Заря новой эры

Ева Стэнли словно вихрь ворвалась в класс, размахивая свежим выпуском утренней газеты.

– Читайте! Читайте все! – громко крикнула она. – Здесь написано про моего дядю!

Одноклассники столпились вокруг парты, на которую Ева бросила газету.

– Вот здесь! – Девочка развернула статью под заголовком «Очередная экспедиция на Марс завершилась успешно».

В статье сообщалось, что космический корабль четвёртой по счёту межпланетной экспедиции совершил удачную посадку на Красной планете. В состав его экипажа входили четыре человека, одним из которых и был Виктор Стэнли, родной брат отца Евы. Ниже под текстом была напечатана цветная фотография марсианской местности, сделанная на месте приземления.

– Эх! Завидую я своему дяде! – мечтательно вздохнула Ева, поправляя рыжие волосы, разметавшиеся от быстрого бега по коридору. – Папа говорил, что он ещё с юности хотел попасть на Марс, и вот его мечта осуществилась! Я тоже туда хочу! Вот вырасту и полечу к дяде Виктору.

– Ты сначала школу закончи, Ева, – сказал Габриэль Дэвидсон, вырывая газету из рук Натали Картер.

– Закончу, закончу, – безмятежно рассмеялась Ева. – А потом пойду учиться в Международную Космическую Академию.

– Между прочим, Габриэль, – Натали ухитрилась вернуть газету себе, – экспедиции на Марс отправляют каждые два года, так что у Евы есть шанс там оказаться, если она так этого желает.

– А если она не пройдёт подготовку? – усомнился Габриэль.

– Пройдёт! – отмахнулась Натали. – Её дядя ведь прошёл.

– Современным людям, как видно, уже слишком мало родной Земли, если они так рвутся в космос, – проворчал Габриэль, усаживаясь за парту.

– Можно подумать, что ты сам не хотел бы оказаться героем фантастической эпопеи, – поддела его Ева. – Я же вижу у тебя в портфеле новую книгу. Это ведь роман– утопия о жизни на Венере, так? И ты будешь читать её на переменах, пряча под столом? Да не застёгивай ты портфель, думаешь, у меня книг нет? Мы же все их читаем!

Габриэль не обижался и не смущался. Он давно привык к беззлобным насмешкам Евы, этой бесшабашной девочки-красавицы, души компании и старосты класса. Все годы, что они учились в школе, Ева сидела за одной партой с Натали Картер, такой же привлекательной, заводной и весёлой авантюристкой. На этих двух подруг заглядывались многие парни из старших классов, не только одноклассники, но ни Ева, ни Натали не задумывались о любовных делах, предпочитая играть и придумывать необычные занятия. То с помощью робототехнологий «оживят» скелет в кабинете биологии, то приделают к ножкам учительского стула маленькие колёсики с дистанционным приводом. Подруги увлекались техникой и вместе ходили в кружок, где собирали радиоуправляемые модели и домашних роботов.

Оглушительно прозвенел звонок, и одноклассники поспешно расселись за парты. Уроки тянулись медленно и скучно. Монотонные голоса учителей нагоняли дремоту, некоторые из девчонок начали украдкой зевать, деликатно прикрывая рот ладонью и лениво делая записи в тетрадях. Чтобы хоть как-то поднять настроение одноклассникам и развеселить их, Ева на большой перемене предложила:

– А давайте сегодня после уроков развлечёмся!

– Это как? – заинтересовались остальные.

– Мы устроим всему городу какое-нибудь необычное явление, запуск летающей тарелки, например.

– А что, это идея! – одобрила миниатюрная блондинка Катрин Томпсон.

– Да! – поддержала её Натали. – Горожан надо встряхнуть! Сейчас осень, люди едут на работу сонные, недовольные, лица у всех унылые, грустные. Такое ощущение, что они всё по ушедшему лету убиваются. По делам спешат, ничего не замечают. А тут вдруг раз – и НЛО в небе! Вот будет здорово, если телевидение приедет и заснимет на камеру нашу тарелку! То-то мы посмеёмся, просматривая это видео в вечерних новостях!

– Нашла, чем горожан удивлять. – подал голос Джек Чандлер, сидевший за дальней партой. – Пришельцами сейчас никого не удивишь. О них по всему миру в газетах пишут и фильмы показывают.

– Но в нашем городе НЛО ещё никто не видел! – возразила Натали. – Поэтому давайте попробуем.

– Тогда я приглашаю всех в гости! – сказала Ева, лукаво улыбаясь и предвкушая очередную авантюру. – Приходите часов в семь вечера. Мы запустим нашу тарелку, когда стемнеет. Никто не должен догадаться о том, что летающее над городом НЛО – всего лишь игрушка.

* * *

Вечером, ровно в семь, в квартире Евы раздался длинный звонок в дверь. На пороге стояли её одноклассники, нетерпеливо ожидающие начала представления.

– Проходите! – Девочка пригласила ребят в свою комнату.

У стены, на столике из тёмного дерева, стояла полутораметровая радиоуправляемая модель на трёх ножках – опорах, собранная из легчайшего пластика и по виду совершенно неотличимая от реального инопланетного корабля из документальных хроник о пришельцах.

– Вот она, моя тарелка! – Ева с гордостью показала одноклассникам своё изобретение. – Три недели собирала.

– Ух ты! – восхищённо выдохнули все. – А как она летает?

Ева нажала кнопку на пульте радиоуправления, и модель бесшумно воспарила над столом, завертевшись, как юла.

– Ну прямо настоящее НЛО! – изумилась Натали.

– Это мини-антигравитационный двигатель. – объяснила Ева. – На подобных, как утверждают учёные, и прилетают к нам пришельцы, гости с других планет.

Девочка нажала другую кнопку, и по краям летающего «блюдца» вспыхнули разноцветные огоньки.

– Отпад! – только и смогли сказать все присутствующие.

Выйдя на улицу, ребята принялись искать место, с которого было бы удобнее запустить модель в небо. Саму летающую тарелку спрятали в большую спортивную сумку, но не целиком, а в разобранном виде. Модель легко разбиралась на четыре части, и так же легко собиралась.

Кто-то предложил забраться на крышу многоэтажного дома по пожарной лестнице, но с сумкой это было очень неудобно.

– Нет, так не пойдёт… – Натали остановилась на минуту, чтобы подумать. – Нам нужна не слишком высокая крыша, желательно широкая, в доме обязательно должен быть лифт, на котором можно быстро спуститься вниз, чтобы не упустить из вида тарелку. И ещё один из нас будет регулировать управление модели, и следить за ней, чтобы она никуда не упала и не улетела слишком далеко.

– Может, с крыши кинотеатра попробовать? – предложила Марианна Эванс, оглядываясь на светящиеся неоновые буквы, расположенные над входом в заведение.

– Можно. – Ева посмотрела в ту сторону, куда показывала Марианна. – Мари, а как мы туда попадём?

– Через чёрный ход – им никто не пользуется. Там есть неприметная узкая дверь, она, правда, заперта, но её можно открыть.

– И откуда ты всё это знаешь? – хитро прищурилась Ева.

– Майкл показал, – кивнула Марианна на своего одноклассника, шедшего рядом. – Мы с ним много крыш посетили, смотрели панораму города.

– Ну надо же, – хихикнула Ева, потрепав Майкла Брауна по плечу. – Майкл, ты, оказывается, романтик!

– Ничего особенного, Ева. – Даже по голосу было понятно, что парень смутился. – Просто Мари нравится смотреть на город с высоты.

Нужная дверь действительно была очень неприметной, и ребята едва не прошли мимо, но Майкл и Марианна, уже когда-то приходившие сюда, показали её друзьям. За дверью оказалась длинная, плохо освещённая лестница, по которой одноклассники поднялись наверх. Фонари позади кинотеатра не горели, поэтому никто не мог увидеть ребят. Даже в темноте было заметно, что крышу недавно чистили, только кое-где лежали опавшие листья, сметённые ветром в углы. Ева спокойно поставила сумку прямо на них и принялась собирать тарелку. Пультов радиоуправления оказалось два. Один Ева оставила себе, другой отдала Натали, которая тотчас же поспешила вниз.

– Пора начинать. – сказала Ева, орудуя кнопками. – Сейчас я передам управление Натали, дальше она всё сделает сама.

Летающая тарелка плавно взмыла вверх, сверкая огоньками, и поплыла над домами.

– Пойдёмте! – Девочка подхватила сумку. – Вы же не хотите отстать от Натали.

Догнать Натали оказалось нетрудно. Она шла глухими переулками и сонными дворами, направляясь к центральным городским улицам, и внимательно следя за воздушными перемещениями «блюдца». Круг цветных огоньков отчётливо показывал его местоположение в ночном небе.

– Хорошо летит, – прокомментировал Габриэль.

Дальше школьники-авантюристы разбрелись по площади, чтобы не привлекать внимания к себе, и слились с прохожими. Натали по-прежнему действовала скрытно, не покидая территории дворов и успевая нажимать нужные кнопки.

Люди на площади заметили странный неопознанный объект, и начали взволнованно переговариваться, указывая друг другу на небо. Натали тихонько смеялась, наблюдая за испуганными прохожими, и направляя радиоуправляемую модель то вверх, то вниз, то по прямой, то по кругу.

Видимо, кто-то всё-таки позвонил журналистам, и вскоре на площадь въехал служебный автомобиль, принадлежащий одному известному телеканалу. Из него бодро выскочили журналисты, вооружённые видеокамерами и микрофонами. Они навели объективы на светящийся объект, стараясь заснять его лучше и чётче, и начали приставать к прохожим с вопросами об этом необъяснимом явлении. Катрин и Ева, завидев бегущих к ним назойливых репортёров, поспешили скрыться от их внимания.

Больше всего Натали боялась выдать себя громким хохотом и потерять контроль над тарелкой. Она позволила модели спуститься чуть ниже, заметив, как напряглись при этом телевизионщики, затем заставила её набрать высоту и направила вдаль, прочь от площади.

Ребята, вдоволь насладившись зрелищем, тоже поспешили скрыться.

– Вот это было шоу! – довольная Ева перед сном разговаривала по телефону с Марианной. – Представляешь, Мари, это видео теперь по всем каналам крутят! Население в панике: пришельцы нанесли визит в наш город! Ха-ха! Бесподобно получилось!

– Ага, – засмеялась в ответ Марианна. – Я как раз сейчас вечерние новости посмотрела. Супер! Такое горожане долго не забудут!

– Точно. – Ева растянулась на диване, подложив под голову подушку. – Когда эта суматоха уляжется, мы ещё что-нибудь выдумаем.

– Мне будет очень интересно посмотреть на твою следующую задумку. – ответила Марианна, прощаясь.

* * *

В планах у ребят имелся ещё запуск управляемых моделей ракеты и орбитального спутника, но испортившаяся погода не позволила им сделать это – в конце октября погода так непостоянна и переменчива. Ещё вчера Натали, Ева и Марианна осыпали шуршащими листьями своих подруг Катрин Томпсон и Энн Майерз и бегали по парку без шапок и не застёгивая курток. А сегодня низкие серые облака скрыли солнце, заморосил противный мелкий дождик, не прекращающийся ни на минуту. Прохожие укрывались от него зонтами и капюшонами плащей, осторожно обходя лужи и стараясь не быть забрызганными проезжающими мимо автомобилями.

Огорчённые сырой и хмурой погодой и переносом всех радужных планов на весну, друзья-одноклассники старались лишний раз не выходить на улицу. На уроках устало и понуро смотрели в окно, на стекло, по которому хлестал холодный дождь, на голые ветви деревьев, качающихся на ветру и уже потерявших последнюю листву.

Ева и Натали поочерёдно приглашали к себе в гости погрустневшую компанию товарищей, поскольку жили в двухэтажных особняках, а их родители были заняты работой и редко бывали дома. Все рассаживались в комнате, кто на кровати или диване, кто на подоконнике или за столом. Включали настольную лампу и сидели в полумраке, слушая, как бьётся в оконные рамы завывающий осенний ветер. Заняться было нечем, по телевизору интересных программ не показывали, компьютерные игры быстро всем наскучили, анекдоты, рассказанные уже по десятому кругу, ни у кого не вызывали даже улыбки. Хотелось чего-то другого – увлекательного занятия или подвижной игры, но бегать было негде, в комнатах мешала громоздкая мебель, а на улице мелкий дождь усилился и перешёл в настоящий ливень.

Очередной невыносимо скучный вечер одноклассники проводили в гостях у Натали. Аккуратно сложили зонты в прихожей и закрылись в просторной комнате. Натали пыталась настроить старый радиоприёмник, но, кроме треска, из динамиков ничего не раздавалось.

– Натали, пожалуйста, избавь наши уши от этих ужасных звуков. – попросил Габриэль, поморщившись. – Это допотопный аппарат сделан ещё в прошлом веке, так что ты ни одну радиостанцию не поймаешь.

Немного покрутив ручку, Натали, наконец, оставила приёмник в покое.

– А давайте сделаем свою радиостанцию, – предложила она. – Запишем необычные звуки и проиграем их на всех волнах. Получится как неизвестный сигнал с далёких звёзд.

– Нет, ничего не выйдет, – ответил Габриэль, располагаясь поудобнее на диване и закидывая за голову руки. – При такой плохой погоде радиосигнал будет очень слабым, мы сами ничего не услышим.

– Тогда давайте играть в прятки! – Натали даже подпрыгнула на месте, озарённая новой идеей.

– Фу! Детская забава! – фыркнул Джек Чандлер.

– Почему детская? – возразила Натали. – Это же так увлекательно! Мои родители, когда учились в школе, тоже в неё играли. А дом у меня большой, мест, где можно спрятаться, много.

Считалок никто не помнил, но Натали придумала свою, и первой водить выпало Марианне. Она пару минут постояла, отвернувшись к стене, пока все остальные прятались, потом пошла искать. Еву и Катрин она нашла на застеклённом балконе, Энн пряталась на кухне за дверью, Чарльз Нейман – там же, но под столом, Софи Бекер скрывалась за занавеской в ванной, Майкл и Габриэль притихли, как мыши, за креслами в гостиной, а Джек Чандлер и Адам Рассел прикидывались вешалками в шкафу. Марианна отыскала всех, кроме Натали и Роберта Филипса. Куда подевались эти двое, не знал никто. Марианна несколько раз обошла комнаты особняка, заглядывая в каждый угол, но ребята словно испарились.

– Ох, и скрытная же эта парочка! – многозначительно усмехнулась Ева, когда остальные собрались на диване в гостиной.

– Ой, Мари! Ты уже всех разыскала? – раздался с лестницы весёлый голос Натали. – А мы с Робертом сидели на чердаке, ждали, когда ты нас найдёшь, не дождались и решили выйти…

– На чердаке? – удивлённо вздёрнула брови Марианна.

Друзья бывали в доме семьи Картеров почти каждый день, но во время игры никто из них не вспомнил о чердаке. Все думали, что Натали и Роберт спрятались в одной из многочисленных комнат, и никому не пришло в голову подняться по лестнице выше второго этажа.

– Теперь, как я понимаю, все нашлись? – спросила Ева, посмотрев на часы. – А то заигрались мы, поздно уже. Пора расходиться.

– Да, да, пора. – засуетились одноклассники. – Нас уже родители ждут.

Пока в прихожей все натягивали куртки и разбирали сложенные зонты, Натали стояла, прислонившись спиной к стене, и украдкой трогала пальцами губы. Она думала, что этого никто не видит, но её действия заметила Катрин, поправляющая выбившиеся из-под шапки волосы. Ещё от взгляда Катрин не укрылось, какими довольными огоньками светились синие глаза Натали. Катрин догадывалась о том, что могло произойти на чердаке, но ничего не сказала, лишь молча вышла за дверь вслед за Энн и Евой.

Через неделю Ева придумала новое развлечение. Она рассадила всех за круглым столом и раздала конверты, ручки и листки бумаги.

– Это чего? Мы кому-то письма писать будем? – не понял Джек.

– Да, мы будем писать письма, – пояснила Ева. – Но не кому-то, а самим себе.

– То есть? – Габриэль задумчиво повертел конверт.

– Без «то есть»! Мы напишем послание в своё будущее, – принялась растолковывать идейная вдохновительница. – Я недавно прочитала рассказ о человеке, у которого возле дома росла липовая аллея. Одно из деревьев засохло, и он решает спилить его, чтобы посадить новое. Во время посадки саженца этот человек находит в земле бутылку с письмом своего деда, который и посадил аллею. В письме дед просит потомков ухаживать за липами и увеличивать количество деревьев. У нас с вами будет что-то вроде этого. Поэтому давайте начнём писать.

– А что писать? – спросил Майкл.

– Да что угодно! – ответила Ева. – Можно написать, например, о своей заветной мечте, с кем хотите связать свою жизнь, какую профессию выберете, куда желаете поехать. Думаю, для вас это будет несложно. Только не говорите вслух, пусть это будет секретом. Написали? Давайте конверты сюда, я их заклею и верну вам. Закапывать мы их, конечно, не станем. Пусть конверты хранятся у каждого из нас. О! Чуть не забыла! Нужно же подписать дату, до наступления которой нельзя вскрывать письма. Через сколько лет мы прочтём их? Тридцать или сорок лет, наверное, слишком долгий срок – давайте остановимся на двадцати годах. Сегодня тринадцатое ноября. Ставим это же число, но только через двадцать лет. Сейчас нам всем по семнадцать, а тогда будет по тридцать семь. Когда наступит пора вскрывать конверты, мы соберёмся вместе и прочитаем их вслух, сравним, таким образом, нашу сложившуюся жизнь с мечтой. А теперь, ребята, отнесите свои конверты домой и не трогайте их до указанной даты!

* * *

Зимой ребята всем классом ходили на каток и в частный планетарий, принадлежащий отцу Марианны, который всегда разрешал одноклассникам дочери смотреть в телескоп ночью, когда небо усыпано мириадами звёзд. Школьники подолгу рассматривали Луну, Марс, Венеру, Юпитер и Сатурн, и некоторые утверждали, что смогли разглядеть даже спутники, пролетающие между этими планетами. Во время прогулок парни часто дурачились, забрасывая снежками девчонок, те отвечали тем же.

Всегда тихая Софи Бекер, ни разу в жизни не решившаяся придумать ни одной смелой идеи, пригласила друзей к себе на Рождество. Родители её, устав от дел и забот, уехали отдыхать на юг, и девочка на все праздники оставалась одна. Софи это не понравилось, ей не хотелось провести рождественские каникулы с пультом у телевизора, и поэтому она решила устроить шумную вечеринку с одноклассниками.

В доме Софи уже стояла высокая, под потолок, пушистая ёлка, только ещё не наряженная. Джек и Габриэль вдвоём повесили на неё длинную гирлянду, Софи принесла картонную коробку с игрушками, которыми сразу же заинтересовались Марианна и Ева. Они осторожно доставали из коробки разноцветные стеклянные шары и развешивали их на колючие ветви рождественского дерева. Ещё одну ёлку ребята нарядили перед домом.

Времени до праздничной полуночи оставалось ещё много, но пора было подумать об угощениях. Энн готовила ароматное имбирное печенье, рецепт которого узнала от бабушки. К ней присоединилась Ева, занявшаяся нарезкой пирогов и овощей для салата.

В гостиной Марианна, встав на стул, водружала на макушку ёлки посеребрённую звезду, Чарльз держал её за талию, не давая девушке потерять равновесие и упасть, Софи разрезала торт, Габриэль помогал ей, поднося десертные тарелки. Майкл раскладывал столовые приборы, а Джек открыл бутылку шампанского и теперь разливал пенящийся напиток по бокалам.

Ребята смотрели по телевизору праздничный концерт. Сидя за столом, Катрин заметила, какими многозначительными и ласковыми взглядами обмениваются Роберт и Натали. Подобные взгляды, пусть и не такие красноречивые и более мимолётные, бросали друг другу Софи и Габриэль. Ещё одна парочка влюблённых. Даже на Марианну смотрели Чарльз и Джек, периодически переглядывающиеся между собой, словно соперники, демонстрирующие друг другу своё превосходство. Только сама Марианна ела торт, ничего не замечая.

Под рождественские песни все пили шампанское и загадывали желания. Катрин поднесла к губам свой бокал, но немного помедлила, прежде чем отпить из него. Ей нечего было загадывать, своё желание она записала ещё осенью в письме, которое Ева предложила хранить двадцать лет. Так пусть сбудется её единственная мечта, спрятанная в конверте! Подумав об этом, Катрин отпила шампанского под радостный крик Евы, уже осушившей свой бокал.

– Все успели загадать желание? Я тоже успела. Счастливого Рождества!

– Счастливого Рождества!

* * *

Весна наступила очень рано. С середины февраля температура стала меняться то на плюс, то на минус, начались дожди, чередующиеся со снегопадами, но в конце концов зима отступила. Подул тёплый ветер, из-под снега пробились зеленеющие первоцветы, воздух зазвенел, наполненный звонкими голосами вернувшихся из тёплых краёв птиц, небо, кажущееся зимой низким, сделалось выше.

Вместе с весной пришла любовь. Вскружила головы молодым людям, вытеснив прочие мысли, воспламенила кровь, лишив покоя и сна. Не обошла она стороной и друзей-одноклассников. О домашних заданиях никто из них не думал, установившаяся хорошая погода так и звала на улицу гулять дотемна, по классу передавались записочки, соседи по парте шушукались не только на переменах, но и на уроках, абсолютно не боясь замечаний учителей и гневных записей в дневниках о плохом поведении. Некоторые из учеников стали рассеянны, задумчивы, подолгу смотрели в окно, и ничего не могли ответить на вопросы преподавателей, если те к ним обращались.

Класс разбился на пары. Натали гуляла с Робертом ещё с декабря, в конце января начался откровенный роман у Софи и Габриэля. По утрам в школу они приходили вместе, и вдвоём уходили домой после уроков. Софи, сидевшая раньше за одной партой с Энн, пересела к Габриэлю, поменявшись местами с Майклом. Майкл начал ухаживать за Энн, приглашал в кино, покупал билеты на концерты. Марианна долго раздумывала, к кому пойти на первое свидание, к Джеку или Чарльзу. Выбрала Джека, потому что он всегда ей нравился. Чарльза она решила свести с Евой, надеясь, что у них тоже что-то сложится, а то ходят всегда поодиночке. Марианна даже написала Чарльзу открытку от имени Евы, в которой приглашала его на встречу.

– Мари, ну зачем ты это сделала? – негодовала Ева, узнав об этом. – У нас с Чарли ничего не сможет получиться, он неразговорчив и скучен, как старый библиотекарь. К тому же он зациклен на тебе!

– С чего ты это взяла? – спросила Марианна, не вполне понимая последние слова подруги.

– А с того, что я однажды видела, как вы с Джеком гуляете, а Чарли идёт за вами, отстав метров на сто.

В словах Евы не было злости. Сейчас она больше всего была похожа на учительницу, терпеливо растолковывающую первокласснику решение математической задачи. Ева всегда прекрасно разбиралась в людях и чувствовала их настроение. Странно, что Марианна никогда не замечала влюблённых взглядов Чарльза. Она решила поговорить с ним. Сделать это ей удалось после звонка с последнего урока, когда Чарльз, на ходу застёгивая куртку, выходил из дверей школы.

– Чарли, почему ты всё время ходишь за мной и не даёшь спокойно видеться с Джеком? – спросила Марианна, схватив его за руку.

– Потому что я люблю тебя, Мари, – серьёзно ответил он. – Джек не тот человек, который нужен тебе. Ты будешь несчастлива с ним.

– А с тобой, значит, я буду счастливой? – Марианна крепче сжала пальцами его руку.

– Да! – воскликнул Чарльз, вырываясь. – Наверное, ты не замечаешь, но со стороны виднее. У вас с Джеком слишком разные характеры, вы не подходите друг другу. Он слишком груб, а ты мягкая, ранимая, добрая. Прошу тебя, Мари, оставь его.

– Нет, Чарли, – твёрдо ответила девушка. – Я уже говорила тебе, что мне не нужен никто, кроме Джека. Повторю это и сейчас. Для меня ты просто друг. Надеюсь, что ты ещё встретишь в жизни девушку, которую полюбишь. Но со мной ты встречаться не будешь.

Чарльз обиделся, но ходить за Марианной перестал.

Ева, несмотря на своё негодование, всё-таки пошла на свидание с Чарльзом, ведь открытка, посланная ему, была подписана её именем. Повстречавшись пару недель, они разошлись.

– Я не могу понять Еву, – говорил Чарльз своему другу Габриэлю. – Невозможно поспеть за стремительным ходом её мыслей, она спонтанно принимает решения и не может долго сидеть на одном месте. Мне больше нравятся другие девушки, спокойные и рассудительные.

– С Чарли можно говорить только о науке, – делилась Ева с Энн впечатлениями от встреч. – Он так и сыпет непонятными терминами, а это угнетает меня. В моей голове бесконечно рождаются всяческие идеи, и я хочу видеть рядом с собой человека, который поможет мне воплотить мои планы.

Одинокими в классе оставались лишь Адам и Катрин. Свести этих двоих вместе было не так просто, как остальных. Катрин смотрела только на Роберта, и каждый раз, когда он проходил мимо неё под руку с Натали, провожала его взглядом, но не решалась подойти. Она редко выходила из дома, и долгими вечерами, закрывшись у себя в комнате, рисовала в школьных тетрадях портреты Роберта, и вырывала листки, опасаясь, что кто-нибудь из одноклассников или учителей случайно их увидит. Адам был типичным «ботаником», совершенно не интересовался девушками и постоянно читал какую-нибудь книгу. Марианне с трудом удалось организовать им встречу в кафе. Катрин принарядилась, а Адам принёс цветы. Марианна, переодевшись и прикинувшись незнакомкой, сидела в другом конце зала, пила кофе и украдкой поглядывала на них. Она надеялась, что её затея удастся, но, к сожалению, пара не сложилась. Катрин на следующий день заявила, что не пойдёт на вторую встречу с Адамом. Иных попыток Марианна больше не предпринимала, посчитав, что не вправе заставлять людей встречаться с теми, кто им не нравится. В их классе хватит и четырёх влюблённых пар.

С конца марта Марианна стала находить в школьной сумке любовные послания. Сложенные вдвое листки со стихами, посвящёнными ей, прятались между страницами учебников. Первое послание Марианна обнаружила случайно, когда читала учебник по физике, и листок упал на пол. Понять по почерку, кто написал стихи, было невозможно, потому что текст был распечатан на принтере. Слежка за портфелем тоже ничего не принесла. Но Марианна хотела вычислить тайного поклонника, и решилась на маленькую хитрость. Она сидела у окна, и на перемене незаметно спрятала в цветочном горшке мобильный телефон с включённой видеокамерой, а сама пошла в столовую. Дома просмотрела запись и с изумлением увидела на ней Чарльза.

– Чарли, я тебя очень прошу, оставь меня в покое, – попросила Марианна, встретившись с ним за школой. – Джек ревнует меня ко всем, я не хочу, чтобы он узнал о твоих стихах. Не пиши мне больше. Я устала повторять, что между нами ничего не может быть.

– Хорошо, Мари, – ответил Чарльз. – Я больше не напомню тебе о своей любви, даже не подойду.

Чарльз говорил спокойным и ровным голосом, но, когда он ушёл, Марианна ощутила, что сейчас он обижен гораздо сильнее, чем в прошлый раз.

* * *

В мае ребята несколько раз выезжали за город, чтобы запустить в небо радиоуправляемые модели орбитального спутника и ракеты, повторили пролёт игрушечного НЛО над городом. И снова приехали репортёры, чтобы заснять неопознанный светящийся объект. Гоняющиеся за сенсациями журналисты даже не догадывались о том, что кто-то их дурачит.

Приближалась пора экзаменов. Друзья усиленно к ним готовились, всё-таки в этом году они заканчивали школу. Чтение учебников и решение тренировочных тестов отнимало всё свободное время, и от игр друзьям пришлось отказаться.

Софи сидела за столом, и в который раз перечитывала учебник по биологии. Окно было приоткрыто, в комнату залетал весенний ветер, где-то приглушённо гудели автомобили. Софи хотелось выйти на прогулку, пройтись по шумным улицам, но учебник снова и снова приковывал к себе её внимание, заставляя просматривать параграфы. Софи устало откинулась на спинку стула, потянулась, глядя в потолок. В дверь позвонили. Софи открыла и увидела на пороге Натали.

– Привет! Всё зубришь?

– Да, – вздохнула Софи.

– Пойдём на улицу. Тебе надо проветриться, а то вон какая бледная.

– Мне к экзаменам готовиться нужно, – слабо запротестовала Софи.

– На улице позанимаешься. Пошли!

Натали сгребла разложенные на столе учебники в охапку и потянула Софи к выходу.

Таким же способом Натали вытащила на свежий воздух всех остальных одноклассников. Готовиться к экзаменам на природе оказалось куда легче и приятнее, чем в четырёх душных стенах. Расположились на аккуратно подстриженной лужайке перед особняком Натали. Слушая пение птиц, решали тесты, иногда спрашивая друг у друга непонятные вопросы.

Благодаря такой подготовке друзья сдали итоговые экзамены легко и с хорошими оценками.

Свой выпускной ребята решили отметить на природе. Это предложение было выдвинуто Евой, которая, как всегда, решила соригинальничать.

– Мы что же, будем как все? – восклицала она после торжественной церемонии вручения аттестатов об окончании школы. – Аттестаты уже у нас на руках, так почему бы нам не провести выпускной по-своему?

Спорить с ней никто не стал. Всем хотелось, чтобы их выпускной стал особенным и запомнился на всю жизнь.

Нашли подходящее место на берегу живописного озера. Приехали туда на родительских автомобилях. Включили музыку в одной из машин, начали жарить барбекью. Девушки были одеты соответствующе отдыху на природе, в удобные короткие платья. Роковая красавица Натали, распустив свои шикарные, густые, чёрные с синеватым оттенком волосы, явилась на пикник в коротком красном платье без бретелек, медно-рыжая Ева выбрала платье изумрудного цвета, на Катрин красовалось бирюзовое, на Марианне – жёлтое, а Энн и Софи остановили свой выбор на летних сарафанах с пёстрыми цветами.

После еды начались танцы под медленную музыку. Когда стемнело, парни разожгли костёр, и все расселись вокруг него. Музыку выключили. Габриэль достал из машины гитару и затянул песню. У него был очень красивый голос, низкий и звучный. Софи, устроившаяся на стволе поваленного дерева, пристально смотрела на Габриэля, не сводя с него глаз.

– А Натали и Роберт опять испарились. – Энн оглянулась вокруг.

– И Катрин куда-то отошла, – заметила Софи.

Катрин бесцельно брела по лесу, блуждая среди деревьев. Она хотела побыть наедине с собой, со своими мыслями, в тишине. Заблудиться не боялась, потому что недалеко ушла от товарищей. До неё долетали звуки гитары и смех. Сквозь чернеющие в ночи ветви деревьев проглядывали подмигивающие звёзды. Тихий шорох и возня в кустах привлекли внимание Катрин. Она подошла ближе и увидела Натали и Роберта, обнимающихся, жадно целующихся и не замечающих ничего вокруг. Роберт снимал с Натали платье, расстегнув «молнию», и целовал её в шею, а она крепче прижимала его к себе и что-то шептала на ухо. Роберт расстегнул ремень на брюках. Катрин, в испуге спрятавшаяся за дерево, отлично видела, чем они занимались, и слышала их страстные вздохи и звуки поцелуев. Закусив до крови губу, Катрин отвернулась, прикрыв глаза рукой. Вздохи ненадолго прекратились, затем возобновились снова. Катрин, не выдержав, бросилась прочь.

Она бежала, не разбирая дороги, не слыша, что её зовёт кто-то из подруг. Перед глазами навязчивой картинкой маячили два обнажённых, сплетённых вместе тела, в ушах продолжали звучать тихие постанывания и страстный шёпот Натали.

Катрин выбежала на пустынный берег озера и бросилась в воду. Прохладные брызги упали на разгорячённое лицо. Катрин остановилась, стоя по пояс в воде, не обращая внимания на кровь, стекающую по подбородку из прокушенной губы. Мелкие волны на поверхности озера дробили отражение луны.

– Катрин! Катрин! Где ты? – звал её голос Евы.

Катрин, очнувшись, сделала торопливый шаг вперёд, оступилась на скользком камне и упала, вскрикнув.

– Катрин! – выскочившая из-за деревьев Ева стремительно бросилась к подруге, помогла ей подняться и выволокла на берег, подальше от воды. – Ты что, с ума сошла?! Топиться вздумала! Из-за чего?!

Катрин опустилась на песок и зарыдала.

– Я же люблю его, Ева! – проговорила она, размазывая по лицу слёзы и потёкшую тушь. – А он…он с ней…с Натали…

– Выбрось его из головы! – посоветовала Ева, встряхивая Катрин за плечи. – Роберт наивен, как ребёнок, Натали давно окрутила его. Роберт очарован ею, а Натали и довольна, затуманила разум парню. Забудь Роберта, Катрин. В твоей жизни ещё будет любовь. А убивать себя только из-за того, что понравившийся парень спит с другой девушкой, попросту глупо.

Катрин молча шмыгала носом, понимая, насколько права Ева. В жизни есть более ценные вещи, чем любовь.

– Умойся, вода в озере чистая, и приведи себя в порядок, – посоветовала Ева.

– У меня платье промокло…

– Ерунда, высохнет. В моей машине, в сумке, лежат юбка и топ, если хочешь, переоденься.

Катрин умылась. Ева повернула её лицо к яркому белому свету полной луны, и сочла вид подруги вполне удовлетворительным. Вдвоём они незаметно вернулись к друзьям.

Короткая летняя ночь продолжалась под гитарные песни до раннего утра. Костёр догорел, ребята навели порядок на полянке и стали собираться домой. Прежде чем сесть в машину, Софи сказала:

– Нам всем нужно собираться вот как можно чаще. Всё-таки мы десять лет проучились вместе в одном классе. Мы не должны забывать и терять друг друга. Где бы мы ни учились или работали, мы в любом случае должны находить время для общих встреч.

* * *

Новую осень друзья встречали уже студентами. Ева, Натали, Роберт, Габриэль и Адам рвались осваивать космос и поступили в Международную Космическую Академию, Чарльз был принят в медицинский колледж, Майкл и Катрин учились на биологов, Энн и Софи мечтали стать учителями, а Марианна и Джек – инженерами.

Натали сделала мелирование, покрасила прядь волос на левом виске в белый цвет. Джек уговорил Марианну снять квартиру, чтобы лишний раз не встречаться с её родителями, которым он сразу категорически не понравился. Адам усердно учился, по-прежнему не отрываясь от книг. Габриэль и Софи каждый вечер перезванивались и подолгу, часами разговаривали, а когда выдавались свободные выходные, не занятые никакими делами, каждую минуту проводили вдвоём. Ева грезила о своей мечте полететь на Марс. Энн невозмутимо проходила мимо Майкла, когда он гулял по улице со своей новой пассией, смазливой первокурсницей, студенткой Академии. Роберт тенью ходил за Натали, тайком целуясь с ней на каждом углу. Чарльз сосредоточился на изучении медицинских дисциплин, пресекая любые попытки девушек – однокурсниц познакомиться с ним, поскольку был не в силах забыть любимую Марианну. Катрин всё лето раздумывала над своей любовью к Роберту и пришла к выводу, что он абсолютно ей не нужен. Он никогда бы не посмотрел на такую робкую тихоню, как она. Катрин и сама оказалась виновата, ругая свою нерешительность. Нужно было первой подойти к Роберту, а она всё медлила, вот и дождалась, когда за дело взялась смелая и напористая Натали. И как быстро у них всё получилось. Чтобы забыть Роберта, Катрин закрутила роман с однокурсником. И пусть такие отношения оказались мимолётными и несерьёзными, продлившись около двух месяцев, боль и горечь в душе Катрин прошли. Да и, в конце концов, не у всех первая любовь становится счастливой.

Марианне часто звонила мать и просила дочь вернуться домой.

– Зря ты стала жить с этим Джеком, Мари, – говорила она. – Может, ты передумаешь, и вернёшься к нам с отцом?

– Нет, мама, за квартиру мы заплатили за несколько месяцев вперёд, и я учусь вести самостоятельную жизнь, чтобы не обременять вас заботами обо мне.

– Ну, как знаешь, Мари, – огорчалась мать.

По ночам или рано утром Марианне звонил какой-то неизвестный, номер которого не определялся. В первую ночь сонная Марианна неохотно вылезла из постели и подняла трубку:

– Алло! Алло! Кто это? Вас не слышно.

Но на том конце линии слышались лишь тихие потрескивания. Кто-то молчал, слушая её голос, затем трубку положили. В последующие ночи повторялось то же самое.

– Алло! Говорите, не молчите! – недовольно требовала Марианна, но никто не отвечал.

Чтобы странные звонки прекратились, ей пришлось сменить номер телефона.

На Катрин в октябре вдруг нахлынуло творческое вдохновение, и она решила написать портрет Евы. Ева несколько дней позировала ей на фоне золотой осенней листвы, и жёлтая блузка, в которую она была одета, выгодно оттеняла тёмно-зелёный цвет её глаз, делая их ярче. Работа получилась превосходной. Радостная Катрин преподнесла портрет Еве.

– На портрете я выгляжу гораздо красивее, чем на самом деле, – засмеялась Ева, приняв подарок.

– Нет, нет, ты действительно такая красавица, – убеждала её Катрин.

– Зря ты не стала профессиональной художницей, – посетовала Ева, оценивая талант подруги.

– Ну я же не могу эксплуатировать свои творческие способности, – засмеялась Катрин. – Вдохновение нельзя призвать насильно, оно приходит само по себе.

В один из дней, гуляя с Евой в парке, Катрин призналась:

– Знаешь, Ева, мне всегда хотелось иметь сестру, такую, как ты.

– Но, Катрин, мы же и так близки друг другу. – Ева посмотрела на подругу. – Даже ближе, чем кровные родственницы.

– Да, я знаю это, – Катрин улыбнулась. – Я чувствую себя маленькой, застенчивой девочкой, а ты опекаешь меня.

Они шли по дорожке, густо усеянной опавшими листьями. После долгого молчания Катрин заговорила вновь.

– Ева, я хочу ещё раз сказать тебе спасибо за то, что ты спасла мне жизнь, тогда, на озере.

– Не за что благодарить меня. – Ева сняла с волос Катрин кленовый листок, упавший с ветки. – Ты тогда была слишком расстроена, и не понимала, что делаешь. Я не позволила тебе совершить такое, потому что мне было бы очень жаль потерять тебя, свою подругу и сестру.

Взгляд Евы был полон сестринской теплоты, и у эмоциональной Катрин от этого на глазах выступили слёзы.

Энн, порвав с Майклом, обратила своё внимание на Адама Рассела. Она ни к кому не привязывалась надолго, но и не была ветреной особой – просто ей захотелось расшевелить «ботаника» и «книжного червя»: Энн интересовало, целовался ли он хоть раз в жизни? Адам был симпатичным кареглазым блондином, но с девушками не общался, смотрел лишь в учебники. Энн каждый день приходила к нему домой и буквально силой вытаскивала из-за стола.

– Пойдём, пойдём, Адам, смотри, сколько интересного в мире! Нельзя же всю жизнь за книгами просидеть!

И Адам покорно шёл следом за Энн, прекрасно понимая, что сопротивляться бесполезно.

Энн таскала его в театр и в кино, побывала с ним на экскурсиях в нескольких музеях. Даже повела Адама на туристическую смотровую площадку, расположенную на восьмидесятом этаже одного из небоскрёбов.

Поднялись наверх они на прозрачном скоростном лифте. Под ними раскинулся город, кажущийся с такой огромной высоты игрушечным макетом. Улицы уходили далеко за горизонт, автомобили и люди казались совсем маленькими точками. Солнце уже покидало небо, окрашивая облака золотисто-розовым цветом заката. Опускались вечерние сумерки, кое-где уже горели огни фонарей.

– Нравится вид? – спросила Энн у Адама.

– Очень! – От захватившего его восхищения парень не мог подобрать слов. – Я никогда не посещал эту смотровую площадку.

– Ты бы многое упустил, если бы подольше просидел над учебниками, – усмехнулась Энн. – Куда планируешь отправиться, закончив Академию? На Луну или на Марс?

– На Луну, – ответил он. – На Марсе уже есть люди, а на Луну пока запускают только роботов. Хочу быть первым поселенцем на земном спутнике.

– Я уверена, что ты им станешь. – Энн поближе придвинулась к Адаму. – А я буду ждать тебя здесь, на Земле.

Адам вопросительно посмотрел на неё, и Энн, оказавшись вплотную к нему, поцеловала его в губы. Адам растерялся, но лишь на мгновение, ибо в следующую секунду уже сам целовал девушку.

* * *

За окном шёл дождь. Уже был конец декабря, но зима всё никак не желала приходить в город. Марианна лежала с Джеком на кровати, укрывшись тёплым одеялом, которое служило им одно на двоих. Свет был выключен, и в комнате царил полумрак. Джек гладил Марианну по спине, девушка настраивалась на интимное продолжение вечера, но внезапно раздался звонок в дверь. Марианна неохотно убрала от себя руку Джека, и пошла открывать, гадая, кто же мог нанести им визит.

На пороге стояла её мать, Стелла Эванс. Она вошла в прихожую, поставив на пол пакеты с продуктами и стряхнув с зонта дождевые капли.

– Здравствуй, доченька. Мы с отцом так по тебе скучаем. Как ты поживаешь?

– Хорошо, мама. – Дочь обняла её и отнесла пакеты на кухню.

Джек, едва услышав голос матери Марианны, стремительно заметался по комнате, наводя порядок, собирая разбросанные вещи и заправляя постель.

– Джек, иди сюда, – позвала его на кухню Марианна. – Поприветствуй мою маму.

Разбирающая привезённые продукты Стелла вопрошала:

– Ну и как же вы тут живёте? В шкафчиках нет ничего, кроме банок с кофе, холодильник пуст, только один засохший кусок сыра на полке у вас завалялся.

Смутившаяся Марианна не стала говорить матери, что они с Джеком обедают в кафе, а ужин заказывают на дом. Если бы Стелла узнала, то назвала бы это неразумным расточительством и пустой тратой денег.

– И на плите у вас грязно, – заметила Стелла, уже успевшая осмотреть каждый угол. – Мари, где у тебя чистящее средство? Его нет? Завтра же привезу. Кухню, да и вообще всю квартиру, нужно содержать в чистоте. И ещё, Мари, не забудь протереть пыль на подоконниках и полить цветы.

Дочь кивала головой, обещая, что всё сделает.

Когда Стелла ушла, Джек недовольно пробурчал:

– Она могла бы хоть предупредить, что придёт. А то ведь даже не позвонила.

– Ну что ты говоришь, Джек? – возмутилась Марианна. – Она же моя мама, не чужой человек, поэтому может навещать меня, когда захочет, в любое время.

Марианна села рядом с ним, притягивая его к себе.

– Я у родителей единственная дочь, к тому же мне всего восемнадцать, поэтому они так беспокоятся обо мне.

– Твоя мать упорно не желает признавать меня своим будущим зятем. – Джек опустил голову девушке на грудь. – Смотрит на меня, как на последнего негодяя, который просто совратил её дочь.

– Ты не прав. – Марианна погладила его по коротким чёрным волосам и посмотрела в синие глаза. – Я думаю, что со временем ты ей понравишься.

– Эх, если бы, – печально вздохнул Джек. – Если бы…

* * *

Натали Картер, проснувшись, лежала без сна. Тихонько выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить спящего Роберта, нашарила в темноте тапки, накинула халат и куртку, и вышла на балкон, где долго курила, оставив в пепельнице несколько окурков. Смотрела на размытые дождём ночные огни города, и размышляла о своей судьбе. Не складывалась как-то её жизнь. Иногда Натали задумывалась о том, зачем вообще начала отношения, которые сейчас были под запретом.

Роберт Филипс, весьма привлекательный шатен с сине-зелёными глазами, нравился ей ещё со школы. Натали видела, какими глазами смотрела на него Катрин Томпсон, так ни разу и не решившаяся подойти к нему. Неотразимая и ослепительно прекрасная Натали взяла всё в свои руки. Она завлекла Роберта и без памяти влюбила в себя, впервые поцеловавшись с ним на чердаке своего особняка во время детской игры в прятки. Натали увела его туда специально, чтобы Марианна, которой тогда выпало быть водящей, не нашла их. Натали на свиданиях целовалась и обнималась с Робертом всегда и везде, даже когда одноклассники отмечали Рождество в доме у Софи Бекер. Натали до сих пор помнила растерянное лицо Катрин, заставшей их целующимися в кухне.

Развлекаясь с Робертом, Натали вскоре осознала, что и сама влюбилась в него, и хочет каждый день быть рядом, видеть его глаза, слышать его голос и чувствовать его губы на своих губах. Она даже поступила учиться туда же, куда и Роберт, в Международную Космическую Академию, хотя сама подавала документы в Институт связи и радиотехнологий. Поклонников у Натали было много, но она отвергла их всех, желая видеть рядом с собой одного только Роберта.

Отдавшись ему на праздновании школьного выпускного, Натали совершенно не думала о последствиях, и спустя некоторое время поняла, что беременна. Своё положение она тщательно скрывала от окружающих, надевая маечки и кофточки на один – два размера больше, и включая громко музыку, чтобы родители не слышали, как её тошнит. По утрам Натали старалась не завтракать, не в силах даже смотреть на еду. Она убегала в Академию пораньше, ссылаясь на договорённость с однокурсниками, или попозже, притворяясь, что проспала, и делала всё, чтобы не сидеть за одним столом с родителями.

Но тайна раскрылась, когда однажды мать Натали, Сьюзан Картер, вошла в комнату к дочери, и увидела её лежащей на ковре в луже крови и без сознания. Натали срочно отвезли в больницу, где родители узнали от врача шокирующую новость. На четвёртом месяце беременности у Натали случился выкидыш, спасти ребёнка не удалось. Родители не стали устраивать скандал, видя тяжёлое состояние дочери.

Натали поместили в отдельную палату, где она лежала, ни с кем не разговаривая. Каждый день принимала какие-то лекарства, а по ночам молча рыдала в подушку, совершенно убитая словами докторов о том, что у неё никогда больше не будет детей. От горя и длительных переживаний у неё поседела прядь волос на левом виске.

После выписки Натали вернулась на занятия в Академию. Уговорила родителей никому ничего не рассказывать. Для всех придумала отговорку, что якобы удаляла аппендицит, а про волосы сказала, что модно покрасила.

