Посреди ночи у Келли вдруг прихватило живот. Она машинально потянулась к Дугласу, забыв, что рядом его нет и не было уже несколько месяцев. В краткий миг, предшествовавший пробуждению, Келли ощутила: низ живота раздирает жуткая боль. Лишь потом она вспомнила, что осталась одна. Что Дуглас ее бросил. Завел себе другую. Их браку пришел конец. Господи, как ей выкарабкаться в одиночку?

Келли с трудом сползла с кровати и побрела в ванную. Лишь включив свет, она поняла, почему ощущала между ногами что-то липкое. Она истекала кровью. То ли от боли, то ли от страха, она согнулась в три погибели, а потом, держась за стену, медленно сползла на выложенный мрамором пол.

– Господи, только не отнимай у меня моего ребенка! – взмолилась она, вдруг вспомнив о том, к кому почти никогда не обращалась. Заставив себя подняться, она, пошатываясь, направилась к телефону.

– Кейт, пожалуйста, вызови мне «скорую»! – лихорадочно воскликнула она, услышав заспанный голос своей подруги. – У меня кровотечение. Наверное, выкидыш… – Всхлипнув, она положила трубку и разразилась рыданиями.

Следующие несколько часов она провела словно в тумане. По ее квартире сновали посторонние люди в белых одеждах. Какой-то крупный мужчина с татуировкой на обоих предплечьях держал ее за руку и бубнил, что все обойдется, в то время как лицо его говорило об обратном. Затем Келли почувствовала, что ее поднимают, кладут на носилки, впихивают в карету «скорой» и везут куда-то под ужасающий вой сирены. Вот уже другие люди везут ее по коридорам на каталке, закатывают в лифт, ввозят в операционную…

Келли наблюдала за всей этой суетой как бы со стороны. Лишь непрекращающаяся острая боль напоминала, что происходит это с ней.

И все это время она не переставая молилась. Упрашивала Господа сжалиться над ней и сохранить жизнь ее ребенку.

Когда Келли вышла из забытья, то увидела рядом знакомое лицо. Кейт держала ее за руку и одновременно гладила по волосам.

– Врач здесь, – шепнула она, поняв, что Келли ее узнала.

– Сейчас вы вне опасности, – заговорил молодой врач. – Кровотечение прекратилось. Большое счастье, что вас успели сюда доставить.

– А ребенок?

– Ему ничто не угрожает. Но вам придется повнимательнее к себе относиться. Больше отдыхать, разумно питаться, не нервничать. Вы ее родственница? – спросил он Кейт.

– Нет, подруга.

– Я хотел бы переговорить с ее мужем, – сказал врач.

– Она тоже, – сказала Кейт. – Они недавно разъехались. Ее муж сбежал к другой женщине. И он, мягко говоря, не в восторге от ее беременности.

– Понимаю. Но кто будет за ней ухаживать, когда мы выпишем ее домой?

– Наверное, придется мне, – без колебаний ответила Кейт.

– Она очень худая, – продолжил врач. – И у нее очень низкий гемоглобин. Не знаете, она не страдает булимией?

Кейт ахнула, затем, чуть подумав, ответила:

– Нет, она всегда была очень худенькая. Она ведь бывшая модель. Но я не думаю, что она изводит себя голоданием.

– Следите за ней внимательно. Неполноценное питание вредит развивающемуся плоду, не говоря уж о том, что угроза выкидыша для нее все еще существует. Вот, возьмите номер телефона на тот случай, если ей понадобится медицинская помощь.

Врач ушел, а Кейт вернулась в палату к Келли.

– Знаешь, Кейт, – обратилась к ней та, – со мной случилось удивительное превращение. Поначалу ведь я думала, что рождение ребенка примирит нас с Дугласом, вернет его мне, но ничего не вышло. Наоборот, я поняла, что Дуглас готов пойти на все, лишь бы я сделала аборт. Казалось бы, я должна бы возненавидеть свое дитя, однако это не так – пока мне было плохо, я только и делала, что молилась за его жизнь.

Кейт попыталась скрыть удивление. Она знала, каким образом забеременела Келли, и знала про предложение, которое сделал ей Дуглас, чтобы избавиться от ребенка. А ведь она была уверена, что Келли возьмет у него деньги.

