Так что же она делала, когда взорвалось там,

   За тридевять полей, за тридесять холмов?

   Расставляла чашки? Важнейшая деталь!

   И, возможно, прислушивалась к чему-то за окном...

   Тут поезда будят резкое эхо - вопли души, поддетой крючком!

   Это долина смерти, хотя коровы жиреют отменно.

   А в саду у неё ложь за ложью отряхивали мокрые шелка,

   И глаза убийцы скашивались вбок довольно медленно,

   Они не в силах были взглянуть на пальцы, пока

   Те вдавливали женщину в стену.

   Тело - в трубу. Подымается дымок.

   В кухне запах сожжённых лет.

   И ложь рядом с ложью, как семейные фото на стене -

   Не забыт ни один портрет:

   Гляньте хотя бы на улыбку вот этого человека.

   Орудие убийства? А ведь трупа нет!

   Никакого трупа во всём доме.

   Ворсистые ковры. Запах мастики.

   Радио разговаривает, как старый дядюшка, само с собой.

   Солнце в красной комнате.

   Блеск лезвий - отражённые блики.

   Вот так хулиган, скучая, поигрывает зеркальными лучами...

   Однако, что ж это было? Нож? Или яд? Но какой?

   Парализующий, спазматический? Или удар тока? Вот:

   Преступленье есть, а трупа-то нет! Странная история:

   Труп вообще не имеет к этому никакого отношения.

   Я думаю, всего верней испаренье. Сначала исчез рот:

   Об этом сообщили, но не ранее, чем через год.

   Он был ненасытен. В наказание его подвесили,

   Чтобы ссыхался и сморщивался как яблоко.

   Потом груди. С ними было трудней - два белых булыжника.

   Молоко сначала жёлтое, становилось всё белей, голубей,

   Наконец - как вода. Осталась улыбка.* И ещё двое детей:

   Их кости были сначала видны. Скалилась луна. Сухая доска,

   Тёплая вскопанная земля. Дом, сад, ворота.

   Нет, Ватсон, всё это - вилами по воде...

   всё на песке. А песка...

   Только фосфоресцирует мумия луны. На дереве сидит ворона.

   Запишите, Ватсон.

   1 октября 1962