ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЗАПАДНОРУССКИМ ЗЕМЛЯМ. - ОКРАИНЫ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА. - ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЗАПАДНОРУССКИМ ЗЕМЛЯМ. -ОКРАИНЫ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА. - СОЗДАНИЕ УКРАИНЫ ПО ЗАДАНИЮ ГЕРМАНСКОГО ШТАБА. - «САМОСТИЙНИКИ-МАЗЕПИНЦЫ» -СОТРУДНИКИ ЗАПАДНЫХ СПЕЦСЛУЖБ. - БЕЛОРУССИЯ. -ВОЛЫНЬ. - ГАЛИЦИЯ. - БУКОВИНА. - ПЕРЕВОД РУСИНОВ (РУССКИХ) В «УКРАИНЦЫ»

Начало так называемой перестройки связано для меня с путешествиями по западнорусским землям — Белоруссии, Волыни, Галичине, Карпатам, Буковине, Приднестровью. Этим путешествиям, в целом продолжавшимся два с половиной месяца, сопутствовала прекрасная погода, создавалось эйфорическое, радостное настроение, которое не могли испортить предупреждения некоторых моих знакомых об опасности поездки в эти места. «Вас там убьют, — говорили они, — край насыщен бандеровцами и украинскими националистами, способными на любую пакость по своей зоологической ненависти к Москве». Однако их опасения были напрасными, повсюду встречали нас прекрасно. В отдаленных селениях Галиции приглашали ночевать в крестьянских избах, в Карпатах мы спали рядом с пастухами у костров, пили вино, не чувствуя себя в опасности. Через много лет вспоминая эти дни, я еще более остро осознаю, что трагедия распада великой страны зарождалась не внутри нее. Проезжая вдоль западных границ СССР, мы нигде не ощущали тектонических толчков, которые через 5—6 лет грозили разрушить огромную сверхдержаву. Западнорусские земли были частью монолита, а абсолютное большинство живших здесь людей гордились принадлежностью к великому государству — СССР. Однако кроме тех, кто своими убеждениями и верой создавал монолит великой державы, в этих землях еще существовало «подполье», состоявшее из различных мастей предателей русского народа, так называемых «щирых украинцев» или, по меткому замечанию русского ученого Ф. Я. Шипунова, «ожидовленных русских».

Историческая трагедия западнорусских земель состояла в том, что в период польско-еврейской оккупации некоторая часть русского населения этих земель подверглась многовековому влиянию иудейского менталитета, ставшего частью национальной психологии, особенно на Галичине. Именно на эту «ожидовленную» часть русского народа совершенно сознательно делали ставку германо-австрийские спецслужбы, когда в конце XIX — начале XX века создавали проекты «самостийнического мазепинского движения».

Разбитые вдребезги Сталиным самостийники-мазепинцы вплоть до конца 80-х годов ХХ века не вылезали из своего подполья, осторожно проявляя себя в рамках тайной униатской церкви, представителями которой были заполнены храмы Львовской области. Эта церковь была инструментом влияния ЦРУ США и германских спецслужб. Подпольная деятельность «самостийников-мазепинцев» финансировалась американским правительством.

Более трех тысяч километров, наезженные мной по западнорусским землям в середине 80-х годов, позволили увидеть огромный цветущий край, населенный трудолюбивым, веселым, гостеприимным народом — частью трехсотмиллионного славяно-русского братства. Поля ждали урожая, фабрики и заводы работали, школьники учились, повсюду чувствовался скромный достаток. Через 15 лет я снова оказался в этих краях — поля заросли сорняками, многие фермы и фабрики стояли с забитыми окнами и дверьми, тысячи безработных слонялись по улицам и рынкам, у автомобильных дорог Украины множество девочек-школьниц торговали своим телом.

В Белоруссии мы ночевали преимущественно в лесах, пищу готовили на костре, купались в небольших лесных речках. В годы войны, приходившей в Россию с Запада, эти леса спасали многих от зверств оккупантов, служили убежищем для народных мстителей. Здесь сохранилось много могил партизанских героев и безымянных захоронений уничтоженных французских, польских и германских завоевателей. Через эти земли Запад постоянно напирал на Россию, получая отпор, и снова с жадностью зверя лез, чтобы поработить наш народ и захватить его богатство. Белорусы в меньшей степени, чем малороссы, подверглись вестернизации и «ожидовлению». Культура их сохранила здоровые славянские корни и бойцовский дух. Белорусы не позволили укрепиться у себя униатам и тем самым спасли себя от следовавшего за униатством проникновения иудейского духа Запада.

