— Надо на обед остановиться… тут недалеко постоялый двор и мехстанция, ну те, что на постах дорожной жандармерии устраивают, — сказал Гратэ Кинту, подремывающему на облучке.

— Угу… — кинул головой Кинт, кутаясь в плащ, — разбудишь, когда будем подъезжать.

Экипаж ехал по степи уже около семи часов, время — полдень, по небу ползут серые тучи, закрывая солнце, отчего в степи сразу становится как–то хмуро и холодно. Утром проезжали какую–то деревушку, но решили не останавливаться и не давать фору возможным преследователям, хотя в том, что они будут, Кинт очень сомневался. Но решили не рисковать и экипаж, как только рассвело, ехал по степному торговому тракту часа три настолько быстро, насколько это могли делать две молодые кобылки. Потом, остановившись посреди степи у небольшого озерца, поросшего плотным кустарником по берегам, напоили и дали немного отдыха лошадям, после чего снова двинулись в путь.

До Латинга экипаж доехал за трое суток и въехал на его окраину, когда солнце уже клонилось к закату. Дорога прошла спокойно и без всяких неприятных неожиданностей. В городе, похоже, не знали о произошедшем в столице, или делали вид, что ничего не происходит, хотя да, городовых на улицах прибавилось.

— Отец моей жены владеет несколькими мельницами, пекарней и небольшим постоялым двором на окраине, можете остановиться там, у него, — предложил Гратэ, когда экипаж, наконец, остановился на городской площади Латинга, напротив ратуши.

— Нет, спасибо, я как–нибудь сам дальше, — ответил Кинт, накинув ранец и, подхватив дорожную сумку, из которой торчал чехол с карабином, — тут недалеко есть гостиница.

— Как знаете… тогда всего хорошего.

— Прощайте.

Постояв с минуту, осматриваясь, Кинт купил в киоске у ратуши газету, прошел пешком пару кварталов и зашел в гостиницу, расположенную в каменном двухэтажном доме в старом районе Латинга.

— Найдется ли у вас номер? — Кинт поставил у ног свою ношу.

— Конечно, — высокий жилистый парень в недорогом костюме встал из–за стола за стойкой, — вам надолго?

— Я подумаю… но на пару дней точно.

Парень навис над стойкой оценивающе посмотрел на Кинта, его вещи и спросил:

— Вам комнату с ванной или…

— Конечно, с ванной.

— Тогда десять кестов серебром в сутки, обед входит в стоимость.

— Вот… — Кинт оставил на стойке монеты.

— Пойдемте, я провожу, — парень сгреб монеты в карман и, взяв из ящика стола ключ, пошел вверх по лестнице.

На ужин Кинт спускаться не стал, а приняв ванну, забрался под одеяло и, почитав несколько минут газету, отложил ее и уставился в потолок…

— Похоже, еще одна веха, — думал он, — прошелся по местам юности, встретился с людьми, которые были добры ко мне… Да уж, словно какие–то долги раздал… Булочницам — возможно спас жизнь, как там, интересно, этот старый вояка, справится? Да справится, наверное, судя по всему, в столице уже навели порядок, в новостях прочитал, что «зачинщиков беспорядков в столице задержали и ведется расследование», наверное, Моресу приходится опять не спать ночами… Морес, и ему, судя по всему, отдал какой–то долг, этими своими показаниями…

Проснулся Кинт поздно и, спустившись в ресторанчик при гостинице, чуть было не опоздал к обеду. Подкрепившись вкусной похлебкой на копченостях, Кинт вышел на улицу и поймал повозку.

— Покатаете меня? Хочу вот по объявлениям проехать, — показал Кинт газету вознице.

— Как заплатишь, — сидя вполоборота на облучке, ответил седой старик–возница, и взглядом оценивая пассажира.

— Не обижу, поехали.

— Ну, поехали, — хмыкнул возница, — куда сначала?

— Пара объявлений из Ремесленного квартала, давайте туда сначала.

Возница кивнул и повозка тронулась.

Латинг, большой город, стоящий на пересечении торговых трактов, ровесник Актура, а по слухам, и постарше будет, это первый город, присоединенный к терратосу Аканов во времена войны за объединение. Но ничто теперь не напоминает о войне, прошли сотни лет и Латинг превратился в город торговцев. Несколько огромных рынков, зерновые и угольные биржи, а в ткани, производимые на местных мануфактурах, одеты три четверти жителей терратоса. Этот город привлекает зажиточных граждан тем, что тут мало производства, чистый воздух, чистый город, за исключением бедных окраин, конечно. А еще этот город привлекает всех, кто ищет легких денег, а доставаться они могут здесь по–разному… кто–то удачно перепродает товары и сырье на местных биржах, кому–то может улыбнуться удача в азартном доме, коих в Латинге не менее десятка, а кто–то может подождать толстосума в темной подворотне и, вспоров ему брюхо, отобрать увесистый кошель, правда, в том случае, если толстосум пожалел денег на телохранителя.

