Наконец-то закончилась неделя кошмара, по недомыслию названная «помещением на гауптвахту»! Чтобы я когда-нибудь еще попал сюда?! Лучше застрелиться сразу! За эту неделю я возненавидел несколько вещей: уголь, рельсы и строевую! Выйдя из камеры по вызову «коридорного», я был похож на кого угодно, кроме сержанта, помещенного на «губу» за дебош. И уж точно не на сотрудника госбезопасности. Забиравший меня Мартынов не мог сдержать улыбку. Да уж, смешно ему! Черные сапоги и белая форма. Вы никогда не пробовали каждый день таскать уголь, рельсы, потом заниматься строевой подготовкой, а на десерт отстирывать в холодной воде одежду? Причем без мыла и порошка! Благо, что выделяли песок, с помощью которого и стирали. Ведь боец Красной армии и на гауптической вахте должен поддерживать свой вид согласно уставу, в ином случае срок наказания может увеличиться! Именно это в первый день ареста я услышал от заместителя дежурного по «губе» при поступлении на нее. Как же я их, всех «комендачей», ненавижу теперь! Садисты долбаные! Но, с другой стороны, воспитательный эффект просто поразительный! А может, именно этого они и добивались такими действиями? Пока думал обо всем этом, мы приехали. Ко мне домой. Удивленно посмотрел на Мартынова и не успел открыть рот, как получил ответ:

— У тебя двадцать минут. Помойся, приведи себя в порядок. Форма и остальное дома. — И посмотрел на часы: — Время пошло!

Через пару минут я был в ванной! С сожалением выключив ГОРЯЧУЮ воду, растерся жестким полотенцем, оделся и пошел к машине. Почему-то форма стала мне велика. Ни фига себе! Килограммов несколько потерял! Да на фига мне такой фитнес нужен?! Окончательно утвердившись в мысли, что на «губу» больше никогда, сел в машину к улыбающемуся, как крокодил Гена, Мартынову.

До управления ехали молча — я отходил от недели ареста, а Мартынов… тащился от моего нового облика. Лысым-то он меня раньше не видел! Предъявляя удостоверение дежурному, получил еще одну порцию ехидной полуулыбки — сдерживался, гад! Блин! Они что, все в курсе, где я был?! Не НКВД, а большая деревня, мля! Зайдя к Мартынову, я встал смирно у стола, в ожидании распоряжений. Александр Николаевич не торопясь уселся на свое место, с удовольствием оглядел меня, закурил и заявил:

— Вот! Настоящий сотрудник органов! Подтянутый, воспитанный. Стоит и молча ждет распоряжений, — и заржал. Отсмеявшись, Мартынов вздохнул:

— Садись, Андрей. Не стой столбом.

Дождавшись, пока я усядусь поудобнее, он подвинул ко мне папиросы:

— Кури. Вижу, нелегко тебе далась эта неделя. Теперь-то ты все понимаешь?

— Понимаю, товарищ майор, — я вздохнул, — очень хорошо понимаю. Действительно, как дурак себя вел! Больше не повторится подобное.

— Вот и хорошо, — Мартынов хлопнул по столу. — А то работы полно, а ты прохлаждался целую неделю! Сейчас иди к секретчикам. Получай новые бумаги для анализа.

— Товарищ майор, пока я был на гауптвахте, появилась мысль по поводу Федина. Не мог он мне в коньяк чего-нибудь добавить? А то уж слишком я в тот день разговорился. — Посмотрев на Мартынова, я обалдел. Он улыбался еще сильнее, чем в тот момент, когда меня забирал с «губы».