– Тебе сейчас нельзя волноваться, – сказала она. – Постарайся отдохнуть.

– Нет, я хочу тебе объяснить, – не унималась Келли. – Я хочу родить этого ребенка. Не для Дугласа, он мне нужен!

Домой с работы Шэрон возвратилась поздно, и сразу устремилась к холодильнику. Достала бутылку вина и пачку шоколадного мороженого из морозильника. Сегодня не время заботиться о талии, подумала она. Сегодня она заслужила небольшой праздник.

Сбросив туфли, Шэрон устроилась с ногами в своем любимом кресле. Жадно поглощая мороженое, она запивала его золотистым шардонне.

Она вновь и вновь вспоминала сцену, когда Карсон швырнул ей деньги из такси и грубо над ней насмехался. Шэрон поморщилась: надо же было так опуститься, чтобы попытаться угодить этому гребаному ублюдку! Да еще после того, как он с ней обошелся. Словно с настоящей уличной девкой. Карсон и прежде бывал с ней груб, однако потом всякий раз возвращался, еще более жадный и охочий до секса, чем прежде.

Шэрон уже и не помнила, когда разговаривала с ним в последний раз. Сколько бы она ни оставляла сообщений на его автоответчике, он так ни разу и не перезвонил. Шэрон еще не пришла к выводу, что Карсон с ней порвал, и все же интуиция подсказывала: дело обстоит именно так.

Подонок ее попросту использовал для секса и для добычи нужных ему сведений. Ее – Шэрон Хэтч! Такое никому еще не сходило с рук. Но она поступит благородно, даст этой скотине последний шанс. Нужно только в глаза ему заглянуть – и все будет ясно.

«Если он и в самом деле решил со мной порвать, то я отомщу ему, – гневно подумала Шэрон. – Если Дуглас или совет директоров узнают о том, какую роль сыграл Карсон в скандале с Купером, ему конец. А раз так, значит, игра еще не закончена».

Когда Шэрон подкатила к дому Карсона на своем «гриффите», наверху, в окнах ее любовника, горел свет. Оставив машину рядом с новеньким «ягуаром» Карсона, Шэрон выключила зажигание. Сегодня она оделась особенно тщательно: любимое Карсоном ядовито-синее платье от Версаче, черный лифчик, черный же пояс, ультракороткая юбка, приоткрывавшая края чулок, стоило только Шэрон присесть.

Умирать, так с музыкой, решила она. Если между ними все кончено, так хоть выглядеть она будет напоследок прекрасно, чтобы он навсегда ее запомнил.

Прежде чем выйти из автомобиля, Шэрон привычно подкрасила губы, притушив сигарету, брызнула в рот освежителем дыхания и облилась духами. Затем, подтянув чулки, с ужасом вспомнила, что забыла снять трусы. Она сунула их в бардачок.

Позвонив, она принялась ждать, пока Карсон ответит в переговорное устройство. Молчание. Она позвонила еще, а потом еще раз. Она знала, что Карсон дома – в противном случае света в окнах не было бы. Похоже, мерзавец и в самом деле не желает ее видеть. Но почему? Без ее помощи ему ни за что не удалось бы свалить Дугласа. Они даже не отпраздновали блестящий успех операции. Шэрон забарабанила в дверь, одновременно нажимая кнопку звонка. Потом принялась кричать во всю мочь:

– Эндрю, отопри! Я знаю, что ты дома. Пусти меня, сукин сын, я все равно не уйду!

Она кричала, звонила и стучала целый час, прежде чем Карсон наконец открыл дверь. Выглядел он довольно помятым. Улучив удобный момент, Шэрон оттеснила его плечом и проскочила на лестницу. Затем, не давая любовнику опомниться, взлетела по ступенькам и ворвалась в гостиную. Карсон мчался за ней по пятам.

– Шэрон, ты не вовремя, – пробормотал он, всем своим видом демонстрируя, что ей нужно уйти.

