Взгляды Ф.Э. Дзержинского на работу с кадрами имели решающее значение для ВЧК-ОГПУ. Он был глубоко убежден в правоте своего дела, считал, что политика компартии проводится в интересах пролетариата и трудового крестьянства, то есть абсолютного большинства населения. Стремясь к созданию справедливого общества и к мировой революции, он был беспощаден к противникам. И в аппарат органов безопасности подбирал себе подобных.

Решение этой задачи было облегчено тем, что в годы Первой мировой и Гражданской войн начал складываться новый тип людей, умеющих переносить тяготы военного времени и трудности мирной жизни, подчинявшегося силе и способного на насилие. Этот тип людей, преимущественно из рабочих и крестьян, писал Н.А. Бердяев, «прошел через дисциплину военную и партийную». Большинство чекистов в процессе своей деятельности овладевали методами борьбы с противниками советской власти. Сам характер службы — не на жизнь, а на смерть — выработал у них решительность, твердость, жесткость, порой перераставшую в жестокость, непримиримость, «красно-белое» видение мира. Их политическая культура выступала своеобразным гарантом незыблемости политических завоеваний революции. Многие из них были людьми, посвятившими свою жизнь борьбе за идею. Они могли заявить о себе так, как писал В.Г. Кривицкий («Вальтер»): «В 1917 году мне исполнилось 18 лет, и большевистская революция казалась мне абсолютно единственным путем покончить с нищетой, неравенством и несправедливостью. Я с открытой душой вступил в партию большевиков. За марксистско-ленинское учение я взялся как за оружие в борьбе со злом, против которого восставало все мое существо».

Дзержинский рассматривал кадровую политику как важнейшее условие выполнения любого намеченного мероприятия: «Все внимание должно быть обращено на подбор людей», постоянно подчеркивая важность подбора сотрудников, умение «подбирать людей в живой жизни для дела». Он усматривал прямую связь между подбором сотрудников и авторитетом государственного учреждения: «Только тогда, когда мы сами осознаем необходимость подбора работников, честного отношения к тому делу, которое вручено, — только тогда будем иметь то великое орудие, которое называется доверием правительства, доверием партии, доверием всей страны для всего учреждения в целом и для отдельных его отрядов в частности». А в этом доверии Дзержинский видел силу чекистских органов: «Это доверие пришлось завоевывать долгой, упорной, самоотверженной, полной жертв борьбой, в результате которой ВЧК стала грозной защитницей рабоче-крестьянской власти».

Требования к чекистским кадрам были определены решениями высших органов власти и управления, высказаны в выступлениях и статьях, приказах и циркулярах Дзержинского. В них подчеркивалась необходимость исходить из исторической обстановки, учета выполняемых задач и перспектив использования сотрудников, обращалось внимание на то, что для работы в органах и службы в войсках нужны люди, преданные делу Коммунистической партии и социалистической идее, способные бороться с врагами советской власти. Поэтому на первое место при подборе кадров ставилась идейная убежденность. «Каждый чекист, — писал Дзержинский, — должен быть человеком, имеющим перед собой великую цель», «борцом в самом малом деле… Иначе ничего не выйдет».

На необходимость подбора преданных коммунистов постоянно указывали решения парткомов РКП (б) — ВКП (б) и документы, регламентировавшие прохождение службы в органах ВЧК-ОГПУ. Но таких людей не хватало, и Дзержинский сформулировал один из главных критериев подбора кадров в органы ВЧК-ОГПУ в 1920-х гг.: «Если приходиться выбирать между, безусловно, нашим человеком, но не совсем способным, и не совсем нашим, но очень способным, — у нас, в ЧК, необходимо оставить первого…. вся суть по-моему, в подборе людей, безусловно, честных всех и, где нужно, умных». Значит, главное, чтобы приходившие в ЧК были, прежде всего «нашими», идейно убежденными, потому что только это качество рождает «твердость духа», развивает такие черты характера, как настойчивость, упорство в достижении цели, мужество, помогает преодолевать любые трудности, как бы сложны они ни были. Для чекистской работы не годятся люди, проявляющие малейшие колебания. 25 мая 1924 г. председатель ОГПУ писал Г.Г.Ягоде: «Ленингр. ком. желает назначить начальником] Новогородского ГПУ т. Миллера председателем Совнархоза. Т. Мессинг против. Мне сегодня передали, что т. Миллер по вопросам внутрипартийной дискуссии колеблется. Если это верно, то при всей его деловитости и преданности делу у нас держать его не стоит». Значит, в ВЧК-ОГПУ нужны были не всякие коммунисты, а только те, которые безоговорочно поддерживали политику руководства.

Наряду с одухотворенностью «великой идеей создания рабочекрестьянского государства» Ф. Э. Дзержинский большое значение придавал таким положительным качествам сотрудников, как честность и скромность: «Должна быть ставка на честного и опрятного в работе». «Здесь нужны уже не государственные мужи и не литераторы, а скромные муравьи-практики». Как видим, делалась ставка на сотрудника скромных интеллектуальных и духовных запросов, хорошего исполнителя, усвоившего простую схему объяснения современного мира, проникшегося идеей построения нового общества и готового бороться за нее.

Важное значение при подборе кадров Дзержинский придавал социальному, прежде всего «пролетарскому» происхождении, как панацеи от всяких отрицательных сторон в работе чекистов. Так думали в ВЧК-ОГПУ, но нельзя не согласиться с А.Н. Потресовым, который писал, что «пролетарское происхождение меньше всего гарантирует в его обладателе наличность пролетарского духа, что оно легко сочетается с духом совсем не пролетарским и даже антипролетарским, ибо, как полагается всякому марксисту, — не сознание определяет бытие, а бытие-сознание, и сколько-нибудь длительное пребывание на посту коммуниста «с положением» способно решительно вытравить и последние остатки пролетарского самосознания».

Официальная ставка на лиц пролетарского происхождения отнюдь не означала невозможность работы в органах ВЧК-ОГПУ представителям других социальны слоев. Так, одним из первых советских разведчиков был сотрудник военной разведки царской России Алексей Николаевич Луцкой. В годы Гражданской войны он вскрыл заговор начальника КВЖД генерала Хорвата, добыл через агентуру ценные сведения о продвижении к Харбину японских войск, возглавлял в Иркутске разведывательную работу против японцев и банд атамана Семенова. Видным представителем плеяды первых чекистов был Сергей Васильевич Пузицкий, подпоручик царской армии, закончивший Александровское военное училище и юридический факультет Московского университета.

Следует иметь в виду, что в подборе кадров встречались большие трудности. Постоянные реорганизации органов безопасности, откомандирование многих чекистов на работу в партийные, советские и хозяйственные органы обусловили необходимость притока новых сил. Важность пополнения вызывалась и другими причинами: естественной убылью, личного состава: боевыми потерями, заболеваниями, как следствие большого напряжения в работе, отсутствия отпусков и выходных дней в течение нескольких лет. При проведении обследования состояния здоровья чекистов самыми распространенными болезнями сотрудников были: неврастения, туберкулез легких, малокровие, расстройство сердечной деятельности, переутомление и др.

Трудиться чекистам приходилось в очень сложных условиях. Сама по себе чекистская работа требовала колоссального напряжения сил и отказа от личного времени, труда без выходных дней и отпусков. Хорошо эту обстановку передал М. Я. Лацис: «Они делали возложенное на них партией и советской властью дело, работая без требований. Они не знали праздничного отдыха. Все эти годы для них были сплошным рабочим днем». В информации партийных и советских органов постоянно подчеркивалось, что чекисты работают неограниченное число часов в сутки, кроме того, несут оперативную службу, не считаясь со временем.

Да и Ф.Э. Дзержинский писал И.И. Ксенофонтову: «Работа чекистов тяжелая, неблагодарная (в личном отношении), очень ответственная и важная государственная, вызывающая сильное недовольство отдельных лиц и саботажных учреждений. Вместе тем, работа, полная искушений на всякие злоупотребления властью, на использование своего положения и одного факта службы в ЧК для личных выгод»

Через приказы всех лет красной нитью проходит требование усиления интенсивности работы сотрудников. Так, 29 апреля 1918 г. председатель ВЧК писал в Президиум ВЦИК: «В настоящее время в силу внешних и внутренних условий перед нами ставит перспектива колоссального увеличения работы как в количественном отношении, так и в смысле интенсивности ее… От полноты, интенсивности и своевременности мероприятий, принимаемых ВЧК, зависит, быть может, самое бытие Советской республики.

Работники комиссии, уже перегруженные работой, в течение нескольких месяцев оторваны ввиду своей занятости от какого бы то ни было общения со своей партией, Советами и массами. Связь же эта необходима и для успешности работ Комиссии и для привлечения самих масс к этой работе, без чего труды ВЧК не могут быть плодотворными». 14 марта 1919 г. Ф.Э. Дзержинский подписал приказ: «В последнее время замечается сильное понижение деятельности чрезвычайных комиссий. На местах многие ответственные работники ЧК вследствие реорганизации и до некоторой степени похода против существования ЧК забыли стоящие перед ними задачи и свели ЧК на нет. Между тем положение страны таково, что только при напряжении и усилении деятельности всех абсолютно советских органов мы выйдем из тяжелого положения…»

И в последующие годы в центре и на местах издавались приказы: «Нас ждут тяжелые времена», «каждый чекист должен забыть об отдыхе, работать, не покладая рук».

22 августа 1924 г. до чекистов было доведено постановление ЦИК и СНК СССР «О нераспространении законов о труде на сотрудников ОГПУ и его местных органов». И это в те годы, когда возрастали льготы для государственных служащих и рабочее время для них сокращалось. Например, с 1 мая по 30 сентября 1925 г. занятия в государственных учреждениях на всей территории СССР были установлены с 9 до 15 часов.

8 марта 1925 г. Ф.Э. Дзержинский с горечью писал Г.Е. Зиновьеву: «…Для ОГПУ пришла очень тяжелая полоса. Работники смертельно устали, некоторые до истерии. А в верхушках партии известная часть начинает сомневаться в необходимости ОГПУ. (Бухарин, Сокольников, Калинин, весь НКИД)».

В октябре 1924 г. Ф.Э.Дзержинский проанализировал работу сотрудников наружного наблюдения и пришел к таким выводам: «Физическая тяжесть работы Работа разведчиков производится только на улице, под открытым небом, идет ли дождь, слякоть, снег, под 30° мороз — разведчик никоим образом не может ни на одну минуту оставить свой пост или слежку. Работа его в этих тяжелейших условиях продолжается минимум 8 час. в сутки, но чаще всего она продолжается 10–12 час. и больше, и нередки случаи, когда смена не пришла и работа его продолжается до 20 час. в сутки.

Процент выбытия из строя. Естественно, что при таких неимоверно тяжелых условиях работы не всякий человек долго выдержит такую работу. Самые крепкие люди быстро изнашиваются, теряют, к этой работе способность, а многие превращаются в инвалидов (не считая немалое количество убитых, раненых во время исполнения своих обязанностей). В Опероде, например, за 11 месяцев текущего года всего пребывало 617 разведчиков, но из них выбыло из строя (больные туберкулезом, нервным расстройством и др. тяжелыми заболеваниями) 161 чел., т. е. 30 %. Эти цифры говорят сами за себя и не нуждаются ни в каких комментариях.

Сколько разведчик получает за свой труд За свой воистину каторжный труд разведчик получает: в провинции — 50 руб. в месяц, а в Центре — 70–75 руб. Чаще всего это семейные люди, которым еле хватает на скудное пропитание, и, конечно, нечего им думать об одежде для членов семьи. Но их обстоятельства усугубляются еще тем, что разведчик, находясь целый день или ночь на непрерывной работе и не имея возможности сбегать домой поесть, вынужден кое-что купить на улице, закусить и, следовательно, урывал значительную часть своего бюджета.

Социальное страхование. Разведчик, находясь на нелегальном положении, во всех отношениях невыгодно для себя отличается от рядовых советских служащих. Кроме тяжелых условий его работы, он, во-первых, был морально подавлен тем, что не может принимать участия в общественной и партийной работе, а, во-вторых, при сильной заболеваемости и выбывании из строя не имеет возможности лечиться, поехать в санаторий или на курорт, и часто приходилось товарища, ставшего инвалидом на боевой работе, уволить на милость социального обеспечения, ибо отпускаемые 8-10 % на социальное страхование, конечно, мизерны при таком большом проценте заболеваемости.

Многие чекисты не выдерживали такого большого напряжения, предпочитая работе в ОГПУ даже крайнюю меру — уход из жизни. По данным ПП ОГПУ Юго-Востока России, с 1 января 1923 по сентябрь 1925 гг. число сотрудников, покончивших жизнь самоубийством, было больше, чем погибших в борьбе с бандитизмом.

Ф.Э.Дзержинским были разработаны документы, регламентирующие прием, похождение службы и увольнение сотрудников. Он стремился «подтянуть наши органы до уровня чисто партийных».

Правила прохождения службы вырабатывались годами и получали закрепление в нормативных документах. Так. 20 марта 1918 г. на заседании ВЧК при обсуждении вопроса о «милитаризация комиссии» Дзержинского отметил, что «в то время, как во всех учреждениях замечается развал, нашей организации необходимо сохранить всю свою твердость и сплоченность; всякий вступающий в нее должен отречься от своей воли и подчиняться лишь долгу. Безусловное беспрекословное исполнение всех приказов».

Наиболее полное эти правила были сформулированы к концу Гражданской войны. 15 декабря 1920 г. председатель ВЧК поручил Г.Г.Ягоде урегулировать вопрос приема и увольнения сотрудников, указав, что «без согласия завед. отделами или управлен. никоим образом ни увольнять, ни навязывать им. Необходимо это точно определить, чтобы не было трений. Кроме того, необходимо урегулировать взаимоотношения между Адм, — орг. управл. и отделами (Самсоновым, Благонравовым, Артузовым). Проект положений по этим двум вопросам представьте мне».

Инструкция о порядке приема и увольнения сотрудников ВЧК была утверждена Дзержинским 19 декабря 1920 г. Основные ее положения сводились к следующему: прием на службу, увольнение, перемещения, командировки, предоставления отпусков сотрудникам ВЧК отдаются приказами по Управлению делами; новые сотрудники принимаются начальниками отделов и утверждается председателем ВЧК или управляющим делами; при несогласия на утверждение управляющего делами сотрудника вопрос переносится на решение Президиума; для приема соискателю необходимо подать рапорт о своем желании поступить на службу в ВЧК и приложить:

1) Документы с места последней службы.

2) Документы, удостоверяющие отношение к воинской повинности.

3) Партийные документы,

4) Рекомендации.

5) Заполненный анкетный лист из отделения личного состава Управления делами .

После Гражданской войны были внесены уточнения в правила приема на работу в органы и на службу в войска ВЧК. В инструкции ВЧК от 21 мая 1921 г. указывалось, что для зачисления в чекистские органы необходимо подать заявление о приеме, заполнить анкеты, представить документы с последнего места работы с указанием причин увольнения или перевода, предъявить справку о состоянии здоровья и рекомендации двух членов партии, проработавших не менее одного года в ВЧК. Приему в органы безопасности не подлежали служащие Департамента полиции, жандармерии и других правоохранительных органов царского и Временного правительства.

