БЕСЕДА О «РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ» С А. А. СЕНИНЫМ. - СВЯТАЯ РУСЬ. - ДОБРОТОЛЮБИЕ. - НЕСТЯЖАТЕЛЬСТВО. - НАРОДОПРАВИЕ. - МОНАРХИЯ. -КОНФЛИКТ С ЗАПАДОМ
А. А. Сенин: В ваших книгах «Русская цивилизация», «Русский труд» и «Воспоминание о народном хозяйстве», а также в некоторых статьях вы постоянно проводите мысль о существовании особой русской цивилизации, путем которой должна следовать наша страна. Причину всех наших сегодняшних бед вы видите в отказе от своего пути и переходе на западные рельсы, которые, по вашему мнению, не подходят нам.
О. А. Платонов: Да, идейной основой сегодняшнего общественного противоборства является борьба двух цивилизаций. с одной стороны, русской, преимущественно духовной цивилизации, во многом сродной с другими духовными цивилизациями — индийской, японской, китайской, исламской, а с другой стороны, западной цивилизации, основанной на ценностях Талмуда, погоне за деньгами, гонке потребления и хищническом расходовании ресурсов, принадлежащих всему человечеству...
Русская цивилизация сильно деформирована в результате общественных катаклизмов последних 70 лет, но это не значит, что она погибла. Любой народ может существовать как народ только в силу принадлежности к родной цивилизации. Отказавшись от нее, он превращается в мертвеца.
А. С.: А не слишком ли это отвлеченное понятие, каким образом это влияние может осуществляться в жизни?
О. П.: Нет, это не отвлеченное понятие. Духовные ценности русской цивилизации выражаются в национальных стереотипах, народной психологии, народном сознании: без учета их мы не можем выбрать правильного пути. Отказываясь учитывать духовные ценности русской цивилизации, скажем, при разработке наших экономических и социальных планов, мы тем самым обрекаем их на неуспех, подводим под них мину замедленного действия. Все жизненные реакции, симпатии и антипатии, трудовая мотивация, способность к эффективному труду определяются национальными стереотипами и психологией и зависят от возможностей создания привычных условий существования.
Возьмем, к примеру, Японию. Эта страна, опираясь на народные традиции и обычаи, сумела так воспользоваться ценностями своей цивилизации, что в экономическом развитии опередила все страны мира; считается, что к 2000 году она перегонит США. Близки к феномену Японии Южная Корея, Гонконг, Тайвань.
Духовные основы, русская духовность — это совсем не убожество или юродство, как их интерпретируют сторонники западной цивилизации, а наше главное богатство, которое по-настоящему еще не востребовано.
А. С.: И все-таки давайте вернемся и уточним понятия. Насколько я знаю, понятие цивилизации — синоним культуры. Если это не так, то объясните, какой смысл вы вкладываете в термин «цивилизация»?
О. П.: Цивилизация — главная форма человеческой организации пространства и времени, выражающаяся качественными началами, лежащими в особенностях духовной природы народов, составляющих самобытный культурно-исторический тип. Каждая цивилизация представляет собой замкнутую духовную общность, существующую одновременно в прошлом и настоящем и обращенную в будущее, обладающую совокупностью признаков, позволяющих классифицировать ее по определенным критериям. Цивилизация не равнозначна понятию «культура» (хотя они нередко ошибочно отождествляются). Так, последняя представляет только конкретный результат развития внутренних духовных ценностей цивилизации, имея строгое ограничение во времени и пространстве, т.е. выступает в контексте своей эпохи.
Разделение человечества на цивилизации имеет не меньшее значение, чем разделение на расы. Если расы представляют собой исторически сложившиеся разновидности человека, имеющие ряд наследственных внешних физических особенностей, которые образовались под действием географических условий и были закреплены в результате изоляции различных человеческих групп друг от друга, то принадлежность к определенной цивилизации отражала исторически сложившийся духовный тип, психологический стереотип, закрепившийся в определенной национальной общности вследствие особых исторических и географических условий жизни и генетических мутаций. Если принадлежность к расе выражалась в цвете кожи, строении волос и ряде других внешних признаков, то принадлежность к цивилизации выражалась прежде всего во внутренних, духовных, психических и психологических признаках, самодовлеющих духовных установках.
