На пристанях в Лесном, несмотря на раннее утро, было суетливо и тесно. Тесно было и всякому транспорту у пирсов, и люди, сновали поодиночке и группами.

– У вас всегда так? – Михаил вместе с дядей Вовой стояли у навеса рядом с таможенным постом.

– С чего бы? – крепкого сложения парень, в зеленом берете и тельняшке с зелеными же полосами, недовольно покосился на очередь, у таможенного поста, где регистрировались грузы подлежащие вывозу из Лесного, – это последние пару дней такой бардак, как с ума все посходили! Думают, сейчас переберутся в Амурку и заживут.

– Сомневаюсь, – ответил Михаил и почесал затылок, – мы сами оттуда.

– И что там? – оживился таможенник.

– Видится мне, что большой передел уже начался, – вступил в разговор дядя Вова, – до момента как объявился этот генерал, что б ему пусто было, все жили себе спокойно, у всех свое дело, все как-то уживались. Мы бы оттуда может быть, и не уехали, но слишком сильно уже в воздухе пахло большими разборками.

– Понятно, так что, на сколько дней вас регистрировать?

– Пару дней точно будем здесь, осмотримся, но скорее всего в Лунево попробуем закрепиться.

– Охрана нужна?

– Сами справимся, у нас экипаж большой.

– Я не настаиваю, но в последнее время шалят здесь с разбоем… хотя, вы же у скалы там встали? – таможенник вытянул голову и посмотрел в сторону дальнего пирса.

– Да.

– Там есть своя охрана, островитяне…

– Островитяне?

– Там у них свой пирс, типа офис, типа склад и гостиница.

– А почему «типа»? – улыбнулся Михаил.

– Ходят слухи, что тоже, хотят здесь все свернуть и в Лунево перебраться, говорю же, неспокойно стало, и из лесу налеты бывают, и с моря.

Уплатив «гостевой» сбор Михаил с капитаном вернулись к буксиру, который даже ранним утром с трудом, но пришвартовали в самом начале пирса. Константин со всем своим «табором» и котомками, стоял рядом с двухэтажным срубом гостиницы и разговаривал с худощавым парнем странного вида, одетого в хоть и потрепанный, но костюм – тройку, фетровую шляпу, а на ногах были весьма качественные мокасины на босую ногу.

– Ну что Костя, решил, как дальше будешь добираться? – проходя мимо, спросил Михаил.

– Да тут оказывается на остров временно транспорт не ходит, – немного грустно ответил Костя, – ну да деньги есть, пока вот в гостинице зависнем, а как случится оказия, то доберемся на Сахарный.

– Пгостите, вы капитан буксига? – оживился странного вида парень и обратился к Михаилу.

– Капитан я, – не без гордости сказал дядя Вова.

– У вас какие планы на ближайшее вгемя? – достав платок и протерев им под воротом рубахи поинтересовался парень.

– То есть? – немало удивился Михаил такой постановке вопроса.

– Я хочу пгедожить вам габоту, если согласитесь, то отплывать нужно пгямо сейчас!

– Хех, шустрый какой! – хмыкнул дядя Вова, – денег-то хватит?

– Денег хватит, и возможно… возможно, обеспечим топливом.

– А делать что? – Михаил прищурился, и еще раз смерил взглядом странного еврея, который держался так, будто ему принадлежит полмира, а то и весь.

– Попгошу в офис, для более пгетметного газговога, – Фима указал рукой на добротную шитовую конторку на берегу, а потом обратился к Косте, – а вы гаспологайтесь, я пегедам от вас сообщение гуководству, и если получите газгешение, то пгидумаем, как доставить вас на Сахагный.

Предложение, полученное, как выяснилось от торгового представителя неких островитян, было заманчивым, предприимчивый и хваткий еврей, даром что молодой, объяснил суть работы и пообещал немалую сумму в виде вознаграждения, а также пообещал, что на середине перехода будет дозаправка за счет нанимателя и потом, после выполнения работы была обещана еще тонна солярки. Куда конкретно следовать было не сказано, Фима лишь сказал, что после дозаправки, на борт буксира нужно будет взять человека, который укажет, куда следовать далее. Одно ясно точно, предполагалось буксировать издалека какое-то судно.

