Общие замечания

Данная публикация представляет собой фрагмент справочно-библиогра-фической базы данных, которая составлялась с 1978 года. Кроме обсценной лексики база данных содержит лексику жаргонную, социолектную, диалектную, неологизмы и другие группы слов ограниченного употребления. В данную книгу вошла часть базы данных, содержащая все фразеологизмы, в составе которых есть выражения со словом «хуй». Также здесь представлена и сочетаемость этого слова. Частично сюда включены и грамматические материалы. В базе данных мы не исходили из традиционных лексикографических принципов подачи материала, в том числе и его членения на значения и под-значения, ввиду нетрадиционности и аномальности самого объекта описания. Мы позволили себе не сокращать базу данных до словарного формата, а опубликовать ее в таком виде, с максимально избыточной подачей оттенков употребления и нестандартных иллюстраций к ним. Если бы мы решили привести базу данных к стандартному словарному формату, то ее пришлось бы сократить в десятки раз, что привело бы к удалению из нее множества странных, нестандартных, аномальных словоупотреблений. Так, например, различные случаи употребления лексемы хуй в сложных контекстах пришлось бы убрать как нестандартные. Приведем несколько примеров употребления данного слова в контекстах разной степени сложности и стандартности:

Если так обстоят дела, то тогда это всё, как говорится, хуй. И12;

Но хуй не в этом. (Никонов 109);

Хуй поймали. (Никонов 29);

– Выиграл что-нибудь? – Хуй выиграл… (Антология 389);

Эй, – сказал я, – хуя вы ноете… (Лимонов. Эксцессы 87);

Какая солома – это сено. – А хуй ли же ты… коли сам видишь! (Афанасьев 374);

Приходим и видим хуй. ИЗО;

Мне хуй дашь мои тридцать лет… (Лимонов. Эдичка 62);

И она тогда нам тоже в ответ – хуй. ИЗО;

Думал баба какая придет, а она хуй. И61;

А они нас еще на двести штук хуй. Что мы, не люди? ИЗО;

А они нам еще лимон хуй. ИЗО;

Аванс по ведомости хуй. ИЗО;

Ну и за концерт нам денег хуй. И61;

Нам всем тогда хуй. По две дырки от бублика на рыло. И29;

Если бы она и была, получка, то я ее хуй. ИЗО;

И она тогда нам тоже хуй. ИЗО;

Они еще подкатят! А я вот тогда хуй! (Время топить 5);

Познакомятся, телефончик дадут. Позвонишь, а тебе-хуй. (Степанов 136);

Но насильно вкалывать – хуй. (Никонов 87);

– Хуй-то! – торжествующе воскликнул Вилли. – Чего захотел! Да у него никогда таких благородных напитков не водилось. (Лимонов. King 294);

Пляжа хуй, смотрю, солнца нет. (Время топить 16); …Всю смену оттягиваются и никакой воды вообще хуй. (Время топить 4); Хуй! Платят! Разве это деньги? Я на текстильном – и то больше заработаю. (Солженицын).

– Пришел? – Пришел он, хуй! Как же. Нет его. И4;

И попробовал открыть дверцу. Хуя. Она не открывалась. (Лимонов. Секс 128);

Уж поскорей бы сожрали. А вот хуя! Не дамся… (Блейхер 61);

– Басовские кассеты лучше. Пленка тоньше… – Хуй… (Сорокин. Очередь 372); Хуй меня застрелите. (Русские озорные частушки 251);

Я ее получил хуй. Ни копейки. ИЗО;

…Лом не проплывал? – Какой хуй лом… (Кузьмiч);

Суки, падлы, говно, вообще. Вот, хуй. (Время топить 15);

Очевидно, что чем сложнее и нестандартнее случаи употребления, тем интересней они для специалистов. Разумеется, при подготовке стандартного словаря большей частью подобных материалов пришлось бы пожертвовать.

В то же время нам представляется, что на основе подобной базы данных сделать полноценный словарь слов ограниченного употребления будет уже не так трудно.

Итак, перед вами не словарь, а именно база данных. Автор приносит специалистам извинения за опубликование подобных предварительных материалов. Но ему после 22 лет работы над данным словарным проектом больше не представляется возможным работать без вынесения своих попыток создания базы данных на строгий суд научной общественности. Автору остается надеяться, что строгая критика поможет ему избежать множества недоработок и позволит когда-нибудь завершить хотя бы часть данного проекта.

Немного истории

Потребность в словарях, эксплицирующих некодифицированные пласты лексики русского языка, возникла давно. Сам процесс создания всевозможных словарей жаргонизмов, диалектизмов, интердиалектизмов, неологизмов и других слов ограниченного употребления является, безусловно, составной частью кодификационных механизмов. Процесс этот имеет многовековую историю, поскольку словарь – один из древнейших текстов.

Не будет большим преувеличением сказать, что словарь стоял у истоков современной цивилизации. Прамифологический «бесписьменный» мир воспринимался не просто как слово, не просто как текст, а как строго упорядоченный набор знаков, первичный по отношению к одному отдельно взятому знаку. Будь то текст, «читаемый» на листьях священного дерева, или хиро-мантический «текст» на руке человека – он весь воспринимался как неделимое целое. Древняя хиромантия «читала» свой «текст» сразу, как объемный неделимый знак, состоящий из строго упорядоченных фрагментов. Система воспринималась как первичная по отношению к составляющим. Можно сказать, что словарь предшествовал слову, предшествовал идее текста. Таким образом, всю цивилизацию, включая историю становления языка, можно в определенном контексте рассматривать как производную словарного, упорядочивающего взгляда на культуру. Желание упорядочить звезды, книги, монеты и знаки свойственно не только структурализму XX века, но и культуре в принципе. Весь структурализм в целом с его желанием систематизировать мир оказался производной от общей систематизирующей, словарно-энциклопе-дической функции самой культуры.

Средневековая лексикография являлась частью теологии и была важнейшим объектом познания. Слово, разумеется, имело тайные, символические значения. Именно это мистическое отношение к слову породило совершенно особый тип символического словаря, который с современной точки зрения вообще воспринимается не как словарь, а как художественный текст, литературное произведение. Речь идет о глоссариях и азбуковниках. Впрочем, существовало множество их разновидностей. И далеко не все они могут рассматриваться как факт словесности.

Глоссарий – переченьтолкований слов, имеющихся на полях и между строк рукописей. Эти сборники состояли из самых разнородных элементов. Тут были и переводы иноязычных слов, и свободные лексические комментарии, и пояснения к реалиям, и синонимические ряды и т. п. Грубо говоря, здесь присутствовали элементы и словаря энциклопедического, и двуязычного, и научного комментария, и словаря иностранных слов, и толкового словаря, и энциклопедии символов, и многое другое. Уже в XIII веке глоссарии бытуют в качестве отдельных самостоятельных текстов, то есть не прилагаются к рукописи, а включаются как отдельные тексты в сборники. В это время существовало множество типов глоссария, которые могли в большей или меньшей степени быть посвящены ономастике, топонимике, символам, церковнославянизмам, латинским наименованиям и др.

