Пришпоривая лошадь, Клаус радовался нелепому стремлению Элайджи к безопасности. Вивианн крепко обхватила его талию, и они прилагали совместные усилия, чтобы удержаться на спине разгоряченного животного. Клаус еще не слышал звуков погони, но это был только вопрос времени. Даже дипломатия Элайджи не сможет долго сдерживать волков.

Наконец перед ними возник дом, и их норовистая лошадь прянула в сторону. Клаус соскочил на землю, снял Вив и хлопнул коняжку по крупу. Та легким радостным галопом поскакала к лесу, стремясь оказаться как можно дальше от этих двух сверхъестественных созданий.

В доме Вивианн принялась искать на двери засов, но Клаус взял ее за руку и подвел к креслу.

– Сюда не войдет никто, кроме нас с тобой и Элайджи, – напомнил он и добавил: – и нашей сестры, но ее уже нет в городе.

Интересно, подумал он, есть ли способ исключить кого-либо из списка допущенных ко входу. Если Ребекка не хочет больше считать это место своим домом, то ей незачем запросто входить сюда без всякого приглашения. Может быть, Вивианн знает какую-нибудь уловку: вообще, очень удобно, когда есть ведьма, которой он по-настоящему нравится.

Он слышал доносящиеся снаружи крики, еще далекие, но приближающиеся. Ребекка повесила на место отсутствующих оконных стекол занавески, прибив их гвоздями, и сейчас Клаус отдернул ту, что на окне возле двери. Пока оборотней не было видно, да и ведьм тоже, раз уж на то пошло. Зато быстро приближались какие-то уродливые облака, они закрывали собой звезды, и Клаус, увидев их, почувствовал, как волоски у него на загривке встали дыбом.

Они двигались слишком быстро. Стояла спокойная сухая ночь, которую тревожил лишь легкий теплый бриз. Движение облаков не имело к нему никакого отношения, они приближались с той же скоростью, что крики оборотней. Казалось, они с Вивианн вдвоем противостоят всему миру.

– Пусть приходят, – прошептал он вслух, и Вивианн вздрогнула от звука его голоса.

– Они придут, – глухо предостерегла она. – Они уже идут.

Он быстро обернулся и поцеловал девушку, потому что был просто не в силах не реагировать на звук ее голоса. Клаус сделал бы все что угодно, чтобы она была в безопасности, но она должна остаться с ним. Вивианн не поддастся страху или сомнениям, он этого не допустит. Она медлила ответить на поцелуй, но через несколько мгновений ее губы разомкнулись, и Клаус почувствовал, что в ней снова разгорелся прежний огонь.

К тому времени как он осторожно разомкнул объятия, меж деревьев уже замелькали первые факелы. Скоро из лесу появились десятки людей, их голоса звучали теперь так близко, что порой удавалось разобрать отдельные слова. Чаще всего это было слово «предатель», ему ненамного уступали «чудовище» и «месть». Судя по всему, время переговоров миновало, теперь даже Элайдже наверняка стало ясно, что мирное сосуществование с оборотнями невозможно.

С тех давних времен, когда все они еще были людьми, на их семью охотились оборотни, а Микаэль в своей непримиримой ярости проливал кровь обеих сторон. Он начал эту войну из-за измены жены, вспомнил с усмешкой Клаус, а вовсе не из благородных побуждений. Ведь даже после того как оборотни убили одного из его сыновей – настоящих сыновей, – Микаэль и не помышлял о том, чтобы начать их истреблять. Во всяком случае, до тех пор пока не узнал о прелюбодеянии Эстер, из-за которого он в конце концов и впал в смертоносное бешенство.

Возможно, Арманд сейчас так же, как много лет назад Микаэль, переживает измену, понял Клаус и почувствовал мимолетное мрачное удовлетворение. Очко в пользу Микаэльсонов, пусть даже долгие годы спустя. Потому что как бы ни были злы сейчас оборотни, они не могут мстить так же, как когда-то сделал это отчим Клауса. Даже всей стае вряд ли удастся убить одного Древнего вампира. Убийство же двух Древних абсолютно невозможно, и подобная попытка обойдется им дорого.

А оборотни окружали дом, хотя действовали теперь более осторожно. Они не могли знать о защитных чарах, но понимали, что просто взять и броситься на жилище вампиров будет неумно. Они сновали вокруг, и в свете факелов их вечерние костюмы и бальные платья выглядели дико. Тонкая материя испачкалась и порвалась, к тому же Клаус заметил, что некоторые из стаи ранены. Кажется, к этому приложили руку ведьмы или, во всяком случае, и они тоже. К тому времени, как оборотни опомнились, их настоящий враг уже покинул званый вечер.

По периметру рыскал Соломон Наварро, который выглядел в свете луны скорее как животное, чем как человек. Он, похоже, догадывался, что дом защищен, и не хотел атаковать, не зная, как именно. Клаус мог только воображать гнев Сола. Какова ирония судьбы: любая ведьма могла бы рассказать ему все о защитных чарах – есть ли у них слабые места, существует ли способ нападения, при котором половина волков не погибнет в какой-нибудь невидимой ловушке… Но именно сегодня вечером Сол утратил благосклонность ведьм.

Однако сам Клаус радовался ничуть не больше Сола. Его положение тоже было отнюдь не идеальным. Волков хватало для затяжной осады, в результате которой Клаус проголодается. А оборотни, уж конечно, тем временем сделают все возможное, чтобы ослабить защитные чары. Важнее же всего было то, что Вивианн можно убить. Клаус пойдет на все, чтобы ее защитить, но оборотни знают, что она смертна, и наверняка воспользуются этим преимуществом.

