Глава первая

Конинг.

Как бы ни шагнул вперед прогресс, а в условиях лютой зимней стужи северо-востока терратоса Аканов, конная тяга — единственный транспорт, требующий лишь сытной кормежки и заботливого обихода…

— Пошла! Давай! — погоняет Григо пару лошадей, стоя на коленях в санях.

Две резвые лошадки ритмичным хрустом по заснеженной дроге нарушают тишину леса. Монотонный, в одном ритме хруст, и шуршание полозьев по снегу расслабляют, успокаивают, но этот покой обманчив. Кинт сидит спиной к движению, с трёхствольным ручным картечником в руках, и внимательно смотрит на дорогу за санями.

— Вот же занесло, — Григо в который раз бранно высказался о прошедшем предыдущей ночью снегопаде, — мы так дотемна не успеем, а ночевать в лесу я что-то больше не хочу, стар я для этого, Кинт…

— Успеем, — Кинт оглянулся, — вон уже седловина перевала показалась, главное, попроси своих лошадок, чтобы вверх вытянули, а сверху-то уж до Конинга скатимся.

— Приспичило же тебе ехать! — Григо снова наподдал вожжами лошадям.

— Не мог я больше откладывать, они уж во снах стали приходить. Стоят и смотрят, молча, все молчат, один капитан Бретэ бранится, да так, что Небесам стыдно.

— Да я понимаю, сам сколько собирался, но все никак не мог решиться…

Оставив Сэт и маленького Дайма под надежной опекой Маара, с которым мальчик очень сдружился, Кинт и Григо неделю назад отправились на север, к холму, где во время Северной войны остались лежать три четверти бойцов из отряда Кинта. Они нашли это место — изрытые ядрами мортир северян траншеи и брустверы, перебитые и напичканные шрапнелью, пулями и осколками стволы деревьев, и были удивлены, обнаружив несколько погребальных кострищ. Кто-то из немногих, переживших этот бой, вернулся, и предал огню останки погибших. Переночевав у подножия холма и помянув погибших товарищей, они отправились обратно.

— Наверное, Локт, — предположил Кинт, поглядывая на плотный кустарник у дороги, — он в Тэке, начальник жандармерии правопорядка.

— Возможно, — согласился Григо, тоже внимательно посматривая по сторонам…

Промыслом в Конинге теперь занимаются не так активно, кочевники в большинстве своем ушли на юг, в степи, вот и расплодилось черных волков. Конечно, двум лошадям и двум людям они предпочтут семейство кабанов, но мало ли, на этой лесной дороге, учитывая опыт Кинта, нужно быть готовым ко всему. Но миновало лихо, добрались до Конинга без приключений уже в сумерках, разве что снова пошел снег и завьюжило.

— Отец! Дедушка! — Дайм, накинув шубку и шапку из волчьих шкур, вышел на задний двор лавки Ллодэ, когда Кинт и Григо выпрягали лошадей из саней.

— Дайм, пурга началась, — Кинт помахал сыну рукой, — зайди в дом, мы скоро.

Маленький Дайм воспринял появление в своей жизни матери, отца и доброго дедушки даже с некоторым одухотворением. Уже потом, из рассказов ребенка стало понятно, что в особняке на плантациях особо вниманием его не баловали. Самозваный отец иногда брал его с собой на светские мероприятия, у мальчика была строгая воспитательница из прислуги, гулял он под ее чутким присмотром, с другими детьми играть не разрешали. Да и с первой встречи, тогда, в галерее, ребенок уловил нечто родное от доброй женщины. Она выглядела, смотрела на него именно так, как он своим детским умом представлял, как должна выглядеть и смотреть на него родная мать. Он не ошибся, маленький Дайм вообще оказался весьма сообразительным ребенком. Погоня, перестрелка и трехнедельное путешествие в объезд главных трактов его скорее развлекли, чем напугали… сын своего отца, что тут говорить.

— Еще не спишь, Дайм? — Кинт смахнул щеткой снег с меха, которым обшиты высокие ботинки, присев на лавку у входной двери, на которой сидел в ожидании отца и деда мальчик. Еще Кинт уловил приторно сладкий запах, очень знакомый запах…

— Маленький упрямец, весь в отца, — Сэт вышла в прихожую и, скрестив руки на груди, прислонилась к стене, улыбаясь, но при этом внимательно осматривая Кинта и отца на предмет целостности одежды и прочих неприятностей.

— В отца ли? — Григо повесил на вешалку полушубок.

— Как съездили? — Сэт пропустила мимо ушей уточняющий вопрос.

— Без приключений, разве что снега нападало порядком, — ответил Кинт, — а как у вас?

— У нас в гостях господин в усах! — выдал Дайм и забрался к отцу на колени.

— А хочешь, я угадаю, как звать этого господина? — Кинт потрепал по волосам Дайма.

— А сможешь?

— Да проще простого! Меня этому научили кочевники, — Кинт театрально закатил глаза и, прикрыв веки, стал что-то бубнить и раскачиваться, а потом шепотом произнес, — Морес Таг, имя этого усатого господина!

— Правильно! — обрадовался Дайм.

— Главное, чтобы этот усатый господин не увез твоего отца на какое-нибудь опасное задание, — Сэт нахмурила брови и посмотрела в комнату.

— Это вряд ли, я не служу усатому дяде, — Кинт наконец снял верхнюю одежду, сапоги и стеганые штаны.

— Я бы так не сказал, — в дверном проеме появился Морес, — рад видеть вас, господа, в добром здравии.

— Я тоже рад, — Кинт поднялся с Даймом на руках, — но отчего-то по вашему взгляду, господин полковник, я уже и не знаю, рад ли… или уже не полковник?

— Первый советник секретариата безопасности — так звучит моя должность.

— Звучит серьезно…

— Сначала ужинать! — строго сказала Сэт, — а потом все разговоры.

Во время ужина Дайм не сводил взгляда с гостя, ему очень хотелось побыть в обществе взрослых, но Сэт напомнила сыну, что он уже сильно припозднился, и пора спать. Когда Сэт увела Дайма в детскую, а Григо, заявив о делах в лавке, на ночь-то глядя, тоже покинул гостиную, Морес достал сигару и, показав ее Кинту, спросил:

— Я закурю?

— Кури, только давай присядем ближе к камину, — Кинт поднялся из-за стола, достал из кухонного шкафа бутыль и пару стаканов.

Придвинув к камину стул, Морес уселся на него, закинув ногу на ногу продемонстрировав очень дорогие сапоги из кожи отличной выделки.

— Ноги-то не мерзнут? — Кинт тоже присел рядом, кивнув на сапоги собеседника, и подал ему стакан с шантом.

— Бывает… — Морес снял пенсне и убрал его в нагрудный карман форменного камзола, несколько секунд молчал, прежде чем заговорить, будто подбирал слова… — Настраивайтесь, господин капитан, на службу, как только наступит весна.

— Ого! Так официально, что я уже начинаю опасаться этих ваших интонаций, но хочу напомнить, что я отставной капитан, — Кинт тоже решил «выкать», раз такое дело.

— Это ненадолго, до весны, — Морес поднялся, прошел к своему саквояжу, что стоял на подоконнике и вернулся с пухлой кожаной папкой, достал несколько листов и протянул их Кинту, — ознакомьтесь.

— Протокол допроса… — начал читать Кинт вслух, но потом замолчал, пробежал взглядом по бумагам, перебирая их, затем поднял взгляд на Мореса.

— Да, друг мой, — Морес выдохнул дым сигары в сторону камина, — от вашего решения зависит, будет дан ход этим бумагам или нет.

— Тут все, эм… как у вас говорят — косвенно.

— Согласен, но привязать произошедшее на юге к вашей семье и к вам лично, сможет даже недалекий инспектор, к тому же, наемника господина Григо, некоего Конна, мы уже нашли, осталось его только арестовать и развязать ему язык, а это, поверьте, умеют делать в нашем ведомстве.

— А почему разбоем занимается секретариат безопасности? — Кинт вернул бумаги Моресу.

— Потому что господин Терье, а кстати, кто пустил ему пулю в лоб?

— Он ее заслужил.

— Не спорю, так кто?

— Я.

— Так и думал, судя по свидетельствам оставшихся в живых наемников…

— Там не осталось живых.

— Ошибаетесь, один из них, как только понял, чем все закончится, спрятался в овраге, и другой еще дышал, когда его привезли в лазарет Шоута, он не дожил до полудня, однако успел рассказать и о ночном налете на особняк и о перестрелке у оврага. Терье был очень влиятельным человеком, пусть и мерзавцем, но богатым и влиятельным мерзавцем, а городской совет Шоута, председателем которого Терье являлся, требует расследования. Из показаний очевидно, что это был не просто разбой, а некие великолепно подготовленные люди, а раз так, то и заниматься этим расследованием поручено секретариату безопасности, наемники такого уровня — это с некоторых пор угроза монархии.

— Вот как?

— Да, и либо они служат монархии, либо…

— Но про мой уровень подготовки, военной, и не только, в монархии известно людям, которых можно пересчитать по пальцам одной руки, и трое из них сейчас в этом доме. И если вы заметили, то теперь у меня есть семья, сын, есть дело…

— Это какое дело? — Морес даже улыбнулся в усы, — продавать револьверы, карабины и патроны?

— Представьте себе.

— Затрудняюсь. Не представляю я вас, Кинт, продающим револьверы, уж поверьте!

Кинт все еще держал в руке стакан с шантом, не отпив и не отсалютовав Моресу, он покрутил его в руке, поднялся, поставил стакан на край стола, достал трубку и закурил.

— Правильно, подумайте, взвесьте все хорошенько. Кинт, я ни в коем случае не шантажирую вас, я хочу помочь вам, и не скрою, себе, хорошо, что дело о перестрелке в предместьях Шоута легло на стол мне, а не моему дяде, например. Но, я служу терратосу, и хотите вы или не хотите, и вы тоже…

— …выброшенный на улицу монарший пес, как сказал про меня один человек, — закончил за Мореса Кинт, — одним словом, я должен вернуться в стаю этих монарших псов, чтобы моя семья жила спокойно?

— Верно, и более того, безбедно, как вам жалование в триста золотых кестов в месяц? Вашему сыну нужно будет учиться, наше ведомство весьма авторитетно и подходящие рекомендации будут нелишни.

— А документы? — Кинт указал мундштуком на листы протоколов.

— А вы приняли решение?

— Я еще не знаю, на что именно я должен быть согласен, объясните.

— Вас мобилизуют, точнее, это могу сделать я, прямо здесь, подписав необходимую бумагу и вручив вам жетон инспектора секретариата безопасности.

— То есть я нужен не как капитан дорожной жандармерии?

— Конечно нет! Дорожных жандармов, тем более отставных капитанов хватает в терратосе.

— И чем тогда я должен буду заниматься и где?

— Работы предстоит много, Кинт, — с лица Мореса сошла еле заметная улыбка, что держалась на протяжении всего разговора, он стал серьезным, — отбросив все, что было сказано раньше, признаюсь, я могу положиться в вопросах, что предстоит решать, лишь на нескольких человек в терратосе, и как вы выразились, их можно пересчитать по пальцам одной руки, и двое из них сейчас присутствуют в этой комнате. Все задачи, что предстоит нам решать, очень деликатны, кругом политика.

— Но ведь я не шпион, Морес!

— Ты инструмент! Острый и точный, от таких инструментов порой зависит даже самое незначительное хирургическое вмешательство! И не обманывай себя Кинт, сколько еще ты сможешь просидеть тут, протирая штаны за витриной оружейной лавки и не свихнуться?

— Похоже, вы нашли для меня очередное приключение, от участия в котором я не могу отказаться.

— Так и есть.

Кинт взял стакан и наконец, отсалютовал им Моресу.

— Я согласен, но поклянитесь мне, Морес Таг, что вы лично позаботитесь о моей семье, если со мной что-нибудь случиться.

— Приняв это решение, ты сам позаботился о своей семье и о себе, — Морес ответно отсалютовал стаканом, — но и я, конечно же, даю свое слово.

— Это меня устраивает, — Кинт опрокинул стакан с крепким напитком многолетней выдержки и тут же наполнил его снова, — и приступить к службе я должен весной?

— Да, через два месяца, когда все будет готово.

— Что готово?

— Пока не могу сказать. Очень много сил задействовано в том, что тебе в первую очередь предстоит выполнить. Возможно, тебя это обрадует, но тебе снова придется встретиться с профессором Дактом.

— Вы что, сами не можете его арестовать? — удивился Кинт.

— Все сложно и об этом позже, но того продажного инспектора ты сможешь наказать, если захочешь.

— Не перестаю удивляться вашей осведомленности.

— Это моя работа, Кинт, — Морес взял листы протоколов и бросил их в огонь камина, — теперь о деле.

Из саквояжа на стол переместилась потрепанная газета, сложенная в несколько раз, шкатулка с канцелярскими принадлежностями. Морес снова надел пенсне, достал из папки бумагу с гербами, тиснением и сургучной печатью, и начал в ней что-то писать.

— Тебе назначена выплата годового жалования в качестве вознаграждения за значимую услугу для терратоса Аканов.

— Это за какую? За то, что никак не сдохну?

— Отчасти да, — Морес ухмыльнулся и толкнул к Кинту газету, — ваше везение даже вызывает зависть.

Развернув старый, еще осенний выпуск «Голоса Решенца», Кинт понял, о чем речь. В газете чужого терратоса, была статься о трагической гибели в столичном экспрессе трех офицеров имперской тайной службы.

— С чего вы взяли, что это моих рук дело?

Морес снисходительно так посмотрел на Кинта, вздохнул и, продолжив писать, ответил:

— Наше ведомство работает и в соседнем терратосе, нелегально, но все же есть несколько хороших агентов. Может, это тебя удивит, но в подобном, эм… «убийственном вероломстве» я уже узнаю твой почерк. А почему ты так с ними?

— Они не сдержали слово.

— Пожалуй, это аргумент, согласен, — Морес расстегнул пуговицу воротника-стойки и протянул Кинту мобилизационную грамоту, — вот, ознакомься и распишись.

Морес покинул дом Кинта под утро, за ним приехал Маар и отвез на станцию воздухоплавания, а Кинт остался сидеть за столом. Перед ним лежал жетон инспектора секретариата безопасности, казначейское распоряжение на три тысячи шестьсот кестов золотом и пухлая кожаная папка с документами, с которыми Кинту предстояло ознакомиться. Содержание некоторых бумаг надлежало выучить наизусть, а сами бумаги сжечь.

— Ты даже не ложился? — сонная Сэт появилась в дверях, закутанная в шерстяное одеяло.

— Нет.

— А Морес?

— Он уехал.

— А ты, когда уезжаешь ты? И как надолго?

— Весной… не знаю как надолго.

— А ехать обязательно?

— К сожалению да.

— Раз ты так считаешь, поезжай, — Сэт подошла к Кинту и положила руку ему на голову, — пойдем спать.

— Пойдем, — Кинт сгреб со стола все оставленные Моресом «подарки» в толстую кожаную папку и задвинул ее на дальнюю полку в шкаф.

На следующий день после отъезда Мореса у Кинта и Григо был разговор, серьезный разговор. Сэт рассказала утром отцу о планах мужа на весну, пока Кинт с Даймом ходили за водой к колодцу в конце улицы, точнее ходил Кинт, а Дайм ехал в санках, обняв бочонок. Сказать, что Григо огорчился, это ничего не сказать, и после семейного завтрака, пригласив Кинта в лавку провести ревизию остатков товара, высказал ему все, что думает об этих планах, о Моресе Таге и собственно о безответственном Кинте. Но пылкая и гневная речь Григо сошла на нет, после того как Кинт рассказал о причинах, побудивших его согласиться на предложение Мореса. О сожженных в камине листах протокола допроса, о перспективе отправиться всем семейством на каторгу, и это в лучшем случае…

— И не Морес тому причина, Григо.

— Неужели ты так и проживешь всю жизнь в обнимку с оружием, искушая судьбу, вместо того, чтобы жить нормальной жизнью? — выслушав Кинта, Григо успокоился и просто, чтобы занять руки, листал толстую кассовую тетрадь лавки.

— Это у меня спрашивает контрабандист, отошедший от дел к пятидесяти годам, внезапно вспомнив о дочери?

— Это другое…

— Нет Григо, вы делали то, что у вас хорошо получается в желании заработать кестов для безбедной старости, но когда встал вопрос о вашей свободе и следовательно, о жизни дочери — вы сделали выбор, правильный выбор. Я свой выбор тоже сделал — закон закроет глаза на некоторые приключения нашей семьи, а я послужу терратосу, в конце концов, я присягал на верность монарху, который снова занял престол. Согласитесь, служба императору в любом случае лучше, чем быть до конца жизни по другую сторону закона, пусть и несправедливого, но другого закона у нас нет.

— Ты можешь погибнуть, Кинт, или опять сгинуть на долгие годы, а как же Дайм, Сэт?

— Григо, не надо подсказывать преисподней…

— Ладно, пусть хранят тебя Небеса, — Григо захлопнул тетрадь, — тогда до весны тебе нечего делать в лавке, мне и Маар хорошо помогает, а ты проведи это время с семьей.

— Вообще-то, именно это я и собирался сделать.

 

Глава вторая

— Матушка, догоняйте! — оглянувшись, крикнул маленький Дайм и вырвался вперед от матери и отца, ловко объезжая других отдыхающих на зимнем катке, организованном городским советом в замерзшей бухте. Погода вовсе не морозная, нет ветра, в стороне под навесами подают за пару медяков горячий чай и лепешки, а то и покрепче чего нальют. Духовой оркестр пожарной команды, играет веселую музыку, кругом веселый детский смех…

— Дайм, аккуратно, смотри куда едешь, — ответила Сэт, и обратилась к Кинту, поддерживая его под локоть, — ну как, попробуешь сам?

— Даже не знаю, как вы меня уговорили на это безумие, — сосредоточенно сопя, проворчал Кинт, — ладно, отпускай, но будь рядом…

Кинт самостоятельно проехал совсем немного, как какой-то молодой парень пронесся мимо. Пытаясь избежать столкновения, Кинт слишком сильно выпрямил ноги в коленях и выгнулся назад, вследствие чего грохнулся на лед, предварительно блеснув коньками в воздухе.

— … ух! Ржавый шомпол тебе в зад!

— Не ушибся? — подъехала Сэт и, улыбаясь, смотрела сверху на распластавшегося Кинта.

— Скажи, ты запомнила того парня?

— Да, — Сэт звонко расхохоталась, глядя как Кинт, словно черепаха, перевернутая на панцирь, возится на льду и пытается подняться, также подъехал Дайм и составил матери компанию, посмеиваясь над отцом.

— Ха-ха-ха… Весело им. Покажешь мне его потом…

— Нет конечно! — Сэт наконец протянула руку в кожаной перчатке, — держись, мой отважный жандарм, попробуем еще? Сынок, помогай отцу.

— Обязательно, — с помощью Сэт и сына Кинт снова встал на ноги, — ничего, не было еще такого, чтобы я не научился чему-то… научусь, обязательно научусь.

Кинт с трудом постигал зимнюю забаву жителей Конинга, и если лыжи он освоил еще в юности, и весьма успешно, под чутким руководством Дукэ, то коньки стали серьезным испытанием. Но спустя пару недель ежедневной практики вечерами, Кинт уже мог кататься прямо, правда, периодически выкрикивая «Посторонись, зашибу!», потому как поворачивать и объезжать препятствия он мог лишь по очень большой траектории, да и тормозил пока с трудом, так что остановить его могло только дощатое ограждение катка. А через несколько недель городские власти приказали разобрать ограждение катка, и запретить кататься, из-за потепления и опасности вскрытия льда в бухте. К немалой радости Кинта вечерние катания прекратились и начались прогулки верхом в окрестностях Конинга. В воздухе уже пахло весной, на основных проезжих улицах почти не осталось снега, но он еще лежал на лесных дорогах. Далеко не отъезжали, катались по тропам на склонах, откуда открывался великолепный вид на город и бухту. Бывало, спешивались, и пока Кинт учил Дайма пользоваться бивачным снаряжением, разводить огонь и готовить кашу на вяленом мясе, Сэт рисовала. Надо ли упоминать, насколько точно и красиво получалось у нее переносить на холст красоту, окружающую Конинг? Пусть рисунки покрытых хвойным лесом склонов и бухты с застывшими в ней судами были углем, черно-белые, но даже у черного и белого цветов есть множество оттенков. Еще Сэт рисовала Кинта и Дайма… вот они кашеварят у костра, вот изучают следы какого-то зверя на снегу, вот отец учит сына стрелять из малокалиберного револьвера Сэт по ржавой кастрюле, которую одолжил у Дукэ. К слову о Дукэ, он был частым гостем в доме Кинта, как и наоборот — каждый выходной все семейство ужинало в «Пятом колесе».

То, что Кинту пора собираться, стало понято вечером выходного дня, ровно по прошествии двух месяцев после отъезда Мореса Тага. Вне расписания, на станции воздухоплавания приземлился пассажирский скревер, прилетевший с юга, а через двадцать минут, перемешивая большими колесами грязь начавшейся весенней распутицы, у оружейной лавки остановился моторный экипаж городовых. Григо уже отправил Маара домой, но сам еще находился в лавке, подсчитывая итоги дня начавшейся с наступлением весны бойкой торговли. Еще оставалось заполнить освободившиеся места на витрине с работами самого Григо и Сэт — трости, табакерки, портсигары, заколки, запонки, перстни. В дверь лавки постучали, настойчиво так…

— Господин Григо! — донесся из-за двери голос, он показался знакомым.

Григо подошел к занавеске окна у двери и отодвинул ее, разглядывая в вечерних сумерках высокого человека в синем камзоле тайной жандармерии, а потом, как вспомнив что-то, всплеснул руками, сдвинул мощный засов и, открыв дверь, воскликнул:

— Сарт! О небеса, да тебя и не узнать! Какой важный-то, проходи, вот Кинт обрадуется-то.

— Здравствуйте господин Григо, — Сарт учтиво поклонился, переступив порог и сняв котелок.

— Возмужал! — Григо продолжал рассматривать Сарта, но тут сообразил, — подожди… ты не за Кинтом ли?

— Да, господин Григо, — Сарт поставил на прилавок пузатый саквояж и стянул перчатки, — могу я его увидеть?

— Этот ваш Морес знает, кого прислать, приехал бы кто другой, уже вылетел бы как пробка! — Григо нахмурился и кивнул на дверь в дальнем углу лавки, — вон туда проходи, попадешь в пристройку, а оттуда в дом, как раз ужинать собираемся.

Покойный старик Ллодэ жил весьма скромно и был одинок, жилая часть полутораэтажного сруба занимала лишь треть всего строения, остальное было отведено под торговлю и склад. Григо же, получив от Кинта по окончании Северной войны разрешение жить и продолжить дело Ллодэ, в первую очередь провел реконструкцию дома и пристроил еще две комнаты, в надежде, что отыщется дочь и вернется Кинт.

Сарт протиснулся мимо ящиков, и хотел было взяться за массивную ручку двери, как дверь распахнулась и в Сарта врезался мальчишка со словами:

— Дедушка! Пойдем ужи…

— Ого! — Сарт улыбнулся и присел рядом с мальчиком, — как твое имя?

— Отец мне говорил, что не стоит доверять синим камзолам! — ответил Дайм, прошмыгнул мимо Сарта, подбежал к деду и, глядя на Сарта исподлобья, спросил, — это за отцом?

— Пойдем ужинать, — Григо вздохнул и погладил Дайма по взъерошенным волосам.

— Очень знакомый взгляд, — Сарт продолжал улыбаться, поражаясь тому, как сильно этот мальчик похож на своего отца.

— Характер тот же, — ответил Григо и кивнул на открытую дверь, — проходи, Кинт будет рад тебя видеть.

Григо был прав, Морес Таг умел найти подход к людям, Кинт действительно обрадовался, увидев вошедшего в гостиную Сарта, и поднялся из-за стола воскликнув:

— Вот это сюрприз! Сарт!

Дайм тут же подбежал к отцу и, обняв его за ногу, спросил:

— Ты уедешь с ним? Сегодня?

— Здравствуй Сарт, — Сэт сдержано улыбнулась.

— Дайм, мы ведь уже все обсудили, помнишь? — Кинт строго, как ему казалось, посмотрел на сына.

— Разве уже пришло время? — Дайм шмыгнул носом, его глаза блеснули, он опустил взгляд на сапоги отца и принялся крутить пуговицу на своей жилетке.

— Да сынок, время пришло.

— И нужно поспешить, пилоты императорского воздушного флота не любят ждать, — Сарт виновато пожал плечами и отвел глаза от взгляда маленького мальчика, наполненного обидой и злостью.

— Похоже, — Григо поскреб седую бородку, обратившись к Сарту, — ты нажил себе врага.

— Надеюсь, мы еще подружимся.

— Ненавижу синие камзолы! — выкрикнул Дайм и выбежал из гостиной.

— Придется постараться, — хмыкнул Григо и стянул нарукавники, в которых он всегда работал в лавке.

Проводив взглядом выбежавшего из гостиной сына, Кинт спросил:

— Сколько у меня времени?

— Не более получаса, — Сарт так и стоял у двери.

— Напои гостя чаем, мне нужно собратья, — Кинт положил руку на плечо Сэт.

— И поговорить с сыном, — ответила она.

— Обязательно.

Через несколько минут маленький Дайм уже помогал отцу собирать ранец и большую дорожную сумку, он уже не плакал, а лишь шмыгал носом и грустно вздыхал. Сэт стояла в дверях их маленькой и уютной комнаты, она тоже готова была сорваться и заплакать, как бы не готовила себя к этому моменту и знала, что он неизбежно наступит.

— Пообещай нам с Даймом, что ты вернешься, — тихо сказала она.

— Ты же знаешь, я не могу дать такого обещания, — Кинт туго увязал к ранцу чехол с охотничьим карабином.

— Знаю, — вздохнула она, — я буду ждать, сколько нужно.

— И я! — снова шмыгнул носом Дайм.

— Идите сюда, — Кинт сбросил на пол ранец и дорожную сумку и присел на кровати.

Так они сидели, молча, еще минут десять, Дайм на коленях у отца, крепко обняв его, Сэт рядом, положив голову Кинту на плечо и крепко сжимая его широкую ладонь своими руками.

— Ладно, не будем заставлять ждать пилота императорского флота, — тихо сказала Сэт и поцеловала Кинта в губы.

Сарт уже допил чай и о чем-то беседовал с Григо, когда Кинт, Сэт и Дайм вернулись в гостиную.

— Я готов, — Кинт прошел к вешалке, надел длинный кожаный плащ и шляпу.

— Надеюсь, ты меня услышал, — Григо многозначительно посмотрел на Сарта.

— Да, господин Григо, — Сарт кивнул и поднялся, — до свидания, мадам, до свидания, Дайм.

— До свидания, — почти хором ответили Сэт и Дайм.

— Я провожу, — Григо встал.

Кинт еще раз обнял Сэт, затем присел на колено и, потрепав сына по волосам, поцеловал его в лоб.

Проходя через помещение лавки, Григо придержал Кинта за руку.

— Подожди, прихвати это, — Григо достал из витрины одну из тростей.

Кинт взял трость, осмотрел ее и чуть провернул рукоять, показался трехгранный клинок.

— Да, это лучше, чем разгуливать со штыком за голенищем сапога, — подтвердил Сарт.

— Не потеряй, удержу из твоей доли, — грустно улыбнулся Григо, — и сам, не вздумай потеряться!

— Постараюсь, — ответил Кинт и протянул Григо руку.

— Уверен, что этот твой Морес… — Григо все еще держал руку Кинта.

— Не стоит, Григо, в любом случае, я сделаю все, чтобы вам ничего не угрожало…

Через десять минут Кинт и Сарт расположились в достаточно просторном и удобном четырехместном салоне пассажирского скревера, взвыли винты, рассекая лопастями воздух, скревер дернулся и взмыл в небо навстречу появляющимся в вечернем небе звездам, взял курс на юго-восток и, разгоняясь, стал набирать высоту.

— Куда мы летим? — Кинт посмотрел через толстое стекло иллюминатора вниз, на светящийся редкими огнями Гонинг.

— Дейлур.

— Да неужели?! Хоть рассмотрю городок, из которого меня продали в рабство.

— Да уж, господин Морес мне рассказал о твоих приключениях, и я бы с удовольствием выслушал эту историю от тебя, но знаю, что ты не расскажешь.

— Может быть позже…

— Ты всегда так говоришь, а потом мне рассказывают о тебе другие.

— Чего обо мне-то, лучше про себя расскажи, я ведь на самом деле очень рад видеть тебя таким, каким ты стал.

— В этом твоя заслуга, Кинт, — Сарт грустно улыбнулся, — если бы ты тогда, во флигеле в Латинге не отходил меня ремнем и не дал последний шанс, то неизвестно, долго ли я прожил бы.

— Недолго, — подтвердил Кинт.

— Вот и я про это… а сейчас что, сейчас я мастер-инспектор тайной жандармерии, привлечен приказом управления к ведомству господина Мореса, точнее, это было сделано по его ходатайству.

— Ты не рад?

— Почему же, наоборот, быть посыльным у аристократов, что служат в тайной жандармерии, мне откровенно скучно, серьезных расследований мне не доверяют… происхождение, — Сарт развел руками, — а с Моресом и, тем более, с тобой не заскучаешь.

— Скажи честно, Морес тебя послал только для того, чтобы доставить меня к месту… эм… службы, или приказал присматривать за мной?

— И то и то, но не присматривать, а быть помощником и согласно внутреннему распоряжению, я у тебя в подчинении с сегодняшнего дня, ты же в звании капитана, и у тебя жетон старшего инспектора.

— Это замечательно! Буду тебя посылать за свежей выпечкой по утрам!

— Кинт…

— И заставлять варить какао!

— С этой обязанностью хорошо справится Чекар.

— Это кто?

— Он вроде как управляющий в небольшом каменном домишке, на одной из тихих улочек Дейлура, где мы расположимся.

— Секретные апартаменты управления?

— Да, одни из многих.

— Часа четыре лететь?

— Около того.

— Тогда я, пожалуй, посплю, что-то мне подсказывает, что в ближайшее время будет суетливо, — Кинт вытянул ноги на ранец, что лежал на полу перед сиденьями и, подложив под голову шляпу, закрыл глаза.

Кинт не сразу уснул. Незаметно для самого себя, он улыбался, видя образы Сэт и маленького Дайма, ему вспомнились конные прогулки по лесу в окрестностях Конинга, катание на коньках и вечерние чтения перед сном — они втроем сидят на шкуре черного волка у камина, а Сэт читает толстую книгу со старыми легендами Эрты.

 

Глава третья

Кинт открыл глаза. Проснуться его заставило солнце, которе выкатилось из-за горизонта огненным шаром, коснулось ярким светом век и повисло над океаном.

— Восточный берег… — прокомментировал Сарт, тоже глянув в иллюминатор, — вон и Дейлур.

— Сверху выглядит тихим и уютным городишком.

— Он такой и есть, разве что считается негласной столицей морских контрабандистов.

Кинт потянулся до хруста, вспоминая карту терратоса и отметив про себя, что юго-восток ему не так хорошо знаком.

Посадка была жесткой, то ли пилот не такой опытный, то ли сильный порыв ветра с моря помешал, но было неприятно прикусить язык и клацнуть зубами. Сарт тихо выругался знакомыми Кинту выражениями покойного капитана Бретэ. Пилот, холеный, молодой офицер-аристократ, сделал вид, что так и надо, и повернулся в салон, перекрикивая винты:

— Поторопитесь, мне еще в столицу лететь.

На прошлогоднюю пожухшую траву из открытой двери полетели баулы, дорожные сумки и ранцы, следом выбрались Сарт и Кинт.

— Смотри, не угробь машину императорского флота! — Кинт постучал по обшивке, закрыл за собой люк-дверь и, придерживая шляпу, отошел в сторону.

Скревер снова взвыл винтами, завис на мгновение, неуклюже качнулся и, набирая высоту, полетел на запад.

На станции воздухоплавания располагалось всего одна швартовочная башня для дирижаблей, и та была не занята. Кирпичный пакгауз, небольшие газовый и ремонтный цеха, здание конторы таможенного управления, от которого неторопливо, навстречу прибывшим, идут два жандарма.

— Приветствую вас, господа, — мастер-жандарм таможни вытянулся, разглядев на петлицах синего камзола Сарта знаки принадлежности к серьезному ведомству, — мне сообщить в управление правопорядка о вашем прибытии?

— Не стоит, — помотал головой Сарт, — просто сделайте отметку о прибытии и убытии воздушного судна.

— Так есть! Возможно, вам понадобится транспорт? — жандарм поежился и поднял воротник, загородившись от внезапного порыва холодного и сырого ветра.

Снега на юго-востоке уже не было, весеннее солнце светило ярко, но еще не грело.

— Нас встречают, — Сарт кивнул на выехавший на поле станции моторный экипаж.

— Добро пожаловать в Дейлур, — жандармы одновременно кивнули, отдав честь, развернулись и, также медленно и лениво поплелись обратно к конторе таможни.

— Тут все так, медленно, лениво и тихо, — Сарт поднял с земли большой баул и ранец Кинта.

За рулем моторного экипажа находился крепкий старик, кучерявая седая шевелюра, борода, усы и бакенбарды были как пепел. В плечах широк, ростом тоже удался, он едва не упирался головой в крышу кабины.

— С прибытием, господа, — старик коротко кивнул и оценивающе посмотрел на Кинта.

Эта была единственная фраза от старика по имени Чекар, в прошлом капитана тайной жандармерии и, со слов Сарта, долгое время находившегося в Северном терратосе по долгу службы. А по выходу в отставку его, не обремененного семьей, снова привлеки к службе, точнее наняли, официально как прислугу в апартаментах, а уж как оно в действительности, об этом неизвестно даже Сарту.

Городок Кинту понравился — чистые мостовые, строений выше трех этажей, за исключением ратуши и здания железнодорожного вокзала, нет. Разве что в воздухе присутствует запах рыбы, его приносит со стороны рыбной биржи — большого рынка рядом с пристанями. В основном в городе дома каменные, но есть и добротные срубы, особенно у берега, есть и щитовые домишки, но аккуратные, лачугами не выглядят. Есть большая площадь и рынок у ратуши, как впрочем, и в любом городе терратоса. Набережная, но не очень просторная и удобная для прогулок — она не мощеная, а отсыпана крупной галькой с побережья прямо по земле, да и близость рыбной биржи опять же. Пока ехали, Кинт разглядел на окраине города большую территорию, застроенную ткацкими мануфактурами, еще энергетический цех у плотины, что перекрывала выход к морю неширокой реке. Люди… людей много, особенно на пристанях, на рынке и во множестве заведений и контор разного рода и предназначения, расположенных на первых этажах домов улиц, отходящих лучами от главной площади. На одну из таких улиц и свернул моторный экипаж, проехал еще несколько минут, затем съехал в проулок, заканчивающийся тупиком с круглой мощеной площадкой на полсотни шагов в диаметре, к периметру которой примыкали палисадниками несколько домов из желтого кирпича. Заплетенные ветками, еще не покрытыми зеленью, низкие заборчики, кованые, каменные, деревянные… ворота, калитки, арки… Весной, когда вспыхнет зелень, здесь должно быть очень красиво. Моторный экипаж въехал в одни из распахнутых ворот, колеса прошуршали по отсыпанной гравием дорожке и остановились у двухэтажного дома.

— Уютно, — выбрался из экипажа Кинт, и обратил внимание на странной формы флюгер на коньке, — уютно и тихо.

— Господин капитан любит тишину? — Чекар хрустнул рычагом тормоза.

— Да, люблю.

Чекар кивнул каким-то своим мыслям и обратился к Сарту:

— Служебная корреспонденция ожидает в рабочем кабинете.

— Спасибо, Чекар.

— Если ко мне нет поручений, то я поеду на рынок, в доме появился еще один человек и нужно пополнить запасы провианта. Какие-то особые предпочтения в рационе, господин капитан?

Кинту это «господин капитан» уже как железом по стеклу…

— Особых предпочтений нет.

Чекар снова кивнул, снял экипаж с тормоза и с важным видом выехал со двора.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Сарт, — это он тебя прощупывает, что ли.

— Я что, девица, чего меня щупать-то, — хмыкнул Кинт.

— Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Небольшая гостиная, сразу за ней, в эркере, столовая, из столовой Кинт заметил выход на задний двор. Из гостиной широкая лестница ведет на второй этаж.

— Здесь есть подвал? — Кинт заметил в щели меж толстых досок пола свет.

— Да, вход в цоколь со стороны заднего двора, там небольшой склад, котельная и эфирный телеграф…

— А я-то думаю, что за странный флюгер!

— Именно, это антенна. Нам наверх, пошли.

На втором этаже, кроме чулана у лестницы, было еще четыре двери, коридор узкий и короткий и в его конце окошко, больше похожее на бойницу, а к стене закреплена лестница на чердак.

— А там? — Кинт поднял палец вверх.

— Пыль и голуби, — улыбнулся Сарт, достал из кармана ключ и отомкнул ближайшую к лестнице комнату, поставил за дверь баул, — заходи, располагайся, я пока в кабинет схожу за бумагами.

Комната небольшая, одно окно, две кровати у противоположных стен, у кроватей тумбочки, у окна стол с канцелярскими принадлежностями, у входа вешалка, платяной шкаф и еще один важный элемент, объясняющий простую казарменную обстановку — оружейная пирамида.

— Нравится? — Сарт вернулся со стопкой газет, запечатанных конвертов и спутанной «лапшой» телеграфной лентой и положил все это на канцелярский стол.

— Да, нравится. Где моя кровать?

— Выбирай любую.

— Я здесь буду один?

— Пока да.

— А ты?

— У меня апартаменты в гостинице, мне вообще тут часто появляться не стоит, тем более в форменном камзоле.

— Понятно, — Кинт вытряхнул на кровать слева от двери большую дорожную сумку.

— Завтрак был, так что Чекар будет готовить уже обед, — сказал Сарт, перебирая конверты и читая телеграфную ленту, — о, этот тебе.

Кинт взял запечатанный конверт, в углу синий штамп «Для капитана управления имперской безопасности Кинта Акана».

— О как! А звучит, — хмыкнул Кинт.

— Да, это, скорее всего, дальнейшие инструкции.

— Тогда прочитаю их позже… в той гостинице, где ты квартируешь, есть ресторан? Я бы все-таки позавтракал для начала.

— Да, — Сарт достал из кармашка на груди хронометр, — должно быть, уже открыт.

— Сейчас, только теплый жилет сниму, тут уже вот-вот весна, не то что, в Конинге.

Кинт бросил на кровать шляпу, плащ, пиджак и облегченно выдохнул, сняв жилетку с подбоем из волчьей шкуры, покосился на оставленную у двери трость, затем на рукоять штыка торчащую из-за голенища… махнул рукой, вынул из баула армейский пистолет и, повертев его, сунул сзади за пояс, прикрыв свитером.

— Ох! Совсем забыл! — опомнился Сарт, быстро вышел из комнаты, и вернулся через минуту, протянув Кинту его старую портупею и даже с одним пистолетом, — вот, это твое.

— Откуда? — немало удивился Кинт.

— Подобрал, там, на чердаке фермерского дома в Латинге, когда тебя нашли, если честно, не думал, что ты выживешь, хотел оставить себе на память.

— Спасибо, — Кинт быстро, натренированными жестами надел портупею и подогнал ремешки, пистолет из-за пояса перекочевал на привычное место в кобуре, — мне кое-что понадобится.

— Что?

— В этом городке есть театр, или может, какая-нибудь труппа гастролирует? — Кинт присел на кровати, доставая из баула пистолетные магазины и вставляя их в подсумки, три подсумка остались пусты.

— Ммм, — Сарт задумался, — я видел на площади тумбу с афишей, но что именно не могу вспомнить.

— Могут пригодиться парики, и прочие театральные штуки, сможешь поискать? Да и я бы оружейный посетил.

— Я скажу Чекару на счет париков и грима, он поищет, не найдет здесь, дадим телеграмму в Актур, пришлют с первым же фельд-курьером. По вооружению, — Сарт улыбнулся, — это в подвал, тебе там понравится.

— Понял, — Кинт поднялся, надел и застегнул на все пуговицы пиджак, следом плащ и шляпу, — идем?

— Идешь ты, один, нам вместе лучше не показываться, прогуляешься до площади, увидишь яркую вывеску ссудной конторы, от нее вниз, к морю и примерно шагов через сто будет гостиница транспортного треста господина Дова.

— Тайны и всякие шпионские игры начинаются прямо сейчас?

— Они продолжаются Кинт, и ты удивишься, насколько сильно ты связан с происходящим, я во всяком случае, не перестаю удивляться… Так вот, зайдешь в ресторанчик при гостинице и представишься как Родд Жакье.

— Аристократ с запада? Это я могу, только внешний вид у меня не очень.

— Инженер из Майнга, Родд Жакье, для него там уже забронирована отдельная кабинка для завтрака.

— Инженер значит… — Кинт задумался, снял широкополую шляпу, достал из баула потертый атласный котелок и нахлобучил его на голову, чуть набок.

— В самый раз, — Сарт хохотнул и присел за стол, — я пока дочитаю сообщения и пойду следом за тобой на пять минут позже.

Выйдя за ворота, Кинт пожалел, что на «инженере» не очень будет смотреться меховая шапка, что лежала в бауле — порывы ветра обжигали лицо, щеки и уши холодным влажным воздухом. Кинт поднял ворот плаща, натянул поглубже котелок на голову и, опираясь на трость, быстро зашагал из тупика к центру. Погода к прогулкам и осмотрам достопримечательностей действительно не располагала, и Кинт, пропуская сигналящие гудками моторные экипажи, пересек площадь по короткому пути, дошел до ссудной конторы, ступил на мощеный тротуар и направился вниз, к бухте.

Над входом в ресторан звякнул колокольчик, Кинт закрыл за собой дверь с витражом, опустил ворот плаща и осмотрелся. Ресторан практически ничем не отличался от других заведений господина Дова — крепкая, но сделанная искусным столяром мебель, три отдельные кабинки с тяжелыми атласными шторами, современное освещение электрическими светильниками и ароматы, ароматы превосходной кухни.

— Доброе утро, — поздоровалась с Кинтом миловидная женщина из-за стойки в белом фартуке и белом чепце.

В заведении не более дюжины столиков, и всего два из них заняты постояльцами.

— Доброе утро, — Кинт учтиво кивнул, снял и повесил плащ и котелок на вешалку стойку у входа.

— Занимайте любой столик, я сейчас к вам подойду.

— Для меня забронирована кабинка.

— Ваше имя? — оживилась женщина, отвлеклась от решетки над открытым очагом, на которой жарились куски мяса, и покосилась на доску, где мелом были написаны несколько имен, время и дата.

— Родд Жакье.

— Тогда проходите вон в ту кабинку у стены.

Кинт мельком взглянул на завтракающих посетителей, которые были явно приезжими, скорее всего, из столицы, и проследовал в кабинку. Усевшись в кабинке лицом к шторе и прижав локти к кабурам, Кинт вспомнил уже забытое ощущение оружия на своем месте. Стол круглый, всего два стула, с потолка свисает шнур вызова прислуги, а над столом электрический светильник в зеленом абажуре.

— Вот и я, господин Жакье! Что вам подать? Вы будете завтракать один?

— Компания будет, с минуты на минуту, а сейчас подайте горячего чая, заказ сделаем чуть позже, когда придет мой приятель.

— Хорошо.

После зябкой прогулки чай был очень кстати, Кинт за несколько глотков выпил ароматный и согревающий напиток, откинулся на спинку стула и даже прикрыл глаза от удовольствия, ощущая, как тепло расходится от живота по всему телу. Кинт хотел было закурить, но решил не перебивать разыгравшийся аппетит. Звякнул колокольчик на входе, был слышен короткий диалог, а потом в кабинку просочился Сарт, едва отодвинув штору. Он успел переодеться в черный недешевый костюм, а на шею повязал пестрый несуразный платок.

— Если ты хотел быть незаметным среди множества аристократов, то у тебя не получилось.

— Почему? — Сарт уселся напротив Кинта, спиной к шторе и положил на стол пухлую кожаную папку.

— Платок этот… — Кинт поморщился.

— Что, совсем никак?

— Совсем, такое себе может позволить одуревший от монет контрабандист на севере, но опять же не с таким строгим и дорогим костюмом…

— Этому всему тебя в той шайке научили? — Сарт шустро развязал платок и сунул его в карман.

— Шайке? — Кинт поднял бровь в удивлении, — вашим тайным инспекторам поучиться бы у этой шайки, но уже не судьба.

Кинт хотел еще что-то сказать, но расслышал приближающиеся шаги и замолчал.

— Господа готовы сделать заказ? — хозяйка заведения выплыла из-за шторы, и остановилась позади Сарта.

— Скажите, а те ароматные куски мяса на решетке, они уже готовы?

— Простите, господин Жакье, но это заказ господ из столицы, я приготовлю и вам, но придется подождать.

— Мадам, — в голосе Кинта появилось бархатное звучание, — вы хотите, чтобы мы захлебнулись слюной, пока вы кормите напыщенных столичных индюков?

— Что вы, господин Жакье, — щеки женщины побагровели, — я этого не позволю! А те господа уже с утра берут вторую бутыль шанта с солониной… они уже пьяны и все равно не оценят вкуса.

— Именно! Оценить вкус может только проголодавшийся человек! Несите же, милочка, несите, и овощей не забудьте! — Кинт даже поднялся со стула и мягко выпроводил женщину, положив руку на то место где должна была быть талия.

— Да-а, — протянул Сарт и улыбнулся, а потом как-то погрустнел и сказал, — мне очень жаль, что пришлось тебя отрывать от семьи, но те события на юге… по-другому что, никак было нельзя?

— Никак, Сарт, наш мир несправедлив в особенности к таким как ты и я, и вот что я тебе еще скажу, пока все не закрутилось. Верь мне, что бы ни происходило, верь, понял?

— Я тебе верю, Кинт, ты же для меня…

Кинт наклонился и положил руку на плечо Сарта.

— Ты даже не представляешь, как быстро меняются правила игры в этом мире, а насколько я понял, дело связано с политикой… — Кинт убрал руку с плеча Сарта и похлопал по кожаной папке, — политики всегда договорятся, переступят через таких, как мы с тобой, и пойдут дальше.

Сарт ничего не ответил, он глубоко задумался, но распахнулась штора, и в кабинку ворвался головокружительный аромат, исходящий от большого деревянного подноса в руках хозяйки заведения.

 

Глава четвертая

Кинт и Сарт засиделись до обеда в ресторанчике при гостинице, разговоры о личном быстро свернулись и перешли в деловое русло, то есть, говорили о том, что предстояло сделать. Сарт ушел первым, а Кинт еще выкурил трубку, обдумывая услышанное и соединяя это в памяти с тем, что читал в оставленных зимой Моресом бумагах.

«Странный все же этот Дейлур» — подумал Кинт, когда вышел из ресторанчика и осмотрелся — людей на улице не особо много, но все или делают вид, что очень заняты, при этом праздно шатаясь по тротуарам с задумчивыми лицами, или действительно, в их жизни происходит что-то такое, что заставляет задуматься. Впрочем, в каждой провинции терратоса на людях виден некий отпечаток обстоятельств, места проживания и традиций.

— Куда господин изволит ехать? — Кинт не заметил, как задумался стоя у фонарного столба на краю тротуара, а рядом остановился конный экипаж.

— В квартал лабораторий, — ответил Кинт и забрался внутрь пассажирской кабинки.

Людей прибавилось, скорей всего, в Дейлуре просто любят поспать. Отодвинув шторку, Кинт отметил, что разного самобеглого транспорта тоже выехало из гаражей порядком, и возница теперь тихо ругался на громкие сигналы и тарахтящие экипажи, что пугали пару его кобылок. Через полчаса поездки Кинт сошел на тротуар и сунул пару монет в протянутую возницей ладонь, внимательно читая вывески над конторками и дверями лабораторий, нашел нужную и зашагал вниз по улице.

Несмотря на то, что каменное здание было двухэтажным, а фасад тянулся от проулка до проулка, сама конторка, в дверь которой вошел Кинт, была тесна, с низким сводчатым потолком и устойчивым химическим запахом в воздухе…

— Доброе утро, — поприветствовал Кинт молодого человека за столом и громко чихнул.

— Угу, — не отвлекаясь от каких-то записей, кивнул парень и указал рукой на стул рядом, — минуту…

Кинт сел, осмотрелся, снова борясь с желанием чихнуть от витавшего в воздухе резкого запаха. Стол, несколько стульев, установка проводного телеграфа и большой книжный стеллаж во всю стену от пола до потолка, а на нем папки, книги, чертежи и стопки бумаг.

— Извините, надо было закончить с отчетом испытаний, — парень наконец закрыл и отодвинул толстую тетрадь, — чем могу помочь?

— Я ищу встречи с одним человеком, — Кинт изобразил на лице озабоченность и осторожность, при этом, не глядя на собеседника, а внимательно наблюдая за видом из окна, — мне подсказали, что я могу найти его здесь… я ищу профессора Дакта.

— Впервые слышу это имя, — пожал плечами парень.

— Странно, — Кинт достал из внутреннего кармана бланк телеграммы, и протянул его собеседнику, — посмотрите, адрес верный?

Парень пробежался взглядом по тексту, выдохнул и расплылся в улыбке.

— Что же вы сразу не представились! Конечно, мы вас ждем, господин Жакье. Понимаете, мы очень опасаемся излишнего внимания конкурентов, и вообще, пока не готовы объявить научному сообществу о достижениях по изучению свойств горючего сланца.

— Понимаю, — Кинт кивнул, — так как мне увидеться с профессором?

— Где вас найти? Я сообщу о вашем появлении.

— У меня еще много дел, я не могу сидеть и ждать, — Кинт поднялся со стула, снова заглянул в окно и добавил, — каждый день я завтракаю в ресторане при гостинице транспортного треста господина Дова, это недалеко от центральной площади.

— Конечно, я знаю это место! Я сейчас же дам телеграмму на рудник и, надеюсь, завтра у вас уже будет компания за завтраком.

— Я тоже на это надеюсь, в Майнге очень ждут от меня вестей. Всего хорошего!

Кинт надел котелок и вышел на улицу. Резкий порыв ветра снова заставил его поднять ворот плаща, хоть на улице и немного потеплело. Вспомнив, как выглядел Дейлур с высоты полета скревера, Кинт быстро сориентировался и направился к набережной, он решил посвятить время до обеда изучению городских улиц и кварталов, посмотреть и главное послушать, о чем говорят люди. Навыки и опыт подсказывали, что очень важно хорошо знать место, где предстоит работать, надо пройти улицы своими ногами, увидеть проулки и тупики своими глазами.

Путь до набережной занял не более часа. Кинт обратил внимание, что городовые попадаются очень редко, однако, конный патруль, который выехал из переулка, придержал лошадей и обратил на него внимание, но останавливать не стал. Кинт коснулся полей котелка, поприветствовав и, уступив дорогу служителям закона, пошел дальше. Попутно и навстречу пробегали мальчишки, кто-то нес в холщовой сумке свежие газеты и зазывал приобрести выпуск «Восточного бриза», кто-то, краснея и пыхтя, тащил лоток со свежей рыбой засыпанной колотым льдом.

— Держи, — Кинт сунул в протянутую ладонь конопатого мальчишки пару медяков и получил взамен газету.

Что ж, двухчасовая прогулка и свежий морской воздух возбудили аппетит, к тому же, Кинт уловил аромат жареной рыбы и буквально в ста шагах вниз по набережной увидел вывеску портовой харчевни.

Как же давно Кинт не бывал в подобных заведениях… ожидая заказа в харчевне, он незаметно для самого себя улыбался, разглядывая публику за дюжиной столиков в просторном зале. Тут и грузчики, и матросы, и прочие представители терратоса, которые привыкли много работать руками, спиной и ногами, лица уставшие, но в глазах нет грусти или тоски, хотя нет, пара матросов в дальнем углу зала, похоже, топят в стаканах какое-то свое горе.

— Ваш заказ, — долговязая девчонка лет двадцати, вся какая-то угластая и с короткой мальчишечьей стрижкой, опустила на стол перед Кинтом медный поднос с цельной тушеной рыбиной в овощах, — а что господин будет пить?

— Подают у вас какао?

— Вообще нет, но хозяин сам любитель этого южного напитка, я могу сварить из его запасов.

— Будь любезна, — Кинт выложил на стол золотой кест, придавив его пальцем, — а тебе не попадет?

— Ну и пусть, я еще вам свежей сдобы принесу! — девчонка проворно выковыряла из-под пальца Кинта золотую монету, смахнула ее себе в карман передника и побежала на кухню.

Расправившись со вкусной и сочной рыбой, в которой кроме как по хребту и костей-то не было, Кинт с удовольствием смаковал какао вприкуску с кремовой булочкой, поглядывая в окно и наблюдая за пристанями, думал о том, что еще год назад, запах какао не вызывал в нем никаких гастрономических эмоций как в юности.

— Очень интересно, — вслух сказал Кинт, заметив у пристаней судно со знакомым силуэтом.

И как в подтверждение его мыслям, в полуподвальное помещение харчевни спустя минуту ввалились несколько человек, двое из них так и застыли у дверей, встретившись взглядом с Кинтом.

— Господин Тома, это я хватил лишнего шального табака кочевников, или вон там сидит…

Тома не дал договорить здоровяку Дерию и дернул его за рукав.

Кинт молча сделал приглашающий к себе за стол жест.

— Не скажу, что скучал, но будь я проклят, рад тебя видеть! — Тома протянул руку поднявшемуся из-за стола Кинту.

— Я тоже рад видеть вас, господин Тома, и тебя, Дерий, рад видеть, — Кинт пожал руку и здоровяку и сел на свое место, — господа составят компанию?

— С удовольствием! — ответил Тома, и жестом отправил троих молодых парней в матросской робе подыскать себе свободное место.

— Доставил же ты мне хлопот, — Тома аккуратно нарезал ножом мясо у себя в тарелке, — как ты исчез, затаскали меня на допросы…

— Ага, — подтвердил Дерий, — ищут тебя, Кинт, и друга твоего… до сих пор во всех портах и вокзалах твой, да Тилета портреты висят, не скажу, что художник хорош, но кое-какие черты узнаваемы.

— Я не собираюсь в обозримом будущем посещать Решенц, — Кинт затянулся трубкой и выдохнул дым к потолку.

— Антиквара, — Тома разобрался с куском отбивной и тоже закурил сигару, — ты не убивал, я это понимаю, ты его уважал, был предан… но вот жандармерия другого мнения.

— Жаль старика, — Кинт плеснул в три кружки шанта, — я действительно сблизился с ним.

— Что произошло в ту ночь? — Тома подпер ладонью челюсть, приготовившись слушать.

— Много чего, но старика я не убивал… это все, что я скажу.

— Верю… А тут, тут ты что делаешь?

— Живу, — Кинт пожал плечами, — тихое место, море…

— А тут не верю, — Тома ухмыльнулся, — ладно, мое какое дело.

— А вы опять за контрабандой и рабами?

— Да, надо принять груз, всего-то несколько ящиков какой-то руды и доставить в Решенц, еще пару дней простоим в ожидании погрузки.

— А что Тилет, как поживает? — поинтересовался Дерий.

— Я с ним давно не виделся, с прошлой осени, как вернулись в терратос, так и расстались.

— Хм… — Тома поскреб седую щетину на скуле, — ты знаешь, я вроде видел его, но не уверен.

— Где?

— В Майнге, у нас поломка случилась, мы заходили в верфи речного порта, стояли в ремонте неделю… зашли как-то вечером в ресторанчик на набережной, а там драка в самом разгаре… я только силуэт его видел, когда он в подворотню прошмыгнул, а у входа в ресторанчик остались лежать трое, все порезаны, исколоты.

— Вряд ли, — Кинт покачал головой, — на его месте, я бы сидел тихо.

— Так то ты! А Тилет, Тилет он знаешь же… — Дерий громко икнул, уже изрядно захмелев, и изобразил неопределенный жест рукой у виска.

— Знаю.

— Господин Тома, — к столику подошел один из матросов, с которыми пришел капитан, — нам возвращаться на борт или подождать вас?

— Ждите, — ответил капитан и обратился к Кинту, — заходи в гости, пару дней еще точно простоим.

— Возможно, зайду, — Кинт поднялся и протянул руку, — всего хорошего, господа.

Распрощавшись с контрабандистами, Кинт развернул газету и пробежал взглядом по заголовкам — «Суд над врагами империи», «Уголь или горючие смолы?», «Император помирит торговые гильдии», «Открытие посольства терратоса Решенц в Актуре» — гласили заголовки первой полосы. Кинт быстро пролистал несколько страниц и стал читать последнюю полосу с разного рода коммерческими объявлениями, городскими хрониками и некрологами.

