1913 год. Март. Санкт-Петербург

Давыдов уже второй день изнывал от безделья. Вернее, занимался рутинной бумажной работой: написал рапорт о своей поездке на границу и приложил к нему документы курьера с подробной описью каждого, потом отдельно вынужден был составить докладную записку о «вооруженном инциденте, имевшем место на заставе Младечная и повлекшем человеческие жертвы». К докладной полагалось начертить и схему инцидента, то есть подробно разрисовать на оперативной карте местности кто, где и когда находился, куда двигался. Причем отметить и своих, и противника!

– Я не могу нарисовать эту чертову схему, – пожаловался он Тучкову.

– А в чем дело? Первый раз, что ли? – искренне удивился тот.

– Щекотливая ситуация там была, Паша… Дело в том, что в самой стычке ни я, ни Велембовский не участвовали.

– И где же вы были?

– В гости ходили, в городок Томашев. У Велембовского там зазноба живет. Ну, вот мы и… повечеряли слегка. – И Давыдов честно рассказал другу, как было дело.

– М-да, положеньице! – Тучков в замешательстве подергал себя за мочку уха. – Такого в отчет не запишешь…

– Мы как раз на заставу возвращались, когда стрельба началась, – вздохнул Денис. – Пока добежали, пока с караульным разобрались – уже все и закончилось.

– Так ты так и напиши! – загорелся Павел. – Дескать, ходили с поручиком Велембовским на рекогносцировку, поскольку из надежного источника пришло сообщение о возможной в ближайшее время провокации с австрийской стороны! Но противник начал действия раньше, потому в момент нападения капитан Денисов и поручик Велембовский на заставе отсутствовали…

– Только это явно не австрийские солдаты были. У нас ведь с Габсбургами договор о ненападении подписан. И цель у них имелась конкретная: освободить из-под ареста своего курьера…

– Денис, прости, но ты сейчас рассуждаешь, как курсант вчерашний! А ну-ка, напрягись и покажи, что передо мной сидит все тот же герой Люйшуня и классный контрразведчик!

Давыдов залился краской, дернул себя за чуб.

– Действительно, мозги куда-то расплылись… Ясно же, как божий день. Через границу идет курьер – назовем его так – и несет пакет документов, якобы имеющих целью посеять сомнения с нашей стороны относительно порядочности австрийского правительства. У курьера легенда: коммивояжер, проездом в Петербурге. Кому-то в столице он должен компромат передать, допустим, уцелевшему агенту из секретной разведывательной службы Великобритании, или нашим отечественным либералам, а те опубликуют выдержки из того же письма эрцгерцога и немедленно поднимут знакомый вой о предательстве власти и никчемности царствующей династии. Россия и Австрия вздрогнут, встряхнутся, кинутся искать виноватых и коситься друг на дружку, подозревая в двурушничестве.

Денис перевел дух, а Тучков молча показал ему большой палец.

– На самом же деле картина следующая, – уже с заметной иронией в голосе продолжил Давыдов. – Курьеру никуда ехать было не надо, максимум до Холма, и попасться там патрулю, если не прихватят на границе. При обыске у него находят компромат, естественно, сообщают по инстанции, и далее эта деза путешествует за казенный счет и выполняет свое предназначение гораздо эффективнее, поскольку ею будут заниматься не горлопаны из оппозиции, а профессиональные контрразведчики. А уж эти-то не упустят ни одной детали и будут тыщу раз все проверять и перепроверять, и устраивать допросы, слежку, может быть, кого-то арестуют – в общем, будут заняты по горло. И конечно, ослабят внимание на других направлениях. Например, контроль за действиями Бьюкенена, особенно за его контактами с оппозицией и масонами.

Денис посмотрел на Тучкова, и тот снова показал ему большой палец, потом добавил:

– Браво, капитан! Великолепная аналитическая записка! Так и напиши. А в чем смысл нападения на заставу?