Теория цивилизаций (культурно-исторических типов) впервые в мире была разработана русским ученым Н. Я. Данилевским. До него господствовало представление, что человеческое общество развивается во всех странах одинаково, как бы линейно вверх, от низших форм к высшим. сначала были Индия и Китай, потом высшие формы развития перешли в Грецию и Рим, а затем получили окончательное завершение в Западной Европе. Эти представления были рождены на Западе, т.е. Запад как бы принимал эстафету мирового развития, объявляя себя высшим выражением мировой цивилизации. Все многообразие культурно-исторических типов рассматривалось в рамках единой цивилизации. Эти ошибочные представления Данилевский убедительно опроверг. Он показал, что развитие идет не линейно, а в рамках целого ряда культурно-исторических типов, каждый из которых является по отношению к другим замкнутым духовным пространством, и оценивать его можно по его внутренним, присущим только ему критериям.
По учению Данилевского, общечеловеческой цивилизации нет и быть не может. существуют лишь ее различные типы, такие как: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, еврейский, греческий, римский, славянский (русский). Господство одного культурно-исторического типа, распространенное на весь мир, означало бы постепенную деградацию человечества. Разработанная Данилевским теория цивилизаций получила дальнейшее продолжение в трудах О. Шпенглера и А. Тойнби. Последний, развивая теорию Данилевского, пришел к выводу, что на земле существовало более чем два десятка цивилизаций. Но беда в том, что оценку этих цивилизаций Тойнби вел по западноевропейской шкале координат, с позиции ценностей западного человека. В его схеме не остается места для русской цивилизации, которую он формально относит к восточнохристианской, хотя ее основы сложились еще до принятия христианства.
А. С.: Вы считаете себя учеником Данилевского и Тойнби?
О. П.: Данилевского — да, Тойнби — нет. Тойнби оттолкнулся от учения Данилевского, но развитие его повел как западный человек, корнями проросший в догматы Талмуда. Естественно, он не был способен сформулировать понятие русской цивилизации, так как был закрыт от нее мифологией западного мира.
Впрочем, и Данилевский тоже не использовал понятие русской цивилизации, а говорил о славянской цивилизации. Я считаю это неверным. Западные и отчасти южные славяне не сохранили своей цивилизационной идентичности и стали бесхарактерным дополнением западной цивилизации. Об этом можно только сожалеть.
А. С.: Получается так, что приоритет разработки понятия русской цивилизации принадлежит вам? кто из прежних русских философов и мыслителей использовал это понятие?
0. П.: Понятие русской цивилизации ранее не использовалось. Приоритет введения этого термина в самом деле принадлежит мне. Однако мои разработки понятия русской цивилизации являются логическим продолжением, творческим выводом из великого открытия Данилевского о культурно-исторических типах. Я только слегка подтолкнул тот могучий механизм, поставленный на рельсы выдающимся соотечественником.
Если говорить о моей скромной заслуге, то она состоит в том, что я конкретизировал понятие русской цивилизации, фактически отождествляя ее с понятием святая Русь.
Именно понятие святая Русь объясняет неповторимые черты русской цивилизации. Святая Русь — особое благодатное свойство русского народа, сделавшее его оплотом христианской веры во всем мире. Жертвенное служение идеалам добра и справедливости, стяжание Духа святого, устремленность к безгрешности и совершенству сделали русских новым, Богом избранным, народом. Осознание русским народом своего особого духовного предназначения прослеживается уже в «Повести временных лет» (XI в.). Причем богоизбранность понимается не как противостояние другим народам, а как особая миссия борьбы с мировым злом, миссия добротолюбия.
