Активное участие чекистов в борьбе с преступностью в сфере хозяйственных отношений в большей мере проявилось в годы новой экономической политики, хотя с первых дней образования важнейшей обязанностью органов ВЧК наряду с борьбой с контрреволюцией была борьба с саботажем и должностными преступлениями. Но уже в 1918 г. на первый план вышли задачи вооруженного противоборства. С введением нэпа значительно расширилась социальная база буржуазии, появились промышленники, арендаторы, биржевики, крупные торговцы, служащие частных предприятий и др. Частный капитал пытался любыми средствами выйти за рамки, установленные властью. Нэпмановская буржуазия не была в стороне от политики и стремилась создать различные организации, расширить свои политические права. Имея слабые экономически позиции, она разлагала управленческий аппарат взяткой, спекуляцией, хозяйственными преступлениями.

После окончания Гражданской войны классовая борьба постепенно переместилась в сферу хозяйственных отношений. Политические оппоненты большевиков хорошо восприняли слова их руководителей о том, что нэп вводится «всерьез и надолго», но опасались обещания вернуться к террору экономическому. Радикально настроенные противники власти изменили методы борьбы. Они начали создавать различные организации. Их объединение шло по трем основным признакам: совместному обучению в высшей школе, прежнему месту службы и с заранее поставленной целью. Особую опасность представляли группировки, созданные по последнему признаку. В них входили так называемые «бывшие люди», занимавшие прочное место в промышленности. На это возлагали свои надежды и эмигранты. Лидер правых эсеров В.М. Чернов в газете «Революционная Россия» от имени редакции писал: «Теперь, когда все советские учреждения полным-полны эсерами, меньшевиками и другими противниками большевистского бюро-державия, мы надеемся, что присылка нам всякого рода документов дает нам возможность в ближайшем будущем открыть отдел «За кулисами правительственного механизма». В Советской России антисоветчики, будучи объединены целями, путем взаимных рекомендаций и протежирования заняли ряд руководящих должностей в промышленности и вступили в преступную связь со своими бывшими хозяевами, находившимися за границей. Значительный ущерб экономике наносили и некоторые предприниматели путем перекачивания значительных государственных средств (мошенничеством, посредничеством, взятками и пр.). От советских и партийных органов, от населения в центр шла информация о многочисленных злоупотреблениях, грабеже и спекуляции сотен представителей госторгов, трестов, синдикатов и пр.

Разруха в промышленности и на транспорте, прекращение работы многих заводов и фабрик привели к сокращению численности рабочих, превращению части из них в кустарей, к уходу в деревню, к безработице. (В середине 1923 г. общее число безработных составило 500 тысяч человек). Многие рабочие или погибли на фронтах Гражданской войны и в борьбе с интервентами, или после нее перешли на советскую и хозяйственную работу. Перебои в снабжении продовольствием, топливом и предметами первой необходимости вызвали недовольство всего населения. Рабочие высказались за ослабление ограничения мелкой торговли и обмена, за отмену заградительных отрядов, которые препятствовали ввозу в города продуктов, вымененых в деревне. Их раздражало и отступление от эталитаристского принципа военного коммунизма. Требования к уравнению в потребностях рядового и ответственного работника, как отмечалось на X съезда РКП(б), «проходит красной нитью по всем постановлениям и резолюциям беспартийных ораторов на любом рабочем собрании». Отрицательное отношение части рабочих к политике большевиков нашло выражение в забастовках на ряде предприятий Петрограда, Москвы, Новгорода, антиправительственных выступлениях в Саратове и других городах. Свидетельством демонстративного отчуждения рабочих от власти стали выборы в Моссовет в 1921 и 1922 гг., которые проходили в условиях бойкота с их стороны. Выступления рабочих продолжались и в последующие годы. Только в 1926 г. в стране произошло 873 забастовок, в которых участвовало 105 176 человек. Причинами выступлений были недовольство уровнем зарплаты, расценками норм выработки, задержками выплаты зарплаты и др.

Остатки помещичьего класса и буржуазии выступали не только против большевиков, но и против советской власти. Монархисты и кадеты рассчитывали на интервенцию и повстанческое движение. Хорошо известно, что контрреволюция не обязательно выражалась в терроре по отношению к сторонникам власти, а во многих случаях в демагогии, псевдосоциалистических лозунгах о свободе слова, собраний, в ослаблении институтов государственного и хозяйственного аппарата, институтов власти, прежде всего армии, органов безопасности, суда, прокуратуры, в создании неуверенности и запугивании людей. Все это весьма успешно использовалось противниками советской власти. Большевики стремились удержать власть и укрепить ее в своих политических интересах ради достижения поставленных целей. Вот почему переход к нэпу фактически не привел к ограничению политического террора в стране по отношению к реальной и потенциальной оппозиции, к революционнодемократическим партиям и объединениям, препятствуя тем самым оформлению стремления народа к демократическим правам и свободам.

Советскому государству не приходилось рассчитывать на помощь извне, более того, ведущие капиталистические страны и эмиграция надеялось на скорое свержение советской власти, которой удалось победить противника на фронте военном, но неспособной, по их мнению, одержать ее на фронте экономическом. Трудное положение народного хозяйства, переход к новой экономической политике, рост преступности привели к повышению роли органов безопасности в сфере хозяйственных отношений, оказанию ими всемерной помощи государственным и общественным организациям в решении задач народнохозяйственного возрождения и развития страны. А без экономического подъема, отмечал глава Советского правительства, не могло «быть и речи о сколько-нибудь серьезном повышении обороноспособности» и обеспечении безопасности Советской России.

Немаловажное значение для чекистов имела и точка зрения члена ЦК РКП (б) Дзержинского, выступавшего против отделения политической борьбы от борьбы с хозяйственными преступлениями, считавшего, что «хищения, взяточничество, саботаж, распущенность — это проявление у нас той же борьбы против диктатуры пролетариата и этими проявлениями эта диктатура может быть убита побитой буржуазией…». Отсюда вполне понятно, почему работа органов ВЧК-ОГПУ в сфере экономики была неразрывно связана с политическими оценками и политикой правящей коммунистической партии.

За границей возникли «Финансово-торгово-промышленный союз», «Всероссийский союз торговли и промышленности», «Комитет представителей русских коммерческих банков» и др. В конце 1924 г. в Европе уже насчитывалось 16 союзов и обществ русских инженеров, связанных с антисоветскими элементами. Основная их цель — подрыв советской экономики. Произошло объединение верхушки буржуазной интеллигенции и деловых кругов. Известный русский промышленник П.П. Рябушинский прямо заявил: «Мы смотрим отсюда на наши фабрики, и они нас ждут, они нас зовут. И мы вернемся к ним, старые хозяева…». Кадетские «Последние новости» писали, что торгово-промышленные круги поддержат всех тех, кто будет содействовать падению большевиков. В.Д.Набоков прямо говорил, что «придает глубокое национальное, моральное и политическое значение верности принципу вооруженной борьбы». Созданному «Комитету возрождения хозяйственной жизни России» было поручено вступить в непосредственные контакты с представителями торгово- промышленной буржуазии». На опасность действий «спецов» указывал Ф.Э. Дзержинский: «…верхи наших служащих могут сыграть роль «песка, насыпанного» в коммунистическую машину. Иностранный капитал поднимет дирижерскую палочку, песок посыплется, и машина остановится».

К 1921 г. у политического руководства Советской России имелась ясная цель и решимость, опиравшаяся на волю большинства народа, добиваться претворения в жизнь революционных преобразований. А выход из сложного социально-политического кризиса был найден путем введения новой экономической политики.

Успехи и неудачи власти во многом зависели от политики по отношению к специалистам в области народного хозяйства, к хозяйственникам. Советского правительства в народном хозяйстве предполагала всемерное усиление позиций государства и постепенный отказ от частного предпринимательства. Курс на форсирование строительства социализма вел к созданию условий затратной экономики. Огромным перенапряжением советских людей в кратчайшие сроки возводились фабрики и заводы, но они не имели «запаса прочности». Частые аварии и поломки стали постоянным явлением. Усматривая главную причину в происках врагов внутри страны, власти пошли на принятие более жестких законов.

Догматическое понимание роли частной собственности, отрицательное отношение к частнохозяйственному капиталу политического руководства страны парализовало инициативу деловых кругов, а всемерная поддержка только государственных предприятий мало оставляли места для инициативы и творчества и вела к созданию административно-командной экономики. Но так как у государства не хватало своих кадров, оно исходило из того, что построение нового общества без привлечения и перевоспитания буржуазной интеллигенции «мысль ребяческая».

Еще не окончилась Гражданская война, но уже 3 февраля 1920 г. Дзержинский на открытии 4-й конференции губернских ЧК 3 февраля 1920 г. говорил, что «в настоящий момент центр тяжести переносится на экономическую жизнь… В этом вопросе опасность может быть в сто раз больше, чем опасность в тот момент, когда к Пулковским высотам подходил Юденич, а Деникин был севернее Тулы. На эту опасность следует обратить большое внимание».

Четкая линия политического руководства страны была необходима, потому что после Гражданской войны пренебрежительное отношение к специалистам не было преодолено. На местах, как отмечала Сибирская областная комиссия по проверке личного состава 2 сентября 1921 г., нередкими были самочинные расправы над специалистами и даже ответственными работниками. И этим занимались милиционеры и чекисты, а также члены РКП (б), особенно деревенских ячеек. Комиссар-инспектор Селезнев докладывал комиссару главной инспекции НКПС, что условия работы линейного и технического персонала Томской и Забайкальской железных дорог осложнялись из-за обвинений органами ОДТЧК почти всего персонала в технической контрреволюции и саботаже. На Алтайском участке железной дороги около 30 служащих просидели в заключении более двух с половиной месяцев и лишь после приезда заместителя наркома путей сообщения А.И. Емшанова были освобождены.. Такие случаи были нередкими. И Дзержинский, не оправдывая этих случаев, объяснил причину жесткого контроля со стороны ВЧК в ответом слове на приветствие делегатов IV Всероссийской конференции губЧК 6 февраля 1920 г. по случаю награждения его орденом Красного Знамени: «То отношение, которое было по отношению к специалистам, которое было по отношению к лицам, перешедшим из буржуазного строя, это недоверие было здоровое, и, чтобы эти специалисты не организовывались, мы должны [были] окружать их целым рядом коммунистов, посадить его [специалиста] в атмосферу рабочих и использовать его так, чтобы он, работая на нас, в то же время не имел общения с другими специалистами. И сейчас наша решительность должна быть та же». В новых условиях он, с одной стороны, потребовал наладить связь с теми специалистами, которые честно сотрудничали с властью — «мы оставлять спецов без поддержки не можем и не должны, и должна быть завязана между нами и ними более теплая связь, вникающая в их законные нужды», с другой стороны — вести беспощадную борьбу с агентурой международной и внутренней контрреволюции, прежде всего с верхушкой буржуазной интеллигенции.

При выполнении служебных задач чекисты действовали в рамках предоставленной им компетенции. Председатель ВЧК-ОГПУ нацелил их на оказание всемерной помощи хозяйственникам, транспортникам и водникам, обязал бывать на заводах и фабриках, на станциях и пристанях, в мастерских и учреждениях, хорошо знать руководителей предприятий, отраслей и служб, принимать своевременные меры по очищению хозяйственного аппарата от сомнительных и преступных элементов, вести борьбу с нарушениями законности, противниками правящей партии и коммунистической идеологии.

Сложное положение в экономике, курс советской власти на восстановление и развитие промышленности и сельскохозяйственного производства потребовали организационной перестройки и совершенствование методов работы органов ВЧК-ОГПУ. Как составная часть госаппарата и правоохранительной системы, они были призваны вести борьбы с преступностью и решать эти задачи в тесном единстве с другими государственными учреждениями и общественными организациями, в большей мере с НКПС, НК РКИ, НКВД и ВСНХ. Практической борьбой чекистов руководили советские и партийные органы в центре и на местах.

Активное участие чекистов в хозяйственных делах было обусловлено тем, что их руководитель после Гражданской войны занимал должности сначала наркома путей сообщения, а со 2 февраля 1924 г. председателя ВСНХ. На этом посту он оставался до конца свой жизни, возглавляя ОГПУ. Кроме того, с 23 ноября 1925 г. до 5 февраля 1926 г. он исполнял обязанности председателя ВСНХ РСФСР.

Форсированное строительство социалистической экономики все больше требовало умелого использования труда буржуазных специалистов. Многие распоряжения Дзержинского свидетельствуют о необходимости согласованной работы чекистов с хозяйственниками и внимательном отношении к инженерно-техническому персоналу.

Эту проблему, по мнению Дзержинского, следовало рассматривать значительно шире, чем просто борьбу с преступными элементами. Так, в письме в ЦК РКП (6), НК РКИ, Госплан, ВСНХ, Внешторг, Внуторг, НКЗем и ЭКУ ГПУ, направленном 6 марта 1923 г. он прямо указал, что «если подойти к этой борьбе с узкой точки зрения — бей виновного, то можно сказать, что надо всех бить без исключения, ибо мы, коммунисты (самые честные из нас), еще дураки — учимся только и делаем миллион промахов, а остальные, как спецы, так и вся конторская братия — это враги наши и смотрят на государственное имущество, как на источник своего обогащения (это казенное, не наше, не грех брать и рвать).. Очевидно, что для преодоления такой стихии необходима тонкая, обдуманная, сложная стратегия, рассчитанная на то, чтобы в этой стихии найти союзников, произвести расслоение, внедрить новую этику…».

Эту задачу можно решить только при активной помощи самих хозяйственников. Дзержинского беспокоило то обстоятельство, что «наши хоз(яйственные) органы не сознавали всей важности этих учреждений (ВЧК-ГПУ — Авт.) для них же самих, не умели и не хотели ими пользоваться. Поэтому все репрессии карательн(ых) органов не достигали своей цели, были кустарничеством и заплатами и чисто случайными».

При Дзержинском с каждым годом все больше возрастет роль органов госбезопасности в качестве важнейшего инструментов хозяйственного строительства. Они осуществляют контроль и проверку исполнения решений высших советских и партийных органов.

Наряду с мерами по защите добросовестных специалистов Дзержинский предложил «выработать ряд жестких мер против враждебных нам и также составить обдуманный план расслоения их». Он постоянно подчеркивал, что их работа с хозяйственниками требовала особого такта и глубокого знания дела. Сотрудники и агентура не должны принимать участия в спорах по техническим вопросам — «наши работники должны всегда быть объективными, т. е. в технических спорах не должны принимать непосредственно участия. В таких делах они должны быть сами в стороне и не вовлекаться в споры». 20 августа 1921 г. им был подписан приказ, в котором указывалось, что, несмотря на неоднократные распоряжения о невмешательстве местных органов ВЧК в техническую работу железнодорожного и водного транспорта, поступающие сведения говорят, что эти распоряжения на местах, а особенно на пограничных пунктах, не выполняется. Вмешательство как губчека, так и особых отделов, совершенно не знакомых с условиями работы транспорта, помимо органов ТЧК, «разрушает его основы». Дзержинский напомнил руководителям губЧК и особых отделов, что «охрана транспорта поручена специальному органу ТЧК, каковому и представлено право производства операций на транспорте».

Особого внимания требовало ведение наблюдения за представителями торгово-промышленных кругов капиталистических стран. Чекистам рекомендовалось не допускать мелочной опеки и придирчивости, необдуманных действий, чтобы не помешать ведению торговых операций. Однако следовало усилить контроль за иностранцами, но так чтобы чекисты «…не испортили бы и не отбили бы у иностранных купцов желания и стремления вести с нами торговые сношения…Вместе с тем органы ЧК должны бессменно стать на сторону интересов Республики и наблюдать за тем, дабы под видом купцов не приникли к нам шпионы, контрреволюционеры, а под предлогом торговых сделок не таились бы контрреволюционные заговоры».

Однако проблему бережного отношения к специалистам не удалось решить до конца. Об этом свидетельствует, в частности, переписка Дзержинского по делу инженера Шрагина. 11 августа 1925 г. он писал И. Косиору в Грозный, что письмо Шрагина «производит потрясающее впечатление. Если в документе правда, а она чувствуется в письме, то надо Шрагина поддержать и не дать ему погибнуть и, кроме того, сделать надлежащие выводы вообще. Я перешлю этот документ Мессингу в Ленинград на его заключение, что можно сделать, ибо я думаю можно и до суда кой чем помочь и, кроме того, разошлю письмо Шрагина членам П/бюро, ибо надо сделать и общие выводы. Мы оставлять спецов без поддержки не можем и не должны, должна быть завязана между нами и ними более теплая связь, вникающая в их законные нужды. Я сам болен. Уже 3 недели болею, и на днях меня высылают из Москвы на лечение. Но я дам поручение секретарю т. Гагарину следить за этим делом и уведомить Вас. Я лично не возражаю, чтобы он работал у Вас в Грозном, если удастся дать ему условное наказание». В тот же день Дзержинский направляет письмо аналогичного содержания Цвибелю, в котром отмечает, что это «человеческий документ», требующий обращения внимания на положение наших специалистов, дабы охранить их от упадка и дабы помочь, если можно поскользнувшимся.

Моя просьба к Вам, дать мне по письму свое заключение и общее, и частичное относительное самого инж. Шрагина. Я одновременно пишу и т. Мессингу с просьбой переговорить с Вами».

На следующий день Дзержинский просит неустановленного автора в ОГПУ дать заключение по делу Шрагина, предлагая спасти инженера «для дела и тем выявить нашу волю морально завоевать специалистов, без которых или при разложении которых мы не наладим дела. Нельзя ли дать ему условный приговор и согласиться, чтобы искупил свое преступление своей работой в Грознефти, на что т. И. Косиор согласен». Он советует переговорить с Цвибелем и сообщает, что направляет письмо всем членам Политбюро, потому что оно «выявляет нашу общую болячку».

Наряду с внимательным отношением к хозяйственникам Дзержинский заботиться о возвращении из эмиграции тех, кто хотел сотрудничать с советской властью. 23 сентября 1922 он писал Благонравову о том, что накануне член Государственного и Транспортного планов инженер П.С. Янушевский сообщил ему об обращении Юлия Адольфовича Петеля из Константинополя с запросом, может ли он вернуться, «это, по словам Янушевского, выдающийся знаток эксплуатации…был при белых управляющим Юго-Вост. дорогами(в Ростове), ранее нач. движения Северо-Донецких. К политике не причастен». Полагая, что если не будет о нем отрицательных данных, Дзержинский поручил Благонравову навести справки о Ю.А. Петеле, предварительно переговорив с В.Р. Менжинским.

В конце июня 1925 г. Дзержинский вел переписку с Ляуером и Г.А. Русановым о возвращении в Россию из эмиграции инженеров Анчицынина, Плашникова, Мещерского, Ломшакова и Карцева. 20 июня 1925 г. им был положительно решен вопрос о возвращении Мещерского и принятие его на службу «под одним только условием, что желает вернуться для работы в пользу Советской России и промышленности». По остальным инженерам было поручено Русанову продолжить ведение переговоров, собрать о них все данные и наметить, где и как их надо целесообразнее всего использовать. — «Привлечение их будет иметь политическое большое значение. По этому вопросу снеситесь с ГПУ, сообщив о моей директиве не препятствовать, но собирать необходимый материал о них».

Однако порой препятствием к прибытию специалистов из-за границы были не политические, а другие причины. 28 марта 1924 г. Е. Д. Стасова писала Дзержинскому о том, что в ЦК КПГ обратились рабочие из Иены с оптических заводов Цейса с просьбой об эмиграции в Россию. Он ответил Стасовой 4 апреля, указав, что «у нас имеется только один оптический завод, да и тот малюсенький в Ленинграде». К тому же «опыт доказал полностью, что приезд к нам эмигрантов кончается очень печально и для них, и для нас, если это не персональный приезд по персональному вызову на определенную должность.

Поэтому я не советовал бы и этим 6 товарищам приезжать. Лобов сказал мне, что одного-двух можно было бы устроить в Ленинграде, но он сам сейчас занят, будучи Председателем Промбюро, что вряд ли сможет заняться устройством их.

Кончаю. Больше чем когда-либо сейчас тону в новых для меня делах».

Налаживая деловые отношения со специалистами, Дзержинский все обращал большее внимание на борьбу с преступностью, которая при всеобщем дефиците, слабой работе правоохранительных органов, отсутствии необходимых законов, зачастую и некомпетентности руководства использовались уголовными и радикальными элементами против советской власти. Поэтому чекисты вели борьбу с должностными преступлениями, с взяточничеством, фальшивомонетничеством, контрабандой и другим видами нарушений законов, заботились о сбережении народного имущества и экономии государственных средств.

Органы ВЧК-ОГПУ осуществляли контроль за служащими и рабочими, принимали участие в подборе и расстановке кадров, в подавлении забастовочного движения, чистке государственного и хозяйственного аппаратов. На съездах, конференциях, собраниях и совещаниях они особое внимание уделяли наблюдению за буржуазной интеллигенцией, концессионерами, кооператорами, членами революционно-демократических партий и уголовными элементами. Для обобщения итогов наблюдения и доведения их до высших и местных органов власти и парткомов компартии была создана государственная информация, налажен учет(регистрация) всех заводов, фабрик, учреждений, кооперативов и пр.

Следует отметить, что в практической деятельности чекистов постоянно декларировалась необходимость опоры на трудовые коллективы и общественные организации, но речь шла более всего об опоре на свою агентуру и мерах догляда и принуждение, широкое применение карательных мер от организации показательных процессов до административной высылки, от увольнения с работы, заключения в концлагерь и расстрела. На всех предприятиях и в учреждениях, в кооперативах и профсоюзах, акционерных обществах и частях особого назначения была широко развернута осведомительная сеть. В нее входили все коммунисты и комсомольцы «в порядке военной и партийной дисциплины», руководящие работники, многие рабочие и крестьяне. Важнейшей задачей была поставлена «чекизация рабочих».

Органы ВЧК-ОГПУ участвовали в чистках советских и хозяйственных аппаратов, проводимых решениями центральных и местных органов власти и парткомов РКП (б). Они принимали меры к тому, чтобы из советского и хозяйственного аппаратов подлежали увольнению не только лица, совершившие ранее какое-либо уголовное преступление, но и члены некоммунистических организаций, наиболее активные представители делового мира, участие которых было невозможно в хозяйственной жизни лишь в силу прошлого социального происхождения и положения в прошлом.

Под особым вниманием органов ВЧК-ОГПУ в годы нэпа находились верхи буржуазной интеллигенции. Это являлось частью контроля государства с целью не допустить политического влияния оппозиции, «заставить… не участвовать активно в контрреволюции…»Чекистам в своей работе было рекомендовано исходить из ленинского совета о важности расслоения буржуазной интеллигенции и усиления ее колебаний, ибо «через эти колебания идет одна, самая твердая линия: контрреволюцию отсекать, культурно-буржуазный аппарат использовать». Именно такой подход, по мнению Дзержинского, обеспечивал изоляцию радикальных элементов и поддержку тех, кто стоял на позиции активной помощи правительству.

Основные задачи в сфере экономики по линии ведомства безопасности решались Экономическим управлением и Транспортным отделом ВЧК-ОГПУ. Дзержинский считал, что в новых условиях ЭКУ должно способствовать развитию народного хозяйства, а ТО — содействовать восстановлению и развитию транспорта. Он постоянно нацеливал чекистские органы на всемерное оказание помощи наркоматам на хозяйственном фронте. Выступая на совещании представителей ВЧК, Цектрана и НКПС о работе ТЧК и их роли на транспорте, он отмечал, что главная задача ТЧК — помогать НКПС, а общество «Транспорт»(Первое акционерное транспортное предприятия, в состав которого входили и государственные предприятия — Авт.) «в своей работе должно встретить со стороны Госполитуправления полное содействие…». В конце октября 1925 г. Председатель ОГПУ отдал распоряжение о тесном взаимодействии подразделений ОГПУ с учреждениями ВСНХ: оказывать органам ВСНХ всемерное зависящее содействие, усилить наблюдение за злоупотреблениями и преступлениями в области торговли, с личными еженедельными мне докладами начальника ЭКУ.

