Дома Кинт долго не мог уснуть, присев в углу у камина, пыхтя трубкой и попивая крепкий шант, он прокручивал в голове весь прошедший с Тьетэ разговор. Тьетэ показался Кинту серьезным и прагматичным человеком, принадлежал к аристократическому сословию. Однако Тьетэ не был заносчивым, не смотрел на других свысока, та кружка, пива выпитая им в кабачке в обществе машиниста и отставного жандарма, о многом говорила.

— Вообще, если выгорит, то можно неплохо зарабатывать и делать то, что умею, — вслух, чуть слышно, сам с собой разговаривал Кинт, — с бандами действительно беда в последнее время, такое ощущение, что кто–то специально нарушает некогда размеренную жизнь в терратосе. Возможно, капитан Морес был прав, и это делают шпионы соседних терратосов, на севере так точно, это может быть их рук дело в сговоре с контрабандистами. Что тогда сказал Григо, когда я его накачал шантом? «и кое–кто мне дорого заплатит за дыру в ноге…», — да, я помню эти его слова, значит, он как минимум догадывается, кто руководил налетом, как максимум знаком с ним лично.

Следующие три дня показались Кинту вечностью, время тянулось мучительно долго, и он занимал себя разными полезными и не очень делами. Например, неоднократно перечистил все оружие, почти три часа, монотонно шуршал точильным камнем по штыку походной винтовки и им теперь можно бриться. Каждый вечер Кинт гулял по парку, что отделял депо от жилых кварталов, а потом до глубокой ночи засиживался дома у камина.

Уже вечером выходного дня, после ужина, Кинт вышел из флигеля на балкон попыхтеть трубкой и понаблюдать за игрой детворы во дворе–колодце, за тем, как приемные дочери мадам Ригер, напевая какую–то веселую песню, возятся у котла с бельем… чертовки, Тана помахала Кинту рукой, а они и рады хихикать да перешептываться. Два старика на балконе напротив тоже, как и Кинт выходят вечером подышать свежим воздухом, поболтать о новостях и за неимением других развлечений с грустью вспоминать свою молодость, глядя на играющих в догонялки дворовых мальчишек.

Повозка господина Тьетэ въехала во двор, года уже стало темнеть, а дворники начали обходить свои владения и зажигать фонари. Повозка остановилась, Тьетэ перекинулся парой фраз с прачками, Тана, улыбаясь, показала на Кинта, Тьетэ кивнул, махнул ему рукой и направился к винтовой лестнице.

— Заходите, господин Тьетэ, — сказал Кинт, когда тот появился в дверях.

— Добрый вечер, Кинт, — Тьетэ вошел и огляделся, — о, скромно, чисто, уютно у вас здесь.

— Мне тоже нравится… Чаю?

— Да, не откажусь.

— Присаживайтесь, я сейчас.

Тьетэ присел за стол, прислонил к нему трость, а из саквояжа стал доставать какие–то бумаги и канцелярские принадлежности. Переложив пару листов с печатями и гербами, он, откинувшись на спинку стула, сказал: — Два дня назад был еще один налет, совсем недалеко от города, в лощине… убили жандарма охранного корпуса, что сопровождал почтовый вагон, ну и собственно этот вагон и ограбили.

— Зачем кому–то воровать письма? — Кинт поставил на стол кружки и налил чай.

— В почтовых вагонах не только письма, Кинт, в этот раз, например, там везли приличную сумму денег, предназначавшуюся для найма сезонных рабочих, что будут строить новую железнодорожную ветку на запад и два моста.

— Значит, кто–то проговорился…

— Похоже, — вздохнул Тьетэ, — ну ладно… если вы еще не изменили своего решения касательно моего к вам предложения, то хочу вам сообщить, что на совете ваша кандидатура утверждена. Были, правда, определенного рода сомнения, из–за вашей эм… биографии, да мы наводили справки через тайную жандармерию.

— И что же там?