И все же, Кинт заблудился… желая провести время до ужина с пользой и продолжить изучение города, он оказался на западной окраине, что была хаотично застроена, имела множество проездов, проулков и тупиков. Начинало темнеть, а в этой части города старые газовые фонари зажигать не спешили, и обходчиков с лесенками что-то не видать… Люди, что жили в небольших домишках, были не бедны, но и зажиточными их не назвать, хотя, в некоторых дворах Кинт наблюдал и лошадей, и моторные повозки, и даже одноколейник у калитки каменного дома…

— Эй! Чего тебе? — крикнул Кинту мужчина из окна второго этажа, — убирайся, пока кости целы!

— Скажите, милейший, — Кинт присел у редкого двухколесного транспорта, опираясь двумя руками на трость и разглядывая кожаное сиденье, — откуда у вас этот транспорт?

— Я сейчас тебе покажу, откуда! — Мужчина взъярился, и исчез из окна.

Спустя минуту он появился на крыльце в компании крепкого парня, держащего в одной руке дубинку, в другой фонарь и, решительным шагом, направился к калитке, поправляя пояс с револьверной кобурой.

Кинт отметил еще несколько знакомых деталей своего одноколейника, выпрямился и осмотрел пустую улочку.

— А ну, Гидди, отвесь этому тупице пару ударов, — мужчина обратился к молодому, забрал у него фонарь и поднял над головой, в предвкушении расправы над любопытным чужаком.

Парень успел лишь замахнуться обойдя одноколейник, но получил сначала удар тростью в бедро, а потом кулак чужака влетел в скулу, парень охнув, рухнул на землю. Трость Кинта разделилась, и трехгранный клинок коснулся щеки мужчины, который успел лишь потянуть руку к кобуре…

— Уши лишние? — тихо спросил Кинт и быстро оглянулся по сторонам.

В свете фонаря, что мужчина так и держал над головой, глаза Кинта были будто звериные, отражая желтый свет масляной лампы.

— Я… я… я из городской жандармерии, — все же выдавил из себя мужчина, — ты совершил преступление напав на меня и моего сына…

— Да неужели! — оскалился Кинт, сунул под нос городовому свой жетон инспектора секретариата безопасности и рявкнул, — сгниешь на каторге! Оба сгниете! Где? Где ты взял этот транспорт, мешок с дерьмом!

Городовому стало не до ощущения холодного металла на щеке, он уже мысленно перенесся далеко на север, в угольные шахты и представил, как до скончания своих дней, будет махать киркой, заходиться кашлем и плеваться кровью.

— Ну, отвечай! — Кинт отошел от городового, присел на сиденье одноколейника и, убрав жетон в карман, собрал трость.

— Полевое управление… мастер-инспектор Джевашима оставил его здесь на хранение.

— Замечательно, а сам он где? — Кинт тростью указал поднявшемуся парню встать рядом с отцом.

— Он приезжает раз в неделю, да! Как раз сегодня ночью, прибывает дирижабль из Джевашима, мы и выкатили одноколейник для него… — пробубнил парень и покосился на отца, а тот часто закивал в подтверждение и добавил, — но этот одноколейник был конфискован у преступника…

— Вот как? Почему же он не был передан в имперское транспортное управление при городском совете, а стоит около вашего дома? Так что, преступников, и врагов империи я вижу перед собой!

— Но мы не знали, господин инспектор… — городового уже потряхивало, — что с нами теперь будет, господин инспектор? Накажите только меня, сын ни при чем…

— Ни при чем, — Кинт задумался, похлопывая рукоятью трости себе по ладони и строго посмотрел на парня, потом на его отца, — я подумаю, как с вами поступить, а пока, пока держать язык за зубами!

— Так есть, господин инспектор! — почти хором ответили отец с сыном, а потом отец спросил, — я опущу фонарь? Рука совсем затекла…

Кинт кивнул, городовой опустил фонарь на землю.

— Сделаете так, как я скажу, и возможно, я забуду об этом недоразумении, — Кинт поднялся и оперся на трость руками, покачиваясь на пятках и заглядывая собеседникам в глаза.

— Конечно, конечно, это недоразумение, мы сделаем, как вы скажете… — затараторил городовой.

Ориентируясь на колокольню ратуши и подсвеченный яркими лампами большой циферблат на ней, Кинт через час вышел к городской площади, а спустя еще полчаса, вошел в калитку дворика, на скрип которой из цоколя двухэтажного дома появился Чекар. Старик держал одну руку за спиной, а второй направил отражатель фонаря в сторону Кинта.

— Между прочим, господин капитан, вы должны были предупредить, что не будете завтракать, обедать и ужинать! Чего переводить продукты? — Чекар сунул за пояс револьвер.

— Простите Чекар, так получилось, — Кинт улыбнулся и виновато пожал плечами, — может быть, что-то еще осталось от ужина? Я очень проголодался…

Чекар подошел ближе, внимательно осмотрел Кинта и сказал:

— Я подогрею, но в комнату не подам, поздно уже, поужинаете на кухне, в цоколе.

— Составите компанию?

— Молодой человек, — вздохнул Чекар, — за последние несколько лет, таких как вы, побывало квартирантами этого дома очень много… я просто служу здесь управляющим, становиться для кого-то сначала собеседником, затем приятелем — извольте, у меня уже слабое сердце, чтобы потом переживать за каждого…

— Согласен… что ж, мне надо передать для Сарта срочное сообщение.

— Говорите мне, что нужно передать, не переживайте, запомню слово в слово, но сначала согрею вам ужин, а потом отправлюсь к Сарту.

— Тогда пойдемте, — Кинт подошел к ступенькам, ведущим в цоколь и, сбежал по ним вниз.

 

Глава пятая

Поужинал Кинт в одиночестве, если не считать угрюмого парня, который сидел за панелью эфирного телеграфа в углу цоколя и изредка косился в сторону Кинта. Половина жареной курицы с лепешкой утолили полуночный голод, а стакан крепкого чая взбодрил…

— Вообще, уставами внутренней службы не принято такое поведение, — пробубнил парень, не отвлекаясь от телеграфа.

Узкие скулы, длинные тонкие пальцы, осанка… парень явно из аристократов.

— Извини, если помешал, — Кинт допил чай, и его внимание привлек стеллаж у стены со всяким стреляющим и несущим смерть, — а ты что, сидишь за этой машиной бессменно?

— Нет, есть определенное время чистого эфира, и тогда начинается работа, иногда Чекар помогает, а в целом да, я как офицер связи секретариата безопасности отвечаю за своевременные сеансы… и попрошу обращаться ко мне на вы, мы с вами в одном звании!

— Да? — Кинт уже подошел к стеллажу и взял из коробки несколько пистолетных магазинов и коробку патронов, — ну извини…те, господин капитан, что помешал вашей работе. Да, отправь… те сообщение в секретариат, господину Моресу, текст я сейчас напишу…

В узком коридоре второго этажа, по пути в свою комнату, Кинт столкнулся нос к носу с Чекаром, поблагодарил его за ужин и попросил разбудить на рассвете.

— Завтрак готовить? — несмотря на внешнюю усталость, бодрым голосом поинтересовался Чекар.

— Да, и будьте добры, соберите мне с собой что-нибудь перекусить, пожалуйста.

— Будет исполнено, господин капитан, — Чекар лукаво улыбнулся и пошел своей дорогой.

День обещал быть теплым и солнечным — такой вывод сделал Кинт, проснувшись с рассветом и открыв настежь окна, чтобы проветрить комнату. Солнце уже начало свой путь по небосклону из точки на востоке, где океан соединяется с безоблачным небом. Кинт сделал глубокий вздох, отметив, что почти привык к запаху с рыбной биржи и уловив ароматы весны. В приподнятом настроении он оправился в ванную комнату, а затем стал собираться.

— Господин капитан… — в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошел Чекар с подносом в руке, — о, вы уже проснулись! Ваш завтрак.

— Доброе утро, Чекар, — стоя у оружейной пирамиды и набивая пистолетные магазины патронами, поприветствовал Кинт старика, — вас не затруднит съездить за Сартом?

— Сейчас? — Чекар поставил на стол поднос и бросил взгляд на запечатанный конверт.

— Да, есть важное дело, меня нужно подстраховать, и мне нужен будет моторный экипаж.

— Хорошо, сейчас съезжу… Господин капитан, я надеюсь, вы не собираетесь отправлять это письмо с указанием обратного адреса?

— Конечно, нет! И кстати, хотел вас попросить его отправить, адрес я вот отдельно написал.

— Хорошо, отправлю, — Чекар положил конверт во внутренний карман и чуть поклонившись, вышел.

К моменту, когда Кинт закончил завтракать, во двор въехал моторный экипаж, Чекар вышел из кабины, а Сарт пересел за руль. Накинув кожаный плащ и прихватив небольшой саквояж и трость, Кинт вышел из комнаты, через минуту он уже уселся рядом с Сартом, и экипаж выехал со двора. Чекар проводил взглядом экипаж, присел на ступеньку крыльца, достал конверт, не церемонясь распечатал, извлек письмо и стал читать. Закончив с чтением, Чекар чуть заметно улыбнулся, но как-то грустно и тяжело вздохнув, вложил лист обратно в конверт. Письмо было к Сэт, несколько строчек давали понять, что Кинт прибыл на место и приступил к работе, именно к работе, а не службе. Вообще, в письме кроме слов о том, что Кинт скучает по всем, всех любит и надеется на встречу при первой же возможности, больше и не было ничего. Чекару было неприятно читать подобные письма, но это часть его обязанностей… Кинт знал, что Чекар это сделает, а Чекар знал, что Кинту об этом известно… вот такая служба у старика — в первую очередь «присматривать» за своими.

— Как все прошло в конторе рудного треста Джевашима? — не отвлекаясь от еще пустой утренней дороги поинтересовался Сарт, ловко управляясь с рычагами и педалями.

— Все хорошо, назначена встреча, на нее и едем, — Кинт взвесил в руке медный кастет, что прихватил с полки в цоколе особняка.

— Точно все хорошо? — уточнил Сарт, покосившись на зубодробильный предмет в руке Кинта.

— Да, — лаконично ответил Кинт, и, сунув кастет в карман плаща, стал рассматривать улицы просыпающегося Дейлура.

Дорога не заняла много времени, на окраинах загудели фабрики и цеха, призывая рабочих, улицы стали наполняться прохожими, моторными и конными экипажами.

— К ресторану не подъезжай, встань вон там, — указал Кинт рукой на тупик, образованный замшелыми каменными стенами трех домов, в сотне шагов от дверей ресторана, — будем ждать.

— А чего ждать? Ты же не знаешь, кто придет на встречу, сам профессор Дакт вряд ли, он почти не выбирается из Джевашима.

— Думаю, что знаю… Давай, давай, поезжай к тупику, разворачивайся и двигатель не глуши, — Кинт откинулся на спинку, достал трубку и закурил.

Ждать пришлось около часа. Из проулка вывернул одноколейник, человек не очень уверенно управлял этим транспортом, ехал медленно, немного виляя.

— Узнаешь? — хмыкнул Кинт, кивнув в сторону ресторана.

Тем временем одноколейник остановился, его водитель выдвинул подножку и слез с двухколесного транспорта, осмотревшись по сторонам и глянув на часы на башне ратуши.

— Ты в Латинге ездил на таком же!

— Не на таком же, а именно на этом!

— С чего ты взял?

— С того, что этот одноколейник я обнаружил ночью на окраине Дейлура и успел неплохо рассмотреть.

— А что ты там делал, на окраине? — нахмурился Сарт.

— Изучал город и немного заблудился, — пожал плечами Кинт, убрал трубку и наклонился к ветровому стеклу, глядя, как человек вошел в ресторан.

Человек вошел, через минуту вышел и стал прохаживаться по тротуару взад и вперед на десяток шагов.

— Ну что, он ждет, — кивнул Сарт в сторону ресторана.

— Это хорошо, — Кинт достал кастет, надел на руку и сунул ее обратно в карман плаща, — теперь слушай, не перебивай, и выполняй то, что я скажу.

Сарту уже не нравилось то, что происходит, но он неуверенно кивнул.

— Верь мне Сарт, помнишь, о чем я тебя просил?

— Помню…

Мастер-инспектор Джевашима очень любил посещать Дейлур, это была возможность вырваться из той дыры, в которой приходится нести службу. Пыль, шум, шахтеры, инженеры, оседлые племена кочевников со своим жизненным укладом, к которому невозможно привыкнуть человеку аристократического сословия, пусть даже самого низшего. Но кроме жандармского жалования, есть весьма ощутимая прибавка за услуги, которые в частном порядке мастер-инспектор оказывает рудному тресту в целом, и профессору Дакту в частности.

— Не скажу, что ждал этой встречи, но мне приятно это сделать, — мастер-инспектор, услышав эти слова и увидев человека, что их произносит, на мгновение, потерял дар речи, а потом, свет обратился в тьму, и забытье…

— Ты чего так медленно! — Кинт за шиворот держал мастера-инспектора, прислонив его к стене дома и не позволяя упасть, — давай, Сарт, помоги, тяжелый зараза!

Никто не обратил ни какого внимания на двух людей, что затащили в экипаж должно быть перебравшего в ресторане человека, и что из того что утро? Все спешат по своим делам, а то, что нашлись добрые люди и помогли бедолаге, так это нормально, в Дейлуре много добрых и порядочных людей.

— Ты не зашиб его? — Сарт сорвал с места экипаж, едва не столкнувшись с одноосной конной повозкой, возница которой погрозил вслед кулаком.

— Случалось у меня, что с одного удара калечил насмерть, но на этот раз я старался, я аккуратно… не хочу лишать мастера-инспектора удовольствия провести долгие годы в кочегарке судна контрабандистов, но сначала поезжай на восточную окраину Дейлура, там тихо, есть небольшая рощица… нам надо многое узнать от него, — Кинт заботливо прислонил безвольное тело мастера-инспектора к спинке сидения и стал связывать ему руки.

К обеду капитан Тома уже освободился, погрузка нескольких десятков опечатанных ящиков была закончена. Странный заказ от гильдии оружейников Решенца — десять ящиков неизвестно чего, и оплата, да такая, что на нее можно купить еще одно судно с силовой установкой на перегонке из черных смол.

— Когда отходим, капитан? — Дерий, облизав обрезанный кончик тонкой сигары, раскурил ее и выдохнул к небу дым, наслаждаясь прекрасным табаком.

— Вообще, хотелось бы сначала позавтракать. Ждем таможенного офицера с досмотром и отходим… кстати, монеты для него приготовь.

— Уже, — Дерий похлопал себе по карману кожаного жилета, а потом поморщился и сказал, — господин Тома, у нас двое в кочегарке подрались третьего дня, что там к чему не знаю, но один сегодня утром мертвый был, я его того, ночью за борт сбросил, с цепью на ногах.

— Ну вот и компания к завтраку, — Тома помахал рукой человеку на пристани, который вышел из моторного экипажа.

— Не мое дело, господин капитан, но дружба с этим человеком не доведет до добра, — Дерий тоже помахал Кинту и натянуто улыбнулся.

— Не забывай, что мы ему обязаны, и вообще не забывай, чем мы занимаемся, надежные люди нужны везде.

— Господин Тома, тут один ваш матрос выпил лишнего! Забирайте, — Кинт распахнул дверь экипажа, наружу вывалилась нога пребывающего в забытье инспектора, Кинт аккуратно засунул ее обратно.

— Очень интересно, возьми людей, помоги, — Тома пихнул в плечо Дерия.

— Слушаюсь…

— Не соскучишься с тобой, Кинт Акан, — пробубнил Тома и крикнул вдогонку Дерию, — гостей в кают-компанию проводи!

— А ведь я его знаю, — уже сидя за столом в кают-компании Тома отпил из кружки чай и с прищуром посмотрел на Кинта, — сколько ты хочешь за него?

— Парень крепкий, долго протянет, — лаконично заметил Кинт, — сколько вы заплатили ему за меня.

— Ну… уфф… — Тома было неудобно отвечать.

— Пошлите Дерия, пусть раздаст эти деньги портовым мальчишкам.

— Как скажешь… еще чая?

— Нет спасибо, господин Тома, у меня еще очень много дел, да и мой приятель, наверное, нервничает уже, — Кинт кивнул на открытый иллюминатор, через который была видна набережная, где около моторного фургона прохаживался Сарт, то и дело бросая взгляд на шхуну капитана Тома.

В отличие от Кинта, спокойно сидящего в кабине фургона и пыхтящего трубкой, Сарт заметно волновался, ведя экипаж в сторону квартала с лабораториями. Сарт молчал всю дорогу от пристаней, а когда приехали на место, обернулся в кабину и спросил, наконец:

— И что, полегчало?

— В смысле? — не понял Кинт, вытряхивая пепел из трубки и убирая ее в карман.

— Тот инспектор, ты ему отомстил и продал в рабство, как он тебя, когда то… тебя это удовлетворило?

— Меня удовлетворило то, что на одного продажного жандарма стало меньше, это во-первых, во-вторых, представляешь, как бы он себя повел, увидев меня пришедшего на встречу под именем господина Жакье? Он ведь меня сразу узнал, прежде чем получил удар кастетом.

— Да, надо как-то продолжать… что теперь делать?

— Я и буду продолжать, а ты поезжай, отдай экипаж Чекару… и еще, вот деньги, сними для господина Жакье апартаменты на несколько месяцев в гостинице «Дов и сыновья» и одноколейник перегони к ним в гараж, пусть все проверят и заправят… да, Чекару и вообще никому про это говорить не надо.

— Хорошо, я надеюсь, ты знаешь что делаешь. Уверен, что помощь тебе больше не нужна?

— Уверен, — Кинт похлопал по плечу Сарта и шагнул из кабины на тротуар. Затем, протянул ему пару монет со словами, — Благодарю вас милейший!

Сарт тронул экипаж с места, развернулся и проводил взглядом Кинта, при этом чуть улыбнувшись, обнаружив вместо Кинта приезжего инженера Жакье, который вскидывая трость одной рукой, а второй держа саквояж, деловито шагал по тротуару.

Снова устойчивый запах химикатов в тесной конторке, и тот же самый молодой человек за столом.

— Простите, милейший, — с порога, повысив голос, сказал Кинт, — но у меня есть обязательства перед важными людьми! От меня ждут новостей в Майнге, а вы со своими играми в прятки! Почему никто не пришел на встречу?

— Здравствуйте господин Жакье, — парень поднялся со стула и растерянно пожал плечами, — как никто не пришел?

— Вот так! Я потратил два часа своего драгоценного времени, которого у меня, поверьте, очень мало! Предупредите профессора Дакта посредством телеграфа, я сам выезжаю к нему!

— Но… эм…

— Да, да! — Кинт погрозил тростью, — и не смейте мне перечить!

— Хорошо, как вам будет угодно, — парень потупил взгляд и потер лоб, — я сообщу в Джевашим.

— Где я смогу найти профессора по прибытии?

— Обращайтесь сразу в управление рудного треста.

Покинув квартал лабораторий, Кинт медленно зашагал по тротуару, учтиво здороваясь с дамами, что бросали заинтересованные взгляды на приезжего господина. Неспешно прогуливаясь в сторону ратуши, где всегда полно свободных экипажей, Кинт остановился у газетного киоска и, приобретая пачку табака, успел рассмотреть в отражении витрины человека — серый, неброский костюм, серый же котелок, черные стекла очков.

«Должно быть, провожатый от лаборатории» — подумал Кинт и обратил внимание на медленно едущий экипаж вдоль тротуара, по которому шел «серый человек», — «что ж, придется ехать налегке, вести их к особняку не стоит, а отрываться от слежки глупо».

— Благодарю вас, — Кинт коснулся полей котелка и, не отходя от киоска, убрал табак и вечерний выпуск газеты в саквояж, пусть хоть что-то там лежит, кроме стопки бумаг с чертежами, туго набитого кестами кошелька и кастета.

Затем Кинт подошел к краю тротуара и важно поднял трость в ожидании экипажа, который тут же сорвался с места от стоянки извозчиков и уже через несколько секунд остановился рядом, ровно урча двигателем.

— На станцию воздухоплавания! — провозгласил Кинт, стараясь, чтобы его услышал тот тип в сером костюме.

Ждать рейса «пузатого» восьмиместного пассажирского скревера пришлось почти до вечера в фойе станции воздухоплавания. Все это время Кинту пришлось изображать нетерпеливость и нервозность, он даже устроил небольшой скандал в закусочной у станции, громко сетуя на необязательность местных клерков, на редкие рейсы транспорта на запад и на напрасно потерянное в «этом сонном, провинциальном городишке» такое бесценное время. Еще немного, и пара местных городовых уже готовы были пресечь ненормальное поведение инженера, но к ним подошел человек в сером костюме, перекинулся парой фраз, и те неохотно покинули закусочную, а человек, почти не скрываясь, встал у окна и периодически поглядывал на Кинта.

«Интересно, он полетит со мной или только провожает?» — подумал Кинт, доедая добрый кусок отбивной, — «Похоже, полетим мы вместе…»

Кинт заметил, как подъехал экипаж и человеку в сером костюме протянули из кабины небольшой дорожный чемоданчик из толстой рыжей кожи с блестящими медными пряжками.

Не успел Кинт вернуться из закусочной в фойе, как вышел дежурный по станции и громко объявил ожидающим:

— Господа! Кто приобрел билеты на вечерний рейс, прошу следовать за мной.

Несколько человек засобирались и потянулись за дежурным, человек в сером костюме тоже последовал к скреверу, что уже гудел на поле, прогревая силовую установку на холостом ходу.

— Наконец-то! — недовольно фыркнул Кинт и тоже направился на поле, широко шагая и размашисто вскидывая трость.

 

Глава шестая

Кинт затылком чувствовал взгляд человека в сером костюме, он сидел позади на два кресла, рядом со стариком увлеченным чтением газеты. Ощущения неприятные, но делать нечего, Кинт тоже достал из саквояжа газету и стал читать.

Публика в чреве пассажирского скревера была в основном из аристократического сословия. Кинт старался держаться соответственно и у него это превосходно получалось, чего нельзя сказать о человеке в сером костюме — этот явно не в своей тарелке. С задумчивым видом уткнувшись в газету, Кинт гадал о принадлежности своего провожатого к роду деятельности. «Выправка армейская, взгляд цепкий, лицо… нет, лицо незапоминающееся» — размышлял Кинт, — «из вещей чемоданчик, и то, скорее всего, так, для вида. Наверняка увязался за мной от квартала лабораторий… Ладно, сейчас чего гадать, лететь пару часов и можно вздремнуть». Кинт сунул газету обратно в саквояж, и насколько мог комфортно расположился в неудобном сиденье, закрыв глаза.

Проснулся Кинт оттого, что заложило уши — скревер перед заходом на посадку резко пошел на снижение. Кинт посмотрел в иллюминатор и узнал городок в степи — Джевашим. Окраины сильно разрослись одноэтажными деревянными лачугами, там живут оседлые кочевники, и так получается, что практически весь городок, «подковой» упирающийся в берега реки, окружен этими лачугами, являя собой некий буфер от внешнего мира. Рудник, цеха и лаборатории по берегу реки, огорожены от города высоким забором.

Пилот очень аккуратно и мягко посадил скревер на станции воздухоплавания, где у причальной башни был пришвартован транспортный дирижабль. Помощник пилота помогал пассажирам спуститься по короткому трапу, подавая руку.

— Всего хорошего, — помог он спуститься и Кинту.

— Спасибо, милейший, — поблагодарил его Кинт и поинтересовался, — а обратно, в Дейлур, когда отправляетесь?

— Завтра утром, если хотите лететь, то рекомендую заранее приобрести полетную марку.

— Благодарю, так и сделаю, — Кинт коснулся полей котелка и направился к зданию станции, аккуратно проследив взглядом за человеком в сером костюме, которого встречали — двое, на моторном экипаже.

— Дай… дай… дай… — свора мальчишек племени кочевников обступила Кинта протягивая ладошки, кода тот, приобретя в кассе полетную марку вышел на улицу в поисках свободного экипажа.

— А ну разбежались! — громогласно рявкнул один из двух городовых, что проезжали мимо, верхом на лошадях.

Мальчишки сорвались и побежали прочь, не желая получить по спине плетью, а один из городовых обратился к Кинту:

— Господин, вы бы карманы проверили и саквояж…

Изобразив брезгливую мину, глядя вслед убегающим оборванцам, Кинт проверил карманы плаща, а обнаружив разрез на саквояже, открыл его и с волнением стал копошиться в нем.

— Это возмутительно! — топнул ногой Кинт.

— Все на месте? — ухмыляясь, спросил городовой.

— На месте! Но саквояж? Посмотрите на это! Вы не поскачите за ними?

— Простите, господин хороший, но это бесполезно… Племена кочевников хоть и ведут теперь оседлый образ жизни, для них даже школу построили, но она пустует, — городовой развел руками, — у них свои уклады жизни и традиции, да и земли эти теперь принадлежат им.

— А вы, силы правопорядка, зачем здесь тогда?

— Для порядка, — хохотнул тот, — мы же отогнали их от вас, а вы, господин хороший, не разевайте рот. Всего хорошего!

Патруль поехал дальше, а Кинт, сунув саквояж под мышку, хотел было направиться в сторону дороги, прилегающей к станции, как перед ним остановился экипаж, дверь открылась, человек в сером костюме вышел и учтиво поклонился…

— Здравствуйте господин Жакье.

— Мы знакомы?

— Профессор Дакт ждет вас, — человек в сером костюме указал рукой на кабину.

— Великолепно! Благодарю вас, милейший.

Экипаж сорвался с места и понесся, сначала по грунтовке от станции воздухоплавания, мимо лачуг кочевников, пыля и пугая домашнюю скотину во дворах и заставляя собак заходиться истошным лаем, затем выскочил на отсыпанную щебнем и укатанную широкую дорогу меж начавшихся добротных каменных и деревянных домов, а спустя десять минут остановился перед воротами в высоком заборе.

— Однако, — Кинт вытер лоб платком, — я даже не успел рассмотреть этот новый город.

— Думаю, у вас еще будет время, — доброжелательно улыбнулся человек в сером костюме и вышел.

Он перекинулся парой фраз с охранником у ворот, тот распахнул их и экипаж въехал на территорию рудного треста.

Придерживая котелок, Кинт кряхтя, вылез из кабины, отряхнул тростью полы плаща от пыли и осмотрелся — узкоколейка выныривала из рудника, петляла меж цехов чадящих трубами и упиралась в пристань. Охраны много, это просто бросается в глаза — дюжие парни, единообразно одеты в форму военного покроя, с короткими карабинами или трехствольными картечниками в руках.

— Грандиозно! — воскликнул Кинт и повернулся к подошедшему человеку в сером костюме, — Впечатляет! Где же профессор?

— Идемте, я провожу, — ответил тот и указал рукой на двухэтажное кирпичное здание у реки.

«Знатное логово», — подумал Кинт, — «если что-то пойдет не так, меня тут нашпигуют свинцом как соломенный манекен на армейском стрельбище».

У дверей здания стояли еще двое детин, разум в глазах отсутствует, зато кулаки… Кинт изобразил на лице как можно больше блаженности, при этом превращаясь в само внимание. К счастью, придурковатого вида инженера обыскивать не стали, впрочем, как и его провожатого в сером костюме, они вошли в здание, оказавшись в светлом холле, сразу поднялись по лестнице и по узкому коридору проследовали к дверям, у которых на резной ножке стояла конторка, а за ней миловидная особа средних лет в строгом платье, с невероятной прической, которую венчала красная атласная шляпка размером с блюдце.

— Господин Жакье? — женщина чуть присела в поклоне, а человек в сером костюме кивнул ей в знак приветствия.

— Инженерный трест силовых установок города Майнга, Родд Жакье, — Кинт приподнял котелок и чуть поклонился.

— Профессор ждет, проходите, — указала она рукой на окованную железными пластинами тяжелую дверь.

— Благодарю, мадам, — Кинт толкнул дверь и незаметно покосился на своего провожатого, который присел на пуфик в коридоре и достал серебреный портсигар.

Профессор Дакт ничуть не изменился, разве что немного увеличилось брюшко, что говорило об отменном аппетите и здоровом сне, еще седина… он стал совсем седой. Профессор стоял почти спиной к двери, у открытого окна с видом на реку и за большим, скорее верстаком, чем рабочим столом. Множество приборов, колб, реторт, штативов, разрядников и батарей, бумаги с записями, чертежи, коробки с реактивами, одним словом — рабочий беспорядок. Едкий запах снова заставил Кинта чихнуть…

— Будьте здоровы, милейший, — сказал профессор, повернулся к Кинту и побледнел… потянулся было к шнуру свисающему с потолка, но приложил ладонь к груди слева и стал хватать воздух ртом словно рыба, выброшенная на берег.

— Спокойно, господин Дакт, — Кинт подскочил к нему, заботливо усадил на кушетку у стены и развязал платок на шее у профессора, — вам ничего не угрожает, я действительно прибыл из Майнга, я работаю на Инженерный трест силовых установок.

— Кинт, мне надо многое вам сказать, милейший, многое объяснить…

— Успокойтесь же! — мягко, но строго сказал Кинт, и присел рядом, поставил саквояж на пол, открыл, сорвав бархатную обивку внутри, из-под которой извлек конверт и протянул его профессору, — все в прошлом, я здесь по делу, просто как курьер и как охранник этих бумаг.

— Инженерный трест выбрал лучшего, кто может сберечь их секреты, — трясущейся рукой профессор взял конверт, громко сглотнул и добавил, — и все же, нам надо поговорить о том, что произошло в последний день экспедиции, и о том, как с вами обошлись здесь…

— Если хотите, то поговорим, но потом, я здесь по делу от очень важных людей и время не ждет.

— Понимаю, — часто закивал профессор, вскрыл конверт и принялся читать длинное письмо на нескольких листах.

— Вы позволите? — Кинт достал трубку и показал ее профессору.

— Да, да, конечно, — опять закивал тот уже увлеченный чтением, — только отойдите подальше от стола.

Кинт успел выкурить трубку, пока профессор читал послание из Майнга. Письмо было настоящим, мало того, даже инженерный трест силовых установок существовал, как и некая группа влиятельных и богатых аристократов, открывших этот трест, но одним небесам известно, чего это стоило секретариату имперской безопасности в целом и Моресу Тагу в частности… Под крышей заброшенного цеха на окраине Майгна была собрана дюжина инженеров, организован и узаконен трест, вложены большие деньги и даже начато производство деталей и узлов для силовых установок на горючем из черных смол.

— Предложение очень щедрое и прагматичное, — профессор дочитал письмо, сложил листы и убрал их во внутренний карман шерстяной жилетки в крупную клетку, — это поможет не только закончить мои исследования, но изготовить опытный образец нового двигателя в Майнге… но поймите Кинт, не я один здесь все решаю.

— Я понимаю.

— Нет, друг мой, вы не понимаете! Там, — профессор показал пальцем на потолок, — тоже ждут результатов, результатов других исследований, но это все больше прикладное… а горючий сланец способен на большее! Не для того я потратил пятнадцать лет жизни, чтобы изготавливать из ценной руды банальную взрывчатку!

— Друзей не продают в рабство, впрочем, это меня скорее спасло.

— А что с инспектором Шорком? Я ведь его отправил на встречу с вами… а, да… вы, наверное…

— Он уже кидает в топку шхуны контрабандистов уголь, вот такой, — Кинт развел в стороны руки, — лопатой.

— Я несомненно виновен перед вами, за что вряд ли попаду на небеса…

— Это точно.

— Знаете Кинт, а я даже рад!

— Чему?

— Что именно вы привезли мне послание из Майнга, и что сейчас и здесь именно вы! — глаза профессора заблестели, и он отвел взгляд в сторону, — я устал Кинт, но я должен довести до конца дело последних лет моей жизни во благо науки, во имя прогресса!

Профессор даже как-то осунулся, сник, он подошел к столу и стал складывать в большую папку чертежи и записи. Закончив, он повернулся и тихо сказал:

— А пойдемте, милейший прогуляемся к реке, а то я уже вторые сутки не выбирался на свежий воздух.

— Все во имя прогресса и науки? — уточнил Кинт.

— Увы, — развел руками профессор.

До реки было рукой подать — шагов сто, через насыпь узкоколейки и мимо пакгауза до пологого берега, усыпанного галькой. Кинт обратил внимание, что за ними следуют двое из охраны, а человека в сером костюме не видно, да и моторный экипаж отсутствует.

— Не то, чтобы я хотел оправдаться, Кинт, — вздохнув, начал профессор, глядя на медленные воды реки, когда они с Кинтом присели в беседке на берегу, а охранники застыли неподалеку, — оправдания мне нет, а прогресс пожирает своих слуг и не считает жертвы принесенные ему…

— Жертв слишком много.

— Вы думаете, я настолько увлечен, что не заметил этого?

— Думаю да.

— Я расскажу вам, Кинт, свою историю… все началось давно, еще когда я преподавал в университете, и о полевых исследованиях мог только мечтать. У меня был наставник — профессор Дьюк, который переводил книги в научной библиотеке с древнего языка Эрты…

— Тот, на котором еще могут разговаривать кочевники?

— Именно! Так вот, старина Дьюк как-то обмолвился, что нашел в записях нечто, на основании чего сделал опытную модель силовой установки, но известные нам виды топлива не годились. Тогда же были найдены упоминания о горючем сланце, а также некоторых процессов, связанных с его обогащением. Мы стали готовить доклад, чтобы представить его на научной коллегии, но профессор Дьюк исчез.

— Совсем? И никаких следов?

— Да, он просто не пришел в нашу лабораторию в одно утро, я решил готовиться к коллегии один, привлек в помощники своих лучших студентов, но нам не дали этого сделать.

— Каким образом?

— Был пожар, точнее, я потом понял, это был поджог. Лаборатория выгорела дотла, у меня остались лишь свои дневниковые записи, на основании которых, спустя несколько лет я все же смог убедить научный совет при парламенте организовать экспедицию по поиску упоминаемых в древних источниках руд. Я был удивлен, но следать это оказалось неожиданно просто, мне оказали всестороннюю поддержку: и парламент, и гильдии, и университет Майнга, в цехах которого была изготовлена экспедиционная машина.

— Когда вы поняли, что вас использовали втемную?

— Вы догадались…

— Это не трудно.

— Я это не понял, меня поставили перед фактом в тот трагический день… я смалодушничал, я не был готов умереть и сделал свой выбор.

— Остаться в живых и продолжить исследования?

— Да.

— Должно быть кто-то очень, очень влиятельный стоит за этим, раз под это дело начали политику примирения с кочевниками и даже отдали им степи, и как странно, именно в том месте, где был обнаружен этот ваш горючий сланец. Не сами же вы развили эту бурную деятельность?

— Конечно, меня сначала прятали на юге… да, Кинт, я помню, вы следили за мной и узнали.

— Я не следил за вами, я был нанят властями Шоута наблюдать за некими важными персонами, кто же мог предположить, что вы узнаете меня, а я вас. Признаться, я был немало удивлен, и было очень большое желание выяснить, как вам удалось выжить.

— Я тогда очень испугался и все рассказал людям, что были приставлены ко мне, а когда случилась стрельба…

— Вы спешно покинули Шоут, я помню. Как вы выжили во время взрыва, профессор?

— Когда наемник убил машинистов, он спрятал меня в инструментальном шкафу в машинном отделении.

— Понятно.

— Простите, а как удалось выжить вам?

— Случайность, и везение, наверное.

— Ну вот я вам все и рассказал, — профессор снова вздохнул.

— Необязательно было это делать.

— Я должен был.

— Как вам будет угодно, профессор… что ж, я здесь все же совершенно по другому поводу, а не для того, чтобы выслушивать ваши покаяния.

— Когда от меня ждут ответ?

— Еще вчера, — ухмыльнулся Кинт, — я завтра утром лечу обратно в Дейлур, и хотелось бы уже с вашим ответом на руках.

— Где вы остановились?

— Еще нигде, но остановлюсь в постоялом дворе на окраине, у кочевников, в прошлый раз, в местной гостинице в центре были негостеприимны.

— Шутите? — грустно улыбнулся профессор.

— Какие уж тут шутки. Так как быть с ответом?

— Мой человек привезет вам его на станцию воздухоплавания.

— Что ж, тогда позвольте откланяться, — Кинт поднялся и коснулся полей котелка.

— Надеюсь, мы еще увидимся, — профессор тоже встал и протянул руку Кинту.

— Не горю желанием, — ответил Кинт, но руку профессору все же пожал, — будьте осторожны.

— Я прикажу, вас отвезут.

— Спасибо, не надо, прогуляюсь.

Через десять минут Кинт медленно шагал по широкой грунтовке вдоль лачуг кочевников, что тянулись вдоль берега реки. Кинт знал куда идти, да и искать не сложно, так как постоялый двор на окраине это самое приличное здание — двухэтажный сруб со шпилем, на котором болтается связка собачьих хвостов.

 

Глава седьмая

«Собачий хвост» — так назывался постоялый двор. Кинт, придерживая котелок, задрал голову, еще раз рассмотрев шпиль с этими самыми хвостами.

— Посторонись! — прокричал возница конной повозки, на которой приехали двое, должно быть тоже, постояльцы.

Кинт шагнул на настил из досок, перед входом в заведение, позволяя повозке проехать.

— Вы не поможете? — грузный мужчина в пыльном плаще протянул Кинту чемодан из повозки.

Кинт осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что обращаются именно к нему. Второй пассажир оказался калекой без одной ноги, одного возраста с Кинтом. Возница помогать не спешил и ждал, когда пассажиры покинут его повозку и дадут монеты, но он обратил внимание на некое замешательство Кинта.

— Кочевники в этом постоялом дворе не особо услужливы.

— Извозчики в Джевашиме тоже этим не отличаются, как я погляжу, — ответил Кинт и помог пожилому мужчине с вещами, выгрузив из повозки три чемодана и два объемистых баула, затем помог выбраться из повозки калеке.

Возница ничего не ответил, и когда повозка освободилась, лишь криво ухмыльнулся и укатил прочь.

— Благодарю вас, — тяжело дыша, обратился пожилой мужчина к Кинту, — я с сыном перебираюсь на северо-восток, путь еще долгий, поэтому стараемся экономить.

— Куда, если не секрет? — поинтересовался Кинт и заглянул через окно внутрь постоялого двора, а затем постучал тростью по стеклу.

— В Конинг.

— Вот как? Действительно, ехать еще далеко.

Дверь скрипнула, и на порог вышел кочевник, молодой парень, в традиционной одежде, то есть кожа и мех, и в атласном котелке.

— Помогли бы постояльцам, — обратился к нему Кинт, — с таким отношением к клиентам вы их и не дождетесь.

— Те, кому не хватило монет на гостиницу, все равно остановятся у нас, — парень хмыкнул и нехотя, но все же поднял два чемодана, — с остальным сами…

— Надеюсь, стряпня здесь съедобная, — заметил Кинт, — подпер тростью дверь и стал заносить внутрь чемоданы, затем забросил баулы.

— У нас вкусно, — буркнул кочевник, утруждать он себя не стал и как только вошел, оставил чемоданы у стены, — вы вместе?

— Нет, я один, а эти господа вдвоем.

— Надолго? — кочевник, который плохо справлялся с должностью управляющего, уселся за стол в самом светлом углу, что у окна.

— Я переночевать.

— Мы отдохнем, пару дней, пожалуй, — сказал мужчина, придерживая дверь и пропуская сына на костылях.

Грамоте кочевник был не обучен, и ничего не писал, а разместил на расчерченной доске три камушка, два вместе в одном квадрате, и отдельно один в другом. Ключей не оказалось, как выяснилось, комнаты закрываются лишь изнутри на засов, а вот считать кочевник умел, за два дня проживания с завтраком и с ужином, он стребовал с отца и сына двадцать четыре кеста серебром.

— А с тебя восемь, если считать ужин сегодняшнего дня и завтрак утром, — кочевник обратился к Кинту и протянул ладонь.

— Возьмите, — Кинт протянул монеты и хотел высыпать их в ладонь, но кесты со звоном посыпались на стол, а кочевник переменился в лице и подскочил, с видом собаки, которой сейчас крепко достанется.

Парень снял с головы котелок, смяв его и прижимая к груди, стал часто кланяться и причитать, не сводя глаз с правой руки Кинта:

— Карху… Карху… нет моей вины! Карху, ты должен был сразу сказать!

Кинт наконец сообразил что происходит — перстень на мизинце…

— Так этот постоялый двор принадлежит племени восточных погонщиков?

— Да, Карху, — парень уже собрал все монеты, что раскатились и протянул их обратно Кинту, — возьми.

— Оставь себе, успокойся, и помоги наконец этим господам с вещами.

Кочевника как подменили, монеты он все же взять не посмел, а положил перед Кинтом на стол, схватил два чемодана и побежал по лестнице наверх.

— Простите, а что это с ним? — мужчина в плаще поинтересовался у Кинта, хотел было поднять с пола баул, но кочевник уже прибежал обратно, выхватил из его рук баул, поднял второй и снова побежал вверх по лестнице.

— У кочевников тоже есть сословия, и так случилось, что я породнился с вождем их племени.

— Вот оно что… — удивился мужчина.

— Фу! Дикость какая, — нахмурился парень-калека и стал подниматься по лестнице, — отец, помоги.

— И не говори, — вздохнул Кинт и улыбнулся, достал трубку и стал набивать ее табаком, — та еще дикость.

Когда кочевник вернулся, закончив с размещением отца и сына, он спросил у Кинта, протянув руку к саквояжу:

— Я отнесу.

— Не надо… скажи, — Кинт выдохнул дым к грубо отесанным балкам потолка, — что значит Карху?

— Сын вождя, даритель свежей крови.

— Вот как? Скажи, а здесь много таких как ты, в смысле из твоего племени?

— Еще скорняжная лавка на другой стороне города, старейшина Доту говорит, что мы должны жить во всех городах в землях, что нам теперь принадлежат.

— Старейшина Доту здесь появляется?

— Сам он редко, а его сын раз в месяц привозит товары, ведет дела от имени отца с местными.

— Я на ужин не буду спускаться в харчевню…

— Тогда я принесу ужин в комнату, — сообразил парень.

— Отлично, и завтрак тоже, — сказал Кинт и пошел вверх по лестнице, пыхтя трубкой.

До ужина Кинт сидел в глубине комнаты напротив окна и наблюдал за городком и его жителями, а также в подзорную трубу за рудником, впрочем, за высоким забором особо рассмотреть ничего не удалось. Не выходил из головы разговор с профессором, точнее не сам разговор, а обстоятельства, которые свели их снова. Кинт сделал вывод о существовании в терратосе Аканов некой силы, которая долгое время находится в тени событий последних лет, но явно имеет к ним отношение. Сложно все, политика… то ли дело рейды в степях или в горах Севера, звеньевым, где все понятно, где Кинт чувствовал себя спокойнее, чем сейчас. Еще, набивая трубку и усевшись на стол напротив окна, Кинт подумал о том, что уже нет злости к профессору и желания пустить ему пулю в лоб, было даже жаль его.

— А старик совсем сдал, — тихо, вслух сказал Кинт и выпустил к потолку дым.

Действительно, время не пожалело профессора, не столько седина и морщины, сколько странный цвет лица и потухший взгляд его значительно состарили… еще что-то с ногтями было, да, Кинт обратил на это внимание, когда профессор читал письмо, они будто расслаивались и были цвета глины. Так, в раздумьях и наблюдая за городом в окно, Кинт просидел до сумерек.

Стряпня кочевников действительно оказалась вкусной, плотно поужинав, Кинт закрыл засов двери, развалился на широком топчане, отметив, что слежки за постоялым двором он не обнаружил, и с этой мыслью провалился в сон.

Осторожный стук в дверь разбудил Кинта на рассвете.

— Кто? — Кинт нащупал рукоять револьвера под подушкой.

— Это я… Чирш, — донесся тихий голос управляющего постоялым двором, — я принес завтрак.

Сунув револьвер за пояс, и держа большой палец на курке, Кинт подошел к двери, сдвинул засов и отступил на пару шагов назад.

— Входи…

Управляющий вошел с подносом в руках и поклонился в ожидании.

— Благодарю, поставь на стол. Да, я обратил внимание, что местные извозчики не жалуют этот район, где мне можно поблизости нанять экипаж? Нужно ехать на станцию, не хочется опоздать на единственный рейс в Дейлур.

— Возьми мою лошадь, Карху, я ее позже заберу.

— Не уведут?

— Мою лошадь? — немало удивился кочевник.

— Хорошо, ты меня очень выручил.

Молодая кобылка бежала рысью, она была послушна и утренняя пробежка, должно быть, ей нравилась. Джевашим только просыпался, лавочники в центре открывали закрытые на ночь ставни, дребезжа бутылями в деревянной тачке, навстречу попался молочник… еще, припозднившийся, и опухший от ночного веселья фонарщик, с трудом переставляя лестницу от столба к столбу, гасил еще встречающиеся в старом районе города масляные фонари… Через полчаса Кинт подъехал к забору и живой изгороди, отделяющей дорогу и территорию станции воздухоплавания. Два пилота и механик уже крутились у скревера, чуть в стороне стояли несколько пассажиров, ежась от утренней прохлады. Кинт намотал поводья на крючок в бревне коновязи недалеко от ворот, и более пристально осмотрелся — человека в сером костюме не видно.

— Ладно, подождем, — тихо сказал он, отвязал от седла саквояж, трость и направился к группе пассажиров.

Не успел Кинт насладиться прохладным, свежим весенним воздухом, осматривая окрестности, как на станцию въехал конный экипаж, профессор Дакт, собственной персоной. Он неумело держал вожжи, ругался на лошадей. Наконец экипаж остановился напротив ожидающих рейса…

— Профессор? — Кинт в недоумении вскинул бровь, — вы бы поосторожнее…

— Кинт, милейший, у меня мало времени, — Дакт выглядел совсем плохо, тяжело дышал, руки тряслись, он кое-как соскочил на землю, достал из салона пару тубусов и потертый саквояж, — вот, возьмите, передайте это все людям, которых вы представляете, передайте мои труды в достойные руки.

— Что случилось, профессор?

— Некогда объяснять, — профессор оглянулся по сторонам, — прощайте Кинт, и простите, если сможете.

Забравшись обратно в экипаж, профессор стеганул лошадей, и те понесли прочь, едва не снеся табачный киоск у дороги.

Ожидавшие рейса не особо отреагировали на ненормального старика приехавшего провожать какого-то, с виду заурядного, инженеришку. Разве что, один из троих, что крутились у скревера, не сводил глаз с Кинта. С трудом удерживая переданное профессором, Кинт подошел к пилотам и механику.

— Скажите, когда запланирован вылет?

— Торопитесь?

— Нет, ценю время и хочу знать точно.

— Важный какой, — хмыкнул рыжий, с изъеденной последствиями неприличной болезни кожей лица механик, — ждем курьера императорской почты, он всегда опаздывает на полчаса.

— Ясно… — Кинт осмотрелся, нашел подходяще место — покосившийся сарай у пакгауза.

Выйдя за территорию станции, Кинт продолжал нелепо выглядеть, держа кроме своего саквояжа еще и тяжелый саквояж оставленный профессором, торчащие в разные стороны тубусы и трость, которая теперь была совсем лишней.

— Проклятье! — тихо выругался Кинт, кое-как протиснулся между забором станции и стеной пакгауза, а затем доковылял до сарая, убедившись, что этого маневра со стороны скревера не видно.

Кинт вовсе не удивился, пришедшему чувству опасности, как легавая, он вытянул голову нюхая воздух, бросив на пол в сарае свою ношу и разделив трость на две части, внимательно прислушиваясь… Нет, никого. В полумраке сарая, под косыми лучами от щелей меж старыми досками, Кинт стал рассматривать то, что оставил ему профессор — две дюжины чертежей на больших листах были свернуты в двух тубусах, в саквояже перетянутые бечевкой фотографические копии записей, весьма ощутимые на вес пять пачек, еще два тонких медных цилиндра от звукописца. Кинт прильнул к доскам, рассматривая скревер и пассажиров — все по-прежнему, разве что появился рядом вчерашний провожатый в сером костюме, он был явно обеспокоен чем-то, высматривал все кругом.

— Похоже, полковник, ты меня опять втянул в неприятности, права была Сэт… — процедил сквозь зубы Кинт и стал заворачивать в подвернувшуюся тряпку бумаги из тубуса, и содержимое саквояжа.

Сверток, источающий неприятный запах плесневелого тряпья получился увесистый, вытянув пояс из плаща, Кинт туго перевязал им сверток, также незаметно выбрался из сарая, вернулся к коновязи и привязал сверток к седлу лошади кочевника. Живая изгородь, пусть еще без зелени, хорошо скрывала Кинта от тех, кто находился за забором на поле станции воздухоплавания. Убедившись, что никто особого внимания на его странные маневры не обратил, Кинт облегченно выдохнул, набил трубку, раскурил ее и, пуская к небу дым, медленно пошел в сторону поля, всем своим видом показывая как ему надоело ожидание вылета.

— Господин Жакье! — человек в сером очень обрадовался, увидев Кинта, и поспешил на встречу.

— Доброе утро, — Кинт сунул трость под мышку и коснулся полей котелка.

— Вы видели профессора Дакта?

— Конечно, вы же сами меня к нему вчера проводили, — удивился Кинт, — с вами все в порядке, милейший?

— А сегодня? Сегодня вы с ним не встречались?

— Нет, я из гостиницы сразу сюда, у меня ранний рейс, который отчего-то задерживается. А что-то случилось?

— Нет, нет, ничего… — человек в сером поспешил к зданию станции.

— Господа, прошу занимать места! — один из пилотов, наконец, распахнул дверь салона скревера, — багаж, будьте любезны, сложите в тамбуре.

Багажа у Кинта не было, поэтому он сразу прошел в начало салона и уселся у окна, положив саквояж на колени и наблюдая за полем и станцией. Человек в сером, все с тем же озадаченным видом вышел из здания станции и направился к скреверу, остановился около механика со щербатым лицом и стал с ним разговаривать. Тот кивал, показывал на ворота в заборе, потом на скревер.

— Что, потерял профессора? — подумал Кинт глядя в большой иллюминатор через шторку, — или то, что он мне передал?

Человек в сером изменился в лице, оно стало каменным, взгляд застыл на скревере, потом он притянул за ворот механика к себе, что-то ему сказал и быстрым шагом пошел к моторному экипажу неподалеку.

— Что ты задумал? — Кинт внимательно стал рассматривать салон, затем заглянул в еще пустую кабинку пилотов.

Тем временем, человек в сером вернулся с небольшим чемоданчиком. Кинт прильнул к шторке, силясь рассмотреть его манипуляции, а тот, присел на корточки, открыл чемоданчик, достал небольшую стеклянную колбу, завернул ее в носовой платок, стукнул о землю и сунул в чемоданчик. После, достал из нагрудного кармана хронометр и внимательно на него посмотрел, затем закрыл чемоданчик и сунул его механику, кивнув на скревер. Тот нехотя, но поплелся к двери и пристроил чемоданчик в тамбуре к остальному багажу пассажиров.

— Через три минуты взлетаем! — сказал один из пилотов, когда они проходили мимо Кинта в свою кабинку.

— Милейший, — Кинт придержал за рукав пилота, того что выглядел старше, — не сочтите за прихоть, но я редко летаю, и мне было бы интересно, если вы пролетите над руслом реки.

— Эм…

— Я заплачу, — Кинт сунул три золотых кеста в ладонь пилота.

— Это конечно не положено, но не думаю, что в этом есть что-то плохое, — ответил пилот, прибрав монеты.

В висках застучало, захотелось подбежать к тамбуру, отыскать чемоданчик с химическим детонатором… да, Кинт уже не сомневался, что человек в сером это его бывший «коллега» по «волчьему корпусу», оставшийся не у дел и нашедший себе работенку по умениям. Так себе умения, надо сказать… ни проследить незаметно, ни одежду сменить для этого, но взрывному делу обучен. Кинт осмотрел салон, точнее рассевшихся по своим местам пассажиров, ему было их жаль, ни в чем неповинные люди… Человек в сером стоял на поле и, заложив руки за спину, улыбался.

Скревер дернулся, загудели с натугой винты, а машина стала набирать вертикально высоту, затем «клюнула» носом и пошла вперед, закладывая вираж к руслу реки.

— Пониже, пожалуйста, — Кинт заглянул в кабинку к пилотам, перекрикивая гул и пытаясь как можно обаятельнее улыбаться.

Пилот кивнул, показал Кинту большой палец и крикнул в ответ:

— Сядьте на место! Смотрите в иллюминатор, все пропустите!

— Да уж не пропущу, никто не пропустит веселья, что скоро начнется, — пробубнил Кинт, сел на место, наклонился к проходу меж сиденьями и посмотрел на кучу багажа… тихий хлопок, вспышка и заднюю часть фюзеляжа моментально охватило пламя.

Все закричали, началась паника, по салону быстро распространился дым, огонь разгорался…

— К воде! — Кинт ворвался в кабинку пилотов, — ниже! В воду!

Но машина уже не слушалась, легкая обшивка хвостовой части сгорела как порох, часть ее начала отваливаться из-за воздушного потока, врывающегося в салон и еще сильнее раздувающего смертельный огонь. Люди жались к кабине пилота, давка и паника… Кинт с трудом отпихнул от себя какого-то старика, выхватил пистолет, несколько раз выстрелил в иллюминатор и стал колотить по нему сапогом… скревер резко прокрутился по оси, совсем потеряв управление и столкнулся с водой реки… всех разметало по салону, как кукол… Удар, скрежет, шипение, темнота…

 

Глава восьмая

Кинт чувствовал рукоять пистолета в руке, а еще то, что не может дышать, его легкие постепенно наполнялись водой, давило на барабанные перепонки. Открыв глаза, Кинт увидел в мутно-зеленой воде чью-то ногу у себя на груди. Были еще ноги, тела, чьи-то вещи, а вверху воздушный пузырь, собравшись с силами, спихнув в себя стоявшего, Кинт поджал ноги и встал, вынырнув в пузыре и зашелся кашлем, выплевывая воду. Переведя дух, и чувствуя как корпус скревера тащит течением по илу, Кинт сказал:

— Кто не хочет сдохнуть, давайте за мной!

— Куда? Куда за вами? — истерично крича, спросил кто-то совсем рядом.

— В иллюминатор! Вот тут, прямо передо мной. Я разбил его, только сбросьте верхнюю одежду и обувь, иначе не сможете всплыть!

Кинт кое-как стянул с себя плащ, набрал полные легкие воздуха и присел в воде, стаскивая сапоги. Получилось, снова вынырнул в воздушный пузырь, размеры которого уменьшались с каждой секундой, рядом кто-то кряхтел, подвывал копошась, и издавал непонятные звуки, в панике избавляясь от одежды.

— Времени почти не осталось, за мной! — крикнул Кинт и, шаря руками перед собой, стал искать спасительный иллюминатор.

Но нащупал свою трость, снова вынырнул…

— Эй, кто тут еще! Держитесь за трость, за мной…

Кинт почувствовал, как кто-то вцепился в трость.

— Хорошо, делаем вдох и выбираемся отсюда!

Иллюминатор был достаточно большой, и удалось без труда выбраться наружу, но вода очень холодная, двигаться было тяжело, ил под ногами очень вязкий. Ухватившись за какой-то выступ на корпусе скревера, Кинт подтянулся, потом еще… уже видно спасительную поверхность реки, совсем немного… Кто-то, кто держался за трость, бросил ее и ухватил Кинта за ногу. Нашарив рукой внизу голову, Кинт схватил его за волосы и что было сил, потянул его вверх. Ногу отпустили, но воздуха в легких почти не осталось, в висках стучало, не оставалось и сил, собрав их остаток, Кинт оттолкнулся ногами от корпуса и поплыл вверх…

— Эй… вы как? — Кинт толкнул в бок мужчину, которого удалось вытащить.

Они вдвоем лежали на узкой полоске камней обрывистого берега.

— Слышите? — Кинт приподнялся на локте, повернувшись к напарнику по спасению.

— Я больше никогда не буду летать, — с трудом, стуча зубами от холода и пережитого, проговорил старик в некогда дорогом, а теперь мокром и грязном атласном костюме.

— Поезда тоже небезопасны, — хмыкнул Кинт, сел и осмотрелся, — знаете что, вы не говорите никому, что кроме вас еще кто-то выжил.

— Почему? — старик тоже уселся, поджав к груди колени и продолжая трястись.

— Скревер подожгли специально, и целью был я, — решил сказать правду Кинт, — пусть думают, что я мертв.

— Вот оно что… — старик задумался, а потом повернулся к Кинту, его лицо было осунувшимся, волнистые черные, с проседью волосы слиплись, перемешавшись с тиной, синие от холода губы, но взгляд ясный, глаза умные, — вы хотя бы скажете ваше имя, чтобы я знал, кому обязан жизнью.