После Гражданской войны была распространена практика сочетания чекистской работы с работой в хозяйственных учреждениях, что являлось выполнением решения Коллегии ВЧК от 5 марта 1921 г.: «Каждый более или менее ответственный чекист должен получить какую-нибудь работу в хозяйственных органах республики, совмещая эту работу с работой в ЧК. В каких хозяйственных органах должны работать чекисты, нужно распределить через Высший Совет Народного Хозяйства. Все это должно быть сделано с согласия ЦК. При переходе сотрудников ЧК в другие советские учреждения они не должны прерывать связь с ЧК, а, наоборот, всеми мерами помогать последним». Изучив детально структуру того учреждения, в котором они работают, о всех замеченных недостатках и преступных деяниях регулярно сообщать в местный орган ЧК, поддерживая постоянную связь».

В общем — то это не было чем-то необычным. Сам председатель ВЧК-ОГПУ, оставаясь на этих постах, возглавлял сначала НКПС, а затем — ВСНХ. Его заместители фактически постоянно работали в различных наркоматах. Другие руководители одновременно трудились в местных советских и хозяйственных структурах. Даже после увольнения из губЧК (отделов ГПУ) их бывшие сотрудники были обязаны не прерывать связей с территориальными органами. После реорганизации ВЧК и сокращения штатов многие чекисты перешли на заводы и фабрики, в гражданские учреждения, вернулись в села и стали оказывать всемерное содействие чекистам.

При ведении борьбы с преступностью в сфере экономики одним из сложных вопросов были проблемы арестов и судов. С одной стороны, следовало наказывать совершивших преступление, с другой делать это с учетом положения переступившего закон, как это могло повлиять на работу учреждения или предприятия.

28 февраля 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б) 26 января 1921 г. Дзержинский направил телеграмму всем губчека, особым отделам и РТЧК о том, что по имеющимся в ВЧК сведениям, местные органы ЧК производят аресты квалифицированных специалистов, работающих по важнейшим отраслям промышленности страны, обвиняя их в контрреволюции во время пребывания в белой армии, «чем парализуется налаживающаяся созидательная работа» и предложил «прекратить аресты специалистов по обвинению в «старым делам», также немедленно освободить специалистов, арестованных по вышеуказанным мотивам, под поручительство ответственных коммунистов, заинтересованных в работе», а 28 апреля 1921 г. его заместитель Уншлихт подписал приказ, в котором начальникам ТЧК было «предложено» при арестах специалистов проявлять особую осмотрительность».

На этом же настаивали и руководители наркоматов и партийных органов. Например, нарком продовольствия А.Д. Цюрупа прямо заявил, что нельзя ставить «карательную политику во главу угла», сам же Дзержинский считал, что «карательной системой нельзя нам аппарат исправить. Я придаю борьбе классовый характер, характер борьбы с частновладельческими инстинктами…».

Да и другие руководители ГПУ пришли к выводу о том, что существовавшая практика привлечения к суду за мелкие проступки и упущения по чисто формальным признакам наносила большой вред работе хозяйственных органов. Поэтому ими было предложено провести 4 апреля 1923 г. совещание с участием представителей НК РКИ, НКЮ и ГПУ под руководством А.Д. Цюрупы, на котором обсудить порядок привлечения к суду и следствию руководителей хозяйственных органов.

На более осторожном подходе при предании хозяйственников к суду настаивал председатель управления коммунистической торговли при СТО А.М. Лежава. В письме в Президиум ВЦИК 6 апреля 1923 г. он ходатайствовал о смягчении наказаний работникам государственной торговли, делая упор на том, что с увеличением судебных процессов растет и число правонарушений. «Выношу вполне определенное убеждение, — писал он, — что, уничтожая по приговорам судов отдельных, выдающихся по своему практическому уму и энергии преступников, мы вместе с тем убиваем в массе остающихся в живых честных и преданных работниках энергию, творчество и инициативу. Это страшно, ибо такой паралич, столь необходимой нам энергии, конечно, не ограничится кратким временем, но может стать глубоко разлагающим, психологическим фактором… наши репрессии прошли мимо своей цели, они взрывают нас самих. Жутко, что наши лучшие работники в своих чувствах и переживаниях так восприняли наш суд и наш закон».

«Несмотря на энергичную борьбу с хозяйственными и должностными преступлениями, — писал 2 декабря 1923 г. Дзержинский в Политбюро ЦК РКП (б), — число их ни количественно, ни качественно не уменьшается. Один за другим проходят перед судебными органами процессы сотрудников наших государственных] и. хозяйственных] органов в качестве расхитителей и растлителей народного достояния.

Результаты этих судебных процессов крайне ничтожны, ибо мы видим, что в тех же гос. и хозорганах, в которых только что была раскрыта «панама», атмосфера хищничества и бесхозяйственности осталась не изжитой. Главной причиной этого является то, что наш судебный процесс заражен неслыханной формалистикой и волокитой, а потому носит характер лотереи, где хищнику и расточителю предоставляется громадное количество шансов или остаться совершенно безнаказанным, или оттянуть репрессию на долгое время и тем самым ослабить ударность процесса, или, наконец, разводить процесс громаднейшим числом привлекаемых мелких сошек и мелких второстепенных подробностей и тем самым отвлечь от себя удар пролетарской кары.

Между моментом выявления преступления и вынесением приговора проходит столько времени, что самый процесс теряет свое значение и иногда в том же хозучреждении назревает новый процесс. К делу привлекается громадное количество лиц, в отношении каждого из них производится колоссальное количество формальностей следствия. Произведенное органами ОГПУ следствие по этим делам прокуратурой признается обычно только дознанием, не имеющим юридического веса — по нему следователи суда производят заново все следственные действия. Так происходит от начала следствия до слушания дела обычно около года».

Считая, что «только быстрая, непосредственно следующая за раскрытием преступления репрессия и при том репрессия, ударяющая в головку расхитителей, а не закапывающаяся в бесчисленное количество мелких сошек, может дать нам возможность действительной, продуктивной и реальной борьбы с должностными и хозяйственными преступлениями», председатель ГПУ предложил: одобрить настоящий документ, дать директиву Верховному суду и судам главных губерний (Москва, Петроград, Харьков, Киев), прокуратуре, и НКЮсту «в делах о хозяйственных и должностных преступлениях свести формальности до минимума с тем, чтобы дела слушались не позже чем в продолжении 1–3 месяцев со дня начала дела; предоставить по этим делам ОГПУ и его органам права следственного] производства; суду слушать эти дела вне всякой очереди в ударном порядке в специально подобранном для этого составе; не затягивать ведение дел по отношению к главным виновникам выяснением побочных обстоятельств и более мелких соучастников; просить ЦКК специально проследить выполнение данной директивы».

Для 1920-х гг. нередкими были ходатайства ведомств и организаций подобно тому, которое поступило 8 марта 1923 г. в Верховный Суд РСФСР: «По постановлению Московского губернского суда от 8 марта с. г. по делу о кооперативе Петровской Сельскохозяйственной академии сотрудники НКПС Аборин Η. Н., Преображений Л. В., Шонин Π. П., Пузанов Μ. П., Кравец Ф. П., Бухтеев И. Е., Игнатов М. И., Зябрев М. В., Тимошев Н. Д. и Смирнов А. К., осужденых к лишению свободы и взятых под стражу.

Ввиду острой нужды в высококвалифицированных работниках, прошу Верховный Суд до вступления решения суда в законную силу и до пересмотра дела, ввиду поданной кассации, изменить меру пресечения в отношении указанных лиц с немедленным освобождением из-под стражи и допущению к исполнению служебных обязанностей.

В случае требования суда, перечисленные лица немедленно являться по указанию суда».

Одной из важнейших обязанностей органов ВЧК-ОГПУ была борьба с должностными преступлениями. Уже в первые месяцы после образования ВЧК его руководителю пришлось заниматься расследованием нескольких дел. Так, 15 января 1918 г. на допросе П. Ю. Киселиса (Каневского) он выяснил, что некий Герман говорил Киеслису, что после ареста Залкинда через секретаря Л.Д. Троцкого можно освободить его и вернуть из ВЧК изъятые товары и деньги. Герман успокаивал Киселиса, что если сделка провалится, то ему достаточно будет одно слово сказать Троцкому, «чтобы выпутаться». А сестра Германа Э.И. Стернок обещала его жене, что за 5 % освободит через Запкинда арестованные деньги».

18 января 1918 г. был арестован комиссар военной гостиницы «Астория», бывший член ВРК, левый эсер Е. К. Ярцимирский «за бездеятельность и бесхозяйственность». По полученным данным, в гостинице во время октябрьского восстания проживали контрреволюционеры. По поручению Дзержинского чекисты должны были произвести выемку и конфисковать деньги, если обнаружатся крупные суммы. Обыск результатов не дал. 19 января 1918 г. Ярцимирский был освобожден под подписку о невыезде из Петрограда.

По данным, полученным ВЧК, из Христиании (Осло) на имя бухгалтера русского отделении немецкой фирмы «Всеобщая компании электричества» В.Т. Осинского пришла телеграмма от норвежского коммерсанта Хауге с просьбой о содействии в отправке меди в Германию. 24 февраля чекисты обыскали квартиру Осинского и арестовали его и проживавшего там его родственника Μ. М. Сальникова. Свою причастность к продаже меди Осинский отрицал. 27 февраля 1918 г. Ф. Дзержинский писал И.Н. Полукарову по делу В.Т. Осинского и М.М Сальникова, что «няня В. Осинского сообщила мне, что он не виновен «дает за него свою голову» и говорит, что это месть солдата — любовника кухарки». 10 марта арестованные были освобождены из-под стражи.

21 марта 1918 г. был задержан контролер Московского акцизного управления К.А. Скиндер, у которого были изъяты незаполненные бланки на получение спирта и другие документы, уличавшие его в преступной деятельности. Акцизное управление обратилось в ВЧК с ходатайством об освобождении Скиндера на поруки, но получило отказ. 28 марта 1918 г. Дзержинский запросил документы, компрометирующие Скиндера и поручил следователю допросить его, по поводу найденных документов и отобранных у него костей для игры.

Весьма обстоятельно Дзержинский вел разбирательство по т. н. делу чайной «Отрада».

До «Отрады» было еще событие, связанное тоже с чайной. 11 января 1918 г. он допросил начальника контрразведки при ВЧК Константина Шеварье. Тот узнал от дяди Смирнова, — Мухина, владельца чайной, что туда приходит подозрительный человек, скупавший оружие. Тогда Смирнов, желая проверить, предложил покупателю револьвер, Но во время осмотра оружия нечаянно выстрелил и убил посетителя трактира. Смирнов ранее не был замечен в неблаговидных поступках, был. полным георгиевским кавалером, имел 4 ранения, поступил «опрометчиво из чрезмерного усердия».

Дзержинский разрешил ему продолжить работу в ВЧК.

Вечером 20 марта 1918 г. в московской чайной «Отрада» был убит самокатчик ВЧК Марычев (или П. Гноевой), по ошибке принятом буфетчиком за одного из вымогателей, требовавших от хозяина 10 тыс. рублей.

Были арестованы убийца — друг хозяина Гигашвили и сотрудники Центрального штаба Красной гвардии С. С. Яковлев, С. А. Абрамов, В. Л. Герасимов, служащий мебелированных комнат П.П. Федоров, владелец А. Малобишвили, работники и посетители чайной.

На допросе П.П. Федоров рассказал Дзержинскому, что проданный карабин в кафе «Отрада» принадлежал Абрамову. Он приехал с винтовкой, затем появились красногвардейцы из штаба, однажды они привезли пять винтовок и куда-то продали. Часто приезжали с винтовками и гранатами, гуляли с девицами. Одна из них (Шурка) знала человека, который искал покупателей оружия. Это могут подтвердить Кватешидзе, районный надзиратель Онуфриев, вся прислуга. Пять карабинов дней 4–5 назад привезли и продали Абрамов и Герасимов. На протоколе пометка Ф.Э. Дзержинского: «Расстрелян. 22. П. Ф.Д.»

При допросе красногвардейца С.А. Абрамова Дзержинский установил, что ему 23 года, он служит писарем в Центральном штабе Красной гвардии на Арбате. 19 марта по приглашению Яковлева пришел к нему около 11 Уг ночью. Пропил и пронюхал кокаину на 250 руб. (150 руб. наличными и на 100 руб. авансом). Утром, в 11 часов снова пошел с П. Федоровым в «Отраду», выпить. Тот нес карабин. В «Отраде» он продал карабин хозяину за 60 руб. Потом снова был в чайной, «сидел с гармошкой на стуле, был слишком пьян, оттуда ушел домой и спал до самого ареста».

На следующий день в записке по акту, составленному сотрудником ВЧК И.В. Успенским об опечатании 21 марта 1918 г. чайной, он поручил одному из чекистов путем опроса Успенского выяснить, сколько лиц и кто был задержан при опечатании чайной и предложил установить адреса задержанных Н. Капегавадзе, Д. Капегавадзе, Плакадзе, Д. Кчухидзе и Беридзе, произвести конфискацию имущества и опечатание всех их чайных и кафе и выяснить, откуда получили спирт и оружие и всех их выслать из Москвы на родину этапным порядком за торговлю спиртом и скупку оружия».

22 марта 1918 г. ФЭ Дзержинский сделал заявление для бюро печати: «По постановлению Всероссийской Чрезвычайной комиссии при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией в ночь на 22 марта были расстреляны Рожден Семенович Гигашвили и Виктор Ефимович Джикидзе за убийство, торговлю водкой и покупку оружия, принадлежащего Республике. Кроме того были расстреляны за вооруженное вымогательство, продажу оружия, принадлежащего Республике и дикий разгул заведующий штабом по сформированию маршевых отрядов Красной Армии Сергей Семенович Яковлев, его помощник Василий Ларионович Герасимов, писарь того же штаба Семен Александрович Абрамов и служащий мебелированных комнат Павел Павлович Федотов».

24 марта 1918 г. на заседании отдела по борьбе с преступлениями по должности был заслушан отчет Дзержинского по делу об убийстве самокатчика. Дзержинский предложил возбудить дело против штаба Красной гвардии. Было принято следующее решение: всех грузин, замешанных в деле и в торговле спиртом, отправить этапным порядком на родину и возбудить дело против штаба Красной гвардии. Расследовать дело Войцеховского, у которого был найдена записка о получении бутылки вина; кокаиниста Н. Алексеева направить в больницу для нервнобольных, аптекаря Гайгапа, продававшего кокаин, выселить из Москвы, передав аптеку городу; В.П. Родионова, который 20 марта приходил требовать деньги у владельца чайной, держать под арестом; А.А. Бахареву — лицу без определенных занятий, посредничавшей при продаже оружия, отправить на родину под надзор милиции; торговца, арестованного в связи с убийством самокатчика Марычева, обязать подпиской о немедленном выезде его из Москвы в Иваново-Вознесенск; Чавчанидзе отправить на родину; дело Леонтьева передать в Спекулятивный отдел.

В этот же день Дзержинский отдал распоряжение следователю ВЧК о выяснении причин и обстоятельств ареста в связи с убийством самокатчика Нахманова В., Яцынского А., Егина Е., Томкадзе Ш., Хачикуридзе А. и Сладкова Н., потому что «никаких документов, ни протоколов относительно их нет…»; а также, «где и при каких обстоятельствах арестованы Акимов С..Лобанов Н..Ахвледиани Е. и Анисьянц У., относительно которых есть некоторые документы, но нет протоколов ареста.

26 марта 1918 г. под председательством Дзержинского состоялось заседание ВЧК. Был обсужден отчет отдела по борьбе с преступлениями по должности. Председатель ВЧК отметил, что отдел не требовал обсуждений от организации, а прямо приступил к работе, арестовав много лиц разного типа, вел первое дело о вымогательстве, а затем об убийстве самокатчика и торговле спиртом. Всего отделом было произведено 47 арестов, Дзержинский отметил, что встречается много дел спекулятивного характера и предложил, чтобы все дела о спекуляции немедленно передавались в соответствующий отдел. Затем был заслушан отчет Дзержинского о деле Денисова, который участвовал в ликвидации дел Русско-Французского банка. Используя свое положение, он шантажировал клиентов, вымогал у них деньги. Путем шантажа он получил незаконно от бывшего директора банка Персица 150 тыс. рублей. На следствии, которое вел Дзержинский, Денисов сознался в совершенном преступлении и возвратил 130 тыс. рублей. Но в связи с рассматриваемы делом поступили еще жалобы, поэтому Дзержинский предложил Персица задержать. Было решено: принять предложение Дзержинского, поручив это Деляфару и Беленькому.

В конце 1921 г. в ВЧК стало известно, что в автобазе СНК орудовали спекулянты, которые занимались систематической кражей автомобильного имущества и топлива. Следствие выяснило, что стоявший во главе гаража Ушаков — бывший дворянин и бывший заведующий царским гаражом, вел разгульный образ жизни и тратил тысячи рублей на «мелкие» расходы, несмотря на получаемое жалованье в 3 тыс. рублей. Эти «мелкие» расходы он покрывал продажей топлива из гаража. Не отставали от своего начальника и подчиненные ему шоферы. При обысках и арестах был обнаружен украденный бензин у шоферов Демидова, Жукова, Соломовича и др.

Ушаков не только не следил за сохранностью автомобильного имущества и топлива, а, наоборот, не обращая внимания служащих, также расхищавших имущество. Ушаков использовал автомобили для своих надобностей: поездки в театр, на прогулки и т. д.

Характерно, что, воруя советское имущество и накапливая большие суммы денег, преступники устраивали балы и вечера.

29 декабря 1919 г. Дзержинский подписал приказ, которым довел до сведения заведующих гаражами, всех шоферов, мотоциклистов как гражданских, так и военных учреждений, о следующем: «Рассмотрев это дело, ВЧК постановила, хотя и все виновные вполне заслужили это, не применять к ним высшей меры наказания (расстрела), ограничившись заключением в тюрьму на 5 лет с применением принудительных работ, приняв во внимание общее явление, царящее в гаражах, но вместе с тем обратиться с настоящим предупреждением ко всем начальникам гаражей, шоферам, мотоциклистам, заведующим кладовыми автомобильного имущества и горючей смеси о том, что если в дальнейшем не прекратятся хищения народного добра, если борющаяся наша Красная Армия благодаря хищничеству, мародерству господ Ушаковых, Жуковых, Демидовых и др. терпит недостаток в автомобилях, мотоциклах, смеси, бензине и пр., то твердая рука честных пролетариев в лице ЧК не пощадит их в дальнейшем за малейшее желание поживиться достоянием всего народа. Предупреждаем, что за всякую кражу бензина, смеси, автомобильного имущества виновные будут наказаны по законам революционного военного времени с применением к ним высшей меры наказания».

Особое внимание было обращено на недопущение вредительства и различных злоупотреблений в сфере хозяйственных отношений. Примеров этого было больше, чем достаточно. Например, на предприятиях «Югостали» подручные старого правления свертывали работу, подделывали отчетность. Начальник сталелитейного цеха скрыл 0,5 млн. пудов зеркального чугуна. Саботировалось выполнение заказа НКПС на 216 тыс. железнодорожных подкладок якобы из-за отсутствия стали, тогда, как на складах ее было более тысячи пудов.

В Главрезине орудовала группа преступников, проводивших в жизнь план прежних своих хозяев. Десятки тысяч пудов сырья и миллионы готовых изделий лежали на складах мертвым грузом, не доходя до потребителя. Агенты подпольного правления угрожали расправой всем тем, кто работал добросовестно. В 1921 г. были выведены из строя заводы «Богатырь», «Проводник», «Каучук» и готовился к сдаче в концессию завод «Треугольник».

1 декабря 1921 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было рассмотрено дело Нефедова и Кетница из треста «Главрезина». С сообщениями кроме Дзержинского выступили Богданов, Грожан и Уншлихт. Было решено: «Сдать вопрос в комиссию в составе тт. Дзержинского (с правом замены т. Уншлихтом) и Богданова с заданием в 3-дневный срок: 1) выяснить новые данные, относящиеся к делу Главрезины, 2) дать свое заключение о нем во всем объеме и 3) рассмотреть вопрос, не является ли надобность в общем постановлении о направлении и ходе дел, подобных делу о Главрезине (экономический саботаж и т. п.) вообще. Созыв за т. Богдановым, доклад в краткой письменной форме».

Комиссия в составе Ф.Э. Дзержинского и П.А. Богданова направила дело на доследование в Следственную комиссию Верховного трибунала при ВЦИК. Многие факты по делу «Главрезины» не подтвердились, и 4 мая 1922 г. по заключению Следственной комиссии Верховного трибунала дело на Нефедова и Кетница было прекращено.

В марте 1922 г. по приказу Дзержинского был арестован ТО ГПУ подрядчик НКПС Хайкевич, «который вносил в НКПС и кругом себя растление, атмосферу преступления. Оказалось, что это уже судившийся уголовный тип, оказавшийся не свободе как условно освобожденный». Дело из ТО ГПУ был передано в Верховный Трибунал, который его освободил, и Хайкевич требовал допуска а поставку шпал по заключенному с ним договору. Поэтому председатель ГПУ 17 августа 1922 г. писал Военно-транспортную коллегию Верховного трибунала: «Считая абсолютно невозможным явного преступника допускать в какое-либо соприкосновение с НКПС, прошу ускорить разбор его дела и сообщить мне, как нар. комиссару путей сообщения, мотивы его освобождения».

Во многих распоряжениях Дзержинского речь идет о превышении должностными лицами своих прав и хищениях государственных средств. Так, осенью 1922 г. Дзержинский просил Степанова секретно собрать материал о деятельности за границей представителя Добровольного флота и начальника Транспортного управления НКВТорга Богомолова, заключившего «какой-то позорный договор с Гершовичем о вывозе из России эмигрантов…Вопрос сугубо серьезный……

В 1922 г. руководитель Театра революционной сатиры М.А. Разумный и бывший управляющий Народным театром в Петрограде А. А. Евреинов получили разрешение Моссовета на открытии клубов для игры на деньги и устройства спектаклей и концертов. К декабрю 1922 г. в ЭКУ ГПУ были заведены десятки уголовных дел о хищении и растратах денег, проигранных в клубах. 17 февраля 1923 г. Разумный, Евреинов и ряд связанных с ними лиц были арестованы ГПУ. В ходе следствия были выявлены многие факты преступной деятельности этой группы лиц.

Предлагая конфисковать имущество Евреинова и Разумного, Дзержинский писал в Президиум ВЦИК 23 мая 1923 г. о том, что 11 мая 1923 г. комиссией НКВД по административным высылкам было заслушано дело за № 17436 по обвинению гр. Разумного М. А. по ст. ст. 73, 83, 130, 132 и 194 Уголовного кодекса РСФСР и гр. Евреинова А.Н. по ст. ст. 16, 130 и 136 Уг. кодекса. Разумный и Евреинов были признаны виновными в совершении преступлений вышеуказанными статьями и высланы в административном порядке: Разумный на 3 года в один из сибирских концлагерей с содержанием под строгой изоляцией, а Евреинов в г. Томск на 2 года. В отношении же движимого и недвижимого имущества этих лиц комиссия постановила «просить Президиум ВЦИК о конфискации такового, так как ст.130 УК РСФСР предрешает конфискацию имущества, а также ввиду того, что все имущество, как отобранное у означенных граждан, так и опечатанное в квартирах по материалам дела, накоплено ими, когда они злостно нарушали заключенный ими договор с Моссоветом, создав задолженность до 3 триллионов, тогда как на выручку клубов затрачивались большие суммы на покупку художественных картин, беговых лошадей, бриллиантов, золотых и платиновых вещей. Кроме того, при обыске на квартире матери Разумного была найдена иностранная валюта и золотые монеты приблизительно на ту сумму, которая фактически должна была быть внесена по договору Моссовету. Значительная часть накопленного богатства была составлена Разумным благодаря практиковавшимся в клубе ростовщичеству и мошенничеству родственников Разумного, устроенных им на службу в клубе.