Одним из важнейших условий успешной работы органов ВЧК Дзержинский считал их комплектовании в первую очередь кадрами из коммунистов. В выступлении на открытии 4-й конференции губернских ЧК 3 февраля 1920 г. он говорил: «Наша ЧК является самым лучшим, самым острым и самым действительным орудием и самым действительным оружием рабочей диктатуры. Нигде, ни в одном учреждении нет такого процента рабочих-коммунистов, как у нас. По тем сведениям, которые у нас имеются, процент коммунистов среди сотрудников вообще в ЧК доходит до 50, а ответственные работники почти целиком состоят из коммунистов».

Дзержинский сам давал рекомендации и поручительство для приема в ВЧК и в компартию тем из сотрудников, которых хорошо знал. Например, 22 февраля 1918 г. он рекомендовал для работы в ВЧК Бродского, как заслуживающий «полного доверия», а 24 марта 1919 г. — в партию Герсона Вениамина Леонардовича, так как знал «по совместной работе в ВЧК с конца 1919 года на должности секретаря Ос. От. ВЧК и проявившего себя как работника очень хорошего…».

Историкам хорошо известно имя Е. Ф. Муравьева. Как-то в одной из бесед с Евдокимом Федоровичем автор спросил его о том, встречался ли он с Дзержинским после тамбовской операции. Он ответил утвердительно и сказал еще, что в 1924 г. просил Феликса Эдмундовича о рекомендации ему для вступления в партию, но ответа не получил. Мне же было хорошо известна точка зрения Дзержинского. Она изложена в короткой записке от 19 июля 1924 г., содержание которой почему-то не дошло до адресата:

«Т(ов) Е. Муравьеву.

Ваше желание вступить в партию я целиком поддерживаю и приветствую и уверен, что Ваша преданность делу рабочего класса и коммунизма, проявленная Вами в работе на Тамбовском фронте, настолько очевидна, что ряд наших работников даст Вам необходимую рекомендацию, за которой прошу обратиться к т. Ягоде.

Мне лично давать Вам формальную рекомендацию по формальным соображениям неудобно…»

Однако до января 1925 г. вопрос о приеме в партию Е.Ф. Муравьева не был решен, и 3 января Дзержинский запросил Г.Г. Ягоду:

«Генрих Григорьевич!

В чем дело? Почему Муравьеву мы не содействуем вступить в партию?

Он тысячу раз это заслужил. Разве у Вас или Дерибаса есть что против него, насколько серьезного.

Прошу Вас ускорить это дело».

Через два дня Г.Г.Ягода ответил Ф. Э. Дзержинскому, что ЦК РКП (б) просил от Е. Ф. Муравьева, как выходца из другой партии, пять рекомендаций. Он же в течение 7 месяцев этого не сделал. Помимо этого Воронежский губком выступил против приема в партию Муравьева, который после подавления антоновского восстания «значительно разложился», став склочником и шкурником.

Для работы в ВЧК Дзержинский принимал коммунистов по рекомендации своих соратников. Так, 27 января 1918 г. стал чекистом по предложению Я.М. Свердлова «наш партийный товарищ Беленький», 18 февраля — депутат Екатеринодарского совета Манцев.

Дзержинский часто получал письма с просьбой о приеме на работу в ВЧК-ОГПУ. Но если он не был знаком с заявителем, то просил навести о нем справки. Так, 23 апреля 1921 г. просил А.Х. Артузова прислать ему характеристику на бывшего начальника Особого отдела IV армии Батурлова. В ответе А. X. Артузова 25 апреля 1921 г. сообщалось, что Батурлова он знает по работе в Особом отделе. Был осведомителем в военном учреждении, но с этим не справился, ушел на Южный фронт, где выдвинулся и был назначен членом РВС экспедиционного корпуса. В польскую войну был начальником особого отдела 4-й армии, но зарекомендовал себя отрицательно. Жена его эстонка, из буржуазной семьи. «На меня, — писал Артузов, — он производит впечатление нечистоплотностью в денежных отношениях и авантюриста, производит впечатление случайного у нас человека».

24 декабря 1922 г. Дзержинский сделал запрос В.Л. _Герсону: «У нас года 1,5–2 т. назад был следователем Вершилесов. Сейчас он обратился ко мне за рекомендацией для службы в НКПС. Последнее время работал в Киев. губ. ЧК. У меня в памяти осталось какое-то воспоминание, что он от нас скрылся и подозревался, кажется, во взяточничестве. Не помню, у кого он работал. Наведите справки. Между прочим, спросите у Беленького, у его комиссаров, у Лациса, Ротенберга, Манцева и других и результат срочно сообщите мне».

Для работы среди иностранцев Ф.Э. Дзержинский привлекал коммунистов, владевших иностранными языками. Поэтому в ВЧК-ОГПУ немало трудилось иностранцев, разделявших коммунистические идеи. Одним из них был Деляфар. Француз по национальности, аристократ по происхождению, юрист по образованию, идейный анархист по партийной принадлежности, поэт по призванию, он пришел в ВЧК с твердым убеждением в необходимости уничтожить контрреволюционные элементы ради скорейшей победы мировой революции. В годы Гражданской войны был выслежен французской контрразведкой в Одессе и расстрелян в море, на барже. Умер со словами «Да здравствует мировая революция!».

23 июня 1919 г. Дзержинский писал И.Т. Смилге: «Я не знал, что Вы проектируете перевести т. Ст. Бродянского на другой фронт. Было ли это целесообразно? Для связи с поляками и с польской работой в тылу у противника я думаю необходимо иметь польского товарища в Реввоенсовете армии на польском фронте. Я хотел бы внести этот вопрос в ЦК, и пока просил бы Вас оставить т. Бродянского на прежнем посту. Напишите мне о своих соображениях.

Характеризуя положение в Украине, в письме В.И. Ленину 26 июня 1920 г. председатель ВЧК отмечал: «Украина станет скоро честной, советский. И будут достигнуты успехи в борьбе с контрреволюцией, если из центра будут направлять украинцев-чекистов». Но не всякий сотрудника, владевший иностранными языками, мог работать за рубежом. 7 января 1921 г. Дзержинский выступил против назначения Сонье председателем Смешанной комиссии в Варшаве, потому что «во — 1) председателем должен быть более русский, чем Сонье, во- 2) Сонье в дружбе со многими из белой Польши, в — 3) он сын Патека, в — 4) не отказывается от вина, и отец сумеет его угостить.

В нашей печати часто можно столкнуться с мнением, что ВЧК, а затем ГПУ, ОГПУ вообще, мол, «еврейское» дело. Но до середины 1920-х гг. на самых ответственных постах в этих учреждениях (председателя ВЧК-ОГПУ и его заместителей) евреев не было, главную роль в «органах» играли тогда поляки и прибалты (Дзержинский, Петерс, Менжинский, Уншлихт и др.). Только в 1924 г. еврей Г.Г. Ягода становится 2-м заместителем председателя ОГПУ, а в 1926 г. возвышается до 1-го заместителя, а 2-м заместителем назначается тогда еврей М.А. Трилессер. Однако отметим, что все же количество лиц еврейской национальности на других руководящих постах было достаточно велико. Любопытное и не бесспорное суждение высказал А.М. Горький в 1922 г.: «Я верю, что назначение евреев на опаснейшие и ответственные посты часто можно объяснить провокацией, так как в ЧК удалось пролезть многим черносотенцам, то эти реакционные должностные лица постарались, чтобы евреи были назначены на опаснейшие и неприятнейшие посты»..

При подборе и расстановке чекистских кадров Ф.Э. Дзержинский уделял особое внимание соответствию соискателя должности специфике работы. Для выполнения важнейших чекистских функций сотрудники, по мнению Дзержинского, обязаны обладать определенными знаниями и навыками. Он постоянно интересовался расстановкой кадров в ВЧК — ОГПУ: «Где он работал? Кто по профессии, как давно у нас и в партии? Кто по национальности?». Феликс Эдмундович предъявлял высокие требования к подбору кадров на любой участок работы, большой или малый, считая, что буквально от каждого сотрудника зависит успех общего дела. Так, лица, назначаемые на должности, связанные с управлением, должны иметь высокую квалификацию «в смысле ориентации».

Нередко он принимал непосредственное участие в подборе почтальонов, машинисток, фельдъегерей, секретарей и других работников низшего звена чекистского аппарата.

По мнению Дзержинского, для успешной работы на Кавказе необходимо было заменить И.П. Бакаева и направить туда С,А. Кудеяра, М.Г. Калужского и Н.И.Демиденко, а также «больше дельных следователей», которые хорошо знали специфику этого региона. Чтобы активизировать работу ТО необходимо было не только улучшить материальное положение сотрудников, укрепить дисциплину, подобрать абсолютно честных и преданны революционеров» начальников и агентов, но и знающих военное дело, железнодорожные правила, помня при этом, что задача восстановления транспорта сейчас должна преобладать над политическими задачами».

В марте 1921 г. Дзержинский рекомендовал К.М. Карлсону Мануильского, как «ценного работника и по борьбе с бандитизмом, и по поднятию производительности [труда] шахтеров». 29 марта 1926 г. он предложил сотрудника ИНО ОГПУ Михельса Г.А. Русанову как хорошего журналиста.

30 июля 1924 г. Дзержинский писал З.Б. Кацельсону о К.П. Журавлеве: «Т. Томский рассказал мне о некоем бухгалтере Константине Петровичей) Журавлеве, как о выдающемся бухгалтере, знающем все фокусы и проделки в этой области и могущим очень успешно разоблачать всякие махинации. Томский познакомился с ним на каторге, куда тот был осужден за подделку векселя. Этот Журавлев отличается тем, что, увидевши раз чью-либо подпись, умеет «блестяще» ее воспроизвести с точностью. Сейчас он такими делами не занимается, и т. Томский думает, что он был бы у нас незаменимым в области проверок бухгалтерий трестов. Я думаю такого стоило бы иметь у Вас в Экон. упре как спеца и при ревизиях использовать, давать Самсонову для использования. Как вы думаете?»

Дзержинский хотел привлечь к работе в ВЧК из Главугля начальника снабжения Донбасса Подвица, по профессии химика, которого хорошо знал Уншлихт, как «очень честного, преданного и инициативного» сотрудника, который в годы Гражданской войны служил в 16 армии, знал 7 иностранных языков. Из Главугля ответили, что Подвиц «единственный человек, который вошел в курс дела и которому Пятаков все доверяет». 13 августа 1921 г. Дзержинский писал: «Ввиду такого заявления, нельзя снимать его с Донбасса, положение снабжения которого катастрофическое».

Важное значение Дзержинский придавал подобру технического персонала: «Кто у нас будет получать всю почту и направлять ее? И как у нас с записью входящих и исходящих и вообще с движением бумаг, с дачей справок и уведомлением об исполнении?». На этой должности, по мнению председателя ОГПУ, важен не просто механический работник, а думающий человек, который не только обязан регистрировать поступающую корреспонденцию, но должен уметь подбирать необходимые справочные материалы, и другие документы, «чтобы не надо было двадцати лицам читать бумаги и собирать дополнительные данные». А вот как подошел Феликс Эдмундович, к подбору секретаря ГПУ по вопросам зарплаты, Этот сотрудник, говорил он, обязан знать процесс производства, способен разбираться в цифрах, отчетах и, статистике, уметь разоблачать очковтирателей, проявлять, инициативу, работать по заданиям самостоятельно, составлять «доклады без фразеологии» и, наконец, «могущий усвоить мою линию, работать по-чекистски, то есть с любовью к делу».

Особое внимание Дзержинский уделяя подбору агентуры. Ведь хорошо известно, что любая спецслужба, в том числе и советская, не могла и не может обойтись без хорошо поставленной агентуры. И все рассуждения о безнравственности не имеют под собой серьезного обоснования. И видный советский разведчик Леонид Шебаршин писал: «Для меня совершенно очевидно, что правоохранительные органы и госбезопасность не могут работать без агентуры. Иная точка зрения представляется либо заблуждением, либо попыткой ввести в заблуждение общественность».

Не всякий рядовой гражданин мог состоять на негласной работе, а только тот, который мог приобрести навыки быстро с первого взгляда запоминать наблюдаемого не только по лицу, но и по характерным чертам и привычкам, по наружным приметам и одежде. В осведомители вербовались самые надежные люди. Задача каждого осведомителя заключалась в том, чтобы сообщить самые подробные сведения о состоянии той части или учреждения, в котором он служит. Осведомитель должен быть «как можно более развитым человеком, уметь определить, где главные сведения, где второстепенные, отличать ложные слухи и всякого рода сплетни от действительности». К тому же, отмечал Дзержинский, «разведчик во время работы находится в полнейшем напряжении всего своего организма, и особенно нервной системы: никоим образом не быть замеченным объектом и в то же время не упустить его из виду, замечать и изучать все его особенности, манеры, выражение лица и прочее…».

В работе с чекистскими кадрами явно прослеживается тенденция при сокращении численности чекистских подразделений переносить центр тяжести на работу с агентурой. Как отмечалось в одной их инструкций, осведомительная служба считается вспомогательным средством в работе секретно-оперативных частей, «являясь секретными щупальцами органов ЧК, посредством коих мы должны видеть и все знать, что скрыто в обыденной жизни или скрывается от карательных органов советской власти». Информационная сеть должны быть раскинута в квартирах, улицах и домах города, в отдельных кружках и группах, на ряде предприятий и учреждений, на железных дорогах и водном транспорте, в военных учреждениях и войсковых частях, в общественных и увеселительных местах, в учебных заведениях, в селах и деревнях.

Самым наилучшим способом привлечения сотрудников для целей разведки и контрразведки, как это признано всеми теоретиками и подтверждено практикой, является убеждение. Но уж очень велик был соблазн у руководящих работников ВЧК-ОГПУ решать стоявшие проблемы не умением, а числом.

Труднее всего было вербовать убежденных сторонников других политических партий. Например, эсеры и анархисты при вербовке в 99 % случаев говорили: «Я в тюрьмах сидел не один раз, сидел в дореволюционное время, сидел и при вас, слава богу. И еще сяду».

В подборе агентуры Дзержинский рекомендовал использовать опыт Регистрационного (Разведывательного) управления РККА. 7 января 1921 г. он писал В.Р. Менжинскому: «Думаю, что для того, чтобы Иностр. наш отдел воспользовался практикой Региструпа (в смысле руководства агентами, системы заданий, классификации сведений и т. д.) и чтобы ближе связаться с Региструпом (это дает возможность узнать и их недостатки) стоит пригласить 2–3 товарищей из Региструпа в наш Иностр. отдел.

Опасаюсь, что иначе отдел долго будет идти ощупью»..