Первый оборотень тем временем ступил на землю Микаэльсонов, и защитный барьер издал предупреждающий вой. Когда жуткий, неестественный звук наконец смолк, Клаус почувствовал облегчение.

– Они не могут войти сюда, – напомнил он Вивианн, которая ужасно побледнела, услышав эти завывания.

– А им и незачем, – сказала она, и Клаус понял, что ее мысли текут по тому же руслу, что и его. – Они будут морить нас голодом или выкурят наружу. Все, что им нужно, это ждать, а может, и ждать долго не придется. Чары можно разрушить.

В голове промелькнула унылая мысль, стоило ли влюбляться в такую умную женщину, но тут уж он ничего поделать не мог. Вивианн права, им необходим план. Надо придумать что-нибудь получше, чем сидеть в темной комнате и ждать, когда их положение станет еще гаже.

У оборотней есть армия, а вот у них ее совершенно точно нет. Ребекка должна была перед уходом решить эту маленькую задачку, но она полностью провалила свое задание. Однако, внезапно вспомнил он, они не безоружны. Предыдущий владелец дома торговал оружием, и его бизнес процветал – доказательства тому Клаус нашел в подполе, когда обнаружил там Элайджу. Может, им удастся уменьшить численность бойцов стаи, не покидая безопасного дома, который значительно повышает их шансы на победу.

– Мы должны исследовать погреба, – объявил он, обрадовавшись, что можно чем-то заняться. Клаусу не нравилось, что Вивианн вот так села и сидит в полном бездействии, это заставляло его тревожиться. Гром гремел на расстоянии, но не слишком далеко. – Там есть кое-что, чем мы можем воспользоваться.

Клаус потянул за железное кольцо в полу, и у них под ногами возник чернеющий даже в темноте квадрат. Им не нужны были свечи, чтобы видеть в темноте, – Вивианн теперь тоже обладала острым волчьим зрением, – но Клаус все равно зажег тонкую восковую свечку. Вивианн наверняка так будет спокойнее.

В слабом свете ее серебристое платье отливало золотом, но это не прибавляло красок мертвенной белизне ее лица.

– Нам надо с ними поговорить, – предложила она почти шепотом. – Если они поймут, что я не вернусь, они оставят тебя в покое…

– Они больше не смогут тебя использовать, – объяснил Клаус, поддевая крышку ящика с мушкетными пулями. Мушкеты должны находиться где-то поблизости, и он огляделся в поисках ящика подходящего размера. – Вив, они всегда хотели лишь этого. Разговаривать с ними – это все равно, что подставить шею под их когти.

– Я одна из них, – скорее сердито, нежели испуганно подчеркнула она. – Хоть мой отец и умер, но Сол всегда говорил маме, что…

– Вранье, – грубо перебил Клаус. Очень не хотелось причинять ей боль, но нужно было подпитывать в ней гнев, чтобы она была готова к бою. Страх и остолбенение ничуть не менее опасны, чем волки снаружи. – То, что в тебе поровну ведьминской и волчьей крови, не делает тебя и ведьмой, и оборотнем сразу. Сол лгал твоей матери, потому что хотел, чтобы ты перестала быть ведьмой и стала вервольфом.

Он услышал, как Вивианн с шипением выдохнула сквозь зубы: кажется, его речь вышла более жесткой, чем задумывалось.

– Наверно, легко быть циником, если знаешь, что будешь жить вечно, – огрызнулась она, и, как ни абсурдно было выслушивать лекции от женщины в его-то возрасте, Клаус был рад слышать, что в ее голос снова возвращается жизнь. – А остальным вот приходится жить и умирать, поэтому мы не можем позволить себе просто взять и хлопнуть дверью – так, как это делаешь ты.

Клаус наконец обнаружил мушкеты – хоть сейчас заряжай и стреляй. Но он отложил их в сторону и крепко взял Вивианн за плечи. Они показались вампиру такими худенькими, и он вспомнил, какая она хрупкая.

– Я восхищаюсь твоей верой в людей, – неохотно признал он. – И подозреваю, что получал от нее выгоду. Но, если ты намерена оставаться в живых и дальше, не покидай дом. Если ты снова вернешься к идее о переговорах, я запру тебя тут и не выпущу, пока не убью последнего оборотня из тех, что засели снаружи и хотят разорвать тебя в клочья.

Она мгновение вызывающе смотрела на него, но потом кивнула.

– Я понимаю.

Это было не совсем согласие, но пока сойдет и так. Клаус вполне мог бы исполнить свою угрозу, хотя и предпочел бы не вести войну на два фронта.

– Хорошо. – Он прижал ее к себе и поцеловал сперва в каждый глаз, а потом в не сопротивляющиеся поцелую губы. – Потому что без тебя эта моя вечная жизнь потеряет всякий смысл.

Вивианн слегка смягчилась, потому что знала, что он говорит правду. Конечно, она никогда не признает, что насчет оборотней Клаус прав. Ей не позволит сделать это ее гордость, и к тому же, вероятно, она действительно верит в то, что до сих пор можно найти какое-то мирное решение. Но Клаус знал, что Вивианн видит, как сильно он ее любит. Может быть, она даже имеет некоторое представление о том, как страшно ему наблюдать за ней, беспечно разгуливающей по миру и при этом уязвимой, будто дитя, которое еще не научилось бояться темноты.

– Я буду тут, с тобой, – пообещала она, доверчиво прижимаясь лбом к его щеке. – Я никогда не оставлю тебя, Клаус. Я тебя люблю.

Что бы ни поджидало их снаружи, какие бы ужасы ни сулило будущее, стоило пережить все ради того, чтобы быть вместе.