– Думаю, чтобы подкрепить значимость дезы, – уже совсем уверенно заявил Давыдов. – Ценный агент вез ценные документы. Документы вернуть не успели, а вот агента своего вызволили из застенков контрразведки, даже ценой жизни двух бойцов!

– Ага. Толково!.. Ну а момент своего отсутствия на заставе все-таки обоснуй, как я тебе предложил. Это хоть и малая ложь, но во спасение. Хотя можешь и правду написать – вдруг да не станет тебя Максимов… в угол ставить?

– Максимов станет. Он же – службист до мозга костей. Болен справедливостью. Раз нарушил, получай по заслугам.

– Тогда соври.

– Не люблю я это дело, Паша… Но, видать, придется на сей раз.

Воспрянувший духом Давыдов отправился к себе и сочинил – таки заковыристую бумагу для начальства. Подполковник Максимов ее внимательно изучил, похмыкал, покрутил ус и сказал своим обычным официальным голосом:

– Благодарю за службу, капитан. Пока свободны.

Денис вышел от начальства весь взмокший и тут же отправился на этаж к аналитикам. Не терпелось узнать, насколько он оказался прав в своих умственных упражнениях насчет истинной цели инцидента.

В отделе он застал только одного сотрудника – старшего аналитика капитана Хренова. Несмотря на скромное звание, лет капитану было уже преизрядно, поэтому остальные сотрудники обращались к нему почти исключительно по имени-отчеству – Иван Васильевич. Помимо аналитического таланта, если не сказать – чутья, у Хренова была одна маленькая страстишка, которой он отдавался каждую свободную минуту. Иван Васильевич очень любил разводить комнатные растения. И, видимо, растения чувствовали его привязанность, потому что росли, что называется, как на дрожжах. Капитану удавалось выхаживать совершенно безнадежные с точки зрения садоводов экземпляры. Он, например, мог спокойно подобрать на заднем дворе выброшенный кем-то кактус или фикус, уже засохшие, принести на службу (не домой!), и глядь, спустя пару недель найденыш зеленеет вовсю на подоконнике или шкафу.

Сегодня Денис застал Хренова, опрыскивающим нового пациента – молоденькое кофейное дерево.

– Добрый день, Иван Васильевич, – Давыдов остановился в двух шагах, чтобы, не дай бог, не помешать священнодействию, – зашел узнать, не разобрались еще с моим «гостинцем»?

– Здравствуй, Денис, – откликнулся Хренов своим неподражаемым, мягким голосом, не прерывая занятия. – Видал, ожила моя Coffea caniphora! Через годик-полтора, с Божьей помощью, свой кофе в отделе пить начнем!.. А «гостинец» твой – действительно подарочек. В смысле, загадка на загадке.

– И в чем же закавыка?

– В том, что текст письма, вероятнее всего, написан самим крон-принцем.

– То есть письмо подлинное?!

– Нет. Я сказал, что текст написан рукой эрцгерцога, а само письмо – очень качественная контактная светокопия. – Хренов наконец закончил процедуры с кофейным деревцем, убрал пульверизатор в тумбочку и повернулся к Давыдову. – Есть такой, достаточно сложный, метод копирования текста и чернильных рисунков с помощью бромида серебра.

– Погодите, Иван Васильевич. Получается, что у кронпринца скопировали из личной переписки текст некоего письма и выдали за другое? То есть за письмо, адресованное другому человеку?

Хренов глянул на недоуменное лицо Давыдова с явной хитринкой в глазах, улыбнулся одними уголками губ и как ни в чем не бывало принялся разжигать примус. Денис терпеливо ждал, по опыту зная, что капитана лучше не торопить, тогда он расскажет все, что сочтет нужным, и даже больше. Иван Васильевич закончил возиться с примусом, поставил на него чайник и повернулся к изнывающему Давыдову.

– Загадка в том, уважаемый Денис Николаевич, что семантический анализ текста прямо указал на адресата.