Мозырь — Гомель — Бобруйск — Минск с возвратом на Витебск. Далее Полоцк — Лида — Новогрудок — Гродно — Пружаны — героический Брест — Беловежская пуща — Кобрин — Пинск — Слуцк. В отличие от Центральной России места эти значительно лучше сохранили свои храмы и монастыри. В архитектуре чувствуется польское влияние. В эпоху владычества Польши многие древние русские монастыри были захвачены и перестроены католиками. Когда непрошеных гостей выгнали, храмы вновь освятили и стали служить по-православному. Во время службы храмы полны, много мужчин и молодежи.

Дороги хорошие. В отдельных местах сохранились довольно большие участки, замощенные брусчаткой, по которой едешь как по асфальту. В небольших городах, в глубинке распространенная деталь ландшафта — гнезда аистов на больших деревьях и крышах деревенских домов.

Посетив Гродно и Слоним, мы приехали в единственный (в то время) православный монастырь Белоруссии — Жировицкую обитель. Монастырь был смешанный, мужской и женский. У каждого пола своя половина, между которыми стояла символическая стена. Во главе 12 братьев и 40 сестер восседал архимандрит Константин (Хомичук, 72 года). Высокий, с большой окладистой бородой, энергичный, доброжелательный, предупредительный, он велел, чтобы мы называли его Константином Андреевичем, и сразу повел нас на общую трапезу. стол был заставлен пышками и пирогами, тарелками с крупной клубникой и земляникой.

После обеда с монахами настоятель повел нас в свою келью, где угостил монастырским яблочным вином и рассказал историю монастыря, основанного в XV веке на месте явления чудотворной иконы Жировицкой Божией Матери. В 1613 году монастырь захватили униаты, но с «Божьей помощью обитель очистилась от католической схизмы». Немного отдохнув, отец Константин повел нас к монастырским святыням — Жировицкой иконе Божьей Матери, источнику возле груши, где обрели икону, и нетленному телу пинского епископа Иоакима, местнопочитаемого святого. На празднование чудотворной иконы Божьей Матери Жировицкой в мае в монастырь стекаются тысячи паломников.

Монахи и монашенки (некоторые из них очень молодые) превратили обитель в райское место — множество разных цветов, великолепный сад и огород. Но богоборческая советская власть, стремясь нарушить гармонию духа монашествующих, устроила рядом с монастырем танцплощадку. По вечерам обитель тревожат какофония попсовых звуков, развязные женские речи и крики пьяных кавалеров. Распрощавшись с обителью и ее настоятелем, мы уже садились в машину, когда к нам подбежал молодой монашек и сунул мне в руки пакет с большой бутылкой монастырского вина и роскошными пирогами, которые мы с молитвой употребили на ближайшем привале.

По совету отца Константина мы посетили древнерусский город (XII в.) Слуцк. Здесь сохранился монастырь XV века, в котором хранятся мощи святого младенца Гавриила, умученного иудеями в 1690-м. Родителями святого мученика были крестьяне деревни Зверки около Белостока. когда мальчику было шесть лет, его лаской заманили к себе иудейские сектанты и зверски замучили, выпустив из него всю кровь. Тело его было выброшено в поле на съедение собакам, но те не стали есть ребенка, а охраняли его, и по собачьему лаю люди нашли Гавриила. Убийцей оказался иудей Шутко с сообщниками. Они были осуждены и наказаны по закону, а дело — занесено в судебные книги. святой мученик много лет почитался местными жителями, а в 1820 году был официально причислен к лику российских святых.

Белорусские земли связаны с множеством случаев ритуальных убийств, совершаемых иудейскими сектантами, особенно хасидами. Белоруссия была центром международного хасидизма. В местечке Любавичи жили самые известные хасидские авторитеты. У белорусских крестьян с давних пор сложилась традиция ограждать своих детей от контактов с евреями, а перед еврейской пасхой не выпускать их из дома.

Став могилой для миллионов захватчиков, рвавшихся на Русь с Запада, Белоруссия особенно сильно ощутила на себе злодейства самых разных оккупантов, начиная с XVII века. Первая мировая война и приход к власти еврейских большевиков обездолили многие белорусские семьи. В 1920-е годы здесь зверствовала ЧК, особенно в приграничных районах. Большинство чекистов были евреями из бывшей черты оседлости. Получив власть и маузер, многие из них стали сводить счеты с беззащитным населением. Зверски подавляли самые мирные протесты крестьян, расстреливая зачинщиков недалеко от их деревень, заставляя перед расстрелом самим выкопать могилу. Память стариков и музейных работников сохранила имена чекистов-преступников: Израиль Леплевский, Давид Каплан, Залман Кауфман, Самуил Шлифгензон. В застенках ЧК—НКВД эти высокопоставленные чекисты собственноручно пытали священников и профессоров, поджигали им бороды, выкалывали глаза, отрезали груди у женщин и половые органы у мужчин. старики рассказывали, что больше всего зверствовали чекисты, происходившие из хасидских семей. Убийство христиан, а особенно священников, для них было особым ритуалом. Один старик из Мстиславля сообщил мне, что в период массовых репрессий начала 30-х годов еврейские чекисты из хасидов отнимали младенцев у семей осужденных и передавали их в хасидские деревни для совершения ритуальных действий (?!).

