Так я и не понял смысла нашего присутствия в Кремле. Ну повидались с президентом, поздоровались даже. И что? Переговаривались они с Мехлисом один на один, а мы сидели в каком-то шикарном зале и ничего не делали. Поневоле вспоминается Вовочка из анекдота с его «в чем смысл, в чем логика?». Вот и я не понял. Единственное, в чем я полностью уверен, так это в том, что Путин был бы просто счастлив, если бы мы исчезли, как утренний туман или, скорее, как ночной кошмар. Уж очень взгляд у него характерный был, словно через прицел, даже прищурился едва заметно. Похоже на то, что его реальные эмоции прорвались из-за усталости, уж очень затраханным он выглядел: красные глаза, мешки под ними, да и лицо какое-то посеревшее и обвисшее. Явно нормально не спал уже прилично, да и как при такой мировой обстановке уснешь? Но все равно очень нехороший взгляд у него был. Очень! И не только я это заметил, судя по поведению мужиков. Совсем толстокожих среди коллег не нашлось, а глядя на нас, и местные парни напряглись, и девочки-официантки, принесшие нам чай со вкусняшками, тоже задергались. Блин! Сплошные эмпаты, мать их! Хорошо, «зомбоящик» включили, появилась возможность отвлечься от разглядывания друг друга и натужных попыток как-то завязать разговор. А ведь какой-то час назад почти беззаботно трепались между собой, подшучивали.

Делаю глоток горячего ароматного чая, бросаю взгляд на здоровенный экран телевизора и… выкашливаю эту сладкую гадость через рот и нос одновременно! Почему выкашливаю? Так поперхнулся! А почему гадость? По моему глубочайшему убеждению, хуже сладкого чая, пропущенного через нос, может быть только водка из сифона! Довелось как-то в армии «наслаждаться». Молодые были, «духи» еще. Месяца по четыре отслужили, когда «дедушка» на полигоне решил нас побаловать. Не знаю, что ему тогда взбрело в голову, но дал он нам на пятерых бутылку «Пшеничной» и посоветовал воспользоваться сифоном с НП. Как мы выклянчили этот агрегат для производства газводы – это отдельный разговор, но добыли все же! Залили бутылку, вставили баллончик с углекислотой и быстренько разлили по стаканам. Газированная водка шибанула по мозгам отлично, но если бы только это! Она же, сволочь такая, в нос шибать пузырьками стала! Это просто пипец был! Пьяный, а при этом в носу время от времени возникает жжение, сопровождающееся резью и запахом водки. Даже по отношению к врагу это жестоко! Вот и сейчас было больно и противно от ощущения горячего сладкого чая в носу. Никогда бы не подумал, что это настолько неприятно. А во всем новости виноваты, вернее, те, кого в них показывали, хоть и мельком. Нет, ну угораздило же меня, а? Обратить внимание на экран в тот момент, когда по Минску позади репортера проходят Зильберман и пара парней «Баха». Хер-ровый из меня разведчик! Да вообще никакой! Ведь спалить мужиков мог бы при определенных обстоятельствах, как есть мог! От этих мыслей поперхнулся уже слюной и аж зашелся. Ни вздохнуть, ни выдохнуть! Хорошо, Влад среагировал и от души между лопаток приложился, а то уже в глазах темнеть начало. Представляю реакцию руководства на фразу в заключении медэксперта – захлебнулся слюной с чаем… Позорище!

С трудом поблагодарив Петрова и отдышавшись, я направился в уборную привести себя в порядок. Пока умывался, прополаскивал рот и отряхивал костюм, в голове все прокручивались кадры из новостей. Минск, площадь Независимости. Тему репортажа я понять не успел, а вот в том, что увидел именно Яшку и мужиков, уверен даже не на сто, а на тысячу процентов! Дай Бог, чтобы никто не связал мой кашель с тем, что было в тот момент на экране.