Из обнаруженных у Разумного сумм около триллиона рублей была приобретена им у своих компаньонов путем шантажа, будто бы эти средства берутся для передачи «кому-то в Моссовете» за получение договоров на клубы». Поэтому Президиум ГПУ просил вынесения постановления ВЦИК «о конфискации движимого и недвижимого имущества М.А. Разумного и А.А. Евреинова, где бы таковое не находилось».

Это ходатайство было ВЦИК удовлетворено.

Одним из последних дел, рассмотренных Дзержинским, было дело «Мологолеса». Он получил от Свидерского данные о том, что «Мологолес» фактически объединяет бывших частных русских лесопромышленников и их капиталы и что они начинают на лесном рынке играть очень крупную роль. 21 марта 1926 г. он отдал распоряжение Ягоде: «поручить, кому следует, обследовать этот вопрос и прислать мне доклад. Кроме того, я прошу дать справку, какой капитал и в чем «Мологолес» ввез к нам из Германии, какой вывоз за границу продукции «Мологолеса» и какой сбыт на внутреннем рынке. Кроме того, в каких пунктах СССР у «Мологолеса» отделения и конторы и не могут ли они являться опорными пунктами для шпионажа и диверсий на случай войны».

Вопрос о борьбе с саботажем и спекуляцией был предложен на рассмотрение СНК Ф.Э. Дзержинским в связи с резким усилением саботажа бывших чиновников, поддерживаемых крупной российской и иностранной буржуазией, а также спекуляции товарами первой необходимости. 14/27 января 1918 г. СНК заслушал проект декрета, предложенного Дзержинским, о борьбе с саботажем и спекуляцией и постановил: «Передать проект декрета на разработку комиссии: Дзержинский, Менжинский, Вронский и представить таковой в возможно скорый срок».

На основании декрета 25 февраля 1918 г. Ф.Дзержинский поручил сотруднику ВЧК Ларионову произвести обыск, ревизию, выемку документов и книг, наложить запрет и арестовать товары во всех помещениях и на улицах Петрограда и пригородов и «в зависимости от обыска задержать граждан и реквизировать или конфисковать все товары и оружие».

В последующем Дзержинский сообщил: «Что касается спекуляции, особенно акциями, то и при тех массовых распродажах и передачах акций в руки немецких хищников, которые имели место при деятельном участии Мирбаха и других с Денежного переулка, пришлось применить самую сильную меру — расстрел. Эта мера была применена к Череп-Спиридовичам, которые продали немцам акции копий и рудников. Одной из мер борьбы со спекуляцией было материальное поощрение доносителей. 30 апреля 1918 г. распорядился отделу по борьбе со спекуляцией выдать 19 452 рублей за указание Слуцкером золота 63 ф. 31 з. — «Оправдательный на это золото документ в приеме такового кладовой комиссией при сем препровождаем».

2 мая 1918 г. по его же приказанию было выдано 12 500 руб. 80 коп. Ерохину «за указание им спекулянта нитками». «Оправдательный документ отдела хранилищ при сем прилагается». 1 июля 1918 г. Дзержинский поручил чекисту Хрусталеву произвести обыск, ревизию и выемку документов и книг, наложить запрещения и арест на товары в Трамвайном парке Замоскворецкого района, отобрать «воззвание и задержать заподозренных в зависимости от обыска задержать граждан по усмотрению и реквизировать и конфисковать его товары и оружие».

31 августа 1918 г. отдел ВЧК по борьбе со спекуляцией обратилась к населению с воззванием. В нем указывалось, что Президиум Моссовета разрешил рабочим и беднейшему населению ввоз в Москву 1,5 пуда продовольственных запасов, но мародеры и спекулянты стремятся использовать эту меру в своих целях. Поэтому ВЧК «предупреждает всех врагов рабочих и беднейшего населения, что суровая беспощадная кара ждет их за малейшее желание воспользоваться правами, предоставленными трудящимся. Все уличенные в скупке и перепродаже продуктов в целях спекуляции, систематически расстраивающие транспорт мешочники, — различного рода мародеры будут сурово наказаны». Она просила население «бдительно смотреть, чтобы мера, принятая для облегчения жизни трудящихся, не была бы использована врагами рабоче-крестьянской революции».

Для выполнения декрета СНК о борьбе со спекуляцией, опубликованного 22 июля, 19 сентября 1918 г. была издана инструкция о работе местных ЧК. В ней говорилось, что ЧК «пресекают преступления, передавая дела об уличенных спекулянтах с наложением ареста на все их имущество в народные суды. Что же касается обнаруженных у спекулянтов продовольственных продуктов и всех других предметов, имеющих характер товара, реквизируются в самый момент наложения на них ареста и которые передаются в соответствующую организацию самими чрезвычайными комиссиями. Стоимость реквизированного товара вносится той организацией, которая этот товар приняла, в депозит чрезвычайной комиссии впредь до разбора дела в соответствующей инстанции.

В апреле 1918 г. ВЧК арестовала по подозрению в контрреволюции торговца хлопком Потеляхова. При разборе дела выяснилось, что он еще занимался и спекуляцией в крупных размерах. 26 ноября 1918 г. Дзержинский писал Аванесову на справке по делу: «Мы предложили отдать его родственникам, если они дадут за него на несколько миллионов хлопка».

28 декабря 1918 г. Ф. Дзержинский и В.Фомин подписали приказ, в котором говорилось, что «в целом ряде губернских, уездных городов и районов наблюдается злостная спекуляция табачным сырьем, что вредно отражается на производстве табачных фабрик, поднимает цены и расстраивает все мероприятия Советской власти». Поэтому Президиум ВЧК обязал все ЧК принять самые решительные меры в борьбе с этим видом спекуляции.

17 сентября 1919 г. на заседании Малого СНК Дзержинским был предложен проект декрета об усилении борьбы со спекуляцией, который был утвержден. Вскоре, 21 октября 1919 г. СНК принял декрет, по которому при ВЧК был создан Особый ревтрибунал и Особая межведомственная комиссия для изучения всех источников спекуляции и связанных с ней должностных преступлениях. Этот трибунал действовал до конца марта 1920 г. и сыграл существенную роль в борьбе со спекуляцией и расхитителями государственной собственности.

В 1917–1926 гг. по поручению правительства органы ВЧК-ОГПУ решали задачи, не имевшие никакого отношения к обеспечению безопасности страны. Например, занимались высылкой «паразитических элементов», нищих, пьяниц и других социально-опасных лиц. Этот вопрос был даже предметом рассмотрения на Политбюро ЦК компартии, на заседаниях которого выступали с обоснованием «разгрузки» Москвы, о выселении из нее «социально-паразитического элемента: 1 ноября 1923 г. Дзержинский, 10 ноября 1923 г. — Дзержинский, Сокольников, Лежава, 22 октября 1925 г. — Рыков.

По вполне понятным причинам спекуляция приобрела широкий размах с переходом к нэпу. 24 апреля 1922 г. Дзержинскому поступили жалобы на то, что на городской станции очень трудно приобрести железнодорожные билеты, а у перекупщиков-спекулянтов их много. Он писал Благонравову: «Не могли ли бы кому-либо поручить выяснить этот вопрос. Очевидны здесь злоупотребления не только спекулянтов, но и продавцов билетов — железнодорожных чиновников. О результате расследования сообщите мне».

Отношение к спекулянтам высшего партийного руководства было однозначным. Об этом свидетельствует записка И.В. Сталина Дзержинскому от 23 августа 1922 г.: «Недавно узнал случайно, что т.т. Красин, Енукидзе и Серебровский обратились в ГПУ с просьбой освобождения из-под стражи арестованного за спекуляцию и взяточничество инженера Багдатьяна под поручительство этих товарищей. Давно зная Багдатьяна, как человека безусловно враждебного Советской власти и повинного в целом ряде преступлений против рабочего класса России, считаю своим долгом заявить, что было бы непоправимой ошибкой, если бы ГПУ уважил просьбу поименованных выше товарищей и освободил инженера Багдатьяна».

Поэтому не случайно Дзержинский обратился 22 октября 1923 г. с обстоятельным письмом именно к Сталину: «Одним из немаловажных факторов вздувающих цены на фабрикаты, являются злостные спекулянты, которые своей профессией избрали вздувание цен (особенно валюты) и опутывание своими махинациями трестов и кооперации и их работников. Особенно Москва — местонахождение главнейших трестов, Центросоюза и банков — их привлекает к себе. Съезжаются сюда со всех концов СССР. Они овладевают рынками, черной биржей. Метод их действия — подкуп и развращение. Если спросите, чем они живут, они Вам этого не смогут рассказать, но живут они с полным шиком. Для них при квартирном голоде в Москве всегда вдоволь шикарнейших квартир. Это тунеядцы, растлители, пиявки, злостные спекулянты, они-то развращают, втягивая постепенно и незаметно наших хозяйственников. И когда весь гнев партии обрушивается на развратившихся членов партии, эти господа дальше продолжают искать новых жертв.

Мое предложение — разрешить Комиссии по высылкам расширить свои права на высылку по отношению к этим злостным спекулянтам, принимая к рассмотрению дела в отношении этих элементов по моим, т. е. председателя ОГПУ Ф. Дзержинского, докладам.

Я уверен, что в месячный срок мы оздоровим Москву от этих элементов и что это скажется, безусловно, на всей хозяйственной жизни».

В конце октября Дзержинский дает задание Кацнельсону «высылать спекулянтов по штук 15–30» и подготовить проект выселения из Москвы «обременяющего ее непроизводительного элемента».

Уже 15 ноября 1923 г. ОГПУ направляет в ЦИК СССР проект постановления ЦИК СССР и просит срочно его утвердить «в целях разгрузки и очищения города Москвы и крупных центров СССР от преступного элемента». В проекте постановления предусматривалось предоставление Особой комиссии по административным высылкам права высылки и заключения в лагерь на срок свыше трех лет лиц, не имеющих определенных занятии, шулеров, аферистов, наводчиков, содержателей притонов, домов терпимости, торговцев наркотиками, контрабандистов, спекулянтов черной биржи и др.

В январе 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о высылке из столицы и других крупных городов «паразитических элементов». Эта операция прошла почти что незамеченной, но вызвала большой резонанс, прежде всего в Москве. Началось с того, что глава еврейской общины Д.С. Шор направил письма в адрес председателя СНК СССР А.И. Рыкова и председателя ОГПУ Ф.Э. Дзержинского примерно одного содержания. В них говорилось о том, что январские аресты и высылки среди московских обывателей евреев названы «вторым изгнанием евреев из Москвы» (первое знаменитое изгнание было в царствование императора Александра III в 1891 г.), а «большевики устраивают бескровный еврейский погром». «Практикуемые ныне меры арестов и выселений противоречат элементарным понятиям о праве и справедливости, отражаются губительно на хозяйстве Москвы, будят низменные националистические инстинкты и наносят сильный ущерб престижу советской власти». Шор просил приостановить массовые высылки «на основании односторонних и шатких данных», пересмотреть списки уже высланных и арестованных, вернуть обратно всех, невинно пострадавших.

При подготовке ответа на запрос А.И. Рыкова Ф.Э. Дзержинский дал задание З.Б. Кацнельсону подобрать данные по письму Д.С. Шора. 5 февраля тот представил докладную записку, в которой утверждалось, что «никаких массовых ночных облав нами не производилось, а производились на основании предварительно установленных данных аресты и обыски по соответствующим ордерам и с соблюдения установленной практики».

Чекистами было установлено, что в Москву съехалось значительное число лиц, живущих исключительно за счет полученных ими крупных суммы от родственников бежавшей буржуазии. В годы НЭПа еврейское население выросло до 130 тыс., тогда как до революции оно не превышало 40 тыс. человек. Многие из них говорят о высылке из «родного города», тогда как подавляющее большинство высланных переехало в Москву только в 1921 и 1922 гг., т. е. с началом нэпа, и ничего общего с Москвой до сего времени не имело. «Я считаю, — писал Кацнельсон, — что такие лица могут с таким же успехом на полученные средства из-за границы жить и вне Москвы и крупных центров СССР, тем более, что все они одновременно являются зарегистрированными у нас валютчиками, комиссионерами и т. п. и, с другой стороны, все они находятся в нелегальной переписке с их родственниками эмигрантами на предмет контрабанды ценностей, валюты и т. п.».

В этот же день (5 февраля) Дзержинский поручил своему секретарю Герсону сообщить Шору следующее: «Вы не правы, если солидаризируете с присланным мне письмом еврейской общины на имя Председателя СТО. Такие писания сами могут порождать антисемитизм, ибо наша карающая преступный и социальноопасный элемент — рука не знает ни эмина, ни иудея.

Мы выслали из Москвы только 723 еврея, т. е. 47 проц. всех высланных. Если бы я был еврейским патриотом, я бы первый требовал решительной борьбы с теми евреями, которые своей злостной спекуляцией и вздутием цен порождают антисемитизм и своей жаждой наживы дискредитируют тот строй, который дает освобождение всем угнетенным национальностям, и я бы требовал, чтобы прежде всего покарали моих сородичей, нарушающих интересы широких масс. Ведя борьбу с такими элементами среди еврейского населения, мы ведем там самым борьбу с антисемитизмом».

В ответе на запрос А.И. Рыкова Ф.Э. Дзержинский писал: «Присланные Вами мне не отзыв документы представителей московской еврейской общины являются уже не первой попыткой срыва производимой на основании директивы ЦК РКП высылки из г. Москвы и крупных центров СССР паразитического элемента». На 1 февраля 1924 г. было арестовано 1290 человек, половина из них выслана. Да, процент евреев из высланных высок и равен 47 процентам, но высылаются валютчики, комиссионеры-посредники, спекулянты, дельцы черной биржи и др. лица, «в основном из пришлого еврейства». На каждого из арестованных и высланных с семьями заводятся следственные дело, проверяется агентурный материал ОГПУ, дело рассматривается с участием прокуратуры, поэтому возможные ошибки немедленно устраняются. При высылке учитываются время проживания в Москве, род занятий, судимость. Прокуратура принимает жалобы и заявления, и ни одна из этих жалоб и заявлений не остается без расследования и ответа».

Тем не менее, 12 февраля 1924 г. Председатель ОГПУ попросил Д.С. Шора «прислать письменно об известных Вам фактах в подтверждение Вашего письма». В этот же дань Дзержинский писал Кацнельсону и присланном Шором материале и просил поручить кому-нибудь проверить материал, чтобы окончательно, «как следует доказать Шору, насколько эти факты правильны».

Оказалось, что все они арестованы и высланы за конкретные преступления: А.В. Шик — известный валютчик биржевик, в течение более года поставлял платину иностранцам; Я.И. Агаркан — известен органам ВЧК с 1920 г. под кличкой «Сейфовик», все время работал с сейфами, последнее время является крупным ростовщиком и работает с ценностями на черной бирже, нечестно нажил капитал около 5 млн. рублей золотом; Х.О. Шафран — крупный ростовщик, работает на черной бирже, не платит налоги, имеет фиктивное удостоверение о службе в одном из учреждений; М.С. Ашкиназер — валютчик, занимается скупкой платины. Аналогичными были данные и на других лиц.

После того, как Дзержинскому стали известны эти факты, он направил гневное письмо Д.С. Шору; «Вместо обещанного Вами указания лиц, якобы совершенно ошибочно высланных как социальновредные элементы, Вы присылали мне ходатайства на лиц, являющихся наиболее злостными валютчиками, платинщиками и ростовщиками. Считая, что в данном случае имела место попытка ввести меня в заблуждение, впредь отказываюсь принимать от Вас какие бы то ни было ходатайства».

Поэтому Дзержинский писал Менжинскому: «Не считаете ли, что было бы полезно возобновить высылку накипи и дать в «Известиях» подробный отчет о выселенных — за что, с подразделением на национальность и с образным описанием их проделок. Что это за «Евр. обществ, комитет»? Как реагировать на эту мерзость? Может быть, передать весь материал Евсекции для использования в прессе против сионистов, общины и комитета?

Не использовать ли через суд ходатайства Шора?».

Практика административной высылки лиц определенных категорий продолжалась и в последующие годы. При этом решения высших органов власти вели к расширительному толкованию и часть из них порождала беззаконие. Так, 22 октября 1925 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление о высылке «паразитических элементов из Москвы и других крупных городов страны». Оно было законодательно оформлено постановлением СНК СССР. После завершения операции Ягода сообщил в ЦК: «Согласно постановлению СНК СССР о высылке паразитического элемента из Москвы — ОГПУ в ноябре месяце была проведена операция, коей изъято 2400 человек, из коих 1237 мужчин и 535 женщин, как более злостно вредные, были приговорены и направлены в Соловецкий концлагерь на сроки от 1 года до 3 лет, а также к различным срокам наказания, как-то; к высылке в Сибирь, в Нарымский край, Среднюю Азию, на родину под надзор милиции и трудовые исправительные дома — 628 чел.».

28 октября 1925 г. Дзержинский поручил Манцеву принять меры по публикации в «Торгово-промышленной газете». Речь шла о спекуляции, в которой принимали участие и государственные органы: торги, тресты и Московское отделение ВТС, заводы и др. — «Необходимо сейчас же образовать нашу следственную комиссию по отношении к нашим органам для выяснения виновных и передачи суду. Комиссия должна быть образована по моему и ВСНХ РСФСР мотивированному приказу, который должен быть опубликован во всей прессе. Комиссию надо согласовать с ВСНХ СССР, привлечь из Эконупра ОГПУ. Председателем предлагаю т. Русанова. Комиссия должна получить материалы от Внуторга РСФСР и продолжить свое расследование на органы, которые не были подвергнуты обследованию. Эта комиссия попутно должна выявить дефекты нашей плановой практики. Торговая] же комиссия должна сама тоже изучить все, доставленные Внуторгом РСФСР материалы, и сделать необходимые выводы. Реализовать надо немедленно, ибо иначе моральная ответственность ляжет в общественном] мнении и на нас».

7 ноября 1925 г. после публикации в одной из газет 6 ноября 1925 г. статьи «Пробел в законе» о борьбе со спекуляций на рынке Дзержинский поручил Манцеву для ликвидации этого пробела в законе «представить ГЭУ в Президиум проект закона для внесения в спешном порядке в высшие органы».

Продолжая принимать меры по борьбе со спекуляцией на рынке, председатель ОГПУ 24 ноября 1925 г. просил Благонравова центр тяжести борьбы со спекуляцией перенести на органы, подчиненные ВСНХ (работая согласованно с В.Н. Манцевым) и кооперацию (согласовав меры с Центросоюзом и центральными органами сельскохозяйственной и кустарной коопераций), борьба со злоупотреблениями в частной торговли должна быть строго согласована с НКВнуторгом, в частности с А.Л. Шейнманом. — «Иначе я брать ответственность на ОГПУ опасаюсь. При могущих иметь место заминках с нашей валютой нас могут обвинить в том, что мы своим административным] воздействием вызываем и усугубляем их. Дело борьбы с частниками — это дело Внуторга. Я прошу Вас быть в этом отношении очень осторожным и обратить силы Эк. упр. на помощь ВСНХ очистить наши аппараты и помочь своей информацией нашим синдикатам и трестам следить за тем, что делается с их изделиями. Кроме того, прошу проверить, верно ли, что некоторые торговые органы и частники задерживают у себя товары, надеясь, что цены еще больше вздуются. Имеются ли такие у Вас сведения и факты?».

28 марта 1926 г. Дзержинский дал задание ЭКУ ОГПУ подготовить доклад в ЦК ВКП(б) о выработке мер по борьбе со спекуляцией. Он писал, что на почве товарного голода нэп, особенно в Москве принял характер ничем не прикрытой спекуляции, обогащения и наглости. Этот дух спекуляции уже перебросился в государственные и кооперативные учреждения и втягивает в себя все большее количество лиц вплоть до коммунистов. Этому надо положить конец. «Прошу Вас составить на эту тему доклад в ЦК нашей партии (включив в него данные по контрабанде от Кацнельсона), указав, как эти явления влияют на рабочих, зарплата которых не только сейчас не может быть повышена, но и понижается в связи с падением курса рубля». Вместе с тем он предложил разработать ряд мер, а именно: выселение из крупных городов и пригородов с семьями (точно разработать план с перечислением городов и районов с приложением географической карты); конфискация имущества и выселение из квартир; ссылка с семьями в отдаленные районы и в лагеря, колонизация ими безлюдных районов (разработать план и определить эти районы); издание и развитие законов против спекуляции; наказание судом и т. д. и т. п.; эти меры и предложения согласовать с МК ВКП (б) и с Катаняном».

Для дополнительной проработки законов Дзержинский просил М.А Дейча 2 июня 1926 г. разработать проект законодательного постановления для борьбы со служебными преступлениями и спекуляцией в торговле как государственной и кооперативной, так и для частников. Это постановление должно было предусмотреть наказание как по суду так и административные (в порядке предоставления прав исполкомам советов издавать обязательные постановления с установлением штрафов и высылки за нарушение правил торговли, за незаконные перепродажу и торговлю, за вздутие цен (даже без «злостности») и т. д. «Надо изучить наш кодекс, — писал он, — изучить методы спекулянтов и дать такие формулировки, чтобы наши суды могли вести борьбу и со спекуляцией и с теми, кто ее питает».

Одной из важнейших задач органов ВЧК-ОГПУ была борьба с взяточничеством Дзержинский считал взяточничество «вечным позорищем» России, а в начале 1920-х гг. «система откупа, лихоимства и взяточничества свила себе прочное гнездо» в хозяйственном организме и стала «нормальным» явлением: все можно купить и продать за определенную мзду. Спекулянты за взятку «вдоль и поперек и обволакивают молодую Советскую республику паучьей сетью». Бедствия, причиняемые этим злом государству, неисчислимы и кошмарны по своим последствиям».

Сразу после революции взяточничество не достигло такого размаха, каковым он стал в годы нэпа, но все же были дела и по этому виду преступления. Одним из первых дел, которые вел Дзержинский, было расследование сообщения, полученного от В.Д. Бонч-Бруевича о бывшем члене Следственной комиссии Алексеевском. Сторож у 2-го директора ресторана «Медведь» Барецкого подслушал разговор между Алексеевским и Барецким 19 декабря 1917 г. о том, что Алексеевский требовал у Барецкого 5 тысяч рублей за освобождение 1-го директора ресторана Леонарди, арестованного за покупку поддельной печати. 5 января 1918 г. дело Алексеевского было передано в Следственную комиссию Революционного Трибунала.

17 января 1918 г. по делу Митина, обвиненного во взяточничестве, Дзержинский писал, что Модель на Следственной, комиссии в «Крестах» обращался к Митину несколько раз с предложением отдать его сестре бриллианты из сейфа Русско-Азиатского банка. 27 января 1918 г. он сделал дополнение по делу Митина: «Штельман говорит, что Митин брал взятки для освобождения арестованного и говорил отцу Штельмана, что можно освободить сына, но что это будет стоить денег».

Помимо этого Дзержинский поручил ОГПУ указать те меры, которые уже намечены. «Главное — это помнить, что транспорт не для себя существует, а для передвижения грузов и людей, а поэтому нужды пассажиров и грузоотпр. должны быть всегда у нас на первом месте и рассмотр. жалоб их и доступ их должны быть обеспечены».