– Подумать надо, – напустил важности Михаил, хотя понимал, что надо кормить ребят из артели, ну и собственно надо с чего-то начинать.

В ответ Фима побарабанил тонкими пальцами по столешнице, на которой лежало несколько тетрадей и журналов, также пара аккуратных стопок с листками, и похоже, эти листки были совсем недавно отпечатаны на принтере.

– Сынок, ты пойми, у нас артель, – начал дядя Вова, – решения на работы принимаем как это, а! Коллегиально, так что надо посоветоваться.

– Советуйтесь, – Фима посмотрел на часы на стене, – только недолго, потому что к обеду пгибудет ваш конкугент и я отдам заказ хозяину дгугого буксига.

Спустя час «Проворный» на полном ходу уже шел вдоль восточного берега материка, на юте возились со станком «Утеса» Костя и Годзилла. Михаил предложил им место в экипаже из соображения безопасности, пусть к крупняку всего две ленты, но это сотня зажигательно-бронебойных патронов калибром 12,7 мм. – серьезный аргумент, как ни крути.

 

День 471

Юго-Восточное побережье

За предыдущие дни «бюллетеня» видно хорошо отлежался, отсиделся и отдохнул, так как проснулся сегодня еще до рассвета и сразу растормошил Юру на предмет выяснить где собственно «Кумач» запропастился. Выяснил – уже на подходе. Наш новый флагман сопроводив плот отца Андрея до Железки, там и остался, потому как Иваныч оказывается, распорядился кое-что демонтировать с «Авроры», которая силами мастеровых на Железке была снова в строю. Да особо теперь ей не рассекать морскую гладь и тем более волну, но побегать в пределах архипелага сможет еще, пусть торговой посудиной, но все же.

– Не спишь? – Макарыч заглянул в бунгало, – а то я смотрю, Юра что-то суетится, вот и подумал, может что случилось…

– Нет, Алексей Макарыч, ни чего не случилось, слава богу, просто выспался за предыдущие дни, вот работун и напал, – ответил я, раздувая угли в кострище.

– Какие планы на сегодня?

– Так вот ждем «Кумач» и подрядчика… Фима нашел буксир, он с отставанием на десять часов от «Кумача» идет, я Иваныча правда еще не успел обрадовать…

– Я все же хочу закончить разговор по поводу безопасности и того что происходит, – Макарыч отодвинул кучу тряпья у входа в бунгало и присел прямо на настил из веток.

– Хорошо, давай только вот сейчас хоть кипятку сделаю, да чаю попьем… говори, весь внимание.

– На счет АА, – Макарыч тяжело вздохнул, – ты затеял месть?

– Хотелось бы, но…

– Что, точит червь сомнения?

– Да.

– Тут да, дилемма… с одной стороны коллектив ждет от вождя действий, с другой…

– С другой здравый смысл и реалии нового мира.

– Вот, я очень рад, Сергей, что до тебя это дошло без каких либо подсказок с моей стороны, или со стороны последствий, какие могут произойти, втянись ты в это дело… Тут ведь что случилось? Тут ты можно сказать, своим решением вторгся в личные дела некого дельца, решил своей инициативой контролировать его действия, его эм… бизнес. А помнишь, как мы ревностно отнеслись к ситуации к тем наблюдателям на Васином острове?

– Да, но они работали на тех, кто потом нас атаковал.

– А чем ты отличаешься? – Макарыч подкинул в огонь несколько веток сушняка, – с точки зрения АА, ты такой же супостат…

– Это я, уже успокоившись и сто раз все осмыслив, понимаю, – я тяжело вздохнул, – ребят жалко…

– Ребята, пусть земля им будет пухом, военные! Это их работа! Паршивую вещь скажу, но единственный кто в ответе за их гибель, это ты, но ты тоже, можно сказать действовал на упреждение, пытаясь обезопасить весь анклав.

– Это ты меня сейчас успокаиваешь, или реабилитируешь, передо мной самим?

– Понимай, как хочешь, – своим стеклянным взглядом Макарыч посмотрел на меня и снова уставился на разгорающийся огонь.