Снять квартиру родители Натали не позволили, потребовав от дочери, чтобы она всегда была у них на виду. Отец, бывший военный, накричал на Натали, назвав её безответственной и легкомысленной дурой, а мать каждый вечер запирала её комнату на ключ.

Сегодняшней ночи с Робертом могло бы и не случиться, если бы Натали не соврала родителям, что идёт к подруге заниматься и останется у неё ночевать. Нехорошо, конечно, обманывать, но по-другому Натали не могла. Сейчас отец и мать были категорически против любых любовных увлечений дочери, и переубедить их не представлялось возможным.

Докурив сигарету, Натали вдруг вспомнила свою одногруппницу, девушку, с которой когда-то встречался Майкл. Совсем недавно её отчислили из Академии, когда стало известно о её беременности. Натали была бы очень рада, если бы её отчислили по этой же причине, но, к сожалению, такой возможности у неё больше не имелось.

Дождь прекратился. Было ветрено и холодно. Натали замёрзла и вернулась в постель. Роберт во сне повернулся на другой бок, обняв девушку рукой…

* * *

Первый год студенческой жизни подошёл к концу. Как ни хотели друзья продолжать собираться всей шумной компанией вместе, у них ничего не получалось. Профессиональные дисциплины институтов и колледжей требовали внимательного и серьёзного отношения, ведь от качества полученных знаний зависело, какими грамотными и квалифицированными работниками станут студенты в будущем.

Начались долгожданные летние каникулы. Катрин, Ева и Майкл поехали с родителями отдыхать, остальные остались в городе.

Энн водила Адама в парк развлечений, на огромное колесо обозрения. Они целовались в кабинке на самом верху, а когда спускались на землю, шли в кассу, покупали новый билет и отправлялись на очередной круг над городом.

– Тебе нравится целоваться на высоте? – спросил Адам, хитро прищурившись и облизав губы.

– Ага, – хихикнула Энн, подставляя губы для нового поцелуя. – Потому что так гораздо романтичнее.

Натали неслась по городу, крутя педали велосипеда. Родители хотели отправить её на всё лето куда-нибудь подальше от города, но девушка не желала уезжать от любимого. Ей пришлось дать клятву, что она все каникулы будет вести себя хорошо и будет смиренна, как ангел. Клялась она долго, готовая на всё, что угодно, лишь бы только остаться с Робертом. Родители слушали её внимательно и молча, но в обещания не поверили, хотя ничего не сказали об этом. В ответ на клятву Натали они выдвинули множество жёстких требований, ограничивающих свободу. Теперь ей нельзя было допоздна гулять и возвращаться затемно, нельзя было покидать особняк ночью, закрываться с телефоном в ванной и долго по нему разговаривать. На прогулку Натали отпускали лишь днём, да и то ненадолго – родители опасались, что их непутёвая и взбалмошная дочь может выкинуть какой-нибудь фортель.

– Пока ты учишься, веди себя прилично! – жёстко сказала Сьюзан, выпуская дочь из запертой комнаты на свободу. – А вот когда вырастешь, начнёшь работать, тогда и будешь делать всё, что захочешь.

Отец отобрал у Натали мобильный телефон и отключил интернет, сказав, что это ей совершенно ни к чему, и пригрозил, что теперь за любую, даже малейшую провинность, выгонит дочь из дома, не дав ей никаких денег. Натали побоялась спорить со строгим отцом, но тайком купила себе новый телефон на деньги, отложенные когда-то на украшения, и теперь тщательно прятала аппарат, чтобы родители случайно не отыскали его.

Натали въехала на заброшенную часть парка. Через полчаса ей следовало быть дома, а за это время девушк нужно было успеть повидаться с Робертом.

Парень стоял возле густых тёмных кустов, опершись на велосипедный руль. Натали затормозила и бросилась к нему.

– Роберт! Вот и я! Давно ты меня ждёшь?

– Давно. Как же я соскучился по тебе, моя Натали!

Оставив велосипеды, они набросились друг на друга со всей страстью, опустившись на мягкую траву между кустами и срывая одежду, не тратя время на расстёгивание пуговиц. Горячие поцелуи Роберта обжигали кожу Натали, девушка тихо стонала в его объятиях, парень тяжело дышал, лаская её нежное тело. Прикрыв глаза, Натали исступлённо повторяла его имя.

Марианна и Джек бродили по парку, подыскивая местечко, где можно уединиться.

– Что ж всё неймётся-то тебе, Джек? – Марианна опасливо оглянулась вокруг. – Здесь же люди кругом! Не можешь до вечера подождать, когда мы домой вернёмся?

– Не могу. – Джек взял девушку за руку. – Я так хочу тебя, Мари. Пойдём в старую часть парка, она давно заброшена и там никто не ходит.

– Пойдём.

Они прилегли в окружении глухих тёмно-зелёных кустов. Джек принялся жадно целовать лицо и шею Марианны, она гладила его по мускулистой спине.

– Мари, любимая моя Мари… – шептал Джек, расстёгивая пуговицы на блузке девушки.

Но довершить начатое им не удалось. В соседних кустах раздался шорох и приглушённые голоса. Притихшие Джек и Марианна узнали в раздевающейся парочке Роберта и Натали. Марианна не хотела быть свидетельницей чужой любви, не хотела слышать страстных вздохов и стонов, поэтому быстро поднялась, застегнула блузку и шепнула Джеку:

– Уходим отсюда. Поищем другое место.

Они отошли подальше, к другим кустам. Джек прижал Марианну к сухому стволу дерева, и снова принялся целовать, задирая юбку. Марианна запрокинула голову, наслаждаясь его поцелуями, но влюблённым снова помешали. Совсем близко от них раздался треск веток.

– Ой, Джек, пожалуйста, перестань! – Девушка оттолкнула парня. – Перестань, говорю! Мне кажется, за нами кто-то подглядывает.

– Да что ж такое сегодня? – начал сердиться Джек. – Нигде спрятаться нельзя! Мари, любовь моя, давай тогда ещё погуляем, если уединиться нам не удаётся.

– Давай.

Чтобы поднять девушке упавшее настроение, Джек купил ей мороженое в вафельном стаканчике.

Софи и Габриэль находились за городом, на трёхдневной экскурсии по реке на теплоходе и делили на двоих небольшую каюту. Софи никак не могла привыкнуть к качке, и Габриэль во время прогулок по палубе держал её за руку.

Сестра Сара настойчиво просилась с братом в путешествие, но Габриэль мягко объяснил, что эта романтическая поездка только для него и Софи, и что непоседливая девочка будет им мешать. Сара ни капельки не обиделась, но попросила привезти для неё что-нибудь в подарок, и специально для неё Софи и Габриэль набрали много речных ракушек.

В один из вечеров Габриэль решил устроить для Софи романтический ужин. Поставил на столик в каюте бутылку красного вина, два высоких бокала и стеклянную вазочку с фруктами. Даже зажёг три маленькие свечки в форме сердечек.

– Ой, как мило, Габриэль! – восхитилась Софи, оценив его старания. – Но только я не пью.

– Ну хоть немножко выпей. – уговаривал её Габриэль. – Я налью тебе вина совсем чуть-чуть, на донышко бокала.

– Только если на донышко, – согласилась девушка, присаживаясь за столик.

Габриэль, как и обещал, налил немного вина. Софи сделала глоток и взяла из вазочки виноградинку.

– Надо же, совсем не крепкое. – Девушка снова отпила из бокала.

– Специально для тебя выбирал, – ответил Габриэль. – Я знаю, ты не любишь крепких напитков. Но без вина не получится романтического вечера.

Софи отставила опустевший бокал и потянулась за клубникой. За иллюминаторами раскинуласьтёмно-синяя прозрачная ночь. Габриэль потушил свечи и закрыл дверь каюты, чтобы какой-нибудь мучающийся от бессонницы пассажир случайно не забрёл к ним с Софи.

* * *

В предпоследний день августа Марианна предприняла попытку сблизить Джека с родителями. В конце концов, они должны смириться с тем, что их дочь после учёбы выйдет за него замуж.

Собираясь в гости, Марианна накупила подарков, надела зелёное платье и заставила Джека надеть костюм.

– Моим родителям вряд ли понравится парень, который ходит в рваных джинсах и пёстрых рубашках, – говорила девушка. – Так что хотя бы на один вечер оденься нормально.

– Мари! Ты задушишь меня этим галстуком! – воскликнул Джек, пытаясь ослабить узел.

– Давай поправлю. – Марианна ловкими пальцами перевязала галстук.

– И зачем вообще этот официоз? – Джек был недоволен своим видом. – Словно я еду на собрание директоров!

– Это ненадолго, – успокаивала его Марианна.

На ужине у родителей Марианны Джек ужасно волновался, а всегда, когда нервничал, становился несдержанным, его слова опережали мысли и совершенно необдуманно срывались с языка.

Дверь открыла Стелла, одетая в красивое красное платье, и Джек, не сдержавшись, назвал этот цвет вызывающим, тотчас поспешил исправиться, сказав, что этот оттенок вызывает у него лишь положительные эмоции, но понял, что говорит ерунду, и замолчал. Дальше он только ещё более испортил впечатление о себе. Восхищаясь цветами, выращенными Стеллой, он перепутал гиппеаструм с амариллисом, и не понял, что изображено на картине известного художника – кубиста, висевшей на стене в гостиной.

Он, как мог, выдержал расспросы с пристрастием о себе, но неудачно открыл бутылку шампанского. Пробка, к правда, в люстру не отлетела, но пена забрызгала скатерть и платье Стеллы. Джек, схватив салфетки, бросился вытирать, но случайно задел стоявший на краю стола бокал. Тот со звоном упал и разбился.

Стелла ахнула, её муж угрюмо постукивал вилкой по тарелке. Вечер был безнадёжно испорчен.

Джек чувствовал себя полным дураком, не умеющим держать язык за зубами, неуклюжим идиотом и вообще тупым чурбаном, не разбирающимся ни в цветах, ни в искусстве. И теперь он уже совершенно точно никогда не сможет стать зятем для родителей Марианны.

Ужин закончился в молчании, и после него Марианна поспешила вывести Джека на улицу.

– Что ты устроил на встрече, Джек? – напустилась она на него, остановившись за углом дома. – Нельзя было вести себя сдержаннее? Чем тебе не понравился цвет платья моей мамы? И зачем нужно было комментировать произведение живописи, в которой абсолютно не разбираешься?

– Пожалуйста, Мари, не ругай меня, – попросил Джек. – Я и так чувствую себя не в своей тарелке. Зачем вообще послушался тебя и пошёл на этот ужин?

– Так, значит, это я во всём виновата?! – завелась Марианна. – Насколько я помню, ты сам стремился наладить отношения с моими родителями! А теперь, после всего, что ты устроил на ужине, мне стыдно приходить с тобой в гости!

– Выходит, я, по-твоему, плохой! – заорал Джек, не заботясь о том, что может привлечь непрошенных свидетелей. – Не умею вести себя за столом и общаться с людьми! Зато ты у нас культурная! Знаешь правила этикета и учишь хорошим манерам! Так вот и ищи себе такого же, как и ты!

Высказав это, Джек круто развернулся и пошёл прочь. Разгневанная Марианна смотрела ему в спину. Как хорошо, что окна её дома выходят на другую сторону, и ни мама, ни отец, не могли увидеть, как она ссорится с Джеком.

Возвращаться обратно к родителям не имело смысла, на квартиру, которую Марианна снимала вместе с Джеком, девушка тоже не поехала. Вместо этого она, несмотря на то, что поздний вечер уже перешёл в ночь, отправилась гулять по городу.

Вдоволь нагулявшись по пустынным улицам и замёрзнув от предосенней ночной прохлады, Марианна зашла в круглосуточный ресторан. Заняв дальний столик в глубине зала, девушка заказала коньяк, чтобы согреться и залить пылающую в душе боль от ссоры с Джеком. Она пила рюмку за рюмкой, смахивая стекающие с ресниц слёзы горечи и задумчиво уставившись в пространство.

– Ты слишком много пьёшь. – произнёс знакомый голос. – Тебе пора уже остановиться.

Марианна вскинула голову вверх и вздрогнула. Перед ней стоял Чарльз.

– Ты не возражаешь, если я присяду рядом?

Не дожидаясь ответа, он сел и забрал из рук Марианны недопитую рюмку.

– Больше ты не будешь пить, Мари. И так уже пьяная сидишь. Что случилось? Что могло довести тебя до такого состояния?

– С Джеком поругалась. – тяжело вздохнула Марианна.

– Из-за чего? – поинтересовался Чарльз.

– Испортил вечер знакомства с родителями. – Марианна снова вздохнула.

– И как же он там себя вёл?

– Ужасно. – Марианне не хотелось вновь пересказывать события неудавшегося ужина.

Но Чарльз понял её и без слов. Он подозвал официанта и заказал Марианне чашку крепкого кофе.

– Я на машине, если хочешь, могу отвезти тебя домой, – предложил он.

– Будет здорово, – согласилась Марианна. – Дойти самостоятельно уже не могу.

Чарльз довёз её до самой съёмной квартиры. Марианна выбралась из салона, покачнувшись.

– Не надо провожать меня до двери, – попросила она Неймана. – Вдруг Джек сейчас там. Не хочу, чтобы он устраивал с тобой разборки.

Чарльз согласно кивнул и уехал, а Марианна поднялась на лифте и открыла дверь своим ключом. На пороге её ждал Джек, в своей обычной одежде.

– Где ты была? – сурово спросил он.

– Гуляла, – ответила девушка, отпихивая его плечом и проходя в комнату.

– Кто тебя привёз? Чарльз? Я видел в окно его машину.

– Между прочим, он наш друг и одноклассник, если ты забыл! Чарльз не посторонний человек! И если я захочу ездить на его машине, я сделаю это! И вообще, чего ты спрашиваешь? Забыл, что отправил меня искать другого парня, похожего характером на меня? Вот и хожу, ищу. Так что хватит вопросов, я устала и хочу спать. Кровать моя, а твоё место на диване.

Марианна улеглась в постель прямо в платье, только туфли скинула. Джек несколько минут ошарашенно стоял посреди комнаты, затем взял подушку и одеяло, и понуро поплёлся к дивану.

На следующий день он долго вымаливал у Марианны прощения, даже на колени встал. Она не разговаривала с Джеком почти весь день, но всё же смягчилась и простила его. Обрадованный Джек осыпал её цветами и купил в подарок серебряный браслет.

* * *

С наступлением зимы Натали решила прекратить свидания с Робертом. Встречаться было негде, родители строго и бдительно следили за каждым шагом дочери. Подготовка в Академии отнимала много времени, а прогуливать занятия было нельзя.

– Роберт, я тебя очень прошу, давай подождём до весны, – умоляла Натали, встретившись с ним случайно по дороге из магазина. – Весной мы снова начнём встречаться. А сейчас нам нельзя видеться, на улице холодно, ты живёшь очень далеко, а отлучаться надолго из дома мне запретил отец, иначе он выгонит меня. Ты же не хочешь, чтобы я стала бездомной? Неужели тебе мало общения со мной в Академии?

– Мало! – горячо говорил Роберт, забегая вперёд и заглядывая в лицо девушки. – Ни одного дня не могу прожить без тебя!

– Звони мне вечером или пиши смс, – советовала Натали, ускоряя шаг. – У меня есть секретный телефон, о котором не знают родители. Его номер у тебя записан. А теперь всё, я побежала, меня уже мама ждёт с покупками.

Она поцеловала его в тёплые губы и убежала, стараясь не видеть умоляющего взгляда сине-зелёных глаз.

* * *

Раньше всех учёбу закончили Энн, Софи, Майкл и Катрин, спустя несколько месяцев выпускниками институтов и колледжей стали Джек, Марианна и Чарльз, остальным предстояло ещё полгода доучиваться в Международной Космической Академии, которая всех своих выпускников направляла на работу в Международное Космическое Агентство.

Энн и Софи работали в одной школе учителями, Майкл и Катрин оказались в разных ботанических центрах, скрещивали виды растений и опыляли их цветы. Чарльз строил карьеру врача-психиатра. Девушки подшучивали над ним, называя такой выбор профессии странным, но медицина всегда привлекала Чарльза.

Марианна и Джек вместе начали работать в авиакомпании. Отношения между девушкой и парнем стали несколько натянутыми и напряжёнными, и случилось это из-за родителей Марианны. Марианна не могла снова вернуться в родной дом, потому что ни дня не выдерживала без Джека, а он и её родители не переносили друг друга. Марианна разрывалась между родителями и Джеком, и после долгих колебаний и мучительных раздумий решила навещать отца и мать каждые выходные, оставляя Джека грустить в одиночестве. Это был её компромисс, попытка установить родственный баланс между любимыми людьми. Родители ни к чему не принуждали Марианну, понимая, что она останется жить с женихом, а Джек смирился с тоскливыми выходными, проводя их на диване перед телевизором.

Адам познакомил Энн со своей матерью, Линдой, и женщине будущая невестка-учительница очень понравилась.

Роберт и Натали продолжали встречаться, по-прежнему скрываясь.

* * *

Колонизация Луны проводилась Космическим Агентством по марсианской схеме. Сначала на земной спутник отправлялись модули с оборудованием и автономными роботами, и только потом предполагалось посылать экипажи.

Адам Рассел, закончив Академию, вот уже четыре года проходил космическую подготовку в Агентстве. Ему и ещё трём другим членам экипажа предстояло лететь в первый пилотируемый полёт на Луну на ракете «Селена-1», чтобы стать основателями колонии на естественном спутнике Земли. В состав команды стандартно входило четыре человека. Адам был очень счастлив и незадолго до полёта позвонил Энн, чтобы поделиться радостью.

– Поздравь меня, любимая! – говорил он. – Я отправляюсь в полёт! Стану первым колонистом на Луне!

– Поздравляю, Адам! – прокричала в трубку Энн, не сдерживая своих эмоций. – Я так рада за тебя! Ты уже готов к перелёту? Сколько времени осталось до старта?

– Готов, – ответил Адам. – Времени осталось совсем немного, всего около часа. Жалко, что ты не пришла на космодром, чтобы проводить меня.

– Да меня не пропустили, – проговорила Энн с лёгким оттенком сожаления в голосе. – На космодроме полно охранников, и вход на территорию разрешён только астронавтам и сотрудникам Агентства.

– Ну, тогда смотри репортаж о запуске ракеты по телевизору. Агентство организует видеотрансляцию старта.

После разговора с Адамом Энн созвонилась с его матерью, и с нетерпением стала ждать выпуска новостей.

По одному из главных телеканалов показывали стартовую площадку и устремляющуюся ввысь ракету, выбрасывающую ослепительное пламя. Внимательная девушка заметила: старт был слишком резким. Энн несколько минут стояла перед телевизором, взволнованно глядя на улетающую в небо ракету, не отрывая взгляд от экрана до тех пор, пока не закончилась трансляция. Сердце кольнуло предчувствие чего-то нехорошего. Девушка отогнала от себя дурные мысли и поспешила к разрывавшемуся от звонков телефону. Звонили её встревоженные одноклассники, тоже посмотревшие видеотрансляцию.

– Энн, что произошло? – испуганно спросила у подруги Софи. – Почему «Селена-1» так резко стартовала? Габриэль показывал мне видеозаписи с ракетами, но они взлетали куда более плавно!

– Я не знаю, Софи, – тяжело вздохнула Энн, пытаясь унять тревогу, нарастающую в душе. – Адам как-то сказал, что ракета построена по новому проекту. Возможно, дело в этом. Но я согласна: ракета набирала ускорение слишком уж быстро. Странно, что официальные власти пока молчат.

Позвонила Линда.

– Энни, здравствуй. Ты видела этот запуск? Как там мой мальчик?

– Всё в порядке, миссис Рассел, – поспешила успокоить её девушка. – Если бы что-то пошло не так, то нам бы уже сообщили, я думаю.

Энн раскрыла ноутбук и в интернете ещё раз посмотрела запись видеотрансляции. Снова и снова она пересматривала одни и те же кадры, убеждаясь, что старт ракеты действительно происходил уж с очень большим ускорением. Чувство тревоги только усилилось.

Вечером в выпуске новостей Космическое Агентство признало «Селену-1» потерянной и срочно начало её поиски.

– Адам, любимый мой, я верю, что ты жив, – без конца повторяла Энн, нервно бродя из угла в угол.

Дни шли за днями, а о «Селене-1» ничего не сообщалось. Энн всё сильнее чувствовала, как сердце сковывает обречённая безнадёжность. Судьба Адама и других членов экипажа была неизвестной.

Линда осталась одна. Энн поддерживала её, как могла, каждый день, проведя уроки в школе, заезжала к женщине и готовила ей обед, а вечером – ужин. Часто девушка заставала Линду заплаканной и расстроенной.

– Миссис Рассел, перестаньте слушать новости! – просила её Энн, выключая телевизор и радио, и распахивая настежь окна, чтобы проветрить душные комнаты. – Лучше сходите на улицу, погуляйте. Зачем же дома сидеть?

Энн уговорами выводила Линду в парк, где на скамейках ворковали влюблённые парочки, а в кронах деревьев заливисто и звонко пели соловьи.

– Вы только посмотрите, миссис Рассел, как здесь хорошо! – говорила девушка, водя женщину по тенистым кленовым аллеям. – Выходите из дома почаще. Не запирайтесь в четырёх стенах.

Энн всячески старалась оберегать мать Адама от плохих вестей, и даже спрятала подальше от Линды газету, в которой конструкторы «Селены-1» допускали, что в их расчёты двигателя могла закрасться ошибка.

Глядя, как Линда подолгу рассматривает фотографии сына, Энн жалела только о том, что не успела родить ребёнка от Адама.

* * *

Марианна попросилась на отдых за город, и Джек устроил для неё ночную прогулку по реке на лодке.

– Как там Энн? – поинтересовался Джек.

– Как всегда, не очень. – ответила Марианна, глядя на тёмную воду. – В последнее время она сама не своя. Не выходит из дома, не включает телевизор, но постоянно сидит в интернете, стараясь отыскать хоть что-то о «Селене-1». И без конца повторяет, что Адам жив.

– Мари, а что ты сама думаешь об этом? – спросил Джек, работая вёслами.

– О чём? Об Адаме? – Марианна недолго помолчала. – Я думаю, что он, конечно же, жив, и поисковая экспедиция, организованная Агентством, скоро отыщет его. – Девушка вздохнула. – Мне так жалко Энн. Она ведь любит Адама, и очень переживает за него.

Лодка неспешно двигалась по реке, слышался тихий плеск воды, лёгкий ветер создавал едва заметную рябь, и лунное отражение вздрагивало. Марианна, положив руку на деревянный борт и касаясь пальцами воды, задумчиво смотрела, как Джек налегает на вёсла, огибая выступ крутого скалистого берега. Лодка попала в тень, когда луна ненадолго спряталась за растущие прямо на обрыве деревья, но спустя несколько минут влюблённые снова оказались в серебристом лунном свете, делающем окружающий мир нереальным и призрачным.

– Знаешь, Джек, – снова заговорила Марианна, нарушив установившуюся тишину. – когда-то в одной газете написали, что таким же образом потеряли ракету, посланную на Марс. Однако её почти сразу же нашли, и никто из членов экипажа не погиб, даже пострадавших не было.

– Мари, не накручивай себя. – сказал ей парень. – С Адамом всё хорошо. «Селену» найдут. И передай Энн, чтобы не переживала сильно.

Лодка мягко стукнулась о берег. Джек перепрыгнул через борт на землю и подал руку Марианне, чтобы она могла выйти из лодки, не потеряв равновесия. Они прошли по благоухающей ночными травами полянке и поднялись на холм. Марианна опустилась на землю. Джек подстелил ей свою куртку, чтобы девушка не лежала на покрытой росой холодной траве. Прилёг сам рядом, накрыв своей рукой её руку.

Над ними, в бескрайнем ночном небе, горели созвездия Большой и Малой Медведицы, Кассиопеи, Цефея и Дракона. Многие звёзды были яркими, многие тусклыми. Одни попеременно мигали, точно посылая какой-то сигнал, другие светились ровно.

– Наверное, Адам сейчас где-то там, среди звёзд. – тихо произнесла Марианна, разглядывая фантастические сплетения созвездий.

– Наверное, – отозвался Джек. – Когда летят на Марс Ева и Роберт?

– Через месяц. Корабль уже готов. Ева ждёт не дождётся старта, на седьмом небе от счастья, что её записали в состав команды. Ей не терпится поскорее оказаться на Красной планете. Ева как-то сказала, что на Марсе живёт и работает её дядя, вот она и рвётся теперь ему помогать.

– Да, – усмехнулся Джек, – вот и пришла новая космическая эра, когда люди начали осваивать другие планеты.

Марианна посмотрела на Джека, но ничего не стала говорить. Как метко и правильно он сказал. Пришло другое время, рассветная заря новой эры, когда мечты писателей – фантастов начали превращаться в реальность. Человечеству сделалось тесно на Земле, и оно, сначала робко, а потом всё смелее, стало выходить за пределы родной голубой планеты, понемногу осваивая экзосферу, Луну, Марс и Венеру. Прошлое поколение когда-то совершало первые запуски человека в космос, и строило орбитальные спутники, будущее ещё только ожидало своего прихода в век новых научных открытий и человекоподобных роботов с искусственным интеллектом, а нынешнее пока подрастало, готовясь к жизни вне Земли и к созданию транспортных мостов и каналов связи между планетами.

Далёкие звёзды продолжали мигать, извечно маня человека, скрывая свои тайны и заставляя лететь к ним через сотни световых лет. Марианна и Джек лежали на траве, заворожённо глядя в небо. Каждый из них думал о недосягаемом величии этих светил и о том, сколько жизней первооткрывателей новых миров оборвётся на пути к заветной мечте.

* * *

Марсианская ракета-носитель «Гелион-17», поддерживаемая стартовыми опорами, смотрела в утреннее небо, полностью готовая к запуску.

Роберт отключил телефон и убрал его в карман куртки.

– Кто звонил? – поинтересовалась Ева.

– Натали, – ответил он. – Пожелала нам счастливого полёта и передала привет тебе.

– Не жалеешь, что она не полетела с тобой?

– Нет. Чего жалеть? Натали прилетит к нам через два года. Её имя уже внесли в список состава членов экипажа следующего рейса.

– Это хорошо, – улыбнулась Ева. – Вам с Натали всегда нужно быть вместе.

Оказавшись внутри корабля, Ева и Роберт заняли места, рядом с двумя другими членами экипажа. Готовясь к старту и слушая, как механический голос отсчитывает оставшиеся секунды, они совершенно не думали о том, что что-то может пойти не так.

* * *

Марианна проводила родителей до двери и принялась убирать со стола грязные тарелки и чашки, собирая их на поднос. Джек на встрече не присутствовал, он ушёл навестить Габриэля, поэтому у Марианны выдавался свободный вечер. На кухне был включён маленький телевизор, по которому показывали драматический фильм про любовь, прерванный срочным выпуском новостей.

Марианна входила с подносом на кухню, когда услышала слова ведущего:

– Сегодня на космодроме…на шестьдесят второй секунде полёта взорвалась ракета-носитель «Гелион-17»…основной причиной взрыва эксперты считают возгорание топлива в баках…

Марианна застыла перед телевизором, глядя в мерцающий экран. Она почти не слышала слов ведущего и не понимала их смысла. Всё её внимание было приковано к ужасающим кадрам катастрофы. «Гелион-17»… тот самый корабль, на котором Ева и Роберт отправились на Марс…взорвался…Ева и Роберт…погибли…

Поднос выскользнул из рук. Фарфоровые тарелки и чашки с грохотом разлетелись, усыпав пол осколками. Марианна стояла, как вкопанная, не отрывая взгляда от телевизора. Ева и Роберт…погибли…Стены вокруг угрожающе зашатались, и девушка, теряя сознание, повалилась на пол.

Очнулась Марианна от того, что Джек тряс её за плечи и несильно хлопал по щекам.

– Что с тобой, Мари? – Он был очень испуган и встревожен.

– Джек…новости… – слабым голосом проговорила девушка.

– Что ты увидела в новостях? – спросил Джек, оглядываясь на телевизор, но там уже заканчивался прерванный фильм.

– «Гелион-17»…взорвался… – тихо сказала Марианна.

– «Гелион-17»? – переспросил Джек. – Роберт и Ева!..

– Да…

– Но как это могло случиться? – Джек поднял Марианну на руки и отнёс на диван.

– В репортаже говорили что-то о топливных баках… – Марианна попыталась припомнить, что сказал ведущий новостей.

Катрин стояла в пробке, в медленно продвигающемся вперёд потоке машин, и слушала радио. Когда в новостях передали о крушении ракеты, девушка, держащая ногу на педали газа, едва не врезалась в движущийся впереди автомобиль. Как это так? Почему ракета разбилась? Ведь на ней полетели её одноклассники, Ева и Роберт! Сообщили, что весь экипаж погиб. Не веря своим ушам, Катрин убрала ногу с педали и бросилась звонить подруге Софи.

– Софи! «Гелион-17» разбился! – закричала она в трубку.

Софи потрясённо ахнула.

– Все погибли? – Голос Софи в трубке стал еле слышен, словно девушка боялась произнести вслух эти ужасные слова.

– Да… – Катрин и самой было тяжело говорить это.

– Господи! – только и смогла выдохнуть Софи.

Когда Катрин отключилась, Софи села на кровать, нервно сжимая в руках телефонную трубку.

– Софи, что случилось? – заглянул в комнату Габриэль. – Ты вдруг так побледнела.

– Габриэль, Ева и Роберт погибли во время запуска «Гелиона-17». – на одном дыхании выпалила девушка, сжав пальцы на трубке так, что побелели костяшки пальцев.

Габриэль чуть не сел мимо стула.

– Что ты сказала? Ева и Роберт погибли?!

– Да. Об этом сегодня сообщали в новостях.

Софи позвонила Марианне.

– Я знаю об этом, – ответила Марианна совершенно убитым голосом. – Джек уже созвонился с Чарльзом и Майклом.

Катрин сообщила ужасную новость Энн.

– Что?! – На том конце линии у Энн упало что-то стеклянное и со звоном разбилось. – Сейчас же включу телевизор!

Шокированные и потрясённые гибелью друзей одноклассники собрались вместе и поехали к убитым горем родителям Евы и Роберта, чтобы поддержать их.

– Мне не удалось дозвониться до Натали, – оповестил Майкл по дороге. – У них никто не снимает трубку, наверное, никого нет дома.

– Попробуй позвонить ей ещё раз, – сказал Габриэль. – Натали должна знать, что случилось с её друзьями.

В домах Стэнли и Филипсов была только скорбь. Родителям погибших астронавтов уже позвонили руководители Космического Агентства, чтобы выразить свои соболезнования.

– Какой толк от этих соболезнований? – безутешно рыдала Джейн, мать Роберта, которую безуспешно пытался успокоить муж. – Лучше бы мой сын был жив! Зачем только он поступил в эту Космическую Академию? Ведь он с детства мечтал стать архитектором!

– Нам тоже не легче! – заливалась слезами мать Евы, Хелен. – Мы с Ричардом потеряли любимую дочь!

– Когда похороны? – угрюмо спросил Чарльз.

– Через четыре дня. Агентство уже объявило дату.

* * *

Натали резко затормозила перед домом, снеся фонарный столб во дворе особняка. Выбралась из машины, не обратив совершенно никакого внимания на помятый от удара капот и отвалившийся передний бампер. Долго не могла открыть ключом входную дверь, потому что из-за слёз не видела замочную скважину. Наконец открыла и вошла. В особняке было тихо, родители ещё не вернулись из рабочей поездки. Натали, нигде не зажигая света, прошла прямо в отцовский кабинет и достала из бара бутылку виски. Пальцы дрожали, и девушка пролила несколько капель спиртного напитка на стол, забрызгав папку с документами. Стакан не удержался в руках и, упав на пол, разбился. Тогда Натали отпила прямо из горлышка. Дрожь постепенно отступила и Натали, слегка успокоившись, опустилась в глубокое кожаное кресло.

Сегодня утром она пришла на космодром, чтобы проводить любимого Роберта в полёт на Марс. На стартовую площадку её не пропустили, и Натали решила отъехать на некоторое расстояние, чтобы посмотреть запуск ракеты хотя бы издалека. Натали стояла и наблюдала, как «Гелион-17» устремляется ввысь, и отчаянно, в ужасе, закричала, когда увидела, что происходит с ракетой. Чудовищный гулкий взрыв, горящие обломки и чёрный дым. Словно окаменев, девушка смотрела, как на землю с небес падает то, что осталось от «Гелиона-17». Натали не верила своим глазам. Этого не могло быть на самом деле! Просто не могло! Она же говорила с Робертом буквально за пять минут до старта, пожелала ему счастливого пути и пообещала, что вскоре прилетит к нему на Красную планету. А вот теперь его не стало! Роберт погиб, исчез в ослепительном пламени взрыва, а вместе с ним Ева, её лучшая подруга…

Натали неслась домой, вдавив педаль газа в пол и не глядя, какую цифру показывает стрелка спидометра. Ева и Роберт…Её друзья и одноклассники, которых не стало в один миг. По щекам Натали вновь заструились горячие слёзы. Не вытирая их, Натали зашла в свою комнату, достала с полки шкафа книгу, между страницами которой было спрятано послание в будущее. Вскрыла конверт, потому что уже не было нужды ждать своего тридцати семилетия. Текст послания был коротким и жизнерадостным:

«Каким человеком хочу быть в будущем я, Натали Картер? Хочу выйти замуж за Роберта Филипса, завести много детей, лучше всего четверых или пятерых, чтобы у нас была большая и дружная семья, и жить по соседству со своими лучшими подругами, Евой, Катрин и Марианной».

Дочитав до конца, Натали разорвала письмо вместе с конвертом на мелкие кусочки. Какое наивное послание! Сколько в нём золотисто-розовых оттенков светлой детской мечты! Вот только никогда эта мечта не исполнится! Потому что не с кем уже её исполнять!

Натали зарыдала в голос, схватившись за голову и сидя на ковре, усыпанном разорванной бумагой. Она осталась одна. Ни любимого парня, ни лучшей подруги. Даже ребёнка от Роберта выносить не смогла. А без них всех Натали ничего не было нужно. Даже собственная жизнь.

* * *

Домой Марианна вернулась поздно. От боли у неё раскалывалась голова, и единственным желанием девушки было поскорее лечь в постель и крепко заснуть. Джек задержался внизу, он расплачивался с таксистом. В прихожей надрывался телефон.

– Алло, говорите, – подняла трубку Марианна.

– Марианна… – услышала девушка рыдающий голос Сьюзан. – Наконец-то я дозвонилась…

Сердце сжалось от нехороших предчувствий. Марианна схватилась рукой за стол, боясь упасть.

– Миссис Картер, пожалуйста, перестаньте рыдать! – попросила девушка. – Объясните, что случилось у вас?

В трубке было слышно, как Сьюзан пьёт воду, нервно стуча зубами по краю стакана.

– Натали… – с трудом проговорила женщина. – Натали с собой покончила…

Трубка выскользнула из ослабевших разжавшихся пальцев Марианны и повисла на телефонном проводе. Когда девушка снова поднесла её к уху, оттуда доносились лишь короткие гудки. Марианна постояла минуту, закусив губу и бессмысленно глядя в пустоту, затем бросилась звонить одноклассникам, чтобы сообщить о смерти Натали.

* * *

Хоронили Еву, Роберта и двух других членов экипажа со всеми почестями, какие оказывали погибшим астронавтам. Повсюду слышались приглушённые рыдания, играл траурный марш, родители утирали платками слёзы, приглашённые друзья, родственники и сотрудники Космического Агентства стояли вокруг, одетые во всё чёрное, с застывшими скорбными лицами. Марианна, слушая слова траурной речи, не могла проглотить вставший в горле колючий комок, глядя на четыре закрытых гроба. Ей трудно было поверить, что в двух их них теперь лежали её одноклассники, точнее то, что от них осталось. Весёлая и задорная Ева, изобретательница радиоуправляемых летательных аппаратов, душа компании, шумная и фонтанирующая идеями, грезившая о полёте на Марс, и Роберт, наивный и доверчивый, любимец всех девчонок, но выбравший лишь одну из них, влюблённый и никогда не сдерживающий своих чувств. Они вместе полетели на «Гелионе-17» и вместе погибли. Их друзья стояли вокруг гробов в унылом молчании. С фотографий с чёрными траурными ленточками на них смотрели вечно живые Ева Стэнли и Роберт Филипс.

Катрин сделалось дурно, она резко побледнела, и Энн поспешила вывести её из церемониального зала на свежий воздух.

– Ты как? – заботливо спросила подруга, придерживая её за плечи. – Лучше?

– Немного. – Катрин всё ещё была бледна, но дурнота уже отступила. – Энн, я не верю, что это могло произойти с ними, не верю…

– Я тоже не верю, Катрин, – тихо сказала Энн, обнимая подругу и уткнувшись лбом в её плечо. – Для нас они всегда останутся живыми.

Когда закончилась церемония прощания, гробы повезли на центральное городское кладбище. Энн и Катрин ехали в машине, сжимая в руках по две белых розы. Эти цветы были любимыми цветами Евы. Софи и Габриэль везли красные гвоздики, а Марианна, Джек, Чарльз и Майкл – венки с ленточками и искусственные корзинки.

Хоронили погибших рядом друг с другом, как членов одного экипажа. Одноклассники бросили цветы на гробы Евы и Роберта и отошли, позволяя могильщикам засыпать их землёй. Матери зарыдали, и мужья поспешили отвести их в сторонку.

После поминок друзья поехали на другие похороны, к дому семьи Картеров. Тело Натали уже привезли из морга и отдали родителям. Все знали, что Натали покончила с собой в день крушения «Гелиона-17». Вернувшаяся вечером Сьюзан обнаружила уже остывшее тело дочери в ванне, в красной от крови воде, с перерезанными венами. Рядом лежала предсмертная записка, в которой Натали написала, что не может жить без Роберта, и уходит к нему, чтобы воссоединиться после смерти.

Натали лежала в гробу и казалась спящей. Марианна коснулась пальцами её холодной белой щеки, посмотрела на скрещённые на груди руки и, присмотревшись к светлой пряди на левом виске, поняла, что волосы не крашеные, а именно седые. Надо же, никто из друзей Натали ни разу не обратил на это внимание.

Похоронили Натали на том же центральном кладбище, только за оградой, потому что она была самоубийцей. Гроб, засыпаемый землёй, был усыпан красными и жёлтыми розами. Было жаль, конечно, что Натали похоронили не рядом с Робертом, ведь она наверняка хотела бы лежать рядом с любимым, но таких, как она, людей, самостоятельно лишивших себя жизни, не опускали в освящённую землю.

Небо весь день было пасмурным, и к вечеру начался дождь, затяжной и холодный, оплакивающий гибель Евы, Роберта и Натали, которым было всего по двадцать пять лет…Несколько дней спустя, зайдя навестить чету Картеров, Марианна спросила Сьюзан про седую прядь в волосах подруги. Женщина посмотрела на девушку покрасневшими от слёз глазами.

– Это давно ещё случилось, восемь лет назад. Натали после школьного выпускного забеременела, но через несколько месяцев она потеряла ребёнка и попала в больницу. Вот тогда-то от переживаний у неё и появилась эта седая прядь. Правда, тогда Натали убедила нас с Хью никому ничего не рассказывать, но сейчас-то что скрывать, к тому же ты её подруга… была…

Сьюзан залпом выпила успокоительное, чтобы снова не разрыдаться. Её муж Хью вышел из своего кабинета, где, заперев дверь, провёл почти всё время после похорон и обнял женщину за плечи, прижав к широкой груди.

* * *

Запуск на Луну ракеты «Селена-2» с современнейшим оборудованием на борту оказался неудачным. Ракета не смогла даже взлететь, взорвавшись прямо на стартовой площадке. К счастью, никто не погиб, потому что на «Селене-2» не было экипажа. Космическое Агентство, потерпев подряд три неудачи, на длительное время отменило все запланированные полёты на Луну и на Марс.

* * *

Марианна посоветовала Катрин поехать куда-нибудь отдохнуть, чтобы развеять тоску, ведь половину своего отпуска Катрин провела дома. Не выходила из квартиры, не слушала радио и не включала телевизор, даже не открывала окон. Девушка просто лежала на кровати, тупо глядя в потолок, ни с кем не общаясь даже по интернету и отключив телефон.

Но нельзя было замуровываться в собственной квартире – Катрин скоро требовалось снова выходить на работу, и совет Марианны заставил её стряхнуть с себя тягостное оцепенение.

Девушка купила билет на самолёт и отправилась на один из самых популярных островных курортов. Бросив небольшой чемодан с вещами в номере отеля, Катрин с утра до вечера, бродила по курортным улицам, избегая шумных мест, кафе, магазинов и скоплений людей, не обращая внимания на кричащих продавцов, наперебой предлагающих туристам приобрести сувениры или тропические фрукты. Она не растратила привезённые с собой деньги на яркие вещи в бутике, и не попробовала ни одного экзотического блюда. Катрин не любила загорать, поэтому всячески скрывалась от солнца, стараясь пребывать в тени. В солёной морской воде девушка искупалась лишь раз, всё остальное время она сидела под зонтом на пляже, на золотом, прогретом солнцем песке, и задумчиво смотрела, как сине-зелёные волны неспешно лижут берег и откатываются назад, пенясь и тихо шурша.

Две недели такого отдыха быстро подошли к концу. В последний день, перед самым отъездом, Катрин пришла на пляж и долго смотрела, как огненный шар солнца опускается за горизонт. Выглядело так, словно солнце опускалось прямо в море. И в этот момент Катрин решила, как хочет жить дальше. Когда-то Ева спасла ей жизнь, вытащив из озера, и теперь Катрин была просто обязана исполнить её заветную мечту. Она полетит на Марс вместо погибшей подруги, унося с собой на Красную планету её образ, навсегда оставшийся в сердце. От этой мысли Катрин впервые за полтора месяца со дня похорон Евы улыбнулась.

Вернувшись в родной город, она уволилась с работы, и подала документы на поступление в Международную Космическую Академию.

* * *

Джек стал задерживаться после работы, не спешил по вечерам домой. Приготовленный Марианной ужин остывал, и девушка постоянно разогревала его, ставя тарелку в микроволновку. Грустнея день ото дня, Марианна подолгу смотрела на циферблат часов, глядя, как бегут по кругу догоняющие друг друга стрелки. Джек приходил уставший, молча ел и после ужина подолгу смотрел телевизор, иногда переключая каналы. Марианна пыталась поднять ему настроение, готовила любимые блюда, но за столом у Джека оставался совершенно отрешённый вид, он ел, не замечая, что лежит на тарелке. На все вопросы Марианны Джек отвечал неохотно, иногда даже раздражённо. Он перестал целовать девушку и говорить ей комплименты. Марианна решила, что Джек очень устаёт на работе – недавно он сдал очередной инженерный проект.

Джек и Марианна работали в разных отделах авиакомпании, и поэтому редко пересекались на работе. Девушке даже не приходило в голову, что у её жениха может появиться другая. Марианна настолько верила Джеку, что не считала длинные светлые волосы, обнаруженные на его рубашках, и запах женских духов, исходящий от его одежды, признаками измены и посторонней любовной связи. Девушка подумала, что волосы и дамский парфюм оказались на вещах Джека совершенно случайно, так бывает, например, когда коллеги или деловые партнёры сидят рядом за одним столом.

Насторожилась Марианна лишь тогда, когда увидела на воротнике белой офисной рубашки Джека след от красной помады. Сложив вместе все незначительные, на её взгляд косвенные факты, девушка пришла к выводу, что её возлюбленный завёл себе любовницу. Но кем была новая пассия Джека? Наверняка одна из сотрудниц авиакомпании. Джек задерживался только на работе, в другие места не заезжал и выходные проводил дома. Вот только с сотрудницей какого отдела Джек начал тайно встречаться? На кого он променял её, Марианну?

Когда на работе выдался обеденный перерыв, Марианна решила навестить Джека, и пошла к нему в кабинет, расположенный этажом ниже. Кабинеты с приоткрытыми и запертыми дверями пустовали, сотрудники разошлись, кто в кафе, кто покурить. Марианна не хотела есть, но взяла для Джека пластиковый контейнер с едой, который купила в столовой на первом этаже. Кабинет Джека находился в самом конце притихшего коридора. Дверь его была заперта на ключ изнутри. Дёрнув ручку, Марианна нагнулась и посмотрела в замочную скважину. Через маленькое отверстие она увидела находящегося за рабочим столом Джека, на коленях которого, спиной к двери, сидела худая длинноногая блондинка в дерзкой мини-юбке. Они страстно целовались, руки Джека гладили блондинку ниже талии. Услышав на лестнице чужие шаги, Марианна вздрогнула и поторопилась уйти. Не хватало ещё, чтобы кто-то увидел её подглядывающей и подслушивающей под дверью!

Дома Марианна высказала Джеку всё, что думает о нём.

– Как ты мог, Джек? – гневно закричала девушка, едва только парень вошёл в квартиру. – Как ты мог мне изменить? Мы же столько лет прожили вместе! Я всё для тебя делала! Стирала, готовила, ласкала! Я ни разу не сказала тебе ни одного плохого слова! Даже в мыслях я не думала об измене, никогда не смотрела в сторону других парней! А ты…

– Мари, хватит, я устал! – мгновенно рассердился Джек, поняв, что вкусного ужина и спокойного вечера у него не будет. – Я устал от всего этого! Да, мы прожили под одной крышей несколько лет, и все эти годы я мечтал стать твоим мужем. Законным мужем! Но я этого не дождался, и до сих пор сожительствую с тобой!.. И не перебивай меня, дай мне договорить! Что я видел, живя с тобой все эти восемь лет? Никакой страсти, никакой пылкости. Инициативу в постели всегда проявляю я. А ты ни разу не поцеловала меня первой. Даже родителям твоим я не нравлюсь. И сдаётся мне, что именно из-за них ты тянешь со свадьбой.

Марианна попыталась сказать хоть что-то в своё оправдание, но ни слова не могла вставить в быструю речь Джека.

– А с Лиз всё не так, – продолжал тем временем парень. – Она заводная и горячая, всегда готовая к ласке. Её не надо тормошить и размораживать, как тебя.

– Размораживать? – поражённая Марианна вскочила с табуретки. – Размораживать меня? По-твоему, я снежная королева, совершенно невосприимчивая к любви? Так вот и иди теперь к своей горячей и пылкой любовнице! Ты перечеркнул все наши отношения! Уходи вон! Я не желаю видеть тебя! За квартиру я заплатила своими деньгами, а ты живи, где хочешь, и не смей возвращаться ко мне!