Ономастиконы включали библейские имена и топосы. К ним традиционно относят «Речь жидовьскаго языка», «А се имена жидовьская русьскы тълкована», «О именах глаголемых жидовьскым языком», «Речь жидовьскаго языка преложена на рускую неразумно на разум…» и др.

Уже в XIV веке был распространен славяно-русский глоссарий. К нему относятся «Пословки лествичные», «Протльк лествици о речех покрьвених». Существовало также множество двуязычных словариков: «Грецкий язык», «Се татарский язык», «Толкование языка половецкого», «Речи тонкословия греческого». Еще одни тип глоссария – приточник. К ним относятся «Толк о неразумных словесех», «Се же приточне речеся» и др. Приточник – собрание «тайных», символических значений слов, перечень символов. В приточнике также можно выделить элементы самых разных словарей: и толкового, и энциклопедического, и этимологического, но в целом эти тексты строились в виде авторского повествования, способного порождать собственные новые (не «языковые») смыслы, что характерно прежде всего для литературного текста. «Вокабулы» здесь – лишь повод для авторского повествования.

Позже появился так называемый азбуковник. Расцвет традиции средневековых азбуковников относится к XVI – началу XVIII века. В азбуковнике толковались не лексические значения, а «божественные сущности», то есть некие идеи, традиционнотак или иначе связанные сданным словом. Средневековый азбуковник – это нечто вроде символического толкователя Писания. Все слова и явления приобретали в нем тайный божественный подтекст. Так, слово «гора» имело целый ряд «значений», не свойственных современному языку. «Гора» – это и Святая Богородица, и Христианская Вера, и Православная Церковь. Итак, это словари поэтические, литературные. Символы, входящие в подобные азбуковники, потенциально могли приобретать любые значения. Цель азбуковника – в раскрытии этих тайных смыслов. С позиций академической лексикографии это есть процесс придумывания новых значений слов, своего рода омонимическая «неологизация» языка.

Фактом массовой литературы азбуковники стали уже в XVIII веке. Если читателями средневекового глоссария был узкий круг интеллектуалов, то читателями азбуковника XVIII века стали служилые люди, купцы, дьяки, священники, рядовые монахи и т. п. Кстати, азбуковники породили жанр симфонии, где семантические дефиниции вообще могли заменяться цитатами или ссылками на источник цитирования. Таким образом, разделение лексикографии на две традиции – народную и академическую произошло, видимо, в XVIII веке. Традиция академической лексикографии XVIII – XIX веков, восходящая прежде всего к «толковым» глоссариям и азбуковникам, была представлена словарями двух типов. К первому относится «Словарь Академии Российской» (СПб., 1789-1794) и «Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенном» (Ч. 1-6. СПб., 1806-1822). Это кодификационные словари, фиксирующие нормативные языковые факты. Ко второму типу-«Словарь церковнославянского и русского языка» (СПб.: Второе отделение Академии наук, 1847). Это – «тезаурусный» словарь, включающий в себя «вообще слова, составляющие принадлежность языка» (Т. 1. С. XII). Именно традиция словарей тезаурусного типа породила на свет словарь В. И.Даля, наполненный словами неизвестного происхождения, словами, придуманными самим Далем, редкими, устаревшими, диалектными, иноязычными и другими типами лексем ограниченного употребления. Именно эта традиция «тезауризации» словаря привела к разрушению его границ и породила массовую традицию словарей «ни о чем», у которых вообще отсутствует объект описания. Это всевозможные словари жаргонов, состоящие не из жаргонизмов, а из любых слов (таковы словари Д. С. Балдаева и П. Ф. Алешкина); словари культуры, состоящие либо из эссе, либо вообще неизвестно из чего, поскольку культура – это «все» (таков словарь В. П. Руднева); словари авторских маргиналий (таковы словари И. Раскина и А. Щуплова); словари цитат, состоящие из одних иллюстраций и лишенные элементов толкования (словарь В. С. Елистратова); словари, состоящие из одних списков слов и лишенные и толкований, и иллюстраций (словарь А. И. Солженицына).

Словарь В. И. Даля – это продукт крайне вульгаризированной идеи тезауруса, включающего в себя «все», не ставящего себе целью толкование значения, приводящего множество контекстов, бесконечное количество примеров, пословиц, поговорок, системно неупорядоченного, не имеющего четких семантических дефиниций и предоставляющего полную свободу окончательного толкования смыслов слов читателю.

Так была провалена блестящая идея тезауруса. После катастрофической неудачи целого ряда тезаурусных словарей работа Даля знаменовала собой полный упадок этой традиции. Бесконечные его переиздания сделали на целое столетие невозможным продолжение лексикографической работы в данном направлении.

В XX столетии огромная работа в этом направлении была сделана специалистами-диалектологами. Именно они записывали и собирали «все подряд», не отвергая интересных языковых фактов ради сомнительной идеи жесткой кодификации и нормативизации языка. Исследователями и студентами был собран колоссальный диалектный материал. Уже издано несколько сотен томов словарей говоров, областных словарей, словарей отдельных населенных пунктов и т. п. Они содержат огромный наддиалектный (интердиалектный, просторечный) материал. Этот уникальный материал – еще один шаг к словарю-тезаурусу.

В советское время было «нежелательно» составлять словари жаргонов, просторечия, социолектов. Официальная идеология поощряла два «языка» – язык рабочих и язык крестьян, города и деревни. В университетах многих городов шел сбор диалектного материала, составлялись словари языка «деревни». В «институтах русского языка» прежде всего шла подготовка нормативных словарей городской речи. Таковы были словари Ушакова и Ожегова. Таковы были БАС и MAC. Это словари в определенном смысле репрессивные. Зафиксированная в них норма языка «объясняла», как говорить можно и как нельзя. Характерно, что как только С. И. Ожегов принялся за составление словаря к пьесам А. Н. Островского, то есть языка купеческого, тут же было получено указание сделать 20 оттисков для изучения в ЦК и в НКВД. Словарь, законченный в 1949 году, был запрещен и увидел свет лишь в 1993 году. Зато нормативный однотомный словарь Ожегова, сделанный фактически по заданию партии (указал на необходимость создания такого нормативного словаря еще В. И. Ленин), переиздавался до тех пор, пока Н. Ю. Шведова не привела его к уровню современной лексикографии. Впрочем, лучший однотомный словарь русского языка был сделан в Институте лингвистических исследований (бывший ИРЯ) в Санкт-Петербурге. Это Большой толковый словарь русского языка (Кузнецов С. А.[сост., ред.]. СПб.: Норинт, 2000).

Нет сомнения в том, что настоящий тезаурус должен создаваться поэтапно. Есть большое количество областей языка, куда лексикография до сих пор вообще на заглядывала. Пока эти области не будут обследованы профессиональными лексикографами, об идее тезауруса придется забыть. Так, например, до сих пор отсутствуют научные словари, эксплицирующие десятки жаргонов, социолектов, интердиалектов, некоторые пласты некодифицированной грубо-просторечной лексики и фразеологии, в частности обсценный материал. Начав публикацию базы данных, мы очень надеемся приблизить тот день, когда в России появится новый хороший словарь русского языка. Пока даже в 17-томном БАСе представлена едва ли половина лексики русского языка.

