Глава 5
– Щ-щелк! – Осколки камня брызнули в лицо, заставляя запоздало зажмуриться и наклониться пониже. Да… мать их! Все не успокоятся, твари! Сместившись немного правее за бруствером из разнокалиберных камней, я осторожно приподнял голову. Нет. Не видно никого, кроме двух самых торопливых и считавших себя бессмертными. Судя по всему, второй, лежащий немного поближе к деревьям, тоже убедился в своей неправоте. Перестал шевелиться, да и лежит как-то неестественно. А остальные, наученные горьким опытом, не высовываются из-за деревьев. Сколько же их там осталось-то, блин? Двоих я в доме успокоил, минимум одного – в лесу, да эти два. Отличник получаюсь, мля! Правда, за такое отличие мне бы «Бах» всю плешь проел. Хотя… пусть бы проел, но здесь оказался! Хотя бы один! А уж если бы с учениками… Черт, холодно-то как! Солнце уже садиться начало, а вокруг хоть и конец марта, но не мая… и Урал… А как хорошо день начинался…
– Добрый день, девушка. Не подскажете, как пройти к коммерческому магазину? Мне сказали, что он где-то поблизости, а найти не могу.
Невысокая стройная красавица с выбивающейся из-под синей беретки огненно-рыжей прядью, рассмотрев меня, презрительно скривила губы и махнула рукой куда-то вдаль.
– Через два дома. Найдете, – и зацокала каблучками по очищенному от снега тротуару, придерживая левой рукой кожаную сумку и всей спиной, затянутой в форменную шинель почтальона, выказывая презрение к «тыловой крысе». М-да-а. Изменилось многое в стране, если при виде явно пошитой на заказ шинели девушки не мило улыбаются, а вот так молча презрением обливают. Эх, дорогой товарищ Сталин! Что же вы наделали со своими законами, что для знакомства с нормальными красавицами нужно либо гражданским с «броней железобетонной» быть, либо выглядеть, как только что с фронта прибывший.
Я-то ладно, а другим парням каково? Они же, бедолаги, к девчатам уже подходить опасаются. Сколько можно начинать выкручиваться при вопросе: «А почему ты не на фронте, тоже по ранению?» Нет, правильно, конечно, что в комендатурах, военкоматах и запасных и учебных полках офицеры и старшины только из фронтовиков, да еще и ограниченно годные после тяжелых ранений. И что партийные и хозяйственные органы почистили ой-ой-ой как, не представлял даже, что так много инвалидов с партбилетами война понаделала – все низовые должности такими заняты. А нам, бедолагам, по приказу Мартынова приходится изображать из себя черт знает кого. Вроде как и приятно ходить в форме, шитой на заказ, от сапог до шинели, но вот ситуации, похожие на только что произошедший разговор, происходят сплошь и рядом. А учитывая то, что каждый патруль делает стойку при виде любого из нас, такого всего красивого из себя, то жизнь становится еще более грустной.
Оглянувшись, я заметил, как рыженькая вредина свернула во двор. Все-таки симпатичная девчонка! И правильная, судя по реакции на меня. Блин. Не было бы так мало свободного времени, точно бы вернулся за ней. Зацепила за эту секунду чем-то. Впервые с момента, как узнал о гибели Олеси, меня прямо-таки потянуло к женщине. Наваждение какое-то, не иначе!
Снова оглянувшись на двор, в котором скрылась «то ли девочка, а то ли виденье», я вздохнул и все-таки направился к магазину. Дело в том, что послезавтра, двадцатого марта, намечался день рождения одной из наших красавиц – Татьяны. Общим собранием группы было принято решение отпраздновать это дело достойно, а уж в магазин за чем-нибудь особенным я сам вызвался. Тем более никаких намеков на «прогулку» в ближайшие дни не было. А значит – можно расслабиться и отметить по полной программе! Тем более что и командир не против. На нашей закрытой территории, конечно, многое можно было купить, но в Свердловске ассортимент «спекулянтских низагамов» был всяко побогаче, а тут еще новый водила из военторга подсказал адрес, по которому можно было что-то совсем невероятное приобрести, вот я и «упал на хвост» Бро, который в Свердловский обком зачем-то намылился. По дороге меня высадили на перекрестке с нужной улицей, а «машинист шайтан-арбы» должен довезти Бро и сразу за мной мотануться.
Магазин оказался действительно хорошим. Гораздо лучше того, в котором обычно закупались, и тем более, чем наш, так сказать, гарнизонный. На радостях я «тряхнул мошной», а когда увидел на витрине пачку с верблюдом…
В общем, пока две дебелые тетки упаковывали мои покупки в серую бумагу, больше напоминающую тонкий картон, я вышел подымить у входа в магазин. Эх, хороший все же табак у американцев! С наслаждением затягиваясь «Кэмелом» без фильтра, я прикрыл глаза. Может, я и ошибаюсь, но этот табачок, пожалуй, получше того, что я курил в том мире, не говоря уж об этом. А если бы к сигарете еще и фильтр…
– Товарищ майор! – незнакомый баритон выдернул меня из состояния, на востоке звучащем как кейф. Открыл глаза и с тоской вздохнул – опять патруль! Кто бы сомневался, что рассчитывать на то, что патруль пройдет мимо офицера, курящего около коммерческого магазина да еще выглядящего, как хорошо пристроившийся тыловик, по меньшей мере глупо. Конечно, это не дэпээсники моей родины, взятку вымогать не будут. Но нервы потрепать не только могут, но и обязательно это сделают! «Любят» они таких, как я. Вернее, тех, кто так выглядит.
– Старший лейтенант Потапов! – начальник патруля козырнул. – Разрешите ваши документы?
