ОНИ РАСТУТ

Много кругов на небе описала луна.

Много раз показывалось на востоке, катилось по небу и пряталось на западе солнце.

Много раз на смену длинным дням и коротким ночам приходили короткие дни и длинные ночи.

Много раз сменили свои ваи папоротники, и много раз роняли араукарии одряхлевшие иглы.

Много раз линяла саламандра, и много раз над озером кружились в воздухе только что появившиеся на свет мухи и комары.

Прошло несколько лет. Лет однообразных и монотонных, без белых хлопьев зимы, без радостной весны и мутной осени. Не было и лета. Только разница в длине дней говорила о смене времен года.

Детеныши бронтозавра понемножку росли.

Быть может, они росли бы скорее, если бы ели побольше. Но озеро, на котором они жили, было для них слишком глубоко. Только у самого берега они могли бродить в воде и кормиться.

Они ели подряд все — водоросли, траву, нежные побеги молодых хвощей. Сначала они съедали то, что было повкуснее, потом начинали есть более грубые побеги. Но и этих побегов становилось все меньше, все больше приходилось бродить вдоль берегов, чтобы найти еду. Трава, росшая на трясине возле озера, была редка. Детеныши ели так много, что взамен съеденной и вытоптанной травы не успевала вырастать новая.

Иногда, когда голод особенно сильно мучил их, они пытались уйти подальше от озера, уйти за ту трясину, которая подходила к озеру. Но далеко уйти им ни разу не удалось. Стоило им отойти на сотню-другую шагов от озера, как их кто-нибудь пугал. То доносился рев из соседних рощ и лесов, то слышался топот, то — это случалось всего чаще — они пугались, сами не зная чего. И всегда они поспешно шли к озеру, залезали в воду по самые головы и часами стояли так, уставившись на берег.

Страх не отпускал детенышей от озера. Голод гнал их от него.

«ПРОЩАЙ, ОЗЕРО!»

Вдруг озеро начало мелеть. Там, в земной коре, глубоко под дном озера, что-то произошло. Вода начала уходить из озера. Оно мелело с необычайной скоростью, берега все дальше отступали от трясины. С каждым днем, с каждым часом озеро становилось все мельче и мельче.

Наконец озеро так обмелело, что взрослые бронтозавры его покинули. Молодым бронтозаврам теперь было доступно все озеро — они могли свободно бродить даже по его середине. Еды было много, и они ели, ели, ели. Они так наедались, что нередко уже среди дня едва могли ходить. Их животы низко провисали между толстевшими с каждым днем ногами, спины округлились, а бока выпятились. Исчезли складки кожи — она была туго натянута слоем подкожного жира.

Еды было много. Но озеро продолжало мелеть.

С каждым кругом луны по небу, с каждым кругом солнца, оно мелело. Оно покрылось множеством островков и отмелей, оно превратилось в ряд больших луж.

Несколько мелких луж, вода которых не закрывала бронтозаврам живота, — вот все, что осталось от озера.

Начался голод.

Водяные растения быстро гибли, только совсем небольшие водоросли могли жить и расти в таких лужах. Но и они исчезали с каждым днем — солнце выпивало воду, и водоросли бурели, сохли и превращались в тонкий слой буроватого войлока на дне высохших луж.

Голод гнал детенышей с озера. Страх удерживал их на месте, но в конце концов голод пересилил страх.

Детеныши ушли с озера.

Топь, по которой несколько лет назад бродили детеныши, исчезла, исчезли лужи, мох высох, и голые кочки торчали между ям и рытвин.

Впереди показались отдельные высокие цикадеи. Прямые, покрытые словно войлоком стволы несли наверху венцы длинных перистых листьев. Молодые ветви высоко поднимались в небо; старые бессильно свисали вдоль стволов, а иные — валялись на земле и гнили.

НОЧЬ БЕЗ ОДЕЯЛА

Солнце спускалось все ниже. Бронтозавры забеспокоились. Они привыкли проводить ночь в воде, закутавшись в нее по ноздри, как человек кутается в холодные ночи в одеяло. Теперь «одеяла» не было.

Беспокойство росло. Они вытягивали шеи и озирались по сторонам. Они подставляли ветру то один бок, то другой. То брели вперед, то поворачивали назад. То толклись на  месте, обходя группу цикадей, то шли прямо, не сворачивая ни на шаг в сторону. Они искали.

Вода, озеро — вот, чего не хватало бронтозаврам.