Святая Русь является духовным ядром, идеологическим и организационным началом русской цивилизации и, в самых общих чертах, ее синонимом. «Святая Русь», «русская цивилизация» — понятия, диаметрально противоположные понятию «иудейско-масонской цивилизации». Если последняя основывается на идеологии Талмуда, то Святая Русь воплощает в себе высшие достижения Нового Завета и по-христиански противостоит тайне беззакония, которую рождают Талмуд и вытекающая из него антихристианская глобализация.
А. С.: И как же в понятиях русской цивилизации видится прогресс? Ведь в общепринятом понятии это движение вперед, успех, развитие от низшего к высшему, более совершенному.
О. П.: Русская цивилизация отвергает западноевропейское понимание прогресса как преимущественно научно-технического, материального прогресса, развития товаров и услуг, обладания все большим количеством денег, вещей, перерастающего в погоню за наживой, гонку потребления. Этому понятию русское миропонимание противопоставляет идею преображения жизни через преодоление греховной природы человека. Епископ Иларион (Троицкий) говорил: «Идеал Православия есть не прогресс, не преображение. Новый Завет не знает прогресса в европейском смысле этого слова, в смысле движения вперед в одной и той же плоскости. Новый Завет говорит о преображении естества и о движении вследствие этого не вперед, а вверх, к небу, к Богу». Единственный путь преображения — в искоренении греха в самом себе: «Не вне тебя правда, а в тебе самом, найди себя в себе, и узришь правду. Не в вещах правда эта, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою».
Приоритет главных жизненных ценностей и радостей человека Древней Руси был не на экономической стороне жизни, не в стяжании материальных благ, а в духовно-нравственной сфере, воплощаясь в высокой своеобразной культуре того времени, делающей человека по-настоящему счастливым.
А. С.: По сути дела, вы утверждаете, что каждая из цивилизаций развивается по своей шкале координат и подходить к русской цивилизации с шаблоном западной нельзя.
О. П.: конечно. Различия между русской и западной цивилизациями наши предки знали еще в XVI веке. Основой знаменитой концепции «Москва — Третий Рим» было утверждение ценностей русской цивилизации, противостояние западной идеологии. Наши предки говорили: «На Западе “просят сесветное житие”, а на Руси “угождают на будущее житие”. Конечно, причины этой борьбы были гораздо серьезнее, нежели простое столкновение между Православием и католичеством. Дело было в том, что еще в XIV—XV веках в Европе выкристаллизовались две противоположные жизненные идеологии. Одна из них воцарилась в Европе под названием гуманизма, другая — в Восточной Европе, прежде всего на Руси, под названием исихазма (умного, духовного делания). Разным было и экономическое ядро этих идеологий. Исихазм (духовное делание) делал упор на развитие духовнонравственных начал жизни, гармоничное развитие человека и природы, нестяжательство материальных благ. Именно эти начала составили ядро русской цивилизации.
Совсем иной характер носила идеология «избранного» меньшинства — гуманизм.
Гуманизм возник на основе Талмуда как анти-христанское учение, провозгласившее жизнь некоего «избранного человека» высочайшей ценностью, а «наслаждение земными радостями» — ее главной целью. «Гуманисты» фактически отрицали божественную сущность человека, отказывали ему в праве на духовное развитие и стремление к совершенству по заповедям Нового Завета, объявляя их проявлением клерикализма и мракобесия. Христианская этика в их учении заменяется иудейской, стяжание Духа Святого — стремлением к обогащению и потребительским отношением к жизни, культом силы, порока, плотского наслаждения жизнью. Гуманизм стал идеологией так называемого «Ренессанса», с которого, по справедливому замечанию великого русского философа А. Ф. Лосева, осуществляется развертывание и оформление сатанинского духа, ступенями которого являются капитализм и социализм. В конечном счете эти представления встречались в одном темном тоннеле технократического отношения к миру. Огромные богатства жизни в этих представлениях суживаются до примитивных технико-организационных основ материального благополучия, комфорта, вещизма.
Да и сегодняшние наши иудеи из «Демократической России» повторяют ту же ошибку, сводя все богатство бытия к уровню материального потребления, и предлагают нам на это ориентироваться.
А. С.: Подчеркивая духовный характер русской цивилизации, вы как бы противопоставляете ее всем другим.