Разгневанный и обиженный Джек схватил куртку и молча ушёл, громко хлопнув дверью.

В квартире Марианны он не появлялся два дня, но девушке было абсолютно всё равно, где и кого он ночует, у любовницы или у друга. Потом Джек всё же вернулся, но только для того, чтобы забрать вещи. Когда он ушёл окончательно, Марианна ощутила пустоту. На вешалке в прихожей больше не висела куртка Джека, половина шкафа пустовала, а брошенный пульт лежал на столе. Первые несколько дней Марианне казалось, что Джек просто уехал, однако он ушёл насовсем. Теперь она уже не услышит, как звякнет в дверном замке его ключ, не было больше нужды ставить на стол вторую тарелку, а кровать стала непривычно широкой.

Девушка забывалась только в работе. Она не выходила на обеденный перерыв, боясь встретить с Джеком или его пассией Лиз. Когда же Марианна встречала их проходящими по улице, то просто переходила на другую сторону. Но каким бы большим не был город, избегать друг друга им не удавалось. Как-то в один из дней, после работы, Марианна забежала в кафе, чтобы перекусить. В зале был один свободный столик, и Марианна поспешила занять его, но не успела. За столик уже садился Джек, выдвинувший своей блондинке стул. Огорчённой Марианне пришлось уйти, чтобы избежать ненужной ссоры.

Наступила осень. В первой половине сентября Марианна взяла отпуск, чтобы, как Катрин Томпсон, хорошо отдохнуть. Когда-то она хотела поехать на южный курорт вместе с Джеком, даже маршрут выбрала специально для свадебного путешествия. Но не сложилось – роман с Джеком закончился, однако Марианна не считала это поводом для отказа от радостей отдыха и удовольствия от купания в море.

На курорте всё было прекрасно. Отличный отель с приветливым персоналом, сказочный вид из окна, бирюзовое море и золотой песок пляжа. Марианна лежала на шезлонге под зонтом, и потягивала через трубочку коктейль. Какая-то влюблённая парочка, наверное, молодожёны, расположилась рядом. Велико было удивление Марианны, когда она узнало Джека и Лиз! Марианна вскочила, пролив коктейль на купальник. Она не могла понять, как Джек оказался здесь. Случайность ли это? Или судьба специально сводит их вместе?

– Что ты здесь делаешь, Джек? – непонимающе спросила Марианна.

– Отдыхаю, – ответил он, становясь впереди блондинки, которая уже выглядела рассерженной фурией. – А ты? Что здесь делаешь ты? Следишь за мной?

– И в мыслях не было! Я давно мечтала приехать сюда. А ты, наверное, забыл, что мы планировали приехать сюда вместе.

– Да, забыл! – огрызнулся Джек. – Это известный курорт, и я не думал, что встречу тебя здесь. Не знал, что ты взяла отпуск.

– Это я не знала, что ты в отпуске! – Марианна схватила полотенце и пляжную сумку, собираясь уходить.

– Мари, долго ещё ты собираешься следить за мной? – крикнул ей вслед Джек. – Куда бы я с Лиз не пошёл, везде ты! Куда мне деваться? На Марс? Наверное, только там я смогу жить спокойно, если, конечно, ты не полетишь за мной следом.

Марианна ничего не ответила. Она не стала говорить, что боится космических кораблей, с того самого дня, когда разбился «Гелион-17», и поэтому никогда не приблизится к ним даже на километр. Девушка была готова ночевать хоть под открытым небом на пляже, но только не в одной гостинице с Джеком. Она в спешке собрала все свои вещи, разбросанные по номеру, и отправилась искать другой отель.

* * *

Зимой друзья собрались вместе, чтобы отметить печальную дату. Вот уже прошло полгода, как их любимых одноклассников, Евы, Натали и Роберта, не было в живых.

На кладбище было тихо, только иногда кричали вороны. Голые ветви деревьев раскачивались на ветру, изредка стряхивая налипший снег.

Друзья сначала навестили могилу Натали, подняли опрокинутые ветром корзинки и венки, встряхнули занесённые снегом искусственные цветы. С цветной фотографии, установленной в середине креста, на одноклассников смотрела с грустной улыбкой Натали, и белая прядь волос на её левом виске была того же цвета, что и снег, укрывший её могилу.

На могилах Евы и Роберта лежали мелкие ветки, обломанные ветром во время зимней непогоды. Энн, Майкл, Джек и Габриэль навели порядок, Марианна зажгла свечки в маленьких фонариках, расположенных рядом с крестами. Софи протёрла фотографии от налипших снежинок и положила на могилы новые искусственные цветы. Одноклассники долго стояли молча, глядя на могильные холмики, на снег, падающий с серого неба. Наконец, замёрзнув, друзья не спеша направились к воротам кладбища. Катрин задержалась ненадолго у могилы Евы, и Марианна, обернувшись, увидела, как она говорит что-то тихим голосом, касаясь рукой фотографии подруги.

После посещения кладбища все пошли домой к Софи. Поминальный обед прошёл в молчании. Все эти шесть месяцев, прошедшие со дня крушения «Гелиона-17», одноклассникам казалось, что их друзья живы, что они придут или позвонят, что домой к ним ворвутся Ева и Натали, и предложат очередную увлекательную авантюру. Но увы, друзья ушли из жизни безвозвратно, и без них мир потускнел, посерел, и потерял свои яркие краски.

За грустными разговорами вспомнили Адама Рассела. О нём до сих пор ничего не было известно. За полгода в СМИ не появилось никакой информации о «Селене-1», словно запуска этой ракеты не было вовсе. Энн не говорила об Адаме вслух, но одноклассники знали, что она по-прежнему очень переживает. Энн теперь жила в доме Линды. Мать Адама сильно простудилась, и девушка стала за ней ухаживать, покупая лекарства и делая уборку в квартире.

Марианна накинула куртку и вышла покурить. Там уже стояла Катрин, задумчиво рассматривавшая заснеженные деревья.

– Не помешаю? – спросила Марианна, доставая пачку сигарет.

– Нет, – ответила Катрин, обернувшись – Но, Мари, раньше ты не курила!

– А теперь вот курю. Нервы успокаиваю.

– С чего это ты начала так нервы успокаивать? – поинтересовалась Катрин. – Случайно, не из-за разрыва с Джеком?

– Да, из-за этого, – ответила Марианна, цёлкнув зажигалкой. – Только, пожалуйста, Катрин, не спрашивай у меня, по какой причине мы расстались. Скажу лишь, что в этом виноват Джек.

Марианна и в самом деле не хотела ничего говорить об ужасной ссоре со своим бывшим женихом, но не потому, что было больно. Нет, боль расставания прошла уже давным-давно, просто девушка не могла заставить себя рассказать кому-то, даже близкой подруге, о подлой измене Джека. Марианна выкинула Джека из сердца и из головы, и ей было абсолютно неинтересно узнать, сложилось ли у него что-нибудь с Лиз или нет. Да, прав был когда-то Чарльз, сказавший, что Джек совершенно неподходящий для неё человек.

Катрин несколько минут молчала, обдумывая, что же ещё сказать, затем произнесла, как бы невзначай:

– Ты знаешь, что Джек уволился с работы? Он теперь учится в Международной Космической Академии.

– Мне всё равно, – ответила Марианна и затянулась сигаретой.

* * *

Через год после крушения «Гелиона-17» семьи Стэнли, Картер и Филипс решили продать свои дома и переехать, поскольку не могли оставаться в городе, где всё, даже каждая улица, напоминало им о погибших детях.

– Нам невыносимо жить здесь, – говорили безутешные родители. – Мы выходим на улицу, и в нашей памяти сразу оживают воспоминания о том, как мы вели наших детей в парк и в кино. Нам просто необходимо сменить обстановку, поэтому мы и переезжаем.

Софи, Катрин и Марианна помогали Хелен Стэнли разбирать вещи Евы. Почти вся мебель в особняке была уже продана, часть раздали соседям. Только в комнату дочери Хелен не заходила, позволив девушкам действовать самим.

Марианна забрала себе радиоуправляемую летающую тарелку, покрытую изрядным слоем пыли, Катрин сняла со стены портрет Евы, который сама нарисовала и преподнесла подруге. На портрете Ева, изображённая на фоне опадающих осенних листьев, улыбалась своей беспечной улыбкой. Софи решила забрать себе коллекцию научных журналов, чтобы читать их вместе с Габриэлем. Она взяла их в руки, желая убрать в сумку, но вдруг из стопки глянцевых изданий выпал белый конверт.

– Девчонки, смотрите, – сказала Софи, подозвав подруг. – Это письмо Евы. Её послание в будущее.

– Да, действительно. – Марианна прочитала подпись на конверте. – Только не надо его вскрывать. Катрин! Возьми письмо, пусть оно хранится у тебя. Вы с Евой были очень дружны, поэтому пусть этот конверт напоминает тебе о ней.

Катрин взяла запечатанное письмо и положила его в сумку, поближе к портрету.

Дома Катрин достала письмо и долго держала в руках. Нет, она не будет сейчас вскрывать конверт. Ещё не время. Пусть письмо подождёт своего часа, полежит на столике рядом с портретом Евы. Катрин прочтёт послание на Марсе, когда увидит его розовое небо и красный песок.

* * *

Солнечные лучи пробивались через густую изумрудную листву парка и дробились на множество маленьких солнечных зайчиков. Софи и Габриэль сидели на скамейке в заброшенной части парка и ели мороженое.

– Может, ты всё-таки не полетишь? – спросила Софи, умоляюще глядя на Габриэля. – Мне так страшно за тебя, не отпущу! Я не хочу, чтобы ты погиб.

– Успокойся, моя любимая, – сказал он, целуя её в холодные и сладкие от мороженого губы. – Всё будет хорошо. К тому же я не на Марс лечу, а на орбиту, на станцию «Аэлита». А орбитальные шаттлы гораздо надёжнее, чем межпланетные ракеты. Ну, не переживай, Софи, я тебя очень прошу. И не плач, лучше доедай мороженое, а то растает. Я же не навсегда улетаю, а на время. Отработаю положенный срок на станции, и прилечу обратно к тебе.

– Правда? – Софи вытерла ладонью слезинку, стекающую по щеке. – И всё же, Габриэль, мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты выбрал другую профессию, не связанную с космосом. Я до сих пор скорблю о Еве и Роберте.

– Милая, довольно скорби и печали, ведь столько времени прошло. – Габриэль обнял девушку. – Позволь их душам упокоиться с миром. Не терзай их своей тоской. Смотри в будущее. В светлое и прекрасное будущее. Мой отец мечтал стать астронавтом, но не смог по состоянию здоровья. Я хочу воплотить его мечту в жизнь и увидеть Землю из космоса. А тебе, дорогая моя Софи, я обязательно передам привет с орбиты.

– Прямо с орбиты? – повеселела девушка, и её серо-голубые глаза радостно заблестели. – И чтобы все видели и слышали его?

– Да! А как же? Пусть весь мир знает, что меня ждёт самая лучшая, самая красивая и самая любимая девушка на планете!

– Габриэль, ты совсем меня смутил! – покраснев, хихикнула Софи, доедая мороженое.

– Но ведь так и есть на самом деле, Софи! – Габриэль снова поцеловал её в губы. – И после работы на «Аэлите» я обязательно женюсь на тебе.

– Габриэль, ты серьёзно? – засмеялась девушка, не делая никаких попыток вырваться из крепких объятий парня.

– Серьёзнее не бывает, любовь моя.

Габриэль покрыл поцелуями лицо Софи, а она в ответ щекотала его под рёбрами.

– Как там Сара? – спросила Софи, отсмеявшись.

– Не очень, – ответил Габриэль. – Плачет, со мной не разговаривает. Закрылась в комнате и не выходит. Так же, как и ты, не желает отпускать меня и напоминает о роковом «Гелионе-17».

– Я понимаю её, – вздохнула Софи. – Ты у Сары единственный и любимый старший брат. Она боготворит тебя. Мне даже кажется, что её будущий муж будет твоим подобием. Твой авторитет для Сары просто непоколебим.

– Да, моя младшая сестрёнка очень привязана ко мне. – Габриэль задумчиво улыбнулся, касаясь губами светлых волос Софи.

Вечером этого же дня Софи зашла в гости к Дэвидсонам и постучалась в комнату Сары.

– Сара, это я, Софи! Открой дверь, пожалуйста!

Ответа не последовало.

– Открывай, Сара! – Софи постучалась настойчивее. – Я буду стоять под дверью хоть вечность, до тех пор, пока ты не впустишь меня.

Наконец, в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. На пороге стояла заплаканная Сара, с растрёпанными волосами и покрасневшими от слёз глазами.

– Проходи, – сказала она севшим от рыданий голосом.

Окно было задёрнуто занавеской, в полутёмной комнате царил беспорядок. Сара легла на смятую постель и уткнулась лицом в подушку. Софи опустилась рядом с ней на край кровати.

– Не надо плакать, Сара. Габриэль всё равно сделает так, как решил.

Сара резко подскочила, отбросив подушку.

– Софи! Мой брат чересчур упрям! На него ничего не действует, ни уговоры, ни мои слёзы! Как отговорить его от этого полёта? Я не хочу потерять его! Но Габриэль же принципиален. Он решил исполнить заветную мечту отца! Это же почти год работы на орбитальной станции! Софи, может, ты как-нибудь повлияешь на него?

– Увы, Сара, – тяжело вздохнула Софи, разводя руками. – Габриэль не послушал даже меня.

– Упрямый дурак! – фыркнула Сара.

– Он просто не хочет подводить отца. Раз Габриэль обещал, он обязательно это сделает. – Софи достала из кармана платок и вытерла заплаканное лицо Сары. – К тому же Габриэль сказал, что, когда вернётся со станции, обязательно на мне женится.

– Что, правда? – Младшая сестра Габриэля схватила девушку за рукав. – Тогда это очень хорошо! Габриэль никуда не сможет деться от тебя, и навсегда забудет про космос.

Софи по-сестрински обняла Сару, поглаживая по волосам и качая на коленях, как маленькую.

Когда стартовал орбитальный шаттл, на котором Габриэль отправился на «Аэлиту», Софи горячо молилась, чтобы полёт прошёл успешно. Девушка вздохнула облегчённо лишь тогда, когда объявили о завершившейся стыковке шаттла с орбитальной станцией.

* * *

Прошло два года с момента исчезновения «Селены-1», и вот, наконец, её поиски завершились. Сгоревшие обломки ракеты обнаружились в районе кратера Шрёдингер на обратной стороне Луны Поисковые автоматизированные роботы провели тщательный анализ обломков и тел погибших. Останки космонавтов отправили на Землю в спасательном модуле.

Энн, увидев репортаж об этом в выпуске новостей, долго и безутешно рыдала. Все эти два года она верила, что её любимый Адам жив и ещё вернётся к ней, а вот теперь её надежды рухнули. Они ведь даже не успели пожениться! Энн горько сожалела о том, что не предприняла ни одной попытки соблазнить Адама. Она мечтала о ребёнке, который был бы похож на её возлюбленного. Энн никто не был нужен, кроме Адама. Утешать подругу приехали Софи, Катрин и Марианна. Они просидели с ней весь день, а потом остались на ночь. Энн была в очень подавленном состоянии, не смогла пойти на работу, и никакие успокоительные лекарства ей не помогали. Девушка молча сидела в углу, сжимая дрожащими пальцами сигарету и роняя тихие слёзы на фотографию Адама.

Убитая горем Линда тоже рыдала, судорожно глотая воду и вытирая слёзы чёрным платком.

– Я давно чувствовала, что он погиб. – всхлипывала она. – О, Адам, мой мальчик, мой сын…

Заплаканная Энн суетилась вокруг женщины, поднося лекарства и успокаивая. Они вдвоём, потеряв единственного и дорого человека, утешали и поддерживали друг друга, как могли, не позволяя себе сорваться в бездну пустоты и отчаяния.

* * *

На кладбище появились четыре новые могилы. Скорбящие уже разошлись, но Энн задержалась, решив побыть одной. Она думала, что выплакала все слёзы на церемонии прощания с телом любимого, но сейчас зарыдала с новой силой.

– Эх, Адам, Адам… – Энн обессиленно опустилась на колени перед могильным холмиком, где теперь лежал её жених. – Почему ты оставил меня? Почему? Как я буду жить без тебя? Мы вместе так ничего и не успели…

Девушка говорила это тихим срывающимся голосом, и горячие слёзы, стекая по её щекам, капали на букет искусственных цветов.

* * *

Вот уже более полугода Габриэль Дэвидсон работал на орбитальной станции «Аэлите». Верная Софи ожидала на Земле его возвращения. Срок его пребывания на станции подходил к концу, и Габриэль готовился вернуться к любимой уже через месяц. Внештатная ситуация едва не перечеркнула все его планы. «Аэлита», чтобы избежать столкновения с другой орбитальной станцией, изменила курс, отклоняясь в сторону, и сошла с орбиты. В Международном Космическом Агентстве опасались, что «Аэлита» рухнет на Землю или улетит слишком далеко. Безумно испугавшись за Габриэля, Софи с тревогой просматривала по телевизору выпуски новостей и подолгу сидела в интернете на сайте Агентства, поскольку в её памяти были слишком свежи воспоминания о крушениях «Гелиона-17» и «Селены-1». Наконец, после суток мучительного и пугающе-тяжёлого ожидания, было объявлено, что станция «Аэлита» благополучно восстановила расчётную орбиты. Рассчитал новые параметры орбитального движения один из членов экипажа станции, талантливый техник и превосходный пилот, Габриэль Дэвидсон.

Во время видеосвязи с Землёй, трансляцию которой показывали по интернету в режиме онлайн, Габриэль передал привет Софи:

– Софи! Прекраснейшая моя и любимейшая невеста! Я знаю, что сейчас ты слышишь и видишь меня, поэтому, как и обещал, передаю тебе горячий привет с орбиты, со станции «Аэлита». Даже здесь я чувствую, что ты беспокоишься обо мне. Но не переживай, Софи, у нас уже всё в порядке. Правда, времени у нас мало, общаться долго с Землёй мы не можем. Поэтому, Софи, я хочу сказать главное, и пусть меня слышит весь мир! Выходи за меня замуж, Софи! Будь моей женой и раздели со мной мою жизнь!

Сидевшая за столом Софи расчувствовалась, прозвучавшее в прямом эфире предложение Габриэля было очень торжественным и трогательным. Девушка посмотрела на своего возлюбленного, парившего в невесомости в одном из отсеков станции, и, коснувшись рукой экрана компьютера, сказала:

– Да, Габриэль, я согласна!

Энн была дома, просматривала тетради своих учеников, когда к ней в гости прибежала Софи. Светлые вьющиеся волосы растрепались от быстрого бега, серо-голубые глаза светились счастьем и радостью, а на щеках играл румянец.

– Энни! Энни! – с порога закричала подруга. – Представляешь, Габриэль сделал мне предложение прямо во время видеотрансляции! Он предложил мне стать его женой! И весь мир слышал это! Мне даже звонили мои ученики, спрашивали, я ли та самая Софи, которой передал привет орбитальный астронавт Габриэль Дэвидсон. Я ответила, что да, я та самая девушка. Ребята уже поздравили меня. Я так счастлива, Энни!

– И я тебя тоже поздравляю, Софи! – Энн сердечно обняла подругу. – Я так рада за тебя. Это настоящая косморомантика – сделать предложение руки и сердца прямо с орбиты!

Обрадованная, как ребёнок, получивший лучший подарок в жизни, Софи бросилась звонить родителям, чтобы поделиться этой радостной новостью.

* * *

Свадьба Габриэля и Софи состоялась перед самым Рождеством, двадцать второго декабря. Невеста была в пышном, сшитом на заказ, платье, жених – в строгом чёрном костюме. На свадьбе, кроме родителей, друзей и свидетелей, присутствовали ещё школьники, ученики Софи, пришедшие на церемонию с пышными букетами цветов и поздравлениями для любимой учительницы. Сара держала белую бархатную подушечку с кольцами. После венчания в церкви все поехали отмечать в ресторан, где, кроме бросаний свадебных венков и поздравлений были ещё вкусные угощения и танцы.

После торжества и просмотра подарков Софи и Габриэль отправились в свадебное путешествие, запланировав посетить несколько модных столиц.

* * *

Вернулись молодожёны только после новогодних праздников. Поочерёдно заехали к своим родителям, бывая то в квартире Софи, то в родном доме Габриэля. Показывали родственникам и друзьям фотографии, сделанные во время свадебного путешествия.

Габриэль снимал квартиру и Софи, жившая до свадьбы у родителей, переехала к нему. Вдвоём они начали откладывать деньги на покупку собственного жилья.

В конце января Софи захотела навестить своих родителей. Габриэль поехал вместе с ней на автомобиле. Дорога была пустынна, и Габриэль рассчитывал доехать до четы Бекеров за один час.

* * *

Со дня крушения «Гелиона-17» Марианна не любила внезапных ночных звонков. Она отключила домашний телефон и лежала в кровати, мучаясь бессонницей. На душе было тоскливо, девушке не хватало крепкого плеча, к которому можно прислониться, не хватало ласки и заботы. О Джеке она не вспоминала вообще, а с Чарльзом лишь изредка перезванивалась, поддерживая дружеское общение.

На журнальном столике зазвонил мобильник – Марианна забыла отключить его. Девушка нажала на кнопку принятия вызова и услышала плач Энн Майерз.

– Что случилось, Энн? – спросила Марианна, садясь на постели и подтягивая колени к подбородку.

– Мари! – всхлипнула подруга. – Софи с Габриэлем разбились!

– Что?! – не поверила своим ушам Марианна. – Как это?

– Они на машине поехали к родителям Софи. – объяснила Энн, громко шмыгая носом. – Мать Софи забеспокоилась, что дочери и Габриэля долго нет, и попросила своего мужа поехать им навстречу. Он поехал и увидел на дороге перевёрнутую машину Габриэля. Там трасса скользкая, недавно оттепель была, поэтому, видно, и не удалось Габриэлю автомобиль удержать. Их тела уже «Скорая» забрала.

Когда Энн отключилась, и из трубки полетели короткие гудки, Марианна всё ещё продолжала сидеть, сжимая в руке телефон.

Катрин ехала в машине, стараясь догнать «Скорую помощь» и едва сдерживая себя, чтобы не вдавить в пол педаль газа. Но дорога была скользкой и безопасный скоростной режим приходилось соблюдать. Перед глазами всё ещё стояла искорёженная перевёрнутая машина Габриэля с выбитыми стёклами. Катрин, внимательно глядя на дорогу, сбросила скорость – ей не хотелось самой попасть в аварию.

Потрясённая звонком Энн, Катрин поехала в больницу, туда, куда отправили Софи и Габриэля. Габриэль погиб на месте, и его тело отвезли в морг, а Софи была ещё жива. Катрин неистово молилась, чтобы она выжила.

Здание больницы ярко светилось в опустившихся зимних сумерках квадратами окон. Выскочив из автомобиля, Катрин вбежала в приёмный покой и прорвалась в процедурную, как раз когда один из медиков закрывал лицо Софи простынёй.

– Что… – Голос Катрин осёкся, и девушка не смогла договорить свой вопрос.

– Не спасли, – ответил врач. – Слишком тяжёлые травмы. Она только на минуту в сознание пришла, а потом умерла.

– Она говорила что-нибудь? – спросила Катрин слабым, охрипшим голосом.

– Да, говорила, что её зовёт муж, и она уходит к нему. – Врач махнул остальным: – Отправьте тело в морг.

Убитая его словами, Катрин пошла к своей машине, но не дошла до неё всего несколько шагов и бессильно опустилась прямо на снег.

Через три дня состоялись похороны. Очередные похороны друзей. Со дня свадьбы Софи и Габриэля прошёл всего месяц, молодые люди могли бы ещё долго жить, завести детей, но судьба распорядилась иначе. Одноклассники собрались проститься с ними. Марианна выбралась из машины Чарльза, надвинув на голову капюшон куртки, чтобы укрыться от густого липкого снега. В церемониальном зале играл траурный марш, слишком знакомый оставшимся в живых одноклассникам. Родители Сары и Габриэля плакали навзрыд, кто-то из родственников суетился вокруг них, поднося успокоительные лекарства. Поодаль, с печальными лицами, стояли ученики Софи, пришедшие проводить любимую учительницу в последний путь. Сара, одетая во всё чёрное, сидела в углу, молчаливая и бледная, как восковая кукла.

Похоронили Софи и Габриэля рядом друг с другом, усыпав оба гроба розами и лилиями. Даже снег прекратил идти, позволяя скорбящим людям тихо проститься с умершими. Одноклассники стояли перед двумя могильными холмиками дольше всех. Из двенадцати человек их осталось всего шестеро. Половины класса уже не было в живых. В стороне, недалеко от места захоронения Софи и Габриэля, находились могилы Евы, Роберта и Адама.

Марианна чувствовала себя замёрзшей статуей, бесчувственной машиной. Все эмоции умерли в ней, и Марианне казалось, что она всю жизнь была роботом. На душе было так же темно и холодно, как и на далёком Плутоне. Энн вытирала слёзы чёрным кружевным платком. Катрин почему-то вспомнилось Рождество, то самое, которое они все вместе отметили у Софи.

Сара долго молчала, не замечая стекающих по щекам слёз, но после поминок, когда одноклассники габриэли проводили её и родителей домой, у неё внезапно началась истерика.

– Не смей меня оставить так же, как они! – закричала она, бросаясь к Марианне. – Не смей, слышишь? Не смей! Не смей!

Марианна толкнула девушку на кровать, крепко перехватила её запястья и прижала своим телом. Сара, заливаясь слезами, попыталась вырваться, но не смогла, и понемногу успокоилась. Марианна позвала Чарльза, чтобы он дал Саре какое-нибудь лекарство. Чарльз принёс снотворного, и младшая сестра Габриэля, измученная истерикой, вскоре уснула.

Когда Марианна вернулась домой, гулкая пустота комнат её съёмной квартиры показалось девушке ещё более осязаемой и тяжёлой. Ничто теперь не могло разорвать эту пустоту – ни весёлые голоса, ни смех, ни иной звук. Напрасно Марианна думала, что навсегда лишилась всех эмоций. Чувства вернулись, захлестнув душу, как волна цунами морской берег – она рыдала, выла и билась головой о стену, безнадёжно пытаясь заменить физической болью боль душевную. Она даже разбила несколько ваз, превращая свои страдания в фарфоровые и стеклянные осколки.

Как же так вышло, что Софи и Габриэль погибли, разбившись на дороге? Ведь Софи очень любила жизнь, а жизнь любила её. Девушка была прекрасной учительницей и мечтала о собственных детях. А Габриэль? Почему судьба этого парня сложилась так, что его жизнь оборвалась в самом расцвете лет? Ведь он же пилот первого класса и талантливый техник, смог рассчитать координаты новой орбиты для потерявшей управление станции, однако же не смог справиться с автомобилем на обледеневшей трассе.

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы больше никто не умер! – отчаянно кричала Марианна, захлёбываясь слезами. – Пусть никто из нас не умрёт! Пусть мы все останемся живы! Пожалуйста!..

Она лежала на полу, посреди осколков разбитых ваз, умоляя Бога сохранить жизнь её уже немногочисленным друзьям. Марианна верила, что Всевышний услышит эти молитвы, и не призовёт к себе никого из тех, кто для неё так важен. Потому что это слишком больно – терять близких, дорогих сердцу людей.

* * *

Марианна сидела на подоконнике и курила, распахнув настежь окно. В соседней комнате спала Сара. Вот уже несколько месяцев Марианна присматривала за младшей сестрой Габриэля, переживая за её душевное здоровье. Сара часто ходила на кладбище и подолгу сидела у могил Габриэля и Софи. Марианна, как верный сторож, всегда была поблизости, но не решалась подойти. Выучившись на дизайнера, Сара получала второе образование, желая стать ещё и архитектором, но сейчас училась кое-как, и Марианне приходилось силой усаживать девушку за книги. Сара по-прежнему была молчалива и замкнута, редко выходила из дома и запиралась в комнате, с угрюмым видом рисуя свои чертежи.

– Психически девушка абсолютно здорова, – сказал Чарльз Нейман, к которому Марианна привела Сару для обследования. – Просто стресс оказался слишком сильным для неё, но со временем она оправится.

Джека Чандлера Марианна видела на похоронах Софи и Габриэля в последний раз. Позже она встретила его имя на страницах одной из газет, в статье которой сообщалось о возобновлении Международным Космическим Агентством запусков пилотируемых ракет на Луну и на Марс. Это сообщение не вызвало никаких чувств у Марианны. Её любовь к Джеку умерла давным-давно.

Своё письмо, детское послание в будущее, Марианна сожгла, не вскрывая. Зачем его читать, если она и так помнит, что там написано. И не нужно уже хранить этот заклеенный конверт, если вся жизнь пошла не так, как планировалось когда-то. Марианна иногда запускала в небо радиоуправляемую модель летающей тарелки, но делать это в одиночестве было очень грустно, и девушка поставила игрушечное НЛО у себя в комнате, регулярно стирая с неё пыль.

Совсем недавно Марианне приснилось, что она снова в школе, и все её одноклассники живы, и Натали Картер бегала по классу за Майклом Брауном, пытаясь отобрать у него свою тетрадь.

Долгое время на сердце у Марианны было неспокойно, и девушка пошла в церковь. И там, перед иконами, среди тишины, мягкого света свечей и негромких молитв, она вдруг обрела желанный покой. Даже острая боль потери отступила. Марианна поставила свечи за упокой душ Евы, Роберта, Адама, Софи и Габриэля. Даже за Натали ну да, она лишила себя жизни добровольно, но пусть Бог простит ей этот грех самоубийства: без Роберта Натали всё равно не смогла бы жить.

Тлеющая сигарета обожгла пальцы. Поморщившись от боли, Марианна затушила окурок в пепельнице. Сара в соседней комнате стала что-то кричать во сне, и Марианна, захлопнув окно, пошла к ней.

* * *

Затворницу Сару нужно было возвращать к жизни, ведь девушке исполнилось всего двадцать четыре года, и ей не следовало обрекать себя на пожизненное унылое отшельничество. Марианна взяла на себя обязанность заботы о Саре, чувствуя груз ответственности перед погибшими Софи и Габриэлем.

За год, прошедший со дня автокатастрофы, Сара ни разу не улыбнулась. О чём думала девушка, Марианна могла только догадываться. Каждый день, упрямо и настойчиво, Марианна брала сестру Габриэля за руку и вытаскивала на улицу. Девушка не задумывалась, что в такие моменты становится отчаянно похожей на Натали Картер, которая точно таким же способом вытаскивала на природу одноклассников, готовящихся к выпускным экзаменам, и на Энн Майерз, оторвавшую когда-то Адама Рассела от книг и показавшую ему мир. Марианна водила Сару по городу, заводя её в магазины, театры и клубы, знакомила с новыми людьми, стараясь расширить круг общения девушки.

Сара начала общаться далеко не сразу, неохотно втягиваясь в разговоры. Поначалу она чувствовала себя слишком зажато, словно только что вырвавшийся из неволи зверь, но затем бетонные стены её отчуждения мало помалу рухнули, и Сара ощутила себя свободнее и раскованнее. Она даже начала улыбаться, пусть пока ещё робко и немного грустно, но Марианна всё же заметила это.

Закончив учёбу в архитектурном институте, Сара устроилась на работу в строительную фирму. Несколько месяцев спустя директор фирмы, Матиас Форд, обратил внимание на молодую привлекательную сотрудницу, и начал за ней ухаживать. Он был весьма видный мужчина тридцати лет, ещё не женатый и без детей. Женщин у Матиаса было много, он менял их каждые три-четыре месяца, но ни одну из них он не любил, это были все лишь недолгие увлечения. Стеснительная и застенчивая Сара, постоянно выглядевшая естественно и одевающаяся неброско и не вызывающе, зацепила его. Едва заглянув в немного печальные серо-голубые глаза Сары, Матиас понял, что пропал. Это была настоящая любовь с первого взгляда.

Сара жила очень далеко от места работы, и Матиас на своей машине подвозил её до дома. Ещё он дарил девушке цветы и дорогие подарки, по выходным приглашал в ресторан. Сару вначале сильно смущало столь пристальное внимание к ней директора фирмы, и она некоторое время даже отказывалась от подарков. Марианна серьёзно поговорила с Сарой, и уговорила девушку принять ухаживания Матиаса – глупо было отказывать столь видному жениху.

Во время разгоревшегося романа с Матиасом Сара сильно изменилась, похорошела, стала больше смеяться, сделала модную стрижку.

Родители Сары очень обрадовались, увидев, что их дочь повеселела, а в качестве будущего зятя Матиас вполне их устраивал. О лучшей партии для дочери они не могли и мечтать.

Матиас оказался очень благородным человеком, и не смел прикоснуться к Саре до свадьбы, оберегая её, как хрустальную вазу. Марианна, как-то заночевавшая у Дэвидсонов, проснулась ночью и решила сходить на кухню, чтобы выпить воды. Проходя мимо комнаты Сары, девушка увидела, что дверь приоткрыта. В щель было хорошо видно, что Сара спит в постели, повернувшись лицом к окну, а Матиас лежит поверх одеяла, уснувший прямо в джинсах и рубашке, и обнимает девушку одной рукой. Марианна неслышно проскользнула мимо двери, боясь разбудить их.

После свадьбы Матиас купил за городом двухэтажный дом, в который и переехал жить со своей женой. Особняк окружали высокие изумрудные сосны, которые понравились Саре. Спустя девять месяцев у молодожёнов родилась дочь Кира.

* * *

Наступила очередная годовщина гибели друзей. Марианна купила цветы и пошла на кладбище. Подходя к могиле Евы, Марианна резко остановилась, испуганно вздрогнув. Ей показалось, что у могильной оградки стоит Ева. Живая Ева. Те же знакомые рыжие волосы и зелёные глаза. Марианна неуверенно сделала шаг вперёд.

– Ева? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Нет. – ответила незнакомка, так похожая на школьную подругу. – Мари, ты не узнаёшь меня? Я Катрин. Катрин Томпсон.

– Но… – Марианна пристально смотрела на изменившуюся одноклассницу. – Твоя внешность…

– Да, я стала очень похожей на Еву. – ответила Катрин. – Я покрасила волосы и ещё ношу линзы.

– А-а, – протянула Марианна, наконец-то узнав подругу детства.

– Я пришла навестить могилы друзей, чтобы проститься с ними, – продолжала тем временем Катрин. – Через неделю я улетаю на Марс.

– На Марс? – Марианна положила искусственные цветы на пять могильных холмиков и направилась к могиле Натали, находящейся за оградой.

– Да. Исполню, наконец, мечту Евы.

У ворот кладбища Катрин остановилась, полезла в сумочку и протянула Марианне блестящий прямоугольный предмет с большим экраном и кнопочной панелью, больше похожий на компьютерный планшет.

– Держи, Мари. Это спутниковый видеотелефон, в нём есть интернет. Новейшая разработка Космического Агентства, позволяющая колонистам держать связь с живущими на Земле родственниками. Теперь такие видеотелефоны выдают всем, кто отправляется на Луну и на Марс.

– Спасибо… – Марианна долго смотрела вслед Катрин.

* * *

На Марсе выпал снег. Катрин увидела его в круглое окно-иллюминатор автоматизированного жилого модуля. Однако он выпал не густыми хлопьями, как на Земле, а мелкой ледяной крошкой и инеем, которые к полудню по местному времени полностью растаяли – жидкая вода в разреженной атмосфере испарялась почти мгновенно. На каменистой красной пустыне, уходящей за горизонт, вскоре не осталось и намёка на снег, и лишь скользили кое-где небольшие пылевые вихри.

Встреча с Марианной, состоявшаяся на кладбище незадолго до отлёта с Земли, потрясла Катрин. Марианна перестала быть похожей на саму себя, пришла в чёрной одежде, словно этот траурный цвет навсегда пристал к ней. Кроме этого, Марианна похудела и осунулась, под глазами залегли тени, лицо было бледно. Катрин решила, что подруга выглядит так из-за постоянного недосыпания и частого курения. Будь Катрин более проницательной, она бы поняла, что все эти факторы являются признаками затянувшейся депрессии у Марианны, которая совсем потерялась в лабиринте безысходности и одиночества.

Встретив на Марсе Джека Чандлера, Катрин совершенно не удивилась, она много раз видела его во время учёбы в Международной Космической Академии. Джек, так же, как и Марианна, не сразу узнал её, но ничего не сказал по поводу её новой внешности.

Прежде чем вскрыть конверт с письмом Евы, Катрин долго вертела его в руках, затем достала сложенный вчетверо тетрадный листок. Текст письма, написанный изящным и ровным почерком, был коротким:

«Я, Ева Стэнли, желаю стать одной из первооткрывателей и первооснователей нового мира. Хочу жить на Марсе вместе с дядей Виктором, построить колониальный город и написать роман о жизни первых поселенцев на Красной планете.»

Катрин смахнула выступившие в уголках глаз слёзы, и, достав из сумки портрет погибшей подруги, который привезла с собой, повесила его на стену своей модульной комнаты, напротив иллюминатора.

– Вот ты и на Марсе, Ева, – сказала Катрин портрету.

И в первую ночь, проведённую на Марсе, Катрин приснилось, что они с Евой сидят на берегу озера и бросают в воду мелкие камешки.

* * *

Джек, получивший когда-то инженерное образование, работал над проектом системы водоснабжения, которая смогла бы обеспечить чистой питьевой водой все жилые модули колонии. Он часто думал о Марианне, вспоминал её ласковый голос, прикосновения тёплых рук, её дымчато-серые глаза, смотрящие на него с любовью, и длинные блестящие чёрные волосы.

Джек до сих пор ругал себя за то, что изменил ей. С Лиз, глупой и капризной блондинкой, у него ничего не сложилось, а романов с другими он не заводил, потому что ни одна женщина на свете не могла заменить ему любимую и единственную Марианну. С момента безобразной ссоры, навсегда разрушившей их отношения, прошло уже несколько лет, но Джек помнил детали так подробно, словно всё случилось только вчера. Он помнил даже, каким идиотом выставил себя во время знакомства с родителями Марианны, когда пришёл к ним на ужин. Он сразу понял, что никогда не сможет стать зятем для них, но всё же старался им понравиться. Джек очень хотел жениться на Марианне, но девушка не торопилась со свадьбой. Да, она прожила с ним под одной крышей целых восемь лет, потому что любила, но медлила, боясь сменить статус свободной девушки на супружеский, поскольку не желала ссориться со своими родителями. Джек не осознавал тогда, как тяжело приходилось Марианне в то время, когда она буквально разрывалась между дорогими и любимыми людьми. Из-за этого между влюблёнными и возникали ссоры. Джек и Марианна оказались совершенно неподходящими друг другу, словно огонь и вода.

Когда Джеку, так и не дождавшемуся свадьбы, надоели уютные вечера в компании Марианны и её вкусные ужины, превратившиеся в однообразную повседневность, он стал искать развлечения на стороне. Отдыхая со своей любовницей, он несколько раз случайно встречался с Марианной. Джек злился, думая, что бывшая невеста следит за ним, но это, вероятнее всего, судьба специально сводила поссорившихся влюблённых вместе, чтобы они могли начать всё заново. Джек ничего понимать не хотел, и пожалел об этом лишь тогда, когда стартовала его марсианская ракета. Он отправился на Красную планету, не имея больше возможности вернуться обратно на Землю. И как там сейчас поживает Марианна? Вряд ли она вспоминает его, Джека. Скорее всего, она вышла замуж за Чарльза Неймана, который уже давно и настойчиво добивается внимания девушки.

Прилетевшую недавно Катрин Томпсон Джек узнал только по голосу, когда она поздоровалась с ним. Внешне она стала очень похожа на Еву Стэнли, их общую одноклассницу, разбившуюся на «Гелионе-17». Катрин занималась биологией и ботаникой, разводила привезённые с Земли растения, мечтая об озеленении Марса. Глядя на неё, Джек иногда терялся и замолкал, стараясь не называть её именем Евы. Хотя Катрин, вероятно, впитала какую-то частицу души подруги, и поэтому стала походить на неё не только внешностью, но даже привычками и манерой разговора.

Катрин быстро привыкла к жизни на Марсе. Вставать по утрам и ложиться спать вечером можно было по привычному времени, сутки здесь длились примерно столько же, сколько и на Земле. Модуль, обставленный строго, но уютно, больше был похож на комнату в сверхсовременной квартире, и только вид за окном – иллюминатором постоянно напоминал, что дом находится на Марсе. Любимая работа Катрин нравилась, в маленьком помещении, на столике и на полу, теснились ящички и горшки с подрастающими цветами.

С Марианной Катрин связывалась с помощью видеотелефона раз в неделю. Межпланетный интернет работал плохо, связь устанавливалась медленно, иногда прерывалась, а по экрану время от времени пробегали серые полосы помех. Такие неудобства во время общения испытывали многие колонисты, у кого были подобные видеотелефоны, но Космическое Агентство пообещало со временем улучшить качество спутниковой связи. Впрочем, запаздывание сигнала, вызванное большим расстоянием, никто бы устранить не смог.

– Скучаешь по Марианне? – спросила как-то Катрин загрустившего о прежней жизни Джека.

– Да, – тяжело вздохнул Джек, оторвавшись от своих чертежей. – Каким дураком и идиотом я тогда был! Наговорил Мари столько грубостей, оттолкнул её от себя. Я был слишком обижен на неё за то, что она никак не соглашалась стать моей женой. Даже изменять ей стал. Сам не понимаю, для чего я это сделал? Всё равно ничего хорошего не получилось. Эх, если бы я тогда начал всё с чистого листа и вернулся к Мари, она бы обязательно приняла меня! Вот только я, упрямый осёл, зацикленный на своей обиде, не сделал этого!

– Джек, тебе не надо корить себя, – мягко сказала Катрин, подходя к нему и садясь рядом. – Это уже прошлое, и ты не сможешь изменить его.

– Но я не в силах вычеркнуть из сердца мою прекрасную Мари, – Джек устало прислонился к плечу девушки, затем опустил голову ей на колени.

– Я помогу тебе забыть её. – Пальцы Катрин коснулись его чёрных волос и начали их гладить.

Катрин утешала Джека, как маленького мальчика. Почти всю ночь они просидели вдвоём, слушая, как снаружи шумит холодный, несущий пыль, марсианский ветер.

На следующий день Катрин пригласила Чандлера к себе в гости, угостила чаем и пирожками со спаржей. Джек остался ночевать у неё, разделив узкую кровать и уступив напору девушки. Подобно смелой Натали, Катрин взяла инициативу в свои руки, и первая поцеловала Джека, толкнув его на постель. Утром Джек, собрав все свои вещи, переехал в модуль Катрин, а ещё через две недели они поженились. Праздничной церемонии не проводили, потому что было попросту негде, но брак официально зарегистрировали.

Катрин, задумавшаяся о детях, посетила живущего в колонии врача, поинтересовавшись у него, сможет ли она, живя на Марсе, родить здорового ребёнка. Врач ответил, что это возможно, и все девять месяцев своей беременности Катрин находилась под его пристальным медицинским наблюдением. Несмотря на опасения доктора, Катрин родила абсолютно здоровую девочку, которую назвала Евой. С выбором имени для будущей дочери девушка определилась ещё давно, и Джек спорить с женой не стал.

* * *

Прошло три года. К родителям Марианна так и не вернулась, предпочитая вести самостоятельную, но слишком уж одинокую жизнь. Девушка жила в режиме дом – работа – дом, улыбаясь через силу днём, а по ночам коротая время до утра с сигаретами и пепельницей. Изредка созванивалась с Сарой и Энн, и общалась по спутниковому видеотелефону с Катрин. Марианна никак не отреагировала на известие о свадьбе Джека и Катрин, и рождении у них дочери Евы. Они находились очень далеко от неё, и пути судеб школьных друзей разошлись навсегда. Правда, она заметила, что во время онлайн-связи Джек выглядел гораздо счастливее, чем тогда, когда жил с Марианной.

Сара родила своей Кире братика, мальчика Алекса. Да, рождение этих детей было для их счастливых молодых родителей радостным событием, но все эти новости проходили как бы в стороне от Марианны. Девушка уже несколько лет не посещала никаких мероприятий, не заходя ни в театр, ни в кино. Даже встреч с одноклассниками больше не было, хотя раньше собирались все вместе, но только по печальным поводам. Наверное, именно поэтому школьные друзья и не желали встречаться, чтобы не бередить старые, кровоточащие до сих пор, раны. Да и разъехались бывшие одноклассники, кто куда, не с кем теперь пообщаться. Джек и Катрин находились в марсианской колонии поселенцев, Чарльз стал заведующим психиатрической клиникой, Энн, по слухам, ушла в декретный отпуск, а о Майкле Брауне давно ничего слышно не было.

Увидев опустевшие полки холодильника, Марианна решила прикупить продуктов и отправилась в магазин. В супермаркете, в очереди перед кассой, стояла высокая женщина с тёмно-рыжими волосами, одетая в модный брючный костюм светло-серого цвета. Подкатив свою почти доверху заполненную тележку, Марианна пристроилась за ней. Женщина обернулась, и Марианна узнала в ней свою подругу, Энн Майерз.

– О, Мари! – радостно воскликнула Энн. – Не ожидала увидеть тебя здесь. Насколько я помню, ты живёшь в другом конце города. Сколько же времени мы с тобой не встречались? Года четыре?

– Больше, Энни. – ответила Марианна. – Почти пять лет.

– Ну, надо же! – Энн достала карточку, чтобы расплатиться за покупки. – Живём в одном городе, а за столько лет ни разу нигде не пересеклись.

Оплатив покупки, Энн и Марианна переложили продукты в пакеты, вышли из супермаркета.

– Давай посидим где-нибудь. – предложила Марианна. – Присядем хотя бы на пять минут. Я давно уже ни с кем не общалась, а так хочется поговорить.

– Давай.

Они присели на скамейку. Марианна достала сигарету, щёлкнула зажигалкой и закурила, выпустив струйку синего дыма. Энн неодобрительно посмотрела на подругу, но попросила сигарету и себе.

– Мари, я, конечно, не одобряю этой привычки, но сейчас выкурю одну с тобой за компанию, – сказала Энн. – Я курила раньше, в то время, когда находилась в подавленном состоянии из-за известия о гибели Адама. Тогда я была убита горем, и мне было абсолютно всё равно, что станет со мной. Потом я бросила, и с тех пор даже не приближаюсь к сигаретам. И тебе советую отказаться от них. Правильно Чарльз говорит, что такие вредные привычки превращают человека в добровольного самоубийцу. – Девушка сделала затяжку, зажав сигарету в тонких пальцах. – Крепковата!. Докурю её и всё, больше никогда не притронусь к сигаретам.