6 декабря 1921 г. Дзержинский обратился к железнодорожникам, указав, что беженцы из голодного Поволжья застревают на узловых станциях и обрекаются на нечеловеческие мучения; рабочие организации, отправившиеся для покупки хлеба для голодных семейств, кочуют месяцами «за отсутствием подвижного состава»; продовольствие, идущее для спасения детей и женщин Поволжья, где-то блуждает или мрачно стоит на путях в ожидании «чего-то недостающего». «А за этим мрачным за[на]весом разыгрываются сцены бесстыдного, подлого подкупа и бесшабашного разгула продающих трудовую Россию, выбивающуюся из сил в тисках вражеского окружения, экономической разрухи и покрывают неслыханным позором славное имя железнодорожного пролетариата». Он предупредил: «Где бы негодяй ни сидел: в кабинете ли за зеленым столом или в сторожевой будке — он будет извлечен и предстанет перед судом Революционного трибунала, карающий молот которого опустится со всей сокрушительной мощью и гневом, на которые он способен, так как нет пощады смертельным врагам нашего возрождения. Никакие обстоятельства не будут учитываться при вынесении приговора взяточнику. Самая суровая кара ждет его. Вместе с тем Советская власть призывает всех честных граждан, в ком живо гнетущее сознание несмываемого позора и разлагающего влияния взяток, прийти на помощь для обнаружения и извлечения негодяев — взяточников. Будьте зорки и бдительны. Пролетарские руки не должны и не могут быть замараны взятками!».

25 января 1922 г. Дзержинским был подписан приказ «О борьбе с взяточничеством», который обязал центральные и местные органы ВЧК улучшить работу агентурного аппарата, для чего задания осведомителей и агентов «направить в сторону выяснения лиц, преимущественно крупных, берущих, дающих, посредничающих в деле взятки и знающих об этом, а также для выявления недочетов в учреждениях, способствующих волоките и взяточничеству» создать ударные группы для проведения операций».

По черновым заметкам Дзержинского 1922 г. можно составить представление об основных направлениях борьбы со взяточничеством и мерах пресечения этого преступления: определение взятки; уточнение и более четкая формулировка степени виновности дающего (в каких условиях, кто являлся инициатором), берущего и вымогающего; не усиление наказания от Кодекса, а не отклонение от 3–5 и высшей меры и проведение систематической, неослабевающей борьбы»; заключение приговоренных за взятку в Архангельском лагере; создание органа при НКЮ (НКЮ, НКВД и РКП), наблюдающего за проведением системы наказания; создание органа изыскания мер борьбы со злоупотреблениями в хозяйственной жизни при СТО и изучение их (НКФ, Госплан, ГПУ, РКП и председатель от СТО); создание ведомственных органов совместно с ГПУ и профсоюзом; партийные меры: исключение из партии за взяточничество (дает-берет), хотя бы и в замаскированном виде, предание партсуду за сокрытие и непринятие мер и борьбы. Обязательство всех коммунистов сообщать в ГПУ (Дзержинскому) о всех известных им фактах взяточничестаа, хищений и мародерства.

И все же основной упор в борьбе с взяточничеством был сделан на гласную и негласную помощь населения. В решениях Коллегии, в выступлениях Дзержинского постоянно подчеркивалось, что в борьбе с преступлениями в экономической области, также как и в других, важно опираться на помощь население, на наиболее сознательную его часть, «ЧК должна прежде всего связаться с рабочими массами», «поддержка тысяч рабочих нам особенно ценна».

В ряде городов было установлено круглосуточное дежурство по приему граждан с заявлениями и жалобами на взяточников. 22 апреля 1922 г. через газеты «Известия ВЦИК», «Правда», «Экономическая Жизнь» и «Коммунистический труд» население было извещено, «что заместитель Председателя ГПУ тов. Уншлихт принимает представителей от учреждений и вообще граждан по делам от 14 до 16 часов ежедневно, кроме неприсутственных дней».

С 1922 г. все губкомы партии по решению ЦК РКП (б) от 1 июня провели неделю борьбы со взяточничеством. Многие парткомы поручили чекистам возглавить эту борьбу и подготовить для печати имевшиеся у них материалы.

15 июля 1922 г. Дзержинский подписал приказ ТО ОГПУ о борьбе со взяточничеством на путях сообщения, поставив задачу искоренить это зло во что бы то ни стало, для чего организовать при ГПУ специальную комиссию (центральную тройку) в составе: представителя Цектрана, ЦА Ю.Ю. Межина, с правом заместительства и начальника ТО ГПУ, под председательством последнего; на местах создать комиссии (окружные. тройки, дорожные тройки) при ОКТО и ДТО ГПУ в составе представителей Бюро ЦЕКТРАНа, ОКТРАНа или Дорпрофсожа и уполнаркомпути под председательством начальников ОКТО-ДТО ГПУ или особоуполномоченных ОКТО ГПУ по дорогам».

«И если в роли раздатчика взятки первой категории выступает разночинец — пассажир, то второй род взятки культивируется преимущественно некоторыми руководителями наших хозяйственных органов». «Взятка выступает здесь прямо или в своем неприкрытом виде или скрывается под фиговым листочком так называемой «технической консультацией», этот последний род взятки и является наиболее злостным, так как открыто узаконивает ее.»

В письме в Политбюро в августе 1922 г. он отметил, что взяточничество происходит от того, что руководителей хозяйственного органа захлестывает нэповская волна, с низкой колокольни своей хозяйственной ячейки они не видит ничего, кроме ее границ и в своем стремлении улучшить ведомственное дело применяют все средства, в числе их и взятку. Таким образом, в ущерб узковедомственными интересами растлевается государственный транспорт, разбрасываются многомиллионные суммы, которые могли бы быть с успехом израсходованы на улучшение нашего транспорта и устранение дефектов, мешающих перевозкам грузов. Дзержинский привел примеры развращающей политики руководителей хозорганов; «Москуста», «Коопута», «Москвотопа», дельца инженера Багдатьяна, НКВТ.

Далее он отметил, что в «Известиях» от 25 июня 1922 г. была опубликована заметка «Взятка», из которой видно, что товарный отдел Госбанка открыто принимает счета об израсходовании всеми сотрудникам средств на раздачу взяток железнодорожным служащим за продвижение грузов и за «прочие услуги». «Помещение такого рода заметок вызвано, несомненно, желанием Госбанка снять с себя ответственность за легализацию взятки». ГПУ приняло меры по расследованию фактов, содержавшихся в этой заметке, но встретило противодействие со стороны заведующего Госбанком А.Л. Шейнмана. «Все эти факты, — отметил Дзержинский, — позволяют сделать только один вывод: этому разврату должен быть положен конец. Партия должна начать энергичную борьбу против разложения».

Дзержинский предложил: предать суду лиц, легализирующих взятку, опубликовать в прессе имена виновников с изложение обстоятельств дела, так как меры судебного характера недостаточны и лишают государственной помощи ведомства и тресты, уличенные во взятках и не принимающие меры к их искоренению; исключить из партии тех коммунистов, которые попустительствуют взяточничеству и не доносят о взяточниках в соответствующие органы; обязать все учреждения, имеющие транспортные отделы, войти в соглашение с НКПС на предмет организации транспортных контор при НКПС, который поставил целью не коммерческие выгоды, а интересы грузоотправителей и оздоровление транспорта, для чего ЦК обязать заинтересованные ведомства выделить работников на это дело; обязать имеющиеся в распоряжении ведомств средства передать НКПС для создания специального фонда премирования за скорейшее продвижение грузов и для улучшения условий транспортировки грузов; немедленно образовать при Верховном трибунале ВЦИК особую сессию до делам о взяточничестве и поручить ей повести самую энергичную борьбу с ним, усилив репрессии до максимальных размеров, особенно в отношении тех лиц, кои дают взятку, и тех, кто вымогает ее; ведомства и тресты, уличенные в деле взяток и не принимающие к их искоренению, лишаются государственной помощи и субсидий и подвергаются большим штрафам. Кроме того, такие учреждения и лица опубликовываются на черной доске в прессе».

18 августа 1922 г. Дзержинский поручил Благонравову подготовить сводку о всех родов преступности на транспорте (взяточничество: кем, за что; хищения: наших и посторонних; хищение ж.д.: состав их, угон и грабеж целых вагонов, похищение кассиров (из каких сборов) и т. д., пользование подложными перевозочными документами. Он просил в тройке с привлечением заинтересованных служб выработать организационные меры борьбы по каждому виду преступлений и «составить циркуляр во все ОК и ОДТО ГПУ о методах борьбы и увязки этой борьбы с администрацией дорог. Указать, что борьба с преступностью может окончиться победой лишь при условии, если ее будут вести не только органы ТО ГПУ, но прежде всего и непрерывно сама администрация дороги и профсоюз, находя организационные методы борьбы и не оставляя без внимания ни одного преступления, изобличенного нашими органами. Поэтому во всех докладах и отчетах наших органов о преступности на транспорте и борьбе с нею должно быть указано, что именно предпринято было самой администрацией дороги и кем именно для устранения этих преступлений и какое содействие и внимание было уделено сообщениям и мерам ГПУ».

Особо тревожные сигналы печати Дзержинский выносил на рассмотрение партийных органов, обращаясь в некоторых случаях в ЦК и Политбюро ЦК компартии. В письме в Политбюро в августе 1922 г. он отмечал: «…в «Известиях» заметка «Взятка», из которой видно, что товарный отдел Госбанка открыто принимает счета об израсходовании всеми сотрудниками средств на раздачу взяток железнодорожным служащим за продвижение грузов и за «прочие услуги». Помещение такого рода заметки вызвано, несомненно, желанием Госбанка снять с себя ответственность за легализацию взятки». ГПУ приняло меры по расследованию фактов, содержащихся в этой заметке, но встретило противодействие со стороны заведующего Госбанком А. Л. Шейнмана. «Все эти факты, — пишет далее Дзержинский, — позволяют сделать только один вывод: этому разврату должен быть положен конец. Партия должна начать энергичную, борьбу против разложения». Он предлагает опубликовать в прессе имена виновников с изложением обстоятельств дела, так как меры судебного характера недостаточны, и лишать государственной помощи ведомства и тресты, уличенные во взятках и не принимающие мер к их искоренению».24 августа 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б), заслушав доклад Дзержинского о взяточничестве, постановило: «11.а) Считать необходимым принятие ряда карательных мер партийного характера в отношении членов партии, дающих взятки или попустительствующих взяточничеству; б) Для разработки вышеуказанных мероприятий создать комиссию в составе тт. Куйбышева (председатель), Дзержинского, Рыкова. Созыв комиссии за т. Куйбышевым; в) предложить комиссии рассмотреть все имеющиеся у т. Дзержинского материалы; г) предложить т. Рыкову не позднее начала сентября закончить начатую в СТО работу по борьбе с взяточничеством и по результатам посредничества с внесением доклада в Политбюро».

28 августа 1922 г. Дзержинский потребовал от Благонравова добиться того, чтобы пути сообщения не были проходным для всех желающих двором и чтобы товарные поезда не возили безбилетных, которые продолжают разрушать вагоны. «В Туле, — указал он, — мне самому пришлось наблюдать, как машинист берет на паровоз публику и как на бегу на буфера и площадки садятся безбилетные. Для того, чтобы бороться с этим, необходима система, а не увеличение количества охраны. Может быть, Вы, прежде всего собрали бы материалы. Наши фельдегеря могли бы их дать со своих поездок. Верно ли, что теперь безбилетных может судить только нарсуд по месту жительства и что право посылки на принуд, работы от нас отобрано? Получают ли наши Трансп. отделы свои 25 % за безбилетных и как эти деньги взыскиваются? Составьте план борьбы и систему и представьте мне».

План был подготовлен и 31 августа обсужден на заседании Коллегии ГПУ 31 августа 1922 г. Но вопрос был поставлен значительно шире — вообще о борьбе со взяточничеством. Доклад сделали Г.И. Благонравов и З.Б. Кацнельсон В прениях участвовали Ф.Э. Дзержинский, И.С. Уншлихт, Г.Г. Ягода, Т.П. Самсонов, Я.Х. Петерс, РАПиляр, МАТрилиссер, Э.С. Кадомцев, А.М.Левин, М.А.Дейч, Ф.Д.Медведь и В.Д. Фельдман. Было принято развернутое решение: признать, что борьба со взяточничеством может вестись успешно только если партия признает ее своей ударной задачей; 2) беспощадная борьба с взяточничеством должна повестись в первую очередь среди коммунистов; 3) должна быть проведена чистка учреждений от взяточников как в партийном, так и в советском порядке; 4) признать необходимость проведения систематической борьбы: с посредничеством, комиссионными, совместительством, выдачей всяких мандатов, применяя по отношению ко взяточникам крайние репрессивные меры вплоть до Архангельского лагеря и высшей меры наказания для вымогателей и коммунистов (о последних дать директиву в партийном порядке); 5) в ГПУ специального органа по борьбе со взяточничеством не создавать, возложив борьбу с ним на ЭКУ, ТО и Особый отдел по принадлежности, предложив ЭКУ использовать для этой работы хозяйственные органы; 6) для объединения борьбы со взяточничеством и изыскания мер признать необходимым создание специальной комиссии при СТО под председательством лица, им назначаемого в составе представителей Госплана, НКФ, ГПУ, НК РКП и ВСНХ — комиссия не создает собственного аппарата, а опирается на существующие, в первую очередь на ГПУ; 7) для координации репрессивной политики по отношению к взяточникам признать необходимым создание комиссии при НКЮ из представителей НКЮ, ГПУ и РКИ; 8) для ведения борьбы со взяточничеством в отдельных ведомствах признать необходимым создание ведомственных комиссий по борьбе со взяточничеством; 9) просить ЦК РКП(б) обязать членов партии давать информацию органам ГПУ о всем известном им в этой области; 10) обратиться в ЦК с просьбой мобилизовать бывших чекистов и часть хозяйственников в ЭКУ ГПУ для работы по борьбе со взяточничеством; 11) просить ЦК принять решительные репрессивные меры по отношению к лицам, ходатайствующим за взяточников; 12) в основном план работа ЭКУ одобрить, предложив ему согласовать их с принятым постановлением; 13) поручить Уншлихту в ближайшее время оформить юридически право ГПУ вести предварительное дознание и следствие по экономическим делам».

Создание троек оказалось недостаточным для активизации борьбы со взяточничеством. Поэтому по предложению НК РКИ постановлением СТО от 1 сентября 1922 г. была образована специальная комиссия в масштабе всей страны под председательством Дзержинского. В нее также вошли З.Б. Кацнельсон (ГПУ), А.И. Свидерский (НКПрод), В.Н. Крыленко (НКЮ), Н. Смирнов (ВСНХ).

В постановлении, в частности, говорилось, что впредь считать подсудимыми по статье о взяточничестве не только лиц, дающих и берущих взятку, но и лиц, которые знают о факте взятки и по служебному положению могут или обязаны были принять меры для немедленного преследования этих лиц, но никаких мер не приняли. Их предложено было рассматривать как виновных в укрывательстве преступников. На комиссию была возложена и координация репрессивной политики по отношению ко взяточникам. 16 сентября 1922 г. Дзержинский подписал приказ ГПУ № 218 о том, что Постановлением СТО образована под его председательством комиссия по борьбе со взяточничеством. Ставя об этом в известность ПП ГПУ и начгуботделов ГПУ, он обязал их «теперь же приступить к подготовлению аппарата органов ГПУ к проведению широкой борьбы со взяточничеством».

Несколько ранее, 8 сентября 1922 г. комиссия СТО по борьбе с взяточничеством просила Политбюро ЦК РКП(б) «усилить ответственность коммунистов за поручительство. Поручить ГПУ, Наркомюсту и Рабкрину войти с ходатайством в ЦК РКП об усилении своих аппаратов, как в центре, так и на местах, для борьбы с взяточничеством. Просить ЦК РКП дать Комиссии СТО права по партийной линии».

Решения, постановления, ходатайства, были необходимы, но решающее значение имела все же повседневная работа. 9 сентября 1922 г. Дзержинский получил от Колегаева информация о том, что ст. Люблино находится целиком в руках взяточников. Там ничего без взятки добиться нельзя. «Между тем, — писал он Благонравову, — на этой станции выкупается весь уголь и другие грузы. Необходимо обследовать этот узел сначала агентурным путем, без ведома наших местных органов (как НКПС, так и ГПУ), а затем официально, приняв ряд решительных мер, в том числе и репрессивных».

Дзержинский по-прежнему уделял внимание публикациям газет. 17 ноября он пишет З.Б. Кацнельсону и Д.Д. Михельману о том, что в газете «Труд» № 207 есть передовица Саратьянова о взяточничестве, и отдает распоряжение связаться с автором и с Демьяном Бедным для того, чтобы они правильно и систематически вели кампанию в прессе. Предоставить им необходимые материалы и рекомендации о направлении работы ГПУ, указав, что оно не претендует на роль спасителя, что только дружные усилия самих ведомств и трестов в состоянии искоренить это зло и «что здесь поле для спайки коммунистов с честными спецами, без помощи которых успешной борьбы вести нельзя. Необходимо, чтобы у Вас кто-либо связался и систематически информировал о борьбе со взяточничеством как редакции газет, так и отдельных пишущих. Необходимо издавать информац. бюллетени. К следующему заседанию представьте план».

18 сентября 1922 г. Дзержинский довел до сведения населения, что состоящей при нем Центральной комиссией по борьбе со взяточничеством на транспорте при активном содействии ТО ГПУ 16-го сентября была произведена внезапная ревизия всех вокзалов Московского узла и отходящих поездов с целью обнаружения и изъятия преступных элементов, занимавшихся продажей пассажирских билетов, приемом багажа и предоставлением мест в поездах и проч».

Произведенным ТО ГПУ предварительным дознанием обнаружены на вокзалах группы организованного взяточничества и спекуляции, начиная с носильщиков и кончая ответственной администрацией и агентами охраны. В списке задержанных 80 носильщиков, 60 агентов охраны, 3 помощника начальников станций, 3 кассира, 3 контролера и ревизора, 2 кондуктора, 4 весовщика, 7 сторожей и уборщиков, 11 заведующих и служащих буфетов, 38 спекулянтов и других разных лиц.

По приказу Центральной комиссии пассажиры, приобретавшие билеты и места в поездах и отправлявшие багаж по спекулятивным ценам, были немедленно освобождены. Следствие производится в самом срочном порядке. Виновные в вымогательстве взятки при сдаче багажа и злостной спекуляции пассажирскими билетами и местами в поездах, предаются суду и понесут суровое наказание.

Дзержинский призвал «всех честных граждан взяток не давать, а в своих же собственных интересах оказывать полное содействие Центральной и Дорожным тройкам по искоренению разъедающей организм нашего транспорта взятки» и напомнил, что «согласно ст.114 Угол. Кодекса граждане, своевременное об этом не заявившие властям и изобличенные в даче взятки, подлежат наказанию по суду до 3-х лет принудительных работ».

Для активизации агентурной работы в борьбе со взяточничеством. 25 сентября 1922 г. Дзержинский издал приказ ЭКУ, ТО, Особому отделу, которым обязал руководителей: а) задания секретным осведомителям и агентам направить в сторону выяснения лиц, преимущественно крупных, берущих, дающих, посредничествующих в деле взятки и знающих об этом, а также выяснения организационных недочетов в учреждениях, способствующих волоките и взяточничеству; б) ввести в очаги взяточничества секретных агентов и дать им задание в том же направлении; в) в целях возможно скорейшего продвижения дел о взяточничестве направлять их в судебные места по подсудности с точным соблюдением установленных законом процессуальных сроков (не более месяца ст. 107 Уг. — процесс, кодекса и двух месяцев при предварительном следствии — ст. 7 Положения о ГПУ), выделив для этого в каждом губернском и областном органе ГПУ особую группу наиболее опытных следователей и по возможности сократив вдвое допускаемый законом срок, т. е. до двух недель при дознании и месяц при следствии; г) произвести срочную разработку агентурных материалов, в которых подозревается взяточничество; д) выделить ударную группу разведчиков для проведения операций, связанных с разработкой агентурных дел о взяточничестве; е) усилить финансирование секретных операций по борьбе с взяточничеством.

Приказом также было предусмотрено улучшение деятельности следственного аппарата, для чего: а) выделить особо опытную и исполнительную группу активистов для проведения операций по делам о взяточничестве (техническое выполнение обысков, выемок, ареста и проч.); б) выделить часть транспортных средств для производства по делам о взяточничестве операций во всякое время дня и ночи; в) выделить экспедиционные средства для срочного доставления повесток, вызовов и вообще для связи в течение круглых суток, составить списки лиц, которые когда-либо привлекались за взяточничество, в настоящее же время работающие в госучреждениях; организовать широкий прием заявлений о взяточничестве; при обэкосо, губэкосо будут созданы специальные комиссии по борьбе со взяточничеством, установите контактную работу с этими комиссиями через представителей органов ГПУ в этих комиссиях; наметить группы сотрудников, на которых комиссиями по борьбе со взяточничеством в период проведения кампании будут возлагаться ревизионные функции; деятельность органов ГПУ должна охватит в первую очередь НКПС, ВСНХ, НКВТ, НКПрод, Центросоюз и НКВД (по коммунхозу и милиции), а также торговые фабрично-заводские и посреднические органы этих ведомств на местах.

Подсудными по статьям о взяточничестве считаются не только лица, дающие или берущие взятку, но и лица, которые знают об акте взятки и по служебному положению могут и обязаны были бы принять меры для немедленного пресечения; этих лиц, рассматривать как виновных в укрывательстве.

Настоящий приказ принять к исполнению в порядке ударности. За точное и неуклонное исполнение его ответственны персонально ПП ГПУ и начальники губотделов ГПУ, если последние не подчинены ПП ОГПУ.

Одновременно с сим рассылаются инструкции по борьбе со взяточничеством органами НК РКИ и НКЮ, с коими предлагается согласовать свои действия на местах».

В письме в Политбюро ЦК РКП(б) Дзержинский отметил, что взятка для многих стала чем-то обыденным и обязательным, о ней говорят открыто, как о чем-то узаконенном; взятка разлагает личный состав государственных и кооперативных учреждений, срывает хозяйственные планы и обескровливает государственные ресурсы; она становится рычагом в хозяйственной жизни Республики; атмосфера взяточничества даже захлестнула и партийную среду, некоторых буквально, а большинство коммунистов стали безмолвными зрителями вакханалии взяточничества, примирясь с этим явлением.

Комиссия при СТО по борьбе с взяточничеством признала, что успешное проведение всей работы возможно при условии, если РКП (б) признает борьбу со взяточничеством ударной задачей партии. — «Прошлое показало, что только всколыхнувшаяся коммунистическая масса может довести всякое начинание Советского правительства до благоприятного конца».

От имени Комиссии при СТО по борьбе со взяточничеством Дзержинский просил Политбюро ЦК РКП (б):

1). Признать, что борьба со взяточничеством является ударной задачей РКП,

2). Обязать всех членов РКП давать органам ГПУ и РКИ широкую информацию обо всем известном им о взяточничестве и взяточниках и установлении ответственности членов РКИ за умалчивание об известном им в этой области.

3). Усилить ответственность за поручительство вплоть до наложения взыскания на членов партии в случае обнаружения несознательного отношения к поручительству.

4). Срочное рассмотрение в КК вопросов и заявлений о членах РКП, подозреваемых во взяточничестве, и очистка партии от этого элемента.

5). План и проведение широкой агитационной кампании по борьбе со взяточничеством в партийной прессе,

6). Письмо ко всем парторганизациям.