О. П.: Ни в коей мере, если уж и противопоставляю, то только западной. Говоря о преимущественно духовном характере русской цивилизации, мы не собираемся утверждать, что такая цивилизация была единственной. Как я уже говорил, у русской цивилизации было много общего с индийской, китайской и японской цивилизациями. Поиск цели развития не в стяжании материальных благ, не вне человека, а в глубине его души, в вечном стремлении человека к Богу.
Понятие духовности в русской цивилизации отличалось от понятия духовности в западной цивилизации, где оно рассматривалось преимущественно как умозрительное мудрствование, интеллектуальная деятельность. Духовность в представлениях русской цивилизации не умозрительное мудрствование, а прежде всего высокое нравственное чувство высшей справедливости — жить по душе достойно, вознаграждать по совести. Не следует гнаться за богатством, за наживой, преследовать материальный расчет, испытывать жадность к деньгам и вещам. Как цель жизни это считается недостойным. Главное же — прожить жизнь по-доброму, по правде, достойно.
Самое большое место в народном сознании занимали представления о душе, стыде, совести, грехе, доброте, справедливости, правде. Об этом можно судить по огромному количеству пословиц и поговорок на эту тему, которые образуют своего рода кодекс народной мудрости и нравственности, служившим нашим предкам идеалом в жизни и труде. «Душа всему мера», говорили наши предки, «Душа всего дороже», «Душа заветное дело».
Идеальные отношения между людьми, считал русский человек, должны строиться только по душе. Он и говорил: «Душа душу знает», «Душа с душой беседует, а сердцу весть подает», «Мы с ним живем душа в душу», «Поговорим по душам».
Отсутствие стыда, совести в глазах наших предков рассматривалось как нравственное уродство, таких людей избегали. Вокруг них как бы распространялся холодок отчужденности. «Добрая совесть глаз Божий», «С совестью не разминуться», «Как ни мудри, а совесть не перемудришь».
В понимании наших предков совесть неотделима от стыда. Чувство стыда стоит как бы за спиной русского человека. Стыдно плохо работать, стыдно обмануть, стыдно взять лишнего, стыдно наживаться за чужой счет, стыдно нарушать заповеди. «В ком стыд, в том совесть», твердит народная мудрость, «Есть совесть, есть и стыд, а стыда нет — и совести нет». В народном сознании отсутствие стыда означает моральную смерть. «Убей Бог стыд, все пойдет нипочем», «Умри, коли стыда нет».
Сердцем нравственных идеалов наших предков были представления о правде и справедливости. Пословиц на эту тему такое множество, что можно говорить о настоящем культе правды и справедливости. «Не в силе Бог, а в правде» — эта мысль проходит красной нитью через народное сознание. «Правды не переспоришь», «Правда есть, так правда и будет», «Как ни хитри, а правды не перехитришь», «Все минется, одна правда останется».
А. С.: Духовность, душа — это, конечно, правильно, хорошо, но ведь ни один народ не может существовать без экономики, без эффективного производства материальных благ... Вот и сейчас мы с этим столкнулись.
О. П.: Примеры Древней Руси, дореволюционной России и современной Японии показывают, что духовность может быть высшим капиталом для развития экономики.
На Руси одним из главных экономических принципов было — трудолюбие как добродетель. Вопреки сложившимся на Западе формально-догматическим трактовкам труда как проклятия Божьего, отношение к труду в Древней Руси носило живой, самоутверждающий характер. Христианский индивидуализм с его установкой на личное спасение, широко господствующий в западноевропейских странах, на Руси распространения не получил, что было, по-видимому, связано с характером русского Народа, жившего в условиях общины и имевшего иное понимание жизненных ценностей. спасение на Руси мыслилось через жизнь и покаяние на миру, через соборное соединение усилий и, наконец, через подвижничество, одной из форм которого был упорный труд. С самого начала зарождения Православия труд рассматривается как нравственное деяние, как богоугодное дело, а отнюдь не как проклятие.