– Мне это надо переварить еще самому…

– Главное самобичеванием не занимайся, ты все правильно сделал, просто современные реалии и неписаные законы нового мира внесли свои коррективы.

– Да уж… Для тебя, Макарыч, дело будет… первоочередное, займись плотно, как ее… эм… агентурной разведкой по анклавам и начинай прорабатывать, как ты называешь, оперативные планы, по поводу Новой Земли. Не знаю, с Асланом, с Луневскими контакты налаживай, но надо пресекать этот кильдым. Судя по радиоперехватам и периодическим истерикам по поводу налетов в пределах архипелага, новые пираты оборзели. Это наши земли, наши воды, мы там живем! Гадить нам под носом не позволю!

– Вот, это другой разговор, – Макарыч чуть заметно улыбнулся, и подставляя кружку добавил, – давай-ка налей кипяточку…

К полудню «Кумач» встал на рейде в километре от берега, на траверзе от поселка и я поручил Макарычу и Данилову заняться переселенцами, их доставкой на корабль и размещением. Вся наша группа, за исключением нескольких дозорных, которые углубились в лес по линии берега, также перебралась на борт «Кумача» посредством санитарного катера. К слову хороший катер, Макарыч на него уже глаз положил, отремонтировать, вооружить и сделать патрульным катером береговой охраны… дожили, теперь нам нужна и такая служба. Я не возражал, разве что Иваныч побурчал немного, но потом все же согласился с доводами безопасника.

В ожидании команды кока «экипажу ужинать», я сидел в каюте, рассматривая карту, где был отмечен приблизительный маршрут погибших разведчиков. Белых пятен хватало, точнее в тех местах после Волны, где наших сталкеров не было, да и от кого-либо мы тоже не получали топографической информации. После разговора с Макарычем я засунул подальше гордость, обиды… разве что чувство вины точило порядком. Однако посылать по маршруту самолет, как только представится возможность, я не передумал. Нужны были карты, нужна была информация по затопленным и не тронутым Волной населенным пунктам, пусть их там и по пальцам пересчитать. К слову о таежных поселках… разные у них судьбы, а уж какие интересные судьбы у людей которые в них проживали. Забавную историю мне как-то рассказал Михалыч, когда я засиделся с семейством у них на хуторе. Баба Поля со Светланой и детьми были в доме, а мы с Михалычем, уже изрядно приняв на грудь, сидели во дворе разглядывая звезды и болтая о быте выживших…

– Про поселки да деревушки, что не совсем потонули, все ж не нужно забывать, вон и библиотеку какую привезли, – с козьей ножкой в зубах, что давно потухла, говорил Михалыч.

– Да что там брать, кроме возможных выживших, да и не факт что захотят они свои родные места покидать. А библиотеки есть далеко не везде, как и школы…

– От чудак человек! Про Чилисино слыхал?

– Ну конечно! Там вроде руды всякие медные да золото в семидесятых нашли, верно?

– Верно-то оно верно, и поселок вроде большой отстроили, и школа десятилетка и больница и клуб были! Даже котельная своя была, а просеку под ЛЭП аж на шестьсот километров пробили, да дорогу железную к самому БАМу, ага, даже ерапорт ни ерапорт, а полоса была, только вот в сьмидисятых нашли, а в перястройку, прости оспади, – Михалыч перекрестился, – потеряли! Племяш-то мой, бабу тамошнюю в жены взял, Нинку, ага… а у тестя евойного значит было еще трое братьев, один из тех братьев как-будто жулик, но не такой, не кровопивец, а так все государственну собственность расхищал, еще при заводе-то. Вообще мужик он солидный был, видал я его пару раз, в пижнаке всегда, с телефоном, и даже по этому телефону с кем-то на ихнем, на иностранном шпрехал, ага. Его так вроде и погоняли – «Паша-англичанин».

– На английском разговаривал?

– Ну вродь того, ага… И стали значит в том Чилисино постепенно обживаться и дружки его. И знаешь, и электричество опять появилось, и котельная заработала, и завод, который почти разворовали, вдруг ремонтировать начали. Кафе на басурманский манер в бывшем сельпо открыли, ага, котлеты жарили да промеж булок клали… Кругом асфальту накатали и это, – хмыкнул Михалыч, вспомнил по козью ножку подкурил, и улыбнулся в усы, – ага, асфальту значит везде сделали и, давай по тому асфальту на своих иномарках разъежжать… колеса жгут почем зря, газуют, да и соревнуются кто сильней колеса пожгет да кривее проедет.

