Как только дверь распахнулась, перед ними возник Фолдингот и согнулся в гротескном, но совершенно искреннем поклоне, взмахнув длинными ручками и наклонив вперед упитанное тельце.

— О, внучка Лучезарной, ваше присутствие в этой лачуге приветствуется!

— Лачуге? — изумилась Окса.

— Знаешь, дочка, — вмешался отец, — Фолдинготы читают все, что подвернется под руку: газеты, журналы, словари и уж конечно книги Драгомиры. А также этикетки на духах и пищевых продуктах, ярлыки на одежде — все подряд. Они заядлые читаки и весьма своеобразно используют слова, которые им попадаются. Наш друг Фолдингот наверняка где-то вычитал это слово, оно ему понравилось, и теперь он его использует. Довольно нелепым образом, надо признать, но Фолдинготы сами по себе довольно нелепые существа! — объяснил Павел.

— О, сын Лучезарной, вы так великодушны! — воскликнул домовой, похоже, совершенно счастливый от такой характеристики. — Сын Лучезарной вознес хвалу, которая наполняет мое сердце восторгом!

— Видишь, о чем я? — Павел подмигнул девочке.

— Высший класс! — прошептала Окса, четко артикулируя.

— Вы осуществили визит на этой этаж, чтобы сделать ходатайство, сын и внучка Лучезарной? С великой охотой Фолдингота и я сам окажем любое содействие, вы можете всегда рассчитывать на наше рвение, — трепетно заявил Фолдингот.

— О! Кстати, о Фолдинготе! Где она? — поинтересовался Павел.

— В углу этой комнаты, сын Лучезарной, накладывает успокаивающий бальзам на растение Горанову, которая глубоко впечатлена с того момента, как Лучезарная отбыла выздоравливать на природу. Имеете ли желание ее лицезреть?

Павел кивнул. Окса воспользовалась моментом, чтобы тихонько выразить свой энтузиазм.

— Уж конечно я хочу ее «лицезреть»! А Горанова это кто?

Отец не успел ответить, как Фолдингот вернулся в сопровождении Фолдинготы — существа не менее удивительного, чем он сам. Фолдингота была сложена совершенно непропорционально: если ее напарник был поперек себя шире, то она напоминала длинную макаронину; две трети туловища Фолдинготы составляли ноги. Лицом же, если не считать тоненьких волос лимонного цвета на макушке, она очень напоминала Фолдингота: у нее была такая же слегка коричневая кожа, маленький плоский носик, длинные уши, расположенные параллельно черепу, и два торчащих изо рта больших круглых зуба. Как вообще можно разговаривать с таким ртом? Точнее было бы сказать, что лицо Фолдинготы пересекала от уха до уха длинная изогнутая линия…

Оба Фолдингота были одеты в комбинезоны темного цвета, безукоризненно выглаженные, с веселым смайликом на груди.

Завидев Оксу, Фолдингота рванула к ней. Но, взволнованная встречей, запуталась в своих длинных ногах, тоненьких, как ручка швабры, и растянулась на ковре. Растение, которое она несла, вылетело из ее рук и приземлилось прямо в ладони ошарашенной этим зрелищем Оксы.

— О-о-о, внучка Лучезарной! — заохала неуклюжая Фолдингота, потирая поясницу. — Как я смешна, вот так упав! Мои ноги совершенно дурацкие, простите вы меня когда-нибудь?

Окса повернулась к отцу, взиравшему на происходящее, сдержано улыбаясь.

— Они всегда такие, пап? — весело спросила девочка.

— Ага!

На сей раз Павел искренне расхохотался.

— Ай! Это еще что такое? — воскликнула Окса.

Растение, которое она держала в руках, словно проснулось! От тонкого ствола высотой сантиметров сорок распустились хрупкие круглые листочки красивого ярко-зеленого цвета. Ствол покачивался, листва трепетала, будто растение дрожало, и вдруг оно издало испуганный крик.

— Да оно живое! — ахнула Окса.

— Растения всегда живые, Окса! — заметил отец, с трудом сдерживая хохот.