В конце июня 1920 г. Ф.Э.Дзержинский писал И.К. Ксенофонтову о важности усиленного внимания политической обработке польских военнопленных — «это дело мирового значения. Необходимо: во-первых, кроме отделения рабочих и крестьян от дворян, интеллигенции и офицерства поставить внутреннюю разведку в самих лагерях: во-вторых, в самом лагере вести коммунистическую пропаганду и оказать им свою заботу о них для того, чтобы пленные, вернувшись в Польшу были нашими; в-третьих, дать возможность спропагандированным сбежать из лагеря и вернуться в Польшу и, в-четвертых найти среди них агентов для разоблачения шпионажа польского. Необходимо под видом сбежавшего из плена посылать наших агентов ксендзам и др. подозрительным полякам».

В процессе вербовки очень часто нарушались элементарные права граждан. Таких примеров было немало. Дзержинский же считал вербовку агентуры делом крайне важным и «глубоко политическим», о чем свидетельствует дело инженера Гинзбурга.

20 мая 1925 г. председатель ОГПУ ознакомившись с его заявлением, писал Г.И. Благонравову о нарушении порядка вербовки секретных сотрудников и, прежде всего принципа добровольности: «…Очевидно, это правда. Я уже дал инструкцию, что подобные действия не только недопустимы, но и преступны. Прошу Вас лично произвести расследование, отстранив обвиняемых Шмерлинга, Витебского и Кропотова от исполнения своих обязанностей до результатов расследования и доклада мне. Поручаю Вам одновременно ознакомиться с постановкой дела вербовки секр. сотрудников и проконтролировать, как были завербованы все секр. сотрудники в Эконупре. Это дело столь важное, что я предпочитаю не иметь вовсе в ОГПУ секретных сотрудников, чем иметь их в таком порядке…. прошу мое распоряжение строго выполнить. Прошу Вас предупредить всех, что Гинзбурга от всякого возможного мщения я беру под свою защиту»..

16 марта 1926 г. Председатель ОГПУ писал Г.Г. Ягоде: «Дело вербовки и вообще секретных сотрудников в ЭКУ должно быть срочно упорядочено. Прошу Вас представить мне, как это дело поставлено у нас, а также разработать конкретные предложения».

В некоторых случаях Дзержинский лично занимался подбором агентуры. Так, 23 марта 1918 г. на заседании ВЧК был рассмотрен вопрос о Похопине, который по предложению Дзержинского был утвержден негласным сотрудником по собиранию сведений среди польских легионеров. 9 апреля 1918 г. на заседании ВЧК была заслушана информация Дзержинского об осведомителе А.Ф. Филиппове, юристе, бывшем издателе ряда газет и журналов. В декабре 1917 г. он сообщил А. В. Луначарскому об угрозе покушения на В. И. Ленина, в связи с чем был принят Ф. Дзержинским. После добровольно давал различную информацию в ВЧК. Действовал под псевдонимом «Арский». Филиппов предложил комиссии «свои услуги в том же деле». Было предложено «Принять под ответственность тов. Дзержинского».

Костяк агентуры составили не отбросы общества, за спасенные жизни и продовольственные пайки решившие стать секретными сотрудниками, — как нередко пишут «доброжелатели» органов безопасности, — а люди, прошедшие большую школу жизни, не очень-то верившие в мировую революцию, но как русские патриоты, видевшие в большевиках людей, которые боролись за сохранение мощного государства — наследника Российской империи. Но среди секретных сотрудников было немало случайных людей.

Дзержинский лично интересовался состоянием работы с агентурой. «Как дело у Вас с осведомителями? — запросил он З.Б. Кацнельсона 12 августа 1922 г. — Почему не дается мне списков на утверждение? До утверждения не разрешаю издержать ни одной копейки из секретных сумм. Эти осведомители — это наша гибель.

Наверное, нет ни одного стоящего? Ожидаю доклада и списка осведомителей с их характеристикой. Сколько в Экономическом управлении расходовалось секретных средств?». Он взял под личный контроль отправку агентуры за рубеж. 12 декабря 1920 г. Дзержинский приказал Ягоде подготовить «секретный приказ за моею подписью о том, что ни один отдел ВЧК не имеет права самостоятельно отправлять агентов или уполномоченных, или осведомителей за границу без моего на то согласия. Дальше, составьте проект приказа об Ин. От. Ос. от. ВЧК (с ликвидацией Ин. отд. Ос. от. ВЧК) и начальнике его и о том, что все агенты за границу от ВЧК (кроме Региструпа) могут посылаться только этим отделом».

Перед 20 декабря 1920 г. Дзержинский предложил Менжинскому под его руководством созвать совещание из представителей Региструпа и ИНО ВЧК для решения вопроса о едином начальнике всех агентов как ВЧК и Региструпа, а также наметить кандидатов на пост начальников в Эстонии, Латвии, Литве, Финляндии и других районах. При этом начальник всех агентов должен быть подчинен через ИНО ВЧК непосредственно председателю ВЧК.

В подборе чекистских кадров особое внимание было уделено руководящему звену. В его составе должны были быть люди, не только более подготовленные и понимавшие сущность политики партии, но и умевшие воплотить ее в реальные дела, обладавшие организаторскими способностями и навыками работы в коллективе и с коллективом. При этом идейно-политические качества имели решающее значение, а безоговорочная поддержка политики партии обязательна. 3 декабря 1918 г. комиссия Совета Обороны, обсудив вопрос о работе ВЧК, решила: «Членами коллегий губернских и железнодорожных чрезвычайных комиссий могут быть только коммунисты при условии, что во главе должны стоять коммунисты не менее чем с двухлетним стажем.

14 декабря 1918 г. Дзержинский, Фомин и Ксенофонтов подписали приказ всем губЧК: согласно декрету ВЦИК от 2 ноября 1918 г. по положению ВЦИК о ВЧК и местных ЧК, принятое 28 октября и опубликованное 2 ноября 1918 г. председатели ЧК утверждаются ВЧК, а согласно постановление комиссии Совета Рабочей и Крестьянской Обороны, созданной для рассмотрения вопроса о деятельности транспортных органов ВЧК от 3 декабря 1918 г. «все ответственные работники ЧК должны быть коммунистами»; на этом основании ВЧК предлагает Вам в семидневный срок со дня получения данного отношения прислать в Иногородний отдел следующую заполненную ведомость об ответственных работниках в губчека, т. е. о членах комиссии…».

Следует иметь ввиду, что повышенные требования Дзержинским предъявлялись к председателям губЧК (начальникам губотделов ГПУ).

В одном из приказов председатель ВЧК писал:

«4. Председатели ЧК, отвечая перед ВЧК и Советской властью за работу своих учреждений, а также и члены коллегии ЧК обязаны знать все декреты и ими в своей работе руководствоваться. Это необходимо для того, чтобы избежать ошибок и самим не превратиться в преступников против советской власти, интересы коей мы призваны блюсти. Сборники декретов всем ЧК Президиум ВЧК разослал, а где таковых нет, немедленно сообщить в Президиум для высылки, а также хранить все номера «Известий Советов», где все декреты публикуются.

Президиум ВЧК последний раз предупреждает председателя ЧК и членов коллегий, что неисполнение имя декретов, постановлений Советской власти и приказов ВЧК, а также всякое отступление от точного исполнения будут караться беспощадно.

Копии этих приказов должны быть расклеены в ЧК в каждом отделе, у каждого ответственного работника, у председателя ЧК и заведующего секретным отделом — на столе, и, кроме того, президиуму губисполкома и губкому должны быть посланы копии». При подборе руководящих кадров важнейшее значение Дзержинского придавал их профессионализму, компетентности. Много претензий он предъявлял к сотрудникам ЭКУ — «С Эк. упр. в его настоящем составе надо покончить. Лучше раньше его целиком раскассировать. Компрометация — неслыханная. При сем безграмотный ответ Мулявко о госфондах. Если не знал, что такое гос. мат. фонд, мог справиться у меня или у компетентных лиц. В своем ответе обнаружил не только полное невежество, но незнание основ нов. эк. политики, рекомендуя централизацию продукции всех трестов и доказал, что и ни чему не сможет научиться, так как подписывает бумаги о вещах, о которых не может не знать, что ни черта не знает. Надо его убрать с этого поста немедленно. Пятакова мы получим. Т. Сталин мне рекомендует Тамарина, который сейчас член коллегии РКИ и Сибревкома. Он сейчас в Москве. Я не возражаю. Во всяком случае будет в тысячу раз лучше Мулявко и установит контакт и дружественные отношения с РКИ».

О способностях П.С. Мулявко и его сотрудников свидетельствовал его ответ на запрос Дзержинского по одному из дел. И получил ответ «прямо возмутительный». Мулявко из НКВТ получил справку не по существу и переслал ее Дзержинскому. Он же требовал расследования. Но никакого расследования не было произведено, не допрошен автор справки, откуда он взял свои цифры, нигде, ничего не проверили. Председатель ВЧК был категоричен: «Нельзя терпеть. Они берут паек и жалование без пользы. Неряшливость величайшая. Прошу Вас наложить взыскание как на Мулявко, так и на других. Прошу назначить лицо, которое выполнило бы срочно мое задание по прилагаемым бумагам».

9 августа 1921 г. Дзержинский писал А.И. Догадову: «В ВЧК нет человека, который мог бы стать во главе Эконом, упр. Задачи этого управл.: 1) Инструктиров. всех местных органов ЧК о нашей хозяйств. политике и текущих ее конкретных задачах, 2) Содействие всем хозяйств, органам и 3) Руководство и регулирование борьбы со спекуляцией.

Не могли ли бы Вы выдвинуть крупного кандидата на эту должность, связанного с ВЦСПС и хозяств. жизнью Республики. При авторитетном руководителе это Управление могло бы многое сделать. У нас аппарат сильный и в общем дисциплинированный и крепко связанный от центра до мест. Не подошел ли бы для этой роли т. Куйбышев и могли ли бы Вы его уступить?»

Дзержинский стремился укрепить специалистами основные участки работы органов безопасности. Так, после отъезда в командировку одного из специалистов по борьбе с антибольшевистскими партиями Агранова, он считал, что в ГПУ «в этой области большое кустарничество. У нас нет с отъездом Агранова лица, достаточно компетентно, который этим делом занимался бы сейчас. Зарайский слишком мал для руководителя. Это подручный. Мне кажется, что дело не двинется, если его не возьмет на себя сам т Менжинский. Переговорите с ним, дав ему эту мою записку».

В конце 1921 г. сложным было положение в Петрограде и Украине. Дзержинскому удалось убедить ЦК РКП (б) оставить В.Н. Манцева на Украине, а в Петроград направить С.А. Мессинга, хотя в губком Петрограда настаивал на кандидатуре С.С. Лобова, «прекрасного партийца и чекиста».

Какие же доводы выдвинул Дзержинский? «На Лобова ни ЦК, ни мы не могли согласиться, так как он слишком питерец, хотя прекрасный партиец и чекист. (Сейчас он едет в качестве нашего полномочного представителя на Кавказ). Против Мессинга питерцы выдвигали, что МЧК в борьбе с белогвардейщиной мало опыта. ВЧК, мол, этой борьбой руководила. Я убедился, что опасность в Питере несколько преувеличивали и что нет данных для уверенности, что пожары произошли от поджогов. И что там нужно больше всего так сорганизовать ЧК, чтобы она от нас, т. е. от ВЧК не удалялась и чтобы они там не вели политики, а занимались своим делом. Мессинг с работой справится.

Не очень-то понятно, почему Дзержинский весьма благосклонно отнесся к просьбе Х.В. Пинеса занять руководящую должность в ГПУ. 9 июля 1923 г. он писал ему:

«Уважаемый товарищ!

Не имел времени подыскать Вам должность. Кроме того меня смущает высота оклада, которую Вы требуете — 500 миллионов. Я все-таки привык в Вас видеть чекиста, а не нэписта, который думает не только о себе, но и о будущности своих внуков и наследников. И Вам после стольких лет работы в ЧК как-то не к лицу занимать нэповские позиции. Не согласились ли бы Вы быть у меня для поручений? Первая задача, которую мне хотелось бы Вам дать, это изучение постановки транспортно-экспедиционного дела и нахождение мер успешной борьбы с взяточничеством. Как Вы к этому предложению отнеслись бы?».

Дзержинский возражал против назначения Иванова на должность ПП ОГПУ в Закавказье после трагической гибели Г.С. Могилевского в авиационной катастрофе. 29 марта 1925 г. он писал В.Р.Менжинскому: «Относительно Иванова на место Могилевского я передумал. Опасаюсь, что он нас скомпрометирует, и что мы ни черта знать не будем о Закавказье. А ведь Закавказский объект и арена вожделений и интриг Англии и др. Опасно посылать Иванова.

М. б., послать Медведя?».

С Закавказьем было связано решение вопроса о дальнейшей работе Ледера, который просил его перевести оттуда, ввиду «невыносимо тяжелой для него обстановки в связи с чисткой профсоюза, на которой опорочили его, поставив публично его под сомнение». 30 января 1923 г. Дзержинский писал, что знает Ледера по отзывам многих людей, как преданного делу работника, «таких у нас мало и ясно, что в такой обстановке Республика скоро потеряет, измотав его». Поэтому он просил откомандировать Ледера в его распоряжение «во имя сохранения работника».

Дзержинский отвергал кандидатуры на руководящие должности в случае их непригодности по профессиональным качествам. Так, 21 апреля 1925 г. в письме к Фельдману он выступил против назначения на должность представителя ГПУ при Главном управлении принудительных работ одного из сотрудников, потому что он не подготовлен «к серьезной и вдумчивой работе», а незрелость, развязанность, неоправданное самолюбие и упрямство «делают его совершенно непригодным для выполнения ответственных обязанностей».

Не очень-то доверял председатель ВЧК и лицам, склонным к употреблению спиртных напитков. 10 февраля 1921 г. он писал И.К. Ксенофонтову: «Раковский очень хвалит Портнова для работы по разведке в деревне. Сам Портнов просится из Сибири. У Портнова слабость — к вину. Если бы он мог урегулировать эту свою слабость и отказаться от того, чтобы когда — л. искать и иметь кампанию для удовлетв. этой слабости, то я думаю, что стоило бы его послать на Украину. Как Вы полагаете?». 10 февраля 1921 г. И. К. Ксенофонтов сообщил, что решено вызвать Портнова и переговорить с ним, и лишь после это определить место работы.

По мнению Дзержинского, во главе частей и подразделений войск ВЧК-ОГПУ должны стоять твердые, испытанные коммунисты, знающие военное дело и имеющие опыт борьбы с врагами. А поэтому на всех участках важен подбор людей, «все внимание должно быть обращено на подбор людей и технику, которая должна заменить количество». В сентябре 1924 г. обращаясь к первому выпуску Высшей пограничной школы он говорил, что «вам предстоит еще долгое время работать в тяжелых условиях, с удесятеренной энергией, чтобы в кратчайший срок с минимальными затратами материальных средств (которых в Республике так мало), сберегая каждую копейку, поставить работу пограничной охраны на должную высоту.