А солнце опускалось и опускалось, заканчивая свой дневной круг. Впереди — круг луны...

Прохладнее и прохладнее становилось в воздухе, длиннее и длиннее ложились тени от деревьев.

Темнота несла с собой страх. Прохлада несла с собой оцепенение.

Бронтозавры шли меж деревьев, но теперь их походка была медленнее. Они часто останавливались, как бы засыпая на месте. Потом — толчок, и животное подвигалось вперед. Победит оцепенение, победит прохлада — они замрут на месте. Потом напоминал о себе страх, и они делали десяток-другой шагов.

Борьба была неравной.

Все реже становились толчки страха, все чаще бронтозавры останавливались. Все короче и короче становились промежутки между остановками.

Наконец, бронтозавры остановилась и больше уже не сдвинулись с места.

Это случилось на опушке небольшой рощи, в которой перемешались колючие ветви араукарий с плакучими ветвями гингко, а перистые цикадеи чередовались с древовидными папоротниками.

Свисавшие почти до самой земли тонкие ветви гингко образовали настоящую палатку. Под сквозным навесом листвы было темней, но теплее. Лес еще дышал накопленным за день теплом, и из него чуть тянуло теплым ветерком.

Солнце скрылось. Тени побледнели и растаяли. Красный закат чуть горел вдали, но под навесом ветвей было уже совсем темно. С равнины потянуло прохладой.

Бронтозавры сбились в кучу. Чуть заметное облачко пара поднялось над их головами. Глаза закрылись, длинные шеи легли на спины. Донесшийся издали рев заставил бронтозавров на миг приоткрыть глаза. У них уже не было сил подняться, вытянуть шеи, окинуть взглядом окрестность. Они не могли бежать, не могли идти.

Победило оцепенение. Прохлада ночи была сильнее страха.

ОХОТНИК УТРЕННЕЙ ЗАРИ

Когда на утренней заре мегалозавр вышел на охоту, он вскоре встретился с грудой оцепеневших тел. Он жил в этом лесу, этот лес и соседние рощи и луга были местами его охотничьих приключений. Мегалозавр заметил странную груду под ветвями гингко и тотчас же запрыгал к ней. Его скачки — уродливые и громкие — будили лес. Хриплое дыхание смешалось с шорохом ветвей и листьев, хвост прижимал траву, и она, выпрямляясь, шелестела. Но никто не слышал прыжков, шелеста травы и шороха ветвей и листьев: оцепенелые бронтозавры еще не успели отогреться.

Мегалозавр на несколько мгновений остановился перед навесом ветвей.

Его обоняние было очень слабо, и он не мог различить запаха бронтозавров. Его зрение было остро, но — мегалозавр привык к тому, что добыча шевелится, двигается. А здесь — темные лоснившиеся груды были неподвижны. Что-то знакомое было в цвете кожи бронтозавров, что-то давно известное напоминали темные груды. Но воспоминания были так смутны и неясны. К тому же — и это главное — груды были неподвижны.

Неподвижность смутила мегалозавра.

Вместо того чтобы быстрыми прыжками броситься на добычу, — как он делал обычно, — мегалозавр медленно и осторожно подобрался к завесе ветвей и листьев. Приподнявшись на задние лапы, он вытянул вперед голову и пристально поглядел на груды темных тел.

Бронтозавры не шевелились. Солнце еще не прогрело воздуха, роса крупными каплями лежала на траве.

Мегалозавр смотрел. Он чуть заметными шажками подвигался все ближе и ближе к бронтозаврам. Они и манили его и смущали. Манили знакомым цветом и очертаниями, смущали неподвижностью.

Долго приглядывался к бронтозаврам хищник. Потом нерешительно повернул и запрыгал в сторону.

КАК ИХ РАЗБУДИЛИ

Лучи солнца проникли наконец и под ветви гингко. Солнечные пятна кружевом легли на темные спины и бока. Бронтозавры начали отогреваться.

Мегалозавр прыгал по опушке, поглядывая по сторонам. Один из бронтозавров пошевелился. Мегалозавр насторожился, взглянул и уже не спускал глаз с темной груды.

Солнце катилось по небу, забираясь все выше и выше. Розовые облака постепенно белели, а побелев — исчезали в синеве неба. Роса высохла, туман рассеялся. Воздух теплел с каждой минутой.

Бронтозавр зашевелился, переступил ногами...