Что такое словарь

Словарь-текст с необычайно сложным культурным статусом. Это и инструмент понимания литературы, гиперлитературный текст, и, одновременно, сам он – литературный текст. Словарь сочетает в себе и «герменевтическую», и «художественную» функции.

Что же касается поэтики жанра словарной статьи, то здесь прежде всего нужно выделить, грубо говоря, четыре совершенно различных типа данного объекта. Существует развернутая статья, состоящая из вокабулы, описания структурных, системных особенностей вокабулы, семантических дефиниций и, наконец, иллюстративной части. И есть четыре типа редуцированных ее варианта. В крайнем случае они порождают четыре типа словарей. Словари, состоящие из одних вокабул, – это симфонии. Словари, состоящие из одних системных, структурных описаний вокабул, – это словари грамматические, так называемые лингвистические. Третий тип – энциклопедические словари, где гипертрофирована толковая часть словаря. И четвертый – это словари цитат, где в основу справочника кладется иллюстративная идея словаря. Все эти четыре типа словаря могут восприниматься читателем и как факт науки, и как факт словесности. За пределами этой примитивной классификации остается множество изданий, озаглавленных как словари, однако представляющих собой литературные произведения.

Литература всегда является частью словаря, одним из его компонентов. В то же время словарь в современной культуре стал неким метатекстом, аккумулирующим, поглощающим самые разные маргинальные жанры массовой литературы, которым нет места в консервативном мире нормативной высокой словесности. Он мутировал в некую формальную оболочку, способную интегрировать множества разрозненных текстов с неопределенным жанровым статусом. Алфавитное построение таких словарей – фиктивное, лексикографические признаки полностью отсутствуют. Конечно, «маска» словаря облегчает процесс опубликования подобных произведений и защищает их авторов от огня литературной критики, которая не в состоянии была бы принять все эти «полуфольклорные» маргиналии в качестве некоего события в мире словесности. Но и в научном академическом словаре литература присутствует в свернутом виде. Автор словаря волен подбирать те или иные источники для иллюстраций, проявляя личные пристрастия и как бы конструируя свой текст из чужих цитат. По общей структуре такой словарь имеет много общего с рядом текстов концептуализма. Кроме того, автор словаря формирует принципы отбора слов в словник. Один словарь эксплицирует воровской жаргон и насыщен примерами из Алешковского, другой посвящен мату и может сам восприниматься как акт печатной брани, третий посвящен творчеству Пушкина. Словарь же языка Пушкина в равной мере является фактом науки и фактом русской словесности. Академическое собрание сочинений Пушкина включает в себя множество комментариев, справочников, указателей и т. п. Тексты в нем расположены в строгом порядке. Такое собрание – родственник словаря языка Пушкина, где все те же тексты переструктурированы, разбиты на цитаты, но так же строго упорядочены. Именно эта жанровая пограничность словаря позволяет одним авторам создавать лингвистические словари (А. Е. Аникин, Ю. Д. Апресян, А. С. Герд, А. А. Зализняк, А. И. Федоров и др.), а другим – превращать его в жанр массовой развлекательной литературы (П. Ф. Алешкин, Д. С. Балдаев, В. С. Елистратов, А. И. Солженицын, А. Флегон, А. Н. Щуплов, И. 3. Раскин и др.). В этом смысле сделать хороший словарь невозможно. Язык не может уместиться ни на скромной раскладушке поэта, ни на многоярусных шконках лексикографа. Претендуя на описание всей вселенной и теряясь в ее бесконечности, словарь остается у пустого корыта собственного непонимания языка и мира.

Минимальные требования, точнее, необходимые и достаточные условия восприятия любого текста как словаря, – это наличие словника или иной жесткой системы упорядочивания материала, наличие специального объекта описания, отличающегося от кодифицированного литературного языка (и уж тем более от интердиалектных, социолектных и диалектных форм языка), наличие специального языка описания и четкая экспликация всех структурных принципов.

Позиция лексикографа

Данная работа выполнялась с точки зрения литературного языка, с позиции носителя литературных норм. Такая позиция концептуально определяет общую структуру базы данных, принципы графической подачи материала, принципы построения метаязыка определения значений и многое другое. Словарь мата может и должен делаться с позиций носителя кодифицированного литературного языка. Поскольку это не описание норм КЛЯ, а экспликация норм, находящихся за его пределами. Эта база данных содержит слова, которые не нужно произносить вслух. Таким образом, книга была задумана как отрицательный словарь, то есть словарь, противоположный нормативному «литературному», словарь, в котором представлены слова «запрещенные» в КЛЯ. Без подобных словарей говорить о культуре речи бесполезно. Только при наличии таких словарей изучающий язык сможет определить для себя допустимость употребления той или иной лексемы в конкретном контексте, иностранец сможет читать художественную литературу, филолог – получать необходимые справки. Такой словарь нормализует систему социальных запретов . Такого рода словари открывают новые исследовательские перспективы при изучении языковых «периферий». А интерес к «пограничным» областям языка характерен как для литературоведов, так и для лингвистов всех специальностей (лексикологов, фразеологов, грамматистов, семасиологов и др.). Им в первую очередь и предназначена база словаря русского мата. Итак, основная задача представляемых материалов – дать специалистам источник для дальнейшего изучения аномалий русского языка. В соответствии с этими задачами и строилась работа: большое внимание уделялась разработке грамматических справок (которые по возможности полно иллюстрировались), исчерпывающе приводилась фразеология, иллюстрировалась сочетаемость, полно давались значения и их оттенки, в том числе и фразеологически связанные, вносились и иллюстрировались все зафиксированные в источниках варианты и т. д. При этом не производилось никакого критического отбора источников. Использовались любые источники, содержащие обсцен-ную лексику, вне зависимости от их художественных достоинств, семантической ясности и пр. Отсутствие ясных, четких и полных контекстов к некоторым словам или значениям, недостаточность или спорность материала (например, неполнота или незаконченность предложений контекста, расплывчатость значений) не служили достаточным основанием для изъятия их из базы данных. Материал давался в том виде, в котором он был зафиксирован в источниках. Как следствие, не ставилась задача сделать все словарные статьи однотипными и унифицированными. Естественно, что структура базы данных достаточно сложна и нуждается хотя бы в приблизительном описании.

Доля исследовательской реконструкции неизбежно присутствует при обработке такого материала, при формулировке значений в трудных случаях и при подаче грамматики. Мы старались не подходить с каким-либо предубеждением к материалу, не отсеивать и не выбирать те или иные контексты. В то же время случаи единичного или ограниченногоупотребления отдельныхзна-чений многократно зафиксированного слова в базу данных включаются. Данная книга не может претендовать на решение проблемных вопросов, так как является преимущественно результатом практической лексикографической работы. Только дальнейшее теоретическое изучение этого языкового пласта должно помочь разрешить ряд проблем, встающих перед лексикографией. Составитель базы данных пытался лишь предоставить в систематизированном виде с известной научной осторожностью наиболее важный, с его точки зрения, для решения этих вопросов материал, не избегая в то же время предварительных выводов и решений, без которых, конечно, лексикографическая работа невозможна. База данных является наиболее полным собранием сведений по русской обсценной лексике последних столетий. В ней, по возможности, дается многосторонняя семантическая и лексико-грамматическая характеристика слова.