Чекист — командир и политработник, служащий примером преданности делу рабочего класса, передающий свои знания младшим товарищам, неустанно пополняющий собственные познания, чтобы лучше справиться с порученным делом, помнящий всегда, что он слуга рабочего класса и представитель боевого органа диктатуры пролетариата…».

26 апреля 1925 г. в речи на открытии Всесоюзного совещания начальников пограничных частей Дзержинский говорил: «…Ваша задача — охранять границы от контрабанды так, чтобы мы могли поставить промышленность на такую высоту, которая помогла бы нам через 2 года сделать ненужными таможенные границы, экономический базис должен сделать ненужной охрану границ от контрабанды.

…Нужно добиться того, чтобы несущий охрану границы был известен населению как на нашей стороне, так и на той, как честный, преданный защитник рабочих и крестьян. Нужно добиться связи и доверия населения. Это необходимо для нашей победы.

Но вместе со всем этим мы должны всегда помнить, что мы являемся солдатами революции. Для этого нам нужна военная дисциплина и умение владеть оружием. Основной задачей при вооружении войск должна быть техника вооружения и умение этой техникой овладеть. На вооружение потребуются средства, которыми Республика бедна, но при умело разработанном плане этого можем достигнуть…».

Дзержинский считал необходимым поставить во главе войск ГПУ чекиста, «твердого, испытанного, знающего военное дело».

6 июля 1922 г. он обратился к секретарю ЦК РКП (б) В.В. Куйбышеву с просьбой об откомандировании на эту должность Э.С. Кадомцева: «Тов. Кадомцев, как никто, справится с имеющей быть возложенной на него задачей, так как имеет громадный опыт, военный стаж — как в старой, так и в нашей Красной Армии, особенно войсках ГПУ, где тов. Кадомцев был довольно долгое время начальником] войск ГПУ Приуральского округа». Как видим, выбор именно Кадомцева на эту должность не был случаен. Следует иметь ввиду, что он в 1902 г. окончил Павловское военное училище, во время русско-японской войны командовал ротой; в период первой русской революции отвечал за организацию боевых дружин Урала; в годы Гражданской войны боролся с бандами атамана А.И. Дутова, был начальником особого отдела Туркестанской армии, возглавлял разведку Восточного фронта(А в характеристике начальника СО ГПУ Андреева от 6 июля 1922 г. утверждается, что 3. С. Кадомцев был во главе войск ВОХР Приуральского сектора — командующим войсками ВНУС Приуралья и Башкирской республики, в Туркестане же — заведующим водным хозяйством.).

Работа ведомства безопасности в многом зависела от «команды Дзержинского», прежде всего членов Коллегии, начальников управлений отделов и служб центрального аппарата.

В 1917–1926 гг. заместителями Дзержинского были И.К. Ксенофонтов, В.Р.Менжинский, Я.Х. Петерс, И.С. Уншлихт, Г.Г.Ягода, М.А.Трилиссер. 13 апреля 1921 г. постоянными членами Президиума ВЧК были утверждены И.С. Уншлихт, В.Р. Менжинский и Мессинг.

Постановлением Коллегии ВЧК от 16 марта и приказом Дзержинского от 13 апреля 1921 г. И.К Ксенофонтов был освобожден от занимаемой должности заместителя председателя ВЧК. На эту должность назначен Уншлихт, постоянными членами Президиума ВЧК утверждены Уншлихт, Менжинский и Мессинг.

6 июля 1921 г. Дзержинский внес предложение о назначении Г.Г. Ягоды заместителем В.Р. Менжинского, который нуждался по состоянию здоровья в ограничении времени для работы в ВЧК.3 сентября 1923 г., ввиду назначения Уншлихта членом РВСР и невозможностью совмещения должностей, он был освобожден от обязанностей зампреда. С 18 сентября 1923 г. 1-м заместителем председателя стал Менжинский, 2-м — Ягода.

28 января 1926 г. Дзержинский обратился в Политбюро ЦК ВКП (б) с просьбой утвердить его заместителем М.А. Трилиссера, потому что «Менжинский и Ягода чрезвычайно перегружены работой. Им необходим помощник в работе, который мог бы их заменять как в текущей работе, так и в случае болезни или отсутствия одного из них, вступая в исполнение их обязанностей со всеми их правами.

В отдельных случаях Дзержинский расширял права своих замов. Так, 17 декабря 1920 г. Дзержинский поручил Ягоде подготовить приказ о предоставлении ему права подписывать приказы Административно-организационного управления за председателя ВЧК.

Членами Коллегии ВЧК-ОГПУ в 1917–1926 гг. были В.А. Аванесов, В.А. Балицкий, Г.И. Бокий, К.М. Волобуев, Н.А. Жуков, Н.Н. Зимин, М.Я. Кедров, И.К. Ксенофонтов, В.С. Корнев, М.Я. Лацис (Судрабс), В.Н. Манцев, Ф.Д. Медведь, С.А. Мессинг, С.Г. Могилевский, Г.С. Мороз, Я.Х. Петерс, С.Г. Уралов, В.В. Фомин, А.В. Эйдук, И.Д. Чугурин, Г.Г. и Ягода; на правах членов Коллегии работали Г.И. Благонравов, Т.П. Самсонов, И.П. Павлуновский и др.

Кандидатуры на руководящие должности в ВЧК-ОГПУ помимо Политбюро и Оргбюро ЦК всесторонне рассматривались и на совещаниях заведующих отделами ЦК. Это позволяло более предметно обсуждать каждую кандидатуру.

Все кандидатуры на должности председателей губЧК (начальников ГО ГПУ) подбирались при участии председателя ВЧК-ОГПУ, согласовывались с губкомами и обязательно утверждались ЦК компартии. Назначение на эти посты и посты ПП ВЧК-ОГПУ, как правило, сначала рассматривалось на заседаниях Политбюро и Оргбюро ЦК, а затем утверждалось высшими органами советской власти (ВЦИК РСФСР, ЦИК СССР, СНК РСФСР, СНК СССР).

После подавления левоэсеровского мятежа СНК удовлетворил просьбу Ф. Дзержинского об отставке с поста председателя ВЧК, оставив его членом Коллегии ВЧК. Во главе ВЧК был поставлен Я. X. Петерс. 22 августа 1918 г. СНК под председательством В. И. Ленина, заслушав вопрос о назначении Дзержинского председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности, решил, что «председателем ВЧК вновь назначается т. Ф. Дзержинский, отставка которого была принята больше месяца тому назад по собственному его прошению».

В ноябре 1918 г. президиум Моссовета назначил Дзержинского председателем Московской ЧК; 18 августа 1919 г. Оргбюро рекомендовало утвердить его председателем Особого отдела ВЧК.; 17 декабря 1920 г. Пленум ЦК РКП (б), обсудив постановление Оргбюро об освобождении Дзержинского от работы в ВЧК и направлении его на хозяйственную работу, отменил это постановление; 14 апреля 1921 г. Дзержинский по предложению В.И. Ленина назначен народным комиссаром путей сообщения с оставлением председателем ВЧК и народным комиссаром внутренних дел.

Являясь Председателем ВЧК-ОГПУ, Ф.Э. Дзержинский все большее внимание уделял сначала работе в НКПС, а с 1924 г. в ВСНХ, совмещая эти должности. Практика совмещения должностей была широко распространена в ВЧК-ОГПУ. Одной из этого была нехватка квалифицированных кадров и по политическим мотивам — «надежности». Хотя уровень подготовки некоторых начальников управлений и отделов центрального аппарата, которые подбирали себе кадры, не был высоким.

Желающих же работать в ведомости безопасности было немало, и они обращались к Дзержинскому с просьбами принять их на различные должности. Так, 23 марта 1918 г. в ВЧК поступило прошение бывшего старшего помощника комиссара по уголовноследственной части Сущевского комиссариата г. Москвы, студента 3 курса Александра Александровича Оприца, проживавшего в Москве по Долгоруковской ул. в доме № 14. кв.7.: «Желая вступить в число сотрудников Чрезвычайной Следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией, приемлю сметь ходатайствовать о предоставлении мне какого-либо места в Комиссии.

С ведением следственного процесса знаком хорошо, т. к. в течение трех лет работал в камере судебного следователя по особо важным делам и в канцелярии прокурора окружного суда…Ныне, желая принести посильную пользу своим трудом и знанием дела — приемлю долгом предложить свой труд». Дзержинский запросил ВЧК, «кто лично его может нам рекомендовать».

18 июня 1921 г. С. И. Махмуд-бек просил Ф. Э. Дзержинского дать ему работу, чтобы не умереть с голоду большой семье. 23 июня 1921 г. Дзержинский дал распоряжение В.Л. Герсону запросить Мороза, можно ли взять на работу Махмуд-бека. «Я думаю, что должен», — добавил он .

Коммунист В. Григорьев после службы в бронечастях, командиром и комиссаром бронеотряда и комиссаром армии обратился к Дзержинскому помочь ему устроиться на работу. 1 декабря 1921 г. Дзержинский писал А.Я. Беленькому: «Срочно справьтесь у Абалова о Григорьеве. Отзыв о нем и на какую работу годится и сообщите мне.

Часто приходиться читать статьи некоторых авторов о засоренности ЧК-ОГПУ разного рода авантюристами и более того, преступными элементами. Так Э. Хлысталов пишет о том, что «начиная с января 1918 г., в органы ВЧК хлынули селевым потоком убийцы-фанатики, психопаты, параноики, откровенные садисты и сексуальные маньяки». Оставим на совести заслуженного работника МВД СССР такое категорическое утверждение. В органах ВЧК, особенно на местах, могли быть и такие сотрудники. Обратимся к письму В.И. Ленина от 4 июня 1919 г. председателю Всеукраинской ЧК М.Я.Лацису: «Дорогой товарищ! Письмо Ваше и приложения получил. Каменев говорит — и заявляет, что несколько виднейших чекистов подтверждают, — что на Украине Чека принесли тьму зла, будучи созданы слишком рано и впустив в себя массу примазавшихся.

Надо построже проверить состав, — надеюсь, Дзержинский отсюда Вам в этом поможет. Надо подтянуть во что бы то ни стало чекистов и выгнать примазавшихся.

При удобной оказии сообщите мне подробнее о чистке состава Чека на Украине, об итогах работы».

В ответном письме М. Я. Лацис сообщал о неоднородном составе ЧК на Украине, о значительном количестве примазавшихся лиц, в частности ранее изгнанных из ЧК в Москве, как малоспособных и малонадежных. Он также указал, что решено принимать в ЧК только коммунистов, упразднены уездные ЧК и приняты другие меры.

Как видим, уже в те годы начал вырабатываться механизм противодействия, который бы изгонял подобных из чекистской среды. Не подтверждается утверждение и Ф.А. Щербины о том, что «большевистские чрезвычайки полны бывшими царскими жандармами, членами «Союза русского народа», полицейскими чинами».

По вполне понятым причинам при Дзержинском была поставлена задача «беспощадно и неуклонно отбрасывать от себя слабых и наказывать жестоко совершивших преступление». Руководство ведомства старалось освобождаться от одиозных фигур, от людей, злоупотреблявших своим служебным положением, от всякого, дискредитирующего звание сотрудника органов безопасности. Оно не могло игнорировать и сотен жалоб, которые поступали от граждан на нарушения норм и установленных правил, на ставшими привычными для многих чекистов грубость и хамство. В органах и войсках было немало таких людей, которые не только не обладали необходимой правовой культурой, но и нарушали законы и элементарные права граждан.

Информация о таких случаях становилась известной руководителям, и она была одной из причин того, что начальники управлений, отделов и служб в кадровой политике не отказались от принятия крайних мер. Не кто иной, а Председатель ВЧК-ОГПУ говорил: «… жуликов и всяких контрреволюционеров в моем аппарате вы смело можете найти 1000 человек, которые работают для корыстных целей….без карательной системы нельзя аппарата исправить».

26 апреля 1918 г. на заседании ВЧК был заслушан доклад Дзержинского о необходимости некоторой чистки личного состава комиссии, ввиду обнаружения злоупотреблений с арестами и освобождениями. При обсуждении М.Н. Гуркин отметил, что «арестованные освобождаются и вещи выдаются иногда по явно подозрительным документам. Необходимо в дальнейшем, чтобы это делалось лишь по точно запротоколированным постановлениям отделов». Было решено «поручить комиссии в составе Дзержинского, Фомина и Полукарова выяснить деятельность заподозренных лиц, разрешив в случае надобности привлечь в помощь и других членов комиссии, а «по отдельным расследованиям и надежных членов из отделов».

1 августа 1921 г. Ф. Дзержинскому сообщили, что органы ЧК Крыма находятся в стадии разложения, в них проникло много лиц, не заслуживающих доверия — «уголовщина, пьянство, грабежи».. Он предложил провести массовую чистку личного состава, усилить ЧК новыми сотрудниками.

Одним из путей избавления органов безопасности от ненужных людей были партийные и административные чистки.

Первичные партийные организации при решении вопроса о конкретном коммунисте не очень-то считались с его занимаемой должностью, и исключали из партии не только за неумение или нежелание работать, но и за неумение строить отношения со своими подчиненными. Именно за это в ноябре 1921 г. был исключен из партии начальник войск ВЧК В.С. Корнев. В дело вмешался Дзержинский, считая, что данное решение несправедливо. 7 декабря 1921 г. он обратился в Центральную проверочную комиссию с просьбой пересмотреть это решение. «Тов. Корнева я знаю по его работе в войсках ВЧК, ВОХРа и ВНУС и по Комитету Обороны г. Москвы. У него есть недостатки, но партии и делу рабочей революции он предан до глубины». Постановлением губернской проверочной комиссии В.С. Корнев был восстановлен в партии .

Проведение чисток не раз рекомендовал своим подчиненным сам Дзержинский. Так, 1 апреля 1922 г. он писал Г.И. Благонравову: «В связи с положением на дорогах Поволжья, прошу усилить Ваши аппараты на участках Сызрань-Батраки, Сызрань-Рузаевка. На узле Инза тов. Антонов-Овсеенко передавал мне, что там при чистке исключено 95 % коммунистов (железнодорожников и ортчекистов) и все они остались на местах. Вам необходимо назначить Вашего уполномоченного в Самару как помощника ПП ГПУ на 4 губернии. Сговориться с Уншлихтом и Самсоновым на предмет принятия действительных] мер по борьбе с контрреволюцией».

Но чистки зачастую приводили к ухудшению положения дел в чекистских подразделениях. Так, 2 декабря 1921 г. Дзержинский отметил, что тяжелое положение сложилось на Самаро-Златоустовской железной дороге в связи с тем, что «чистка вырвала очень много работников».