— Ну, последние несколько лет скучать вам не пришлось, — улыбнулся Тьетэ.

— Это точно.

— Итак, — Тьетэ отставил в сторону чашку, и пододвинул к Кинту лист бумаги, — читайте, это ваш контракт… на пять лет.

Контракт, похоже, был списан с того, что Кинт уже подписывал когда–то, то есть он был один в один похож на контракт корпуса охраны дорог, только нанимателем выступал северо–восточный трест железных дорог. Также отличалось жалование, положенное по контракту, оно было больше чем жандармское — два золотых кеста в неделю, а также именной охранный патент за счет треста, оружие, патроны, форма и пропитание на службе, все за счет треста.

— Щедро…

— Да, — кивнул Тьетэ, — но и спрос с вас будет соответствующий.

— Это мне понятно.

— Ну что, согласны?

— Да.

— Тогда подписывайте и поехали.

— Куда?

— Я покажу вам место службы, ну и обсудим мероприятия, необходимые для организации службы.

Кинт взял протянутую Тьетэ авторучку, написал свое имя и расписался. После чего они с Тьетэ спустились во двор, сели в повозку и укатили в управление депо.

— Ну вот, здесь будет располагаться ваша служба, — Тьетэ зажег пару светильников на стене.

Кинт и Тьетэ стояли в помещении какого–то старого склада на территории форта. Склад был рядом со зданием управления, было видно, что тут долго ничего не складировалось и не хранилось, пахнет сыростью, кругом мусор и пара похабных надписей на стене.

— Я уже распорядился, завтра здесь начнут делать ремонт, — сказал Тьетэ, отпихнув тростью дохлую крысу, — какие–то отдельные предпочтения?

— Вы знаете, как выглядит казарма?

— Знаю.

— Тогда у этой стены, поставить двухъярусные кровати, сколько поместится, здесь была печь, судя по фундаменту и остаткам трубы, нужна печь…

— Подождите, идемте ко мне в кабинет, все напишете и заберете охранный патент.

Кинт засиделся в кабинете Тьетэ допоздна. На листе бумаги он постарался изложить требования максимально приближенные к тем, к которым он привык сам за время службы. Тьетэ также сообщил, что пока разрешено набрать не более двадцати стрелков, и если несение ими службы будет положительно сказываться на безопасности рейсов, то будет принято решение об увеличении численности. Приобретение арсенала, боеприпасов, снаряжения и формы Тьетэ также поручил Кинту.

— Сообщите мне потом, что и в каком количестве вы выбрали, я дальше распоряжусь о приобретении и доставке в эм…

— В казарму.

— Верно.

— Ну что, уже поздно… Надо выспаться, завтра еще один трудный день.

— А конюшня…

— Зачем?

— Конные разъезды вдоль путей.

— Думаете, надо?

— Лучше предотвратить нападение, чем потом отстреливаться из вагонов, отчего могут пострадать пассажиры, грузы…

— Хм, я подумаю, что можно сделать… однако я предполагал, что это будет недешево.

— И еще, вы можете заказать для меня вот такую же карту, что висит у вас на стене.

— Хорошо, будет вам карта.

— Ну, тогда вроде все… Можно и по домам.

Тьетэ подвез Кинта к арке дома, они попрощались и Кинт направился во двор.

— Это кто тама? — из–за угла вышел Мог, сторож из прачечной мадам Ригер, со старым однозарядным охотничьим карабином на перевес, — а, это ты, Кинт.

— Прачечная мадам Ригер на казарменном положении?

— Ты все шутишь? Нет Кинт, тут недалеко лавку ограбили… хозяина зарезали, городовые уже два раза заходили, предупредили, что не поймали еще никого.

— Понятно… и ты, значит, тут у нас на охране и обороне?

— А кому ж еще?

— Ну, тогда я спокоен, — Кинт похлопал по плечу Мога и пошел к лестнице.

— Кинт…

— Что?