— Нет…

— Тогда, запомните мое имя, Далл Ренэ.

— А вы не родственник…

— Да, Черр Ренэ, основатель оружейного дома Ренэ, мой родной брат по отцу. Но мы с ним редко видимся, я живу в Актуре и не так богат как он. Будете в столице, обязательно найдите меня, это не сложно.

— Вы бы выбирались и шли к городу, тут недалеко, иначе простудитесь.

— А вы?

— Я тоже буду выбираться, но сначала дождусь темноты… и прошу вас…

— Да, конечно, — старик с трудом поднялся на ноги, — я один выжил в этой ужасной катастрофе.

— Благодарю вас, — ответил Кинт, поднял трость, вскарабкался по корням деревьев, что росли на отвесном берегу и побежал к роще неподалеку.

Кинт нашел в роще неглубокий овраг, где наспех соорудил шалаш, разделся и стал пытаться развести костер, чтобы согреться и просушить одежду. Фитиль огнива пропитался водой и никак не получалось разжечь огонь. Тогда Кинт выщелкнул из пистолетного магазина три патрона, выковырял мягкие свинцовые пули и высыпал порох на кучку листьев и тонких веток. Затем вытащил пулю из еще одного патрона, аккуратно вложил гильзу в патронник, поднес ствол к кучке листьев и веток и нажал на спуск…

Большой костер Кинт разводить не стал, старался скармливать огню сухие ветки. Он хорошенько отжал одежду, развесил ее вокруг костра и сам сидел нагишом рядом, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Но кроме пения птиц, что радовались весеннему, яркому, но еще не теплому солнцу, больше ничего не было слышно. Разве что со стороны города, сначала был слышен тревожный звон колокола на башне ратуши, потом рынды пожарных фургонов, но потом и они стихли. Кинта точила мысль о том, что он мог спасти всех людей, что были в скревере, но нужно продолжать игру, в которую его втянул Морес, однако, правила этой опасной игры стали меняться слишком быстро. Что задумал профессор Дакт? Почему решил отдать результаты своих трудов? Решил задобрить Небеса после того, что натворил в погоне за научными открытиями? Неизвестно… Известно лишь то, что к седлу лошади кочевника привязан очень ценный сверток и остается надеяться, что кочевник все сделает правильно, парень он сообразительный, как оказалось.

До постоялого двора Кинт добрался глубоко за полночь. Он порядком замерз, добираясь до города босиком и в сырой одежде. Его никто не заметил, даже собаки на окраине не соизволили обратить внимание на тень, что пробиралась в темноте улочек, а еще тянуло гарью со стороны реки.

— Кто там? — донеслось из-за двери, когда Кинт тихо постучал в нее.

— Чирш, это я… Карху.

Половицы заскрипели под быстрыми шагами, лязгнул засов и дверь распахнулась.

— Я ждал тебя, — с масляной лампой в руке, Чирш показался в дверях, — проходи.

— Есть постояльцы?

— Только те двое, с которыми ты приехал, они поужинали и уже спят.

— Я бы тоже поел, — сказал Кинт прошел к камину, уселся на пол и протянул к огню грязные ноги, — накормишь?

Кочевник кивнул и быстро удалился в подсобку, загромыхав там ящиками и посудой.

— Ты забрал лошадь? — громко спросил Кинт.

— Да, — кочевник выглянул из-за шторы, — то, что ты оставил на седле, я спрятал.

— Хорошо, — Кинт поднялся, наконец отогрев ноги, прошел к Чиршу в подсобку и поставил на обшарпанную тумбочку стопку золотых кестов, — ты сможешь, сейчас, ночью, найти хорошего коня, какое-нибудь бивачное снаряжение? Ну и карабин бы мне, желательно армейский, с парой дюжиной патронов.

— Сейчас накормлю тебя, все сделаю, — спокойно ответил кочевник, помешивая в большой чугунной сковороде мясо с овощами, — деньги убери, они тебе пригодятся, а мне есть, где взять то, что ты просишь.

— Я твой должник.

Кочевник лишь хмыкнул, покачав головой, посмотрел на босые и грязные ноги Кинта и добавил, сняв сковороду с огня:

— Поешь, потом согрей воды, помойся, а я пошел…

Чирш появился часа через два, когда уже стали гаснуть звезды в ночном небе, а Кинт стал переживать из-за долгого отсутствия кочевника.

— Вот, в этом на тебя особого внимания не обратят, — Чирш бросил сверток на лавку у камина, на которой сидел Кинт, прислонившись к теплой каменной кладке спиной, — лошадь у коновязи оставил, карабин и остальное приторочено к седлу.

Кинт развязал бечевку, которой был перетянут сверток. Это оказалась потертая, но чистая жандармская одежда, без шевронов и прочих знаков принадлежности к какому-либо корпусу, а также высокие ботинки со шнуровкой и широкополая шляпа из толстой кожи.

— Замечательно, — натягивая штаны сказал Кинт, — сойду за отставника, кем, впрочем, я и являюсь.

— Люди говорят, что полеты скреверов отменили, пока не выяснят, из-за чего произошел пожар.

— Не выяснят, — ответил Кинт, — скревер на дне реки, спасся только я и…

— Старик Ренэ, который уже уехал в Актур, наняв моторный фургон треста господина Дова, с охраной. Но люди говорят только про старика Ренэ.

— Вот и хорошо.

— На руднике, за забором, тоже был пожар, сгорела лаборатория.

— Вот как? — застегнув на все пуговицы шерстяной китель, Кинт надел поверх свою портупею с кобурами, проверил магазины в подсумках, затем надел короткий бушлат, подпоясавшись поясом с револьверной кобурой, — хотя, можно не удивляться.

— У меня есть несколько жетонов гражданина, они старые, но может, возьмешь один из них?

— Сейчас в ходу уже другие документы.

— Я знаю, но это не везде, на окраинах терратоса еще не всем заменили жетоны картоном.

— Что ж, давай один, может быть и пригодится, хотя у меня сохранились и свои документы, — Кинт переложил из кармана пиджака на лавке во внутренний карман бушлата небольшой кожаный тубус.

— Что делать с тем, что я спрятал?

— Да, это самое главное, слушай и запоминай…

Кинт въехал на холм, с которого был виден Джевашим как на ладони, и остановился как раз в момент, как на востоке появились первые лучи солнца. Покачав головой и подумав о том, что профессор Дакт, скорее всего, уже мертв стараниями человека в сером костюме, он развернул лошадь и поехал навстречу восходящему солнцу прямо через набирающие весеннюю зелень луга. Путь предстояло проделать в неделю, и желательно подальше от дорог. Так, ночуя в рощах или на постоялых дворах отдаленных от проезжих путей поселков и ферм, Кинт к утру шестого дня добрался до побережья, повернул на юг и уже вечером был в Дейлуре.

Выехав на улицу, в конце которой располагается тайная резиденция департамента, Кинт почувствовал устойчивый запах гари. Придержав лошадь, он присмотрелся к дому в тупике, во внешнем виде которого кое-что изменилось — крыши нет, она провалилась внутрь, закопченные стены над зияющими пустотой окнами, у ворот скучали двое городовых.

— И тут огонь… оригинальностью они не блещут, — тихо сказал Кинт, развернул лошадь и поехал в центр, внимательно посматривая по сторонам.

Особого внимания со стороны управляющего гостиницей треста господина Дова, Кинт не отметил. Он представился как Родд Жакье, и получил ключ от апартаментов, которые снял для него Сарт.

— Да, господин Жакье, — окрикнул Кинта управляющий, когда тот стал подниматься по лестнице, — ваш дядя, он искал вас.

— Дядя?

— Да! Он велел передать, что ваша тетушка больна, и как только вы появитесь, чтобы сразу известили его.

— Благодарю, — Кинт изобразил на лице сожаление и озабоченность.

— Не стоит благодарить за дурные вести, — искренне посочувствовал управляющий.

Весть от «дядюшки» о болезни дражайшей «тетушки» это был сигнал тревоги, причем в самом ее худшем варианте. Кинт продолжал подниматься по лестнице, пролет небольшой, но с каждым шагом он все больше погружался в мрачные мысли:

«Про апартаменты знает лишь Сарт, вряд ли он рассказал бы о них, и вряд ли известие о болезни тетушки принес Сарт, не тянет он на дядюшку… значит… что это значит? Значит, все плохо, приходил либо Чекар, либо еще кто-то, возрастом старше меня… и он должен был знать, что я появлюсь здесь, но! Но за шесть дней известие о катастрофе в Джевашиме сюда добралось наверняка, да что там, о нем наверняка написали в газетах с полным списком пассажиров в некрологе… Дьявол!»

Кинт остановился перед дверью, и прежде чем отомкнуть замок, положил руку на рукоять револьвера, тихо взвел курок и прислушался… в комнате явно кто-то был — пару раз скрипнули доски пола, как только Кинт вставил ключ в скважину. Толкнув дверь, Кинт не спешил входить, а достав револьвер из кобуры, поднял его и замер в коридоре. Приоткрылась дверь в туалетной комнате…

— Замри! Иначе продырявлю! — тихо, но достаточно убедительно сказал Кинт, а узнав седую голову Чекара, добавил, — дядюшка, вы сильно рисковали, забравшись сюда.

— Это точно, не в моем возрасте лазать по карнизам! — из туалетной комнаты вышел Чекар, в его руке был старый пехотный револьвер, — заходи уже, племянничек, не люблю сквозняки.

Кинт вошел, закрыл за собой дверь, скинул на пол седельные сумки, но убирать револьвер в кобуру не спешил.

— Как вы узнали об этом месте, и что случилось с резиденцией департамента?

— У тебя есть с собой еда? Третий день ничего не ел, — Чекар пропустил мимо ушей вопрос Кинта.

— Чекар… — Кинт повысил голос.

— Резиденция сгорела, а Сарт умер у меня на руках… жаль парня, но это по его вине все случилось.

— То есть?

— Я все расскажу, Кинт, когда поем, иначе я сдохну от голода, и ты ничего не узнаешь! — Старик вроде как пытался пошутить, но вышло плохо.

— Хорошо, я сейчас спущусь к управляющему и закажу ужин в апартаменты.

— Вот и хорошо, — Чекар уселся в кресло в глубине комнаты, в котором он, и провел эти три дня, судя по кучке табачного пепла в горшке с цветком рядом.

 

Глава девятая

— Вы удовлетворили свой голод? — Кинт уже полчаса молча сидел напротив Чекара, который как голодный пес, не жуя, поглощал принесенный Кинтом ужин.

— Спешить уже некуда, — ответил Чекар, отпил прямо из горлышка глиняной бутыли шанта и снова налег на местную стряпню.

— Как умер Сарт, что случилось?

— Случилось, господин капитан, полное пренебрежение инструкциям, а также Сарт позволил эмоциям взять верх над собой… В нашей службе, знаете ли, это подобно провалу, подобно смерти.

— Конкретнее! — Кинт уже начал заводиться и даже прикрикнул, известие о смерти Сарта вывело его из равновесия.

— Вот и вы, господин капитан, даете волю чувствам…

— Вы… да вы даже представить не можете, через что он прошел, — Кинт навис над столом и уставился в глаза старика.

— Я прекрасно осведомлен кем был Сарт, откуда он взялся в управлении и о ваших отношениях, не мечите молнии, господин капитан…

— Так все же… — Кинт достал трубку и стал набивать ее табаком, прессуя его пальцем так, что того гляди расплющит ее.

— Известие о крушение пассажирского скревера, — вздохнув, начал Чекар, — мы получили на третий день после происшествия. Среди выживших значилось только одно имя и, к сожалению, не ваше. Сарт проявил инициативу и решил самостоятельно выяснить связи лаборатории в Дейлуре с рудником в Джевашиме…

— Мальчишка! — Кинт в сердцах швырнул трубку в угол комнаты, и та разлетелась на осколки.

— Именно! — Чекар с сожалением кивнул, отпил из бутыли, вернулся из-за стола в кресло и добавил, — за ним естественно проследили, он пришел в особняк, чтобы дать телеграмму в Актур. Сожалею, но в это время я был на рынке… Налет на особняк я застал в самом его разгаре, нападавшие были, скорее всего, дешевыми наемниками, но их было не меньше десятка, жаль, что в пехотном револьвере только пять камор, а для рукопашной схватки я слишком стар… пятерых налетчиков я убил, а потом хлопок и за секунды особняк был объят пламенем. Сарта мне удалось вытащить из огня, он был как решето, но он крепкий парень… был, успел все рассказать…

Кинт с хрустом сжал кулаки, тоже встал из-за стола и стал прохаживаться по комнате от двери к окну.

— Сожалею, господин капитан, я знаю, кем для вас был этот юноша.

— Вы ничего не знаете! — в глазах Кинта продолжало гореть пламя гнева.

— Знаю, господин капитан, — Чекар подался вперед, — вы даже представить себе не можете, как много я знаю… оставьте вашу злобу врагам терратоса. Итак, с этого дня вас нет.

— То есть?

— А вам что, в первый раз? Господин Морес говорил, что вы очень удачно водили за нос сыскные службы еще в юном возрасте, я и сам был приятно удивлен ознакомившись с вашим досье, а ваши рейды по тылам северян во время войны? Вам придется добраться в Латинг самостоятельно и встретиться …

— Подождите, а имеет ли теперь смысл вся эта операция задуманная Моресом?

— В тонкости нашего мероприятия был посвящен очень узкий круг людей, нельзя рисковать, а господин Морес лишь исполнитель, такой же, как вы, как я, но на своем уровне, а смысла теперь еще больше, тут пахнет серьезным заговором против империи! Так вот, в Латинге вас будет ждать господин Морес, — Чекар задумался, вспоминая, — да, у какой-то старухи, вы должны знать.

— Она еще жива?

— Понятия не имею, там в вашей квартире, во флигеле, есть тайник.

— Ясно, — Кинт с сожалением посмотрел в угол на осколки трубки.

— Возьмите, — Чекар протянул кожаный портсигар, Кинт вытянул из него тонкую сигару и кивнул с благодарностью, — теперь давайте обсудим кое-какие детали…

Через полчаса Кинт спустился к управляющему.

— Я уезжаю к тетушке, а дядя пока поживет в моих апартаментах.

— Еще раз сожалею…

— Мой одноколейник, хочу забрать его из гаража.

— Конечно, — чуть поклонился управляющий, — здоровья тетушке!

Сервис и исполнительность персонала всегда отличали заведения господина Дова. Механик гаража выкатил одноколейник во двор, обтер ветошью пыль с сиденья и сообщил:

— Ваш транспорт заправлен и готов покорять тракты терратоса.

— Благодарю, — Кинт закрепил седельные сумки и чехол с карабином на свои места, несколько раз прокрутил ручку компрессора воздуха, затем открыл клапан и двухколесная машина завелась.

Двигатель взревел, выпустив сизый дым, но сразу стих, обороты выровнялись, и по двору стало разноситься размеренное тарахтение.

— Будьте добры, милейший, еще два бочонка топлива, — Кинт высыпал себе на ладонь несколько золотых кестов из кошеля.

— Я мигом! — механик поспешил к штабелю с бочками в дальнем углу гаража.

Степь, редколесья, холмы и луга проплывали мимо взора. Кинт вел мощную двухколесную машину на запад, обгоняя попутный транспорт, заставляя конные экипажи шарахаться на обочину, а возниц и седоков не стесняться в выражениях в свой адрес. Нужно было преодолеть максимальное расстояние за световой день, Кинт выжимал из машины всю скорость, на которую она была способна, встречный ветер разбивался о кожаный шлем и выпуклые стекла очков, трепал походный платок на шее. Ехать можно было и ночью, но получалось медленно, во-первых, было безрассудно держать высокую скорость на едва освещаемом фарой тракте, во-вторых, попросту опасно — непримиримые племена кочевников все еще встречались в этих местах. Рев силовой установки одноколейника разносился далеко вперед, и приходилось периодически останавливаться и осматривать горизонт в подзорную трубу на предмет костров и подозрительных силуэтов, попутно жуя лепешки и запивая их водой.

На третий день, к обеду, Кинт покинул территорию, отданную парламентом кочевникам, о чем ему сообщил патруль дорожной жандармерии на новом посту рядом с каменным мостом через полноводную Зиду.

— Зря вы так, господин капитан, — мордатый звеньевой патруля рассмотрел жетон секретариата безопасности, — третьего дня обоз ограбили, явно кочевники из непримиримых орудовали, не выжил никто…

— Мне не попалось никого по дороге, — ответил Кинт, убирая жетон во внутренний карман, он решил ничего не выдумывать с подложными документами, а воспользоваться служебным жетоном, чтобы исключить лишние вопросы дотошных жандармов, — да и не приходится выбирать, когда, и по какой дороге ехать.

— Понимаю, служба, — сочувственно покивал жандарм.

— Далеко ли еще до ближайшей станции треста «Дов и сыновья»? — Кинт постучал по опустевшим бочонкам.

— Сразу за лесом, с вашей скоростью через час доберетесь, — ответил звеньевой и сделал жест рукой жандарму у шлагбаума, чтобы тот открыл его, — удачи в дороге, господин капитан.

— И вам спокойной службы, — Кинт придавил рычаг оборотов и одноколейник тронулся с места.

— А ведь я узнал его… — к звеньевому подошел еще один.

Это был пожилой жандарм в синем камзоле, приставленный к посту от другого ведомства, от тайной жандармерии — на пограничных постах с территорией кочевников теперь так заведено. Жандарм делал вид, что читает газету, посматривал в сторону Кинта, пока тот разговаривал со звеньевым.

— И кто это? — спросил звеньевой и махнул рукой тому, что у шлагбаума, чтобы тот закрывал.

— Вообще, я думал, что он давно сгинул, а смотри-ка, жив еще…

— Да кто это, может, надо было его досмотреть, а жетон проверить по телеграфу?

— Что за жетон? — спросил старый жандарм, раскуривая трубку и с прищуром глядя в сторону пылящего к лесу одноколейника.

— Жетон инспектора секретариата безопасности…

— Значит, не ошибся… Что ж, тогда я спокоен.

— Да кто это!?

— Это один из последних псов империи… поверь, когда сгинут такие как он, сгинет и империя!

— Ну, тогда и я спокоен, — ничего не поняв хмыкнул звеньевой.

Кинту, наконец, удалось в первый раз поесть горячего с момента, как он покинул Дейлур. Сидя у окна в харчевне при станции транспортного треста господина Дова, он рассматривал пустой зал и думал, думал, думал… отчего-то закралась мысль, что не стоит сразу рассказывать Моресу о том, что профессор, по известной одному ему причине, решил не только согласиться сотрудничать, но и практически отдал результаты всех своих трудов в руки Кинта. Склонить профессора Дакта к сотрудничеству было первой задечей, а также, когда профессор станет доверять, выяснить, кто в терратосе Решенц так интересуется горючим сланцем, а вот тут не вышло, и не выйдет уже. Одно Кинту было понятно — профессор Дакт лишь вентиль, в сложной системе паровой установки… Куда, и главное, кем направляется вся энергия пара, теперь уже выяснить сложно, практически невозможно. Впрочем, можно отыскать того любителя серых костюмов и настойчиво поинтересоваться, кому он служит…

— Это уже не моя забота, — тихо сказал Кинт, закончив с наваристой похлебкой, и придвинул к себе блюдце с выпечкой.

До Латинга оставалось ехать еще четыре дня, Кинт прикрыл глаза, наслаждаясь свежей сдобой и выстраивая маршрут в голове, эти места ему были уже хорошо знакомы, торговый тракт идет вдоль железнодорожных путей, которые в свое время пришлось охранять.

— Что-то еще угодно господину? — у стола появился взъерошенный мальчишка присланный хозяином заведения.

— Скажи, а нет ли у твоего хозяина лишней трубки, я бы купил.

— Я сейчас! — мальчишка подбежал к хозяину за стойкой, перебросился с ним парой фраз, после чего хозяин кивнул ему на дверной проем, ведущий на кухню.

Мальчишка послушно скрылся за тяжелой шторой, а хозяин, высокий седовласый мужчина, покопался под стойкой, и спустя минуту подошел к столу.

— Вот, я сам не курю табак, но имею для продажи хорошие сигары, — хозяин поставил на стол картонную коробку с дюжиной сигар.

— Эта коробка не полная, — заметил Кинт.

— Так понятное дело, кто в этих местах купит ее за пятьдесят кестов серебром! Бывает, кто-то не подгадает с табаком в пути, купит сигару да покромсает ее, чтобы в трубку табаку набить.

— А я трубку потерял… — Кинт взял из коробки сигару, понюхал, — сколько за две?

— Возьмите три, за десять кестов.

— Хорошо, посчитайте вместе с обедом и обслугой моего транспорта.

— Сделаем, — хозяин выложил на стол еще две сигары.

— И распорядитесь наполнить топливом бочонки, — Кинт уже подкурил сигару и выдохнул к потолку ароматный дым, а другие две убрал в карман.

Через четыре дня, ближе к обеду, Кинт въехал в Латинг с западной стороны, да, он сделал это специально, обогнув город по большой дуге и выехав на западный тракт со стороны степи. Город под властью торговых гильдий рос и процветал, увеличился пригород, поглотив заброшенные во время Северной войны фермы, и теперь на их месте была плотная застройка грязных лачуг. В небе висели пассажирские и транспортные дирижабли, ожидая своей очереди на швартовку на станции воздухоплавания, воздух уже не так чист — всему виной засилье моторных повозок и экипажей на горючих смолах. Кинт отметил, что Латинг, который ему раньше очень нравился, теперь стал похож на Актур, переняв далеко не лучшие его детали, а именно, появилось много нищих, до которых никому нет дела; на глазах у Кинта городовой застрелил бегущего подростка, отреагировав на крик лавочника «держите вора!»; группы странных парней шептались по углам, подворотням и тупикам, и спешно расходились, завидев патруль городовых…

— Первый континентальный конгресс! Завтра состоится первый континентальный конгресс! — вприпрыжку, не обращая внимания на тяжелую сумку набитую газетами, мимо остановившегося на городской площади Кинта пробегал мальчишка.

— Эй! — Кинт присвистнул мальчишке и поманил к себе рукой, на что тот сразу же, привычным жестом сложил одну из газет, сунул ее Кинту и, получив пару медяков, побежал дальше, выкрикивая названия заголовков:

— Первый континентальный конгресс! Северный терратос готов подписать торговое соглашение! Праздничный обед в посольстве терратоса Решенц в Актуре!

— Как же хочется домой, — пробубнил себе под нос Кинт, сунул газету за голенище сапога и повел одноколейник дальше, вспоминая дорогу.

Остановившись у здания почты и телеграфа недалеко от железнодорожной станции, Кинт заглушил двигатель.

— Хотите, я посторожу? — неизвестно откуда возник курносый мальчишка лет двенадцати в стоптанных ботинках и пальто не по размеру.

— Лучше сбегай на телеграф и принеси мне бланк, — Кинт достал из кармана пару серебряных кестов и протянул их на ладони в кожаной перчатке.

Мальчишка схватил кесты и был таков.

— Представляю, как бы он посторожил, — хмыкнул Кинт и осмотрелся.

Городовой, что стоял неподалеку, видел, что произошло, но сделал вид, что он слишком занят тем, что происходит в стороне пакгауза.

— Эй, милейший! — крикнул ему Кинт, поманил рукой и поднял на лоб очки.

Городовой поправил пояс с кобурой, что скорее поддерживал живот, нежели был элементом снаряжения и не спеша подошел.

— Чего тебе?

Внешний вид Кинта был, мягко говоря, непрезентабельным — покрытый дорожной пылью плащ с воротником-стойкой под горло, такого же вида сапоги и недельная растительность на лице…

— Постой-ка здесь! — Кинт сунул под нос городовому жетон секретариата, после чего тот побледнел, вытянулся и часто закивал головой.

— Так есть!

У окошка телеграфа было пусто, Кинт взял бланк и написал пару строчек:

«Григо, обнимите родных, все еще работаю. Кинт»

— На чье имя отправлять и куда? — не поднимая взгляда на Кинта, спросил оператор телеграфа.

— Маар Рокэ, Конинг.

— Угу… Двадцать кестов.

— Вот, — Кинт положил монеты на узкую столешницу и направился к выходу.

Городовой стоял как фонарный столб, не шевелясь, и казалось, не дыша.

— Все, ступай, спасибо…

— Рад служить! — прижав к бедрам ладони и кивнув, ответил тот, и поспешил прочь, радуясь, что отделался легким испугом.

Кинт немного покружил по городу, потом заехал на рынок у площади, купил себе новую трубку, а также коробку конфет и поехал к железнодорожной станции, желая, наконец, набить живот вкусной едой.

— О! Как же давно вас не было! — пышных форм служанка при харчевне депо даже всплеснула руками, — проходите, и ваше место, видите, оно свободно!

Кинт учтиво поклонился и прошел в угол заведения у маленького окошка, где уселся за стол и спросил:

— Вас не затруднит послать кого-нибудь, присмотреть за моим транспортом?

— Что вы! — даже удивилась толстуха, — на территории господина Тьетэ никто давно не промышляет воровством!

— Это радует, а как господин Тьетэ?

— Он завтракает и ужинает здесь каждый день, вот сами у него и спросите… — толстуха чуть наклонилась, — вас тут часто вспоминают, и господин Тьетэ будет рад вас видеть.

— Я заплачу тебе кест золотом, за молчание… Хочу сделать для господина Тьетэ сюрприз.

— О, понимаю, — закивала та, но протянула пухлую ладонь в ожидании аванса за молчание.

— Благодарю, — Кинт вложил ей в ладонь монету.

Кинт дотемна просидел в арке дома, напротив уютного особнячка Шагэ. Он наблюдал за горожанами, проживающими в этом богатом и тихом районе. Несколько раз проезжал конный патруль городовых, но Кинт находился в тени, никто его не видел, разве что две девушки, явно из прислуги дома рядом, прошли через арку, посмотрели на Кинта, пошептались и, хихикая, пошли дальше. Кинт даже привстал и осмотрелся, все ли в порядке с одеждой. Наконец, когда сумерки окончательно опустились на Латинг, а прислуга особняков зажигала газовые лампы в фонарях у ворот, Кинт отталкиваясь ногами, докатился до знакомого рисунка калики и потянул шнур звонка.

— Что вам угодно?

Кинт ее сразу узнал, великолепная, словно точеная искусным скульптором фигура, бархатный голос… она встала на ступенях крыльца, одной рукой держа фонарь, а вторую пряча за спиной.

— Это хорошо, что ты сначала спросила, а не стала стрелять…

— О небеса! — Шагэ засеменила к калитке, она узнала голос.

— Здравствуй Шагэ, я тебя не сильно стесню, если попрошусь на ночлег, может, ты не одна?

— Главное, чтобы вслед за тобой ко мне в дом не ворвалась дюжина городовых или еще каких душегубов, ты не забыл, что у меня дочь…

— Конечно, я помню, вот это, кстати, для нее, — ответил Кинт, слезая с одноколейника, и протянул перетянутую ленточкой коробку со сладостями, — куда я могу закатить транспорт?

— Вон там оставь, в каретном сарае, — Шагэ поправила выбившийся рыжий локон и улыбнулась, — и пообещай, что после твоего появления мне не придется объясняться с тайной жандармерией или вообще бежать из города.

— Обещаю.

Горячая ванна и сытный ужин привели Кинта в состояние, когда можно и поговорить, а не быть готовым свернуть любому шею за косой взгляд.

— Спасибо за прием, я твой должник, — сказал Кинт, допивая ароматный чай.

— Не будем считать одолжения, — будучи одета в домашний шелковый халат, Шагэ выглядела так, будто встретила из далекого военного похода, или морского путешествия, своего мужа. Ее глаза немного блестели, жесты были плавными, голос… голос мог заворожить кого угодно.

— Хорошо, не будем, — согласился Кинт, а потом спросил, — у тебя есть шант? Уже больше недели прошло, а я так и не попросил привратников преисподней не забирать Сарта к себе.

— Конечно есть… — с лица Шагэ сошла улыбка, она встала из-за стола в небольшой уютной гостиной, прошла на кухню, вернулась с глиняным сосудом, поставила его на стол и подошла к небольшому камину, в котором рдели угли, положила на них пару поленьев, — шант давно стоит, я крепкое не пью, но за последний путь Сарта выпью… Как он умер?

— Он погиб… — лаконично ответил Кинт, не желая вдаваться в детали.

— Бедный мальчик…

Кинт разлил по кружкам шант, сделал глоток, встал и прихватив кружку для Шагэ подошел к камину.

— Доброй дороги по Небесам, — Шагэ приняла кружку от Кинта, тоже сделала глоток и они, одновременно плеснули крепкий алкоголь на разгорающиеся поленья.

Вспыхнуло синее пламя, облизав языками одежды Кинта и Шагэ, молча стоявших у камина. Спустя минуту Шагэ нарушила молчание:

— Я постелю тебе в комнате для гостей.

— Благодарю, — Кинт учтиво поклонился и, прихватив трубку вышел на улицу.

Теплая, тихая весенняя ночь. Район, где проживет Шагэ, отдален от центра, и кроме концерта цикад, в ручье неподалеку, заросшем камышом, больше и нет никаких звуков, хотя нет, изредка доносится тарахтение экипажей или размеренный цокот копыт.

Чистая и пахнущая какими-то травами постель… Кинт заложил руки за голову и смотрел в темноту, пытаясь уснуть и гоня прочь черные мысли.

— Ты не спишь?

— Еще нет, — ответил Кинт и повернулся к дверному проему, в котором стояла Шагэ.

— Зачем ты приехал, Кинт Акан? Прости, но я не смогу уснуть, пока не получу ответ на этот вопрос.

— Мой приезд вовсе не касается тебя.

— Но ты сейчас в моем доме… я давно практически ничего не боюсь, кроме тебя, Кинт.

— Иди спать, Шагэ, поговорим завтра.

Шагэ быстро пересекла гостиную, присела, а потом и легла на узкий диванчик рядом с Кинтом.

— Это так ты меня боишься, что забралась в постель?

— Так мне спокойнее, — ответила она, бесцеремонно натянула на себя одеяло и повернулась спиной, — так мне не будет страшно.

— Вот придумала же! — пробурчал Кинт, тоже повернулся спиной, пытаясь поймать остатки одеяла и думая о том, что рядом с ним лежит одна из самых роскошных женщин Латинга…

— Это не я придумала, просто каждое твое появление, с самого нашего знакомства, несет определенные последствия.

— Прости, но не я был инициатором этого знакомства, если ты помнишь.

— Помню… — Шагэ попыталась повернуться, но Кинт удержал ее за плечо.

— Все, давай спать.

— Тогда просто обними меня.

— Хорошо, — Кинт сдался и обнял Шагэ, — на большее не рассчитывай, спи…

 

Глава десятая

Утро было приятным во всех смыслах. Во-первых, мягкая и чистая постель, во-вторых теплое и упругое тело женщины. Они проснулись на рассвете, как только яркий солнечный свет проник в комнату для гостей через большие окна эркера.

— Знаешь, почему я все еще одна? — Лежа на плече Кинта, спросила Шагэ.

— Возможно, еще не нашла достойного мужчину по своему характеру и с толстым кошельком?

— Ду-ра-чок! — по слогам проговорила Шагэ, — а таких, как ты, в терратосе попробуй, поищи!

— А ты постарайся, — Кинт сел на диване, силясь не смотреть на Шагэ, — давай завтракать, и у меня к тебе серьезный разговор.

— Ну вот, а говорил, что только на ночлег! — Шагэ вздохнула, поднялась и пошла прочь из комнаты.

Кинт лишь проводил ее взглядом, улыбнувшись и поблагодарив Небеса, за то, что не позволили впасть в искушение.

— Надо будет придумать, что наплести про тебя няне, — Шагэ держала чашечку чая из дорогого фарфора и смотрела в большое окно, — она придет с минуты на минуту.

— Не выдумывай ни чего, скажи что старый приятель попросился пожить, пока не подыщет себе комнату.

— Она сразу растрезвонит всем о том, что я завела себе любовника! — Шагэ повернулась к Кинту и улыбнулась.

— Пусть, — пожал плечами Кинт, допив чай одним глотком, — спасибо очень ароматный.

— Как это пусть? Ты представляешь, какое начнется паломничество в мой дом? Знаешь, скольким толстосумам я разбила сердце?

— Полагаю, их было немало.

— Но при этом они остались моими друзьями, правда, многие из них не оставляют попыток… и они все воспримут мужчину в моем доме как личное оскорбление, а тут пахнет дуэлью! — Шагэ звонко расхохоталась, — и не одной, ты что, хочешь извести аристократию Латинга?

— Да уж, дело серьезное, — Кинт улыбнулся, — а ты так и служишь экономкой?

— Да, веду дела в трех уважаемых семьях… да! — Шагэ, обрадовалась пришедшей ей голову мысли, — скажу ей, что у меня появился еще один наниматель, из очень влиятельных людей, и он приставил ко мне охрану.

— Хм… Очень натянуто, но может сойти за правду. Ну вот, не сомневался в твоих способностях.

Тут со двора послышались шаги, затем осторожно постучали.

— Мадам Шагэ!

— Входи Тали.

Дверь распахнулась, с плетеной корзиной в руке в нее вошла пышных форм женщина миловидной внешности, увидев Кинта, она замерла на секунды, потом, многозначительно так посмотрела на циферблат настенных часов.

— Что-то не так с часами? — вскинув бровь и чуть наклонив голову, поинтересовалась Шагэ.

— В такой ранний час… мужчина… — Тали, не смогла сдержать своих мыслей и сказала вслух то, о чем подумала, отчего ее щеки моментально покраснели.

— А что такое, дорогуша? Будто это у вас в доме мужчина… знакомьтесь, это охранник, которого ко мне приставил мой новый наниматель, пока не будет улажен один важный вопрос.

— Ах, вот оно что, — с понимающим видом закивала Тали, поставила корзину на тумбочку у стены и засеменила в сторону детской.

— Вот и славно, — Шагэ повернулась к Кинту, — теперь мы можем выйти из дома вдвоем, и вообще… да, сейчас поговорить уже не получится, мне нельзя опоздать, но мы можем пообедать вместе.

— Поужинать, раз такое дело, то будем ужинать… когда уходит эта… эм… — Кинт изобразил ладонями пышные формы.

— Тали уходит тогда, когда прихожу я, сегодня это будет поздно, после вечерних гудков со стороны энергетических цехов.

— Хорошо, приду после гудков, и я могу это оставить здесь? — Кинт указал на свои вещи у окна, дорожную сумку с привязанным чехлом с карабином.

— Пусть лежат, Тали не полезет…

— А оружие, твоя дочь не любопытна?

— Очень любопытна, но что такое оружие и как с ним обращаться, она знает, — Шагэ стала подтягивать вверх подол атласного платья, в желании продемонстрировать то, что закреплено на бедре в маленькой кобуре.

— Я помню, что ты там прячешь, — Кинт замахал рукой.

— Ну вот, — Шагэ отпустила подол, который снова скрыл стройные ноги.

Кинт проводил Шагэ до широкой улицы в двух кварталах от дома, поймал для нее конный экипаж, а сам отправился пешком до площади, где тоже нанял экипаж и приказал ехать в район депо.

— Куда именно? — повернулся к нему возница?

— А есть разница?

— Шутите? Конечно есть, если по правую сторону от железки то кеста серебром достаточно, а если по левую, то не менее пяти! Район там сами знаете…

— Тогда к старухе Ригер! — Кинт уселся на мягкое сиденье.

— П-рррр! — Возница натянул вожжи, — нет господин, к ней точно не поеду! Даже за пять золотых! Она же посмотрит, считай десяток лет из тебя и вынет!

Кинт в голос расхохотался, а потом спросил:

— Хорошо, я сам поеду, сколько с меня за аренду твоего экипажа?

— Ну… — возница нахмурился, загибая пальцы, что-то бубня себе под нос и закатив глаза, — не менее тридцати серебряных кестов! Но требую золотой кест, в качестве залога за кобылу!

Кинт раскрыл кошель, посмотрел внутрь, встряхнул его, обнаружив кроме нескольких серебряных, пару последних золотых кестов.

— А у тебя есть лопата?

— Конечно, всякое случается, особенно на окраинах, сзади, в дорожном ящике.

— Держи, — Кинт протянул вознице золотой, — заберешь экипаж вечером у того газетного киоска.

— Кобылка, глуховата, — возница хапнул с ладони Кинта кест и виновато пожал плечами.

— Ничего, меньше будет шарахаться от моторных повозок, — Кинт забрался на место возницы, и шлепнул вожжами лошадь, — пошла!

Та медленно, чуть повернув голову и покосившись большим лиловым глазом на нового хозяина, побрела вдоль тротуара. Но Кинт еще добавил вожжами и пару крепких словечек, и кобылка пошла резвее. Выехав на окраину, Кинт направил экипаж в сторону Сырой рощи, затем свернул на еле заметный проселок и через полчаса неспешной езды остановился.

— Вроде здесь, — сказал он вслух озираясь, — вот и пригодилось…

Место безлюдное, вдалеке пропыхтел столичный экспресс, Кинт проводил его взглядом, обошел экипаж и достал из ящика лопату. Найти тайник, оказалось непростым делом — дерево, которое было ориентиром, кто-то спилил, как и несколько стоящих рядом, но после получаса поисков, нужное место все же было найдено. Кинт снял плащ и шляпу, бросил их на землю, затем вонзил лопату в грунт и стал копать. Спустя час, после нескольких попыток вокруг нужного места, Кинт наконец ткнулся лопатой в что-то твердое.

— Наконец-то! — сказал он и снова осмотрелся — от города как раз в его сторону ехали несколько всадников.

— Дьявол! — тихо выругался Кинт, достал подзорную трубу и, разложив ее, припал к окуляру, — вас мне еще не хватало…

По проселку ехал конный разъезд службы охраны северо-восточного треста железных дорог. Кинт не мог перепутать, ничего не изменилось в униформе и снаряжении — жандармская форма без шевронов, походные ранцы, оружие, все так, как было придумано и установлено им самим несколько лет назад. Кинт притоптал ногой грунт, в месте, где он наконец нашел, что искал, забросил лопату в экипаж, достал трубку и закурил. Затем вернулся к ящику, откуда извлек старый, засаленный и в заплатах бушлат, быстро измазал лицо землей и, изобразив на лице легкую придурковатость, улыбнулся авантюрной идее и уселся на землю.

— Это что за явление? — старший разъезда, судя по свернутому вымпелу за голенищем сапога, остановил коня рядом с Кинтом.

— Должно быть, ищет клад могильщиков Сырой рощи, — хохотнул молодой парень, что остановился рядом, двое других объехали Кинта и встали так, чтобы не попадать в сектор выстрела своих товарищей, — уже не первый сумасшедший, наслушавшись баек, пытается тут что-то искать.

Грамотно, молодцы, — подумал Кинт, а потом прикрыл руками одну из кучек вскопанного грунта и запричитал:

— Вам-то, вам-то что? Ездят, высматривают… Чего вам? Я первый приехал!

— Да он не в себе! — старший разъезда расплылся в улыбке, — эй, дружище, ты что, веришь в эти россказни?

— Верю, не верю, твое какое дело? — огрызнулся Кинт, утер нос, размазав грязь, и снова прикрыл руками ямку, — найду, делиться не буду!

— Кроме червей, ты там ничего не найдешь! — рассмеялся молодой.

— Поезжай тогда куда ехал! — Кинт скривился в улыбке.

Старший разъезда медленно объехал экипаж, хмыкнул и молча подал сигнал рукой продолжить движение.

— Езжайте! Я первый приехал! — крикнул Кинт вдогонку, отметив, что лицо старшего ему очень знакомо и вспомнил, что он был принят в службу буквально за пару недель до начала Северной войны, в одно из кавалерийских звеньев под командованием ныне покойного Ракэ.

Разъезд свернул левее, объезжая Латинг, и когда он скрылся за перелеском, Кинт продолжил рыть землю.

Спустя полчаса в салон экипажа были свалены несколько коротких кавалерийских карабинов, пара шестиствольных картечников, длинноствольная винтовка с прицельным окуляром, несколько пистолетов, ящик с патронами и прочей мелочью, а также шкатулка с золотыми кестами. Оставалось найти еще два тайника, но Кинт решил, что пока достаточно выкопать еще один, забрался в экипаж и стеганул глухую лошадь.

С трудом разыскав и выпотрошив второй свой «клад», Кинт вернулся в Латинг, объехал город с востока и подкатил к воротам службы охраны северо-восточного треста железных дорог.

— Тебе чего? — из-под караульного грибка вышел часовой.

Вытерев рукавом лицо, которое не стало лучше и привлекательней, Кинт сказал:

— Господин Тьетэ здесь?

— Здесь.

— Я к господину Тьетэ.

— Ага, — хохотнул часовой, подойдя к экипажу, — чего уж, к самому императору! Только тут его нет, тебе в столицу надо.

Резким движением, Кинт обхватил часового ладонью за затылок и приложил о медный поручень.

— Нельзя дежурить по одному, что же вы так, — тихо посетовал Кинт, выбираясь из экипажа.

Он аккуратно перетащил часового под грибок, открыл ворота и въехал на территорию депо.

Внутри почти ничего не изменилось, разве что башня — остатки старой крепости, она почти до основания разобрана на камни. Казарма была именно в том виде, в котором ее помнил Кинт. Вместо двухосной повозки, на которой все время разъезжал Тьетэ, теперь стоял моторный экипаж, блистающий на солнце латунными и медными деталями отделки. А вот здание конторы расстроилось, из камней разрушенной башни была возведена пристройка со вторым этажом. Окно было открыто, и в нем мелькнул силуэт, который Кинт сразу узнал. Рядом с коновязью у казармы был летний умывальник, умывшись и приведя себя в порядок, избавившись от бушлата возницы, Кинт толкнул дверь конторы… тут же попав в отгороженный кованой решеткой тамбур, напротив вскинулись двое бойцов, один них сидел на табурете рядом с оружейной пирамидой и пристраивал в нее карабин, но отвлекшись на гостя завалил всю пирамиду.

— Привет, — Кинт выставил вперед ладони, — Будьте добры, пригласите господина Тьетэ.

— Что за шум? — По лестнице со второго этажа спускался Тьетэ.

— К вам теперь и не попасть, чтобы просто так попить чаю… — Кинт повернулся к Тьетэ.

Тьетэ замер и пригнулся, еще не спустившись с лестницы, чтобы разглядеть того кто в клетке тамбура.

— Глазам не верю!

— Да я и сам, господин Тьетэ, порой не верю в то, что происходит.

— Откройте, — Тьетэ замахал рукой в сторону жандарма и поспешил к решеткам.

Кованая решетка тоскливо скрипнула петлями, и Кинт шагнул навстречу Тьетэ, они сначала пожали руки, а потом все же обнялись, похлопав друг друга по спинам.

— И простите за парня, но не стоит выставлять караульного одного, — Кинт виновато улыбнулся.

— Какого парня? — не понял Тьетэ, но со стороны ворот уже доносился звук свистка, а потом и крик, — тревога!

— Ты в своем репертуаре, Кинт Акан!

Услышав имя, двое жандармов даже как-то подтянулись, в попытке изобразить строевую стойку.

— Парни, даже не думайте болтать обо мне в местных забегаловках, — Кинт погрозил им пальцем, я серьезно.

— Госп… — в дверь влетел караульный, и словно ударившись о невидимую стену замер, увидев как Тьетэ и Кинт стоят рядом, мило беседуют, а на его лбу уже налилась фиолетовая шишка.

— Прости, дружище, — Кинт повернулся к нему, — но это тебе урок, ты должен был заставить меня выйти из экипажа, а потом, находясь на безопасном расстоянии, выяснять кто я и зачем.

— Подмените его, — сурово бросил Тьетэ жандармам и, похлопав Кинта по спине сказал, — ну, пойдем наверх, нам есть о чем поговорить.

— О да, поговорить надо о многом.

Разговор затянулся почти до вечера, Тьетэ даже посылал человека в ресторанчик при депо за обедом на две персоны. Когда Кинт и Тьетэ поведали друг другу обо всех, или почти всех, перипетиях жизни с момента их последней встречи в предвоенном Тэке, Тьетэ сказал:

— Ты знаешь, а мне как-то показалось, что я тебя видел в прошлом году.

— Вам не показалось, господин Тьетэ, я тоже вас видел, но не имел возможности встретиться.

— Слава Небесам, я то уже подумал, что стал слаб глазами.

— Вы совсем не изменились, разве что камзол немного шире.

Тьетэ расхохотался и похлопал себя по животу.

— Ничего не поделаешь, возраст, да и твоими стараниями в прошлом, я сумел организовать очень серьезную службу, очень редки теперь нападения, даже городской совет часто привлекает моих людей к охране правопорядка, во всяком случае, район депо ты теперь не узнаешь.

— И что, я теперь могу спокойно прогуляться до своей комнаты во флигеле, не рискуя быть ограбленным как зазевавшийся чужак?

— Ну… я бы не был так уверен, но пока светло, там спокойно. Да и какой ты чужак для этого места?

— Как мадам Ригер, все еще держит прачечную и ту забегаловку для бедняков?

— Она нас с тобой переживет!

— Не сомневаюсь, а раз еще не стемнело, то я к ней наведаюсь. И еще, господин Тьетэ, — Кинт стал серьезным, — я могу рассчитывать на вашу помощь, точнее на несколько парней из службы охраны?

— Кинт, я не смогу тебе отказать, конечно! Только пообещай, что ты не собираешься втянуть их в авантюру, за которую мне придется краснеть в городском совете, или того хуже, на собрании гильдии.

— Я не могу этого обещать, но даю слово, что это не будет моей авантюрой, — Кинт выложил на стол жетон инспектора секретариата безопасности.

— А знаешь, я не удивлен, — Тьетэ тоже стал серьезным, рассмотрев жетон, и указал пальцем на оборудование в углу комнаты, — при необходимости телеграфируй напрямую в охранную службу депо Латинга.

— Возможно, и я на это надеюсь, ваша помощь не понадобится, но я должен выполнить определенные задачи во благо терратоса, но так сложилось, что ресурсов у меня для этого попросту нет.

— Кинт, — Тьетэ вздохнул, — последняя фраза была лишней, я всегда помогу лично тебе, а не потому что ты служишь терратосу, знай, я во многом не разделяю того что происходит.

— Спасибо, что сказали об этом, вы всегда были честны, в первую очередь перед собой.

— Иначе не могу, — Тьетэ улыбнулся и развел руками.

— Что ж, я обязательно вас еще навещу в ближайшее время, а сейчас поеду, проведаю мадам Ригер.

 

Глава одиннадцатая

Преодолев мощеный переезд через железнодорожные пути, Кинт выехал на дорогу, идущую вдоль заросшего старого парка. Кобылка неторопливо тянула экипаж, и Кинт успевал насладиться видами, впрочем, смотреть было особо не на что, единственное, что радовало глаз, так это более-менее приведенные в порядок фасады домов, где-то восстановлена кирпичная кладка, где-то свежая побелка, в остальном, все как прежде. Хотя, было и кое-что новенькое — Кинт остановил экипаж перед аркой своего бывшего двора.

— Очень интересно, — Кинт прокомментировал вслух увиденное, а именно добротные кованые ворота, установленные в арке, а потом крикнул, — эй! Есть там кто за воротами?

В сумраке арки удалось разглядеть шевеление, Кинт присмотрелся — вооруженный человек вышел из караульной будки обложенной мешками с песком.

— Чего тебе? — донесся голос из арки.

— Я к мадам Ригер!

— Мадаааам? — уточнил сиплый голос.

— Если ее называют старухой или ведьмой, она расстраивается.

— Как доложить?

— Скажи, что хозяин флигеля приехал!

Человек в тени на секунду замер, потом подошел чуть ближе, но продолжая держаться стены и пытаясь рассмотреть возницу.

— Ну, ты пойдешь или как?

Дворник, совмещающий свой труд с работой сторожа, бегом скрылся внутри двора, отсутствовал не более минуты, а потом так же бегом вернулся, подбежал к воротам и спросил:

— Как твое имя?

— Кинт Акан.

Загромыхали ключи на большом кольце, потом лязгнул засов, и ворота со скрипом открылись.

Проезжая мимо сторожа, или кто он тут, Кинт обратил внимание на военную выправку мужчины в старых, но чистых одеждах армейского покроя, с брезентовым фартуком поверх одежд. Как только экипаж проехал, охранник тут же закрыл ворота и вернулся на свое место. Въехав во двор, Кинт остановил экипаж у бельевых веревок, которых, казалось, стало больше. Мадам Ригер стояла у котла с кипящим бельем в окружении трех девушек, она прервала свой монолог и повернулась на цокот копыт.

— Добрый вечер, мадам! — Кинт выскочил из повозки, чуть поклонился и коснулся полей шляпы.

Совсем высохшая, почти до состояния мумии старушка, впилась пронзительным взглядом в Кинта, на секунды повисла тишина, затем, она улыбнулась и сказала:

— Я ждала тебя, мой мальчик.

— Я тоже рад вас видеть в добром здравии, мадам Ригер.

— Мне немного осталось… — мадам Ригер протянула скрюченные ревматизмом пальцы к столбу, за который была завязана одна из бельевых веревок, и прислонена трость, старуха оперлась на трость, шагнула к Кинту, и сразу стало заметно, насколько тяжело ей дался этот шаг, — думаю, это лето я не переживу.

— Что ж, Небеса примут достойную душу, — Кинт коснулся ее плеча.

— Ничего не спрашиваю про тебя, я и так все знаю, — старуха улыбнулась одними глазами, подойдя ближе к Кинту и продолжая его рассматривать, — ты спрашивай, о чем хотел.

— Я хотел попасть в свой флигель, нужно кое-что забрать.

— Там нет того, что ты ищешь, я на днях пустила туда пожить своих девочек, — старуха кивнула на трех девушек — подростков, — а то, что лежало в твоем тайнике у меня, пойдем, также скопилась некое количество кестов за то, что я брала, сдавая твой флигель.

— Оставьте эти кесты своим девочкам, — ответил Кинт.

— Хорошо, — шаркая ногами в кожаных башмаках на толстой подошве по камню, которым был выложен весь двор, старуха пошла к двери прачечной, приняв ответ Кинта как само-собой разумеющееся, и уселась на скамейку у стены, поманив к себе старшую из девушек у котла.

— Да, матушка, — курносая девчонка лет шестнадцати подбежала к ней.

— Там в сундуке, та медная коробка, что была во флигеле, принеси ее.

Девушка поспешила выполнить просьбу, а Кинт присел рядом и, ковыряя носком сапога пробивающуюся меж камней траву, спросил, глядя в глаза старухе:

— Как мне жить дальше, матушка Ригер?

— Хочешь получить простой ответ, на сложный вопрос? — Она, сипло захихикала, но зашлась кашлем, затем отдышалась и добавила, — твоя жизнь не принадлежит тебе, ты дитя терратоса! Но помни о детях своих. С этим и живи, сколько проживешь…

Кинт нахмурился, достал трубку и стал набивать ее табаком.

— Угости даму, — мадам Ригер достала из большого кармана фартука трубку с длинным мундштуком, Кинт набил табаком и ее.

Девчонка принесла коробку и протянула ее старухе, та кивнула на Кинта.

— Возьмите, — присела она в поклоне.

— Спасибо, — Кинт взял коробку, местами покрытую зеленым налетом окисления, и положил себе на колени.

— Темные времена грядут, — вдруг тихо сказала старуха, глядя на овал неба окруженный крышами двора-колодца и выдохнув вверх дым, — а ты будь таким, каким был, мир скоро изменится, но не позволяй ему менять тебя.

Со стороны энергетических цехов донеслись несколько протяжных гудков.

— Ну вот, тебе пора, — мадам Ригер отложила трубку на лавку, посмотрела Кинту в глаза и добавила, — ступай, пусть хранят тебя Небеса.

Кинт грустно улыбнулся, встал и быстрым шагом направился к экипажу, забросил громыхнувшую коробку в салон и, подал рукой сигнал сторожу, чтобы тот открыл ворота.

Спустя полчаса Кинт въехал во двор маленького особнячка. Шагэ сначала выглянула в окно эркера, светящегося уютным и теплым желтым светом, а затем показалась на крыльце.

— Только не говори, что ты угнал эту клячу.

— Арендовал, и мне надо ее вернуть… я еще кое-что оставлю в каретном сарае?

— Оставляй, — махнула рукой Шагэ.

Кинт перетаскал откопанный «клад» в угол сарая, забросав свертки сеном и рассохшимися бочонками, затем открыл медную коробку и сразу уловил терпкий сладкий запах…

— Морес, — хмыкнул он, безошибочно достал сложенный вчетверо лист бумаги, убрал его в карман, подобрал тяжеленный сверток и вышел из сарая.

Шагэ так и стояла на крыльце в ожидании.

— Ступай в дом, я должен вернуть экипаж.

— Ужин остынет.

— Я быстро, — Кинт наклонился к Шагэ и положил тяжелый сверток за дверь, — пусть здесь полежит.

Кинт действительно быстро доехал до площади, где на стоянке других экипажей увидел подвыпившего хозяина клячи.

— Забирайся, отвезешь меня в старый город, — сказал ему Кинт, пересаживаясь в салон.

Возница забрался на свое место, громко икнул и шлепнул вожжами кобылу:

— Пошла!

— Останови на минуту здесь, у фонаря, — сказал Кинт, когда экипаж доехал до края площади.

— Пр-ррр!

Кинт достал бумагу и, чуть наклонившись к свету, стал прочитал:

«Не выходи на связь ни с кем из секретариата, в сложившейся ситуации пусть все считают тебя мертвым, жду от тебя телеграммы на имя сестры, ответ получишь стазу же. М.»

— Поехали… — Кинт откинулся на спинку сиденья и порвал лист на мелкие кусочки.

Когда экипаж проезжал дамбу через полноводную Зиду, Кинт выбросил обрывки, которые тут же подхватил ветер и понес в сторону степи.

Сначала ужинали молча. Когда Кинт вернулся в дом Шагэ, то обратил внимание на ее нервозность. Наконец, приступив к чаю, Кинт спросил улыбаясь:

— Надеюсь, ты меня не отравила ужином из-за того свертка? Не сомневаюсь, что ты заглянула в него.

— И не только в него! — Шагэ нахмурилась, выпрямила спину и скрестила руки на груди, — в сарае арсенал, а в тяжеленом свертке целое состояние!

— Думаю, что не одно состояние.

— Кинт, мне страшно.

— Что тебя пугает?

— Больше всего меня пугает то, что я не могу понять, кому или чему ты служишь, но уверена, что не себе!

— Я служу терратосу, моя дорога Шагэ.

— Это в каком ведомстве так сорят деньгами?

— Ты про золото? Это, можно сказать, мое жалование по увольнению…

— Я тебе не верю!

— Зря, это чистая правда.

— Не убедил!

— Чтобы начать тебя убеждать, я сначала спрошу, ты готова стать эм… помнишь, как хорошо у тебя получалось добывать информацию для меня, когда я служил у Тьетэ?

— Ты о чем?

— Я хочу предложить тебе то же самое, не знаю, на сколько времени это все затянется, но мне бы очень пригодилась твоя помощь, заметь, эта помощь будет щедро оплачена.

Шагэ не двигалась, продолжала смотреть на Кинта и вот-вот могла запустить в него чем-нибудь тяжелым, с нее станется…

— Все же, на кого ты работаешь? — с холодом в голосе произнесла она.

— Я же сказал, я служу терратосу, а именно… — Кинт достал из кармана и катнул по столу жетон секретариата безопасности, — именно в этом ведомстве.

— Дьявол! — Шагэ подскочила и шарахнулась от жетона, как от прокаженного нищего.

— Чего ты испугалась?

— Я не буду им служить!

— Не об этом я тебя прошу.

— О чем же тогда?

— Скажу так, о возмездной помощи в качестве человека, к которому я всегда могу прийти…

— Ты и так можешь рассчитывать на это! — Шагэ вернулась за стол.

— Не перебивай! Так вот, дорогая моя Шагэ, я еще сам не знаю для чего мне это нужно, но то, что нужно это факт. Возможно, в ближайшее время или когда-нибудь, я отправлю тебе письмо или телеграмму, или пришлю человека, и ты должна будешь сделать то, о чем я тебя попрошу. Не переживай, эта просьба не будет связана ни с перестрелками или чем-то подобным, я помню, у тебя дочь, просто мне нужен в Латинге надежный человек, который будет своего рода почтальоном, вот и все.

— Все?

— Ну и если до твоих ушей дойдет что-то важное связанное с безопасностью терратоса, мне было бы полезно и об этом знать.

— И сколько ты мне предлагаешь за работу почтальоном и соглядатаем?

Кинт молча встал, прошел к стене у двери, размотал сверток, и вернулся за стол с десятком плотно упакованных опечатанных пачек.

— Не знаю, как сложится дальше, но думаю это достаточная сумма, чтобы компенсировать твои переживания и возможные расходы на телеграфные бланки.