Страшные зверства совершали в Белоруссии и немецкие фашисты. Не так далеко от Минска мы побывали на месте белорусской деревни Хатынь, сожженной немецкими карателями вместе с жителями (149 человек, в том числе 75 детей). Таких деревень в Белоруссии представители западной цивилизации уничтожили около 700. Всего от их рук погибло более 2 млн мирных жителей.

Проехали мы по местам бывших еврейских местечек, в частности в районах Пинска, Давыдова городка, Мстиславля. Немецкие фашисты уничтожили все население этих местечек. Они загоняли евреев, преимущественно стариков, женщин и детей (тех, кому не удалось бежать), в ближайший овраг, заставляли копать яму, а затем всех расстреливали у ее края. В Мстиславле на месте расстрела около 1000 евреев — памятник за деревянной оградой. Метрах в 100 живут люди. Подходим, расспрашиваем. Старушка охотно объясняет: «Евреев здесь расстреливали регулярно, приводили их сюда, как овец на бойню». Дружбы между нами (белорусами) и евреями не было. «Они жили сами по себе, мы сами по себе». Затем, как бы желая успокоить нас (!), бабушка добавила: «Вы не думайте, что здесь только евреев расстреливали, здесь и наши лежат», — решительно махнув рукой, как бы рассекая мир на наших и не наших.

В Белоруссии я особенно понял разделенность мира по еврейскому вопросу и чудовищность такого сатанинского пути его решения. Бог создал все народы по своему мистическому замыслу. И на каждом народе есть благословение Божие. Никто не вправе решать за Бога, какому народу быть, а какому нет. Решать еврейский вопрос необходимо, но не убийствами, а решительной борьбой с сионистско-талмудической системой, превращающей часть еврейского народа в преступную организацию, противостоящую всему человечеству. Немецкий фашизм и сионизм выросли из одного сатанинского корня. Массовые убийства фашистами евреев и массовые убийства сионистами арабов в Палестине имеют одного вдохновителя — Сатану. страшный грех талмудистов и сионистов перед еврейским народом в том, что они заставляют его расплачиваться своими жизнями за их сатанинские вожделения господствовать над миром.

...Заканчивая путешествие по Белоруссии, последние два дня мы провели в Беловежской пуще, побывали на башне Белая Вежа (XIII в.), которая в древности была центром одной из крепостей Владимиро-Галицкого княжества, охранявшего Русь от враждебного натиска Запада. Главная достопримечательность этих мест — Беловежский заповедник, в котором живет около 200 зубров и множество благородных европейских оленей и кабанов. Зубры — огромные добродушные животные, пахнущие коровьим молоком, рядом с ними чувствуется тепло, как будто стоишь возле печки. Посетители развратили этих животных подачками, некоторые из них, увидев человека, идут к нему, обнюхивают — не принес ли он съестного? Угостив зубров хлебом и яблоками, отправляемся на ночлег в лесу. Рядом охраняемая территория, на которой устраивают охоты для верхушки правительства и высокопоставленных зарубежных гостей. Среди леса построены дача в «русском стиле» и мясной цех, в котором разделываются и пакуются туши убитых на охоте животных или даже делается из их мяса колбаса. Местным охотникам посещать эти леса запрещается.

Наша машина мчится по древним дорогам окраинных земель Русского государства. Белая Русь сменяется Подолией, Волынью, Галицией, Буковиной. Территории, которые еще с незапамятных времен были частями исторической России. Названия городов звучат, как песнь Ярославны: Новгород Волынский — Владимир Волынский — столица Волыни Луцк — Почаев — столица Галиции Львов — Каменец-Подольский — Тернополь — Станислав; Ковель — Берестечко — Зимня — Ровно — Дубно — Острог — Винница. И, наконец, Дрогобыч — Ужгород — Рахов — Яремча — Черновцы.