В приказе от 9 сентября 1922 г. «О чистке секретных сотрудников органов ГПУ» говорилось, что при проверке местных органов выяснилось, что руководители на это «обращают слишком мало внимания, вследствие чего таковая теряет смысл и часто приводит к совершенно обратным результатам… В состав агентуры проникло много чуждого и непонимающего своей задачи элемента. Систематическая чистка негодных элементов не проводится, а если и проводится, то в недостаточной мере. Секретные сотрудники инструктируются слабо, от чего не понимают стоящие перед ними задачи, культурно-просветительная и партийная работа ведутся слабою, местами не ведутся совершенно. Более хорошие сотрудники по долгу не меняются, вследствие чего во многих случаях себя расконспирировали и реальной пользы принести не могут…». Поэтому было решено назначить комиссии из трех человек под председательством начальников секретных частей, «которой немедленно приступить к чистке» При этом особое внимание обращать не «а) пригодность, б) политическую благонадежность и в) классовое происхождение».

При рассмотрении каких-либо вопросов Дзержинский считался с точкой зрения других руководителей. Так, он выступает против чистки специального отдела ГПУ, «поскольку т. Бокий возражает и ручается, чистку спецотдела прошу приостановить до его возвращения… Вопрос решим после его возвращения». А в ходе чистки порой вносил свои коррективы, в частности, в работу Центральной комиссии ГПУ по чистке сотрудников. В сентябре 1922 г. комиссией были уволены «как чуждый элемент» вахтеры Выборнов и Зубов и машинистка Клюквина. Дзержинский распорядился отложить увольнение и представить данные о том, что они «не признают советскую власть законной и считают большевиков захватчиками».

Проведя личное расследование, Дзержинский писал 12 сентября 1922 г. председателю комиссии А.А. Андреевой, что ее справка об увольнении Выборнова, Зубова и Клюквиной — неверна. «Допрошенный Выборнов заявил, что никому, никогда не говорил о том, что Соввласть незаконна и большевики захватчики». Клюквину он знает как «скромную, трудолюбивую работницу машинистку: видел сам ее при моей поездке в Сибирь. Никакого большого круга посторонних знакомств не ведет. Политическая грамотность от нее не требуется. Она ведь не коммунистка. Требуется честность и умение работать. Обвинение в легкомыслии не обосновано.

Ваше постановление в отношении всех троих отменяю. Прошу доложить о результатах и принципах Вашей работы».

Но в то же время Дзержинский отдал распоряжение Г.И. Благонравову, Г.Г.Ягоде, Ф.Д.Медведю и И.А. Воронцову «произвести в самом срочном порядке чистку органов ДОТО ГПУ, сократив их аппараты и реорганизуя их руководящий центр МОКТО ГПУ (вплоть до упразднения, если понадобиться) который не сумел предупредить разложения своих дорожных органов». Для проведения этих чисток и реорганизации он предложил образовать под председательством Благонравова тройку.

Учитывая неудачный опыт чистки, Дзержинский давал совет более внимательно относиться к ее проведению. 13 марта 1924 г. он писал Кацнельсону о необходимости проверки списка лиц, подлежащих чистке. «Мне кажется, — отметил он, — что он составлен слишком поспешно. Удалять людей только потому, что они беспартийные, не резон.

Прошу проверить также список антисоветских элементов по их фактической работе. Что касается Гинзбурга и Соколовского, то по свидетельству работающих с ними, они честно работают. Наша тактика должна быть — ценить всех тех, кто работает честно и с успехом, а не отталкивать. Поймавши на обмане или преступлении, наказать нещадно.

При сокращении штатов элемент негодный надо сократить».

31 марта 1924 г. Дзержинский предложил Менжинскому «по линии ГПУ соорганизовать чистку вроде партийной на предмет выявления, отсечения и предупреждения связей с враждебным нам миром», создав для этого в центре авторитетную тройку и проведя чистку сначала в центральном аппарате, а затем во всех органах ОГПУ. Он подчеркнул, что «при чистке надо не только изгонять, но и инструктировать каждого сотрудника, предупреждая его об опасности. Чистке подлежали бы все сотрудники без исключения». Председателем ОГПУ был даже составил вопросник для проходивших проверки и чистки:

«1. Среда и лица, среди которых живет, с которыми связан сотрудник.

2. Семья.

3. Болтливость сотрудника, выпивает ли и если да, то с кем.

4. Берет ли на дом дела и документы…

6. Спаянность и близкая жизнь сотрудника вне работы.

7. Где живет, в общежитии или отдельно.

8. Падок ли к бабам или падка к мужчинам.

9. Интеллигент или рабочий.

10. Кого (из личной жизни) знает из враждебно к нам настроенных

11. Родственники — враги наши, члены других партий

12. Ходит ли в увеселительные места

13. Кого из врагов Советской власти изобличил сам помимо даваемых ему дел».

24 декабря 1925 г. писал Г.Г.Ягоде: «В настоящее время особенно важно почиститься нашим органам так, чтобы имя наше не было замаранною, чтобы все элементы разложения были отсечены»

Безусловно, избавляться от случайных людей было крайне необходимо. Тем более, что таковых было немало, особенно в территориальных органах.

Дзержинский вообще считал, что необходимо рвать всякие связи с «сомнительными элементами». «Среди хозяйственников, — писал он Г.И. Благонравову, — ходят упорные слухи, что на службе в Эконупре находится некий Виленский и что якобы он содержит ряд чекистов, с которыми ведет личную дружбу. Прошу Вас этого Виленского отшить вовсе от всякого соприкосновения, где бы то ни было не только с ГПУ, но и с нашими работниками, которых прошу осведомить о настоящем моем распоряжении».

Дзержинский считал важным расставаться и с теми сотрудниками, которые не срабатывались с коллективом. 11 апреля 1924 г. возникла конфликтная ситуация, связанная с взаимоотношениями сотрудников с О.К. Григорьевой. Дзержинский просил Дейча «принять ее к себе а службу, чтобы таким безболезненным образом разрешить трения». Однако Григорьева отказалась. Поэтому Дзержинский отдал распоряжение И.А. Воронцову: «Ввиду того, что во взаимоотношениях наших сотрудников и тов. О. Григорьевой возникли недоразумения, необходимо О. Григорьеву из ГПУ уволить, так как в наших органах не должно быть взаимного недоверия…. уплатив по закону».

Административные и партийные чистки привели не только к изгнанию карьеристских и сомнительных элементов, но и к исключению всех инакомыслящих, членов революционно-демократических партий, оппозиционных групп внутри самой партии. Последнее снижало интеллектуальный потенциал и отрицательно сказывалось на работе органов ВЧК-ОГПУ. Господствовавшее и все насаждавшееся в обществе деление на «своих» и «чужих» не позволяло патриотам, стоявшим не на большевистской платформе, внести свой скромный вклад в обеспечение безопасности Отечества.

В органы безопасности шел отбор людей, прежде всего по политическим мотивам, а затем уж — по профессиональным качествам. Формировался слой общества, ставший в последующем составной частью номенклатурной системы СССР.

В ВЧК-ОГПУ оставались люди, которые должны были научиться требовать и неукоснительно выполнять требования других. В большинстве своем они в трудные 30-е годы оказались не на высоте, не проявили должной принципиальности, соглашались и проводили в жизнь политику Сталина, поступившись многими принципами и забыв о лучших чекистских традициях.

Важнейшим направлением политического руководства органами безопасности Дзержинским была постоянная забота о расстановке кадров. Для закрепления кадров в органах и войсках ВЧК были разработаны документы, регламентировавшие порядок назначения, перемещения и увольнения чекистов. Всякое перемещение членов партии из одной губернии в другую решениями губкомов не допускалось. Правящая партия в условиях нехватки кадров выделяла основные участки. И, несмотря на нехватку кадров в самих чекистских органах, ЦК РКП(б) своими решениями направил коммунистов-чекистов на хозяйственную работу, в Красную Армию, органы юстиции, уголовный розыск и милицию, для работы в деревне.

10 марта 1919 г. Дзержинский в письме в Информационный отдел ЦК РКП (б) сообщил о нецелесообразности перемещения сотрудников ВЧК на другую работу. В нем отмечалось, что в связи с бывшей кампанией против органов ВЧК на страницах печати в провинции начался «массовый уход ответственных партийных товарищей с занимаемых ими постов». При этом на местные партийные организаций в ряде случаев способствуют или в этом проявляют инициативу. Так, были отозваны председатели Самарский и Нижегородской ЧК, председатель ЖЧК Александровской железной дороги и многие другие. В ряде городов парткомы отпускали руководящих работников ЧК в Белоруссию, Литву и Латвию (Тамбов, Псков и др.). Поэтому председатель ВЧК просил ЦК издать циркуляр с указанием всем провинциальным организациям РКП (б) о необходимости «оставления старых работников на занимаемых ими постах в ЧК, которые уже приобрели опыт и знания, необходимые для работы, указав одновременно, что ЧК являются столь же необходимыми органами, как и все прочие нашей Советской республики и что ЧК требуют наиболее ответственных, наиболее преданны делу революции товарищи».

При необходимости согласования кадровых вопросов с другими ведомствами в отдельные случаях Президиум ВЧК поручал это Дзержинскому. Так было 12 марта 1919 г. при обсуждении вопроса «О тов. Валобуеве». Было решено: «обратиться в РВСР с предложением оставления тов. Валобуева на занимаемом им месте или дать взамен его подходящего кандидата. Одновременно урегулировать вопрос в Реввоенсовете об откомандировании на фронт частей войск корпуса ВЧК и ЧК, что возложить на тов. Дзержинского».

6 июня 1920 г. ЦК КПУ и Дзержинский направили в адрес всех губревкомов и исполкомов, губЧК и РТЧК Екатеринослава, Луганска, Николаева, Одессы Полтавы, Харькова, Чернигова, Житомира Киева и ст. Знаменка телеграмму о недопустимости отстранения от службы отдельных руководителей ЧК, указав, что «подобное явление абсолютно недопустимо. Все перемещения могут производиться лишь с согласия председателя соответствующей ЧК, а в случае несогласия должны передаваться на разрешение в центр».

14 марта 1921 г. И.А. Апетер направил письмо Дзержинскому: «По материалам с мест видно, что с усилившейся работой органов ЧК в связи с общим положением в Республике, наблюдается крайний недостаток сотрудников, а также наблюдается широкое стремление уйти из работы ЧК, поэтому я считал бы своевременным поднять вопрос перед ЦК о прикреплении всех ныне работающих в органах ЧК к местам их работы и разъяснить местным парткомам, что без согласия предгубЧК или ВЧК ни одного работника не отзывать. Смещение или отзыв предгубЧК производить только с согласия ВЧК или возбуждая вопрос перед ЦК об отзыве или переброске». Через три дня Д. ответил, то «будет выписка из протокола».

Учитывая трудное положение с кадрами в ВЧК, Дзержинский предложил руководителям губЧК «немедленно войти с докладом в местные партийные комитеты о необходимости пополнения работников ЧК, указав одновременно на необходимость оставления для работы всех ответственных работников». Одновременно он обратился в ЦК РКП(б): «Знаем, что и вы не богаты работниками, но уверен, что все изложенное выше дает нам право и уверенность, что хотя бы за счет напряжения своих сил вы не откажете в помощи и дадите необходимое пополнение из своих рядов в лице наиболее идейных ответственных товарищей для тяжкой, но необходимой работы защиты нового строя, нашей рабочей революции»

Чекисты должны были поддерживать связь с органами безопасности и после ухода из них. 31 марта 1921 г. Дзержинский подписал приказ № 86: «При переходе сотрудников ЧК в другие советские учреждения упомянутые сотрудники не должны прерывать связи с ЧК, а, наоборот всеми мерами помогать последним. Изучив детально структуру того учреждения, в котором они работают, и о всех замеченных недостатках и преступных деяниях регулярно сообщать в местный орган ЧК, поддерживая постоянно связь».

На основании обобщения опыта работы губкомов, с учетом предложений местных организаций в августе и ноябре 1921 г. ЦК РКП (б) и Бюро ЦК РКП (б) издали циркуляры о перемещении и отзыве коммунистов-сотрудников ВЧК. В них были уточнены правила расстановки чекистов: уездные комитеты могли перемещать чекистов только с разрешения губернских или областных комитетов, которые имели право осуществлять расстановку всех чекистов, кроме председателей и членов коллегий губЧК (облЧК), вопрос о которых должен был решаться лишь по согласованию с ЦК РКП (б); ВЧК (или губЧК) обязаны были сообщать губкомам (обкомам) о всех назначениях на постоянную или временную работу. В циркуляре особо подчеркивалось, что «всякие необоснованные отзывы и перемещения сотрудников ВЧК парткомы будут рассматривать как серьезное нарушение партийной дисциплины».

Многие документы Дзержинского свидетельствуют о самом внимательном отношении к тем сотрудникам, которые по каким-либо причинам хотели перейти из органов безопасности на другую работу. 31 августа 1921 г. Дзержинский писал Я.Д. Березину: «Дорогой товарищ! Напрасно нервничаете. Уходить так из ВЧК Вам нет никакого смысла. В ВЧК Вы вложили столько работы и себя, что нельзя так легко расставаться, и из-за чего? Я согласился на Ваш уход из Управления делами только из-за НКПС. Не нервничайте, работа Ваша важнее и ценнее, чем потуги чьи-то Вас опорочить. Доведем это до конца. А Вы сейчас пользуйтесь отдыхом и восстанавливайте силы. Я знаю о мелочных уколах по отношению к Вам. Обращайтесь со всем ко мне. Лучше записками о всех Ваших нуждах…».

21 июня 1922 г. Ф.Э. Дзержинский старался успокоить одного из активных участников процесса над правыми эсерами Я.С.Агранова, который, «глубоко принял к сердцу» постановление Верховного Трибунала, выразившее ему формальнее порицание за методы допросов арестованных. «Это для всех ясно, как для партии, так и для самих эсеров. В самом деле, что дурного в том, что заставили дать правдивые показания не путем насилия или угрозы ареста, а путем успокоения интеллигентско-эсеровской “морали”? И это все отлично понимают. Право это пустяки и для Вас они обидны только потому, что это дело слишком Вас издергало»

Дзержинский выступал против отзыва коммунистов из ВЧК-ОГПУ без согласования этого вопроса с ним. 21 сентября 1923 г. он выразил протест секретарю МК РКП (б) А. Зеленскому по поводу отзыва на другую работу решением бюро МК РКП (б) секретаря ячейки ГПУ/ МГО Шкляра: «Я должен протестовать самым категорическим образом против такого шага, ибо при теперешней обстановке ни под каким видом нельзя ослаблять партийную нашу (ГПУ) организацию».14 июня 1922 г. председатель ГПУ направил телеграмму в Пензенский губком РКП(б): «Категорически протестую: 1) против ареста ответственных работников отдела ГПУ без моего ведома, 2) против новых назначений без предварительного соглашения со мною. Новых назначений не утверждаю, равно как и вмешательство в работу осведомления не допускаю».

Неоднократно Дзержинский обращался в ЦК РКП (б) с просьбами о направлении коммунистов для работы в ВЧК-ОГПУ. Так, 18 мая 1918 г. ЦК решил усилить ВЧК «новыми товарищами. Перевести т. Лациса из Комиссариата по внутренним делам в Чрезвычайную комиссию, поручить т. Свердлову переговорить с т. Яковлевой, Стуковым для привлечения их к заведыванию отделом по борьбе с контрреволюцией при Чрезвычайной комиссии».

