Блин, ладони вспотели так, будто водой полили, и трясти начинает как ненормального. Приподняв голову, посмотрел на ту сторону моста и вздрогнул. Твою ж мать! С той стороны, из-за поворота, к мосту выходила пешая колонна людей, одетых в нашу форму. Пленных ведут! Да на… мне не нужна эта машина, пусть живет п…р! Повернувшись к старшине, показываю — отбой… И начинаю отползать в лес. Справа и слева слышен шорох, другие мужики тоже отползают, ну все, достаточно углубился. Поднявшись, быстро подхожу к старшине:

— Волков, хрен с ней, с машиной. Там наших ведут на запад, лучше их освободим. Сейчас быстро несетесь на два километра дальше по дороге и занимаете позицию. Я быстро не могу, поэтому поплетусь потихоньку. Если не успею, действуйте по обстановке. Все, выполняйте.

Старшина, кивнув, быстро исчез за деревьями вместе с бойцами, только ветки протрещали. А я, как старый дед, кряхтя и жалуясь на жизнь, поплелся за ними. Обидно было жутко! В своих мечтах я уже видел себя героем, который убил чуть ли не самого Гитлера. Обломитесь, товарищ лейтенант! От меня до дороги было не слишком большое расстояние, поэтому кое-какие звуки до меня доносились, и стало понятно — колонна пленных меня догнала. Идут почти с моей скоростью, может, немного быстрее. Черт, так к месту засады одновременно дойдем. Ну не могу я быстрей! Пока лежали у дороги, было нормально, почти ничего не болело. А как опять начал двигаться, хоть плачь! Как же качественно меня отмудохали те гады! Талантливые, падлы. Каратисты хреновы. О, пока ворчал, колонна меня обогнала, ну и хрен с ним. Мужики справятся.

Пока жаловался на судьбу, колонна дошла до места, я это не увидел — услышал. Несколько длинных очередей, пара коротких, и все. Проковыляв к дороге, увидел толпу человек в пятьдесят, рядом с которыми стоял Волков с остальными бойцами. Еще толком не выйдя на дорогу, я заорал:

— Какого хрена стоим?! Все с дороги! Туда! — И махнул рукой в нужную сторону: — Быстрее!

Ко мне подскочил Золотинцев с каким-то бойцом, и, подхватив под руки, быстро потащили за остальными. Километра через полтора остановились на небольшой полянке, и я, наконец, осмотрел освобожденных бойцов. Многие были ранены, избиты. Все были уставшими, но какими-то неестественно веселыми. Смех, шуточки, по-видимому, отходняк у всех начался. Подозвав Волкова, поинтересовался, как все прошло. Оказалось, очень просто. Немцев было всего шесть человек. Четверо с винтовками, двое с автоматами. Они даже вякнуть не успели, как перешли в разряд трупов. А потом я появился, вот и вся «операция». Ладно, спасли людей и сами никого не потеряли, только план наш менять придется. Хотя почему менять? Ни одному здравомыслящему немцу и в голову не сможет прийти, что мы перейдем реку рядом с мостом! Так что план сохраняется.

— Ясно. Значит, так. План менять не будем. Пойдем, как запланировали. Сейчас делаем вот что. Золотинцев пусть осмотрит людей, если нужно, окажет посильную помощь. Ты переписываешь всех освобожденных: имена, звания, из каких частей. На все даю полчаса. Успевай. И сразу выдвигаемся. И пусть кто-нибудь из бойцов покрепче будет рядом со мной. А то из меня ходок… — и я скрипнул зубами от злости.

— Ясно, товарищ лейтенант. Разрешите выполнять?

— Действуй, старшина, действуй.

Не через полчаса, но мы вышли и уже по темноте были у реки. До моста было метров триста, он скорее угадывался, чем был виден. Только огоньки возле палаток выдавали присутствие немцев да проходящая очередная колонна техники.

Да, переходить реку, даже небольшую, ночью и осенью… Бр-р-р. Мне не понравилось. Часа через три мы были в запланированном месте. Подыскав подходящую полянку, расположились на отдых. Старшина без напоминания назначил часовых и распределил дежурства. Сев с ним в сторонке, принялся изучать его записи. Всего освободили 47 человек, из них: рядовых — 40, сержантов — один и шесть человек оказались гражданскими. То-то мне их вид странным показался! Все рядовые были из одного стрелкового полка, а сержант — сбитый летчик. С тяжелыми ранениями нет никого, говорят, их немцы добили. Полностью здоровы 17 человек.

— Все ясно. Так, старшина, пригласи мне летчика, побеседую, а там видно будет.