Комиссия при СТО по борьбе со взяточничеством твердо убеждена, что только проведение в жизнь указанных мероприятий может предопределить успешное проведение кампании. Одновременно комиссия просит о предоставлении ей прав партийных организаций».

12 октября 1922 г. последовало новое обращение председателя комиссии, но теперь уже к чекистам. «Мы должны, — писал он, — отдать себе ясный отчет в том, что взятка имеет глубокий классовый характер, что она есть проявление мелкобуржуазной частно-капиталистической стихии, направленной против самих основ ныне существующего строя. Роль и значение взятки в пролетарском государстве и при царизме далеко не одинаковы. Если раньше она было общепризнанным и неизбежным явлением, одним из видов налога в пользу царского чиновничества, необходимым дополнением к установленному окладу жалования, вытекала из самой природы полицейского государства, которое приличия ради прикрывалось лишь видимостью «законов» против взятки, то теперь, наоборот, взятка противна всей сущности пролетарского государства, целиком направлена против него, является средством полнейшей дезорганизации государственного хозяйственного аппарата, переводом весьма солидных материальных ресурсов рабоче-крестьянской казны в «частный» карман спекулянтов».

Он привел несколько дел о взяточничества, раскрытых ТО ГПУ:

1) 35 железнодорожников, в их числе ответственные специалисты, оказывали «содействие» одному тресту. Это «содействие» было не бескорыстным: одни получали пайки, другие — денежные вознаграждения. Некий инженер получал от «МОСКУСТА» жалование золотом сначала по 60 рублей в месяц, затем по 150. Другой спец оплачивался суммой 225 миллионов рублей в месяц. Деньги и пайки выдавались якобы за консультацию, которая выражалась в «ускоренной даче справки», «предоставлении для «МОСКУСТА» более удобных мест в пассажирском поезде и т. п.

2) Группа железнодорожников содействовала топливному учреждению и продвижению топливных маршрутов. Было установлено, что за содействие взималась соответствующая мзда. Отдельные взятки достигали 200 миллионов рублей. Они получали вознаграждение также «за быстрое составление документов», «отправление поезда», «постановку на цистерны общего пользования трафарета «МОСКВОДОТОПА», включения цистерн в топливные маршруты «МОСКВОДОТОПА» и т. д.

3) Ряд ответственных специалистов, состоя на продовольственном и денежном изждивении кооператива сотрудников НКПС «МОСКО-ОПУТ», предоставлял последнему незаконным образом маршруты для перевозки соли, также включал в плановую перевозку заявки владельца конторы «Сибиряк», который перепродавал получаемые вагоны коммерсантам Сибири. В то же время государственные организации получали отказ на плановые перевозки».

Дзержинский призвал чекистов к дружной работе с НКПС и Цектраном для искоренения преступности на транспорте. — «Интересы грузоотправителя и пассажира на первом плане, и нужно создать такой порядок по линии, чтобы пользующиеся транспортом в случае к-л. затруднений или беззаконий всегда могли принести жалобу и получить немедленно помощь и защиту от взяточников и пр. негодяев».

Точка зрения председателя Комиссии по борьбе со взяточничеством была поддержана ЦК РКП (б), который 30 ноября і 922 г. направил губкомам, обкомам и областным бюро, национальным ЦК циркуляр № 114 «О борьбе с взяточничеством». «Громадное распространение взяточничества в связи с общей некультурностью и экономической отсталостью страны, — говорилось в нем, — грозит развращением и разрушением рабочего государства». Отметив первые шаги Комиссии по борьбе со взяточничеством, ЦК призвал все партийные органы ужесточить наказания к коммунистам, предложив следующие меры: расправа партийных органов должна быть беспощадной в соответствии с мероприятиями, выработанными по этой борьбе Советом Труда и Обороны; коммунистов, уличенных во взяточничестве, исключать из партии автоматически; исключать попустителей и замалчивающих об известных им фактах; запретить коммунистам ходатайствовать за лиц, уличенных во взяточничестве; выделить при всех губкомах РКП б) специальное лицо или комиссию для руководства в партийном порядке борьбой со взяточничеством, в частности, для связи с ЭКУ ГПУ и его органами в повседневной борьбе и систематическому разоблачению взяточничества».

Мобилизация усилий общественности и государственных органов позволили добиться некоторых успехов в борьбе со взяточничеством. В результате принятых мер по стране с 10 октября 1922 г. по 1 января 1923 г. было привлечено к ответственности 1338 человек: из них 978 осуждено. Но борьба продолжалась.

В феврале 1923 г. Комиссия СТО была преобразована в бюро по борьбе со взяточничеством и созданы специальные аппараты при НКПС, НКПрод, НКВТ, Центросоюзе, НКФ, НКВД, НКП и ТРВСР, НК РКП, НКЗеме и НКЗдраве. Однако стремление покончить со одним из самых распространенных преступлений российской действительности одними административными мерами оказалось иллюзорным. И через три года, 13 июля 1926 г. в докладной записке Дзержинскому о борьбе с взяточничеством отмечалось, что она «вновь стала приобретать массовый характер. Почти во всех крупных следственных делах в производстве ОГПУ мы сталкиваемся с системой взятки, как основной причиной всех прочих экономических преступлений…. взятка в данный момент являются огромным злом, угрожает интересам хозяйства Союза». Об этом свидетельствовали дела «Мологолеса», «Маслотреста», «Машинотреста», «Росгосстраха», «Аркоса» и др. При помощи взяток ряд государственных лесных трестов стали поставщиками крупнейших потребителей леса: Грознефти, Госсельсклад, Люберецкого завода, железных дорог и др. Благодаря взятке сорвано строительство крупных промышленных предприятий в Туле и Иваново-Вознесенске. Как показало дело Кронштадтского военного порта, взятка снижала обороноспособность страны. В докладной записке отмечалось, что: «а) взятка влечет за собой бесхозяйственность, граничащую с экономической контрреволюцией; б) взятка, как общее правило, влечет за собой ряд невыгодных договоров и крупные убытки для госучреждений (взятка является основным побудителем к предпочтению интереса частника интересам государства); в) в результате именно взятки мы имеем налицо преступную спайку между недобросовестной частью наших государственного и кооперативного аппарата с частными купцами, как внутри страны, так и за границей в наших торгпредствах. Тем не менее борьбе власти со взяточничеством за последнее время не уделяется внимания достаточно».

И что же предложил автор записки начальник управления ОГПУ Г.Е. Прокофьев? Как всегда, помимо работы ОГПУ «поставить перед советскими и партийными органами вопрос о необходимости широко развернуть работу по борьбе со взяточничеством, причем в качестве первой конкретной меры наркомату юстиции издать приказ всем судам усилить меры репрессии в отношении взяточников».

Но время показало, что репрессивными мерами только удалось загнать взятку в глубокое подполье. Эффективными мерами восстановления и развития народного хозяйства при недостатке необходимых средств Дзержинский считал борьбу с бесхозяйственностью и режим экономии.

Экономия на всем, даже на музеях. 8 сентября 1922 г. на рапорте финансового комитета об отпуске 100 тыс. рублей на ремонт древних памятников в Туркестане Дзержинский написал следующую резолюцию: «Эк. упр. Собрать сведения о расходах НКПроса на всякие музеи, памятники древности и другие ненужные статьи».

В феврале 1923 г. Дзержинский договорился с Сокольниковым о том, чтобы положить конец бесплатному проезду за взятку, подделкой билетов, злоупотреблением служебными билетами, чтобы поднять доход железных дорог и искоренить злоупотребления. Он считал, что надо четко сформулировать задачи, для чего подготовить данные по довоенному времени, сколько тогда было бесплатных пассжироверст и сколько сегодня и сколько это стоило в денежном выражении; провести кампанию в прессе. 4 февраля он поручил Благонравову разработать меры борьбы с злоупотреблениями служебным положением вагонами и билетами путем строгого контроля, проверки документов и др. и обратил внимание на состав контролеров — «Не жулье ли это? Проверяют ли фактически поезда агенты ТО ГПУ и какой результат! Какой подбор начальников поездов? Не следовало бы посылать в качестве контролеров свердловцев рабфаковцев, дав им пару лекций? Не послать ли их для того, чтобы они на выдержку учли и записали, сколько в поезде едет бесплатно по служебным билетам в течение месяца.

Эта работа большая, но долженствующая в результате дать большой приток средств. Это надо проверить, особенно на тех поездах, где наплыв пассажиров больше, чем есть мест.»

25 сентября 1923 г. в письме в ТО ГПУ Д.В. Усову и в НКПС Л.М. Брагинскому Ф.Э. Дзержинский предложил срочно приять меры по борьбе с злоупотреблениями в продаже железнодорожных и водных билетов на Нижегородскую ярмарку — «эти билеты котируются на бирже. Достаточно предъявить этот билет, чтобы касса выдала ж. д. и со скидкой в 50 %, а на пароход бесплатно…»

2 декабря 1923 г. он был на Курском вокзале при отходе скорого поезда в Севастополь в 18 часов. — «Поезд был почти что пуст, в вагонах из 40 мест было занято 10–14. Я спросил проводников, случайно ли это — ответили, что нет, что сейчас такая нагрузка нормальная». Его поразила такая бесхозяйственность. Он запросил Благонравова, чем занимаются сотрудники, которым поручено следить за пассажирскими перевозками на поездах, проходящих через Московский узел, и какие принимают меры. Ему также стало известно, что один из сотрудников ехал из Читы один в целом вагоне — других пассажиров не оказалось.

Г.И. Благонравову было поручено принять меры по сокращению «бесполезных поездов» и организовать контроль, разработав предложения по повышению ответственности за своевременное принятие мер. — «Кроме того, в багажном отделении (там, где проход на площадь, около помещения ГПУ) бегают крысы. Очевидно, портят имеющиеся там грузы. Разве нельзя их истребить? Очевидно, развелось их очень много, если не стесняются людей».

7 апреля 1924 г. в ОГПУ поступило сообщение из ВоенноИсторического музея (бывший особняк князей Юсуповых), что под лестницей вестибюля обнаружен тайник, в котором через отверстие в вершок — полтора, проделанном в стене, видны какие-то блестящие предметы. Так как этим домом чекисты интересовались давно (еще в 1923 г. они агентурным путем обнаружили там 2 сейфа английского посольства, и комендант дома — старый служащий Юсуповых, сейчас находится в ссылке за сокрытие), то тут же направили своего представителя. В тайнике оказались сложенные на полу старинные серебряные кубки, чаши и др. и несколько запертых сундучков, за исключением одного железного, полуразвалившегося от долгого пребывания в сыром помещении). Не зная содержимого ящиков, поздно вечером все обнаруженное с описью незапертых вещей было доставлено в ОГПУ. Комиссия с участием представителей музейного отдела Главнауки, произвела опись вещей, причем в одном из ящиков оказались драгоценные камни и украшения из них. По определению эксперта стоимость составляет несколько миллионов рублей.

Дзержинский просил Политбюро ЦК РКП(б) после выяснения точной стоимости разрешить ОГПУ получить 25 % из нее в распоряжение бюро, созданного постановлением СНК СССР от 20 января 1924 г. под его председательством, на постройку опытнообразцовых жилых домов для рабочих.

14 марта 1925 г. Дзержинский заинтересовался, куда девалось золото Бухарского эмира. Он просил Кацнельсона при помощи Петерса секретно, никого не тревожа, навести справку, как были распределены (кому, сколько) до 15 мил. рублей.

Дзержинского беспокоила беспечность, порождавшая чрезвычайные происшествия, приводившие к большим затратам средств. Так, в октябре 1924 г. по халатности одного из сотрудников произошел взрыв муфты на одной из турбин Каширской ГЭС. 21 октября 1925 г. он поручил Коросташевскому произвести самое тщательное и строгое расследование с привлечением виновных к ответственности и принятием необходимых мер для предотвращения в будущем подобных случаев. — «В таких случаях вошло в обычай ссылаться на «независимые» причины. Это пустяки. Для этого существуют специалисты, чтобы все предвидеть и предупредить. О результатах расследования и принятых мерах прошу мне письменно сообщить».

Через неделю Дзержинского узнает, что в Кашире на гидростанции работает только одна турбина, а ремонт второй неоправданно затянут. Он просит Коросташевского «немедленно послать ответственного товарища в Каширу для проверки этой информации», а также просит принять меры для устранения бесхозяйственности и привлечения виновных к ответственности».

После Гражданской войны пристальное внимание Дзержинского было сосредоточено на нарождавшейся буржуазии. Новая экономическая политика, открывшая широкий простор частной инициативе в торговле и промышленности, создала новой класс — класс капиталистов-богачей, предпринимателей, посредников, торговцев, в обиходе называемых нэпманами. Это предшественники нынешних «новых русских», с теми же замашками безумной траты средств, с подчеркнутым пренебрежением к общественной нравственности, к нуждам своего народа, выставляющими напоказ свой «светский» образ жизни. Разница между теми и нынешними очень существенная. Она в том, что тогда нэпманы и власть были разделены, ныне «новые русские» оказывают серьезное влияние на принятие решений во многих звеньях государственного аппарата. Тогда им разгуляться не давали, а ныне…власть делает робкие шаги в борьбе с преступностью.

5 сентября 1922 г. Дзержинский писал Кацнельсону: «Необходимо взяться Вам в порядке ударной (но постоянной) задачи за ведение (с. секретно) списка наших нэповских богачей-триллионеров. Сведения через биржу, госбанк, тресты, осведомителей-спекулянтов и т. д. В списке должны быть сведения: кто такой, на чем нажился, какие дела ведет, где держит деньги, имущество, с кем имеет дело И Т.Д.

Поставить разведку также в домах — игры (Эрмитаж) и других злачных местах для выяснения, кто бросает бешенные деньги и откуда их берет.

Разработайте и наметьте план своей работы в этой области и сообщите мне. Дайте задание местам, Питеру в первую очередь».

22 сентября 1922 г. председатель ГПУ, временно исполнявший должность начальника ЭКУ З.Б. Кацнельсон и начальник Административно-организационного управления И.А. Воронцов дали уже более обстоятельно задание своим сотрудникам по решению этой «ударной» задачи — «ведения секретных исчерпывающих списков всех представителей этого нового класса — наших нэпмановских богачей-триллионеров».

Сведения должны были собираться по прилагаемой на каждое лицо отдельной анкете и подразделяться на следующие категории:

«I. Члены и посетители фондовой биржи (легальной или нелегальной, так называемой черной биржи). Эта категория делиться на следующие группы: скупщики и продавцы валюты, золота, платины и драгоценностей, а также лиц, способствующие вывозу их за границу, владельцы и совладельцы частных кредитных учреждений, ростовщики.

II. Члены и посетители товарной биржи и оптовые торговцы, владельцы или совладельцы крупных торговых предприятий. Эту категорию следует в свою очередь разбить на группы по роду торговли, например: мануфактурщики, хлебофуражники, жировики, рыбники, бакалейщики и т. д.

III. Крупные частные промышленники, предприниматели, арендаторы, владельцы, совладельцы промышленных предприятий. Эта категория делится на группы по отраслям производства: металлургия, машиностроение, кожевенное дело и т. д.»

Эти сведения, — отметил Дзержинский, — собрать необходимо, с одной стороны, путем негласных справок от государственных органов (Госбанка, НКФ, совнархозов, отделов управления и юстиции, податных и налоговые инспекторов и др.); с другой стороны, при помощи секретной агентуры, для чего в качестве осведомителей завербовать спекулянтов и биржевиков. — «Необходимо также взять на учет и под наблюдение все легальные и нелегальные клубы, игорные дома, дома свиданий, крупные кабаре, ночные кафе и т. п. и путем разведки и внутреннего наблюдения отмечать и вести учет всех лиц, бросающих бешеные деньги на кутежи, игру в карты, на женщин и т. п., выясняя затем агентурным путем, откуда они эти деньги берут.

Собираемые таким путем сведения должны Вами разрабатываться на каждое лицо (кроме агентурного), должно заводиться литерное дело и ежемесячно необходимо направлять в Эконуправление ГПУ сведения о важнейших лицах, взятых на учет.

Разработка должна вестись Вами в таком направлении, чтобы в конечном итоге выявить и иметь список новых нэпманов — триллионеров и полную картину того, на чем и каком образом они нажили свой капитал. Выступив на арену экономической жизни вместе с нэпом, к тому же без всякого капитала или с ничтожно уцелевшим остатком своего капитала, они, благодаря умению использовать все обстоятельства и не гнушаясь никакими средствами (казнокрадство, обман, подлог, взяточничество и проч.) перекачали из кармана государства в свои громадные богатства».

К распоряжению была приложена анкета с вопросами, на которые следовало собрать данные на каждого крупного нэпмана:

«Фамилия, имя и отчество, адрес; приезжий, откуда приехал когда; какой имел капитал, когда и чем занимался до революции; какой имеет капитал в настоящее время; в чем состоит его капитал (деньги, имущество движимое, предприятия, ценности); какие у него предприятия, где, адрес; где хранит деньги, ценности (дома, в банках, каких, русских или за границей); на чем и как он нажил свой капитал; пользуется ли кредитами, имеет ли ссуды, долги

Как, уважаемый читатель, смотрит на то, чтобы на эти же вопросы ответили нынешние «хозяева жизни»? Если бы этим заинтересовались налоговые службы, прокуратура, ФСБ, то это бы намного поубавило у них спеси.

Несколько ранее, 12 сентября 1922 г. Дзержинский, ознакомившись с докладом Медведя о казино, просил его прислать справку, «как оно возникло и куда идут отчисления». Он напомнил, что скоро выйдет декрет, запрещающий азартные игры. Поэтому «необходимо до этого установить с возможной полностью, кто там бывает, и получить списки этих посетителей. Было бы очень хорошо, если бы можно было возбудить официальное дело, найдя достаточно солидный повод.

Пришлите мне более подробные данные о деле, рекомендации Штейнберга и Бюробин и кто из сотрудников ГПУ играет в тотализатор».

И все же у Дзержинского зарождается сомнение о целесообразности существования игорных домов. Он стоит перед дилеммой: настаивать на закрытии или использовать поступающие от них средства на «благие дела». Своими сомнениями 5 января 1923 г. он поделился со своими соратниками, отдав распоряжение Герсону выяснить у Кацнельсона, Медведя и других, «сколько и какое в Москве и других городах картежные дома, какой доход от них Моссовету и другим городам (каково обложение), на что эти средства идут, он просил выяснить у Уншлихта и других членов Коллегии, как они смотрят на это: больше ли вреда или пользы для государства».

«Не есть ли это самый лучший способ высасывания от спекулянтов и совворов их «прибылей» в пользу государства. А затем раз такая практика введена, то нельзя ли и мне, как НКПС, прикоснуться к этому источнику для финансирования культработы на транспорте. А что культработа издыхает и транспортники дичают, а могли бы именно они быть призванной смычкой в области пролетарской культуры между городом и деревней. Не важнее ли пеританизма и отдельных фактов разврата даже коммунистов. Между тем, среди организаторов этих «домов» есть два железнодорожника (А.Ф. Милгородский и И.М. Демин), которые когда-то финансировали железнодор. школы и училища и хотели бы и сейчас нам помочь (конечно, не забывая и о себе).

Я т. Кацнельсону дал задание дать мне справку с учетом наших потерь при существ, таких домов. Я думаю, что при НЭПе нельзя фактически запретить тратить нажитые средства по своему усмотрению.

Просил бы дать срочно результат».

9 сентября 1923 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) Дзержинский предложил НКФину «увеличить налоги на предметы роскоши, на буржуазию вообще» и повести, «реальную борьбу с излишествами…», а 20 марта 1926 г. в записке Янсону, комментируя публикация в «Вечерней Москве», предлагает внимательно отнестись к расходованию валюты на гастроли на зарубежных артистов, «которые, безусловно, заработанные здесь червонцы обменяют на валюту и станут богачами». И это в то время, когда приходиться закрывать фабрики из-за недостатка валюты.

Очень важным направлением работы чекистов было оказание помощи в работе железнодорожного и водного транспорта страны. Надо отметить, что повышенное внимание к НКПС объяснялось не только трудным положением в этой отрасли народного хозяйства, но и тем, что Дзержинский, будучи председателем ВЧК-ОГПУ, в 1921–1923 гг. являлся наркомом путей сообщения.

Предшественником Дзержинского были А.П. Кудрявцев и Л.Д. Троцкий, работу последнего на посту наркома путей сообщения он оценил очень высоко. 9 сентября 1922 г., после ознакомления с докладом В.И. Межлаука об итогах пятилетки работы транспорта в письме к нему он предложил дать более объективную оценку работы Троцкого: «Надо изменить. Надо подчеркнуть, что в период Троцкого с задачей можно было справиться лишь при железной воле его и партии («Все для транспорта!») и при условии привлечения специалистов на работу не только за страх, но и за совесть. Что тогда вся Республика была военным лагерем и что поэтому ж. дор. и транспорт должны были быть милитариз. в квадрате и что не могло быть тогда и речи о частных грузах и пассажирских. Иначе снабжение страны и фронтов не было бы обеспечено и что величайшей заслугой Троцкого было не только то, что при нем эта задача была блестяще выполнена при порыве всего пролетариата, но что при нем впервые при том же порыве была намечена плановая работа (приказы 1042 и 1157), являвшаяся в результате умелого сочетания. Сознательность отношения транспортников (через мобилизации партийной акции), умения привлечения частных специалистов — их знания и работы преданных делу бойцов и коммунистов-комиссаров.

Такая характеристика исторически будет правильной, и мы не. должны умалять великой роли на транспорте т. Троцкого».

Помощь чекистов железнодорожникам была всесторонней. Она касалась различных «болевых точек».

Зимы 1918 и 1919 гг. в некоторых районах Республики были суровыми, и Советское правительство принимало специальные решения о трудовой повинности населения по расчистке снежных заносов. (Декреты от 3 ноября и 10 октября 1918 г.».

Но так как на местах эти декреты многими исполкомами не исполнялись, 24 февраля 1919 г. Совет Рабоче-Крестьянской Обороны решил принять репрессивные меры к нарушителям декретов и постановил: «2) Поручить Всероссийской чрезвычайной комиссии потребовать более энергичных мер от железнодорожных чрезвычайных комиссий и губернских чрезвычайных комиссий по исполнению телеграммы от 18/П за подписью 4-х ведомств в части, возложенной на железнодорожные чрезвычайные комиссии и Всероссийскую Чрезвычайную комиссию».

В этот же день Совет, обсудив требование Костромского губернского чрезвычайной железнодорожной комиссии о предъявлении дубликатов на прибывающие грузы для регистрации, поручил Дзержинскому принять необходимые меры в отношении Костромского ЖЧК и предписать всем ЖЧК не чинить препятствий железнодорожным властям путем произвольного вмешательства».

СНК образовал чрезвычайную комиссию по борьбе со снежными заносами на железных дорогах и назначил Дзержинского ее председателем. Тот, распорядился о выделении 50 % личного состава войск внутренней охраны на расчистку путей и обязал ЧК «взять под свой контроль выполнение всех распоряжений советских органов по борьбе со снежными заносами». Но эти меры мало помогли. Поэтому нарком путей сообщения А.П. Кудрявцев в начале апреля 1919 г. направил телеграмму В.И. Ленину о невыполнении советских декретов о трудовой повинности по расчистке железнодорожных путей от снежных заносов Ряжским, Моршанским, Кузнецким и Сызранским исполкомами. Они не высылают рабочих для расчистки путей, открытии кюветов и канав к пропуску наступающих весенних и очистки станций от загрязненного снега, «что ставит дорогу в крайне критическое и безвыходное положение от перерыва движения, размывов пути, сооружений и развития эпидемических болезней». Он просил Совет Обороны содействовать выполнению декрета о трудовой повинности. 8 апреля 1919 г. на телеграмме Кудрявцева Ленин написал: «Запросить Дзержинского, что сделано» и предложил ему за неисполнение исполкомами декретов об очистке железнодорожных путей от снега: «Не арестовать ли по 1–2 члена каждого исполкома?».

