чувствую себя неловко. Смертельно неловко.

Удвоив бдительность, вожу прицелом из стороны в сторону, пытаясь обнаружить пропавших бандитов. Если они где-то залегли и ждут Антона… Хотя, откуда им знать о наших планах? Даже если у них сканер есть, один фиг, мы на русском общаемся, что-то мне не верится, что среди них есть носитель или знаток великого и могучего. Хотя, всякое бывает.

Например, бандит, ещё минуту назад стоявший в кузове, исчез, но вот его винтовка на месте, только ствол теперь смотрит в небо. А ещё под “дефендером” какой-то просвет странный, словно на дороге что-то валяется. В который раз жалею, что прицел имеет такую небольшую кратность.

— Антон, похоже, они мертвы, — включаю рацию.

— Ты уверен?

— Снайпер из кузова исчез, но винтовка на месте, и на дороге возле машины что-то валяется, метра полтора в длину.

— Принял, следи дальше.

Продолжаю шарить прицелом вокруг машины, но ничего не вижу. Отрываюсь от окуляра, чтобы оценить обстановку двумя глазами и замечаю, как к “дефендеру” по полю с нашей стороны, пригибаясь, бежит какая-то знакомая фигура. Ба, да это Ариэль! С пушкой в руках!

— Антон, их твоя русалка отработала, — докладываю. — Она сейчас к “дефендеру” двигается, не подстрели.

— Принял, спасибо, — голос Антона чуть расслабился.

Хм, а это что. Со стороны перекрёстка на Форт Мур, откуда прибыли сперва мы, а затем и “дефендер”, показался новый пылевой след. И был он как-то непривычно велик, одна машина такой хвост иметь не будет.

— Алекс, движение на камнях! — крик Хелен отвлёк меня от созерцания пыли.

Плюнув на всё — сейчас дорога каждая секунда, — вскакиваю и в три прыжка подлетаю к девушке и падаю рядом.

— Где?

Француженка тычет пистолетом в нужном направлении. Я и забыл, что у неё кобура теперь всегда с собой, молодец, не ленится носить.

Ага, действительно, на булыжниках, что Антон определил как господствующую над нашим левым флангом высоту, есть движение. Только странное какое-то, похоже, бандиты спускаются, а не поднимаются. Пробую поймать в прицел кого-нибудь, но мельтешение камуфлированных тел смещается на обратный склон, мне ничего не видно.

— Антон, похоже, они бегут, — докладываю.

— Кто? Выражайся точнее!

— Противник на семь часов от дороги, вижу двоих или троих, спустились по обратному скату.

— Принял, — мне показалось, что парень уже отключился, в эфире повисла тишина, но, видимо, он просто задумался на пару секунд. — Похоже, к нам помощь подоспела.

— Кто?

— Не вижу толком. Но это конвой, серьёзный конвой. Пара багги разошлась по сторонам от дороги, вы там не дёргайтесь сейчас лучше, вообще не дышите. Руки с оружия уберите, не хотелось бы, чтобы подстрелили ненароком. Попробую с ними связаться.

— Принял, — выключаю рацию рацию, поворачиваюсь к Хелен. — Кажется, кавалерия подошла.

— Кто-кто? — хмурит лобик девушка.

— Помощь, говорю, уже здесь. Спрячь пистолет и веди себя послушно.

— Я всегда хорошая девочка, — стреляет глазками француженка.

Лицо в пыли, одежда кое-где даже порваться умудрилась, колени на бриджах густо измазаны соком травы, ладошки в ссадинах после падения, руки дрожат, лодыжка обмотана грязной тряпкой. И откуда у неё только силы на флирт нашлись?

— Ну да, ну да. И плохой арбуз, — улыбаюсь я.

— Что дальше? — Хелен прячет пистолет в кобуру.

Следую её примеру, отсоединяю магазин, передёргиваю затвор, поднимаю из пыли патрон.

— Ждём команды Антона, — устало ложусь на спину. — Смотри, какое небо шикарное. Чистое, голубое, ни облачка. И солнышко, ласковое, нежное.

Лучи местного светила уже не жалят, как пару недель назад, кожа посмуглела, организм к жаре попритёрся. Можно и кайф половить, ощущая, как тело прогревается насквозь, до самой дальней маленькой косточки и клеточки.

И, несмотря на весь адреналин, я моментально уснул.

 

Глава 34

Год 27, первая декада апреля

Алекс Северов

Маршалла, к сожалению, спасти не удалось. Даже окажись в этом чёртовом поле госпиталь с профессиональными хирургами и готовой операционной, не факт, что фермер выжил бы: рана от снайперского 7,62 на 51 оставляла мало шансов на благополучный исход.

Таинственная смерть двух бандитов у “дефендера” объяснилась легко — Ариэль. Девушка потому и отстала от нас с Хелен, что задержалась, чтобы прихватить хоть какое-то оружие из кузова. Им оказалась “Гроза”, любимая игрушка Антона.

В отличие от меня, Ариэль с детства училась обращаться с оружием и стрелять, а потому ей не составило труда как привести автомат в боеготовность, так и бесшумно снять вражеских стрелков. Благо, в отличие от нас, девушка далеко от дороги не отдалялась, дистанция для неё плёвая — чуть за сотню ярдов. Снайпер, устроившийся в кузове “дефендера” получил пулю в глаз — всё, как отец приучил стрелять её ещё там, на Земле, чтобы не портить шкуру животного. Второй бандит, прятавшийся за машиной, так легко не отделался: первое попадание пришлось по левой стопе, затем три — в корпус, когда он упал на дорогу, и лишь спустя секунд десять — контрольный, он же — милосердный.

Обследовали холм, откуда нас обстреляли в самом начале. Судя по многочисленным пятнам крови и разорванной упаковке индпакета, кого-то из засады мы всё-таки достали. И, судя по увиденному, прилетело бандиту хорошо.

Походили вокруг — а парни-то нас ждали не один час, а может, и не один день! Следы установки палатки, полдюжины пустых упаковок от сухпайков. Итальянских, что выглядит немного странно — откуда им взяться в Техасе? Здесь и свои-то родные не особо жалуют, всё больше предпочитают немецкие. Что уж до обычных бандитов, то они такими вещами и вовсе не заморачиваются, предпочитают вяленое мясо, домашний сыр, лепёшки.

По всему выходило, что это были не обычные дорожные разбойники, слишком уж крутая для такой швали техника, оружие (пассажиры “дефендера” могли похвастаться 82-м Барретом 50-го калибра и не самым дешёвым HK416, увешанным приблудами, словно новогодняя ёлка игрушками), медикаменты, сухпайки. А значит, ждали именно нас.

— Что-то мне подсказывает, что нам решили отомстить за сорванное ограбление ярмарки, — поделился со мной своими выводами Антон, шёпотом и по-русски.

Я ничего не ответил — парню виднее. Что это не обычные разбойники, я тоже видел, но что-то не давало мне покоя, что-то мы упустили, но что — я так понять и не смог. А может, просто разыгралось воображение.

Конвой, который так вовремя появился, оказался одним из сильнейших и профессиональнейших, что вообще бороздят просторы Эдема — “Блек Голд”, чёрное золото. То бишь — перевозчики топлива. Нефти в этом мире мало, и добывается она обычно далеко от обжитых мест. Хотя, плотность населения в том же Техасе такова, что по другому и быть не могло. Основная добыча в “штате одинокой звезды” идёт севернее Аламо, в долине Железное Кладбище. Там же и основные нефтеперерабатывающие заводы стоят — возить сырую нефть в этом мире нерентабельно, строить трубопроводы — дураков мало, врезок будет мама не горюй. Вот и катаются по дорогам Техаса, и не только, топливные конвои, от полудюжины до двух десятков наливняков сразу, а при них — профессиональная охрана. Могут себе позволить, с такими-то ценами на бензин.

Нам оказали посильную помощь, посочувствовали горю — и покатили дальше. Время позднее, солнце уже падало на горизонт, а ближайший форт-заправка, куда шёл конвой, в 50 милях, и желательно там быть до заката.

“Дефендер”, несмотря на мой обстрел, особо не пострадал. Машина, в отличие от своих бывших хозяев, отделалась легко: выбиты левые боковые стёкла, подпорчена обивка салона, да кузов обзавёлся парочкой не очень модных отверстий. Главное, колёса и двигатель целы. Выдернули пикап Маршалла из кювета, побросали в кузов трофеи, уложили в салон фермерской машины тело, и, пристроившись в хвост конвою, направились домой.

Гретта весть о кончине мужа вынесла стойко. Лишь губы, и без того бесцветные, стали белее, а лицо ещё больше осунулось.

Похороны были назначены на следующий же утро — при местной жаре дольше с подобной процедурой тянуть опасно. Сыновья молча, с неистовством, выкопали-выдолбили могилу под раскидистым псевдодубом, отец Эйнс, вызванный по рации, произнёс короткую, но очень трогательную речь. Десяток фермеров, ближайших соседей, все, кого успели оповестить, дали нестройный залп, а гроб накрыли двумя флагами: заленточным штатовским и местным техасским. Я думал, что таких почестей удостаиваются только военные.

— Маршалл был фермером, но умер с оружием в руках, чем он не воин? — прокомментировал мой вопрос отец Эйнс. — На Фронтире каждый сражается в меру своих сил и возможностей. С разбойниками, хищниками, засухой — не важно.

В доме стало непривычно тихо, все были подавлены.

Через пару дней пришло сообщение о доставке груза: прибыли солнечные панели. Мы с Антоном и Хелен обрадовались новости, словно выиграли миллион в лотерею: появился законный повод вырваться из траурной атмосферы. Поездка была словно глоток свежего воздуха.

— Знаешь, я за свою жизнь многое повидал. Я знаю, что делать, даже вывались у тебя сейчас кишки из живота. Но когда плачет женщина, я чувствую себя словно без рук и без ног, абсолютно беспомощным.

— Ей просто нужно время, вот и всё.

— Умом я понимаю. Но я привык решать проблемы, а не ждать, пока само рассосётся, — хмуро заметил Антон.

— Мужчины, — фыркнула Хелен. Но новость о поездке восприняла с видимым облегчением.

За панелями скатались без приключений.