Все эти части великого Русского государства никогда не имели самостоятельного значения, а были сильны своей принадлежностью к России. Чтобы ослабить ее, враги с Запада многие столетия не прекращали попыток оторвать эти территории от нашей страны. Польша и Литва, Германия и Австрия вынашивали секретные планы включения этих земель в свой состав. В строгой тайне от русских польские оккупанты западнорусских земель разработали ряд чудовищных документов, в которых излагали планы тотального уничтожения русского населения захваченных ими областей. Монах Почаевского монастыря познакомил меня с редким сборником документов, среди которых был «Проэкт об уничтожении православной русской народности в русских областях, подвластных Польше» (1717). В нем, в частности, давалась инструкция, как «зажиточных русинов довести до нищеты и невежества». Делать это предлагалось посредством «жидов». «Владельцы имений, — учили польские изверги, — одним допущением жидов и помещением их в центре города погубят русинов, ибо жиды, по природной своей пронырливости, приберут в свои руки все доходы и, вытеснив русских из городов и предместий, вышлют их на барщину».

«Россия первый твой враг», «русских надо уничтожать всеми средствами», — наставляет польских оккупантов другой изуверский документ — «Польский катехизис». Разгром Польши и изгнание оккупантов из западнорусских земель поставили крест на их преступных планах. То, что не удалось полякам, продолжили германцы. Во второй половине XIX века германские и австрийские спецслужбы разработали секретный проект создания из ряда исторических территорий России самостоятельного псевдогосударства под протекторатом Германии. И даже название его было придумано немецкой разведкой — «Украина». На реализацию этого непростого проекта были выделены значительные средства для выплат предателям из среды русского народа, готовым разработать идеологию нового «государства». Агитацию в пользу нового «государства» предполагалось проводить, опираясь на еврейское население этих территорий. Первыми «украинскими самостийниками» были евреи, делавшие ставку на «ожидовленную» часть русского народа этих территорий.

На поздних этапах секретного немецкого проекта перед 1917 годом в работу включился Парвус (Гельфанд), главный архитектор революции еврейских большевиков в России. То, что на первых порах не удалось Германии, закончили немецкие агенты — еврейские большевики во главе с Лениным (Бланком). В псевдогосударственное образование «Украинская СССР» были включены, кроме собственно Малороссии, территории, к Малороссии никакого отношения не имевшие, — Подолия, Волынь, Галиция, Буковина, Харьковская губерния, Новороссия и Крым. После крушения СССР идею псевдогосударства «Украина» поддержали США и НАТО, естественные правопреемники русофобского германского генштаба и Парвуса.

Беседы со старожилами западнорусских земель, встречи со священниками и музейными работниками во время моего путешествия по окраинным землям Русского государства позволили мне разобраться в корнях национальной измены, совершавшейся здесь с XIX века по сегодняшний день. Так называемое самостийническое движение от предателя Мазепы через немецкого агента Грушевского и кончая современными небескорыстными друзьями США Кравчуком, Кучмой и Ющенко рекрутировалось врагами России из отбросов русского народа, своего рода жертв многовекового влияния иудаизма и католицизма.

Определяющую роль в антирусских Германии и Австрии играла униатская церковь, на протяжении веков существовавшая на субсидии врагов России, многие ее епископы были платными агентами западных спецслужб. Одним из ярчайших представителей этой агентуры был униатский митрополит А. Щептицкий, выступавший за отрыв Малороссии от России, за превращение малороссийских губерний в австро-немецкую колонию. В секретной записке от 15 августа 1914 года он предлагал Австро-Венгерской монархии «решительно отделить от России» малороссийские губернии, назначить гетмана из числа австрийских офицеров, ввести австрийское законодательство, «отделить украинскую церковь, по возможности основательно, от российской».

Как только началась Первая мировая война, антирусские деятели в Галиции создали «Большой Украинский совет», составленный из представителей разных австро-германских партий антирусской направленности. совет этот основал отделение «союз освобождения Украины» под руководством австрийского агента Скоропись-Иолтуховского, который начал свою деятельность во Львове, но после занятия его русскими войсками перенес ее в Вену, союз финансировался австрийскими властями и не имел никакой самостоятельности, выполняя антирусские поручения австрогерманских властей. Он выпускал прокламации на разных языках и украинскую газету на немецком языке. Фактически союз этот состоял из нескольких эмигрантов — уроженцев Малороссии. Один из них — Микола Троцкий, агент венской политической полиции. среди его соратников было несколько лиц, исключенных из Украинской социал-демократической рабочей партии.