– Майор Стасов. Конечно, товарищ старший лейтенант, – козырнув в ответ, я протянул свое удостоверение. К моему удивлению, старлей только хмыкнул, взяв его в руки, и принялся что-то внимательно изучать в нем. Сержант и два рядовых, бывших с ним, стояли рядом, аккуратно рассредоточившись, чтобы в случае чего не оставить ни одного шанса возможному злоумышленнику. Сержант, вооруженный ППШ еще старого образца, с дисковым, а не рожковым магазином, что-то увидел за моей спиной и сделал шаг вперед, оказываясь справа от меня и чуть позади. Машинально начав поворачиваться за ним, делая шаг в сторону, отвлекся на офицера, зашедшегося лающим, грудным кашлем, и… правая сторона головы взорвалась от боли.
Очнувшись, я обнаружил себя в самом настоящем чулане, похожем на пенал, поставленный на попа, полулежа на полу, связанный и полураздетый. Из одежды на мне оставались только брюки и нательная рубаха, все остальное куда-то испарилось. Как ни странно, голова болела не слишком сильно, хотя шею и спину хорошо стянуло от подсохшей крови, а вот что было плохо, так это начавшие неметь руки. Уж больно туго их связал какой-то чудак на букву «м», как говорил персонаж Шукшина. А вот хорошим было то, что никого, кроме меня, в этой крохотной темнице не было. Попытавшись принять более удобную позу, я сразу пожалел об этом, в затылке стрельнуло так, что я чуть снова не вырубился. К счастью, боль так же быстро прошла, как и появилась, поэтому аккуратно, стараясь не делать резких движений, я вначале сел нормально, а потом, подтянув ноги, попытался встать, помогая себе связанными за спиной руками. Как ни странно, но у меня это получилось, причем от боли я чуть не взвыл всего один раз, когда немного соскользнул вниз по стене, задев ее головой. Наконец, утвердившись на ногах, я попытался толком разобраться, где я нахожусь-то? До двери, оказавшейся передо мной, было примерно метра полтора. Разобраться в этом помогал небольшой луч света, попадавший в мою «камеру» в тонкую щель над ней. Высота чулана была чуть меньше двух метров, а ширина сантиметров сорок, не больше. В общем… уютный такой, деревянный гробик повышенной вместимости. Откуда-то доносились неразборчивые голоса, даже непонятно было, сколько человек разговаривают и мужские они или нет. А еще более непонятно, почему я еще здесь, а не в госпитале или по дороге к нему?! Мою охрану-то никто не отменял, вторая машина точно за нами выезжала и… только вот в городе я ее не видел. От этой простой, в общем-то, мысли мне стало очень не по себе. Очень! Похоже, влип не по-детски ты, товарищ майор. Конечно, есть очень маленькая вероятность того, что меня схомутали не те, кто интересуется мной и объектом, но это настолько мизерная величина, что ею можно просто пренебречь. А вот в то, что я не расколюсь, если мною займутся всерьез… не верю, увы. «Бах» и его инструктора мне доступно объяснили в свое время, что расколоть можно любого, было бы желание и время. Ну и еще просто бывают настоящие Герои, но я на них не тяну. Умереть – да, добиться, чтобы меня грохнули, – попытаюсь. А вот выдержать работу специалиста по допросам и не рассказать все, что знаю, – очень и очень сомневаюсь. Даже от одних мыслей об этом покрылся холодным потом, а голова стала звонко-пустой. Не буду врать самому себе – боюсь жутко! Но от этого страха откуда-то изнутри поднялась волна ярости-злости, от которой сладко заныли зубы. А вот хрен вам! Вы меня еще не до конца взяли, твари! Как потом я понял, на какие-то мгновения я реально свихнулся от ненависти и злости. Я так и не вспомнил, что тогда бессвязно шептал себе под нос, скрипя зубами, но все проходит, прекратилось и мое безумие. Обычно после вспышек ярости человек чувствует слабость, но в этот раз со мной было не так. Наоборот, я словно зарядился от нее, даже голова и руки болеть стали меньше.
Минут десять я корячился, пытаясь перенести руки из-за спины вперед, и в конце концов у меня получилось. К счастью, я был просто связан, а не закован в наручники или не обмотан проволокой. Да и руки связали неправильно, – дятлы! – не тыльными сторонами кистей друг к другу, а как в плохих фильмах вяжут заложников бандиты-недоумки, тупо обматывая кисти веревкой. Хоть бы в локтях еще прихватили, идиоты! Хотя чего это я? Молодцы! Умницы! Еще минут десять я провозился с узлами, но смог освободить руки, с наслаждением начав разминать онемевшие конечности. Вот тут-то я чуть не взвыл снова! Было полное ощущение того, что я опустил их в кипяток, до того больно стало, когда кровь вновь нормально побежала по своим путям-дорогам. Когда боль прошла и руки пришли в нормальное состояние, я занялся связанными ногами. Так вот, по сравнению с ними рукам было не больно! Но прошло и это «чудесное» состояние. Тихо матюгнувшись, я аккуратненько стал проверять дверь на прочность, заодно осматривая, вернее, ощупывая стены и потолок. Дверь оказалась закрыта, да еще так хорошо, что не шелохнулась и не скрипнула, когда я вначале несмело, а потом и со всей силы навалился на нее. Стены, потолок и пол меня тоже не порадовали – не было ни щелей, ни каких-либо гвоздей, торчащих из них. Одним словом, полный облом! Потоптавшись по своему «гробику» и потолкав дверь, я успокоился и уселся у дальней стены, если ее можно назвать дальней. И как-то незаметно меня накрыл отходняк, да такой, что я просто вырубился.