— Да-а. Прав был, Лаврентий Павлович. Ох как прав! — Мартынов просто сиял, как будто счастлив от того, что нарком такой провидец, объяснил причину улыбки: — Он мне вчера сказал, что по возвращении ты заявишь именно про Федина и коньяк. Нет. Ничего тебе не подмешивали. Контролировавшие обстановку сотрудники дали тысячу процентов гарантии, что это было невозможно! Ты сам, по собственной воле, разболтался. Вспомни, сколько ты спал в период с 11-го по 14-е число мая? — И сразу ответил сам: — За трое суток ты спал не больше шести часов! Взрослый мужик, мог бы подумать, как на измотанный организм наложится даже небольшая доза спиртного! А ты заговор ищешь! Но в этой ситуации есть и хорошие моменты. Благодаря твоему раззвиздяйству и Федину мы такое раскопали! — Александр Николаевич осекся. — Но это тебя не касается! Иди, работай! Страдалец.

Уже сидя над бумагами у себя за столом, я продолжал чувствовать жгучий стыд. Нет, ну надо было так обгадиться перед начальством? Стыдобища! Действительно, хватит заниматься ерундой! Язык на замок, плакаты правы, болтун — действительно находка для шпиона. До обеда просидев над бумагами, не нашел ничего интересного. Сходил в столовую, а на обратной дороге был перехвачен Мартыновым.

— Покушал? Хорошо. — Командир был чем-то озабочен. — Давай за мной.

Оказалось, что направлялись мы к Берия. В кабинете кроме самого Лаврентия Павловича находились «Бах» (которого я был искренне рад видеть), Меркулов (про которого я опасался спрашивать), Федотов и незнакомый мне полковник. Усадив нас за стол, Лаврентий Павлович представил меня полковнику, который, в свою очередь, с интересом разглядывал меня. Услышав фамилию полковника, я чуть не рухнул со стула. Судоплатов! Сам Павел Анатольевич! Человек-легенда! Он и Старостин. Два человека-легенды, которыми я искренне восхищался. Заметив мою бурную реакцию на свою фамилию, Павел Анатольевич вопросительно покосился на Берия.

— Павел Анатольевич, все нормально, — Берия понимающе усмехнулся. — Просто увидел очередную легенду и обалдел. Так, товарищ старший лейтенант?

— Так точно, товарищ народный комиссар. Вы правы. Просто никак не могу привыкнуть к тому, что встречаю ТАКИХ людей наяву! — Я, извиняясь, развел руками. — Я СТОЛЬКО о нем читал и слышал, а теперь…

— Садитесь, Стасов, садитесь, — Лаврентий Павлович махнул ладонью и усмехнулся: — Что-то вы чересчур уставным стали. Раньше вы так не вскакивали.

— А его хорошо на Московской «губе» за неделю обучили, — хмыкнул Мартынов.

И все понимающе заржали, редиски. Посмеявшись, Берия, наконец, объяснил, зачем я понадобился:

— Стасов, вы хорошо помните события прошлого года под Золотоношей? — Нарком был предельно серьезен.

— Помню, товарищ народный комиссар. Такое не забудешь. — Я передернул плечами, как от мороза.

— Это очень хорошо, что помните. Какова была судьба найденных предметов?

— Они были в полевой сумке Транеева. Их машина была уничтожена прямым попаданием танкового снаряда, когда мы направлялись в Чапаевку. Я считал, что все было уничтожено этим взрывом. Или, — я вдруг почувствовал, как холодная волна прокатилась по телу, — не уничтожено?!

Берия посмотрел на Меркулова:

— Всеволод Николаевич, расскажи товарищам последние известия, — и, вздохнув, снял пенсне и потер переносицу.

— Из последних агентурных сообщений стало известно, что в отделе Абвер 1, подотдел 1-G, изучают поступившие с территории Украины приборы неустановленного назначения. Согласно полученной информации, это ключи, брелок и флеш-карта.

Я переводил взгляд с Федотова на Берия и не знал, что сказать. Мартынов был ошарашен не меньше, чем я.

— Стасов, они смогут получить информацию с носителя? — Берия смотрел мне в глаза. Глазами уставшего до невозможности человека.