Дзержинский не возражал против возвращения в ВЧК бывших сотрудников, зарекомендовавших себя положительно в работе на различных должностях. Например, 27 мая 1920 г. он ответил Зильберману: «Ввиду изъявленного Вами желания, мотивированного домашними обстоятельствами, возвратиться к постоянно работе в Москве и считая, что наиболее продуктивно Вы можете быть использованы как работник ЧК, с моей стороны не встречается препятствий к назначению Вас на ту или иную ответственную работу в Москве по соглашению с тт. Ксенофонтовым, Мессингом или Менжинским».

27 декабря 1920 г. Ф.Э. Дзержинский предложил М.Я. Лацису вернуться с хозяйственной работы в ВЧК. «Мы хотели, — писал он, — предложить Вам быть нашим редактором и заняться исключительно отчетами, изданиями, статьями, политическими циркулярами и т. д. У нас самым большим недостатком — это отсутствие отчетности, о нас никто ничего не знает. Надо издать официальный отчет за три года. Возьмитесь за это. Наметьте проект самого отчета и кого привлечь, кому дать какое задание. Черкните мне — Ваше отношение к моему предложению».

9 августа 1921 г. Дзержинский писал С.С. Лобову: «Пора уже вернуться Вам для работы в ВЧК. Для этого имеются необходимые постановл. Орг. бюро, да и по существу дела. Сейчас на ВЧК выпала большая работа. Мне не хочется привлекать для этой работы вопреки желанию. Но разве Вы недостаточно отдохнули от чекистской работы?

Нам приходиться работать без всякого даже перерыва. Откликнитесь. Вы могли бы взять на себя или обязанности нашего полномоч. представителя в одну из областей или, что сейчас важнее, взять на себя в ВЧК организацию наблюдения за центральными и местными комитетами помощи голодающим. Без такого наблюдение эти комитеты превратятся в центры помощи в организации белогвардейских сил. Откликнитесь!».

По настоянию Дзержинского партийные и советские органы принимали решения об отзыве чекистов из других государственных структур. Так, 17 марта 1921 г. Оргбюро ЦК РКП (б) обсудив просьбу Дзержинского вернуть в ВЧК из всех советских учреждений бывших и нескомпрометированных чекистов и издать циркуляр всем губкомам и губчека о необходимости регулярных докладов губчека и губкома, постановило: «а) По возможности удовлетворить просьбу о возвращении в ВЧК работников-чекистов. Практическое разрешение вопроса поручить Секретариату ЦК.

б) Предложить т. Дзержинскому представить проект циркулярного письма».

В циркулярном письме ЦК РКП (б) указывалось, что в органы ВЧК возвращаются бывшие чекисты, которые «без особого ущерба для данной работы могут быть сняты с таковой в интересах наиболее успешной охраны советской власти от покушения на нее и борьбы с техническим предательством, подпольной контрреволюционной работой и т. д.

Здоровое политическое и коммунистическое чутье должно подсказать правильное решение вопроса о распределении сил в каждом данном случае. Не этим одним должна ограничиваться наша поддержка органов ЧК, необходимо вокруг них создать атмосферу коммунистического доверия, необходимо оказывать им всяческую материальную и моральную поддержку».

4 апреля 1921 г. секретарь ЦК В.М. Молотов и Ф.Э.Дзержинский направили телеграмму губкомам, в которой указали, что в связи с открытием торговых операций с заграницей и изменением продовольственной политики необходимо усилить бдительность и органы ВЧК — «Сюда мы должны бросить силы наиболее стойких и закаленных в борьбе партийных товарищей. Губкомам необходимо серьезно учесть эту потребность ЧК и всячески идти им навстречу».

Много внимания Дзержинский уделял оказанию помощи местным органам безопасности, которые работали в особо трудных условиях. Так, по его распоряжению были усилены Тамбовская и Гомельская губЧК. На самом внимательном отношении к формированию Крымской ЧК настаивал Дзержинский, получивший информацию от Розенгольца. В записке И.С. Уншлихту он указывал: «Розенгольц устно характеризовал гораздо резче словами «уголовщина, пьянство, грабежи». Указывал на то, что очень много в Крымской ЧК деклассированных матросов и если их всех изъять, то хулиганство прекратиться». Он всегда шел навстречу местным органам власти в работе с чекистскими кадрами. Так, в начале января 1920 г. по просьбе Сибревкома для организации чрезвычайной комиссии и борьбы с контрреволюцией в Новониколаевск был направлен И.П. Павлуновский.

При командировках и выездах на места Дзержинский обстоятельно вникал в работу чекистов. Так было во время пребывания его в Украине в 1920 г. Об этом можно судить по его письмам В.И. Ленину и И.К. Ксенофонтову.

14 мая 1920 г. он ознакомил И.К Ксенофонтова с положением в Украине, отметив, что там отсутствует исполнительный аппарата власти и работа идет «холостым ходом», — «Никому от этого ни тепло, ни холодно». Он скептически отнесся к кратковременному пребыванию в Харькове и высказал пожелание «засесть здесь на постоянную работу, преодолевать изо дня в день расхлябанность и прожектерство, а не давать только хорошие советы, указания, распоряжения. Украину нужно и можно завоевать только упорным повседневным трудом работников из центра, приезжающих сюда не на короткий срок.

Дзержинский положительно оценил работу органов ВЧК и их руководителя: «Произведена большая работа. Манцев правильно бросил все силы на места, не оставляя их себе. Но сейчас укрепление органа Центр, управления необходимо, иначе нельзя руководить ни организационно, ни боевыми действиями местных ЧК». «Нашим ЧК, — отметил он, — приходится в общем работать здесь как в чужой стране. Местные заскорузлые коммунисты стараются выжить приезжих, наблюдают за каждым их шагом и стараются выжить. Меня прельщает мысль остаться здесь на более продолжительный срок — не для гастролей. Осев здесь и имея опору в ЦК РКП, я мог бы в продолжении 2–3 месяцев дать возможность окрепнуть ЧК, защищая их от украинщины. Если Вы согласны, переговорите в ЦК. Гастролером я не умею быть. Вы в ВЧК могли бы и без меня справиться, а председателем Главкомтруда мог бы быть Сокольников. Переговорите с ЦК и пришлите мне постановление ЦК….».

26 июня 1920 г. Ф.Э. Дзержинский из Харькова направил письмо на имя В.И. Ленина, охарактеризовав обстановку в Украине — «Украина станет скоро честной, советской». Он высказал просьбу остаться там на более продолжительный срок: «Мое пребывание здесь усиливает темп работы ЧК, и мне кажется, что дальнейшее пребывание необходимо. Но из Москвы т. Ксенофонтов и другие по ВЧК и Главкомтруду жалуются, что я слишком засиделся на Украйне и от этого там работа страдает. Мне самому трудно решить. Я думаю побыть здесь еше недели две, потом на неделю вернуться в Москву, чтобы затем приехать сюда обратно. Буду ждать решения ЦК». 4 июля 1920 г. секретарь ЦК РКП (б) Η. Н. Крестинский направил телефонограмму Ф. Э. Дзержинскому следующего содержания: «В ответ на Ваше письмо Владимиру Ильичу от 26/VI по вопросу о сроке пребывания на Украине сообщаю: ждем Вас в Москву к пленуму, т. е. по позднее 15 июля; здесь, вероятно, придется пробыть недели две (пленум, Интернационал, совещание Комтрудов), потом сможете вернуться на Украину».

Важнейшим направлением в работе Дзержинского с кадрами была всемерная помощь национальным ЧК (ГПУ). Это было частью национальной политики Советского правительства. Разве не прав последний министр геологии СССР Г.А. Габриэлян, который, осмысливая опыт недавнего прошлого, заметил: сейчас много говорят и пишут об империи СССР, но, согласитесь, это было очень странная империя, ибо характеризовалась она невиданным, просто гигантским прогрессом национальных окраин в развитии промышленного потенциала, науки, образования, культуры. «Назовите мне другую такую империю, в которой бы все это создавалось за счет усилий метрополии, затрат и жертв исконно российских нечерноземных областей, хиреющих и теряющих свой основной человеческий потенциал и в результате превратившихся в безлюдные пустыни».

Так было во всех областях, в том числе и в работе с кадрами.

Направлявшиеся туда чекисты должны были отличаться от других пониманием политики правительства в национальном вопросе, умением вести решительную борьбу с проявлениями великорусского шовинизма и местного национализма, знать национальные языки, обычаи и традиции местного населения. Усиление местных ЧК и отделов ГПУ шло за счет центральных районов или тех губерний, где положение советской власти упрочилось.

Даже в очень трудные годы было запрещено откомандирование чекистов из национальных районов.

В 1920 г. по черновым заметкам Дзержинского можно судить об оказании помощи Всетатарской ЧК, где были нарушения законности, злоупотребления властью и случаи пьянства сотрудников, незаконные расстрелы евреев.

Для улучшения работы Всеукраинской ЧК 27 мая 1921 г. Дзержинский внес ряд предложений, в том числе: сосредоточить политическую информацию в Харькове под контролем ЦК КПУ и СНК Украины; начальника Регистрационного отдела Северного отозвать из-за его «недопустимого поведения»; выяснить, почему начальник войск до сих пор не отдал приказа о реорганизации командования войсками ВЧК на Украине в аналогичное управление с Центром; немедленно выслать в Харьков «Положение о снабжении войск ВЧК»; все доклады о борьбе с бандитизмом регулярно направлять в управление войск ВЧК.

В 1923 г. Дзержинский распорядился об удовлетворении всех просьб представителей Туркестана: был увеличен аппарат уполномоченного ГПУ на 5 человек, решено не направлять в этот район «негодный элемент» — и в ГПУ, и в погранохрану». Было больше уделено внимания погранохране, «которая на границе является представительницей СССР, по ней судит население Афганистана и Персии об СССР», в г. Полторацке созданы специальные курсы; началась подготовка сотрудников из туркмен (что «имело большое политическое значение»), рассмотрен вопрос об организации коллегии ГПУ вместо уполномоченного и приняты меры для четкого проведения национальной политики и «облегчены условия перехода границы населением для бытовых условий, приняты меры к тому, чтобы «из-за боязни английских шпионов не восстанавливать против себя все местное население»

Для более предметной помощи территориальным органам были упорядочены командировки сотрудников. 6 марта 1920 г.

Ф.Э. Дзержинский подписал «Наказ ВЧК сотрудникам, командируемым на места»: «1. Каждый командируемый должен получить мандат, в котором фиксируются права командируемого, задачи и цель командировки.

2. При отъезде командируемый обязан ознакомится с материалом, по коему командируется, задачами и целью и, усвоив все дело, приступить к его исполнению.

3. По приезде на место командируемый обязан явиться к председателю ЧК или его заместителю и познакомить последнего с целью командировки.

4. Командируемый обязан также явиться в губком для предъявления своего мандата и должен работать в контакте с местной партийной организацией, чтобы не повредить делу. О явке должна быть отметка на мандате.

5. При разногласии между уполномоченным ВЧК и местной партийной организацией уполномоченный запрашивает ВЧК телеграфно, с точным изложением дела и причиной разногласий.

6. За неисполнение наказа или отступления от него виновные строжайше наказываются.

15 декабря 1920 г. Ф.Э.Дзержинский дал указание Г.Г. Ягоде «урегулировать командировки отделами агентов, сотрудников и т. п. в провинцию» Его предложения сводились к следующему:

1. Ни один отдел самостоятельно не имеет права посылать.

2. В случае нужды посылаются с точным определением задачи командировки — с согласия председателя или заместителя, которым докладывается исключительно через управделами.

3. Мандат подписывается председатель или заместитель и заведующий отделом.

4. Каждый командированный обязан визировать на месте свой мандат, о чем должно быть написано в самом мандате с указанием, у кого нужно визировать,

5. В провинции, где имеются наши представители — о всех командировках — представители должны быть уведомлены».

В Инструкции ВЧК от 19 декабря 1920 г. говорилось, что начальники отделов, командирующие своих сотрудников в провинцию, заблаговременно упреждают Управление делами об откомандировании запиской с указанием: 1) фамилии командируемого, 2) должности, 3) места командировки, 4) приблизительной продолжительности командировки и 5) задания. Управление делами заготовляет и выдает согласно этой записке: I) удостоверение личности командируемому, 2) документы для проезда, 3) суточные деньги, и отдет приказ о командировке. Каждый командируемый должен на месте командировки визировать свой командировочный документ в местной чрезвычайной комиссии или особотделе.

Дзержинский лично решал вопросы, связанные с увольнением сотрудников. Оно производилось председателем ВЧК по представлению управляющего делами или начальника соответствующего отдела и обязательно о каждом увольнении сообщать в Управление делами для отдачи в приказе. Всякое перемещение с одной должности на другую происходит по соглашению начальников отделов, из которого и в который переводится сотрудник с ведома управляющего делами, и отдастся приказом по Управлению делами.

Несмотря на существование общих правил увольнения чекистов, председателю ВЧК-ОГПУ зачастую приходилось лично решать многие вопросы. Например, по ситуации в Украине в начале 1921 г. Туда была направлена группа чекистов, но многие вернулись обратно. Не желая работать, они ссылались на болезни и врачебные свидетельства. 6 марта 1921 г. Дзержинский писал в В.А. Балицкому: «Прошу дать распоряжение по всем комиссиям, чтобы сообщали поименно о таких гастролерах, недостойных работать в чека, дабы их заклеймить или привлечь тех, которые посылали больных людей.

19 марта 1921 г. Дзержинский поручил Г.Г. Ягоде упорядочить увольнение чекистов, которых увольняли, «не наблюдая совершенно за тем, чтоб отправить их в военкомиссариат».

При каждом увольнении Дзержинский рекомендовал более внимательно относиться к сотрудникам. 13 марта 1924 г. решался вопрос о сокращении Административно-хозяйственного отдела ОГПУ и его руководителя Раттеля, на его место предполагалось назначить «хозяйственника — рабочего, жесткого и строгого работника». Но при этом «Раттеля не следует удалять, он б. генерал, честно служил Сов. Власти. Надо ему найти более подходящую для него должность».

Дзержинский старался удовлетворить просьбы сотрудников. 14 апреля 1921 г. к нему обратился член РКП (б) младший делопроизводитель отряда ВЧК Г. Я. Прикул, который ввиду трудных условий жизни семьи, просил откомандировать его в распоряжение Великолуцкого уездного парткома РКП(б) для назначения на какую-либо должность. «За наши идеи, — писал он, — я могу бороться как в Москве, так и в провинции, и я думаю, что с моим откомандированием ВЧК ничуть не пострадает…». 20 апреля 1920 г. Дзержинский писал Беленькому: «Полагаю, что надо откомандировать. Если хороший и там пригодится. Доложите Уншлихту».