– Что значит, «не вовремя»? – взорвалась она. – Это звездный час моей жизни. Как, впрочем, и твоей. Дугласу дали под зад коленом, Джорджину уволят, а ты станешь генеральным директором… – Она начала, соблазнительно покачивая бедрами, приближаться к нему. – Давай отпразднуем нашу победу, – провозгласила она, доставая из сумки бутылку шампанского. Встряхнув бутылку, Шэрон с хлопком откупорила пробку, и в потолок гостиной брызнул пенный напиток. – Победа, победа! – пропела Шэрон, пританцовывая.

Карсон побелел. Грубо схватив ее за руку, он проревел:

– Повторяю тебе, Шэрон, сейчас не время. Выметайся вон!

Боль в запястье и лед в его голосе мигом протрезвили Шэрон, но она решила попытать счастья в последний раз и, соблазнительно оголив бюст, промурлыкала:

– Где ты хочешь меня трахнуть, золотко, на софе или на ступеньках? Давай перепихнемся и помиримся. Извини, что твоя девочка плохо себя вела. Хочешь меня отшлепать?

– В последний раз повторяю, – процедил Карсон, испепеляя ее взглядом, – или ты уберешься сама, или мне придется вышвырнуть тебя силой.

Шэрон потом и сама не могла толком объяснить, что на нее нашло. Метнув на Карсона презрительный взгляд, она прошествовала мимо него к спальне. Шэрон знала, где ее искать, хотя сама никогда там не была. Почему-то с ней Карсон избегал нормального секса. Войдя, она не сразу поняла, где оказалась, но в следующее мгновение, когда глаза приспособились к полумраку, разглядела в постели абсолютно голую женщину.

Майра Прескотт! Шэрон не поверила собственным глазам.

– Какого хрена делает тут эта мерзавка?! – завизжала Шэрон, набрасываясь на Карсона, который появился в проеме двери. – Отвечай, негодяй!

– Я же говорил, что ты не вовремя, – напомнил Карсон, похабно ухмыляясь.

– И как долго ты спишь с этой Мисс Нравственность? Что ты вообще позволяешь себе, засранец хренов?!

– Я могу тебя порадовать, – сказал Эндрю, пропуская ее выпад мимо ушей. – Твоя мечта исполнилась. Со следующей недели, после того как я сделаю официальное заявление, ты станешь главредом «Санди трибюн». Точнее, исполняющей обязанности главреда до тех пор, пока совет директоров не вынесет окончательного решения. После провала с сестрой Дианы я не уверен, можно ли на тебя положиться. А теперь позволь представить тебе нового главного редактора «Дейли трибюн».

– Но ведь Майра – гребаная феминистка! – взорвалась Шэрон. – И она никогда не работала в газете, и тем более – главредом!

– Я уже принял решение, – холодно сообщил ей Карсон.

Шэрон еще раз взглянула на самодовольную физиономию Майры Прескотт. «И ведь все это время эта сука прикидывалась моей союзницей, – с горечью подумала она. – Вешала лапшу на уши, что, дескать, женщины должны поддерживать друг друга, объединиться в борьбе против мужского шовинизма. Что ж, обо мне по крайней мере она позаботилась». Шэрон повернулась и покинула спальню со всем достоинством, которое позволяли ей туфли на высоченных шпильках. Выходя, она уловила, как в ответ на какую-то реплику Карсона Майра громко расхохоталась.

– Можешь меня не провожать! – крикнула Шэрон, спускаясь по ступенькам. – Дорогу я знаю.

Через несколько секунд Карсон услышал, как хлопнула входная дверь, а следом до него донесся рев мотора отъезжающего автомобиля.

Но он не расслышал легкого звяканья незадолго до этого. В прихожей Шэрон на мгновение приостановилась и, раскрыв старинную шкатулку, в которой Карсон хранил запасные ключи, вытащила оттуда связку с биркой «Квартира».

Джулия почти сразу узнала о случившемся от своих коллег. Она уже в течение четырнадцати лет была персональным секретарем Дугласа и свидетелем двух его женитьб и нескольких интрижек. Теперь же разразилась катастрофа. Когда охранники поставили ее в известность, что к концу дня все личные вещи шефа должны быть убраны, а завтра утром в офис въезжает Эндрю Карсон, Джулия едва не расплакалась. Однако годы службы у Дугласа закалили ее характер, поэтому, не дожидаясь указаний, она взяла инициативу в собственные руки. Лишь самым близким его друзьям и родственникам она позволила переговорить с ним по телефону. Ну и еще – Бекки. Для бывших жен или подружек исключений не делалось.