 

Структура базы данных русского мата

1. Общие принципы

База данных русского мата была задумана как источник для толкового словаря обсценной («грубо-непристойной») интердиалектной (т. е. над-диалектной, просторечной) лексики. Основная задача базы данных – предоставить исследователям материал, ранее не представленный в словарях. Предпринимается попытка описания обсценной лексики, зафиксированной в источниках XVII-XX веков. Если в поздних источниках обнаруживался более ранний материал (до XVIII века), то он также давался в базе данных. Соответственно, использовались современные издания источников XI-XIX веков. Базы данных неизбежно отразила динамику языковых форм в установленных пределах, являя ряд диахронических изменений в некоторых частях системы. В ней оказались объединены отдельные языковые элементы, разнородные в плане диахроническом. В то же время здесь могли оказаться рядом слова, употребляемые разными социальными группами, слова, относящиеся к функционально различным проявлениям мата. Избежать подобных недостатков, вероятно, удалось далеко не во всех случаях. Особенно это касается разных значений одного и того же, казалось бы, общеупотребительного выражения. В действительности это могут быть не два значения одной идиомы, а две разные идиомы. Применительно к лексике обычно говорят о случаях так называемой областной или социальной омонимии.

Большая часть этих противоречий порождена особенностями самого объекта или ограниченностью сведений о данной области языка. Сложнейшая система табу, опутывающая сниженную экспрессивную часть языка, препятствует получению объективных данных даже применительно к современному материалу, который всегда в той или иной степени маркирован. К тому же просторечие попадает в письменные тексты зачастую лишь фрагментарно и строится в виде новой системы.

2. Источники

Были использованы источники как художественные, так и нехудожественные; как прозаические, так и поэтические; как опубликованные, так и неопубликованные; как литературные, так и фольклорные (см. список источников).

Культурные контексты бытования мата недостаточно прояснены. Мат в высокой литературе, в анонимной массовой литературе, в фольклоре, в русском роке, в устной речи и в переводных текстах представляет разные модификации подсистемы. Такая разнородность источников требует хотя бы краткой их типологии.

2.1. Типология источников

Материалы, на основе которых составлялась база данных, можно условно разделить на шесть основных групп: 1) устные источники; 2) фонограммы; 3) печатные источники; 4) переводные печатные источники; 5) рукописные источники; б) источники из Интернета. Устные источники делятся на записи анонимныхтекстов, сделанные автором, материалы, предоставленные информантами, и материалы, полученные в результате психолингвистического эксперимента. Фонограммы делятся на тиражированные и архивные записи. Печатные источники делятся на художественные и нехудожественные тексты, в частности словари. Рукописные источники делятся на архивные материалы и рукописи, предоставленные авторами. Среди рукописных источников обеих групп есть и словари, и художественные тексты и др. Словари всех типов (как рукописные, так и печатные, как собственно обсценные, так и жаргонные в широком смысле) анализируются отдельно в статье «Словарь русского мата как культурный феномен». Какявствуетиз сказанного, данная типология столь разнородных источников хотя и является условным исследовательским конструктом, но необходима в лексикографической работе.

2.1.1. Устные источники и их обработка

Фиксация устного материала производилась следующими способами. Во-первых, в словник базы данных включена лексика, зафиксированная автором в период с 1978 по 2000 год. в речи представителей различных социальных и возрастных групп. Материалы записывались в разных городах и населенных пунктах только от русскоязычных информантов . Лексика, зафиксированная лишь в одном пункте, условно рассматривалась как диалектная и в словарь не включалась. Во-вторых, с информантами велась работа в виде опросов. Таким образом, факт функционирования лексики был зафиксирован в большинстве случаев трижды: 1) психолингвистическим экспериментом, 2) печатными источниками и 3) устными источниками. В словарь были включены все слова, факт существования которых подтверждался не менее чем двумя информантами, даже если они не были зафиксированы автором в устной речи и не встречались в письменных текстах.

Кроме записей устной речи в качестве источников использовались авторские записи анонимных текстов. Такие примеры условно снабжены не ссылкой на источник, а пометой «Фольк». Разумеется, среди текстов, условно рассматриваемых в качестве анонимных, могут встречаться малоизвестные авторские тексты, усвоенные фольклором. Автор не занимался проблемами атрибуции текстов и не несет ответственности за проникновение авторских текстов в фольклор.

Привлекались тексты самые разнообразные как в жанровом, так и в стилистическом отношении . В список источников малые жанры из авторских записей, не имеющие заглавий, естественно, не выносились (паремии, другие языковые клише, загадки и частушки). В тексте базы данных они сопровождаются пометой «Фольк». Названия песен, басен, поэм и других крупных жанров вынесены в список источников.

2.1.2. Фонограммы

Обсценная лексика достаточно широко представлена в текстах отечественных рок-групп. Иллюстративный материал был бы ущербным без использования этого материала. При цитировании мы приводили тексты в общепринятой орфографии и пунктуации. В тех случаях, когда альбомы были снабжены списками названий содержащихся в нихтекстов, ставилось сначала название группы, затем название альбома и уже потом название текста песни (например: АукцЫон. Птица. Спи, солдат). Если мы не располагали заглавиями текстов, то указы вались только название группы и альбома. Использовалисьтакже общеупотребительные сокращения названий групп. Например, «ГО» вместо «Гражданская оборона»: ГО. Молодежь. Для авторских альбомов сначала ставилось имя автора, затем сокращенное название альбома (например: Лаэртский. Зорька). Все сокращенные названия выносились в список источников. Рок-тексты цитировались по фонограммам из собрания автора.

2.1.3. Печатные источники

Важной группой печатных источников являются словари. Однако если оригинальность материалов, включенных, скажем, в Словарь московского арго (Елистратов), не может вызывает сомнений, то этого никак нельзя сказать о словаре Флегона и многих других. Следовательно, если наличие какого-либо языкового элемента в словаре Елистратова и одновременно в словаре Изнародова было достаточным подтверждением его существования, то, напротив, его наличие в словаре Флегона и одновременно в словаре Drummond-Perkins не было достаточным основанием для включения в нашу базу данных, поскольку составители последнего использовали некритически словарь Флегона в качестве источника (не говоря уже о словарях Н. Кабанова, А. Волкова, А. Н. и Н. Н. Кохтевых, которые попросту представляют собой плагиат). Если языковой элемент встретился в двух и более словарях, каждый из которых сделан на основе предыдущего, мы не включали его, при условии, что данный языковой элемент не был зафиксирован в других источниках. Таким образом, к использованию словарей в качестве источников мы подходили с известной осторожностью. Языковые элементы, встречающиеся в каком-нибудь одном из ранее вышедших словарей, но не найденные в других источниках (не зафиксированные хотя бы один раз в устной речи, не обнаруженные в литературных источниках, не подтвержденные информантами), в базу данных не вошли. Таким образом, в базу данных были включены материалы, зафиксированные как минимум дважды в устных и / или письменных источниках. Например: включавшиеся ранее хотя бы в один словарь и при этом зафиксированные хотя бы один раз в других источниках, или встречавшиеся не менее двух раз в независимо составленных словарях, или встречавшиеся не менее двух раз в письменных текстах. Цитаты из словарей вынесены в справочно-библио-графические разделы базы данных. В справочно-библиографических разделах были задействованы все словари, представляющие хоть какой-то научный интерес. Таким образом, данная база данных содержит в себе элементы справочно-библиографического словаря. Она включает в себя все наиболее интересные языковые факты, зафиксированные в ранее вышедших словарях, начиная с дополнений Бодуэна де Куртенэ к третьему изданию словаря В. И. Даля и заканчивая кратким и как бы шуточным, но тем не менее единственным научным словарем обсценностей, подготовленным А. Н. Барановым и Д. О. Добровольским (кстати, наша база данных была одним из источников словаря Баранова-Добровольского). Однако А. Н. Баранов и Д. О. Добровольский не ставили перед собой задачи максимального охвата материала. Их словарь содержал ограниченный набор фразеологизмов, но зато был сделан как экспериментально-лингвистический, снабжен научным аппаратом.