– И кто же он? – спросил Давыдов внезапно севшим голосом.

– Военный министр Сухомлинов!

– Быть того не может!..

– И я так думаю. – Хренов успокаивающе похлопал Дениса по плечу. – Иначе напрашивается вывод, что Владимир Александрович – предатель, в то время как на самом деле наш военный министр убежденный противник австро-венгерской монархии.

– Кстати, это ли не повод его скомпрометировать? – осенило Давыдова.

– Очень похоже. Что ж, тогда мы имеем дело с тщательно спланированной кампанией по дезинформации. И с далеко идущими последствиями!

– Я пришел к такому же выводу, – невесело усмехнулся Давыдов. – Спасибо, что поддержали меня, Иван Васильевич.

– Я давно за вами наблюдаю, Денис Николаевич, – Хренов крепко сжал его руку в своей, – и точно знаю, что вы – один из самых одаренных контрразведчиков нашего агентства.

* * *

К удивлению Давыдова, реакция на его опус последовала незамедлительно, то есть буквально на следующий день к обеду. Денис рассказывал Тучкову историю с пьяным телеграфистом на вокзале Брест-Литовска, но тут распахнулась дверь, и на пороге кабинета возник подполковник Максимов. Он подозрительно оглядел подчиненных, замерших по стойке «смирно», кашлянул в кулак и махнул Давыдову рукой:

– Зайдите ко мне, Денис Николаевич.

– Слушаюсь! – Давыдов щелкнул каблуками и покосился на Тучкова. Тот молча возвел глаза горе и состроил унылую гримасу.

– Физиономистикой, капитан, следует заниматься в свободное от службы время, – желчно сказал Максимов. – И не в присутствии начальства.

– Виноват, господин подполковник! – Павел сделал каменное лицо. – Больше не повториться, господин подполковник!

– Как дети, ей-богу!.. – проворчал Максимов и вышел.

Приятели дружно выдохнули и расхохотались. Отсмеявшись, Денис отправился «пред грозные очи» начальства, а Павел вернулся к нелюбимому занятию – сортировать по степени важности донесения полевых агентов. Это была рутина, потому что, как и в любом серьезном деле, чтобы найти жемчужное зерно, требовалось перелопатить гору мусора.

Через несколько минут вернулся повеселевший и взбодрившийся Давыдов.

– Представляешь, Паша, моей запиской заинтересовался сам Гурко!

– Это не есть хорошо, – поморщился Тучков.

– Почему?

– Потому что, когда тобой интересуется высокое начальство, сие может иметь двоякие последствия. Что тебе предложили?

– Составить расширенную докладную записку по проведенному мною расследованию на имя государя и… ждать высочайшего решения, – смутился Давыдов. – Не вижу ничего предосудительного…

– Ого! Тогда действительно всё серьезно завертелось, – присвистнул Тучков. – Твоя докладная теперь как палка в муравейнике. Держись, Денис, чтобы не покусали.

– У меня шкура, как у медведя, – усмехнулся Давыдов. – Ладно, пойду-ка я, перекушу чего-нибудь. А то на голодный желудок мысли только о еде.

Денис и в самом деле неожиданно почувствовал сильный голод и направил стопы в известное всему Петербургу кафе «Бристоль». На самом деле, заведение лишь проходило по категории кофейни, на поверку это был самый настоящий ресторан. Здесь можно было не только выпить кофе, чаю или горячего шоколада с булочкой или яблочным пирогом, но и плотно пообедать при желании. Единственным отличием от прочих ресторанов являлось отсутствие алкогольных напитков в меню. Но как раз это обстоятельство Давыдова меньше всего смущало.

А еще в «Бристоле» можно было без посторонних ушей обговорить важные дела. Тому способствовало наличие отдельных кабинетов и ненавязчивая обслуга. Дабы утвердиться в мысли, что его выводы верны, Денис решил получить подтверждение со стороны и телефонировал прямо из кафе Голицыну. Однако ответ дежурного офицера его смутил.