– Дрифт, – догадался я.

– Чаго? Да хрен их разберет… А машины то красивые, блеску… – Михалыч картинно зажмурился и закрыл глаза рукой, – с виду так мильены стоють! Так вот Англичанин этот возьми да захоти машину как у этого, шпиена ихнего… тьфу ты, как же…

– Джеймса Бонда?

– Точно! Как у него, ага. Звонит он значит этим басурманам на завод, хочу, говорит, машину купить… Ну, те ответили, мол куда доставить, – Михалыч сипло расхохотался… – аха, а Пашка то им и говорит – в Чилисино везите! Ну да, хде та англия, хде тот Жемс Бонда и хде наше Чилисино. В обчем не нашли они на своих картах деревню и сказали, шо доставят только до Москвы али до Лениграду. Но то не все, к этой машине прилагался специяльный слесарь, или как он там у них… ага, мол заводить только он будет апосля доставки, иначе этой, как ее, а! Гарантии нет. И привезли же ему эту машину, и слесаря того, с двумя чумаданами всякой електроники… ну значит, слесарь все проверил, бензину налили, – Михалыч снова расхохотался, скрутил фигу выставил перед собой, – хрен им по всей морде! В ентой машине кампутир бензин-то понюхал и говорит, мол – помои это а не бензин! Даже не завелася машина.

– И что?

– А что, купли ребятки себе какую-то там перегонную паратуру, и значиться перегоняли бензин в бензин, только чистый шибко, вот на том бензине они все потом и ездили… а потом выборы, какой-то депутат аж из Москвы там оказался, агитирвать хотел… как увидел это все, и поселок и машины ребятишек то этих, так и укатил обратно. Деньжищь-то было тьма у Паши, да друзей его, только вот никуда, акромя Чилисино с этими деньжищами он и не совались, так и жили. Не долго только, потом там говорят, понаехало всякой милиции да омону и кончился, и Паша-Англичанин и дружки егойные, а Чилисино, оно осталось, ага, так что соображай. Понастроили себе Пашка с друзьями всякого в деревне, их уж нет, а деревня на месте поди, хотя… Даже если захудалый трахтур найти, али струмент всякий, это уже очень большое дело.

Вот и думал я, сидя над картой, на предмет проверить то, что возможно осталось не под водой. Опять же, по буровую не стоит забывать, пусть нефти там нет, а вот железа всякого ценного и оборудования, хватает.

– Серега, подрядчик на связь вышел, – прошипела рация, – из-за мыса буксир показался, встречать пойдешь?

– Принял, Иваныч, иду, – ответил я, сложил карту в офицерский планшет, который убрал в тумбочку и пошел на мостик.

Поднявшись к Иванычу я полистал вахтенный журнал, в очередной раз отметив лаконичность и в тоже время умение подробно отразить основные события. Умеет это наш капитан, не отнять.

– А неплохой, – Иваныч указал мундштуком трубки вперед и потянул из зажима бинокль, – речной, похоже.

Из-за мыса, что каменной осыпью вдавался в море гигантской «запятой», показался буксир, шел он весьма резво, дымил.

– Проворный, – протянул мне Иваныч бинокль.

– Да неплохая скорость для буксира.

– Трудягу этого так зовут, – хмыкнул Иваныч и раскурил трубку.

Действительно, осмотрев приближающееся судно в бинокль я увидел название, и улыбнувшись сказал:

– Как вы яхту назовете…

– В точку, – согласился Иваныч.

– … здесь «Проворный», «Кумач» как слышишь? – донеслось из динамика морской станции.

– Отлично слышу, – ответил Иваныч, левый борт готовим к швартовке.

– Принял. Сколько твоих кончиков будет?

– Все мои.

– Добро, принял… сейчас подкрадусь тихонько, – ответил Иванычу капитан «Проворного».