В базу данных также вошла лексика из опубликованных сборников частушек, анекдотов, пословиц и т. п. Все они приводятся в списке источников.

В текстах, опубликованных до 1992 года, обсценные слова печатались, как правило, с купюрами, отточиями, причем никакой единой системы цензурирования не существовало. Это распространялось даже на словари (Файн, Лурье 1991). Цитаты с купюрами использовались в качестве иллюстраций для словаря только в тех случаях, когда слово, несмотря на купюру, достаточно ясно реконструируемо. Купюры источников не расшифровываются.

2.1.4. Переводные печатные источники

Общепринятым является представление о том, что переводные тексты также представляют собой ценный языковой материал для всякого рода реконструкций. Вот что, к примеру, писал А. Н. Егунов применительно к переводам из Гомера: «Лексический… анализ переводов… может служить материалом по истории русского литературного языка» . Не нуждается в аргументации представление о том, что «переводная литература органически входит в национальный литературный процесс» . Конечно, не все уровни текста в равной степени автономны по отношению к оригиналу, однако лексический уровень, безусловно, представляется одним из наиболее независимых. Исходя из такого рода соображений, мы пытались представить в иллюстрациях по возможности и переводной обсценный материал. Однако к такого рода источникам мы подходили осторожно, используя переводные тексты только в качестве иллюстративного материала, не включая их в корпус письменных источников, используемых для составления словника нашей базы данных. Таким образом, обсценные материалы, встречающиеся только в переводных текстах и не подтвержденные другими источниками, в данную книгу не вошли. Названия всех переводных текстов, использованных для иллюстрирования значений, даны в списке источников.

2.1.5. Рукописные источники

Использованы рукописные источники двух последних столетий, содержащие как фольклорные, так и литературные тексты. Было обследовано несколько тысяч рукописных обсценных текстов XVIII – XX веков (в основном из собраний ГРБ и РНБ), и в числе прочих – «Словарь Еблематико-энциклопеди-ческий татарских матерных слов и фраз…» (1865), обнаруженный в 0Р РНБ. Этот текст дает уникальный материал для исторических реконструкций, поскольку почти все слова в нем приведены в контекстах. Анализ этого источника окончательно убеждает в том, что мат в его теперешнем виде сформировался, вероятнее всего, уже к первой половине XIX века. Цитаты из этой рукописи были использованы в качестве иллюстраций к данной базе данных. При составлении нашего словника данный словарь использовался как источник наравне с прочими словарями.

Алфавитный указатель обследованных обсценныхтекстовбарковианы приложен к базе данных. Второй указатель – материалов собрания графа Зава-довского, содержащего несколько тысяч текстов, – еще не закончен, а потому остался за пределами данной публикации. Однако те тексты, которые цитируются в базе данных, имеют указание на том собрания Завадовского, которое вынесено в общий список источников.

Были привлечены неопубликованные современные литературные тексты, предоставленные нам авторами: А. Бренером, Р. Кожухом, С. Левиным, И. Ма-левым, А. Машинным, Е. Мякишевым, Л. Рубинштейном, М. Чернолузским, В. Эрлем. Тексты Л. Аронзона любезно предоставил нам В. Эрль. Тексты В. Бобрецова, В. Васильева и В. Пугача были процитированы по спискам из архива Р. Кожуха. Свои книги любезно предоставил автору Т. Ю. Кибиров. Журнал «Мулета» автору подарил Толстый (Котляров). Сборник анекдотов 1857 года предоставлен А. Ф. Белоусовым. Уникальные обсценные материалы предоставлены А. И. Беликовым. Ценные источники предоставил автору А. К. Байбурин.

Цитаты из рукописного рок-журнала «Время топить» представляют собой самый разнородный материал. Помимо бытовых рабочих записей кочегаров (Александра Башлачева, Дмитрия Винниченко, Андрея Машнина, Евгения Титова, Сергея Фирсова, Виктора Цоя и др.), законченных литературных текстов (преимущественно экспромтов, как, например, поэма Олега Григорьева и Олега Котельникова «Про гибкость») здесь встречаются даже записи или переработки фольклорных текстов и многое другое. «Время топить» – известный журнал музыкального андеграунда .

В качестве источника был также использован домашний рукописный альбом-альманах петербургского похабного поэта Е. Е. Мякишева.

2.2. Принципы иллюстрирования

Толкования значения слова, оттенки значения или значения и оттенки значения фразеологизма иллюстрируются примерами.

Разнородность иллюстративного материала создает трудности при построении словарной статьи. Мы старались сделать цитаты максимально полными, синтаксически развернуто и семантически исчерпывающе иллюстрирующими употребление слова, его семантику и синтаксические особенности употребления.

Один и тот же текст мог цитироваться по разным источникам, если они дают вариативный материал. Так, обсценная пародия «Горе от ума» цитируется и по рукописным спискам, и по печатному изданию начала века. По возможности, к одному слову даются цитаты из источников типологически разнородных. Контекст к хронологически первому употреблению лексемы приводится вне зависимости от характера контекста (изолированное употребление, неполный контекст, неопределенность значения). Если значение предположительно выводимо из такого контекста, то цитата ставится условно в «ломаных» скобках.

Словари цитировались наравне с прочими источниками. Цитировались примеры, придуманные самими авторами словарей. Часто в словарях иллюстрация дает материал, не разработанный в самом словаре, то есть не вынесенный в нем в словник. Так, например, в словаре Флегона к слову спиздить приведена следующая иллюстрация: «Если кто-нибудь захочет спиздить – пусть спиз-дит. Много не напиздит\» При этом слова напиздить нет в словнике.

Кроме того, в ряде случаев авторы сознательно цитируются не по первоисточнику, а по тому или иному словарю. Например, А. Солженицын в некоторых случаях цитируется по А. Флегону, поскольку последний, деэвфемизируя Солженицына, реконструирует там матерные слова, заменяя фуй на хуй, фу-яслице на хуяслице и т. д. Мы понимаем, что это не вполне корректно, но в данной ситуации частично оправдано лексикографической необходимостью.

В «ломаные» скобки были взяты примеры, не вполне отчетливо поддерживающие сформулированное значение, однако по тем или иным причинам необходимые в базе данных. Также в «ломаные» скобки были взяты определения значений, сформулированные предварительно, не вполне отчетливо и предположительно.