Дзержинский разослал по телеграфу предписание всем ЧК о принятии решительных мер по выполнению декретов и постановлений Советского правительства о трудовой повинности по расчистке железных дорог от снежных заносов.

28 декабря 1919 г., ввиду участившихся снежных метелей, которые грозили приостановкой железнодорожного движения, что могло привести к тяжкими последствиям, Дзержинский обязал органы ВЧК «принять срочные меры для предотвращения хотя бы минимальных остановок железнодорожного движения. О всех предпринятых мерах сообщать в ВЧК. Неисполнение будет караться по законам военного времени. Настоящее предписание действительно и обязательно на всю зиму».

12 января 1921 г. Дзержинский подписал приказ о борьбе с хищениями кольев и щитов, устанавливаемых для борьбы со снежными заносами на железных дорогах. Он предложил принять следующие меры: круговая порука населения ближайших к железнодорожной станции и проживающих в полосе отчуждения железнодорожников; виновные в хищении передаются ревтрибуналу, так как все железные дороги объявлены на военном положении; надзор за сохранностью кольев и щитов и проведение мер борьбы возложить на ВНУС и железнодорожную милицию, а контроль за выполнением несения охраны — на ОРТЧК..

После Гражданской войны транспорт был технически разрушен, железнодорожная сеть не представляет единой системы, взорваны пути, мосты, выведено из строя большинство паровозов. В начале 1920-х гг. серьезное влияние на работу транспорта оказывало перемещение беженцев, военнопленных и др. Из доклада Центроэвака видно, что с 1 января по 1 декабря 1921 г. предстояло вывезти из России и Украины 783 тыс. поляков, 60 тыс. латышей, 80 тыс. литовцев и др., ввести в Россию и в Украину 104,3 тыс. политических заключенных из стран Западной Европы.

Начальники ТО ВЧК и ТЧК всех наименований понесут строжайшую личную ответственность за нарушение настоящего приказа как ими, так и их подчиненными».

Ввиду крайне тяжелого положения транспорта, постановлением СТО от 15 апреля 1921 г. органы ВЧК были обязаны арестовывать всех лиц, нарушавших правила пользования железнодорожным транспортом, проезжавших на паровозах и на тормозных площадках «на предмет дальнейшего направления их в концентрационный лагерь сроком до 5 лет». В дополнение к этому 1 июня 1921 г. СТО принял постановление о пресечении беспорядочного перемещения беженцев.

В тот же день Дзержинский приехал в Одессу, где ознакомился с работой Одесского отдела Юго-Западных железных дорог, управления Черноморского транспорта, морского порта, Одесской губЧК и в течение трех дней провел несколько совещаний с сотрудниками этих учреждений. Положение Одесского порта было сложным. При отступлении весной 1919 г. интервенты увели из порта 112 торговых судов, разграбили все склады и базы.

Спустя 4 месяца, в августе 1919 г. в город ворвались деникинцы, которые в течение полугода довершили процесс разрушения порта и судов. Из 62 причалов годными к эксплуатации остались лишь 29. После освобождения Красной Армией Одессы зимой 1920 г. в порту сохранился только одно исправное «судно» — разъездной катер.

После поездки в Одессу для более эффективной борьбы с контрреволюционными и должностными преступлениями была несколько изменена структура органов безопасности. 27 июня 1921 г. при ВЧК создано Бюро содействия транспорту, как составная часть ЭКУ под председательством Дзержинского. В состав Бюро вошли Дальгаз, Финляндский, Благонравов, Барановский и Герсон. Работа бюро стала осуществляться через аппараты всех отделов ВЧК.

По текущим распоряжениям Дзержинского видно разнообразие круга вопросов, которыми ему пришлось заниматься. По его предложениям принимались меры по ужесточению наказания за нарушение железнодорожных правил. Так, 29 сентября 1921 г. решением высших органов власти было рекомендовано направлять в концлагеря работников транспорта и «элемент антисоветский, уклонившийся, самым тщательным образом надо установить и, если он окажется преступным, препроводить в концентрационные лагеря». 3 января 1922 г. агенты ТЧК были обязаны «оказывать всяческое содействие медицинскому персоналу в производстве надзора санитарных мероприятий в полосе отчуждения»; с 23 июня приказом НКПС и ТО ГПУ агентам ТО ГПУ предоставлено право проверки у пассажиров личных документов, помимо билетов и дорожных документов на грузы.

Дзержинский относился нетерпимо к фактам, когда по вине сотрудников ГПУ были какие-то сбои в работе транспорта. Так, в марте 1922 г. он направил телеграмму С.А. Мессингу: «В 24 часа сообщите мне, почему отведены капитан парохода «Карл Маркс» и другие. Такие отводы накануне отхода парохода являются дезорганизацией транспорта. Отводы должны быть предъявляемы организованно и заблаговременно по спискам комсостава МОРТРАНА. ПП ВЧК поручается наказать виновных».

11 апреля 1922 г. Дзержинский дал указание Ягоде подготовить предписание, указав в нем, что если особые отделы будут дезорганизовывать работу транспорта, то будут беспощадно наказываться. — «Действия ос. отд. и вообще органов ГПУ не должны задерживать отправлений поездов и пароходов».

В начале ноября 1922 г. Дзержинский просил Благонравова «через ЭКУ или иным путем собрать сведения об аппаратах и средствах Главного Управления Государственными сооружениями о строительстве новых железных дорог и проведении изыскании по проведению новых линий, как в центре, так и на местах: бюджет, штаты, оклады, склады, снабжение, ставки по коллективному договору, характеристика по постановке дел — хозяйственности и экономии, успешности построек, перечень работ, характеристика руководителей, подрядчики и посредники». Речь шла о правильном расходовании средств.

Уже перестав быть наркомом путей сообщения, Дзержинский интересовался положением дел в НКПС, но в большей мере как руководитель ГПУ-ОГПУ. Так, 2 апреля 1925 г. он просил Благонравова заняться установлением учета и наблюдения за положением на железных дорогах и расследовать, не причастны ли поляки к увеличению крушений и происшествий, особенно на Казанской железной дороге. — «Где живут и что делают поляки ж. — дорожники, переведенные с западных дорог?».

3 июня 1921 г. он обратил внимание Благонравова: на Управление Юго-Восточных железных дорог. По сведениям начальника ДТЧК, там подобрались контрреволюционеры (Таллако, Мовчан, Кухарчук и Аплаксин). — «Надо выяснить личность этого последнего, розыскиваемого ВЧК, и почему он розыскивается. К арестам пока не надо прибегать. Затребуйте сведения о работе дороги (по эксплуатации, тяги, пути, управления) и сообщите мне… За Таллако и Мовчаном должно быть тщательное наблюдение».

Важнейшей задачей чекистов была борьба с хищениями и охрана грузов на транспорте. 4 июля 1921 г. Дзержинский снова обратился к Благонравову на этот раз по поводу охраны сооружений и грузов на железных дорогах. Он просил его подготовить проект, согласованный с другими ведомствами, и решить вопрос: кто должен нести охрану сооружений и грузов в поездах (милиция, сторожа, войска ВЧК). — «Надо раз навсегда уничтожить параллелизм. Я готов склониться к мысли не брать эту обузу на НКПС». При разработке постановления Дзержинский предложил повысить персональную ответственность — «Борьба должна быть беспощадная. Надо внести в СТО драконовских мер наказаний проект. Дать директиву всем ЧК, трибуналам. Наказание служащим или работающим на путях за хищения должны быть суровые меры. Это широко надо оповестить, расклеив по вагонам и станциям.

В совещании по этому вопросу должны были принять участие представители ТО ВЧК, штаба РККА, ГУПВОСО, милиции, и НКПС. К этому совещанию: собрать все проекты иданные о современном положении, и разработать отношение ВЧК.

Охрана грузов на магистралях беспокоила и В.И. Ленина. 15 июля 1921 г. он просил Дзержинского и Уншлихта «принять самые энергичные меры борьбы и сообщить мне, что именно вы сделали и как установили проверку действенности принятых мер».

В результате всестороннего обмена мнениями 16 ноября 1921 г. наряду с повышением ответственности железнодорожников, охрана грузов и сооружений на путях сообщений была передана НКПС, а функции железнодорожной милиции — ТО ВЧК. Но этих мер оказалось недостаточно. Поэтому 29 ноября 1921 г. по предложению

Дзержинского была образована комиссия под председательством начальника ТО ВЧК Благонравова. Дзержинский лично занимался решением многих вопросов, требовавших согласования с другими ведомствами и в интересах ГПУ. Так, 28 июля 1922 г. он поручил Д.В. Усову секретно собрать сведения через свой аппарат или через ЭКУ о правлении Добровольного флота, его составе с характеристикой каждого члена как в прошлом, так и в настоящем, его политической физиономии и служебного стажа и сведения о самом флоте — сколько пароходов, какие, где стоят, какую произвели работу и т. д.».

В тот же день, ознакомившись с запиской на циркуляре за подписью А.Г. Белобородова и И.С. Уншлихта о проверке документов в железнодорожных кассах при получении билетов и об оставлении в кассах копий документов, счел все это «необдуманным» и предложил вычеркнуть. «Не дело НКПС, — писал он, — проверять документы. Это дело ГПУ. Надо проверять в вагонах, а не в кассах. НКПС должен иметь право продать билеты тому, кто уплатит деньги, а дело ГПУ отобрать билет и арестовать кого нужно».

23 сентября 1922 г. после ознакомления с мнением А.Л. Шейнмана о нелегальных поборах и ненужных пропусках при переезде из порта в порт Черного моря Дзержинский писал Ягоде: «Эти пропуска и поборы за них надо уничтожить. Прошу срочно разработать этот вопрос, привлекши Трушина и кого-нибудь, знающих практику Одессы и Крыма. Эти пропуска для передвижения внутри нашей Республики — это вреднейший пережиток, не достигающий никакой цели. Пересмотрите вообще правила передвижения в прифронтовой полосе и в прифронтовую полосу из центра и доложите мне конкретные радикальные предложения».

Серьезное внимание пришлось уделить Дзержинскому охране грузов. Только в 1922 г. было расхищено и потеряно на железных дорогах 14,5 млн. пудов грузов. Поэтому 15 декабря 1922 г. он обязал Благонравова заняться борьбой с хищениями. «До сих пор, — писал он, — мы к нему подходили одностороннее и неправильно увеличением чинов охраны. В результате попадали в заколдованный круг — надо было охранять груз от нашей охраны». Было предложено «пойти по другом пути, более верному, хотя и более длительному и тяжелому», а именно: уменьшить предельно охрану, обеспечив ее и делая постоянный подбор; выяснить и устранить условия, способствующие хищениям (оградить станционные пути (товарные в первую очередь); накладывать беспощадные денежные кары за хождение по путям, заменяя для несостоятельных принудительным работами для транспорта; принимать неослабные меры по борьбе с оцепками, накладывать кары на виновных, определив, кто является ответственным за недосмотр и неисправность вагонов, за отсутствие смазки и т. д.; усилить меру наказания за железнодорожные хищения; выдавать премии и наградные с широким оповещением за раскрытие и указание похитителей; изучить вопрос о скорости товарных вагонов и принять меры к ее увеличению; привлечение управления дорог к ответственности за пропажу грузов; премирование соответствующих агентов за уменьшение % пропаж и хищений…Наряду с борьбой со взяткой это важнейшая задача».

31 декабря 1922 г. Дзержинский поставил перед Благонравовым как «очередную боевую задачу» борьбу с хищениями самой выручки и платежей разных клиентов железных дорог и водных путей за предоставляемые им услуги, так как это труднейший вопрос, надо его изучить при помощи компетентных людей. При изучении вопроса он рекомендовал не применять репрессий, а, наоборот, «надо от них в этот период изучения отказаться, дабы ценой безнаказанности виновных, те не боялись рассказать всего. После этого наметить меры. Надо изучать также, что делается с выручкой во время до платежей. М. быть, надо будет нам самим настоять, чтобы все деньги сдавались в Банк и чтобы для этого Госбанк имел в важнейших узлах и на важнейших станциях свои агентства. Вопрос серьезный, и отнеситесь к нему со всей серьезностью».

7 января 1923 г., получив справку о хищениях, Дзержинский отдал распоряжение Благонравову: «Справка о хищениях дает ужасающую картину. Необходимо общие годовые цифры хищений разбить по родам грузов и перевести их в деньги (довоенные с переводом на советские по настоящему индексу), а также высчитать, какой это % от всех перевезенных грузов. Данные эти необходимо опубликовать в моем приказе, требующем от всех агентов неусыпной борьбы с хищениями и беспощадной расправы с похитителями. Представьте проект приказа. Кроме того, ТО ГПУ должно вести учет всех дел по хищениям и наблюдать за приговорами. Надо обратиться к Крыленко с просьбой издать циркуляр судам о беспощадной борьбе и суровых наказаниях. Необходимо предписать дорогам произвести совместно с ТО ГПУ чистку как ж. д„так и других органов, имеющих отношение к транспорту, с точки зрения хищения грузов. Может быть, стоило бы хищников и укрывателей высылать в Архангельский лагерь или Туруханск? Кроме того, необходимо данные о хищениях разбить по дорогам, дабы видеть, которые из них худшие и лучшие, и Вам обратить внимание не на все, а на некоторые, на них сосредотачивать внимание. Это зло должно быть преодолено во что бы то ни стало. Оно опаснее — взятки».

В результате принятых чекистами мер только за первые 9 месяцев 1923 г. размер хищений уменьшился более чем в 70 раз, а к началу 1926 г. с этим видом преступности фактически было покончено. Охраняя транспорт, чекисты под руководством Дзержинского решали не только народнохозяйственные, но и боевые задачи. Лишь за 4 месяца 1925 г. органы ТО ОГПУ совместно с губернскими отделами ОГПУ, охраной НКПС и частями Красной Армии провели 87 операций, в ходе которых было арестовано 244, ранено 2 и убито 23 бандита.

Рекомендую подателя, т. Соловьева, и прошу оказать ему всяческое содействие, особенно в деле ареста контрреволюционных организаций». Н. И. Соловьев с декабря 1917 г. по февраль 1918 г. возглавлял Особое совещание по топливу (Особтоп) — чрезвычайный орган по борьбе с топливным кризисом. По-видимому, Соловьев сообщил Ленину о наличии саботажников и других враждебно настроенных к власти лиц среди служащих топливных учреждений и организаций Петрограда. Осенью 1919 г. ЦК РКП (б) и СНК специальным решением возложили на ВЧК оказание помощи советским органам в преодолении топливного кризиса. Но эта задача в полном объеме встала перед ВЧК в 1921 г. 2 февраля, ввиду снижения добычи, погрузки и доставки угля, СТО постановил: «…12.Предложить Всероссийской Чрезвычайной комиссии дать инструкцию всем своим местным органам на предмет установления агентурного наблюдения за расхищением топлива на железных дорогах и замены его суррогатом…».

После решения СТО Дзержинский выехал в Украину.

На межведомственном совещании руководящих сотрудников ВЧК 1 февраля 1921 г. в Харькове был рассмотрен вопрос о борьбе с хищениями угля. При его обсуждении выяснилось, что в центре имелись неверные сведения о наличии имевшихся в Донбассе по охране угля войск: по документам, полученным в ВЧК 14 января, в Донбасс было введено 4 бригады в составе 13 тыс. бойцов, в действительности же этих войск не оказалось, потому что они были выведены для борьбы с бандитизмом. Было признано иметь аппарат, который бы следил за тем, как ведомства исполняют свои обязанности, а чекистские органы сделать ответственными за всю работу по сохранению угля. Следовательно, межведомственное совещание разделило точку зрения Дзержинского, признав правильным организационный принцип о возложении ответственности за борьбу с хищениями угля на органы ВЧК, и сочло необходимым создать при начальниках ЧК межведомственные совещания из представителей заинтересованных ведомств’.

Принцип возложения ответственности за всю работу на органы ВЧК одобрило и авторитетное совещание советских руководителей Донбасса 5 февраля 1922 г., проходившее в Бахмуте.

На заседании совета Украинской трудовой армии 7 февраля был также обсужден доклад Дзержинского о положении в Донбассе. Оно разделило точку председателя ВЧК относительно передачи всей ответственности за борьбу с хищениями угля на органы ВЧК.

Ознакомившись с положением дел в Донбассе, председатель ВЧК вернулся в Москву и ходатайствовал перед СТО о необходимости принятия срочных мер по увеличению добычи угля и усилению его охраны. 9 февраля 1921 г. СТО возложил на органы ВЧК борьбу с хищениями донецкого минерального топлива, утвердил инструкцию для ЧК и удовлетворил ходатайство Донбасса.

В тот же день В.И. Ленин подписал инструкцию СТО о борьбе с хищениями топлива в Донбассе.

Центральные и местных органы ВЧК оказали содействие хозяйственным органам в проведении в жизнь всех постановлений центральных и местных органов власти и приняли меры к пресечению хищения топлива и волокиты при исполнении всех топливных заданий правительства..

10 февраля 1921 г. под председательством Дзержинского Президиум ВЧК обсудил «Вопрос о топливе» и решил:

«1. В связи с разноречивыми сообщениями и слухами о существовании контрреволюционной организации, связанной с работами топливных органов Республики, поручить Секретному отделу усилить тайную агентуру в топливных главках ВСНХ и топливных органах НКПС, как в центре, так и на местах; по согласованию с топливным отделением ЭКУ выработать секретную инструкцию по этому поводу и представить в Президиум ВЧК на утверждение.

2. Предложить СТО возложить на ВЧК и ее органы обязательства содействия топливным органам в проведении в жизнь всех постановлений центральной и местной власти. 3. Обязать все органы ВЧК, как в центре, так и на местах, немедленно и не позднее чем в 48 часов со дня получения настоящего постановления сообщить, какие меры они могут предложить для содействия топливным органам в борьбе с топливным кризисом. Обязать ТО ВЧК подготовить доклад по этому же вопросу и в ближайшие же дни представить этот доклад в Топливную Комиссию».

12 мая 1921 г. ЦК РКП (б) командировал Дзержинского на юг страны для руководства подготовкой железнодорожного и водного транспорта к предстоящим перевозкам продовольствия и топлива. Выехав из Москвы 25 мая, он пробыл в Украине две недели, завершив работу по ликвидации топливного кризиса.

Важное значение для развития народного хозяйства имело привлечение иностранного капитала. За рубежом была развернута пропагандистская кампания против установления деловых, экономических связей с Советской Россией. Но, несмотря на это, с 1921 по 1924 гг. поступило более 1200 предложений на концессии. В числе их от американских предпринимателей С. Рутгерса, Г. Кальверга и В. Хайвуда, которые взяли в эксплуатацию Надеждинский завод и часть Кузнецкого каменноугольного бассейна, А. Хаммер получило концессию по разработке асбестовой руды на Урале. Председатель ВЧК прекрасно понимал роль иностранного капитала в экономике страны, но очень осторожно относился к повышению его активности в отечественной промышленности, стремясь не допустить иностранцев, прежде всего в оборонные отрасли народного хозяйства. Это сегодня руководители России не прослеживают негативных последствий иноземного проникновение во все сферы жизни нашего общества. Оно настолько велико, что остро встает вопрос о балансе собственно российских интересов и интересов других государств в каком — либо проекте или совместном предприятии. А в начале 20-х гг. чекисты ставили прочный заслон иностранному вмешательству не только внутри страны, но и изучали процессы в экономике европейских государств. Так, 22 марта 1922 г. Дзержинский дал задание Уншлихту «проникнуть в святыню капитала — биржу. Необходимо раскусить эту штуку, знать ее дельцов и знать, почему так растет цена на золото, т(о) е(сть) падает наш рубль. Необходимо обзавестись своими маклерами, купцами, спекулянтами и т. д. Дело это сосредоточить в Эк. упр.»

И он сам искал пути решения этой задачи. В 1922 г. русские ученые и многие общественные деятели создали общество русскогерманского сближения, во главе Исполнительного Бюро которого был избран В. Бруновский. В своих воспоминаниях «Дело было в СССР» он отмечал, что «Дзержинский делает попытку использовать общество для своих специальных надобностей. Указываю ему, что это абсолютно не представляется возможным для меня. Немедленно после этого общество было разогнано».

После 4 сентября 1922 г. Ф.Э. Дзержинский писал И.В. Сталину, что по поводу представления концессий следует руководствоваться следующим принципами В.И. Ленина:

«— дать концессию Уркарту только при условии предоставления нам большого займа;

— все членам Политбюро ознакомиться с запиской комиссии Михайлова, выезжавшей для обследования подлежащих сдаче в концессию Уркарту заводов и высказавшая отрицательно; — враги рассчитывают на полное разрушение основного капитала нашего транспорта и промышленности. Необходимо изыскать средства на восстановление этого капитала путем обложения всех предметов потребления, доведя до максимума на такие предметы, как сахар и пиво.

Имейте ввиду внутренний принудительный заем и подоходный налог».

Большее внимание было уделено тем концессионерам, которые нарушали законы, подписанные контракты, занимались экономическим шпионажем. 22 декабря 1923 г. Дзержинский рекомендовал сотрудникам ГПУ вести постоянный надзор за работой владельцев частных предприятий и концессионеров на территории СССР. Необходимо развить целый план этого наблюдения. Он просил поручить разработать этот план, согласовав его с РКИ (Аванесовым) и Литвиновым (в соответствующей части) и представить ему. Кроме плана наблюдения должен быть и план содействия им в пределах договоренности — без чего наше наблюдение на практике может превратиться в борьбу с концессиями». В середине 1923 «решалась судьба Урало-Эмбинских нефтяных месторождений. 11 мая Дзержинский направил в Политбюро ЦК РКП(б) письмо А.И. Рыкова с ходатайством о разрешении ГПУ реализовать ценности для эксплуатации Эмбы: «Доведение до конца дела, намеченного 3–4 года тому назад, будет иметь для СССР историческое значение. Это дело с возвратом Баку заглохло, хотя значение его не уменьшилось, если смотреть в будущее. Запасов у нас нет. Баку — приманка для всех империалист, хищников. Разрешите нам — ГПУ совместно с НКПС взять на себя эту задачу — усилить рвение и работу ГПУ по поискам и поимке нелегально увозимых ценностей лля выполнения большой исторической хозяйственной задачи. Это не отвлечет ГПУ от его прямых задач, ибо вся хозяйственная сторона падает на хозяйственный орган — на НКПС и Рязано-Уральскую дорогу…при рассмотрении вопроса прошу вызывать т. Уншлихта».

16 июня 1923 г. Дзержинский писал в СНК, что с учетом общегосударственного значения эксплуатации этих месторождений и той пользы, которую она принесет, НКПС по проекту, утвержденному в принципе Главным Концессионным Комитетом, приступает к организации акционерного общества по эксплуатации Урало-Эмбенских нефтяных месторождений. Но для этой цели необходимо располагать хотя бы минимальным основным капиталом, которого у НКПС нет, а государство в настоящий момент не в состоянии ассигновать. Поэтому он предложил для создания необходимого капитала обязать ГПУ в течение 1923 и 1924 гг. «передавать организуемому акционерному обществу все ценности, конфискованные как в административном, так и в судебном порядке, все суммы, вырученные от реализации ценностей, акционерное общество обязуется вернуть государству в сроки, установленные финансовым комитетом».