Главная деятельность «Союза освобождения Украины» протекала в Швейцарии, где сосредоточивалось преобладающее число русских политических эмигрантов и где деятели союза за немецкие и австрийские деньги находили агентов для антирусской работы. союз предлагал, в частности, кавказской группе социалистов в Женеве «воспользоваться настоящей всемирной войной для освобождения угнетенных наций России». Посредник союза обещал группе все необходимые материальные средства и отметил, что союз действует под покровительством одной из воюющих держав (Австрия) и получает от нее денежные субсидии, потому что поражение России и ее союзников — в интересах этой державы. Агент Союза, некий Любарский-Письменный, обращается к русским писателям, живущим в Швейцарии, предлагая писать за деньги брошюры и прокламации против России.

«Союз освобождения Украины» создал две партии: одна учреждена в Вене под именем «Украинский союз социал-революционной партии», другая — в Константинополе под маркой «Социал-демократической украинской партии». Последняя даже имела типографию в Константинополе. Среди изданий этой типографии выделялись прокламации и брошюры небезызвестного германского агента Парвуса. В этих прокламациях, напечатанных по-русски и по-украински, восхвалялся кайзер и русских социалистов приглашали изменить Родине.

Киевлянин Ян Урзынь-Замараев издавал печатный орган «Украинские колосья». Этот предатель работал в тесном контакте с неким Наперальским, польским депутатом германского парламента, за немецкие деньги издающим целый ряд германофильских органов на польском языке в районах, оккупированных немецкой армией. Замараев, по данным русской разведки, получил через Наперальского деньги для захвата в свои руки польской газеты «Киевский ежедневник» для придачи ей германофильского направления. Замараев был одним из главных германских агентов, осуществлявших активную антирусскую кампанию в Киеве и южнорусских землях.

Антирусская деятельность украинцев-«самостийников» опиралась на студенческие «громады» и украинские клубы Киева, Одессы, Харькова и Петрограда и осуществлялась через агентов и доверенных лиц униатского митрополита Щептицкого и профессора Львовского университета М. С. Грушевского, также получавших деньги от германской и австрийской разведок.

Среди российских военнопленных немецкие и австрийские агенты вели особую работу по выявлению жителей малороссийских губерний, сосредоточивая их в отдельных лагерях, где им создавались лучшие условия жизни. Немецкая и австрийская администрация образует организацию, которую называют «сечевою». кто отказывался в нее вступать, того всячески притесняли, посылая на тяжелые работы.

Свидетели рассказывали, что всем записавшимся в «сечевики» жилось свободнее и лучше, чем другим военнопленным. Им была передана в управление лагерная лавочка, они стали распределять между собой получаемые продукты, завели свою кухню, обучались военному строю, гимнастике, были у них и свои «офицеры». Получили они «жовто-блакитный» флаг и особую «казачью» форму — «широкие штаны с красными лампасами, желтая рубашка, тужурка синяя с оборками сзади, папаха, суживающаяся кверху с прилепленной на ней трехзубой кокардой». Правда, в этой одежде они ходили только по праздникам и во время парадов. За свою службу Германии они получили право помогать германским солдатам нести охрану российских военнопленных, т.е. были обыкновенными предателями, вроде будущих фашистских полицаев.

Позднее из этих предателей немцы организовали 1-й украинский полк имени Тараса Шевченко. Выдали изменникам австрийское обмундирование с двумя зелеными шнурами на головном уборе с кокардой на правой стороне (австрийская кепи) с буквами «У. З. С.» (Украинская Запорожская сечь), желто-синими петлицами, поставили на полный паек и содержание в 15 марок. солдаты-изменники использовались немцами исключительно на грязной шпионской работе, передаче в русские окопы прокламаций, воззваний и газет украинского направления.

Особая работа по подготовке изменников проводилась в лагерях для военнопленных во Фрейштадте в Австрии и Раштадте в Германии, где сосредоточилось около 7 тыс. пленных малороссов, которых систематически обрабатывали активисты «союза освобождения Украины», состоявшие на службе в австрийской и германской разведке. Путем одурачивания и подкупа «самостийники» внушали малороссам идею «освобождения Украины от русского ига». Проводилась мысль об отторжении Украины от России и создании отдельного Украинского королевства под протекторатом Германии, которое займет правый берег Днепра и даст «свободу» Украине. Военнопленных, принимавших эту идею, освобождали из лагеря, снабжали деньгами и переправляли в Россию для ведения агитации в «самостийном духе», а также диверсионной работы в тылу русских войск.