Объем цитат расширяется настолько, чтобы контекст употребления слова был достаточно прояснен. Если контекст не проясняет значения лексемы, то в словаре дается в «ломаных» скобках ограниченный контекст.

Одной цитатой снабжаются слова только в том случае, когда второго контекста получить не удалось, но существование слова, к примеру, было подтверждено психолингвистическим экспериментом или другим источником, в котором оно было лишено контекста. Одновременно при помощи иллюстраций отмечаются исторические границы движения слова через столетия: дается, по возможности, самый ранний и самый поздний по времени создания пример, что заменяет в словаре традиционные пометы типа «устар.», слишком условные и недостаточно информативные.

В тех словарных статьях, где в грамматической справке были указаны какие-либо дополнительные формы, варианты склонения, спряжения, сочетаемость, варианты вокабулы и т. п., стало необходимым подтвердить факт существования этих форм иллюстративно. Каждая форма, внесенная в грамматическую справку, подтверждается цитатами.

Устойчивые сочетания, втом числе терминологического типа, даются в разделе «Сочетаемость» при соответствующем значении после иллюстраций (естественно, без определений значения).

В современной лексикографии считается допустимым давать искусственные контексты, придуманные авторами. Полностью на таких иллюстрациях построен один из самых авторитетных словарей – однотомный Толковый словарь русского языка (Ожегов С. И., Шведова Н. Ю.[ред.]. М.: «АЗЪ», 1993). Однако мы отказались от такого способа иллюстрирования материала. К словам и значениям, зафиксированным в устной речи, полученным в результате тестирования или сообщенным информантами, но не обнаруженным в литературных или фольклорных источниках, приводятся иллюстрации, сформулированные информантами. Эти контексты снабжены индексами, указывающим на номер данного конкретного информанта (например, И7) в списке информантов, приложенном к словарю.

В базе данных принят принцип читаемости сокращений при ссылках на источники. Фамилии авторов не сокращаются, названия произведений сокращаются до одного-двух слов.

2.3. Орфографические и пунктуационные правила цитирования источников.

Цитата начинается всегда с прописной буквы. Если начало и / или конец цитаты не совпадает с началом и / или концом предложения источника, то перед и / или после цитаты ставится многоточие. В цитатах из произведений Е. В. Харитонова, Д. А. Пригова, К. К. Кузьминского, В. Г. Сорокина, М. И. Волохова, А. Очеретянского и некоторых других сохраняется пунктуация и орфография источника, поскольку большинство текстов данных авторов демонстрируют либо принципиальный отказ от пунктуации, либо другие значимые авторские особенности графики текста. Осталась неизменной также пунктуация текстов анонимных авторов XVIII – XIX веков. Тексты фонограмм, примеры информантов приводятся к нормам современной орфографии и пунктуации. Тексты современных авторов, пунктуация и орфография которых не позволяет установить ту или иную систему отказа от общепринятых графических принципов, по мере возможности были приведены к современным нормам. Пропуск в цитатах обозначался троеточием.

3. Состав словника. Структурные и семантические особенности лексики, включенной в базу данных

Из описанных источников в словник базы данных включены все грамматические формы лексемы хуй, ее сочетаемость, фразеология, а также ряд языковых клише, близких к фразеологии. Таким образом, никаких семантических критериев отбора материала не выдвигается . Семантика включенных в базу данных материалов предельно разнородна: здесь оказались рядом материалы как имеющие обсценную семантику, так и не связанные семантически с сексуальной деятельностью человека. Такой строго формальный подход к отбору лексем представляется оправданным применительно к данному материалу.

Бесконечная омонимическая местословность мата (сколько значений имеют наиболее частотные слова стеми же аффиксами в литературном языке, столько смыслов могут себе присвоить «матерные» лексемы), бесконечная дисфеми-стичность (сколько существительных в языке, столько матерных дисфемиз-мов потенциально может образовываться), бесконечная способность продуцировать сложносоставные бранные лексемы действительно позволяют мату, образующемуся из нескольких непроизводных основ, брать порой на себя функции интержаргона, становиться материалом для уникальных языковых игр. Эта особенность мата ставит лексикографа в трудное положение. Может показаться, что составление словаря мата абсурдно, как словаря местослов-ных образований. Тем не менее данные теста и опросов убедительно показывают, что в действительности подавляющее большинство «матерных» слов обычно употребляется в одних и тех же вполне определенных значениях (срав.: ебать, ёбнуть и ебнуть; пиздобол и хуеплёт и др.), и, таким образом, и восприятие мата как интержаргона, и его местословность в значительной степени свойственны внутренней точке зрения, нежели внешней, исследовательской.

4. Границы слова

Поскольку нами фиксировалось не только письменное, но и устное слово, встает вопрос о его границах и написании. Условно приняты нормы членения речи, графические нормы, задаваемые письменными источниками. Для выявления графических норм использовались по возможности более поздние источники (чаще всего это источники XX века.). Если такая «кодификация» отсутствует или слово появляется в письменных текстах в различных графических вариантах, оно дается в словнике один раз с указанием вариативных форм фиксации. Так, в последующих выпусках базы данных в словник будут выноситься лексикализованные сочетания (образования), формально рассматриваемые нами как приобретающие статус слова, поскольку встречаются в письменных источниках в слитном написании: не-хуя, похую и некоторые другие. В данном томе лексикализованные сочетания условно помещались в раздел фразеологии. Конечно, такой формальный подход распространялся только на вокабулы, регулярно встречающиеся как в слитном, так и в раздельном написании. Условно лексикализованные сочетания, встречающиеся и в раздельном, и в слитном написании (и, видимо, воспринимаемые двояко), рассматривались как имеющие двойственный статус (слово-идиома). Например, не хуя как фразеологическое образование и нехуя каклексикализованное сочетание. Мы посчитали такой чисто формальный подход целесообразным, поскольку стремились избежать привнесения в поданный материал собственных корректив и интерпретаций в тех случаях, когда этого можно избежать.

5. Структура словарной статьи

Вокабула дается в начале статьи без абзаца и выделяется полужирным шрифтом. Грамматические формы слов и устойчивая сочетаемость также выделяются полужирным шрифтом. Грамматические авторские пометы даются курсивом. Каждое значение помещается с новой строки со знака абзаца. В базе данных частично проведена попытка введения более дробной цифровой классификации значений, подзначений, оттенков значений и оттенков употребления. Первая цифра – номер значения, вторая – подзначения, третья – оттенка значения, четвертая – оттенка употребления. Это позволяет ввести более сложную пространственную иерархию соотношения различных семантических пунктов между собой. Эта система введена частично в качестве эксперимента.

Каждый фразеологизм дается после пробельной строки и выделяется полужирным шрифтом. Справочно-библиографический материал в конце статьи также дается с новой строки после знака « – Справ.-библиогр.». Лексические значения слова хуй не отделяются друг от друга пробельной строкой. Особенности синтаксического управления зависимыми словами поясняются традиционными вопросами косвенных падежей (например: кого, что), которые выделяются курсивом и ставятся после номера соответствующего значения перед определением значения со строчной буквы. На возможность употребления без дополнения указывают скобки, в которые берется такой вопрос (например: «(кого)»). При безусловной возможности сочетания, например, с прямым дополнением, но при отсутствии контекста, подтверждающего такую возможность, «вопрос» ставится, но берется в «ломаные» скобки («[кого, что]») как авторская реконструкция.