— Десять тысяч кестов золотом? — Шагэ уже успела прикинуть сумму.

— Да, думаю, будущее своей дочери ты теперь сможешь обеспечить.

— Кинт… — Шагэ взяла одну из пачек и надорвала, было заметно, как она волнуется, в мыслях она уже давно сказала «да» и на все согласилась, но был страх, он никогда не уходил, когда Кинт Акан появлялся рядом; наконец она решилась, — хорошо, я согласна помогать тебе, но именно тебе, а тем мерзавцам в столице, что любят пить чай в пыточных, и задавать свои вопросы несчастным узникам!

— Да, именно мне, возможно, понадобится твоя помощь.

— А если не понадобится? — Шагэ положила деньги к другим опечатанным пачкам.

— И хвала Небесам в таком случае, а деньги… деньги уже твои.

Шагэ встала, сгребла свое внезапно обретенное состояние в полотенце вышла из столовой. Кинт уже допил чай, набил трубку и вышел на крыльцо, где присел на ступеньки и стал рассматривать звезды на небе. Он улыбнулся, услышав как от соседнего особняка доносится негромкая музыка, и кто-то очень мелодично поет. «Какая безмятежная жизнь» — подумал Кинт.

— Ты тоже хочешь такой жизни? — Шагэ присела рядом.

— А я сказал это вслух?

— Да.

— Расслабился, — Кинт постучал о каблук трубкой, вытряхивая пепел, — у тебя на завтра какие планы?

— Теперь даже не знаю, с такой кучей кестов! — она звонко расхохоталась.

— Надеюсь, тебе не нужно говорить, чтобы ты вела себя так, будто ничего не изменилось?

— Да я пошутила, — толкнула она его плечом.

— Все, уже не страшно?

— Страшно, с тобой страшно интересно, Кинт Акан!

— Так все же, как на счет завтра?

— Мне нужно закончить с месячным отчетом для одного господина, посетить ателье и… — Шагэ кокетливо поправила локон, — и меня пригласили на свидание, это будет ужин в "Цветах Латинга", так что завтра вечером ты будешь ужинать в одиночестве.

— Замечательно! Найдешь время отправить срочную телеграмму и дождаться ответа?

— Конечно, в обед я заскочу и оставлю ответ на тумбочке в гостевой комнате.

— А я завтра постараюсь освободить от арсенала твой каретный сарай и решить пару важных вопросов, предупреди эту, — Кинт изобразил руками пышные формы женщины, — чтобы не пугалась…

— Ее зовут Тали, хорошо, утром предупрежу.

— Да и похоже, компания на ужин у меня завтра тоже появится…

 

Глава двенадцатая

Кинт проснулся с рассветом, и с армейской проворностью скрутил постельное белье на край дивана. Комната для гостей не отличалась размерами, буквально четыре шага вдоль и поперек. Небольшой диванчик, тумбочка с масляной лампой, у двери умывальник и кресло, на котором лежит одежда. Ранец и баул, чехол с карабином и сверток с золотом Кинт еще с вечера поместил за кресло. Собрался он быстро, достал из баула и надел подходящую для сегодняшнего дня одежду, затем, стараясь не шуметь, умылся и выволок из-под кресла сверток.

— Надо бы избавиться от этой тяжести…

Перекидав в ранец несколько пачек, остальную часть он снова замотал в брезент.

Одноколейник завелся сразу же, дав немного прогреться двигателю, Кинт постоял в раскрытых воротах каретного сарая, наслаждаясь весенним утром — над черепичными крышами Латинга поднималось яркое солнце, почки на деревьях и кустах вот-вот взорвутся сочной зеленью, а в небе летают и щебечут птицы, тоже радуясь весне. Из соседнего дома вышла девушка в сопровождении пожилого господина…

— Должно быть это она вчера так мелодично пела, — тихо сказал Кинт и обратил внимание, как пожилой господин вложил в ладонь девушки кошель.

Та учтиво поклонилась и поспешила к переулку, который вел на одну из центральных улиц.

— Ну, и мне пора, — Кинт вытолкал одноколейник, закрыл ворота, уселся на ровно урчащий транспорт и выехал со двора.

В кабачке при депо было гораздо многолюднее, чем в те времена, когда Кинт был здесь постоянным посетителем. В основном это были служащие и рабочие станции, выделяются четверо господ, что сели у окна в ожидании завтрака, среди них Кинт увидел Тьетэ.

— Прошу прощения господа, — Кинт подошел к столику, где было еще одно свободное место, — господин Тьетэ, вы позволите составить вам компанию за завтраком?

Перед господами из аристократической прослойки общества стоял высокий мужчина, в недешевом шерстяном костюме, сапогах до колен на шнуровке, кожаных перчатка по локоть и кожаной кепке с поднятыми на нее шоферскими очками, одним словом — прогрессивный аристократ!

Тьетэ кивнул и указал на свободный стул, при этом в удивлении вскинул бровь.

— Рад видеть вас, хкм… как вас лучше представить господам? — Тьетэ всегда отличался тактичностью.

— Дак Жако, — Кинт представился именем, которое было на одном из жетонов гражданина, что подарил кочевник.

Он снял шоферскую кепку и чуть поклонился, затем выдвинул стул и уселся, добавив:

— Мы с господином Тьетэ давно сотрудничаем, я представляю группу инженеров из Майнга.

— О! Так это вы подъехали на той дьявольской машине? — поинтересовался один из господ, что был старше из всех, указывая через окно на одноколейник.

— Отчего же, весьма скоростной и надежный транспорт.

— Я не рискнул бы…

— Стоит попробовать, — ответил Кинт, и поманил рукой мальчишку из обслуги.

— Нет уж, увольте.

— Слушаю вас, — мальчишка вытянулся рядом с Кинтом.

— Будь добр, милейший, пару яиц в крутую, свежую сдобу и какаю.

Тем временем у Тьете, бровь продолжала ползти вверх.

Завтрак в аристократической компании это процесс молчаливый, все не спеша ели, сосредоточившись на приеме пищи. Лишь когда почти одновременно все допили, кто чай, кто какао а кое-кто стакан молока, Тьетэ наконец произнес:

— Ну, господа, если у вас более нет ко мне никаких дел, то мы с господином Дако покинем вас.

Господа были не против, кто-то потянулся к футляру с сигарами, кто-то достал газету.

— Значит Дак Жако? — хохотнул Тьетэ, когда они с Кинтом вышли на улицу, — не знай я тебя, то вполне поверил бы.

— Были моменты, что я забывал, кто я есть на самом деле, но это далеко в прошлом.

— Ты ведь не удивлять меня сегодня пришел? Проводишь до конторы? — Тьете указал на узкую мощеную дорожку вдоль забора депо.

— Да, провожу… — Кинт остановился, достал сигару, подкурил и двинулся дальше, — у меня к вам будет просьба.

— Какая?

— Нужно доставить груз в Конинг, я оплачу все услуги треста, но доставить нужно без заполнения формуляров, и с сопровождением.

— Что за груз?

— Товар для нашей семейной лавки и немного кестов.

— Так что за товар? — Тьетэ остановился.

— Оружие и боеприпасы.

— Кинт ты же знаешь, что подобные грузы…

— Знаю, поэтому и прошу вас. Это никак не коснется ни вашей репутации, ни репутации треста.

Тьетэ пошел дальше, заложив руки за спину и глядя вперед, Кинт последовал за ним, так они и шли, молча до самых ворот, у которых стояли уже двое караульных, и один их них с хорошей фиолетовой шишкой на лбу.

— Хорошо, я помогу тебе, это будет стоить пятьдесят золотых кестов, просто на этот маршрут я давно не отправляю своих жандармов, только в случае персонального найма, а учитывая, что твой товар не поместится в багажные ящики в купе, то придется прицеплять к составу скорлупу…

— Это меня устраивает.

— Кому доставить груз?

— Оружейная лавка Ллодэ, ее все знают в Конинге, для господина Григо.

— А знаешь! — вдруг оживился Тьетэ, услышав имя Григо, — пожалуй, я сам отправлюсь в Конинг!

— Григо и Сэт будут рады вас видеть.

— Какого размера приготовить упаковку?

— Пожалуй… пожалуй вот такого, — Кинт сделал вперед два шага и показал руками высоту и ширину.

— Ого!

Кинт пожал плечами.

— Хорошо, пойдем, я познакомлю тебя с человеком, который теперь занимает твое место, обсудишь с ним детали.

Спустя час, Кинт уже складывал в большой ящик карабины, пистолеты и укупорки с патронами в компании с тремя жандармами господина Тьетэ, которые были, мягко говоря, удивлены количеством современного оружия. Все перекладывалось соломой и когда все, наконец-то было упаковано, за исключением нескольких «безделушек», Кинт положил внутрь сверток с кестами и забросал еще одним слоем соломы.

— Ну все, можно заколачивать и опечатывать, — сказал он вытирая пот со лба.

Двое со знанием дела заколотили крышку ящика, замазали края мастикой из жестяной банки и прокатали валиком, оставив оттиск печати.

Жандармы были молчаливы, рта никто не раскрыл, за исключением молодого парня, который, когда уже вчетвером перетащили ящик в моторный экипаж, попросил посмотреть картечник. Покрутил его в руках, а когда разобрался, что это дульнозарядное оружие, то интерес пропал, хотя отметил:

— В тесном месте, наверное, хорошо себя покажет.

— Да, неплохо, — лаконично ответил Кинт.

Экипаж, неистово чадя, уехал, а Кинт присел на коновязь у каретного сарая и закурил, вытирая платком шею и лицо. Толстуха Тали выглянула за дверь и крикнула:

— Господин Кинт, вы будете обедать с нами?

— Спасибо, но откажусь, еще много дел в городе.

Кинт вернулся в гостевую комнату, переоделся в более скромную одежду, опустошил графин с водой, достал из ранца пачки с кестами, одну распотрошил, пересыпав несколько монет себе в кошель, а распечатанную пачку вернул в ранец, остальные же пачки он закрыл в шляпную коробку и вышел.

Через час одноколейник остановился у ратуши, рядом с практически таким же двухколесным собратом, вымпел на штоке, прикрепленный к раме, говорил о принадлежности транспорта фельдъегерской императорской службе. Прихватив увесистую шляпную коробку, Кинт поднялся по ступеням ратуши и вошел в дверь, где его встретил улыбчивый парень, в начищенных туфлях и атласном костюме.

— Здравствуйте, — чуть поклонился он, — вы по какому делу?

— Я в управление имперского казначейства.

— По коридору, четвертая дверь направо.

— Благодарю, — ответил Кинт пошел вперед.

В управлении казначейства все было так же, как и в других подобных кабинетах во всех городах терратоса, разница лишь в количестве служащих, которых Кинт быстро перечитал, оказавшись в просторной комнате, их было пятнадцать. Все очень тесно сидели за близко поставленными столами и, зарывшись в бумаги, скрипели карандашами, вращали ручки счетных машин и снова делали записи в толстых тетрадях. У дальней стены стрекотал эфирный телеграф, полный мужчина внимательно читал ленту, убирал ее в конверт, а конверт подписывал карандашом и складывал в один из нескольких ящиков на полу. В стене напротив было два дверных проема, а меж ними окошко, как на почте, но забранное решеткой из толстых железных прутьев. У окошка никого не было, что удивительно, и Кинт подошел к нему.

— Добрый день! — как мог приветливо улыбнулся Кинт хмурому кассиру за решеткой.

— Вы с какой операцией?

— Я хочу разместить золото в имперских векселях, а также обменять немного на бумажные купюры, буду следовать веяниям прогресса!

— Верное решение! — обрадовался кассир и натянуто, но все же улыбнулся.

— Тысячу кестов поменяйте на купюры, остальное перепишите в векселя.

— Вашу гражданскую грамоту, пожалуйста…

— Простите, но я приехал с востока, и до нас это нововведение еще не докатилось.

— Тогда жетон, — кассир снисходительно посмотрел на провинциала.

— Пожалуйста, — Кинт положил на железную столешницу жетон на имя Дака Жако.

Кассир проворно заполнил несколько бланков, затем передал их Кинту.

— Впишите сумму которую вы желаете обратить в казначейские императорские купюры и распишитесь… Угу, можете передать мне кесты.

Кинт придавил бланки монетами в холщовом мешочке.

— Подождите, я пересчитаю, — кассир высыпал монеты в лоток и стал выставлять перед собой столбики по десять монет, через несколько минут огласив, — все верно, ровно тысяча кестов! За них вы получаете тысячу купюр, — он выложил на столик перетянутые бечевками две пачки, Кинт взял их и убрал во внутренний карман.

— Какие векселя вам выписать? Именные или на предъявителя?

— Пишите на предъявителя.

— На какую сумму?

— Надо считать… — Кинт грохнул о столешницу шляпную коробку и открыл ее.

Кассир облизал губы и утер платком пот со лба…

Через полчаса Кинт вышел из кабинета казначейства, обладая двумя пачками купюр, которыми теперь модно рассчитываться в приличном обществе и в приличном месте, простой народ неохотно переходит на бумажные деньги, доверяя лишь золоту и серебру, а так же, стопкой векселей на предъявителя, каждый номиналом в сто кестов золотом.

— Хорошего дня! — пожелал вслед вежливый парень в атласном костюме.

— И вам… — Кинт повернулся и поймал взгляд парня, очень нехороший и о многом говорящий взгляд.

Как можно шире улыбнувшись, Кинт поманил его рукой.

— Слушаю вас… — парень подошел ближе.

— Я вижу тебя насквозь, вошь кальсонная! — зашептал Кинт чуть наклонившись, так как парень был на полторы головы ниже, а крепкое словечко капитана Бретэ вырвалось само собой, — забудь о том, что ты удумал, если дорога жизнь.

— Да что вы… — парень отстранился и испугался.

— Я предупредил! — Кинт хлопнул дверью ратуши так, что городовой, который стоял на улице рядом с крыльцом, оглянулся.

— Ох уж эти сквозняки, — виновато улыбаясь, развел руками Кинт и широким шагом направился через площадь к стоянке извозчиков, но резко остановился и оглянулся — парень в атласном костюме исчез за дверью, был еще кто-то, но Кинт не рассмотрел.

— Добрый день! — хозяин глухой клячи радостно поприветствовал Кинта, отложив газету, — куда изволит ехать господин?

— В «Жандармский погребок».

— Полезайте! Мигом доставлю!

— Мигом не надо, поезжай помедленнее…

— Как скажете, — пожал плечами возница.

— Я возьму газету? Свежая?

— Да, утренний выпуск, — кивнул возница и наподдал вожжами кобыле, — пошла, увечная!

Лошадь медленно тронула с места, ехать с такой скоростью предстояло не менее получаса, Кинт откинулся на спинку сиденья и развернул газету, перед этим чуть выглянув из экипажа в сторону ратуши, убедившись в своих догадках.

— Дружище, будь добр, поезжай через набережную, а оттуда старыми ремесленными кварталами ближе будет.

— Да, а я и забыл, — возница кивнул, а затем свернул на улицу, ведущую к реке.

На набережной было полно народа, весеннее солнце припекало все больше, было достаточно тепло и комфортно для послеобеденных прогулок, что и делали многочисленные пары и компании, а также важные аристократы, с надменным видом прогуливающиеся вдоль реки, не замечая нищих и попрошаек. Впрочем, последним не давали приближаться к уважаемым господам несколько патрулей городовых, пеших и конных. Кинт еще раз аккуратно выглянул из экипажа и посмотрел назад, неприметная моторная повозка, как привязанная, тарахтела в ста шагах.

— Давай в тот тупик, подожди меня там пару минут…

— Так там все сгорело еще год назад!

— Не все.

— Ваше дело, конечно…

Экипаж остановился в тупике, действительно, кругом обгоревшие дома с провалившимися крышами, разве что один дом, выглядел целым. Кинт вышел, осмотрелся и сказал:

— Стой здесь, и чтобы не происходило, не бойся, понял?

— П-понял, — возница начал соображать, что что-то не так, — может, господин сначала оплатит поездку?

— Господин тебе даст еще золотой, если сделаешь, как он говорит.

— Так а я что, сказали стоять и ждать, я стою… сказали не бояться, так я и не боюсь…

— Молодец, — Кинт хлопнул возницу по плечу и зашел в зияющий чернотой дверной проем сгоревшего дома.

Тарахтение моторной повозки послышалось через минуту, она тоже въехала в тупик и остановилась в десятке шагов от конного экипажа, вышли трое, кто-то еще остался за рулем.

— Эй! Где твой пассажир? — трое немалого роста крепышей обступили бедного возницу, который несколько раз покраснел, побледнел и должно быть успел попрощаться с жизнью и со своей глухой кобылкой…

Кинт не стал терять время на разговоры, впрочем, ему этого совершенно не хотелось, он вышел из темноты навстречу троим с пистолетом в руке и трижды нажал на спуск, каждый получил по пуле и рухнул. Быстро перебежав к моторной повозке, Кинт дострелял магазин через стекло, потом обошел тарахтящую машину и открыл дверь… еще дергающееся в агонии тело в атласном костюме, залитом кровью, вывалилось наружу. Спокойно сменив магазин, Кинт выстрелил троим крепышам в головы, затем сплюнул на дорогой атласный костюм со словами:

— Непонятливый какой, и жадный… — и вернулся к вознице, — вот и все, разворачивайся, в «Жандармский погребок».

Глухая, и казалось, медлительная кобылка, донесла экипаж до нужного места за считанные минуты. Кинт соскочил на мостовую и протянул вознице золотой, со словами:

— Напейся и забудь об этом дне.

— Так и сделаю, — схватив золотой, возница, белый как мел, привстал и заорал, — а ну, пошла! Пошла, увечная!

 

Глава тринадцатая

Актур

Резиденция императора.

Император был явно расстроен, прохаживался межу окнами, что были завешены тяжелыми шторами. В малом зале для приемов царил сумрак, несколько электрических светильников давали мало света, от большого камина его было и того больше. Его высочество, император Пинъе уселся в глубокое кресло напротив камина, и потер лысеющие виски.

Высокие двери распахнулись, вошел начальник караула и объявил:

— Председатель секретариата безопасности Берье Таг, просит аудиенции.

— Пусть войдет! — Пинъе, быстро встал, развернул кресло к двери и снова уселся.

Рослый мужчина, в годах, но крепкий телом, вошел в зал и остановился. На нем была идеально подогнанная форменная одежда секретариата безопасности — синий камзол без шевронов и прочих отличительных знаков, разве что золотое плетение на воротнике-стойке.

— Ваше выс… — открыл было рот третий человек в империи.

— Садитесь, рассказывайте, — император указал на стул напротив.

— Посол терратоса Решенц доволен приемом, в канцелярию переданы первые ноты, мои люди готовят развернутый доклад.

— Доклад это хорошо, а что вы сами об этом думаете?

— Думаю… Считаю…

— Не тяните, говорите как есть!

— Считаю, что парламент Решенца попросту тянет время, чтобы успеть подготовиться к войне, их флот сильнее нашего и по вооружению и по количеству кораблей, так же их секретная служба… я вам докладывал, что операция по вербовке профессора Дакта сорвалась…

— А как вообще случилось, что светоч науки терратоса стал работать на сопредельную сторону? Ведь эта вся история, насколько я знаю, длится не первый год!

— Тут много факторов, ваше высочество, во-первых парламент… многие из тех, кто теперь осуждены или в ссылке, были заинтересованы в исследованиях профессора, кто-то и вправду ждал результатов по горючему сланцу, а кто-то набивал карманы в процессе работы экспедиции, там ведь много чего было открыто…

— Я читал ваш доклад, говорите по существу!

— По существу… я лично разрабатывал и готовил операцию, наш человек даже вышел на профессора и по моим сведениям получил от него информацию, но профессор Дакт повел себя, мягко говоря, странно и в результате был убит агентами Решенца.

— А ваш человек?

— Он тоже погиб, сразу после встречи с профессором.

— Что нам мешает отправить пару армейских корпусов в этот, как его…

— Джевашим.

— Да, туда!

— Это земли кочевников с некоторого времени, и надо сказать многие из них пожелали вести оседлый образ жизни, что положительно отразилось на общей картине освоения восточных земель, и если теперь отменить решение парламента, и вторгнуться на их земли, то внутренние беспорядки и война с кочевниками неминуемы. Осмелюсь сказать, что кочевников проще забросать кестами и прочими благами, чем с ними воевать, как оказалось их гораздо больше, чем мы предполагали, к тому же, с северных территорий к ним постоянно прибывают переселенцы.

— Тогда отправьте туда своих агентов!

— В этом уже нет смысла, лаборатория рудника сгорела, вместе с профессором и с результатами его труда.

— Вы уверены? — император встал с кресла и подошел ближе к камину.

— Не до конца, есть сведения, что в последнее время активизировались работы в химических лабораториях Майнга, но мы не можем контролировать этот город без вашего отдельного указа.

— Майнг! Эти выскочки всегда считали себя выше других!

— Но благодаря Майнгу, мы можем получать самое современное оружие в нашу армию, и простите, но ваш отец наделил этот город особым статусом.

— И что мне теперь с этим делать? Майнг несомненно несет просвещение и прогресс, но насколько я понял, мы не так тщательно контролируем происходящие в нем процессы.

— Согласен, гильдии промышленников все еще сильны, но, ваше величество, они и обеспечивают большую часть доходов…

— Берье, как все сложно… еще десять лет назад все было по-другому, — монарх совсем скис, он снова развернул кресло к камину и уставился на огонь, — как нам удержать открытие Дакта в терратосе?

— Боюсь, ваше высочество, это невозможно… — председатель секретариата безопасности встал позади кресла, — но мы делаем попытки выяснить, в Решенце и у Северян работают наши агенты…

— Северян? — император повернулся к председателю в удивлении.

— Да, ваше высочество, Северяне снова поднимают голову и, насколько мне известно, у них запущено два крупных завода за последний год.

— Что делают на этих заводах?

— Пока неизвестно, но мы работаем, ваше высочество.

— Плохо работаете! — монарх поднялся, прошел к камину и облокотился на тумбу с каминными принадлежностями.

— Не в свое оправдание, а в защиту павших во имя терратоса, хочу сказать, что многое потеряно за то короткое время, пока терратос был под управлением парламента…

— Приложите все усилия, чтобы смерть этих достойных людей не была напрасной, предоставьте мне в письменном виде весь перечень того, что еще требуется для получения полной информации по трудам профессора Дакта.

— Сегодня же… — секретарь склонился в коротком поклоне.

— Свободны!

Латинг

Приятно вернуться в то место, где ничего не меняется — с такой мыслью Кинт закрыл за собой тяжелую дверь «Жандармского погребка». Несмотря на то, что прогресс давно поглощает Латинг, в погребке до сих пор жгут масляные светильники, которые насыщают воздух специфическим запахом и дают приятный желтый свет. Под низким закопченным потолком слоями висит табачный дым, пахнет шантом и кислым пивом.

— Не скажу, что рад тебя видеть… — Дарг, в своей неизменной кожаной жилетке на голый и волосатый торс стоял за стойкой и жарил мясо.

— Если ты за тех парней, то я не мог им помочь, да и знали они, на что шли.

— Много слухов ходило…

— Не верь слухам, дружище, спроси, и я отвечу.

— Не хочу, Кинт, просто не проси меня больше подыскать тебе парней для работы… у меня же репутация, понимаешь?

— Еще бы!

— Зачем пришел?

— Пообедать.

— Что-то мне подсказывает, что появляясь здесь раз в год или полтора, ты вряд ли приходишь ко мне поесть.

— Дарг, мне действительно жаль Дирра и Оллэ, но они знали, на что шли.

— Хвала Небесам, ты помнишь их имена, — Дарг поддел лопаткой и перевернул кусок мяса на решетке над углями.

— Я всех помню, моя память, это моя личная преисподняя…

— Не хотел бы я в нее заглянуть.

— Так что, накормишь обедом? — Кинт уселся за стойку.

— Обед и все?

— И все, рассказывать о похождениях жандарма я не любитель.

Дарг снял с решетки скворчащий кусок мяса, положил его на блюдо, посыпал зеленью, пристроил рядом лепешку и подал Кинту, спросив:

— Пить будешь чего?

— Пиво кислое?

— Кислое, — кивнул Дарг и развел руками, — пока довезут из Актура… но есть неплохой шант, лет пять ему, из моих запасов.

— Тогда немного шанта.

Публика в погребке не меняется, разве что стареет, вместо двух старых вояк, которые все время сидели в дальнем углу, теперь сидит один старик в кавалерийском бушлате и разговаривает сам с собой и с кружкой шанта. Чуть в стороне от входа — место городовых, которое и сейчас не пустует и за высоким столиком стоят трое охранителей правопорядка, один из которых внимательно посматривает на Кинта. Есть еще несколько компаний, лица Кинту вроде знакомые, но не более, а тем и не до него — пьют, пьют и ищут армейскую правду на дне пивной кружки.

— Сколько за обед? — собрав куском лепешки жир и зелень с блюда и закусив им последний глоток шанта, спросил Кинт.

— Двадцать кестов, — не отвлекаясь от приготовления омлета, ответил Дарг.

— Уделишь мне еще немного времени? — Кинт выложил на стойку монеты.

— Что еще?

— Есть разговор… серьезный.

— Не втягивай меня в свои проблемы, — отмахнулся Дарг и крикнул в зал, — кому омлет, забирайте!

— Проблемы не мои, я вообще бы сейчас с удовольствием варил с сыном кашу на костре в предгорьях северо-востока, слушал шум горной реки и пение лесных птиц…

— Пойдем на задний двор, — Дарг кивнул на проем у себя за спиной.

Протиснувшись по узкому коридорчику, меж ящиков с овощами и бочонками, Кинт вышел на задний двор погребка, который по сути был двором-колодцем для строений не имеющих выход внутрь.

— Хорошее место, — оценил Кинт.

— Хорошее, — безучастно кивнул Дарг, — что хотел?

— Во-первых, не хочу, чтобы ты держал на меня обиду, во-вторых, Северная война сломала жизнь многим, и я не спрашиваю, как тебе удалось удержать все так, как было до…

— Так а…

— Не спрашиваю, но догадываюсь… в-третьих, у меня к тебе есть небольшая просьба — если к тебе придут от моего имени, будь добр, сделать как попросят, да, это будет оплачено.

— Что попросят?

— Куда-нибудь сходить, что-то, кому-то передать, а?

— Я конечно могу тебе помочь…

— Не мне, терратосу, — ответил Кинт и сунул под нос Даргу жетон секретариата безопасности.

Дарг побледнел, но выдавил из себя:

— Можешь… можете на меня положиться, господин инспектор секретариата безопасности…

— Я показал тебе жетон только для того, чтобы ты знал, что не мне, а терратосу может потребоваться твоя помощь, и не факт, что к тебе приду именно я.

— А как узнаю?

— Спросишь сколько сторожевых башен в Северном форте.

— Так известно же — четыре.

— Нет, три, одна была разрушена в Северную войну.

— Это как же?

— Мы взорвали казематы, где был арсенал… Стену потом восстановили, а башню строить не стали.

— Хм… — Дарг почесал затылок, — ну хорошо, запомню, что-то еще?

— Нет, это все, о чем я хотел тебя попросить.

Покинув погребок, Кинт отправился на багажные склады железнодорожной станции, отпускать нанятый экипаж не стал, попросил подождать.

— Добрый день, — Кинт вошел в тесную конторку в торце пакгауза.

— Здравствуйте, молодой человек, — отвлекся от заполнения формуляров седой старик, — чем могу помочь?

— Я хочу поинтересоваться багажом, он был отправлен из Джевашима, на имя Дака Жако.

— Минуту, — старик встал, раздался характерный скрип протеза.

У Кинта даже под лопаткой защемило, он вспомнил, как на протяжении десяти лет, его сопровождал такой же скрип протеза наставника Чагала.

— Что-то не так? — Старик остановился, обратив внимание на то, как Кинт на него смотрит.

— Извините, просто вы напомнили мне кое-кого.

— Я, или эта штуковина? — старик лукаво улыбнулся и постучал костяшками пальцев по латуни протеза.

— Простите…

— Ничего, как, говорите ваше имя?

— Дак Жако.

— Жетон или гражданскую грамоту приготовьте, — старик стал копаться в бумагах на полке у стены, — да, вот формуляр на ваше имя, уже пару дней как приехал ваш багаж, будете получать?

Кинт положил на стойку жетон на имя Дака Жако и сказал:

— Мне предстоит еще несколько важных поездок, а в вещах, что упакованы в багаже, пока нет необходимости.

— Это не проблема, — старик вернулся с формуляром за стол, сравнил имена на жетоне и в документе, вернул жетон и добавил, — мы можем хранить ваш багаж, пока вы за это платите.

— Великолепно! Сколько?

— Можете оплатить авансом за месяц или за полгода, тут сами решайте, но если заберете раньше, то кесты мы не вернем.

— Хорошо, я согласен, пусть еще месяц будет у вас, как раз разберусь с делами, и еще, забрать багаж может кто-то другой?

— Конечно, сейчас все оформим, и я выдам вам талон хранения багажа, с этим талоном багаж сможет забрать кто угодно. А стоимость месячного хранения — один золотой.

— Ого!

— Зато под надежной охраной, — развел руками старик и улыбнулся, — охранная служба господина Тьетэ свое дело знает!

— Тогда я спокоен, — Кинт выложил на стол золотой кест.

Покинув контору, Кинт отправился в особняк Шагэ, толстуха Талли занималась с малышкой в гостиной, и Кинт почти незаметно прошмыгнул в гостевую комнату. На тумбочке, под графином с водой обнаружился бланк телеграммы, Кинт присел на диванчик и прочел:

«В кассах станции воздухоплавания забронирован билет на утренний рейс пассажирского скревера в столицу для инспектора секретариата безопасности. М.»

— Как лаконично, — Кинт стянул сапоги и улегся на диванчик, заложив руки под голову, — в столицу, так в столицу.

На глаза попалась фарфоровая статуэтка пастушки на полке у окна, отыскав в кармане талон хранения багажа, Кинт поднялся и положил его под статуэтку, после чего приготовил одежду на завтрашний день, уложил необходимые вещи в саквояж и вернулся на диванчик, решив выспаться перед дорогой.

Кинт слышал, как вчера около полуночи к особняку подъехал моторный экипаж, Шагэ кто-то проводил от ворот до крыльца, и низким голосом благодарил за вечер, а также выразил надежду на следующую встречу. Потом экипаж уехал, Шагэ немного поговорила с Талли, отпустив ее домой, а затем она заглянула в гостевую комнату. Кинт сделал вид, что спит, но Шагэ не обмануть…

— Не притворяйся, я знаю, что ты чутко спишь, — она присела на край диванчика и вынула длинную заколку, что удерживала волосы, они рассыпались по спине, — значит завтра улетаешь?

— Ты читала телеграмму? — Кинт приподнялся на локте и покачал головой.

— Конечно! А вдруг ты пропадешь опять, а потом приедет тот хромой папаша твоей супруги и будет настойчив с расспросами.

— Да, завтра улетаю, когда вернусь — не знаю, вот еще что.

— Что, — Шагэ наклонилась к Кинту, от нее приятно пахло, а в тусклом свете газового рожка на стене, ее лицо казалось мраморным.

— Там на полке, под пастушкой, — Кинт мягко остановил порыв прекрасной, и слегка пьяной женщины, уперев ладонь ей в плечо, — лежит багажный талон, если не вернусь в течение месяца, будь добра, получи по нему багаж, и будь с ним осторожна.

— Там бомба?

— Там важные документы секретариата.

— Кинт, я что, тебе не нравлюсь?

— Шагэ, не начинай, давай не будем портить наши прекрасные отношения.

— Давай, — она грустно вздохнула, поднялась с диванчика, направилась к двери, и попутно, не оборачиваясь, добавила, — завтрак позволишь тебе приготовить?

— Да.

Шагэ вышла, тихо прикрыв за собой дверь, а Кинт снова улегся на подушку и закрыл глаза.

 

Глава четырнадцатая

Утром Кинт гладко побрился, и оделся так, что со стороны был похож на торговца средней руки, разве что глубокие шрамы на лице… впрочем, пробиться в успешные торговцы зачастую нелегко. Шагэ не вышла провожать Кинта, он в одиночестве позавтракал бутербродами и ароматным свежезаваренным чаем и, прихватив саквояж и трость, вышел на улицу. Погода радовала, разве что было немного ветрено, но тепло — весна в самом разгаре.

Нанять экипаж ранним утром не составило труда, он быстро доставил «торговца» на станцию воздухоплавания. Контора станции только открылась и кроме подростка, что проворно управлялся с войлочной теркой, полируя старый паркет, и женщины кассира за окошком, внутри никого не было.

— Доброе утро, — Кинт подошел к окошку и поприветствовал еще сонную женщину, протягивая жетон инспектора…

— Да, да! — тут же проснулась она, — доброе утро, меня предупредили, вот ваш билет.

— Благодарю, — Кинт коснулся полей шляпы, и вышел из конторы.

Сравнив рисунок вымпела на билете с рисунками на корпусах нескольких пассажирских скреверов на разгонном поле, он обнаружил нужный и, вскидывая трость, медленно пошел к нему. Вдруг, его посетила скверная мысль о том, как закончился последний полет. Кинт остановился, медленно оглянулся по сторонам. Ничего подозрительно не обнаружив, он пошел к машине. Было еще действительно очень рано, в стороне, у швартовочных мачт, пока никакой суеты, у одной из них висит огромный транспортный дирижабль, отбрасывая гигантскую тень почти на все разгонное поле.

— Это ради вас мне приходится лететь не по графику? — пилот был один, скревер гудел винтами на малых оборотах и был уже явно готов к полету.

— Должно быть да, — Кинт приподнял шляпу, поприветствовав седого, хмурого мужчину облаченного в кожаный комбинезон пилота с меховым воротником, была еще деталь — пояс с кобурой.

Кинт протянул билет, пилот мельком взглянул на него, вынул из большого кармана на бедре летный шлем и, натянув его на голову, проворчал, открывая дверь-люк:

— Забирайтесь, выбирайте любое место.

Кинт проворно заскочил внутрь, сел на место сразу за кабиной пилотов и на соседнее место пристроил саквояж и трость. Пилот сразу после взлета заложил такой крутой вираж, что Кинт едва не распрощался с завтраком, но обошлось, скревер быстро набрал высоту и взял курс на юго-запад.

Получилось даже немного, в полглаза, подремать и проснуться как раз к моменту, когда пилот прокричал из кабины:

— Актур, садимся!

Потерев лицо ладонями, и сгоняя дрему, Кинт прильнул к иллюминатору, но рассмотреть город было трудно — над Актуром стелился смог, что изрыгали из себя сотни труб заводов, фабрик, цехов и лабораторий, разве что небольшая часть бухты и порт были видны.

Машина мягко опустилась на самом краю поля, шум винтов стих, пилот вышел из кабины и сразу сделал шаг к двери-люку, в его руке был пистолет, который уставился вороненым стволом в лицо Кинта.

— Ждите, и не шевелитесь, — спокойно сказал пилот и сдвинул засов.

— Забавно…

— Ничего забавного, руки! Руки на колени положите, смотрите прямо перед собой!

Прошло несколько минут, Кинт услышал среди прочего авиаторского шума, звук подъехавшего моторного экипажа, дверь-люк открылась, и в салон ворвался запах столицы, жуткая смесь запахов — моря, сожженного угля и горючих смол и странно, но легкий аромат цветов, тех, что растут чуть севернее, в степи.

— С чем связан такой теплый прием? — глядя перед собой спросил Кинт.

— Меня прислали убедиться, что прилетел именно ты, — голос заставил сердце Кинта немного споткнуться в ритме, он медленно повернул голову и снова замер.

— Это он? — нарушил тишину пилот скревера.

— Да, — Маани сняла руку с рукояти револьвера в кобуре.

— Хорошего дня, — убирая пистолет в кобуру, бросил пилот скревера и спрыгнул на траву.

— Добро пожаловать в столицу, господин капитан!

— Ты как всегда великолепна, а в этой форме… — прихватив саквояж и трость, Кинт тоже выпрыгнул из салона и встал перед Маани, несколько растерявшись от неожиданной встречи, — рад тебя видеть.

От пилота императорского флота было действительно не отвести взгляда — летный комбинезон не висел мешком, а был подогнан по фигуре и подчеркивал все ее части, ремень на тонкой талии чуть оттягивала массивная кобура, волосы были забраны под кожаный шлем с очками, лишь челка, как всегда непослушная, свалилась на лоб… Ее глаза немного блестели, и все это великолепие украшала сдержанная улыбка.

— Я тоже рада, пойдем, — она тронула его за плечо и указала на моторный экипаж, за рулем которого сидел долговязый водитель в синем камзоле и чуть ли не упирался головой в потолок.

Кинт наконец сдвинулся с места, Маани взяла его под локоть и они прошли к открытой двери экипажа, который тут же тронулся с места, как только они забрались внутрь.

— Морес просил отвезти тебя в один ресторан на площади, будешь ждать его там, — Маани села на сиденье рядом с Кинтом и прижалась к нему плечом, — как поживает милая Сэт, как твой сын?

— Спасибо, все хорошо.

— Я очень рада, что у вас все хорошо закончилось.

— Как тебе сказать, этому тоже есть цена, из-за этого я здесь и снова служу терратосу.

— У тебя это получается лучше, чем у многих, — грустно улыбнулась Маани и подняла глаза на Кинта, — надеюсь, у тебя будет время, чтобы прийти к нам в гости?

— Хотелось бы, но не могу обещать… Как маленький Кинт?

— Он в курсантах имперского охранного корпуса, наставники хвалят его, говорят, что из него выйдет великолепный офицер.

Шторы на окнах были задвинуты, но Кинт услышал совсем близко полуденный бой часов на башне ратуши.

— А что Морес, у важного императорского чиновника не нашлось времени меня встретить? И вообще, если он сомневался, то почему послал тебя?

— Он и хотел лично тебя встречать, но утром заехал и сообщил, что его срочно вызвали в секретариат.

— Ты тоже служишь в секретариате?

— Да, с некоторых пор, особым курьером, — ответила Маани и наклонилась к окну, отодвинув штору и посмотрев на улицу, — все, приехали, вон то здание из желтого кирпича. Если тебе не придется сегодня же куда-то мчаться, то вечером жду на ужин, все будут рады тебя видеть.

Экипаж остановился, Кинт открыл дверь, вышел на улицу, взял Маани за тонкие пальцы и поцеловав руку ответил:

— Ничего не могу обещать.

— Иди уже, — она подала ему саквояж и трость, — но я надеюсь на встречу за ужином.

Кинт отошел на тротуар и тут же, его пихнул плечом спешащий куда-то прохожий. Звуки, шум и суета столицы ворвались в голову Кинта как несущийся экспресс. Постояв немного на тротуаре, привыкая к обстановке, от которой давно отвык, Кинт осмотрелся, затем дошел до ближайшего газетного киоска, где приобрел столичную газету и коробку сигар, и с риском быть задавленным снующими повозками и моторными экипажами, перебежал через дорогу.

— Ох и суетливо же здесь стало, — пробубнил он, достал сигару подкурил и стал прохаживаться по тротуару, затем подошел к скучающему вознице, — милейший, вы не против, если я заплачу вам за поездку, но поедем мы не сразу, нужно дождаться одного господина.

— Вы, уважаемый, сначала заплатите, — пожилой возница окинул взглядом Кинта, — приезжий?

— Раньше, когда здесь не было столько шума, я жил в Актуре.

— Наверное, это было давно, — усмехнулся возница, — тридцать кестов и сидите в салоне хоть до ночи!

— Медяков?

— Шутите, уважаемый? Серебром конечно!

— А так устроит? — Кинт достал из кармана бумажную купюру.

— Все равно, — возница хапнул купюру, достал из-под сиденья деревянную шкатулку и стал копошиться в ней отсчитывая сдачу.

— Не утруждайтесь, милейший, оставьте себе, разве что переставьте повозку на ту сторону дроги и встаньте там, — указал Кинт рукой.

— Благодарю, уважаемый, это я мигом, — возница спрятал обратно коробку и подобрал с колен вожжи.

Развернув газету, Кинт стал ждать, поглядывая поверх спины устроившегося подремать возницы. То, что что-то не в порядке, Кинт понял спустя час, когда заметил, что из ресторанчика никто не выходит и никто в него не заходит. Нет, полномочиями и властью Морес обладал достаточными, но не такими безграничными, чтобы закрыть ресторан и лишить хозяина прибыли, тем более в обеденное время.

Спустя еще немного времени из дверей ресторана наконец-то вышел крепкий мужчина, с армейской выправкой, в черном плаще и котелке — явно казенные. Осматриваясь по сторонам, мужчина раскурил трубку и прошел к дворнику, что мел мостовую на одном и том же месте битый час, перекинулся с ним парой фраз, пошел обратно к ресторану и скрылся за дверью.

И кого они ждут? Меня или Мореса, — подумал Кинт и пошевелил рукой, проверяя, как настроена система ремней, удерживающая на предплечье маленький двуствольный пистолет, серьезного армейского калибра. Затем, проверил, как легко срабатывает замок ножен трости и выбрался из повозки.

— Что, нет вашего приятеля? — выплыл из дремы возница.

— Да, что-то задерживается, я пройдусь, присмотрите за саквояжем.

— Угу…

Кинт медленно пошел по тротуару, за десяток шагов до дворника, он даже немного сдвинул на затылок шляпу, чтобы было видно его лицо, дворник несколько раз взглянул на него и продолжил изображать подметание улицы.

Хорошо, — Кинт прошел мимо дворника, затем остановился и спросил, — милейший, а вкусно ли кормят в том ресторане? Впрочем, откуда вам знать… простите…

— Отбивная так себе, телятина не прожаренная, а южные вина разбавляют, стервецы, — хмыкнул дворник, но с запозданием сообразил и добавил, — ну, так люди говорят.

— Люди всякое говорят, а я что-то так проголодался, пока осматривал центр города…

Колокольчик над дверью мелодично звякнул, и Кинт оказался в уютном зале небольшого ресторанчика, не более чем на десяток столиков.

— Закрыто… закрыто на ремонт, — пробасила тень справа, слева была еще тень, но неподвижная.

Кинт рассмотрел еще двоих за столиком почти у дверей, больше в зале никого не было.

— Очень жаль, — вздохнул Кинт.

— Иди, иди, — снова пробасил кто-то справа.

Вернувшись в повозку Кинт задумался: Морес хотел меня встречать сам, но его вдруг вызвали в секретариат, теперь какие-то люди, некоторые из них явно в казенных и одинаковых одеждах, кого-то ждут в ресторане, куда должен прийти Морес… Как-то все странно… Кто-то знает, что у Мореса здесь встреча, но не знает с кем? Ох, господин полковник, протекает в твоем ведомстве, как в портовой лачуге грузчика.

Через полчаса моторный фургон, который Кинт сразу узнал, выехал из проулка на площадь и направился к ресторану. Дворник спохватился, словно краб, быстро переместился к большому окну и пару раз стукнул по нему рукояткой метлы, потом снова принялся усердно мести тротуар.

Ага, засуетились, — Кинт снова выбрался из повозки, на что возница уже не обратил внимания, он даже похрапывал, — ну, убивать полковника вряд ли собираются, будут брать, а если возьмут, то вряд ли поведут через главный вход…

Фургон остановился у ресторана, Морес, как всегда подтянутый, в идеально сидевшей на нем одежде и с неизменными тараканьими усами и пенсне на носу, шагнул на тротуар, осмотрелся по сторонам и вошел внутрь. Как только фургон отъехал, следом прошмыгнул дворник, а Кинт быстро пошел к ближайшей арке…

— Так что, дождались приятеля? — снова очнулся от дремы возница.

— Да, скоро поедем, — не оборачиваясь, ответил Кинт.

Миновав арку, Кинт обнаружил внутри двора моторный экипаж, весьма современный, на больших колесах с богатой отделкой кузова. В кабине сидели двое, они насторожились, как только Кинт вышел из арки.

— Эй, ты куда? — окрикнули Кинта, когда он уверенным шагом направился к задней двери ресторана.

— Туда, — обернулся Кинт, указывая тростью на дверь.

Двое уже выбрались из кабины и шли к нему, у одного из них, в руке была короткая дубинка. Шли они быстро, вот уже три шага до них… Кинт утопил кнопку замка, тряхнул тростью в сторону, заставив слететь ножны и оголить трехгранный клинок… шаг и выпад вперед, и тот, что был с дубинкой, получив укол в сердце, последний раз схватил ртом воздух на вдохе и рухнул. Еще выпад, в сторону второго, который на секунды застыл от произошедшего и получил удар в шею… Быстро перебежав к экипажу, Кинт заглянул в салон, убедившись, что он пуст, тут же рванул к двери заднего входа, уже слыша звуки потасовки и крики. Кинт побежал, боясь, что Мореса могут покалечить, а тащить его на себе на глазах зевак на площади желания не было… Пробежав через узкий коридор, подсобку и кухню, Кинт ворвался в зал ресторана. На полу корчился человек, держась за живот и вопя, а под ним уже растеклась приличная лужа крови, двое крутили у камина Мореса, с трудом справляясь, а третий пытался завязать ему руки веревкой.

— А что тут происходит?! — рявкнул Кинт заставив на мгновение всех повернуться к нему.

Шторы на окнах были задернуты, но света нескольких светильников хватало, чтобы Кинт смог разглядеть лица, он вскинул руку, поймав в ладонь пистолет, и дважды нажал на спуск. Морес, оставшись один на один с тем, что пытался закрутить на его руках веревку, сильно толкнул того плечом в сторону Кинта, который уже выставил клинок вперед и тот с хрустом пробил нападавшему грудь. Кинт сделал еще два резких удара, и все закончилось. Внутри пахло кровью, порохом и потом…

— Ведь они ждали вас, господин полковник, — Кинт присел над трупом и вытер клинок о его рукав.

Морес прошел к стене и подобрал пенсне, которых должно быть лишился в потасовке, его одежда была в крови, один рукав оторван.

— Здравствуй Кинт, ты вовремя.

— Я уже час здесь… стоп, а где дворник? — вдруг сообразил Кинт, выхватил пистолет и повел стволом вокруг.

— Его отослали незадолго, как ты появился.

— Тогда и нам пора, — Кинт отдернул штору и осмотрел улицу, — все спокойно, и там, в подсобке, висит вполне приличный плащ, накиньте и пойдем уже отсюда.

Морес пошел к проему на кухню, а Кинт быстро ощупал карманы покойников, ничего не нашел, кроме нескольких бумажек, мятой газеты и сунув находки за голенище сапога, пошел следом. Во внутреннем дворе Кинт подобрал ножны, собрал трость, и они с полковником поспешили в арку.

— Ну вот, наконец-то! — обрадовался возница, когда два пассажира забрались в салон, — так куда изволите ехать?

Кинт повернулся к Моресу и кивнул с вопрошающим взглядом.

— К сестре, — тихо сказал полковник, — там меня ждет фургон.

И только сейчас Кинт разглядел, как глаз Мореса заплывает, еще немного и он его не откроет.

— В ткацкий квартал! — скомандовал Кинт.

Возница кивнул, подобрал с колен вожжи, и хлестнул ими пару лошадей…

 

Глава пятнадцатая

Всю дорогу до ткацкого квартала ехали молча, Кинт посматривал по сторонам, обращая внимание на то, как столица превращается в бездушное нагромождение камня, железа и разного рода конструкций. Во многих направлениях Актур пересекают трамвайные пути, удерживаемые чугунными колоннами на высоте второго этажа, на окраинах эти пути замыкаются в кольца, позволяя вагончикам трамваев носиться по Актуру не нуждаясь в разворотах. Людей стало гораздо больше, больше моторных экипажей, и еще одну деталь заметил Кинт — в центре, и ближе к порту, появились дома в пять — семь этажей, они построены относительно недавно, но их стены уже покрыты толстым слоем угольной пыли, а стекла переливаются разводами разных цветов из-за пленки, что их покрывает, когда угольная взвесь и копоть перемешиваются с туманами со стороны океана.

— Здесь, — прервал молчание Кинт и постучал возницу по плечу тростью.

— Всего хорошего, господам, — ответил возница и уже высматривал новых пассажиров вверх по дороге.

— Пойдем, — Морес накинул капюшон и подтолкнул Кинта в арку, — Сестра будет рада тебя видеть.

— И тебя, — Кинт показал пальцем на налившийся фиолетовым синяк, на месте левого глаза Мореса.

— О да…

Моторный фургон секретариата стоял во дворе, высокий парень, что был водителем, скинув синий камзол, с ведром и тряпкой крутился рядом, намывая транспорт. Увидев Мореса и Кинта, он было напрягся, опустив руку на кобуру, со стороны вид у них был весьма подозрительный…

— Мадам Поль не отлучалась? — подал голос полковник, и жандарм расслабился, снова вытащив из ведра тряпку.

— Да, господин полковник… эм… а с вами все в порядке? — наконец разглядел он начальника когда тот подошел ближе.

— Все в порядке, хотя, Кирт…

— Да, господин полковник, — тряпка снова плюхнулась в ведро, а жандарм вытянулся.

— Вчера, когда я получил срочную телеграмму и покинул управление, кто еще оставался в секретариате?

— Капитан Ллум, он принимал дела от управляющего архива, и ваш дядюшк… эм… еще господин Председатель секретариата был у себя наверху, а так больше никого, все покинули управление на время обеда.

— Ты выходил из приемной?

— Ненадолго, набрать кипятка в караулке, а что?

— Ничего, продолжай… — Морес указал на ведро и пошел ко входу в гостиницу, — Ллум, значит…

— Кто этот Ллум? — Кинт пошел следом.

— Странный малый, недавно был переведен к нам из тайной жандармерии Майнга, Дяде Берье кто-то из армейской разведки прислал на него рекомендации.

— Подозреваешь его?

— Я всех уже подозреваю, дьявол! Я же когда телеграмму получил от тебя, вылетел из кабинета как пробка из бутылки, а бланк остался на столе…

— И его украли?

— Нет, но, возможно, прочитали, и я же еще без специального запроса отправил приказ в полетную службу Латинга… — Морес замолчал, когда парадная дверь открылась и на пороге показалась мадам Поль.

— О Небеса! — всплеснула она руками, — что с тобой, братец?

— Надуло, — не сдержался и хохотнул Кинт.

— Кинт! — Руки мадам Поль опять взметнулись вверх как у перепугавшейся наседки, — ты ли это?

— Да мадам, — Кинт снял шляпу и чуть поклонился, — только не стоит так громко называть меня по имени.

— Проходите, — прошептала мадам Поль, — с обеда ничего не осталось, но я сейчас что-нибудь приготовлю.

— Приготовьте сначала компресс господину полковнику, а то у него вон как уже глаз заплыл.

Кинт и Морес поднялись в комнату, ту самую, на верхнем этаже…

— Ты не против, если я сделаю вот так, — Кинт бесцеремонно развалился на кровати не снимая сапог, — что-то ноги гудят…

— Угу, — Морес, прежде чем закрыть дверь, внимательно осмотрел пустой коридор.

— Я так понимаю, самопица сегодня не будет и ты сам, полковник, несколько озадачен ситуацией…

Морес, несмотря на внешнее спокойствие, был готов взорваться как перегревшийся бойлер, он повертел в руках пенсне с треснувшими линзами, снова надел его и ответил:

— Я говорил тебе, еще зимой, что дело очень деликатное и что мало кому я могу в нем доверять.

— Даже дядюшке?

— О чем ты?

— А по какому вопросу ты был вызван в секретариат? И не смог меня встретить, а вместо этого послал Маани, рискуя ее жизнью! Вдруг это был бы не я?

— Она офицер секретариата! — отрезал Морес, — к тому же, я ей доверяю, и она знает тебя в лицо.

— Прекрасно! Так что мы делаем дальше?

— Для начала расскажи мне все… а там решу.

Кинт рассказал, но далеко не все, он решил утаить от полковника некоторые детали последней встречи с профессором Дактом, затем мадам Поль принесла обед, и Кинт с Моресом молча поели.

Посуда была уже убрана, на столе лишь две чашки чая и пепельница с двумя дымящими сигарами. Морес выходил ненадолго, после обеда, поговорить со своим водителем.

— Нужно ехать в Майнг, — приложив к глазу компресс, а вторым глазом глядя на Кинта, Морес сидел за столом напротив.

— Кому?

— Тебе, Кинт… на данный момент, кроме меня и Маани, никто в секретариате не знает, что ты жив.

— А старик Чекар?

— За него я спокоен, он унесет собой в могилу, все что знает, к тому же, я его уже отослал в Майнг и он там тебя встретит.

— Какие задачи?

— За Инженерным трестом силовых установок уже кто-то активно присматривает, нужно выяснить, кто это, только прошу тебя, Кинт, никакой стрельбы, не нужно привлекать внимание.

— Хорошо, — Кинт покосился на свою трость, что стояла у двери.

— Я послал водителя договориться с нашим человеком на одном из транспортных дирижаблей, что отправляется в Майнг, — Морес достал хронометр и, посмотрев на циферблат, захлопнул крышку, — отправляется через час.

— На транспортном лететь дня четыре… — скривился Кинт, не обрадованный перспективе.

— Да, но у тебя будет время отдохнуть и подготовиться, — Морес достал из внутреннего кармана толстый конверт, — вот здесь деньги и бумаги на тех персон, что нам интересны, попробуй познакомиться с ними и прощупать, не связаны ли они с терратосом Решенц или Северянами.

— Северянами? — удивился Кинт, — я думал, они еще долго не оправятся после войны.

— Уже оправились, не без помощи.

— Чьей?

— И это необходимо узнать.

— Морес, извини, конечно, но мне кажется это дело военной разведки.

— Поверь, им есть чем заниматься. Есть мнение, и косвенные подтверждения того, что гильдии промышленников, недовольные возвращением его высочества к власти, ведут предательские переговоры с нашими врагами.

— Решенц это серьезный противник, Морес, я был там, я видел их флот.

— Там, — Морес посмотрел на потолок уцелевшим глазом, — это понимают, и делают все попытки отсрочить войну.

— Я читал в газетах… Первый континентальный конгресс; Северный терратос готов подписать торговое соглашение; Праздничный обед в посольстве терратоса Решенц в Актуре; — Кинт по памяти процитировал заголовки.

— Именно! Что войны не миновать, вопрос уже не стоит, стоит вопрос — когда это случится, а до того момента все бросились на поиски хоть каких-то материалов и сведений о трудах профессора Дакта. Все уже понимают, что Дакт приоткрыл врата, которые ведут в совершенно другую эпоху!

— И к совершенно другим средствам уничтожения людьми друг друга… Морес, настанет ли покой в терратосе?

— Нет Кинт, не при нас с тобой, возможно, твои дети застанут это прекрасное время, — Морес достал из пепельницы потухшую сигару, подкурил, а потом указал на перстень на пальце Кинта, — ты не престаешь меня удивлять.

— Ты о чем?

— Ну… — Морес выдохнул дым к потолку, — если ты не снял его с пальца врага как трофей, то надо полагать, что ты породнился с кочевниками, правда, я еще не очень разбираюсь в их племенах, возможно, и это может пригодиться нашему ведомству.

В ответ Кинт только помотал головой и вздохнул, не желая развивать тему. От двери послышались тяжелые шаги по коридору, затем постучали.

— Господин Морес!

— Входи Кирт, — ответил полковник, поднялся со стула и прошел к зеркалу на стене, убрав от лица компресс и рассматривая синяк.

— Господин Морес, — водитель вошел и вытянулся у двери, — место для экспедитора на транспортнике до Майнга забронировано, и вас вызывает господин председатель секретариата… срочно.

— Все там, — Морес развернулся и указал на конверт на столе, — связь через Чекара. Береги себя.

Кинт тоже поднялся и, пожимая протянутую Моресом руку, ответил:

— Вы тут тоже, повнимательней.

— Кирт сейчас отвезет меня, а потом вернется за тобой и отвезет на станцию воздухоплавания.

Кинт опустился на стул, допил остывший чай и, как будто что-то вспомнив, охлопал себя по карманам, достал и выложил на стол стопку казначейских векселей. Отложил несколько штук, убрал обратно, а остальные сложив пополам, решил завернуть во что-нибудь. Не найдя ничего подходящего — в комнате было идеально чисто, Кинт вспомнил про газету за голенищем…

— Голос Решенца, — прочитал он название вслух, — вот как интересно…

Среди пары мятых бумажек, что нашлись у покойников, одна оказалась билетом на вечерний эксперсс в Майнг, а вторая записка на ресторанной салфетке — «У него встреча с человеком из Джевашима, позже сообщу где»

— Как занятно! — хмыкнул Кинт, — ну уж извини, Морес, до Майнга я буду добираться сам…

Завернув векселя в газету, Кинт открыл шкаф у стены, затем сдвинул заднюю стенку и шагнул внутрь, оказавшись на чердаке, он спрятал сверток. Затем, вернулся в комнату, взял саквояж, трость и вышел…

— Мадам Поль, — Кинт спустился в холл гостиницы, — предайте Кирту, когда он заедет за мной, что я нашел другой способ добраться…

— Как же так?