Не знаю, сколько продолжался мой полусон, но пришел я в себя, услышав чьи-то глухие шаги и свист. Кто-то, отчаянно фальшивя, пытался высвистеть «С одесского кичмана». Быстро сложив один кусок веревки в несколько слоев, я положил его на ноги, будто они связаны, а вторую просто засунул под себя, убрав за спину руки. Через минуту я услышал шорох засова, а потом дверь открылась наружу.
– Эй, лягавый! Очухался, не?
Якобы только что придя в себя, я поднял голову и посмотрел на дверь. В дверях стоял один из «патрульных», только теперь он был не в форме, а в каких-то бесформенных брезентовых штанах, заправленных во что-то, напоминающее меховые чулки, старую тельняшку и меховую же жилетку, сшитую из множества кусочков.
– Так очухался? Тебя, падла, спрашивают! – Лицо «патрульного» стало буро-красным, словно кровяная колбаса. Когда он слегка качнулся, до меня дошло – да он же пьяный! Подтверждая мою догадку, урод рыгнул, наполнив чулан «ароматом» свежего перегара.
– Пить дай, – в голове мелькнула мысль, что пьяного урода можно попытаться спровоцировать и добавил: – Чушок помойный.
От потери сознания, а то и смерти, меня спасло только чудо. Ну никак я не ожидал, что после моих слов этот дебил сделает быстрый шаг левой, а правой ногой, как по мячу, зарядит мне по голове! Вернее, попытается зарядить. В самый последний момент я успел отклонить голову, пропустив ногу у самого виска, а в следующий момент обеими ногами врезал ему по опорной ноге. Хорошо еще, что пятками, иначе бы пальцы точно переломал, и хорошо то, что ему хватило, чтобы грохнуться на пол во весь рост, хорошо приложившись головой. Тут же бросившись на него, я с ходу нанес удар и… в голос выматерился. Эта скотина так неудачно грохнулась, что сдохла. Странно. Я только что хотел изо всех сил убить эту гадину, а сейчас, глядя в стекленеющие серые глаза, жалею, что он умер. Информацию-то кто мне теперь даст? Где я? Сколько их? И почему, собственно, все это происходит?
Еще с минуту повысказывав неизвестно кому все, что думаю о происходящем, я взял себя в руки и успокоился. Потом можно будет попсиховать, а сейчас не время, выкручиваться надо. Обыскав еще теплого урода, стал обладателем пачки «Беломора», коробка спичек и полупустой баночки с леденцами. Сладкоежка был, мля. Лучше бы оружие с собой таскал, хоть бы ножик какой завалящий! Но на нет и… Затащив труп в кладовку, закрыл дверь, не забыв засов, и осмотрелся. Оказалось, что нахожусь я в самом углу чего-то, напоминающего веранду. В моих краях в садовых домиках многие подобное делали: поднимаешься на крыльцо у дома, открываешь дверь и оказываешься в этом помещении. Длиной метров десять, а шириной метра полтора. В середине вход в основную часть дома, за моей спиной лестница на второй этаж, ну и дверь в кладовку-камеру. Большая часть стены, выходящей на улицу, застеклена небольшими кусками стекла, собранными в раму ромбиками. В общем-то, симпатично все и окрашено в голубой и белые цвета. Пол темно-коричневый, как ни странно, чистый, как и окна. Неправильные бандиты какие-то! «Блатхата» или «малина» позапущенней должна быть. Во всяком случае, мне так кажется.
На улицу мне не нужно, на второй этаж тоже пока не полезу, а то мало ли? Услышат внизу мои шаги, и писец котенку, гадить уже не буду! Поэтому подходим к обитой какими-то тряпками двери, делаем пару глубоких вдохов-выдохов и спокойно входим. Спокойно, чтобы, если кто-то там окажется, не успел быстро среагировать на мое появление. Резкое открытие двери и заскакивание в комнату мне скорее помешают, чем помогут, а вот спокойненько входящий человек… особенно если кто-то сидит спиной к дверям, не вызовет никаких резких телодвижений. Я оказался в большой комнате, довольно неплохо обставленной и, на мою удачу, совершенно пустой. Слева от меня был проход еще в какую-то комнату, дверь была открыта, и никаких звуков оттуда не доносилось. Сделав три быстрых шага, я очутился в комнате, приспособленной под кухню, и счастливо улыбнулся. Еще через минуту я осматривал основную комнату, вооруженный парой ножей: один сразу навевал мысли о зоновском «пере», а вот второй, во второй я просто влюбился! Никогда не был каким-то особым любителем колюще-режущих предметов, но всегда обожал красивые вещи. А нож был по-настоящему красив! Не очень длинный, сантиметров двадцать, клинок просто кричал о своем непростом происхождении. Хищная форма, блеск стали, с какими-то кольчатыми узорами, ухватистая рукоять из пожелтевшей кости с травяным рисунком, медное, потемневшее от времени кольцо, обжимающее рукоять на клинке, с тем же украшением, что и на самой рукояти. Нож явно охотничий, но не из простых. Мне сразу представился кто-то из «голубокровных» представителей Российской империи, отправившийся на охоту с этим красавцем на поясе, хотя… Я же на Урале! А специалистов по железу вообще и по оружию в частности в этих краях много, как нигде больше. Но в любом случае – нож просто шикарный!