– Боцманской команде, все концы наши, приготовиться по левому борту! – Проговорил Иваныч в микрофон громкой связи, на палубе забегали, засуетились…

Верхние ярусы надстроек, что у «Кумача», что у «Проворного» находились примерно на одной и той же высоте, и когда я вышел из рубки на площадку бокового трапа, чтобы не отвлекать Иваныча и понаблюдать за швартовкой, мы встретились взглядами… Миша даже глаза протер и чуть наклонился вперед, облокотившись на леер, да и я замер, чувствуя как часто забилось сердце.

– Серый! – Миша побежал вниз по трапу, не отрывая от меня взгляда, будто боялся, что я исчезну как мираж, при этом рискуя навернуться с высоты, достаточной, чтобы покалечиться.

Я тоже заторопился вниз, крикнув:

– Под ноги смотри!

Отпихнув какого-то парнишку с азиатской внешностью, Миша перебрался на «Кумач», чем заставил одного из наших морпехов дежуривших в посту надстройки, предпринять действия согласно инструкции, то есть раздался звук затвора досылающего патрон, а морпех крикнул:

– А ну, стоять!

– Свои! Спокойно, – помахал я бойцу и поспешил навстречу Михаилу.

– А мне Васька говорил, что вроде тебя видел, но я не поверил! – Мишка протянул мне руку и мы обнялись, – а ты и вправду, как живой!

– Какой Васька? – я разглядывал Михаила.

Коротко стриженый ежик с сединой на висках, загорелое лицо, свежий шрам с пятью грубыми швами на лбу, а вот глаза, глаза другие… хотя, такие глаза сейчас у многих, кто пережил потерю близких, потерю дома, потерю старого мира, пусть со всеми его недостатками, но того мира, где было комфортно, был достаток и было завтра. В нынешнем же мире, в завтрашний день смотрят исключительно с прагматичной и реалистичной точки зрения, никаких мечтаний и долгосрочных планов…

Но это был Мишка, тот же, Мишка.

– Как какой! Сварной наш, из цеха, помнишь? Ну их двое было пацанов с Эгершельда, вечно патлатые ходили, в кожанках, ждинсе и всегда с наушниками.

– А, да, помню! Так они что, тоже живы?

– Нет, только Васёк, он тогда напросился со мной поехать. Блин Серый, да мы в живых-то остались, только по тому, что к тебе поехали! На «ручке» материалы повезли, да трактор, что тебе купили, решили через заповедник сократить, перевалом махнуть, а там затрясло, потом волна… Да так с разу и не расскажешь! – Мишка улыбался, и тоже, заглядывал мне в глаза.

– И что это за «встреча на Эльбе»? – Михалыч, закончив со швартовкой, тоже вышел к трапу и оперся локтями на перила.

– Иваныч, это Мишка, ну про которого я тебе рассказывал, помнишь?

– А, ну, привет компаньонам! – Иваныч улыбнулся в усы и помахал рукой, – и чего вы тут тискаетесь, боцманской команде мешаете? Приглашай друга в кают-компанию, чего как говориться, в дверях то стоять.

– Иван Иванович! Сергей Николаевич! – прокричал еще кто-то с борта «Проворного».

– О! Эмигрант! – Даже хохотнул Иваныч, – это просто праздник какой-то! А ты-то как здесь? Не сложилось в Амурке?

В ответ Костя только головой помотал, при этом улыбаясь во все тридцать два зуба.

В кают-компании собрались я, Иваныч, Юра, Алексей Макарыч, боцман Строганов, капитан буксира дядя Вова и Михаил. Я на радостях такой встречи хотел было отменить аврал по поводу буксировки, но что-то меня остановило, в голове, словно молотком стучало – «поторопись, поторопись, поторопись». Так что пришлось, сжать в кулак эмоции и радость и приступить к обсуждению операции по буксировке. По большому счету мы с Мишей от нее самоустранились, точнее, в этом обсуждении нас касалась только часть по обеспечению охранения, а специально обученные морскому делу люди и без сопливых знали что делать.

«Кумач» перегородил узкий и относительно глубокий скалистый залив и остался позади, «Проворный» аккуратно двигался вперед, а в кильватер шли на санитарном катере я, Михаил с одним из своих парней с ПКМ и Юра с тремя морпехами. Экипажу буксира и ребятам Строганова предстояли подготовительные работы к буксировке, мы – в охранение, и когда поступит команда, нужно будет подобрать наших дозорных с Даниловым. Час назад Василий доложил, что перехватил переговоры некой группы и их головного дозора, кто такие, откуда – непонятно, так что лучше быть начеку.