В целом «самостийническое» движение формировалось германскими и австрийскими спецслужбами из подонков русского народа, разных авантюристов, проходимцев, жуликов и просто уголовников, бежавших от судебной ответственности в России. Получив власть над русским населением этих земель, австрийские и германские прихвостни организуют массовые чистки и погромы. с особым остервенением они громят православные церкви, убивают священников и верующих. После 1917 года эстафету русских погромов принимают еврейские большевики. В 1920—1930-е годы в Малороссии и после 1939 года в Галичине, Подолии, Буковине все самые важные места в ЧК—НКВД занимают евреи. Как и их предшественники, главный удар они наносят по Православной Церкви, убийства священников и верующих носят массовый характер. В памяти краеведов сохранились имена руководителей ЧК—НКВД: Гзабич И. Я., Кудельский В. М., Кессельман С. И., Кацнельсон З. Б., Мазо С. С., Ривлин Л. И., Роголин М. П., Розенбардт А. Б. Среди них нет ни одного нееврея.

Прибыв во Львов, мы прежде всего поехали поклониться могиле великого русского человека, первопечатника Ивана Федорова. Для него, как и для всех русских людей того времени, русский народ был един. Львов, а ранее белорусский Острог он считал городами единой Родины. Во всех ее концах он работал «во благо русского народа». Как я узнал от местных краеведов, могила Ивана Федорова находилась в церковной ограде Онуфриевской церкви XVI века, превращенной большевиками в филиал картинной галереи. Останки Ивана Федорова были выкопаны и сложены в коробку в музее. Правда, во дворе был установлен памятник первопечатнику с копией надгробия XVI века с надписью: «Иван Федорович друкар московитин... Друкар книг пред тем не виданных». Один из сотрудников музея рассказывал мне, что с останками Федорова происходят различные странные явления, словно дух первопечатника требует вернуть прах в могилу.

Древнерусский город Львов расположен очень живописно, улицы, бульвары и парки его необычайно хороши. Мощеные улочки спутаны и затейливо переплетены на множестве холмов. Крутые подъемы и спуски — испытание для нашей машины. Удивляет количество автомобилей с польскими номерами. Оказывается, у поляков здесь свой бизнес. Они скупают дешевые советские товары, а затем перепродают их у себя. Разговорились с некоторыми из них. Один довольно нахально утверждал, что это чисто польский город. «До войны, — заявил он, — нас здесь было больше половины всего населения». На это стоявший рядом еврей язвительно заметил: «Пан забывает, что здесь было 16 синагог». Мне стало смешно и противно. Не дожидаясь окончания их спора, я ушел. С XV века городская торговля и ростовщичество были в руках евреев. Даже Иван Федоров вынужден был прибегать к услугам еврейских ростовщиков. После его смерти типография первопечатника попала в их руки, а позднее втридорога была продана Львовскому православному братству.

На улице Короленко, возле единственной во Львове православной, Русской, как ее называют, церкви (остальные церкви города были втихаря захвачены униатами, в том числе и известный собор св. Юра), я познакомился со священником отцом Андреем, интересным русским человеком, который открыл мне глаза на многое происходящее во Львове и в других западнорусских землях. Высокий, голубоглазый, с шапкой седых волос, он уже несколько лет вынужден скитаться от церкви к церкви за свои «москвофильские» убеждения. Он родился в одной из деревень Львовской области в семье священника, убитого в спину бандеровцами. Уже в юности у него возник конфликт с местным священником, который формально числился в Московской патриархии, а на самом деле был тайным униатом, почитал папу римского и создал общину из таких же униатов, регулярно получавших посылки из Америки. Вот что мне рассказал отец Андрей.

«У нас здесь таких священников и церквей большинство. Мы, православные, называем их “шпионами” за двойную арифметику. Официально они числятся как церкви Московской патриархии, а на самом деле подпольные униаты, предатели и шпионы. Они поддерживали бандеровцев и прочих бандитов. Большая часть церковного народа относится к “униатам” настороженно, но другой церкви нет, и поэтому вынуждены идти к тайным униатам, которые исподволь настраивают их против Москвы и русских. Наиболее подла и двулична “западноукраинская интеллигенция”. Здесь это особый слой, возникший преимущественно во второй половине XIX века, состоящий из потомков “ожидовленных” и “ополяченных” русских, обслуживавших русских и поляков. В этих местах много столетий всю хозяйственную жизнь держали жиды. Они занимались корчемством, опаивали крестьян, опутывали их долгами, портили женщин. От этих жидов в жилах “западнорусских интеллигентов” осталось немало крови. Они и сейчас любят все западное и иудейское, рады лизать задницу любому немцу или французу. Их интересы — попса, Голливуд, порнофильмы».