Осмотревшись в комнате более внимательно, я мысленно присвистнул. За время пребывания в этом мире я уже знал средний уровень жизни людей. Невысокий, надо сказать, но и не откровенно нищенский, что бы ни говорили апологеты «рыночной дерьмократии» моего времени и мира. Так вот, окружающая меня обстановка просто кричала о высоком положении хозяина. У стены, отделяющей кухню от комнаты, высокий комод или буфет – все время их путал! – из темного полированного дерева, украшенный резьбой и серебряной инкрустацией. Посуда, виднеющаяся за стеклянными дверцами, полностью соответствовала месту своего пребывания. Чуть дальше стоял большой книжный шкаф, выполненный в том же стиле, что и комод, да и вся остальная мебель в комнате. Глядя на потемневшие кожаные переплеты книг, я вздохнул, жалея, что нельзя просто взять и зарыться в это богатство с головой, позабыв, хотя бы на время, о войне и всех других, более мелких, проблемах. Покосившись на книги, я вздохнул и направился к здоровенной конструкции, вызвавшей у меня мысль о секретере. Проверив кучу ящичков и полочек, я убедился в правильности своих предположений, но ничего нужного для себя так и не нашел. А нужна мне одна сущая мелочь – оружие. Помимо перечисленного, посреди комнаты располагался большой круглый стол, застеленный белой кружевной скатертью, в центре которого стояла просто королевская по своей красоте лампа, пять венских стульев около него, удобное деревянное кресло с кожаной спинкой и тканевым сиденьем у секретера, небольшой кожаный диван у дальней стены и печь, больше напоминающая произведение искусства. Если не ошибаюсь, то расписанные плитки, которыми она была отделана, называются изразцами, и всегда они считались о-очень недешевой штукой! Одним словом – домишко очень непростой!
Да и три окна, два напротив дверей, между ними и стоял секретер, а одно рядом с печью, глядящее на кухню, занавешенные красивыми бархатными шторами, меня в этом убедили окончательно. Если выберусь… Тьфу! Когда выберусь, поинтересуюсь у командира, а кто это так кучеряво живет? А пока… на второй этаж.
Поднимался по лестнице я очень осторожно, но, на мое счастье, сделано было все очень хорошо, и ни одна дощечка даже не скрипнула. Поднявшись наверх, я обнаружил небольшую площадку, освещенную из небольшого окна, и две двери, одна из которых была приоткрыта, и оттуда раздавалось какое-то звяканье и тихое бурчанье. Осторожно подойдя к ней, я заглянул в щель и аж заулыбался от злобной радости. В комнате на застеленной лоскутным одеялом кровати сидел «сержант»-лжепатрульный и, что-то тихо напевая под нос, протирал детали разобранного ППШ, разложенные на тряпке, застилавшей небольшой столик.
Через полчаса я плеснул водой из кружки в рожу этой твари.
– Просыпайся, спящая красавица! – и подкрепил свои слова хорошим пинком по ребрам «сержанта». – Не дуркуй! Веки дергаются, так что ты в сознании.
«Сержант» открыл глаза, а в следующие пару минут мне открылось, какой я нехороший человек, что со мной будет и еще много разного, высказываемого на классической фене, изрядно сдобренной матами. Слушать это быстро надоело, поэтому я молча врезал ему каблуком сапога по губам, стараясь не сломать челюсть, а потом добавил по яйцам, но уже пыром, как по мячику. Дождавшись, пока урод сможет дышать нормально и немного разогнется, отойдя от боли, и начнет понимать мои вопросы, спокойно, даже несколько лениво ему объяснил.
– Слушай меня внимательно, мразь. Ты напал на старшего офицера органов государственной безопасности. Идет война, так что про спасение на Колыме или в Мордовии можешь и не мечтать! Порцию зеленки на лоб и девять граммов свинца ты уже заработал. По-любому! Сейчас ты добровольно, с огромным желанием и очень подробно ответишь на все мои вопросы. Если не хочешь добровольно, то ответишь принудительно. Информацию я получу в любом случае. Для тебя же разница огромна – умереть быстро и почти безболезненно или очень мучаясь. Честно говоря, после нашего «знакомства» я очень, очень хочу, чтобы ты повыкобенивался. Ну так как? Говорить будем по-хорошему или?..
«Сержант» оказался дерзким парнем, да я это понял еще в тот момент, когда брал его в комнате. Он мгновенно среагировал на мое появление, и если бы не учеба у «Баха» и постоянные тренировки, то сейчас связанным бы лежал я, а не он. Тогда, с трудом вырубив этого деятеля и связав его по рукам и ногам обнаруженной в комнате веревкой, я сплюнул кровь с разбитой губы – успел зацепить, быстрый, гад! – и пошел осматривать последнюю комнату. Судя по всему, в доме больше никого не было, в ином случае на грохот, который поднялся во время нашей драки, давно кто-нибудь бы прибежал. Я не ошибся, и в комнате никого не оказалось. В ней стояла одна застеленная кровать, шкаф для одежды, небольшой стол у окна и диван, на котором увидел свою форму. Подскочив к нему, обнаружил и свои сапоги, стоявшие за ним, а на столе, обмотанная ремнем, лежала кобура с моим «тэтэшкой». «Вальтер», который всегда носил в кармане брюк, куда-то испарился. Видимо, приглянулся кому-то из бандитов. Денег и документов тоже не было, как и шапки с шинелью. По-быстрому одевшись, осмотрел комнату. К сожалению, ничего интересного или нужного мне не нашел, кроме трех пачек папирос, поэтому вернулся к своему «другу». Вытащив его на площадку, я внимательно осмотрел комнату. Кроме одежды, принадлежавшей «сержанту», и тряпок в сундуке за кроватью, где я обнаружил немного денег и несколько золотых колечек и серег, нашел только два диска к ППШ, ну и сам автомат, детали от которого пришлось вылавливать по всей комнате. Уж больно лихо они разлетелись во время схватки. Собрав автомат и ладонью вбив на место диск, я почувствовал себя совсем хорошо. С двумя стволами, один из которых «дядя Паша», хрен меня теперь возьмут, скорее уж я обижу по полной программе любых налетчиков. Проверив, как поживает мой пленник и качество узлов на его руках и ногах, я спустился на первый этаж и более внимательно осмотрел комнату и кухню. Результатом моих поисков стали ножны для ножа, которые я сразу прицепил на пояс, и две «лимонки», лежавшие почему-то в буфете рядом с тарелками, которые сделали меня окончательно счастливым. Заодно мельком осмотрелся и на улице. Ничего особенного, небольшой двор, окруженный забором «от честных людей», сарай с дровами, выстывшая баня и автомобильные следы. Со всех сторон был сосновый лес, и ни малейшего намека на еще какое-нибудь жилье поблизости.