Прежде чем приступить к работам, дядя Вова со Строгановым поднялись на борт «Иртыша», и еще раз все проверили, после чего началась суета, сопровождаемая волшебным «едрид мадрид» и прочими придающими скорости и сообразительности местоимениями двум боцманским командам по громкой связи буксира. Я осторожно подогнал санитарный катер к каменной осыпи, где болтался шлюп с «Иртыша», Юра накинул РД-ху и с морпехами поднялся наверх, а мы с Михаилом, усевшись на корме катера и свесив вниз ноги, молча глядели в прозрачную воду и на двоих Мишкиных артельщиков, что производили какие-то манипуляции с буксировочным устройством на юте «Проворного».

– Даже и не знаю с чего начать, старик, – прервал молчание Михаил, – столько всякого пережить пришлось.

– Потом расскажешь, – похлопал я его по плечу, – вот домой вернемся, протопим баньку, и расскажешь.

– Ага, – рассмеялся Мишка, – что-то долгий у меня путь получился до твой бани… Ты кстати считал вообще, сколько времени прошло?

– Если по-старому считать, то порядка двух лет, некоторые даже детей успели родить, – улыбнулся я.

– Да ладно! Серьезно? Блин, старик, рад за тебя!

– Я тоже за себя рад…

Со стороны осыпи, теряясь в сопках и угасая эхом, донеслись выстрелы, я заметил, как вверх взмывает сигнальная ракета…

– … здесь дозор… двадцать второй, как слышишь? – зашипела рация у меня на поясе, – контакт! У нас контакт!

Фоном было слышно, как разгорается перестрелка, слышны крики…

– Слышу тебя дозор! – сразу же ответил Юра, – не суетись! Кто, сколько?

– На нас походу разведка вышла, группа пять человек… уже четыре… схлестнулись… но правый дозорный через себя группу около тридцати человек пропустил, обходят справа, идут к вам!

– Всем отойти к тропе! Как понял? К тропе!

– …

– Дозор! Дозор, ответь двадцать второму!

– Дядя Вова, поторопись! – Миша тоже достал из кармана перемотанную изолентой, обшарпанную «ходи-болтайку», – скоро там?

– Выбираем буксировочный канат и все, начинаем движение.

– Давай, давай шевели булками, дядя Вова!

– Да я уже понял…

Я завел катер, схватил смотанный линь, что валялся у транца, один его конец привязал к кормовому кнехту катера, сиганул на берег и побежал к шлюпу.

– Расчехляйся! – Михаил прикрикнул на своего бойца.

– На, трави потихоньку, смотри, чтоб шлюп не сдернуло, – сунул я в руки Михаилу моток линя, забираясь обратно в катер, – отойдем к тому берегу, и твой пулеметчик прикроет наших.

– Понял, – кивнул Михаил.

Сильно нервничая, слыша переговоры, выстрелы и крики по рации, я потихоньку стал уводить катер к противоположному отвесному берегу. Михаил свесившись на корме, разматывал линь…

– Все! Пара метров осталась! – Крикнул Миша.

Я дал стоп, а потом чуть назад, чтобы линь оставался в воде и схватился за рацию:

– Двадцать второй одиннадцатому!

– В канале!

– Буксир начал движение! Всех дозорных! Всех назад, к шлюпке, это приказ! Мы прикроем!

– Уже! Два двухсотых и трехсотый в дозоре, прикрываем отход!

– Уводи ребят, Юра! – срываясь на крик, ответил я, надевая разгрузку, что валялась в ногах и, присел рядом с пулеметчиком у борта.

Тем временем звуки боя стали ближе и громче, совсем рядом, справа, не скупясь, зашелся пулемет одного из наших морпехов.

– Одиннадцатый! Внимание вверх на право! До взвода, к тебе идут, пулеметом их прижали, но они сука настырные и грамотные!

– Принял, – ответил я и показал пулеметчику рукой на скалистый склон справа.