25 мая отношением Секретариата ЦК за Ns 720/с было предложено Цюрупе провести в советском порядке вопрос об организации Урало-Эмбенского акционерного общества с обращением на это дело задерживаемых органами ГПУ и конфисковываемых соответствующими судебными инстанциями ценностей. Несмотря на то, что все три зампредсовнаркома были согласны передать НКПС полученные указанным путем ценности, 19 июня при рассмотрении этого вопроса в Совнаркоме большинством на 2 голоса (9 против 7) предложение НКПС о передаче ему ценностей было отвергнуто. Главным мотивом являлось то, что ГПУ будет налево и направо заниматься незаконно конфискациями. Мотив совершенно не заслуживает внимания, так как, с одной стороны, органы ГПУ достаточно дисциплинированны, а с другой, «вся работа их проходит под надзором прокуратуры и в этом деле будет заинтересована Коллегия ГПУ, [а] не отдельные ее агенты».

Ввиду изложенного, Дзержинский просил Политбюро отменить Постановление СНК от 19 июня и разрешить НКПС обратить законно конфискуемые ценности на поднятие Урало-Эмбенского нефтяного района, в чем кровно заинтересована Киргизская республика, к тому же это «даст возможность ГПУ приобщиться к восстановлению хозяйственной жизни республики. При рассмотрении вопроса прошу вызвать также и тов. Уншлихта».

Решением Политбюро ЦК РКП(б) от 21 июня 1923 г. было рекомендовано вторично рассмотреть проект Ф. Э. Дзержинского об организации Урало-Эмбенского акционерного общества.

22 октября 1923 г. Дзержинский поделился мнением с Ягодой и Менжинским о переговорах с Синклером о концессии в Баку и Грозном. «Если концессия будет сдана, — писал он, — то Эмба для нас станет играть колоссальнейшее значение. Тогда у государства будут деньги для Эмбы. Об этом говорил мне Сталин. Он указывает, что необходимо будет проложить нефтепровод гораздо более мощный». Дзержинский предложил подготовить следующие данные: длина нефтепровода и путь его от Эмбы до (Саратова?); какого диаметра нефтепровод и сколько ежедневно он сможет подавать? стоимость и необходимый срок постройки? необходимо ли проводить железную дорогу, какой длины и стоимость ее постройки? необходим ли водопровод? длина и путь? стоимость постройки? какое участие мы сможем принять, т. е. ОГПУ (принудительная рабочая сила) и Рязано — Уральская дорога, и местные власти по тем данным, которые Вы собрали? какова вся смете и сроки платежей и постройки? не имеете ли кандидата во главу этого предприятия, но целиком который бы ушел в это дело?». Дело это выясните срочно».

23 декабря 1923 г. Дзержинский писал Менжинскому: о необходимости иметь со стороны ГПУ постоянный надзор за деятельностью концессионеров в СССР: «Необходимо развить целый план этого наблюдения. Прошу поручить разработать этот план, согласовав его с РКИ (Аванесовым) и с Литвиновым (соответствующей части) и представить мне. Кроме плана наблюдения должен быть и план содействия им в пределах договоренности — без чего наше наблюдение на практике может превратиться в борьбу с концессиями».

Важное значение для развития экономики Советской России имела борьба с контрабандой, подрывавшей монополию внешней торговли. Она стимулировалась разрушенным народнохозяйственным комплексом, разорванными ранее существовавшими связями и политикой сопредельных государств. Вопросы борьбы с контрабандой стали предметом обсуждения на Политбюро ЦК компартии 10 мая 1923 г., 2 февраля и 6 марта 1924 г., 23 и 29 апреля 1926 г.

Нередко эти вопросы рассматривались и при обсуждении состояния охраны и защиты государственной границы: об охране границы (июль 1925 г.), об охране морского участка границы (12 июля, 2 и 9 августа 1923 г.), о пограничной полосе (8 августа 1925 г.), о пограничных вопросах в Средней Азии (8 августа 1925 г.), об очистке пограничной полосы (8 марта 1923 г.), и др.

При обсуждении многих из этих вопросов активное участие принимал Дзержинский. В условиях хозяйственной разрухи контрабанда приняла угрожающие размеры. Она получила широкое распространение не только в приграничных, но в и других губерниях страны. Бежавшие за границу буржуа и помещики стремились вывезти драгоценные металлы, меха, произведения искусства и пр. Почти вся пушнина скупалась преимущественно английскими и американскими фирмами, имевшими свои отделения в Кашгаре, Кабуле и Мешхеде. Контрабанда шла и через морскую границу. Для пресечения контрабанды Советское правительство приняло меры экономического и политического характера, усилило войсковую охрану границы. С необходимость закрытия границы для контрабандистов советская власть столкнулась в первые месяцы своего существования. В начале января 1918 г. в одной из записок Дзержинский отмечал, что по агентурным сообщениям, контрабандой ежедневно через Белоостров идет в Финляндию в больших количествах машинное масло.

9/22 января 1918 г. на заседании СНК В.И.Ленин потребовал от Дзержинского представить проект декрета о пресечении деятельности контрабандистов на границе с Финляндией, о направлении агентов в Торнео «для ловли продавцов». Это было при обсуждении вопроса о контрабандном вывозе через границу оружия, цветных металлов и, главным образом, смазочных материалов. Преступные элементы скупали оружие для белой гвардии в Финляндии, а смазочные материалы переправляли немецким агентам, снабжавшим машинным маслом кайзеровскую Германию. Об этих фактах Дзержинский информировал Ленина.

В годы Гражданской войны единственным «окном в Европу» был участок границы с Финляндией, который активно использовался не только для эмиграции противников советской власти, но и спецслужбами иностранных государств для ведения шпионажа под видом контрабандистов. Тогда еще при отсутствии четких правил и надежного прикрытия границы при задержании нарушителей возникали вопросы, которые были предметом обсуждения правительства. В феврале 1919 г. на границе у артистки А.И. Федоровой были изъяты деньги, золотые портсигар и зажигалка, коробка для лекарства, платиновый браслет с бриллиантами, две брошки и другие предметы. 5 марта 1919 г. Президиум ВЦИК обсудил ее ходатайство о возвращении конфискованных вещей и денег и решил отобранную сумму денег положить в банк на текущий счет Федоровой, а бриллианты и ценности конфисковать.

24 марта 1919 г. Дзержинский от имени ВЧК ответил А. И. Федоровой, что ее ходатайство в ВЧК о возврате конфискованных согласно декрета СНК драгоценностей и денег за попытку вывезти их из пределов Советской республики отклонено, т. к. «ничем не доказано, что конфискованные драгоценности и деньги были подношением».

После Гражданской войны вопрос о борьбе с контрабандой был специально рассмотрен на заседании СНК РСФСР 21 ноября 1921 г., который утвердил решение о премировании задержателей контрабанды. А 8 декабря 1921 г. был принят декрет о борьбе с контрабандой. СНК образовал при ВЧК Центральную комиссию по борьбе с контрабандой, в которую вошли представители ВЧК, РВС и Наркомторга. Председателем этой комиссии позднее стал Дзержинский. Это стало необходимым, потому что значительно возросла активность контрабандистов особенно на западном и восточном участках границы. К середине 1920-х гг. лишь через Ревель и Ригу ушло за рубеж 19 пудов платины. В Латвии и Эстонии в селах на границе с Псковской губернией было открыто около 89 лавок, где лен, конопля, рожь и другие товары обменивались на спирт, водку, сахар и наркотики. Вместе с тем лавки являлись очагами шпионажа и контрабанды.

В последующем только на Дальнем Востоке из общего объема добычи золота в 760 пудов на 1924/25 хозяйственный год за границей оказалось 260 пудов. В 1923 г. было нелегально вывезено за границу 300 пудов золота и 75 % всей пушнины. Одной из причин этого было незначительное число кооперативов на советской территории, и население предпочитало пользоваться услугами китайских лавочников на той стороне границы, которые обменивали золото на продукты и товары первой необходимости.

29 января 1924 г. Дзержинский писал в Политбюро ЦК РКП (б) о том, что, по данным Главного концессионного комитета, идет колоссальная контрабанда платины за границу и предложил принять дополнительные «энергичные» меры, в том числе и о распространении права административной комиссии по высылкам в отношении скупщиков и контрабандистов сырой платины на весь Урал — «Без этой меры борьба бесполезна, ибо наша прокуратура подходит и к таким делам с формальными своими критериями.

Понимая, что одними репрессивными мерами нельзя решить этой проблемы, 23 марта 1924 г. Ф.Э. Дзержинский просил В.А. Аванесова дать свое согласие от имени НКВТорга о принятии дополнительных решений экономического воздействия против контрабанды — «участие ВСНХ в этой работе архиважно».

По просьбе ОГПУ 26 февраля 1924 г. постановлением СНК СССР, во изменение постановления СНК РСФСР от 14 июля 1922 г. было решено 30 % процентов от реализации конфискованного товара направлять в распоряжение ОГПУ на улучшение продовольственного и вещевого снабжения пограничных войск, а сотрудникам таможен было повышено вознаграждение за задержание контрабанды. Ягода должен был предоставить ему данные о предметах, которые являются объектом контрабанды.

28 марта 1924 г. — Дзержинский направил записку Ф.И. Долгову о том, что подписал проект постановления об ужесточении мер борьбы с контрабандой, отметив, что «предложение наше бесспорно, но оно, безусловно, недостаточно, и аргументация наша гораздо шире, чем наше предложение», считая, что крайне важно разработать план комбинированных экономических мер наряду с административным воздействием и взяться энергично за его проведение. «Органы охраны границ (ОГПУ) могли бы нам помочь в проведении намеченных нами мер. Необходимо произвести анализ, что и в каких размерах контрабандой к нам провозится, какой рынок сбыта этой контрабанды, по какой цене продается здесь и т. д., и наметить меры: 1) самим ввозить из-за границы для определенных районов; 2) завоевать рынок нашими изделиями, сокращая накл. расходы, и др. мерами».

28 марта 1926 г. Дзержинский снова рассматривает вопрос борьбы с контрабандой только в сочетании административных и экономических мер воздействия на нарушителей. В письме Килевицу он указывает: «Совершенно очевидно, что спекулянты пользуются и будут пользоваться сокращением производства по текстилю для своих спекулятивных целей и покупать в запас и для перепродажы для огромной наживы. Надо было бы заняться выработкой и проведением ряда контрмер как экономического характера, так и административного воздействия (и через ОГПУ). Этой выработкой мер должен заняться BTC. Займитесь. В отношении мер ОГПУ тоже пусть ВТС внесет предложения. Я думаю, надо пару тысяч спекулянтов отправить в Турухан и Соловки.

Помимо этого центром было предложено в Украине повысить эффективности работы осведомителей (было задействовано лишь 38 %), перенести центр тяжести на пограничные заставы, добиваясь практических результатов в увязке осведомления со сторожевым охранением, провести репрессии по отношению к лицам, нарушающим пограничный режим в 500-метровой полосе, крайне осторожно. Но некоторые меры Дзержинский считал малоэффективными. Так, 16 апреля 1926 г. он писал А.Х. Артузову: «Надо Вам искоренить этот удивительный обычай — снижать штраф за контрабанду члену КНС. Я думаю, что надо наоборот провести через соответствующие органы постановление об исключении из КНС контрабандистов. Займитесь этим совместно с Кацнельсоном. Эта выписка из отчета показывает и доказывает, как контрабанда связана с дефензивой и шпионажем. Поэтому на контрабанду и Вам следует обратить большое внимание. Необходимо контрабандистов, связанных со шпионажем, карать гораздо суровее. Необходимо также заняться очисткой пограничной зоны от таких групп, о которых говорит отчет — групп явных наших врагов, друзей поляков. По этому вопросу надо наметить ряд мер и получить одобрение ЦК ВКП и Украины, и Белоруссии. Займитесь этим. В случае войны эти группы поднимут против нас крестьян в пограничной] полосе».

Борьба с контрабандой в 1920-х гг. была затруднена отсутствием надежного войскового прикрытия границы. Так, несшие охрану ее морского участка на Дальнем Востоке суда погранохраны и «Даль-рыбы» находились в плачевном состоянии и не могли решать служебные задачи по задержанию нарушителей границы. Лишь в 1925 г. побережье СССР без разрешения властей посетили 6 американских контрабандных шхун, но задержана была только одна, да и та с большим трудом из-за отсутствия плавсредств.

Если на западном участке границы, как указывал член комиссии ОГПУ С.В. Пузицкий 15 апреля 1926 г., речь шла лишь о мерах по улучшению работы КРО и отделений погранохраны, то на Дальнем Востоке — о необходимости использования закордонного аппарата. Там, несмотря на неоднократные указания центра, вообще не велось никакой работы с бывшими белогвардейцами, контрреволюционерами, белыми офицерами и др., совершенно отсутствовали агентура и оперативный учет. И ПП ОГПУ не могло ориентироваться ни по казачеству, ни по белым офицерам, ни по другим антисоветским прослойкам населения. Поэтому решением КРО и УПО ОГПУ были приняты срочные меры по налаживанию осведомительной работы в приграничной полосе и уточнению прав пограничников. Так, 6 января 1926 г. поставлен вопрос о предоставлении пограничным отрядам Дальнего Востока права работы в 22-х километровой полосе: насаждения специального осведомления по борьбе с контрабандой, организации осведомления в таможне, учета контрабандного элемента и задержанных, а также изучение границы в “контрабандном отношении”. Дзержинскому часто приходилось давать ответы на вопросы о задержании на границе должностных лиц. Так, отвечая на запрос о Мапоземове, он писал, что тот 12 сентября 1924 г. вез с собой. 106 фунтов стерлингов. По существовавшему положению каждый гражданин, выезжавший за границу, имел право повезти с собой единовременно валюты на сумму не более 300 рублей, а превышающая эту сумму валюта подлежала конфискации. К тому же Малоземов не имел разрешения Особого Валютного совещания НКФ, поэтому у него было конфисковано 74 фунта стерлингов.

В борьбе с контрабандой Дзержинский не делил проблемы на важные и неважные, о чем свидетельствует такой факт: 18 апреля 1924 г. он направил в ЭКУ ОГПУ записку: «8/IV, уезжая в отпуск, я получил от т. Беленького 2 пачки по 10 коробок спичек. Пачки и спички оказались без бандероли и шведского происхождения. Прошу выяснить и привлечь виновных к ответственности. Виновность: ввоз без лицензии и неоплата акциза».

После Гражданской войны получило широкое развитие фальшивомонетничество. Если в 1921 г. было арестовано 2 фальшивомонетчика, то в 1922 г. — 327, а за первое полугодие 1923 г. — 324. Выпуск денег возрос после постановления СНК от 24 октября 1922 г. о введении в обращение денег образца 1923 г. с приравнением одного рубля образца 1923 г. к 1 миллиарду рублей и изъятия из обращения образцов или 100 рублей образца 1922 г. Фальшивые деньги печатались не только в Советской России, но и за рубежом. 1 июля 1923 г. Дзержинский. Уншлихту: «При сем поддельный дензнак с еврейской звездой — 10 000 рб. (таких в 10 000 рб. у нас не выпускалось). Знак этот прислан Сокольникову из Питера. По всей вероятности, печатают в Эстонии или вообще за границей. Было бы желательно установить размеры подделок и принять драконовские меры против поддельщиков, составив план их поимки и искоренение. Кто у нас этим ведает? Я думаю, что угол, розыск не справлялся и не справится. ГПУ могло бы этим заняться в порядке короткой ударной задачи, поставив кампанию по всему СССР и за границей».

29 марта 1924 г. председатель ОГПУ на заседании Политбюро ЦК РКП (б) внес ряд предложений о борьбе с фальшивомонетчиками: о предоставлении ОГПУ особых полномочий. Политбюро согласилось с предложением Дзержинского и поручило ЦИКу СССР «срочно провести это расширение полномочий в советском порядке».

30 сентября 1924 г. Дзержинский просил Ягоду дать краткую справку: «Сколько, когда и где поймано фабрик фальшивых денег? Сколько арестовано лиц, что с ними сделано? Как долго каждая фабрика работала, какие именно деньги, на какую сумму могла выпустить этих денег? Как распространено это преступление. Как поставлена борьба с ним? Кто ведет борьбу в центре и на местах, наши органы изловили эти фабрики? Методы борьбы?». В письме к Ягоде он изложил свое видение проблемы, как покончить с этим видом преступления: объявить, что ЦИК дал ОГПУ особые полномочия по борьбе с этим преступлением, но не писать какие: использовать право расстрела ОГПУ для успехов следствия и быстроты расправы, если иначе она не будет гарантирована (лучше их, конечно, расстреливать по суду — быстро и беспощадно; право ОГПУ — это резерв, следует сговориться на местах с председателями судов); поставить себе «основной задачей изловить граверов и их уничтожить и тех, кого мало и без кого нельзя поставить фабрикации; затем не менее важная [задача] — это установить связь с Гознаком, Монетным двором и т. д.; назначить лицо, ответственное за борьбу, написать во все отделы циркуляр…».

Органы ВЧК-ОГПУ участвовали в борьбе с забастовочным движением рабочих, которое нарушало работу промышленных предприятий. Это не было столь существенной задачей, потому что в своей основной массе рабочие не проявляли активности в борьбе за свои политические права и социальные требования. 29 июля 1921 г. Дзержинский отметил: «Рабочие — полная пассивность, индиффер(ентность). Абсентизм огромный… Ненависть к бюрократизму…». Но это отнюдь не означало их полного отказа отстаивать свои требования, о чем свидетельствовали забастовки на заводах Петрограда, антисоветские демонстрации в дни Кронштадтского мятежа в феврале 1921 г. и др. Массовые выступления трудящихся в защиты своих экономических интересов были характерны для 1923 г. Только в октябре в них приняло участие 165 тыс. человек. Кроме репрессивных мер по отношению к организаторам забастовок и наиболее активным участникам, чекисты порой принимали неординарные решения. 16 марта 1921 г. Дзержинский телеграфировал всем губЧК: «Возникшее в конце февраля под руководством эсеров и меньшевиков забастовочное движение в Саратове закончилось избранием контрольной комиссии рабочих, которая увеличивалась кооптацией представителей предприятий, ранее спокойных, требовала включения в свой состав представителей красноармейцев, превращаясь таким образом как бы во второй совет или объединенный забастовочный комитета Саратовская комиссия разбилась на секции по отделам губисполкома, в частности на секцию чрезвычайной комиссии. Последняя после докладов предгубчека и обследования дел комиссии <между прочим> вынесла резолюцию о всемерной поддержке работы губчека в ее борьбе с врагами рабочих и крестьян со сторона рабочих. «Образование подобных комиссий является тактическим шагом эсеров и меньшевиков, стремящихся своим руководством организовать массы. В случае обнаружения таковых тенденций:». Сообщаем вам для сведения, дабы в подобных случаях при невозможности ликвидировать их в зародыше через губкомпарты овладеть движением, идя навстречу действительно беспартийной массе, и дабы заслужить подобный же отзыв» (Текст, в угловых скобках, зачеркнут Ф.Э. Дзержинским. Курсив также принадлежит ему — Авт.). Председатель ВЧК-ОГПУ внимательно следил за настроением рабочих, реагируя на каждое сообщение негативного плана. Так, 9 апреля 1925 г. на информационной сводке заместителя начальника ИНФО ОГПУ А.А. Буцевича о причинах забастовки на Глуховской мануфактуре он писал В. И. Межлауку: «Забастовка на Глуховской мануфактуре является для нас предупреждением, чтобы проводить новые нормы после достаточной подготовки самих рабочих, иначе может получиться обратный результат. Прошу обратить внимание на эту сводку и принять все меры для безболезненного проведения. Надо снестись с ЦК Союза, райкомом и ЦК партии. В случае забастовок вся наша кампания будет сорвана».

Чтобы информация ОГПУ о положении рабочих для органов власти и управления была более достоверной, Дзержинский предлагал направлять сводки руководителям народного хозяйства. 19 апреля 1925 г. он просил начальника Информационного отдела ОГПУ Прокофьева «все сводки, касающиеся настроения рабочих, посылать т. Кравалю — заведующему отделом экономического труда в ВСНХ. Кроме того, сводки и сообщения, касающиеся металлистов, т. В.И. Межлауку, текстильщиков — т. Брагинскому (от. директору по текст, пром. в ЦУ пром. трестов), электропромышл. Гольцману, топливной промышл. Чубарову. Необходимо, чтобы упомянутые товарищи давали Вам отзывы об этих сообщениях и сводках, насколько они отвечают действительности и не односторонние ли они — и приняты ли какие-либо меры и какие. Без этого эти сводки много теряют. Предлагаю] договориться от об этом прежде всего с тов. Кравалем».

В борьбе с хозяйственными преступлениями Дзержинский значительное место уделял агентурной работе и другим методам ведомства безопасности. Противники советской власти не примирились с поражением на полях сражений и в мирное время продолжали борьбу, но иными средствами, мешая восстановлению народного хозяйства, разваливая промышленность и нанося ей существенный ущерб. Поэтому Дзержинский обращал особое внимание чекистов на недопущение вредительства и различных злоупотреблений в сфере хозяйственных отношений. А примеров этого было более чем достаточно. Так, в состав Московского машиностроительного треста входил Климовский завод, подлежавший ликвидации. Но «спецы» его восстановили, а более мощный и ценный по оборудованию (бывший «Добров и Набгольц») законсервировали, так как владельцы завода, находившиеся в эмиграции, хотели взять его в концессию. Заказы на промышленное оборудование за границей часто выполнялись недоброкачественно. Лица, следившие за приемом оборудования, получали подачки от иностранцев. Поэтому ввозимые для Грознефти трубы на 90 % оказывались бракованными. А в 1923 г. было установлено, что многие запасные части паровозов, полученные из-за границы, были частями старых паровозов Колменского завода, проданных в Германию в 1922 г. как металлолом..

При анализе работы чекистов на предприятиях промышленности создается впечатление, что все трудовые коллективы были пронизаны метастазами доносительства, подозрительности и недоверия. Нельзя отрицать того, что ряд мер, принимаемых органами безопасности, был необходим. Но часто дела по хозяйственным преступлениям были «дутыми», вследствие работы неквалифицированной агентуры, о чем свидетельствовал арест инженеров Свирьстроя. В Свирьстрое старшим инженером работал бывший военно-морской инженер. Дзержинский распорядился «обратить внимание самое серьезное на состав комгосоров военно-инженерных учреждений, вообще инженеров, а также их командировки. Дело считаю очень серьезным. Не принимать мер без моего ведома».

17 марта Ленин писал Дзержинскому: «Прошу немедленно выяснить, в чем обвиняется профессор Графтио Генрих Осипович, арестованный Петрогубчека, и не представляется ли возможным его освободить, что, по отзыву т. Кржижановского, было бы желательно, так как Графтио крупный специалист».

По постановлению Петроградской ЧК от 18 марта 1921 г. Графтио был освобожден из-под стражи ввиду непричастности к делу, о чем 19 марта 1921 г. ВЧК сообщила В. И. Ленину. В конце мая 1921 г. нарком внешней торговли Л.Б. Красин обратился к Ф.Э. Дзержинскому с письмом: «Проездом через Питер мне пришлось познакомиться с делом Свирьского строительства, по которому было арестовано несколько десятков инженеров и всякого звания людей.

Дело это явно несерьезное, возбуждено по доносу каких-то очень благонамеренных, но еще более незрелых коммунистов, большая часть арестованных выпущена, а с оставшимися еще под арестом, сама следственная часть, кажется, не знает, что начать…»

Мне говорят, что тут, наверное, был злостный донос — клевета каких-либо обиженных или мстящих.

Если Вы не знаете, поручите сообщить мне, кто (из ответственных товарищей, вполне надежных) хорошо знает, сам изучал все это дело.

После завершения расследования ВЧК направила В. И. Ленину докладную записку, в которой излагалась суть дела и сообщалось о приговоре. Разбирательство по указанию Дзержинского не подтвердило наличия на Свирьстрое контрреволюционной организации, но были выявлены крупные злоупотребления и бесхозяйственность в строительства.