Марианна ничего не ответила, задумчиво выдыхая дым.

– Энни, – заговорила она после нескольких минут молчания, – а это правда, что ты была в декретном отпуске? Просто интересно узнать.

– Да. – Энн улыбнулась своей неповторимой мягкой улыбкой. – Это правда. У меня двое детей, Адам и Лаура. Они двойняшки, им уже исполнилось по четыре года.

– Ты назвала сына в честь любимого? – спросила Марианна.

– А как же. Адам был не только великой любовью моей жизни, он был также единственным человеком, к которому я привязалась всем сердцем. Однако мои дети не от него, – грустно усмехнулась Энн. – Адам был слишком деликатен со мной, мы с ним только целовались, а об интиме даже речи не шло. Линда простила мне, что я родила детей от другого. Она очень хорошая женщина, и, хотя она не стала официально моей свекровью, я считаю её таковой. Линда такая счастливая, когда нянчится с внуками.

– От кого же у тебя тогда дети? – Марианна повернулась к подруге.

– От Майкла. Я всегда мечтала о детях, но не хотела рожать от первого встречного, поэтому и выбрала Майкла отцом своих двойняшек.

– А кстати, как там Майкл? В последнее время о нём ничего не слышно.

– Так он уже пять лет живёт и работает на Луне! Ты что же, газет не читала? Майкл отправился туда одним из первых, когда Агентство возобновило запуски пилдотируемых ракет.

– Я не читаю газет, Энни. А почему Майкл отправился на Луну? Он никогда не стремился покорять космос.

– Ну, на это у него было три причины. – Энн выкинула сигаретный окурок в урну. – Во-первых, Майкл поспорил с сослуживцами, что сможет пройти космическую подготовку, и его возьмут в экипаж. Во-вторых, он сбежал таким образом от своих любовниц. Кроме меня, у Майкла было ещё две девушки, одна из которых, насколько мне известно, тоже родила от него. Отец той девушки является очень влиятельным человеком в городе, и Майкл не захотел иметь проблем. Ну, а в-третьих, он отправился на Луну из-за меня, – призналась Энн, откидывая за ухо выбившуюся из причёски прядь волос. – Майкл не смог больше жить здесь, сталкиваясь со мной на улице каждый день.

– Неужели Майкл такой бабник? – удивилась Марианна, выбрасывая свой окурок.

– Да, – вздохнула Энн, – я поняла это ещё в школе.

– Ты могла бы приструнить его, выйдя за него замуж.

– Зачем мне такой муж? Майкл никогда мне не нравился. Никаких чувств у меня к нему не было. Я даже по видеосвязи с ним не общаюсь. Живёт себе Майкл на Луне, ну и пусть, на Землю он вряд ли вернётся. Те, кто отправились на Луну и на Марс, редко возвращаются.

– Интересно, Майкл остепенится когда-нибудь?

– Он остепенится только в том случае, если его захомутает какая-нибудь шустрая дамочка. Не будет же Майкл до старости из кровати в кровать прыгать.

– А ты думаешь, что подходящая дамочка появится в его жизни?

– Надеюсь, что хотя бы на Луне такая найдётся, – засмеялась Энн.

Марианна некоторое время молчала, не зная, что ещё сказать, затем вдруг предложила:

– Энни, а ты могла бы выйти замуж за Чарльза?

– За Неймана? Не знаю даже. Чарльз живёт холостяком. Он до сих пор любит тебя, Мари. Почему бы тебе самой не стать его женой?

– Не могу, – ответила Марианна. – Я столько раз отталкивала Чарльза от себя. Ведь сердцу не прикажешь, и в своей жизни я любила только Джека. А твоим детям, Энни, нужен отец. И пусть им станет не чужой человек, а близкий друг, знакомый с детства.

– Ну… – неуверенно протянула Энн. – Наверное, можно попробовать…

– Вот и попробуйте! – обрадовалась Марианна. – Незачем вам с Чарльзом одинокими оставаться.

– Ой! Уже столько времени! – спохватилась Энн, посмотрев на часы. – Заговорилась я с тобой, а меня дети ждут и Линда.

– Тогда иди, – поднялась со скамейки Марианна. – Я так рада, что смогла поговорить с тобой.

– И я тоже.

Энн, собрав пакеты, отошла на несколько шагов, но вдруг обернулась и сказала:

– Мари, напоследок я хочу сказать тебе одну вещь. Я знаю, что ты до сих пор скорбишь о наших погибших друзьях, но не надо так долго лить слёзы. Жизнь продолжается, прошлого не вернуть, а их души пусть упокоятся с миром. Своей тоской ты только терзаешь их на том свете. Отпусти их. Ты знаешь, как живёт сейчас Сара, младшая сестра Габриэля? Она часто посещает могилы брата и Софи, но уже не плачет о них. Они с Матиасом ожидают рождения третьего ребёнка. А о родных и друзьях, ушедших из жизни, нужно тихо и спокойно вспоминать, а не скорбеть, ведь в наших сердцах они остаются навсегда.

Сказав это, Энн ушла.

* * *

Начался тёплый майский дождь. Марианна шла по улице без зонта, не замечая, что промокла. Она обдумывала слова Энн, сказанные перед самым её уходом. Марианна действительно жила прошлым, боясь полностью осознать, что её одноклассники погибли, и не имея сил для начала новой жизни. Девушка была подобна паруснику, застрявшему в полосе штиля.

Как же она позволила чёрной дыре скорби и меланхолии поглотить собственную душу? Марианна даже убрала подальше от себя школьный фотоальбом, будучи не в силах смотреть на весёлые и счастливые лица друзей, половины которых уже не было в живых. В гардеробе девушки остались только чёрные вещи, имеющие тот же мрачный цвет, что и вечная ночь, завладевшая её сердцем. Ей нужно меняться, ведь даже Сара преодолела свою глубокую печаль…

Марианна заплакала, не стесняясь пробегающих мимо прохожих, и вместе со слезами уходила из души боль.

За спиной просигналил автомобиль. Марианна обернулась и увидела через лобовое стекло Чарльза.

– Мари! Что ты стоишь под дождём без зонта? Промокнешь же и заболеешь. Садись! – Он открыл дверцу.

Марианна села на переднее сиденье и пристегнулась ремнём безопасности. Блузка и джинсы промокли насквозь, с волос капала вода, и ей было очень неудобно, но Чарльз только махнул рукой, попросив не беспокоиться об автомобильном салоне.

Он привёз Марианну домой и дал одежду, чтобы она могла переодеться. Марианна приняла ванну и после уселась на мягкий диван с кружкой горячего глинтвейна. В спортивном костюме Чарльза она смотрелась почти юной школьницей.

– Согрелась? – заботливо спросил Чарльз, присаживаясь рядом.

– Да. – Марианна сделала очередной глоток глинтвейна. – А у тебя здесь уютно. Я никогда раньше не была у тебя в гостях.

– Зато сейчас ты впервые оказалась в моей квартире. – улыбнулся он. – Помнишь, какие стихи я писал тебе в школе?

– Помню, – ответила Марианна.

– Я тогда мечтал пригласить тебя в гости и прочитать вслух все свои произведения. Но пришлось подкладывать их в твой портфель.

– А я всё ещё храню их в ящике стола, – сказала Марианна.

– Надо же! Я думал, что ты их выбросила или сожгла.

– Я бы никогда не сделала этого. Они очень понравились мне.

Чарльз придвинулся к девушке ближе.

– Я столько лет не видел тебя, Мари. Где ты была? Уезжала?

– Нет, я никуда не выходила дальше двора своего дома.

– Не может быть! Как можно годами никуда не ходить и не ездить?

– Не хотелось просто. И, Чарли, неужели тебе это интересно? Лучше сделай мне ещё глинтвейна.

Чарльз принёс Марианне ещё одну кружку и налил глинтвейн себе. И то ли на них подействовал этот горячий напиток из вина и специй, то ли пробудилась юношеская страсть, но Чарльз и Марианна вдруг начали страстно целоваться. Они не помнили, кто из них начал ласки первым. Чарльз целовал Марианну нежно, касаясь губами её губ и шеи, гладил руками по спине и распущенным волосам. Пуговицы на одежде расстёгивались сами. Обнажённые, Чарльз и Марианна легли на диван, не в силах оторваться друг от друга.

Уснули они лишь глубокой ночью, когда белые квадраты лунного света уже покидали их комнату.

Утром Чарльз готовил на двоих кофе. Он считал прошедшую ночь любви сном, но на самом деле всё произошло в действительности. Его любимая женщина, к которой он воспылал чувствами ещё в школе, была с ним и спала сейчас на его диване: Марианна, дважды отвергнувшая Чарльза, сама пришла к нему!

А ведь это могло произойти гораздо раньше! Чарльз жалел, что не был более настойчивым, что не отбил Марианну у Джека. Но нельзя заставить полюбить силой, и выбор девушки был добровольным. А ведь Чарльз когда-то, будучи студентом, звонил Марианне по ночам, в минуты острого одиночества, и слушал в трубке её голос, ничего не говоря. И летом, в парке, сидя на скамейке с бутылкой пива, Чарльз увидел Джека и Марианну, подыскивающих укромный уголок для любовного уединения. Тогда он пошёл за ними и спугнул их, сломав несколько веток кустарника.

Марианна проснулась, потянувшись, как кошка, сходила в душ и завернулась в махровый халат. Привычным движением достала сигареты, но вовремя вспомнила, что теперь больше не курит, и, смяв пачку, бросила её в мусорное ведро.

Вспомнила проведённую с Чарльзом ночь и разговор с Энн. Досадно поморщилась. Нехорошо обижать Чарльза, ведь он так любит её, но она испытывает к нему только дружеские чувства, к тому же она вряд ли сможет стать для него хорошей женой. Ну а в том, что произошло между ними, виноват только глинтвейн.

Марианна вошла в кухню, уселась за стол и потянулась к чашке с кофе.

– Чарли, у меня к тебе вопрос. Медлить не буду, поэтому спрошу сразу. Ты мог бы жениться на Энн?

– На Энн?! – Чарльз чуть не подавился печеньем. – Но…почему на ней? Разве ты сама не хочешь остаться со мной?

– Нет, Чарли, не хочу и не могу. Я люблю другого. – Марианна решила прибегнуть к спасительной лжи, надеясь, что Чарльзу будет не так больно. – Мы с ним скоро уедем в другой город. А я не хочу, чтобы ты всю жизнь прожил холостяком. Да и самой Энн ни к чему одиночество, а она ведь мать двоих детей. Так что, я думаю, из вас сложится прекрасная пара.

– Мари, ты совсем не изменилась со школьных времён, – тяжело вздохнул Чарльз. – Всё так же создаёшь пары. Ну что ж, я попробую, спорить с тобой всё равно бесполезно.

Свадебная церемония Энн и Чарльза была скромной. Присутствовали лишь немногочисленные родственники, друзья и сослуживцы. Брак молодожёнов построился на дружбе и товарищеских отношениях, что для них оказалось сильнее и крепче любви. Марианна радовалась, глядя на них, и забыв на время о неустроенности своей собственной жизни.

* * *

Майкл Браун жил на Луне в пока небольшом колониальном поселении, расположенном в одном из лунных морей. Жилые модули здесь были укрыты специальными панелями, защищающими их от радиации, кислород вырабатывался искусственно и подавался в помещения через систему вентиляции, проходя круговорот очистки, а вид за окном был пустынным и безрадостным, только безжизненные метеоритные кратеры, да чернота космоса, немного разбавленная светом солнца и звёзд, вместо неба.

Привыкнуть к слабой лунной гравитации, которая составляла всего шестую часть земной, поначалу было трудно, даже сейчас Майкл ощущал себя слишком легко и невесомо. Работа ботаника тоже не всегда ладилась, выращиваемые растения росли плохо, потому что на Луне, как на Марсе, не было подходящей почвы, и грунт приходилось привозить с Земли.

Колония поселенцев на земном спутнике состояла из двенадцати человек. Девушек было всего две, одна жила с мужем, другая же, симпатичная молоденькая лаборантка, была свободна. Красавицу звали Виктория Грант. Майкл, покоривший уже не одно женское сердце, с лёгкостью соблазнил наивную девушку и изысканными комплиментами заманил её в постель. Сопротивляться его обаянию Виктория не смогла и поэтому сразу же отдалась ему. Вскоре девушка забеременела. Майкл, конечно, таких последствий не ожидал, но деваться с Луны было некуда. Ему пришлось смириться с будущим отцовством, а Виктория стала ежедневно наблюдаться у врача.

Так бы и мог Майкл прожить всю жизнь с Викторией, если бы не Мадлен Остен, прилетевшая на Луну вместе с новым экипажем и поселившаяся по соседству с Брауном. Невысокая стройная блондинка с изумрудно-зелёными глазами, она сразу же обратила на себя внимание всех живущих в колонии мужчин. Даже строгие «учительские» очки в роговой оправе делали её лицо более привлекательным, а белый лабораторный халат подчёркивал тонкую талию.

Мадлен принадлежала к числу решительных женщин-завоевательниц, и поэтому она первой подошла к Майклу познакомиться. Избежать её внимания Майклу никак не удавалось. Их автоматизированные модули находились рядом, работали молодые люди в одной лаборатории, и Майкл постоянно сталкивался с Мадлен, которая бросала на него многозначительные взгляды через стёкла своих очков. У Брауна даже исчезла возможность видеться с Викторией. Мадлен, встретив Майкла вместе с любовницей в ботаническом кабинете лаборатории, окинула девушку взглядом, в котором было столько арктического холода и королевского превосходства, что Виктория в этот же миг поторопилась скрыться и убежала к себе. С того дня Виктория больше ни разу не появилась рядом с Майклом, прячась по углам от Мадлен.

В один из дней, закончив работу, Мадлен заглянула в кабинет к Майклу. Лабораторный халат она уже сняла, оставшись в джинсовой мини-юбке и красной блузке. Верхние пуговицы были расстёгнуты, открывая красивую женскую шею и длинную золотую цепочку, кулон которой опускался ниже, туда, где блузка была застёгнута.

Майкл прекратил поливку растений и поднял глаза на вошедшую, то и дело останавливая взгляд на том месте, где предположительно прятался под её одеждой этот самый кулон.

– Майкл, нам нужно серьёзно поговорить, – начала Мадлен с порога.

– О чём? – поинтересовался Майкл, садясь за стол.

– О нас с тобой. – Она подошла к нему ближе. – Ты же знаешь, что никуда не денешься от меня. На Луне бежать некуда, а возвращение на Землю в ближайшее время не предусмотрено. Я не стану возражать против ребёнка, которого родит от тебя Виктория, численность колонии всё равно придётся увеличивать. Однако нам следует завести и собственных детей, родителями которых станем мы с тобой. Ты давно нравишься мне, Майкл, так что выбора у тебя нет. – Мадлен схватила Майкла за ворот халата и притянула к себе. – Женись на мне…или беги по лунному грунту как можно дальше от поселения.

Отпустив парня, Мадлен направилась к выходу, но в дверях обернулась, чтобы насладиться испуганным взглядом его наивно-голубых глаз.

Майкл был загнан в тупик словами Мадлен. Он не желал расставаться со своей холостяцкой свободой, но, с другой стороны, представить себя престарелым ловеласом он тоже не мог. Пришла пора наконец остепениться. В тот же вечер Майкл со всеми вещами переехал в комнату Мадлен, и уже на следующий день их брак был зарегистрирован официально.

* * *

Свой тридцать четвёртый День рождения Марианна отмечала вместе с родителями. Стелла расстраивалась, что её дочь так и не нашла себе мужа, а Марианна упрямо утверждала, что у неё ещё всё впереди.

Она решила переехать в другой город, чтобы сменить обстановку, как советовали это сделать книги по психологии. Она купила билет на вечерний поезд, дополнительно заплатив за то, чтобы к ней в купе никого не подсаживали. Родители проводили дочь до железнодорожного вокзала и расстались с ней на перроне. Стелла старательно скрывала слёзы разлуки, муж обнимал её за плечи. Марианна пообещала, что будет часто писать и звонить, и, войдя в свой вагон, долго махала родителям рукой.

За окном мелькали улицы и дома, сменившиеся зелёными холмами и лесом. Ночью мимо вагонного стекла проносились редкие фонари и гремящие составы других поездов. Девушка задумчиво сидела в пустом купе и смотрела в окно, не в силах уснуть.

Оказавшись в незнакомом городе, Марианна сняла квартиру и поискала работу через интернет. Имея опыт работы инженером, она легко устроилась на авиазавод, где познакомилась с одним привлекательным сотрудником. Его звали Адриан Дей. Когда-то он отучился в Международной Космической Академии, мечтая попасть на Марс, но по состоянию здоровья не смог закончить подготовку и был признан непригодным для полётов в космос. Совершенно не расстроившись, Адриан покинул Агентство, получил другое образование и стал работать инженером. Марианне он понравился сразу, и уже через четыре месяца после знакомства она вышла за него замуж.

Адриан оказался прекрасным мужем, любящим, заботливым и чутким. После года совместной жизни супруги решили завести детей.

Собираясь на приём к врачу, чтобы проконсультироваться насчёт планирования беременности, Марианна вдруг вспомнила свои размышления о заре новой эры, которые пришли когда-то ей в голову, когда девушка каталась на лодке с Джеком и смотрела вместе с ним на звёздное небо. Да, у многих её друзей теперь есть дети. У Сары и Матиаса их уже трое, сестра Габриэля недавно родила ещё одного сына, Кристофера, Энн, мать прелестных двойняшек, ждала ребёнка от Чарльза, Джек и Катрин у себя на Марсе растят дочь Еву, у Майкла… О нём до сих пор ничего не известно, но, учитывая его сильную любовь к женскому полу, можно считать, что у него уже несколько отпрысков. Бездетной оставалась только Марианна. Но это, впрочем, было легко поправимо.

Прошлое поколение стареет и умирает, новое уже просится в мир, и нынешнему нужно сделать всё, чтобы дети не страдали так же, как и их родители.

 

Наблюдатели

1

Анна Линдсей не любила поздно возвращаться домой. В вечерней темноте, опускавшейся на город, ей мерещились маньяки, грабители, насильники, убийцы, или просто хулиганы, от которых тоже нельзя было ждать ничего хорошего. Анна хотела после работы остаться дома и посмотреть какой-нибудь фильм по телевизору, но всё получилось иначе. Подруга Стелла позвала её в гости, и Анна не смогла отказаться. Они посидели, попили чай с пирожными, поговорили и не заметили, как наступил вечер. Анна, вежливо поблагодарив Стеллу за гостеприимство, поспешила на улицу, к своему автомобилю.

Часы показывали начало двенадцатого. Девушка вышла из подъезда, на ходу доставая ключи. Свет редких фонарей был тусклым, деревья шелестели ветвями на ветру, и Анна нервно вздрагивала от каждого шороха. Ей оставалось пройти лишь несколько шагов до автомобиля, когда за кустами мелькнула чёрная тень, и неизвестный мужчина бросился на девушку сзади. Закричать Анна не успела – негодяй закрыл ей рот ладонью.

– Не дёргайся, – услышала она его хриплый голос. – Не то хуже будет.

Анна, увидев, что мужчина достал из кармана нож, подумала, что он грабитель. Что ж, решила она, пусть он забирает её кошелёк, в котором и так не слишком много денег, лишь бы не убивал.

– Раздевайся! – внезапно потребовал мерзавец. – И побыстрее!

Анна растерялась. Такого она совсем не ожидала. Попыталась вырваться, но сильные руки удержали её.

– Я велел тебе не дёргаться! – зашипел маньяк, больно сжимая ей запястья и прижимая к машине. – Давай раздевайся, или я сам всё сделаю!

Внезапно он вздрогнул, выронил нож, и испуганно оглянувшись, с криком бросился бежать. Сначала Анна не поняла, что произошло, но потом увидела недалеко от себя девочку, подростка лет пятнадцати-шестнадцати, одетую в модные белые брюки, светло-зелёную блузку и джинсовую куртку. Два конских хвоста, в которые были собраны её волосы, придавали девочке несколько смешной вид.

– Всё в порядке? – спросила она, наклоняясь к Анне и помогая ей встать.

– Да, – всё ещё дрожащим голосом ответила Анна, отряхивая юбку.

– Я услышала, что тебе нужна помощь, и поэтому поспешила сюда, – сказала незнакомка. – Вот, возьми. Это ключи от твоей машины.

– Спасибо, – поблагодарила Анна, открывая дверцу. – А почему этот неудавшийся маньяк убежал? Не мог же он испугаться тебя!

– Он испугался своих собственных страхов, – загадочно ответила девочка. – Кстати, я не представилась. Меня зовут Сара Клейн, я живу здесь неподалёку.

– А меня – Анна Линдсей, я живу в соседнем районе, а сюда приезжала навестить подругу. Слушай, а не опасно ли тебе самой гулять поздно вечером в парке? Ведь ты такая юная.

– Нет, не опасно, – ответила Сара. – Я часто гуляю в такое время.

– Ну что ж, приятно было познакомиться, Сара. Спасибо за то, что спасла меня. А теперь извини, мне нужно ехать домой.

– Я поеду вместе с тобой. – Сара взяла Анну за руку и посмотрела ей в глаза. – Мне очень хочется побольше узнать тебя.

Сама не зная, почему, Линдсей возражать не стала и позволила девочке сесть на пассажирское сиденье рядом с собой. Анна ощутила странное спокойствие, словно с ней ничего ранее не происходило, и не было этой встречи с грабителем-насильником.

Оказавшись дома, Анна переоделась и, несмотря на то, что уже был первый час ночи, предложила Саре чаю. Девочка сразу же согласилась. Анна засуетилась, поставила на плиту чайник, достала чашки и печенье. Наливая кипяток, Анна вздрогнула от телефонного звонка, и горячая вода, перелившись через края чашки, обожгла ей руку. Ойкнув, она сунула обожжённые пальцы под кран с холодной водой.

– Больно? – спросила Сара, вытиравшая со стола пролитую воду.

– Не очень, – попыталась соврать Анна, но это получилось у неё плохо.

– Давай помогу, – тонкие пальцы Сары коснулись места ожога.

Анна ощутила прохладу, боль сразу прошла. Девушка осмотрела руку и не увидела покрасневшей кожи – ожог исчез!

– Невероятно! – вырвалось у Анны. – Как ты это делаешь?

– Я могу делать и не такое, – ответила Сара.

– Кто ты? – спросила изумлённая Анна.

Телефон снова зазвонил. Сара махнула рукой в его сторону, и он замолчал. Анна лишилась дара речи, и было непонятно, из-за чего больше – от страха или от удивления.

– Не бойся меня, – мягким и спокойным голосом сказала Сара. – Садись и слушай. Мне нужно много тебе рассказать.

2

Анна постаралась взять себя в руки, глотнула чаю и стала слушать рассказ Сары.

– Мне очень нравится общаться с людьми, – говорила тем временем странная девочка. – Хотя никто из вас до сих пор не догадался, что я инопланетянка.

– Но ты ведь сама призналась в этом, – сказала Анна, держа в руках чашку. – Не боишься, что я могу рассказать о тебе кому-нибудь?

– Нет, не боюсь, – рассмеялась Сара. – Во-первых, потому, что вы, люди, не верите в пришельцев из космоса, а, во-вторых, потому, что тебе совершенно не захочется это делать. Так ведь?

Она взяла Анну за руку, забирая чашку, и все сомнения, а также плохие мысли, тотчас исчезли из головы девушки.

– Я не говорю всю правду о себе кому попало, – продолжила девочка. – Я выбираю человека, с которым можно обменяться информацией и узнать что-то новое. На Земле я прожила довольно долго, поэтому таких собеседников-информаторов у меня было немало. Сейчас таким человеком стала ты. Мне кажется, что от тебя я узнаю много интересного.

– Но что ты можешь узнать от меня? Ведь я простая библиотекарша, работаю среди книг.

– В книгах тоже много полезной информации.

– А сколько тебе лет? – заинтересовалась Анна.

– По вашему счёту недавно тысяча исполнилась, – ответила Сара. – Для нас это не предел, мы можем прожить и дольше. А среди вас лишь единицы могут дожить хотя бы до ста лет. И ещё ваш мир слишком изменчив, меняется с каждым веком. У нас всё не так. Наш мир стал развиваться сразу же, как только появился. Теперь наша цивилизация находится на высочайшем уровне развития.

– А сколько лет вашей цивилизации? – задала новый вопрос Анна.

– Пять миллиардов лет. Мы помним каждый день нашей истории, а вы даже не можете узнать, откуда взялась ваша цивилизация Homo sapiens. Вы отрицаете одни теории своего происхождения, и ищите другие, от которых впоследствии снова отказываетесь! Определитесь, земляне, откуда вы взялись на вашей планете! – Сара поняла, что начинает горячиться, и заговорила гораздо спокойнее. – Хочешь узнать, в какой галактике живу я?

– Хочу.

Сара положила ладонь на лоб собеседницы, и перед внутренним взором Анны стремительно пронеслись звёзды, кометы, астероиды и чернота далёкого космоса. Девушка увидела большую красную туманность, сквозь свет которой были видны яркие огни звёзд, а тёмные полосы делали это зрелище поистине фантастическим.

В самом центре туманности Анна разглядела планету. Девушка захотела рассмотреть её получше и внезапно она оказалась совсем близко от поверхности, так похожей на земную. Анна увидела голубоватые воды океанов и зеленеющие материки. На полюсах планеты не было льда, и она решила, что там очень тепло.

– Ну как, нравится? – услышала Анна голос Сары.

– Да, – ответила она, возвращаясь обратно.

Приходя в себя, Анна не поверила своим глазам. Сара выглядела совсем по-другому! Светлая кожа светилась фосфорическим светом, глаза из серо-голубых стали фиолетовыми, длинные волосы напоминали жидкое золото, рассыпаясь водопадом по плечам, отчего белое платье в пол казалось ещё ярче. Мгновение – и девочка снова стала выглядеть, как обычная школьница.

– Планета, которую ты видела, называется Таро. Она находится в Туманности Ориона. Это – мой дом, – сказала Сара. – Конечно, я не стала показывать тебе наш уклад жизни, но для меня это слишком личное, поэтому не могу дать эту информацию.

– Понимаю, – согласилась Анна.

– Ладно, поздно ужt. – сказала Сара, посмотрев на часы. – Замучила я тебя совсем. Иди спать, а то завтра работу проспишь.

Сара убрала со стола и повела Анну в спальню.

– А как же наш обмен информацией? – Линдсей не могла уснуть, не узнав побольше о жизни своей новой знакомой-инопланетянки. – У меня же ещё много вопросов!

– Завтра, – повторила девочка, – мы продолжим наш разговор завтра. Спи!

Анна не смогла противиться непонятной магии её слов, поэтому позволила Саре уложить себя в постель и сразу же заснула.

3

На следующий день Анна не пошла на работу. Она позвонила своей начальнице, и попросила выходной, заявив, что неважно себя чувствует. На самом же деле ей очень хотелось остаться с космической гостьей и продолжить разговор, начатый накануне.

– Ну и напридумывали вы множество приборов, для того, чтобы пообщаться! – раздался с кухни голос Сары. – Я считаю, что нет ничего лучше телепатии. Ей не мешают огромные расстояния. Мысли передаются напрямую в голову того человека, которому ты хочешь что-то сказать. А все эти компьютеры и телефоны слишком ненадёжны и часто ломаются.

Анна, несмотря на то, что вчера не спала половину ночи, чувствовала себя выспавшейся и бодрой. Она смотрела, как Сара готовит завтрак, и не смогла удержаться от глупого вопроса:

– Ты умеешь готовить?!

– Да. – Девочка поставила перед Анной тарелку с макаронами, посыпанными сыром, и стала накладывать гренки. – Я же говорила, что долго прожила среди людей, поэтому вполне естественно, что я многому у них научилась.

После завтрака их общение продолжилось.

– В вашем мире слишком велико социальное неравенство, – говорила Сара с серьёзным видом. – Впрочем, не только социальное. Вы, люди, чем-то похожи на шахматные фигуры. У вас одни главенствуют над другими. В нашем мире всё совершенно не так. Мы все равны. Конечно, у нас есть своя высшая власть, но её представители общаются с окружающими на равных. Так происходит во всех слоях нашего общества, независимо от того, какую должность или какое социальное положение мы занимаем. И есть ещё один момент… – Она помедлила, собираясь с мыслями. – Вы слишком разделились, создали слишком много государств, говорите на разных языках. И общаясь, вы можете просто не понять друг друга, не сумеете осознать смысл слов собеседника без переводчика. – Говоря это, Сара усмехнулась. – Убеждения ваших политиков слишком разнятся, а ваши страны слишком скованны условностями, поэтому вы не можете развиваться дальше. У вас даже нет нормальных космических кораблей!

– Но почему же? – не согласилась Анна. – Мы давно запускаем в космос спутники, исследовательские зонды и космические телескопы. С их помощью мы получили немало информации о Вселенной.

Сара фыркнула.

– Ваши космические аппараты далеки от совершенства. Мы находили их во время путешествий, и они годились лишь на то, чтобы быть выброшенными на свалку.

– А вы путешествуете? – спросила Анна, которой было неприятно слушать совсем не лестные отзывы о земных космических технологиях. – Но ведь ваша планета такая большая. Или вам не хватает места?

– Да, – инопланетянка вздохнула, – нам действительно не хватает места. Наша цивилизация слишком огромна, и ей требуются всё новые и новые галактики. Мы завоевали уже несколько миров, однако их недостаточно.

– А как вы их завоёвываете? – В памяти Анны мелькнула сцена кровопролитной битвы с пришельцами, увиденная в каком-то фантастическом фильме.

– Если ты думаешь, что мы кого-то убиваем, то ошибаешься. – Сара наверняка прочла её мысли. – Наша цивилизация против войны и бессмысленных убийств. Мы завоёвываем их совсем по-другому. Например, наши исследователи находят пригодную для обитания планету. Мы подробно изучаем её, и заселяемся только в том случае, если условия на её поверхности подходят нам. То есть там есть атмосфера, вода и растительность, а также тёплый климат. Если на планете есть жизнь, мы также изучаем её. В случае, если существа агрессивны и принимают нас враждебно, мы уходим и ищем другую галактику. Если же они вполне мирные, то мы внедряемся к ним. У нас есть способность менять облик, поэтому без труда можем стать частью любой расы. Незаметно мы изучаем убеждения и принципы тех существ, особенности жизни и развитие общества, строение их мира. Когда информация о расе собрана полностью, мы начинаем изменять её. Никто не догадывается, что мы пришельцы, поэтому нам доверяют и нас слушают. Мы незаметно заменяем их убеждения своими, создаём свои порядки, и через несколько лет мир становится нашим. Вот так и проходят наши завоевания.

– Значит, нашу Землю вы тоже изучаете? – Анна была зачарована рассказом. – А потом тоже завоюете?

Сара улыбнулась:

– Нет, мы пока не решили, что делать с вашей планетой. Мы пока не изучили её до конца. Может, через пару веков и придумаем что-нибудь, но не сейчас. Кстати, вы на Млечном Пути не одни. На некоторых планетах вашей галактики тоже есть жизнь.

– На каких же?

– В основном, на очень далёких от вас, но даже на близком к вам Марсе есть жизнь. Нам известно, что вы давно и пристально изучаете эту планету, однако до обитающих там существ никогда не доберётесь. Они слишком скрытные.

4

– Сегодня мне нужно уехать по делам, – заявила Сара спустя неделю. – Я поеду к своему другу и помощнику, вернусь к ужину. Кстати, вечером он придёт к нам в гости.

– О! – только и смогла сказать Анна. – А я думала, что ты здесь одна.

– Мы не работаем поодиночке, – объяснила Сара. – К тому же временами каждому из нас требуется помощь, а без поддержки друзей мы не добились бы многого.

Девочка подошла вплотную к Анне и взяла её руки в свои.

– Знаешь, я хочу сказать тебе кое-что… – Голос инопланетянки погрустнел.

– Что?

– Мне очень приятно и интересно общаться с тобой, но, к сожалению, нам в скором времени придётся расстаться.

– Почему? – огорчилась Анна.

– Через два дня я вернусь домой. Слишком долго я была здесь, на Земле. Теперь моя семья ждёт меня.

– Твоя семья? Но как ты узнаешь?..

– Я общаюсь с ними с помощью телепатии. Они пришлют корабль за мной и моим другом. Сегодня вечером я представлю тебе его. Он весьма симпатичен, но всё же не стоит пытаться заводить с ним отношения. За пару дней вы всё равно ничего не успеете. – При этих словах Сара многозначительно рассмеялась.

– А сколько ты прожила среди людей? – спросила Анна.

– Прмиерно девятьсот лет. – Глаза Сары приобрели меланхоличное выражение. – Я родилась на планете Таро и первые сто лет жила на ней и училась. Потом меня отправили на Землю с наблюдательской миссией. Признаюсь, в первое время ваш мир казался мне совершенно диким, но как изменился за эти века! – Она глубоко вздохнула, видимо, на неё нахлынули воспоминания. – А я до сих пор скучаю по родному красному небу!

– Почему красному?

– Это из-за цвета нашей Туманности. В ней преобладает красный цвет, поэтому небо и выглядит так. – Сара встряхнула волосами, собираясь сказать что-то ещё. – Ну вот, мы так долго разговаривали об устройстве наших миров, а я так и не открыла тебе своего настоящего имени.

– Но ведь я знаю твоё имя! – удивилась Анна.

– Нет, это обычное, земное. На самом деле меня зовут Эралла. На нашем языке это означает «далёкая звезда».

– Оно очень подходит тебе, – заметила Анна. – Ведь ты также далека от дома, как и звёзды от нашей Земли.

Когда Сара уехала, Анна отправилась на работу. День выдался напряжённый, она устала, да ещё и начальница замучила всякими поручениями. Домой девушка вернулась совершенно без сил и с головной болью.

Приближался вечер. Анна, переборов усталость, выпила кофе и принялась готовить праздничный ужин.

Если бы месяц назад кто-то сказал ей, что она лицом к лицу встретится с пришельцами, Анна ни за что бы не поверила. Но совсем недавно она познакомилась со странной девочкой, явившейся в мир людей с целью его изучения, и не удивилась. Как не удивлялась и тому, что космическая гостья уже неделю жила в её квартире. А теперь Анна жарила блинчики для друга этой девочки, такого же пришельца из Туманности Ориона. Фантастика с налётом обыденности.

В дверном замке звякнул ключ – Сара вернулась. Анна закончила расставлять тарелки и пошла встречать гостей.

– Анна, знакомься, это мой друг, Томас Гард, – с порога объявила Сара. – Томас, это Анна Линдсей, моя подруга.

Смущённая девушка улыбнулась. Томас оказался высоким стройным брюнетом с карими глазами, симпатичным, как и предупреждала инопланетянка.

– Проходите к столу. Всё уже готово.

Томас прошёл вперёд, а Сара задержала Анну.

– Если не перестанешь работать так много, твоя голова будет болеть каждый день, – сказала она, положив ладонь ей на лоб. – Побереги своё здоровье.

Боль исчезла, и Анна в который раз убедилась в том, что её подруга умеет читать мысли.

Ужин прошёл прекрасно. Сара и Томас сказали, что им всё понравилось и они очень довольны.

– Очень жаль, что мы так мало с тобой пообщались. – обратился Томас к Анне. – Но наше время здесь закончилось. Теперь нас заменят другие.

– Новые наблюдатели?

– Да. Ты удивляешься, что мы бываем здесь подолгу? В этом нет ничего удивительного. Некоторым кажется, что быть наблюдателем просто, но самом деле это тяжело. Для того, чтобы понять чужую жизнь и получить как можно больше данных, нужно много времени. Необходимость понять, как и чем живёт какая-либо раса, стать её частью и при этом не выдать себя – чрезвычайно сложная, но важная миссия. По-другому её называют исследование неизвестности. Без наблюдателей наша цивилизация никогда не смогла бы завоевать соседние миры.

После ужина Томас спросил:

– Скажите, Анна, Эралла не слишком замучила вас разговорами? Она любит общаться, но часто не даёт собеседнику отдыха.

– Нет, всё в порядке. В моей жизни никогда не было более интересной собеседницы.

– Да ладно тебе, Тийо, – хихикнула Сара, назвав друга его космическим именем. – Давай лучше будем отдыхать, пока есть время перед отправлением.

Наконец, настала ночь прощания. Была полночь, когда Сара попросила Анну выйти вместе с ней на крышу многоэтажного дома.

– Мы с Томасом решили позволить тебе попрощаться с нами. Идём.

Ночь была ясная, лунная. Город казался залитым жидким серебром. На крыше их уже ждал Томас.

– Вы пришли вовремя. Они вот-вот появятся.

Поёжившись от прохладного ветра, Анна стала ждать. Её вдруг охватило восторженное волнение – девушке было интересно посмотреть на других инопланетян, но пока никого не было видно.

Спустя несколько минут луну закрыла чёрная тень. Это был длинный сигарообразный объект. От него отделился светящийся шар и полетел к зданию, на крыше которого стояли люди. Он плавно опустился, и Анна увидела, как в середине шара открылся проход. От искрящейся белоснежной сферы шло тепло, и девушка рискнула подойти ближе.

– Пора, – сказал Томас.

Он и Сара приняли свой истинный облик и шагнули внутрь шара. Они не были родственниками, однако оказались очень похожими друг на друга. Золотого цвета волосы, фиолетовые глаза, светлая кожа и белые одежды. На прощание Тийо и Эралла обернулись и помахали Анне руками – ещё один чисто человеческий жест.

– Прощай, Анна!

– Прощай и не жалей, что мы больше не увидимся!

Проход закрылся. Шар поднялся в воздух и полетел к кораблю, чтобы скрыться внутри него. Заворожённая Анна смотрела ему вслед, осознавая, что больше таких друзей и собеседников у неё не будет. А ведь она успела привязаться к ним…

Тень исчезла корабль улетел, отправился в Туманность Ориона.

Анна постояла ещё минуту, затем, словно очнувшись от гипноза, растерянно огляделась вокруг. Что она делает ночью на крыше? Ведь она же собиралась спать! Девушка осмотрела себя. На ней было платье, а поверх него куртка. Анна попыталась вспомнить, для чего пришла сюда, но не смогла.

– Что за наваждение? – бормотала она. – С чего я сюда заявилась?

Ей не суждено было ничего вспомнить. Воспоминания о Саре, Томасе, Туманности Ориона и далёкой планете оказались стёрты из её памяти. Не было разговоров и видений о космосе.

Причина была в гипнозе: Сара, общаясь с Анной, при помощи взгляда и прикосновений подчиняла её своей воле. То же самое инопланетянка сделала в первый вечер их знакомства – она просто внушила маньяку, что за его спиной стоит жуткое чудовище, вот тот и испугался…

Теперь же действие гипноза закончилось, и события последней недели начисто стёрлись, словно их не было и вовсе.

Анна посмотрела на Луну и снова поёжилась. Она не понимала, что с ней произошло, но внезапно вспомнила, что хотела поужинать.

– Ой! Надеюсь, я не забыла снять сковородку с плиты! – заволновалась она и поспешила домой.

 

Омикрон Эридана

Высоко над головой простиралось бездонное, ярко-голубое небо. Чистое, безмятежное. Мирное. С тех пор, как началась война с эриданцами, у Алекса Нортона появилась привычка часто смотреть вверх, высматривая приближающиеся вражеские корабли.

Пока инопланетяне к Земле не приближались, но никто точно не знал, в какой момент они решат напасть.

Информации об эриданцах было очень мало, но зато про них ходило множество легенд, по большей части пугающих, жутких и, что самое неприятное, часто подтверждавшихся. Никто никогда не видел эриданцев своими глазами, поскольку те предпочитали не показываться людям и в контакт ни разу не вступали. Корабли же, наоборот, подробно описывались в военных докладах, заявлениях гражданских лиц и документальной хронике СМИ. Похожие н друзы чёрного хрусталя, они свободно маневрировали в космическом пространстве, практически мгновенно меняя направление и скорость. Воевать с таким противником было очень сложно, силы оказывались слишком неравны, и в пока редких случайных схватках победителями всегда становились эриданцы. А после гибели нескольких кораблей, посланных для установления контактов, земной флот предпочитал не прокладывать маршруты вблизи Омикрона Эридана.

Нортон вздрогнул и поёжился, вспомнив о тех, кто навсегда сгинул в пучинах космоса. Алекса, как и любого человека, пугала даже мысль о том, чтобы столкнуться эриданцами, но если ему прикажут лететь, он не посмеет отказаться.

Неожиданно до Земли долетели сообщения о захвате эриданцами земной колонии в системе Альфа Центавра. Оттуда пришли отрывочные сигналы о помощи, отправленные в самом начале вторжения. Потом связь с колонией прервалась, и судьба двух миллионов человек пока оставалась неизвестной.

* * *

Получив приказ от начальства, Нортон стал собираться. Ему и его команде предстояло узнать, что же произошло в системе Центавра. Чувство тревоги, возникшее ещё на Земле, не оставляло Алекса – что эриданцы сделали с населением колонии – поработили, уничтожили? Или проводят над ними какие-то ужасные эксперименты?

На крейсере Алекса царило тяжёлое молчание, военные были напряжены, им не терпелось узнать хоть что-то о своих собратьях. Все ждали, что вот-вот из ниоткуда появятся корабли Эридана, но на радарах никаких объектов пока не наблюдалось.

Странности начались, когда крейсеры приблизились к планетам системы Альфы Центавра. Первое, что заметили люди – полное отсутствие городского освещения на поверхности, даже на ночной стороне. Орбитальные станции несли следы разрушения и выглядели брошенными, а орбитальные спутники связи спутники выведены из строя.

– В эфире молчание, мы ни с кем не можем связаться. – доложил связист.

– Не похоже, чтобы тут остался хоть кто-то живой. – заметил пилот, проверяя данные навигатора.

Экипаж содрогнулся от этих слов. Никто не ожидал увидеть подобное. Но так было на самом деле, планеты выглядели безжизненными, несмотря на то, что на их поверхности остались города, дороги, машины…

Суеверный страх закрался в души опытных бойцов, повидавших многое в своей жизни, но дело нужно следовало довести до конца.

Алекс Нортон, как капитан корабля, решил осмотреть военную базу, расположенную у северного полюса одной из планет. Передав командование крейсером своему заместителю, он с отрядом солдат вылетел на одном из шаттлов, предназначенных для посадки на планеты.

Город, тонущий в вечерних сумерках, выглядел совершенно не тронутым, словно люди просто испарились. Повреждений на зданиях не было, автомобили стояли на стоянках. Алекс вёл катер на небольшой высоте, намереваясь посадить его на космодроме военной базы.

Двери командного центра базы оказались распахнуты настежь. Отряд людей прошёл внутрь, держа наготове оружие. В кабинетах и всех помещениях было пусто – никого. Электричества не было, сигнализация не работала, устройства связи молчали.

– Нашли что-нибудь, капитан? – раздался в шлемофоне голос пилота крейсера.

– Нет, – ответил Алекс, убирая оружие и выходя на улицу. – Ни живых, ни мёртвых. Вообще ни души. Ждите меня.

Катер, как птица, поднялся в тёмное небо. Пора завершать операцию и возвращаться.

* * *

Тревога не оставляла капитана Нортона даже после доклада начальству. Ему казалось, что должно произойти что-то очень плохое. Алекс привык доверять своему чутью, которое ещё никогда в жизни его не подводило.

Плохое случилось спустя несколько дней после его возвращения из системы Альфа Центавра – сигналом к этому послужил вызов к генералу. Алекс Нортон, как человек опытный, сразу понял, в чём дело.

Прежде чем заговорить, генерал долго молчал, словно обдумывая слова, затем сказал:

– Ты, наверное, уже понял, Алекс, зачем я тебя вызвал. Мне тяжело посылать тебя в систему Омикрона Эридана, ведь там уже немало наших погибло, но и не разыскивать планету этих мерзавцев мы не можем. Один из их кораблей мы засекли возле Плутона, вероятно, они собирали о планете информацию. Это крайне опасно, они явно готовят удар по Земле, чего мы не можем позволить. Наши корабли уже готовы – мы должны нанести удар первыми. Ты входишь в состав элитного военного экипажа, у тебя прекрасный боевой опыт, в твоё распоряжение поступает рейдерский крейсер. От тебя и остальных будет зависеть многое.

– Я понял, генерал.

То, чего он так боялся, свершилось. Нортон надеялся, что никогда не услышит этого приказа, но теперь он изменить ничего не мог.

Теперь Алексу предстояло проститься со своими близкими – так делали все, кто отправлялся к Омикрону Эридана. С тяжёлым сердцем друзья и сослуживцы прощались с Нортоном, молча провожая его долгими взглядами.

Больнее всего Нортону пришлось прощаться с женой. Женщина слушала, что ей говорил муж, и казалась спокойной, хотя на самом деле ей было невыносимо слышать об этом убийственном приказе и рейде, который, вероятно оборвёт несколько сотен жизней.

– Зачем ты вообще стал военным? – тихо, и как-то устало-обречённо сказала она и отвернулась к окну.

Нортон не ответил, вышел за дверь и не увидел, как жена бросилась на кровать, закрыв руками лицо.

* * *

Двадцать звёздных кораблей держали курс на Омикрон Эридана, ярчайшую звезду в тройной системе. По всем расчётам выходило, что те, кого земляне прозвали эриданцами, скрываются где-то там. Следовало найти их планету, рождённую Вселенной или созданную искусственно, или боевую космическую станцию, и уничтожить, чтобы от неё осталась лишь пыль.

Три звезды системы, величественно-спокойные, испускали яркий холодный свет и надёжно скрывали убежище инопланетян и не желали выдавать его местоположение землянам.

Радары засекли неизвестный объект, который стремительно пропал из вида. Затем второй, третий. Экипажи крейсеров безрезультатно боролись с первобытным ужасом, внезапно нахлынувшим на них, и пытались укрепить растерянный боевой дух. Они находились на чужой территории, и теперь враги окружали их, готовясь нанести сокрушительный удар.

Зелёный свет вспыхнул в пространстве и словно прошёл через весь крейсер. Стало темно, все системы земных кораблей разом отказали, Даже реакторы двигателей внезапно перешли на холостой ход Обездвиженные земные корабли замерли, а их экипажам оставалось лишь беспомощно наблюдать, как за приближающимися огромные чёрные крейсерами, похожими на гигантские кристаллы. Часть гранёных корпусов распахнулась, и земные корабли потянуло туда неведомой силой.