Донесся грохот двух подряд взрывов, опять заработал пулемет, а на склоне показались шестеро бойцов, волокущие два тела.

– В шлюп! В шлюп забирайтесь! – я встал в полный рост и крикнул им, а потом повернулся и посмотрел на буксир и «Иртыш»

– Твою мать… медленно! Как же медленно… – процедил я сквозь зубы.

– Кимыч знает свое дело, – сказал Михаил, – была бы возможность, делал бы быстрее.

– Да понятно, – я с досадой опять плюхнулся у борта и увидел, как те бойцы, что укладывали двухсотых в шлюп, снова побежали наверх, – Куда!?

До зубного скрипа я сжал челюсти… у них свой отец-командир, а так как Данилова среди погибших не было, насколько я успел разглядеть, значит, он ранен и они возвращаются за ним. Спустя пять минут, мучительных, долгих пять минут, сверху насыпи покатились камни и, я увидел как четверо, за ноги и за разгрузку тащат Данилова… Я обернулся на караван, а суда будто и не сдвинулись с места, я лишь обратил внимание, что кто-то из команды Строганова бежит с СКС-ом по шкафуту «Иртыша», а затем, он занял позицию на юте.

– Двадцать второй, что у тебя? – снова вызвал я Юру, услышав, как стрельба сначала вроде стихла, а потом опять взрыв и короткими очередями начал долбить пулемет.

– Отходим, жмут плотно, суки, умеючи… прикрывайте…

– Понял!

Чуть позже, пригибаясь, прикрывая друг друга и отстреливаясь, показались морпехи и двое дозорных. Юра показался последним, с ВСС за спиной и держа что-то в руке, будто поскользнулся, но как-то сгруппировался за камнем, повозился там несколько секунд и побежал вниз. В этот же момент справа вверху, начали стрелять, я увидел, как зацепило кого-то в шлюпе и открыл огонь по силуэтам за камнями, тут же подключился пулеметчик, Миша и те, кто были в шлюпе.

– Дави, дави огнем! – Проорал я, когда мой магазин опустел, закинул за спину АКМС, прыгнул к штурвалу и запустил двигатель.

Дизель схватил сразу, и бодро затарахтел… Как только Юра перевалился через борт шлюпа, я двинул рычаг хода.

– РПГ! – хрипом, донесся из рации голос Юры.

Я обернулся, мурашки размером с кулак проскочили по спине и затылку…

Ду-дум… ду-дум… ду-дум… – гулко разнеслось по фьорду со стороны буксира, а через мгновение каменистый склон, на котором уже приготовился к выстрелу из гранатомета боец противника, покрылся мелкими разрывами, гранатометчика как поломанную куклу отбросило назад и опять, – ду-дум… ду-дум… ду-дум…

– Костя ваш, со своим самоваром, «утесом» в смысле, – нервно ухмыльнулся Миша и добавил, – Серега, ты бля вперед смотри!

Вдруг на край осыпи выскочили несколько человек, но они не успели сделать ни одного выстрела, бабахнула МОН-ка, выставленная Юрой, сметя всех кого мы видели и тех, кто был позади. Стрельба со стороны противника на несколько мгновений стихла, и я еще прибавил ход, а поравнявшись с ютом буксира, показал Косте, спешно меняющему короб на «утесе» большой палец. Пулеметчики со шлюпа и с катера, огрызались короткими очередями, не давая противнику прицельно вести огонь, однако, в опасной близости от бортов катера то и дело в воду плюхались пули, борту и надстройке «Иртыша» тоже доставалось, стучась нестройной дробью и уходя рикошетом.

– Миша! Выбирайте линь, слишком длинный! – Крикнул я, – впереди поворот, шлюп не впишется между мысом и «Иртышем»!

Мужики, бросив оружие, перекинули на кнехте линь и на «раз-два», стирая в кровь ладони, стали тянуть его. Я чуть сбавил ход, дал слабину натяжения и присмотрелся к верхушке скалы, на которой, с коротким автоматом застыл силуэт, знакомый, мать его силуэт!

– Ничего, Рембо хренов… земля круглая, – прошипел я, и убедившись, что длинна линя значительно сократилась, снова прокричал, – хорош! Крепи!