Последний раз глянув в зеркало, я убедился, что выгляжу нормально, и вернулся за стол. Как оказалось, за время моего отсутствия обстановка значительно изменилась. Вернее, не обстановка, а, так сказать, микроклимат. Напряженность пропала, все опять общались как ни в чем не бывало, словно и не улетали из Свердловска. Черт! Он же теперь Екатеринбург, а я все привыкнуть не могу, хотя с этим городом правильно поступили, вернув старое название. Уж больно Яков Свердлов, гм, неоднозначный человек был.

– Отошел? – Влад отвлекся от малюсеньких, но ужасно вкусных булочек и с сочувствием посмотрел на меня.

– Да, спасибо. Я уж подумал, что все! Отпрыгался, – передернувшись от внезапно пробравшего озноба, я подозрительно покосился на красавицу, поставившую передо мной новую чашку с чаем, вздохнул и сдался. Чаем нас угощали исключительным! Ухватив из-под носа Петрова булочку, на которую он нацелился, я откинулся на спинку стула и сделал осторожный глоток.

– Пока я отсутствовал, ничего не происходило?

– Не-а. – Влад неодобрительно посмотрел, как я надкусил сдобу, вздохнул и спер тарелку с выпечкой у о чем-то спорящих мужиков, постоянно перескакивающих с одного новостного канала на другой. Довольно усмехнувшись, он с превосходством взглянул на меня, а потом с видом человека, проявляющего неслыханную щедрость, поставил тарелку поближе ко мне.

– Пользуйся моей добротой и… Ты знаешь, кое-что все-таки произошло. Не здесь и даже не в России.

– Ну-ка, ну-ка, – мне стало интересно. – Что я еще не знаю?

– Только что в новостях сообщили о каких-то телодвижениях «приверженцев идеи чучхе». Сидели как мышь под веником, сидели… и на тебе. Решили о себе напомнить… – Петров явно хотел от души матюгнуться, но сдержался. – Вон, мужики вовсю спорят, к чему бы это вдруг. А туда, – он кивнул в сторону коридора, ведущего к кабинету, где уединились президент и Мехлис, – просвистел какой-то вояка. Вот и думай теперь.

– Ну не идиоты ли они, в конце концов. – Я пожал плечами. – От них же ничего не останется! Да им и хрюкнуть не дадут. Америка разок у…т, и пишите письма.

– По Китаю тоже? – Петров как-то хмуро покосился в сторону телевизора, на экране которого в этот момент какая-то узкоглазая девица с волосами дикой расцветки что-то тараторила в микрофон на английском языке. Спорившие мужики притихли и внимательно смотрели на экран, а Лапин что-то тихо говорил, скорее всего переводил.

– А при чем тут Китай? – Я пожал плечами. – Китай…

– Китай имеет договор с северокорейцами о военной взаимопомощи, – Влад прервал мои рассуждения, не дав мне изобразить из себя дурачка. – В ином случае КНДР уже бы не существовала как отдельное государство. В пятидесятых их китайцы спасли, потом в шестьдесят первом договор подписали, так с тех пор и спасают этих кретинов. Правда, Союз тоже руку приложил, но не в такой степени, как Поднебесная. А ты говоришь, при чем тут Китай. Уже много лет, как китайцы «при чем» во многих местах. А уж у своих границ…

Да уж. С такой точки зрения я этот момент не рассматривал. Получается что? В случае удара по Северной Корее Китай «вписывается» за «малыша», и начинается серьезная заваруха? А с учетом нынешней обстановки в мире…

Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что Влад ехидно хихикнул.

– Да ладно! Ты же сам сказал, что они не идиоты…

– Товарищи офицеры! – Голос Льва Захаровича из-за спины заставил подорваться с мест не только нас, но и местных ребят. – Заканчиваем отдых! Вылетаем назад.

Обратная дорога в аэропорт заняла намного меньше времени. Наша небольшая колонна неслась по Москве, словно за нами черти гнались. А что особенно примечательно, назад везли только нас – парни из группы Шойгу так и остались в Кремле. Всю дорогу Лев Захарович молчал, сосредоточенно над чем-то размышляя. Глядя на него, молчали и мы. Молча откозыряли, пожали руки торопящимся назад провожатым и поднялись в самолет, где нас встретила уже знакомая «приятная во всех отношениях» стюардесса. Не успели мы толком устроиться на своих местах, как «Ил» покатил по рулёжке. Ох и не нравится мне такая торопливость! Ох и не нравится!