— Ты не думай, что Эдем это киношный Фронтир, здесь не стреляют на каждом углу, и не выхватывают кольт, если кто-то кому-то не то сказал. Избитое клише. Некоторые здесь за всю жизнь ни разу выстрела не делают и сами под пули не попадают. Всё таки не Сирия какая-нибудь. Просто звёзды сошлись, вот и всё. По статистике, мы норму по перестрелкам выбрали на пять лет вперёд.

— Но булки расслаблять не стоит, так? — уточнила Хелен.

— Истинно, — кивнул Антон. — На статистику надейся, а сам не плошай.

Панели поставили быстро, за два дня управились, благо, две трети работы по монтажу крепёжного каркаса и проводки были сделан заранее. В процессе участвовали все, даже женская половина населения фермы в меру сил и возможностей помогала: поднеси, подай, отойди не мешай. Трудотерапия дала свои плоды, горе отошло на второй план.

— Да будет свет! — сказал электрик, то бишь я, и повернул рубильник.

Лампы, запитанные от солнечных панелей, а точнее, от аккумуляторов, спрятанных в подвале, к моему призыву остались глухи. Подождали пару минут. Ничего.

Поднялся на крышу, проверил панели — работают, если только датчики не врут. Спустился в подвал — аккумуляторы заряжаются. Что за ерунда тогда? Проверил амперметром выходной ток. И хлопнул себя по лбу — идиот!

— Надо пару часов подождать, пока первые ячейки зарядятся, — выбравшись из подвала, доложил я. — По идее, надо было сделать два контура, один напрямую от батарей, через инвертор, само собой, а второй через батареи. Но я об этом как-то не подумал.

— Переделать можно?

— Конечно. Но… — замялся я, подбирая слова.

— Будет стоить ещё немножко денег, — закончил мою мысль Антон. — Сильно дорого?

— Без понятия, если честно, я ж не профессиональный электрик. Надо садиться схему думать, потому смотреть цену на комплектующие.

— Вновь из-за ленточки заказывать?

— Нет, там ничего такого, что ны было бы в свободной продаже, быть не должно, — мотаю головой.

— Тогда не вижу проблем. Деньги у меня есть.

— Оно-то да. Только смысла особого нет. Такой косяк только сейчас, когда аккумы разряжены. Через пару часов всё заработает, и подобных проблем больше не будет. Если только вы месяца три без солнца сидеть не будете.

— Такого даже в мокрый сезон не бывает, — кивнул, соглашаясь Антон. — Ладно, оставляем, как есть. Только ты схему мне всё же на бросай, если что, сам сделаю.

На том и порешили.

А через два часа, как и было обещано, всё заработало. Первая аккумуляторная ячейка бодро отрапортовала зелёным огоньком на торце, что полностью заряжена, небольшой щитовой пульт на стене над всем хозяйством это подтвердил. Щёлкнули выключателем (или — включателем, всё таки процесс положительный) — лампы в доме загорелись. Подключили кондишн, выставили +25 — зашумел, родимый, погнал волну прохладного (на фоне обычной жары) воздуха по обеденному залу. Красота!

Вечером выбрались с Антоном на веранду, выпить холодного пива и лимонада.

— Что думаешь дальше делать? — нарушил первым тишину наёмник.

— Вроде как обещал Дику Сандерсу помочь, — пожимаю плечами.

— Я про глобальные планы, а не на завтрашний день.

— Без понятия, если честно, — вздыхаю. — Месяц назад я вообще об Эдеме и не помышлял. Всё как-то сумбурно получилось. Ещё не думал об этом.

— Это плохо. Если всё время плыть по течению, то обязательно или обо что-то долбанёт, или в омут утянет.

— Пока вроде не затянуло, — отмахиваюсь. — К тому же, всю жизнь не распланируешь.

— Всю — нет, но важное — надо, — не согласился Антон. — Ты или стрекоза, или муравей. И если первые на Земле неплохо живут и так, то здесь они свои лапки быстро склеивают.

— Помнится, у тебя планы были, до нашей встречи. Что-то там про поездку куда-то там. А вот фермы и зеленоглазой красотки в этих планах не было. И что в итоге? М?

— На всё воля Божья, — безмятежно заметил Антон. — Ну, и эту самую зеленоглазую я высмотрел ещё в Сан-Антонио. Когда Маршалл расплачивался в кафе, я заметил у него в бумажнике её фото. И, можешь верить, можешь не верить, влюбился. Сразу. Правда, сам ещё тогда этого не понимал. Просто взглянул на фото, и словно что-то в спину толкнуло: едь к ней! Будь с ней!

— Ха, а я думал, что ты поехал за мной присмотреть, — качаю сокрушённо головой. — А всё дело в бабе!

— Ты выражения-то выбирай, всё таки о моей будущей жене говоришь, — Антон протянул лапищу и отвесил мне лёгкого подзатыльника. — А во-вторых, запомни: здесь часто кажется одно, а на самом деле совсем другое. Это жизнь, приятель, и в Эдеме она в сто крат выпуклей, вычурней, ярче и резче, чем там, на Земле. Здесь нет офисного планктона, тупого начальника и охреневшего олигарха. Здесь люди либо люди, либо подонки, но даже такие подонки честнее, чем те, что остались на Земле. Это мир пассионариев, был, есть и, надеюсь, ещё долго таким и будет. Случайных пассажиров в этом поезде почти нет, а те, что попали сюда по неосторожности там, по незнанию, то они или меняются, или долго не живут. Ферштейн?

— Я-я, натюрлих, — нехотя соглашаюсь.

— Вот и молодец. И не вешай нос, всё будет хорошо. Котелок у тебя варит, рука тверда, а что до внутреннего стержня, то есть книжка такая, “Как закалялась сталь”, почитай, полезно. Если кратко, то там главный герой стал инвалидом по итогу, но духа не потерял. Потому что у него была Цель, была Идея. Человек без цели лишь жалкая тень самого себя.

Впечатлённый внезапно открывшейся гранью товарища, я промолчал. Да и возразить нечего, или дополнить, прав Антона, на все 146 % прав. Пора браться за ум и самому решать свою судьбу. Или хотя бы обозначить Цель — чтобы чётко понимать, что делать дальше.

Вспомнились вдруг слова одной знакомой:

— Решила я бегать по утрам. В понедельник, как водится, встала пораньше, часов в шесть, надела кроссовки и пошла наматывать круги по району. И вот бегу я первый километр, дорога в горку, тяжело. В голове только одна мысль: зачем мне это надо? Лучше бы поспала! Уже решила было остановиться и повернуть назад, когда увидела впереди, уже почти добравшегося до самого верха, инвалида-колясочника. А ведь у него выбора-то не особо много, или вверх добраться, или вниз скатиться, и ему в сотню раз тяжелей. И подумала я: если он смог, то чем я хуже? Почему у меня должны быть какие-то оправдания?

Рассказывала мне это она после того, как на три года съездила в Штаты. Не зная языка, без модно-кучерявой профессии. Я тогда ещё всё гадал, куда вдруг Олька запропостилась. А оно вот как оказалось.

Через пару дней, заранее собрав свои небогатые пожитки (собственно, личные вещи легко поместились в рюкзак, а “калаш” и трофейный HK416 в тощую оружейную сумку, только разгрузку на себя надел), я спустился во двор ни свет не заря. Ночью Хелен, словно чувствуя что-то, долго не давала мне уснуть. Сопливых сцен не хотелось, не люблю такое, поэтому ушёл по английски, не попрощавшись, лишь оставил на прикроватной тумбочке короткую записку: было здорово, успеха, целую, пока. Банальнее слов не придумать, но что ещё можно сказать?

Антон, предупреждённый накануне, уже ждал в “дефендере”, к которому на сцепке был прикреплён пикап фермера. Обе машины было необходимо отогнать на сервис, первую — подлатать, а затем продать (всё таки техника не из дешёвых и для работы в поле особо не пригодна), а вторую — сдать на запчасти. Я занял своё место в кабине пикапа, и мы тронулись.

До Форта Мур доехали быстро и без приключений, хотя всё время были наготове: если один раз персонально на нас делали засаду, то могут повторить и второй, и третий, и сколько угодно раз. Всё таки кому-то мы наступили на хвост, злопамятному и пи деньгах.

Мой Л200 уже был готов, работа — оплачены заранее.

— Будешь в наших краях, заезжай в гости, всегда рады видеть тебя, — произнёс дежурные слова Антон.

Пожали руки, стукнулись плечами, похлопали друг друга по спине.

В этот же день выезжать я не рискнул, пока до Форта Мура добрались, пока с машинами разобрались, солнце перевалило за зенит. До Нью-Мехико путь не такой уж и большой, но водитель из меня пока что так себе, до Шумахера далеко. Нашёл гостиницу попроще, взял номер на сутки, поужинал тут же.

В путь отправился, что называется, с первыми петухами, едва рассвело. Девушка на ресепшене отчаянно зевала, но выписала меня быстро, благо, бюрократии минимум. Кухня ещё не работала, а заказать какие-нибудь сэндвичи с вечера я не догадался, так что ехать пришлось на пустой желудок. Ресепшионистка предложила хотя бы горячего чаю взять, но я отказался: во-первых, нормального завтрака это не заменит, только желудок в холостую работать будет, а во-вторых, задолбаюсь санитарные остановки делать, чай — то ещё мочегонное, нет уж, как-нибудь перебьюсь.

Всю дорогу до Нью-Мехико я нервно сжимал баранку, до рези в глазах всматривался во все холмы-кусты впереди, каждые тридцать секунд, словно лётчик второй мировой, проверял зеркало заднего вида. Пару раз навстречу попались одиночные машины, водители приветствовали меня поднятой левой ладонью, я немного расслабился. Ближе к городу движение стало оживлённей, я даже обогнал какой-то не то конвой, не то просто сбившиеся в колонну грузовики, и я окончательно успокоился.

Несмотря на небольшой опыт вождения, до Нью-Мехико добрался к обеду. Заскочил в оружейную лавку, где Билл, продавец и владелец, словно змей-искуситель, едва не продал мне моего единорога, мою хрустальную мечту — Remington R11 RSASS, полуавтоматическую снайперскую винтовку.

Заселился в “Светлячок”.

Спустился в кафешку, заказал обед.