– Господин начальник управления отсутствуют. Изволили навестить князя Вяземского в Мариинской больнице. Сказали, будут непременно к четырем часам пополудни.

– Вы ничего не путаете, поручик? Разве капитан Голицын переведен в другой класс?!

– Нет. Но Андрей Николаевич исполняет обязанности начальника управления внутренней безопасности Службы охраны высшей администрации в связи с тяжелым ранением подполковника Вяземского.

– Что ж, поздравляю… В смысле, очень рад! У меня просьба к вам, поручик: сообщите капитану Голицыну, когда вернется, что с ним хотел бы встретиться капитан Давыдов из Осведомительного агентства.

– Непременно передам, господин капитан!

Давыдов вернулся к своему столу и принялся за заливного судака в ожидании супа из куриных потрошков – фирменного первого блюда «Бристоля».

* * *

Вечером, уже собираясь со службы домой, Денис услышал телефонный вызов дежурного оператора.

– Капитан Давыдов? Вас вызывает абонент за номером М-32—13. Отвечать будете?

– Что за номер, подпоручик? Откуда телефонируют?

– Минуточку… Вызов из кафе «Бристоль».

«Чтоб тебя, Голицын! – едва не брякнул Денис. – Вот же пройдоха! Вычислил, кто и откуда ему телефонировал!..»

– Соединяйте, подпоручик… Капитан Давыдов слушает.

– Привет, ваше благородие! – раздался в трубке знакомый насмешливый голос. – Еще не заплесневел на своей рутине?

– Здравия желаю, господин начальник управления, – не растерялся Денис. – Тружусь на благо Отечества!

– Ты меня искал?

– Да. Есть серьезный разговор, Андрей…

– Тогда дуй на всех парах сюда, в «Бристоль».

– Уже еду!..

Они встретились и обнялись, будто не виделись несколько лет, хотя прошло чуть больше двух месяцев. Давыдов поразился, как сильно похудел и даже постарел его лучший друг. Впалые щеки, лихорадочный блеск в глазах, больше похожий на огонь безумия или, по крайней мере, одержимости. Да, наверное, одержимости! Ведь Андрей ни о чем не мог долго говорить, только об отмщении за друга, князя Вяземского. Этой идее оказались подчинены почти все действия молодого руководителя одного из самых могущественных управлений СОВА.

– Рад видеть тебя, Денис!

– И я рад, Андрей. Поздравляю с новой должностью?..

– Она мне поперек горла, Денис! Я не вправе ее занимать… Борис… князь Вяземский, мой друг и начальник, попал под прицел мерзавцев, мечтающих поколебать или даже свергнуть существующий порядок!

– Я слышал об инциденте, Андрей. Прими мои соболезнования…

Голицын молча еще раз обнял Давыдова, хлопнул по спине.

– Ты меня искал. Зачем?

Денис вкратце обрисовал возникшую непростую ситуацию по отношению к австрийской монархии. Отдельно воспроизвел собственную цепочку рассуждений, приведших к мысли, что это – провокация с далеко идущими последствиями.

– А ведь ты, пожалуй, прав, – нахмурился Голицын. – Все складывается.

– Что именно?

– Ну, твой случай прекрасно сочетается с моим… То есть провокация на границе с Австрией и покушение на князя Вяземского под видом покушения на графа Витте – звенья одной цепи. Прибавь сюда эпизод по вызволению из тюрьмы одного из самых опасных агентов британской разведки – Сиднея Рейли, да грубые провокации по отношению к сотрудникам СОВА, и картина нарисуется – хуже не придумаешь…

– Да уж! – Давыдов тоже построжел. – Неужели эти господа обнаглели настолько, что не боятся открыто конфликтовать с твоим ведомством?

– Выходит так. Пару дней тому назад захватили корнета Лапикова среди бела дня на глазах у его напарника и увезли в закрытом автомобиле в неизвестном направлении.