Ремесленный квартал находился на границе старого и нового Латинга, со стороны старой его части. Два этажа, это максимум для каменных домов этого района, которому не одна сотня лет. Стены домов толстые, в пару локтей, сводчатые потолки, в перекрытии толстенные деревянные балки, которые, со временем превратились в камень, из–за состава, которым их пропитывали, и рецептура которого давно утеряна. Некоторые семьи, владеющие домами не одно поколение, иногда продают комнату в цоколе или флигеле, чтобы еще некоторое время прозябать на наследстве предков, развлекаться и радоваться жизни, зачастую очень короткой.

— Ну что, подождете, пока я схожу и посмотрю комнату, — сказал Кинт, спрыгивая с повозки.

— Ты заплати за то, что уже проехал… пять медяков да один сверху, чтобы подождал.

— Ждите, — Кинт протянул серебряный кест.

— Это другое дело, подожду, — дед убрал монету в карман жилетки под старым пальто и, достав трубку, с довольной миной начал набивать ее табаком.

Кинт поднялся по пяти ступенькам, опираясь на кованые перила, посмотрел на высокий цоколь с двумя маленькими окошками, рамы которых поросли мхом. За окном рядом с дверью дрогнула занавеска, потом захрустел замок, и дверь со скрипом открылась.

— Кого тебе? — на Кинта смотрел долговязый парень, может даже ровесник, засаленные длинные волосы, мятая рубаха с жирными пятнами… неприятный тип.

— Тут вот в газете объявление…

— Да, сестра давала объявление, — парень попытался изобразить приветливое лицо, улыбнувшись и обнажив желтые зубы, — Лий! Лий, иди скорей, пришли по объявлению в газете.

Когда сестра долговязого показалась у двери Кинт даже опустил глаза в пол, так ему не хотелось смотреть на то, что он увидел… похоже, болезнь, что настигает тех, кто погряз в блуде, уже лишила женщину носа и части верхней губы.

— Вы проходите, — сказала женщина, — я покажу вам комнату в цоколе.

— Скажите, а вход в цоколь отдельный? — спросил Кинт, не двигаясь с места.

— Нет, из чулана…

— И сколько вы хотите за комнату?

— Всего три с половиной тысячи кестов золотом… дешевле вы не найдете…

— Спасибо, я, пожалуй, еще поищу варианты, — Кинт коснулся полей шляпы, развернулся и пошел к повозке.

— Удивлен? — хмыкнув, спросил возница, когда повозка поехала дальше, — «Ремесленный квартал», вот только название и осталось, тут уже давно никто не занимается никаким ремеслом, хотя нет, все же несколько лавок, мастерских и магазинчиков тут еще остались ну и грабежом промышляют по ночам…

— И три тысячи с лишним золотых кестов за комнату, — задумчиво произнес Кинт.

— Это еще дешево…

— Серьезно?

— Да, парень, давно ты в Латинге–то?

— Вчера приехал…

— Дай–ка газету.

Кинт протянул газету вознице, который уже остановил повозку и повернулся, пыхтя трубкой.

— Так… что тут… ага… Ну, если три тысячи для тебя много, тогда стоит поехать вот по этому объявлению, — старик ткнул мундштуком в заголовок.

«В районе депо продается флигель, требующий ремонта. Четвертая улица, прачечная мадам Ригер»

— А почему вы думаете, что там будет дешево?

— Во–первых, постоянный шум депо, во–вторых, район там неспокойный, ну и в-третьих флигель требует ремонта.

— Хм… ну, давайте поедем туда.

Железнодорожная станция и депо находились на окраине Латинга, там же множество складов, и какие–то цеха ткацкой мануфактуры. Между депо и жилым районом был парк, который когда–то высадили в надежде приглушить звуки, но вероятно, затея оказалась пустой, зато люди, проживающие неподалеку, полюбили этот парк. Даже сейчас, когда еще не проклюнулась свежая трава на газонах и деревья стоят кряжистыми скелетами без листвы, по дорожкам прогуливаются пары, кто–то сидит на лавочке и читает газету, мальчишки играют в догонялки, бросаясь прошлогодней листвой.

— Я тут сам раньше жил, — подал голос возница, — а когда старший брат умер, перебрался к нему на ферму, за город.

— Далеко еще? — оглядывая окрестности и запоминая ориентиры, спросил Кинт.

— Да вот, почти приехали… это Третья, а сейчас парк закончится и будет Четвертая, вон, видите проезд во двор — «колодец»?

— Угу.

— Вот нам туда.

Район депо у Кинта не вызывал никаких отрицательных эмоций или отвращения, видел он и похуже, в воздухе стоял запах жженого угля, смеси для пропитки шпал, конского навоза и… почему–то пива.

— А почему так пивом пахнет?

— Вон, — возница показал плеткой на группу зданий из кирпича с парой высоких труб, — пиво варят, и очень неплохое.