Внутри корабль-исполин оказался таким же чёрным, как и снаружи. Нортону не пришлось долго его рассматривать, потому что к пленникам подошли захватчики.

«Их не видел никто, – подумал Алекс, – потому что те, кто их видел, не остались в живых…»

Худые, не выше среднего человеческого роста, но с сероватой кожей, жёлтыми кошачьими глазами и абсолютно безволосые – зрелище не слишком приятное для земного глаза. Язык эриданцев, если они являлись коренными жителями этой системы, был под стать облику – тоже неприятный и наполненный шипящими звуками. В руках у всех были какие-то устройства, напоминающие полицейские дубинки – очевидно, оружие.

Используя свои «дубинки», инопланетяне погнали людей по длинному коридору. Нортон чуть задержался, и эриданец направил на него торец «дубинки». Никаких внешних проявлений не было видно, но Алекс почувствовал, что его словно что-то толкает по коридору, заставляя механически передвигать ноги, словно подчиняя воле погонщика.

Людей разводили по разным направлениям, и Нортон оказался в помещении, явно напоминавшем медицинский кабинет. Там его уложили на стол – под воздействием непонятного излучения «дубинки» он не мог сопротивляться, лишь пассивно наблюдая, как его пристёгивают вполне обычными ремнями. – И вы делаете это со всеми? – крикнул Нортон, способность говорить у него осталась – Вы для этого похищали людей?

Эриданец не то улыбнулся, не то скорчил гримасу, обнажая белые, но совершенно беззубые дёсны.

– Да, – неожиданно произнёс он вполне чётко на общеземном языке, беря в руки предмет, очень похожий на скальпель. – То же будет и с тобой.

Нортон содрогнулся, ощущая, как от страха перестаёт биться сердце. Острый скальпель разрезал кожу. Нортон сжал зубы, сдерживая крик боли – свою войну с эриданцами он проиграл. Умирая, он желал лишь одного – чтобы Земля смогла дать бой этим жестоким созданиям.

 

Сказка о Земле

Прозрачно-голубоватые сумерки вечера уступили место фиолетово-синей марсианской ночи. Неоновые огни заведений, реклам, автомобилей, окон домов и атмосферных башен ярко сияли на городских улицах, точно звёзды, осыпавшиеся с неба и сосредоточившиеся в одном месте. На их фоне бледный свет Фобоса и Деймоса безнадёжно терялся. Ночь была прохладной и ясной, остывающий марсианский воздух пах озоном.

Мать укладывала своих детей спать. Старший мальчик и девочка помладше лежали в своих кроватях, но спать не желали, вполголоса переговаривались и хихикали. Свет в спальне был уже выключен, и сквозь приоткрытую штору в детскую проникали отблески ночных уличных огней.

Мать, одетая в длинный ночной халат, заглянула в комнату.

– Дети! Хватит шушукаться! Уже поздно, и вам пора спать. Иначе завтра проспите и в школу опоздаете.

– Мама! Мама! Расскажи сказку! – попросили дети.

– Какую же? – спросила мать, включая ночник и садясь на край кровати дочери.

– Про голубую планету, которая называется Земля. Нам сегодня учительница истории про неё рассказывала.

Мать вздохнула. Она помнила, что ей самой рассказывали в школе об этой планете, являющейся древней родиной всего человечества.

– Не думаю, что историю о Земле можно рассказывать детям, тем более на ночь, – сказала она. – Это очень печальная сказка с плохим концом.

– Ну всё же, мама, расскажи! – попросил мальчик.

– Да, – вторила ему девочка, – интересно же узнать об этой планете.

– Ну, хорошо, – сдалась мать, поняв, что её дети не уснут без этой сказки, и принялась обдумывать слова, чтобы не упомянуть всех ужасов этой старой истории, и не напугать тем самым ребят. – Я расскажу вам эту сказку, слушайте. – Женщина одёрнула халат и начала повествование:

– Когда-то, давным-давно, в уже забытые сейчас времена, появилась на Млечном Пути планета. Называлась она – Земля. Она была очень красивой, с голубыми морями и океанами, зелёными материками и белыми облаками. На экваторе её было жарко, а на полюсах – холодно. Природных зон на Земле было много. Были ледники и пустыни, тропические джунгли и степи, дремучие леса, моря, океаны и горы. Жили на планете звери, птицы и рыбы, разные насекомые. Появились на Земле и люди, первые представители нашей цивилизации. Считалось, что их прародителями были звёздные боги, создавшие людей по своему подобию. Долго жили люди на Земле, строили города, дороги и корабли, чтобы по морям путешествовать. Придумали автомобили, чтобы не ходить по дорогам пешком. Стали подниматься в небо на самолётах, желая стать ближе к Солнцу. Наверное, так проявилась генетическая память, доставшаяся людям в наследство от богов.

– И что же, люди Земли смогли достать до Солнца? – спросил сын, заворожённо слушающий сказку.

– Нет, достать до него они, конечно же, не смогли, – ответила мать. – Ведь Солнце – это же звезда, если ты помнишь, а все звёзд очень горячие, и поэтому к ним нельзя приблизиться. Однако люди смогли изучить Солнце, посылая к нему орбитальные станции и исследовательские зонды. Человечество развивалось, на Земле ему становилось тесно, и оно стало рваться в космос. Началась эпоха строительства космических кораблей и полётов к соседним планетам, к Луне, Венере и Марсу. Однако Луна и Венера не были пригодны для жизни, на них не было подходящих условий, поэтому люди поселились здесь, на Марсе. Создали сначала небольшое поселение, затем, когда жителей стало больше, построили первый город.

– Ну, прямо как в легендах из книжки, – мечтательно протянула девочка. – А что было дальше?

– А дальше, – продолжила рассказывать сказку мать, – жизнь на Марсе развивалась. Гениальные учёные придумали, как создать здесь искусственную атмосферу, и как озеленить безжизненные пустыни. Космические ракеты летали с Земли на Марс и обратно каждую неделю, с регулярностью междугороднего рейсового автобуса.

– Прямо так часто? – спросил мальчик. – Здорово, наверное, так летать!

– Да уж, – кивнула мать, поправляя сбившееся одеяло. – По ночам здесь, на Марсе, на небе можно было видеть Землю невооружённым взглядом. Она имела голубовато-зелёный цвет и светилась, как звезда. Эта планета есть на небосводе и сейчас, только никто теперь не видит её. Не сияет она больше.

– Почему? – спросила девочка, придвигаясь ближе к матери.

– Почернела Земля. Сгорела в атомном пламени войны.

– А война была? – спросил мальчик, притихнув и посерьёзнев. – Ужасная?

– Очень. – Мать вздохнула, не зная, продолжать ли дальше. – Как я уже сказала, людей на Земле было много, места всем не хватало, да и интересы у всех были разные. Между людьми произошёл конфликт, переросший из словесных угроз в боевые действия. И не ограничилось человечество одной революцией, война охватила всю планету. Во время неё использовалось страшнейшее и опаснейшее в мире ядерное оружие. Всё живое на Земле было уничтожено. Лишь немногие выжившие люди смогли сбежать сюда, на Марс. От них-то и передаётся из поколения в поколение эта история. Уже не одно тысячелетие прошло со времён той войны, а Земля до сих пор заражена радиацией.

– Как это ужасно, – заплакала девочка.

Мать посадила дочь на колени и принялась укачивать, напевая вполголоса детскую песню.

– Мне так жалко Землю. – Мальчик слез со своей кровати и прижался к матери, утешающе коснувшись рукой плеча сестры. – Нам как-то в школе, на уроке планетоведения, показывали её голографическое изображение. Она была очень красивой планетой! Как же это печально, что одной звездой на нашем небе стало меньше!

– Ну вот, теперь вы плачете, – расстроилась мать, принимаясь успокаивать детей. – Я же говорила, что эта сказка не для детей, но вы же сами настояли на том, чтобы я её рассказала. Теперь вы точно не уснёте!

– Мама, всё в порядке, мы уже не плачем, – сказали дети, укладываясь в свои постели.

– Я рада, что вы успокоились. – Мать встала и выключила ночник. – Но больше никогда не просите подобных историй на ночь! Страшные сказки не для маленьких детей! Надеюсь, вы завтра не опоздаете в школу из-за ночных кошмаров. Пусть ваши сны будут более радостными, чем такие сказки. Спокойной ночи, дорогие мои!

– И тебе спокойной ночи, мама. – сонными голосами ответили дети, засыпая.

А в окне, над заревом ночных огней, двигалось в небе неприметное пятнышко, когда-то бывшее голубой яркой звездой.

 

Сказка о запертом ящике

(В незапамятные времена…)

Тропический лес был наполнен солнцем. В густом переплетении древесных ветвей прятались яркие птицы. Их громкие голоса разносились по окрестностям, заставляя воздух звенеть. Дождевые капли, оставшиеся после недавнего дождя, срывались с листьев вниз. Было влажно и душно.

Два брата шли по этому лесу, отыскивая созревшие фрукты. Старший шёл вперёд, раздвигая руками заросли, а младший задержался позади – он разглядывал верхушки деревьев, запрокинув голову.

Крик брата заставил его броситься вперёд. Младший пробежал через кусты и оказался на краю песчаного обрыва – видно, во время сильной бури часть берега обрушилась в воду. Впереди открывался вид на бирюзово-синее море, сходящееся на горизонте с чистым лазурно-голубым небом. Внизу, почти у самой воды, лежал старший брат. Он был невредим, потому что обрыв был не слишком высоким и крутым, а мокрый песок смягчил падение.

– Ты в порядке? – закричал младший, осторожно спускаясь.

– Да, в полном, – ответил тот, вставая и отряхиваясь от песка.

Старший пошёл навстречу брату, чтобы вместе с ним подняться обратно наверх, но вдруг заметил в обнажившихся из земли корнях старого дерева какой-то странный предмет. Подозвав младшего, он подошёл поближе и увидел, что предмет этот – деревянный сундук, запертый большим металлическим замком. Братья вытащили сундук из переплетения корней и принялись рассматривать.

– Он выглядит очень древним, – сказал старший брат. – Интересно, кто его тут закопал?

– Кто ж это знает? – ответил младший. – Давай попробуем открыть?

– Но у нас же нет ключа!

– Ерунда! Замок можно чем-нибудь разбить.

Разбивать решили камнями. Несколько небольших камней разбились сами, не сумев сделать даже малейшей трещины в металле замка. Тогда братья отыскали камень побольше и потяжелее. На этот раз замок поддался и сломался. Братья откинули крышку и отпрянули от сундука. Из него вырвался резкий порыв ветра и странная серая пыль. Больше ничего в сундуке не было. В тот же миг красная молния расколола на части ясное небо, гулкий раскат грома оглушил испуганный мир, всё вокруг внезапно потемнело, набежали чёрные тучи, жестокий ветер налетел на лес, пригибая к земле деревья и ломая ветки, море волнами захлёстывало берег, словно норовя сделать ещё один обрыв…

И вдруг всё стихло. Исчез ветер, море успокоилось, тучи посветлели и сквозь них начало проглядывать небо. Однако птицы молчали, спрятавшись подальше, и даже Солнце не спешило показываться из-за облаков, будто испугавшись того, что произошло на Земле. Перепуганные до смерти братья даже не догадывались о том, что выпустили само Зло, запертое когда-то в сундук позабытыми сейчас богами древности и брошенное в самую глубокую впадину дна мирового океана. Но прошли тысячелетия, океан отхлынул, оставив после себя покрытую ракушками и умирающими водорослями сушу, в песках которой и оказался этот самый сундук. Кто знает, сколько времени он пролежал запертым, но вот теперь Зло оказалось на свободе, притаившись где-то в замершем от ужаса мире.

– Что же мы такое наделали! – вскричал старший брат, всё ещё не оправившийся от испуга.

– Что это было? – задрожал младший. – Странный, опасный сундук… – И вдруг напустился на брата: – Это ты виноват! Зачем нужно было вообще доставать этот проклятый сундук? И что теперь будет?

– Почему это я виноват?! – разозлился старший. – Я всего лишь хотел посмотреть на него. Это ты предложил открыть его! Даже камни принёс, чтобы замок сбить!

– Выходит, я один виноват! – закричал младший, оттолкнув брата. – Ты же помогал мне! Мы вместе этот сундук открыли!

Старший упал, ударившись головой о торчащий из песка камень. Увидев кровь, младший безумно перепугался. Что такое на них с братом нашло? Ведь за всю жизнь они ни разу не поссорились!

– Брат, очнись. – затряс старшего младший. – Очнись, пожалуйста.

Но тот уже не дышал. Младший потрясённо и обессиленно опустился на колени. Что он сам натворил? Убил родного брата… Он не хотел его убивать, всё вышло случайно. Но кого винить в случившемся? Свои разногласия и недовольство? Или то нечто, что вырвалось из ящика? И как теперь быть?..

Старшего брата младший похоронил на том же берегу, в тени деревьев, вырыв яму в песке и заложив её сверху камнями, чтобы не разрыли дикие звери. Пустой сундук, абсолютно ненужный и бесполезный, он сбросил со скалы в море.

Хотя какой теперь смысл топить деревянный ящик, если Зло уже завладело миром? Никакого. Если только новые боги снова не запрут Зло в сундук и не спрячут его так далеко, что никто и никогда уже точно не найдёт его. Но кто знает, когда это произойдёт вновь…

 

Стеклянное небо

Пролог

Мировая атомная война почти полностью уничтожила население Земли. Все города и страны были стёрты с лица планеты, большая часть животных и птиц погибла, разве что в океанах остались какие-то обитатели, мёртвая природа была насквозь пропитана радиацией. Выжженная бомбёжками Земля замёрзла, на ней наступила ядерная зима. Немногим выжившим людям, разбросанным по планете и нашедшим приют в наиболее безопасных территориях с меньшим радиоактивным загрязнением, приходилось жить, подобно диким зверям, добывая пропитание и отвоёвывая право на жизнь у погибшей природы и других таких же мародёрствующих банд, побирающихся на развалинах мёртвых городов.

Годами не видя солнца, скрытого тяжёлыми чёрными тучами, прячась от радиоактивных осадков, забираясь поглубже в пещеры подальше от ветра, разносящего смертоносную пыль, люди передавали из уст в уста историю, утопическую сказку, фантастическую легенду о городе, закрытого от всего мира стеклянным куполом. По многочисленным рассказам, в этом городе жили люди, не знающие ни болезней, ни войны, ни смерти. Они жили долго, почти вечно, наверное, потому, что разгадали секрет бессмертия. Город был прекрасно защищён от радиации, там росли деревья, выращивались овощи и фрукты, а также была чистая вода, вполне пригодная для питья.

Многие годы эта история оставалась лишь мифом, вроде тех, что сочинялись человечеством о богах в древнем мире. Однако находились смельчаки, посчитавшие этот рассказ реальностью, а не вымыслом. Они бросали свои жилища и уходили странствовать по свету, пытаясь отыскать легендарный город, жизнь в котором легка и нет каждодневной борьбы за существование. Однако никто из смельчаков не знал, в какой части Земли находится этот самый город, и большинство путешественников сгинуло на бескрайних просторах мёртвых пустошей и занесённых песками времени развалин. Мечта отыскать город под стеклянным куполом становилось всё более несбыточной, и в конце концов, люди решили, что это просто радужная сказка, сочинённая кем-то, дабы скрасить беспросветные дни тяжелейшей жизни на послевоенной планете.

1

Мёртвая степь сменилась молодым возрождающимся лесом. Светло-зелёные ростки упорно пробивались сквозь обожжённую землю и обугленные истлевающие стволы старых погибших деревьев. Тёплый ветер трогал их мягкие, и пока ещё маленькие листья. Небо голубело сочной лазурью, а яркое солнце слепило глаза сквозь стёкла противогаза. Дозиметр молчал, не издавал даже малейшего потрескивания.

Эриен Тан стянул с головы противогаз и глотнул свежего, чистейшего воздуха. Голова сразу же закружилась, и Эриен сел прямо на землю, опустившись на зеленеющую траву. Высоко в небе кружились два ворона и орёл, одни из немногих видов птиц, уцелевших после атомной войны.

Двадцать шесть лет своей жизни Эриен прожил в развалинах бывшего мегаполиса, название которого, как и многих других тысяч городов, давно кануло в Лету. Фантастической легендой о городе-утопии Эриен грезил с самого детства, с того далёкого дня, когда он, ещё будучи несмышлёным ребёнком, впервые услышал её от взрослых. Дед Эриена пятнадцать лет странствовал по свету, пытаясь отыскать легендарный город, но вернулся домой ни с чем. Ему ещё повезло – он вернулся, а вот отец, Горан Тан, тоже отправился на поиски города под стеклянным куполом, и бесследно пропал. Его мёртвое тело было найдено лишь спустя восемь лет в нескольких сотнях километров от развалин. Нашёл погибшего Горана такой же странник. Он долго бродил по Земле, посетил многие территории, в том числе и те, которые до сих пор были заражены радиацией. Он получил большую дозу облучения, и теперь возвращался домой, чтобы умереть вблизи родных стен. Горан, очевидно, пытался сделать то же самое.

О похоронах отца Эриен, которому тогда исполнилось всего девятнадцать лет, ничего не знал – о теле, Горана, найденном в лесу, Эриену просто не сказали. Отец парня считался пропавшим без вести, никто о нём не плакал, потому что в нынешней тяжелейшей жизни попросту не осталось места для скорби, а церемонии погребения не проводили. Тело Горана, по обычаю послевоенного времени, кремировали на дальнем краю развалин. Сделали это люди, заболевшие лучевой болезнью, и ожидавшие прихода своего смертного часа. Они жили отдельно от остальных, всячески избегая любых контактов, чтобы болезнь не распространилась на и без того маленькое поселение.

О своей матери Эриен знал из рассказов деда и отца. По их словам, женщина была очень красивой, но вскоре после родов её здоровье ослабло, и она умерла. Из всех родственников у Эриена оставался только дед, да ещё был друг-ровесник Рондо Сорби, рано осиротевший пацан. Рондо и Эриен вместе часто лазили по руинам, отыскивая что-нибудь ценное, отваживались на долгие прогулки в мёртвых лесах и пугали редких хищных зверей, надев противогазы и костюмы спецзащиты. Как-то во время очередной вылазки в самые старые и самые заброшенные развалины, в одном из древних домов произошло частичное обрушение крыши, и тяжёлым куском бетона Рондо придавило ногу. Эриен, не раздумывая и не боясь самому быть засыпанным, бросился спасать друга. Он разгрёб обломки, сдвинул бетонный обломок в сторону, донёс Рондо на себе до самого дома и сбегал за врачевателями, жившими в развалинах по соседству.

Перелом ноги у Рондо оказался серьёзным, но благодаря стараниям докторов он уже через несколько месяцев смог ходить, правда, сильно прихрамывая. Эриен смастерил для друга трость, с которой Рондо никогда не расставался.

Оба друга были зачарованы легендой о городе под стеклянным куполом. Рондо рвался в путь и звал с собой товарища, но Эриен не мог оставить деда, единственного кровного родственника. Тот постарел и ослабел, в холодную пору часто простывал и подолгу кашлял, а необходимых лекарств было мало.

– Как же я могу отправиться на поиски легенды, если мой дед болен? – говорил Эриен, обыскивая в очередной раз склад с медицинскими препаратами. – Кто же, кроме меня, будет ухаживать за ним? Ведь я его внук!

– Я понимаю тебя, – говорил Рондо, опираясь на трость и пытаясь поспеть за быстрыми шагами друга. – Но жизнь коротка, и я не могу оставаться здесь. Кто знает, что станет со мной, и как сложится моя судьба. Жизнь на одном месте не для меня. Эта сказка манит меня, и, если я даже и не отыщу этот город, я до конца своих дней буду жалеть, что не предпринял попытки отыскать к нему дорогу. Да и потом, я же хромой, – при этих словах Рондо усмехнулся, – далеко уйти не смогу, и ты в любом случае догонишь меня.

Эриен только вздыхал, не зная, что ответить. Удерживать Рондо в знакомых с раннего детства развалинах было бесполезно, и Эриен позволил другу отправиться в дальний путь одному.

Рондо был ещё слишком молод, ему всего-то исполнилось двадцать четыре года, и он, как и многие смельчаки, исчез бесследно. Через два года у Эриена умер дед, совсем немного не доживший до своего семидесятилетия. Внук, глядя, как ритуальный огонь превращает тело деда в пепел, дал самому себе молчаливое обещание, что обязательно отыщет потерявшегося друга и город, о котором так мечтал его отец.

В неполные двадцать шесть лет Эриен Тан навсегда покинул родные развалины. Прав был Рондо, когда сказал, что нельзя всю жизнь находиться на одном месте. У их маленького поселения на останках безымянного мегаполиса нет будущего. Жителей осталось менее тридцати человек, в основном это были старики, доживающие последние дни в развалинах. С рождаемостью дело обстояло очень плохо, женщины рождали мертворождённых детей или уродцев, живущих не более одного – двух дней. Рано или поздно поселение вообще сойдёт на нет, погибнув от отравленной экологии или от приближающейся старости.

Эриен ни к кому больше не был привязан. Он ушёл в путь, ни разу не оглянувшись назад. Он точно знал, что ему повезёт, и он обязательно отыщет тот город из легенды, о котором с упоением рассказывали старики.

По свету он путешествовал целых шесть лет. За эти годы Эриен всякого повидал – видел он руины, обгоревшие остовы городов, настолько древние, что о них давно забыли даже безмолвные призраки прошлого, видел горы, засыпанные чёрным пепловым снегом, видел обугленные, искривлённые и покрытые ужасными наростами стволы деревьев, поражённых радиацией, видел отравленные моря и выброшенные на берега останки кораблей, пролежавших не одну тысячу лет в морской воде и почти насквозь проржавевших. Также Эриену попадались места, где природа возрождалась, прорастая травой и молодым лесом. В такие места стремились все выжившие птицы и звери. Со времён атомной войны прошло уже более трёхсот лет, и на территориях, полностью очистившихся от радиации, планета стремилась как можно скорее залечить раны, нанесённые безжалостным человечеством.

Орёл покружил в пронзительно-синем небе и скрылся из вида. Эриен, отдохнув, поднялся с земли, подхватив противогаз и дорожную сумку. Полуденное солнце стояло в зените, почти лишая мир тени.

Странный блеск га горизонте в юго-западной стороне привлёк внимание Эриена. Так блестит стекло, если направить на него яркий свет. Эриен встал, как вкопанный – стекло? Такое большое? Уж не значит ли это, что…Эриен схватил старенький, много раз чиненный-перечиненный бинокль и поднёс к глазам.

– Невероятно! – выдохнул он, внимательно присмотревшись. – Не может быть!

В мутноватые стёкла бинокля Эриент разглядел огромный стеклянный купол, сверкающий на солнце. Он протёр глаза и окуляры бинокля, и снова посмотрел. Нет, ему это не кажется, всё есть на самом деле. Шесть долгих лет он искал этот город, и вот, наконец, нашёл!

2

Под Купол Эриена долго не пропускали. Здесь это громадное стеклянное сооружение называли с большой буквы, словно какую-нибудь постройку, созданную самими богами. Стоявшие на входе охранники обшарили парня с головы до ног, проверили содержимое его сумки, затем долго допытывались, из каких мест он пришёл, даже поводили вокруг дозиметром. Прибор не издал никаких звуков, и успокоившиеся охранники пропустили странника внутрь.

Далее Эриена ожидало то, что в городе под Куполом называлось санитарной обработкой. Несколько небольших залов, где человеку устраивали экстремальные условия, испытывая температурой низкого холода и невероятной жары, поливая водой и обрабатывая безвредными для дыхания газообразными антибактериальными веществами.

Пройдя все эти залы, Эриен принял обычный душ. Его старую одежду отобрали перед началом санитарной обработки, и назад не отдали, вместо неё принесли другую, оказавшуюся на размер больше. Зато Эриену вернули дозиметр, с которым он во время своих путешествий не расставался даже на минуту, и компас, доставшийся парню в наследство от отца.

Эриена отправили к врачам, на тщательное медицинское обследование. Эриен стойко выдержал все необходимые процедуры, только неприятно морщился, когда его кололи иголками и брали многочисленные анализы. Получив результаты анализов, врачи сложили документы в тонкую папку, подписав что-то, и пропустили испытуемого дальше. Эриена ожидал ещё один медицинский кабинет, только немного другой, с непонятным и странным оборудованием, которого парень никогда раньше не видел.

В кабинете сидела молодая девушка-врач, в белом халате и чёрных брюках. Её звали Рисса Ладор. Это имя Эриен прочёл на бейджике, приколотом у нагрудного кармана. Эриен протянул девушке папку, которую ему вручили после предыдущего осмотра. Рисса заглянула в папку, полистав вложенные документы, и усадила парня на стул, надев ему на голову что-то вроде металлического обруча с проводами, подсоединёнными к громоздкому аппарату. Рисса нажала на этом самом аппарате несколько кнопок, замигавших цветными огоньками. Оглянувшись на закрытую дверь кабинета, девушка подошла вплотную к Эриену.

– Никогда никому не рассказывай о себе и своей жизни, Эриен Тан, – произнесла она, одёрнув халат. – Никто не должен знать, из каких мест ты пришёл и что делал, находясь за пределами Купола. Из всей информации о себе можешь назвать только своё имя. И запомни, с этого дня ты для всех простой рабочий с завода по переработке плодов, всю жизнь проживший в этом городе.

Рисса проговорила так тихо, что Эриен едва расслышал её. Он так и не понял, для чего она сказала эти слова, но всё же почему-то подчинился. Девушка сняла с него обруч, и вернула папку, сделав в ней какую-то запись.

Больше проверок не было. Эриену Тану выдали документы, застегнули на левом запястье браслет из прозрачного пластика, и отпустили из холодных стен кабинетов на свободу, назвав достойным гражданином Города Счастья.

Эриен прошёл по короткому коридору, толкнул дверь, находящуюся в самом его конце, и оказался на улице. Открывшийся перед взором город поразил его. Купол не пропускал солнечного тепла, но на улицах было совсем не холодно благодаря работе кондиционеров, установленных на зданиях совсем недалеко от земли, и укрытых лёгкими декоративными панелями. Кондиционеры нагревали воздух во всём городе, а если становилось слишком душно – охлаждали. Ветер создавали разбросанные тут и там бесчисленные вентиляторы. По дорогам ездили автомобили, использующие в качестве топлива воду и не выбрасывающие опасных выхлопов. Улицы были очень чисты, нигде на тротуарах не наблюдалось не только упавшего с дерева увядшего листика, но даже и мельчайшей соринки. Поодаль, за небоскрёбами, виднелись кислородные станции, вырабатывающие необходимый для дыхания газ.

Горожане о чём-то разговаривали друг с другом, улыбаясь и звонко смеясь. Они так же, как и Эриен, носили на руках прозрачные браслеты. Никто никуда не спешил, нигде не было слышно ни ругани, ни обидных и резких слов. Прохожие не толкали друг друга, не огрызались. Ни у кого из горожан не было уставших и унылых лиц, наоборот, после окончания трудового дня все выглядели счастливыми и весёлыми. Кто-то направлялся домой, кто-то в магазин, а кто в гости или в парк. Даже в очереди к автобусу или вагону поезда не происходило давки, все рассаживались спокойно.

Посмотрев на это, Эриен и сам улыбнулся. Да, именно такой и должна быть настоящая утопия.

3

Эриен до самой ночи бродил по городским улицам и поражался его чистотой и ухоженностью.

За спиной просигналил автомобиль. Эриен обернулся и увидел выходящего из машины невысокого мужчину средних лет, одетого в деловой костюм и держащего в руках офисный портфель.

– Вы мистер Эриен Тан? – спросил незнакомец.

– Да, это я, – ответил Эриен.

– Я очень рад, что смог отыскать вас. Вы по незнанию могли заблудиться в нашем городе. Разрешите представиться – меня зовут Кейо Тувар, я сотрудник городской администрации. Хранитель Дин послал меня к вам, попросил подыскать квартиру и помочь адаптироваться в новой жизни. Квартиру для вас я уже нашёл, сегодня успел заехать в риэлтерское агентство, чтобы забрать ключи. Садитесь, садитесь, мистер Тан, – Кейо предложил Эриену сесть рядом с ним в машину, – незачем на улице стоять, ведь уже ночь. Я отвезу вас в вашу квартиру. Не будете же вы, мистер Тан, на улице ночевать.

Эриен послушно сел на мягкое сиденье. Кейо ехал не слишком быстро, соблюдая установленный скоростной режим. В это время на дорогах города было пусто, и лишь изредка мимо проезжали встречные автомобили.

Квартира оказалась большой с тремя просторными комнатами, плазменным телевизором, балконом и кухонной техникой. Эриен, привыкший пользоваться только допотопными, чиненными-перечиненными аппаратами, совершенно не знал, как пользоваться этой техникой, но Кейо охотно всё разъяснил и показал, какие кнопки нужно нажимать. Подробно всё растолковав, Кейо уехал домой.

Окна квартиры Эриена выходили на квартал небоскрёбов, светящихся квадратами окон, на кислородную станцию и Шпиль Мира, высокий обелиск из металла и камня, с установленным на самом верху круглым шаром, уменьшенной копией Земли, большим металлическим глобусом, с чётко обозначенными на нём материками, островами и морями.

Неоновые вывески реклам, магазинов и развлекательных заведений потухли. Город гасил огни, экономя электричество.

Утром Кейо приехал снова. На его вопрос о том, где он хочет работать, Эриен ответил, что хотел бы поступить на завод по переработке плодов. И он с лёгкостью устроился на службу – в этом ему помог Кейо.

На заводе Эриен быстро освоился. Коллегам по цеху он сказал, что приехал из соседнего района города, и ранее работал на другом предприятии. Люди отнеслись к этому понимающе, и показали новому работнику, что нужно делать. Закатывать в консервные банки фруктовые джемы, пюре и овощные пасты оказалось не так уж и сложно.

– Привет! Ты новенький? – окликнул Эриена мелодичный женский голос. – Я никогда раньше не видела тебя.

Эриен, закончив расфасовку партии консервов, обернулся и увидел позади себя миниатюрную, как фарфоровая статуэтка, девушку в облаке мягких светлых волос, с безмятежно-голубыми, как весеннее небо, глазами, и молочно-белой кожей.

– Да, – ответил он, – я работаю здесь всего неделю. А ты?

– А я вот вышла на работу после десятидневного отпуска. Работать буду во вторую смену. Ты скоро закончишь, – она посмотрела на большие электронные часы, установленные высоко на стене, – и я встану на твоё место.

– И как тебя зовут, прекрасное создание? – поинтересовался Эриен, занявшись новой партией банок.

Блондинка смущённо хихикнула, слегка покраснев.

– Меня зовут Азелина Гисс, – ответила она, надевая белый халат и подвязав косынкой волосы. – А тебя?

– Эриен Тан. – Парень пожал протянутую ладонь Азелины.

– Какое красивое имя, – сказала девушка. – Эриен…Звучит, как шёпот ветра.

Эриен только усмехнулся. Что Азелина может знать о настоящем ветре? Ни один вентилятор и кондиционер не может заменить его.

Молодые люди разговорились. Азелина оказалась из тех девушек, что любят пообщаться и поболтать на разные темы. Девушка рассказала, что ей двадцать четыре года, она живёт в одной квартире с братом Торном, который старше её на год. Ещё Эриен узнал, что Азелина очень любит цветы, и что на балконе она выращивает карликовые фруктовые деревца.

С Азелиной Эриен виделся почти каждый день – когда совпадали графики их рабочих смен. Иногда получалось, что они работали в одну смену, стоя плечом к плечу у конвейера.

После работы на заводе молодые люди гуляли по парку, или сидели в кафе, поедая мороженое и свежую ароматную выпечку. Азелина с интересом расспрашивала Эриена о его жизни, но он был немногословен и старался избегать подробностей: Эриен не забывал слов Риссы Ладор о том, что ему нельзя рассказывать о себе.

Плохо разбирающийся в чувствах, Эриен не сразу понял, что Азелина влюбилась в него. Обычно девушки и женщины, живущие в развалинах, сами выбирали себе понравившегося мужчину, и соблазняли избранника доступностью тела. Жизнь в мёртвых землях коротка, и незачем растрачивать её на пустые слова комплиментов и ненужные долгие ухаживания. Здесь же, в городе, всё было по-другому. Любовь служилавысшим, эфемерным и божественным чувством, прекрасным, как произведение искусства, созданное талантливым мастером. Такая любовь не знает греховных мыслей, грубых прикосновений и пошлых страстей.

Осознав это чувство Азелины, Эриен растерялся. Он ещё ни разу в жизни не влюблялся, и теперь не знал, как поступить. Подобных чувств к Азелине Эриен не испытывал, но боялся об этом сказать, чтобы не обидеть её. Он относился к девушке, как к сестре. Эриен надеялся, что Азелина когда-нибудь встретит другого, лучшего парня. Однако Эриен забывал, что и сам выглядит весьма привлекательно: высокий зеленоглазый брюнет приковывал к себе взгляды многих проходящих мимо девушек.

У брата Азелины всегда был слишком напряжённый рабочий график, поэтому Эриен увиделся с ним только один раз. Торн не имел ничего против, чтобы его сестра встречается с парнем. Эриен несколько раз ночевал у Азелины, но никакого интима не происходило, молодые люди просто лежали на постели, укрывшись разными одеялами. Эриен не мог заставить себя прикоснуться к Азелине, как к женщине, потому что она была по-детски чиста и ранима. Любовь Азелины была подобна хрупкой хрустальной вазе, которую Эриен очень боялся разбить.

4

Прошло два месяца. Древние руины перестали сниться Эриену, и он убедил себя в том, что всю жизнь прожил в городе под стеклянным Куполом. Катаясь по улицам с Кейо или Азелиной, Эриен подметил ещё две особенности, подтверждающие реальную утопичность легенды: нигде в городе он не видел кладбищ, даже одиночных захоронений. Также нигде не встречалось пожилых людей. Это подтверждало догадку Эриена о том, что жители города изобрели лекарство, дарующее бессмертие, и теперь жили вечно.

Не было в городе и мусора – все пищевые и промышленные отходы, упаковки от продуктов, бумагу, бутылки, старые автомобильные детали и даже мебель, вышедшую из употребления, отправляли на мусороперерабатывающие заводы. Все эти материалы, пройдя полную переработку, использовались в производстве новых вещей и, таким образом, повторно входили в обращение.

Эриену удалось увидеть самого Хранителя Дина. Он приехал на завод по переработке плодов с плановой проверкой. Невысокий мужчина спортивного телосложения и с гибкостью молодого хищного зверя, Хранитель, одетый в кожаный плащ чёрного цвета, был обрит наголо. Его узкое лицо имело аристократические черты, а цепкий взгляд чёрных глаз внимательно осматривал каждый угол. Каждые два-три месяца Хранитель объезжал все торговые и промышленные предприятия, а также развлекательные заведения, чтобы проверить качество предлагаемых товаров и услуг. В остальное время за порядком следили доверенные люди Хранителя, неприметные и незаметные его тайные агенты.

В один из вечеров Эриен пригласил Азелину в ресторан. Он получал зарплату, и теперь мог спокойно оплатить ужин в подобном заведении. Никаких спиртных напитков в городе не знали, вместо них подавали чай, кофе, воду, соки и безалкогольные заменители вин, напоминающие крепкий виноградный продукт только цветом.

Молодые люди заказали себе такого вина, овощные салаты, мясное рагу и ананасовое суфле на десерт. Азелина была довольна романтическим ужином, Эриен любовался девушкой, глядя на её плавные движения и искреннюю счастливую улыбку.

Когда Эриен и Азелина вышли из ресторана и направились к оставленной на стоянке машине, мимо на огромной скорости пронёсся грузовик, преследуемый четырьмя другими автомобилями, на дверцах которых красовались эмблемы городской полиции. Улицы вдруг осветила огненная вспышка, сопровождаемая грохотом взрыва – преследуемый полицией автомобиль взорвался, но не потому, что столкнулся с фонарным столбом или другим автомобилем, а из-за того, что сработало взрывное устройство, повидимому находящееся в его салоне. Никто из прохожих, к счастью, не пострадал, поскольку горожане, едва завидев преследуемый полицией автомобиль, шарахнулись в разные стороны, стараясь отбежать как можно дальше. Эриен, заметив это, отметил, что жители города знакомы с подобными явлениями, и поэтому знают, как вести себя в такой ситуации. Но кто посмел покуситься на эту прекрасную утопию? Ответа Эриен не знал.

Азелина затряслась, как осиновый лист.

– Это террористы! – Девушка, дрожа, прижалась к Эриену. – Те самые, о которых в газетах пишут!

Эриен был напуган. Он хотел покататься вместе с Азелиной по ночному городу, но теперь, видя испуг девушки, и сам заволновался: вдруг на какой-нибудь из улиц им встретятся другие террористы? И Эриен решил побыстрее отвезти Азелину домой.

Садящемуся за руль Эриену на миг показалось, что в свете неонового фонаря промелькнуло лицо Риссы Ладор. Но, возможно, ему это только померещилось, ведь миг, когда он увидел знакомую девушку из медицинского центра, был слишком коротким – секунда, не более.

5

Эриен боялся отпускать от себя Азелину, и поэтому старался всегда находиться рядом с ней. Из многочисленных слухов и газетных хроник он узнал информацию о террористах. Члены этой преступной группировки проникали в город извне. За ними числился целый ряд преступлений, в основном – террористические атаки на центры психологической помощи, несколько покушений на Хранителей и даже четыре попытки подрыва Купола.

Следующая атака произошла через три недели. Обычно террористы выбирали безлюдные места, чтобы никто из горожан случайно не погиб. Но в этот раз без жертв не обошлось – был взорван ещё один центр психологической помощи, а единственным погибшим при взрыве оказался Торн Гисс, старший брат Азелины, который допоздна задержался на работе, занявшись установкой нового, недавно привезённого оборудования.

Сама Азелина узнала о гибели брата от знакомых, которые поздно вечером позвонили ей. Девушка бросила все дела и бегом понеслась к взорванному центру. Там уже находились несколько пожарных машин, собравшие вокруг люди суетились, помогая тушить огонь.

– Торн! Торн! – отчаянно закричала Азелина. – Пустите меня! Там мой брат!

Она бросилась прямо к дверям здания, но её успели подхватить и оттащить в сторону, подальше от огня. Рыдающая Азелина так и не смогла вырваться из крепких и цепких рук спасателей и сквозь слёзы смотрела, как пожарные заканчивают тушить пламя.

Эриен ничего этого не знал, он работал на заводе в третью смену и лишь утром в новостях услышал о взрыве центра психологической помощи, хотя о погибшем в репортаже ничего не говорилось. О том, что Торн погиб, Эриен узнал из уст самой Азелины. Эриена поразил внешний вид девушки: всегда весёлая, улыбающаяся и щебечущая, как птичка, Азелина была молчаливой, бледной и осунувшейся. Упавшим и охрипшим голосом она сообщила Эриену о смерти брата и сказала, что хочет побыть одна. Понимая её печаль и скорбь, Эриен ушёл.

Он не заходил к Азелине целую неделю, а когда всё же пришёл, совершенно не узнал её. Дверь ему открыла прежняя весёлая Азелина, но на его вопрос, что она будет делать с телом брата и когда состоятся похороны, девушка ответила совсем уж странно.

– Какой брат? – спросила она, глядя на него всё теми же безмятежно-голубыми глазами маленького ребёнка. – У меня никогда не было никакого брата. Эриен, ты, наверное, с кем-то меня путаешь. Я всю жизнь живу здесь одна.

Эриен совершенно растерялся. Что произошло с Азелиной? Ещё несколько дней назад она рыдала, оплакивая гибель Торна, а сейчас говорит так, будто бы его и вовсе никогда не существовало.

Эриен беглым взглядом осмотрел квартиру девушки – здесь тоже всё выглядело странно: из комнат исчезли вещи, одежда и фотографии Торна, половина шкафа пустовала, а кровать, на которой спал брат Азелины, оказалась заменена на диван.

– Что же здесь произошло? – ошарашенно спросил Эриен, разглядывая новую обстановку. – Где большая часть вещей?

– А это я уборку в квартире провела, – просто ответила Азелина. – Заодно решила сделать небольшую перестановку.

Эриен так и не понял причину странного поведения девушки и поспешил домой, чтобы там хорошенько обдумать недавние события и попытаться спокойно в них разобраться. Азелину словно подменили, и поэтому он старался не видеться с ней. И ещё один вопрос беспокоил Эриена: куда подевалось тело Торна? С той ночи, когда взорвался психологический центр, его никто не видел, даже сестра. Ну не растворяются же, в конце концов, тела умерших в воздухе!

В одном из магазинов, в очереди перед кассой, Эриен услышал за спиной едва слышный шёпот Риссы Ладор:

– Приходи через час ко входу в центральный городской парк. И не опаздывай!

Эриен, сам не зная почему, во второй раз подчинился ей – голос Риссы оказывал на него странное и необъяснимое воздействие.

Ровно в назначенное время Эриен был в указанном месте. Через минуту появилась и сама Рисса, одетая в светло-зелёную блузку, короткую белую юбку, и с ожерельем из чёрного жемчуга на шее. Рукава её блузки были длинными, поэтому Эриен не заметил, что на руке девушки нет прозрачного браслета.

– О, Эриен! Привет! – Рисса помахала ему рукой. – Давно мы с тобой не виделись.

Она изображала, что случайно встретила Эриена, а не сама назначила ему встречу. Эриен хотел спросить у неё, для чего она делает это, но Рисса не дала ему произнести ни слова.

– Как у тебя дела? Не хочешь покататься на машине и посмотреть город? – спросила Рисса, беря Эриена под руку и ведя вглубь парка, к дальней скамейке.

На скамейке сидел светловолосый парень в коричневой рубашке. Увидев приближающуюся Риссу, он поднялся и пошёл навстречу.

– А вот мой друг, – сказала Рисса. – Он умеет хорошо водить машину. Прокатись с нами, Эриен.

– Ну, ладно, – в некотором недоумении согласился тот.

Рисса крепче схватила его за руку. Блондин сорвал с запястья Эриена пластиковый браслет и быстрым молниеносным движением бросил его под скамейку.

– Молчи, Эриен, – шепнула Рисса.

Втроём они спокойно дошли до припаркованного автомобиля и сели в салон. Блондин завёл мотор и поехал.

– Здесь, наконец, мы можем поговорить, никто не подслушает, – сказала Рисса и обратилась к водителю: – Рейн, покружи по городу. Разговор с Эриеном у нас будет долгим.

Водитель кивнул в ответ, внимательно следя за дорогой.

– Ну и что всё это значит? – настороженно поинтересовался Эриен.

– Успокойся, – сказала Рисса. – Мы тебя не похищаем, просто хотим поговорить. Для начала я представлюсь. Моё настоящее имя – Дара Реди. Мы с Рейном принадлежим к той самой террористической группировке, о которой, как нам известно, ты хорошо наслышан. Но наша главная цель – не уничтожение всего города, а возвращение ему свободы. Ты, наверное, не знаешь, что за каждым жителем города пристально следят. Повсюду присутствуют агенты Хранителя, которые слышат каждое слово, а на всех зданиях и в парках развешаны видеокамеры. Даже пластиковые браслеты, которые все носят, и те созданы для того, чтобы Хранителям было легче отслеживать передвижения горожан.

– Браслеты?.. – Эриен нервно заёрзал на сиденье. – Но, если везде видеокамеры, то Хранители, возможно, заметили, как вы выбрасываете мой браслет.

– Не беспокойся, – улыбнулась Дара. – Та дальняя скамейка в парке не попадает под обзор видеокамер.

– Но что ещё не устраивает вас в городских порядках? Слежка наверняка не единственная причина, по которой вы хотите дать живущим здесь людям свободу.

– Да, не единственная, – вздохнула Дара. – Горожанам здесь стирают память. Не постоянно, конечно, а лишь в тех случаях, когда люди пережили какое-либо горе, или если увидели и услышали что-то, что не соответствует нормам Хранителя. Например, человек теряет в результате несчастного случая своего друга или родственника, и ему стирают все воспоминания о близком человеке. Эта процедура называется мозговой очисткой. Проводят её центры психологической помощи, те самые, которые мы взрываем. Проводится эта очистка для того, чтобы человек не терзался скорбью и болью потери. Но ведь это же чудовищно – человек не должен забывать своих близких! Что остаётся на месте стёртых воспоминаний? Только пустота. Такую же процедуру проводят тем, кто приходит в город извне. Пришедшие сюда путешественники забывают о своём прошлом и остаются навсегда. Горожане убеждены, что жизни за пределами Купола нет, только мёртвая, уничтоженная радиацией природа.

– Но ведь мне память не стёрли! – возразил Эриен.

– Я могла бы сделать это, если бы не увидела в папке с документами твоё имя. Помнишь Рондо Сорби?

– Рондо? Конечно, он мой лучший друг! Он жив?

– Жив. Сейчас он женат на моей сестре. Рондо пришёл к нам три года назад. В самом городе он не был, поселился в наших развалинах. Он часто рассказывал о тебе и подробно описал твою внешность. Благодаря этому я легко узнала тебя и потому не стала стирать память. Рондо рассказал, что ты когда-то спас его, вытащив из-под бетонных завалов обрушившейся крыши– Я рад слышать о том, что Рондо жив, и с ним всё в порядке. – успокоился Эриен. – Так что там дальше про память? Одна моя знакомая забыла о погибшем брате. Может, ей тоже стёрли воспоминания?

И он рассказал Даре о том, что произошло с Азелиной.

– Да, ей действительно провели мозговую очистку, – сказала Дара, выслушав его. – Одежду её брата забрали полицейские, чтобы Азелина не ломала потом голову, чьи это вещи. А тело Торна отправили на один из засекреченных подземных крематориев, в них и сжигают, а пепел отправляют в сады, для удобрения цветов и растений. Тела привозят по ночам, чтобы никто не видел. В крематориях работают сотрудники особой службы. Они подписали акт о неразглашении тайн своей профессии, и никогда не расскажут об этом, даже под страхом смертной казни. Нам стоило огромных трудов разузнать это.

– Неужели именно так всё и происходит? – поразился Эриен.