И стал думу думать, как быть. Чем перекантоваться пару недель, пока доставят заказанный дрон и необходимое оборудование к нему. Денег на кармане вроде хватает, но уж больно Реминтон в душу запал. Если его взять, то или связываться с Сандерсом и просить аванс (чего очень не хотелось — быть кому-то должным, даже в такой мелочи, мне претило), либо искать подработку. А что я могу предложить? Разве что пару лишних рук кому-то из местных нужна, грузчиком там или копателем, уж точно не программы писать.

— Добрый день, мистер Северов, — раздался знакомый голос.

Я поднял взгляд от тарелки с остатками яичницы. Легард как-то там, собственной персоной. Лёгкий летний костюм, приталенный и по фигуре, явно на заказ, только в этот раз кремового цвета. Белоснежная рубашка. Дорогие часы. Всё такая же лучезарная улыбка. И куча тоналки вокруг правого глаза. Явно замазывали синяк.

— Здравствуйте, — сдержанно киваю.

— Не возражаете, если я присяду? — мой собеседник по прежнему учтив.

— Располагайтесь.

Легард левой рукой отодвигает стул, присаживается, закинув ногу за ногу. За его спиной, в паре столиков от нас, присаживаются двое суровых парней. Молодые, поджарые, в тёмных костюмах они чем-то похожи на гончих или доберманов. Движения скупые, выверенные, взгляды, бросаемые вокруг, спокойные и оценивающие. Убедившись, что их подопечному ничего не угрожает, парни синхронно взяли меня и стали неспешно его изучать.

— Рад снова видеть вас, — лучезарно улыбнулся Легард.

— Лицом к лицу это делать удобнее, чем через оптический прицел, — замечаю я по-русски, кладя приборы на тарелку.

Сложно не заметить, что Легард замазал синяк, но не простую гематому, заработанную в драке, когда синим заливается сплошное пятно, а что-то вроде кольца, которое можно получить, если во время выстрела из мощной винтовки с прицелом неправильно вложиться.

А ещё он явно берёг правую руку или плечо. И под тонкой рубашкой можно было увидеть плотную повязку, если хорошенько присмотреться. Лицо, несмотря на загар, немного бледновато. Значит, недавно он стрелял из крупнокалиберной снайперки и был ранен. А ещё, он второй раз крутится возле меня, до или сразу после нападения. Если про Землю уже давно можно сказать, что она одна сплошная большая деревня (то бишь, встретить знакомого даже в Тайланде или на пыльной улочке Мадрида уже не удивительно), то Эдем большой плотностью населения похвастаться ещё долго не сможет. Конечно, может, это всё были лишь совпадения, но я рискнул предположить — и угадал. Его реакция — тому подтверждение.

Собеседник на несколько секунд потерял самообладание, по лицу пробежала волна удивления. Но он тут же взял себя в руки, вновь улыбается, на этот раз — искренне.

— Браво! И давно она вам рассказала?

А вот теперь моя очередь удивляться.

Она? Неужели — Хелен?

Ведь девушка появилась очень вовремя, когда двое мексом пытались в тёмном переулке провести любительское вскрытие вашего покорного слуги, используя кулаки в качестве анестезии и ржавый тесак как скальпель.

Что ж, разговор обещает быть интересным.

Я плавно, словно бы невзначай, опустил правую руку под стол и нащупал рукоятку пистолета в кобуре на правом бедре.

На всякий случай.

 

Глава 35

Год 27, 12 апреля, Нью-Мехико

Алекс Северов

Начинать разговор я не спешил. Легерду надо, пусть первый говорит. Всё таки он меня нашёл, не я его. Краем уха я слышал когда-то, что в подобных ситуациях очень важно показать, что разговор тебе как бы и не нужен, даже если очень хочется и колется. Врут или нет не знаю, но я решил следовать этому принципу.

Паузу мой собеседник затягивать не стал, помолчал немного, окинув меня насмешливым оценивающим взглядом.

— Всё таки не пойму, что она в тебе нашла, — показушно вздохнул Легерд. — Ни рожи, ни денег, ни члена до колена. Может, это просто жалость была, не знаешь? Подают же милостыню убогим, вот и она тебя просто пожалела, а потом сработало это знаменитое хэмингуэевское “мы в ответе за тех, кого приручили”.

Господи, ну и имячко, язык сломать можно! Сейчас меня раздражало всё, и как его зовут, и как он одет, и манера сидеть, говорить, держать спину. Знаете, как бывает: курит, например, ваш знакомый. Ну, курит и курит, вокруг многие курят, ничего страшного. Но затем этот знакомый вас подставляет. Или долг третий месяц не отдаёт. И тогда эта его вредная привычка становится раздражающей, дурацкой. А этот его смех! Ух, убил бы! Правда, в данном случае действительно — я бы его с удовольствием убил. Не в горячке боя, не в честной дуэли — а просто навёл бы ствол и спустил курок. Будь мы не в кафе, а где-нибудь за городом, или хотя бы в безлюдной подворотне… Мечты-мечты!

— Когда говорят, что “любовь зла, полюбишь и козла”, то сильно ошибаются. Иначе тебе обязательно обломилось бы, — вежливо улыбаюсь в ответ.

А сам лихорадочно соображаю. Всё таки не Хелен, нет. С ней я познакомился уже после встречи с этим уро…короче, с этим. Тогда кто? Ева? Подходит. Шикарная, ухоженная, богемная. Я всегда знал, что мы из разных лиг и эшелонов, и удивлялся, как это такая женщина до меня снизошла. Да-да, именно так. Я к себе с детства критично относился и чётко знал как свои достоинства, так и недостатки. И успех у каких женщин могу иметь тоже отлично представлял.

Значит, Ева. А он, стало быть, её тайный (или не тайный) воздыхатель. Этакий Отелло, который… что, последовал за мной в Эдем? Что-то мало верится. Наоборот, ему бы радоваться, что конкурент свалил туда, откуда не возвращаются (если только не скинуть вес хотя бы до 60 кило и не найти пару-тройку миллионов экю, то бишь, в моё случае, отрезать ногу и откладывать заработок ближайшие 404 года, питаясь только гречкой). В Эдеме он по своим делам, а я так, просто попался под руку. Примем за версию.

— Можешь скалиться, пока есть чем, — Легерл подался вперёд, в нос ударил чуть сладковатый запах его одеколона. — Один из парней, что вы убили на дороге — это племянник дона Джентилони. Был племянником дона Джентилони. И дона очень огорчила его смерть. Он ему был почти как сын. А вы взяли и убили парня, ая-я-я-яй. Нехорошо получилось.

— Так бывает, пошёл по шерсть, вернулся стриженным, — пожимаю плечами. — Мне даже льстит немного, что вокруг моей скромной персоны ты столько усилий развил. Друзей собрал, через пол Техаса проехал, в засаде комаров здешних кормил.

— Хочешь, чтобы было сделано хорошо, делай сам. Те два идиота, что приходили к тебе в Петербурге, должны были закрыть вопрос с тобой сразу. Но они решили, что получить деньги и убить выгодней, чем просто убить.

— Жадность губит, — качаю головой.

— Ничего, теперь им деньги не понадобятся, — улыбка Легерда становится похожа на оскал Смерти, и я понимаю, что пара коллекторов не просто умерла, а умерла в муках. Собеседник встряхивается, отгоняя приятные (для него) воспоминания, смотрит на меня, словно на пустое место. — Впрочем, как скоро и тебе. Боюсь, в следующую нашу встречу, mon ami, такой задушевной беседы не получится. Но я постараюсь, чтобы наше общение заняло больше времени. Гораздо больше.

Легерд встаёт, вслед за ним поднимается и парочка бодигардов.

— Не прощаюсь, — плотоядно улыбается мафиози и разворачивается к выходу.

— Легерд, один момент, — окликаю я его. — Ты кое что забыл. Здесь не Земля. Здесь таких, как ты, за деньги не отмазывают. Их принято убивать, как взбесившихся собак. Удачного дня.

Недоделанный Отелло снисходительно улыбается и выходит из кафе, оставляя после себя приторно-сладкий запах одеколона и ощущение фарса. Никогда не думал, что моя жизнь превратится в мыльный сериал с любовным треугольником, причём, судя по всему, тупым углом в нём являюсь, к сожалению, я.

“Надо разбираться, — вздыхаю мысленно. — Что это за дон Джентилони такой, какого лешего ко мне прицепился Легерд и как из всего этого выпутываться.”

— Молодой человек, не угостите даму кофе? — от этого вопроса сердце сжалось, пропустило удар-другой, а затем бешено заколотилось.

Поднимаю глаза.

Стоит. Она.

Маскируется в лучших традициях плохихи детективов: нежно-кофейного цвета платок хитро закручен вокруг головы, большие, в пол лица, солнцезащитные очки. И, кажется, нос был чуть-чуть другой формы.

Светлое летнее платье в горошек, чуть выше колена и с открытыми плечами, перетянутое широким поясом из такой же ткани, подчёркивает идеальный загар и фигуру.

— Добрый день, Ева, — встаю, ноги ватные, пару шагов вокруг стола прохожу словно по колено в воде. Руки предательски дрожат, как и голос, но у них хотя бы есть спасение — спинка стула, который я галантно отодвигаю для дамы.

Уселись, молчим.

В её глазах маленькие чертята, на губах лёгкая улыбка. Я любуюсь каждой чёрточкой этого идеального лица, все заботы о Легерде уходят на сотый план.

— Я думала, наша встреча будет более тёплой, — произносит Ева спустя вечность.

— Блонд тебе шёл больше, — говорю неожиданно для себя.

— Лёша… — она протягивает руку через стол, накрывает ладонью мою ладонь.

От удовольствия по телу начинают бегать толпы мурашек, в животе порхают бабочки, а если пойду в комнату с белым троном, то рискую увидеть радугу. До чего же хорошо! Её касание невесомое, нежное, тёплое, такое родное и желанное. Несмотря на расстояние, нас разделяющее, я отчётливо слышу запах Евы. Это не духи, нет, она так пахнет от природы: солнцем, теплом, морской свежестью.

Едва она коснулась меня, инстинкт самца и просто влюблённого болвана заорал: она твоя, хватай в охапку, тащи в пещеру, и никому больше никогда не отдавай! Было только одно “но”: самка забыла рассказать о бабуине, что готов проломить голову любому, кто посмотрит в её сторону, не то что в пещеру затащит.

