Семья Потаниных была легка на подъем. Не имели они громоздкой мебели, чемоданы всегда стояли наготове. Когда Виктор Николаевич получал новое назначение, он приходил домой взбудораженный и счастливый, командовал весело:

- Настя, Сергей, боевая тревога! На сборы - двое суток!

Жена и сын спрашивали в таких случаях лишь об одном:

- Мы полетим самолетом или поедем?

Потанин на удивление быстро продвигался по службе. К тридцати годам он стал начальником штаба противолодочного дивизиона, в то время как многие его однокашники находились еще на гораздо более скромных должностях.

Вся семья отправлялась в дорогу разом, к неудовольствию старших начальников Потанина, в кабинетах которых Настя с Сережкой устраивали порой временные новоселья. Правда, потом все улаживалось. Настя снимала комнату в городе, и жизнь входила в нормальное русло.

На этот раз традиция была нарушена. Виктор Николаевич уехал к новому месту службы один, и не в приподнятом настроении, как обычно. В кармане лежало предписание убыть в расположение отдела кадров одной из северных баз.

Правда, радоваться было нечему. В душе его не рассосалась горечь, оставшаяся после многочисленных разборов и внушений, а перед глазами постоянно маячили разящие строки приказа: «Капитана третьего ранга Потанина В. Н. снять с занимаемой должности и назначить с понижением».

Наказание справедливое. Именно он, никого не спросив, распорядился выпустить в море корабль и понес свою долю ответственности за аварию. Но он впервые попал в такую ситуацию и не знал, как будет дальше служить…

В поезде он много думал об этом. Представлял себе удивленные физиономии знакомых северян, которые наверняка знали о его стремительном росте и могут предположить, что он прибыл к ним командиром части.

Соседи по купе пригласили сыграть в преферанс. Виктор Николаевич согласился, чтобы хоть немного отвлечься. Но отвлечься не смог. Равнодушно смотрел на загадочный прищур карточных дам и королей, пропускал мимо ушей прибаутки партнеров:

- Туз - он и в Африке туз!

- Мал козырек, но любому тузу поперек!

«Вот и я был простым валетом, а возомнил себя козырным королем…» - мысленно сыронизировал Потанин, которого не забавляли ни удачная раскладка колоды, ни одобрительное хмыкание в ответ на его рискованную игру.

Закончив пульку и распив вместе с соседями выигранную дюжину пива, он извинился и забрался на свою верхнюю полку, тщетно надеясь заснуть…

Начальником отдела кадров базы оказался один из бывших командиров Потанина. И Виктор Николаевич, долго настраивавшийся молчаливо переносить соболезнования и подначки, сразу же растерялся!

- Бери, Витя, стул, садись, - дружелюбно встретил его капитан первого ранга Васильев, назвав по имени, как в пору их совместного плавания. - Слышал о твоей беде, слышал… Конь, брат, о четырех ногах и то спотыкается.

Потанин молчал, не понимая, сдабривает ли Васильев горькую пилюлю показным добродушием йли вправду сочувствует.

- Семейство-то где твое?., Выходит, зря я диван в кабинете поставил… Что же тебе предложить? Вакансий у меня раз-два и обчелся. Есть одна подходящая должность, только… Погоди-ка чуток. - Васильев потянулся к телефонной трубке.

Слыша его ответы, Потанин догадался, что человек на другом конце провода не возрадовался предложенной кандидатуре.

- Верно, он самый… - говорил кому-то Васильев. - Да, но он толковый офицер, уверяю вас… Что ж, буду сам улаживать в кадрах. До свидания.

Он потер рукой крупную залысину и, наклонившись над бумагами, пояснил:

- Предлагаю тебя в помначштаба части. Приличный оклад, категория соответствует.

- А вы меня самого сначала спросите, товарищ капитан первого ранга, - набычился Потанин, - хочу ли я в штаб?

- Обижаешься? - с усмешкой глянул на него Васильев. - А ведь сняли тебя за дело. Любого бы сняли на твоем месте. Даже комендантский взвод могли предложить.

- На взвод я тоже не пойду, - резко сказал Потанин. - Только на корабль - и никуда больше.

Васильев встал, с шумом отодвинув стул.

- Не забывай, Витя, что больше тральщика тебе не дадут, а какой в этом смысл?

- Я согласен даже на торпедный катер, - упрямо сжал губы Потанин.

- Зря горячишься. - Васильев снова стал устраиваться за широченным столом. - Никто тебя не торопит. Подумай хорошенько, взвесь все. Я и то собираюсь воевать за тебя с начальством, а ты сразу капитулировать. Семью-то когда перевозить думаешь? - перевел он разговор. - Про диван это я в шутку, можешь прямо ко мне. Мы теперь вдвоем с женой в квартире остались. Сын в училище в Ленинграде, а дочь второй год в Москве, в университет поступила.