Вернувшись в дом, я взял ведро с водой, еще раз полюбовался на настольную лампу и пошел беседовать с бандитом.
М-да. Крепким оказался «сержант», он же Цаплин Игорь Борисович, семнадцатого года рождения, беспартийный, трижды судимый. Но инструктора «Баха» учили на совесть, в том числе и «потрошить» пленных. Крови я перестал бояться еще когда выходил из окружения на Украине, а мразей жалеть и не умел никогда. Через десять минут я воткнул «перо» в пол, нож-красавец мне было жалко марать в крови этой дряни, я внимательно слушал кающегося грешника, который, скуля и глотая сопли со слезами, с выкаченными от боли и ужаса глазами рассказывал, где я оказался. Как только мне казалось, что он недостаточно искренен или начинает медлить с рассказом, я протягивал руку к ножу, и Цаплин, он же Фазан, дрожа всем телом, начинал поскуливать, одновременно тараторя лучше любого радиодиджея. Прав был инструктор осназа, когда, показывая несколько точек в районе локтей и ухмыляясь, говорил, что «поработав кончиком ножа в этих местах, вы быстро вызовете приступ искренности у большинства людей…». Когда вопросов у меня не осталось, а Фазан стал повторяться, я спокойно добил урода и спустился на первый этаж. Может, это было неправильно с точки зрения оперативника или закона, но уж больно большой мразью оказался этот тип. Да и… хотелось мне его грохнуть! До зубовного скрежета, как только узнал его в комнате. Взяв в кухонном шкафчике ранее замеченную початую бутылку коньяка, я налил полстакана, выпил и задумался.
Фазан рассказал много интересного. Как оказалось, один хитрозадый офицер-дезертир сколотил банду, которая под видом военнослужащих занималась грабежами и убийствами. Дезертир был неглупым человеком, хоть и сволочью, поэтому не зарывался и держал свою банду в ежовых рукавицах. Грабили и убивали они «аккуратно», поэтому и не попались до сих пор, хотя банде уже три года. Помимо «богатеньких Буратин», иногда они брали и офицеров-тыловиков, заслуженно считая, что с них можно поживиться. За такого меня сначала и приняли, но, узнав во мне сотрудника ГБ, хотели отказаться от своей затеи, если бы не одно НО. Моя фамилия. Месяц назад какой-то мутный тип дал главарю заказ на офицера госбезопасности Стасова. Его должны были захватить и передать заказчику, который оплачивал их услуги золотом. Даже немного предоплаты дал, сука! Повторюсь. Главарь был не дурак, золото взял и, пообещав при первой возможности выполнить заказ, забил на него. И тут случайно натыкаются на меня. Да еще охрана куда-то запропастилась как назло! Вот так я оказался здесь, а главарь еще с тройкой помощников отправился за заказчиком. Если верить рассказу Фазана, а не верить не могу, он правду рассказывал, заказчик тоже какой-то непростой человек и был не один. При той встрече его охраняло вроде как шесть или семь человек. Получается, что очень скоро сюда явятся около десятка бандитов и шпионов. А то, что заказчик иностранный агент, у меня не вызвало никаких сомнений. Было бы их поменьше и будь они простыми бандюганами, я бы и не парился. Но неизвестные шпионы, матерый главарь с боевым опытом и еще один дезертир, сбежавший с фронта из-под расстрела и служивший в полковой разведке… для одного меня многовато! До Свердловска от дома, кстати, принадлежащего «деловому» родственнику главаря, было около двадцати километров. Дорога одна, риск встретиться с заказчиком и остальными бандитами огромен, но выбора у меня особого нет. Придется идти. Хотя… По дороге шагать и необязательно, можно и рядышком – кустиками-кустиками…
Приняв еще грамм пятьдесят, со вздохом встал из-за стола и опять поперся наверх. В одном кительке до города добираться как-то не хотелось, придется воспользоваться одеждой свежеубиенных бандитов. Немного подумав, остановился на новеньком ватнике, судя по всему, принадлежавшем первому уроду, а в качестве головного убора – на неновой вязаной шапочке. Похожая была у меня в детстве – с ушами, застегивающимися на пуговицу под подбородком, и смешным помпончиком на макушке. Может, и неказисто выглядящая, но теплая и очень удобная. Да и слышно в ней все прекрасно, в отличие от обычной ушанки. А с открытыми ушами шляться в марте по лесу никакого желания нет. Одевшись и подпоясавшись ремнем поверх ватника, на который я прицепил и найденный подсумок для дисков, подхватил ППШ, прикурил папироску и направился к выходу. Уже взявшись за крючок на калитке, вдруг осознал, что я полный идиот! Погреб! …мать! В доме просто обязан быть погреб или подвал!