8 марта 1925 г. Дзержинский поручил Благонравову расследовать «по существу и с формальной стороны» дело Лимонова. Если Лимонова надо было уволить, то правильно ли что это делается постановлением ОДТО ГПУ и что на это ссылаются и что об этом дают копию самому Лимонову? Надо ли было увольнять Лимонова? Если он вредный элемент, уменьшится ли вред от него, если он будет уволен. Правильно ли, что его увольняют без указания причин. Такие увольнения по предписанию ГПУ без указания причин — только вредны для ГПУ.

Предметом особой заботы председателя ВЧК-ОГПУ было материальное положение сотрудников, он лично знакомился с состоянием дел и поручал своим заместителям поступать также. Он дал задание Г.Г. Ягоде составить письмо в Политбюро ЦК РКП (б), в котором потребовал указать следующее: «У многих представление, что чекистам хорошо живется. Это неверно. Мы канцелярский и по хозяйству труд ужали до пределов. Огромное большинство наших сотрудников это оперативники — в большинстве бывшие рабочие высокой квалификации — работают без ограничения времени — в напряжении. А жалование получают самое скоромное…».

Нельзя не сказать о том, что политическое руководство страны не тревожило сложившееся положение. Этот вопрос неоднократно по предложению Дзержинского только в годы нэпа обсуждался даже на заседаниях Политбюро ЦК РКП(б): 3 ноября 1921 г. — о пайках для ВЧК, 6 сентября 1921 г. — просьба ВЧК ассигновать в ее распоряжение золотую валюту для обмундирования войск пограничной охраны, 18 мая 1922 г. — о материальном положении работников ГПУ, 16 февраля 1922 г. — об отпуске обмундирования ВЧК, 1 марта 1922 г. — о вещевом довольствии сотрудников ГПУ, 1 ноября 1923 г. — об улучшении быта сотрудников пограничных отделений ГПУ.

С первых дней существования ВЧК Дзержинский стремился упорядочить оплату за работу сотрудникам и их помощникам. Так, 7 февраля 1918 г. ВЧК под председательством Дзержинского, обсудив вопрос «О плате за услуги», постановила «платить осведомителям за услуги не более 10 % и только за оконченные дела.

26 июня 1918 г. по ходатайству Дзержинского об упорядочении материального обеспечения сотрудников ВЧК, которое к этому времени не было определено, СНК принял следующее постановление: «Всероссийская Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем довольствуется из Интендантства по следующим нормам: члены боевых отрядов, комиссары, разведчики, следователи, шоферы и члены комиссии довольствуются по нормам, установленным для строевых частей, остальные и канцелярские служащие, приезжие по делам и арестованные — по общим нормам». Это решение было первым документом, приравнивавшим чекистов к военнослужащим.

В марте 1919 г. из многих ЧК поступили запросы, как поступить с выплатой издержек, израсходованных вызываемыми ЧК свидетелями из деревень, сел, уездов и т. д. В связи с этим, 22 марта 1919 г. Дзержинский предложил «при поступлении требований на выплату расходов свидетелям, руководствоваться следующими положениями:

1. Прогонные получают лишь те свидетели, жительство коих находится от города на расстоянии свыше 5 верст.

Примечание: Прогонные выплачиваются впредь до особого распоряжения по 3 руб. за каждую обратную версту.

2. Суточные выплачиваются в тех случаях, когда свидетель, по требованию следствия потратит времени не менее двух дней.

3. Расходы по оплате выплачиваются из статьи непредвиденных расходов».

Постановлением Совета Труда и Обороны Республики от 17 сентября 1920 г., объявленным приказом ВЧК за № 118, все работники чрезвычайных комиссий в своих правах и обязанностях были приравнены к военнослужащим Действующей Красной Армии, что внесло много нового в характер работы органов ВЧК. В связи с этим Дзержинский в приказе от 24 сентября 1920 г. писал: «С указанного момента аппарат чрезвычайных комиссий является по темпу своей работы тождественным военной боевой организации и должен немедленно воспринять ту быстроту техники, на основании коей эта организация построена, работает и управляется руководящим центром….

Всероссийская чрезвычайная комиссия устанавливает:

1. Строжайшую военную централизацию всех органов ЧК, выражающуюся в непосредственном, полном и безоговорочном подчинении их во всех отношениях центральному органу — ВЧК.

2. Исключительную персональную ответственность всех работников ЧК и в первую голову председателей губчека, за состояние и деятельность вверенных им органов.

3. Порядок воинской подчиненности низших должностных лиц высшим в смысле точного и беспрекословного исполнения приказов ВЧК и отдельных распоряжений непосредственных и прямых начальников.

4. Точность и быстроту исполнения заданий, исходящих от Центра, и оперативных предложений всех органов ЧК, донося немедленно о выполнении их начальников и своевременно представляя все требуемые Центром сведения.

На основании изложенного объявляется во всеобщее сведение, что работа ЧК отныне рассматривается как выполнение боевых задач в военной обстановке на внутреннем фронте, а поэтому малейшие нарушения установленных настоящим приказом положений будут караться со всей суровостью ВЧК».

23 февраля 1921 г. Дзержинский писал К.М. Карлсону: «во что бы то ни стало эти войска сделать и по духу чекистскими, т. е. стойкими и преданными делу революции. Это достигнуть можно, втягивая их в нашу жизнь и работу постоянной близостью и заботой о них, как о материальной их жизни, так и духовной». Но решение этой задачи осложнялось тем, что СТО все войсковые части и военные учреждения, не расположенные на фронте, причислил к тыловым частям и перевел их на тыловой пакет и тыловое снабжение.

25 марта 1921 г. в докладной записке в СТО: Дзержинский обратил внимание на то, что постановление «не сделало никакого исключения для войск специального назначения, расположение которых в тылу нисколько не уменьшает их задачи и не сокращает возложенных на них обязанностей. Особенно сильное и неблагоприятное влияние перевод на тыловой паек и тыловое снабжение оказывает на войска ВЧК».

Председатель ВЧК просил «внести в вышеуказанное постановление Совета Труда и Обороны поправку и разъяснение, что постановление Совета Труда и Обороны о переводе войсковых частей, не расположенных на фронте, на тыловой паек, на войска ВЧК не распространяется». Свое предложение он обосновал следующими аргументами:

«Во-первых, войска ВЧК имеют свои специальные задачи и специальное назначение, которые не меняются от их расположения на фронте или в тылу, от перехода Красной Армии на мирное или полумирное положение, а, напротив, в некоторых случаях с развалом некоторых армейских частей даже увеличивается;

во-вторых, части войск ВЧК несут службу пограничной охраны, работа которой ничуть не отличается от работы на боевом фронте по напряженности вниманию и трудности несения службы, уменьшается только опасность смерти, но не исключается;

в-третьих, малочисленность войск ВЧК в сравнении с возложенными на них задачами перегружает их работа так, что наряды в караул красноармейцы должны идти через сутки, а во время, предназначенное для отдыха, исполнять оперативные задания ЧК или особого отдела, чего в тыловых частях никогда не бывает, ибо они кроме своих внутренних и внешних нарядов других несут только редко и в исключительных случаях;

в-четвертых, в местностях, отличающихся бандитскими шайками и кулацкими восстаниями, каких в настоящее время на территории РСФСР немало, войска ВЧК находятся в постоянном боевом положении».

К этому Дзержинский добавил: «Войска ВЧК должны быть исключительно надежные и дисциплинированные, готовые к выступлению по первому требованию, вербоваться из людей, на которых можно надеяться и которым можно доверять. В особенности это относится к войскам, несущим охрану границ РСФСР, где нет групповой работы, а надежда возлагается на честность и исполнительность каждого бойца в отдельности, а голодный и раздетый человек всегда легче поддается соблазну и подкупу, чем сытый».

6 мая 1922 г. Дзержинский провел совещание ПП ГПУ, на котором был обсужден вопрос «О материальном положении ГПУ». По докладу И.С. Уншлихта было решено произвести максимальное сокращение личного состава сотрудников с тем, чтобы фактически отпуск количества пайков не уменьшился и мог обеспечить наличное количество сотрудников; поручить С.Ф. Реденсу совместно с Полномочными Представителями в кратчайший срок разработать проект о дальнейшем сокращении личного состава всех органов ГПУ (транспортных, особых, секретных и гласных сотрудников и т. д„которой рассмотреть на совещании с начальниками отделов); «создать Центральный секретный фонд материальный и денежный путем привлечения экономических комиссариатов».

Трудное материальное положение чекистов усугублялось тем, что при низком и не во время выплачиваемом денежном содержании они в «добровольно-принудительном порядке» делали многочисленные отчисления для «красных» инвалидов, детских домов, для ликвидации последствий голода, бастовавшим немецким и японским рабочим, для нужд Общества друзей воздушного флота (ОДВФ), Международной организации помощи революционерам (МОПР), а также обществам ликвидации технической неграмотности, «Друг детей», Доброхиму и другим организациям.

5 июля 1922 г. председатель ГПУ Украины В.Н. Манцев обратился к Дзержинскому с письмом о бедственном положении чекистов: «…Я думаю, что это общий вопрос и в России положение их едва ли лучше. Денежное вознаграждение, которое уплачивается сотруднику, мизерное так же, как продовольственный паек. Сотрудник, особенно семейный, может существовать, только продавая на рынке все, что имеет. А имеет он очень мало. И потому он находится в состоянии перманентного голодания. На этой почве происходит общее понижение работоспособности, настроение сотрудников озлобленное, дисциплина падает, и нужны исключительные условия, чтобы в нужный момент заставить их работать, хотя бы вполовину против прежнего, зарегистрирован ряд случаев самоубийств на почве голода и крайнего истощения». «Я лично, — писал Манцев, — получаю письма от сотрудниц, в которых они пишут, что принуждены заниматься проституцией, чтобы не умереть с голоду. Арестованы и расстреляны за налеты и грабежи десятки, если не сотни сотрудников и во всех случаях установлено, что идут на разбой из-за систематической голодовки. Бегство из чека повальное. Особенно угрожающе стоит дело с уменьшением числа коммунистов среди сотрудников. Если раньше мы имели 60 % коммунистов, то теперь с трудом насчитываем 15 %. Очень часты, если не повседневны, случаи выхода из партии на почве голода и необеспеченности материального существования. И уходят не худшие, а в большинстве пролетарии.

Мы штаты уменьшили уже процентов на 75. Что же еще сокращать? Имеем ли мы право делать это?…есть один выход, чтобы государственная власть поняла, наконец, что такие учреждения, как чека, необходимо удовлетворять полностью, чтобы даны были совершенно удовлетворительные кредиты». И Манцев просил поставить перед высшими органами власти вопрос так: «Если чека не нужна, то об этом нужно сказать прямо и твердо. И мы соответствующим образом будем тогда поступать».

На следующий день после ознакомления с письмом Манцева

Дзержинский направил всем членам Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б) следующую записку: «Вчера 5/УП на заседании Оргбюро секретарь Донецкого губкома докладывал о невозможно тяжелом положении сотрудников губ. отд. ГПУ, о бегстве коммунистов из ГПУ, о выходе даже из партии и т. д. Оргбюро не раз слышало такие доклады беспристрастных товарищей. Киевский отдел ГПУ, например, существовал на отпускаемое ему за время от февраля до мая включительно 1,4 миллиарда ежемесячно. При сем записка тов. Манцева, рисующая положение на Украине, где не хуже, чем в РСФСР. Необходимо на это обратить серьезное внимание. Органы ГПУ еще необходимы для безопасности государства.

У меня сейчас просьба одна — дать указания Наркомфину, Наркомпроду и Наркомвоену, чтобы отпущенное нам по смете госснабжение, как продовольственно-вещевое, так и денежное, не было фикцией, а было передано нам полностью. Только при этих условиях мы сможем бороться железной рукой с разложением, уменьшить штаты до максимальных пределов, подобрав лучших и выполнить свое задание…»..

4 августа 1922 г. Дзержинский обратил внимание В.А. Балицкого на материальные условия работы ОРТЧК, у которой не было «ни средств передвижения, ни канц. принадлежностей, ни мебели и т. д».

И снова письмо, на этот раз в СТО о безвыходном положении ГПУ и просьбы: отпустить ГПУ средства в фонд заработной платы на квартал октябрь-декабрь для гласных сотрудников из расчета 53 600 сотрудников по 5000 (знак. 22 г.) на каждого в месяц в среднем, т. е. вместо отпущенных ВТС на квартал; отпустить сверх этого на обмундирование вместо отпущенных Бюджетным советом при НКФ; разрешить ГПУ в пределах отпущенного ему фонда установить для своих сотрудников собственные разряды; перевести ГПУ и его органы в пределах опущенных им денежных и продовольственных средств на коллективное снабжение с максимальным сокращением штатов с тем, чтобы с февраля исходя из достигнутого сокращения установить новые ставки, обеспечивающие прожиточный минимум сотрудников».

25 сентября 1922 г. Оргбюро ЦК РКП (б) обсудило доклад секретаря Николаевского губкома Киселева и постановило «предложить т. Киселеву довести до сведения тов. Дзержинского о положении органа ГПУ, поручив тов. Дзержинскому в недельный срок представить в Оргбюро ЦК РКП практические предложения об улучшении положения работников и об увеличении отпускаемых кредитов».

На следующий день Дзержинский писал Ягоде: «Вчера, 25/ 1Х секретарь Николаевского губкома т. Киселев на докладе в Оргбюро указывал на тяжелое материальное положение служащих ГПУ, на то, что среди них самый большой выход из партии и что, если не будут приняты меры, губПО будет потерян. Оргбюро обязало меня в следующем заседании Орг. бюро (2/Х) сделать доклад с практическими предложениями об улучшении положения работников всех органов ГПУ и об увеличении отпускаемых кредитов.

Прошу такой доклад подготовить. Кроме того примите т. Киселева».

28 сентября 1922 г. Дзержинский направил письмо в ЦК РКП (б) на имя Молотова: «Состояние органов ГПУ внушает опасение. Нет наплыва свежих ответственных товарищей, старые болеют, другие бегут. О матер, обеспечении я вношу предложения в Орг. бюро согласно заданию. Здесь просьба рассмотреть в Секретариате возможность присутствия на докладах секретарей губкомов о положении губерний в ЦК нашего (ГПУ) начальника Админорга для того, чтобы он был ближе привлечен к положению губерний и ближе знакомился с состоянием наших органов. Начальником Админорга у нас т. Воронцов».

11 октября 1922 г. материальное положение сотрудников снова обсуждается в ЦК. На этот раз в Бюро секретариата. С докладами выступили Г.Г. Ягода, Ф.Э. Дзержинский и М.В. Фрунзе. Было отмечено, что «тяжелое материальное положение работников ГПУ, разлагающе действующее на работу органов ГПУ». Бюро решило «направить представленный ГПУ материал в советском порядке, поручив зам. пред. СТО т. Каменеву (или Рыкову) в срочном порядке принять меры к созданию условий для надежного функционирования органов ГПУ».