- Спасибо, Петр Ильич, думаю пока обживаться один.

- Гляди, дело твое…

Через пару дней Потанин подходил к проходной части. Дежурный офицер, вернув документы, вежливо козырнул новому командиру.

- Штаб направо, - пояснил он.

Но Потанин, миновав штаб, направился сразу к своему тральщику - аккуратному кораблю нового проекта с красивыми обводами, грациозно скошенной назад трубой. На нем были дальнобойные реактивные бомбометы, счетверенные зенитные пушки.

И все же Потанин взгрустнул, вспомнив сторожевик, на котором плавал несколько лет назад. Там была скорость, стремительный маневр, как раз то, что отсутствовало у этого скромного пахаря моря. Но радость от сознания того, что он все-таки командир корабля, что ему дали возможность исполнять главную должность на флоте, вытеснила это мелкое огорчение.

Команду тральщика выстроили на подъем Военно-морского флага. Плотным квадратом стояла она на юте. Обычно нового командира представлял либо комдив, либо начальник штаба. Но Потанин понимал, что эта церемония льстит самолюбию того, кто поднялся ступенькой выше по служебной лестнице, а ему… «Будь, что будет», - решил он, взбегая по трапу на палубу тральщика.

- Исполняющий обязанности командира капитан-лейтенант Райкунов, - отделился от строя и подошел к нему невысокий веснушчатый офицер с выгоревшими бровями и строгим лицом.

«Значит, мой помощник»,- подумал Потанин, пожимая ему руку.

Ни сразу, ни потом за обедом в кают-компании тральщика никто не задал командиру обычных в таком случае вопросов: откуда прибыл, чем командовал раньше?

«Знают все, - решил Потанин. - Ну и пусть, может, это к лучшему».

Годы кочевой жизни приучили его быстро обживаться на новом месте. Скоро его перестали раздражать и серый, словно процеженный через марлю весенний заполярный день, и мигающие с утра до ночи фары автомобилей на улицах. Он уже привыкал и к Северу, и к своему кораблю, и к новому положению.

Как-то утром Потанин торопился на корабль к подъему флага. Вдруг за его спиной взвизгнули тормоза, хлопнула дверца машины.

- Потанин? Ты ли это? - пророкотал чей-то баритон. - Сколько лет, сколько зим! - Из машины выбрался грузноватый майор .интендантской службы. Года два назад он был начхозом в дивизионе Потанина. Особой расторопностью не отличался и потому ему частенько приходилось вести неприятные объяснения в кабинете начальника штаба. Теперь он торжествовал, об этом говорило бесцеремонное обращение на «ты».

- Когда мне рассказали, я не поверил… Как же, думаю, такой молодой, способный, энергичный… Если таких снимать, кому же тогда служить?

- Извините, товарищ Лукашевич… - вежливо перебил его Потанин, - я тороплюсь. Хотите поговорить, приходите ко мне в общежитие.

Настроение было вконец испорчено. Появилось какое-то нехорошее предчувствие, которое сбылось вечером, когда на корабль неожиданно прибыл командир части с группой специалистов. Эти дотошные офицеры облазили весь тральщик от киля до клотика и раскопали кучу недостатков.

- Вы не забыли,- сказал командир части, подытоживая проверку, - что такое Баренцево море? Здесь принимать солнечные ванны на мостике не придется! - И, не дав Потанину ответить, приказал: - Немедленно займитесь отработкой борьбы за живучесть - раз; лично контролируйте выучку мотористов - два; добивайтесь слаженности ходовой вахты - три…

«Значит, не совсем уверен во мне, коли лично решил проконтролировать,- с горечью подумал Потанин, проводив начальство.- А вообще-то я тоже принимал новых офицеров как приложение к аттестации». И невольно отметил, что помощник скромно помалкивал, когда начальство прочищало мозги Потанину, хотя большая часть вины лежала на нем. Понятно, он обижен, давно пора самому встать на командирский мостик, но ведь не Потанин тому виной.

Внешне Райкунов был подтянут и предупредителен, однако Потанин постоянно наталкивался на его молчаливое сопротивление. Если Потанин дольше обычного читал суточный план, помощник деликатно напоминал:

- Моя подпись уже стоит под ним, товарищ капитан третьего ранга… Можете положиться.

- Я утверждаю документ, а не автограф ставлю, товарищ капитан-лейтенант, - парировал выпад Потанин.

- Планирование относится больше к моим функциональным обязанностям, - не сдавался помощник Райкунов.