– Да, ведь это же Город Счастья, и в нём нет места смерти, болезням и войне, даже простым ссорам. Здесь делают прививки от старости, и в семьдесят лет ты выглядишь на тридцать. Но, несмотря на лекарство, преклонный возраст всё же даёт о себе знать – люди не могут жить вечно. К концу жизни человек всё-таки начинает плохо себя чувствовать, недомогать и вызывает врача. Тот осматривает пациента, естественно, понимает, в чём дело, но говорит перепуганному человеку, что это неизвестная болезнь, не страшная, просто генетический сбой, и советует наблюдаться у медиков в клинике. В больнице пациент тихо умирает от подкравшейся старости, уколы врачей облегчают его страдания, и после отправки тела в крематорий доктора едут уже к родственникам человека, чтобы стереть у них все воспоминания об умершем.

Рейн и Дара отвезли Эриена обратно в парк и вернулись к дальней скамейке. Рейн сделал вид, что уронил телефон, наклонился, чтобы поднять его, и достал из-под скамейки брошенный пластиковый браслет.

– Держи! – Он протянул браслет Эриену. – Надень снова, чтобы полиция ничего не заподозрила.

И Эриен послушно застегнул на запястье полоску прозрачного пластика.

6

Дома Эриен тщательно обдумывал то, что сказала ему Дара. За всё время жизни в городе, он ни разу не задумывался об оборотной стороне утопии. Эриен полагал, что живущие под стеклянным Куполом люди подобны бессмертным богам, не знающим обычных человеческих проблем. Но оказалось, что рай, к которому он много лет стремился, на самом деле не настоящий, а искусственный, выдуманный. Неведомые Эриену Хранители спрятали горожан от окружающего мира, подарив им рукотворное небо из прозрачного стекла и внушив, что снаружи осталась лишь одна только выжженная земля. Всю жизнь прожившие под Куполом, горожане больше походили на изнеженные тропические цветы, выращенные в тепличных условиях, для которых солнце заменяют лампы, а ветер – кондиционеры и вентиляторы.

Теперь Эриену было понятно, почему не вернулись многие путешественники, рискнувшие искать эту утопию: после мозговой очистки они забывали всё.

Эриен снял с запястья браслет и повертел его в руках. Обычный прозрачный пластик, в котором, казалось, ничего нет. Эриен включил настольную лампу, и в её ярком свете стал пристальнее рассматривать устройство. Внутри прозрачного пластика бледно сверкнули мельчайшие искорки. Под разными углами они посверкивали ярче или терялись совсем. Не это ли те самые датчики, определяющие его местоположение?

Эриен застегнул на запястье замочек браслета. Он не стал пока отказываться от него, ведь все горожане носили браслеты, а Эриен не желал выделяться из их добропорядочной толпы.

Невольно Эриен приглядывался к горожанам, к их жестам и словам, улыбкам и взглядам, словно пытаясь понять, не роботы ли они.

После известия о тайной слежке у Эриена появилось неприятное чувство. Он вертел головой, отыскивая спрятанные видеокамеры, и оглядывался на прохожих, словно они и были теми самыми засекреченными агентами Хранителя.

Измученный размышлениями о совсем не утопических порядках, Эриен задавался одним единственным вопросом: как может рай быть таким лживым? Ведь воспоминания – самое ценное сокровище, которое остаётся человеку на долгую и светлую память об ушедших из жизни родственниках и друзьях, а Хранители отбирали, лишая людей возможности быть самими собой. И в результате у человека на месте стёртых воспоминаний образуются пробелы, похожие на неисписанные чистые страницы, которые со временем заполняются радужными картинками ложного счастья.

Спустя несколько дней, пребывая в сосредоточенном и напряжённом состоянии, Эриен уже не мог сдерживать слов недовольства и протеста, рвавшихся из души. Произошло всё это в кафе, куда Эриен зашёл перекусить после работы.

– Ну и долго вы, наивные глупцы, будете жить так? – вскричал Эриен на весь зал. – Ваших умерших родственников сжигают в крематориях, а пепел отправляют в сады для удобрений! А вы даже не знаете этого! Не помните, потому…

Сидевший за соседним столиком мужчина бросился на Эриена и повалив на пол. Эриен ударил напавшего по голове, отбросил в сторону и стремительно метнулся к окну. Круто развернувшись, ударил в челюсть второго нападавшего. Перепрыгнул через разбитую стулом стеклянную витрину кафе и бросился бежать, словно спасающийся от охотников дикий зверь.

За ним в погоню кинулись возникшие казалось ниоткуда полицейские… Два автомобиля, принадлежащие агентам Хранителя, перегородили улицу. Не помня себя от страха, Эриен свернул в подворотню. Он боялся, что она окажется тупиковой, но ему повезло – проход открывался на другую улицу, ведущую к водопроводной станции. Вечерние сумерки сгущались, и Эриен надеялся, что с наступлением ночи полиция перестанет преследовать его. Он побежал быстрее, чтобы успеть укрыться на станции. Толкнул входные двери и оказался в помещении, заполненном гулом работающих насосов. Работники станции оглянулись на Эриена с недоумением, но тот не стал ничего объяснять, а просто бросился по коридорам в бесконечный тоннель труб, не замечая окликающих его голосов.

Когда на станцию ворвались полицейские, Эриен уже перелезал по трубам, изгибаясь и стараясь не стукнуться головой о водопроводные краны.

Голосов полицейских и работников станции давно уже не было слышно. Нескончаемые трубы гудели ровно, и было слышно, как журчит пробегающая по ним вода. Перелезая, Эриен сорвался вниз и упал на другие трубы, отличающиеся от первых цветом. Он не знал, сколько времени уже полз по подземному водопроводу, не знал, что ночь наверху заканчивалась, уступая место рассвету. Свой пластиковый браслет Эриен где-то выбросил во время бега по городу, ему он больше был не нужен.

Откуда-то повеяло ветром, настоящим, свежим, природным ветром. Эриен продвинулся вперёд и оказался на свободе. В бледном рассветном небе ещё горели звёзды, молодой лес, растущий вокруг Купола, шелестел листвой. Воздух был прохладен и чист.

Эриен отряхнул одежду и пошёл вперёд, глубоко вдыхая запахи раннего утра. Он вдруг вспомнил об Азелине – как она там сейчас? Эриен не навещал девушку несколько недель, и как же он мог позабыть о ней? А его слова, сказанные в кафе? Теперь поздно ругать себя за них. Эриен рассказал запрещённую законом тайну, и теперь полиция ищет его, как преступника. Но он сбежал, и никакие агенты не смогут его разыскать. А как же Азелина? Вдруг полицейские узнают, что она встречалась с ним, и заберут её?..

Эриен оглянулся на Купол, но вернуться назад было уже невозможно. Оставалось только надеялся, что Азелине не проведут процедуру мозговой очистки повторно.

7

Эриен не знал, куда идёт, свои компас и дозиметр он забыл в городской квартире, и хотя без них на пустошах ходить не стоило, он просто шёл, куда глаза глядят. Внимание Эриена привлёк шум летящего высоко в небе вертолёта. Эриен направился в ту сторону, куда он летел, и вышел к развалинам, чем-то похожим на те, в которых парень когда-то жил. Вертолёт опустился на расчищенную площадку между остовами многоэтажных зданий.

– Ой, смотрите, к нам идёт кто-то! – услышал Эриен звонкий женский голос.

– Знакомое лицо, – ответил другой голос, тоже женский. – О! Да это же сам Эриен Тан! Ну, надо же! Он смог вырваться из города!

По одному из голосов Эриен узнал Дару Реди. Вот где она, оказывается, живёт, в скрытом городе террористов. Другая девушка была незнакома Эриену, но по её внешнему сходству с Дарой он заключил, что девушки сёстры, и не ошибся.

– Знакомься, Эриен, – сказала Дара, – это моя сестра, Селлия Сорби.

Взглянув в прекрасные глаза Селлии, Эриен едва не утонул в них, и чуть было не прослушал её фамилию: да, перед ним стояла жена его друга Рондо! Но всё же, посмотрев на девушку, Эриен понял, что пропал. Обе сестры были похожи друг на друга, брюнетки с чёрными вьющимися волосами, тёмно-серыми, как карандашный графит, глазами, и фарфорово-белой кожей. Только Дара не вызывала у Эриена симпатии, а единственный взгляд Селлии подействовал на него, как удар током. Между Селлией и Эриеном пробежал целый десяток искр, незаметный для присутствующих, но ощутимый для двух молодых людей. Эриен одёрнул себя, вовремя вспомнив, что Селлия чужая жена.

Жители руин тепло приняли Эриена. Они собрались в одном из домов и выслушали рассказ Эриена о том, что с ним произошло.

– Смелый ты, Эриен, но дурак, – сказала невысокая шатенка, имени которой Эриен не знал. – Из-за тебя полиция забрала всех, кто тогда был в кафе. К твоей Азелине полицейские тоже приходили, но за неё не беспокойся, с ней всё в порядке. Я навестила её незадолго до прихода агентов – подошла с просьбой якобы уточнить адрес одной из улиц. Пришлось воздействовать на Азелину импульсным излучателем, без этого она не подчинилась бы мне. Я заставила её сказать, что ты украл у неё большую сумму денег, которую она откладывала на покупку новой квартиры. У нас в городе есть сообщница, она рассказала полицейским то же самое. Уж ты извини, Эриен, ничего другого мы так быстро придумать не смогли.

– А что за импульсные излучатели? – заинтересовался Эриен. – то что такое?

– Они они совсем маленькие, – пояснила шатенка, – по размеру, как микросхемы. Можно спрятать в украшение или зашить в одежду. Но чтобы излучение подействовало, прибор нужно держать рядом с человеком. Хотя есть и большие излучатели, сила их воздействия в десятки раз больше. Эти приборы придумал и собрал мой гениальный дед, учёный. От него в наследство мне достались и схемы излучателей. Кстати, Дара использовала действие одного из этих приборов и на тебе, Эриен, в первый раз, когда не стала стирать тебе память, и запретила говорить о прошлом, а второй раз, когда пригласила тебя для разговора в парк. Но это было необходимо, иначе ты бы просто не поверил словам Дары.

В разговор вступила Селлия.

– Эриен, ты сказал, что забыл дозиметр и компас в своей брошенной квартире, но за сохранность вещей не переживай. Мы сообщили об этом одному надёжному человеку, он заберёт их. Дверь взламывать он не будет, у него для любого замка найдётся подходящий ключ.

8

– А как ты смогла уйти из города? – спросил Эриен вечером у Дары. – И зачем ты это сделала?

– Я не могла больше оставаться там, – ответила девушка. – Рано или поздно полиция докопается до того, что я не стирала тебе память, и наверняка меня уже ищут. Я просто не хотела быть пойманной, потому и сбежала. А способов попасть в город и покинуть его совсем немного. Сделать это можно, только пробравшись по тоннелям для водопроводных, газовых и канализационных труб, проходящих под ним. Они ведут вниз под землю на целые километры, и частично выходят далеко за пределы Купола. Ты, Эриен, случайно отыскал один из этих путей. Те тоннели, через которые ты перебрался, были канализационными, только они выходят на поверхность. Зато здесь, за чертой Города Счастья, мы в безопасности – Хранители не ищут никого за пределами Купола.

– А кто же эти самые Хранители? – поинтересовался Эриен.

– А ты что, так и не понял? – удивилась Дара. – Столько времени прожил в городе, и не понял? Город поделён на семь районов, главами которых являются Хранители. Хранители издают законы и занимаются строительством новых кварталов, а их агенты следят за порядком, чтобы горожане не причиняли друг другу вред, не говорили плохо о Хранителях и не разжигали конфликтов.

– А почему Хранителей семь?

– Честно, не знаю, так повелось ещё издавна. То ли из-за количества дней недели, то ли из-за того, что эта цифра считалась счастливой, а может, из-за того, что первыми Хранителями стали семь человек. Но за всю историю города число Хранителей никогда не менялось.

– О! Кого я вижу! – раздался от входа знакомый до боли голос. – Эриен, дружище, как я рад видеть тебя!

Эриен вскочил, увидев приближающегося Рондо Сорби, и сердечно обнял друга. Рондо по-прежнему опирался на подаренную когда-то Эриеном трость, но хромал уже гораздо меньше, чем раньше.

– Как твоя нога? – спросил Эриен, отстранившись.

– Намного лучше, – ответил тот. – Всё благодаря стараниям Селлии и Дары. Они обе прекрасные врачи! Эриен, а как ты сам? Я хотел вернуться ещё днём, но мы с товарищами задержались. Селлия уже сообщила мне о тебе. Рассказывай, что произошло с тобой за эти восемь лет, что мы не виделись.

Эриен в который раз начал своё повествование. Пришедшая послушать его Селлия села рядом с мужем. Эриен заметил, что Рондо и Селлия носят на безымянных пальцах потемневшие от времени золотые кольца. Обычно супруги, живущие в развалинах, делали себе одинаковые браслеты из тесёмок или кожи, ведь мало кто из людей смог сохранить редкие украшения, передаваемые из поколения в поколение.

Уже ночью, сидя у одного из разбитых окон в темноте, разбавленной лунным светом, друзья разговорились.

– Почему вы, живя здесь, протестуете против порядков города? – спрашивал Эриен. – Зачем вам это нужно? Вы же находитесь за пределами Купола. Почему вы не подыщете себе другое место для жизни? Зачем вмешиваться в дела города, жителями которого не являетесь?

– Понимаешь, – тяжело и печально вздохнул Рондо, – мы просто обязаны освободить горожан от власти Хранителей. Родственники многих наших товарищей навсегда остались в этом городе. Они уже никогда не вспомнят и не узнают нас. Эта так называемая утопия похожа на болото, затягивает внутрь себя всех, кто ступает на её территорию. Я и сам чуть было не стал её пленником. Я уже подходил к Куполу, когда меня окликнул женский голос. Обернувшись, я увидел девушку невиданной красоты – ею оказалась Селлия. Она привела меня в эти развалины и рассказала правду о городе. Уже через год я на ней женился. Узнав о том, что ты пришёл в город, я очень переживал, думал, что и тебе промыли мозги. Но всё обошлось, ты попал в руки Дары, а теперь ты с нами. Мы планируем воздействовать на горожан большими импульсными излучателями. Этими мощными приборами тоже можно стирать память, если правильно настроить частоту. Мы хотим, чтобы все жители города навсегда забыли о существовании Хранителей и стеклянного Купола. Люди больше не должны быть послушными марионетками в руках семи кукловодов. За это мы и воюем. Нам только нужно убить всех Хранителей разом, но как это сделать, мы пока не знаем. Сам Купол мы взорвём уже после уничтожения Хранителей. Взрывчатки у нас достаточно, мы собрали её сами. Агентов убивать не надо, потому что без Хранителей, без их руководства, сами по себе они – ничто.

Эриену такие слова друга не понравились, но он промолчал, хотя и считал, что Рондо не вправе ломать чужие, веками установленные порядки. Зачем нужно перекраивать на свой лад жизни людей, абсолютно тебе незнакомых? Только Рондо, так же, как и других фанатиков, борющихся за собственное понимание свободы, в обратном не убедить.

С террористами Эриен прожил целый месяц. Все эти дни он не мог выбросить из головы Селлию. Его тянуло к ней, как кусок металла к магниту, и даже постоянное напоминание самому себе о том, что она замужем и является женой его лучшего друга, не помогало. Эриен пытался заменить её образ образом Азелины, но рядом с яркой Селлией Азелина представала лишь бледным призраком. Мягкий голос Селлии и взгляд её серых глаз преследовали Эриена во сне и наяву. Не желая превращаться во врага Рондо, Эриен усилием воли запретил себе думать о Селлии. Он даже старался лишний раз не смотреть на Дару, чтобы она не напоминала ему о сестре.

Вернувшийся из города сообщник террористов передал Эриену компас и дозиметр, сообщив всем о полицейских обысках и всеобщей проверке граждан. Исходя из ситуации, террористы решили подождать, пока всё уляжется.

Спустя пару недель группировка придумала очередной план. Террористы узнали о том, что Хранители решили провести совещательное собрание по вопросам безопасности города, и необходимо было выяснить, где именно оно состоится.

– Эриен, как ты знаешь, наших сообщников в городе не осталось, – сказала Селлия, – они все укрылись здесь. Никого из своих людей мы послать не можем, полицейские слишком хорошо знают нас. Они только и ждут момента, чтобы схватить нас, если мы появимся в городе. Остаётся надежда только на тебя, Эриен. Агенты не считают тебя террористом, ведь терактов ты не устраивал. Для них ты беглый горожанин, не более. Тебе нужно сходить на встречу к Азелине и узнать у неё, где будет проходить встреча Хранителей. Она знает тебя и доверяет тебе, а мы до сих пор считаем себя виновными в гибели её брата Торна. Никто из нас не хотел его смерти. Кто же мог знать, что он задержится на работе? Хотя сама Азелина давно уже этого и не помнит, но зато мы сделали так, чтобы она не забыла тебя. Вот, держи! – Селлия протянула Эриену рубашку. – В её ткань вшит маленький излучатель, если что, используешь его.

Выбора у Эриена не было, и он согласился. Ему показали копию карты города, срисованную с той, что хранилась в центральном городском архиве, со всеми отмеченными точками расположения видеокамер. Действовать решили ночью. В помощь Эриену дали проводника по имени Рейн, который прекрасно знал, как пройти по городу незамеченным.

Ночные улицы были пустыми, окна домов не светились. Эриен подошёл к уличному телефону общего пользования и набрал номер Азелины.

– Алло, слушаю вас, – ответила девушка после третьего гудка.

– Здравствуй, Азелина. Это я.

– Эриен! Я так рада слышать тебя! Ты столько времени не приходил, даже не звонил. Совсем забыл обо мне!

– Не обижайся, Азелина, – взмолился Эриен, мысленно ругая себя за то, что целых два месяца не давал о себе знать. – Приходи сейчас в парк, я буду ждать тебя там.

– Хорошо.

Повесив трубку, Эриен ушёл, а Рейн остался ждать у телефона.

Встретив Азелину у входа в парк, Эриен повёл её к дальней скамейке, чтобы не попасть под обзор видеокамер. На запястье девушки виднелся браслет, но Эриен не боялся, что его разыщут. Всё выглядело так, словно девушка просто решила посидеть перед сном на лавочке в парке.

Тем не менее, Эриен чувствовал себя последним негодяем, изменником и предателем, ведь Азелина любит его, а он использует её любовь в корыстных целях, чтобы выведать необходимую информацию.

– Так почему ты исчез, Эриен? – спросила девушка. – На заводе сказали, что ты перевёлся работать на другое предприятие.

– Да, я теперь работаю на другом заводе, – соврал парень. – Я снова вернулся в тот район, где жил раньше. Мои друзья уговорили меня переехать. А видеться с тобой я не мог, работы было много. Но я тебя не забывал, каждый день вспоминал. И вот – пришёл. К тому же я хотел посмотреть на съезд Хранителей…

– О, это важное событие для всего города! – не дала ему договорить Азелина. – Она состоится уже через неделю. Собрание будет проходить в Башне Содружества, поскольку Башня Советов сейчас на реконструкции. Хранитель Сенетар распорядился заменить там всю внутреннюю отделку.

Эриен услышал всё, что хотел. Одёрнув рубашку, он коснулся пальцами вшитого в ткань импульсного излучателя.

– Азелина, уже поздно, и тебе не следует задерживаться на улице. Иди домой, и никому не рассказывай о нашей встрече, вдруг кому-то это не понравится, и про нас пойдут слухи. Хорошо?

– Хорошо, – покорно ответила она и улыбнулась.

За три дня до собрания Хранителей кто-то поджёг Башню Содружества. Двадцать этажей, включая Большой Круглый Зал Заседаний, были охвачены пламенем. Тушить Башню было затруднительно, поскольку очаг возгорания находился слишком высоко. Пожарной службе даже пришлось поднять в воздух два пожарных вертолёта.

Поджигателя быстро вычислили и нашли, но задержать и допросить не смогли – он покончил с собой. Кейо Тувар приказал своим агентам отправить всех свидетелей этого происшествия в центры психологической помощи. Подобные зрелища были опасны для их психики, и следовало очистить людям память.

9

Хранитель Дин сидел в своём кабинете и сосредоточенно думал. Его очень беспокоили участившиеся в городе теракты и подозрительно активная деятельность преступной группировки. Интуиция, которая его редко подводила, и сейчас не сулила ничего хорошего: Дин чувствовал, что гряду какие-то суровые перемены. Один из предыдущих Хранителей дожил до ста тридцати девяти лет, но сейчас мало кто мог похвастаться таким долгожительством. Дину было уже восемьдесят пять, и он точно знал, что не доживёт до своего девяностолетия.

Хранитель Сенетар, занявшийся ремонтом Башни Советов, ходил мрачный и утверждал, что поджогом Башни Содружества террористы хотят принудить глав города к каким-то действиям.

Дин угрюмо посмотрел в окно. Веками поддерживаемый в городе порядок рушился буквально на глазах. Как будут жить горожане, если террористы добьются того, к чему они стремятся – уничтожат Хранителей и сам Купол? Ведь горожане не приспособлены к жизни во внешнем мире, и даже ребёнка молодые семейные пары могли завести не естественным биологическим путём, а только через искусственное оплодотворение с корректировкой генных изменений.

Дин снова развернулся к столу. Кабинет его был обставлен аскетично – строго и без излишеств. На полках шкафов стояли электронные книги, а на столе лежала карта города, поделённая на семь районов. Изображение чем-то напоминало цветок с шестью лепестками и сердцевиной. Район, принадлежащий Хранителю Дину, был одним из «лепестков» этого большого «цветка» – города.

В дверь вежливо постучали.

– Войдите! – разрешил Хранитель.

В кабинет вошёл Кейо Тувар, правая рука Хранителя Дина и глава его агентурной сети – он был моложе Дина всего лет на десять. Кейо приглядывал за новоприбывшими в город путешественниками и занимался розыском террористов. Верный и преданный, как сторожевой пёс, он тщательно исследовал каждый сантиметр городских улиц даже без приказа хозяина. Кейо посетил медицинский центр и узнал, что Эриену Тану не стирали память. Рисса Ладор, девушка-врач, которая так и не провела Эриену процедуру мозговой очистки, исчезла, предположительно сбежала за пределы Купола. Обыск в её квартире ничего не дал, комнаты оказались абсолютно пусты, лишь браслет из прозрачного пластика валялся на полу. Все остальные вещи Рисса забрала с собой. Соседи сказали, что не видели девушку больше месяца. Рисса Ладор словно растворилась, не оставив следов.

Проницательный Дин по глазам Кейо понял, что поиски были безуспешными. Хранитель тяжело вздохнул и задумчиво постучал пальцами по столешнице.

– Ну почему эти террористы не оставят в покое нас и наш город? – произнёс он в пространство. – Что им нужно? Почему не подыщут себе другое место? Я понимаю, что Земля по большей части ещё заражена радиацией, но на планете всё же можно отыскать пригодные для жизни территории.

Хранитель Дин встал и прошёлся по кабинету. Кейо молча наблюдал за ним, прекрасно понимая, какие чувства обуревают хозяина.

– Мы же старались всё делать, как лучше, – продолжил Дин. – Мы облегчили жизнь живущим здесь людям, стирая воспоминания об умерших родственниках, чтобы они не терзались душевной болью и не отправлялись вслед за близкими, покончив с собой. Не знаю, может, мы перестарались, чересчур опекая их? Наши далёкие предки, выжившие после атомной войны и собравшиеся вместе, поклялись, что уберегут остатки человечества от любых проявлений зла и создадут рай. Для строительства города было выбрано одно из самых чистейших и труднодоступных мест на планете, чтобы никто и никогда не смог отыскать его. Купол разработан для защиты от радиации. Мы постарались стереть из их памяти воспоминания о той ужаснейшей войне. Несколько поколений мы были Хранителями этого города. Триста лет покоя и мира. И вдруг появляются те, кого не устраивает такая мирная жизнь! Но мы же не заставляем их становиться частью рая. Мы не держим их здесь насильно! Они вольны пойти, куда угодно, но из-за своего упрямства и тупого недовольства желают уничтожить наш рай. И это случится совсем скоро, я чувствую, Кейо.

10

Если бы Хранитель Сенетар знал точнее, к чему его и всех остальных принуждают террористы, он бы ни за что не стал проводить собрание в Башне Советов. Террористы придумали коварнейший план. Они специально подожгли Башню Содружества, чтобы вынудить Хранителей собраться в недавно отремонтированной Башне Советов. Её отделкой занимались сотрудники старейшей в городе строительной компании. Никто не догадывался, что в ней под видом порядочных граждан работали сообщники террористов. Среди стройматериалов они незаметно провезли взрывчатку, при сборке которой предусмотрительно не использовались металлические части, которые могли бы быть обнаружены полицейскими металлоискателями.

Собрание началось точно в назначенное время. Вместе с Дином приехал Кейо, всегда присутствующий рядом с хозяином на деловых встречах.

Оглушительный взрыв сотряс центральную часть города. В ответ ему раздались другие взрывы, с северной и восточной частей Купола.

Эриен, стоя на крыше одного из небоскрёбов, рядом с Рондо, Селлией и Дарой, с высоты глядя на пламя взрывов и кричащих в испуге горожан, испытывал странное двойственное чувство. Сам он никогда бы не решился изменить хоть что-то в этом городе, но и отговорить террористов от их безумной затеи тоже не мог. Чего стоил бы его единственный протестующий голос против решения остальных? Поэтому Эриен лишь молча принял доставшееся ему место стороннего наблюдателя.

С одной стороны, он понимал причины недовольства террористов и их нежелание принимать установленные в городе порядки. Ведь люди не машины, и нельзя вынимать из их голов одно воспоминания и вкладывать туда другие. Но, с другой стороны, Эриен вдруг осознал и то, что Хранители таким образом оберегали горожан от всего плохого. Да, живущие здесь люди не были знакомы с внешним миром, но зато, благодаря стараниям Хранителей, они ничего не знали о радиации и всех ужасах атомной войны, случившейся много лет назад.

Хранители, помня о тяжких грехах человечества, решили создать новую, абсолютно безгрешную расу, построив для неё искусственный рай. И пусть рай этот был основан на стирании воспоминаний, и даже в какой-то степени на лжи, целых триста лет он был Эдемом для потомков выживших, чудом спасшихся после мировой ядерной катастрофы. Но всё же этот рай в одночасье рухнул из-за того, что некоторым людям, пришедшим извне, что-то не понравилось в нём. А жаль. Очень жаль.

У любой утопии, как у монеты, две стороны. Тем, кто находится внутри утопии, она кажется прекрасным раем, а тем, кто вне её – неправильно устроенным адом. Но ведь у каждого человека есть добровольный выбор. Кто-то, отыскав затерянный легендарный город, станет одним из его жителей, а кто-то просто пройдёт мимо. Тем, кто живёт в утопии, нельзя выходить из неё, а тем, кто находится за её пределами – ни в коем случае не приближаться к ней, чтобы не разрушать установленный порядок. И две эти абсолютно разные плоскости одного и того же мира никогда не должны пересекаться.

Эриен Тан был рад, что его дед и отец так и не смогли отыскать этот город. Иначе они были бы разочарованы точно так же, как и Эриен сейчас.

Эпилог

От Купола не осталось и следа. Его большие и маленькие осколки, оставшиеся после взрывов, собрали и отправили на нужды заводов и фабрик. Остальное разбили, раскололи и тоже отправили на производственную переработку. Террористы изъяли из центров психологической помощи оборудование и вывезли за город, где уничтожили вместе с найденными чертежами. Борцы за свободу установили повсюду в городе свои аппараты, с помощью которых всем горожанам стёрли воспоминания о Куполе и Хранителях. Чтобы самим не попасть под импульсное излучение, террористы укрылись за специальными отражающими панелями. Приборы затем так же отвезли за город, где и разбили: террористы не хотели уподобляться кукловодам – Хранителям.

Бывший город Эдем, потерявший своих богов и лишившийся защиты, стал выглядеть совсем по-другому, обыденно и скучно. Свет палящего солнца, не встречая преград, согревал город, а по улицам носился живой, настоящий ветер.

Но Эриен Тан не захотел больше оставаться в городе. Ветер странствий звал его за собой, и он стал собираться в новое путешествие. Собрал свои немногочисленные дорожные вещи, взял дозиметр и компас. Рондо и Селлия подарили ему новый защитный костюм и противогаз.

– Зря ты не остаёшься с нами, Эриен. – опечаленно сказал Рондо. – Жил бы здесь, в городе. Зачем вечно бродить по свету? Что ты можешь найти на бесконечных мёртвых просторах?

– Я не могу быть на одном месте, – ответил Эриен, закидывая на плечо сумку. – За шесть лет скитаний я привык странствовать. Неизведанные дороги манят меня. Пойми это, Рондо, и не обижайся на меня.

При этих словах в глазах Селлии мелькнули слёзы. Она знала о чувствах Эриена к ней, и думала, что он уходит из-за неё.

Коротко простившись с Рондо и его женой, Эриен отправился искать Дару, чтобы попрощаться и с ней. По дороге он случайно встретил Азелину Гисс. Едва увидев его идущим по улице с сумкой, девушка подбежала и бросилась на грудь.

– Эриен, это правда, что ты уходишь? – зарыдала она. – Уходишь насовсем, да?

– Да, Азелина, я ухожу, – ответил Эриен, взяв её за плечи и мягко отстраняя от себя. – Я не останусь, даже ради тебя, и не уговаривай. Я знаю, что ты любишь меня, но со временем твои чувства пройдут. К тебе же я отношусь только как к младшей сестре. И дело здесь вовсе не в возрастной разнице между нами.

– Ты террорист, да? – спросила Азелина, глотая слёзы. – И поэтому не хочешь встречаться со мной? Но я всё равно буду любить тебя, даже если ты один из них!

Эриен, не терпящий женских слёз, развернулся и ушёл. Он думал, что Азелина бросится за ним следом, но она продолжала растерянно стоять посреди улицы.

Дару он нашёл в медицинском центре, где та осматривала оставшееся оборудование.

– Уходишь? – спросила она, выходя из-за стола. – Я думала, что ты останешься.

– Не могу. Я совершенно не приспособлен к городской жизни. Вот, пришёл с тобой проститься.

– Ну что ж, Эриен, прощай. – грустно сказала Дара. – Надеюсь, где-нибудь тебе будет гораздо лучше, чем здесь.

Солнце понемногу склонялось к западу, и Эриен шёл в ту же сторону, куда опускалась к горизонту дневная звезда. Манящая с детства легенда перестала быть легендой. Но, возможно, на бескрайних просторах Земли найдётся другая легенда? Эриен был готов искать новую утопию хоть целую вечность. Может, он погибнет в пути, и его тело растерзают хищники, может, он будет скитаться до самой старости, а последние дни своей жизни проведёт, забившись поглубже в развалины какого-нибудь города, где и умрёт в одиночестве. Он выберет себе женщину, не похожую ничем ни на Селлию, ни на Азелину, с которой заведёт хотя бы одного ребёнка, которому будет рассказывать сказочные истории о своих путешествиях. Но всё это случится ещё не скоро, и пока Эриен, ни разу не оглянувшись назад, продолжал идти вперёд, в неизвестность.

 

Гнев богов

– Так значит, вы утверждаете, что можете создать людей со сверхспособностями? – Настоятельница Храма Божественного Воскресения Всеобщей Церкви Августа Рао, закутанная в свободный белый плащ, скрывающий высокую тощую фигуру, выпрямилась в кресле и поправила капюшон.

Её прозрачные светло-серые глаза пристально и внимательно изучали немолодого мужчину, сидящего напротив.

– Да, утверждаю! – воскликнул он, сверкнув глазами и стёклами очков в тяжёлой оправе. – Это величайшее достижение науки! Люди больше не станут стареть и умирать, у них не будет болезней! Они смогут жить вечно, читать мысли, проходить сквозь стены и лечить любые раны простым прикосновением рук! Весь мир будет говорить о моём творении! И вы, уважаемая госпожа настоятельница, сможете его увидеть.

Августа поморщилась. Безусловно, этот учёный, Энмин Ларсон, сумасшедший, страдающий манией величия. Энмин увлёкся ещё в юности, проводя опыты сначала над растениями, потом над грызунами и другими животными. Для него никогда не существовало никаких границ – ни моральных, ни этических. Теперь вот он добрался до людей. Об Энмине окружающие давно говорили, что он не в себе, а о его лабораториях ходило множество слухов, будто бы там рождаются люди-ангелы с крыльями, а все его работники – зомби. Несколько лет назад учёного даже обвинили в похищении трёх десятков молодых девушек, но доказательств вины не нашли, и дело закрыли. Энмина все боялись, и разбегались всякий раз, когда он появлялся на улице.

Церковь давно присматривалась к фанатику-учёному, считала еретиком, отвергающим божественное происхождение человека, и запретила ему появляться на пороге всех храмов. Августа Рао была послана к Ларсону Высшим Церковным Советом с целью выяснить, чем же он на самом деле занимается.

Мрачная обстановка кабинета учёного, полумрак, шкафы из тёмного дерева, запылённые книги и отсутствие окон подействовали на Августу угнетающе. Она словно оказалась в древнем склепе. Сам Энмин походил на мертвеца – худой, с седыми волосами, очень бледный, наверное, от недостатка свежего воздуха и солнечного света, с запавшими от бессонницы глазами. Однако взгляд его горел, ум рождал фантастические идеи, а жесты были быстрыми и нервными. Совершенно бесстрастный, не проявляющий никаких чувств и эмоций в покое, сейчас Энмин торопливо расхаживал из угла в угол, взъерошив волосы и непрерывно теребя очки и рукава медицинского халата, рассказывал о возможностях и талантах созданных им людей. И чем больше он говорил, тем сильнее Августа убеждалась в его неизлечимом безумии.

– Пойдёмте, госпожа настоятельница, пойдёмте! – уговаривал её Энмин, приглашая в самую засекреченную часть лаборатории. – Вы всё увидите своими глазами.

Не зная, чего ожидать, Августа с трудом пересилила себя и пошла следом за ним. Увиденное повергло её в шок: в длинном овальном зале, освещённом яркими ртутными лампами, вдоль стен тянулись ряды стеклянных капсул, внутри которых, в эмбриональной жидкости, ожидали своего «пробуждения» человеческие тела. Августа содрогнулась – тела во многих капсулах уже подавали явные признаки жизни, подрагивая и шевелясь. Настоятельница шёпотом забормотала молитву, машинально перебирая дрожащими пальцами нефритовые чётки.

– Довольно этих суеверий и предрассудков, уважаемая госпожа настоятельница, – произнёс Энмин, заметив её действия. – Всё, что вы видите здесь – это продукт новой эволюции. Пусть и не естественной, биологической, а искусственной, но всё же эволюции. Природе понадобятся сотни тысяч лет, чтобы сотворить подобное, я же сделал это всего за несколько десятилетий, путём долгих и не всегда удачных опытов, завершившихся, в итоге, таким сенсационным открытием. У этих людей в капсулах идеальный набор генов, благодаря которому они обладают удивительными способностями, такими как телепатия, телекинез, левитация, самоисцеление и ещё многие другие.

– Вы берёте на себя функции бога! – воскликнула Августа, отворачиваясь от ужасного зрелища.

– Да, беру, – спокойно ответил Энмин, снова поправляя очки. – Но признайтесь – не такой уж я и плохой бог, если создал всё это.

Августа хотела возразить, но почувствовала подступающую дурноту, и поспешила покинуть жуткую лабораторию выжившего из ума гения.

* * *

Настоятельница вернулась в Храм Божественного Воскресения взволнованной и растерянной. Августа была уверена, что не забудет увиденного у Энмина до конца своих дней. Помолившись на ночь и приняв успокоительное, Августа отправилась в постель, но спала она плохо, ей снились кошмары.

Утром настоятельница предстала на собрании перед Высшим Церковным Советом, рассказав обо всём, что видела в засекреченной лаборатории Энмина Ларсона.

Услышав о человеческих телах в стеклянных капсулах, члены Совета содрогнулись точно так же, как и сама Августа Рао накануне. Твёрдым и заранее обдуманным решением они предали учёного анафеме, и издали особый указ, запрещающий Ларсону не только заходить в храмы, но даже и приближаться к ним.

Спустя несколько дней по городу разнеслась весть о первых десяти «пробудившихся» людях из капсул. В дневном выпуске новостей, на всех телеканалах, транслировали видеоролик с интервью Энмина Ларсона. В кадре то и дело мелькали лица его «детей».

– Посмотрите, насколько они гениальны! – вещал с экранов телевизоров Энмин. – Это победа науки над биологической природой человека!

Далее, после слов учёного, шла демонстрация сверхспособностей – парение над полом, поднятие в воздух силой мысли различных предметов, маленьких и больших, а также появление шаровых молний над вытянутыми ладонями некоторых «новых людей».

Августу, которая смотрела выпуск новостей вместе с другими монахинями, насторожило абсолютное молчание «пробудившихся», их неестественно-белая кожа, и светящиеся демоническим жёлтым огнём глаза. И как эти существа смогут заменить всё человечество? Ничего хорошего эта новая раса не принесёт!

* * *

Началась всеобщая паника. Улицы города опустели, жители попрятались, кто куда, стараясь скрыться подальше от капсулиров (так уже прозвали созданную Ларсоном расу). Окна и двери домов были наглухо заперты, хотя подобные меры вряд ли помогут спастись от тех, кто умеет проходить сквозь стены.

Августа Рао торопливым шагом шла через площадь от монастыря к храму, часто и нервно оглядываясь. Ей казалось, что огненно-жёлтые глаза отовсюду следят за ней, за каждым её движением. Какое неприятное, мерзкое и отвратительное чувство – ощущение чужого пристального взгляда, направленного в твою спину или в затылок!

Августа пошла быстрее, чтобы как можно скорее оказаться в родных и надёжных стенах храма. Внезапно в своей голове она услышала голос, тихий шёпот, казалось, прозвучавший внутри черепной коробки. Вскрикнув, настоятельница остановилась и оглянулась вокруг, но никого не увидела. Голос в голове стал громче. Плюнув на все приличия, перепуганная Августа, заткнув уши, бегом бросилась в Храм Воскресения и там, упав на колени перед иконами, молилась до тех пор, пока демонические голоса не покинули её сознание.

А вечером, во время службы, произошло ужасное происшествие: в зале, среди прихожан, каким-то образом оказался белокожий капсулир. Никто не видел, чтобы он проходил через дверь или сквозь стену, всё выглядело так, словно капсулир материализовался прямо из воздуха. Прихожане, увидев его, закричали, шарахнулись в разные стороны и бросились вон из храма. Августа вздрогнула, выронила молитвенник и едва сдержала собственный крик, увидев возле алтаря второго капсулира. Что делают эти дьявольские порождения в божественном храме?! Как они могли проникнуть незамеченными? И как теперь быть?

Высший Церковный Совет закрыл на время Храм Воскресения, повелев провести в нём несколько особых служб, очищающих от нечисти и скверны. Прихожане теперь собирались в соседнем храме, пробираясь на службу тайком, чтобы не нарваться на демонов во плоти.

Вскоре после того события, из-за которого был закрыт Храм Воскресения, начались необъяснимые странности. Как-то утром Августа Рао, собираясь на церковную службу, посмотрела на настенные часы и ужаснулась. Она опаздывала уже на целых два часа! Но как такое могло быть? Августа проснулась в пять утра, служба должна начаться в шесть, а часы показывали начало девятого! Настоятельница достала карманные часы, но стрелки их циферблата остановились на половине четвёртого утра. Электронные хронометры с сумасшедшей скоростью меняли цифры в обратном направлении. Удивлённая этой всеобщей поломкой, Августа выскочила на улицу и увидела, что все прохожие с озадаченным видом смотрят на собственные часы. Кто-то проспал, кто-то встал ещё ночью, а кто-то и вовсе запутался во времени суток, но все в один голос заявляли, что никак не могут понять, что случилось со временем.

Неделю спустя произошла другая странность. День был пасмурным, над городом висели серые тучи, а ближе к вечеру облака вдруг приобрели красный оттенок, причём это явно не было связано с изменением солнечного света на закате. О небесной аномалии церковные служители узнали перед ужином, когда в трапезную ворвалась одна из монахинь и в страхе закричала:

– Посмотрите в окно, на небо! Там облака цвета крови!

Естественно, спокойное чтение обязательных молитв перед едой оборвалось в одну секунду, и все бросились к окнам с суеверным ужасом. Кто-то сказал, что это знак грядущего Апокалипсиса. Настоятели убеждали присутствующих в том, что всё будет хорошо, а прихожане в храмах просили Бога даровать им спасение от напастей.

Учёные же объяснили массовую поломку часов неизученным доселе природным излучением, а неестественный цвет облаков – редкой атмосферной аномалией.

* * *

К пробуждению готовились ещё несколько десятков капсулиров. Энмин Ларсон довольно потирал руки, во всеуслышание объявив себя всемогущим истинным богом. Он даже занялся строительством нескольких новых лабораторий, чтобы создать гораздо больше сверхлюдей. Перепуганные до смерти горожане не могли нормально работать, они бежали в церкви и храмы, где, стоя на коленях, долгие часы молились об избавлении от желтоглазой и белокожей нечисти, явившейся из медицинской пробирки.

Учёные с нетерпением ожидали солнечного затмения, о котором было заявлено ещё несколько месяцев назад. Учёные приготовили телескопы и другие приборы, через которые собирались наблюдать за этим явлением.

Когда Луна начала закрывать край солнечного диска, произошло нечто совершенно необъяснимое. Воздух задрожал, завибрировал, в небе появились серебристые точки, стремительно опускающиеся вниз. Точки оказались неизвестными космическими кораблями ромбовидной формы, словно соединённые вместе две пирамиды. Кораблей было так много, и они были настолько огромны, что затмевали небо. Люди, собравшиеся на площади, чтобы посмотреть на затмение, в ужасе закричали, когда из углов пирамид начали выстреливать голубые лучи. Горожане тотчас разбежались, боясь быть испепелёнными, но лучи не были направлены на них – атака обрушилась на научно-исследовательские лаборатории Энмина Ларсона и выборочно на снующих в толпе капсулиров.

Нападение длилось не долго, а затем голубые лучи погасли, корабли-пирамиды поднялись вверх и растаяли в ясном небе. Затмение закончилось. Луна продолжила путь по орбите, избавив солнечный диск от своей тени.

Потрясённые, ещё не отошедшие от шока горожане опасливо и робко выбрались из своих убежищ. Они были невредимы и даже не ранены, да и в городе нигде не наблюдалось разрушений, все дома и постройки уцелели, только на месте лабораторий Ларсона образовались пустыри, словно их и не было никогда… Сам учёный и его капсулиры исчезли бесследно.

Августа Рао, словно статуя, застыла посреди площади, задумчиво глядя в небо. Монахини за её спиной дрожали, неистово крестясь и бормоча молитвы.

– Что же это было? – взволнованно переговаривались они.

Августа ответила, не оборачиваясь:

– Когда-то в детстве один очень старый монах рассказывал мне историю о древних богах, настоящих хозяевах Вселенной. Только они являются истинными создателями жизни. Никто из людей не может стать равным им. Эти боги уничтожают всех, кто осмеливается бросить им вызов. Возможно, сейчас здесь появились именно они. Энмин прогневал их, дерзнув назвать себя всемогущим богом, и за это они покарали его. – Настоятельница повернулась к монахиням: – Но зато теперь никакие демоны не станут пугать нас. А сейчас давайте пойдём в храм и помолимся о наступившем мире!

 

Двое

Маленькая звезда стремительно пересекла ночное небо, сверкнув на мгновение огненной полосой. За ней с разным временным промежутком последовала вторая, третья, четвёртая. Августовский звездопад продолжался уже больше недели, но в эту ночь он был особенно ярок – метеоры летели десятками.

Под этим огромным небом, на поляне, сидели подростки, мальчик лет шестнадцати, и девочка, его ровесница. В чистом воздухе остро чувствовался запах цветов, роса на траву ещё не выпала, и лёгкие дуновения прохладного ветра лишь немного разбавляли духоту летней ночи.

– Посмотри, вон ещё одна звезда упала! – восхищённо прошептала девочка. – Ой, и ещё одна! И ещё!

Мальчик, сидевший рядом с ней, улыбнулся. Его подруга, несмотря на то, что ей недавно исполнилось шестнадцать, вела себя сейчас совсем как ребёнок. Она каждый год любуется звездопадом, долгие предосенние ночи проводит на улице, наблюдая за летящими метеорами, до тех пор, пока не похолодает, и родители не заставят её зайти в дом. Мальчик прекрасно знал, насколько девочка увлечена астрономией и всем, что связано с космосом. Он знал, что её комната завалена книгами о планетах, звёздными картами и распечатанными из интернета фотографиями космоса. Есть даже два глобуса – Земли и Луны, которые девочка подолгу рассматривает.

– Оливия… – позвал её мальчик.

Ему нравилось произносить её имя, сам звук которого ласкал слух. Он повторял его часто, почти постоянно, и везде – дома и в школе, когда куда-нибудь шёл, или смотрел телевизор, когда ложился спать и просыпался. Мальчик любил эту девочку, любил уже давно, но её, похоже, ничего, кроме звёзд, не интересовало.

– Ты не замёрзла, Оливия? – спросил он, придвигаясь поближе.

– Нет, Маркус, не замёрзла, – ответила она, глядя не на него, а на небо.

Маркус набросил на плечи Оливии свою куртку, но она даже не повернулась в его сторону. Мальчик только вздохнул, и тоже стал смотреть на падающие звёзды.

* * *

Зелень листвы сменилась осенним золотом и багрянцем. Начался учебный год, заключительный для Маркуса, Оливии и их одноклассников, поскольку следующим летом они все должны были определиться с выбором профессии и поступить в университеты и колледжи.

Оливии нравилось, как под ногами громко шуршат опавшие листья. Маркус, как всегда улыбаясь, шёл рядом, неся её и свой рюкзаки. Солнце вплеталось в длинные пряди волос Оливии цвета молочного шоколада, делая их рыжими.

Маркус каждое утро заходил за Оливией, и они вместе шли в школу, а после уроков он провожал её домой. На занятиях они сидели за одной партой, так повелось ещё с самого первого дня в школе, десять лет назад. Маркус иногда во время контрольных давал Оливии списать, если она чего-то не понимала и не могла решить задачу сама. Друзья были неразлучны, хотя год назад едва не расстались из-за того, что матери Оливии, Стефании Майер, захотелось купить квартиру на Луне и переехать туда, поскольку, по её заявлению, здешняя жизнь ей наскучила, а многочисленные знакомые разъехались, и ей не с кем общаться. Однако Оливии удалось уговорить мать отказаться от этой затеи, потому что она очень не хотела заканчивать школу в другом месте, да и дивных земных красот, которые так нравятся девочке, на Луне нет.