Что ж, в распоряжении Дугласа был еще целый день. Да и от унижения, которое выдерживали другие увольняемые работники, когда их вызывали к руководителю отдела кадров и извещали о принятом решении, он был избавлен.

Прошел всего час после завершения заседания, а телефоны уже разрывались от звонков. Друзья, коллеги, журналисты, спешащие взять интервью. Еще бы, не каждый день такая сенсация случалась: уходил в отставку шеф одной из крупнейших газетных компаний Великобритании. Джулия беспощадно отсекала подобные звонки. Все уверяли, что дело у них крайне срочное, не терпящее ни малейшего отлагательства, каждому нужно было непременно переговорить с Дугласом лично. Наиболее настойчивыми были адвокаты из фирмы «Роузбад, инкорпорейтед», однако раскрыть суть дела они отказались. Джулия никогда не слышала про фирму «Роузбад, инкорпорейтед», но добросовестно занесла фамилии адвокатов в конец длиннющего списка звонивших, который собиралась передать Дугласу в конце дня.

Дуглас стоял перед окном с видом на Сити, любуясь им в последний раз, подобно тому как приговоренный к смерти в последний раз смотрит на квадратик неба через зарешеченное оконце своей камеры. Настало время обеденного перерыва, и улицы заполнили толпы служащих, спешащих перекусить в парках и на скамейках, греясь на солнышке.

Зазвонил телефон. Джулия сказала шефу, что Зак Прист хотел бы поговорить с ним.

– Пусть зайдет, – коротко сказал Дуглас и уселся за стол. Скорее в силу привычки, нежели движимый любопытством, он включил персональный компьютер и набрал на клавиатуре код доступа к файлу с отчетностью по ежедневной прибыли компании. «Доступа нет», – высветилось на мониторе в то самое мгновение, когда в кабинет вошел Прист.

– В оперативности им не откажешь, – горько произнес Дуглас. – Меня уже отключили от системы. А ведь еще и получаса не прошло после моего увольнения!

– Карсон хочет избавиться от тебя как можно скорее, – сказал Прист. – Мне очень жаль, Дуглас.

– Похоже, Зак, я должен перед тобой извиниться. Ты не раз предупреждал, чтобы я не доверял ему.

– Сам я ему не доверял, но мне даже в голову не приходило, что он способен на такую подлость. Я готов держать пари, что и сам не продержусь здесь больше недели. Карсон знает, насколько я предан тебе. Он везде своих людей насажает.

– Ты уж извини, Зак, – вздохнул Дуглас. – Если я могу чем-нибудь помочь… – Он осекся. Чем он теперь мог кому-то помочь? Он должен быть благодарен тем людям, которые после всего случившегося не отвернулись от него. Без поддержки могучей «Трибюн» он, Дуглас Холлоуэй, больше ничего не значил.

– Я хотел тебе кое-что сказать, – робко начал Прист, который так до сих пор и не решил, стоит ли говорить Дугласу об уликах против Карсона, которые удалось раздобыть Джорджине. Как и все юристы, он был крайне осторожен в словах и поступках. – Ты только не придавай этому особого значения, но… Одним словом, в Йоханнесбурге Джорджина по моей просьбе навела справки про Купера. Она уверяет, что Карсон с самого начала знал про Купера все и сознательно подставил тебя. Я встречу ее в аэропорту, изучу документы и потом выскажу тебе свое мнение на сей счет. Думаю, для нас еще не все потеряно.

Дуглас устремил на него измученный взгляд. Он едва расслышал, что сказал ему Зак. Сам он мечтал лишь об одном: добраться до дома и обнять Бекки.

– Поступай так, как посчитаешь нужным, – подавленно ответил он. – И позвони мне домой, если окажется, что у нее есть шанс.

В три часа дня, когда роскошный «бентли» притормозил перед домом на Ист-Хит-роуд, Дуглас обратился к водителю:

– На сегодня все, Джон. Заезжай за мной завтра, в девять утра.

Джон, понурившись, уставился на рулевое колесо.

– Боюсь, сэр, это невозможно.