– Но это же полный беспредел! Кто посмел?

– Вроде бы, личная охрана графа Витте. Лапиков и его напарник Баландин по моему распоряжению вели наружное наблюдение за графом…

– Погоди-ка! А санкция у тебя на такие действия есть?

– Неужели думаешь, что я стану своевольничать? – горько усмехнулся Голицын. – Я же не вчерашний выпускник, полный решимости бороться за справедливость и правду любыми средствами.

– Извини, – покрутил головой Давыдов. – Продолжай. Что там с корнетом?

– А ничего. Продержали его непонятно где несколько часов, потом вывезли на Невский в том же автомобиле и выкинули посреди улицы!

– Автомобиль, понятно, без опознавательных знаков?

– Естественно!..

– Вот же мерзавцы!.. А с Рейли что?

– О, это отдельная песня! – Голицын слегка изменился в лице, но тут же вновь принял сосредоточенный вид. – Господин Лембовски подался было в бега…

– Как же он смог?! – пораженно перебил Давыдов. – Он же, вроде, в Трубецкой тюрьме сидел?

– А вот смог… Позже расскажу. Но, чтобы ты не переживал, заверю: мы его вернули… в родные пенаты!.. Ты лучше свои соображения изложи. Хочу со своими сравнить, а то совсем уже ум за разум заходит. Хоть разорвись!..

– Ну, что ж. Картина, которую ты нарисовал, выглядит очень достоверно. Действительно, если принять в качестве рабочей версии, что все отдельные неприятные факты и происшествия как-то взаимосвязаны, напрашивается вывод о существовании в империи заговора против государя и России! И главное, по-моему, то, что этот заговор обязательно должен иметь единый управляющий центр.

– Ты прав, дружище! Но пока у меня ощущение, что сейчас мы похожи на тех слепых из притчи…

– Это на каких же?

– Ну, когда собрались несколько слепых решили разузнать, что за зверь такой – слон? Окружили его и давай ощупывать. Один хобот трогает, другой – ногу, третий – хвост… А общей картины как не было, так и нет.

– Не хочу! – Давыдов отмахнулся. – Желаю видеть слона.

– И я тоже…

Голицын принялся за принесенный расторопным официантом куриный жульен. Денис последовал его примеру. Но, проглотив пару-тройку ложечек, отодвинул вкуснотищу.

– Не лезет… Слушай, Андрей, ведь ясно же как божий день, что проводится полномасштабная кампания по дискредитации обновленных отношений России с Германией и особенно с Австрией!

– Согласен…

– И понятно, что без поддержки изнутри, то есть с российской стороны, такая кампания обречена на провал?

– Тоже верно…

– Вот. Возникает вопрос: которая из ныне активных и весомых оппозиционных группировок способна пойти на такое рискованное сотрудничество?

Голицын прикончил свой жульен и покосился на Давыдовский.

– Ты точно не будешь это есть?

– Что?.. Нет. Забирай… – Денис был полностью поглощен процессом рассуждений. – На сегодняшний день таких группировок всего три. Во-первых, эсеры. Эти ребята весьма рисковые, решительные и последовательно ненавидят существующий порядок вещей. Во-вторых, кадеты. Самая образованная, высокоинтеллектуальная часть политического сообщества. Один господин Некрасов чего стоит! А сколько в их рядах профессоров, юристов, экономистов?..

– А кто же третьи? – прищурился Андрей, расправившись с его порцией жульена.

– Большевики. Наглые, беспринципные атеисты, не признающие никаких авторитетов, кроме собственных идейных вождей.

– Но их же – раз-два, и обчелся! По оценкам департамента полиции, под знаменами господ Троцкого и Ленина наберется не более ста тысяч активных членов. И это на всю империю! В то время как тех же эсеров насчитывают более миллиона…

Давыдов уважительно посмотрел на друга.

– Хорошо. Тогда – эсеры…

– Что – эсеры?