Летчик оказался невысоким худощавым пареньком с огромным синяком под заплывшим правым глазом.

— Старший сержант Павлов, — доложился он, подойдя ко мне.

— Садись, сержант. Как зовут-то тебя, «сокол»?

— Олег, товарищ лейтенант, — вздохнув, ответил тот. — Да и какой из меня «сокол», без моего «лагга»?

— Давно из училища?

— Двадцатого июня в часть прибыл, а потом… Сами понимаете.

— Да уж, понимаю. Посмотри по карте, что можешь полезного рассказать?

— Позавчера наши были вот здесь и здесь. А как сейчас все обстоит, я и не знаю.

— Понятно. А как в плен попал? — Увидев, как переменился в лице «летун», поспешил его успокоить: — Не напрягайся ты так. Все нормально будет. Мне просто важно знать обстановку.

— Сопровождали «бомберов», должны они были переправу бомбить у Черкасс. Навалились «мессеры», а нас четверо против их двенадцати. Да и «лагги» наши… — он махнул рукой. — На высоте мы бы поборолись, а так!.. Но троих мы ссадили, а остальные нас. Прыгнул с парашютом, не успел отстегнуться, как получил прикладом в морду. Оказалось, сел прямо к немцам, а нам говорили, что здесь наши. Вот и все, товарищ лейтенант.

— Ладно, Олег, иди… — Да и что мне еще мог сообщить этот «летун»? Ничего.

Да, грехи мои тяжкие, что же делать? Блин, я ж теперь за всех этих людей отвечаю. Почему пропала уверенность в том, что я поступаю правильно? Делать все, как и планировали, или изменить планы? Нет, лучше буду идти согласно плану. Как будет, так и будет!

Огляделся. М-да, картина Репина «Приплыли». Толпа молодых мужиков, почти без оружия, без снаряжения. Пять шинелей на всех, а ведь осень. Благо сейчас не холодно и сухо. А что будет завтра? Так, нужно узнать обстановку, а поэтому:

— Старшина! Слушай сюда. Отбери ребят, нужно разведать обстановку и по возможности достать продукты. А то сам понимаешь, долго не протянем. Сам не ходи, не нужно. После ухода людей выставь секреты. Пусть понаблюдают. Да, пусть в городе толком осмотрятся, мало ли что. Времени на все про все не больше четырех часов. Не вернутся — мы уходим, а отсутствующие переходят в разряд изменников Родины, со всеми вытекающими… Если вопросов нет, то выполняй!

Через несколько минут увидел, как в лес ушли четверо бойцов, а немного погодя еще двое. Вот и ладненько. Теперь остается ждать и ближе к вечеру идти дальше.

Часа через три вернулась одна из групп. Это были бойцы, ходившие в село Ольхи, и ожидавший их в секрете. Пришли они не с пустыми руками, и это очень радовало. Подозвав к себе ходивших в село, я принялся за расспросы. Ситуация складывалась следующая. Немцев в селе нет. Так, заехали, набрали продуктов, прошлись по улицам, и все. Толком местные ничего не знали. Единственное, что они еще узнали, что по дороге от села Коробовка постоянно идут немецкие машины на Золотоношу. Так, значит, переходить дорогу нужно будет ближе к вечеру, когда движение ослабнет. Хорошо. Перекусим, дождемся посланных в город и будем выдвигаться. Позвав Волкова и «летуна», обсудили сложившуюся ситуацию, и они согласились с моим планом по дальнейшим действиям. Пока мы сидели в сторонке, бойцы позаботились о еде. Порция сала и хлеба, доставшаяся мне, была мизерная, но лучше что-то, чем вообще пустой желудок, а три порции отложили для отсутствующих ребят.

Решил немного подвигаться. Было больно, но если не делать резких движений, то вполне терпимо. Проблемы возникали, когда пытался двигаться быстрей — слишком сильно начинала болеть поясница. Блин, могло быть, конечно, и лучше. Но ведь могло и хуже оказаться, так что не буду гневить бога. Спасибо, что сохранил мою дурную голову!

Подсел к бойцам, которые над чем-то дружно похохатывали, и только стал вникать в суть веселья, как раздался сигнал тревоги — один из часовых заухал филином. На полянку выбежал один из бойцов, ходивших в город, и тот, которого оставляли в секрете. Найдя меня взглядом, «горожанин» подбежал ко мне и, задыхаясь, выпалил:

— Товарищ… лейтенант… Семен… падла… к немцам… утек… уходить… нужно!