— Так нужно, и еще, — Кинт протянул Поль записку на салфетке, — это отдайте Моресу, возможно, он узнает почерк, всего хорошего, мадам Поль.

Ткацкий квартал Кинт покинул на моторном экипаже, попросив водителя ехать на вокзал, но сначала немного поездить по городу…

— Чтобы осмотреть все веянья прогресса! — объяснил Кинт, развалившись в салоне спиной к движению, чтобы была возможность поглядывать назад.

— Да, город преобразился, — согласился водитель, и экипаж тронулся с места.

Минут сорок экипаж крутился по центру, потом проехал через порт. Посматривая назад, Кинт убедился, что все это время за ними никто не следовал и, наклонившись к окошку между салоном и кабиной, сказал:

— Поезжайте теперь на вокзал, милейший.

Железнодорожный вокзал Актура — своеобразный город в городе. Шесть перронов, три поворотных круга, огромное задание вокзала и люди… такая толчея, что Кинт, покинув экипаж на привокзальной площади, даже отошел к газетному киоску, чтобы выкурить сигару и привыкнуть к этому человеческому хаосу. А еще с этого места было хорошо видно огромный щит, на котором механическим способом передвигались жестяные таблички с надписями прибывающих и убывающих рейсов.

Час до отправления экспресса в Майнг, — подумал Кинт, рассмотрев расписание, растоптал огарок сигары, приобрел утреннюю газету и направился к кассам, коих было целых три, и у которых были небольшие, но очереди.

— Добрый день, куда желаете ехать? — совсем молоденькая девушка в окошке кассы, с веселыми глазами и ямочками на щеках, поинтересовалась у Кинта.

— Добрый день, — Кинт приподнял шляпу, — хочу заказать купе до Майнга, желательно в третьем вагоне, в нем едут мои друзья.

— В смысле место в купе? — уточнила девушка.

— Нет, купе, целиком.

— Эм… я сейчас посмотрю, — девушка развернулась на стуле к доске, на которой были схематично изображены вагоны, а места, на которые билеты уже проданы, зачеркнуты мелом, — вам повезло, осталось одно свободное купе в третьем вагоне.

— По-другому и быть не могло.

— Два с половиной кеста золотом… так что, берете?

— Да, конечно, — Кинт протянул на ладони три золотых монеты, а через пару секунд получил билет и сдачу.

— Отправление через сорок минут, со второго перрона, не опаздывайте, — девушка дежурно улыбнулась, но все равно, очень обаятельно.

Время до отправления экспресса на Майнг Кинт провел с пользой — приобрел в ресторане рядом с вокзалом немного съестных припасов, а потом преодолел виадук и спустился на перрон, где присел на лавочку напротив третьего вагона и читал газету, попутно наблюдая за пассажирами, которые уже начали предъявлять дежурному по вагону билеты и занимать места. Человек, который еще в обед неправдоподобно изображал дворника, появился у вагона, когда раздался второй свисток, и до отправления оставалось пять минут. Он суетился, оглядывался и был напуган. Еще бы, нападение на полковника секретариата безопасности и как следствие четыре трупа внутри и два снаружи… это может заставить всю оставшуюся жизнь оглядываться. Кинт облегченно выдохнул, и тоже направился к вагону. Предъявив дежурному билет с пометкой о брони всего купе, Кинт вошел в вагон. Ехать, а точнее, нестись через весь терратос предстояло три дня. Есть время внимательно ознакомиться с бумагами, что передал Морес, собраться с мыслями и продумать дальнейшие шаги.

 

Глава шестнадцатая

Дорога Кинта несколько утомила. Первые два дня он постоянно находился в напряжении, прислушиваясь к происходящему в соседнем купе, и смог поспать лишь несколько часов. Питался всухомятку и выходил из купе лишь ночью, когда кроме монотонного стука колес не доносилось ни звука. На третий день пути Кинт все же решил, что «дворник» никуда не денется и до самого Майнга больше не будет остановок, плюнул на все и решил ознакомиться с бумагами Мореса и нормально выспаться. В конверте была значительная сумма в бумажных купюрах, два фотоснимка с подписанными на обороте именами и несколько листов, исписанных мелким, но аккуратным почерком Мореса.

— Господа! Через час прибываем в Майнг, просыпайтесь, господа! — дежурный по вагону прошел мимо дверей купе на рассвете.

Кинт быстро собрался, затем прошел в закуток туалетной комнаты, после чего с полотенцем на голове, опасаясь что «дворник» может быть в коридоре, отрыл деверь купе, выглянул и крикнул дежурному:

— Подайте чаю, милейшей!

— И в пятое купе! — пробасил кто-то через дверь.

С удовольствием позавтракав, Кинт уставился в окно, глядя то ли на свое отражение в стекле, то ли на то, как приближается огромный город, окутанный смогом. Ни то, ни другое ему не особо понравилось, и он задернул шторку. Тем временем столичный экспресс на всех парах несся к Майнгу… Город располагался в долине широкой, глубокой и полноводной Северной реки, отчего весь смог, вырвавшись из сотен труб, тут же стелился по долине и, лишь достигнув широкого устья, постепенно поднимался и заволакивал Северные предгорья.

Дежурный по вагону принес чай и Кинт поинтересовался у него:

— Не подскажите, где в Майнге можно снять апартаменты, чтобы не было так дымно?

— К сожалению, это невозможно, — развел руками дежурный, — могу лишь посоветовать поискать апартаменты вдоль реки, все же там почище, однако, бессовестно дорого.

— Все дорого, — резюмировал Кинт.

В соседнем купе закопошились как раз к моменту, когда экспресс начал тормозить, а когда весь состав втянулся в стальное чрево вокзала, совмещенного со станцией воздухоплавания, и остановился, Кинт первым покинул купе и направился к выходу. После протяжного гудка паровоза дежурный открыл дверь, и в вагон ворвался запах копоти, сгоревшего угля и прочих продуктов сотен лабораторий. Кинт натянул на нос походный платок, который предусмотрительно прихватил с собой, быстрым шагом пробился сквозь толпу встречающих на перроне и встал позади нее, высматривая «дворника». Он показался, вышел из вагона и остановился, разглядывая кого-то в толпе.

Да это просто подарок! — подумал Кинт, увидев, как к «дворнику» подошел человек из Джевашима, тот самый любитель что-нибудь поджечь, на этот раз он был в длинном плаще до пят и кожаном котелке. Эти двое обменялись парой фраз и направились к виадуку, Кинт последовал за ними на некотором отдалении, изображая из себя гостя Майнга, восторженного монументальностью местного вокзала в частности и городом в целом. Кинт немного нервничал, так как почти все были одеты примерно одинаково — длинные кожаные плащи, которые достаточно хорошенько встряхнуть, чтобы избавиться от осевшей угольной взвеси. Но Кинт хорошенько вцепился взглядом в затылок «дворника» и следовал за ним до привокзальной площади. Их ожидал экипаж, Кинт это предполагал, поэтому сразу согласился на предложение от водителя одного из нескольких десятков моторных экипажей неподалеку.

— Господину нужен транспорт? — высокий парень, в кожаной куртке, кожаных штанах и шлеме с очками на лбу, чуть ли не схватил Кинта за руку.

— Да, конечно, — Кинт проворно забрался в салон, указав рукой, — вон за тем экипажем, пожалуйста.

— Господин за кем-то следит… что ж, это будет стоить немного дороже, — водитель с хрустом опустил рычаг тормоза, машина сорвалась с места, едва не сбив зазевавшегося прохожего.

Кинт сел в пол-оборота, глядя в маленькое окошко между салоном и кабиной водителя. Мимо проносились кварталы с широкими улицами и домами с черными стенами, впрочем, здесь все было черным, в лучшем случае серым. Такие же горожане в черных и серых одеждах нескончаемым потоком текли по улицам города-завода, кругом причудливые новинки транспорта, одноколейники в огромном количестве снуют меж других машин. Водитель уверенно держался в потоке и не отставал от экипажа. Миновали центр города, с его высокими домами, корпусами цехов и лабораторий, пересекли широкую набережную, затем проехали мимо порта, доков с большой территорией складов, снова набережная… наконец, экипаж преследуемых сбавил скорость и свернул к парку что тянулся вдоль реки, если так можно было назвать насаждения кустов вперемешку с десятком лавочек и уличным рестораном, парк отделял закованные в камень берега реки от широкой улицы со старыми домами.

«Дов и сыновья» — увидел вывеску Кинт над входом в большой, четырехэтажный каменный особняк за кованым забором, во двор которого въехал экипаж.

— Тридцать кестов… — водитель переместил на лоб очки и повернулся к Кинту, — добавите еще пять, и я вас подожду.

— Не думаю, что это необходимо, — Кинт ссыпал монеты в ладонь водителя и вышел, — благодарю.

— Все же подожду… бесплатно, заодно перекушу и долью воды в систему.

Кинту пришлось постоять на тротуаре, чтобы улучить момент и пересечь улицу, все же в этом сумасшедшем городе самое плотное движение всего, что может двигаться.

— Рад приветствовать вас, — в широкой, белозубой улыбке расплылся управляющий, как только Кинт вошел в просторное фойе гостиницы.

— Мне посоветовали поселиться поближе к реке, — Кинт подошел к стойке.

— О, это очень правильный совет, и вы правильно сделали, что прислушались… правда, — управляющий скосил взгляд на большую доску на стене, на которой висели ключи, — у нас свободны только дорогие апартаменты на четвертом этаже.

— Ничего, — Кинт окинул взглядом фойе, отделанное под старую таверну, то есть камень и дерево… очень дорогие камень и дерево, — я оплачу апартаменты на три дня вперед, а там решу.

Оставив на стойке девять золотых кестов и получив взамен ключ, Кинт поднялся на четвертый этаж, забросил в апартаменты саквояж, закрыл дверь и стал медленно прохаживаться по коридору… Только из-за одной из десяти дверей доносился разговор — очень низкий женский голос наставительным тоном кого-то поучал, как вести себя в приличном обществе, другой голос, тоже женский, явно принадлежащий молодой особе иногда вторил поучениям — «да тетушка, хорошо тетушка». Кинт спустился на этаж ниже, медленно ступая по ковровой дорожке ближе к одной из стен, чтобы ненароком не скрипнуть доской пола.

— … и никто, ничего не видел? — доносился голос из-за первой же двери от лестницы на третьем этаже.

Кинт узнал этот голос.

— Никто, я подслушал разговор жандармов…

— Идиоты! Впятером не справиться с кабинетным вельможей! Бери бумагу, пиши.

— Что писать?

— Все, с самого начала, отвезу твою писанину министру, пусть сам решает, что делать с вашей компанией, точнее с ее остатками.

— Вы поедете домой? — с тоской в голосе спросил второй.

— Да! У меня вечерний рейс пассажирского дирижабля. В Решенц вот-вот прибудет груз с важными документами, я должен убедиться, что все в порядке и доставить в его министерство. А что у наших северных союзников?

— Вернусь в Тэк, встречусь с их агентом, тогда узнаю, — это было неожиданно, Кинт даже сильнее припал ухом к двери, этот голос тоже был знаком, но кому он принадлежал, никак не мог вспомнить.

На лестнице послышались шаги и скрип ступеней. Кинт быстро, в три прыжка вернулся на свой этаж и замер у перил.

— Господа! — это был управляющий, он поднялся на третий этаж и постучал в ближнюю дверь, — кто заказывал экипаж? Он ожидает внизу.

Кинт боролся с желанием спуститься по лестнице, ворваться в апартаменты и прострелить колени всем, кто там находился, а потом, используя проверенный метод, быстро всех допросить, и главное — выяснить, кто этот третий?

— Дьявол, — прошептал Кинт и до хруста сжал кулаки, наблюдая как по лестнице, кроме управляющего спускается еще кто-то в сером плаще и шляпе.

Сдвинув котелок на лоб, и подняв ворот плаща, Кинт тоже стал спускаться, постепенно ускоряя шаг, оказавшись в фойе, он только мельком увидел спину в дверном проеме… как же часто он видел эту спину, да, именно спину…

— Дьявол! — вслух выругался Кинт, когда из чулана под лестницей вышел управляющий со стопкой полотенец в руках.

— Что случилось? — управляющий застыл между Кинтом и дверью, за которой уже слышался звук отъезжающего экипажа.

— Совсем забыл, что у меня встреча с компаньоном и, наверное, опоздал! — с досадой Кинт саданул кулаком по перилам.

— Сожалею, — закивал управляющий.

Кинт покинул гостиницу и побежал через дорогу, рискуя быть покалеченным снующим транспортом.

— Поехали! — Кинт влетел в кабину и уселся рядом с парнем, который с удовольствием жевал кусок мяса вприкуску с булкой, — получишь еще пару золотых, если нагоним экипаж с желтой кабиной!

Парень скинул свой обед в маленькую плетеную корзину и, не задавая вопросов, взялся за руль и рычаги… Только самодовольно произнес:

— Мой отец занимался извозом, я уже десять колешу по этому городу, и поверьте, уже научился разбираться в людях и догадываться, что некоторых пассажиров иногда стоит подождать.

— Молодец! Не отвлекайся, гони!

Парень по-честному старался, но слишком поздно, слишком большой разрыв во времени. Они почти нагнали экипаж с желтой кабиной, но тот свернул в проулки у доков и пропал из виду.

— Дьявол! Потеряли! — с досадой даже прикрикнул Кинт.

— Господин, давайте еще круг сделаем, проедем мимо доков, тут некуда деваться, кругом тупики и набережная! — водитель тоже разволновался, не желая терять выгоду.

Экипаж пронесся старыми кварталами и снова выехал на набережную, сбавив ход.

— Да вон же он! — обрадовался парень и показал рукой на пристань, что выдавалась в реку на десяток шагов.

От пристани уже отплывал быстроходный катер, из высокой трубы над рубкой вырывался черный дым, а на палубе силуэт, до боли знакомый силуэт.

— Возвращайся в гостиницу, — Кинт протянул парню два золотых кеста, откинулся на сиденье и закрыл глаза, силясь вспомнить обладателя этого знакомого голоса и силуэта, — ты сделал все, что мог.

— Догнать ведь не смог, — ответил парень и взял лишь один кест, — возможно, я еще чем-то смогу вам помочь?

— Возможно…

— Вы всегда сможете меня найти на станции или в гаражах старого Луреса, я там работаю механиком по вечерам.

Кинт лишь молча кивнул, а потом, вспомнив, спросил:

— У плотины, в новых кварталах, есть таверна «Маховик», при ней постоялый двор…

— Есть такая, — подтвердил парень, — вас туда отвезти?

— Нет, найди там постояльца, высокий седой старик, зовут Чекар, с виду отставной вояка.

— Вы тоже, из военных? Такую осанку могут позлить себе либо аристократы, либо те, кто долго служил, простите.

— Молодец, ты наблюдателен, надеюсь память у тебя тоже хорошая…

— Не жалуюсь.

— Так вот, найдешь Чекара, скажешь, что его племянник Родд Жакье хочет увидеться, просит прощения и приглашает на обед, теперь внимательно! Обязательно скажи, что племянник просит захватить с собой несколько сигар из нашей семейной коллекции… слово в слово, понял?

— … племянник просит захватить с собой несколько сигар из нашей семейной коллекции, — повторил парень.

— Молодец! Как твое имя?

— Ратэ Кош… И вашего дядюшку привезти к вам в гостиницу? — спросил он не отвлекаясь от дороги.

— Нет, просто передай ему то, что я тебе сказал.

Кинт вернулся в гостиницу. В фойе управляющий поинтересовался, будет ли он обедать, Кинт ответил утвердительно и сообщил, что сам спустится в ресторанчик, что разместился в цоколе, но чуть позже. Поднявшись по широкой винтовой лестнице на третий этаж, Кинт заглянул в коридор — никого.

— Хорошо… — тихо произнес Кинт, и быстро поднялся в свои апартаменты, где скинул плащ и котелок, затем, сняв с подушки наволочку, побросал в нее все оружие, что у него было, и спрятал все в дымоходе камина. Действовать нужно было быстро, должно быть, услужливый Ратэ уже встретился с Чекаром и представление вот-вот начнется… Кинт вынул из саквояжа блокнот, написал несколько строк, вырвал лист и, сунув его в карман, вышел…

— Господа! Хорошо ли работает бойлер? — Кинт постучал в дверь на третьем этаже.

— Что? — недовольно поинтересовались из-за двери.

— Бойлер… течет ли из крана в туалетной комнате горячая вода?

Послышались шаги, а Кинт уже туго намотал на правую руку полотенце, не желая с одного удара проломить череп тому, кто сейчас откроет, как это уже не раз случалось…

— Что вам на… — «дворник» не успел закончить вопроса и получил сокрушительный удар в лоб.

Дверь на замок… перескочить распластавшееся тело… влететь в апартаменты и убедиться, что больше никого нет — на это потребовались считаные секунды.

— Дьявол! Второго нет… ну ничего, позволят Небеса, еще свидимся, отправлю его на встречу с Сартом! — Кинт присел над телом «дворника» и обыскал его, на стол, рядом с несколькими листами, исписанными корявым неразборчивым почерком, легли — кошелек, нож и маленький двуствольный пистолет. Затем Кинт связал пленного, сунул ему в рот несколько салфеток и накрыл одеялом, после чего присел за стол и стал читать подробный рапорт об операции в Актуре…

— М-ммм, — тело на полу зашевелилось и засучило ногами.

— Заткнись и лежи! Иначе кишки выпущу! — рявкнул Кинт.

Прозвучало убедительно, потому как лежащий на полу, тут же успокоился. К моменту, когда Кинт успел ознакомиться с бумагами, со стороны открытого окна донесся звук транспорта. Кинт подошел к окну и увидел, как во двор гостиницы въехали два моторных фургона и остановились. Из одного из них вышел Чекар и стал осматриваться. Кинт отдернул штору и свистнул. Чекар поднял голову, а Кинт сунул свою записку в кошелек пленного и сбросил его вниз, тот звякнул, упав под ноги Чекару. Старик поднял кошель, достал записку, быстро прочитал ее, а потом отдал команду и из фургонов посыпались люди, не менее дюжины крепко сложенных парней с оружием в руках, на их лицах были повязки. Чекар тоже натянул походный платок с шеи на лицо и отправился следом за вбегающими в гостиницу бойцами.

— Вот и хорошо… — Кинт покинул комнату, оставив дверь приоткрытой, а на ручку снаружи намотал полотенце и поспешил в свои апартаменты, где развалился на кровати, заложил руки под голову и стал ждать.

Снизу стали доноситься крики, затем топот ног по лестнице, кто-то завизжал этажом ниже, грохот мебели, возня… ненадолго все затихло, а потом опять шаги по лестнице, снова крики… Подойдя к окну, Кинт увидел как в один из фургонов запихнули «дворника», все бойцы погрузились и фургоны сорвались с места.

— Налет! Зовите жандармов! Скорее! — кричал кто-то внизу.

Кинт приоткрыл дверь и высунул голову, изображая на лице недоумение.

— А что случилось? — из дверей напротив тоже высунулось сонное лицо мужчины.

— Говорят, налет! — ответил Кинт, и хлопнул дверью, едва не оторвав ручку, закрылся, улыбаясь, прошел к кровати, развалился на ней и тихо произнес, — старик Чекар не подвел! И, похоже, он один из немногих кому можно доверять…

 

Глава семнадцатая

Конинг.

В «Пятом колесе», как только открылась навигация и первые сезонные рабочие стали прибывать в город, стало гораздо многолюднее, так всегда происходит, из года в год… Этим вечером выходного дня, по уже давно сложившейся традиции, Григо, Сэт и Дайм пришли на ужин, чтобы провести время с Дукэ, Мааром и внезапно приехавшим в гости господином Тьетэ. Племянник Дукэ уже давно неплохо смотрится за хозяйской стойкой и отлично управляется с делами заведения, что с некоторых пор дает Дукэ возможность отдохнуть сидя на пристани и глядя на бухту, или сходить в лес, испытать охотничью удачу в компании Маара. Правда, Маару наоборот, в последнее время совсем недосуг, у него давно нет времени заниматься извозом и собирать сплетни городка, после отъезда Кинта все чаще приходится заниматься с маленьким Даймом, или помогать Григо в лавке, но ему, сироте, это только в радость… вот и вчера, весь день пришлось потратить на то, чтобы разобраться с посылкой, что привез с собой господин Тьетэ — огромный ящик с оружием и патронами.

— Кинт прям подгадал к началу сезонных работ, вечером уже два армейских карабина купили и по сотне патронов к ним, — несильно хлопнул своей огромной ладонью по столешнице Маар, Дайм в отличие от всех быстро разобрался с ужином, забрался на колени к Маару и ковырял пальчиком блестящие латунные детали протеза. Маару нравилось возиться с Даймом.

— Спасибо вам, господин Тьетэ, что приехали и рассказали про Кинта, — Сэт подняла бокал с вином и отсалютовала в сторону гостя, — от него приходила телеграмма, совсем коротенькая, ну мы-то с вами его хорошо знаем, он может и не сказать ничего, даже если ему очень и очень плохо.

— Кинт увлечен службой императору, — ответил Тьетэ, — вообще, как мне думается, служба это все для него, уж простите…

— Вы не правы, — Григо вздохнул, — Кинт служит терратосу, вне зависимости от того, кто им управляет, император, парламент, или горстка алчных председателей гильдий.

— Может и так, — согласился Тьетэ, — но эти заигрывания с соседями не приведут ни к чему хорошему, я ведь знаю, какие ведутся разговоры в высоких аристократических кругах… Пинъе пытается отсрочить то, что неизбежно произойдет, рано или поздно.

— Думаете снова война? — тихо поинтересовалась Сэт, — а с кем?

— А есть разница? — Тьетэ грустно улыбнулся, — времена империй проходят, и к власти рвутся те, кто держат за горло науку, ресурсы и промышленность.

— Но ведь у императора армия, всякие тайные службы… — Маар решил поддержать разговор, — даже здесь с недавних пор расквартирован пехотный полк!

— А кто поставляет армии оружие? То-то!

У столика остановился комендант гарнизона Конинга капитан Токэ Арн, что безуспешно добивался внимания Сэт, он был уже порядком пьян, но выглядел браво и весело.

— Простите, я не ослышался, вы говорили о нашем полке? Мадам Сэт, господин Григо, — капитан учтиво поклонился, не сводя взгляда с Сэт, — только скажите, если мои солдаты ведут себя неподобающе, то…

— Что вы, — Сэт мило улыбнулась, — солдаты пехотного гарнизона очень дисциплинированны.

— Ик… Простите, — капитан осмотрел зал ресторана и спросил, — а где же господин Кинт?

Сэт хотела было ответить, но Григо положил руку на ее ладонь и сказал:

— Кинт выехал в столицу, по делам нашей лавки.

Капитан как-то переменился в лице и, уставившись в глаза Григо, чуть наклонился и произнес:

— Господин Григо, а вот я хотел давно спросить… Ик… простите.

— О чем?

— У меня в комендатуре служит мастер-стрелок караульного звена, так он странные вещи рассказывал про вашего Кинта и про вас, господин Григо, немного рассказывал… Ик… Простите. Будто Кинт бросил своих солдат, что ему верили… Ик… Наплевал на своих друзей и после Северной войны был разжалован, а затем прибился к какой-то шайке наемников в Шоуте… да, его там видели! И это вместо того, чтобы заниматься поисками вашей пропавшей дочери! А про вас, говорят, что вы неплохо заработали на мародерстве, верно?

— А вам, капитан, я слышал было очень уютно отсиживаться в столице во время Северной войны, — глаза Григо уже наливались кровью…

— Отец… — Сэт забеспокоилась, осознавая, на что способен Григо, пусть постаревший, но человек, некогда державший в страхе пограничные кордоны Тэка.

— Капитан, вы пьяны! — не выдержал уже Тьетэ, — ступайте к своей компании, вы порядком наговорили лишнего, надеюсь, завтра вам будет стыдно!

— А вы собственно кто? Ик… Простите.

— Ступайте капитан, не заставляйте повторять, — Маар встал из-за стола, нависнув горой над ним.

— Маар! — повысил голос Дукэ, — он того не стоит.

— Ухожу… — капитан выставил перед собой ладони, — Маар, ну что ты, я же не хотел никого обидеть, нам ведь надо знать, с кем мы живем в одном городе… А Дукэ прав, не стоит связываться с офицерами комендатуры!

— Идите уже! — Маар пошел на капитана, заставляя того пятиться назад.

Ужин и настроение были окончательно испорчены, вся компания поднялась из-за стола и, поблагодарив Дукэ, направилась к выходу. Проходя мимо стола с несколькими офицерами из пехотного полка, к которым присоединился капитан Арн, маленький Дайм подбежал к нему, и что есть силы, пнул его в голень, крикнув:

— Ржавый шомпол тебе в зад! Я вырасту и вызову тебя на дуэль! — затем Дайм повернулся к залу, он еле держался, чтобы не заплакать, — мой отец, Кинт Акан, герой терратоса!

Все офицеры, кроме капитана Арна, рассмеялись в голос, а один из них произнес, хохоча:

— Похоже, господин комендант, вы нажили себе врага.

Сэт молча подошла к сыну и, взяв за его руку, повела прочь тихо сказав:

— Пойдем, ты мой герой.

Майнг.

Снова грохот сапог по лестнице, шум… Двор перед гостиницей был заставлен фургонами жандармерии правопорядка. На каждом этаже по жандарму, а то и по два… Кинт со скучающим лицом наблюдал, как маленький толстяк — инспектор жандармерии сравнивает записи в журнале управляющего с тем, что написано на жетоне Кинта. Уже больше часа жандармерия пытается разобраться в происшествии, опрашивая постояльцев и работников гостиницы.

— Господин Дак Жако, — инспектор вернул жетон гражданина Кинту, — а что слышали вы?

Тем временем, хмурый пожилой жандарм, как ищейка, обходил комнату, бесцеремонно заглянул в саквояж Кинта и покопался в нем, затем открыл платяной шкаф и, ничего подозрительного там не обнаружив, подошел к другому жандарму, что стоял в дверях.

— Сначала шум внизу, крики, они разбудили меня, — Кинт пожал плечами, — я выглянул в коридор, но испугался, когда опять закричали и закрылся…

— Испугались? Чего?

— Видите ли, я родом из Тэка, а там подобный шум раньше часто заканчивался стрельбой…

— Из Тэка? А внешность у вас…

— Да, мой отец южанин, из тех мест, где раньше склоны, насколько хватало взгляда, были покрыты виноградниками, а теперь не растет ничего, кроме диких кустов, — Кинт глубоко и с грустью вздохнул.

— А с соседом, что жил этажом ниже, вы не встречались?

— Я только утром приехал в Майнг, — Кинт покопался в кармане жилетки и продемонстрировал погашенный билет.

— Надо же! — оживился инспектор, — управляющий сказал, что похищенный тоже приехал из Актура сегодня утром.

— В столичном экспрессе десять вагонов! — Кинт изобразил на лице недоумение, — кого-то еще похитили, кто ехал в нем?

— Нет, но вы и похищенный поселились в одной гостинице!

— Точно! Я его похитил, расчленил и съел! А потом улегся спать и стал ждать вас! Что за вопросы? Что за подозрения?

— Не горячитесь, господин Жако, мы просто делаем свою работу.

— Делайте, но имейте при этом малую толику такта и уважения! Господин Ренэ заверял меня, что в этом городе я смогу работать спокойно, заниматься исследованиями!

— Кхм… — Инспектор непроизвольно вытянулся, — Господин Ренэ? Черр Ренэ?

— Далл Ренэ! Его родной брат и мой компаньон!

Фамилия человека одного из нескольких богатейших промышленников в терратосе, основателя крупнейшего оружейного треста, который фактически является кошельком Майнга, а также председателем городского совета, мягко говоря, произвела на инспектора впечатление.

— Господин Жако, как долго вы планируете жить в этих апартаментах? Вдруг у нашей службы появятся какие-либо сведения о похищенном, нам потребуется задать некоторые уточняющие вопросы, все же это действительно важно, что вы прибыли с несчастным, — инспектор показал указательным пальцем на пол, — одним поездом. Простите, еще вопрос, — тон инспектора действительно сменился на очень уважительный, — у вас есть оружие?

— Есть, — с важным видом Кинт указал на трость, что стояла у двери.

Инспектор и оба жандарма посмотрели на трость, пожилой жандарм взял ее в руки, поцокал языком, оценив искусство Яна Григо, нашел кнопку замка и вынул трехгранный клинок…

— Ого! — крякнул инспектор.

— Я неплохо фехтую.

— Нет оснований сомневаться, судя по… — инспектор деликатно так указал пальцем на шрамы на лице Кинта.

— Я вырос в Тэке, — развел руками Кинт.

— Пуля быстрее клинка, рекомендую вам приобрести огнестрельное оружие и поупражняться в стрельбе.

— Я подумаю.

— Мое почтение, — инспектор приподнял форменный котелок с круглым жетоном и номером участка, — если съедете, не сочтите за труд, оставьте свой новый адрес управляющему.

— Договорились, — Кинт встал со стула и скрестил руки на груди в ожидании, когда служители правопорядка покинут апартаменты.

Гости удалились, Кинт закрыл дверь и прошел к окну, тихо сказав вслух:

— Вот же въедливый, но дело свое знает…

Он отодвинул штору, но тут же отпрянул назад, едва не встретившись взглядом с человеком, что стоял рядом экипажем за забором гостиницы, это тот самый поджигатель…

— Дьявол! — Кинт осторожно снова приблизился к окну, достал из кармана сигару, подкурил ее, а потом прожог аккуратное отверстие в дорогой ткани.

Поджигатель постоял еще немного, с волнением поглядывая за скопищем жандармов, затем уселся в салон экипажа и уехал.

Поезжай, опоздаешь на дирижабль, — подумал Кинт, затем прошел к камину и достал испачканную в саже наволочку.

Спустившись в фойе, Кинт облокотился на стойку управляющего …

— Неспокойно у вас здесь.

— Господин Жако… — управляющий был бледен, его руки тряслись, улыбки и след простыл, — это просто какой-то кошмар, дикость! Вот так, среди бела дня, ворваться и похитить человека!

— Вот и я про это…

— Такое впервые, сколько здесь служу! Вы пропустили обед из-за этого всего, — спохватился управляющий, сложил ладони и потряс ими перед собой.

— Пожалуй, уже время ужинать, — Кинт потянул из кармана жилетки за цепочку хронометр и многозначительно посмотрел на циферблат.

— Да, да… простите, но видите, как вышло, а в ресторане уже навели порядок…

— А что, налетчики похитили еще и пару окороков?

— Простите, но ваш сарказм неуместен. Нет, ничего и никого более не похители, хвала Небесам, но четверо налетчиков ворвались туда, сломали мебель и держали на мушке всех, кто там был, пока другие орудовали на третьем этаже гостинцы.

— Думаю, что силы правопорядка разберутся.

— Не смешите, — хмыкнул управляющий, — разбираться будут совершенно другие… эм… силы.

— Вот как? Тогда разберутся они, я уверен, — Кинт указал тростью на дверь, — так я пройду в ресторан?

— Эту дверь я пока закрыл, проходите через улицу.

Кинт вышел на улицу, чуть сдвинул на лоб котелок и, подкуривая сигару, осмотрелся — на улице обыкновенная для Майнга суета транспорта на дороге и толчея на тротуарах. Кивнув каким-то своим мыслям, Кинт прошел с десяток шагов вдоль стены, и вошел в ресторан. Внутри все выглядело очень богато и современно — яркие электрические лампы под высоким потолком, из фонографа играет веселая, ненавязчивая музыка, публика в основном из приезжих, то есть постояльцев гостиницы, разве что два крепких парня в форме охранников треста «Дов и сыновья», сидели за столиком прямо у двери и сразу же вцепились в Кинта взглядом.

— Вы из постояльцев? — к Кинту подошел юноша в белом фартуке и с блокнотом в руках.

— Да, — Кинт продемонстрировал ключ с деревянным брелоком, — решил поужинать.

— Вон те два столика свободны, — юноша указал рукой, — еще не все постояльцы поужинали, вы не будете против, если к вам присоединится компания?

— Буду против… я жду человека.

— Хорошо, что предупредили.

— Хорошо, что спросили… — вскидывая трость, Кинт прошел через весь зал и уселся за столик у стены напротив входа.

Чекар появился как раз к моменту, когда Кинт закончил с ужином и наслаждался ароматным чаем, разглядывая публику в зале, придумав сам себе игру — пытался угадать род занятий и положение в обществе каждого посетителя.

— Ты заставил меня попотеть, — вместо приветствия сказал Чекар, усаживаясь за стол напротив Кинта.

— Что с дворником?

— Каким дворником?

— С тем парнем, что вы забрали из апартаментов на третьем этаже, он в Актуре изображал дворника, когда Морес попал в засаду.

— А! Он оказался весьма разговорчив, и его полчаса назад закинули в скревер и отправили в столицу.

— Он офицер секретной службы Решенца?

— Нет, наемник из Решенца, но знает достаточно. Почему ты не прилетел? И почему поселился здесь?

— В управлении кто-то работает на Решенц, я решил не использовать маршрут приготовленный секретариатом.

— Понимаю, похвально… А как ты узнал про это?

— Каким образом, вы думаете, полковник угодил в засаду? У одного из нападавших была записка про Мореса и его встречу со мной, точнее они не знали, кто будет на встрече, но было написано о «человеке из Джевашима».

Старик нахмурился, поскреб седую щетину, начинающую формироваться в бороду и сказал:

— Тогда, я не буду искать встреч с тобой, а ты знаешь, где меня найти, так что либо телеграммой и условными фразами, либо сам, если надо явишься.

— Или кого-то пришлю, с условленным паролем, — согласился Кинт, — что-то про работы профессора Дакта удалось выяснить у этого наемника?

— К сожалению, здесь мы провалили все, что можно было… результаты трудов Дакта уже по пути в Решенц и думаю, что в Северный терратос, нас обыграли, Кинт. И теперь осталось лишь дождаться, когда на основе этих трудов будут изготовлены новые силовые установки и новые снаряды… туго придется империи…

— Чекар, — Кинт понизил голос, и осмотрел зал ресторана, — вам придется выполнить работу курьера.

— То есть?

— Вызывайте себе в помощь Маани Горн…

— Прекрасный пилот, и прекрасная женщина, — старик как-то мечтательно поднял глаза к потолку, — был бы я моложе лет на сорок…

— Чекар, — Кинт рассмеялся и погрозил пальцем, — думайте о службе! Однако согласен с вами, она прекрасна… Не отвлекаемся, итак, сделайте запрос на пилота и отправляйтесь в Латинг.

— А там что?

— Не перебивайте, слушайте и запоминайте вот это, — строго сказал Кинт, достал карандаш из кармана и начал писать на салфетке, — я сообщу своему человеку, что вы приедете, детали оговорим.

— Своему человеку? Кинт, ты меня приятно удивляешь, ты же недавно в секретариате, откуда…

— Вы будете слушать!?

— Прости…

— Адрес запомнили?

— Да, — кивнул Чекар, держа в руке салфетку, потом подкурил свою трубку, поджег салфетку и положил ее в большую каменную пепельницу на столе.

— Вам передадут кое-что, и вы это отвезете в секретариат, лично! Причем, как только это окажется у вас в руках, вы должны обеспечить свою охрану и охрану Маани Горн лучше, чем у императора, вы поняли?

— Да что там?

— Дневники профессора Дакта, фотокопии его работ, барабаны звукописцев и некоторые образцы…

Старик Чекар как раз в этот момент глубоко затянулся, а дослушав Кинта, поперхнулся дымом и зашелся кашлем.

— Кхе-кхе… я думал, кхе-кхе… меня уже трудно чем-то поразить… Но откуда? — спросил Чекар откашлявшись.

— Профессор Дакт, таким образом попытался задобрить Небеса и, наверное, покаяться передо мной… Не знаю почему, но он отдал мне все, понимая, что ему осталось недолго… кстати предупредите, что работа с образцами должна вестись с особой осторожностью, впрочем, там есть желтый лист бумаги, на нем написаны самые важные предупреждения Дакта.

— Морес знает?

— Кроме вас теперь, об этом не знает никто, — Кинт пристально посмотрел в глаза старику, тем самым взглядом, который заставляет цепенеть, — доставьте это в Актур.

— Я услышал тебя, и вот что я скажу тебе Кинт, раз уж мне предстоит посетить столицу, я встречусь с господином Берье, и отрекомендую тебя наилучшим образом! А к моему мнению в секретариате прислушиваются, все же, я один из тех, кто собственно его и создал…

— Ого! — Кинт почтительно поклонился, — Но я просто делаю свою работу, хотя… если это отразится на благополучии моей семьи, и моей дальнейшей службе, то не буду против.

— Что ж, давай обсудим детали…

Заказав по чашке ароматного чая, Кинт и Чекар проговорили еще около получаса и покинули ресторан.

 

Глава восемнадцатая

Буквально перед закрытием Кинт успел посетить телеграф, и отправить телеграмму Шагэ, чтобы для нее не было сюрпризом появление в своем доме агентов секретариата. На вечер у Кинта было запланировано еще одно важное дело — в бумагах, что передал Морес, содержалось описание и фотография важного человека в инженерных кругах Майнга. Как ни странно, это был не ученый, не инженер и даже не механик, этого человека звали Нерат Вогг и многие пользовались его услугами, если возникала необходимость украсть чьи-то тайны, или наоборот, защитить. У секретариата безопасности были весьма скудные знания о нем, лишь известно, что господин Вогг из аристократов и что он большой любитель ставок на бои, а возможно и их организатор… В терратосе Аканов бои за деньги под запретом, но Майнг имел некоторые привилегии перед законом к тому же, в Майнге таким образом давали шанс разбойниками и убийцам избежать смертной казни — их выпускали в клетку, победителя потом отвозили вверх по реке, и давали возможность уйти через горы в Северный терратос, а там уж как распорядятся Небеса. Случалось, что в клетку вызывались зайти и те, кто просто хочет заработать кестов, ставки на бои были немалые.

Отовсюду доносились гудки, оповещая об окончании рабочего времени в цехах и лабораториях, вечерние сумерки быстро сменились желтым светом фонарей и окон всевозможных заведений. Рабочие, подмастерья и механики устало брели по улицам или ехали в повозках, кто-то возвращался к своим семьям, по пути посещая лавки, кто-то спускался в питейные погребки или шел в бордели. Другие, чьи ладони не были покрыты мозолями, а легкие не обожжены жаром доменных печей, тоже выходили на улицы и искали развлечений, соря деньгами и в тоже время не обращая внимания на попрошаек и бездомных… одним словом, наступало время совсем другой, ночной жизни Майнга, не имеющей ничего общего с наукой и производством.

Как только Кинт покинул здание телеграфа и шагнул на край тротуара, подняв трость, проезжавший мимо моторный экипаж свернул к нему и остановился. Недовольно завопили гудками ехавшие по улице экипажи и фургоны, возмущенные резким маневром.

— Куда господин изволит ехать?

— Ратэ! Ты что, следишь за мной? — удивился Кинт, узнав парня.

— Нет, — улыбнулся тот, подняв на лоб очки, — просто заметил вас, еще до момента, когда вы подняли трость. Вообще, я уже еду домой, но могу подбросить, если не очень далеко, у меня сегодня удачный день, я неплохо заработал!

— Сегодня бои на шлаковых сбросах, отвезешь?

— О! Я тоже, если позволяют монеты, иногда ставлю на бои… А сегодня монеты позволяют! Забирайтесь, отвезу.

— Благодарю, — Кинт забрался в кабину, — не против?

— Усаживайтесь, — согласился Ратэ, — как, уладили свои дела?

— Частично, — ответил Кинт, — скажи, а что, эти бои, так интересны?

— Как вам сказать, — пожал плечами Ратэ, — иногда жутко смотреть, но люди смотрят, это возможность заработать, а ставки там бывают очень высокие. Решили рискнуть?

— Почему нет, к тому же, такая возможность в других городах терратосса мне не представится.

— Это точно! Многие из живущих здесь ненавидят этот город, и в тоже время не могут отсюда уехать, Майнг, он как болота предгорий с их коврами ярких цветов, привлекает и не отпускает.

Ехали не более получаса, городская окраина с нагромождениями лачуг бедноты осталась позади, северо-западный тракт скоро закончится тупиком, но до тупика не доехали, свернули на грунтовку, виляющую меж огромных куч угольного шлака, что уже не один десяток лет свозили сюда из топок заводов, фабрик и энергетических цехов. Кинт увидел впереди свет и спросил:

— Должно быть это там?

— Да, — кивнул Ратэ, — там давно все обустроили, есть даже ресторан и харчевня, я как-то был на ипподроме в Актуре, так здесь куда грандиознее…

И действительно, как только экипаж выехал из-за огромной кучи шлака высотой в пару этажей, взору Кинта открылась большая освещенная площадка, чуть в стороне небольшой энергетический цех, по периметру площадки фонарные столбы, арена с железной клеткой, окруженной рядами сидений, что возвышались от клетки наружу. Двухэтажное здание ресторана рядом с ареной, чуть в стороне харчевня для тех, кто победнее, большая площадка для транспорта, на которой тесно набилось всевозможных экипажей, фургонов, самоходных колесных трамваев, что ездят без рельсов и куда уж без них, конных экипажей. Людей было много, у нескольких киосков делали ставки и эмоционально спорили.

— Вот и приехали, — Ратэ с хрустом потянул рычаг тормоза, — пожалуй, денег с вас не возьму, пойду поинтересуюсь, когда начало, и сделаю пару ставок.

— Так на кого посоветуешь ставить?

— Я не знаю, кого сегодня привезут из тюрьмы городского суда, но если будет собачий выродок, то лучше ставить на него.

— Кто? — не понял Кинт.

— Очень хороший боец, лицо закрывает маской из шкур, вроде как у кочевников, он несколько месяцев как начал драться здесь, но никто его еще не убил, пока… Бои начнутся в полночь, так что у вас есть время поразвлечься и выпить… — Ратэ, запихал под сиденье шоферский шлем и перчатки и, протерев чумазое лицо носовым платком, пошел к киоскам, где делали ставки и был щит с объявлениями о сегодняшних боях.

Кинт чуть вытянул руку, ощущая, как натягиваются ремешки системы, удерживающие на предплечье маленький двуствольный пистолет, упер трость в землю, точнее в утрамбованный и укатанный за несколько лет шлак и осмотрелся.

— Говорят, сегодня привезут одноглазого потрошителя, — двое мужчин, что приехали следом на конном экипаже прошли мимо Кинта, обсуждая предстоящий бой, — думаю, против него выйдет собачий выродок.

— А разве потрошителя уже осудили?

— Да, буквально вчера…

— Сколько же он загубил в бедных кварталах!

— Да уж не один десяток несчастных, ожидают возмездия на Небесах… Надеюсь собачий выродок не даст ему шанса!

Кинт проводил взглядом представительного вида мужчин и пошел следом, к ресторану, от которого доносилась музыка.

Публика была пестрой. На удивление, Кинт обнаружил внутри ресторана много женщин и молодых девушек. Кто-то, расположившись за столиками веселыми компаниями, ужинал и пил, кто-то стоял у стойки и тоже пил, впрочем, пили здесь все, кто вино, кто пиво, кто шант, очень дорогой шант многолетней выдержки — крепким ароматом буквально било в нос.

— Свободных столиков уже нет, — к Кинту подошла симпатичная девушка в очень откровенном наряде, и взяла его под локоть, — я провожу вас к стойке.

Ее стройные ноги были едва прикрыты длинной юбкой с двумя глубокими разрезами на бедрах до тонкой талии, фигура была действительно очень хороша, чем девушка, несомненно, гордилась.

— Благодарю, — Кинт коснулся полей котелка.

— Впервые у нас?

— Да, но много слышал, и вот теперь, приехав в Майнг, все же решил посетить бои и сделать пару ставок.

— Я Глем, если пожелаете что-то еще, кроме выпивки, то обращайтесь, всего пара золотых за ночь…

— Учту, — Кинт чуть наклонился к ней, и спросил, — а господин Вогг уже здесь?

— Да, вон там, в приватных кабинках, — девушка указала на несколько кабинок вдоль стены, у одной из них стояли двое крепких парней, с характерной внешностью.

— Ты здесь в прислуге ресторана или…

— И в прислуге, и то, второе, о чем ты подумал, — звонко рассмеялась она.

— Тогда принеси мне бутыль шанта, самого достойного, а потом сходи к тем парням, и скажи, что с господином Воггом хотят встретиться по очень важному делу.

— Хорошо, — девушка подалась вперед грудью с бесстыжим вырезом, края которого были украшены кружевами, и застыла в ожидании, — тогда не жадничай.

— Ступай, — Кинт заложил за кружева золотой кест.

— Какой щедрый господин! Я сейчас, — она развернулась и удалилась, покачивая бедрами.

Кинт повернулся к парню, что суетился за стойкой…

— Милейший, налейте пива!

Парень кивнул, подошел к бочке в углу, а Кинт, собираясь присесть на высокий стул, вдруг замер, почувствовав на своем затылке взгляд, и медленно повернул голову… в дальнем, затемненном углу ресторана, кто-то сидел за столиком, потом поднялся и прошел на кухню, лица Кинт разглядеть не успел.

— Ваше пиво, что-то еще?

— Благодарю, — Кинт выложил на столешницу пару серебряных монет и залпом выпил кружку, снова оглянулся назад, но за столик в углу уже рассаживалась компания молодых людей.

— Вот и ваш шант, мой щедрый господин, — девушка поставила на стол плоскую бутыль, жестом указала на нее парню за стойкой и тот шустро стер с бутыли пыль, — господин Вогг готов вас выслушать, если разговор будет недолгим, ему надо заниматься подготовкой боев.

Кинт взял бутыль, сунул ее в карман плаща и направился к кабинкам.

— Будьте любезны, вашу трость и оружие, если таковое имеется, — низким голосом, но вежливо, произнес один из парней.

— Извольте, — Кинт протянул ему трость, затем по очереди достал из кобур сначала один пистолет, потом другой.

— Проходите, — парень открыл дверь, — а свое оружие заберете потом у парня за стойкой.

— Договорились.

За столом сидел худощавый мужчина в дорогом костюме, взгляд его близко посаженных глаз сразу вцепился в Кинта, он несколько секунд молчал, потом вполне доброжелательно улыбнулся и спросил:

— Чем могу быть полезен?

— Я представляю интересы весьма влиятельных в терратосе людей, и у меня вопрос — кто-нибудь из сопредельных терратосов интересовался неким профессором Дактом? Ваши услуги будут оплачены…

— Хм… — Вогг задумался, затем жестом пригласил Кинта присесть, — а можно узнать, кого именно вы представляете?

— Я представляю тех, кто не заинтересован в том, чтобы терратос Аканов погряз в новой кровавой бане войны.

— А есть предпосылки?

— Поверьте, есть.

— Что ж, кое-что я могу вам сообщить, это будет стоить какую-то тысячу кестов золотом, согласитесь, это не такие великие деньги…

— Согласен.

— Вы даже не будете торговаться?

— Нет.

— Эх! Продешевил, — Вогг улыбнулся, — что ж, я покажу вам человека, он из Северного терратоса, уже несколько месяцев крутится здесь и вынюхивает все, что касается оружейного дома Ренэ, и как-то называл имя этого профессора, этого Дакта и просил меня сообщить, если мне станет что-то известно о нем или его работах, к слову предлагал неплохие деньги… он сегодня тоже здесь.

— Как его имя?

— Мне он представился как Эрн Порт, инженер.

— Хочу спросить, вы всегда готовы продавать секреты терратоса?

— Молодой человек, так сложилось, что я всегда знаю немного больше чем другие, этим я зарабатываю, да, но не продаю секреты терратоса, я продаю, или замечу, охраняю секреты отдельных персон. Так что, вы готовы заплатить?

— Конечно, — Кинт достал из кармана и положил на стол пачку купюр, перетянутую крест-накрест бечевкой.

— Очень хорошо, в таком случае приглашаю вас в свою ложу, — Вогг смахнул деньги в небольшой саквояж, что стоял рядом на стуле.

— Благодарю.

— Кстати, вы уже сделали ставки?

— Нет, для начала я просто посмотрю.

— Тогда следуйте за мной, вот-вот приедет судья и привезет того, кто сегодня должен понести наказание.

— Или получить возможность его избежать?

— Что вы, в его случае наказание неизбежно, у меня есть просто уникальный палач. Идемте, — Вогг поднялся, прихватил свой саквояж и указал на дверь.

Двое крепышей как привязанные шли следом за Воггом и Кинтом. С Воггом многие здоровались, снимая котелки и почтительно кланяясь, он отвечал тем же, разве что был более сдержан в поклонах. Со стороны просто само обаяние и любимец местной аристократии…

В ложе хозяина арены было просторно, это была надстройка над рядами, эдакая мансарда, куда вела винтовая лестница. Внутри приятный желтый свет от газовых рожков, пять удобных кресел, стены обиты бархатом, в углу столик с выпивкой и закуской, еще имелся тамбур, в котором, как только Кинт и Вогг вошли в ложу, охранники остались за дверью.

— Вы не сообщили мне свое имя, — Вогг прошел к столику, достал два позолоченных, а возможно и золотых стакана из тумбочки рядом, — впрочем, оно мне не нужно, пока у меня или у кого-то из моих клиентов нет интереса к вам.

— Дак Жако, — Кинт подошел к креслу и посмотрел на арену.

На невысокой утрамбованной насыпи шлака, выстелена из толстенных досок площадка, на ней самая натуральная клетка, со сторонами в десяток шагов и в высоту в два человеческих роста, по периметру насыпи помост и две деревянные лестницы к двум дверям клетки, что напротив друг друга. Пол внутри клетки отсыпан слоем опилок.

— Нравится? — Вогг подошел к Кинту и протянул ему один из стаканов.

— Еще не знаю.

— Сегодня будет всего один, но зато какой!

— Вы признались, что это будет не бой, а по сути, казнь.

— Да, потрошитель этого заслуживает, держать его в тюрьме города накладно, отправить на каторгу? Так он покалечит там других каторжан и, в конце концов, его застрелят жандармы, а здесь потрошителя, простите за каламбур, выпотрошат, — Вогг как-то странно улыбнулся, — чем не возмездие?

— Что он сделал?

— Он делал это на протяжении всей зимы! Он знаете ли, любитель человечины… сердце, печень… он не щадил никого, орудовал в бедных кварталах, подкарауливал своих жертв, перерезал горло, а потом быстро вырезал сердце и печень и был таков!

— Да уж, а не проще его сразу повесить, или приговорить к расстрелу?

— А как же арена? Как же ставки? Люди давно привыкли к этому зрелищу, для города и для меня это пополнение казны, не буду скрывать, для меня в большей степени.

— Прибыл господин судья, — в дверь просунул голову один из охранников.

— Просите его сюда, — ответил Вогг.

Внизу людской монотонный гомон вдруг резко перешел на ликование и крики, по проходу меж рядами, к помосту четверо жандармов вели человека в кандалах. Человек был высок, широк в плечах и рваной одежде с кровоподтеками, его завели в клетку, расковали и оставили стоять в углу. Жандармы вышли, а тот, что шел последним, остановился, вынул из ножен штык от винтовки, и через прутья решетки бросил под ноги потрошителю. Тот его сразу поднял, а люди закричали еще сильней, кто-то начал скандировать — «Выродок! Выродок!», и все подхватили.

— Думаю, ставки сегодня высоки! — в ложу вошел низкого роста молодящийся старичок, одетый в черный судейский камзол, он держал подмышкой портфель, — я вас приветствую, господин Вогг!

— Добрый вечер, господин судья.

— Эм… а вы? — Судья пристально посмотрел на Кинта, — подождите, мне знакомо ваше лицо.

— Дак Жако, — Кинт приподнял котелок, — вряд ли мы с вами встречались, я приехал издалека.

— Не с юга ли? — судья принял из рук Вогга стакан, присел в кресло, но продолжал смотреть на Кинта.

— Я лишь там родился.

— Вы определенно мне кого-то напоминаете!

Кинт лишь улыбнулся, развел руками и присел в кресло.

— Никар Шико! — вдруг сказал судья и указал пальцем на Кинта, все же у меня отличная память на лица, — судья был доволен проявлением своей феноменальной памяти, — Никар Шико мастер стрелок ополченческого пехотного полка! Он служил под моим началом, когда я еще был пехотным капитаном! Вы, молодой человек, должно быть, его сын!

— Сожалею, господин судья, — Кинт опрокинул в рот содержимое стакана, — но на этот раз память вас подвела, мой отец проживает на северо-востоке.

— Все когда-то случается в первый раз, господин судья, — Вогг уселся между Кинтом и судьей, — что ж, скоро начнется!

Кинту стоило неимоверных усилий, чтобы не проявить ни единой эмоции, услышав имя своего отца, которое он и сам почти забыл, он смотрел в сторону клетки, но не видел ничего, все слилось в желтое пятно. Кинт достал из кармана бутыль, раскрошил сургучную пробку и сделал два больших глотка… напиток обжег горло, заставил сделать глубокий, громкий вдох носом.

— Ого, вот это выдержка! — прокомментировал Вогг, — этому шанту двадцать лет.

— Да, весьма крепок, и хорошо прочищает мозги, — согласился Кинт.

Тем временем, толпа зрителей, перестав скандировать, взвыла от восторга — с противоположного прохода к клетке шел человек в маске из собачьих шкур, которую венчал собачий же рыжий хвост. Серые свободные одежды, пояс с ножнами, ничего особого в этом «Выродке» Кинт не заметил.

— А почему «Выродок»? — поинтересовался Кинт.

— Он не особо отличается в своей жестокости от потрошителя, но есть некая доля благородства, он превосходно владеет клинками, но иногда такое вытворит… Я нашел его несколько месяцев назад, точнее, это он нашел неприятности, весьма изящно зарезав троих в кабацкой драке, а один из троих несчастных был мой человек, теперь он мне должен…

— И много должен?

— Мы с судьей еще не решили…

Вогг и судья рассмеялись.

— И кстати, — посмотрите на первый ряд перед клеткой, — Вогг указал вниз рукой, — вон тот, безвкусно одетый человек и есть тот, кто вам нужен.

Кинт наклонился и присмотрелся.

— Благодарю вас, господин Вогг, пожалуй, я покину вас, там внизу есть еще пара свободных мест, пойду туда.

— Рад был помочь, обращайтесь.

— Господин судья, — Кинт поднялся и кивнул, — всего хорошего.

А «Выродок» уже вошел в клетку и встал напротив потрошителя, положив ладонь на рукоять клинка в ножнах, толпа стихла. Человек в маске вынул клинок из ножен, пару раз перекинул его из руки в руку и взяв обратным хватом встал в стойку уличного бойца. Кинт, перед тем как покинуть общество судьи и Вогга, обратил внимание на то как Выродок приготовился к бою, и улыбнулся, догадавшись, кто прячет свое лицо под маской из собачьих шкур, тем временем, откуда-то раздалась барабанная дробь…

 

Глава девятнадцатая

Кинт вышел за стену арены, слыша, как ликует толпа, потом затишье, а потом снова возгласы восторга. На площадке между ареной и рестораном, где стояли фургоны, экипажи и в большинстве своем пустующие конные повозки, рядом с костром из какого-то строительного мусора грелись несколько мальчишек.

— А кто готов за пару серебряных кестов отнести записку?

— Любой из нас готов, господин.

— Держите, — Кинт достал из кармана горсть монет, — там, прямо перед клеткой сидит странно одетый человек, в широкополой шляпе и с красным лицом, как раз напротив южного угла клетки.

Кинт вытащил из кармана блокнот и написал несколько строчек, затем вырвал лист и протянул его старшему из мальчишек, после чего вся компания, гомоня, убежала в арену.

Кинт успел выкурить сигару к моменту, когда мальчишки вернулись и доложили, что странно одетый господин записку получил. Со стороны трибун снова донеслось восторженное ликование, и Кинт все же решил посмотреть поединок, хотя исход его уже был ему известен.