Как-то некрасиво с её стороны не предупредить о таких последствиях. Не то чтобы меня это испугало (хотя, сейчас так легко рассуждать), но узнавать о готовой сорваться на тебя лавине хотелось бы загодя, а не когда уже по ноздри в снегу торчишь.

— Легерд, — я с трудом вытолкнул это имя. И, боясь услышать ответ, спросил. — Кто он тебе?

Она не отстранилась. Не отпустила мою руку. Ни один мускул её прекрасного лица не дрогнул, дыхание не изменилось ни на йоту. Лишь чертята в её глазах погасили свои фонарики.

— Он — никто, — произнесла Ева с нажимом, тем тоном, которым говорят только правду и ничего кроме правды.

Я едва заметно выдохнул. Не бывший. Не настоящий. И не будущий. Уже радует. Но что-то я не верю, что этот урод из тех воздыхателей, что пестуют свои чувства н расстоянии от объекта своей страсти. Как минимум — это имя ей знакомо. А учитывая его характер, и о его чувствах она должна знать. И о не самом лёгком характере. И о связях (как я понял) с мафией. Той самой, итальянской, от которой этот термин и ведёт свою родословную.

— Фу, как некрасиво говорить о своём брате “никто”, — из-за плеча выныривает Хелен. Сегодня девушка в камуфляжных мини-шортиках и болотно-зелёной майке, на правом бедре — громоздкая (для такой хрупкой особы) открытая кобура с глоком. Не дожидаясь приглашения, француженка плюхается слева от меня, на соседний стул, и тут же хлопает Еву по ладони, всё ещё накрывающей мою. — И убери руки от моего парня!

— И давно он твой? — насмешливо приподнимает бровь Ева, но руки всё же убирает.

— Пару недель как, — Хелен обхватывает мою руку и прижимается горячим боком. — Вали к своему Владу.

— Сестрёнка, ты прекрасно знаешь, что он не мой, — кривит губы Ева. И в свою очередь хлопает Хелен по рукам, обвитым вокруг моего левого бицепса. — И хватит воровать моих парней.

— А то что, маме пожалуешься? — невинно хлопает ресницами псевдо француженка.

— Нет, папе. Твоему, — улыбка Евы напоминает мне кэролловского Чеширского кота.

Со стороны может показаться, что две девушки мило переругиваются и перешучиваются, как две закадычные подружки. Но, находясь в эпицентре, я кожей чувствовал, как окружающая температура подскочила на десяток градусов, а в воздухе запахло озоном — верным предвестником скорой грозы.

Интересная семейка, явно с непростым генеалогическим древом и ещё более запутанными отношениями между всеми её членами. И не членами, если вы понимаете, о чём я. А уж сколько мимопроходимов, типа меня, закопано в его корнях, я и представлять не хочу. Помимо новой информации к размышлению, эта перепалка ещё и холодным душем для меня сработала. Инстинкт самца больше не требовал тащить самку в пещеру, сейчас он явно предпочёл бы оказаться в замкнутом пространстве с саблезубым тигром один на один, чем рядом с этой парочкой. Там хоть какие-то шансы уцелеть были, а если нет — то смерть будет быстрой и не слишком мучительной.

— Девушки, почему бы вам не выяснить, кто у кого кукол воровал и чьи игрушки поломал, в другом месте? — решил я встрять минут через пять, устав от бесконечной перепалки.

Должен отметить, дамы вели себя подчёрктнуто корректно, на мат и крик не перешли, но при этом каждое их “дорогая” и “сестрёнка” были пропитаны таким количеством яда, что его хватило бы отравить стадо бизонов, а испепеляющие взгляды, брошенные друг на друга, не оставили бы и следа от небольшой деревушки.

И только когда я озвучил свой вопрос, пришло понимание совершаемой ошибки. Ввязываться в ссору двух прекрасных фей крайне не рекомендуется, а когда они ещё друг другу искренне ненавидят, тем более. Ведь если сопернице нельзя выдрать космы и выцарапать глаза прямо здесь и сейчас, а выпустить пар хочется, то нет ничего лучше подвернувшегося под руку дурачка, что решил влезть в не своё дело.

Нет, правы китайцы, когда говорят: если дерутся два тигра, умная обезьяна будет сидеть на дереве и ждать, пока они друг другу поубивают. Получается, я интеллектом сейчас даже до мартышки не дотягиваю.

Как по команде, обе дамы резко развернулись в мою сторону. От их взглядов по коже побежали стада даже не мурашек, а мурашищев. Пару секунд меня пытались то ли испепелить, то ли превратить в ледяную скульптуру, ибо бросало меня то в жар, то в холод. Вот и не верь после этого в силу мысли!

— Вот за что я его обожаю, так это за выдержку и самоконтроль, — Хелен всплеснула руками, упёрла локти в стол и, наклонив голову чуть влево, с умилением уставилась на меня, словно мамочка, чей ребёночек сам сходил на горшок.

Простите — на горшочек, конечно же.

Хотя, это сейчас не главное. Главное — меня, кажется, пронесло. Ещё поживу.

— А ещё у него чувство юмора просто шикарное. Слышала, “куклы воровал, игрушки поломал”? Так моих бойфрендов ещё никто не называл, — Ева расслабленно откинулась на стуле, при этом осанка осталась идеально прямой. Вот как ей такое удаётся?!

— Интересно, он сейчас вопросами нас пытать начнёт или потом, по одиночке?

— Лучше тет-а-тет, — промурлыкала Ева и многообещающе улыбнулась мне.

— Раньше ты любила… групповые беседы. Чего-то начала стесняться? — поднимает правую бровь домиком Хелен.

— В Эдеме всё такое вкусное! Боюсь, последняя пара недель здесь сказались не лучшим образом на моей фигуре, — Ева расправляет плечи, выпячивает грудь, проводит руками по бокам, на которых, уверен, нет ни капли лишнего.

— Просто скажи, что не хочешь делиться, — фыркает Хелен.

— Не в этот раз, сестричка. Хотя, если Лёша хочет…

Девушки выжидающе смотрят на меня.

Интересно, разыгрывают, или…?

“Какое к чёрту “или”!” — подаёт голос разум. — “Ты здесь не хищник, ты здесь корм, вот и всё. Не ты решаешь, с кем из них быть, это они тебя делят”.

Причём, есть сомнение, что я так им приглянулся, что аж спать не могут, как меня хотят. Скорее я как одноногая старая кукла, за которую дети дерутся только из принципа “она мне нужна только потому, что нужна тебе”, не более. Как только одна из сторон потеряет ко мне интерес, так сразу же и второй я стану не нужен.

— Лёша хочет допить свой кофе и доесть свой пончик. И желательно — в тишине, спокойствии и одиночестве. Еду принимать следует в хорошем настроении, говорят, это хорошо для пищеварения, — демонстративно отхлёбываю не успевший остыть по местной жаре кофе и принимаюсь за выпечку.

— Знаешь, как ни странно, в этой дыре есть сносный маникюрный салон. Мне надо пару ногтей поправить, не составишь мне компанию? — первой из-за стола поднимается Хелен.

— Пожалуй, составлю, — Ева с кошачьей грацией поднимает изящную руку (чёрт, ну не могу ею не любоваться, не женщина, а произведение искусства!) и рассматривает свои коготочки. — Как думаешь, какой здесь цвет сейчас в моде?

— Окстись, сестрёнка! Где эта дыра, а где — мода! — насмешливо фыркает Хелен и, подхватив Еву под руку, тащит её на выход. — К тому же, в твоём случае можно о таких пустяках не париться, пусть остальные равняются на тебя!

— Спасибо, милая, — искренне благодарит Ева. — Кстати, заметила, у тебя теперь такой шикарный загар, ни одного белого пятнышка! Раньше ты солнце терпеть не могла!

— Что поделать, здесь все рано или поздно становятся шоколадками, — качает головой Хелен. — Мы Алексом тонну крема перевели, чтобы не сгореть. Кстати, у него такие нежные руки! Так что я была готова загорать хоть каждый день, по пять раз!

Что ответила Ева, я уже не расслышал, девушки наконец-то покинули кафе. Новый виток холодной войны пройдёт без моего участия.

— Ты — Алекс Северов? — голос мужчины грубый, тон хамский.

Короткая стрижка, недельная небритость, суровый взгляд, квадратная челюсть. На ногах — берцы в светлом исполнении, с сеточкой, тактические штаны с кучей кармашков и накладными наколенниками. Выше — лёгкая рубашка пустынной расцветки, поверх неё — лёгкая разгрузка, вся в поучах. В кобуре, конечно же, тактической, камуфлированный глок. С увеличенной обоймой.

Не хватает только тату на лбу “Мистер Круть” или “Всем бояться”.

— У тебя произношение, словно у ниггера из гетто, — ставлю кружку с кофе на стол.

Которая уже сегодня, десятая, поди.

“Столько пить кофе вредно”, — нудит разум. — “Впрочем, хамить подобным типам ещё вреднее”.

— Хохмач? — так и не представившийся тип без спроса отодвигает стул напротив, разворачивает его спинкой вперёд и по хозяйски усаживается. — Хочешь, расскажу анекдот?

— От такого клоуна, как ты, сложно ожидать что-то иное. Валяй, вещай, — что-то я смелый сегодня больно.

Видимо, поток информации и встреч, который на меня сегодня хлынул, напрочь забили голову и отключили инстинкты. Думать не хотелось, хотелось буянить. Но, как и всякий интеллигентный человек, драться я не любил, да и не умел. Зато интернет приучил на слово отвечать десятком, да ещё желательно — поязвительней. Безопасно ж, “вычислю по айпи” и “я твой дом труба шатал” максимум, чем мог ответить оппонент.

В Эдеме, правда, проще пулю схлопотать, чем услышать подобные невыполнимые угрозы, но привычка не спускать конфликт на тормозах, а разжигать и “набрасывать на вентилятор” пока что никуда не делась.

— Вещаю. Мигель Санчес должен был украсть для нас полсотни пулемётов. Из-за тебя его повесили. Теперь ты должен нам полсотни пулемётов. Как тебе такая шутка, клоун? — мистер Круть смотрел на меня не мигая.

— Заявки на возврат долгов я принимаю только по месяцам из воскресений (дословный перевод in a month of sundays — то бишь, “после дождичка в четверг”.