Мегалозавр бросился вперед. Прыжок, и он врезался в середину темной груды. Сильные короткие лапы охватили шею бронтозавра, острые клыки впились в горло.

Груда рассыпалась, перемешались громоздкие тела, переплелись длинные шеи, перепутались хвосты. Бронтозавры сбросили с себя оцепенение — толчок страха был слишком силен. В паническом ужасе громоздкие тела заворочались на влажной земле. Они пытались приподняться, сбивали друг друга с ног, наступали один другому на хвост.

Мегалозавр не обращал внимания на ворочавшихся вокруг него бронтозавров, а продолжал грызть горло добыче. И только когда перегрызенная шея вдруг исчезла — передняя часть ее просто упала на землю, и зубы мегалозавра куснули воздух, — он оторвался от добычи и оглянулся.

Бронтозавры с треском и грохотом ломились сквозь лесную чащу. Они проложили широкую дорогу среди зарослей, и эта дорога издали показывала направление, в котором ушла добыча. Мегалозавру незачем было их преследовать — перед ним лежала большая туша, целая гора свежего мяса. И он принялся за еду.

Солнце катилось по небу все дальше и дальше. Оно осветило бронтозавров, безостановочно шедших через заросли. Они были так напуганы неожиданным нападением, что даже на ходу не срывали ветвей или травы, но шли, шли и шли. Вытянув вперед шеи, ломились напрямки через заросли, сметая в стороны кусты и молодые деревья, натыкались на старые толстые деревья, обдирая об их жесткую кору бока и грудь, царапали хвосты об острые края пней, и — шли, шли, шли.

Там, позади, остался страшный враг. Инстинкт кричал теперь: «Вода — спасенье!» Они шли и искали эту воду. Воды не было.

Солнце докатилось до зенита. Уже много часов шли бронтозавры. Голод все сильнее и сильнее мучил их. Они начали понемногу замедлять шаги, останавливаться, срывать то ветку, то кустик травы. Они жевали еще на ходу, но с каждым шагом шли все медленнее и скоро остановились совсем.

В ЛЕСУ

Косые лучи солнца побежали по лесу. Среди узких и длинных теней деревьев легла короткая тень. Это была тень мегалозавра.

Он догнал по следам ушедших бронтозавров. Его инстинкт хищника требовал еще добычи, мегалозавр не мог уйти, отказавшись от охоты. Он был сыт, но разве охотник бьет дичь только из-за голода? Охотничьи инстинкты заставили мегалозавра преследовать бронтозавров. Ему нетрудно было найти их след, нетрудно было мчаться большими прыжками по широкой дороге, проложенной громоздкими ящерами в лесной чаще.

Он догнал бронтозавров.

Раздался громкий рев, треск сучьев и ветвей. Тени запрыгали, перемешались.

Мегалозавр прыгнул...

В момент прыжка ему под ногу подвернулся обломок ствола. Хищник поскользнулся и хотя и прыгнул, но не туда, куда хотел.

Вместо одного бронтозавра он наскочил на другого. Он прыгнул ему не на спину, не на бок, а на — хвост.

Раскрытая пасть закрылась, клыки лязгнули, впились. Но только кончик хвоста остался в страшных челюстях.

Раненый бронтозавр взмахнул хвостом, ударил им мегалозавра по голове, попал ему по глазам. Хищник на миг зажмурился...

Когда мегалозавр открыл глаза, он увидел впереди нескольких уходивших бронтозавров. Яростно заревев, он прыгнул и сбил одного из них...

Раненый бронтозавр ломился сквозь чащу. Боль в хвосте так подгоняла его, что он ни на миг не остановился, чтобы передохнуть. Он прошел без остановки весь лес, прошел заросли папоротников и хвощей, прошел низкорослые кустарники и вышел на большую равнину.

Далеко впереди виднелись темные зубцы. До них — равнина, однообразная и унылая, поросшая редкой травой и низенькими кустиками папоротников, жестких и побуревших. Направо темные зубцы незаметно переходили в полосу леса. Налево они тянулись вдаль и скрывались на горизонте.

Бронтозавр пошел по равнине. Вскоре он остановился, оглянулся. Позади никого не было.. Из лесу не доносилось ни звука. И все же... Бронтозавр зашагал вперед.

Он шел все дальше и дальше от леса, вглубь равнины, к тем темным зубцам, что виднелись далеко на горизонте. Шел потому, что оттуда временами налетал легкий ветерок, в котором чуялось дыхание влаги.