Родился Дмитрий 12 октября 1350 года, он был старшим сыном Ивана Красного и внуком Ивана Калиты. В числе претендентов на московский стол и ярлык великого княжения Владимирского Дмитрий, по закону старшинства, оказался на незавидном восьмом месте. Первым претендентом после смерти великого князя Семёна Ивановича считался его брат – князь Иван Иванович – отец Дмитрия, за ним на московский стол мог претендовать Андрей Иванович – младший сын Ивана Калиты – дядя Дмитрия; после смерти Андрея право на московское княжение должно было перейти к сыновьям Семёна, которых у того было пятеро. Очевидно, что в соответствии с такой очередностью князю Дмитрию не хватило бы и трех жизней, чтобы по закону получить ярлык и занять престол Московского княжества, но волей судьбы через три года все изменилось. В Москву из Европы пришла эпидемия чумы, черная смерть, как ее называли в народе. Средств борьбы с чумой в средневековье еще не знали, и она в одночасье унесла тысячи жизней. От нее умер великий князь Семён, все пятеро его сыновей и младший сын Калиты – Андрей. Через сорок дней после смерти Андрея у него родился сын. Как известно, в христианской традиции душа преставившегося на сороковой день всходит на святую гору небесного Синая и предстает перед ликом Божьим. И в тот день, когда душа Андрея предстала перед ликом Божьим, на свет появилась новая жизнь. Мальчика нарекли Владимиром – ему суждено будет стать сподвижником Дмитрия в ратных делах и героем Отечества.

К счастью, князя Ивана Красного и его семьи не коснулась беда, и в 1353 году, как старший в роду, он занял московский стол и получил ярлык на великое княжение Владимирское. Иван Красный был дважды женат, первый раз на Феодосии, дочери князя Дмитрия Брянского, а второй раз на Александре, дочери московского тысяцкого Василия Вельяминова. От второго брака у Ивана родились два сына – Дмитрий (будущий великий князь), Иван, скончавшийся в десятилетнем возрасте, – и две дочери – Анна и Мария. Иван Иванович прожил короткую жизнь и скончался в возрасте тридцати трех лет. В этом году его старшему сыну Дмитрию исполнилось всего девять лет.

О Дмитрии, которому суждено было стать великим князем Владимирским, князем Московским и народным героем, прославившимся в веках, мы узнаем из летописей и отдельных сохранившихся документов (договоров, завещания князя), а также из немногочисленных литературных памятников. В первую очередь это памятники так называемого Куликовского цикла конца XIV – середины XV веков, к которым относят следующие произведения: летописную повесть о Куликовской битве, «Задонщину», «Сказание о Мамаевом побоище», «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского» («Слово»). Еще одним произведением, дающим нам некоторую информацию о князе Дмитрии, является «Житие Сергия Радонежского».

Нестор Летописец

К наиболее ранним текстам следует отнести летописную повесть о Куликовской битве, сохранившуюся в двух редакциях – краткой и пространной. Сейчас уже доказано, что именно краткая редакция является самым ранним источником, отобразившим Куликовскую битву. Одним из самых сложных текстов, повествующих о Куликовской битве, является «Задонщина», скомпилированная из нескольких ранних текстов, посвященных Куликовской битве, и более поздних легенд, дошедшая до нас в шести списках. Автор «Задонщины» в своем произведении показывает Русь единым могущественным государством, принадлежащим роду Рюриковичей. Это восприятие «Руси великой» как единого государства дает право автору рассматривать Дмитрия Ивановича, князя Владимиро-Суздальской земли, как государя «всея Руси», первого среди князей русских. Эта же идея читается и в другом памятнике Куликовского цикла – «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского». Наиболее поздним и одновременно обширным текстом, повествующим о Куликовской битве, принято считать «Сказание о Мамаевом побоище», которое известно примерно в полутораста списках, самый поздний из которых относится к концу XVIII века, ни один из них не сохранил первоначального текста. «Сказание…» содержит ряд наносных фактов, имеющих крайне далекое отношение к битве. Так, в «Сказании…» содержится описание беседы митрополита Киприана с Дмитрием Донским перед сражением, что является вымышленным фактом с целью позиционирования единства княжеской и церковной власти в борьбе против «неверных», что вполне оправдано необходимостью укрепления веры народа в неминуемую победу над захватчиками. Данная беседа, как будет показано в следующих главах, не могла состояться из-за серьезных идеологических противоречий между князем Дмитрием и митрополитом Киприаном, выгнанным Дмитрием, который желал видеть на митрополичьей кафедре своего духовника Михаила (Митяя).

«Великокняжеский меч». Художник П. Рыженко

Характерно то, что во всех указанных источниках Русь показана великой христианской державой, князья – радетелями земли Русской и хранителями веры христианской, а победа князя Дмитрия Донского на Куликовом поле – как победа великого царя русского и всего русского народа над «погаными измаильтянами». Здесь очевиден героический эпос, без которого невозможно представить ни одно средневековое литературное произведение историко-публицистического жанра. И только по этой причине, не говоря уже о других, современный историк не может и не должен использовать литературные памятники средневековья в качестве надежного фундамента для построения фактологических исследований. Однако далеко не все исследователи учитывали жанровые особенности и символический характер литературных произведений прошлого, что породило немало ошибок в восприятии истории средневековья.