– Ну хорошо, пусть за мной заедет Дэвид, – сказал Дуглас. – Только договоритесь между собой сами.

– Нет, сэр, вы не поняли, – пробормотал Джон. – Дело в том, что мистер Карсон приказал мне вынести из автомобиля ваши вещи, оставить перед домом и больше не возвращаться. Дэвид тоже к вам не приедет.

Дуглас захлопнул дверцу и, вне себя от гнева, вошел в дом. Бекки поджидала его, сидя на софе в гостиной с Фредди на руках. Осторожно уложив ребенка, она подошла к Дугласу, обняла и погладила по волосам.

– Ну вот, дорогой мой, ты и дома. – Она прекрасно понимала, что не стоит говорить ему, будто все в порядке или все, мол, обойдется. Поговорят они позже, когда у Дугласа будет для этого настроение.

Бекки усадила его на софу и прижала к себе, как малое дитя. Так они просидели почти час, после чего Дуглас встал.

– Я хочу выпить, – заявил он. – Составишь мне компанию?

Он ушел на кухню и вскоре вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами.

– Господи, каким подонком оказался Карсон! – не удержался он. – Кто бы мог подумать? И как я мог ему доверять? Слепец несчастный!

– Ты доверял ему, как другу, дорогой. Винить себя тебе не за что.

– Они у меня еще попляшут! – процедил Дуглас, угрожающе размахивая кулаками. – Я еще не сдался. Они еще пожалеют, что связались с Дугласом Холлоуэем! Я вскрою их махинации. По судам мерзавцев затаскаю.

Дуглас даже не подумал о том, как воспринимает его слова Бекки. Он был уверен: она его никогда не бросит.

Зак Прист пробился к Джорджине через толпу встречающих.

– Ну, где бумаги? – нетерпеливо спросил он, направляя тележку с ее вещами к выходу.

– Давайте поговорим в машине, – предложила Джорджина. – В присутствии Дугласа.

– Как вы догадались, что он здесь? – спросил Зак, не в силах скрыть изумления.

– Зная характер Дугласа, нетрудно предположить, что он хочет как можно быстрее ознакомиться с уликами против Карсона, – сказала Джорджина. – А я, если помните, знаю его уже много лет.

Автомобиль ждал их у выхода из терминала, водитель услужливо распахнул перед Джорджиной заднюю дверцу. Зак устроился спереди. Джорджина сразу заметила, что Дуглас приехал не в лимузине.

Холлоуэй никогда еще не выглядел таким старым и измученным. Плечи ссутулились, под глазами чернели круги. Но глаза горели. Он поцеловал Джорджину в щеку.

– Все здесь, – сказала она, вынимая из сумки конверт и вручая ему. – Распечатки телефонных переговоров Карсона с одним южноафриканским журналистом, который по его просьбе собирал компромат на Купера, а также документы, неопровержимо доказывающие, что Эндрю – мошенник и аферист.

Дуглас просмотрел документы, затем передал их Присту, который внимательно все изучил, повернулся к Джорджине и похлопал ее по колену.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Мы сразу начнем подготовку к массированной атаке. Меня ждет целая армия адвокатов. Но эти распечатки уликами в суде служить не могут. Оригинальная запись у вас есть?

– Да, Зак, и вы ее получите, – пообещала Джорджина. – Но прежде я должна переговорить с Дугласом. С глазу на глаз.

Высадив Зака у дверей фирмы «Уайт и Андерсон», крупнейшей в Лондоне адвокатской конторы, специализирующейся на корпоративных исках, Дуглас предложил Джорджине выпить и велел водителю доставить их в отель «Клариджез».

– Вообще-то я предпочла бы более непринужденную обстановку, – улыбнулась Джорджина. – Как насчет «Кристофера» в Ковент-Гардене?

Вечерело, и обычно запруженный поклонниками театра Ковент-Гарден был еще пуст. Джорджина и Дуглас заняли один из лучших столиков, и она заказала бутылку шампанского.

Дуглас впервые после встречи в аэропорту смог внимательно ее рассмотреть. Выглядела она, несмотря на долгое и утомительное путешествие, восхитительно, просто вся сияла. И волосы, и глаза блестели больше обычного.

– Ты изменилась, Джорджи, – сказал наконец Дуглас. – Что случилось? Надеюсь, ты не беременна?