Позднее, проехав по многим городам и местечкам Галиции, я понял, насколько прав был отец Андрей. Подпольное униатство со всей его двуличностью, подлостью проявлялось всюду. Причем виноват в этой подлости был не западнорусский простой народ, а именно эта «прожидовленная интеллигенция», потомки еврейских и польских лакеев, приобретшие некоторый внешний лоск, но внутренне оставшиеся невежественными и малокультурными. Враждебные нотки я улавливал в беседах с некоторыми музейными работниками, школьниками, учителями, врачами. Безусловно, это была только небольшая часть западнорусской интеллигенции, но удивительно активная, антирусски настроенная. У нее была своя идеология — дух еврейских полукровок, взращенных на талмудическом мировоззрении. Помню встречу с сотрудником отдела культуры одного из райисполкомов Львовской области... Я зашел к нему обратить внимание на акт вандализма против русской деревянной церкви XVII века в местечке Станиславец. Церковь располагалась рядом с автобазой. Райисполком дал разрешение использовать территорию церкви для расширения автобазы. Когда мы приехали, храм стоял с сорванными дверями и окнами. Внутри сохранились часть резного иконостаса XVII века и отдельные иконы. Церковь до этого служила, и к Московской патриархии ее приход относил себя не формально, а реально, поэтому храм и обрекли на разрушение. Как мне сказали, в ближайшие дни предполагается вырыть бульдозером яму, сбросить туда церковь и похоронить. В ответ на мое обращение с просьбой остановить акт вандализма сотрудник отдела культуры райисполкома, бывший учитель, похожий на представителя «избранного народа», спокойно мне заявил, что я вмешиваюсь не в свое дело, поезжайте-де в Москву и там распоряжайтесь. На что я ему сказал, что в данном случае я выступаю не как москвич, а как ходатай от имени прихожан этого храма. «Мы сами с ними разберемся», — был ответ. Как я впоследствии узнал, церковь так и похоронили.

«Во время войны “самостийники” активно сотрудничали с немцами, — рассказывал мне старик-русин, живший во Львове, но не принявший присвоенную ему советской властью национальность «украинец», — это были просто звери. Самым главным из них считался Бандера. Они убивали русских (особенно православных священников), поляков и евреев. Последних они уничтожали в угоду немцам, чтобы те не считали их поджидовленными. Совершив убийство, они обычно грабили дома и квартиры своих жертв. Иногда часть награбленного приносили в свои униатские церкви, подвалы которых в конце войны превратились в склады краденых вещей. Бандеровцы нередко убивали и грабили русинов, отказавшихся принимать выдуманную национальность “украинец”. Пользуясь безнаказанностью, бандеровцы вели себя разнузданно, напившись, гонялись за женщинами. У моего брата пятеро бандеровцев изнасиловали малолетнюю дочь. После прихода красной армии многие бандеровцы ушли с немцами, но некоторые остались, собирались в банды, из их числа возникла даже секта “покутников”».

Огромную радость доставило нам посещение Почаевской Успенской лавры, основанной в 1240 году иноками, бежавшими из Киева от Батыя. В Лавре хранится одна из великих православных святынь — чудотворная икона Божьей матери Почаевской, а также Стопа, или отпечаток на плотном известковом туфе ноги Богоматери, явившейся на Почаевской горе. На том месте, где стояла Богородица, остался след Ее Стопы, наполненный чистой и целебной водой. С 1720-х годов Лавра была захвачена униатами, но в 1831 году возвращена православным. При еврейских большевиках Лавру хотели закрыть, однако поднялась такая волна протестов, что Хрущев, инициатор этой затеи, не решился на такой шаг. Никита приказал в 1959 году создать на территории Лавры музей научного атеизма, а в примыкающем к монастырю четырехэтажном здании устроить психиатрическую больницу. Однако это не остановило огромного потока паломников, прибывающих сюда со всех концов России. Многие из них жили и молились под открытым небом.

Приложившись ко всем святыням Лавры, останавливаемся на ночлег в ее окрестностях, возле хутора Бобринец. До 1917 эти места были окраиной Волынской губернии, в 7 верстах отсюда кончалась Российская империя и начиналась Галиция, входившая тогда в состав Австро-Венгрии... Выбрав поляночку, закрытую от ветра деревьями, раскладываем консервы, кипятим чай. Через 15 минут из хутора «делегация»: «кто такие, откуда?» — «Из Москвы, паломники». Удивленно хлопают глазами и уходят. Еще через 15 минут новая «делегация»: «Что вы не как люди, на воздухе ночевать собираетесь, пойдемте к нам в дом». Отвечаем: «Спасибо большое, но мы уже привыкли так, а завтра утром ждите в гости». Снова уходят, но быстро возвращаются с ведром яблок, банкой парного молока, в бумагу завернуты крупный шмат самодельного сливочного масла и несколько огурцов. От денег за продукты отказались категорически.