Перелет проходил как-то тягостно: ни шуток, ни разговоров, так, иногда отрывистые фразы, и все. Через час, когда до города оставалось минут тридцать-сорок, Мехлис вынырнул из своих размышлений.

– Так, товарищи офицеры. Слушай боевой приказ!

Переглянувшись, мы непроизвольно подтянулись, а на моей душе стало тоскливо-тоскливо!

– В случае возникновения ЧП приказываю:

первое – в случае моей гибели любой ценой доставить мой портфель домой;

второе – в случае невозможности выхода на место основной точки перехода прорываться на запасную точку 2. Режим контакта вам известен, точка находится здесь, – не называя место вслух, Лев Захарович показал нам участок карты Свердловской области. Место было знакомым. Именно в этом районе за мной гонялись неизвестные спецы в том мире. А Мехлис, убедившись в том, что все запомнили запасную точку перехода, убрал карту в портфель и продолжил: – С момента приземления действуем в режиме перемещения по прифронтовой полосе в зоне возможных действий вражеских диверсионно-разведывательных подразделений. Всем вскрыть тревожные ящики, вооружиться. Лишние вещи – к черту!

Господи! Ну что же так хреново на душе, а? Самому противно, а ничего с собой поделать не могу, скулю в глубине души, пока руки сами по себе автомат собирают, а потом рожки переснаряжают. Ведь так страшно мне только под первой бомбежкой было, после чего даже в церковь потянуло. Сейчас-то уже прошло это желание, а ведь совсем недавно меня Мартынов, по сути, сам за шкирку в храм потянул. Но тогда, на фронте, было просто страшно. Не было этой непонятной тоски, выматывающей душу, словно… Неужели это из-за Рыжика моего?! Тогда, на Украине, у меня ведь никого не было. А теперь…

Сбивая с мысли и заставляя ухватиться за подлокотники, самолет накренился вправо и резко пошел на снижение, при этом изменился и гул двигателей, ставший каким-то надрывным. И все это сопровождалось шумом падения различной мелочовки на пол и сочными пожеланиями мужиков в адрес пилотов. Не успели затихнуть последние маты Мамонтова, полезшего за возвратной пружиной под соседнее кресло, как открылась дверь и в нашу часть салона вошла побледневшая проводница.

– Товарищи офицеры! Получен приказ, в связи с ухудшением политической обстановки максимально быстро прибыть в пункт назначения. Прошу сохранять спокойствие. Вся необходимая информация до вас будет доведена позднее.

Продолжая смотреть на закрывшуюся дверь, я с удивлением услышал, как самозабвенно умеет материться Лев Захарович. То, что я слышал раньше, детский лепет по сравнению с его монологом.

Не успел я открыть рот, как включились динамики связи с командиром лайнера.

– Товарищи офицеры. С вами говорит полковник ВВС России Ахмадов Игорь Борисович, командир борта № 1. По сообщению, полученному из Москвы, возникла реальная угроза ядерного конфликта в Дальневосточном регионе, результатом которого может стать вовлечение в конфликт России, США и других стран, обладающих ядерным арсеналом. В связи с этим мною получен приказ максимально ускорить наше прибытие в Екатеринбург. В случае получения дополнительной информации она будет незамедлительно доведена до вашего сведения…

Еще не успев уложить в голове услышанную информацию, мы почувствовали, как самолет начал снижаться более полого, что ли, и в иллюминаторы с левой стороны стали видны окрестности аэропорта. Похоже на то, что мы успеваем и все будет нормально. Совсем скоро вновь появилась стюардесса, на лице которой вновь сияла улыбка, а от недавней бледности не осталось и следа. Покосившись на наш арсенал, она попросила пристегнуться, проверила надежность замков и вновь нас покинула. А еще через несколько минут наш лайнер бодро катился к месту стоянки. Посмеиваясь и перешучиваясь, мы стали отстегиваться от сидений, готовясь покинуть самолет, как резко взвыли моторы, и опять распахнулась дверь. На белом, словно бумажном и как-то резко постаревшем лице девушки жили только посеревшие, несмотря на помаду, губы. Которые едва слышно шептали:

– Началось… Началось… Началось…

Интерлюдия 19. США, Калифорния, г. Санта-Барбара, 25 июля 2013 г.