Сидя рядом с Оливией, Маркус едва сдерживал себя, чтобы не дотронуться до её руки или волос. Он не мог успокоиться, остро ощущая близость соседки по парте, которая находилась на расстоянии всего нескольких сантиметров от него. Аромат цветочных духов кружил Маркусу голову, когда он наблюдал, как Оливия быстрым, но ровным и красивым почерком пишет что-то в тетради. Ему хотелось обнять её за плечи, зарыться лицом в мягкие волосы… Однако Оливия вела себя с ним так, словно он был её братом – никаких интимных жестов и взглядов, только дружеское общение. Маркус видел, какими глазами смотрят на Оливию парни из класса, но ревновал молча, потому что девушка была с ними холодно-вежлива, обещаний и надежд не давала, и ни к кому не ходила на свидания.

Оливия не замечала, что происходит с окружающими её парнями, а особенно с одним. Она совершенно не думала о любви, сосредоточившись лишь на изучении школьных предметов. Любовь бывает только у взрослых, да и то не у всех, многие на всю жизни остаются одинокими и мучают себя воспоминаниями о неудавшихся отношениях. Ей же надо выучиться, получить профессию и помочь матери пережить одиночество. О замужестве Оливия не мечтала, эти планы были неопределёнными, и поэтому пока не нужными.

Осень выдалась на редкость солнечной и тёплой. Хорошая погода стояла до тех пор, пока с оголённых ветвей не облетели последние листья, и лишь тогда похолодало, и начались дожди. В один из таких дней Оливия торопливо собиралась в школу, боясь опоздать, и забыла взять с собой зонтик. Она вспомнила об этом только к последнему уроку и расстроилась, потому что на улице уже лил холодный дождь, и промокнуть ей не хотелось.

– У меня есть зонт, – пришёл ей на выручку Маркус. – Он большой, мы вдвоём сможем под ним укрыться.

Так они и пошли, вместе. На пороге дома Оливии они остановились.

– Вот мы и пришли, – сказала девушка. – Спасибо тебе, Маркус, я совсем не промокла.

Маркус нервно облизал губы. Ему страстно захотелось поцеловать Оливию, крепко прижать к себе. Она стояла почти вплотную к нему. Прядь шоколадных волос щекотала Маркусу щёку. Он наклонился к губам Оливии…

– Маркус, ты чего? – спросила вдруг девушка. – Что с тобой?!

Пристальный взгляд парня смутил её.

– Ничего. Всё в порядке, – ответил он, отводя в сторону глаза.

Маркус так и не поцеловал Оливия и лишь с тоской посмотрел на дверь, за которой скрылась его девушка.

* * *

Маркус и дня не мог прожить без Оливии, и со страхом ожидал лета, когда они окажутся в разных институтах и не смогут видеться. Безумное желание обладать ею не было продиктовано зовом природы, который толкает представителей противоположных полов в объятия друг друга. Скорее это было требование души, гораздо более сильное, чем простое влечение, присутствующее у парней в пубертатном периоде. Оливия была нужна Маркусу, как кислород, без которого он не мог дышать, но из-за братско-сестринских отношений, установившихся между ними, ему приходилось соблюдать определённую дистанцию. Маркус оказался в трудном положении. Он боялся разрушить дружбу с девушкой одним-единственным поцелуем, но и променять её на другую тоже не мог.

Долгие зимние вечера Маркус стал проводить у Оливии. Ничего личного, просто у девушки появились проблемы с выполнением некоторых домашних заданий. Оливия всегда была прилежной ученицей, охотно отвечала у доски, но решать задачи по алгебре, физике и химии у неё не всегда получалось гладко, вот Маркус и предложил свою помощь, получив тем самым возможность проводить больше времени с любимой девушкой.

Они садились в комнате Оливии, раскрывали учебники и начинали подробно разбирать задачи. Стефания не мешала им, она смотрела телевизор или готовила что-то на кухне. Она не признавала магазинной еды и не доверяла кухонным агрегатам, а делала всё своими руками. Блюда, приготовленные Стефанией, были вкуснее любых ресторанных, и гораздо полезней, поскольку в их приготовлении использовались только натуральные продукты.

В свободное от уроков время Маркус и Оливия дурачились, устраивая шумные игры, гуляли, катались на коньках и строили снежную крепость. Возвращались домой уставшие, но довольные – никакие компьютеры и другие новомодные технические устройства не сравнятся со старыми добрыми играми на свежем воздухе!

Во время игры в снежки разгорячённый Маркус всё-таки не сдержался и поцеловал Оливию. Девушка, растерявшись, замерла на мгновение. В эту секунду она выглядела особенно красивой, с румяными от мороза щеками и выбившимися из-под шапки волосами, на которых таяли снежинки. Её губы были нежными, и имели вкус кофе и шоколада. Растерянность мелькнула в её глазах лишь на миг, сменившись озорными искорками веселья. Оливия отбежала в сторону и, смеясь, бросила в Маркуса снежком. Но он стоял, не шевелясь. Маркус видел, что девушке понравился поцелуй, в её взгляде, кроме растерянности, было восхищение и удовольствие. Тогда почему она пытается заменить эти чувства другими? Зачем делает вид, словно ничего не произошло?

Весна обещала быть ранней. В конце февраля потеплело, закапало с крыш, снег начал таять. Воздух звенел, солнце сильнее пригревало. Приближающаяся весна волновала всех молодых парней и девушек, будоражила разум и кровь. У одних разгорались короткие сезонные романы, у других вспыхивали новым огнём старые. В школе во всех классах передавались записочки и маленькие открытки. Многие на уроках витали в облаках, или оказывали знаки внимания своим вторым половинкам.

Один из одноклассников, Стивен Андерсон, начал ухаживать за Оливией. Он подарил ей букет цветов и пригласил на встречу вечером. Маркус смотрел на это, сгорая от ревности, а после уроков встретился со Стивеном за школой и решил разобраться. Начавшийся спокойно разговор перешёл в драку. Дело закончилось разбитыми носами и скулами парней.

– И запомни, – Маркус яростно вытер кровь на подбородке, – не смей больше приближаться к моей девушке!

Уходя, он швырнул в Стивена цветы, отобранные у Оливии.

* * *

Весенние дни пролетали быстро, приближая жаркое лето, наступления которого так не хотел Маркус. Старшеклассники усиленно готовились к экзаменам. Оливия и Маркус, как всегда, занимались вместе, бывая то в доме Стефании, то в доме родителей Маркуса. Погода на улице стояла просто сказочная – ярко цвели пёстрые цветы, заливисто и звонко пели птицы, листва тихо колыхалась на ветру, поэтому ребята вместе с учебниками располагались под деревьями, на лужайке с подстриженной травой. Маркус заметил, что его отец, так же, как и Стефания, хитро подмигивает ему, и понял, что они знают о его истинном отношении к Оливии, но не имеют ничего против.

Наконец, экзамены остались позади. Маркус во время сдачи был абсолютно спокоен, а Оливия немножко нервничала, но у обоих итоговые оценки оказались высокими.

На выпускной Стефания купила дочери платье синего, как небо, цвета, без рукавов, с корсетом и пышной многослойной юбкой. От сложной причёски Оливия отказалась, решила просто завить свои прямые волосы. Украшения и косметику девушка использовать не стала, посчитав их лишними.

– Я же не принцесса какая-нибудь! – заявила Оливия. – И потом, мне всего семнадцать лет, так что незачем наряжать меня, как взрослую женщину.

Оливия всегда умела одеваться, выбирая вещи простые, но то же время строгие и элегантные. Это был её особый стиль, который выделял её из толпы других девушек. Вот и сейчас она решила сделать всё по-своему.

Оказавшись на выпускном балу, Оливия пожалела, что не настояла на выборе другого платья. Пышная юбка мешала ей сидеть на узком стуле за столом, и девушка старалась находиться в стороне от всех. В этот вечер она впервые выпила коктейль, и заказала себе второй, совершенно не думая об изрядной доле алкоголя в них.

Оливия сидела и скучала, потягивая третий коктейль, когда за спиной внезапно появился Маркус.

– Оливия, я тебя обыскался, – сказал он, забирая полупустой бокал из её рук. – а ты здесь сидишь. Пойдём танцевать.

Был медленный танец. Маркус умело и уверенно кружил её по залу, не отрывая глаз от любимой. Завитые локоны разметались по плечам, а синее платье так подходило к серо-голубым глазам Оливии. В свете дискотечных огней девушка казалась нереальной, эфемерной, и он всё танцевал и танцевал, сжимая в своей руке её руку…

Устав от всеобщего веселья и громкой музыки, Оливия вышла на улицу. Пошатнулась на ступеньках и едва не упала, но Маркус успел подхватить её.

– Похоже, ты всё-таки перебрала с этими коктейлями. – констатировал он, бережно неся её на руках.

Маркус отошёл подальше от школы и остановился на небольшой полянке. Со всех сторон их окружали чёрные силуэты деревьев, а над ними, в высоком июньском небе, горели яркие созвездия.

Маркус опустил Оливию на траву и сам сел рядом, обнимая одной рукой за плечи. Девушка склонила голову ему на грудь и обвила руками шею.

– Куда ты собираешься поступать? – тихо спросил Маркус. – В какой институт или колледж? Я, например, очень хочу стать пилотом, – мечтательно сказал он. – Буду летать на Венеру или на Марс.

– Мой отец был пилотом. – заговорила Оливия, тяжело вздохнув. – Он погиб в рейсе. Мама до сих пор переживает и не хочет, чтобы я выбирала такую профессию.

– Тогда что тебе нравится? Я помню, что ты раньше серьёзно увлекалась астрономией. Может, будешь звёзды изучать?

– Нет. Я, наверное, буду биологом. Мне больше по душе работа с растениями.

Заканчивался лишь первый месяц лета, поэтому звездопада не было. Но и без метеоров небо было прекрасным. Что-то интимное чувствовалось в этой таинственной тьме, укрывшей двоих влюблённых, и в словах, сказанных едва слышным шёпотом. Маркус, уступив страстному любовному порыву, нежно целовал губы Оливии, её лоб и щёки. Девушка, расслабленная коктейлями, особо не сопротивлялась, но вскоре уснула на плече Маркуса. В школе о них уже забыли, никто ребят не искал. Маркус сидел, глядя в темноту, боясь спугнуть целомудренное единение душ. Оливия дремала, а он всё гладил и гладил её распущенные волосы.

Маркус не хотел думать о том, что будет утром. Одиннадцать лет он ждал этих минут, когда сможет, наконец, обнять и поцеловать любимую девушку, вдохнуть запах волос и ощутить гладкость кожи. Пусть его маленький прекрасный ангел сейчас спит, он не собирается тревожить её сон.

Звёзды одна за другой начали гаснуть – короткая ночь уходила, уступая место предрассветным сумеркам. Ночь выпускного бала, переход из бесшабашной, школьной жизни во взрослую, где уже не будет прежней беззаботности, игр, уроков и перемен. Вчерашние школьники станут студентами и, со светлой грустью вспоминая прожитое детство, устремятся в будущее, закрыв одну страницу в книге своей жизни и открыв другую. Расставание со школой, за долгие годы ставшей такой родной, вызывало на глазах многих слёзы. Маркус же, наблюдая, как от первых солнечных лучей светлеет восток, думал о том, что его детство закончилось гораздо раньше, в тот далёкий день, когда он понял, насколько сильна его любовь к Оливии Майер.

* * *

Стеклянные двери Института биологии и планетологии автоматически распахнулись, пропуская в вестибюль энергичную девушку в светлом пальто. Оливия училась здесь уже несколько месяцев, ежедневно приходя на лекции и практические занятия в ботанической лаборатории. Несмотря на бурные протесты матери, девушка сняла квартиру, и теперь в каждой комнате её нового жилища стояли горшки с цветами, семена которых доставлялись с Луны и Венеры.

С Маркусом Оливия не виделась, его лётное училище находилось в другом городе, да и свободного времени у него оставалось катастрофически мало. Научные дисциплины, дающие пилоту космического корабля необходимые знания, требовали серьёзного и внимательного изучения. Но, несмотря ни на что, Маркус и Оливия каждый вечер перезванивались, чтобы услышать голоса друг друга и узнать, как дела. Это был своеобразный ритуал, нарушать который никто из них не смел, и стоило кому-то забыться в повседневных делах, как телефон тут же начинал разрываться от звонков, требуя немедленного ответа.

Оливии казалось, что её выпускной бал прошёл давным-давно, настолько закружила её в водовороте событий студенческая жизнь, так что даже телефонное общение с Маркусом стало каким-то обыденным. Так общаются старые знакомые, живущие в разных концах мира, звонят, чтобы развеять одиночество, но встречаться не собираются, потому что ехать далеко, а покупать билет слишком затратно. Воспоминания о Маркусе, его красноречивых взглядах и обжигающих поцелуях поблекли и размылись, словно всё это было во сне.

Одногруппницы Оливии считали себя взрослыми, красились, откровенно одевались и встречались с парнями. Некоторые девушки переживали по три-четыре романа за полгода, довольствуясь прелестью мимолётных отношений. Оливия не хотела отставать от них, мечтая о долгой любви, красивых ухаживаниях, цветах и подарках, однако её первый студенческий роман не удался. Парень, несколько раз встретившийся с ней, увлёкся другой девушкой. Оливия не стала расстраиваться. В конце концов, вся жизнь впереди, она сможет найти себе мужа, поэтому не стоит переживать из-за одной неудачной попытки.

Вторым ухажёром Оливии стал Саймон Джефф, студент из параллельной группы. Молодые люди случайно встретились в читальном зале библиотеки – Саймон готовился к докладу, а Оливия выбирала книги по ботанике для домашнего изучения. Парень, увидев, какое количество учебников и пособий набрала студентка, предложил ей свою помощь, решив, что она одна их не донесёт. Оливия согласилась. Между ними завязался разговор, и они не заметили, как дошли до квартиры девушки.

Саймон оказался хорошим собеседником, спокойным, доброжелательным. Он встречался с Оливией каждый день после занятий и провожал до дома. Часто бывал в гостях и восхищался её цветами. Все выходные девушка проводила у матери, помогая по хозяйству. Стефания видела, что происходит с дочерью, замечала её мечтающий взгляд и рассеянную улыбку, свидетельствующие о влюблённости и уже не связанной с Маркусом, но ничего не говорила.

Оливия действительно почти не вспоминала о Маркусе. Она решила, что у него наверняка тоже есть девушка, ведь он весьма привлекательный зеленоглазый брюнет, притягивающий взгляды многих представительниц противоположного пола. Такие парни, как он, не остаются в одиночестве.

Тёплым летним вечером студенты в кафе отмечали завершение первого года обучения в институте. Саймон выпил лишнего и остался ночевать у Оливии, будучи не в состоянии ехать на другой конец города. В гостиной он упал на диван и притянул к себе девушку, жадно целуя. Оливия легко уступила ему, потому что любила (или думала, что любила). Позже она крепко заснула и не услышала, как Саймон во сне назвал её чужим именем.

* * *

Разрыв отношений с Саймоном оставил в душе Оливии неприятный осадок. Она ведь так ему верила, а он за её спиной встречался с другой. И после всего, что случилось, девушка надолго забыла о романтических свиданиях.

Неожиданно приехал Маркус. За год разлуки он очень соскучился по любимой девушке и решил навестить её. Стефания дала ему новый адрес дочери, и он поехал прямо туда.

Оливия пересаживала фиолетовый венерианский цветок из одного горшка в другой, когда в дверь позвонили – на пороге стоял Маркус с огромным букетом белых роз.

– Здравствуй, Оливия! – радостно сказал он.

Не сдерживая восторга, девушка бросилась к нему, забыв, что выглядит несколько смешно в домашнем халатике.

– А почему не предупредил? – спросила она, ставя розы в воду. – Я бы приготовила чего-нибудь…

– Не переживай, у студента холодильник всегда пуст. – Маркус обвёл взглядом маленькую квартирку Оливии. – Ого! Сколько у тебя цветов! Я такие видел только в оранжереях.

Девушка ощутила прилив гордости, довольная своими успехами.

Напрасно Оливия беспокоилась об отсутствии еды. На кухне нашёлся хлеб, слегка зачерствевший, но ещё достаточно свежий, в холодильнике обнаружились помидоры, сыр и банка с маслинами, а на полке настенного шкафчика – пакетики с чаем.

Оливия согрела чайник, Маркус нарезал бутерброды. Девушка, уже позабывшая предательство Саймона, воспрянула духом. Вернулся её верный школьный друг, знающий все секреты девичьего сердца!

Дни снова наполнились весельем, прогулки под луной продолжались до утра. Стефания разрешила ребятам пользоваться телескопом, и теперь они ночи напролёт смотрели на звёзды и планеты.

Отец Маркуса, Джейсон Эриксон подарил сыну два билета на туристический орбитальный лайнер, на котором можно было облететь вокруг Земли.

Путешествие было фантастическим. Никто из пассажиров не ощущал невесомости, поскольку на ногах у всех были специальные ботинки, в подошве которых имелись магнитные вставки.

В зале с широкими, во всю стену, смотровыми окнами-иллюминаторами, была видна вся Земля. Одновременно наблюдались день и ночь, рассвет и закат. Голубели океаны и моря, зеленели материки, а над полюсами вспыхивало разноцветное полярное сияние. У Оливии, ни разу до этого не поднимавшейся в космос, захватило дух, и она не слышала, как сзади подошёл Маркус, обнял за талию и прошептал в ухо:

– Любимая моя, я дарю тебе весь мир.

Через две недели у Оливии наступил День рождения. Маркус заехал за ней на машине, которую взял у друга, и повёз в ресторан. Сидя за столиком в ожидании заказа, девушка в полумраке рассматривала лицо Маркуса. За прошедший год он возмужал, стал выглядеть старше и увереннее в себе. Оливия вспомнила, что на одной фотографии, из тех, которые он оставил ей на память, он запечатлён в форме пилота, солидный и с выправкой, как у военного. На ней было длинное, в пол, платье из зелёного шёлка и туфли – лодочки на высоком каблуке. Оливия улыбнулась про себя, осознав, что всё-таки не зря мать накануне потащила её в парикмахерскую и в магазин одежды.

– Ты должна сделать модную стрижку, – решительно заявила Стефания. – В одном журнале я видела интересную…

– Мама, не надо! – перебивала дочь, стараясь перевести разговор на другую тему. – Ну к чему это?

– К тому! – возразила мать, перебирая вешалки. – Ты уже взрослая девочка, и должна выглядеть соответствующе. Так что выбирай платье, любое, какое понравится.

На столе горели в фарфоровых подсвечниках восковые свечи, создавая уютное романтическое настроение. Оливия пила шампанское из высокого бокала, Маркус смотрел на неё поверх маленьких язычков пламени, накрыв своей рукой её руку.

– Я не собираюсь напиваться, как тогда на выпускном, – сказала она, чтобы скрыть свою неловкость.

Маркус усмехнулся и достал из кармана маленькую коробочку.

– Оливия, я поздравляю тебя с Днём рождения, желаю успешно закончить институт и найти хорошего любящего мужа. А теперь прими мой подарок.

В коробочке оказались серёжки с опалами, любимым камнем Оливии – Маркус несколько месяцев откладывал деньги на подарок любимой девушке. Оливия с простенькие серебряные гвоздики, и надела серёжки из коробочки. Пламя свечей качнулось от движения воздуха. Маркус поднёс руку девушки к губам и поцеловал, как истинный кавалер.

Потом Маркус всю ночь возил Оливию по городу на автомобиле. Огни фонарей, реклам и окон жилых домов проносились мимо. Девушка больше никуда не хотела, ей было хорошо сейчас, рядом с Маркусом в машине, она любовалась его точёным профилем и желала, чтобы эта ночь длилась бесконечно…

В конце августа Маркус решил напрямую спросить Оливию, любит она его или нет. Через несколько дней он должен был уехать на учёбу в лётное училище, и тогда шанс всё выяснить снова отложится на год.

Тусклый ночник освещал комнату. Оливия сидела на кровати, Маркус лежал, вытянувшись, положив голову ей на колени, и она перебирала его чёрные волосы. В их молчании чувствовалась напряжённость. Тёплые пальцы коснулись лица Маркуса.

– Я по глазам вижу, что ты что-то хочешь мне сказать. Что? Скажи, не молчи.

Маркус долго обдумывал свой вопрос, но не решался задать его. Он поднялся и сел рядом с Оливией. Взял её ладони в свои, и долго сидел, нежно поглаживая. Потом притянул к себе Оливию и принялся целовать её, неистово и жарко, не давая вздохнуть, запустил пальцы в мягкие волосы, лихорадочно расстегнул пуговицы на её блузке и уложил на кровать.

– Подожди, подожди. – ворвался в его уши её голос.

Маркус замер, не понимая, почему девушка отталкивает его.

– Это неправильно, – сказала она, тяжело дыша и застёгивая блузку, – то, что мы делаем.

– Почему? – хрипло спросил он, опьяневший от страсти, как от крепкого вина. – Я ведь люблю тебя, и ты меня тоже любишь!

– Это не любовь. – Оливия отодвинулась от него. – Мы дружим с первого класса, ты близок мне, как брат, но предавать нашу дружбу я не хочу.

– Значит, я для тебя просто друг?! – неожиданно даже для себя вспылил он.

– Маркус… – испуганно начала девушка, но парень её уже не слышал.

– Просто друг! – кричал он уже в коридоре. – Ну, так и оставайся одна со своей дружбой!

Маркус ушёл, громко хлопнув дверью, и этот звук отозвался в душе Оливии гулким эхом.

* * *

На торжественной церемонии вручения дипломов Стефания сидела в зале, в первом ряду, где находились родители остальных выпускников. Когда Оливия сошла со сцены, мать обняла её и сердечно поздравила. Окончание университета решили отметить скромно, вдвоём. Оливия взгрустнула, ей очень не хватало Маркуса, его голоса и улыбки. С той самой ночи, когда они так ужасно поссорились, прошло уже полтора года, и за это время он больше ни разу к ней не приехал, и даже не позвонил. От Маркуса не было вообще никаких вестей, и это сильно угнетало девушку. Стефания, тонко чувствовавшая настроение дочери, часто спрашивала, почему он не приезжает.

– Он сейчас на стажировке, отрабатывает полётные навыки, – уклонялась от объяснения истинной причины Оливия.

Мать слушала подобные отговорки довольно долго, но потом не выдержала и заявила:

– Я догадываюсь, почему Маркус не появляется здесь! Наверняка вы поссорились! Твой телефон молчит больше года! Неужели ты не можешь позвонить ему и объясниться? Напридумывала себе кучу условностей, в которых сама не можешь разобраться! Такого хорошего парня теряешь!..

Оливия закрывалась в своей комнате и затыкала уши, чтобы не слышать упрёков матери. Она неоднократно звонила Маркусу, но его телефон не отвечал, а потом исчезли даже гудки. Оливия утешала себя мыслью о том, что у него просто сломался телефон или сменился номер…

По распределению Оливия Майер должна была отправиться работать на Венеру, в крупнейший ботанический центр, открывшийся совсем недавно. Стефания решилась, наконец, на переезд.

– Мы с Томасом, твоим отцом, очень хотели жить на Луне, – говорила она с печалью в глазах. – Это была наша мечта, но средств не хватало. Чтобы заработать денег, Томас и начал работать пилотом. Он погиб, когда тебе и двух лет не было. Тогда я не думала о переезде, нужно было вырастить тебя, поставить на ноги. Знала бы ты, сколько ухажёров у меня было, но я им всем отказала. Томас навсегда останется живым для меня, и я улетаю на Луну с воспоминаниями о нашей бессмертной любви.

Стефания продала дом и большую часть вещей. Оливия в проводила мать на корабль, пообещав, что будет часто навещать её, и поспешила на свой собственный рейс.

* * *

После проводимого в течение многих лет терраморфирования на Венере уже вполне можно было находиться без скафандров, хотя в атмосфере по-прежнему ещё существовал плотный облачный слой, а на больших высотах дули сильные ветры. Растительность здесь была не привычного зелёного цвета, а пурпурного, синего и фиолетового, а воздух очень тёплым, плотным, но вполне сносным для дыхания. Солнечный свет пробивался сквозь облака, создавая впечатление пасмурного дня где-нибудь в тропических широтах Земли.

За годы освоения Венеры люди выстроили здесь уже вполне привычные города и посёлки. Тем не менее, Оливия, ранее видевшая венерианский город только в интернете и по телевизору, и пока ехала в такси на съёмную квартиру, крутила головой в разные стороны, стараясь всё рассмотреть.

Квартиру она сняла рядом с ботаническим центром, работа ей нравилась, зарплата была высокой, и уже через пять месяцев девушка смогла купить свою машину. В планах значилась ещё покупка собственной квартиры, но с этим пока можно было подождать.

Чтобы научиться водить, Оливия поступила в автошколу, и три раза в неделю, после работы, ходила на занятия, где подружилась с одной девушкой, бойкой и решительной Сарой Миллер. Сара работала спасателем, эвакуировала попавших в беду исследователей из неосвоенных ещё районов Венеры, людей с попавших в аварию кораблей, оказывала им первую помощь и отправляла в больницу. Несмотря на тяжёлую работу, Сара любила пошутить и была душой компании, окружающие тянулись к ней. Впервые оказавшись в квартире у Оливии, она изумлённо поинтересовалась:

– Ты работаешь даже дома? Как же тогда тебе удаётся выкраивать свободное время на свидания? Или у тебя нет молодого человека?

– Нет, – ответила Оливия, поспешно отворачиваясь к горшкам с растениями.

Она не хотела, чтобы подруга увидела в её глазах грусть и боль, возникающие в душе всякий раз при вспоминаниях о Маркусе. Но Сара оказалась прекрасным психологом и потому сразу ощутила, что Оливия скрывает какую-то тайну.

– Ты кого-то любишь, да? Не пытайся обмануть меня, твои глаза всё выдают!

Оливия только отмахнулась, не желая вдаваться в подробности.

Девушка научилась жить без Маркуса, вычеркнув его из сердца. Их святая дружба закончилась первой и единственной ссорой, когда Оливия не захотела перевести лучшего друга в разряд любовника, не пожелав, таким образом, предать их прежние отношения. Маркус слишком долго не давал о себе знать, он первый отвернулся от неё, и поэтому навсегда остался в прошлом.

Новый этап в жизни Оливии обозначился очередным романом, на этот раз с инженером Эриком Кейном. Он красиво ухаживал за девушкой, заваливал её подарками, приглашал в лучшие рестораны и театры, две недели провёл с ней на венерианском горном курорте. Дело быстро шло к свадьбе.

– Ты слишком торопишься, подруга, – сказала однажды Сара, когда они сидели в кафе. – Одумайся, ещё не поздно всё отменить.

– Глупости! – фыркнула Оливия, готовясь попробовать только что принесённое официанткой мороженое в высокой вазочке. – Мы с Эриком любим друг друга, у нас всё серьёзно. Он самый лучший мужчина в моей жизни!

– Кого ты пытаешься убедить в этом? – спросила Сара, повертев в руках десертную ложечку. – Меня? Или себя? Зачем нужен этот глупый самообман? Думаешь, я не знаю, чьи фотографии ты прячешь у себя под подушкой?

Оливия вскинула глаза на подругу. Это был её личный секрет. Долгими бессонными ночами она, лёжа в постели, при свете ночника, листала альбомы с фотографиями Маркуса, и думала о нём. Как он? Вспоминает ли её? Женился ли?..

Несмотря ни на какие сомнения, свадьба Эрика и Оливии всё же состоялась. Счастья хватило ровно на полгода. Сначала всё шло хорошо, но потом Эрик всё чаще стал замечать, что Оливия холодна к нему. Она не говорила ему слов любви, в её прикосновениях не было теплоты и заботы. Девушка не гладила его по волосам, когда он приходил с работы уставший, в её голосе не слышалось радостных интонаций. Эрику не нравилось, что у жены, лежащей рядом, такой вид, словно она выполняет обязательную трудовую повинность. Даже во время обычного поцелуя Оливия была бесчувственна, как робот.

Сара, как могла, поддерживала подругу после развода. Оливия рыдала на её плече, жалуясь на судьбу. Богиня любви отвернулась от неё, и девушка в очередной раз осталась одна.

* * *

Маркус Эриксон жил на Марсе, часто бывая в рейсах между Землёй и Луной. Вот уже почти три года он пытался забыть Оливию. В его памяти навсегда запечатлелась картинка той ночи, когда он едва не овладел ею, и когда они поссорились. Запах её шоколадных волос, обнажённые плечи, горячие губы, раскрывающиеся в поцелуе, и томные вздохи в полумраке комнаты. Он мог довести начатое до конца, но не хотел брать Оливию силой. Она воспротивилась его ласкам, и он отступил, обиженный, отвергнутый. Нелюбимый. Маркус признался Оливии в своих чувствах, а она сказала, что между ними ничего, кроме дружбы, быть не может. Просто друг. Эти слова жгли его, как пламя, причиняя невыносимую боль даже сейчас, спустя столько времени. Его любовь не нужна Оливии, как пустая, никчёмная безделушка.

А ведь Маркус любил её больше жизни. Он впервые увидел её в школе, в первом классе, когда она, немного смущаясь, вошла в двери учебного кабинета. Маркус сразу взял Оливию под свою опеку, позволил сесть рядом за одну парту, носил портфель, защищал от мальчишек, обижавших её, и навещал, когда она болела. То, что это любовь, он понял не сразу, спустя несколько лет. Маркус всё делал для любимой девушки, всегда был рядом, и во время звездопада загадывал одно-единственное, но такое важное желание – жениться на Оливии.

Однако она жестоко разбила его сердце. Он на День рождения подарил ей серёжки с опалами, все ювелирные магазины обошёл, выбирая лучшее украшение, а она прогнала его. Маркус даже телефон разбил, чтобы Оливия не смогла позвонить ему, и купил новый, сменив номер.

Он знал, что девушка на Венере. В институте выпускников её направления посылали в основном на эту планету. Может быть, Оливия уже замужем. Она ещё в школе крутила роман со Стивеном Андерсоном, наверняка и сейчас с кем-нибудь встречается.

Одиночество и тоска по любимой терзали его душу. Однажды, не выдержав, Маркус напился – не на работе, конечно, а в выходной день. Но образ Оливии, который он всеми способами пытался изгнать из сознания, стал вдруг ярче и чётче, и ему стало казаться, что она находится рядом.

– Оливия! – отчаянно стонал Маркус. – Оливия!

Пьяный, он звал её долго, лёжа на полу в пустой квартире. Утром, мучимый головной болью, пил таблетки и ругал себя.

Маркус встречался со многими женщинами. Сколько их у него было, он не помнил, давно сбился со счёта. С одной он мог встречаться два – три месяца, с другой – всего одну ночь. Пытаясь утолить пылающую в нём страсть, Маркус у большинства девушек не спрашивал имени, да это было неважно. Но все, как одна, были стройными голубоглазыми шатенками. Он выбирал их неосознанно, инстинктивно стремясь к тем, кто наиболее походил на светлый и недосягаемый образ любви. Тень Оливии Майер всегда будет с ним.

Свет во всей квартире был выключен. Маркус курил, распахнув окно и глядя на холодные неоновые огни марсианского города. Свежий ветер залетел в комнату, всколыхнул занавески, но парень, погружённый в свои мысли, ничего не замечал.

На постели заворочалась девушка, потирая рукой сонные голубые глаза. Волосы цвета молочного шоколада рассыпались по плечам и груди.

– Маркус…

Он повернулся на звук её голоса, закрыл окно. Её звали Линда, и он встречался с ней уже больше недели.

– Что, милая?

Затушив сигарету в пепельнице, Маркус сел рядом с ней, притянул к себе.

– Ты любишь другую. – Линда не спрашивала, а констатировала факт. – Я чувствую это.

Он молчал, поглаживая её плечо.

– В твоих глазах я вижу безграничную тоску, – продолжала девушка тихим голосом. – Я знаю тебя совсем немного, но все эти дни ты отрешён и задумчив. Так ведут себя люди, потерявшие возлюбленных. Мне кажется, что на моём месте ты представляешь другую…

Маркус не хотел ничего отвечать, он по-прежнему молчал, опустив голову ей на грудь. Пальцы Линды нежно коснулись его чёрных волос.

– Найди её…ту, которую любишь…

Маркус обхватил руками её талию и заглушил остальные слова поцелуями.

* * *

Свой отпуск Оливия решила провести на Луне, у матери. Всё-таки она дала обещание часто видеться, но так ни разу и не навестила, занимаясь лишь работой и попытками устроить свою личную жизнь.

На Луне люди жили под поверхностью. Оливия оказалась в метро, абсолютно аналогичном земному. Прошла через турникеты и рамки металлоискателей, и спустилась на эскалаторе вниз. Девушка заранее позвонила матери, попросив, чтобы она её встретила, и теперь ехала в поезде, высматривая в окно нужную станцию.

Стефания стояла на платформе. Оливия увидела её сразу и радостно, бегом, бросилась навстречу.

– Мама! Как я по тебе соскучилась!

– И я по тебе, доченька! – Женщина не скрывала слёз после долгой разлуки.

Стефания жила в маленькой, но очень чистой и уютной квартирке. Она порхала вокруг дочери, как бабочка, и эта лёгкость была обусловлена не только слабой лунной гравитацией. Стефания всегда выглядела молодо, и никто не давал ей больше тридцати лет, хотя на самом деле женщине было уже сорок пять.

– Ну как вы с Маркусом, встречаетесь? Или нет? – будничным тоном поинтересовалась Стефания.

Оливия закусила губу. Этот простой вопрос потревожил уснувшую было боль. Накопившиеся глубоко в душе чувства кипели, как вода при стоградусной температуре, и требовали выхода. Оливия разрыдалась, мать засуетилась, принесла стакан воды и принялась поглаживать по волосам, утешая взрослую дочь, как маленькую девочку.

– Доченька, что случилось? Почему ты плачешь?

И Оливия начала рассказывать обо всём, что с ней произошло за эти годы. Стефания внимательно слушала, не перебивая. Наконец, поток слов и слёз иссяк, Оливия выпила очередной стакан воды и замолчала.

– Эх, дочь… – Стефания вздохнула медленно и глубоко. – Как же ты всё усложнила!

Оливия вопросительно посмотрела на мать, вытирая заплаканное лицо.

– Твоя проблема в том, – продолжала Стефания, – что ты не хочешь понимать очевидного. Ты любишь Маркуса, но зациклилась только на дружбе с ним. Не отрицай, я вижу, что ты хочешь возразить. Как ты думаешь, Оливия, почему я не переехала на Луну раньше, когда тебе было пятнадцать лет? Почему я так легко согласилась остаться на Земле? Ты знала о моей мечте, но ехать со мной не захотела, и я уступила. И дело было вовсе не в школе, учиться ты могла, где угодно. Я видела, каким огнём горели твои глаза, когда ты говорила о Маркусе, и поняла, что ты влюблена, поэтому и не стала разлучать вас.

– Но мы столько лет дружили… – снова всхлипнула девушка.

– Доченька, в жизни есть много примеров, когда дружба между мужчиной и женщиной переходит в любовь, – растолковывала мать вечные истины. – Честно говоря, я надеялась, что после института вы поженитесь…Так что не глупи! Ты отвергаешь свою судьбу, и поэтому тебе так не везёт!

Все дни, что она гостила у Стефании, девушка обдумывала чувства, завладевшие её сердцем. Мать и подруга правы. Маркус любит её с начальной школы, а она столько лет отвергала его, считая своё хорошее отношение к нему обычной товарищеской благодарностью, а не любовью. А Маркус даже дрался из-за неё… Да, богиня любви сделала ей прекрасный подарок, но Оливия отказалась от него, и за это была наказана неудачными романами в студенчестве и распавшимся браком с Эриком Кейном. Из своих размышлений девушка сделала вывод, что её давнишняя дружба с Маркусом именно переросла в любовь, а не заменилась ею, и что нельзя любить кого-то другого, когда сердце уже занято одним.

Оливия понятия не имела, по какому адресу искать Маркуса – он мог жить на Земле, на Луне или на Марсе – где угодно, хотя, конечно, найти человека, тем более, космического пилота, через справочные системы или социальные сети большой проблемы не составит. Но оставалась одна проблема: Оливия не знала, что она в такой ситуации скажет Маркусу, да и как быть, если тот окажется уже женат?..

С этими безрадостными мыслями Оливия отправилась обратно на Венеру.

* * *

Жизнь вдали от любимой стала для Маркуса совершенно невыносимой. Ему надоело каждое утро просыпаться рядом с чужими девушками и следить за собой, чтобы не назвать их именем Оливии. Маркус приобрёл лёгкий фрегат, на покупку которого он взял часть отцовских денег. Он мечтал летать на нём вместе со своей будущей женой, но сейчас корабль, забытый, стоял в ангаре.

Прошлой ночью Оливия явилась Маркусу во сне. Она бежала по зелёной траве в длинном, небесно-голубом платье, и манила его за собой, а солнце золотило ей волосы. После этого он решил, что всё, хватит губить свою жизнь. Пора действовать. Если в ближайшее время он не увидит Оливию, то сойдёт с ума и покончит с собой, разбив фрегат на какой-нибудь из планет!

Расстояние между Марсом и Венерой было огромным, но Маркус верил, что древние боги, в честь которых были названы эти планеты, помогут им с Оливией встретиться и больше никогда не расставаться.

Маркус Эриксон взял на работе отпуск за свой счёт и отправился в путь. Подлетая к Венере, он не думал о том, что скрывает коварная плотность её облаков, а включать радар и систему автопилота не стал – слишком понадеялся на свой опыт пилота, да и мысли об Оливии просто затмили его рассудок.

* * *

Оливии Майер весь день было тревожно. В утреннем выпуске новостей показали репортаж о столкновении венерианского грузового крейсера и марсианского фрегата. Авария произошла в небе над городом, в котором жила Оливия. Пилоты крейсера заметили на радаре приближающийся корабль, и изменили курс, отклонившись в сторону, однако предельная скорость фрегата не позволила марсианскому лётчику сделать ответный манёвр. Столкновение прошло по касательной. Пилот фрегата спасён и отправлен в больницу. Оливия слышала эти новости, но у неё и в мыслях не было, чтобы как-то связать это с Маркусом.

Сара Миллер склонилась над пострадавшим, оказывая ему первую помощь. Парень сильно обгорел, но был жив. Его лицо было знакомо девушке, ведь она видела его фотографии в альбомах у подруги.

– Оливия… – прохрипел он, ненадолго придя в себя.

Сара не сомневалась, что это именно тот парень, которого любила Оливия. Как он рвётся к любимой, даже в беспамятстве зовёт её по имени…

Передав его в руки врачей ожогового центра, Сара решила сообщить обо всём Оливии. Подумав, Сара решила не звонить Оливии, а увидеться с ней и потому заехала к подруге на работу.

Оливия занималась искусственным перекрёстным опылением растений, когда в кабинет й вбежала Сара.

– Оливия, собирайся! Сейчас к жениху твоему поедем!

Девушка непонимающе посмотрела на подругу.

– Это ведь его вещь? И зовут его так, как здесь указано, да? – Сара протянула Оливии бейдж.

На испачканном и поцарапанном пластиковом прямоугольнике стояла надпись: «Маркус Эриксон, первый пилот».

– Где он? – Голос Оливии сорвался, девушка вскочила со стула.

– Здесь, на Венере. – Сара смотрела ей в глаза. – В госпитале.

– Что с ним?..

– Корабль Маркуса столкнулся с крейсером. Твой парень сильно пострадал…

Оливия побледнела и покачнулась.

– Ты мне тут не падай в обморок! – приказала Сара, придерживая подругу за плечи. – Он жив. Поехали!

Белые стены госпиталя и белый потолок, казалось, давили на Оливию. Девушка подождала, когда из палаты Маркуса выйдет медсестра, делавшая перевязки и обрабатывавшая раны, и лишь тогда вошла сама. Маркус лежал на кровати, весь перебинтованный. Оказывается, это о нём говорили в новостях… Оливия на негнущихся ногах подошла и бессильно опустилась на больничный стул. Он летел к ней, едва не погиб – вот откуда в её душе была тревога.

Маркус пришёл в сознание и услышал женские всхлипывания. Рядом с ним сидела Оливия, она тихо плакала, держа его неповреждённую руку, и вытирала рукавом слёзы. Маркус высвободил руку и провёл ладонью по мокрой щеке девушки.

– Не плачь, Оливия…

– Маркус… я так тебя люблю… – шмыгнула носом она и посмотрела на него сквозь слёзы.

– Я тебя тоже люблю…

Маркус стёр пальцами её слёзы и улыбнулся:

– У меня для тебя есть подарок. Попроси медсестру, пусть она принесёт мою одежду.

Оливия выполнила его просьбу. Во внутреннем кармане форменной куртки обнаружилась бархатная коробочка с обручальным кольцом.

– Конечно, сейчас я немного не здоров, – принялся оправдываться Маркус, – однако ждать больше не намерен. Оливия, я прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?

– Да! – воскликнула девушка, и им обоим больше не требовалось никаких слов.

К счастью, Маркус быстро шёл на поправку, и сразу же после его выписки из больницы состоялась свадьба. Присутствовавшая на церемонии Стефания сентиментально воскликнула:

– Теперь-то я точно знаю, кто самый лучший мужчина в твоей жизни! – сверкнула глазами Сара. – Оливия, ты вся светишься! Вот что значит настоящая любовь!

Планов у молодожёнов было много, и первый из них – покупку общей квартиры на Луне – они осуществили спустя две недели после свадьбы. Так им было удобно, не нужно было мотаться по планетам. Оливия сменила место работы, и теперь проводила исследования в лунной ботанической лаборатории, Маркус копил средства на покупку нового фрегата, Стефания мечтала поскорее дождаться внуков, и все они благодарили судьбу за обретённое счастье.

 

Следы цивилизации

В иллюминаторах космического корабля была видна жёлтая звезда, вокруг которой вращались девять планет. Газовые гиганты, с кольцами и без, поражали воображение космических гостей своими размерами и вихрями штормов, но были непригодны для возникновения даже простейших форм жизни, из-за чрезвычайно низкой плотности поверхности. Планеты, находившиеся близко к солнцу, были очень раскалены, и так же не представляли интереса в этом смысле В этой системе только две планеты привлекли внимание пришельцев из космоса – на них жизнь явно могла возникнуть.

Беловолосые и белокожие эрды, представители одной из древнейших космических рас, путешествовали по Вселенной, отыскивая следы цивилизаций и разумных существ. Своё название этот белый народ получил от родной звезды Эрдены (той самой, которую земляне когда-то называли Бетельгейзе). Теперь она уже не существовала – Эрдена стала сверхновой и взорвалась, уничтожив несколько планет, вращающихся вокруг неё. Но к счастью, эрды загодя успели переселиться к соседним звёздам.

Любопытным от природы эрдам было очень интересно узнать, одни ли они на бескрайних просторах космоса, или же кроме них есть ещё кто-то. Они посылали во Вселенную радиосигналы, но не получали ответа. Некоторые эрды, особо непоседливые, сделались путешественниками и бороздили космос, стараясь отыскать следы братьев по разуму.

Возвращаясь домой, эрды часто привозили с собой разные необычные вещи, найденные на посещаемых ими планетах. Это были древние технические устройства, отпечатки погибших растений в камнях, металлические сплавы явно неприродного происхождения, разнообразные статуэтки. Среди находок путешественников встречались даже останки ископаемых животных. На планетах эрдов было создано множество музеев, куда и свозились все эти звёздные находки. Поток посетителей, желающих посмотреть на выставки таких предметов, никогда не иссякал – каждому хотелось не только посмотреть на вещи, но и потрогать их руками.

За долгие годы путешествий эрды на своих сверхскоростных межзвёздных кораблях облетели немало планетных систем, но они нигде не встретили существующих цивилизаций. Разумная жизнь любо ещё не успела зародиться, либо уже погибла из-за войн или от каких-то катаклизмов. Может быть, эрды найдут братьев по разуму здесь?

Иллам, капитан корабля, приказал высадиться на красной планете, и корабль совершил мягкую посадку на дне одного из кратеров. Эрды надели скафандры и сошли на красный песок. Дул ветер, поднимая небольшие пылевые вихри. Блёклый солнечный диск в почти чёрном небе освещал довольно унылый каменистый пейзаж. В безжизненной пустыне, среди камней, тонким слоем лежала изморозь.

Иллам задумчиво прошёлся по впадине кратера, затем вернулся обратно к кораблю.

– Нет, эта планета мертва, – сказал он членам своей команды. – Здесь явно нет никакой жизни. Капитан стал подниматься по трапу на борт, как вдруг увидел своего брата, Телау, бегущего к нему с каким-то странным большим предметом. Телау радостно улыбался, а его рубиново-красные глаза светились, как огоньки.

– Посмотрите, что я нашёл! – закричал Телау, подбежав к остальным. – Таких аппаратов тут несколько, они явно очень древние!

Все тут же принялись рассматривать находку. Неизвестный аппарат был почерневшим от времени, марсианской пыли, снега и почвенной влаги, и имел колёсики. Телау и его друг Маан вдвоём притащили остальные такие же древности.

– Ещё на краю кратера я нашёл куски неизвестного металла, – похвастался Телау.

– Неси их сюда, – приказа Иллам. – Мы возьмём всё это с собой. Нашим учёным будет, что изучать. Думаю, эти технические устройства были созданы для изучения поверхности этой планеты. – продолжал Иллам. – И, возможно, их сделали жители соседней планеты, ведь собственной жизни тут явно нет и не было.

– Ты имеешь в виду ту, что имеет голубой цвет? – уточнил Телау.

– Да. И я предлагаю слетать к ней, чтобы всё проверить.

Перелёт был недолгим, и вскоре корабль эрдов уже вышел на орбиту голубой планеты, совершил несколько облётов на небольшой высоте и выбрал место посадки.

Перед глазами эрдов предстали почерневшие и обгоревшие руины какого-то города, пленённого зарослями дикого леса.

– Похоже, разумной жизни мы не отыщем и здесь, – разочарованно протянул Иллам, не рискнув полезть в глухую чащу. – Вероятно, здешняя цивилизация уничтожила сама себя. Посмотрите, вокруг явные следы прошлой войны!

– Жаль, очень жаль, – расстроился Телау. – Выходит, что мы одни во всей обозримой Вселенной.

– Да, – вздохнул капитан, – выходит, что так.

– Идите все сюда! – закричал из зарослей Маан. – Я нашёл кости! Много костей!