Встав в широком проходе между рядами, Кинт оперся плечом на деревянный столб освещения, к которому и от которого тянулся провод к другим столбам по периметру. Толпа снова стихла, а двое в клетке продолжили исполнять смертельный танец. «Что-то он долго возится», — подумал Кинт, а потом ответил сам себе, — «впрочем, люди пришли за зрелищем, какой интерес, если с первого же выпада проткнуть сердце». Потрошитель же теперь походил на дикого зверя, загнанного зверя, крепкого на рану и оттого еще опаснее, его одежда уже побагровела от крови, он припадал на одну ногу, тяжело дышал, а острие штыка в его руке заметно дрожало. Потрошитель зажался в угол клетки, уже сообразив, что его противник совсем не беззащитный бедняк из рабочего квартала, и что шансов выйти из клетки живым уже не осталось, тогда он сделал отчаянный последний бросок вперед, рассекая воздух клинком… Выродок тоже заметно устал, но легко ушел с линии атаки, чуть шагнув в сторону, одновременно проворачиваясь на пятке, держа нож обратным хватом… Потрошитель провалился в пустоту, теряя равновесие, а Выродок, вытянув в сторону руку, заканчивая разворот, вонзил клинок противнику под лопатку по самую рукоять и отскочил в сторону. Потрошитель охнул, два раза кашлянул кровью, покачнулся и рухнул на пол… Толпа взревела от восторга, а Выродок наклонился к своей жертве, тут уж иначе не назвать, медленно вытянул нож из его тела и поднял над головой. По рядам пронеслась еще одна волна ликования, а несколько жандармов вошли в клетку, один из них наклонился, потрогал шею Потрошителя а затем, глядя в сторону ложи кивнул, толпа затихла на трибунах, а Выродок вышел из клетки и направился к выходу, вытирая клинок тряпкой. Проходя мимо стоявшего у столба Кинта, он остановился и убрал клинок в ножны.

— А я уж думал, что обознался, — Тилет тяжело дышал.

— Надо поговорить.

— Кому надо?

— И мне и тебе.

— Тогда отправляйся в ресторан, купи мне выпить и жди, — он похлопал Кинта по плечу и пошел дальше.

Люди потихоньку потянулись к киоскам билетных касс, чтобы получить положенные выигрыши по ставкам, а Кинт отправился в ресторан, где уселся в дальний темный угол за круглый столик и выставил на столешницу бутыль шанта. Красотка из прислуги, сразу оказалась рядом…

— Господин решил продолжить вечер?

— Да, Глем, принеси что-нибудь закусить и пару стаканов, — Кинт кивнул на бутыль, — да, и забери у парня за стойкой, то, что я у него оставил.

— О! Господин запомнил мое имя! Сию минуту… — покачивая бедрами, та направилась к стойке, где перекинулась парой фраз с парнем и кивнула на Кинта.

Получив в целости и сохранности свое оружие и трость, Кинт разлил шант по стаканам и закурил. Глем в ожидании стояла у столика.

— Где ты живешь? — поднял на нее взгляд Кинт.

— На набережной, снимаю небольшую комнату в цоколе кожевенной мастерской, — затараторила она и вздохнула так, что ее грудь вот-вот порвет шнуровку корсета, — я сейчас напишу адрес.

— Одна живешь?

— Конечно, вот, — Глем вытащила из кармашка на корсете маленькую картонку, — вот адрес, я через десять минут уже поеду домой, приходите, господин, не пожалеете!

Вдруг обольстительница перестала широко улыбаться, и посмотрела поверх головы Кинта…

— Исчезни! — Тилет устало опустился на стул рядом с Кинтом.

Глем испарилась, Тилет посмотрел ей в след и сказал:

— Ну здравствуй, Кинт Акан, что привело тебя в этот город? — Тилет взял стакан и принюхался к аромату содержимого.

— Решил тебя проведать, — Кинт поднял стакан, — а то ты как-то исчез тогда, в степи… Дайм очень расстроился.

— Как он кстати?

— Растет.

— Что ж, тогда за встречу, — Тилет отсалютовал стаканом в сторону Кинта.

— За встречу, — Кинт пригубил крепкий напиток, поставил стакана на стол и спросил, — и сколько ты должен Воггу?

— Ого, ты уже так много знаешь, — улыбнулся Тилет, но как-то натянуто и неискренне.

— Так господин Вогг мне сам рассказал о некоем парне, который весьма умело управляется с клинком.

— Вот как… Знаешь Кинт, я действительно рад тебя видеть, но вот сил трепать языком нет никаких…

— Придется потерпеть мою компанию немного, и раз твои силы на исходе, буду говорить кратко, а ты быстро соображай и принимай решение, а то у меня у самого, еще куча дел, даром что ночь.

— Говори, — Тилет пододвинул по столешнице пустой стакан, Кинт понял намек и наполнил его.

— Сколько ты должен?

— Это неизвестно… Ты же знаешь, я в розыске практически во всех провинциях терратоса, а господин Вогг меня прикрывает, я зарабатываю для него и судьи Майнга неплохие деньги, поверь, очень неплохие.

— Верю, то есть, Вогг тебя не отпустит?

— На сегодняшнем бое он заработал сотни тысяч, Кинт.

— Понятно, значит, ты смирился с тем, что ты практически в рабстве?

— Ну уж это лучше, чем с петлей на шее или сдохнуть в рудниках. У меня есть, где жить, ем досыта, делаю, что умею, и мне еще за это немного платят, и плевать, что остаток дней я проведу в этом городе! — Тилет опрокинул стакан и грохнул им о столешницу, — а надоест, сбегу! Хоть половину этого города придется вырезать! Сбегу и уйду к северянам!

— Что бы и там стать рабом, только уже по-настоящему?

— Плевать!

— А если я скажу, что тебя перестанут искать, и ты сможешь жить свободно в терратосе?

Тилет посмотрел поверх головы Кинта, осмотрелся вокруг и ухмыляясь сказал:

— Что-то я не вижу здесь императорского трибунала, а войны, в которой я мог бы проявить свою доблесть и быть прощенным, терратос не ведет!

— Какая тебе разница, как ты получишь свободу?

— Ну… — Тилет достал из пенала Кинта что лежал на столе сигару, подкурил ее, несколько секунд что-то там себе думал и уже порядком захмелев, наклонился к столешнице и сказал, — разве что мой друг Кинт Акан поможет мне бежать из этого города, а перед этим мы прихватим казну господина Вогга, а если удастся, то я бы с удовольствием вспорол ему глотку.

— Тебя еще не тошнит от крови?

— Бывает…

— Тилет, я в силах вытащить тебя отсюда, если ты захочешь, но взамен…

— Ого! Наш бескорыстный Кинт Акан требует что-то взамен, это что-то новенькое!

— Не паясничай! Так вот, я предлагаю тебе службу во благо терратоса, скажу сразу, служить будешь под моим началом и возможностей подохнуть будет превеликое множество!

— Я не буду служить терратосу, никогда, ты же знаешь, — Тилет стал серьезным и уставился в глаза Кинту, — но я могу помогать тебе, могу прикрыть спину, но…

Колокольчик над входом звякнул, и в ресторан вошли двое — охранники Вогга, они осмотрели помещение, один направился к одной из трех приватных кабинок, а второй остался у двери.

— Как мило! — вошел Вогг и воскликнул, увидев Кинта в компании Тилета, за ним следом вошел судья, — господин Жако познакомился с нашим другом!

— Вы вовремя, господин Вогг, — Кинт поднялся и сделал приглашающий жест, — уделите минуту?

— Мое время дорого, но сегодня я итак достаточно заработал, так что, почему бы и нет, — Вогг направился к столику, по-хозяйски уселся на свободный стул и поманил рукой парня из-за стойки, судья тоже подошел и присел рядом.

— Так сколько вам должен Тилет? — сразу перешел к делу Кинт.

Вогг и судья переглянулись, а потом одновременно рассмеялись.

— Я сказал что-то смешное?

— Уважаемый, я не готов отпустить нашего друга, да и куда ему идти? Розыскными листами с его физиономией обклеены все жандармские тумбы в терратосе!

— И все же… — Кинт сверлил взглядом Вогга.

— А сколько вы готовы заплатить? — поинтересовался судья.

— В казначейских векселях у меня есть двадцать тысяч золотом.

Тилет даже икнул и протрезвел, услышав сумму.

— Сумма значительная, — одобрительно покивал головой Вогг, а потом как-то гадко хмыкнул и добавил, — но недостаточная.

— Не стоит жадничать, господин Вогг, — Кинт так и не отводил взгляда, чуть наклонился к столу, тихо и медленно продолжил, — сумма действительно немалая и либо бы получите ее, либо останетесь и без денег и без своего уникального палача!

— Не много ли вы, молодой человек, на себя берете? — вмешался в разговор судья, — вы, знаете ли…

Кинт обратил внимание, как рука Тилета медленно поползла к голенищу сапога.

— Не стоит Тилет, — тихо сказал ему Кинт, а потом выложил на стол жетон инспектора секретариата безопасности, — Решайте господа, или деньги, или вы потеряете все, включая свободу, а возможно и жизни, вы даже не представляете, какими полномочиями я обладаю!

Тилет молча налил себе полный стакан шанта, выпил за два глотка и уставился на жетон.

— Интересный поворот! — недовольно крякнул Вогг и нахмурился, — но видите ли, господин инспектор, вы поставили меня в очень затруднительное положение.

— Вы сами себя поставили в эту неудобную позу, — Кинт убрал жетон в карман.

— Если я соглашусь взять деньги, то какие гарантии, что эта сделка останется между нами? И репутация господина судьи…

— Я даю вам слово, это единственная гарантия, разве что… могу указать в рапорте отчета, что вы и господин судья оказали неоценимую помощь секретариату безопасности.

— Вы очень хитры, господин инспектор, — Вогг был заметно зол, а вот на побледневшем лице судьи выступил пот, и он теперь утирал его носовым платком, — когда я могу получить деньги?

— Прямо сейчас, — Кинт выложил на стол сложенные вдвое листы векселей.

— Тогда по рукам, и вы дали слово! — Вогг поднялся и протянул через стол руку Кинту.

— По рукам, — Кинт ответил на рукопожатие.

Вогг не пересчитывая сунул векселя себе в саквояж, и они с судьей удалились в кабинку.

— Ты как всегда, полон сюрпризов Кинт Акан, — ухмыльнулся Тилет, — и что теперь делаем? Я надеюсь, ты не настолько наивен, и не думаешь, что тебя и меня теперь спокойно выпустят из города? Я не верю ни судье, ни, тем более Воггу.

— Тебе есть что собирать?

— Я не люблю обрастать вещами.

— Тогда пойдем, я пока тебя спрячу, надо закончить важное дело, и тогда можно убираться из этого города.

Кинт и Тилет ехали молча в нанятом моторном экипаже, впрочем, пожелай они поговорить, это было бы затруднительно — силовая установка экипажа очень громко тарахтела и неистово чадила. Миновали центр, где гудела ночная жизнь, свернули к набережной и поехали мимо силуэтов барж, катеров и кранов речного порта. Старые жилые кварталы встретили теплым желтым светом фонарей и чистыми мостовыми, разве что вездесущая угольная взвесь и ее налет на каменной кладке стен.

— Приехали, господа, — перекрикивая тарахтение, объявил машинист и повернулся в окошко салона.

— Держите, — Кинт протянул ему монеты, — здесь больше чем нужно, поэтому подождите полчаса.

— О! Благодарю, полчаса подождать не трудно, — ответил машинист, дернул несколько рычагов и клапанов, и наступила благодатная тишина, машина замерла, и лишь остывая, потрескивал раскаленный двигатель.

— Куда мы приехали, — Тилет шагнул на мостовую и по выработавшейся с годами привычке тронул поясницу, проверяя, как закреплены горизонтальные ножны на поясе ремня под потертым кожаным пиджаком с чужого плеча.

Кинт вышел следом, посмотрел на звездное небо, придерживая шляпу, потом на двухэтажный каменный дом с недавно обновленной открытой деревянной верандой.

— Нам туда.

— Уверен, что нас там ждут? — поинтересовался Тилет глядя на темные окна дома, а потом прочитал вывеску над входной дверью — «Оружейная мастерская Бара».

— Не уверен, — ответил Кинт, перешел улицу, поднялся на веранду и постучал в дверь, не громко, но настойчиво.

За дверью некоторое время ничего не происходило, Кинт поднял руку, чтобы еще раз постучать, но донесся звук шагов, в окошке рядом с дверью мелькнул тусклый свет лампы.

— Чего надо? — спросил кто-то очень низким голосом.

— Бар?

— Нет, он умер… давно.

— Парэ?

— Да, а кто это?

— Это Кинт, надеюсь, ты помнишь меня…

За дверью засуетились, загромыхала мебель, в окнах зажегся свет, лязгнул засов, дверь открылась и в проеме показался здоровенный парень, лет двадцати пяти, ростом не меньше самого Кинта, широкоплеч… он буквально бросился на Кинта и обнял его.

— Дядюшка!

— Так у тебя полно родственников! — Тилет прикурил огарок сигары, и хмыкнул, стоя позади, — а говорил сирота.

Кинт не знал, как реагировать, парень искренне, будто действительно родной человек, обнимал Кинта своими ручищами, и даже всхлипнул пару раз.

— Парэ, может, мы войдем? — Кинт похлопал его по широкой спине, — рад тебя видеть.

— Да, конечно, заходите, — он утер рукавом нательной рубахи намокшие глаза, — я тоже… как же я рад вас видеть!

Мастерская почти не изменилась, разве что появилась пара новых станков за отгородкой слесарки. Парэ стоял у конторки с лампой в руке и в нательном белье, выглядел этот здоровяк очень комично.

— Что же мы стоим, пойдемте наверх, — Парэ указал на лестницу наверх, подошел к входной двери и закрыл ее на засов, — Кинт, ты почти не изменился.

— Подожди… тут так все сумбурно, у меня к тебе просьба — приюти моего приятеля на день-другой, а мне надо закончить одно важное дело, а потом я сразу вернусь к тебе.

— Дела? Ночью?

— Да, он такой, ничего не успевает, все откладывает на ночь, — прокомментировал Тилет и взял с полки-витрины штык от старой армейской винтовки, — какой замечательный экземпляр!

— Тилет, помолчи уже… Парэ, у меня действительно дела, но как только освобожусь, сразу к тебе.

— Буду ждать! — Парэ озадаченно почесал бритый затылок, — только не пропадай больше.

Кинт хотел направиться к двери, но резко развернулся, подошел к Тилету и сунул ему под нос кулак:

— Никуда не выходить, парня байками не кормить и плохому — не учить! Понял?

— Эм… — Тилет отодвинул ножнами штыка кулак Кинта от своего лица, — понятно, чего не понять-то.

— Поднимайтесь, господин Тилет, — Парэ одну ручищу упер в бок, а второй указал на лестницу.

— Да, Парэ, ты с ним настойчивее, — Кинт улыбнулся и подошел к двери, — я постараюсь не задерживаться…

Кинт вышел из мастерской и, пересекая улицу широким шагом и вскидывая трость, направился к ожидавшему экипажу.

— Не спеши, — забираясь в салон, сказал Кинт водителю.

Усевшись, он достал сигару и добавил:

— Посижу немного, мысли в порядок приведу… чертовски длинная ночь!

— Да вроде обычная ночь, — пожал плечами водитель и не стал заводить двигатель, — вот отвезу вас и поеду домой, отсыпаться.

— Это вряд ли, покатаешь меня еще.

— Господин платит — я катаю.

— Договорились.

 

Глава двадцатая

Экипаж остановился на набережной, в том месте, где, несмотря на глубокую ночь, продолжала играть музыка, гуляли пары и компании. Меж деревьев с кривыми стволами и корявыми кронами, расположился ресторан. Доносилась музыка, кругом было светло от фонарей, окон и фар проезжающих мимо экипажей. Кинт прекрасно помнил это место, правда, десяток лет назад это было пристанище шлюх, уличных воришек и пьянчуг с окраин. Именно здесь парни Макта провели последний развеселый вечер и здесь же бесславно сдохли. Теперь же все сияет лоском и богатством.

— Решили поразвлечься? — подмигнул водитель Кинту когда тот выбрался на тротуар.

— У меня здесь встреча, можешь подремать пока, но силовую не глуши, — Кинт сунул водителю купюру.

— Как скажете… Эх! Давненько у меня не было такого щедрого пассажира, — он с довольной физиономией разглядывал купюру в свете фонаря у дороги, — новенькая.

Кинт по утоптанной тропинке направился к ресторану, а войдя в холл небольшого, но со вкусом отделанного зала, осмотрелся.

— Рад вас видеть в нашем заведении, — из-за шторы, которая закрывала маленькую подсобку, вышел мужчина в годах, но крепкий телом, а сломанный нос и несколько старых шрамов говорили о прошлом уличного бойца, — давайте, я приму ваш плащ и шляпу.

Кинт повернулся спиной к привратнику, и тот весьма умело помог ему скинуть плащ, затем взял шляпу и унес все за штору…

Внутри находилось не более дюжины посетителей — шумная компания молодых людей, что прожигают свои жизни и кесты своих родителей; три шикарных дамы за столиком в углу сразу обратили внимание на Кинта и словно легавые замерли, с бокалами вина; еще компания солидных аристократов; два скучающих парня в скромных одеждах сидят за столиком у окна и пьют пиво, а рядом мужчина со сверкающей лысиной и в шерстяном костюме в крупную клетку, причем штаны и пиджак разного цвета…

— Хорошо, что вы приняли предложение о встрече, — Кинт подошел к лысому и краем глаза обратил внимание, как напряглись двое парней с пивом, — это я передал вам записку в арене.

— Присаживайтесь, — лысый указал рукой на стул напротив, — с кем имею честь?

— Можете называть меня Жако.

— Тогда вы можете обращаться ко мне, господин Раттар.

Лысый скрестил руки на груди, пристально посмотрел на Кинта и спросил:

— В записке вы указали, что у нас есть общий интерес касательно покойного профессора Дакта.

— Да, — Кинт кивнул, потом повернулся к проходящей мимо столика девушке из обслуги, — дорогая, принеси чая.

— Сию минуту, — та присела в коротком поклоне и поспешила на кухню.

— Да, меня интересует всё, что связано с профессором, точнее все, кто им интересуется, вы ведь интересовались, верно?

— Что-то я не пойму…

— Как давно вы шпионите в пользу Северного терратоса? — обескуражил собеседника Кинт.

— Я… эм… — лысый покосился в сторону двух парней.

— Не вздумайте глупить, снаружи у меня отряд жандармов, а ваша дальнейшая судьба в ваших руках, или мы спокойно беседуем, или завтра же вы будете в подвалах секретариата безопасности в Актуре умолять палача о пощаде! — Кинт выложил на стол жетон инспектора.

— Но я… я лишь торговый представитель, у меня есть верительная грамота…

— Господин Раттар, у меня был очень длинный день, а эта ночь никак не закончится, давайте сэкономим друг другу время, мне лишь нужны ответы на пару вопросов.

— Каких? — Раттар облизал пересохшие губы и отрицательно замотал головой на попытку двух парней подняться из-за стола.

— С кем еще вы связывались по поводу трудов профессора? И что вообще вам стало известно?

— Господин Жако, — лысый наклонился к Кинту и положил трясущиеся ладони с пухлыми пальцами на столешницу, — к сожалению, к моему глубочайшему сожалению, почти ничего, известно лишь, что профессор разбил свои труды на три части, часть он выслал через нашу академию, великому герцогу севера Вегго. Это было еще в начале весны…

— Вот как? Вы уверены? — Кинт поднял ладонь, увидев девушку с подносом.

— Ваш чай, — поставила она чашку на стол и замерла в ожидании.

Кинт протянул ей пару монет, и она удалилась.

— Я лично видел курьера, вот как вас сейчас и получал от него бумаги профессора! — продолжил Раттар и попытался оскорбиться, — наука Северного терратоса не так сильна, но у нас уже есть первые выпускники академии!

— Вы тоже профессор? — догадался Кинт, ну не похож этот человек на шпиона, он уже и вспотел несколько раз и руки заламывает так, что пальцы хрустят, а парни что у окна, они его просто охраняют.

— Да, — не без гордости заявил он, — профессор кафедры ископаемых недр.

— Ясно… А зачем вы интересовались оружейным домом Ренэ?

— Как зачем, — удивился он, — господин Ренэ недосягаем, а нашей кафедре просто необходимы его новые детонаторы удаленного подрыва, вы не представляете, как опасна работа горных взрывников, сколько их гибнет в горных выработках!

Кинт медленно, маленькими глотками пил горячий ароматный чай и смотрел на этого Раттара, как же он напоминал ему самого Дакта, человека, для которого ничего не существовало в мире кроме науки, исследований и стремления к непознанному… Кинт внутри уже было расстроился, понимая, что этот несчастный, просто был послан сюда найти хоть какие-нибудь зацепки… Северяне уже несколько столетий пытаются хоть как-то собрать в единое сообщество сотни княжеств и десятки диких земель, где до сих пор процветает рабство. Прошедшая война не прибавила ничего а лишь отняла…Но тут Кинту пришла в голову мысль…

— Скажите, профессор Раттар, — Кинт заметил, что такое обращение ему очень понравилось, у Раттара даже руки перестали трястись, — если я помогу вам найти подход к господину Ренэ, вы окажете мне взаимную услугу?

— Конечно! — оживился Раттар, но потом осторожно спросил, — а что вы хотите взамен?

— Пустяковое дело, мне нужны фотокопии документов профессора Дакта, а еще мы могли бы быть полезны друг другу.

— Простите, господин Жако, но первого я вам обещать не могу, а второе, эм… здесь я склонен согласиться.

— Профессор, а вы можете оставить здесь этих ваших пёсиков, и мы немного прогуляемся по набережной? — Кинт допил чай и поставил чашку на блюдце.

— Каких песиков? Аааа, — наконец сообразил тот, — могу.

— Давайте прогуляемся вдоль реки, сегодня теплая ночь.

— Что ж… идемте, только мне радо рассчитаться.

Шума на улице стало гораздо меньше, самые стойкие прожигатели жизни еще веселились и гуляли по городу, а буквально через три часа раздадутся первые гудки заводов, цехов и мануфактур. Кинт и Раттар медленно шли вдоль реки, по мощеной дорожке, справа некое подобие парка, в глубине которого расположился ресторан, слева собственно река, закованная в камень и с каменными же перилами над водой.

— Итак, профессор, — Кинт указал рукой на дорожку вдоль невысокой каменной стены, отделяющей закованный в камень берег от набережной, и они медленно пошли вдоль нее, — каким образом вы получили документы от ныне покойного Дакта? Курьер, вы говорили, что видели курьера, как он выглядел?

— Молодой человек, немного старше вас, как мне видится… такой серый, неброский костюм… нет, к сожалению, ничего более об этом человеке сообщить не могу, он вообще как-то выглядел не очень запоминающимся.

— Понятно, — ответил Кинт, уже сообразив, о ком идет речь, — значит, две части трудов находятся в Решенце…

— Я тоже так думаю, но вот где третья?

— А какой вам интерес, если вы не обладаете первой частью?

— Вы знаете, — профессор остановился, оглянулся и даже заглянул вниз, на реку, — у меня недавно состоялся разговор, здесь, в Майнге…

— С этим курьером?

— Откуда вы знаете?

— Так о чем разговор? И как вы поддерживаете с ним связь?

— Он, знаете ли, сам меня находит… впрочем, это не сложно, я живу в гостинице при академии металлов, заодно перенимаю опыт преподавания, — на секунды профессор замечтался.

— А говорили о чем?

— Курьер сказал, что терратос Решенц готов предоставить свою часть трудов профессора Дакта и даже кое-какие материалы на основе горючего сланца.

— А вашу часть взамен не попросил?

— Нет, — профессор почесал лысый затылок.

— Что, доходит до вас?

— Это что же получается? У Решенца есть две части?

— Да, — спокойно ответил Кинт а потом спросил, — какие отношения между Северным терратосом и Решенцом?

— После Северной войны, как вы ее здесь называете, отношения прервались, но уже более двух лет мы снова активно сотрудничаем в области науки и обороны.

— Профессор, вы знаете, что такое война?

— Лишь по рассказам… но я знаю, что там убивают…

— Верно, убивают… Вот эта река, — Кинт остановился и облокотился на каменную стену набережной, — она несколько лет назад была красного цвета, а течение несло тысячи трупов Северян… Война это горе матерям, это поколения, что потом вырастают в ненависти, это сироты, которые никому не нужны! Это смерти, голод и разруха, профессор, и представьте, что среди всего этого, находятся те, кто на этом зарабатывает кесты, много кестов, настолько много, что они их даже не считают!

— Это вы к чему?

— К тому, что я не хочу видеть свою родную землю в полыхающем пожаре войны, которую кто-то стремится развязать, заполучив новые знания.

— Но это уже произошло, свершилось открытие, проведены опыты и исследования! Вы не сможете предотвратить то, что неминуемо, кто бы и что бы за вами не стояли.

— Согласен, — Кинт вздохнул, достал из пенала последнюю сигару, разломил ее пополам и закурил, — но неминуемое можно отсрочить, и желательно на более долгий период.

— Даже не представляю, как вы это собираетесь сделать.

— С вашей помощью, отчасти. Вы готовы помочь, и ближайшие годы спокойно заниматься преподаванием или чем вы так увлечены?

— Не уверен, что моя помощь будет столь значительной.

— А вы попробуйте. Так что, мы сможем договориться?

— Я очень маленький человек в этом мире, я не шпион, я ученый!

— Я вам помогу.

— Чем же?

— Давайте поменяемся, вы мне вашу часть документов, а я вам другую, которую все ищут.

Глаза профессора округлились в удивлении.

— Они у вас?

— Не у меня, но я могу предоставить их копии.

— Это конечно… — профессор промокнул платком выступивший на лбу пот, — это меняет дело, но вам, какая вам от этого польза?

— У меня есть одна идея и если все получится, то никто будет иметь превосходства, а следовательно и война потеряет всякий смысл.

— А ведь действительно! Как же все-таки разумен и мудр император тарратоса Аканов.

В ответ Кинт лишь чуть улыбнулся… Он смотрел на темные воды реки, в которых отражались гаснущие звезды, его мысли перенеслись далеко на северо-восток, в маленький Конинг среди лесов на горных склонах. Он видел Сэт и маленького Дайма, что играли в мяч на заднем дворе… А потом вдруг всплыл из памяти Конинг времен Северной войны, с огромными воронками, руинами и горами трупов за баррикадами… Кинт развернулся к профессору и впился в него ледяным взглядом.

— Попади в руки его высочества Пинъе все части трудов Дакта, то он просто растопчет Северный терратос, а его города превратит в пепел. Так же поступит и ваш этот великий герцог севера Вегго, и император Решенца! — Кинт говорил тихо, но его слова заставили руки профессора снова затрястись, — и никто из них сам не полезет в окопную грязь, не будет вырывать редкие минуты, чтобы поесть похлебки из гнилья и потом немного поспать рядом с трупом товарища! Война перемалывает своими жерновами таких как вы, как я, наших детей…

— Детей… — подбородок профессора задрожал.

— Да профессор! Детей! У вас есть дети, профессор?

— Дд… Дочь… Совсем юная…

— Прекрасно! Рассказать вам, профессор, что происходит с юными девочками, когда армия победителя входит в город?

— Перестаньте! — профессор отшатнулся, попятился назад, но уперся ногами в низкую лавочку, которая стояла вдоль тропинки, едва не упал, но Кинт успел поймать его за руку.

— Так что, профессор, хватит у вас духа ради спокойной жизни вашей дочери и дочерей других отцов? — Кинт так и держал профессора за руку, не позволяя упасть.

— Мне будет трудно все сделать самому, и опасно.

— Я вам помогу, — Кинт усадил профессора на лавочку и присел рядом, расстегнув плащ и пиджак, ночь выдалась действительно очень теплой, — у вас, должно быть, хорошая память, профессор.

— Не жалуюсь…

— Тогда слушайте внимательно и запоминайте…

Кинт вернулся в гостиницу под утро. Голова уже толком не соображала, ноги гудели, хотелось спать и есть, впрочем, больше хотелось спать. Из-за усталости, Кинт не заметил человека в кресле в углу холла, тот сидел неподвижно, и лишь взглядом проводил Кинта от входной двери до стойки дежурного.

— Доброе утро, — дежурный явно хотел Кинту что-то сказать, но лишь выложил на столешницу ключ от апартаментов.

— Угу, — Кинт взял ключи и пошел к лестнице и лишь когда почти поднялся на один пролет, он наконец заметил человека, что встал из кресла и тоже пошел к лестнице.

Поднявшись на этаж, Кинт остановился в начале коридора у низкого столика с кувшином воды, парой стаканов на подносе, и стопкой вчерашних газет и прислушался — кто-то поднимается следом. Взяв газеты, Кинт прошел к своей двери. Она была приоткрыта, внутри горел свет и мелькали тени. Кинт толкнул тростью дверь, но заходить не стал, даже немного отступил от двери.

— Господа, вы что-то потеряли?

В комнате находились трое, они перевернули все, производя обыск, на столе были аккуратно разложены вещи Кинта из саквояжа, а содержимое дорожного баула высыпано рядом на пол. Все трое застыли, повернувшись к двери.

— Господин Жако! Или как вас там! — тот, кто поднимался следом, наконец, вышел в коридор, — зайдите в комнату и поднимите руки вверх.

Что трое в комнате, что этот четвертый, все были единообразно одеты в коричневые костюмы из дорогой шерсти, все высокого роста и физически крепкие. Тот, кто поднялся по лестнице, судя по поведению, впрочем и по возрасту, был среди них старшим.

— А вы собственно кто? — Кинт сделал еще шаг назад, плавно утопив кнопку замка на рукояти трости.

— Это неважно! Делайте, что вам говорят, если хотите жить! — Человек, что поднялся следом, отодвинул полу пиджака, демонстрируя пистолет в кобуре.

— Неубедительно как то, — Кинт тоже распахнул пиджак, показав две кобуры.

— Оставайтесь там! — громко сказал старший тем, кто был в комнате, а потом обратился к Кинту, — нас больше… это глупо. Заходите в комнату и сдайте оружие.

На секунды повисла тишина.

— Господин Жако, или кто вы на самом деле, — прервал молчание старший, — у нас к вам есть вопросы.

— У меня тоже вопросы, кто вы, и почему копаетесь в моих вещах? Сомневаюсь, что вы представляете силы правопорядка.

— Мы служим городскому совету Майнга!

— С каких пор городские советы пользуются услугами наемников?

— Если вы не подчинитесь… — проигнорировал вопрос старший, но Кинт его перебил.

— Если ваши люди все вернут на свои места и удалятся из комнаты, то обещаю, никто не пострадает.

У Кинта не было никакого настроения выяснять отношения с какими-то наемниками, пусть и работающих от имени городского совета, но и проливать кровь не хотелось, парни делают свое дело…

— Давайте поступим так, — Кинт устало вздохнул и оперся руками на рукоять трости, — ваши парни подождут внизу, а мы свами поговорим.

Старший, немного подумав, нехотя, согласился и громко сказал своим:

— Спуститесь в холл, хотя нет, останьтесь здесь в коридоре, там у лестницы подождите.

Трое вышли, оценивающе посматривая на Кинта, отошли к лестнице и встали там, у столика с кувшином.

— Прошу, — Кинт указал рукой на дверь.

Старший вошел, Кинт последовал за ним и закрыл за собой дверь.

— Да уж, беспорядок, — Кинт поднял перевернутый стул и сел у стола, — ну и вы присаживайтесь, где-нибудь… слушаю вас.

 

Глава двадцать первая

Осмотрев обстановку, и не испытывая угрызений совести по поводу того бардака, что устроили его ребята, старший из наемников поднял еще один стул и сел за стол напротив Кинта.

— Мы проверили, вы прибыли вместе с похищенным, мало того, что на одном поезде, вы ехали в одном вагоне, в соседних купе!

— И что это значит?

— Вы знакомы с похищеным?

— А почему вы решили, что он похищен?

— То есть?

— То и есть, вдруг он преступник и его арестовали.

— Эм… Не будем строит догадок, а будем опираться на факты! — старший опер на столешницу локтем руку, сжатую в кулак, и начал, разгибая пальцы по одному, — Дак Жако не ваше настоящее имя!

Старший наемник отогнул большой палец и прищурившись посмотрел на Кинт ожидая реакции.

— Допустим, — спокойно согласился Кинт.

— Жандармы, что опрашивали вас, в своем отчете указали, что при вас не найдено оружие, за исключением трости с секретом, — он отогнул указательный палец и ткнул им в сторону трости, которую Кинт прислонил к столу, — а я и мои люди убедились в обратном.

— Тут тоже согласен, просто не хотел нервировать жандармов своим арсеналом.

— При обыске в ваших вещах нашли еще два жетона гражданина и гражданскую грамоту на имя Кинта Акана, — наемник отогнул средний палец.

— И о чем это говорит?

— Как минимум вы не тот, за кого себя выдаете, но, скорее всего, вы преступник, как-то связанный с похищением! — Наемник встал, заложил руки за спину и стал прохаживаться от стола к двери, — я не привык тратить так много времени с подобными вам людьми, потрудитесь объясниться!

— Все очень запутано, — Кинт улыбнулся и развел руками, — но я постараюсь.

— Уж постарайтесь, — наемник шагнул к двери, открыл ее и крикнул в коридор, — зайдите!

— Ну… мы ведь по-другому договорились, — покачал головой Кинт.

Понимая что ситуация стремиться к неприятностям, Кинт решил играть в открытую, так как времени на сон оставалось все меньше, и это расстраивало его больше всего. В комнату вошли трое и встали полукругом перед столом, у одного из них рука лежала на рукояти револьвера в открытой кобуре на поясе. Старший вышел вперед, но встал так, чтобы не загораживать своим людям Кинта.

— Я знаю, что у Майнга, относительно других городов терратоса есть свои привилегии, и ваше присутствие здесь, одна из них, однако, несмотря на привилегии, вы должны просто удалиться. Придумайте сами, как отчитаться перед городским советом Майнга, — Кинт медленно, чтобы не провоцировать наемников, достал жетон инспектора секретариата безопасности.

— Значит, — старший наемник ухмыльнулся и его взгляд начал стекленеть, он подал ладонью какой-то знак своим парням и они напряглись, — господин судья и господин Вогг ничего не напутали! Тем хуже для вас! Ни я, ни городской совет, не позволит имперским ищейкам что-то вынюхивать в нашем городе!

— Какая длинная была ночь… как же я устал…

— Может, ему колено прострелить? Вся имперская спесь сразу пройдет… — пробасил один из парней, что был с револьвером.

Кинт ничего не ответил, а лишь поднял правую руку, и оттолкнулся от пола, падая назад вместе со стулом. Трижды грохнуло — дважды из-под рукава Кинта и один раз со стороны наемников… Перекатившись за столом, Кинт выхватил оба пистолета и начал стрелять сначала по ногам у двери, а потом, когда те, кто еще стоял, свалились на пол, он разрядил до конца все магазины по телам… Вскочив на ноги, Кинт быстро сменил магазины и заправил маленький двуствольный пистолет на свое место. Затем, он перебежал к двери, прислушался, закрыл ее на засов и почувствовал, как слева рубаха прилипла к телу.

— Дьявол!

— Кх… Ты, ты не… тебя найдут… Кх-х… — старший наемник закашлялся и плюнул кровью на паркет.

— Сколько же тебе платят, приятель, что ты готов подохнуть за толстосумов из гильдий? — Кинт присел рядом с ним и сунул один пистолет обратно в кобуру.

— Иди к дьяво… — он не договорил, зашелся в агонии и через секунды стих.

— Успокоились? — Кинт обвел взглядом тела, но все же решил закрепить результат.

Схватив с кровати подушку, он приложил ее к голове одного из наемников, прижал к ней ствол пистолета и нажал на спуск. Сделав так еще два раза, он побросал в саквояж только необходимое, на секунды застыл, осмотрев разбросанные но, уже не такие важные вещи и направился к двери, опять остановился и вернулся к телам.

— Простите парни, но в вашем городе я поиздержался…

Быстро сбежав по лестнице, Кинт остановился на пролете первого этажа и, прежде чем спуститься, присел и заглянул в холл. Дежурного на месте не было, а со стороны ресторана доносились тревожные крики. Кинт быстро пошел к выходу, но его чуть не сшиб с ног выбегающий из двери, что вела в ресторан, дежурный, в его руках был короткий шестиствольный картечник. Кинт увернулся, перехватил руку дежурного и со всего маха всадил ему коленом в живот. Картечник остался в руке у Кинта…

— Ого, это что-то новенькое, ты не против, я оставлю это себе?

— Сюда! Он здесь! Телеграфируйте в жандармерию! — доносилось со стороны дверей, когда Кинт уже выскочил на улицу.

Перейдя на быстрый шаг, он пошел по тротуару, подняв трость в сторону дороги, короткий приклад картечника предательски торчал из саквояжа… Почти сразу рядом притормозил конный экипаж.

— Куда господин изволит ехать? — просипел простуженный возница, но скорее забитые угольной пылью легкие тому причина.

— Прямо! — Кинт забрался в салон, превозмогая боль в боку, и задернул штору.

На к левому боку прилипала уже не только рубаха, штанина на бедре из серой превратилась в багровую.

— Дьявол! — тихо выругался Кинт, расстегнул жилетку, сунул под нее ладонь и зажмурился от боли. Пуля прошла по касательной, но прилично вспорола мясо и, похоже, сломала ребро. Откинув четыре трофейных кошелька разной толщины, он отыскал среди вещей в саквояже походный платок, затем перевязался как смог, убедился, что плащ скрывает испачканную кровью штанину, и откинулся на сиденье, прикрыв глаза.

— Здесь останови, — через десяток минут сказал он.

Экипаж остановился. Бросив несколько монет в протянутую ладонь вознице, Кинт перешел оживленную улицу и остановился на тротуаре, махнул рукой, и из потока транспорта к нему вырулил моторный экипаж.

— Оружейная мастерская Бара!

— Сломался? — водитель скосился на приклад картечника торчащий из саквояжа.

— Да, дьявол его возьми! А сколько кестов я за него отдал!

— С этими новыми моделями всегда так, — посочувствовал водитель и добавил, — ничто не заставит меня променять мой старый пехотный револьвер на эти новые, но ненадежные железяки.

Экипаж рванул с места, а через полчаса Кинт уже сошел на площади в старом городе, которую окружали разные ремесленные и механические мастерские.

Мастерская только открылась, Кинт осторожно вошел, убедился, что посетителей нет и сказал:

— Как дела, Парэ?

— Кинт! Наконец-то, я уже начал волноваться…

— Где Тилет?

— Спит, храпит так, что стекла звенят.

— Это хорошо, есть у тебя что-то для перевязки?

— Конечно, а что случилось?

Кинт отодвинул полу плаща.

— Прости, но не хочу тебя втягивать в неприятности, я сейчас перевяжусь и мы уедем.

— Как же так! Кинт, да я тебе обязан всем вот этим! Как же? Нет, оставайся сколько надо, я помогу, только скажи, что нужно сделать.

— Не тараторь, — Кинт положил руку на плечо Парэ и улыбнулся, — ты ничем мне не обязан, но сейчас мне, действительно, не нужно находиться рядом с тобой, мы обязательно еще увидимся, в другой раз… Я рад, что у тебя все хорошо сложилось.

— Я пока закрою лавку, ты поднимайся наверх, сейчас принесу аптечную шкатулку.

Парэ засуетился, побежал к двери и, закрыв ее, повесил соответствующую вывеску на окне.

Конинг

В мастерской оружейной лавки Ллодэ царил полумрак, только у окон, где стоял длинный верстак достаточно света. До открытия лавки еще час, маленький Дайм еще спит и есть время поработать.

— Отец, выбрось это из головы, не связывайся, — Сэт аккуратно наносила глазурь на элегантную брошку, прежде чем отправить ее в печь к другим украшениям, — даже Маар говорит, что город уже не тот, что раньше, это же офицеры императорской армии, им многое позволено.

— Многое, — согласился Григо, перекладывая самоцветные камни на куске черного бархата, — но если ты офицер, тем более следи за тем, что говоришь! Сэт, ты что, сомневаешься в том, что я еще могу держать в руке револьвер?

— Нет, отец, я не сомневаюсь, но я так же не сомневаюсь в том, что господин капитан тоже прекрасно стреляет.

— Не смеши меня, он дальше штабного шатра и не видел ничего.

— Отец, — Сэт наконец уложила в печь брошку и закрыла чугунную дверцу, — даже по дуэльному этикету вызвать его может только Кинт, все, забудь, к тому же, капитан Токэ уже пару недель не появляется у нас в лавке.

— Значит что-то задумал, мерзавец! А Кинт, пусть хранят его Небеса, не станет его вызвать на дуэль, он его просто зарежет, как свинью, а потом что? Во-от, опять прятаться, скрываться.

— Забудь, — настаивала Сэт.

— Да… — Григо отложил несколько камней в жестяную коробочку и передал Сэт, — был бы я моложе лет на десять, все было бы по-другому.

— В данной ситуации даже хорошо, что ты стареешь, — звонко рассмеялась Сэт, — а то потом что? Во-от, опять прятаться, скрываться.

— У тебя характер твоей матери, — Григо подошел к Сэт, погладил ее по голове и обнял, — может быть, на этих выходных пропустим ужин у Дукэ?

— Вот еще!

— Стучат, Слышишь? Должно быть, Маар пришел, иди, открой ему, а я пока тут приберу.

Сэт поддерживая длинную юбку, ловко обошла коробки и ящики в коридоре между мастерской и лавкой, вышла в торговый зал и открыла дверь.

— Доброе утро, мы откроемся через полчаса, — Сэт приветливо сообщила двум жандармам в синих камзолах.

— Нам нужен Ян Григо, — молодой с редкими рыжими усами и бакенбардами жандарм сообщил Сэт.

Второй был хмур и тоже неприветлив, он молча протянул Сэт бумагу с гербовым тиснением.

— Распоряжение об аресте, — прочитала вслух Сэт, и ее заметно качнуло, — каком аресте? Почему?

— Вы ему кто?

— Дочь.

— Обращайтесь в гарнизонную тюрьму, прокурор военного трибунала уже выехал из Мьента и прибудет завтра утром, — Рыжий бесцеремонно отодвинул Сэт и вошел в лавку, второй последовал за ним.

Григо увели, причем именно увели из лавки, и повели вверх по дороге со скованными кандалами руками. Он тоже был в большом смятении, не понимая, причем здесь военный трибунал. «Вероятно какая-то ошибка» — думал он, здороваясь с прохожими, что попадались навстречу.

Майнг.

Мастерская Бара.

— Надо шить! — Тилет спросонья рассматривал рваную рану Кинта, волосы взъерошены, лицо помято.

— Сам вижу, — Кинт сидел у окна на табурете раздетый по пояс, — сможешь?

— Нет-нет-нет, — замотал руками Тилет, — вон оружейника своего попроси, я боюсь этого всего.

— Шутить нет времени, Тилет.

— Ладно, задирай руку вверх и сиди спокойно, а то лишнюю дырку сделаю, хотя, чего уже тебе, одной больше… Парэ, найдется шант иглу и нить замочить?

— Сейчас принесу, — Парэ стоял с аптечной шкатулкой в руках и изучал Кинта, точнее его историю написанную шрамами на теле.

Закусив мундштук трубки, Кинт перенес несколько швов, которые Тилет словно специально делал медленно, но аккуратно, затем шрам был щедро засыпан порошком из трав и сделана перевязка. За это время Парэ успел съездить на пристань и по наущению Кинта договориться с капитаном небольшой самоходной баржи, но возникли некоторые сложности…

— Весь город кишит патрулями! — выпалил Парэ когда вернулся, — это вас ищут?

— Нет, его, — Тилет кивнул на Кинта, он старательно выводил спуски клинка на точильном камне сидя у окна.

— Не смешно, — Кинт поморщился, поднимаясь со стула у камина и вытряхивая пепел из трубки, — иди сюда.

Открыв саквояж, Кинт вынул оттуда жетон гражданина.

— Теперь ты Тирр Кобъе и хорошо, что ты придумал себе эту собачью маску…

— Так вы… — аж подпрыгнул Парэ, — вы собачий выродок?!

— Этот парень точно будет держать язык за зубами? — Тилет взял у Кинта жетон, развязал шнурок и повесил себе на шею.

— Ты лучше вот что, Тилет, — Кинт снова присел на стул и потер виски, — пообещай мне, что с этого момента, если тебе в голову взбредет кого-то зарезать за косой взгляд, ты сначала об этом скажешь мне, договорились?

— Хорошо, договорились, — спокойно ответил Тилет и убрал клинок в ножны на пояснице, — я ведь теперь тебе должен двадцать тысяч кестов золотом…

— Именно, и не хотелось бы, чтобы эти кесты были потрачены зря.

— Надеюсь, это были не твои личные кесты.

— Как тебе сказать… Ладно, Парэ, что с посудиной?

— Капитан готов отойти, как только вы ступите на борт и оплатите проезд.

— Вот, надо посмотреть, чем мы располагаем…

Кинт поднялся, взял со стола саквояж и вытряхнул его содержимое. Тилет сразу схватил картечник, внимательно его рассматривая. Перебрав трофейные кошельки, Кинт сгреб кесты и бумажные купюры в кучу, достал из кармана нетронутую пачку купюр и все посчитал.

— Пока достаточно, — резюмировал Кинт после того как все пересчитал, а потом снова обратился к Парэ, — знаешь как добраться до пристаней не привлекая внимания?

— Это будет затруднительно, но есть выход.

— Какой?

— Через час за мной заедет механик испытательного цеха господина Ренэ и мы едем проверять лафетную систему новой пехотной пушки, к фургонам оружейного дома Ренэ никто даже не подходит, я могу попросить мастера Льюма, и мы проедем через пристани…

— Этот мастер Льюм согласится?

— Да, милый старик, он дружил с папой Баром и мне помогал после его смерти.

— Хорошо, значит, у нас час и мы можем подготовиться и привести себя в порядок. Кстати, Парэ, как у тебя с торговлей или ты только ремонтом занят?

— Не очень хорошо, да, в основном ремонт, после смерти папы Бара мне было не легко управляться с мастерской, вот и упустил момент… Так, немного патронов есть в продаже, кое-какие карабины, в основном из новинок, и прочие редкости, которые я купил по незнанию, но так и не смог продать.

Кинт резко выпрямил правую руку, поймав в ладонь двуствольный пистолет, переломил стволы, вытряхнул на столешницу стреляные гильзы…

— Такой калибр найдется?

Паре не даже не удивился, вероятно, уже видел подобное, он взял гильзу и почти сразу кивнул:

— Да, есть такие.

— Тогда пойдем вниз, сегодня я буду твоим самым щедрым клиентом! Надо же как-то тебе компенсировать закрытую с самого утра мастерскую.

— Тебе бы поспать, хотя бы немного, до отъезда, — без своей ухмылки, а вполне серьезно сказал Кинту Тилет, — вдруг что-то, а ты вон, как контуженый.

— Обязательно высплюсь, как только сядем на баржу, так сразу и завалюсь спать, а ты будешь охранять мой сон до самых верховий!

Спустившись в мастерскую вместе с Парэ, Кинт пополнил запасы патронов, купил для Тилета пистолет с парой запасных магазинов и кобуру.

— Странные прицельные приспособления, — Кинт кивнул на охотничий с виду карабин с рычажным затвором.

— Это крепления для прицельного окуляра, сам карабин мощная штука, самый крупный винтовочный калибр, очень точная, даром, что ствол короткий, но бить на полторы тысячи шагов позволяет… у меня и прицельный окуляр к нему есть, правда, стоит бессовестно дорого, и патроны… десять выстрелов — кест золотом.

— Покажи патрон, — заинтересовался Кинт.

Парэ покопался в коробках в нижней части единственной витрины, и достал упаковку, разорвал ее и выставил на стол патрон чуть длинней армейского винтовочного.

— Солидно, — одобрительно кивнул Кинт, — ну-ка сними карабин с витрины и покажи прицельный окуляр.

Парэ, подставив табурет, достал с самого верхнего крепления витрины карабин и передал Кинту, затем ушел в подсобку и вернулся с деревянным футляром, обтянутым рыжей кожей с ремешками и латунными пряжками, с виду так обычный саквояж, хотя нет, не обычный, а очень дорогой саквояж.

— Ого! — поразился Кинт, — так в этот окуляр, наверное, хорошо за звездами наблюдать.

— Это футляр и для карабина.

— То-то я смотрю… да для окуляра футляр великоват, а для карабина мал.

— Вот на этот флажок надави, видишь, штифт провалился, проверни ствол, нет, не в эту сторону, вот так…

Карабин в руках Кинта разделился на две части.

— А вот это мне нравится! Ай да господин Ренэ!

— На самом деле это идея какого-то охотника со стороны предгорий, он это придумал, а инженерами оружейного дома было изготовлено и испытано. Всего таких не больше пары сотен, сотню оружейный дом Ренэ кое-как пристроил в пограничные корпуса, а остальное вот так, в основном залеживается на витринах.

— И сколько стоит?

— Забирай так, — Парэ махнул рукой.

— Так не пойдет, сколько?

— Ну… Парэ виновато пожал плечами, будто это он лично придумал такую цену, — триста золотых.

— Патронов только пачка?

— Есть еще одна, итого сорок штук.

— Понятно, — Кинт опять собрал карабин, достал из специального отделения в саквояже-футляре монокуляр и, сообразив как, защелкнул его на крепления, — а ничего, я думал, будет тяжелее.

Вместе с латунным окуляром карабин выглядел несколько громоздко и несуразно, но после того как Кинт прожился к нему, поводил стволом по стенам, затем в окно, заявил:

— Очень удобный! Беру!

Со стороны улицы донеслось стрекотание двигателя, а потом кто-то три раза погудел.

— Это старик Льюм! — оживился Парэ, — я пойду, предупрежу его, а вы пока собирайтесь.

— Хорошо.

Парэ вышел на улицу, а Кинт, отсчитав несколько сотенных купюр золотого эквивалента, зажал их в небольшие тиски на верстаке, собрал все в футляр и стал подниматься по лестнице, крикнув на ходу:

— Тилет! Собираемся!

Парэ был прав, никто из жандармов во множестве патрулей даже не обратил внимания на тарахтящий фургон оружейного дома Ренэ. Спустя полчаса Кинт и Тилет, попрощавшись с Парэ, поднялись на борт баржи, груженой какими-то ящиками. Капитан, пересчитав купюры, довольно заявил:

— Каюта всего одна, но со всеми удобствами, занимайте ее, господа, и располагайтесь, плыть почти два дня!

 

Глава двадцать вторая

Приказ охранять покой Кинта, Тилет, если не воспринял буквально, но очень близко к этому. Когда капитан баржи на рассвете решил поприветствовать другого капитана встречной посудины продолжительным гудком, Тилет поднялся к нему в рубку и тихо так, вкрадчиво объяснил:

— Еще раз подудишь, я тебе пальцы отрежу, медленно, по одному… мой друг двое суток не спал, а ты дудишь! Помахал вон, кепкой и все, разошлись… понял? — косая ухмылка Тилета и стеклянный взгляд внушили капитану если не ужас, то твердую уверенность в неотвратимости озвученных намерений.

— П-понял, — капитан сглотнул подступивший к горлу ком, — ну сразу бы сказали… а этот ваш друг, он кто?

— Т-ссс, — Тилет поднес указательный палец к губам, — если я тебе скажу, то точно, придется зарезать и тебя, и весть твой экипаж, так что рули посудиной, и это… потише, не дуди, чего дудеть…

Кинт наконец выспался. Сначала он проспал почти сутки, затем немного перекусив стряпней корабельного кока и выкурив трубку, снова рухнул спать и опять сутки спокойного, тихого забыться. Лишь на утро третьего дня пути, он поднялся с кровати в тесной каюте и уселся, глядя в иллюминатор.

— Выспался? — Тилет с озадаченным лицом сидел напротив, на своей кровати.

Перед ним на стеганом покрывале лежал пистолет, что купил ему Кинт, точнее, куча разбросанных частей.

— И чего ты его разобрал? — Кинт потер ладонями затекшее лицо, — поесть бы чего…

— Так я это, думал, справлюсь, просто посмотреть хотел как устроен.

— Ступай, еды какой-нибудь принеси, я соберу…

Спустя несколько минут Тилет вернулся с котелком наваристой каши на баранине и с кувшином кислого вина.

— Больше нет ничего, через час пристаем в порту Илкана.

— Илкан… — Кинт передал Тилету собранный пистолет и задумался, — да помню, много верфей, мало домов и множество пакгаузов.

— Точно, — подтвердил Тилет, — что там будем делать?

— Пойдем на телеграф, дадим телеграмму и будем ждать ответа.

— Долго?

— Не думаю, а потом за нами прилетит скревер, полетим в Латинг.

— А там что?

— Если все сложится так, как я предполагаю, то ты его императорским величеством будешь помилован, и мы отправимся дальше.

— Куда?

— Расскажу, позже… — Кинт взял котелок с кашей и принялся работать ложкой.

Кинт всего пару раз был в Илкане, во время службы в дорожных жандармах, дорога из Северного форта до Майнга занимала семь дней и три дня из них, это путь по реке. Городок действительно совсем не изменился, работали верфи, пыхтели портовые краны, неуклюжие, тягловые паровые фургоны растаскивали в своих кузовах грузы по пакгаузам. Несколько десятков домов выше берега и по единственной улице, рубленая ратуша с застывшими часами на невысокой башенке, будто время здесь действительно остановилось. Грузовая железнодорожная станция и телеграф были единственными каменными строениями. Впрочем, при станции была и небольшая гостиница господина Дова, все же, это единственный путь с северных провинций терратоса вдоль горного хребта, отделяющего терратос Аканов от Северного.

Все неудобства и личные переживания капитана баржи были сглажены несколькими купюрами, чем он остался весьма доволен, а Кинт и Тилет сошли на берег.

— Пойдем, оплатим комнату в гостинице, ты останешься там, а я схожу на телеграф.

— Здесь что, даже городовых нет? — Тилет стоя на укатанной щебенке рядом с пристанями осматривался вокруг.

— Ратуша есть, значит и городовые есть… наверное… пойдем, — Кинт потянулся было к новенькому саквояжу-футляру, но молча скривился от боли в боку.

— Я возьму, — Тилет подхватил все вещи, словно носильщик, — ты показывай куда идти.

Так и пошли, Кинт впереди, вскидывая трость, а сзади Тилет с вещами, вдвоем они выглядели, будто какой-то важный чинуша с прислугой.

В гостинице разместились с комфортом, в апартаментах даже была отдельная туалетная комната и бойлер, который обещали к вечеру согреть. Впрочем, как рассказал управляющий, Кинт и Тилет оказались всего вторыми постояльцами за неделю. Наступает лето, и теперь в гостинице будут останавливаться редкие пассажиры барж… Когда-то, много лет назад, этот город был крупной верфью, пока в Майнге не сделали дноуглубление канала и не построили свою первую верфь. Теперь Илкан просто город-склад, а верфи перебиваются лишь ремонтом, последний быстроходный корабль с гребными колесами здесь был построен десять лет назад.

Конинг

Григо спал плохо, деревянный топчан и ворох соломы вместо подушки в камере гарнизонной тюрьмы не располагали к приятному сну. Разве что завтрак из армейской столовой немного поднял настроение. Мысли роились в голове и не давали покоя догадки, из-за чего это все произошло. В памяти всплыл один момент, из другой жизни, то есть в бытность контрабандистом… Тогда, почти пятнадцать лет назад, Григо уже задумывался о том, что достаточно искушать судьбу. Он уже был богат, имел почет и уважение в высших кругах аристократии Тэка, а совесть все чаще напоминала ему о дочери. Григо решил отойти от дел, но оставалась одна важная сделка, которую надо закончить, дабы не потерять лицо, авторитет и, честно сказать, немалые деньги. Было в этой сделке одно звено в лице судьи Тека, продажного судьи… Он уже получил свои деньги за сделку, почти все договоренности с торговцами из Северного терратоса были достигнуты, но судья потребовал еще. Григо согласился, только бы скорее закончить с этим делом. Оставалось лишь передать значительную сумму судье, для чего Григо со своими людьми выехал на встречу, но там ждал неприятный сюрприз — два звена дорожных жандармов, судья и начальник жандармерии правопорядка Тэка. У судьи были свои планы, то есть выпотрошить карманы Григо и Северных торговцев, а потом еще и показательно пресечь контрабандную сделку, доложить об этом в столицу и получить значительную прибавку к жалованию отставного судьи. Естественно, такой план Григо не устроил, началась перестрелка, почти все люди Григо и несколько уважаемых торговцев из Северного терратоса погибли от пуль жандармов, однако, Григо и его бессменный телохранитель Гэрт, смогли уйти. Григо был тяжело ранен, ему пришлось почти полгода отлеживаться в подвале одного из борделей Тэка. А потом, как-то ранним зимним утром патруль городовых наткнулся на главной площади Тэка на два тела, это были судья и начальник жандармерии правопорядка. Они лежали в заваленной снегом клумбе у ратуши, у каждого перерезано горло от уха до уха, а их рты набиты золотыми кестами…

— Так когда это было… — тихо, вслух подумал Григо закончив с завтраком.

Как раз в этот момент лязгнул засов, дверь камеры скрипнув открылась.

— Господин Григо, — один из жандармов хорошо его знал, отчего ему было очень неприятна встреча при таких обстоятельствах, — прибыл судья из Мьента, мы должны вас доставить к нему.