5.1. Принципы гнездования, подача фразеологии

В базе данных даются все фразеологически связанные значения слова хуй. Это неизбежно привело к появлению элементов словаря фразеологического. Фразеология дается после основных значений слова. Значения фразеологизма также определяются и снабжаются иллюстрациями. Семантика фразеологизма определяется по тем же принципам, что и значения лексем. Для об-сценных фразеологизмов дисфемистического происхождения наряду с определением значения ставится помета «Дисфм. вместо:» и указывается синонимичная литературная идиома, являющаяся эвфемисически-дисфемистической «парой». Если дисфемизм соотносится стакой идиомой-«источником» лишь предположительного ставится помета «С оттенк. дисфм. Соотн. с выр.:» и только затем ее необсценная пара. Если наша дисфемистическая обсценная идиома имеет совершенно иное значение, нежели ее «приличный» вариант, то после указания на «приличную» пару дается определения значения данной идиомы. Данные указания на эвфемистически-дисфемистичес-кие «пары» даются в рабочем порядке и носят условный характер, поскольку в лингвистике вопрос о соотношении подобных идиом и лексем по-прежнему остается дискуссионным.

Дополнительные (встречающиеся не во всех источниках) части фразеологизма приводятся в круглых скобках. «Вариативные» части фразеологизма даются после основного варианта в квадратных скобках. Если таких вариантов несколько, то они подаются в квадратных скобках через запятую. В базе данных принят алфавитный порядок расположения фразеологизмов по алфавиту ключевых слов. Все фразеологизмы расположены по алфавиту ключевого, формально-синтаксически главного слова. Двусоставные предикативные (глагольно-пропозициональные) идиомы рассортированы по алфавиту имени-подлежащего, поскольку в большинстве случаев глагол варьируется. Прочие идиомы, организованные по типу двусоставного предложения, расположены также по алфавиту имени-подлежащего. Во всех остальных случаях в качестве ключевого слова рассматривается синтаксически основная часть предложения. Ключевое слово, сопровождаемое знаком двоеточия (хуй: на хуй) дается в алфавитной последовательности вокабул до слова, не сопровождаемого таким знаком (хуй на). Знак пробела учитывается при построении алфавитных последовательностей вокабул (хуй с лапшой, хуй с полтиной, хуй сломался, хуй собачий). Знак дефиса приравнивается при построении алфавитных последовательностей вокабул к знаку пробела (хуй там, хуй-трест, хуй чего). Если последовательность слов во фразеологизме жесткая (т. е. от перемены их местами смысл меняется), а на первом месте находится какое-либо зависимое слово, то вперед выносится главное слово в начальной форме, а затем после двоеточия приводится фразеологизм целиком в своей неизменной форме. Идиомы, состоящие из нескольких однородных членов, получили место разработки по наиболее частотному варианту опорного слова. Опорное («ключевое») слово фразеологизма приводится в начальной форме (кроме тех случаев, когда оно в начальной форме вообще не употребляется). Языковые клише типа поговорок вошли в состав фразеологии. Трудно согласиться с А. И. Молотковым, который писал, что «по своему содержанию поговорка всегда однопланова. Классически правильная поговорка передает только прямой смысл содержания высказывания. Поговорка-предложение не имеет никаких признаков фразеологизма, ее ничто не сближает с ним» . Конечно же, поговорки могут иметь и непрямые значения, почти сливаясь с фразеологией. Поговорки включались нами в словарь, поскольку в большинстве случаев они практически неотделимы от собственно фразеологии. Усеченные формы пословиц, поговорок, загадок и других языковых клише условно рассматриваются как самостоятельные идиомы, а их полные «паремиологические» формы – как своего рода контексты их употребления, поскольку аргументировать «первичность» той или иной формы не представляется возможным. Так, например, идиома «хуй сосать», употребляемая для выражения пренебрежения к собеседнику, как форма отказа и во многих других значениях, близких к фразеологически связанным, может рассматриваться как самостоятельное выражение, а ее полная форма «твоими бы устами да хуй сосать» – как контекст употребления. Языковые клише в виде неполных предложений с прямыми значениями (по логико-семиотической классификации Г. Л. Пермякова – присловья ) в раздел фразеологии не включены, а соответственно рассматривались как случаи устойчивой сочетаемости. Междометные выражения с известной долей условности введены в раздел фразеологии. Предложно-именные наречные обороты с фразеологически связанными значениями также входят в раздел фразеологии. Критериями при отборе фразеологии были: 1) наличие у сочетания слов семантических признаков лексемы (семантическая неделимость); 2) наличие у словосочетания синтаксических признаков лексемы (синтаксическая неделимость); 3) многокомпонентность; 4) традиционное раздельное написание компонентов в идиоме и отсутствие грамматических показателей процесса лексикализации .

5.2. Грамматическая справка

На первом месте после вокабулы (слова хуй) дается грамматическая справка. Поскольку были зафиксированы вариативные формы, то парадигма приводится полностью. При такой полной разработке потенциально весьма вероятные, но не зафиксированные в источниках формы сопровождаются пометой «не зафиксир.». Если данная форма вообще предположительно не образуется, то она соответственно обозначается условной пометой «не образ.».

6. Определения значений

При обработке материала большие трудности возникали при определении значений лексем и особенно идиом. Мы пытались определять значения, по возможности точно, в соответствии со словоупотреблением источников, с имеющимися в них контекстами данного слова. Поскольку словарь предназначается в первую очередь лингвистам, то мы исходили из принципа полноты подачи значений, давая «все» значения, подзначения, оттенки значений и оттенки употребления, зафиксированные в источниках последних трех столетий. Приведение всех значений и оттенков слова с исчерпывающим иллюстративным материалом необходимо при первичной обработке материала. Таким образом, статья представляет собой сводку всех значений, зафиксированных в макросистеме.

Грамматическая форма подачи определения значения соответствует грамматической форме приводимого иллюстративного контекста. Грамматическая форма вокабулы тоже, по возможности, приводилась в соответствие с имеющимися контекстами. Так, например, если иллюстративный источник дает нам контекст с глагольным фразеологизмом с глаголом в несовершенном виде, то этот ключевой глагол дан в несовершенном виде и в вокабуле. Точно так же и в определении значения соответствующий определяющий глагол дается в несовершенном виде. Приводить столь нестандартный материал к «единому знаменателю», пытаясь полностью упорядочить его традиционным образом, мы не посчитали корректным.