«Бог труды любит», «с молитвой в устах, с работой в руках», — часто повторяет русский человек; «Божья тварь Богу и работает», «Не спрашивай урожай, а паши и молись Богу», «Богу молись, а сам трудись», «Молись Богу, землю паши, а урожай будет». В «Поучении» Владимира Мономаха, во многом отразившем мировоззрение эпохи, трудолюбие — высшее мерило богоугодности человека.
Отношение наших предков к труду как к добродетели, как к нравственному деянию ярко выразилось в замечательном памятнике русского быта и литературы XVI века — «Домострое». В этой книге создается настоящий идеал трудовой жизни русского человека — крестьянина, купца, боярина и даже князя. Все в доме: и хозяева, и работники — должны трудиться не покладая рук. Хозяйка, даже если у нее гости, «всегда бы над рукоделием сидела сама». Хозяин должен всегда заниматься «праведным трудом» (это неоднократно подчеркивается), быть справедливым, бережливым и заботиться о своих домочадцах и работниках. Хозяйка-жена должна быть «добрая, и трудолюбивая, и молчаливая». слуги хорошие, чтобы «знали ремесло, кто кого достоин и какому ремеслу учен». Родители обязаны учить труду своих детей, «рукоделию — мать дочерей и мастерству — отцы сыновей».
Книга проповедует трудолюбие, добросовестность, бережливость, порядок и чистоту в хозяйстве. Очень тактично регулируются трудовые отношения между хозяином и работником. Все эти качества продолжали культивироваться в крестьянской среде вплоть до начала ХХ века.
В целом, говоря о главном, что составляло сущность русского труда в эпоху его расцвета, следует подчеркнуть, что он никогда не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, причем трудолюбие было характерным выражением духовности. Аналогичное отношение к труду как добродетели до сих пор существует в Японии, причем представителям Запада это явление трудно понять. Они даже назвали его «трудоголизм» (в параллель к алкоголизму), не понимая, что для японца труд составляет счастье жизни. Такими же «трудоголиками» были жители Руси и большинство дореволюционных крестьян, чего не скажешь о наших современниках.
А. С.: Западные ученые часто свысока относятся к «трудоголикам», видя в них какую-то ущербность, несвободу, а из ваших публикаций следует, что это явление свойственно определению модели хозяйственного развития.
О. П.: Именно так, ибо не существует универсальной модели хозяйственного развития. Во множестве мировых проявлений хозяйственного развития и трудовой деятельности проглядываются две, так сказать, «базовые» модели. Одна, которую можно условно назвать «индивидуалистической», — основана на жесткой конкуренции, получении прибыли как самоцели, индивидуализме в проявлении жизненных интересов («каждый сам за себя»), отлаженной иерархобюрократической организации, необходимой в условиях остроконкурентной борьбы. Возникла она в густонаселенных странах в условиях крайнего дефицита экономических ресурсов. Примером может служить экономика стран Запада.
Другая, которую можно условно назвать общинной, — основана на традиционных ценностях крестьянской общины, взаимопомощи, трудовой демократии, местном самоуправлении, нестяжательстве, принципе трудолюбия как добродетели. Именно эта модель экономики сложилась в России, но была сильно расшатана уже к началу ХХ века.
Тем не менее народное хозяйство России развивалось значительно быстрее экономики США и других стран, выходило на передовые рубежи техники и технологии. крупная промышленность России создавала продукцию на уровне лучших мировых образцов. Оплата труда рабочих в промышленности была одной из самых высоких в мире.
По производству важнейших сельскохозяйственных культур Россия стояла на первом месте в мире, выращивая больше половины мирового производства ржи, около четверти — пшеницы, овса и картофеля. Россия была главным экспортером сельскохозяйственной продукции, первой «житницей Европы», на которую приходилось две пятых всего мирового экспорта крестьянской продукции. Успехи русской экономики в начале ХХ века можно сравнить только с японским «экономическим чудом» последних десятилетий. секрет этого чуда в соединении элементов традиционной культуры с западной техникой и технологией. Распространенная в Японии система пожизненного найма, при которой работник всю жизнь отдавал одному предприятию, превращала его в своего рода предприятие-общину.