Через мгновение я влетел в дом и скоренько начал осмотр первого этажа. Как оказалось, люк в подвал располагался на кухне, причем никак не замаскированный. Почему я не обратил на него внимания сразу, сам не понимаю. Точно, идиот. Зажег висящую на крюке у печи керосиновую лампу, спустился в довольно глубокий подвал и осмотрелся. Да-а-а. Прям пещера сорока разбойников. Понятно, почему меня не сюда поместили, а в чулан какой-то. Большая часть просторного подвала была заставлена ящиками, коробками, какими-то бочками и канистрами. Еще часть занимали тюки тканей и мешки – бумажные и обычные кули из мешковины. Немного осмотрев найденные богатства, я задумчиво присвистнул. А хорошо живут бандиты! Или это принадлежит родственничку главаря? По нынешним временам, это настоящая пещера сокровищ! Ящики со спичками, мылом, продукты, в том числе американская тушенка. Дорогие ткани, даже шинельное сукно, которое не всем старшим офицерам по карману. Костюмы мужские и женские, причем явно импортные. Пара бочат с импортным растительным маслом, керосин… Это малая часть того, что я обнаружил при поверхностном осмотре. Только вот оружия или боеприпасов не было никаких. Среди найденного меня особенно поразил небольшой ящик с зажигалками Zippo, причем они были не блестящими, как привычные мне, а окрашенными в черный цвет. Вот тут я не удержался и стал самым настоящим мародером, особенно почуяв запах бензина от одной из канистр!
Когда я вылез из подвала, в моих карманах лежало пятнадцать зажигалок – мне, нашим ребятам и так, на всякий случай. Ну не удержался я! Всегда мне нравились эти зажигалки, даже китайские подделки. Щелкнув крышкой найденной «прелести», я снова закурил и наконец покинул эту «обитель зла». Только вот почти сразу пожалел, что вспомнил, что у домов бывают подвалы и погреба – отойдя от калитки буквально на пару шагов, услышал приближающийся рев моторов. Судя по звуку, ехало минимум три автомобиля, и мне почему-то не верилось, что это мои коллеги, а не бандиты и заказчик. Возвращаться в дом смысла никакого не было, поэтому я со всех ног кинулся к недалекому лесу, мысленно молясь, чтобы меня не заметили. Ага. Щ-щаз! Уже забегая за деревья, услышал звук автоматной очереди, и чуть правее меня снежный наст раскромсали попадания пуль. Твари! По ногам били! Живым хотят взять! Но это им не на улице, со спины и не готового к нападению захватывать! Тут мы еще посмотрим, кто кого!
Еще через час я уже не был оптимистом, уж больно здорово меня гнали по лесу. Складывалось полное впечатление, что это мои коллеги, только не диверсанты, как ученики «Баха», а скорее ловцы «диверов». Только несколько человек явно выпадали по уровню подготовки. Скорее всего это были именно бандиты. А вот сколько всего было преследователей, я так и не понял. Они постоянно перемещались, причем стреляя преимущественно одиночными, и постоянно старались отжать меня от дороги в глубь леса, а я, поняв это, всячески этому сопротивлялся. За время погони я полностью расстрелял один диск и начал второй, как какой-то особенно удачливый гад влепил мне пулю прямо в автомат. Единственное, что меня успокоило, так это то, что стреляли мы одновременно и я тоже не промахнулся. Только я влепил пулю не в оружие, а в грудь одного из неизвестных шустриков. В результате ППШ накрылся, но патроны в диске остались целыми. Я тоже был цел. Почти. Осколки металла от попавшей в компенсатор пули немного посекли правую щеку и ухо. Хорошо, что глаза не зацепило, а вот то, что я остался только с ТТ, – было более чем хреново. И оставшаяся одна «лимонка» не делает ситуацию более хорошей. Дыша как запаленная лошадь, я проламывался сквозь снежный наст, лихорадочно высматривая хоть какое-нибудь место, подходящее для укрытия. То, что уйти не смогу, я понял и надеялся только обнаружить точку, в которой я буду прикрыт со спины. А там… видно будет.
Но Бог все же существует! Я уже стал окончательно выдыхаться, а бандиты, поняв, что у меня что-то с оружием, стали наглеть и пытаться приблизиться, как увидел небольшую скалу. Даже не скалу, а скорее огромный камень с небольшой осыпью и поляной перед ним. Из последних сил я наддал и, окончательно задохнувшись, рухнул у его подножия, лихорадочно наваливая из валяющихся камней подобие бруствера перед собой. Продолжая подтверждать мысль о существовании Бога, бандиты не торопились и великодушно дали мне время на создание хоть какого-то укрытия. Бруствер получился небольшим, сантиметров сорок в самом высоком месте и шириной метра полтора. Но я и этому был рад, все не открытым лежать! Только я потянулся за очередным камнем, как из-за деревьев вылетели два самых шустрых преследователя. ТТ, конечно, не ППШ, но убивает ничуть не хуже! А то, что народ не ошибался, говоря мудрость про спешку и блох, я доказал этим шустрикам очень быстро. Три выстрела и два трупа. Вернее, один жив, но, судя по позе, это ненадолго. И сразу пришлось проверять свою защиту на прочность – из-за деревьев раздалось пять или шесть очередей, и пришлось вжиматься в промерзшие камни, стараясь спрятаться за укрытием. Хоть несколько камней с самого верха сбило пулями, а парочка просто раскололась, но защитить меня мое «инженерное сооружение» смогло. Только вот я не подумал о том, что от валуна за моей спиной пули рикошетить будут. Но мне везло и в этом – все уходило в сторону. Так мы и застряли у этого валуна – я время от времени стрелял в замеченных бандитов, а потом, скрываясь за укрытием, добивал патроны в магазины, а бандиты не могли придумать, как добраться до меня. И все было бы ничего, но день уже заканчивался, я промерзал все сильнее, а чем ближе были сумерки, тем меньше шансов на жизнь у меня оставалось.
