— Андрей, а ты когда в последний раз в кино ходил?

От неожиданного вопроса Яшки я «завис». Представьте — сидите вы за столом, полностью зарывшись в изучение новых инструкций, готовитесь к работе с иностранными коллегами, и на тебе! Ни с того ни с сего тебя про кино спрашивают. В первый момент я подумал, что кино — это какой-то руководитель, с которым я еще не пообщался по поводу предстоящей работы. Только потом до меня дошло, что под кино он имеет в виду именно кино, и ничего больше. Оторвавшись от бумаг, я наконец-то понял, о чем меня спросили, и задумался. Действительно, а когда я в кино ходил? С Олеськой, кажется, или еще в той, прошлой, жизни? Так и не вспомнив, я раздраженно пожал плечами:

— Не помню я. А что это тебя вдруг заинтересовало?

За последнее время Яша полностью отошел от последствий ранения и превратился почти в того же вредного, болтливого и хитрого Зильбермана, который и стал моим другом. И если уж он спросил меня про кино, значит, этот гад что-то задумал! Только вот что? Да и некогда мне глупостями заниматься! Мне еще кучу бумаг изучить нужно! Так я ему и заявил.

— А вот фиг тебе, товарищ заместитель начальника группы, — Яшка довольно улыбался. — Фиг тебе, а не дальнейшее изучение документации! Пока ты тут сидел, не слыша и не видя ничего вокруг себя, меня вызывал командир и дал важное поручение, почти государственной важности. Он сказал, чтобы я «брал этого балбеса за шкирку и уводил его с работы, а то он стал похож не на сотрудника государственной безопасности, а на его пародию. Бледная кожа, красные глаза — упырь из сказок, а не сотрудник органов»! Вот я и приказываю вам, товарищ старший лейтенант, следовать за мной!

Выслушав Яшу, я посмотрелся в маленькое зеркало. И ничего я не похож на упыря! Ну, немного бледный, ну, покраснели немного глаза! Да я за последнюю неделю столько бумаг разных изучил, столько инструкций вызубрил! И вообще! Мне через три дня американца своего встречать! А я еще не готов!

Несмотря на все мое бурчание и возмущенное трепыхание, Зильберман победил. Правда, только после того, как появился Мартынов и, выслушав мои рассуждения, вставил мне «пистон» за доведение себя почти до нерабочего состояния.

— Или ты хочешь выглядеть перед американцем загнанной лошадью, бросая своим внешним видом тень на органы государственной безопасности? — Мартынов как-то так прищурил глаз, что я почти поверил, что он мне «клеит» статью.

— Товарищ старший майор, Александр Николаевич, вы чего?

— А ничего, Андрей! Просто не фиг, ибо на фиг нужно! Понял? Тогда иди с Яшей. А если не понял, все равно иди. Это приказ! — и улыбаясь, как Чеширский кот, свалил куда-то по коридору. А я, вздохнув, стал собираться под хихиканье «молодняка» и комментарии Зильбермана. Куда денешься, если Мартынов так наезжает. Может, я правда немного увлекся с работой? После разговора у Меркулова и инструктажа я с головой зарылся в выданные мне бумаги. Инструкции были настолько разнообразны, что голова кругом шла. Некоторые были явно написаны ненормальными для еще больших идиотов! Особенно это касалось правил поведения с иностранцами. Можно подумать, что сотрудники органов, которым предстояло общаться с зарубежными специалистами, не советские люди, а представители какого-нибудь тумба-юмбова племени, только что вышедшего из глухих джунглей! Настолько анекдотичны были некоторые распоряжения. Но потом до меня дошло, что для меня, человека из двадцать первого века, это кажется смешным. А для советских людей 40-х… Что они знали о «Бубль-гуме», виски и «горячих собаках»? Да и о многом, многом другом. Вспомнив о хот-доге, мне почему-то жутко захотелось оказаться у ларечка, продающего горячие бутерброды, взять бутылочку холодного пива, присесть на лавочку под деревьями и, глядя на Енисей, слопать парочку хот-догов. Мля! Никогда не любил, а сейчас аж скулы свело от желания и слюной чуть не захлебнулся! Видимо, поэтому, выходя на улицу, предложил:

— Яш, а давай по пивку? Так захотелось…

Зильберман удивленно покосился на меня, подумал пару секунд и утвердительно кивнул. Через час я, довольный и слегка хмельной, шагал за Яшей. Интересно! Что в старой жизни, что в новой, я одинаково хмелел от пива. Пара кружек, и все, достаточно. Причем водки или вина мог выпить приличное количество. А вот с пива хмелел всегда быстро. Благо, что так же быстро и приходил в норму. Размышляя о странностях своего организма и наслаждаясь ощущением легкого опьянения, я не смотрел, куда меня ведет Зильберман. Что-то отвечал на его вопросы, что-то сам спрашивал. Но все это происходило будто не со мной, а с кем-то другим, словно я сам находился где-то совсем в другом месте. Это странное, но довольно приятное состояние прошло, когда вокруг стало темно и я обнаружил, что сижу в переполненном зале кинотеатра, а на экране появился киножурнал, посвященный событиям с фронта. Без особого интереса я посмотрел на колонны пленных немцев, видимо, снятых еще летом, на юге. Все равно правды не покажут. Не расскажут, как мы опять получили по морде и немцы снова рвутся в южном направлении, намазано им там, что ли? Под Ленинградом нормализовалось, но не оттого, что мы там здорово воюем, хотя и это есть, а немцы направление удара поменяли, опять к Москве идут. Откуда у них только силы берутся? Уже столько перемололи их, а меньше не становится и не ослабевают. Вон, Семен Михалыч и Ворошилов навели порядок на Ленинградском направлении. Говорят, что Сталин им «пистоны» вставлял за излишнюю храбрость. Мол, чуть ли не сами атаки отражали. Не верится в это, но говорят так. И ведь не смогли фрицы Ленинград блокировать, хотя старались очень!

— Блин! Ты че? — Я, получив болезненный тычок в бок, возмущенно уставился на Зильбермана.

— Не спи, начинается, — ухмыльнулся тот.

— Я не спал!

— Ага. Только глаза закрыты и посапывать начал, — прошептал Яшка, отворачиваясь.

Зло глянув на него, я повернулся к экрану и… Нет, шок — это слабо сказано. В голове крутилась сплошная нецензурщина и восхищение. Ну, Иосиф Виссарионович! Молодец! А режиссеры и актеры — еще большие молодцы! Следующий час с лишним я со всем залом хохотал, жалел Петруху и стискивал зубы при взрыве баркаса. Насколько же гениален был оригинал, что даже по рассказу, вытянутому из моей памяти, смогли так здорово снять «Белое солнце пустыни»! Фильм был другим и в то же время знакомым до боли, а «Ваше благородие», спетая Бернесом, была потрясающей!

— Ну что, не пожалел, что в кино тебя вытащил? — Голос Зильбермана вырвал меня из воспоминаний, связанных с фильмом.

— Нет, Яша, не жалею. Фильм просто потрясающий!

— Это Мартынов порекомендовал сходить. Он уже видел, говорит, что всем нам понравится, особенно тебе.

Я хмыкнул. Еще бы! Александр Николаевич и так знал, что это один из моих любимейших фильмов.

— Знаешь, Андрей, кто мне понравился в этом фильме больше всех? — не умолкал Яшка.

— Сухов?

— Нет. Не угадал — таможенник Верещагин. Если бы многие из беляков были такими, как он. — Яша махнул рукой. — А эти слова? «Я мзды не беру, мне за державу обидно!» Никогда бы такие, как он, не пошли против своего народа. И форму немецкую бы не нацепили!

— А как тебе гранаты не той модели? — Я решил сбить Зильбермана с неприятной темы. Тот покосился на меня, хмыкнул и заржал. Оставшееся время до моего дома мы так и шли, перебивая друг друга и хохоча над моментами из фильма. Попрощавшись с Яшкой, я поздоровался с как из-под земли появившимися «ангелами-хранителями» и пошел спать.