— Боюсь, такой ответ моего босса расстроит. А когда его что-то расстраивает, он становится. зол. Очень зол, — произнесено без угрозы, буднично, словно прогноз погоды на завтра.

— Когда меня в детстве что-то расстраивало, мама делала мне горячее молоко с мёдом или сгущёнкой. Пусть твой босс попробует, вдруг поможет.

— Парень, ты можешь острить хоть весь день, мне всё равно. Это ничего не изменит. Нам нужны пулемёты. Из-за тебя мы их теперь не получим. Так что ты нам их должен.

— Ты можешь сверлить меня взглядом хоть весь день, мне всё равно. У меня нет ни пулемётов, ни денег, — пожимаю плечами. — И от того, что ты будешь тут грозно сидеть, ничего из этого не появится. Ты пришёл не по адресу.

— Босс прекрасно знает, что ты нищеброд. Но, во-первых, у тебя есть богатенький папочка, — последние слова заставляют меня поморщиться. Похоже, никакого второго шанса и начала новой жизни в Эдеме нет. Все, кому не лень, легко узнают кто я и где я. Без всяких GPS и отслеживаний телефонов. — Напиши ему письмо, мол, жив-здоров, пришли денег. А там мы что-нибудь придумаем.

Тяжело вздыхаю и демонстративно смотрю на кофейник на стойке.

— Или есть второй вариант, он чуть сложнее, но нам подойдёт даже больше, — не обращает внимания на мои ужимки тактикульный мужик. — Одна птичка принесла нам на хвостике новость, что Сандерс нанял тебя. Он повезёт свои железки персам. Нам нужен маршрут, состав охраны и всё такое. Ну и конечно, чтобы твой дрон ничего не увидел.

— Нет, — я посмотрел собеседнику прямо в глаза. — Пулемёты это ваши проблемы. Мигель облажался, но я никаким боком к этому отношения не имею. Его люди напали на нас — мы защищались. Он попробовал убить меня и Сандерса — тот его обезоружил. Его приговорили к виселице — ну так бешеную собаку в Техасе принято убивать, а не содержать за счёт налогоплательщиков. Все претензии к покойному.

— Парень, здесь свои правила и законы. Босс сказал, что ты нам должен — значит, ты нам должен. Даю тебе два дня на подумать, какой вариант для тебя предпочтительней. И не пробуй бежать, мы тебя всё равно найдём. Только разговор уже не будет проходить в такой обстановке, — тактикульщик встаёт и обводит рукой кафе. — Ты же вроде бы программист, значит, не глупый. Не расстраивай моего босса. — мужчина вдруг наклоняется, его лицо напротив моего. — Не расстраивай меня.

Сказано с нажимом и угрозой. Плохой и хороший полицейский в одном флаконе.

— Ух ты, я словно в чёрную дыру заглянул! — чуть отстраняюсь. — Ну в эту, которая у негров сзади. Так же темно и воняет.

А вот теперь его проняло, оскалился, подобрался, словно хищник перед броском.

“Я его достал!” — ликует во мне интернет-тролль.

“Сейчас будет больно,” — тихо вздыхает голос разума.

— Алекс, не представишь нас своему знакомому? — спрашивает Антон из-за плеча тактикульщика.

— Мистер “Мне пора валить на хрен”, это Антон, — улыбаюсь в лицо тактикульщику. — Антон, это мистер “Мне пора валить на хрен”.

Мистер недовольно, словно смахивает назойливую муху, дёргает уголками губ, цепляет маску сурового волчары и резко разворачивается, грозно кладя руку на кобуру.

— Бу, — встречает его эскападу Антон. — Как страшно.

Несмотря на простую одежду (джинсы, фланелевая рубашка, на ремне потёртая кобура закрытого типа), наёмник не похож на овечку перед волком, он, скорее, волкодав.

Тактикульщик, несмотря на показушность, умом и инстинктами не обделён, быстро оценил новое действующее лицо и споро, но сохраняя достоинство, убрал руку с кобуры. А то можно потом доказывай апостолу Петру, что тебя неправильно поняли, и вообще, ты за мир во всём мире и против насилия.

— Ты меня услышал, — бросил в мою сторону незваный гость и, обойдя Антона на почтительном расстоянии, покинул кафе.

— Смотрю, у тебя жизнь бьёт ключом, — наёмник даже взглядом не проводил тактикульщика, смело подставил тому спину. Я бы так не смог. — Можно?

— Конечно, буду рад, если составишь компанию, — киваю на стул напротив.

Антон проигнорировал тот, что перевернул недавний гость, сел как все нормальные люди.

— Расскажешь, что происходит?

— Да вот думаю офис открыть. Прямо здесь.

— Ого, что так? — удивлённо вскидывает брови парень.

— Ты у меня сегодня пятый посетитель. Место рыбное, надо столбить, пока клюёт.

— Расскажешь за чашечкой кофе? — Антон жестом подзывает официантку.

— Ты заказывай, а я уже на сегодня нахлебался, — отмахиваюсь от предложения друга. — В общем, слушай…

 

Глава 36

Год 27, вечер 12 апреля, Нью-Мехико

Алекс Северов

— Ну дела-а-а-а, — протянул Антон, когда я вывалил на него всё сегодняшнее. И про Легарда-Влада, и про Хелен с Евой, а тактикульного посланца от гангстеров наёмник и сам застал. — И что думаешь делать?

— Допью кофе, — я всё таки не удержался, заказал ещё чашечку, тем более, здесь его подливают бесплатно, — и пойду спать. Время позднее уже.

За всеми этими разговорами даже длинный эдемский день успел подойти к концу, солнце полчаса как село.

— Я не про сегодня, — нахмурился Антон. — В глобальном плане что?

— Пока не знаю. Завтра думать буду.

— Не тяни особо. Судя по твоему рассказу, этот Влад тот ещё отморозок, встречал я таких. Патологические садисты.

— Мне он психом не показался.

— Не надо путать два этих понятия. У психов просто крыша поехала на какой-нибудь почве. Здесь же совсем друго. Представь себе человека, у которого с детства всё есть, который не знает слова “нет”, что такое нуждаться и всё такое. Жизнь — сплошной праздник. И вот он вырастает, и к годам 20–25 ему уже ничего не интересно. У него было всё, и оргии с супер-моделями и кокаином, и любое сафари, и крутые тачки, и свой самолёт. Он уже всё взял от жизни, ничего не бодрит. Он начинает увлекаться ночными гонками, адреналин от скорости и нарушения запретов. Гонять по городу становится привычкой, даже днём жмёт под сотню. И в один прекрасный день сбивает на пешеходе старушку. Насмерть. Его пытаются привлечь, но папа заносит, кому надо, и сынка отмазывают. И за рулём был не он, и бабка на красный шла, а свидетелей либо покупают, либо запугивают. Следователь через полгода закрывает дело и переезжает в трёшку в центре, мажорчик снова за рулём, как ни в чём не бывало. И у него в появляется мысль: так можно же делать реально что хочешь! И с компанией таких же мажорчиков они начинают забавляться. Средь бела дня катаются по ступенькам родного универа на своих “Геликах”. Приглашают однокурсниц победней на вечеринки и насилуют толпой. Пока однажды не заигрываются и не убивают очередную жертву. Ну там, придушили слишком сильно, или внутреннее кровотечение, или просто сердце у бедной встало от такого отношения, не суть. Убили. Но и это сходит с рук. Да. денег занести надо уже больше, чем за старушку, но всё одно, папа отмазывает. И вот теперь парню окончательно сносит крышу. Ему хочется ещё больше адреналина. Он идёт в клуб, снимает какую-нибудь глупышку, везёт в загородный дом, там насилует, а когда надоедает — убивает. И не просто убивает, а долго, а наслаждением. Вот это и есть патологический садист. У него не было травмы, из-за которой он таким стал, он не псих. Он просто по другому вкус жизни уже не может почувствовать, всё остальное ему кажется пресным.

— Бр-р-р-р, ну ты и нагнал жути.

— Я тебе всего лишь правду жизни рассказывают, — усмехнулся Антонио. — Среди власть имущих каждый второй с извращениями. Вся эта педофилия, гомосятина, садизм там за норму жизни идёт. Вспомни, сколько скандалов было. А сколько случаев осталось за кадром. Или возьми ту же Европу, где в некоторых странах всеми правдами и неправдами возраст согласия снижают, уже до 14 лет дошли! И активно работают над тем, чтобы ещё снизить его.

— Всё это познавательно, но каким боком ко мне?

— Да простым. Пойми, Лёха, этот Влад — социопат. А это значит, что для него нет запретов, есть лишь преграды, которые надо преодолеть. Конечно, сам он тебя в городе убивать не станет. Но вот заказать парочке идиотов, как это было в Сан-Антонио, может на раз-два.

— Нет, этого он точно не будет, — качаю головой. — Для него это теперь личное. Я его взгляд видел, он с меня уже мысленно кожу снимал. Так что никаких утырков с заточками или снайпера. В городе мне безопасно, здесь все и всё на виду. Так что голову этим я сейчас забивать не стану.

— Смотри сам, конечно, но я бы на самотёк это не пускал.

— Завтра. Всё — завтра. Ты мне лучше скажи, каким ветром тебя сюда занесло? — меняю тему разговора.

— Да Ариэль, чтоб её. Не женщина, а дьявол во плоти. Каким-то макаром прознала, что её отца не просто бандиты с дороги убили.

— Оп-па, — я нервно поёрзал на стуле и чуть вжал голову в плечи. — И она теперь…

— Да не сцы, не нужен ты ей. Да, охотились на тебя, убили Маршалла. Она тебя в этом не винит. Как и вся семья. Как сказала Гретта, “на всё воля Божья”. Но доча хочет отомстить за папу, и вот мы здесь. Ибо она здраво рассудила, что если охота идёт на тебя, то лучший способ найти этих бандитов — быть рядом с тобой.

— И ты не смог её отговорить.

— Да проще поезд остановить! — вздыхает Антон. — И это ещё ладно, там и братья хотели с нами увязаться, еле отговорил. Кому-то надо же за фермой и матерью присматривать. Хватит и одной мстительницы.

— А ты?

— А что я. Это не моего отца убили.

— Он твой тесть.

— Слушай, я его пару недель знал. Да, мужик хороший. Но если так за каждого вступаться, никакого здоровья не хватит. И не надо менять осуждать!