— А ты говорят, теперь будешь в управлении депо служить?

— Кто говорит?

— Люди говорят.

— Да, Мог, в управлении, — Кинт хмыкнул и пошел дальше.

Уже приближаясь к флигелю, Кинт заметил странную тень рядом со ступенями у своей двери, положив руку на рукоять револьвера, он взвел курок…

— Это я, — прошептали от двери, — К–к–кинт, не стреляй… пожалуйста.

Стуча зубами от холода, накрывшись каким–то вонючим мешком, у лестницы сидел и трясся Сарт, перепуганный, грязный.

— Ты чего здесь?

— Спрячь меня.

— С чего это? — ответил Кинт, чуть наклонился и посмотрел на тень Мога, прохаживающегося в арке.

— Пожалуйста… мне больше некуда идти.

— Правда что–ли? — хмыкнул Кинт, отомкнул дверь и, наклонившись к Сарту, спросил, — лавка, та, что ограбили и хозяина убили, ваша работа?

— Это не я, это кривой Закт его ножом… я только дверь открыл изнутри.

Схватив Сарта за шиворот Кинт втащил его в комнату и, врезав пинка под зад, отправил в угол, к камину, затем сняв с гвоздя на стене перевязь от палаша, начал охаживать ей Сарта…

— Я тебе говорил? Говорил, как ты можешь закончить? — хлестал Кинт парня, а тот лишь закрыв лицо руками, молча сносил удары.

Спустя несколько минут Кинт сидел за столом, курил трубку и сверлил глазами Сарта, который, так и сидел в углу и, шмыгая, размазывал грязь по изрядно подпорченному лицу.

— Значит так, видно, небеса хотят дать тебе еще один шанс, хотя я с ними не согласен, — Кинт ткнул мундштуком в сторону Сарта, — ты можешь остаться и переночевать здесь, а завтра, на рассвете уйдешь, да так, чтобы никто тебя не видел, пойдешь к северным воротам депо и будешь меня ждать там.

— Зачем? — шмыгая носом, спросил Сарт.

— Человека из тебя делать буду и, клянусь, если пойму, что из этого ничего не выйдет, пристрелю собственноручно! Выбирай, или ты уходишь прямо сейчас и никогда не попадаешься мне на глаза, или остаешься и делаешь так, как я сказал и, возможно, у тебя будет шанс начать другую жизнь, но легко не будет, это я тебе обещаю, поверь.

— Остаюсь…

— У камина ложись, держи, — Кинт встал, снял с вешалки старый бушлат, бросил Сарту, погасил светильник и лег на кровать.

Ночью Кинт слышал, как недалеко раздавались свистки городовых и несколько раз стреляли, кричали, а рано утром Сарт босиком прошел к столу, положил на стул бушлат и тихо вышел на лестницу где, кряхтя, подтянулся, забрался на кровлю и ушел по крыше. Дождавшись рассвета, Кинт тоже собрался и отправился завтракать в кабачок у депо. Проходя мимо парка, Кинт увидел следующую картину — четверо городовых складывают трупы двух парней, возрастом чуть старше Сарта, на длинную телегу, принадлежащую городскому кладбищу. Один из парней застрелен, а второй явно забит до смерти.

— Проходи, нечего пялиться! — рявкнул на Кинта один из городовых.

Кинт отвернулся, прошел через парк и направился к кабачку. Присев у окошка, Кинт отодвинул штору и посмотрел в сторону ворот депо, там, переминаясь с ноги на ногу, в тени открытых ворот, стоял Сарт.

— Доброе утро! Вам, как всегда? — подошел к Кинту мальчишка официант.

— Сегодня две порции, и вот еще что, видишь вон того парня у ворот.

— Угу…

— Получишь на пару медяков больше чаевых, если сбегаешь и приведешь его сюда, скажешь, Кинт зовет.

— Хорошо, я сейчас, — сверкая подметками, официант выбежал из кабачка.