– В этом весь вы, – с улыбкой ответила она. – Если женщина кажется счастливой, вы мгновенно заключаете, что она беременна.

– Извини, – грустно усмехнулся он.

– А все дело в том, что я просто счастлива. Я влюблена. Мы познакомились в Австралии. – Джорджина умолкла, вспомнив, что Дугласа не очень интересует ее личная жизнь.

– Послушай, Джорджи, я хотел спросить насчет этой пленки…

– Я знаю, она вам нужна.

– Мы оба знаем, что она мне нужна, – поправил Дуглас. – Одного не понимаю: почему ты ее не отдаешь? Как-то это на тебя не похоже.

– Вот именно. На меня было бы больше похоже сразу с ней расстаться, ничего не попросив взамен. Так? Вы ведь к этому привыкли, не правда ли?

– Зачем ты так? – уязвленно спросил Дуглас. – Мы всегда держались друг за друга. И я всегда тебе помогал, даже когда…

– Не надо, Дуглас! – резко перебила его Джорджина. – И не вздумайте завести свою старую песенку. Я и сама знаю, что по гроб жизни вам обязана, – вы не позволяли мне забыть об этом ни на миг. Но теперь я могу спасти вас, так что будем считать, мы квиты. Хочу, однако, напомнить, что за спасение своей жизни я платила вам бессчетное число раз, поэтому теперь ожидаю, что и вы мне заплатите. Причем вперед.

– Боюсь, я не понимаю. – Дуглас нахмурился.

– Сейчас поймете. – Джорджина потянулась было к бутылке, чтобы снова наполнить бокал, но официант оказался проворнее и опередил ее. Дождавшись, пока он отошел, Джорджина пояснила: – Я отдам вам запись только при условии, что вы сделаете меня главредом «Дейли трибюн». Это все, что мне нужно. Как, договорились?

Дуглас уставился на нее:

– И это все, чего ты хочешь? Я и так собирался назначить тебя главредом «Дейли», еще до истории с Купером. Ты, должно быть, в курсе, как оскандалилась Шэрон с так называемой сестрой Дианы? Репутация мисс Хэтч теперь и ломаного гроша не стоит. Я уже принял решение, что ты займешь ее место, но мне помешали осуществить его известные тебе события.

– Замечательно! – Джорджина достала из сумки конверт. – Тогда вы, конечно, не откажетесь подписать вот это. – Она положила перед ним отпечатанный документ.

– Что это? – с недоумением осведомился Дуглас.

– Контракт, согласно которому вы назначаете меня главным редактором «Дейли трибюн» с годовым окладом двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов плюс доходы от моей части акций плюс премиальные. Думаю, это не слишком много за услуги столь блестящего профессионала.

– Джорджина, это ни к чему. Даю тебе честное слово…

– Когда-то, Дуглас, мне этого было достаточно, но времена изменились. И что более важно, изменились вы. Как и я. Поставьте свою подпись, и пленка ваша.

По пути домой, в такси, Джорджина достала из сумки подписанный Дугласом контракт и внимательно просмотрела его. Она до сих пор не была уверена, что хочет получить этот пост. А вот одного Джорджине хотелось точно: услышать, как Дуглас предлагает ей занять место Шэрон.

И еще в мозгу настойчиво билась одна мысль. В ответ на вопрос Дугласа, не беременна ли она, Джорджина не долго думая ответила отрицательно. И видно, поторопилась. Когда они встречались с Белиндой, ей ни к чему было предохраняться, а вот в Австралии, с Недом, она вела себя совершенно безрассудно. Никто даже не вспоминал о презервативах. «Господи, а вдруг я и вправду забеременела?» – ужаснулась Джорджина.

Попросив таксиста притормозить у ближайшей аптеки, она купила тест на беременность. Фармацевт заверил ее, что этот тест позволяет выявить беременность начиная со срока в две недели.

И в тот же вечер, прежде чем лечь спать, Джорджина сделала все, что говорилось в инструкции теста на беременность, после чего затаив дыхание ждала, как ей казалось, целую вечность. На самом деле прошла всего минута, минута, которой суждено было предопределить всю дальнейшую жизнь Джорджины. Она была беременна.