В августе 1921 г. главный инженер строительства В.П. Шаверновский и его помощник В.Ф. Погоржельский и ряд других были осуждены к различным срокам лишения свободы, остальные освобождены.

В сентябре 1921 г. решением Коллегии ВЧК оно было установлено наблюдение за акционерами, занятыми в народном хозяйстве. Многие инженеры в большинстве поддерживали связь с иностранными соискателями концессий, снабжали последних разного рода сведениями, поэтому «при ведении переговоров союзным правительством с иностранцами последние проявляют большую осведомленность о состоянии недр земли и в некоторых случаях большую, чем наши правительственные учреждения». В последующем система учета совершенствуется: конкретизируется по группам служащие, которые должны были находиться в поле зрения чекистов. Не позднее 30 ноября 1922 г. Дзержинский отдал распоряжение Благонравову «составить списки бывших членов правлений и главных акционеров бывших частных железных дорог с указанием, кто из них за границей, кто в России и где служит». Он также считал крайне важным «выявлять и брать на учет всех спецов, входивших в различные союзы за границей». 16 декабря 1924 г. ЭКУ обязал все ПП и начальников ГО ГПУ «взять на учет инженеров, связанных по своей бывшей службе с иностранными фирмами и отдельными соискателями концессий, вербуя из их среды секретных осведомителей — установить внутреннее наблюдение, перлюстрировать их корреспонденцию, информируя нас об уже установленных в этой области и намечающихся разработках.

В поле зрения органов ВЧК-ОГПУ находились не только руководящий состав ключевых отраслей советской экономики, но и рабочие фабрик и заводов, члены кооперативов и различных организаций. В 1920-х гг. чекисты приняли участие в подготовке правил по тщательному подбору служащих наркоматов и ведомств. Этому способствовали принятые СНК «Временные правила о службе в государственных предприятиях и учреждениях», которые обязывали руководителей вести работу по подбору и расстановке кадров в тесном контакте с чекистскими органами, наркоматы также принимали меры к недопущению в учреждения чуждых лиц. Например, в приказе НКПС от 2 февраля 1922 г. говорилось, что органы ТО ГПУ проводят проверку всех поступающих на работу.

Дзержинский настаивал на более внимательном наблюдение за теми хозяйственными структурами, в которых обнаруживались злоупотребления. Так, 6 июня 1923 г. он писал Благонравову: «При сем вырезки из газет, доставленных мне Рубинштейном. Все эти трансы — это растлители транспорта в духе «Транс-Униона». Надо за ним иметь постоянный надзор и уничтожать или учиться у них. Ведется ли их учет? Сговоритесь с Рубинштейном, выработайте план кампании, назначьте ответственное за их лицо. Понаблюдайте за ним. Соберите о нем сведения.

О всем доложите».

При возникновении каких-либо сомнений в реализации планов строительства Дзержинский ставил вопросы перед хозяйственными руководителями. 28 марта 1925 г. он писал С.С. Лобову о том, что ответственные специалисты и коммунисты говорили, что Волховстрой не имеет основной базы, достаточного количества воды и что поэтому не будет давать необходимого количества энергий в течение круглого года и будет дороже стоить, чем энергия аналогичных станций в других районах. «Необходимо этот вопрос точно выяснить без каких-либо туманностей и недоговоренности хотя бы для того, чтобы избежать подобных ошибок в будущем к другим станциям. Займитесь этим вопросом и сообщите мне».

В мае 1925 г. Дзержинский поручил аппарату ОГПУ подготовить данные о всех хозяйственных учреждениях СССР. Его интересовали следующие вопросы: штаты, результаты сокращения, роль специалистов, их состав (образование, квалификация, стаж), политика к спецам (программа, привилегии — жалование, пайки, квартиры, пособия и т. п.), отношение спецов, влияние этой среды на коммунистов (дела в ЦКК и ГПУ), типичные случаи массовых злоупотреблений по процессам и разработкам; роль бывших собственников и их приказчиков; связь с заграничными эмигрантами и их махинации; данные об основных успехах и неудачах в организации нашей промышленности; положение с сырьем и с основным капиталом; состав членов и сотрудников Госплана, Трансплана, Промплана и всех «планов» трестов и синдикатов; процент коммунистов; оценка их работы в советском строительстве, «т. е. какой ими и кем дан план, исходящий из наших ресурсов и дающий перспективу возрождения».

18 ноября 1924 г. Дзержинский предупредил Самсонова, Реденса и Иванченко о том, что все характеристики на руководителей хозяйственных органов, составляемые в ЭКУ ОГПУ, «должны до их какого бы то ни было использования предварительно быть рассмотрены и протокольно утверждены тройкой в составе т. Самсонова, Реденса и Кацнельсона (с правом замены во время отпуска). Тройка должна составить календарный план своих работ для систематической проверки личного состава правлений хозорганов». За эту работу несет ответственность Реденс .

В черновых заметках Дзержинского 1925 г. о работе ЭКУ ОГПУ отмечалось: значительное уменьшение преступлениив Москве и в союзных трестах, полоса процессов прошла, меньше стало показательных дел, но среди крупные: «Эльмаштрест», «Ленинкожтрест» (7 расстрелянных), «Сахаротрест» (шпионаж), «Лензолото» (шпионаж и бесхозяйственность): по легкой промышленности и кооперации нет больших дел, а масса мелких по растратам и присвоениям; в кино было собрание жуликов со всего мира, сейчас очищено и др.».

29 марта 1926 г. Дзержинский возвращается к неоправданному расходованию средств на приглашение артистов из-за границы. Он сделал запрос С.Н. Маркарьяну:

«1. Кем именно заключены договоры, т. е. кем они подписаны?

2. По чьему разрешению — персонально и наркомат?

3. Согласовано ли было НКФином и НКТоргом, как именно, а также с ГПУ?

4. Утверждено ли было правительством?

5. Можно ли этих гастролеров прогнать? Сколько это нам будет стоить?

6. Как положить конец этим безобразиям сейчас и на будущее время?

7. Кого персонально надо привлечь к ответственности и почему?

8. Роль Б. Красина во всей этой истории.

9. Принять срочные меры по телеграфу, запрещающие выехавшими для найма загранич. артистов, кого-либо контрактовать. Не выдавать виз на въезд в СССР.

Одним из важнейших направлений работы чекистов в сфере хозяйственных отношений было обеспечение политики партии в деревне, борьба со стремлением оппозиционных сил использовать в своих целях кооперацию, выборы в Советы и др., пресечение попыток противника использовать прежде всего легальные возможности. Кооперация была наиболее удобным местом для объединения и концентрации антисоветских элементов, потому что там работало мало коммунистов и это давало возможность антисоветским элементам оказывать серьезное влияние на широкие слои населения. Именно там они сплачивали свои силы и получали материальные средства».

Так, в 1919 г., накануне ожидавшейся оккупации Петрограда часть правления Центросоюза по полученным из Англии от Беркенгейма инструкциям, поручила заведующему петроградским отделением Центросоюза В.Н. Крохмалю провести финансовые операции на случай занятия города белогвардейцами. В инструкциях говорилось: «Разыщите экспортные товары, затратьте на них все имеющиеся у вас средства, затратьте все, что выручите от продажи наших товаров, и шлите все это нам. О выгоде особенно не заботьтесь. Продавайте по ценам, какие сможете выручить, покупайте, почем можете купить, а прибыли и убытки посчитаем потом. Не очень разборчивы будьте и в отношении товаров. Лен, пенька, лес — нам здесь все пригодится. До книг включительно! (Мы слышали, что в Петрограде имеются по сравнительно недорогой цене издания русских классиков, а здесь этот товар сейчас в большом спросе. Рекомендуем поэтому серьезно об этом подумать).

В поисках экспортных товаров не следует ограничиваться Петроградом, а обследовать и округу, оставив, конечно, для нее некоторую долю товара. В нужных случаях входите в контакт и работайте через другие кооперативные организации.

Вообще говоря, это — самый большой вопрос, и от удачного его разрешения зависит все будущее наших отношений». На основании этих данных ВЧК арестовала членов правления Центросоюза Д.С. Коробова, В.А. Кузнецова и А.Н. Лаврухина и произвела по данному делу всестороннее расследование..

28 апреля 1920 г. в газете «Правда» было опубликовано сообщение Ф.Э. Дзержинского «Белогвардейские кооператоры». В нем говорилось, что советская власть в области снабжения и распределения среди населения предметов первой необходимости прибегает к услугам и опыту старых кооператоров. Те постоянно указывали, что, несмотря на разность политических убеждений и взглядов на ход революционных преобразований в стране, могут честно работать вместе с коммунистами в кооперации, так как последняя абсолютно нейтральна. Существование старой кооперации оправдывается аполитичностью, невмешательством в политику государства и т. п. Но на деле все это оказалось на словах. Эта «нейтральность» превратилась в подпольную борьбу, опираясь на зарубежную кооперация, находящуюся под влиянием белогвардейцев. Произошло объединение внутренней и заграничной коопераций в единый фронт врагов большевизма. Так, в докладе А.И. Деникину, напечатанном в № 2 «Бюллетеня кооперации Юга России» 10 декабря 1919 г., член правления Центросоюза Н.М. Михайлов заявил: «Везде, где кооперативные организации входили в сферу влияния Добрармии, они немедленно и на этот раз искренне и охотно устанавливали тесные отношения свои, иногда жестоко страдая от большевиков при временном возврате большевистской власти». Председатель ВЧК отметил, что ВЧК располагает достаточным количеством материалов, которые с неопровержимой ясностью вскрывают эту подрывную работу.

В деревне органы ВЧК-ОГПУ решали также сугубо политические задачи. Например, боролись с революционно-демократическими партиями. Так, при подготовке плана работы ВЧК в начале июня 1921 г. в разделе «О мерах в отношении кооперативных органов» ставилась задача не допустить объединения в кооперативном движении всех «собственнических элементов города и деревни». Поэтому было намечено два направления: борьба за идейное преобладание коммунистической партии в городской и, главным образом, сельской кооперации и за организационное руководство кооперативными органами и систематическое и непрерывное изъятие из кооперативных учреждений всех эсеров и меньшевиков.

8 июля 1922 г. ЦК РКП (б) издал специальный циркуляр, которым на ГПУ была возложена задача обеспечения планомерного проведения продовольственной кампании. Органы ГПУ должны вести свою специфическую работу в деревне и в борьбе с бандитизмом по изучению настроения крестьян и причин, побуждающих к невзносу продовольственного налога и пособничеству бандитизму; очистить села от вредно влияющего элемента — кулачества, сельской интеллигенции, пособников и укрывателей бандитов; содействовать партийным и советским органам в их работе» и др..

Ежегодно правительство обязывало органы безопасности «обеспечить своевременное и полное выполнение плана хлебозаготовок текущего года», подводило итоги за предшествующий год, в частности, не раз отмечалась недостаточная активность органов ОГПУ «в изъятии всякого рода частных перекупщиков и спекулянтов», что приводило к невыполнению плана.

По итогам оперативного наблюдения органы ГПУ прибегали к арестам кооператоров. Но иногда шли навстречу ходатайствам руководителей, освобождая их для выполнения служебных обязанностей. Так, в сентябре 1923 г. на имя Дзержинского поступила телеграмма от Л.М. Хинчука о том, ГПУ был арестован П.А. Щепетов за то, что поддерживал тесные отношения с заграничной эмигрантской кооперацией. Но это был старый кооперативный работник из первых членов правления Центросоюза. Его арест мог тяжело отразиться на экспорте хлеба и урожая. 13 сентября 1923 г. Дзержинский телеграфировал в Симферополь ПП ГПУ Реденсу и Корженко: «Ввиду настойчивых требований Хинчука, не прекращая дела, освободите, если возможно, Щепетова П.А., дав ему возможность реализовать урожай. Если освободить нельзя, сообщите срочно шифром мотивы».

6 января 1924 г. член ЦК РКП(б) И. И. Коротков 6 января 1924 г. напечатал в «Правде» статью «В деревню!» В ней отмечались факты нарушения законности, неуважения к крестьянству и указывалось на распространение в деревне хулиганства, самогоноварения, краж, поджогов. Статья была помещена редакцией в дискуссионном плане. После ознакомления с ней Дзержинский писал Менжинскому 5 февраля 1924 г.: «Вопрос, поднятый т. Коротковым, колоссальной важности. Прошу Вас дать свои соображения и предложения о той роли, которую могли бы сыграть органы ГПУ в борьбе с бесправностью в деревне и хулиганством. Огромную роль могли бы сыграть и наши красноармейцы, поскольку нами будет организована их связь и руководство с деревней. Органы ТО ГПУ могли бы тоже сыграть большую роль с пользой для крестьян и транспорта».

Менжинский согласился с мнением Дзержинского и обязал чекистов вести борьбу с хулиганством в тесном контакте с губкомами РКП(б).

Положение в деревне в 1924–1925 гг. было сложным. Глава правительства А.И. Рыков признавал: «Когда я слышал доклад о крестьянстве и прения по докладу (на XIII съезде), то мне было совершенно ясно, что и мы к крестьянскому вопросу и к крестьянству, к деревне вплотную еще не подошли». А нарком финансов Г.Я. Сокольников, выступая на ХІУ съезда РКП (б), говорил об ошибочности курса Сталина на ограбление деревни. В ЦК РКП (б) поступала информация из обкомов и губкомов партии, что «настроение на местах у наших работников неважное. Деревня представляет возбужденный улей, все толкуют о налогах и о ценах на хлеб». Эти сообщения пришли из Гомельской, Курской, Тульской, Нижегородской и Ульяновской губерний, из Сибири и с Юго-Востока России,

Подтверждая данную информацию, Дзержинский писал 9 июля 1924 г. в Политбюро ЦК РКП (б) Сталину: «Вот иллюстрация настроения крестьян: на волостных конференциях крестьянами Орехово-Зуевского уезда задавались следующие вопросы:

1. Почему крестьяне не пользуются социальным страхованием, как и рабочие?

3. Почему безработность увеличивается, между тем как промышленность расширяется?

4. Почему рабочие пользуются и отпусками, и домами отдыха, а с крестьян берут только налоги?».

Подавление восстаний и бандитизма привело к некоторому успокоению деревни. Хотя основная масса крестьян поддерживала советскую власть, но в то же время стремилась противопоставить ей старые общинные органы деревни. Сводки ОГПУ за 1924 г. отмечают повсеместное нарастание политической активности крестьян, которая выражалась в требования создания СТК и союзов хлеборобов, в стремлении установить общественный контроль за работой советов. Более всего это замечалось в Гомельской и Ярославской губерниях, в Сибири и Поволжье. Дзержинский отмечал, что «крестьянство приобрело способность к ясному пониманию и учету своих интересов, сознательной постановке вытекающих отсюда задач и к резкой критике экономических мероприятий Соввласти».. Осенью 1924 г. крестьяне, как и в 1922 г., бойкотировали выборы в местные советы. В целом по 49 губерниям России в выборах приняло участие лишь 28,9 % от общего числа избирателей. В 1925 г. дело дошло до вмешательства органов ОГПУ в избирательную кампанию.

Особое значение для работы чекистов в деревне имели решение Октябрьского (1924 г.) Пленума ЦК РКП(б) «Об очередных задачах работы партии в деревне». Пленум принял программу усиления руководство сельскими коммунистическими ячейками, активизации влияние партии на все стороны жизни села, улучшения деятельности советов, работы кооперативных и других организаций. Особо была подчеркнута необходимость строгого соблюдения законности, борьбы против всех видов административного произвола, взяточничества и бюрократизма.. 5 ноября 1924 г. Дзержинский, обращаясь к сотрудникам органов ОГПУ, писал: «Резолюцию пленума ЦК РКП (б) об очередных задачах работы в деревне надо было разослать всем нашим органам с циркулярным письмом и с указанием, что и как наши органы в этой области должны делать».

Выполняя решения Октябрьского(1924 г.) пленума, чекисты пресекали политическую активность кулачества, стремившегося подчинить крестьянство и призывавшего к неуплате долгов и налогов, саботажу и террору. Всякое противодействие крестьян, прежде всего «крепких хозяев», политике большевиков в деревне квалифицировалось властями как «антисоветское», «контрреволюционное», «кулацко-бандитское», а в случае участия в этом движении середняцких и бедняцких слоев населения их называли «подкулачниками».

Активизация деревни в середине 20-х гг. для органов ОГПУ стала «неожиданной». В ряде мест при ликвидации этих выступлений, они пренебрегали возможностями и средствами мирного воздействия на крестьян. Совершенно прав автор книги о Н.И. Ежове Алексей Полянский в том, что «ОГПУ тогда еще не на должном уровне осуществляло информационно-осведомительную работу. В некоторых деревнях и селах, особенно в украинских и сибирских, не было осведомителей».

Работа чекистов в деревне велась под флагом укрепления союза рабочего класса и трудового крестьянства. Еще в апреле 1925 г. на совещании начальников частей погранохраны Дзержинский отмечал, что основной задачей советской власти в данный момент является укрепление союза рабочего класса с крестьянством, что пролетариат может осуществить диктатуру лишь при условии, если органы пролетарской власти будут проводить политику смычки с крестьянством, а отсюда понимание и удовлетворение интересов трудового крестьянства один «из главных элементов, двигающих революцию», «так как мы живем в стране с преобладающим крестьянским населением».

Председатель ВЧК-ОГПУ требовал от чекистов постоянно следить за политическими процессами в деревне, повышать политическую бдительность. В.Р. Менжинскому он рекомендовал улучшить работу по завоеванию авторитета у крестьян, оказывая им помощь в борьбе с хулиганством и другими преступлениями в деревне.

Для завоевания авторитета среди крестьян чекистам Дзержинский рекомендовал участвовать в агитационно-пропагандистской работе, в беспартийных крестьянских конференциях, усилить борьбу с хулиганством, разного рода преступлениями и др.

Выполняя решения правительства, чекисты вместе с сотрудниками уголовного розыска и милиции боролись с хулиганством, самогоноварением, поджогами и другими преступлениями. Они исходили из решений Политбюро ЦК РКП(б), принятым 26 марта и 22 апреля 1925 г. по информационному докладу Ф.Э. Дзержинского о работе в деревне и содокладам Н.И. Бухарина, В.М. Молотова, А.И. Рыкова и С.И. Сырцова. При проведении линии РКП (б) в деревне сотрудникам органов ВЧК-ОГПУ было дано задание дифференцированно подходить к крестьянству, руководствоваться ленинской рекомендацией: «Трудовому крестьянину надо помочь, среднего не обидеть, богатого принудить».

Центральные и местные органы власти, парткомы компартии давали различные поручения вне компетенции ВЧК, ГПУ,ОГПУ. Да и сами руководители зачастую предлагали своим территориальным органам, транспортным и особым отделам выполнение обязанностей, мало соответствовавших их предназначению.

Вот некоторые из них:

15 ноября 1919 г. Ф.Э. Дзержинский, Наркомздрав Н.А. Семашко, уполномоченный ВЧК по Санчасти М.С. Кедров и заведующий ТО ВЧК Жуков подписали приказ № 203 о мерах борьбы с разрухой и эпидемиями: «Ввиду широко развивающейся эпидемии сыпного тифа и других и угрожающего положения санитарного дела на местах, одной из главнейших задач губЧК, РТЧК и УТЧК должна быть борьба с разрухой в санитарном отношении…».

7 февраля 1921 г. Президиум ВЦИК РСФСР поручил губЧК привлекать к административной ответственности сотрудников гублескомов за неаккуратное предоставление отчетности в Главлеском, 15 марта 1921 г. Курский губком РКП(б) поручил губЧК раскрыть, «кто из коммунистов участвует в пьянстве».

20 июля 1921 г. президиум Моссовета обязал МЧК «привлекать к судебной ответственности всех лиц, у которых при обыске будут обнаружены невозвращенные книги с печатью библиотеки».

14 сентября 1923 г. Дзержинский писал Л.М. Брагинскому о выселении жильцов в центре Москвы без суда, административным порядком — «Выселяемые могут сами обжаловать в суд без приостановления выселения. В случае предоставления другой квартиры и транспортных средств, выселение производится немедленно. В случае не предоставления необходимо предоставить срок для подыскания квартир. Предложение не выселять зимой отклонить. В отношении выселяемых рабочих должны быть даны гарантии, что не будут выброшены на улицу…»..

22 апреля 1922 г. Екатеринбургский губисполком принял постановление «О мерах борьбы с лесными пожарами», которое обязало губотдел ГПУ, ДТОГПУ «проследить исполнение настоящего обязательного постановления».

27 июня 1924 г. постановлением Политбюро ЦК РКП (б) «О борьбе с кражами в Москве по докладу Дзержинского ОГПУ было поручено «принять срочные меры для прекращения краж, согласовав свою работу с милицией». Дзержинский это решение объяснил тем, что в Москве «неслыханно развились карманные кражи на улицах, в трамваях и пр. Вырезываются карманы и забирается содержимое. На это обратили внимание и иностранцы, которых карманники не пощадили. Ввиду того, что размеры этих краж из роду вон выходящие и что они могут получить и политическое значение, как бедствие, свидетельствующее о нашей слабости, прошу поручить ОГПУ принять срочные меры для прекращения этих краж в таких размерах».

Губисполкомы местных Советов обязывали чекистов «установить наблюдение и не допустить незаконного премирования рабочих полиграфического производства».

Дополнительные обязанности, возлагавшиеся на ВЧК, ГПУ и ОГПУ органами центральной и местной властью, вытекали из старой привычки времен Гражданской войны многое поручать ревтрибуналам и ЧК. Но органы безопасности не могли быть «палочкой-выручалочкой» на все случаи жизни. Их ресурсы должны были сосредоточиваться прежде всего на выполнении тех задач, которые не могли быть решены другими ведомствами. И дополнительная нагрузка не только отвлекала силы и средства органов ВЧК-ОГПУ от выполнения своих непосредственных задач, но и вела к подмене одних государственных органов другими, порождала параллелизм и атмосферу недоверия, а значит, снижала эффективность работы государственного аппарата.

Таким образом, трудное положение в народном хозяйстве страны, курс советской власти на восстановление и развитие экономики, необходимость борьбы с преступностью способствовали повышению роли органов ВЧК-ОГПУ в сфере хозяйственных отношений. Совершенствование связей с населением, упрочение власти создали предпосылки для их работы. Свои задачи органы безопасности решали в единстве с другими государственными и общественными организациями. Они усилили наблюдение за буржуазией, эмигрантскими центрами и концессионерами и установили тотальный надзор за рабочими и служащими заводов и фабрик, кооперативов, общественных организаций и учреждений, что способствовало проведению в жизнь политики РКП(б) — ВКП(б). Органы безопасности защищали экономику страны от контрреволюционных посягательств и боролись с преступностью. Это способствовало укреплению экономической и оборонной мощи Советского Союза.

Внимательное изучение деятельности Ф.Э. Дзержинского ясно показывает важность четкой государственной политики руководителя ведомства безопасности в области экономики в конкретных исторических условиях. Она должна защищать национальные интересы, которые являются интересами абсолютного большинства населения. Власть обязана вести себя скромно, когда за гранью выживания находится большинство граждан великой и богатейшей страны. Нашему народу ясно, что первопричиной его нищенского существования является не отсутствие необходимых ресурсов и средств, а неэффективное руководство правящей элиты по-настоящему заняться наведением элементарного порядка в нашем Отечестве. И в этих условиях следует экономить средства, так необходимые для нужд народного хозяйства путем совершенствования организационной структуры, сокращение непроизводительных расходов, установления жесткого контроля за расходами, бережного отношения к сохранению государственного имущества и др.