Вскоре его с трудом маскируемая неприязнь к Потанину выплеснулась наружу. Случилось это на одном из контрольных выходов корабля.. По учебно-боевой тревоге расчеты зенитных автоматов не расчехлили и не сняли со стопоров орудийные установки.

- Помощник не велел… - оправдывался старшина команды комендоров. - Чехлы только что починили и постирали. К сдаче курсовой готовимся…

- В следующий раз я строго накажу вас, товарищ мичман, - не повышая голоса, сказал Потанин, - за малейшую условность. Учтите это.

После швартовки капитан-лейтенант Райкунов без стука вошел в командирскую каюту.

- Вот… берите все документы и делайте с ними что хотите, - срывающимся голосом сказал он, свалив на стол груду корабельных журналов. - Заводите штабные порядки! - И выбежал вон.

Потанин хотел окриком остановить помощника, но сдержался. Посидев немного в раздумье, крутнул вертушку корабельной АТС.

- Садитесь, - сказал командир, когда помощник пришел. - Садитесь! - повторил он громче, видя, что Райкунов продолжает стоять возле двери.- И объясните, чем вызван ваш демарш.

Помощник присел возле стола, аккуратно сложил в стопу журналы, затем рывком отодвинул их в сторону.

- Вызываете на откровенность, товарищ командир?- поднял голову он. - Пожалуйста! Думаю, что мы не сойдемся характерами. Вы печетесь о своем авторитете, а мой, по-вашему, ничего не значит? Конечно, опыта у вас достаточно - уже три месяца тральщиком командуете. А кто сколачивал корабельный экипаж, кто каждый день вставал спозаранку и ложился за полночь?

Потанин нервно постукивал по столу согнутыми пальцами.

- Вы правы в одном, - произнес он после затянувшейся паузы,- на тральщиках я раньше не служил. У вас опыта гораздо больше… Может, мне следует почаще с вами советоваться. Только я давно уже могу раскусить любую показуху. И я не потерплю ее на корабле.

- С чехлами была не показуха. Людей пожалел, чтобы лишний раз не стирали.

- Людей не жалеть, людей учить надо.

- У нас с вами, товарищ командир, видимо, разные взгляды на подобные, вещи, - усмехнулся помощник.

- А этого не должно быть.

Райкунов передернул плечами.

- Вы думаете, товарищ помощник, что я лезу из кожи вон, чтобы побыстрее реабилитироваться? Ничего подобного! Я привык на любом месте честно исполнять свой долг. Пока я командую кораблем, буду требовать этого от каждого подчиненного, в том числе и от вас… - Потанин снова помолчал и закончил, глядя Райкунову прямо в глаза amp;apos;: - Я надеюсь, что сегодняшний разговор будет последним. Иначе… кому-то из нас двоих действительно придется расстаться с тральщиком.

- Ясно, - помедлив, ответил помощник. - Разрешите идти?

В июне нежаркое северное солнце почти не сходило с небосклона. Даже когда его со всех сторон обкладывали косматые дождевые тучи, то и тогда не получалось иллюзии темноты. Но долгий день вполне устраивал Потанина: тральщик сдавал курсовые задачи, и, чем ближе подходил корабль к первой линии, тем больше становилось дел.

Виктор Николаевич теперь совсем переселился в корабельную каюту. Настя писала ему часто и в каждом письме спрашивала, скоро ли ей и сыну собираться в дорогу. Потанин просил обождать еще немного: он решил вызвать семью после похода, который, хотелось верить, поможет ему утвердиться в новом качестве.

Инструктировать уходящих в поход приехал начальник штаба базы. Коренной помор и бывалый моряк, он хаживал в войну с караванами до Медвежьего и дальше, отмеривая студеные мили Заполярья. Потанин слушал его с интересом. Того, что говорил адмирал, не прочтешь в лоциях. Увлекшись, он не сразу понял, почему вдруг назвали его фамилию.

Это командир части предлагал назначить старшим группы кораблей его, капитана третьего ранга Потанина. Отрешенно, словно речь шла о ком-то другом, слушал Виктор Николаевич доклад о самом себе. Будто издалека долетали до него слова: «У Потанина большой опыт плавания… Допущен к управлению пятью различными проектами кораблей… У него самый подготовленный помощник…»

- Добро, - подытожил инструктаж адмирал. - Старшим командиром назначается Потанин.

Назавтра корабли вышли в море. Потанин вел группу из трех тральщиков. И хотя головной не нес никакого брейд-вымпела, на него, как на флагманский корабль, шли донесения и доклады. Снова Виктор Николаевич был в своей стихии. Он почти не покидал мостика, спал пять-шесть часов в сутки, примостившись на кургузом диванчике в штурманской рубке. Сюда, в рубку, ему и принесли штормовое предупреждение: ожидался восточный ветер силой более десяти баллов.