— Да, но не до такой же степени!

— Живое, живое… Скажете тоже! — неожиданно возмутилось растение, беря Оксу в свидетели и поворачивая к девочке все свои листочки. — Эта Фолдингота элементарно голову потеряла!

— Нет, Горанова, моя голова не потерпела никаких потерь, это равновесие у меня в дефиците, — уточнила Фолдингота.

— Да ты наверняка спятила, раз решила отправить меня описывать мертвую петлю! Хочешь, чтобы я умерла, да?

— Мертвая петля это громко сказано, Горанова. Ты осуществила идеальное удачно завершенное планирование, — поправила зеленое насаждение Фолдингота.

— Мертвая петля или планирование — это одно и то же! — завопила Горанова, дрожа всеми своими листочками. — Ты опять хотела меня убить, серийная ты убийца!

С этими словами листочки Горановы опали вдоль ствола.

— Она в обмороке, — пояснил Павел рыдающей от смеха Оксе. — Но не переживай, это ее почти естественное состояние!

— С ума сойти! Обожаю этих существ! — Окса протянула руку Фолдинготе, помогая ей подняться.

Та благодарно на нее посмотрела и приняла предложенную помощь. Внезапно раздался звонок телефона. Окса поставила Горанову, по-прежнему пребывавшую в бессознательном состоянии, на пол и поспешила к телефону.

— Я возьму! Это наверняка Гюс! Пока, Фолдинготы! До скорого!

И девочка с легким сердцем помчалась по лестнице вниз, прыгая через ступеньку.

— Значит, я на вас завтра рассчитываю, да?

Учебная неделя закончилась, и Окса в окружении друзей — Гюса, Мерлина и Зельды — делала последние уточнения, прежде чем все разошлись по домам. Они уже ближе познакомились и нравились друг другу все больше и больше. Отличная маленькая команда!

— Окса, а ничего, если я приду с подружкой? — спросила Зельда. — Это Зоэ, из «Углерода». Мы с ней вместе ходим на танцы, и, знаешь, она очень милая. Я пригласила ее к себе на выходные с ночевкой и не хотела бы ни оставлять ее одну, ни пропустить твой день рождения!

— Да без проблем! — воскликнула Окса. — По-моему, папа готовит торт минимум человек на тридцать, это вполне в его духе! Так что хватит всем!

— Вот спасибо! — просияла Зельда. — Зоэ нуждается в друзьях, она приехала сюда лишь пару недель назад. Ее родители умерли в прошлом году, и ее воспитывала бабушка, которая потом тоже умерла… Грустно это… А теперь она живет у двоюродного деда.

— Ну, еще одна причина, чтобы повеселиться вместе! Это пойдет ей на пользу… До завтра!

— Пока, Окса! До завтра!

Поставив локти на подоконник, Окса наблюдала за суетой на площади. Этим вечером девочку охватила грусть. За окном уже стемнело, но небо было ясным, и Окса решила спокойно поразмышлять в одиночестве. Хотя собраться с мыслями было несколько затруднительно… В ее голове все перемешалось, как белье в стиральной машинке на стадии отжима.

Переход от состояния обычной девчонки в статус наследницы власти над неизвестной и удивительной страной проходил далеко не просто и безболезненно. Окса была переполнена самыми разнообразными эмоциями.

Ее новые способности развивались, даря девочке головокружительное ощущение могущества, перед которым было трудно устоять. Именно эта неспособность устоять перед соблазнами и была причиной всех ее неприятностей и последующих сильных переживаний. При этом где-то в глубине сознания Оксы возникло тревожное ощущение: у нее складывалось впечатление, что ее жизнь принимает не только таинственный, но и опасный оборот. Ей ужасно хотелось узнать обо всем побольше и, в частности, об этой пресловутой Эдефии. Однако к чему все это может привести, она и понятия не имела. Как к хорошему, так и плохому, надо полагать.