— Я молчал вообще-то.

— Слишком громко молчал, — буркнул Антон и отвернулся. — Пойми меня правильно. Я уже настрелялся и навоевался. Да, за свою семью я всегда заступлюсь. И за друзей. Но Маршалл не был ни тем, ни другим. И дело не в формальности в виде штампа в ЗАГСе и свадьбы со священником.

— Семью не формальности создают.

— В точку, — кивает Антон.

— Но всё же ты здесь.

— Ариэль не успокоится, пока Влад не умрёт. Значит, мне надо ей в этом помочь, — пожимает плечами Антон. — Нам надо ей в этом помочь. Это и в твоих интересах тоже.

— Мне он жить пока особо не мешает.

— То есть? — удивился наёмник. — Он уже два раза на тебя покушения устраивал! И сюда лично заявился. Пока один из вас дышит, ничего ещё не закончено.

— Ты забыл, что Ева здесь. Весь сыр-бор из-за неё.

— Хочешь сказать…

— Пусть забирает её себе. Вместе с Хелен в придачу.

— Я думал, она тебе нравится.

— Было такое. Пока я не узнал, что мне врут. Причём, врут обе.

— Ты совершаешь ошибку, — качает головой Антон. — Я видел, как Хелен на тебя смотрит. Может, всё и начиналось как месть сестре, но сейчас…

— Закрыли тему, — обрываю Антона. — Одна соврала, вторая — предала. Я ни одной из них не смогу доверять. Так зачем мучиться? Плюс, ты сам сказал, Влад не отстанет. Так пусть забирает Еву себе.

— А её ты спросил?

— Она меня тоже не спрашивала, когда подставляла, — пожимаю плечами. — И это уже будут проблемы Влада. Тем более, пока он будет с ней разбираться, я буду уже далеко. Сандерс будет здесь через две недели, с охраной. Выдвинемся толпой, помогу ему с авиаразведкой. А вместо платы попрошу новые документы и проводника куда-нибудь подальше от Техаса. Думаю, не откажет. И всё, был Алекс Северов, гражданин Техаса, и не стало его. Погиб по дороге. Места, знаешь ли, опасные, то стреляют, то просто сожрать пробуют.

— Бегство не решение.

— Это для тебя не решение, — усмехаюсь. — А мне даже отлично подходит. В моём стиле.

Разговор как-то сам собою сошёл на нет. Минут через десять, поболтав о погоде-природе, распрощались, я — спать, Антон — к Ариэль. Прощание вышло прохладным. Может, мои слова про Еву Антону не понравились, а может — план сбежать. Но становится наживкой в их с Ариэль вендетте мне не хотелось, а что до Евы, то, как я сказал, предавший раз, может предать и второй. Спасибо, не надо.

В номер я уже летел пулей — выпитый кофе, растревоженный ходьбой, требовал немедленно выхода. На второй этаж взбежал через два ступеньки, по коридору пронёсся, словно ураган. В замочную скважину попал с третьего раза, как всегда, когда надо поторопиться, ключ отчего-то не хочет нормально вставляться. Распахиваю дверь, не глядя бью по выключателю, свет заливает комнату и… я замираю, забыв о том, что только что спешил.

Прямо на меня смотрит дуло калибра этак 7.62. Который на 51.

— Может, закроешь дверь? — мурлычит Ева. — Нам же не нужны свидетели?

Вы бы стали спорить? Вот и я не решился.

— Никогда не наводи ствол, если не собираешься стрелять, — я не сводил взгляд с Remington R11 RSASS в руках девушки.

— Что за тон, Лёша. Это подарок. Тебе. Фу, тяжёлая, зараза, — Ева с видимым облегчением опустила винтовку прикладом в пол. — Нравится?

— Ещё бы. А подача так вообще выше всяких похвал.

— Тогда, может, перестанешь пялиться на эту бандуру и обратишь внимание на меня?

Продолжать делать вид, что не замечаю девушку, было бы ребячеством. Я посмотрел на довольную Еву. Обнажённую Еву. Еву в костюме Евы. Взяла на вооружение совет Елены Степаненко: в любой непонятной ситуации зови мужика к телу? Стоит вся такая соблазнительная, одна рука за ствол держится, вторая в бок упёрта, корпус вполоборота, чтобы и плоский животик показать, и ягодицы не оставить незамеченными, в спине едва заметно прогнулась — грудь торчком.

Я чувствовал, как её магия овладевала мной, словно Красная Армия Берлином в 45-м, быстро и неотвратимо.

И начал накачивать себя. Ибо ещё секунда — и я сорвусь. Не знаю, существуют ли приворотные зелья, но колдуньи — точно не выдумка, и одна из них сейчас передо мною.

“Она тебя предала! Предала! Предала! Не прощай! Не смей!” — твердил разум.

“Поматросил и бросил — это тоже месть. Сладкая, взрывная, фееричная!” — нашёптывал в другое ухо змей-искуситель.

“С головой в омут же лезешь! Она как Горгона Медуза, стоит только раз взглянуть — и всё, пропал! Ну было же уже, проходили!”

“В этот раз ты подготовленней. У тебя принципы. И вообще, надо же и компенсацию получить”, — чёрт (на каком там, левом плече?) похабненько улыбнулся.

“А Хелен? Ты о ней подумал?” — нет, это не белокрылый, это Совесть.

“Да вся разница только в том, что старшая сестричка первая до твоей комнаты добралась. Обе хороши, одного поля ягодки, что та врёт, что эта. Так что отомстишь сразу обеим. Запретный плод сладок, но когда он сам падает в руки…”

— Лёша? Всё нормально? — Ева прислонила винтовку к креслу, подошла, обняла моё лицо ладонями, приподняла, заглянула в глаза.

Я чувствовал, как горю, щёки, уши словно наждачкой натёрли, сердце бешено в рёбра стучит, на лбу бисеринки пота выступили.

— Ты предала, — голос хриплый, надорванный, ещё чего не хватало! Откашливаюсь, и уже нормально продолжаю. — Цена всего, что было между нами — миллион евро? Хотя, я слышал, элитные проститутки берут тысяч по пять — семь в сутки. Ты мне чуть дороже обошлась, ну так и уровень явно тоже ваше.

— Ты не понимаешь. Я…

— Интересно, ты все квартиры в том доме так продавала или только пентхаусы? — перебиваю, не слушая. Дать ей оправдаться — так она ещё и жертвой будет, знаем, проходили. Женщины коварны, стоит только на секунду расслабиться, пожалеть, и всё, окажется, что даже в её измене виноват ты, и вообще!

— Лёша… — она морщится, словно коренной зуб разболелся.

— Я много думал, как это дебильное письмо в спам попало. Ну не могло оно там быть, не могло! Значит, кто-то пошаманила с фильтрами в почтовом клиенте. Только вот ноут зашифрован, двухфакторная авторизация, все дела. Он всегда со мной. Даже в отпуске, на Мальдивах, например. Тебе тогда надо было что-то там по работе проверить. А я…

— Мы бы оба были мертвы. Ты — чуть раньше, я — позже, но выбора не было. Это же Влад! Он не умеет принимать отказы. Единственное, что его удерживало там, это его отец, мой отчим. Дон Тровато запретил ему меня трогать, и его Влад не мог ослушаться. Как, впрочем, и я. Пойми, схема придумана не мной. И деньги шли — не мне. Да, я могла бы тебя предупредить. Или вообще не втягивать тебя во всё это. Только долго не протянула бы. Дон Тровато меня принял, как родную дочь. Но именно что “как”. Это Владу или Хелен он мог простить ошибки или плохо сделанную работу. Мне же постоянно приходилось доказывать, что я достойна, что мне можно доверять. Надеюсь, тебе не надо говорить, что бывает с теми, кто теряет доверие мафии?

В номер постучали.

— Запомни, где остановилась.

Иду посмотреть, кого там принесло.

— Если что, мы с Ариэль чуть дальше по коридору, номер 28, — за дверью нашёлся Антон.

Смотрю, глаза парня слегка расширились, заблестели, на губах заиграла улыбка. И взгляд устремлён куда-то за мою спину. Кошусь через плечо: Ева, как была, села в кресло. Руки-ноги скрестила, не зная, так и не скажешь, голая она там или в бикини. Очень маленьком бикини.

— Ну это, если что — стучись.

— Учту, спасибо, — киваю, начинаю закрывать дверь.

— Винтовка у тебя классная, — подмигивает Антон и удаляется к себе.

Закрываю дверь.

— Кто это был? — интересуется Ева.

— Антон, хороший знакомый. Несколько дней назад Влад устроил засаду на нас, погиб отец девушки Антона. Они здесь, чтобы поквитаться с твоим сводным братом, — кратко обрисовываю диспозицию.

Смотрю на девушку — и понимаю, что желание почти прошло. И злость немного улеглась. Ещё четверть часа, и, возможно, даже смогу с ней нормально общаться.

— Я в бар, за чаем, тебе что-нибудь принести? — решаю сбежать на время. — И оденься, пожалуйста. Простудишься ещё.

— На твой вкус, — Ева задумчиво жуёт губы. — Хотя, возьми виски, бутылку. Хорошего. И льда побольше.

Выхожу из номера, перевожу дух. Грехопадение лишь отсрочено. Хотя, никто же не заставляет меня пить?

“Ты позволишь даме злоупотреблять в одиночку? Где твои манеры?” — удивляется Совесть.

“Не понял, ты сейчас на чьей стороне?” — опешил я.

“Справедливости. И доброты”, — шаркает ножкой чистюля.

“Тогда скажу, что виски не было”.

“А вот врать нехорошо!”

“Пить тоже плохо”

“Бутылка на двоих это пустяк, даже запаха на утро не будет”

“Мы оба знаем, чем это закончится”

“Я после такой дозы не отключусь”, — это Разум, объявился. Где ты был, когда я с ней познакомился? А ведь я тогда трезв был!

“Ну ты сравнил! Ты сколько выпить можешь, поллитра, литр? И то не залпом, за вечер, да под закуску. А когда ты её увидел, у тебя уже через пять минут по венам вместо крови коктейль из гормонов тёк, это всё одно что селевой поток пытаться обуздать”

Спускаюсь в лобби, дверь налево — бар. Чай там тоже делают, на местных травах, вкусный и, главное, бодрящий. Хорошо мозги прочищает и нервы успокаивает. То, что надо сейчас. Пока бармен заваривает чайничек, на литр, изучаю меню и размышляю, брать виски или нет. И хочется, и колется — это сейчас про меня.