– Ну, видимо, они в этом деле главные.

Голицын грустно усмехнулся.

– Ты забыл еще одну силу. Тайную, но мощную. Масоны. Год назад эти господа прямо у нас под носом, пока мы гонялись за агентурой Рейли и Локхарта, спокойненько провели свой съезд и объединились в новую организацию – Великий восток народов России…

Голицын прервался на полуслове, потому что официант прикатил к их столику заказ: супницу с украинским борщом и тарелку с чесночными пампушками.

– Знаю, то есть слышал. – Давыдов подвинулся, чтобы официант налил в суповую тарелку борщ, попробовал и кивнул, мол, хорошо. Подождал, пока официант обслужит Андрея, и только потом продолжил: – Но масоны существуют в Европе больше двух столетий и редко вмешивались в политические дела.

Голицын бросил на него снисходительный взгляд и тоже снял пробу с борща.

– Не скажи, Денис! На их счету только в Европе несколько революций и государственных переворотов. У нас в России, к сожалению, большинство масонов являются членами различных политических партий. В основном, конституционные демократы, немного октябристов и эсеров. Поэтому одна из целей, что они перед собой ставят, это устранение от власти государя императора!

Некоторое время Давыдов ел молча, а на лице его отражалась напряженная работа мысли. Голицын тоже от него не отставал, уплетая с удовольствием – впервые за много дней! – наваристый борщ с пампушками. А еще он думал, что сама судьба свела их в этом уютном ресторане, чтобы старые друзья и единомышленники вновь объединились на борьбу с врагом государства.

Несколько месяцев назад, когда Андрей предложил Денису поработать оперативником СОВА, он не был до конца уверен, что друг справится. Все-таки специфика Службы во многом шла вразрез с направлением деятельности Осведомительного агентства. Однако дальнейшие события показали, что сотрудничество двух таких разных ведомств приносит весомые плоды. Британская шпионская сеть в России под эгидой всесильной – как полагали надменные англичане – SIS оказалась почти полностью дезорганизованной. Успех был основательный, заслуги обеих служб особо отмечены государем. Но Британия всегда славилась своим упорством в достижении цели. И вот уже уцелевший при разгроме шпионской сети чрезвычайный и полномочный посол Соединенного Королевства лорд Бьюкенен, говоря по-русски, взялся за старое. То есть за восстановление порушенной сети влияния. Да, несомненно, лорд приложил руку и к покушению на князя Вяземского, и к провокации на границе, и бог знает, еще к чему приложит в будущем. Если мы его не остановим!..

– Андрей, нужно же что-то делать, – снова заговорил Давыдов. – Нельзя допустить, чтобы с таким трудом налаженные мирные отношения рухнули из-за происков нескольких мерзавцев!

– Согласен, Денис. Поэтому и принял твой вызов на разговор.

– И с чего, по-твоему, надо начинать?

– Предлагаю объединить, как раньше, наши усилия и провести контроперацию, поставив главной ее задачей разоблачение антигосударственной деятельности Великого востока народов России и дискредитацию его западных покровителей в лице, прежде всего, британского посла Бьюкенена!

Давыдов уважительно посмотрел на друга и сказал:

– Согласен. Готов работать, как и раньше, под твоим началом.

– Нет, Денис. На сей раз одного тебя будет явно недостаточно, – развел руками Голицын. – Потребуются усилия обоих наших ведомств. Служебные переговоры я проведу сам, благо, теперь имею такую возможность. А ты, друг, впрягайся, так сказать. Дел очень много, а времени, как всегда, маловато.

– Я готов, – повторил Давыдов. – И как же ты назовешь нашу операцию?

– Предлагаю назвать ее «Аврора».

– Это в честь фрегата, защищавшего Петропавловск-на-Камчатке?

– Нет. В честь римской богини утренней зари. Ведь в случае успеха над Россией действительно поднимется заря новой, светлой и спокойной жизни!..