— Я не специалист, товарищ нарком, но считаю, что нет, не смогут! Помимо отсутствия технической возможности, нужно еще и понять, что это вообще. А вот с брелоком, думаю, разберутся, если уже не сделали это.

— Понятно. Будем надеяться на то, что вы правы по поводу информации. — Берия снял пенсне и стал медленно его протирать. — Что им может дать изучение брелока?

— Помимо года изготовления — микросхема, элементы питания. По более серьезным моментам могут сказать только специалисты, товарищ нарком.

— Хорошо, товарищ Стасов. Вы можете идти продолжать свою работу.

Интерлюдия. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 05.06.1942 г.

— …наши специалисты убеждены, что немцы не смогут считать информацию с носителя, попавшего к ним в руки. В этом же уверены как Стасов, так и Максимов. А вот по поводу брелока мнения разделились. Большинство специалистов, привлеченных к данной теме, и Максимов считают, что этот прибор может оказать огромное влияние на радиоэлектронную промышленность Германии. Косвенные данные, полученные от нашей агентуры, уже подтверждают подобные выводы.

— Вияснили, как к немцам попали эти вещи? — Сталин недовольно посмотрел на Берия, отложив трубку в сторонку.

— Нет, товарищ Сталин. Пока есть только предположение. Наиболее вероятно, что сумку капитана Транеева нашел кто-то из немцев. Других версий пока нет.

— Плохо, Лаврэнтий, очень плохо! — Сталин хлопнул ладонью по столешнице. — Чем еще «обрадуешь»?

— Вчера в Праге убит Гейдрих. В отличие от рассказанного Стасовым, убит на месте. Что интересно — смерть произошла день в день, несмотря на все изменения. Для нас это большой плюс, Гейдрих — один из самых опасных руководителей Германии. По пока не подтвержденным данным, также 4 июня тяжело ранен Гудериан. Информация проверяется.

Сталин, откинувшись на спинку кресла, задумчиво выкрашивал табак из папиросы в трубку.

— А вот это если правда, то очень хорошо! Очень! — Прикурив от спички и окутавшись клубами ароматного дыма, он продолжил: — Что с «самураями»?

— С ними все хорошо, товарищ Сталин. Совершенно случайно, — Берия улыбнулся, вторя усмешке Хозяина, — к японцам попала информация о расшифровке американцами их кодов. Времени у них было мало, но они справились. Судя по всему, завтра САСШ ждет большой сюрприз! Можно с уверенностью говорить, что Япония и САСШ сцепились надолго.

— Как обстоят дела с производством вооружения и подготовкой пополнения?

— Все идет согласно ранее утвержденному плану. В ближайшие дни на фронт начнут поступать модернизированные Т-34 и КВ. По предварительным оценкам, на настоящий момент у немцев нет танков, способных им противостоять. На танковых заводах основной проблемой остается недостаточное количество станков, способных обрабатывать детали больших размеров. Она решается, но время… — Берия вздохнул. — Времени не хватает. Помимо этого, зарегистрировано не менее пятидесяти случаев серьезного вредительства и диверсий. Местные органы занимаются этой проблемой.

— Вредительство реальное? Или?.. — Сталин остро взглянул на наркома, отложив трубку.

— Увы, товарищ Сталин, именно реальное. — Берия не отвел взгляд. — Я был бы рад ошибиться, но… факты остаются фактами.