К моменту, когда начало темнеть, я уже до того промерз и устал от ожидания нападения, что стал готовиться просто подняться и выйти к преследователям, а дальше – будь что будет! – но не успел. С той стороны, где, по моим прикидкам, находилась дорога, послышалось несколько одиночных выстрелов, которые сменились серьезной пальбой из автоматического оружия, а минут через пятнадцать, пытаясь заглушить вспыхнувшее чувство надежды, я услышал из-за деревьев голос Каримова:
– Андрей! Свои! Не стреляй!
Интерлюдия 10. Москва, площадь Дзержинского, НКВД СССР, кабинет Л.П. Берия, вечер 28.03.1945 г.
– Присаживайся, Лев Емельянович. – Берия встретил генерала у стола и, пожав руку, спросил: – Как перелет?
– Нормально, Лаврентий Павлович. Никаких проблем не было. Ни летчики, ни техника не подвели. Да и погода не пакостила, спокойно по маршруту было, – Влодзимерский сел поудобнее и с удовольствием принял от наркома чашку с ароматно парящим чаем.
– А по делу как? Не надо, Лев Емельянович. Пока своими словами, в общих чертах. – Лаврентий Павлович отрицательно помотал головой, заметив, как Влодзимерский потянулся к толстой папке, принесенной с собой. – Ощущения меня твои интересуют сейчас, а не факты. Понимаешь?
– Понимаю, Лаврентий Павлович. – Генерал-лейтенант, начальник следственной части по особо важным делам НКВД СССР и просто один из лучших следователей Союза, задумался, медленно, маленькими глоточками отпивая горячий чай. Берия не торопил подчиненного и, сам отдавая должное ароматному напитку, терпеливо ждал, когда Влодзимерский еще раз прокрутит в голове все, что он думает по делу. Много лет зная Льва Емельяновича и уважая его мнение как великолепного профессионала, Лаврентий Павлович был больше чем уверен, что на его вопрос Влодзимерский мог бы ответить сразу. Но в то же время он прекрасно знал привычку генерала сначала еще раз обдумать, покрутить в голове известные ему факты, а уж потом говорить. Разумеется, что подобным образом тот поступал только в ситуации, когда вопрос задавался, как сейчас, почти неофициально и требовались не факты, а именно ощущения. Те нематериальные, не фиксируемые никакими приборами чувства опытных следователей и оперативников, которые иногда оказывались важней любых фактов и реальных следов.
– Странные ощущения, Лаврентий Павлович, – наконец Влодзимерский прервал молчание. – Какой-то парадоксальный сплав из случайностей, везения и глупости человеческой. Но в чем я уверен и даже убежден – против нас играли не иностранцы! Наши. Из системы. Не с самого высокого уровня, но из системы. И еще один момент. Произошедшие события показали, что охрана лиц особой важности производится ненадлежащим образом.
– Ну, насчет последнего я и так знал. Иначе бы не произошли эти события. – Берия откинулся на спинку кресла. – А вот про людей из системы поясни поподробнее.
– Разрешите, я начну все же с предыстории и с документами, по порядку, так сказать, и по фактам. Так вам будет проще составить картину произошедшего и понятны станут мои выводы. – Получив разрешение, Влодзимерский раскрыл папку и продолжил: – На утро сегодняшнего дня было установлено следующее:
20 марта 1945 г. подразделение генерал-полковника ГБ Мартынова А.Н. планировало произвести празднование дня рождения члена группы полковника ГБ Кузнецова Н.И. – старшего лейтенанта ГБ Ветровой Т.С. В связи с недостаточным обеспечением коммерческого отдела магазина военторга на территории объекта часть продуктов для празднования решили закупить в Свердловске.
– Подождите, Лев Емельянович. – Берия снял пенсне и потер покрасневшую переносицу. – Вы говорите, что обеспечение недостаточное. Это так или?..