А. С.: Вы упомянули понятие «нестяжательство». Не представляю, как оно может быть увязано с экономическим принципами; а как же прибыль, рентабельность и другие понятия?
О. П.: Понятие «нестяжательство» состоит в преобладании моральных форм понуждения к труду, к хозяйственной деятельности над материальными формами, и прежде всего погоней за чистоганом. Количество денег, которым обладает человек, не является выражением его ценности, значительности, а напротив, является показателем его духовной деградации. Любой большой капитал — это воровство.
Пример русских купцов-старообрядцев свидетельствует, что прибыль и принцип нестяжательства не противоречат друг другу. Ориентируясь на цели более высокие, нежели получение чистогана, многие русские купцы и предприниматели получали большую прибыль, не делая из нее фетиша, как западные бизнесмены.
Суть народного понимания нестяжательства: «Лишнее не бери, карман не дери, души не губи», «Живота (богатства) не копи, а душу не мори».
Человек не должен стремиться ни к богатству, ни к накопительству, человек должен довольствоваться малым. «Лишние деньги — лишние заботы», «Деньги — забота, мешок — тягота», «Без денег проживу, лишь бы хлеб был», «Без денег сон крепче», «Напитай, Господи, малым куском».
Русский человек твердо считает, что «от трудов своих сыт будешь, а богат не будешь», и то, что «от трудов праведных не наживешь палат каменных». Нажива такому человеку не нужна. «Деньги что каменья — тяжело на душу ложатся», «Деньги — прах», «Деньгами души не выкупишь». Недаром Ф. М. Достоевский писал, что русский народ оказался, может быть, единственным великим европейским народом, который устоял перед натиском золотого тельца, властью денежного мешка.
Нет, деньги для трудового человека не являются фетишем: «Лучше дать, нежели взять», «Дай Бог подать, не дай Бог просить».
Особо вопрос ставится об отношении к чужому имуществу, результатам чужого труда. Посягнуть на них — страшный грех. «Лучше по миру сбирать, чем чужое брать», «Лучше попросить ради Христа, чем отнять из-за куста».
Для западноевропейского бюргера, наверно, чудовищной бессмыслицей показались бы русские народные пословицы, призывающие жалеть чужое добро. «Не береги свое, береги чужое», «Береги чужое, а свое — как знаешь». А ведь на самом деле было так — чужое берегли с большей ретивостью, чем свое. «В чужом кармане не считай», «Пожалей чужое, Бог даст свое», «Кто чужого желает, тот свое утратит».
А. С.: Давайте все-таки остановимся и уясним отношения к собственности в русской цивилизации. Получается так, что собственность для русского человека не имела значения?
О. П.: Я этого не говорил, напротив, русский человек уважал чужую собственность и сохранял свою, но только в том случае, если она была результатом труда или досталась по заслугам. «Работай — сыт будешь; молись — спасешься; терпи — взмилуется». Русский человек знал твердо: источник благополучия и богатства — труд. «Труд — отец богатства, земля — его мать». Собственность для русского человека — это право труда, а не капитала.
Народное сознание всегда считало, что единственным справедливым источником приобретения имущественных прав может быть только труд. Поэтому земля, которая не является продуктом труда, не должна находиться в личной собственности, а только во временном пользовании, право на которое может дать только труд. Большинство русских крестьян не знало частной собственности на землю. Отсюда социалистический идеал крестьянства, враждебно относившегося к частной собственности на землю. Земля в крестьянских общинах распределяется по тем, кто ее обрабатывает, кто может приложить к ней свою руку. Отсюда и всеобщая вера русского крестьянина в черный передел, когда вся земля будет переделена между теми, кто ее фактически обрабатывает.
Кстати, эти особенности русского человека приобретают важное значение в связи с грядущей приватизацией общенародного имущества. Ведь все идет к тому, что держатели капитала, на 90% полученного нечестно, путем разных махинаций и спекуляций, станут собственниками большей части национального имущества. как вы думаете, какое к этому будущему собственнику будет отношение со стороны народа?..