— Делай свое дело, парень, — Григо поднялся с топчана.

Небольшая тюрьма — одноэтажное здание на шесть камер, располагалась на территории комендатуры. Когда Григо вывели на улицу, у входа в комендатуру беседовали трое офицеров, и один из них капитан Токэ. Увидев Григо, он приподнял форменную фуражку и гадко осклабился.

— Улыбайся, пока есть чем, — прошипел Григо, начиная понимать, каким ветром надуло эти неприятности.

Сэт и Маар с рассвета ожидали за воротами комендатуры в конной повозке, и как только Григо вывели на дорогу, Сэт выскочила и побежала к нему…

— Отец!

Городовые позволили ей подойти к нему.

— Не теряй напрасно времени, и сил, — обняв дочь, Григо тихо сказал ей на ухо, — дай телеграмму в Актур, мадам Поль, этот адрес оставил Кинт для подобного случая, расскажи все, поняла?

— Угу, — прижавшись к отцу и всхлипывая, ответила Сэт.

— Запоминай адрес…

Григо снова повели по улицам Конинга, на этот раз без кандалов, а Сэт, забравшись в повозку, сказала Маару:

— Гони на телеграф!

В кабинете на втором этаже ратуши, который принадлежал начальнику жандармерии правопорядка, расположился прибывший из Мьента судья со своим секретарем. Все были немало удивлены произошедшим, и когда Григо вели по коридорам, то сочувственно здоровались, снимая шляпы и кланяясь. Конинг маленький город, и известия об аресте Григо расползлись, обрастая слухами в считанные часы.

— Господин судья, Ян Григо доставлен, — сообщил городовой, когда они вошли в кабинет.

Судья, пожилой человек с седыми зачесанными назад волосами до плеч и вытянутым лицом, на носу блестят стеклами пенсне. Он молча кивнул и указал рукой на место перед столом, за которым сидел и скрипел пером по бумаге секретарь, совсем молодой толстый парень в казенном камзоле. Судья неторопливо развязал шнурки потертой кожаной папки, раскрыл ее, взял желтые листы бумаги и, пробежав их взглядом, снова блеснув стеклами на Григо, сказал:

— Итак, комендантом гарнизона Конинга инициировано расследование относительно вас, господин Григо…

— На основании чего? — Григо не предложили сесть, и он, стоя напротив, скрестил руки на груди и уставился на судью.

— На основании показаний… эм… — судья перебрал листы, — ага, вот, на основании показаний мастера-стрелка караульного звена комендатуры, господина Норака Пэтье, он утверждает, что будучи в составе так называемой горной армии во время Северной войны, он служил в трофейном звене под вашим началом, это так?

— Возможно, я не помню его имени, — ответил Григо.

— Хорошо, он утверждает, что вы по приказу, эм… — судья снова заглянул в бумаги, — по приказу капитана Кинта Акана занимались мародерством…

— Это было не мародерство, а пополнение запасов с целью обеспечения отряда всем необходимым.

— Не перебивайте! Обеспечения отряда всем необходимым это одно, а вот немалые суммы, что были вами распределены среди бойцов отряда на момент расформирования, это совершенно другое! Господин Пэтье утверждает, что вы просто раздали деньги, причем в суммах на свое усмотрение, к примеру, господин Пэтье получил от вас восемьдесят золотых кестов.

— Деньги были поделены поровну, среди всех выживших бойцов отряда.

— Ага! То есть вы подтверждаете факт мародерства?

— Я могу подтвердить лишь тот факт, что шла война, и мы делали все, чтобы выжить и быть способными вести бои с северянами.

— Интересно, как собранные путем мародерства кесты помогали вам выжить и воевать?

— Они помогли бойцам после войны, многие из них не были военными и не могли рассчитывать на военное жалование. Надеюсь, вы знаете, как обошлись во многих провинциях ветеранами? Они не получили ни кеста!

— Это к делу не относится, — судья развел руками, — итак, вы согласны с обвинениями в мародерстве?

— Нет конечно, это вообще абсурд какой-то!

— Абсурд то, что вы не были наказаны сразу же по окончании Северной войны! — прикрикнул судья, а потом натянуто улыбнулся и добавил, — уже прошло много времени, точную сумму награбленного вами установить сложно, думаю, отделаетесь парой лет каторги. Подпишите протокол признания и все закончится.

— С чего бы?!

— Хорошо, есть еще один вариант, вы дадите показания на Кинта Акана, тогда я смогу присудить вам лишь год тюрьмы… это щедрое предложение, учитывая обстоятельства дела.

— Вы в своем уме, судья? Кинт Акан муж моей дочери и отец моего внука.

— Что ж, я продолжу следствие, а к вам будет применено дознание, чуть позже, мне еще надо рассмотреть десяток дел жандармерии Конинга, редко я сюда заезжаю… зря вы упрямитесь, вы уже далеко немолодой человек, зачем вам это?

— А зачем это вам? Сколько заплатил капитан Токэ за это представление?

Секретарь престал скрипеть пером и замер, уставившись на судью.

— Как вы смеете! В кандалы его, и уведите прочь с глаз моих!

Жандармы, что все это время стояли у дверей подчинились, руки Григо были скованы и его повели обратно в гарнизонную тюрьму.

Илкан

Городок действительно, будто замер в прошлом. Кинт с большим удовольствием прокатился на конной повозке, даром, что идти до аптечной лавки от гостиницы всего-то десять минут. Но отпускать возницу Кинт не спешил, а сделав необходимые покупки в лавке, попросил отвезти к единственному на весь Илкан ателье, а затем на телеграф.

— Господин просто пожалел старого возницу? — поинтересовался старик, бережно хлестнув вожжами пегую кобылку, отъезжая от ателье.

— Какой я вам господин, просто устал от стрекота и шума силовых установок в городах, а у вас здесь…

— Ну да, ну да… — не поверил старый возница.

Кинт не стал его переубеждать и молча ехал до телеграфа, где попросил старика подождать, вложив ему в ладонь хрустящую купюру.

Телеграф и вовсе походил на пыльный амбар. Пустой зал, размером в несколько шагов от стены до стены и скучающая мадам за окошком, немногим старше Кинта и необъятных размеров.

— Здравствуйте! — чуть ли не воскликнула она, увидев представительного вида господина.

— Добрый день, — Кинт приподнял и опустил шляпу, — мне нужно дать телеграмму в столицу.

— В столицу…

— Телеграмма срочная с ожиданием ответа.

— С ожиданием… — снова вздохнула она, ее щеки покраснели, руки немного затряслись, но она справилась и протянула Кинту бланк, — возьмите, пожалуйста.

— Благодарю, — ответил ей Кинт и, решив не смущать ее, отошел к окну, придвинул к подоконнику низкую лавочку.

Там он взял со столика перо и чернильницу, и принялся заполнять мелким и аккуратным почерком пустые линии бланка.

— Ой, все так непонятно, вы уверены, что написали все правильно, — пробежав взглядом по тексту поинтересовалась она, когда Кинт вернулся к окошку.

— Уверен, и не вздумайте добавлять или убирать слова.

— Как будет угодно господину, — стрельнула глазами толстая мадам.

И кто их этому учит, — подумал Кинт и, отвернувшись к окну, улыбнулся.

Ожидать пришлось более часа. Кинт успел выкурить сигару на улице и побеседовать с ожидавшим возницей, который сетовал на то, что все покидают Илкан в поисках лучшей жизни.

«Прибываю на рассвете, ожидай в долине за Илканом» — наконец прочитал лаконичный ответ Мореса Кинт, поблагодарил мадам за окошком и покинул здание телеграфа.

Вернувшись в гостиницу, первым делом Кинт разбудил Тилета и отправил его в туалетную комнату, где в почерневшую от окисла медную ванну он уже набрал горячей воды…

— Полезай! Хорошенько отмойся и побрейся, завтра улетаем.

— Улетаем? — туго соображая спросонья, спросил Тилет.

— Да, улетаем, и ты должен прилично выглядеть, бакенбарды тебе все равно не идут… растут какими-то клочками, так что сбрей эту растительность на лице, и я тебе тут одежды кое-какой купил, сойдешь за лавочника.

— Моими розыскными листами завешаны все тумбы в терратосе, меня узнает первый же городовой!

— Это тебя должно беспокоить меньше всего, да и кроме твоей, там не один десяток физиономий. Завтра мы летим с полковником секретариата безопасности, надеюсь, все пройдет хорошо, а если нет… впрочем, я в любом случае постараюсь тебе помочь.

— Не знаю, Кинт Акан, почему я тебе доверяю, — раздеваясь, пробормотал Тилет.

— А кому еще ты можешь доверять, как не человеку, который сделал в тебе две лишних дырки? — Кинт уселся на кровать и стал стягивать сапоги.

— Ты прав, наверное, никому… — ухмыльнулся Тилет, — ты же, в конце концов, не в голову стрелял.

— Вот именно!

 

Глава двадцать третья

Тилета пришлось настойчиво будить, как у такого человека, как он, мог быть такой безмятежный сон, для Кинта оставалось загадкой. Ему самому порой приходится вскакивать ночам в холодном поту, Сэт тук к этому и не привыкла… Наконец, растолкав Тилета, Кинт, будучи уже одетым и собранным, присел у окна и глядя на рассвет, что озаряет предгорья, задумался с трубкой во рту… Он думал о Сэт, о Дайме, Григо… отчего-то, последние несколько дней его охватывает беспокойство, как только он думал о семье.

— Надо было дать телеграмму Маару… — вслух подумал Кинт.

— Чего? — вытираясь полотенцем, из туалетной комнаты вышел Тилет.

— Мысли плохие в голову лезут.

— По поводу?

— По поводу семьи.

— Ты же рассказывал, что Конинг тихий провинциальный городок, что там может случиться?

— Не знаю, муторно как-то…

— Ну так давай рванем в Конинг, а потом в столицу, а?

В ответ Кинт только вздохнул, открыл окно и постучал трубкой по подоконнику, вытряхивая пепел. Ему и самому хотелось хоть сейчас наплевать на все и понестись на восток, туда, где дом, где семья, но в памяти всплывали горящие в камине допросные листы, лицо Мореса, и сразу все становилось на свои места… Долг — это все, что сейчас им управляет, а также кое-какие свои мысли, которые уже сформировались после беседы с ученым из Северного терратоса.

— Как брюхо? — уже одевшись, поинтересовался Тилет, выведя Кинта из раздумий.

— Нормально, я перевязался утром начисто, саднит, но терпимо.

— А завтракать, что, не будем?

— Бери вещи, внизу нас ждет омлет с ветчиной, свежая сдоба и чай.

— Какой заботливый Кинт Акан, — Тилет подхватил футляр-саквояж и дорожный баул, — пойдем тогда.

Позавтракали молча и быстро, после чего с большим трудом поймав экипаж на еще сонных улочках Илкана, отправились за город, в живописную долину, вспыхнувшую пестрым ковром полевых цветов.

— Господа желают, чтобы я подождал? — странного вида парень, в матросском кителе с чужого плеча, получив оплату за проезд, поинтересовался у Кинта.

— Поезжайте, милейший, — Кинт показал тростью в сторону города.

— Ну, как знаете, — пожал плечами парень и хлестнул вожжами лошадь.

Тилет осмотрелся по сторонам, высморкался в сторону уехавшего конного экипажа и, зябко подернув плечами спросил:

— И долго будем ждать?

— Транспорт обещали на рассвете, — Кинт указал тростью на выглянувший из-за гор диск солнца, — но похоже задерживаются.

— А если не прилетит, что, пешком обратно топать? Зря экипаж отпустили…

— Полковник держит обещания.

— Ну, тебе виднее.

Гул пассажирского скревера послышался с юга примерно через час, когда Тилет уже в который раз начал причитать, что придется возвращаться в город пешком. Облетев по кругу одиноко стоящих в долине Кинта и Тилета, скревер, натужно гудя винтами вертикальной тяги, опустился в десятке шагов. Люк-дверь распахнулась и в проеме появилась рослая фигура Мореса. Он махнул рукой и скрылся в темноте салона.

— Идем, — Кинт подхватил свой потертый саквояж и повернулся к Тилету, — ты чего замер?

— Думаю, куда ты меня ведешь, к виселице или еще на каторге некоторое время помучаюсь…

— Поздно думать, пошли.

Тилет обреченно поднял с земли вещи и побрел к скреверу.

— Доброе утро, господа, — Морес поприветствовал Кинта и Тилета как только они поднялись на борт.

— Вы задержались, полковник, — Кинт протянул Моресу руку.

— Обстоятельства, — ответил он на рукопожатие, — причем касающиеся тебя, точнее твоей семьи.

Кинт хотел было присесть на сиденье, но замер.

— Вот, — Морес протянул ему бланк телеграммы, — моя сестра принесла.

Кинт присел и начал читать. Гул винтов стих, а из кабины вышли двое пилотов с короткими карабинами в руках, они выпрыгнули из скревера на сочную зеленую траву, отошли на несколько десятков шагов и замерли, осматривая горизонт.

— С кем имею честь? — Морес протянул Тилету руку.

— Эм… Тирр Кобъе, Кинт говорит, чтобы я представлялся так.

— Морес Таг, — понимающе кивнул он, — присаживайтесь на любое кресло.

— Морес, мы должны лететь в Конинг! — Кинт смял телеграмму и сунул ее в карман.

— Нет, не мы, я полечу в Кониг и выясню в чем там дело, это не должно тебя беспокоить.

— Это меня уже беспокоит, полковник!

— Вот-вот, и я об этом, думай о деле, Кинт, а я помогу в Конинге, но после того, как мы обсудим важные вопросы… при нем, — Морес кивнул на Тилета, — мы можем это делать?

— Вполне, и о нем нам надо поговорить.

— В каком ключе?

— Как у вас выражаются… эм… ходатайствую о помиловании.

— Вот как? — Морес приподнял бровь и сверкнул стеклами пенсне на Тилета, отчего тот поежился на не очень удобном сиденье, — хорошо, об этом позже, а сейчас приступим… Документы, что ты раздобыл каким-то невероятным образом, уже переданы в военную академию столицы, император в восторге! Если бы не одно обстоятельство, то можно было бы считать первое дело в твоей карьере инспектора по особым поручениям завершенным.

— Какое обстоятельство?

Морес покопался в своем саквояже, вытащил потертую кожаную папку и, положив ее себе на колени, не глядя достал из нее конверт, раскрыл его и передал Кинту фотоснимок, точнее это была вырезка из газеты, наклеенная на кусок картона. Но снимок четкий… место Кинт сразу узнал, это русло реки недалеко от Джевашима, куда упал горящий скревер. На снимке застыли рабочие и механизмы, которые выволокли на берег обгоревшую скорлупу скревера.

— Ну, достали и достали, — пожал Кинт плечами.

— Обрати внимание на человека, там, у экипажа справа, старик Чекар его узнал, он командовал нападением на особняк в Дейлуре.

Кинт присмотрелся и узнал старого знакомого.

— Когда был сделан снимок?

— Газета почти свежая, третьего дня.

— Быстро он обернулся, — Кинт задумался.

— Ты с ним встречался?

— Он привез меня на встречу с Дактом, а потом разминулись, к сожалению.

— Вот это и будет продолжением твоего особого поручения от секретариата безопасности. Его нужно эм… — Морес снял пенсне, покосился на Тилета, потер переносицу и продолжил, — прости Кинт, но тебе придется выполнить работу палача. Сам понимаешь, это не простой человек.

— Спасибо за доверие, полковник … — хмыкнул Кинт.

— Именно! Доверить подобное эм… мероприятие, некому.

— Начинать гордиться?

— Почему нет? Ладно, не отвлекаемся, мне еще лететь с вами на юг, а потом лететь в Конинг…

— Подозреваю, что мы с этим парнем коллеги в прошлом, — Кинт отложил снимок.

— Я тоже это допускаю. Кое-что о нем уже есть, и что самое неприятное, он прибыл в терратос как один из множества помощников посла Решенца, но он очень хорошо знает местность, особенно северо-восток, водит дружбу со старейшинами оседлых кочевников.

— Это уже немало, учитывая, что старейшины не особо к себе допускают инородцев.

— Вот именно, но ведь ты тоже… — Морес кивнул на перстень кочевников на пальце Кинта.

В ответ Кинт лишь вздохнул.

— За ним следят лучшие филеры, я же еще почему задержался с вылетом, как раз был обмен телеграммами с нашими людьми в Джевашиме, и хотелось иметь более ясную картину.

— Да уж, прояснилось хорошо, — покивал Кинт, глядя в иллюминатор на двух пилотов, что стояли неподалеку, курили и о чем-то беседовали, не забывая посматривать по сторонам, — скажите, полковник, как скоро начнется очередная война?

— Думаю, не раньше следующей весны, скорее даже через весну, — совершенно не удивившись вопросу, ответил Морес, — столичные военные академики уже спят и видят, когда передадут инженерным трестам Майнга результаты изучения трудов профессора Дакта.

— Скажи, Морес, отчего император так жаждет новой войны?

— Не то, чтобы он так сильно ее жаждал, его к этому подталкивают, многие и многое… ох, Кинт давай не будем погружаться в эти материи… мы служим терратосу, а другой Родины у нас нет.

Кинт согласно кивнул, но отчего-то ему стало очень грустно, скорее, это было нечто среднее между разочарованием и тихой злобой… Он молча набил трубку, тяжело вздохнул и сказал:

— Итак, полковник, не будем терять времени, вам еще лететь в Конинг…

— Да! Вот здесь бумаги, пока будем лететь — ознакомишься, — Морес протянул Кинту папку, — так, что с твоим новым приятелем?

— Почему новым? Мы давно знакомы, и вообще, после того что мы пережили вместе, мы, можно сказать, родственники! А учитывая, сколько я теперь ему должен… — открыл рот Тилет, но поймав на себе испепеляющий взгляд Кинта и недоумение Мореса, замолчал и отвернулся к иллюминатору.

— Итак, пока летим внимательно изучи документы, там, в основном, телеграммы с отчетами филеров, а это на расходы, — Морес достал из саквояжа жестяную коробку и протянул Кинту.

Взвесив в руке коробку, Кинт бросил ее Тилету со словами:

— Убери в дорожный баул.

— Это детище прогресса неимоверно гудит в полете, так что давай, рассказывай, что с этим парнем и полетим в столицу, — Морес достал тонкую сигару и тоже закурил, закинув ногу на ногу и приготовившись внимательно слушать.

— Давай прежде выясним один момент, кто еще в секретариате знает, что ты полетел на встречу со мной, и, кстати, удалось найти предателя среди ваших?

— К сожалению, нет, не удалось, я пересмотрел в архиве все бумаги доступные мне, но не все, сам понимаешь, их там не счесть… но схожего почерка с тем что на салфетке пока не нашел.

— А дядюшка, может показать ему?

— Во-первых, не хочу расстраивать старика новостью о предательстве в секретариате, во-вторых… ты же знаешь, он радикален в решениях, переведет секретариат и все управления на казарменное положение до выяснения, а это навредит делу. О моей встрече с неким полевым инспектором секретариата известно нескольким человекам уже сегодня, к вечеру, после смены дежурных офицеров, будет знать еще дюжина человек.

— Тогда мы не полетим в столицу, высадишь нас в Латинге.

— Разумно, согласен.

— А с Тилетом… то есть с Тирром дьявол его возьми Кобъе, все сразу не объяснишь, впрочем, в любой жандармерии правопорядка ты найдешь розыскной лист с его физиономией.

— В чем его обвиняют?

— Может уже перестанешь пялиться в иллюминатор и сам расскажешь? — повысил голос Кинт.

— А с какого момента рассказывать? — Тилет тут же оживился и, судя по виду, был готов отпустить какую-нибудь мерзкую шутку.

— С момента как появился первый розыскной лист, — нахмурился Кинт, — ты был в розыске во всех провинциях, кроме южной и восточной, а теперь, после возвращения Его высочества, тебя ищут везде.

— Ну а что собственно говорить, учитывая мое ремесло, меня разыскивают за убийства и за побег с каторги.

— Осмелюсь уточнить, — спокойно, можно сказать безучастно, поинтересовался Морес и притушил сигару о каблук ботинка, а окурок выбросил в дверь-люк, — в чем ваше ремесло?

— Убивать людей, за деньги… — пожал плечами Тилет, — но тихо, без шума и стрельбы, и самое главное, сначала я ищу людей, за которых мне заплатили, где бы они не находились и как бы не прятались.

— Очень полезное ремесло, — снова спокойно заключил Морес, — так что от меня требуется?

— Полагаю, снять обвинения не получится, тогда необходима новая гражданская грамота… нас с Тилетом действительно, многое связывает, мало того, те офицеры Решенца, в поезде, без его помощи я бы не справился…

— Да! Господин капитан меня дважды продырявил! Ну и я, чего уж, желал размотать его кишки по предгорьям севера… долгая история, господин полковник, но с некоторых пор и обстоятельств, многое изменилось.

— Хорошо, я подниму розыскные дела у жандармов, ничего сразу обещать не буду и рекомендую пока так и представляться — Тирром Кобъе, в тоже время напомню, я всецело доверяю Кинту, и потому закрою глаза на многое, учти Кинт, с этого дня ты за него отвечаешь.

— Спасибо, полковник.

— Кинт, ты отвечаешь за убийцу на свободе, и благодарить пока рано.

— Я понял…

— Хорошо, тогда летим, — Морес захлопнул свой саквояж, — наклонился к проему и крикнул, — господа! Пора лететь!

Уже порядком заскучавшие пилоты, обрадовались и быстрым шагом пошли к скреверу.

Полет занял почти весь световой день, и когда солнце уже клонилось к закату, скревер пошел на снижение…

— Нравится мне эта провинция, — Тилет вдохнул полной грудью запах полевых цветов на лугу, где их с Кинтом высадил Морес и скревер тут же взмыл вверх и, набирая высоту, полетел на восток.

Здесь уже давно лето вступило в свои права и несмотря на опускающиеся вечерние сумерки, очень тепло. До старого Восточного тракта рукой подать, впереди на горизонте виден Латинг, а справа зеленеет Сырая роща.

— Сейчас уже не то, что раньше… прогресс пришел и сюда.

— Ну, — Тилет подхватил поклажу, — этого не избежать, не сидеть же местным аристократам при свете от масляных ламп. Добираться как будем?

— Выйдем на дорогу, вон как раз перекресток с проселком от фермы, там и подождем, кто-нибудь да поедет в сторону города.

— Тогда пошли.

Ждать, стоя на глинистой обочине, пришлось недолго, с востока ехал караван из нескольких моторных фургонов, последний из них остановился, в ответ на поднятую Кинтом трость.

— Заблудились? — Рыжий и конопатый парень в брезентовом комбинезоне на голый торс и в косынке с масляными пятнами на голове высунулся из окна кабины, расплывшись в добродушной улыбке.

— Нет, нас фермер подвез до перекрестка, — Кинт кивнул в сторону строений на холме.

— За просто так, не повезу!

— А за сколько?

Парень смерил взглядом Кинта, потом Тилета, и важно заявил:

— Кест золотом и забирайтесь в фургон, только я вас высажу на окраине, хозяин не любит брать пассажиров в дороге.

— Договорились, — Кинт достал из кармана жилетки золотой и подкинул его.

Парень ловко поймал кест и кивнул назад.

— Забирайтесь, пока хозяин не видит.

Фургоны ехали порожними, в кузове лежали пустые большие брезентовые мешки, в которых перевозят ткань с мануфактур. Кинт и Тилет удобно расположились на них, ехать предстояло еще около часа.

— Давно знаешь этого полковника, — спросил Тилет и поправил под мышкой кобуру с пистолетом, к которой никак не мог привыкнуть.

Кинт задумался ненадолго и ответил:

— Выходит, что уже полжизни.

— Доверяешь ему?

— Да.

— Тогда я спокоен.

— А я нет…

— Ты о чем?

— Ты внимательно слушал разговор?

— Конечно.

— Если я буду делать все, так как он требует, точнее, требует секретариат, то очередной войны не избежать.

— Ее и так не избежать, Кинт, я пожил в Майнге, и хочу тебе сказать, что разговоры о войне у них там за чашкой утреннего чая.

— Ты не представляешь, Тилет, на что способен горючий сланец, именно эту руду изучал профессор Дакт… я видел, как крошечная щепотка разметала палаточный городок и все вокруг моментально вспыхнуло, а очередная война, с боеприпасами на его основе не оставит камня на камне от городов, погибнут миллионы.

— И что ты хочешь сделать?

— Сделаю немного больше того, чего ждет от меня Морес, мы сделаем.

— Я еще с трудом понимаю всю эту твою инспекторскую возню, но ты мне, главное, дай свое крепкое слово, что я не попаду на виселицу, ну и объясни хоть немного, что ты задумал.

— Пока ты со мной, будь спокоен, а остальное объясню, позже, у нас будет время, — Кинт повернулся в сторону железной дороги, по которой, часто пыхтя, быстро несся пассажирский состав с востока.

 

Глава двадцать четвертая

— Остановлюсь на повороте, приготовьтесь! — прокричал из кабины водитель, когда конвой из фургонов втянулся на окраину Латинга со стороны фермерских полей, — выбирайтесь поживей, чтобы хозяин не видел.

Еще немного и совсем стемнеет, редкие фонари вдоль старого канала на окраине, помогли Кинту сориентироваться, и он указал тростью на угол одноэтажного каменного дома, от которого улица с небольшим уклоном поднималась к центру города.

— Идем туда, возьмем повозку.

На улицах вечернего Латинга еще хватало прохожих, моторных повозок и конных экипажей, один из которых по сигналу Кинта остановился у тротуара.

— Любезный, в квартале ткачей еще действует старая гостиница? — поинтересовался Кинт у возницы.

— А чего ей сделается? У кого не хватает кестов на заведения господина Дова, те ищут дешевый ночлег.

— И находят?

— Конечно, еще много дешевых ночлежек осталось по окраинам, забирайтесь, отвезу.

Возница был молчалив и всю дорогу он не проронил ни слова, хоть и отметил для себя, что двум вполне прилично одетым господам странным образом понадобилась дешевая ночлежка. А вечерний город начинал совсем другую жизнь — в подворотнях ремесленного квартала собирались группы местной шпаны, чтобы расползтись по городу и начать промысел среди приезжих зевак; конные патрули городовых парами разъезжали по улицам, оберегая покой господ; рабочие фабрик и мануфактур, получив недельное жалование, посещали лавки на окраинах. Набережная и центральная площадь были ярко освещены электрическими фонарями, со стороны множества ночных заведений играла музыка и доносился шум веселья. Потом повозка свернула на улицу, ведущую в западную часть города, туда где находятся ткацкие мануфактуры, а также кварталы бараков и домишек людей, которые уже не первым поколением трудятся на этих мануфактурах. Повозка еще раз свернула, на улочку где были бордель, пара кабаков и собственно гостиница с говорящим названием «Сладкий сон».

— Да уж, среди такого шума и не выспишься, — посетовал Тилет, когда рассчитавшись с возницей, они с Кинтом остались стоять на тротуаре.

— Тебе и не придется спать, если только вздремнуть в полглаза и следить за вещами.

— А ты?

— А я отправлюсь по делам, и не вздумай показывать нос на улицу или в таверну при ночлежке! Затеешь драку, приедут жандармы и, считай, пропала куча золотых кестов вместе с твоей свободой.

— Согласен, но только при наличии еды и выпивки, а то вдруг ты провалишься где-нибудь по своим важным инспекторским делам…

— С этим решим, — Кинт уверенным шагом направился к входу в гостиницу, откуда минуту назад крепкого сложения парень вышвырнул какого-то человека, а следом бросил ему под ноги старый потертый чемодан.

Холл представлял собой скорее широкий коридор, который упирался в окошко в стене, а сбоку была дверь без ручки. Когда Кинт и Тилет почти дошли до окошка по скрипучим и грязным доскам пола, окошко распахнулось, в нем появилось круглое, как шар лицо управляющего, или кто он тут…

— О! Господа ищут апартаменты? — вытирая платком пот со лба, спросил управляющий, от него неприятно пахло или здесь вообще такой запах кругом.

— Это какая-то нора, — тихо сказал Тилет, — какие уж тут апартаменты, так, песьи норы.

— Да, нам нужна комната.

— Надолго? — управляющий неискренне улыбался и внимательно рассматривал гостей.

— Еще не известно, оплатим за пару суток, а там посмотрим.

— Я вижу, что господа могут позволить себе самые лучшие наши апартаменты, за двое суток всего-то золотой кест. Цена устраивает? — из стены выехал жестяной ящичек.

— Да, — монета брякнула, ящичек заехал в стену, а потом снова выехал, внутри лежал ключ с массивным деревянным брелоком.

— Дектар! Проводи гостей в апартаменты! — закрывая окошко, громко крикнул управляющий.

Массивная дверь без ручки открылась, за ней стоял тот самый парень, что выкидывал кого-то на улицу: шеи почти нет, широк в плечах, уши и нос неоднократно сломаны и с безобразным шрамом через все лицо.

— Каков красавец! — не сдержался Тилет.

Парень ничего не сказал в ответ, а лишь показал рукой с огромной ладонью на винтовую лестницу, ведущую наверх из тамбура за дверью без ручки.

Апартаменты на удивление оказались чистыми, почти не воняло, в наличии туалетная комната, две грубо сколоченные кровати с соломенными матрасами и подушками, в том же стиле стол и два стула, вот и все убранство. Сама комната располагалась на мансардном этаже трехэтажного каменного дома, отчего окошко было всего одно, в низком косом потолке.

— Благодарю, — Кинт, вышел в коридор к здоровяку и протянул ему бумажную купюру, — любезный, тебя не затруднит принести из таверны внизу ужин, разных закусок и вина? Сдачу можешь оставить себе.

В ответ здоровяк согласно кивнул, зажав в ладони бумажку, и удалился походкой портового грузчика. Прикрыв за ним дверь, Кинт достал из дорожного баула трофейный картечник и жестяную коробку, что оставил Морес.

— Это куда это ты собрался с такой артиллерией? — Тилет с удовольствием стянул сапоги и плюхнулся на кровать, отчего тут же поморщился, — дьявол! Как жестко.

— Не я а ты с этой карманной артиллерией, будешь охранять свой покой и наше имущество, не отстрели себе только ничего.

— Не надо думать, что я не умею обращаться с подобным оружием, господин капитан, просто я не люблю огнестрельное и предпочитаю…

— Знаю, знаю, — Кинт поднял руку, останавливая начавшуюся было поучающую тираду Тилета, — ночевать могу не вернуться, дел много, прошу, веди себя тихо здесь.

Открыв жестяную коробку, Кинт обнаружил в ней несколько пачек бумажных кестов в казначейской упаковке, одну положил себе в карман жилетки, вторую бросил Тилету.

— Это тебе, как неприкосновенный запас, засунь в самый дальний карман и забудь о них.

— Хорошо, — Тилет ловко поймал пачку, повертел ее в руке и, не целясь, бросил ее в сапог, — пусть там полежит, потом придумаю куда спрятать.

Кинт вернул коробку обратно в баул, а сам баул задвинул ногой под кровать, туда же отправился саквояж-футляр.

— Ты главное сам не вляпайся ни в какую историю, а то я здесь состарюсь и умру.

— Да, на этот случай… — Кинт задумался, — на этот случай к тебе может прийти женщина…

— Красивая? — осклабился Тилет.

— Очень… ее имя Шагэ, верь ей как мне.

— К сожалению, Кинт Акан, в этом мире была только одна женщина, которой я верил, это моя мать, я уже и не помню ее лица… а вот другим женщинам, тем более красивым, я не верю.

— Согласен, но этот случай скорее исключение, ладно, мне нужно идти.

Кинт столкнулся в дверях со здоровяком, он держал в руке плетеную корзину, от которой исходил головокружительный аромат жареного мяса и специй.

— Заноси, заноси! — оживился Тилет и подскочил с кровати, — ты просто посланник Небес, какой аромат!

Кинт пропустил парня в комнату, а сам направился по коридору к лестнице.

Оказавшись на темной улице Латинга, рядом с дорогой, по которой колесили моторные повозки и конные экипажи, Кинт остановился, раскурил трубку и оперся на фонарный столб плечом. Хотелось лечь на тот кондовый топчан с соломенным матрасом, закрыть глаза и, ни о чем не думая, заснуть. Но голова была как колокол на ратуше в полдень, звенела и роящиеся мысли никак не хотели выстраиваться в четкую линию.

— Куда угодно господину? — после того как шум двигателя стих, в окно кабины высунулся водитель моторного экипажа.

— С чего ты взял, что мне куда-то надо?

— Ну, — мужчина средних лет с рыжими бакенбардами и усами почесал затылок, — ты либо пьян, либо задумался, но то, что ты собрался куда-то ехать, это понятно…

Кинт забрался в салон, откинулся на сиденье и назвал адрес, после чего экипаж, медленно разгоняясь, направился в центр Латинга.

— По пути останови у какой-нибудь хорошей кондитерской лавки.

— Хорошо! — перекрикивая шум двигателя, ответил водитель.

Спустя час, экипаж остановился на слабо освещенной улице в старом городе.

— Вас подождать? — заботливо поинтересовался водитель.

— Через десять минут не появлюсь, уезжай, — Кинт сунул купюру в выдвигающийся ящичек в салоне и ступил на мостовую.

— Как прикажите, — водитель потушил свет фар, чиркнул огнивом и закурил трубку на длинном мундштуке.

Каменная кладка невысокого забора уже вспыхнула зеленью, вьюн, что заплел старые кованые ворота, тоже разросся на летнем солнце, и было непонятно, где кованые пруты, а где ветки вьюна. Пройдя через приоткрытую калитку, Кинт остановился и прислушался, из-за соседского забора снова доносилось мелодичное пение, а в доме напротив свет горел лишь в гостиной. Осторожно ступая и не издавая ни звука, Кинт прошел сначала в каретный сарай, чиркнул огнивом и, подняв его над головой осмотрелся — одноколейник стоит нетронутым, как и комок сена в углу у столба. Покинув сарай, Кинт прошел к двери дома и осторожно постучал…

— Кто, кто там?

— Это я.

Лязгнул засов, дверь распахнулась, и Шагэ повисла на шее Кинта…

— Хвала Небесам! Это ты…

— А ты ждала кого-то еще? — Кинт приобнял ее за талию, это было скорее на рефлексах, потому что Шагэ была готова просто сползти на пол… — тихо, ты что?

— Дурак! — Шагэ кулачком стукнула Кинта по спине, — сначала твоя телеграмма, я сутки головы не поднимала от тех бумаг, потом этот странный старик…

— Чекар его имя.

— Я уже знаю, — Шагэ отстранилась и посмотрела в лицо Кинту, — мне хочется, чтобы ты исчез из моей жизни, но как только об этом подумаю, сразу трясет…

— Интересный поворот.

— А вообще, ты сам виноват! — она нежно оттолкнула его от себя.

— В чем?

— В том, что ты есть! — Шагэ взяла Кинта за руку и потянула за собой, — пойдем, соседи стали любопытны в последнее время.

Шагэ была как всегда прекрасна, даже в домашнем халате и с растрепанными огненно-рыжими волосами. Повесив на крючок в прихожей плащ и трость, Кинт проследовал в гостиную.

— Вот, это для твоей малышки, — Кинт положил на стол картонную коробку.

— Какие мы заботливые!

— Не язви!

— Спасибо, — Шагэ убрала коробку с конфетами в ящик тумбочки, — ты надолго?

— Сначала поговорим и я решу.

— Нет, мой дорогой, Кинт Акан! Решу я!

— Хорошо, — Кинт пожал плечами, — тебе удалось сделать фотокопии, как я просил?

— Нет! Я же сказала, я сутки не сомкнула глаз и перерисовывала все от руки.

— И как, получилось?

— Вполне.

— Неси сюда.

Конинг

— Мама! Там этот дядя в усах, который отца забрал! — прокричал Дайм и побежал от окошка в детской на кухню.

— Что? — не поняла Сэт, она возилась у очага с завтраком.

— Ну дядя, — Дайм нахмурился, погрозил матери пальчиком и попытался спародировать отца, — не доверяй синим камзолам! Там тот усатый по улице идет…

Вытерев руки о фартук, Сэт прильнула к окну и увидела Мореса, он уже свернул в узкий проход между лавкой и соседским забором, а через секунды раздался настойчивый стук в дверь.

— Сынок, иди к себе, — Сэт погладила сына по голове и нежно подтолкнула в спину.

Дайм нехотя отправился в детскую, подтянув пижамные штаны.

— Только не говорите, что что-то случилось с Кинтом! — открыв входную дверь, вместо приветствия заявила Сэт с металлом в голосе.

— Здравствуйте мадам, — Морес приподнял форменный котелок и учтиво поклонился, — Я тоже рад вас видеть… с Кинтом я виделся часов восемь назад, с ним все в порядке, а вот у вас тут, насколько мне стало известно, что-то происходит, я получил вашу телеграмму…

— Проходите, — Сэт отступила и указала рукой в сторону гостиной.

— Так что случилось? Рассказывайте, — Морес снял котелок и положил на стул, сам же садиться не стал, а заложив руки за спину, приготовился слушать.

— Какой-то бред! Я не знаю всех подробностей, но отца арестовали и обвиняют в мародерстве во время Северной войны.

— Что, простите? — у Мореса поползла вверх тонкая бровь.

— Я же говорю, бред! Его уже допрашивал какой-то судья из Мьента, а отца содержат в гарнизонной тюрьме. А еще… Маар сказал, что отцу обещали снисхождение, если он даст показания на Кинта, будто это он отдавал приказы на мародерство.

Со стороны улицы донеслось тарахтение моторного экипажа, затем в лавке что-то громыхнуло и послышались шаги. Морес прислушался…

— Это Маар приехал, он нам в лавке помогает.

— Очень кстати, пригласите его сюда.

— Что-то с Кинтом? — сразу же спросил Маар, пройдя в гостиную и увидев Мореса.

— С Кинтом все в порядке… Доброе утро, Маар, — Морес шагнул на встречу и протянул правую руку, но потом опомнился и протянул левую, — отвезете меня к ратуше, судья ведь там?

— Да, как паук там расселся, плетет свою паутину… мерзкий тип! — Маар ответил на рукопожатие.

— Поедемте, я не располагаю большим количеством времени. Мое почтение, мадам, — Морес снова чуть поклонился, поднял со стула котелок и вышел из гостиной.

— Это все из-за коменданта, капитана Токэ, — Маар завел двигатель и снял экипаж с тормоза, — он на госпожу Григо глаз давно положил, все таскался в лавку с цветочками да сладостями, еще до того, как Кинт нашелся. А потом стал господина Григо провоцировать… это точно его пакость, господин Морес, всем это понятно.

— Очень интересно, — Морес поправил пенсне, — едем в ратушу.

Один из городовых отступил от двери ратуши, а второй открыл ее, пропуская высокого господина в форменном синем камзоле, с колючим, ледяным взглядом за стеклами пенсне…

— Где судья из Мьента? — на ходу спросил Морес.

— Выехал! — громко ответил тот, что не держал дверь.

— Куда? — Морес остановился и развернулся на пятках.

— В гарнизонную тюрьму!

Морес ничего не сказал в ответ, шустро сбежал по ступенькам, запрыгнул обратно в ожидавший его экипаж, и тот тут же рванул с места, насколько это возможно для такого старья. Было уже позднее утро, Кониг проснулся и ожил — задымили трубы лесопилок и силовых установок портовых кранов, на пристанях гудели баржи, сезонные рабочие компаниями забирались в грузовые фургоны, что повезут их в лес. На главной улице старого Конинга открывались лавки и салоны, и те, кто вчера перебрал и кому не нужно спешить, с помятым видом потянулись в салоны за спасительной выпивкой. В Конинге все еще очень популярен конный транспорт, отчего немощеная центральная дорога была усыпана лошадиным навозом, который иногда убирали, соскребывая в сторону сточной канавы. Раз в месяц жители Конинга устраивали общую приборку, выходили на улицы, вооружившись метлами и лопатами. Это уже давно сложившаяся традиция, и уже не столько для наведения порядка, сколько возможность собраться и выпить, приезжим познакомиться, многочисленным вдовам найти новых женихов, а вечером, на тесной набережной устроить большую городскую пьянку. В Конинге все совсем не так, как в других городах терратоса, да, здесь есть своя аристократия, но здесь нет ни одного нищего. Здесь любому предложат работу, пусть незначительную, пусть за малое количество кестов, а порой и просто за еду, но уже давно никто не голодает в Конинге.

— Да уж, — поглядывая по сторонам, заметил Морес, — у вас здесь что, действительно нет бездомных и попрошаек?

— Господин Морес, — Маар даже хохотнул, — может, когда с осени и останется пара бездомных, что обычно из сезонных рабочих, которые пристрастились к шанту и их вышвырнули из артели, но сами подумайте, кто в нашу зиму выживет без теплого угла? Старик Дукэ бывает добр, и пускает кого из таких в каретный сарай пожить, но гоняет их так, что те забывают с какого края бутыль шанта распечатывается! О, вот и комендатура, но меня туда не пустят…

— Остановись у ворот и подай сигнал.

Скучавший в караульном грибке часовой подпрыгнул на месте, услышав звук образованный струей пара под давлением и вырвавшийся через сопла, этот звук и гудком не назвать, скорее рев.

— Открыть ворота! — сунув под нос подбежавшему часовому свой жетон, спокойно, но весьма настойчиво приказал Морес.

Часовой и в глаза никогда не видел подобных жетонов, но прекрасно слышал о секретариате безопасности терратоса. Он, согласно наставлениям строевого устава, вытянулся как струна и кивнул, отдав честь, а потом, едва не споткнувшись, побежал открывать ворота.

— Жди здесь, — Морес выпрыгнул из экипажа, осмотрелся, без особого труда определил здание тюрьмы и широким шагом направился к нему.

Дежурный надзиратель тоже попытался изобразить строевую стойку, увидев жетон Мореса, но мешал большой живот, а отдать честь было тяжело из-за заплывшей жиром шеи, поддерживающей лысую и круглую как шар голову.

— Где судья из Мьента, где Ян Григо?

— Так они все в подвале, в камере дознания…

— Где? — заорал Морес, отчего толстяк попятился назад и едва не упал, — а ну, веди!

Спустились в подвал, прошли по короткому коридору со сводчатым каменным потолком и остановились у двери, из-за которой доносились шлепки… Картина, которую застал Морес, его взбесила, нет, подобные мероприятия по дознанию он, бывало, проводил и сам по отношению к шпионам, заговорщикам или каким-нибудь бомбистам. Но здесь немного другой случай… Едва держа себя в руках, Морес застыл в дверях. Григо был подвешен за цепь кандалов к крюку в потолке, а распаленный процессом дознания мужчина в звании капитана, судя по нашивкам на расстегнутом кителе, охаживал Григо кулаками по животу и вообще, куда попадет.

— Господа, а что здесь происходит? — громко спросил Морес, прошел к сидящим за длинным столом судье и его секретарю, и положил на столешницу свой жетон.

Свет от нескольких зарешеченных окошек под потолком, косо падал на столешницу, но разглядеть, что написано на жетоне они смогли, отчего оба застыли немыми изваяниями.

— А вы, собственно, кто? — капитан Токэ повернулся к Моресу.

— Кто я? — Морес в два быстрых шага оказался рядом, — я твой спаситель и благодетель…

Хлесткий удар в подбородок заставил ноги капитана взлететь вверх, Морес насел сверху и с каждым ударом, вгоняя нос капитана Токэ вовнутрь черепа и кроша лицевые кости, приговаривал:

— Если… ты не сдохнешь сейчас… то я… отправлю… тебя… служить… рядовым жандармом в северный форт! Но молись… Небесам… чтобы тот… из-за которого ты все это затеял, не нашел тебя!

Капитан неподвижно застыл на полу, последние удары Мореса были словно по мешку с песком.

— Вы… вы его убили? — пролепетал судья.

— Если так, не велика потеря для терратоса, — Морес достал носовой платок и стал вытирать окровавленные костяшки.

Толстяк-надзиратель, что так и стоял в дверях, был готов сам, вот-вот рухнуть в обморок.

— Снимите господина Григо, отнесите его в лазарет комендатуры, живо! — приказал ему Морес.

Судья и его писарь были в шоке, они не знали, как реагировать на произошедшее…

— Теперь с вами, господин судья, — Морес присел на край стола, достал тонкую сигару, не с первого раза трясущейся рукой ее подкурил, с наслаждением затянулся и продолжил, — вы вступили в преступный сговор с капитаном Токэ?

— Эм… но капитан Токэ…

— Сколько? — Морес притянул к себе за ворот судью и отбросил на стул, — не врите, если не хотите сдохнуть на каторге!

— Две тысячи золотых кестов…

— Надеюсь, этих кестов вам хватит, чтобы уехать подальше, и спрятаться так, чтобы вас не нашли… Вы еще здесь? — Морес выдохнул дым в лицо судьи…

 

Глава двадцать пятая

Латинг

— Жаль, — Шагэ с сожалением прикусила губу, глядя как Кинт надевает плащ, стоя в прихожей.

На столе остался недопитый чай и так и тронутый пирог.

— Я не могу остаться, Шагэ, оставь уже то, что ты там себе придумала, прошу тебя.

— Неужели, ты совсем равнодушен ко мне?

— Нет, Шагэ, я очень дорожу нашими с тобой отношениями, несмотря на то, как они начались.

— Тогда почему?

— Не начинай опять!

— Ты всегда приходишь ко мне, когда тебе надо, Кинт Акан! Но когда мне хочется тепла, ты уходишь! На этот, последний раз я тебя прощу, но больше не смей появляться в моем доме!

— Хорошо, — Кинт сунул подмышку сверток, — как скажешь…

Шагэ хотела выбежать вслед за вышедшим из дома Кинтом и сказать какие-то добрые слова на прощание, а Кинт остановился в арке ворот и хотел вернуться, но никто из них не сделал так, как хотел…

— … да не нужно хватать клинок как вожжи! Легко, снизу три пальца вдоль клинка, большим пальцем только чуть прижал, а указательным ловишь равновесие… вот так, видишь? И бросаешь, кисть как кнут!

Кинт застал странную картину, вернувшись в апартаменты — Тилет с задором армейского звеньевого-инструктора, показывал гостиничному вышибале, как метать нож. Дверь в туалетную комнату была уже вся испещрена следами попадания ножа.

— Как успехи? — Кинт вошел в комнату и бросил сверток на кровать.

— Дури в нем как в паре ломовых лошадей, ему корабельный якорь метать, а не нож! Хотя, топор ему тоже пойдет, — откровенно возмутился Тилет.

— Так пусть принесет топор, я видел на заднем дворе, торчит в колоде, только сразу пусть и дверь новую где-нибудь раздобудет.

— Да он хороший парень, Кинт, жаль не говорит…

— Немой?

— Нет, язык вырван.

— Не повезло… — Кинт опустился на кровать и потер виски, — долго вы еще тут будете упражняться?

— Ладно, парень, завтра продолжим, иди… — Тилет подтолкнул в спину здоровяка, — а когда тот вышел, явно расстроившись, Тилет присел рядом с Кинтом и спросил, — ну, какие планы?

— Мне выспаться, тебе выспаться и завтра, точнее уже сегодня утром, выезжаем, — Кинт стянул сапоги и стал раздеваться, — иди дверь закрой.

— Как скажете, господин капитан, — Тилет закрыл дверь на засов, потом убавил свет газового рожка и не сильно, но все же плюхнулся на свою кровать, — ты иногда такой зануда, Кинт, сил нет!

— Да, и тебе спокойной ночи, — Кинт натянул суконное одеяло до носа и закрыл глаза, листая в воспоминаниях картинки Конинга, ужины у старины Дукэ, лица Сэт, Дайма и Григо…

Навалилась грусть и тоска, защемило в груди, и не было известно, когда представится возможность вернуться к семье. Так он и уснул, провалившись во сне далеко, куда-то на северо-восток.

Оба проснулись с первыми гудками цехов и мануфактур. Услужливый и благодарный Тилету за науку громила, принес на завтрак лепешки и горячий чай, за что был вознагражден хрустящей купюрой и выпровожен за дверь.

— Поедем в Джевашим, — жуя лепешку и, глядя в никуда, тихо произнес Кинт.

— На чем?

— Надо быстро добраться… арендуем в гараже «Дова» экипаж.

— А где ты научился управляться со всей это колесной техникой? Ты же вроде всегда на лошадях…

— Я бы и сейчас, с большим удовольствием на лошади поехал, но время не ждет. Впрочем, путешествие на лошадях у нас впереди.

— Это куда?

— На север, тропами контрабандистов.

— Ого! Через Тэк поедем?

— Нет, чуть западнее, как раз через те места…

— Понял, — сообразил Тилет, и рука невольно потянулась к груди, к тому месту, что иногда болит на плохую погоду.

Спустя полчаса, возница привез Тилета и Кинта к гаражу треста «Дов и сыновья», но управляющий гаражом отказал в аренде, сославшись на то, что из земель кочевников не вернулось уже два экипажа за последние полгода. Пришлось использовать жетон, который, несомненно, произвел впечатление, но в аренду экипаж дали только с водителем треста. Впрочем, так вышло даже дешевле, чем предполагаемая аренда, и в результате Кинт заплатил сотню золотых кестов бумагой за новенький экипаж с керосиновым двигателем и угрюмым водителем, седым мужчиной средних лет.

— Нужно припасов купить, путь неблизкий, — закрепляя багаж, сказал Кинт Тилету.

— Зачем, на пути следования будут наши посты, там и поедите, — предложил водитель, помогая с багажом.

— Затем, что может так случиться, что придется свернуть с тракта на проселки и, к примеру, заночевать в лесу.

— Как это в лесу? — водитель спал с лица, понимая перспективу.

— Это на крайний случай, приятель, — Кинт похлопал его по плечу, — но мы к этому должны быть готовы, места-то дикие, это тебе не по южному тракту колесить.

— Ну да, — водитель согласился, — хотелось бы вернуться домой.

— Вернешься, обещаю… — затянув узел веревки, сказал Кинт, — поехали на рынок и в оружейный, что рядом с вокзалом, заскочим.

Вяленое мясо, постные лепешки, крупа неблагородных злаков крупного помола и сыр — стандартный паек дорожного жандарма, дешево и питательно. Быстро пробежавшись по торговым рядам, Кинт купил все, что необходимо, и даже кое-что из бивачного снаряжения. Затем заехали в оружейную лавку…

— Что угодно господам, — жилистый мужчина с обветренным и загорелым лицом поинтересовался у ранних посетителей.

— Пару охотничьих карабинов под армейский патрон.

— О! Господа понимают в оружии! Прошу, новинка оружейного дома Ренэ, трубчатый магазин на семь патронов, но если загнать предварительно один в патронник, то получаем восемь! Затворная скоба плавна как балетная прима! Прицельная планка на тысячу шагов! А вес? Попробуйте! — сняв с витрины карабин с виду так обычный кавалерийский, хозяин лавки бросил его в руки Кинту.

— Вам бы в театре служить, уважаемый, — Кинт повертел в руках карабин, опустил вниз затворную скобу, отчего открылся патронник…

— Все детали этих карабинов доводятся вручную лучшими оружейниками заводов господина Ренэ.

Оружие было действительно превосходно, почти невесомо, прикладисто…

— Возьмите его одной рукой и попробуйте прицелиться… эм… а вот в циферблат! — указал рукой на настенные часы продавец, — чувствуете? Из него можно стрелять как из пистолета!

Тилет все это время скучал и рассматривал витрину со штыками и прочими образцами холодного оружия.

— Я вижу, что это вполне достойный образец, не утруждайте себя более… — Кинт положил карабин на прилавок.

— Приятно иметь дело с истинными ценителями…

— Сколько за пару? — Кинт присмотрелся к витрине со снаряжением, разглядывая армейский походный ранец, но немного усовершенствованный относительно того, с которым ему саму когда-то приходилось выступать в многодневные патрули.

— Прошу прощения, но у меня только один… но могу сделать заказ, и вам привезут его в течение недели.

— Брось Кинт, если что, то я управлюсь и с картечницей, ну, или с этим карабином, у тебя же есть подарок из Майнга, — Тилет наклонился к Кинту и тихо проговорил, — вот пара новеньких армейских штыков не помешает.

— Так какова цена?

— Триста кестов… — продавец замялся, но потом добавил, — и вьючный чехол из толстой кожи отличной выделки! А если будете брать патроны, то продам каждую пачку в полцены!

— Хорошо, карабин, две сотни патронов и два армейских штыка, вот таких, — Кинт указал тростью на штык на витрине, который был скорее похож на абордажный палаш.

— Сейчас все приготовлю! — продавец светился как медная пряжка.

— Подожди, — Кинт достал из кармана жилетки длинный винтовочный патрон с тяжелой пулей, — такие есть?

— Есть! Но цена на них… — продавец поцокал языком.

— Полсотни…

— Сделаем!

Оставив в оружейной лавке пять сотен кестов, Кинт и Тилет вернулись в ожидавший их экипаж.

— Ну что, дружище, — Кинт прильнул к окошку между кабиной и салоном, — отправляемся в Джевашим.

— Храни нас Небеса! — тихо сказал водитель, снял экипаж с тормоза, и тот сорвался с места, набирая скорость.

— Куда столько патронов-то? — Тилет пихнул ногой тяжелый сверток на полу салона.

— Надо пристрелять оружие и тебе бы поупражняться… путь неблизкий, найдем подходящее место в диких местах.

— Деньги на ветер! — скривился Тилет и, сложив руки на груди, удобно расположился на сиденье и закрыл глаза.

— Ты же бывал в Северном терратосе? — Кинт тоже откинулся на сиденье и сдвинул шляпу на лоб.

— Приходилось, но в основном в приграничных княжествах, если не приближаться к большим городам и передвигаться проселками, то никому ты там и не интересен.

— Придется приближаться, у нас встреча в одном из таких городов у границы.

— Авантюра, если я со своей бледной физиономией еще сойду за местного торговца, то тебя, южанина по рождению и предкам сцапает первый же патруль жандармов. Впрочем, в Долинном княжестве можешь чувствовать себя спокойно.

— Это там где самый крупный невольничий базар?

— Да, там и наемников хватает из терратоса Аканов, и контрабандистов… там ты особого внимания к себе не привлечешь.

— Хорошо, — ответил Кинт, а потом пихнул Тилета в бок, — а ты не расслабляйся, сначала сплю я, а ты в окна поглядывай, разбудишь к ужину.

— Слушаюсь, господин капитан, — Тилет сел прямо, распахнул шторки так, чтобы как можно больше света проникало в салон, но тщетно, поля шляпы Кинта были достаточно широки.

К вечеру остановились у неглубокого, но широкого оврага, недалеко от проселочной дороги, точнее, это было высохшее русло реки. Пока Тилет с водителем разводили огонь и готовили ужин, Кинт нашел в сухом русле относительно прямой участок, шагов на сто, и выставил с десяток камней в качестве мишеней. Вернувшись к экипажу, он достал новый карабин, прихватил саквояж-футляр и несколько пачек патронов…

— Тилет, думаю, он без тебя отлично справится, пойдем вниз.

— Ну пойдем, выпустим в воздух несколько сотен золотых кестов, мой расточительный друг!

— От этого зависит наша с тобой жизнь, нужно практиковаться.

— Что ж, — Тилет подошел к Кинту и забрал у него тяжелый саквояж-футляр, — вспарывать плоть за последнее время я достаточно практиковался, а вот стрелять да… давно не стрелял.

— И кто из нас зануда?

В дальнейший путь тронулись через пару часов, Кинт предложил подменить водителя, на что тот охотно согласился, но заявил, что это никак не скажется на цене. Сегодняшнюю и завтрашнюю ночь можно ехать без остановок на ночлег, вот так подменяя друг друга, потом начнутся Дикие земли, а ехать через них ночью водитель отказался наотрез. Придется делать остановки на ночлег, с выставлением охранения.

 

Глава двадцать шестая

Джевашима достигли уже вечером пятого дня пути. Экипаж легко взобрался на холм и остановился. Холм тот самый, с которого когда-то Кинт рассматривал этот город в долине реки, когда приехал сюда впервые.

— Кинт, просыпайся, — толкнул его в бок Тилет, — добрались, и, похоже, к нам патруль городовых едет, ну или кочевников… не вижу, далеко еще.

— Труба в саквояже, — потерев лицо ладонями, сгоняя сон, ответил Кинт, а потом обратился к водителю, — езжайте прямо, милейший, не стойте, это выглядит подозрительно.

— Экипажи нашего треста обычно не останавливают, — ответил он и повел экипаж к городу.

Весь путь из Латинга до Джевашима прошел совершенно спокойно, ехали в основном проселками, кроме двух раз, когда приходилось выезжать на восточный торговый тракт, чтобы остановиться на станциях треста для заправки и обслуживания экипажа, один раз даже заночевали на такой станции в тесных апартаментах, но с чистым постельным бельем.