Зло глянув на старшину, я скомандовал:

— Подъем, бойцы! Быстро выходим. Старшина, идем через дорогу прямо сейчас. Двух человек в передовой дозор, двоих в сторону города. В случае чего в бой не вступать! Сразу идти к отряду. Ясно? Если да, то выполнять!

Да, спешить в моем состоянии нелегко, но я старался. До дороги добрались быстро, на наше счастье, она пустовала, поэтому без проблем оказались на другой стороне. Неприятные минуты испытали только тогда, когда дорогу пересекали последние два бойца, которые прикрывали нас со стороны города. И то только потому, что послышался далекий гул моторов. Но, слава богу, обошлось! Уже двигаясь дальше, я подозвал бойца, вернувшегося из Золотоноши, чтобы он мне все рассказал. Из его рассказа получилось следующее.

Безгачев — такая фамилия была у предателя — и Тарасов без проблем вошли в город. Подойдя к одному из крайних домов, они постучались, и им открыл молодой парнишка. Тот накормил их и рассказал, что немцев в городе немного, что в здании городского отдела НКВД расположилась то ли полиция, то ли еще кто, но форма отличается от обычных солдат. Немцы никого не трогали, только расстреляли нескольких раненых милиционеров и военных, которых назвали комиссарами. С 10 вечера до 6 утра без специального разрешения по городу ходить нельзя, так комендант объявил. Еще сказал, что сильного боя в городе не было, только где дорога на Черкасск, там долго наши сопротивлялись, но их перебили. Обсудив новости, бойцы решили, что для полного прояснения им нужно самим лучше оглядеться на месте. Немного походили по городу, один раз видели трех немцев — патрульных. А потом Безгачев сказал, что сходит в туалет, и пропал. Не найдя его, Тарасов подумал, что тот просто дезертировал, и решил в одиночку посмотреть, что происходит в центре. Выйдя на площадь, он увидел большое здание с фашистским флагом, в которое заходит Безгачев. Тарасов сразу бросился назад. Вот и весь его рассказ, если убрать ругань и обвинения самого себя в близорукости. Поблагодарив разволновавшегося бойца и объяснив, что он ни в чем не виноват, а поступил абсолютно правильно, я задумался. А что будут делать немцы, не найдя нас на месте? А проверять донос, твари, они будут обязательно. Начнут ли они нами заниматься или плюнут, в надежде на то, что в другом месте нас перехватят? Но в любом случае они сообщат о нашей группе повыше. Наверняка их внимание привлечет и моя персона. Лейтенант НКВД из Москвы. Мало ли какой информацией я могу владеть? М-да. А ведь из-за меня они могут и постараться найти наш отряд. Черт, не было печали! Ну откуда берутся эти уроды, готовые продаваться врагам своей страны? Я бы мог его хоть как-то понять, если бы он сломался в лагере, но так просто… Не понимаю. Ладно, лирику побоку, нужно думать, что делать дальше, да и передохнуть пора. Объявил привал и, подозвав Волкова и «летуна», сел думать над картой. Как назло, вокруг было много сел и мало леса, а скоро и без карты останемся. Заканчивается она километров через десять. Но думай не думай, а что-то делать нужно. Заодно решил обговорить одну проблему.

— Товарищи, есть еще один момент. Я вам приказываю, в случае, если мое попадание в плен будет неизбежным, а я буду не в состоянии покончить с собой, вы будете должны меня застрелить. — Поглядев на их обалдевшие лица, я, горько усмехнувшись, продолжил: — Мне нельзя попасть в плен, вот здесь, — я постучал себя по лбу, — есть информация, которая ни в коем случае не должна попасть к фашистам. Вам все понятно? Ну, тогда я рассчитываю на вас.

— Товарищ лейтенант, если вас ранят, вас можно оставить в какой-нибудь деревне?

— Нет, Олег, если не будет возможности взять с собой, то добейте. Я не шучу, это именно приказ. Только вы это, меня сейчас не шлепните, а то решите, что меня прямо сейчас немцы возьмут.

Невесело посмеявшись, мы подняли бойцов и направились дальше. Судя по всему, идти нам предстояло много и долго.

Интерлюдия. Москва, Кремль,

1 октября 1941 г.

…никаких следов. — Закончив доклад, Берия закрыл папку.

— Значит, вы говорите, что нет никаких подтверждений того, что он у немцев? Но ведь нет и обратной уверенности, так? — Не дожидаясь ответа, Сталин продолжил: — Значит, и такую возможность мы не должны сбрасывать со счетов. Что ж, будем надеяться на лучшее. А вот по другому вопросу…