Повозка через арку въехала во двор–колодец, квадрат трехэтажных зданий, с трех внутренних сторон которых были балконы во всю длину здания и на каждом их трех этажей, с этих балконов и попадали люди в свои жилища. К одной из стен первого этажа прилипли деревянные сараи, напротив небольшая конюшня, у которой стоят две не запряженные повозки и пара снопов с сеном, ветхий птичник с парой десятков кур и уток, гуляющих тут же, во дворе. Угольный ящик, колодец, несколько штабелей дров и вязанки хвороста, у окованной железом широкой двери несколько деревянных ящиков, плетеные корзины и какие–то тюки, также три высоких железных треноги с подвешенными к ним котлами, под которыми разведен огонь, а в самих котлах кипятится белье, над дверью вывеска — «Прачечная». На балкончике второго этажа стоят два старика и курят трубки, они кивнули, приподняв котелки вознице, а возница махнул им рукой в ответ, у котлов возятся три девицы, два подростка в конюшне обихаживают старую кобылу.

— Ну вот, старуха Ригер тут живет, ну и прачка вон ее…

— Спасибо.

— Мне ждать?

— Конечно.

Переглядываясь и хихикая, девицы проводили Кинта взглядом, а когда он постучал в дверь, одна из них крикнула:

— Да вы снимайте прямо здесь, мы постираем!

Кинт пропустил эту фразу мимо ушей и хотел еще раз простучать, но дверь резко открылась и Кинт вовремя остановил руку, чтобы не влепить кулаком в лоб сухонькой старушенции, отчего–то напоминающая ведьму из детских сказок, да, и волосатая бородавка на щеке, и реденькие усики присутствуют.

— Здравствуйте… я вот по объявлению.

— Здравствуй, здравствуй… я знала, что ты придешь.

— Не понял…

— У меня есть свои тайны, — ответила старуха, при этом, весьма приятно улыбнувшись, а ее глаза были добры, — ну что, пойдем смотреть флигель?

— Скажите, а сколько он стоит?

— Я возьму с тебя тысячу, но при условии, что если спросят, скажешь, что купил за две… как, устроит?

— Вполне, только сколько еще будет стоить ремонт?

— Пойдем, сам все посмотришь.

Старуха Ригер достаточно шустро поднялась по винтовой лестнице, что была в углу двора, на балкон третьего этажа, Кинт послушно шел за ней. Пройдя одно здание, свернули и прошли следующее, Кинт насчитал сто шагов перед тем, как они остановились у дряхлой широкой лестницы на флигель.

— Осторожно, лестница старая, — сказала старуха, — давай за мной и за перила не держись… отвалятся, все менять надо.

Дверь болталась на одной петле, и Кинт аккуратно отставив ее в сторону, шагнул внутрь. Два небольших окошка, одно во двор, второе в небо, то есть в крыше. Помещение практически квадратное, и Кинт измерил одну его сторону шагами, получилось пять. На сгнившем полу в нескольких местах стоят миски и кувшины, под теми местами, где течет крыша, у стены, что выходит на улицу и вдоль которой аж из подвала поднимается кирпичная печная труба, выложен не то камин, не то открытый очаг.

— Да уж, — Кинт подобрал валяющуюся на полу лавку и, протерев ее рукой, уселся и стал набивать трубку, более внимательно все осматривая, — и ремонта, наверное, на тысячу кестов.

— Может и так, а может и меньше, но ты не найдешь лучшего варианта для себя.

— Откуда вы знаете?

— Я так думаю…

— Вы меня почти убедили, — хмыкнул Кинт, и выпустил клубы дыма к потолку, — хорошо, как и когда мы оформим сделку?

— Завтра мне надо на рынок, и я могу приехать к ратуше, в полдень… да, в полдень я буду тебя ждать у ратуши.

— Хорошо, — кивнул Кинт, — только вы мне поможете найти мастеров для ремонта.

— Это дело второе, — улыбнулась старуха, — ты скажи, тебе понравилось?

— Да, — Кинт встал и подошел к окну, что выходит на парк и депо, — мне тут нравиться.

— Хорошее место, чтобы начать новую жизнь, — сказала старуха и выйдя на лестницу добавила, — значит, завтра в полдень, у ратуши.

— Угу… — Кинт задумавшись продолжал смотреть в окно, но потом опомнился, — в смыс…

Но только покачивающаяся спина старухи, спускающейся по винтовой лестнице, показалась Кинту.

Вернувшись в гостиницу, Кинт высыпал сумку и ранец на пол и стал собирать в кучу свою казну. В шкатулку Крея Кинт ссыпал все золотые монеты, предварительно их пересчитав — семьсот пять… Отложив пять монет в пустой кошель, Кинт взял два кошелька с самородным золотом, что также достались в наследство от Крея, и взвесил их в руке.

— Наверное, еще монет пятьсот выручу в меновой конторе в ратуше, — подумал Кинт, — похоже, придется ехать в Тек и забирать свои деньги в конторе ростовщиков… ну или часть тех денег…