– Что, Билли? Вляпались в дерьмо твои любимые вояки?

К немалому удивлению Уильяма, дядя Арчибальд встретил его в состоянии опьянения, и даже самый высокооплачиваемый адвокат постеснялся бы сказать, что оно слабое. Арчибальд Морган был пьян до безобразия.

– Вот объясни мне, племянник… Почему из-за трусости наших долбаных генералов и адмиралов должно все идти наперекосяк, а?

Билл задумчиво посмотрел на столик, заставленный бутылками, потом пожал плечами и решил действовать «от противного», обойтись колой. Достал леденящую пальцы банку из маленького холодильника, вскрыл и, не пользуясь стаканом, сделал глоток. Покосившись на дядю, который с кривой пьяной усмешкой наблюдал за племянником, прикурил сигарету и, выпустив клуб дыма, спросил.

– Что вы имеете в виду, дядя?

– Этого долбаного Пэндолфа я имею в виду! – Арчибальд со злостью рубанул рукой, сбив стакан со старым скотчем на пол. – Пэндолфа и всю гребаную армию США я имею в виду! Что было проще, как войти в лужу, называемую Черным морем, и показать, кто реальный хозяин мира? И…

– Вот именно, что лужа, дядя. – Не обращая внимания на злость, еще сильнее вспыхнувшую в глазах родственника, взбешенного тем, что его прервали, Билл прикурил следующую сигарету. – Просто ты, дядя, как и остальные идиоты из офисов, не учел одного «ма-аленького», «крохотного» такого фактика, – Билл откровенно ерничал, заставляя дядю еще более злиться и… трезветь. – Эта «черноморская лужа» до самого сокровенного уголка изучена русскими. По сути дела, вся акватория моря для них один большой полигон, на котором для них нет неизвестных и непристрелянных мест. А ракеты русских – это более чем серьезно! Вашим кабинетным стратегам не хватило ума толком просчитать результат таких действий, а во всем виноваты флот и армия? Адмирал виноват только в том, что он не самоубийца! А выполняя вашу идиотскую задумку с проходом авианосца в Черное море, он становился именно самоубийцей! Европейские «союзники» быстро сообразили это и удрали, а островитяне сразу… Если не ошибаюсь, они не прислали ни одного, даже самого завалящегося кораблика?

– И что бы ты сделал на нашем месте?

Как ни странно, но Морган-старший почти пришел в норму. Пнув лежащий на полу стакан, заставив его с жалобным звяком улететь с открытой веранды куда-то в кусты, он взял новый стакан и по примеру племянника наполнил его колой.

– Так что, Билли? Продолжил бы разговаривать с ними, убеждая, что «нужно делиться»?

– Нет, дядя. Время старых разговоров прошло, а новых – еще не наступило. Нужно не пугать, а бить! Сразу и насмерть! Не дожидаясь, пока русский медведь окончательно проснется и приготовится к бою. А теперь, боюсь, поздно. Они готовы уже ко всему. В отличие от нас…

– Ты хочешь сказать, что Америка не готова к войне? – Арчибальд удивленно посмотрел на племянника, лицо которого стало хмурым.

– Да. Именно это я и хочу сказать, дядя. Ты слышал, сколько за эти три дня произошло нервных срывов и самоубийств среди наших военных? Несколько сотен! И это только от мыслей, что придется вступить в серьезный бой не с какими-то папуасами или арабами, а с настоящим, серьезным противником, имеющим не намного худшее вооружение, чем у нас. А в некоторых случаях даже и лучшее. К тому же противник имеет и ядерные боеприпасы, причем в достаточном количестве, чтобы уничтожить не только Америку, но и ее союзников. С запасом.