А. С.: Да, в этом есть большая проблема.
О. П.: Не просто проблема, а постоянный источник социальных конфликтов, в которых слова «предприниматель», «частновладелец» станут синонимами мошенника и уголовного преступника.
А. С.: Будем надеяться, что неуправляемые процессы, развивающиеся в нашей стране, будут остановлены и позволят нам удержаться в рамках здравого смысла нашего народа.
О. П.: к сожалению, лодка нашей общественной жизни резко накренилась в одну сторону, виновниками чего являются люди, подобные Яковлеву, Шеварднадзе, Г. Попову, которые, именуя себя «демократами», ничего общего с демократией не имеют, а по сути даже начинают строить в стране тоталитарный режим, основанный на мнении «избранного» круга «демократов» и подавлении инакомыслия. Еврейские большевики безнадежно дискредитировали понятие «социализм», боюсь, что наши сегодняшние еврейские демократы безнадежно дискредитируют для России идеи демократии.
Сегодняшние идеологи типа Яковлева не стесняются клеветать на русский народ, обвинять его в отсутствии демократических традиций. Им не дано понять, что Россия имела свою самобытную модель демократии. Если на Западе основой демократии был индивидуализм (требования равных прав в конкурентной борьбе), то в России — коллективизм крестьянской общины (с полным равноправием всех членов внутри нее). Если на Западе говорят: мой дом — моя крепость, то русский человек мог бы сказать: моя община — моя крепость.
Претворение в жизнь прав и свобод личности на Западе шло преимущественно сверху «декретами» государства и чаще всего в интересах правящих слоев, в России же — снизу, основываясь на вековых традициях и обычаях, посягнуть на которые до определенного времени боялись и государство, и феодалы. Русская община обладала такой суммой прав (самоуправление, выборы руководителей, главное решение дел на сходке, совместное владение землей, выдвижение рекругов на военную службу), которая и не снилась западноевропейскому обществу.
Общинная демократия в Древней Руси наиболее сопоставима с классическими образцами в Древней Греции. Например, в Афинах каждый гражданин, по достижении совершеннолетия, имел право принимать активное участие в обсуждении всех общественных дел; каждый мог быть избран для отправления любой общественной должности; суд производился всенародно. Таким образом, моментом, определяющим понятие демократии в древности, было участие каждого гражданина в управлении и решении общественных дел. Вместе с тем власть государства над личностью и собственностью граждан была весьма велика. То же самое относится к русской общине. Полное местное самоуправление в условиях сильной центральной власти. В области гражданских прав русская царская власть вообще избегала резкой ломки, считаясь с правовыми навыками и национальными традициями населения, и оставляла в действии на территории Империи кодекс Наполеона (в царстве Польском), и Литовский статут (в Полтавской и Черниговской губерниях), и Магдебургское право (в Прибалтийском крае), и обычное право у крестьян, и всевозможные местные законы и обычаи на Кавказе, в Сибири, в Средней Азии.
А. С.: Говоря о русской цивилизации, вы совершенно не затронули идею монархии, а ведь без нее невозможно представить Русь — Россию.
О. П.: Это я сделал намеренно, чтобы именно так завершить нашу беседу. Ибо идея монархии носила для русской цивилизации объединительный характер. Она была ее стержнем, ядром. сумму духовных понятий русской цивилизации венчала, гармонизировала и охраняла идея царской власти — почитания Царя как духовного главы народа, олицетворение Отечества, национального единства. В народном сознании Царь именуется не иначе как «батюшка», «отец». И не в административном смысле рабского подчинения, а в смысле духовного авторитета. Многие века народное сознание рассматривает царя как связующее звено между Богом и Отечеством. Лозунг «За Бога, Царя и Отечество» выражал ядро русской национальной идеи.
А. С.: Ваша мысль понятна. Устранение Царя разрушило ядро русской цивилизации, и без того уже ослабленной в предшествующие столетия...