— Бутылку “Джек Дениэлс”, ведёрко льда и колу — принимаю решение.

— Это местный, — предупреждает бармен, выставляя заказанное.

Пожимаю плечами, без разницы. Не объяснять же ему, что, как по мне, все эти виски-бурбоны и рядом с обычной водкой не стояли, или хотя бы с коньяком. Один мой знакомый всю западную алкогольную продукцию называет скопом “самогоном”, добавляя только “из кукурузы” или “кактуса”, в зависимости от напитка. Так я вам скажу, он нагло врёт! Был я как-то на экскурсии в “Дудутках”, недалеко от столицы союзного нам государства, Минска. Там совершенно легально варят самый настоящий самогон, дегустация которого входит в программу посещения, естественно. Я не любитель алкоголя, но от халявы (за которую уже заплатил) и экзотики (никогда до этого самогон не пил) отказаться не смог. Так что, я вам скажу, на мой вкус, даже деревенский самогон, правильно приготовленный, из хороших ингредиентов, в разы лучше любого виски, что мне доводилось пробовать.

Чай уже заварили, по счёту заплатил (бутылка колы целый экю, в три раза дороже, чем дома, грабёж!), но в номер не спешу, думаю. То, что все эти доны и Влады на расправу скорые — охотно верю. Даже не потому, что их так в кино показывают — просто это диктуется логикой жизни. Репрессивный аппарат это то, что объединяет и мафию, и государство. Просто первая меньше заморачивается доказательной базой и склонна к большей жестокости, а так разница порою не очень и велика. Да ладно мафия, вспомните, сколько “выпало” банкиров после 2008 года! И всё топ-менеджмент, у которых перед вкладчиками вроде как никакой ответственности, одни лишь привилегии. Но, видимо, нашлись люди, которые сумели спросить за потерянные деньги. А может, и вправду, сами прыгали, не дожидаясь, когда придут.

Открыл местный вискарь, налил на два пальца, залил колой, забросал льдом. В итоге, алкоголя едва ли пятая часть, можно пить. Думаем дальше.

Ладно, не могла иначе — хрен с ним. Но уже после можно было предупредить? Можно. Хотя, в тот момент я был бы в сто раз злее, сейчас-то других проблем хватает, и не все они родом с Земли. Эх, закрутить бы авантюру, стравить между собой две бандитские группировки! Мол, хотите пулемёты? Так и быть, я вам их найду, но меня тут какие-то итальяшки хотят завалить, из-за бабы, останетесь потом без стволов, ая-я-я-яй! И потом, как та умная обезьяна, смотреть с дерева, как пара тигров дерётся. Смущают только два момента: первый, это только в кино такие афёры вчерашний офисный клерк поворачивает так, словно всю жизнь напёрстки на рынке гонял, а второй — что мешает тиграм договориться, что сперва хитрожопый орангутанг достанет кокосы первому, а уже затем второй его порвёт? Даже бандиты знают, что худой мир лучше хорошей драки. Более того, они это знают лучше всех, не перестреляли же братки в 90-е друг друга?

Вот на этой мысли, что “мир лучше войны”, я и поднимаюсь в номер. Мириться? Нет, конечно же, ведь мы и не ссорились!

Простить и понять? Только если за второй частью. Для начала.

— Ну, рассказывай, как обгоняла, как подрезала, — на скорую руку соорудив по нехитрому коктейлю и одев Еву в одну из своих чистых футболок, усаживаюсь в кресло у журнального столика и киваю на такое же напротив.

Всегда немного удивлял и одновременно умилял тот факт, что почти во всех гостиницах даже в самых-самых маленьких и дешёвых номерах обязательно есть такой вот уголок для посиделок.

Ева ничего не ответила, но правая бровь удивлённо приподняла.

— Я говорю, и как же тебя угораздило в такую семейку попасть? Что за нравы у вас там, какие у тебя планы, а главное, как это всё теперь касается меня и что мне за это всё в итоге будет? Только не надо про долгую историю заливать, хорошо? Сутки в Эдеме тоже не короткие, да и мы никуда не спешим.

— Когда мы с тобой познакомились, ты был… мягче, что ли.

— Не меняются только дураки и мёртвые, — пожимаю плечами.

— Это точно, дураки и мёртвые, — девушка задумчиво крутит бокал в руках, а затем залпом выпивает содержимое и жестом показывает, чтобы я ей повторил. — Только пообещай одно. Чтобы ты сегодня не услышал, не вздумай меня жалеть, хорошо? У меня была не самая лёгкая жизнь, и о многих моментах я бы хотела забыть, но… Если бы не всё это, я бы не стала той, кто я есть. Я бы не встретила тебя.

Её ладонь легла поверх моей.

Убирать руку я не стал.

Не хотел. Несмотря ни на что.

 

Глава 37

Год 27, ночь 12 апреля, Нью-Мехико

Алекс Северов

“Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему” — эта крылатая фраза из знаменитого романа Толстого “Анна Каренина” отлично описывала жизнь Евы.

Её мать, некогда первая красотка ни то Магнитогорска, ни то Челябинска, по молодости, выиграв местный конкурс красот, коих после развала СССР проводилось по пять штук в каждом селе, быстро выскочила замуж за одного из членов жюри, а по совместительству и генерального спонсора этого самого конкурса. Впрочем, не она одна такая была. В 90-е начинающие бизнесмены, редко отличимые от бандитов, имели повальную моду на “красивых тёлок”. Жена, которая “мисс-чего-то-там” была такой же статусной вещью, как шестисотый “мерин”, малиновый пиджак и двухкилограммовая золотая цепь.

Ева появилась через год, уже “столичной штучкой” — молодая пара успела переехать в нерезиновую. На новом месте всё шло хорошо, отец крутился в строительном бизнесе, мать — в салонах красоты и на тусовках. Пока не грянул 1998-й. Нет, наши герои не разорились, наоборот, имея некоторые подвязки, умение слушать и прислушиваться, бизнесмен неплохо заработал на валютном кризисе. Что резко не понравилось кому-то сверху.

— Строишь — вот и строй, зачем в финансы лезешь, да?

После такого вопроса, сопровождённого предложением (от которого нельзя отказаться) выплатить некую “неустойку”, превышавшую доход от валютной операции в несколько раз, было принято решение мигрировать. Нет, не в США. И даже не в Израиль. На Кипр.

Первой переехала семья, следом — и активы. Строительный бизнес хоть и пострадал, но отчасти был спасён, в основном благодаря тому, что был записан на кучу родственников, всех отследить не смогли. Казалось бы, можно выдохнуть и наслаждаться жизнью: море, солнце, погода круглый год радует душу и тело, культурные европейцы вокруг и всё такое. Даже мелкий бизнес на месте открыл, по продаже охотничьего оружия, со стрельбищем при магазине. Но — доходы-то упали, а цена проживания и аппетиты только выросли. И здесь появился Тровато.

Тогда он ещё не был никаким доном, так, мелкая сошка, но с большими амбициями. Сицилиец, он был замешан в нескольких афёрах на родине, причём скрывался на Кипре не столько от полиции, сколько от той же мафии, с которой “забыл” поделиться. На родине остался сын, живший у бабушки с дедушкой: жена не пережила роды. Конечно, пара-тройка лет, и его мелкий проступок забудется, и можно будет вернуться, но итальянцы всегда были семьянинами, воссоединения с роднёй хотелось ускорить. Появление русского, увлекающегося, помимо всего прочего, охотой и оружием, натолкнуло Тровато на одну мысль.

В Италии разгоралась война полиции и мафии, и для легализации ношения оружия последними начала применяться известная схема с ЧОПами, частными охранными предприятиями. Это когда бандиты официально состояли на работе в таких конторах, поэтому совершенно законно могли иметь при себе N-ое количество оружия, С не боясь быть посаженными за ношение короткоствола. Конечно, все такие конторки изрядно трясли и более-менее контролировали, особенно если открывали их лица, имеющие связи с мафией, пусть и не доказанные. Но что, если такой бизнес откроет русский миллионер? К нему вопросов явно будет меньше. Так Ева и её семья перебрались в Сицилию.

Новое дело приносило явно больше, чем магазин на Кипре, где охотников-то раз-два и обчёлся. Тем более, если учесть, что в Сицилии можно было торговать не только легальным товаром. Пару лет всё шло хорошо, пока кто-то из местных не решил, что приезжий уж очень широко развернулся. И одним прекрасным солнечным утром авто с русским взлетело на воздух.

Тровато не оставил вдову один на один с проблемами, взвалил на себя заботу и о бизнесе, и о финансах семьи. Свадьбу сыграли через год. Ещё через пару месяцев родилась Елена. Брак, правда, долго не продлился. Полиция нагрянула среди ночи. Дом штурмовали как какую-нибудь крепость, с бронетехникой и слезоточивым газом. Когда спецназ ворвался в комнату, мать кинулась к кроватке с малышкой. Плохое освещение, нервы на пределе — один из бойцов полоснул короткой очередью. Врачи боролись за жизнь пациентки неделю, но Костлявая в итоге победила. И жизнь для Евы кардинально изменилась.

Подростка отправили в закрытый католический пансионат. Нет, голову детям Библией не забивали, хотя её там и изучали, помимо всего прочего. В основном же преподавали иностранные языки (два на выбор), математику, логику, философию, литературу. На хорошем, между прочим, уровне. Но пансионат брал на себя не только образовательные цели, но и воспитательные. Телесные наказания в его стенах были узаконены. Так что нежные попки, и не только, местных воспитанниц нет-нет, да розовели. Причём, не редко, в присутствие всей школы: наказание было не только болезненным, но и унизительным. Никакой, понимаешь, ювенальной юстиции.

Еву в пансионате, понятное дело, никто не навещал. Дон Тровато платил за обучение, выделял ежемесячно некоторую сумму на карманные расходы (впрочем, вполне достаточную не только на конфеты и жвачки, но и одежду), и на этом всё. Поэтому Еву одновременно и удивило, и обрадовало, когда подручные дона забрали её из этого специфического учебного заведения накануне её шестнадцатилетия. Девушку отвезли за покупками, затем — по салонам красоты, и как вишенка на торте — она и дон улетели праздновать её день рождения в Дубаи. Прямо не жизнь, а сказка! Ева на какое-то время почувствовала себя Золушкой. Она забыла, что карета всегда превращается в тыкву.