– Скажи мне, Билл. Я правильно тебя понял, что в случае нападения на Штаты наши красавцы военные сначала убедятся, что противник слабее, и только после этого вступят в бой? А если противник, не приведи Господи, сильнее?

– Не преувеличивай, дядя, – Билл рассмеялся от души. – Ты сам знаешь, что не прав. Просто было политически неверным шагом…

– С каких это пор наши военные стали решать, КАКУЮ политику проводить стране? – Арчибальд Морган выпрямился в кресле и пристально посмотрел на собеседника. Увидь его кто со стороны, ни за что бы не поверил в то, что этот немолодой джентльмен еще несколько минут назад выглядел пьяной развалиной. Сейчас он больше напоминал старого матерого волка, увидевшего перед собой добычу. – То, что ты сказал сейчас, это твое личное мнение или…

– Я и сам так думаю, дядя. – Племянник подобрался в кресле и уже начал жалеть, что решил привести в норму старшего родственника разговором, а не с помощью фармацевтов. Несколько капсул препарата, нейтрализующего алкоголь, так и остались лежать в нагрудном кармане его легкого пиджака бесполезным грузом. – Вчера в мой центр заезжали парни из флота, и мы с ними разговаривали на эту тему. Вот и…

– Парни из флота… Я что, так похож на старого пьяного идиота, Билли? – Арчибальд усмехнулся. – А ты и твои «флотские парни» знают, что мы получили посылку от Дядюшки Джо?

– К-как-к-кую посылку? – У младшего Моргана глаза полезли на лоб.

– Такую милую, двухсоткилограммовую посылочку с видеообращением. – Все еще напряженный Морган-старший достал себе новой колы, налил в высокий стакан и, сделав большой глоток, продолжил: – Из-за этой посылочки обосрались многие в Вашингтоне… да и не только там.

– А… что там было и вообще, как она была доставлена?

Арчибальд с удовольствием наблюдал за племянником, который уже отошел от шока, вызванного таким известием, и словно вспыхнул от любопытства и азарта в ожидании получения новой информации. Как же ошибались «дорогие родственнички», с презрением воспринявшие пожелание Уильяма надеть военную форму. И не просто военную, а специальных сил! Постоянно занимаясь откровенно воняющими делами, Билл не только честно заработал полковничьи погоны, но и сохранил свой живой ум, которым он отличался с раннего возраста. Ему пророчили блестящее будущее в семейном деле, но… Ну и к лучшему, что так все произошло тогда! Теперь у них есть свой человек внутри армии, который имеет немалый авторитет, несмотря на множество вздорных выходок. А получив под свой контроль проект, связанный с другим миром, Билли открылся с еще одной стороны, ранее не известной никому, даже самому Моргану-младшему. Как он тогда со смехом говорил «не знал, дядя, что стану «сумасшедшим профессором»? Да уж! Не будь в нем этой сумасшедшинки, так часто встречающейся среди настоящих исследователей, не стал бы он своим для подчиненных яйцеголовых. А они у него все с откровенно сорванной головой! Иногда Арчибальду казалось, что немцы, проводившие свои эксперименты в концлагерях, и зловещий «отряд 731» японцев сплошь состояли из подобных маньяков.

– Так что с «посылкой»? – голос Уильяма выдернул из размышлений Моргана-старшего, который почувствовал, как выпитое снова обволакивает его разум мягкой ватой.

– Билл, у тебя ничего с собой нет этакого. – Он неопределенно покрутил кистью в воздухе. – В себя прийти нужно.

Взяв протянутые племянником две желтоватые капсулы, Арчибальд Морган заранее поморщился, закинул их в рот и запил колой. Буквально через минуту лицо его покраснело, покрылось крупными каплями пота, и на нем появилось страдальческое выражение. Еще через минуту он встал, извинился перед племянником и вышел с веранды в комнату.