– Подтвердилось, Лаврентий Павлович. Проводится дополнительная проверка по данному факту. Я продолжу? Так вот… За покупками отправился майор ГБ Стасов А.А. Так как в этот же день в Свердловский обком партии выезжал заместитель командира части по политической работе генерал-майор Бро, Стасов отправился в город совместно с ним. Его машина более комфортна, да и побеседовать им было о чем. Охрана Стасова в количестве трех офицеров выехала на автомобиле ГАЗ М1, держась от объекта на расстоянии от пятидесяти до ста метров. Все согласно инструкции. Уже на территории города автомобиль охраны заглох из-за возникших неполадок с электрооборудованием. Бро и Стасов были увлечены разговором и не заметили этого, что подтверждается показаниями обоих. Высадив Стасова в ста метрах от магазина, генерал-майор Бро направился в обком, после чего водитель должен был вернуться к магазину за майором. Совершив запланированные покупки, Стасов вышел из магазина перекурить и дождаться машины, пока продавцы упаковывают покупки. Вот с этого момента и начинается самое интересное, Лаврентий Павлович. – Влодзимерский покрутил шеей, словно давно расстегнутый воротник кителя давил ему шею. – Если до этого момента в происходящих событиях не было ничего подозрительного, то потом – сплошные непонятности и очень подозрительные детали. По показаниям найденных свидетелей, подтвержденных показаниями Стасова, к нему подошел один из патрулей Свердловской гарнизонной комендатуры. После предъявления удостоверения один из патрульных нанес удар Стасову в правую заднюю часть головы прикладом автомата ППШ. Затем, как выяснилось впоследствии, в бессознательном состоянии Стасов был вывезен из города на автомобиле «Додж» в направлении на Первоуральск. С охраной, сумевшей починить автомобиль, они разминулись буквально на три минуты. Позднее автомобиль был ими опознан. Автомобиль генерал-майора Бро прибыл еще через четыре минуты. Еще через десять минут по тревоге был поднят спецбатальон НКВД, сотрудники милиции, госбезопасности, комендантский взвод. Первоначальный осмотр места происшествия и опрос возможных свидетелей не дали особых результатов. При этом, вынужден заметить, излишне эмоциональные действия генерал-полковника Мартынова, генерал-майора Бро, полковника Кузнецова и всей спецгруппы значительно мешали нормальной работе местной следственной группы. Тем более сломанная челюсть старшего группы охраны никаким образом не могла ускорить поиски захваченного майора и помочь следствию. Помогла случайность: в 16 часов 17 минут в организованный следственный штаб поступила информация об обнаружении автомобиля, на котором был увезен Стасов лжепатрульными. Опознала его случайный свидетель, Берестова Мария Петровна, 1926 года рождения, курьер центрального почтового отделения Свердловска. К счастью, девушка не только опознала автомобиль, но и сразу сообщила сотрудникам НКВД о направлении его движения, благодаря чему мы и узнали направление, в котором следовало искать Стасова. При этом свидетель утверждала, что машина двигалась не в одиночку, а еще с двумя автомобилями – ГАЗ М1 и ЗИС-5 – фургон армейского образца. В момент выезда из города колонны роты спецбатальона НКВД к старшему стационарного пункта милиции младшему лейтенанту Шепитько обратился водитель Нефедов Валерий Николаевич. Он сообщил, что при движении из Первоуральска, примерно в двенадцати километрах от Свердловска, он был вынужден остановиться для доливки воды в систему охлаждения своего автомобиля. В момент, когда Нефедов планировал начать движение, он ясно услышал доносившуюся из леса стрельбу. Комиссованный по ранению старшина запаса Нефедов уверенно определил, что стрельба велась как из автоматического оружия, так и пистолета. По его же утверждению, огонь велся не менее чем из семи-восьми стволов. В указанном Нефедовым месте была обнаружена грунтовая дорога, ведущая в район, выделенный под дачные участки руководящего состава научных учреждений Свердловска. В трех километрах от трассы колонна была подвергнута обстрелу, в результате был убит водитель передовой машины и ранен один из бойцов.
Влодзимерский прервался и сделал несколько глотков воды, приводя в порядок пересохшее горло.
– Ну, здесь не очень интересно, Лаврентий Павлович. Рота развернулась, прочесала лес и нашла Стасова, державшего оборону от неизвестных. А интересно то, что было при прочесывании, осмотре места содержания Стасова и другие факты.
Первое: обнаружены тела четырех неизвестных, двоих из которых Стасов опознал как старшего лжепатруля и одного из патрульных. Убиты они в спину и не бойцами роты или сотрудниками группы Кузнецова. Второе: обнаружены следы еще минимум пятерых человек, причем Стасов утверждает, что они скорее всего имеют противодиверсионную подготовку. Стасов особенно подчеркивал, что его гнали по лесу вполне профессионально, но словно так, будто давно этим не занимались и не проводили соответствующих тренировок. Но у меня сложилось впечатление, что это не вся правда. Его не просто гнали, а пытались взять живым и здоровым, не повредив шкурки, так сказать. А вся стрельба по майору скорее попытка расшатать нервы, заставить ошибиться и получить шанс на его захват. Все это на фоне цейтнота, недостатке ресурсов и непрофессионализме «помощников». Третье: у дома, где содержался Стасов, помимо «Доджа», используемого бандитами, обнаружены следы еще двух автомобилей и труп владельца дома. Им оказался заместитель заведующего хозяйством Свердловского обкома партии Абазов Константин Васильевич. Ну а про «заказ» на Стасова от неизвестного высокопоставленного человека вы и так знаете.
– Значит, течет? – Берия расслабленно откинулся на спинку стула, но проступивший в голосе наркома сильный акцент говорил, что расслабленность мнимая.
– Не у нас. – Влодзимерский убежденно повторил: – Не у нас, Лаврентий Павлович. Вы просили передать свои ощущения, так вот… Это отголоски партийной борьбы последних лет, товарищ нарком. Я просто убежден в этом. Это не иностранная агентура, заброшенная для производства операции, а именно наши, внутренние специалисты, причем не имеющие достаточной практики в реальном противоборстве противнику. Уровень второго-третьего секретаря, начальника отдела в заштатном управлении, не привлекаемого к по-настоящему серьезным делам. То же и по непосредственным исполнителям – тыловики, проходившие определенную подготовку, но не имеющие реального боевого опыта. Либо опыт есть, но незначительный. При этом у меня возникло несколько вопросов – почему, как и зачем? Почему именно сейчас, когда операция выходит на уровень стабильной, постоянной работы, а не раньше, когда исчезновение Стасова могло значительно повлиять на ее ход и исполнение? Как они прошли сито последних проверок. Ведь скорее всего это «андреевцы». Зачем он им понадобился, да еще и живым-здоровым? Вкратце все выглядит именно так, Лаврентий Павлович. – Влодзимерский прикрыл папку. – Работы непочатый край, и вопросов больше, чем ответов. Но это всегда так.
– Да, Лев Емельянович. А ты меня порадовал, – после недолгого молчания продолжил разговор нарком. – Если ты прав, а я не припомню, чтобы ты ошибался в таких ситуациях, их нужно найти не просто быстро, а очень быстро! Права на ошибку и промедление у нас нет. Да и узнать ответы на твои последние вопросы очень хочется!