С появлением Печати вся жизнь Оксы перевернулась. Точнее, ее будущее. Станет ли она астрофизиком, как мечтает с того самого момента, как обнаружила, что в небе таятся огромные богатства? Выйдет ли замуж? Будут ли у нее дети? Или же она поведет Беглецов назад в Эдефию и станет их повелительницей? Единственное, что Окса знала на данный момент, то что ужасно скучает по маме и до смерти боится, что родители разведутся.

Она отдала бы все, что угодно, чтобы все снова стало так, как прежде. Но возможно ли это в принципе? На небосклоне промелькнула падающая звезда, оставляя за собой светящийся золотистый след, и Окса загадала желание. Желание, такое же недостижимое, как и упавшая звезда.

И вдруг в череде ее мрачных мыслей мелькнула идея: кое-кто в этом доме мог ответить на ее вопросы!

Окса быстро поднялась на третий этаж и тихонько постучала в дверь. Ей открыла бабушкина Фолдингота, ее круглая мордашка расплылась в широкой улыбке.

— О-о, внучка Лучезарной, какой приятный визит, вот радость!

— Добрый вечер! Как дела? — поздоровалась Окса, несколько нервничая из-за того, что оказалась один на один с этим забавным маленьким существом.

— Очень хорошо всегда! Это правило, которого мы, Фолдинготы, придерживаемся! У нас есть работа, Лучезарная возложила ответственность на нас. Нужно соблюдать правила, важность велика!

— Ты совершенно права, — согласилась Окса, стараясь сохранять серьезность. — Кстати, о Драгомире… Ты, случайно, не знаешь, когда она вернется? И… моя мама?

— Я владею знанием об этой информации, но ничего не могу сказать. Мой рот не на замке, но все же должен оставаться немым. Но не впадайте в меланхолию, они обе питают к вам большую любовь, и их возвращение не за горами, это несомненно, — Фолдингота взирала на Оксу своими добрыми наивными глазами. — Не желаете ли приятный напиток?

Окса с радостью согласилась. Ей нравилось общество этого удивительно милого создания. Девочке было немножко стыдно злоупотреблять добротой Фолдинготы, но ей и правда кое-что было необходимо узнать!

— Скажи, Фолдингота, а почему бабушка так и не вернулась в Эдефию?

Фолдингота изумленно уставилась на девочку.

— Почему? Вы интересуетесь, почему? Я в полном удивлении. Вы не имеете понятия?

— Расскажи мне, пожалуйста, для меня это все так сложно! — умоляюще поглядела на нее Окса.

— То есть… Имею опасение вам ответить, но тем не менее дам пояснение. Два важных момента сделали сие возвращение невозможным: проклятие ударило в Портал возврата. Но эта проблема решена, поскольку вы — будущая Лучезарная. Благодаря союзу двух Лучезарных, возвращение снова стало вероятным. Второй момент, однако, наполняет неизбывной печалью наши сердца: незнание. Эдефия где-то есть, но кто знает — где?

— Ты хочешь сказать, никто не знает, где находится Эдефия? Даже приблизительно? На севере? На юге? Наверняка кому-то это ведь известно! — возмутилась Окса.

— Единственная персона знала Ориентир — Лучезарная Малорана. Ориентир дает Зал Пелерины, а Лучезарная Малорана была последней побывавшей в Зале. Но ее жизнь поглотила утрата Тайны-О-Которой-Не-Говорят. Однако… Могу я высказать свою мысль внучке Лучезарной? Мысль, которая есть мое убеждение?

— Да! — нетерпеливо кивнула Окса.

— Великим было предвидение Лучезарной Малораны, она всенепременно доверила Ориентир кому-то, моя надежда на этот факт огромна.

— Думаешь, моя бабушка…

— Такова моя надежда. Лучезарная идет к решению, надежда больше не пустая.

Фолдингота вытерла огромные глаза, в которых блестели розоватые слезы, и громко шмыгнула носом. Окса погладила ее по большой пушистой голове.

— Мне пора сматываться, — сказала девочка, легонько чмокнув милое существо в макушку. — Спасибо тебе большое за все, Фолдингота! До скорого!