Через пятнадцать минут он вернулся к племяннику, который все это время курил, меланхолично потягивая очередную порцию колы, которую, для разнообразия, он перелил в стакан. Арчибальд Морган выглядел совсем другим человеком. Как всегда подтянутый, начавшие редеть, влажные после душа волосы зачесаны назад, белоснежная рубашка просто кричала о своей свежести, как и легкие кремовые брюки. Пройдя к своему месту, Арчибальд одобрительно хмыкнул. За время его отсутствия прислуга успела навести порядок и заменить бутылки с алкоголем на корзину с фруктами и несколько кувшинов со свежевыжатыми соками.

– Спасибо за лекарство, Билл. Будто заново родился! Как понимаю, что-то новенькое? Раньше были, скажем прямо, не очень приятные эффекты от препарата.

– Да, дядя. Последняя разработка. Через месяц будет и на гражданском рынке, правда, цена… одна капсула – двести баксов. – Билл, довольный преображением родственника, которого искренне уважал, широко улыбнулся. – Так что с посланием оттуда?

– А с ним «весело», Билл. Даже слишком! Ты знаешь район Бретвунд в Лос-Анджелесе? Конечно, не Барбара, но довольно неплохое место. Так вот. Представь, что в этом престижном районе средь бела дня появляется какая-то хрень с символикой Советов, наигрывающая «Звезды и полосы» и русскую «Калинку» по очереди. Представил? А ведь там еще и табличка, чтоб «джименов» вызвали, была. Истерия вокруг русских и Сталина в разгаре, бум на строительство и покупку бомбоубежищ тоже, а тут такая штука. Кстати, ты знаешь, сколько наших соотечественников предпочли покинуть Штаты, пока все не разрешилось тем или иным образом? Больше полутора миллионов, Билл! Наши родственники и многие из первых семей, кстати, тоже отправились в разные места: кто в Чили и Аргентину, кто на острова, подальше от материков, а некоторые к исландцам да на Аляску подались. И стоит признать, что это не самые глупые поступки!

Арчибальд поднялся из кресла, подошел к перилам, посмотрел на сверкающий океан, на котором белело множество яхтенных парусов. Немного помолчав, он вернулся в свое кресло и глухо сказал:

– Иногда мне кажется, что все, чему я посвятил свою жизнь, полная ерунда. А на самом деле мне нужно не так уж и много, чтобы почувствовать себя счастливым человеком. К счастью, такие мысли возникают очень редко и почти всегда именно в Санта-Барбаре, – он усмехнулся, глядя на озадаченного рассказом и последними словами племянника. – Ладно уж. Не буду тебя мучить. Приехали парни из ФБР, отогнали местную полицию от этой штуки и достали из отсека коробку с несколькими дисками. Потом выяснилось, что на всех было записано одно и то же – послание Сталина. Изъяли записи камер наблюдения, на которых было хорошо видно, как появилась эта штуковина, и… началась паника. Сначала тихая, а потом и не очень паника. Не буду рассказывать, как сходили с ума чиновники разного уровня, какую истерику закатил этот идиот из Овального кабинета. Важен результат, а он плохой, мой мальчик. Они обосрались! До полусмерти обгадились, Билл! Особенно после известия, что такие «посылки» нашлись еще и в «яблоке». Именно поэтому бросили Тайвань, который с удовольствием проглотили китайцы; поэтому наша «свободная пресса» стала меньше истерить на Россию… И вояки твои, решившие поиграть в политику, обгадились не меньше, а может, и больше других. Теперь никто не знает, как выйти из сложившейся ситуации, а применять серьезные действия боятся. И обвиняют меня, идиоты, в том, что я, видите ли, «не принял всех необходимых мер раньше, до возникновения кризиса…». А на то, что именно их идиотские приказы и действия его спровоцировали, им плевать.

– Так что было такого страшного в этом послании от Сталина?