— Тебе понравилась такая жизнь? Лучше, чем в пансионате? Я рад. И уверен, что такая красотка как ты достойна только лучшего. Но, ты же понимаешь, что в жизни ничего бесплатного не бывает? Окажи мне одну услугу, и сможешь и дальше покупать платья в Милане и Риме и летать на частном самолёте на выходные на Тенерифе.

Всё, что надо было сделать, это познакомиться с одним влиятельным арабом, страстным любителем молодых и девственно чистых особ. В ОАЭ был строительный бум, на кону стоял жирный контракт, были розданы десятки миллионов долларов, и Ева была вишенкой на торте почти состоявшейся сделки. На размышления девушке дали одну ночь.

— А ты знал, что забавляться с подростками любят не только католические священники? Да и сами девочки, запертые в стенах в таком возрасте нет-нет, да искали выход бурлящей энергии и сексуальности. Из мужчин у нас в пансионате пара поросших мхом садовников была, так что… Возвращаться я не хотела, и если для этого надо было всего лишь переспать с каким-то богатеньким шейхом, то и чёрт с ним!

Араб оказался джентльменом, всё прошло более-менее нормально. Ева жила у него несколько месяцев, и за это время они провели вместе дай Бог десяток ночей: когда у тебя в гареме дюжина жён, найти силы и время на всех ой как не просто! В итоге довольны оказались все: дон Тровато получил жирный контракт, араб — записал на свой счёт ещё одну девственницу (причём не бедную крестьянку из провинции!), а Ева получила свой первый сексуальный опыт, сбежала из пансионата и заработала свои первые сто тысяч, которые расщедрившийся любовник перевёл для неё в один из швейцарских банков в тайне от отчима.

Кусок, доставшийся дону, оказался даже больше, чем он рассчитывал. И всё благодаря Еве, которая, как оказалось, несмотря на отсутствующий опыт общения с противоположным полом, отлично манипулировала его представителям. Всё таки красивые женщины — это сила, а красивые и умные — это сила в квадрате. В пансионате, несмотря на все минусы, учить умели.

Дон пристроил падчерицу к делу, нередко брал её с собой на сложные переговоры. Да, иногда приходилось ложиться в постель с нужными людьми, но чаще обходилось без этого — Ева умела расположить к себе самого закоренелого циника, находила ключик к душе почти любого собеседника.

Проблемы начались, когда из штатов вернулся Влад. Писанный красавец, в Гарварде он неизменно пользовался популярностью у девушек, был звездой всех вечеринок, да и умом его Бог не обделил. Амбиции и ЧСВ у парня взлетели до небес, поэтому, обнаружив, что Ева из гадкого утёнка превратилась в белого лебедя, парень тут же с ходу попробовал уложить её в койку. Но был послан. В ход пошёл весь накопленный за пять лет в США арсенал, от дорогих подарков и серенад под окном до грубой силы. Ева держала оборону и стойко отбивала все атаки, ибо, в отличие от Влада, думающего только о том, как почесать своё ЧСВ, понимала, что секс всё только усугубит.

— Я бы ему дала, если бы знала, что он успокоится, но он не из таких. Пока все соки не выжмет, не отвянет. Он не думал, что я не очередная студенточка, поматросил и бросил, нам жить под одной крышей. В общем, пришлось идти к дону и стучать на его сынка. Слава Богу, Тровато всегда думал головой, а не одним местом. Он быстро поставил Влада на место, тот даже неделю с фингалом ходил, видимо, не сразу папочку послушался. Но от меня действительно отстал. Тровато даже на пару моделей раскошелился, чтобы сын было на кого переключиться, а потом какое-то дело где-то во Франции поручил, ресторан, кажется, в Париже как раз тогда открыли.

Молодых людей держали друг от друга подальше, но даже когда дела сводили их вместе, Влад вёл себя подчёрктнуто корректно. До Москвы. Это дело должно было стать последним на Земле для семьи Тровато: дон сумел таки нажить себе влиятельных врагов, львиную долю активов у него отдали ещё в 2008 году, в разгар первого Мирового кризиса. Затем был 2014 и санкционная война, из-за которой испарилось ещё две трети бизнеса. Год назад из надёжных источников стало известно, что дело сицилийца было передано в Интерпол, и он срочно свинтил в Эдем, оставив детям наказ довести афёру с элитным жильём в России до финала.

— Дон не собирался меня отпускать, более того, как ты понимаешь, на новом месте ему надо было бы с нуля налаживать дела, и красотка Ева, готовая лечь под каждого, на кого укажет дон Тровато, ему бы здесь пригодилась. Не родную же дочку для этого использовать? Остаться на Земле было не вариант, слишком обширные у него там связи, сложно затеряться. А вот пройти в Эдем не теми вратами, плюс, имея на руках несколько комплектов документов — это был мой шанс порвать с этой семейкой. Да, наверное, стоило тебя предупредить, но, пойми, я не могла рисковать: мне надо было добраться до Женевы без проблем, это был мой шанс на новую жизнь. Я не думала, что Влад воспримет тебя так всерьёз. И уж тем более не хотела, чтобы ты был вынужден бежать с Земли сюда. У тебя же богатый отец, неужели он отказался тебе помочь?

— Я с семнадцати лет не взял и копейки у родителей. У нас… несколько натянутые отношения. Как-нибудь потом расскажу. Что думаешь делать дальше?

— Ты мужчина, ты и решай, — Ева, давно перебравшаяся ко мне на колени, каким-то чудом умудрилась свернуться калачиком (это при том, что буквально всего на сантиметр или два ниже меня!). — Я девочка, я хочу туфельки, платьице, сумочку, и ни о чём не думать. Но если серьёзно, то можем просто сбежать. Сменим тебе документы, и всё, нас никто не найдёт. Если только, конечно, ты не станешь и дальше светить своим лицом перед фотокорреспондентами. Я как увидела ту статью, ну, где заложники и мексиканцы были, так обомлела! Если ты хотел скрыться, то лезть в гущу событий не самый лучший вариант.

— Во-первых, я тогда не знал, что за мной вообще кто-то гонится. Как-то не ожидаешь, что коллекторы тебя будут в Эдеме искать. А во-вторых, мне нужны были деньги, я сюда эмигрировал с парой сотен экю в кармане. Да и сейчас тоже в кошельке не густо, через пару недель будет подработка, вот после неё и можно будет и документами заняться, а Влада с хвоста попробовать скинуть.

— Деньги не проблема, у меня есть, нам до старости хватит, — отмахнулась Ева. — А документы, прости, ты уж точно сам себе новые не выправишь. Ты слишком правильный для таких дел, тёмная сторона не для тебя.

— Даже спорить не буду. Что касается денег, то, извини, быть на содержании я не привык. Так что сейчас мы точно никуда не уедем. Или, если хочешь, можем сделать следующим образом. Выберем место, подальше от цивилизации, ты через пару-тройку дней, с попутным конвоем, уедешь, а я после дела — к тебе.

— Ну уж нет, теперь я тебя ни на шаг не отпущу, — Ева строго посмотрела на меня. — И вообще, я весь вечер старательно спаиваюсь, может, наконец-то воспользуешься?

Я усмехаюсь, кое как дотягиваюсь до “Джек Дэниэлс”. Как раз на две порции, правда, уже без колы, а вместо льда давно вода, едва прохладная, так что разливаю так, не разбавляя.

— За удачу! И за нас! — поднимает тост Ева.

— За успех, — поправляю по привычке. — Сильные завоёвывают успех, слабые — надеются на удачу.

— За успех! — соглашается девушка.

Залпом опрокидываем бокалы.

В голове приятно шумит, а по телу бежит тёплая волна.

Вот оно — счастье!

 

Вместо эпилога

Год 27, утро 13 апреля, Нью-Мехико

Двое в пыльном пикапе, припаркованном напротив “Мотылька”

— Это точно он? Что-то на фото не очень похож.

— Снимок старый, здесь он лет пять назад. Если убрать очки и второй подбородок, то вроде как похож. Тем более, он особо своё имя не скрывает, я заглянул в регистрационную книгу, “Алекс Северов”.

— Это если мы правильно вычислили его новую личность здесь.

— Девяносто девять процентов, что это он.

— Всё равно, надо удостовериться. Мы не можем ошибиться, будут проблемы.

— Я сделал пару снимков и уже отправил за ленточку.

— Когда ждать ответ?

— Пара дней. Может, чуть больше.

— Долго.

— Никуда не денется, он здесь ждёт кого-то.

— Ладно. Допустим, это он. Как будем работать, грубо или….?

— Клиент предупреждал, что объект сложный, но вменяемый. Я бы поговорил сперва.

— А не спугнём? Рядом с ним ошивается какой-то вояка, из тёртых.

— Уже пробил всё. Это из бывших орденских, он должен понять. Так что помехой не станет.

— Я бы не был так категоричен, они, похоже, друзья. К тому же, русские. У них дружба нередко превыше правил.

— И всё равно, считаю, что силовой вариант надо оставить на крайний случай. Парень успел заработать какую-никакую известность, ещё не факт, что местный шериф позволит скрутить его средь бела дня при свидетелях.

— Так пусть вызовет к себе, в офис, там и упакуем.

— Кэрриган тот ещё идеалист. Ставлю сотню экю против стрелянной гильзы, он нас пошлёт, несмотря на все бумаги.

— Тогда можем принять объект на трассе.

— Как я понял, из города он поедет в составе колонны. Большой колонны.

— Не будет же он всю жизнь кататься под охраной.

— Ты сам прекрасно знаешь, что чем быстрее закроем контракт, тем больше заработаем. Плюс, шанс, что объект нарвётся на пулю, не нулевой.

— Ладно. Предлагаю всё таки поговорить с ним. Если откажется ехать, тогда и будем думать.

— Ага, как говорят русские, главное, ввязаться в бой, а там разберёмся.

— В точку.

— Тогда ждём подтверждения личности, и идём на контакт?

— Решено. А пока — наблюдаем.