Черт… Как болит голова! Я не мог себе и представить, что боль бывает такой! Вернее, БОЛЬ!!! И тут она стала уходить, постепенно, неторопливо, как будто говоря: «Помни, я могу вернуться!» С уходом боли стали возвращаться чувства. Сначала нахлынули звуки: какой-то далекий гул, крики птиц и шелест листьев. Следующим появился запах, вернее вонь. Ядреная смесь из бензина, горелой резины смешивалась с каким-то кисло-тухловатым духом. А над этими ароматами царил запах крови. И… темнота. Тут дошло, что у меня просто закрыты глаза, но открыть не получается. Какая-то гадость склеила ресницы, пришлось руками раскрывать веки. Наконец открыл глаза, огляделся… и тут же потерял сознание. Не знаю, через какое время я очнулся… скорее всего, отрубился я не надолго. Солнце так же светило, как и в первый миг моего «пробуждения», так же где-то что-то гремело. Те же деревья вокруг, тот же запах. А вокруг меня по-прежнему находилось то, чего быть никак не должно, и не было того, что быть просто обязано!

Не было дороги Красноярск — Дивногорск, не было Енисея, камней и «Газели» с пассажирами. Ничего этого НЕ БЫЛО! Зато был лес, лиственный, с дубами. Была небольшая поляна, вся изрытая воронками. Было несколько разбитых машин, будто сошедших с экранов старой кинохроники, и трупы людей в советской форме. Много. А я сижу на земле, прислонившись спиной к колесу «полуторки». Во второй раз увидав эту картину, сознание попыталось снова сбежать, но не смогло, осталось на месте. И тут меня скрутили судороги, словно под действием электрического тока меня то сжимало, как пружину, то вытягивало в струну, и так раз за разом. Казалось, что это никогда не закончится, но прекратилась и эта пытка. Я лежал обессиленный на траве, казалось, что дрожит каждая жилка в теле, трясется каждая мышца. Отдышавшись и немного придя в себя, перевернулся со спины на живот, уперся руками в землю, чтобы встать… И тут меня опять накрыло! Руки были не мои! Куда только девалась вся слабость! Сам не поняв как, я уже стоял и рассматривал… себя?! Сапоги, темно-синие брюки, зеленая гимнастерка с накладными нагрудными карманами, кожаный ремень с портупеей через правое плечо и почему-то желтая кобура. Все изрядно запыленное, на брюках и гимнастерке пятна грязи, следы от травы и крови. Но самое главное то, что тело не мое, вернее, не совсем мое! В свои сорок лет я изрядно подзапустил себя, да и любовь к пенному напитку давно дала о себе знать, а тут сам себя видел подтянутым и без малейшего признака пивного брюшка. Еще бы лицо увидеть! Как только промелькнула эта мысль, я сразу бросился к стоявшей неподалеку легковой машине с разбитыми стеклами и распахнутой дверью. Буквально вырвав изнутри зеркало, со страхом и непонятным азартом уставился в него. Лучше бы не торопился! Зеркало полетело в одну сторону, а я отшатнулся в другую, чуть опять не потеряв сознание. Из глубины маленького зеркала, дико сверкая глазами, на меня пялилась черно-красная бугристая морда жуткого монстра! Только через пару минут понял, что это просто кровь и земля, покрывшие коркой мое лицо. Успокоившись, я машинально полез в нагрудный карман за сигаретами и уставился на зажатую в руке пачку «Казбека». Хм. Про такие мне только читать доводилось. Достав из брюк спички, закурил и задумался, в первый раз после осознания себя… нового? Первое — привести себя в порядок, второе — осмотреть все, что есть рядом, и похоронить бойцов. Что бы кто из моих современников ни думал, но живем мы только потому, что они погибали… И, наконец, третье и главное — где я? Вернее, когда и где?