– Ты что, так и не понял? Да плевать на послание! Самого факта того, что в Америку в любой момент можно закинуть что угодно, при этом без нашего ведома, тебе мало?! А ведь это может быть и ядерный, химический или биологический заряд. Все, что только взбредет Сталину! Это ты понимаешь?

– Значит, говоришь, перетрусили и виноватыми нашу семью выставляют?

Арчибальд с удивлением посмотрел на племянника. Перед ним сидел незнакомый ему человек, ничем не напоминающий ни ненормального ученого, ни полковника специальных сил США. Больше всего Уильям Морган сейчас походил на лютого зверя, почуявшего, что к логову с его детенышами кто-то приблизился с явно недобрыми намерениями. Такая ненависть и жажда крови звучали в голосе племянника, что Арчибальд испугался. Он бы еще больше испугался, узнав, что именно это и является истинным лицом его родственника, которого боялись и боготворили солдаты и проклинали, умирая от ужаса и боли, разнообразные «повстанцы» и «террористы» по всему миру. Через мгновение призрак зверя исчез, и перед Морганом-старшим вновь появился улыбающийся, хорошо ему знакомый человек.

– Так это же прекрасно, дядя, что они обгадились! Значит, устроим свою игру! Скажи, все первые семьи выставляют виновными нашу семью?

– Нет. Но..

– Отлично! – бесцеремонно прервав родственника, племянник потер руки. – Это просто замечательно!

Встав из кресла, Билл энергично прошелся по веранде и, повернувшись к Арчибальду, встал, широко расставив ноги.

– Извини, дядя. Но командовать придется мне! Теперь слушай внимательно, что нам необходимо сделать. Ты знаешь, что Путин на днях должен встретиться с представителями Сталина? Очень хорошо! А то, что это произойдет через два дня? Вот эти два дня у нас и есть, чтобы изменить этот гниющий мир! У тебя есть на примете человек, которого мы, с нашими союзниками из первых семей, поставим на место обнаглевшей макаки? Отлично! Значит, так. Мне прямо сегодня нужно 23 миллиона и твой 650-й «гольфстрим». Ты встречаешься с нашими союзниками и утрясаешь основной вопрос с кандидатурой нового президента и других лиц. Наверняка определенные наметки у вас есть, поэтому особых проблем не будет. Сами переберитесь в Скалистые горы, сам знаешь куда. Нет, дядя. Извини, но пока рассказывать ничего не буду. Поверь, так лучше для дела. Если согласен, то отдавай распоряжения по самолету и деньгам.

Уже уходя, Уильям повернулся, внимательно посмотрел в глаза Арчибальда, опять напомнив тому зверя, и тихо сказал:

– Чуть не забыл… уберите из Большого Яблока нужных вам людей. Через два дня там станет очень неуютно!

Нью-Джерси, Олд-Бридж-Тауншип, побережье залива Раритан, 27 июля 2013 г.

– Ну что, старый пень, войдем в историю?

Зло усмехаясь, Уильям Морган повернулся к сидящему рядом пожилому мужчине с ярко выраженной ирландской внешностью.

– Главное, в нее не влипнуть, командир. – Бывший сержант сил специального назначения США Патрик Конли по прозвищу Секач отзеркалил улыбку Моргану. – Ты уверен, что мы все увидим?

– Нет, но надеюсь. – Морган задумчиво улыбнулся.

– Если бы ты только знал, Пит, как давно я мечтал сделать что-то подобное! Если бы только знал…

– Догадываюсь, командир. А уж я-то!

– Да ты вообще чертов маньяк! – Морган расхохотался вместе со своим бывшим подчиненным. Отсмеявшись, Морган посмотрел на небо, что-то беззвучно прошептал и резко приказал: – Сейчас!

Ставший серьезным Секач набрал номер на спутниковом телефоне и, помедлив, нажал кнопку вызова…

Из телефонного разговора президента РФ с командным пунктом ВКС России, 27 июля 2013 г.

«…Товарищ Президент! Только что аппаратура зафиксировала наземный ядерный взрыв на Восточном побережье США в г. Нью-Йорк…»