Несмотря на принимаемые меры центральной властью, вина за необеспеченность чекистов положенным довольствием ложилась на местные органы. 11 января 1923 г. Дзержинский писал Благонравову: «Сегодня, 11 января 1923 г., т. Асаткин в докладе своем в Оргбюро ЦК РКП о Донецкой губ. отметил, что агенты ДО ГПУ и морского отд. ГПУ (в Таганроге) ходят «в рубищах», не в пример как у нас, изнурены. В Таганроге их не пускают из-за этого на заграничные пароходы. Необходимо принять меры. Ведь этого не должно быть по тем средствам, которые ТО ГПУ имеет.

Очевидно чья-то тут вина — Харькова или самой дорожи. ГПУ.

Сообщите, что Вами будет сделано, и о результате».

Однако постепенно материальное положение чекистов улучшается. Прежде всего были введены «твердые оклады» сотрудников. В центральном аппарате они были несколько выше. Но любопытно, что фактически не было большого разрыва в денежном содержании чекистов. Так, оклад председателя ОГПУ составлял 225 руб. Такой же оклад получали по должности его заместители, секретарь, особоуполномоченный при председателе, начальники управлений, их помощники, начальники отделов, начальник Центрального шифровального бюро, секретарь Коллегии, помощники начальников частей, комендант, старший инспектор, старший юристконсультант, комендант Бутырской тюрьмы. Меньше на 30 руб. получали: помощник секретаря Коллегии, начальники отделений и их помощники, особоуполномоченные; самые низкие оклады были у надзирателей (по 70 руб.), вахтеров (по 50 руб.), полотеров, посудомоек, курьеров и дворников (по 45 руб.). 16 марта 1923 г. по сетке разрядов оклады сотрудников уже составили: первый разряд — 110 руб., пятый — 198, десятый — 330, двенадцатый — 385, пятнадцатый — 473, семнадцатый — 550 руб..

И все же Ф.Э.Дзержинский считал необходимым упорядочить снабжение войск и органов ГПУ, сократив средства на их содержание. 15 ноября 1923 г. он поручил Ягоде подготовить по этому вопросу обстоятельную справку: по войскам: сколько войск налицо и по штатам; сколько пограничных, на какой границе сколько, протяженность границы; территориальных в распоряжении губотделов. поскольку на губотдел, в распоряжении ПП — сколько у каждого, в распоряжении ос. отделов (без погранохраны), в распоряжении ТО ГПУ, как они распределены, сколько у ОГПУ и в резерве; сколько конвойных и где; сколько всех войск по родам в Дальневосточной области, в Закавказье; сколько было соответствующих войск в царское время; сколько мы испрашиваем денег на содержание всех войск и по подразделениям и обоснование этого требования? Сколько мы должны были бы требовать по нормам Красной Армии? Сколько тратил царь?; сколько составляет жалованье, довещевое, вещевое довольствие, квартир и т. д. по всем войскам и по подразделениям — составить таблицу — дать общие суммы в рублях и на человека».

Дзержинский просил дать по войскам данные по подразделениям, «сколько комсостава, сколько рядовых, жалованье тех и других. Сколько «бойцов» и тыла? И сравнить с армией, отдельно указать, какая польза Республике от пограничных войск?

По ОГПУ в справке должны быть данные о штатах — гласные расходы: общие штаты и общая смета и наличие по управлениям и отделам; сколько канцелярских штатов и обслуживающих? Сколько испрашивается денег на содержание ОГПУ и обоснование по статьям расхода? Сколько по смете на каждое управление и отдел? Такие же данные по ПП и губотделам и уездным аппаратам, по ТО ГПУ. Их обоснование

По секретным расходам ГПУ — сколько было и обосновать, сколько необходимо; как распределяются секретные суммы по центральным отделам и по местным; есть ли у нас подсчеты, сколько нам стоило из секретных сумм дело Тютюника и др., имеющие большое значение».

Помимо этого Дзержинский просил Ягоду «дать анализ жалованью в 50 руб. в месяц, т. е. в год 600 руб. Как на такую сумму можно жить? Самое лучшее приравнять к довоенным деньгам, т. е. сколько это рублей по бюджетному индексу. Это выйдет сейчас 40 руб. довоенных. Мне кажется эта сумма чрезмерной на нашу нищету. Прошу подсчитать, сколько у нас во всех органах ответств. работников и сколько обслуживающих, и Вы увидите, что мы грабим Республику таким жалованьем — 40 руб. в месяц, в среднем…».

И становится не очень-то понятным его раздражение на «необоснованные упреки» со стороны некоторых руководителей. Так, 11 марта 1924 г. в письме Менжинскому и Ягоде Дзержинский отметил: «Сегодня т. Сокольников бросил нам ряд упреков: 1) привилегированное положение сотрудников. 2) бессистемность и бесхозяйственность в расходовании секретных сумм, 3) бесконтрольность (оценка слов Дерибаса), 4) увеличение нашей секретной сметы против прошлого года, 5) ОГПУ слишком дорого стоит.

Безответными эти упреки оставаться не могут, ибо они могут оставить гибельные для ОГПУ следы. Моя нервная реакция на заседании может усугубить эти последствия. Необходимо собрать исчерпывающий материал, чтобы я мог отразить все эти упреки в письменном докладе на имя ЦК. Необходимо кроме того посмотреть самим нам, нельзя ли что-нибудь сжать, сэкономить еще дабы быть в порядке перед самими собой и перед партией и революцией.

Прошу Вас наметить план подбора всего материала и доложить мне.

Прошу прислать мне Ваши ведомости с разбивкой секретной сметы и поручить всем отделам подобрать материалы для личного доклада мне в ближайшие дни с тем, чтобы я мог с их материалов составить по этому вопросу доклад в ЦК.

Прошу Вас дать данные, указав на их источники расходов царского правительства] на аналогичные расходы.

Прошу дать данные расходов на милицию сейчас и полицию до войны и штаты этих учреждений. То же об армии.

Для сравнения положения наших сотруд. с другими необходимо данные о фактич. раб. дне и жаловании у нас и у других. И о нашем личном составе — сколько рабочих, сколько канцелярских, сколько уполномоченных], следователей и руководителей.

К какому времени дадите мне этот материал?

Указание Сокольникова на построение нашей сметы на резерв и постоян. расх. правильно. Только резерв надо относить не только к Вам (фонд зампреда), но и к каждому отделу и ПП»

Дзержинский выступил против решения наркома путей сообщения Я.Э. Рудзутака в связи с тем, что в смете НКПС на 1923/24 финансовый год на обмундирование несущих службу на транспорте агентов ТО ОГПУ НКПС отказался от дальнейшего выделения средств. Рудзутак просил обеспечить эти расхода из общесоюзных источников. 2 июня 1924 г. он писал: «Такой отказ считаю ошибкой с точки зрения интересов самого НКПС. ТО ОГПУ, благодаря своей деятельности, сохраняет НКПСу многие миллионы. Ухудшение его положения очень чувствительное для него при ничтожном расходе НКПС (0,2 %) не в интересах НКПС. Конечно, настаивать не могу. Вам виднее».

Через многие документы председателя ВЧК-ОГПУ проходит требование об экономии государственных средств. Всем хорошо известно, что одним из узких мест в работе чекистов было недофинансирование, у государства (как и сегодня — правда, по другой причине, не хватало денег даже на обеспечение своей безопасности). К тому же некоторые руководители не очень-то берегли народную копейку.

В целях экономии 31 декабря 1920 г. Дзержинский распорядился убрать из всех служебных помещений ВЧК излишнюю мебель и предметы обстановки, а 31 марта 1921 г. приказал «изъять у ВЧК все диваны (кроме обслуживающих ночных дежурных) и передать в общий котел для рабочих домов».

Председатель ВЧК-ОГПУ потребовал установить жесткий контроль за расходованием средств на агентурную работу.

Из отчетов о расходовании этих средств видно, что они зачастую тратились неэкономно и не по назначению. На содержании находилась масса секретных сотрудников, которые далеко не соответствуют своему назначению и состояли в ГПУ только потому, что полагалось по штату. Сплошь и рядом утверждались счета на нецелесообразные, иногда даже фиктивные расходы на наем секретных квартир и др.

15 августа 1922 г. Дзержинский отметил, что «такое бесконтрольное отношение к делу имеет два недопустимых для органов ГПУ явления: во-первых, преступное разбазаривание народных денег; во-вторых, разлагает секретных сотрудников и тех, кто им отпускает таким порядком народные средства. Поэтому он приказал: во-первых, немедленно проверить всех секретных сотрудников, для чего образовать специальные комиссии в составе зам. начальника губотдела и начальника секретной части; оставить только тех, которые действительно дают серьезные сведения и пригодны к работе, остальных немедленно уволить; во-вторых, осторожно отнестись к расходам на угощения, посещение трактиров и тому под., каждый раз, серьезно проверяя, какие были последствия этих расходов. Сотрудников, у которых выявится тенденция к постоянным посещениям трактиров, кафе и к угощениям, взять под серьезное наблюдение и в случаях их испорченности немедленно уволить; в-третьих, начальникам лично установить строгий контроль над выдачей секретных сумм и ограничить израсходование таковых до минимума; в-четвертых, после проверки секретных сотрудников новых принимать после серьезной проверки их на работе, предварительно зачислив их временно или оплачивая по отдельным заданиям; в-пятых, всяческие вознаграждения выдавать в минимальной сумме. За исполнение данного приказа вся ответственность была возложена персонально на начальников губотделов и секретных отделений».

21 сентября 1922 г. Дзержинский распорядился сократить расходы на содержание автотранспорта, «дорого обходящегося ГПУ вследствие отсутствия и истощения запасов технического автоимущества в Республике, благодаря чему за некоторые технические автопредметы приходится переплачивать большие средства». Он предложил в ГПУ заменить автомобильный гужевым транспортом и городским трамвайным движением, «каковое за последнее время вполне налажено». В то время в гараже ГПУ было 9 автомобилей и 3 мотоцикла, четыре из них были машинами «особого назначения и подавались только Дзержинскому, Уншлихту, Менжинскому и Ягоде; одна — для обслуживания нужд Оперативного отдела; другая — для СО ГПУ и лично для Самсонова, остальные — «в общей разгон для обслуживания всех отделов ГПУ по нарядам». По одному мотоциклу было закреплено за СО, Оперативным отделом и «в общий разгон».

16 октября 1922 г. Дзержинский поручил Ягоде подготовить циркуляр, в котором снова указать, что бюджет кладется тяжелым бременем для государства, так как мы потребляющее, но не производящее ведомство, и мы должны жить за счет труда других. Поэтому необходимо со всей энергией приступить к экономии расходов и к сокращению штатов, не допуская ни развала, ни тунеядства. Элементы разложившиеся должны быть беспощадно изгнаны, к остальным при сокращена необходимо проявить заботливость, подыскивая им работы в других ведомствах и учреждениях, дабы не выбросить их на улицу. А в месячных отчетах отмечать, сколько губотдел стоил государству и что он (губ. отдел) дал государству, т. е. результаты работы; в работе по должностным и хозяйственным преступлениям надо теснейшим образом в повседневной жизни связываться не только с хозяйственными органами, но и с прокурором, сообщая в Москву о всех неувязках.

21 октября 1922 г. Дзержинский поручил Н.Н. Зимину разослать циркуляр ЦК и ЦКК РКП (б) о борьбе с излишествами, чтобы «все до единого члена партии на транспорте и в органах ГПУ прочли его и познакомились с ним. Это будет единственно правильный метод предупреждения и сокращения тех излишеств, о которых говорит циркуляр. Для того, чтобы склочные ячейки не использовали этого циркуляра для своих склочных целей, стоит этот циркуляр переслать с запиской, что разбирательство всех таких дел должно проводиться с распоряжения губкома и губКК…» .

16 ноября 1923 г. Дзержинский снова возвратился к вопросу о борьбе с излишествами. Всем ПП и на ГО ОГПУ было предложено принять к руководству и «повести решительную борьбу со всякого рода излишествами, допускаемыми как отдельными работниками, так и целыми местными органами ОГПУ….дабы в кратчайший срок наши органы стали образцом в области экономии, а работники — примером в образе жизни». В приказе ОГПУ особо было подчеркнуто то обстоятельство, что специфичность работы чекистов «находит известное отражение в глазах населения, посему борьбу с излишествами органам ГПУ надлежит вести постоянно и в самых жестких рамках, тем более что при скудной материальной оплате труда сотрудников ОГПУ широкий образ жизни того или иного сотрудника сам по себе подозрителен и требует самого внимательного и осторожного отношения к себе».

Несмотря на партийное послушание, характерное для Дзержинского, он выступал против некоторых решений парткомов. Так было после постановления МК РКП (б), предложившее коммунистам сдать все драгоценные вещи вплоть до обручальных колец и золотых часов. 23 августа 1921 г. он обратился в Оргбюро ЦК РКП (б): «Считаю такое постановление неправильным и вредным, суживающим нашу партию до секты. Есть немало рабочих и работниц, которые на свои сбережения, полученные не путем спекуляции, а тяжелого труда купили часы и кольца, серьги и другие предметы; другие получили в подарок или от родителей. С этими предметами у них связаны хорошие воспоминания. Затем эти предметы, это источник для черных дней, во время бедствия, тяжкой нужды можно обменять и получить все необходимое. Такое решение МК озлобит часть товарищей, а другую часть не возвысит. И с формальной стороны такое решение МК неправильно. Никакой парт, устав не дает права местным парткомам выносить таких решений. Если есть серьезные основания, чтобы вынести такое решение, — это должен был сделать Цека. В Москве нельзя коммунисту иметь обручального кольца, а в Питере или Тифлисе можно. Кроме того, как такое решение будет принято за границей? коммунистами и рабочими?

По-моему, это решение секты, а не рабочей партии.

Прошу Оргбюро вынести по этому вопросу свое решение».

По каждой информации о злоупотреблениях председателем ВЧК-ОГПУ принимались необходимые меры. Когда ему стало известно, что в Политсекретариате войск ГПУ обнаружены многочисленные нарушения, 6 марта 1923 г. он поручил З.Б. Кацнельсону прислать справку о штаты и структура этой организации, список ответственные работников, их оклады; бюджет (все средства из ГПУ и ПУРа и расходы) за 6 месяцев; какие и где занимают помещения, сколько комнат; автомобили, лошади, склады; прикомандированные и резерв».

29 марта 1926 г. Дзержинский даже просил Г.А. Русанова поручить сотруднику ИНО Михельсу, пописывающему статьи в «Известиях», поручить подготовку публикаций в связи с режимом экономии.

Следовательно, в основу работы Ф.Э. Дзержинского с кадрами органов ВЧК-ОГПУ была положена большевистская концепция о подборе и расстановке, обучении и воспитании сотрудников. Именно при нем были выработаны требований к чекистским кадрам. В работе с постоянным и переменным составом было использовано много новых форм и методов. Свою работу он строил с учетом конкретных условий и решаемых задач органами и войсками госбезопасности. Председатель ВЧК-ОГПУ требовал от каждого чекиста активной позиции и неукоснительного проведения в жизнь политики компартии.