В земле, под корнями деревьев, обнаружилось бесчисленное множество скелетов, целых и фрагментированных. Кому принадлежали эти кости? Сколько лет они так пролежали? Неизвестно. Эрды осторожно раскопали останки и забрали к себе на борт несколько наиболее целых скелетов. Пусть учёные выясняют, как выглядели погибшие давным-давно существа. Эрды любят всякие древности, так что кости можно отдать в музей, пусть все на них посмотрят.

Искать больше было нечего. Корабль плавно взмыл в голубое небо и направился к звёздам. Эрды уже окончательно потеряли надежду отыскать братьев по разуму, и потому отправились домой, пополнять новыми артефактами музейные коллекции.

 

Погасшие звёзды

Боль в груди и запах дыма привели его в сознание. Он пришёл в себя в кресле пилота, удерживаемый ремнями безопасности. Он не сразу вспомнил, кто он такой, и несколько минут тупо смотрел на кровь, пачкающую ему форменную рубашку, пока не осознал, что это его собственная кровь, вытекающая из раны на лбу. Кто же он такой? Напрягшаяся память медленно выдавала информацию. Он – Алан Хойл, землянин, пилот, покинувший Землю сто лет назад. Он отправился в путешествие по бескрайним просторам космоса, отыскивая миры, пригодные для обитания. Его корабль, управляемый автоматикой, десятилетиями летел от звезды к звезде, пока сам пилот находился в анабиозе. Холодный сон Нортона прерывался лишь тогда, когда бортовой компьютер посылал сигнал об очередной планете земного типа, и снова продолжался, если на обнаруженном объекте не оказывалось подходящих для жизни условий.

Очередной выход из камеры анабиоза состоялся совсем недавно, всего сутки назад. Корабль Алана находился сейчас в самом центре скопления красных карликовых звёзд. Алан просматривал очередной космический объект, небольшую планету с луной-спутником, когда внезапно произошло столкновение с астероидом. Врезавшийся в двигатель космический камень был не слишком большим, но его хватило, чтобы корабль потерял управление и рухнул на покрытую кратерами поверхность луны. В этот момент Алан и потерял сознание от удара.

Автоматическая противопожарная система сработала моментально, заблокировав охваченные огнём отсеки. Превозмогая боль, Алан отстегнул ремни и с трудом поднялся из кресла, пытаясь дойти до шкафчика с медицинским оборудованием, но от резкого движения всё тело пронзила острая боль, он упал и снова потеряв сознание.

А тем временем снаружи, рядом с потерпевшим крушение кораблём, опустились два светящихся шара…

* * *

В сознании Алана, затуманенном болью, сохранился яркий свет бело-голубых ламп и образ незнакомой, но очень красивой девушки, склонившейся над ним. Милое лицо, немного встревоженное, в обрамлении чёрных, как уголь, волос, необычные глаза цвета расплавленного золота и белая кожа. Весьма привлекательная инопланетянка.

Алан Хойл долго спал, и ему снилось, что он снова находится в камере анабиоза, а его полёт всё ещё продолжается. Проснувшись, он увидел над собой высокий потолок и белые стены, такие, которые обычно бывают в больницах. В стороне от кровати стояли двое – та самая девушка, которую Алан видел, иногда приходя в сознание, и незнакомый парень, наверное, врач. Они о чём-то разговаривали вполголоса, активно жестикулируя. Потом парень вышел, а девушка осталась в палате. Увидев, что пострадавший пришёл в себя, она подошла и попыталась заговорить.

Алан ни слова не понял из её речи, а инопланетянка, в свою очередь, совершенно не понимала его. Она какое-то время вслушивалась в то, что говорил Алан, затем вышла за дверь и через минуту вернулась, держа в руках два маленьких предмета. Один из них девушка вставила себе в ухо, а другой протянула Алану, показывая, что он должен повторить её действие. Судя по всему, устройства оказались универсальными переводчиками.

– Кто ты, космический гость? Как тебя зовут? – раздался в ухе Алана мелодичным голос: судя по всему, устройство точно воспроизводило тембр говорившего.

– Я Алан Хойл, – ответил пилот, – родился на планете Земля.

Девушка медленно, по слогам, попыталась выговорить его имя и робко улыбнулась, когда у неё это получилось.

– А я Миэра. – Инопланетянка приложила ладонь правой руки себе в область сердца, если её анатомия была схожи с человеческой, а затем коснулась ею же правого плеча Алана.

Насколько мог судить Хойл, это был местный жест приветствия. Лежать в присутствии девушки ему показалось неловко, и Алан сел на постели, удивившись, что практически не ощущает боли.

Для Миэры слов «Земля» оказалось явно незнакомо – она задумалась.

– А где находится твоя планета, Земля? Никогда о ней не слышала, – сказал она.

– Она находится в одном из спиральных рукавов нашей галактики. – Алан вряд ли мог объяснить точнее. – Земля по счёту третья от нашего солнца.

Это, конечно, мало что могло объяснить инопланетянке, но продолжив разговор, Алан понял, что Миэра вообще впервые видит перед собой представителя чужой звёздной расы. От девушки Алан узнал, что планета, на которую он попал, называется Садар, но те звёздные ориентиры, что называла Миэра, в свою очередь мало что говорили Алану. Куда более информативным явилось то, что он услышал от Миэры имя своего спасителя-садарийца, который первым заметил неизвестный корабль и его аварию. Им оказался брат Миэры, Касс. Едва только корабль звёздного странника рухнул на луну, Касс вместе с товарищами поспешил на помощь и успел вовремя.

Алан поинтересовался, почему всё-таки не испытывает никакой боли, и Миэра подробно рассказала, что у него было несколько переломов и травма головы, и он четыре дня не приходил в сознание. Садарийские врачи, профессионалы своего дела, делали ему уколы с особыми препаратами, ускоряющими регенерацию тканей организма и способствующими быстрому срастанию сломанных костей. К счастью, как выяснилось, садарийские препараты подействовали нужным образом и на землянина. Благодаря этому травмы Алана заживали буквально за считанные часы. Сейчас Алан не чувствует боли, потому что был уже практически здоров.

Уже через два дня Алана выписали и поселили во дворце самого диара (так садарийцы называли своего императора). Выяснилось, что Миэра – диарина, императорская дочь, а её брат Касс – наследник престола, которому отец в будущем передаст свою власть. Алан был очень удивлён, когда увидел, что среди садарийцев нет социально неравенства. Он видел, как диар и члены его семьи на равных общаются со слугами и теми, кто пришёл обратиться по какому-либо вопросу. Здесь никто не хвастался достатком или положением. Алан с грустью подумал, что на Земле подобного не будет никогда. А на Садаре больше всего ценились отношения с близкими и духовная культура, а не что-то материальное.

Едва выйдя за порог больницы, Алан на какое-то время потерял дар речи. Перед ним раскинулся огромный город необычайной красоты. Высокие, тонкие, как иглы, башни с установленными на самом верху зеркалами, видимо, для сбора солнечной энергии, воздушный транспорт, не спеша пролетавший над чистейшими улицами и двигавшийся в соответствии со строгими правилами, радовавшая глаз пышная изумрудная зелень в парках и садах, многоярусные магистрали, по которым, почти бесшумно проезжали поезда, и застеклённые висячие сады, размерами превосходившие многие земные парки – всё это завораживало и вызывало просто детский восторг.

– Впечатляет? – улыбнулась Миэра.

– Очень! – только и смог выдохнуть Алан.

– А как там у тебя, на твоей Земле?

– У нас есть много чего, мы и звездолёты построили, но такое нам грезится только в сказках, – развёл руками Алан.

Изумление, наконец, прошло, и Алан пошёл следом за девушкой по улице, изредка останавливая взгляд на светящихся жёлтых шарах, проносящихся высоко в небе на уровне облаков или даже выше.

– Это наши патрульные. – пояснила Миэра, заметив, куда он смотрит. – Они охраняют Садар от чужого вторжения и следят за порядком на орбите, чтобы, например, на нашу планету не падали астероиды. Небольшие метеориты патрульные расстреливают или взрывают, а если они крупные, то меняют направление их траектории. Но есть среди патрульных и другие, например, те, кто работают метеорологами, или являются сотрудниками ведомства, изучающего проблемы экологии. Так вот они занимаются измерением уровня солнечной радиации, и тогда мы принимаем защитные меры, чтобы наше солнце, Махоб, не выжгло поверхность Садара дотла.

Как уже понял Алан, эта проблема являлась главнейшей для садарийцев: планета располагалась слишком близким к карликовому солнцу, и оно немилосердно выжигало всё на её поверхности, придавая небу планеты огненно-кровавый оттенок. Даже сейчас, когда наступал вечер, дышать было трудно словно в полуденное время в пустыне: воздух за день чересчур раскалился. Повсюду, в каждом доме и на каждой улице, стояли огромные кондиционеры, работающие постоянно на полную мощность.

Живя во дворце гостеприимного диара Рива, Алан, как и все садарийцы, никогда без необходимости не выходил на улицу днём, но когда так случалось, ему приходилось надевать чёрные очки, закутаться с ног до головы в белые одежды, и быстро пробегать по улице, держась всегда в тени и избегая прямого солнечного света. Гулять они с Миэрой выходили рано утром, когда рассветное небо было золотисто-жёлтым, и вечером, когда оно становилось голубовато-синим. По ночам на тёмной стороне Садара часто бушевали ужасные по своей силе грозы – так перегретая за день атмосфера планеты отдавала напитавшую её энергию.

– И давно у вас такие проблемы? – спросил как-то Алан, когда они с Миэрой сидели поздно ночью в дворцовом саду. – Ведь не вчера же это началось!

– Это тянется уже многие годы, – печально вздохнула диарина, – но ничего нельзя изменить. Механизм гибели нашей планеты был запущен Вселенной давным-давно, задолго до рождения моих прадедов и прапрадедов. Садар год за годом приближается к Махоб, и когда-нибудь произойдёт неизбежное: Садар сгорит в его хромосфере. С поверхности нашей планеты уже исчезли все ледники, моря обмелели на две трети. Мой отец старается обеспечить водой всех, чтобы ни у кого не было её нехватки, он даже повелел вести бурение океанского дна, чтобы найти новые источники. А ведь в нынешнее время воды нам требуется очень много, хотя бы для полива парков, садов и теплиц. У нас есть водные станции, которые собирают воду во время гроз, но что будет, если из морей испарится последняя вода? Тогда вообще всё погибнет!

– Но почему тогда вы остаётесь на этой планете? – удивился Алан, вдыхая ночную прохладу и прислушиваясь к раскатам приближавшегося грома. – При вашем уровне технического развития давно уже можно было найти новый мир и переселиться туда. Миэра снова вздохнула:

– Увы, нам некуда переселяться. В окрестностях нашей звезды нет систем с пригодными для жизни планетами. Мы пытались двигаться дальше в космос, но на пределах наших возможностей мы не нашли свободных миров, А там, где встречались пригодные для жизни планеты, уже есть свои цивилизации, которые не захотели нас принять – но, в общем-то, это и понятно: кто же захочет делить свой мир с чужаками? Наша цивилизация прожила несколько десятков тысяч лет, и мой отец однажды сказал, что мы, садарийцы, уже отжили своё время, пора уступить дорогу более молодым и жизнеспособным. Знаешь, Алан, даже звёзды рано или поздно умирают, что уж говорить о цивилизациях!

Алану, конечно же, такие разговоры очень не нравились. Как могут эти садарийцы, представители могущественной расы рассуждать подобным образом, исповедуя махровый фатализм? Ведь за жизнь необходимо бороться до конца…

* * *

Алан Хойл прожил на Садаре целый месяц. За это время он привык к необычному и погибающему миру дружелюбных инопланетян, не удивлялся, когда с утра в каждом доме наглухо запирались окна, которые открывались лишь вечером. Алан много раз наблюдал, как метеорологические корабли-шары распыляют в атмосферу наночастицы частицы золота, чтобы отражать таким образом солнечный свет и хоть как-то замедлить разрушение озонового слоя. Однако подобные меры уже мало помогали – воды в морях становилось всё меньше, пышные сады Садара засыхали, сбрасывая жёлтую листву. Метеорологи пытались интенсифицировать процесс образования облаков и возникновения дождя, но и это не помогала, а сухие грозы стали обычным явлением.

Миэра каждый день приходила в комнату к Алану, садилась рядом, и у них начинался дружеский разговор, затягивавшийся на долгие часы. Диарина одевалась по моде садарийских девушек, в одежду, очень напоминающую индийское сари. Алан, замечая это, думал, что она одевается так из-за своего ангельского целомудрия, или из-за невыносимой жары. Сам того не замечая, он невольно сравнивал землян и садарийцев, находя некоторые похожие черты у обеих рас.

Миэра была очень любопытной. Она расспрашивала Алана о его родной планете, интересовалась, какие там люди, какой у них цвет кожи и волос, просила рассказать подробнее о достижениях его сородичей-землян. Всю полученную информацию она записывала в свой голографический дневник, как называл его Алан, не понимающий до конца принципа работы устройства.

На пальце Миэра носила кольцо с прозрачным фиолетовым камнем. При нажатии на камень в руках девушки возникало изображение – очень похожее на голограмму. Внешне это выглядело как вполне обычный блокнот-ежедневник – страницы его можно было листать руками, но когда Алан потрогал рукой эти страницы, то ощутил под пальцами не пустоту, а гладкую глянцевую бумагу! Миэра, взяв ручку, делала на страницах дневника записи, а когда заканчивала, вновь нажимала на камень кольца, и изображение блокнота – или это всё-таки был реальный блокнот? – погасло.

С помощью этого того же кольца Миэра показала ему трёхмерное изображение Садара с вращающимся вокруг него по своей орбите спутником – совсем как Земля и Луна… Алан вдруг испытал острое чувство ностальгии и тоски по родине – что там сейчас происходит? Увлечённый всем, что видел вокруг него, Алан поначалу не замечал, какими глазами смотрит на него Миэра, когда слушает его рассказы. Девушка ловила каждое его слово, слушала внимательно и с огромным интересом, а в её взгляде явно читались восторг и обожание. Сначала Алан подумал, что Миэра относится к нему так потому, что он представитель чужой расы, и девушке просто хочется наладить с ним контакт. Но в один миг его словно громом поразило: Ведь Миэра влюбилась в него! Почему Алан не заметил этого сразу? Возможно, потому, что девушка сама не делала никаких намёков, ни разу не призналась в своих чувствах, не пыталась приблизиться к Алану, когда они сидели вдвоём в саду, даже не брала его за руку, а просто смотрела на него влюблённым взглядом. В этом диарина тоже походила на некоторых благородных и благовоспитанных девушек Земли, и Алан подумал, что, видимо, все девушки и женщины, независимо от того, к какой расе они принадлежат и на каких планетах живут, всегда влюбляются одинаково.

Несмотря на своё глубокое сочувствие к садарийцам, Алан Хойл не мог остаться на их планете. Как исследователь космоса, посланный на разведку цивилизацией Земли, он не имел права погибнуть вместе с Садаром, но в то же время уже не мыслил своей жизни без Миэры. Алана тянуло к диарине, несмотря на их расовые различия. Он очень не хотел оставлять девушку на доживающем последние годы Садаре, но и не знал, согласится ли она на пожизненную разлуку с родными и друзьями.

Тем временем, новый корабль, построенный по образцу старого, уже ожидал старта. Вначале садарийцы предложили Алану взять один из их кораблей-шаров, однако управление автоматикой такого корабля, показалось Хойлу слишком сложным – на изучение и отработку новых принципов управления землянину потребовались бы годы тренировок. Тогда садарийцы, тщательно изучив обломки земного корабля, воссоздали почти такой же космический транспорт, на котором путешествовал Алан.

В один из вечеров Алан, устроившись под большим раскидистым деревом в дворцовом саду, спросил у Миэры:

– Миэра, а как долго ты меня любишь?

– Уже почти два месяца. – ответила она тихо. – С того самого дня, когда впервые увидела тебя в госпитале.

В темноте Алан разглядел, как девушка крутит в пальцах кольцо с мини-компьютером.

– Ты полетишь со мной к звёздам? – спросил он, втайне надеясь, что диарина всё-таки согласится.

Девушка долго молчала, а когда, наконец, заговорила, её голос был печален:

– Нет, Алан, я не полечу. Конечно, я понимаю твоё стремление спасти меня от неминуемой гибели, но… Я всё же не смогу оставить моих близких, братьев и сестёр по расе. Мы, садарийцы, единая цивилизация, и даже если нам будет грозить полное уничтожение, мы все вместе достойно встретим смерть, но не побежим от неё. Пойми меня, Алан, и прости! Я не могу…

Миэра отвернулась, занявшись кольцом, но Алан в свете блеснувшей на миг ночной молнии всё же успел увидеть стекающие по щекам девушки слёзы.

* * *

Диар Рив вызвал Алана Хойла к себе для разговора. Правитель Садара выглядел озабоченным и хмурым, но это было связано с усугублявшейся планетарной катастрофой, а не с его космическим гостем.

– Присаживайся, Алан, – сказал диар, приглашая вошедшего сесть в мягкое кресло напротив. – Разговор будет долгим и не простым.

Алан кивнул, сел и приготовился слушать.

– Я хочу поговорить с тобой о своей дочери, Миэре, – начал Рив. – Ты знаешь, что она любит тебя? – Алан снова кивнул, и диар продолжил: – В нашем обществе любовь означает привязанность, но, в первую очередь, не телесную, а духовную. Отношения между супругами у нас неприкосновенны и святы, их ничем нельзя опозорить. Садарийцы не знают измен, которые порой мы на наблюдали у других народов Вселенной. – Рив тяжело вздохнул. – Тебе не следует больше встречаться с Миэрой, Алан. Улетай к своим звёздам, только оставь мою дочь в покое. Нет, конечно, я ничего не имею против ваших отношений, но ведь ты не сможешь здесь остаться. Ты навсегда останешься чужим для нас, поскольку над твоими чувствами всегда будет преобладать долг перед цивилизацией Земли – ты отправлен искать обитаемые миры. Поэтому не задерживайся здесь. Чувства моей дочери к тебе очень сильны, но Миэра мучается, понимая, что у вашей любви нет будущего. Конечно, ты можешь забрать Миэру с собой, но какая судьба будет ожидать её? Если вы полетите к далёким звёздам, то ей придётся находиться вместе с тобой в анабиозе. Да, я не спорю, что в этом случае моя дочь проживёт гораздо дольше, но что Миэра станет делать одна, отколотая от своего народа, последняя из садарийцев? Это чувство будет терзать её душу до самой смерти! А когда, если твои поиски окончатся благополучно, ты вернёшься вместе с ней на свою родину, то, скорее всего, моя дочь станет объектом исследований для учёных твоей Земли. Ведь так?

Алан молчал, понимая, как прав диар.

– Поэтому я и говорю, продолжал правитель Садара, – не заставляй мою дочь страдать ещё сильнее. Улетай завтра же! Наш мир уже не спасти, даже мы сами не можем ничего сделать. Раньше в нашем звёздном скоплении Орхоне было много планет, и населяли их расы, с которыми мы когда-то соседствовали. Но все эти народы погибли – одни из-за гибели своих солнц, другие из-за какой-либо ещё глобальной катастрофы, третьи уничтожили себя в войнах. Цивилизации, как и звёзды, рождаются, развиваются, стареют и умирают. Однако смерть космических светил происходит по-разному. Есть звёзды, которые взрываются, оставляя после себя лишь остывающие туманности, а есть и те, что гаснут медленно, веками, тысячелетиями. Любой же цивилизации лучше погибнуть сразу, например, от падения огромного астероида или кометы, поскольку медленное старение означает деградацию, упадок культуры, разорение в душах. Мы, садарийцы, одна из самых древних рас в Орхоне, наш уровень развития настолько высок, что нам просто нет равных. Но сейчас наше развитие остановилось. Мы придумали и создали всё, что необходимо, и теперь нам больше нечего изобретать. Наша раса умирает так же, как и Садар, хотя деградация пока и не коснулась нас совсем глубоко. В своей памяти мы храним воспоминания о цивилизациях, скатившихся в пропасть регресса. Мы наблюдали: когда цивилизация гибнет, когда скудеют ресурсы планеты, то люди убивают друг друга, не щадя даже собственные семьи, отнимая воду, еду, последние средства существования. Их обезумевшие от власти политики желали захватить как можно больше территорий, а злые гении-учёные создавали всё больше смертоносного оружия. Мы не желаем превращаться в этих низших существ, кровожадных зверей, потому и ждём смерти, которая, я надеюсь, придёт к нам раньше, задолго до того, как Садар упадёт на Махоб.

* * *

Перед самым отлётом Миэра пришла проводить Алана. Девушка улыбалась ласково, однако взгляд её был грустным. Диарина впервые за всё время взяла руку землянина в свою – ладонь у Миэры была мягкой и и тёплой.

– Как у вас, землян, принято? Никаких долгих прощаний? – спросила девушка тихим шёпотом. – Я не буду плакать, чтобы не омрачать и без того болезненное расставание. Прощай, мой друг, мой самый любимый звёздный странник… – Она вложила в ладонь Алана своё кольцо. – Это тебе на память от меня. Ты не понимал, как оно устроено, но на самом деле всё просто. Встроенный компьютер, соединяясь через кольцо с твоей кожей, может считывать мысли, поэтому при нажатии на камень нужно просто подумать, какой файл или какую программу ты хочешь открыть, и всё получится. Не забывай меня, Алан!

Она повернулась и быстро пошла прочь. Алан молча смотрел вслед девушке, сжимая в руке кольцо. Диар и его сын Касс коротко попрощались с Хойлом, пожелав удачи в полёте. Алан по земному обычаю пожал каждому руку и ступил на борт корабля.

Садясь в кресло пилота, Алан лишний раз подивился мастерству садарийцев и тому, что его новый корабль до боли похож на прежний. Привычно пристегнувшись ремнями, Алан нажал кнопку пуска двигателей.

Оказавшись в открытом космосе, Алан захотел ещё раз взглянуть на Садар. Расстояние между планетой и звездолётом уже было приличным, но родину садарийцев пока было хорошо видно. Алан подобрался к иллюминатору и увидел ярчайшую жёлтую вспышку на фоне красного диска Махоб. С помощью бортового компьютера пилот направил в ту сторону внешние видеокамеры и увеличил полученное изображение. Это был колоссальной мощности взрыв. Потрясённый и шокированный Алан увидел, что взорвался…сам Садар! Садарийцы убили самих себя! Но зачем, зачем они это сделали?!..

Впрочем, Алан знал, что толкнуло древнюю цивилизацию на это добровольное массовое самоубийство: садарийцев сильнее смерти страшила деградация, и, чтобы избежать её, они уничтожили себя и свой мир. Взорвать саму планету они явно решили для того, чтобы не оставлять кому-то, кто может прийти туда после них, следов своей цивилизации. Видимо, им претила даже мысль о том, что кто-то станет копаться в руинах и выставлять в своих музеях уцелевшие артефакты ушедшей культуры и кости существ, когда создавших эту культуру.

Алан до крови закусил губу, чтобы не разреветься, как мальчишка – принести себя в жертву, лишь бы не допустить упадка, разрухи и войны! Миэра тоже добровольно пошла на это… Садарийцев не устраивало медленное угасание цивилизации, и они взорвали её, словно сверхновую звезду…

Алан выключил обзорный экран и сжал в пальцах кольцо Миэры, надавливая на прозрачно-фиолетовый камень – и перед ним возник уменьшенный голографический образ диарины.

– Алан, моя любовь к тебе сильнее смерти, дольше вечности и горячее звезды, – говорила Миэра, улыбаясь. – Она не пройдёт с течением времени и никогда не остынет. Я знаю, что твоя любовь ко мне также сильна, как и моя к тебе. Пусть моя душа всегда будет рядом с тобой, сопровождая на десятках световых лет в пути и не покидая ни на миг.

Изображение погасло, а Алан, как ни старался, всё же не смог сдержать слёз отчаяния и утраты.

 

Звёздная даль

Нэнси Адамс нервно прохаживалась по бетону космодрома, тщетно пытаясь хоть как-то успокоиться. Ей предстояло впервые лететь на ракете, и она ужасно волновалась. Нэнси, молоденькая школьная учительница, должна была отправиться на Луну на новую работу. Человечество совсем недавно стало обживать земной спутник, и развивающимся колониям требовались специалисты определённых профессий, связанных в первую очередь с наукой и образованием.

Кроме Нэнси, в экипаж входили ещё двадцать четыре человека – два пилота, восемь врачей, пять инженеров, четыре физика-ядерщика, планетолог, два биолога и ещё две учительницы. Раньше, ещё несколько лет назад, на Луну ежегодно отправляли по три-четыре человека, но потом Правительство решило, что это слишком затратно, и потребовало от Космического Агентства создания нового космического корабля, рассчитанного на большее количество пассажиров.

Первый корабль, созданный по этому проекту, сейчас как раз и готовился к старту. Это действительно совершенно новый корабль экспериментального проекта. Подробности не разглашались, но, по слухам, как раз в этом полёте собирались опробовать принципиально новый двигатель. Корабль с Земли поднимали привычные водородные ракеты, но уже в экзосфере запускался недавно созданный ядерно-плазменный привод, который должен был обеспечивать кораблю движение с постоянным ускорением, равным ускорению силы тяжести на Земле. Это, во-первых, обеспечивало бы экипажу комфортные условия полёта без невесомости, и сокращало бы время в пути всего до трёх часов. Чуть больше часа корабль должен был набирать скорость, и примерно столько же – тормозить. Поговаривали, что эти двигатели в скором времени откроют человечеству дорогу не только к планетам Солнечной системы, но и к звёздам. Впрочем, эта новизна и волновала Нэнси, чувствовавшей себя неким подопытным кроликом.

– Нужно успокоиться, нужно успокоиться! – быстрым шёпотом говорила девушка, повторяя одни и те же слова, словно мантру. – Нужно успокоиться!

Она и не заметила, как к ней подошёл Марк Элдридж, первый пилот.

– Всё нервничаешь, Нэнси? Не переживай, ничего страшного в этом перелёте нет. Зато опробуем новый корабль, представляешь, как вам повезло? Всего три часа, меньше чем на самолёте через океан, и ты уже на Луне. К тому же многие в команде, как и ты, летят впервые. – Марк немного помолчал, засмотревшись на устремлённый в небо новейший космолёт, напоминавший огромное вытянутое яйцо, стоявшее на четырёх толстых колоннах – водородных ракетах, а потом снова повернулся к девушке: – Я мог бы дать сигарету, чтобы ты успокоилась, но перед полётом курить нельзя…

– А я и вообще не курю! – фыркнула Нэнси.

Нэнси не успокоилась, даже когда оказалась внутри корабля – не давала покоя мысль о том, как она перенесёт минуты перегрузки? Конечно, в Космическом Агентстве их всех достаточно тренировали, но кто знает, что там с этим новым кораблём? Одно немного радовало: обещали, что почти не будет не будет невесомости, только несколько минут при манёвре на торможение.

Пассажирский салон космолёта напоминал кабину комфортабельного воздушного лайнера. Нэнси заняла своё место в мягком кресле рядом с биологом Викторией Картер, и пристегнулась ремнями.

В грузовом отсеке закончилась погрузка – космолёт имел и повышенную грузоподъёмность по сравнению со старыми моделями. Сейчас он принял на борт новейшее оборудование, множество разнообразных технических и медицинских устройств, станки, 3D-принтеры, а также большой запас продовольствия и предметов быта – лунная колония примет всё это с великим удовольствием.

Руководитель полётов дал команду на старт – механический голос отсчитывал последние секунды. Нэнси, да и все остальные, вжались в кресла.

– Пять…четыре…три…два…один…Старт!

Где-то внизу, в ослепительном пламени, остались стартовые опоры, космодром и Земля. Грохот водородных двигателей и характерная тряска быстро сменились гудом на низких тонах – как объясняли Нэнси, именно так должен «звучать» реактор корабля, но настораживало то, что перегрузка не спала до нормальной земной силы тяжести, а чувствительно возросла, правда, пока ещё в терпимых пределах.

С трудом повертев головой, Нэнси увидела обеспокоенные лица других пассажиров.

– Что-то меня в кресло вжимает, или мне только кажется? – просипела Виктория Картер, ещё пытаясь шутить. – А обещали комфортный полёт, придурки!..

В этот момент включилась внутренняя связь:

– Внимание пассажирам, говорит командир корабля Марк Элдридж! У нас нештатная ситуация – мы не контролируем реактор, ускорение возрастает. Связи с ЦУПом нет, сильные электромагнитные помехи. Всем сохранять спокойствие, мы пытаемся восстановить контроль над системами корабля.

– Ох ты, дьявол! – еле шевеля губами ругнулась Нэнси: нехорошее предчувствие её не обмануло.

– Весёленькое дело, – сдавленно просипела биолог, – реактор они не контролируют! Держись, подруга, может, выкарабкаемся…

Нэнси из последних сил вцепилась в подлокотники и зажмурилась, чувствуя, как тело наливается неимоверной свинцовой тяжестью. Космолёт не трясло, только ровный низкий гул и ощущение, словно на тебя равномерно набрасывают все больший и больший груз.

Когда перегрузка вдавила её в кресло настолько, что стало невозможно дышать, Нэнси потеряла сознание.

* * *

Когда Нэнси пришла в себя, сил не оставалось даже на стоны, и дико болела голова. Рядом безвольно колыхалась в ремнях Виктория Картер с кровоподтёками из носа – на корабле царила невесомость!

Нэнси увидела, что в воздухе плавают мелкие незакреплённые предметы, и почувствовала, что губы и подбородок мокрые – от перегрузки у неё тоже открылось носовое кровотечение. Не расстёгивая ремней, чтобы не улететь из кресла, она зашарила в карманах в поисках носового платка, и когда кое-как остановила кровотечение, и стёрла с лица кровь, то прислушалась.

Ровного гула реактора не было слышно, а в салоне начали раздаваться голоса приходивших в себя пассажиров. Виктория тоже очнулась и сейчас тихо ругалась, массируя себе виски. Нэнси молча потянула ей пачку бумажных платочков.

Люк кабины пилотов распахнулся, и в пассажирский салон выплыл Элдридж. У первого пилота на лице тоже красовались кровоподтёки, белки глаз покраснели от лопнувших сосудов. Посмотрев на командира корабля, Нэнси подумала, что и сама выглядит не лучше.

– Все живы? – поинтересовался он.

Со всех сторон раздались слабые, но утвердительные голоса – похоже, никто серьёзно не пострадал, все благополучно пережили странную выходку корабля. Врачи, оправившиеся от пережитого, уже проверяли состояние других членов команды, плавая от одного кресла к другому.

Марк, поплавав по салону и убедившись, что каких-то видимых повреждений нигде нет, завис перед кабиной пилотов и сказал:

– Друзьям мои, ситуация не просто не штатная, а совершенно не понятная. Связи с Землёй и лунной базой нет, эфир вообще пустой, обычный космический шум, никаких сигналов. Более того – мы не можем определить наши координаты – никаких привычных ориентиров компьютер найти не может.

– Этот как так? – удивилась планетолог Джоанна Мэйси. – Сколько времени мы в полёте?

Командир корабли пожал плечами:

– Судя по корабельном хронометру, с момента старта прошло чуть меньше трёх часов, но вокруг нас совершенно незнакомые звёзды… На расстоянии примерно 400 миллионов километров видна звезда, но это совершенно точно не Солнце – спектр похож на солнечный, но явно не тот. Точнее определить не можем, в памяти компьютера нет таких данных.

– Чего-чего? – подал голос физик Кеннет Лидс. – Как мы могли улететь из Солнечной системы, что за бред! Уж не хочешь ли ты сказать?..

Марк задумчиво потёр щёку.

– Я понимаю, что это вроде как невозможно, но похоже, новый двигатель выкинул с нами какую-то шуточку. Сейчас, кстати, наша скорость, если судить по доплеровскому смещению в спектрах звёзд прямо по курсу, за кормой и на траверзе, нулевая – мы висим в пространстве, и как это может быть, совершенно не понятно. На старте двигатель набирал скорость без отсечки – мы с Джеффри уже выяснили: вышла из строя плата ограничителя ускорения. Не ясно, сколько мы двигались с ускорением, но явно не слишком долго, иначе нас ускорение просто бы убило, так как, насколько мне известно, двигатель может выдать до 30 «же». А нас не убило, даже никого не покалечило – так, синяки, не более…

– Так ты предполагаешь, подтвердилась теория о проколе пространства на больших ускорениях? – спросил физик. – Бредовая теория, на мой взгляд.

Элдридж, вися в воздухе, пожал плечами:

– Ну, бредовая или нет, но мы явно не в Солнечной системе – компьютер не может привязаться ни каким известным объектам для позиционирования в пространстве.

– М-да, дела… – Кеннет Лидс помотал головой, одновременно взмахнув руками.

Ему тут же пришлось судорожно хвататься за подлокотники, так как ремень он уже расстегнул, и его в невесомости потащило прочь из кресла. Физик вернул себя на место и снова пристегнул ремень.

До Нэнси стала доходить то, что, вероятно, случилось.

– То есть, мы прыгнули через пространство, бог знает, куда? – спросила она, ни к кому особо не обращаясь. – Как же мы вернёмся?

В салон из кабины пилотов вплыл Джеффри Клаптон, второй пилот.

– Если это правда, то назад нам дороги нет по любом. Мы ведь даже не знаем, в какой стороне Солнце. Командир, я поставил запасную плату контроля реактора. Может быть, попробуем запустить двигатель?

Нэнси посмотрела на него расширенными от ужаса глазами:

– Вы с ума сошли?! А если снова такое?..

Джеффри криво усмехнулся:

– А что вы предлагаете, мэм? Продолжать висеть в пространстве?

Пассажиры, несостоявшиеся сотрудники лунной базы, все, как один уставились на командира. Элдридж помолчал, а затем сказал:

– Смотрите, Джеффри прав. Мы не так далеко от некой звезды, она, к счастью, во многом похожа на наше Солнце, вокруг неё вращаются планеты – мы пока обнаружили четыре сравнительно небольшие, и две планеты-гиганта. Одна из них очень похожа на Юпитер по размерам, но явно не Юпитер, а, скорее, карликовая красная звезда. Одна планета предположительно похожа на Землю – в этом смысле, нам здорово повезло, и нам, по крайней мере, хватает топлива добраться до этой планеты. Нужно двигаться туда и проверить, можно ли там высадиться. Другого пути нет – еды у нас навалом, но вот кислорода, даже с учётом системы регенерации, максимум хватит на месяц. Найти Землю мы не сможем. Попробовать сделать ещё один прыжок? Но, куда нас вынесет – может быть, мы окажемся в пустоте, где и звёзды-то рядом не будет. А, кроме того, я не уверен, что второй раз мы вообще сможем выполнить прыжок – это ведь надо снова ускоряться с такими перегрузками, которые нас, возможно убьют.

Нэнси помотала головой:

– Нет-нет, только не это, хватит уже…

Элдридж согласно кивнул:

– Ну, думаю, нет смысла обсуждать варианты – вариант всё равно всего один. По данным нашего бортового телескопа, планета, о которой я говорил, имеет атмосферу с хорошим содержанием кислорода. Это уже великий шанс выжить. У нас куча разного оборудования, мы имеем шансы неплохо устроиться!

Он подмигнул пассажирам, а затем повернулся ко второму пилоту:

– Ну, Джеф, давай будем пробовать, но если и вторая плата накроется…

Марк легонько подтолкнул коллегу в пилотскую кабину, вплыл за ним следом и уже хотел закрыть, когда планетолог крикнула:

– Послушайте, Марк, а можно сперва в туалет сходить?

Командир завис в дверном проёме и улыбнулся.

– Мэм, не стоит сейчас пытаться сделать это в спешке и в невесомости. Потерпите немного – скоро у нас будет нормальная сила тяжести.

– А если вдруг снова?.. – Джоанна не договорил.

– Не будем о грустном, – снова улыбнулся Марк. – Если вдруг такое снова, то, возможно, туалет уже не понадобится.

Дверь в кабину пилотов закрылась, и через минуту по громкой связи снова раздался голос командира корабля:

– Дамы и господа, прошу пристегнуть ремни, мы стартуем. Компьютер выдаёт расчёт движения с постоянным ускорением в течение около пятнадцати часов, затем мы сделаем манёвр, после чего ещё примерно столько же будем тормозить, чтобы выйти на орбиту планеты. Ускорение составит примерно тридцать процентов от нормы: мы решили поберечь топливо – кто знает, вдруг нам потребуется ещё полетать. То есть, если всё будет нормально, часов через тридцать мы узнаем, что это за планета. Начинаю отсчёт!

Раздался уже знакомый гул, и Нэнси сжалась в кресле, ожидая беды, но на этот раз страшного ничего не происходило. Тяжесть вернулась, заметно меньшая, чем на Земле, но она не нарастала, и невольные первопроходцы дальнего космоса радостно стали переглядываться и обмениваться мнениями.

Минут через десять пилоты по громкой связи объявили, что двигатель работает в штатном режиме, все системы функционирует нормально, и разрешил отстегнуть ремни. Пассажиры стали подниматься, и в туалет выстроилась очередь – дам, естественно, все пропустили вперёд.

* * *

С планетой им повезло – когда корабль был выведен на орбиту, Элдридж открыл бортовые иллюминаторы, и людям предстал мир, изумительно похожий на Землю – такие же голубые просторы океанов, белый хлопья облаков, а кое-где и свинцовых туч. Конечно, очертания материков ничем Землю не напоминали, но было ясно – на планете можно жить. Бортовые анализаторы показывал состав атмосферы, очень близкий к земной, отсутствие вредных примесей, очень комфортную температуру. Система наблюдения зафиксировала на поверхности многих материком разнообразный ландшафт – в общем, здесь было всё: леса, степи, горы и пустыни. Следов цивилизации обнаружено не было, похоже, что разумные существа здесь либо не появились, либо пока не вышли пещер.

Ось планеты имела очень незначительный наклон к плоскости её орбиты, которая судя по измерениям, была близка к круговой, а это означало, что климат на планете имеет явно выраженную зональность: где-то было вечное лето, где-то то ли весна, то ли осень, а где-то, ближе к полюсам, и постоянная зима. Наличие магнитного поля обещало, что уровень радиации местного солнца на поверхности должен был быть приемлемым – в общем, если со стартом с Земли экипажу «Селены» явно не повезло, то сейчас им выпал счастливый шанс, один на миллиард миллиардов.

Если на планете не было разумных существ, то животные явно должны были иметься, и встал вопрос о возможных средствах защиты.

– Капитан, – поинтересовался геолог Мэт Бредфорд, – у вас хоть пистолеты есть? Вроде бы пилотам положено иметь, я слышал. А нам надо бы какой-то инструмент среди груза найти, топоры, хотя бы – мало ли, какое зверьё встретится.

Пилоты переглянулись, усмехаясь.

– У нас в трюме есть спецконтейнер, мы должны были доставить его охране лунной базы, – сообщил Марк. – Там оружия и боеприпасов до чёрта.

– Вот так повезло! – потёр ладони геолог. – Значит, беззащитными не окажемся.

Сажать корабль нужно было на водородных ракетах – ядерно-плазменный двигатель вызвал бы сильное заражение местности. К счастью, горючего в посадочных двигателях пока хватало.

Для посадки выбрали местность по климату напоминающую влажные земные субтропики. Долго подыскивали удобную площадку, и, наконец, такая нашлась прямо недалеко от морского побережья.

Пассажиры снова заняли места в креслах. Корабль, сойдя с орбиты, какое-то время маневрировал на основном двигателе, а на высоте около двадцати километров включились водородные ракеты. «Селена», грохоча и сотрясаясь, в клубах пламени опустилась на поляне на небольшой и плоской лесистой возвышенности, плавно спускавшейся к песчаному берегу моря.

После посадки были взяты пробы воздуха, микроорганизмов, и после исследования в бортовой экспресс-лаборатории командир разрешил открыть люки. Неожиданный и напряжённый перелёт, длившийся вместо трёх часов более двух суток, вымотал космических странников, и чистейший воздух, ворвавшийся внутрь корабля, сразу опьянил их и вскружил головы. Если бы «Селена» был обычным космическим кораблём старого типа, приспособленным к работе только со специальным космодромным оборудованием, то спуск на поверхность планеты потребовал бы неординарных решений – выходной люк пассажирского отсека располагался почти в сорока метрах над землёй. Но здесь были применены совершенно новые решения, и корабль был рассчитан к посадкам и выгрузкам грузов в совершенно не оборудованных местах. Пассажирский выход имел выдвижной лифт, совмещённый с обычной лестницей на случай выхода из строя подъёмного механизма, а грузовой отсек располагал разнообразным набором механизмов, позволявших экипажу самостоятельно разгрузить корабль, где бы он ни приземлился. Ещё на Земле, впервые знакомясь с устройство нового космолёта, Марк Элдридж подумал, что корабль этот проектировался явно не для перевозок на Лунных трассах, а, похоже, специально для освоения новых планет. Иначе как объяснить эти системы разгрузки и другой набор бортового оборудования? Вот они проверили возможности нового корабля – правда, сообщить на Землю об успешных испытаниях не смогут…

Нэнси опустилась на траву, в которой пестрели разнообразные цветы. Рядом плескалось бирюзовое море, волны тихо накатывали на песчаный берег и также тихо откатывали назад. В лесу невидимые птицы, точно фантастические флейтисты, выводили удивительные трели. В небе светили два солнца, одно большое, почти земного цвета, а другое маленькое, красноватое. Тёплый бриз, наполненный ароматами моря, трав и цветов, ласкал кожу.

– Как здесь красиво! – прошептала она. – Возможно, сгоревшая плата стоила того.

– А вода в море очень тёплая и тоже солёная, как на Земле! – весело прокричала Джоанна, уже попробовавшая воду босой ногой и, видимо, языком.

Взрослая девушка-планетолог радовалась, как ребёнок, перебирая ракушки в мокром песке.

– Аккуратнее, мэм, предупредил Марк, стоявший с оружием и внимательно осматривавшийся по сторонам. – Мы пока не знаем, нет ли тут местных акул или чего ещё нехорошего!

Рядом дурачились другие девушки, несостоявшиеся работники лунного города. Нэнси перевернулась на спину и стала смотреть в синее небо, по которому проплывали редкие белые облака. – Смотрите, здесь ягоды есть! – крикнул кто-то с опушки леса. – Надо будет проверить, насколько они съедобны. Есть предложение – назовём её Тэрра!

Серьёзные люди, учёные и преподаватели, были сейчас похожи на робинзонов, попавших после кораблекрушения на гостеприимный необитаемый остров.

Найденные в лесу ягоды внешне оказались очень похожи на ежевику, только гораздо крупнее, анализ показал их полную безвредность, как и многого другого на этой планете. Кроме них были обнаружены стелющиеся по земле низенькие кустарнички, густо усыпанные другими ягодами, напоминающими барбарис и клюкву, а также странное растение – лиана с гроздьями плодов, напоминавших виноград. По ветвям деревьев с пугливой быстротой скакали пушистые зверьки, с первого взгляда напоминавшие белок, но каких-то крупных хищников пока не встречалось, и оружие, к счастью, применять ни разу не пришлось.

– Истинный рай! – как заворожённая, повторяла Нэнси, идущая по лесу вслед за остальными.

Свет двух солнц просвечивал сквозь изумрудную листву, создавая нереальное переплетение теней. Тэрра во многом была прекраснее Земли, и с этим нельзя было не согласиться.

* * *

Прошло несколько дней. За это время люди успели немного привыкнуть к жизни на Тэрре. Из двух грузовых модулей корабля они обустроили себе жилище, превратив отсеки моделей в уютные комнаты, хотя мужчины, шутя, предложили построить большой шалаш из листьев и веток. Биологи, окружив себя привезённым оборудованием, с удовольствием изучали воду, собранную во время недавней грозы. Некоторые сомневались, можно ли ходить под дождём, опасаясь, что это может повредить коже. Но выяснилось, что ни в воде, ни в воздухе планеты уж точно нет никаких вредных примесей, и вода в океане тоже абсолютно чистая.

Ночное небо сильно отличалось от земного. Звёзды сплетались в причудливые, но совершенно незнакомые созвездия. Бортовой компьютер так и не смог выдать никакой информации о них – это действительно была неизученная часть Вселенной. По вечерам, после заката, создавалось впечатление, что вот-вот взойдёт Луна, но у Тэрры спутников не было.

Несколько раз пилоты поднимали в воздух имевшийся у них лёгкий ракетный катер, чтобы облететь близлежащие территории. Тэрра была необитаемой, городов и других поселений, даже одиночных объектов искусственного происхождения на её поверхности не обнаружилось.

– Похоже, друзья, так сложилось, что мы станем прародителями новой цивилизации, – заявил Марк после очередного купания в море, когда команда расположилась на импровизированном пляже под сенью деревьев. – Пусть нас сейчас немного, но, надеюсь, через тысячу или более лет наши потомки достигнут наивысшего уровня развития. А если они когда-нибудь прилетят на далёкую Землю, то их примут за пришельцев.

– Похоже, наши потомки появятся уже в самое ближайшее время, – съехидничала Джоанна.

Она махнула рукой в сторону Джеффри Клаптона, который шёл вдоль берега, неся на руках Софи Кендал, одну из учительниц. Пилот рассказывал что-то смешное, и девушка заливисто смеялась. Нэнси, глядя на них, вспомнила, как Джеффри оказывал Софи знаки внимания ещё во время полёта на ракете, но тогда это выглядело наивно-игриво, а сейчас у них, похоже, всё серьёзно.

Джоанна, словно подслушав мысли соседки, продолжила:

– Джеффри собирается выстроить хижину и жить там с Софи. Вообще они близки уже четыре дня.

– Ну вот и образуется на Тэрре посёлок космических аборигенов! – пошутил Марк. – Тогда и тебя, Джоанна, я приглашаю к себе жить.

– А у тебя что, уже есть куда? – хитро прищурилась девушка-планетолог.

– Конечно! Пока ты загорала, я поработал строителем. Так что пора и нам подумать о потомках.

Джоанна расхохоталась, щекоча Марка. Нэнси даже немного позавидовала им. Но ничего, сегодня вечером она пойдёт к своему любимому физику и тоже уговорит его построить для неё дом из ветвей.

Как всё удивительно складывается! Если бы не вышедшая из строя плата управления новым ракетным двигателем, их бы никогда не унесло прочь от Земли, и они никогда бы не открыли этот дивный мир. Пусть они ведут себя сейчас, как дикари, пусть для них всё слишком фантастично, жизнь наладится и, возможно, им удастся сделать её даже лучше, чем та, прежняя, что была на Земле.