Решив поискать воду, я огляделся и направился за разбитую легковушку, где мне послышалось какое-то журчание. Отойдя буквально на десяток шагов, увидел небольшую ложбинку, из которой вытекал ручей. Умывшись и напившись удивительно вкусной воды, опять направился к зеркалу. Долго не решался взглянуть в него, почему-то дрожали руки. Наконец, пересилив себя, вновь поднес зеркало к лицу. В первый момент мне показалось, что это мое лицо, только лет на двадцать моложе. Но затем увидел и разницу. У меня (старого?) голубые глаза, светлые волосы и брови, почти незаметные светлые ресницы. А тут… дико было видеть на своем помолодевшем лице синие глаза, темные, практически черные, густые ресницы и почти песочного цвета брови и волосы. «Налюбовавшись» своей новой физиономией, я, наконец, толком разглядел себя. На воротнике гимнастерки были краповые петлицы с малиновой окантовкой, на которых было по два малиновых кубика, у ворота гимнастерки и на рукавах малиновый кант, на левом рукаве краповый овал с серебряным мечом с золотой рукоятью и золотыми же серпом и молотом. Блин, я что, кагэбэшник теперь? Вернее, энкагэбэшник получается? Проверив второй карман гимнастерки, я стал обладателем удостоверения, из которого следовало, что теперь я являюсь сержантом НКГБ СССР Стасовым Андреем Алексеевичем, 1918 года рождения. Являюсь я шифровальщиком Львовского управления НКГБ с мая 1941 г. М-да… Вот так, Дмитрий Николаевич Сергеев. Сорок лет был Димой, теперь стал Андреем… Блин, хоть бы чуть-чуть знать об этом времени! Хоть бы капельку памяти Стасова! На меня опять накатило, только не потеря сознания, а злость, перешедшая в ярость. Несколько минут я бессвязно матерился, выкрикивал неизвестно кому адресованные угрозы и мольбы. Обессилев, уселся прямо на траву и тупо уставился на свои руки. В правой руке был зажат ТТ. Когда достать-то его успел? Не помню… Машинально выщелкнул обойму и быстро сделал частичную разборку-сборку «пушки». Вот тут мои обессиленность и тупость куда-то пропали. Я же не то что ТТ, «макарку» никогда в руках не держал и тем более не разбирал-собирал. Единственное оружие, с которым я имел дело, это был АКМ во время срочной службы. Да и то в основном чистил да в караулы таскал, стрелял-то за два года раз десять, наверное… Выходит, мне от Стасова кое-что перепало, память тела, что ли? Придя в себя, огляделся и вспомнил, что собирался делать. Решил похоронить мужиков вместе, в воронках. Почему-то не было ни страха, ни брезгливости — только спокойствие и понимание необходимости своих действий. Было тяжело, но до наступления темноты я справился. Закопал ребят лопатой, взятой в «полуторке», постоял возле шести получившихся братских могил и направился к ручью. Умывшись, осмотрел машины и найденные продукты перенес ближе к воде. Съел банку тушенки, выпил водки из найденной в легковушке фляжки и отключился…

Проснулся от холода, все тело затекло и болело, но голова была свежая и ясная. Сделал легкую зарядку из наклонов и приседаний, умылся по пояс, сходил в кустики и сел завтракать. Закончив с едой, как будто напрямую зарядившись энергией, занялся делами. Первым делом собрал в одну кучу все оружие и боеприпасы. В легковушке нашел три планшетки, в одной была толстая общая тетрадь. В нее переписал данные всех, кого похоронил, все двадцать три молодых мужика уместились на пяти страницах. Отдам тетрадь нашим, хоть не будут пропавшими без вести числиться.

Закончив с писаниной, документы погибших завернул в клеенку, найденную в одной из машин, сунул в там же взятое брезентовое ведро и закопал под одним из дубов. Просто решил, что не нужно тащить с собой все документы, вдруг к немцам попадут, мало ли как они их использовать смогут. По новой осмотрел все машины, стащил найденное поближе к оружию, решив попозже отобрать все, что мне может пригодиться. На удивление было мало бумаг, не считая личных документов погибших. Кроме трех обнаруженных ранее планшеток, других серьезных находок не было. На десерт стал разбираться с оружием. Пять автоматов (ППШ или ППД, для меня они на одно лицо), шесть карабинов, похожих на уменьшенные трехлинейки, один пулемет, видимо, Дегтярев, и четырнадцать винтовок СВТ, причем две с оптическими прицелами. Вот про них я точно знал, что оружие обалденное, только грамотного обхождения требует. Решил попробовать разобрать — все получилось! Я только наблюдал, как руки сами все делали, причем со всеми видами оружия, имевшегося в наличии! Помимо «серьезного» оружия было еще три нагана, шесть ТТ и два парабеллума. В итоге я «завис», задавила банальная жаба, ну как хоть что-то из оружия бросить?! В итоге решил: возьму с собой свой ТТ, парабеллум, наган, один автомат и СВТ с оптикой. Остальное оружие стащил в одну из оставшихся воронок, упаковал в брезент с «полуторок», сверху накрыл оторванными бортами и закопал… Жалко было, сил нет! Пока закончил со всем этим, солнце уже стало клониться к земле, одновременно навалились и усталость, и чувство голода. Разжег костер, поставил в найденном котелке чай, вскрыл банку тушенки, поставил ее поближе к костру и, достав из легковушки диван заднего сиденья, уселся у костра с картой, найденной в одной из планшеток. Уже безо всякого удивления понял, что прекрасно читаю карту и легко смогу по ней сориентироваться на местности… Знать бы только текущее свое местоположение! Понятно, что вокруг Западная Украина, но где именно нахожусь — неизвестно, где наши — тоже непонятно. Да и как мне быть дальше? Реалий жизни не знаю, ход войны помню только примерно, вояка из меня тоже не ахти…

Может, застрелиться, чтоб самому не мучиться и других не мучить? Обкатав со всех сторон и эту идею, решил не торопиться. Сдохнуть я всегда успею, а так, глядишь, и пользу какую принесу. Все, пойду к нашим, а дальше что будет, то будет! Приняв решение, поужинал и завалился спать. Проснувшись, отобрал продукты и вещи, которые могли мне пригодиться, собрал боеприпасы, навьючился оружием и, постояв минуту у могил, направился на восток.