Определения значений слов даются после грамматической справки с обязательными иллюстрациями, поддерживающими каждое значение, подзначе-ние, оттенок значения и оттенок употребления. Предпочтительными являются определения значений во всей широте необходимых и достаточных признаков. Последовательность подачи значений у одного слова неизбежно требует некоторого отклонения от строго синхронического подхода. Под «основным» значением в словарях часто подразумевается или субъективно воспринимаемое как самое употребительное (с синхронической точки зрения), или как «первоначальное» (диахронически) значение. Однако значение, воспринимаемое сейчас как «первоначальное», не всегда является действительно более «ранним». Мы далеко не всегда располагаем достаточной информацией, чтобы решить, какое значение является более «ранним». Не всегда можно точно установить, какие метафорические образования первичны, а какие – вторичны. Но даже при выделении одного значения как основного встает вопрос о расположении всех остальных значений данного слова. Очевидно, что, пользуясь только историческим принципом, невозможно рассортировать все значения и оттенки слова. После «неметафорического» значения, в качестве которого мы условно рассматривали значение обсценного слова, связанное с сексуальной деятельностью человека, дается следующее прямое, неметафорическое значение (если оно есть). Далее следуют самые употребительные переносные значения (если они есть). Абстрактные значения ставились после конкретных. В то же время ряд значений мы пытались расположить по степени их употребительности (имеется в виду частотность употребления в наших источниках). Конечно, сам принцип последовательной нумерации «типологически» разных значений арабскими цифрами, принятый в лексикографии, более чем условен. Но едва ли возможно разработать совершенно однородные, идеально системные принципы расположения значений, особенно применительно к такому разнородному материалу. По крайней мере мы себе подобной задачи не ставили. Итак, последовательность подачи значений вырабатывается с учетом следующих принципов: является ли данное значение: 1) первоначальным или поздним; 2) прямым или переносным; 3) конкретным или абстрактным; 4) более или менее частотным – и некоторых других.

Мы были вынуждены редуцировать систему подачи омонимов в словаре. К примеру, междометное употребление слова «хуй» рассматривалось условно как одно из значений того же самого слова, а не как его омоним. В результате мы получили как бы картину разрушения грамматики слова от первого «субстантивного» значения к последнему «междометному». В этом случае каждое последующее «омонимическое» значение, как мы уже сказали, давалось в традиционной последовательности подачи частей речи: от существительного к междометию (сначала субстантивированные формы, затем адъективизиро-ванные, местоименные, адвербиализованные и в конце формы, имеющие значения, близкие к частицам и междометиям). Мы принимаем эту «систему» условно в рабочем порядке.

Как следствие подобного подхода в словарных статьях оказались объединены вместе совершенно морфологически разнородные элементы. Может даже возникнуть ощущение, что слово «расплывчато», его частиречная принадлежность – лишь интенциональна. Семантика слова в базе данных тоже предстает неким искривленным неоднородным континуумом, способным постоянно менять свою форму и границы.

6.1. О метаязыке определения значений

Окончательная обработка данных словарных материалов и превращение их в научный словарь дело ближайшего будущего. А поскольку перед нами база данных, то мы не ставили перед собой задачи создания законченного метаязыка определений значений с упрощенным и унифицированным словарем и синтаксисом. Такой язык обязателен для словаря, но не обязателен для словарных материалов, которые представлены в данном проекте. Тем не менее основополагающие принципы толкования значений, выработанные группой Ю. Д. Апресяна, в определенной мере использовались. В значениях мы пытались выявить различные смысловые уровни, пресуппозиции и ассерции, сильные и слабые смысловые компоненты, мотивировки, модальные рамки, рамки наблюдения. В словаре метаязыка определений значений по мере возможности избегались синонимы и омонимы, многозначные слова. При определении значений использовался ограниченный набор лексики кодифицированного литературного языка. Была совершена попытка исключить проникновение интердиалектизмов (просторечных слов), стилистически и экспрессивно окрашенных слов в семантические дефиниции.

В тех случаях, когда значения слов рассматривались нами как синонимичные, они были по мере возможности унифицированы.

 

Список сокращений

адверб. – адвербиализированный

адъект. – адъективизированный

б. г. – без указания года

Б. м. – без указания места

Б. н. – без названия

безлич. – безличное употребление

Б-ка. – библиотека

бран. – бранное

буд. – будущее время

букв. – буквально

вар. – вариант

вин. – винительный падеж

возм. – возможно

вопр. – вопросительный

Вып. – выпуск

выр. – выражение

где-л. – где-либо

глаг. – глагол, глагольный

дат. – дательный падеж

двусост. – двусоставный

деепр. – деепричастие

действ. – действительное

дисфм. – дисфемизм, дисфемистическое образование

доп. – дополненное

дополн. – дополнение

ед. – единственное число

един. – единичное употребление

ж. – женский род

заимств. – заимствование

зафиксир. – зафиксированный, зафиксировано

знач. – значение

И – информант (с указанием номера)

изд. – издание

изолир. – изолированное употребление

им. – именительный падеж

инф. – инфинитив

ирон. – ироническое употребление

какой-л. – какой-либо

косв. – косвенный падеж

крат. – краткая форма

кто-л. – кто-либо

л. – лицо

ласк. – ласкательный

ЛГУ – Ленинградский государственный университет

лексикализ. – лексикализованный

Лит. обозр. – Литературное обозрение

лит. – литературные

личн. – личные формы

м. – мужской род

м.-ж. – существительное общего рода

МГУ – Московский государственный университет

межд. – междометие

мест. – местоимение

мн. – множественное число

нар. этим. – "народная этимология"

нареч. – наречие

нариц. – нарицательное существительное

наст. – настоящее время

неизм. – неизменяемое слово, форма

неодуш. – неодушевленное существительное

неол. – неологизм

неопр. – неопределенный

несов. – несовершенный вид

неточ. – неточный

нрзбр. – неразборчиво

обнаруж. – обнаружено, обнаруживает

обознач. – обозначает

образ. – образуется

общеупотр. – общеупотребительная форма

однокр. – глагол, обозначающий однократное действие

одуш. – одушевленное существительное

ок. – около

ОР РНБ – Отдел рукописей Российской национальной библиотеки

орфоэп. – орфоэпический

относит. – относительное прилагательное

отриц. – отрицательный

оттенк. – (с) оттенком

ошиб. – ошибочный

п. – падеж, падежный

пер. – перевод

повел. – форма повелительного наклонения

пол. – половина

послесл. – послесловие

пр. – предложный падеж

превосх. – превосходная степень сравнения

предик. – предикатив, предикативное употребление

предисл. – предисловие

предл. – предложение

прил. – прилагательное

прим. – примечания

приел. – присловье

притяж. – притяжательное прилагательное

прич. – причастие

прош. – прошедшее время

расш. – расширенное

редк. – редкая лексема, форма

редуц. – редуцированная форма

род. – родительный падеж

Рук. – рукопись, рукописные материалы

с. – страница

сказ. – сказуемое

см. – смотрите

собират. – собирательное существительное

сов. – совершенный вид

согл. – согласуется

сомнит. – сомнительный

соотн. – соотноситься, соотносимо

сочет. – устойчивая сочетаемость

СПбГУ – Санкт-Петербургский государственный университет

Ср. – средний род

срав. – сравните

срав. ст. – сравнительная степень

страд. – страдательное

субст. – субстантивизированная форма

сущ. – существительное

тв. – творительный падеж

увел. – увеличительный

удар. – ударение

указ. – указание

уменьш.-ласк. – уменьшительно-ласкательный

уменьш. – уменьшительный

употр. – употребляется

усил. – усилительный, усиление

устар. – устаревшее слово

ф. – форма

Фольк – цитата из анонимного текста

функ. – функция

част. – частица

чей-л. – чей-либо

что-л. – что-либо

эвфм. – эвфемизм

этим, – этимология, этимологический