Интерлюдия.11.10.1942 г., Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина

— …окончательно определились с «принадлежностью» Стасова и Максимова. Они не только иновременники, но и, так сказать, иномиряне. Один из молодых сотрудников спецгруппы в Свердловской области, производя дополнительную проверку показаний фигурантов дела, выявил отличия в некоторых контрольных точках истории между нашими мирами. Например, в мире «Стасова — Максимова» В.И. Ленин умер не 27 января 1924 года, а на шесть дней раньше, 21 января. В настоящее время с Максимовым ведется работа по выявлению максимального количества подобных фактов. Ведется внутренняя проверка по выяснению, почему на это обратили внимание только теперь, более чем через год с начала работы. О результатах проверки будет доложено незамедлительно. — Берия закрыл папку и посмотрел на Вождя. За все время доклада наркома Сталин не произнес ни одного слова. Молча слушал. Крутя в руках трубку, которую набил, но так и не раскурил. По его лицу было невозможно понять, как он относится к докладу Берия. А вот Молотов, сидящий напротив наркома, не скрывал своих эмоций. Было заметно, что известие о иномирном происхождении Стасова и Максимова его очень задело. Наконец, еще немного помолчав, Сталин усмехнулся:

— Что хотел сказать, Вячеслав Михайлович?

— Получается так, что миров много? Как минимум два?

— Получается так. — Берия покосился на папку и повторил: — Да, как минимум два.

Сталин наконец раскурил трубку, поднялся из-за стола и неожиданно добродушно спросил Берия:

— Что там говорили наши гэнии о путешествии во врэмени?

— Что будущего еще нет, а про прошлое, узнав о «феномене», затруднились ответить. Но работают и над этим вопросом, параллельно с работой над «Подарком».

— Пусть, не забрасывая эти изыскания, они обратятся к вопросу множественности миров. Ведь если к нам попали эти люди, то и от нас… — Он замолчал и отошел к окну. Постояв пару минут перед ним, Сталин развернулся, пыхнул трубкой и закончил: — Пусть поработают. И разберись, Лаврэнтий, со своими аналитиками. Серьезно разбэрись…

Вернувшись за стол, Сталин выколотил трубку в пепельницу и спросил:

— Что по Катыни?

Первым ответил Молотов:

— Несмотря на первоначально возникшие сложности, удалось добиться решения вопроса. Сегодня прибыли специалисты Красного Креста и англичане, завтра прилетают американцы. Громыко сообщает, что правительство САСШ очень положительно оценивает нашу инициативу. В деловых кругах авторитет Советского Союза тоже вырос. Особенно этому поспособствовали, — он усмехнулся, посмотрев на Берия, — работники товарища Берия. Очень понравились промышленникам переданные патенты и технологии.

Все трое понимающе улыбнулись. За права на производство некоторых вещей бизнес-элита САСШ чуть не устроила драку между собой!

— С нашей стороны все готово к началу работ в Катыни. Для обеспечения безопасности на месте работ выделен охранный батальон НКВД. Для непосредственной работы на раскопках — саперная рота из состава войск НКВД. Сотрудники, назначенные контактировать с иностранными специалистами, прошли все инструктажи и проинструктированы. Накладок в работе быть не должно. Спецкомиссия полностью оснащена фото— и видеоаппаратурой, закуплены и доставлены на место предстоящих работ цветные фото и кинопленка производства САСШ. Закуплено и доставлено на место спецоборудование криминалистической лаборатории. Для проживания комиссии построены дома, создана дополнительная инфраструктура.

Слушая Берия, Сталин кивал, словно одобрял все перечисляемое наркомом. Хотя именно одобрял. Все это неоднократно обсуждалось, согласовывалось и утверждалось.

— Лаврэнтий, а как Стасов? Он готов к работе? Не подведет? А то есть сигналы… — Не договорив, Сталин пристально посмотрел в глаза Берия. Лаврентий Павлович, выдержав прямой взгляд вождя, встал:

— Уверен, Иосиф Виссарионович, что Стасов готов к этой операции и не подведет. Напротив, если его отстранить, несмотря на всю подготовительную работу, это сможет отрицательно сказаться на нем. А сигналы… Они всегда будут, Иосиф Виссарионович.

Сталин понимающе усмехнулся:

— Хорошо. Операция продолжается…