Утром приходим к ним, пьем чай с вареньем, беседуем о довоенной жизни. Крестьянки-старушки вспоминают Первую мировую войну, как через эти места проходили солдаты и повесили недалеко от хутора двух немецких шпионов — «жидов из местных». Все окрестные крестьяне гордятся тем, что приходится жить рядом с Почаевской лаврой, и всегда охотно предлагают остаться еще на несколько дней. В субботу у них будут играть свадьбу. Соберется человек 300, гостям из Москвы будет отведено почетное место. Для того чтобы разместить столько гостей, разбили навес-шалаш, а под ним ставят сколоченные из досок столы и скамьи. Свадьба, рассказывали они, гуляет две недели. С сожалением отказываемся от такой перспективы и решаем ехать дальше. На прощание нам в машину приносят несколько банок варенья, которое мы имели неосторожность похвалить. Таких теплых встреч и приглашений в гости было на нашем пути по западнорусским землям немало. С простыми людьми мы легче находили общий язык, чем с «украинскими интеллигентами». С крестьянами нас роднили Православие и общие корни в Древней Руси, с «интеллигенцией» разводило их низкопоклонство перед Западом, похожее на холуйство.

Эти же мысли нам приходили в голову во время путешествия по землям русин (во множественном числе они назвали себя русскими). Русины живут по обеим сторонам Карпат преимущественно к востоку от реки Сан в Галиции и в Буковине. Вторая половина XIX — начало ХХ в. для русин время трагическое, связанное с варварскими репрессиями со стороны австрийских властей. Русины считали себя русскими и не желали принимать опереточное название «украинцы». В 1904 году австрийские власти приказывают во всех официальных документах писать в графе «национальность» вместо «русин» — «украинец». «Цивилизованные» германцы, чтобы заставить русин отказаться от своей национальности, использовали против них самые чудовищные методы воздействия. Во время своих путешествий я встречал стариков, которые помнили зверства, чинимые германцами во время Первой мировой войны. Они убивали православных священников, возле церквей вешали русских детей и женщин. Пособниками этих зверств были местные иудеи, доносившие австриякам о тех, кто сочувствует русским и ждет их как освободителей. Германцы запрещали русинам иметь русские книги, сжигали сочинения Пушкина, Лермонтова, Толстого и Достоевского. Преступлением считалось паломничество русин в Почаевскую лавру. Встречавшиеся мне старики-русины высказывали свое недоумение тем фактом, что, когда Красная армия освободила их земли, новая власть заставила русин принимать паспорта, в которых вместо национальности «русский» писалась придуманная еще германцами национальность «украинец». Ночуя с пастухам, и возле горных озер в Карпатах, мы допоздна разговаривали о судьбах этого замечательного русского края, ставшего разменной монетой в амбициозных планах выкормленных западными разведками «украинских демократов». «Нашими землями, — рассказывали старики, — последнее столетие командовали совершенно чуждые русинам германские и католические пособники, полуляхи, полужиды. Они драли с народа три шкуры. Во время Второй мировой войны они служили немцам. По их указке были расстреляны тысячи русин, отказывавшихся признать себя “украинцами”».

Проезжая по Закарпатью, мы столкнулись со множеством конфликтных ситуаций, касающихся отношений между отдельными национальностями, проживающими здесь. «Украинцы» (бывшие русины) плохо отзывались о своих соседях и в ответ получали то же чувство настороженности и даже враждебности. Ужгород, Рахов, Мукачево, Яремча — места, где с русинами соседствуют мадьяры, румыны, швабы, евреи, цыгане. Отдельные национальности живут сами по себе, либо отдельными семьями, либо в своего рода гетто. В этих местах мы предпочитали останавливаться подальше от сел. Так, в районе города Коломый мы ночевали на реке Прут. Река обмелела, ее широкое русло завалено камнями, а вода течет сбоку, почти незаметным потоком. И вечером, и утром в окрестных селах звучат колокола. Все это на фоне Карпатских гор.

После Турку открываются захватывающие красоты Ужского перевала. Останавливаемся в Ужке (село).

Старик у действующей церкви жалуется: «Раньше нас называли русскими, русинами, а теперь почему-то “украинцами”». Те же сетования в селе Волосянки: «Раньше нас православными называли, а не униатами. Православные — и все, и русскими мы были, а теперь “украинцы”».

Из Закарпатья в Москву мы возвращались через Приднестровье и Молдавию. Относились к нам в этих местах очень хорошо. В молдавских селах поили молодым вином, угощали виноградом и молдавским перцем — гогошарами. Спокойно останавливались на ночлег возле сел. На обратном пути забили весь багажник флягами с молодым вином и грецкими орехами и, переночевав возле крепости Прут, на большой скорости помчались в Москву.