До самого ближнего укрытия было восемьдесят миль пути, а с учетом дрейфа и того больше. Приходилось встречать шторм в открытом море.

Ветер налетел стремительно. Первые его порывы растрепали белые чалмы волн, швырнули на мостик тральщика ноздреватые клочья пены. Прямо на глазах вспухала белесая поверхность моря.

- Задраить наружные двери! Команде на палубу не выходить! - распорядился Потанин. По его сигналу весь отряд сбавил ход.

Скоро буро-зеленые валы стали окатывать тральщики по самые дымовые трубы. Потанин тревожно поглядывал на палубу, где пенные водовороты клокотали вокруг тральных буев и тележек с учебными минами: не сорвало бы чего-нибудь. Но крепления держали надежно, и Виктор Николаевич помянул про себя добрым словом помощника.

Даже на мостике чувствовалось, как сотрясается стальное тело тральщика. Машины работали на средний ход, а корабль едва выгребал против волны и ветра. Темные силуэты задних кораблей то поднимались высоко, то маячили далеко внизу. Но весь маленький отряд упорно держался на заданном курсе.

Разноголосая симфония шторма не испортила хорошего настроения Потанина. Она лишь раззадорила командира. Его уверенность передалась всему расчету главного командного поста.

- Радиограмма с концевого! - доложили из радиорубки. - Заклинило линии валов, потерял ход, крен достигает пятидесяти градусов.

- Право на борт! Обе машины - самый полный! - скомандовал Потанин.

- Почему изменили курс? - услышал он рядом недоуменный вопрос помощника, по боевой тревоге пришедшего на мостик.

- Концевой без хода. Будем брать на буксир. Готовьте швартовую команду.

Райкунов прильнул к рубочному стеклу.

- Восемь баллов… - прошептал он.

Потом, стоя уже на корме, возле тральной лебедки, помощник тревожно поглядывал то на мостик, то на огромные волны, которые несли им навстречу беспомощно пляшущий тральщик. Расстояние между кораблями сокращалось с каждой секундой, а Потанин не спешил отворачивать.

«Выйдет боком нам его лихость!» - сердито подумал помощник, но в этот момент Потанин застопорил ход корабля и, чуть подвернув, оказался рядом с аварийным тральщиком.

- Готовы принять буксир? - спросил в электромегафон Потанин.

- Попробуем! - откликнулись с концевого. Там тоже понимали, что допусти они промах -и упущенный трос может попасть под винты.

За проводник привязали буксир. Едва его приняли на концевом и он натянулся, как голос Потанина перекрыл шум волн:

- В корме! От конца! Берегись!!!

Толстая стальная струна со свистом рассекла воздух. Буксир лопнул, как прелая нитка.

- Готовьте сезальский! - распорядился Потанин. - Заводите его вдвое! На тральщике! - крикнул он в мегафон.- Отдайте якорь, вытравите несколько смычек якорь-цепи! Закрепите их на буксире!

Швартов, скрученный из прочного сезалевого волокна, выдержал. Якорь и часть якорь-цепи своей тяжестью сглаживали резкие рывки. Буксировщик дал ход, оба корабля начали разворачиваться навстречу волне.

Промокший до нитки помощник не пошел переодеваться. Он глядел на концевой тральщик и спрашивал себя: «Сумел бы я вот так же расчетливо и четко проделать сегодняшний маневр?» И отвечал, не кривя душой: «Нет».

А Потанин, внешне спокойно, измерял шагами рубку.

- Скорость чуть больше узла, - доложил штурман,- едва тащимся.

- Не беда, продержимся и так, - улыбнулся Потанин, - только бы выдержали буксиры.

Волнение отлегло, но в голове все еще стоял сумбур. Почему-то вдруг вспомнились Настя с Сережкой. Сердце тоскливо защемило: кажется, прошла целая вечность с тех пор, как они расстались. Решил сразу после возвращения вызвать их к себе телеграммой. Потом мысли стали более стройными. Виктор Николаевич начал придирчиво анализировать свои сегодняшние действия. Он понимал, что с него спросят за поломку одного из кораблей, может, будут и неприятности, и все же он был доволен собой.

Кто-то тронул его за плечо. Рядом стоил Райкунов.

- Разрешите сменить, товарищ командир? - сказал помощник. - Моя вахта. - И это «товарищ командир» прозвучало в его устах подчеркнуто уважительно.

Шторм продолжался. По-бурлацки натужно, наваливаясь на волну грудью, тральщик тянул буксир. А горизонт уже опоясывал синий обруч чистого неба.