О. П.: Да, злодейское убийство Царской семьи — удар в сердце национальной идеи, сознательное уничтожение тех начал, которые были и будут всегда святы, хранятся вечно в родовом сознании и психологии народа и, быть может, закреплены в них генетически. Впрочем, корни разрушения русской цивилизации уходят далеко в историю. Еще ордынское нашествие задержало развитие русской цивилизации, в ослабленный организм проникает, по выражению Ю. Крижанича, зараза чужебесия — «бешеная любовь к чужим вещам и народам и чрезмерное доверие к чужеземцам».
В силу разных исторических обстоятельств значительная часть российского правящего слоя и интеллигенции, призванных служить развитию и совершенствованию русской цивилизации, освоению ее культурного наследия, изменила своему предназначению и стала орудием отторжения национальных ценностей, навязывания народу чужих идей и форм жизни, заимствованных преимущественно у Запада. Низкопоклонство перед Западом, отсутствие национального самосознания стало отличительной чертой значительной части российского образованного общества и правящего слоя, что отмечалось Ломоносовым и Фонвизиным, Пушкиным и Достоевским. Продолжается это и сейчас, не позволяя стране выйти из тупика.
Чужебесие стало нормой жизни, включите телевизор — по всем программам идет непрекращающееся прославление Запада и западного образа жизни. Для многих представителей сегодняшней интеллигенции Запад — образец и предмет поклонения.
А. С.: Но так ли он опасен для нас, Запад, ведь высокий уровень потребления, который он обеспечивает, — совсем не плохо...
О. П.: Извините, я вас прерву. Суть в том, что западная цивилизация имеет тупиковый характер. Логика развития западной цивилизации подталкивает человечество к трагическому исходу. Дело в том, что за кажущейся привлекательностью западного образа жизни, безудержной гонкой потребления, охватившей весь западный мир, стоит хищническое использование ресурсов, принадлежащих всему человечеству. Официальные отчеты ООН подтверждают, что страны, принадлежащие к западной цивилизации, значительно недоплачивают странам третьего мира за ресурсы, которые получают от них. Инерция развития западной цивилизации, поддержка высокого уровня потребления в условиях оскудения природных ресурсов вынуждают западные страны оказывать на третий мир все большее и большее давление, по сути дела, отбирая у него силой необходимые для своего развития ресурсы. Конфликт между западной цивилизацией и остальным миром приобретает все большую остроту. В этом конфликте западная цивилизация все чаще и чаще использует насилие и прямое военное вмешательство. От первых колониальных захватов, через бойни Первой и Второй мировых войн, через Вьетнам, Корею, Гранаду, Панаму, а сегодня и Ирак, тянется кровавый путь западной цивилизации, стоившей человечеству многих и многих жизней. существует прямая зависимость между гонкой потребления, которую осуществляет Запад, и количеством человеческих жизней, приносимых в жертву этой гонке. Нашей стране в расчетах деятелей западной цивилизации уготована та же участь — источника сырья и трудовых ресурсов. И все за бесценок.
Уже сегодня на Западе трубят об идеологической победе над нашей страной, говорят о преимуществах западных ценностей. Некоторые ученые объявляют даже о конце истории. Мол, ценности западной цивилизации победили во всем мире, и на этом мировая история останавливается, достигнув своего рода абсолюта. Рукоплещут этому и наши деятели типа упомянутых уже Шеварднадзе и Яковлева, сознательно или бессознательно создавая в стране тоталитарные фашистские структуры (впрочем, этим же они занимались и раньше, будучи руководителями тоталитарной структуры КПСС).
Идеализация западной цивилизации, объявление ее образцом жизни для всех других народов сводит все многообразие мира к схеме, выношенной небольшой частью человечества. Такая «победа» была бы катастрофой для человечества, поскольку остановила бы его рост, ибо уничтожила систему духовных, культурных и социальных балансов, служащих исходным моментом взаимного творческого обогащения и развития различных человеческих общностей, стран, наций и национальностей. Тоталитарная фашистская структура глобализма, созданная на обломках мировых цивилизаций, как раковая опухоль, уничтожит человечество.