Из аналитической записки спецгруппы ЦК ВКП (б) от 06.06.1942 г. на имя И.В. Сталина

…подтверждена высокая эффективность приказа ГКО № 312/1 от 10.11.1941 г. «О направлении бойцов и командиров Красной армии после излечения в части, в которых они проходили службу до ранения». В частях, в которых высок процент «старожилов», на 10–15 процентов сократилось количество боевых потерь. Небоевые потери сократились на 70–80 процентов…

…а также введение института штрафных батальонов полностью оправдало свое назначение, помогая укрепить дисциплину в действующей армии и тыловых подразделениях. Штрафные батальоны специального назначения (ШБСН), подчиненные НКВД, сформированные из осужденных по контрреволюционным статьям УК СССР на добровольной основе, показали высокую эффективность. За три месяца 1942 г. 1254 человека из состава ШБСН на Южном фронте переведены в состав частей действующей армии с полным снятием судимости. 2743 человека после излечения в госпитале также будут направлены в части Красной армии. С 8756 человек судимость снята посмертно, как с лиц, полностью искупивших свою вину кровью. 5 человек расстреляно за попытку перейти на сторону противника. В то же время создание штрафных батальонов на основе осужденных по уголовным статьям не оправдало ожиданий. Зарегистрировано более 200 случаев неповиновения приказам командования. 175 человек расстреляно за попытку оставить позиции, 87 человек сбежало при транспортировке к линии фронта. Боеспособность ШБСН на основе уголовных элементов крайне низка. Предлагаем в дальнейшем отказаться от подобной практики…

…Не оправдало себя создание дивизий по национальному признаку. Части, сформированные в основном уроженцами Средней Азии и Кавказа, показали низкую боеспособность. Отмечены многочисленные случаи паникерства, дезертирства и попыток сдачи в плен. При расследовании подобных случаев по решению военных трибуналов расстреляно 312 человек, 816 направлено в штрафные батальоны и роты армейского подчинения. В то же время следует отметить высокую моральную стойкость уроженцев Средней Азии и Кавказа, сражающихся в частях, сформированных не по национальному признаку…

Из сводки НКВД СССР

6 июня 1942 года

Копия. Совершенно секретно

ГОКО — товарищу СТАЛИНУ И.В.

СНК СССР — товарищу МОЛОТОВУ В.М.

ЦК ВКП (б) — товарищу ЩЕРБАКОВУ А.С.

ГЕНШТАБ КА — товарищу АНТОНОВУ А.И.

ГУК НКО «СМЕРШ» — товарищу АБАКУМОВУ В.С.

Направляю Вам сводку заслуживающих внимания донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими в апреле — мае 1942 года.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Союза ССР (Л. БЕРИЯ)

Копия. Совершенно секретно

СВОДКА

поступивших в НКВД СССР донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими за апрель — май 1942 г.

15 апреля на станции Бологое Октябрьской железной дороги группа пьяных краснофлотцев учинила дебош на рынке. Один из краснофлотцев — ШЕЛОХВОСТ — вмешался в действия работников милиции, задержавших двух спекулянтов. ШЕЛОХВОСТ был задержан и доставлен в КПЗ.

Через некоторое время группа краснофлотцев с целью освобождения ШЕЛОХВОСТА ворвалась в помещение милиции, избила и обезоружила милиционеров и освободила из КПЗ 13 арестованных, в том числе ПРОХОРОВА, осужденного по статье 58 пункт 1 к 15 годам тюремного заключения, отобрала у дежурного по отделению милиции принадлежавшие задержанным документы и, раздав их задержанным, распустила последних.

Военная комендатура никаких мер к ликвидации бесчинств не приняла. Прибывшими бойцами войск НКВД порядок был восстановлен. Из числа освобожденных арестованных задержано шестеро, остальные разыскиваются. Организаторы бесчинства — краснофлотцы Новороссийской морской базы Черноморского флота ШЕЛОХВОСТ, ИОНЦЕВ и АКСЮТИН — арестованы. Расследование ведет военный прокурор Октябрьской железной дороги.

12 мая на станции Медовка Воронежской железной дороги на милиционера ОВСЯННИКОВА, снимавшего с поезда «мешочников», напали 5 военнослужащих и избили его. Обороняясь, ОВСЯННИКОВ убил одного из нападавших, а остальные четверо были арестованы. Следствие ведет военная прокуратура Воронежской железной дороги…