— Да, городовые, — подтвердил Тилет, сложил и убрал трубу в саквояж.

— Запомни, мой кровожадный друг…

— Да кто бы говорил!

— Запомни! Я головой отвечаю за твое поведение, и не только головой… ты просто должен знать, что ради спокойной жизни моей семьи я вернулся на службу терратосу.

— Хорошо, что напомнил, но мог бы и не напоминать, — недовольно скривился Тилет.

— И все же, если тебе захочется вспороть кому-то глотку, то будь добр, спроси сначала на это разрешение.

— Как изволите, господин капитан… На ночлег-то здесь есть, где остановиться?

— Да, тебе понравится, тут придется провести некоторое время.

— Патруль Джевашима! Остановитесь! — до салона долетел властный голос, когда экипаж почти доехал до первых хижин кочевников на окраине.

Кинт отодвинул набалдашником трости брезентовую шторку, трое всадников правильно обступили экипаж, чтобы не перекрывать друг другу линию выстрела, случись что, а четвертый, вероятно обладатель того самого властного голоса подъехал вплотную, это был крепкий мужчина, немногим старше Кинта и явно пришедший в городовые из кавалерии.

— Вы въезжаете в свободный город Джевашим, но въезжаете не со стороны тракта… — в голосе звучали нотки подозрительности.

— В первый раз в этом направлении еду, — нашелся водитель, — сбился с дороги, да спасибо механикам нашего треста, подсказали, как выехать к городу.

— Угу, — бывший кавалерист наклонился к окошку, — ваши жетоны, господа.

— Такой вас устроит?

— Вполне, господин капитан, — кавалерист уважительно поклонился, — какими судьбами?

— Проездом, с инспекцией земель, переданных кочевникам, — Кинт напустил важности, — много ли непримиримых племен осталось в Диких землях? У кого, как не у вас спрашивать об этом, и кстати, в каком кавалерийском корпусе служили?

— Первом Северном! — городовой даже привстал в стременах.

— Хм… и в штурме Тэка, значит, участвовали?

— Так есть, господин капитан! Был ранен, оттого и пришлось отойти от военной службы и податься в городовые… А что до непримиримых, то осталось несколько племен, кочуют, будь им пусто! Но сейчас пока спокойно, ближе к осени сюда потянутся, когда придет время собирать урожай…

Городовой оказался очень словоохотлив, и что важно, желал угодить представителю императорских ищеек.

— Здесь недавно произошло крушение пассажирского скревера, что об этом думают в вашем ведомстве?

— А что тут думать, видно кто-то из приезжих пытался вывезти контрабандой то, чем занимались в лабораториях у реки. Там постоянно с этой рудой у них что-то, то взорвется чего, то полыхнет в руднике… Вот и в скревере должно быть полыхнуло. Но новый помощник председателя городского совета докопается до правды, все организовал, собрали механизмы и лебедки, специальное снаряжение, ну чтобы под водой лазать, откуда-то привез… вытянули тот скревер, уже неделю, как на берегу лежит, но эти, в медных котелках, которым воздух по шлангам с берега подают, все еще лазают по дну реки…

— Вы не сообщайте никому про наш видит, договорились?

— Так есть, господин капитан!

Кинт молча кивнул, задернул штору и тихо сказал водителю:

— Поезжай на северную окраину, там гостинца, «Собачий хвост» называется.

— Вы с ума сошли… это же, — попытался возразить водитель.

— Делайте, как вам говорят!

— Как скажете, — водитель нервно перегазовал, отчего двигатель взвыл, и экипаж сильно дернулся с места, оставив за собой клубы сизого дыма и дорожной пыли.

Шест на черепичной крыше двухэтажной рубленой гостиницы возвышался над домишками кочевников на окраине Джевашима, собачьи хвосты покачивались на слабом ветру. Домашний скот неторопливо брел по широкой улице, подгоняемый двумя мальчишками, верхом на степных лошадках, доносился звук ударов по наковальне — кочевники пытаются жить оседлой жизнью, но своими традициями, и даже терпят переселенцев из других частей терратоса. Впрочем, поднимать Дикие земли своими силами тяжело, они это понимают, продают куски земель фермерам, а также получают немалую прибыль за счет рудника. Надо сказать, что в терратосе появилось немало желающих уехать в Дикие земли, тех, у кого не сложилась судьба торговца или фермера под пятой гильдий или из-за налогов, что в некоторых провинциях стали поднимать в последнее время.

Экипаж подкатил к широкой открытой веранде гостиницы, водитель ринулся развязывать веревки багажа, через секунды все вещи пассажиров оказались на веранде, водитель даже не попрощался, запрыгнул в кабину и был таков.

— Чего он? — Тилет почесал затылок, — тут вон как мило, кочевники никого своим песикам не скармливают, коровы вон, барашки, навоз ковром по улице…

— Нравится? — Кинт толкнул дверь, она не поддалась, тогда он несколько раз постучал по ней тростью.

— А почему нет? Если меня где-нибудь не пристрелят по твоей милости, то я бы здесь мог жить… нашел бы какую-нибудь дочку вождя из местных…

— Странно, — Кинт заглянул в окно рядом с дверью и постучал костяшкой пальца по стеклу.

— Давай я с заднего двора зайду?

— Не стоит, а то не доживешь до дочки вождя, если там кто-то из кочевников есть… Тут лошадь совсем недавно была, — Кинт показал на глинистую землю у коновязи, — возможно, отъехал куда.

— Ну, тогда подождем, мы же не торопимся?

— Я подожду, а ты пока, — Кинт достал из внутреннего кармана жилетки картонку с наклеенной газетной вырезкой, — вот этот господин нас интересует, не забыл еще свое ремесло?

— С чего бы?

— Вот и хорошо, я сейчас тебе его еще подробно опишу, вот держи кесты, — Кинт протянул кошелек, — пригодятся… Просто найди его и выясни, где он расположился… покрутись у рудника, за забор не лезь, пристрелят, охрана там серьезная. Ищи скорее в самых дорогих и достойных местах Джевашима, возможно, он у реки, в десяти минутах езды на юг, там скревер упавший достали.

— Хорошо, — Тилет заглянул в кошелек и одобрительно кивнул, — ты будешь здесь?

— Да, ну разве что на телеграф отлучусь, как заселюсь в апартаменты. Если не застанешь меня, то скажешь управляющему что ты с Карху.

— А это еще кто?

— Это я, — Кинт показал Тилету палец с перстнем.

— А-ааа, — протянул тот, но так и не понял.

Кинт постарался наиболее подробно описать внешность Поджигателя, а когда Тилет, огибая навозные лепешки на дороге, отправился к центру города, облокотился на перила и стал набивать трубку.

Чирш выехал из-за поворота как раз в тот момент, когда за ним скрылся Тилет. Кочевник сидел в седле, поджав одну ногу, курил трубку с длинным мундштуком и о чем-то мечтательно думал. Его лошадь была ему под стать — медленно брела знакомым путем и мотала головой, отгоняя мошек и мух, что вились над дорогой. Наконец, лошадь добрела до коновязи и, звякнув упряжью, опустила голову к круглой каменной поилке. Только шагнув на веранду, кочевник разглядел человека с приличным багажом.

— Карху! Какая честь для меня! — засуетился тот, снял с шеи массивный ключ на шнурке и отомкнул им входную дверь, — у меня тут уже неделю никого, скучно… вот и съездил на рынок, купить кое-каких припасов. Давно ждешь?

— Только и успел, что выкурить трубку, — улыбнулся Кинт и протянул кочевнику руку.

Тот ее пожал, крепко, но коротко, будто боялся обжечься.

— У нас так не принято, Карху, только равные по рождению жмут руки друг другу…

— Ты не представляешь, насколько мы с тобой равны по рождению… ну что, есть свободные апартаменты?

— Что?

— Комната, говорю, есть свободная?

— Так любую выбирай, хочешь ту, в которой в прошлый раз останавливался?

— Я не один, со мной приятель.

— Понял, — Чирш распахнул дверь и начал закидывать багаж Кинта внутрь, — на втором этаже последняя комната, там еще газовый рожек у двери. Поднимайся, а я пока вещи твои отнесу.

Комната скромная, без изысков, впрочем, как все в этой гостинице. Кинт позволил Чиршу перетаскать все вещи самому, разве что свой саквояж он отнес сам.

— Так что, значит, мне готовить обед на двоих постояльцев? — принеся последний баул спросил кочевник.

— Не переводи продукты, я еще не знаю, как сложится мой день, а лучше вот что… — Кинт задумался ненадолго, затем достал из саквояжа кошель с золотыми кестами, — надо купить пару хороших лошадей, привыкших к долгим переходам и одну вьючную…

— Зачем покупать? — удивился Чирш, — я скажу для кого, наш конюший подберет тебе лучших степных лошадей!

— Чирш, — Кинт снисходительно посмотрел на кочевника и вздохнул, — этого как раз не надо.

— Вождю не понравится, что ты покупал у нас лошадей…

— А ты не говори никому, просто скажи конюшему, что у тебя постояльцы, которые доверили тебе купить для них лошадей.

Чирш расхохотался, обнажив белые зубы…

— Постояльцы, да? Дали денег, кочевнику? Лошадей купить?

— Да уж… Ладно, делай как знаешь, только вот еще что, нужен фураж на полторы недели пути и съестные припасы, — Кинт снова протянул Чиршу кошель.

— Для этого твои кесты тоже не нужны.

— Мне начинает нравиться быть Карху! Еще скажи, что за пару хороших походных ранцев и бивачное снаряжение тоже не придется платить.

— Не придется, — Чирш помотал головой, а потом спросил, — собрался на север, через горы?

— Это тебе тоже предки подсказали?

Чирш ничего не ответил на этот вопрос, а спросил сам:

— Когда тебе все это нужно?

— Еще сам не знаю, но лошади нужны уже сегодня, остальное потерпит до завтра.

— Вечером лошади будут в сарае гостиницы на заднем дворе, все остальное принесу сюда, — Чирш вышел в коридор и остановился, повернулся и добавил, — у нас сейчас здесь, в Джевашиме, есть хороший проводник на север, за горы.

— Хм… — Кинт задумался, отказываться от проводника из кочевников попросту глупо, нет им равных ни среди лучших дорожных жандармов, ни среди контрабандистов, — это было бы замечательно! Это мне сильно поможет.

Конечно, Кинт мог бы справиться и без посторонней помощи, он знал много горных троп, на которых когда-то сам устраивал засады, но эти тропы знают и другие. Также Кинт понимал, что проводник-кочевник, это еще один ствол, который может помочь в опасной дороге.

Погода радовала, к обеду солнце стало ощутимо припекать и над степью повисло дрожащее марево. Отправившись на телеграф, Кинт немного изменил маршрут в поисках лавки, где можно купить соответствующую погоде неброскую одежду, а самое главное, подходящую для длительного переезда верхом. Длинный плащ из плотной парусины и широкополая шляпа выручали, но шерстяные штаны от дорогого костюма Кинт уже начинал тихо ненавидеть…

После часа скитаний по центру Джевашима, выяснилось, что как таковой лавки здесь нет, есть ателье, где костюм, штаны или жилет могут пошить, а также, на небольшом рынке на границе района проживания кочевников и переселенцев из терратоса, есть торговый ряд, где можно купить все что необходимо. Правда, у торговцев-кочевников товар весьма специфический — на жилете, пиджаке или рубахе, можно было обнаружить заштопанные небольшие дыры, а на штанах бурые пятна. Но, надо отдать должное, вся одежда была чистая отглаженная. Чтобы не создать внезапное проявление уважения к своей персоне со стороны кочевников, Кинт развернул перстень камнем внутрь ладони, и так и ходил по рядам. Спустя час Кинт уже направлялся к телеграфу с перетянутым шнуром, большим бумажным свертком в руке. Телеграмма на имя Поль Таг была короткой — «Приехал в Джевашим. К.А.». Другая телеграмма была в Конинг, на имя Маара Рокэ, — «Что с Григо? Обними всех. Я все еще работаю», причем, с ожиданием ответа.

Ждать ответ пришлось более часа, но от него сразу поднялось настроение — «Твой друг помог, Григо дома, все ждут, когда ты вернешься».

— Я тоже жду… — тихо сказал вслух Кинт.

— Вы что-то сказали? — старик-телеграфный служащий в форменном кепи и с глубокими морщинами на лице наклонился к окошку.

— Благодарю, — Кинт коснулся полей шляпы, и в этот момент на улице раздались выстрелы.

Один из пистолетов мгновенно оказался в его руке, он на инстинктах пригнулся и спросил:

— Это что?

Старик лишь высунулся в свое окошко, не без удивления посмотрел на Кинта и, вздохнув, сказал:

— А что вы хотели, уважаемый? В городе кроме этого дикого степного народца, собралось порядком всякого отребья! Городовые все больше держатся рудника и охраняют его хозяев, а люди здесь сами, как могут, присматривают за порядком, или сами его нарушают… вы бы, уважаемый, прикрыли пока дверь изнутри, мало ли…

Кинт последовал совету, и как раз в момент, когда закрылась задвижка тяжелой деревянной двери окованной железными пластинами, снова стали стрелять.

— Пара револьверов и карабин — прокомментировал Кинт.

— Похвально! Но я все же считаю, что стреляют только из револьверов! — похоже, старик был весьма азартен и не без военного, в крайнем случае, ополченческого прошлого.

— Нет, звук хлесткий, калибр скорее армейский, а револьверы так, хлопки, их не спутаешь… Впрочем, если только не стреляют из старого пехотного револьвера.

— Именно! — старик даже воскликнул и грохнул о столешницу перед окошком своим оружием, — из такого! Но откуда вам знать, молодой человек, звук выстрела этого старья?

— Там где я вырос, этого старья хватало…

На улице выстрелили еще несколько раз, но уже чуть дальше, а следом раздались свистки городовых.

— Думаю, можно открывать, но не ходите пешком, поймайте экипаж, — посоветовал старик.

— Так и сделаю, спасибо, — Кинт убрал пистолет на место, открыл дверь и вышел на улицу, где все вели себя так, будто ничего и не случилось, разве что двое извозчиков, поставив свои повозки параллельно, что-то эмоционально обсуждали. Кинт присвистнул в их сторону и поднял вверх трость.

 

Глава двадцать седьмая

Конинг.

Слухи, о том, что «семья Кинта Акана имеет покровительство чуть ли не императора», поползли по Конингу практически на следующий день после того, как судья, будто в глаза самой смерти заглянул, за сто золотых кестов нанял моторный экипаж и укатил куда-то на юг, а капитану Токэ пытались собрать лицо в гарнизонном лазарете. К слову, телеграмма-ходатайство о понижении капитана Токэ в звании и переводе его в пограничный Северный форт, уже была рассмотрена в канцелярии комиссии парламента по обороне и получила одобрение. Григо тоже оказался изрядно помят и после осмотра врачом был отправлен домой на постельный режим…

— Да чего мне разлеживаться!? — возмущался он, когда Сэт его попросту не пускала в лавку и в мастерскую.

— В лазарете что сказали? У кого сломаны ребра?

— Так я же и не мешки с контрабандой на лошадей грузить собираюсь, посижу тихонько в мастерской, полировать самоцветные камни много сил не надо, все бока уже отлежал…

Маленький Дайм молча наблюдал за очередной волной упрямства деда за завтраком, когда услышал знакомое тарахтение на улице со стороны лавки.

— Маар! Дядя Маар приехал! — выскочив из-за стола, он побежал через гостиную, к двери, ведущую к проходу в лавку, — я ему открою!

Дайм успел просветить Маара в том, что мама и дедушка опять ругаются…

— Как отец уехал, все время ругаются.

— Прям все время? — Маар поднял мальчишку на руки и вошел с ним в гостиную.

— Угу…

— Доброе утро! — Маар улыбнулся и опустил Дайма на пол, — что, господин Григо, нарушаете указания врача?

— И ты туда же!

— А кому лежать велено?

— Да ладно, бывал в переделках и похуже этой!

— Ага, только сдается мне, тогда вы были лет на двадцать моложе! — Маар кивком поблагодарил Сэт за поданную чашку с чаем и присел за стол рядом с Даймом.

— А что это меняет? — не унимался Григо.

— Давайте уже спокойно позавтракаем! — с интонацией отца заявил Дайм, но тут же опустил взгляд в блюдо с лепешками.

— Именно, — поддержал его Маар, и поднял чашку, но что-то вспомнив, поставил ее обратно, — я же встретил по дороге председателя городского совета, он вам письмо передал.

Маар достал и выложил на стол рядом с Сэт конверт из дорогой бумаги с сургучными печатями.

— Хм… из Актура, — взяла она в руки конверт, — от распорядителя императорской галереи.

— И что он хочет? — заинтересовался Григо.

— Сейчас узнаем, — она сломала печати, вскрыла конверт и начала читать вслух, — Уважаемая госпожа Григо, ваша выставка, прошедшая в прошлом году, произвела на ценителей искусства со всего терратоса незабываемое впечатление! Приглашаем вас в нашу галерею для организации повторной выставки, также спешу сообщить, что советник императора в сферах искусств желал бы видеть вас для беседы на предмет занятия должности главы попечительского совета восстановленной художественной академии Тэка. Жду вашего ответа, мадам Григо. С уважением и почтением, Товье Пран.

— А вот это неожиданно… — Григо взял со стола ложку и стал теребить ее в руках, — вернуться в Тэк было бы…

— Вы же рассказывали, что от дома остались руины, — Маар почесал затылок.

— У нас есть накопления, мы могли бы построить новый…

— Выставка… — мечтательно произнесла Сэт, сложила письмо и убрала в конверт.

— Пойду я, лавку пора открывать, спасибо за завтрак… — Маар поднялся и вышел из гостиной.

Дайм пошел за ним следом.

— Помогу Маару…

Джевашим

Когда нанятый экипаж привез его к «Собачьему хвосту», Кинт обратил внимание, что на заднем дворе гостиницы многолюдно, а у коновязи стоит моторный фургон с атрибутами, говорящими о принадлежности транспорта — собачьи хвосты и плетеные веревки разного цвета «украшали» кабину и будку фургона.

— Благодарю, — Кинт сунул несколько кестов в протянутую ладонь возницы.

Экипаж уехал, а Кинт остался стоять у дороги, пытаясь рассмотреть через открытые ворота, что происходит на заднем дворе.

— Карху! — Чирш увидел Кинта в окно, распахнул рамы с пыльными стеклами и позвал его, махая руками как гребное колесо самоходной баржи, — ты чего там? Иди скорее!

«Какие же они странные, эти кочевники», — подумал Кинт и направился ко входу в гостинцу.

Закрыв за собой дверь Кинт сразу спросил:

— Мой приятель не появлялся?

— Нет, — Чирш помотал головой, улыбаясь.

— Ты чего светишься, как медный вентиль? И что там за люди на заднем дворе?

Причину радости Чирша, точнее две причины, Кинт заметил боковым зрением — кто-то спускался по лестнице в холл.

— Здравствуй, мой воин… — Ашьян остановилась внизу лестницы, она держала на руках младенца и улыбалась, — подойди, посмотри на него.

У Кинта пересохло во рту, ноги стали ватными и мысли принесли воспоминание из прошлого, с перевалов Северных гор, он даже лицо того бродяги-старика вспомнил… «А у тебя будет трое детей, только, кхе… кхе… у них будут разные матери» — сказал он тогда у костра и зашелся кашлем.

— Подойди же, взгляни, у него твои глаза… отец сказал, что он будет таким же хорошим воином, как ты.

— Лучше бы он стал хорошим ремесленником или фермером… — Кинт подошел и взглянул на сына, это был крепкий малыш, с черными как уголь, еще редкими волосами на голове, карими глазами он заинтересованно смотрел на Кинта, что-там себе думая и хмуря брови.

— Нет, он будет воином, терратосу всегда будут нужны такие как ты и как он… Возьми, — Ашьян протянула ребенка отцу.

Кинт бережно взял кулек из пеленок с вышитых узором из разноцветных нитей.

— Он родился весной, — Ашьян воспользовалась тем, что руки у Кинта заняты, положила ему ладонь на затылок и поцеловала его в губы, — отец и брат будут рады видеть тебя. Ты здесь надолго?

— Нет, скоро уеду, — Кинт поднял сына, держа двумя руками, поцеловал его в лоб, сдерживая накатившие отцовские эмоции, к которым он был неготов и которые сейчас не к месту, и передал матери.

— Пообедаешь с нами? Мы тоже уедем завтра.

Отказываться от приглашения дочери одного из хозяев этих земель, Кинт, конечно же, не стал, а лишь в очередной раз предупредил Чирша, что он не один и ждет приятеля.

На заднем дворе гостиницы под большим навесом стоял стол, который, суетясь, накрывали несколько женщин, горели два костра, над ними треноги с большими чанами, еще пара столов, одного у со знанием дела разделывали тушу барана двое рослых парней, у другого женщины возились с овощами. С одной стороны стола под навесом уже сидели четверо — старейшина Доту, его сын Даш, еще один парень из кочевников, рослый, скуластый с острым взглядом, а четвертым был какой-то седой пожилой мужчина, не кочевник, скорее, какой-то фермер с юга терратоса.

— Проходи за стол, — Ашьян, нежно подтолкнула Кинта в спину, — а я пойду кормить Шарта.

Пока Кинт шел к столу, все кочевники на мгновение прервали свои занятия и, чуть поклонившись, тихо, почти хором произнесли — «Карху!»

Старейшина Доту поприветствовал Кинта, подняв руку и ею же указал на место рядом с собой, которое тут же уступил незнакомый Кинту парень.

— Кинт! — Даш подскочил, подбежал к нему и хлопнул его по плечу, — мы так все обрадовались, когда Чирш сказал, что ты здесь! Проходи, садись… познакомься, это Сеур, муж Ашьян.

Парень с уважением протянул Кинту руку ладонью вверх.

— Рад встрече с тобой, Карху.

Седой мужчина тоже поприветствовал Кинта.

— Здравствуй, — старейшина Доту, положил руку на плечо Кинта, когда тот сел рядом и посмотрел ему в глаза.

— Здравствуйте, Доту.

— Чирш сказал, что ты отправляешься на север?

— Вот болтун!

— Он не вправе скрывать от меня ничего, я спросил, он ответил…

— Да, у меня там дело.

Доту снова положил руку на плечо Кинту и прикрыл глаза.

— Что ж, делай свое дело, но будь готов к предательству и не трать время на потрясения, предательство должно быть наказано, не мешкай, когда придет время.

— Спасибо вашим Предкам за предостережение, — Кинт с благодарностью кивнул.

— Ты что, стыдишься быть Карху? — Доту указал на развернутый камнем вниз перстень на пальце Кинта.

— Что вы, — Кинт улыбнулся, — просто не хочу привлекать излишнее внимание к себе.

— В этом городе тебе ничто не угрожает.

— Скорее наоборот, этот город мне должен почти год жизни… — Кинт ухмыльнулся, — и пусть он теперь не замечает меня, так всем будет лучше.

— Что ж, я вижу, ты ведом каким-то долгом, пусть так, это твое дело, мы поможем тебе, Даш, приведи Крата.

Даш поднялся, прошел в конюшню и через минуту вышел с заспанным кочевником, в легких парусиновых одеждах и кожаной жилетке, в его свалявшихся длинных волосах застряла солома. Увидев его, Кинт даже хохотнул:

— Вот так встреча, Вонючка!

Кочевник тоже узнал Кинта, но видя, что тот сидит рядом со старейшиной Доту, виновато опустил глаза.

— Вы знакомы? — удивился Даш.

— О да, мы провели несколько незабываемых часов в заснеженной степи…

— Расскажешь?

— Потом, как-нибудь.

— Крат проводник, один из лучших, — сказал Доту, — он пойдет с тобой на север.

— Как скажешь, отец Доту… — Крат поклонился.

Крат ушел в конюшню, вероятно, досыпать и думать о том, что ему предстоит далекий путь в компании дерзкого аканца, которого несколько лет назад он с удовольствием бы скормил собакам, а теперь этот аканец Карху, и если того захотят Предки, то придется отдать за него свою жизнь.

За обедом Доту рассказал Кинту, что едет на юг по течению реки, где в сутках пути от Джевашима, заложен рыбацкий поселок, а этот южанин, что с ними, продал все недалеко от Латинга и хочет выкупить кусок земли рядом с тем поселком, а также помочь с организацией рыболовецкой артели. Ашьян тоже пришла к столу, накормив грудью ребенка и оставив его спать в комнате гостиницы под присмотром няньки — сгорбленной старухи, с виду так сущей ведьмы.

— Чем я еще могу тебе помочь? — Доту пообедал весьма скромно, ограничившись наваристым бульоном и лепешкой, успел переговорить с фермером-южанином и вернулся на свое место.

— Чирш обещал обо всем позаботиться, — пожал плечами Кинт и в очередной раз обратил внимание на то, как на него смотрит Ашьян.

— Там, в горах и предгорьях еще много непримиримых племен, для многих это, — Доту кивнул на перстень Кинта, — будет поводом, чтобы оказать тебе уважение, но найдутся и те, для которых перстень Карху рода Праков, как запах крови в степи, многие из них будут рады, если наш род прервется.

— У меня не будет времени выяснять отношения с вашими соплеменниками.

— Карху! — на задний двор вышел Чирш, — пришел тот, который с тобой…

— Благодарю, — Кинт поднялся и поклонился, — мне нужно идти.

— Мы отправляемся вечером, Крат будет ждать тебя здесь, — Доту тоже поднялся и протянул руку Кинту, а затем добавил, — на запад отсюда, недалеко от деревни Даша, в степи строится каменный дом, это твой дом, Крат знает к нему дорогу.

— У меня есть дом.

— Нет, это не твой дом, твой дом степь, я знаю, о чем говорю.

Кинт не стал переубеждать старейшину Доту, еще раз поблагодарил всех присутствующих и пошел к дверям гостиницы, что выходили на задний двор.

На лице Тилета была скучающая мина, он расселся на месте управляющего и рассматривал толстые балки перекрытия, которые были увешаны всякими побрякушками.

— Ммм… Тилет принюхался к запаху, который шлейфом затянуло с заднего двора следом за вошедшими Кинтом и Чиршем, — как же так! У меня, между прочим, кроме кружки кислого пива, которая давно высохла на одном из заборов какой-то лачуги, ничего в желудке не было с самого утра!

— Чирш, будь добр, принеси моему другу что-нибудь поесть, и подними в комнату.

— Да Чирш, будь добр! Вот, это другой разговор, — Тилет последовал за Кинтом по лестнице наверх, — я и вправду, очень проголодался.

— Тссс, — Кинт повернулся и приложил к губам палец.

Тилет мгновенно напрягся словно пружина, его рука скользнула к пояснице…

— Ты просто очень громок, а здесь, за одной из дверей, спит младенец… будь тише.

— А-ааа, — Тилет расслабился, осмотрелся и добавил, — странное местечко… пристанище для имперской ищейки и младенца.

— Заходи, — Кинт толкнул незапертую дверь и зашел в комнату, где на столе обнаружил аккуратно сложенный походный платок.

Он несколько отличался от тех, что были частью снаряжения дорожных жандармов или кавалеристов — ткань вышла не из под станка мануфактуры, а соткана вручную, еще орнамент по краю, неброский, просто незатейливый узор зеленой шерстяной ниткой.

— Понятно! — Тилет прошел к окошку, что выходило на задний двор, — да тут полно твоих эм… родственников!

— Они вечером уезжают.

— На том расписном фургоне?

— Да, — Кинт взял в руки походный платок, и зачем-то понюхал.

От ткани пахло, действительно пахло степью, точнее теми маленькими кустиками, что растут целыми коврами и у которых разноцветные маленькие соцветия.

— О, парень… вижу, подарок от твоей дикарки?

— Да.

— Она тоже здесь? Точно, вон она сидит, о, на наши окна смотрит… подожди, младенец… Это…

— Да, дьявол тебя возьми! — рявкнул Кинт, положил походный платок на стол и спросил, — что у тебя? Рассказывай.

— А что у меня? — Тилет уселся на подоконник, достал из-за голенища и положил рядом штык в ножнах, и стал стягивать сапоги, — того парня оказалось совсем нетрудно найти, знаешь кто он тут?

— Новый помощник председателя городского совета?

— Ну, — Тилет выдохнул, — скучно с тобой, Кинт Акан… Да, он самый, там у реки, где скревер на берег выволокли, он чуть ли не землю роет, точнее не он, а десятка два всякого народа. Называют его Тремом Кабо, суетливый он парень, сначала у реки был, потом поехал на этот, как его…

— Рудник?

— Да, его за ворота пустили, около часа там пробыл, потом в ресторан при гостинице треста Дова отправился, он в той гостинце и живет, кстати…

— Хорошо.

В дверь постучали.

— Да, Чирш, входи… — сказал Кинт в сторону двери.

— Вот это другое дело, господа, — потирая руки, Тилет направился к Чиршу, забрал у него деревянный поднос и, поставив его на стол, сразу схватил кусок баранины и впился в него зубами.

Кинт же сел у окна, но так, чтобы не его было видно с улицы, и закурил трубку, глядя в синее небо.

— Хорошо-то как… — спустя полчаса, запив обед добрым бокалом вина, Тилет громко икнул, улегся на кровать и похлопал себя по животу, — теперь часок поспать…

— Часок, не больше, — Кинт так и сидел у окна, трубка давно потухла.

— Спасибо, благодетель, — Тилет отвернулся к стенке и, похоже, мгновенно уснул.

 

Глава двадцать восьмая

Снова стреляли, далеко, где-то в степи, но звук перестрелки слышно было хорошо. Возможно, это было продолжение того, что случилось у телеграфа, а возможно кто-то решил ограбить караван. Перестрелка длилась минут десять и закончилась также внезапно, как и началась.

— Вообще, этот городок полон сюрпризов, — Тилет проснулся и, опустив вниз ноги, сел на кровати, — кроме дикарей, что делают вид, будто они не имеют никакого отношения к тому, что творили в степях все эти годы, тут еще полно всякого сброда, я, кстати, узнал одного парня, он из Тэка и большой любитель потолкаться в толпе и срезать пару кошельков.

— Он тебя узнал? — Кинт уже переоделся в свободную одежду из серой парусины, на рубаху пристроил свою портупею, а поверх надел короткий кожаный жилет без рукавов.

— Да, мы с ним даже по кружке кислого пива выпили, за мой… эм… за наш с тобой счет, пока я за воротами рудника в окошко смотрел и ждал нашего парня. Он живет недалеко от местного рынка с какой-то вдовушкой.

— Хм, он нам пригодится, — Кинт никак не мог придумать, как побеседовать с этим господином Кабо, или кто он там на самом деле, что бы в тишине и без лишних ушей и глаз.

— То есть?

— Дашь ему немного кестов и предложишь работу.

— Какую? — Тилет быстро намотал портянки, натянул сапоги и сунул за голенище штык.

— Подсунуть Кабо записку.

— Это конечно не вытащить из кармана кошелек, а совсем наоборот, но, думаю, справится.

— Вот и хорошо, я сейчас напишу записку, Чирш уже приготовил лошадей, возьмешь в конюшне, да, там в конюшне парень один есть, из кочевников, почуешь по запаху… смотри не зарежь его, это наш проводник на север.

Тилет, пока Кинт писал короткую записку, тоже собрался, с виду так бывалый наемник, которых в этих местах теперь хватает, пусть так, ни у кого из местного отребья не будет желания проверить его кошелек и спровоцировать поножовщину. Потом Кинт еще полчаса потратил на то, чтобы четко проинструктировать Тилета и убедиться, что тот все верно запомнил.

Кинт закурил, подойдя к окну, собираясь с мыслями и наблюдая, как Тилет зашел в конюшню. Караван старейшины Доту собрался и уехал еще минут двадцать назад и теперь на заднем дворе пустовал навес и тлели угли костров. Ашьян так и не дождалась, когда в окне появится лицо Кинта, чтобы попрощаться, а вот Кинт, когда старуха-нянька выносила из соседней комнаты плетеную колыбель с младенцем, вышел в коридор и остановил ее, чтобы посмотреть на спящего сына. Старуха препятствовать не стала, наоборот, уважительно поклонилась, произнеся:

— Твоя воля, Карху…

— … сходи на реку, помойся! От тебя вон лошадь шарахается! — Тилет вывел под уздцы лошадь, поглаживая ее по морде, и сплюнул в сторону конюшни, — проводник! Да над тобой такой рой мух соберется, что из столицы видно будет!

Улыбнувшись, Кинт отошел от окна, достал из-под кровати саквояж-футляр и выложил его содержимое на покрывало…

Кинт неоднократно поблагодарил самого себя за то, что решил завернуть длинноствольный карабин с окуляром в дорожный плащ. Еще со вчерашнего вечера Кинт расположился в зарослях на высоком берегу реки, напротив фермы, что кто-то почти построил, но она отчего-то сгорела, остались лишь колья забора да пара сараев. До Джевашима час езды, именно здесь была назначена встреча господину Кабо в записке, которую он должен был обнаружить в кармане пиджака, во всяком случае, Кинт на это очень рассчитывал. Кинт заметил одинокого всадника и приложился к окуляру — это Тилет, едет не спеша, до встречи еще час.

— Молодец, — Кинт похвалил его, отложил карабин, достал фляжку и сделал согревающий глоток шанта, ночь у реки выдалась прохладной.

Кинт снова взял карабин и посмотрел в сторону сгоревшей фермы, где на одном из кольев забора висел кусок тряпья, его почти не колыхало ветром.

— Тысяча шагов… для покойного Стрелка это не расстояние, но чему-то он все же меня научил, — снова вслух сказал Кинт, на что фырканьем из кустов неподалеку отозвалась лошадь, — тоже замерзла? Потерпи еще немного, сейчас солнце поднимется выше — согреет.

Тем временем Тилет, наконец доехал до фермы, спешился, оставил лошадь у уцелевшей коновязи, а сам, достав из-за голенища штык, стал метать его в дверь сарая, причем с каждым разом, он отходил на шаг.

— Вот, правильно, проведи время с пользой, — прокомментировал Кинт.

Гул моторного экипажа послышался ровно через час, он въехал на холм, немного сбавил скорость, а потом резво покатил к ферме, поднимая с дороги пыль. К тому времени Тилет уже порядком заскучал и о чем-то беседовал с лошадью, та в ответ согласно кивала, а Тилет периодически поглаживал ее лоб. Окуляр на карабине не имел достаточного приближения, чтобы осмотреть горизонт, и Кинт воспользовался подзорной трубой — надо было убедиться, что серьезному разговору никто не помешает. Насколько хватает взгляда — никого. Лишь пара хищных птиц кружит высоко в синем небе. На склонах близлежащих холмов, покрытых ровным слоем зелени, яркими зелеными пятнами выделяются редкие рощицы, да несколько огромных валунов, что постепенно, с годами земля выдавливает из себя. Из таких валунов, но поменьше и небольших камней, выложена невысокая стена межи, разделяющая поля, что давно заросли сорной травой.

Кинт собрался, лег поудобнее и плотно прижал к плечу приклад. Экипаж остановился у обуглившихся останков забора, из него резво выпрыгнули трое, двое из них, держа короткие карабины наготове, пошли вдоль забора до упавших ворот, а один остался у двери салона, с кем-то разговаривая. Впрочем, понятно с кем. Тилет повернулся к гостям, улыбаясь и что-то говоря, а те двое, подошли ближе, держа его на мушке, один приблизился, обыскал и обезоружил…

— Господа, чего вы так боитесь? — Тилет, лишившись пистолета, штыка из-за голенища и ножа из ножен на пояснице, продолжил поглаживать по лбу лошадь.

— Стой смирно, — приказал мужчина в брезентовой куртке, но Тилет обратил внимание, что на нем форменные брюки городового.

Господин Кабо вышел из салона экипажа, осмотрелся, задержал взгляд на редкой рощице справа от дороги и затем направился во двор фермы.

— Странным способом вы решили передать мне записку… с кем имею честь? — Кабо не дошел до Тилета пять шагов и встал между своими бойцами, третий, водитель, забрался на крышу экипажа и, держа карабин на сгибе локтя, стал следить за окрестностями.

— Тирр Кобъе, к вашим услугам, — чуть поклонился тот в рамках этикета аристократии.

— В вашей короткой записке, кроме указания места встречи, были еще пара слов…

— Да, и я рад, что они вас заинтересовали.

— Не будем терять время, что у вас есть?

— Есть не у меня, а у моих друзей, которые попросили меня связаться с вами.

— С чего вы взяли, что мне вообще это интересно?

— Было бы неинтересно, вы бы не потратили половину казны Джевашима на то, чтобы достать утонувший скревер.

— Кто вы, господин Кобъе?

— Просто голос, голос моих друзей… — Тилет медленно достал из-под седла тряпичный сверток и протянул собеседнику, — вот то, ради чего вас сюда пригласили.

Кабо развернул сверток, взял в руки несколько листов и стал их просматривать. Как он ни старался, но его выдали эмоции.

— Да, это то, что вы тщетно ищете.

— Откуда это? — Кабо облизал губы.

— Это не важно… Итак, вы готовы выслушать предложение для господ из Решенца.

Это было последней каплей…

— Взять его! Поговорим в другом месте!

Тилет лишь расплылся в широкой улыбке и сбросил на землю шляпу…

Карабин сильно толкнул Кинта в плечо, тяжелая пуля, преодолев значительное расстояние, вышибла содержимое черепа одного из бойцов. Откинув затворную скобу, Кинт снова приложился к окуляру и выстрелил в грудь тому, что, стоя на крыше экипажа, вскинул оружие и водил им в сторону реки. Кинт снова дослал патрон, перевел прицел на Кабо и не то, чтобы удивился увиденному, просто не мог понять, что страшного в кулаке у горла…

Минутой ранее.

Тилет, как только скинул шляпу, рванул с груди жетон гражданина, один край которого был отточен словно бритва, пригнувшись, он ринулся к тому бойцу, который был растерян, увидев своего приятеля, упавшего на землю без части головы, и резанул его сначала по внутренней стороне бедра, затем по запястью правой руки и наконец по шее… Кабо не испугался, он лишь отступил назад и хотел достать пистолет из-под жилета, но Тилет оказался быстрее, возникнув у него за спиной и приставив острый край жетона к горлу, очень вежливо поинтересовался:

— Вам безразлична ваша жизнь?

Тем временем Кинт откинул затвор и добил два патрона в магазин.

— Вы убили городовых Джевашима!

— Нет, это вы их убили, используя их втемную и прихватив с собой на сомнительную встречу, кстати, о ней еще кто-нибудь знает?

— Пока нет.

— Тогда вам повезло… так что, продолжим? И это я пока оставлю себе, — Тилет забрал пистолет господина Кабо.

Лежащие у ног тела нисколько не смущали Кабо, да и собственно страха в его глазах Тилет не заметил, разве что разочарование… Кабо снова присмотрелся к листам, что еще держал в левой руке.

— Хорошо, продолжим, но не могу обещать, что вам сойдет с рук то, что вы сделали!

— Это меня сейчас интересует меньше всего… итак?

— Это ведь не фотокопии, все написано… написано явно женским почерком, — Кабо потер скулу размышляя.

— Все фотокопии пришли в негодность, по вашей милости, между прочим, и почти все удалось восстановить, за исключением цилиндров звукописцев.

— А что с ними? — Кабо пропустил мимо ушей упрек в свой адрес.

— Окислились, и превратились в большой зеленый комок…

— А человек, — Кабо прищурился, — человек, что вез эти бумаги, он ведь не погиб?

— А какой ответ вас больше устроит?

— Надеюсь, он жив… он последний, с кем разговаривал профессор.

— Возможно, я смогу утроить вам встречу, только предупреждаю, без переодетых городовых, в этом городке их и так по пальцам пересчитать, — Тилет скосился на тела.

— Хорошо, я готов встретиться, когда?

— А прямо сейчас, — Тилет повернулся в сторону реки и пару раз махнул рукой.

— Вот и договорились… — Кинт поднялся, завернул карабин в плащ и направился к кустам, где уже устала стоять на одном месте стреноженная лошадь.

Если Кабо и удивился, то не подал вида, возможно и не удивился вовсе…

— Вы уже не инженер из Майнга? — Кабо попытался улыбнуться, но вышло так себе.

— Для меня тоже загадка, как помощник посла Решенца оказался помощником председателя городского совета Джевашима, — Кинт спешился, поправил шляпу и встал напротив Кабо, Тилет же отошел чуть в сторону, чтобы была возможность наблюдать за дорогой, ведущей из города, — не будем терять времени, вам нужна недостающая часть трудов покойного профессора Дакта, мне тоже нужна, но другая, та, что с вашей помощью оказалась в Решенце.

— Поражаюсь вашей осведомленности!

— Так что скажете? — Кинт смотрел ему прямо в глаза.

— Я не обладаю полномочиями принимать подобные решения…

— Мне плевать на твои полномочия! — Кинт схватил за грудь Кабо, — ты не представляешь, как много я о тебе знаю, каких усилий мне стоит не свернуть тебе шею прямо сейчас, не сомневайся, где бы ты ни спрятался в терратосе Аканов или в Решенце, я найду тебя! Для того, о чем я сказал ранее, не нужны полномочия, от тебя требуется сделать так, чтобы та часть трудов Дакта, что ты увез за море, оказалась в моих руках.

— Зачем тебе это? — Кабо громко сглотнул, его горло было передавлено собранным в кулак Кинта воротом пиджака.

— На вопросы нет времени! — Кинт подсек его ногу и свалил на землю, придавив грудь коленом, затем достал из кармана пузырек с желтой жидкостью, и крикнул Тилету, — держи ему руки!

Зажав Кабо нос, Кинт вылил ему в рот содержимое пузырька, отошел в сторону и, достав трубку, стал набивать ее табаком.

— Не пытайся полоскать себе брюхо…

— Дьявол! Зачем? Мы могли договориться! — Кабо сел на землю, его лицо перекосило.

— Я так и думал, ты из тех, кто оказался не у дел, после бойни в Латинге, верно?

Кабо с ненавистью смотрел на Кинта и молчал.

— Что ж, ты ведь прекрасно понял что это, — Кинт оттолкнул носком сапога пустой пузырек.

— Полгода счастья… — Кабо поджал ноги и обхватил голову раками.

— Именно! Радует, что тебе не придется многое объяснять, скажу лишь, что у тебя есть время выполнить мои требования, и если успеешь, я скажу тебе ключевой компонент яда… все в твоих руках, чем быстрее ты выполнишь то, что от тебя требуется, тем больший кусок останется от твоей печени…

Спустя час Кинт и Тилет медленно ехали по дороге к Джевашиму, господин Кабо остался на ферме прибрать тела, и думать над тем, как ему не сдохнуть через полгода, когда сгниет его печень. Ему предстояло в кратчайший срок пересечь море и вернуться обратно, а потом оказаться приграничных землях Северного терратоса.

— Это что за фокус с ядом? — Тилет рассматривал великолепный нож с широким, обоюдоострым клинком, который он прихватил у одного из покойных городовых.

— Это не фокус, лучше скажи, чем ты их вспорол?

— Вот, — Тилет показал Кинту жетон гражданина, один край которого был подобен лезвию бритвы.

— Когда успел?

— Да в том убогом городишке на реке, как его… Илкан, наточил пока ты отсыпался, думал, если меня все же попытаются арестовать, то будет малый шанс подороже продать свою жизнь.

— Пока ты со мной, тебе ничего не угрожает.

— Прости Кинт, но, похоже, ты слишком самоуверен, то, что ты рассказал и то, что я начинаю понимать, это слишком, даже для меня слишком, мой самоуверенный друг.

— Возможно…

— Должно быть, этот твой полковник крепко держит тебя за…

— Нет, Тилет, меня держит то, что нельзя исправить, можно лишь искупить службой терратосу.

— Но у тебя есть и свой план, верно?

— Верно, об этом позже.

— Есть охота, — после непродолжительного молчания и обдумывания услышанного, сказал Тилет, — давай заедем в приличное место, поужинаем, а то в ночь выезжать с этим «ароматным» дикарем — проводником, и чувствую, у меня не будет аппетита в его компании.

— Согласен.

 

Глава двадцать девятая

— Тилет! — юркий парень, немного моложе Кинта, в модной кожаной одежде с множеством латунных пряжек и пуговиц, присел за столик в ресторане при гостинице треста господина Дова, — ты доволен моей работой?

Кинт оценивающе посмотрел на него, доедая жаркое…

— Да, ты мне очень помог, — Тилет отпил вина.

— Хорошо бы немного добавить, я навел справки, и не хотелось бы иметь дело ни с силами правопорядка, ни с наемниками рудника…

— Ты что, — Тилет переменился в лице, в глазах появился лед… — мало кестов получил?

— Недостаточно, чтобы уехать отсюда и начать новую жизнь, а уехать придется, учитывая положение того господина, в карман которого я сунул записку. Пойми Тилет, я теперь не один…

— Сколько ты хочешь? — сказал Кинт, раскурил трубку и откинулся на спинку стула, рассматривая публику в заведении.

— Думаю… еще сотня кестов золотом будет справедливо.

— Тилет, твой друг очень жаден, — Кинт выдохнул дым к балкам потолка и бросил на стол пачку купюр в сторону карманного воришки, — забирай и исчезни.

— О, похоже, ты тут главный… ты так легко избавился от сотни, в золотом эквиваленте, что я склонен думать…

— Тилет, он вдобавок болтлив и глуп как курица! — Кинт поморщился.

— Забирай деньги и исчезни, если жизнь дорога! — прошипел Тилет.

— Благодарю, господа! — парень хапнул со стола пачку и, сунув ее в карман, осклабился, — желаю вам не сдохнуть в этом поганом городишке!

— И что это было? — Кинт недовольно скривился, глядя в след исчезнувшему за дверью парню.

— Не спрашивай… я сам в нем не был до конца уверен, но тебе этот вариант понравился, мы сделали дело, что еще? Терратос обеднел на сотню кестов?

— Он болтлив…

— Это не проблема, — Тилет поднялся, — его догнать?

— Сядь… — Кинт махнул рукой, — допивай вино, нам пора ехать.

— Даже не отдохнем перед дорогой?

— А от чего ты так устал? — Кинт ухмыльнулся, вытряхнул в пепельницу трубку, бросил на стол купюру и поднялся.

— Надо ехать, значит поехали… — Тилет тоже встал, — как ребра?

— Еще пара перевязок и все пройдет… пойдем, в «Собачьем хвосте» давно все готово и Вонючка наверное снова уснул.

Выехали поздним вечером, как только солнце опустилось за горы на горизонте, в небе вспыхнули звезды, и полная Луна стала отражаться в реке.

— Этот малый, как его… Чирш! Да, он отлично все подготовил, — Тилет оглянулся по сторонам, на почти ночную степь, — проводник только этот…

— Да ладно, он же помылся, по твоему же настоянию.

— А мне кажется все еще воняет… может это лошадь его?

Трех всадников и трех вьючных лошадей стало совсем не видно на степной дороге, ведущей к предгорьям. Проводник знал свое дело хорошо, ему не нужен был свет луны и звезд, достаточно силуэтов гор в дали, звуков, запахов…

Конинг.

Маар молча смотрел через стекло окна подсобки оружейной лавки, как во внутреннем дворе Сэт и Григо собирают и упаковывают картины для новой выставки, Дайм помогает матери, подавая старые газеты, чтобы проложить ими картины в большом ящике. Дорожных чемоданов было около десятка, они уже были собраны, вот-вот приедет фургон багажной службы с железнодорожной станции. Маар еще вчера, за ужином у Дукэ, был поставлен в известность, что он теперь управляющий лавкой, Григо сделал и подписал все необходимые распоряжения в канцелярии ратуши Конинга.

— Да, Кинт… похоже, приятель, ты снова потерял то, что так долго искал, — тихо вздохнул Маар, прошел за прилавок, и достал пыльную бутыль, открыл зубами пробку, плеснул немного янтарной жидкости в стакан.

Прощание было недолгим, наконец, приехал фургон, Маар помог все загрузить в него. Водитель поторапливал, так как управляющий станцией ждал только этого самого багажа, чтобы наконец отправить его в багажный вагон, а следом в Актур, на улицах которого тумбы уже были оклеены афишами, сообщавшие всем о новой выставке картин.

Фургон укатил в сторону станции, Маар помахал протезом маленькому Дайму, который высунул голову в окошко и тоже махал ему на прощание. Затем новый управляющий оружейной лавки вернулся за прилавок, его взгляд снова опустился на бутыль…

— Нет, сегодня не будет торговли, дьявол ее возьми! — Маар был очень расстроен, все это время, пока семья готовилась к отъезду, он не подавал вида, а теперь накатила тоска… — пойду к Дукэ!

Написав на двери мелом сообщение о том, что лавка сегодня не работает, он закрыл ее на ключ и медленно побрел вверх по дороге, в сторону «Пятого колеса».

Северные горы.

Полторы недели ушло у путников на то, чтобы преодолеть болота, предгорья и выйти к перевалам Северных гор. Кинта в пути не оставляло странное чувство, будто он вернулся домой… Все вокруг напоминало ему о тех годах жизни, что он провел здесь, в горах севера терратоса. Многие тропы ему были знакомы, но шли они тем маршрутом, который выбрал проводник, он был незнаком, местами опасен — лошадей приходилось вести в поводу, накинув на себя ранцы с самым необходимым. Наконец, достигли границы — седловины перевала, с которой, если нет облаков, можно рассмотреть предгорья Северного терратоса.

— И часто ты ходил здесь? — поинтересовался Кинт у Вонючки, когда они разбили лагерь на ночлег, перед последним переходом.

— Три раза, — ответил тот, ломая об колено хворост для костра, — последний раз после войны, выводил людей из рода старейшины Доту в земли, что были отданы нам.

— А ты что, не из его рода?

— Нет, старейшина Доту нашел меня в горах, после боя с вашими… мне тогда лет десять было. А наш род тогда считай весь и встретился с предками, я последний.

— Да кто бы вас трогал, если бы жили как люди? — Тилет выставил треногу над уже разведенным костром и подвесил котелок с водой.

— Вы ничего не знаете о нас, те земли, что отдал парламент, они всегда были нашими! Много лет назад… это наши отцы спасли Эрту от чужаков из другого мира, а ваши отцы украли их подвиг.

— Что ты несешь? — не понимая, скривился Тилет, — ты опять эту траву свою жевал, что ли?

— Ты глупый человек, я тебе ничего больше не скажу, — ответил кочевник, достал из ранца сверток с вяленым мясом, стал рвать мясо на куски и бросать в котелок.

— Оставь его, Тилет, — Кинт насыпал смесь из злаков в котелок, — их народ действительно, самый старый на Эрте.

— С чего ты взял?

— Книги читал, толстые и старые.

— И где ты их нашел?

— В библиотеке сиротской школы.

— Аааа… да, совсем забыл, ты же у нас образованный.

— Точно, — ухмыльнулся Кинт.

— Так что, завтра спускаемся в предгорья Северного терратоса?

— Да, — Кинт поднял к небу взгляд, — как же здесь тихо, тихо и спокойно…

— Потому что лето, зимой тут гиблое место, тебе ли не знать.

— Знаю, — Кинт достал трубку, набил ее табаком и отложил на камень, обращаясь к кочевнику, — Шагит, так называется городок, в который нам нужно попасть.

— Почему раньше не сказал? — покачал головой кочевник, — могли бы быстрее на два дня прийти.

— Время не важно, важно прийти.

— Ты хитрый, — Кочевник помешал закипающую кашу своей ложкой, затем облизал ее.

— Не вздумай теперь совать ее туда! — Тилет нахмурился.

— Она же чистая! — пожал плечами кочевник, — и еще раз облизал ложку.

— Была!

Каша получилась не столько вкусной, сколько сытной, зато чай, что заварил Вонючка из своего мешочка с травами, был очень вкусным и ароматным. Как уже повелось за полторы недели пути, ночь разбили на дежурства, Кинту, как он уже привык за годы службы, достался караул под утро, поэтому, выкурив приготовленную трубку, он закутался в походное одеяло и прежде чем уснуть, сказал Тилету:

— Лошадей расседлайте и накормить не забудьте… следующий переход долгий.

— Слушаюсь, господин капитан! — съязвил Тилет, но поднялся и стал отвязывать от одного из вьюков мешок с овсом.

Засыпая, Кинт с удовольствием слушал, как потрескивает хворост в догорающем костре, где-то совсем недалеко, среди редкого кустарника и низкорослых хвойных деревьев, что цепляются корнями за скалы, то и дело гу-гу-кают хищные птицы в поисках ночной добычи, а в паре десятков шагов ниже, бежит ручей с чистой горной водой…

— Кинт! Кинт просыпайся! Уходить надо! — тормошил его Тилет.

— Что случилось, — Кинт уселся, подтянул к себе ближе картечник и прижал локтями кобуры, чтобы убедиться в доступности оружия.

— Кочевник этот твой, разбудил меня на дежурство, ушел в кусты и все…

— Что все?

— Не вернулся, и лошади его нет!

— Вряд ли он задумал что-то плохое, — Кинт снял курок картечника со взвода.

В свете луны белки и зубы Тилета выглядели жутковато, учитывая его настроение.

— Не думаю, что он ослушается приказа старейшины Доту. Три дня назад мы проходили более опасное место, кишащее кочевниками из непримиримых.

— Ну, не знаю, — Тилет прошел к седлу, что лежало на земле, нащупал чехол, что был к нему приторочен, вытащил карабин, затоптал рдеющие угли и встал как памятник на площади в Актуре, осматриваясь по сторонам.

Под утро Вонючка вернулся, Кинт сначала услышал, как медленно ступает лошадь по каменной осыпи на тропе, а потом его заунывное пение, пел он, кстати, неплохо, только вот слов не разобрать. Тилет сразу же проснулся, подскочил и встал с видом палача, что вот-вот увидит своего клиента…

— Ты где был, вонючая твоя рожа! — заявил он, как только кочевник показался из-за кустарника.

— Ты глупый… и громкий, — спокойно заявил кочевник и спешился, — у троп, что внизу много хозяев, мне нужно было узнать, как нам идти дальше.

— Узнал? — Кинт уселся на валун и стал махать на угли шляпой, подкинув хвороста.

— Да, к вечеру спустимся в предгорья, нужно будет только стоянку контрабандистов обойти. Они остановились в паре часов ниже, у поворота реки.

— Хорошо, давайте завтракать и выдвигаемся, — Кинт подвесил над огнем котелок с водой.

Первые люди, что встретились в узкой долине реки в предгорьях, оказались фермеры, они двигались на четырех фургонах на конной тяге, груженых каким-то бочонками. В фургонах сидели вооруженные люди, но вели себя спокойно, лишь проводили взглядом троих всадников.

— Странно… — Тилет привстал в стременах и оглянулся на удаляющийся обоз.

— Что странно? — Кинт придержал лошадь, чтобы поравняться с Тилетом на достаточно широкой проселочной дороге… Кочевник ехал шагов на сто впереди.

— Я заметил у двоих парней клейма, — Тилет постучал себе по лбу, — это рабы, но они вооружены, в этих местах у рабов раньше не было оружия.

— Ты давно тут был?

— Еще до Северной войны.

— Многое изменилось с того времени в нашем терратосе, возможно и здесь…

— Возможно, — кивнул Тилет, — впрочем, здесь фронтир, свои порядки.

К вечеру, миновав какой-то старый разрушенный форт у моста через реку и сам мост, путники выехали к подножию холма, с вершины которого «стекали» дома и лачуги.

— Здесь можно заночевать, — подъехав к Кинту и Тилету, сказал кочевник.

— Хорошо. Кто здесь живет?

— Разные люди, — пожал плечами кочевник, но почему-то коснулся рукояти револьвера в кобуре, — есть наемники, что сопровождают обозы, есть местные фермеры, есть те, кто живет продажей и покупкой людей.

На последних кочевник как-то странно скривился и пожал плечами, Тилет это заметил и не смог не съязвить:

— Конечно, скормить пару человек своим собакам это во славу предкам, а вот продать кого, это дело непотребное!

Кочевник хотел что-то ответить, но наткнулся на взгляд Кинта и вспомнил, как несколько лет назад, он оказался единственным живым из тех, кто приехал к разрушенной взрывом экспедиционной машине, чтобы поживиться трофеями и покормить собак останками погибших.

— Ты злой человек… я кормил собак теми, кто уже мертв, чтобы жили собаки, а ты… ты убил много людей, что бы жить самому! — сказал Тилету кочевник и, поехав вперед, добавил, — найду где ночевать.

— Тебе доставляет удовольствие трепать ему нервы? — поинтересовался Кинт остановив лошадь и раскуривая трубку.

— На это не нужно спрашивать у тебя разрешение, иначе, я давно бы вытряхнул его кишки на землю! Мертвыми он кормил… конечно! Ты ведь не веришь ему?

— В чем именно?

— В том что…

— Хватит, Тилет, я прекрасно знаю, как живые люди превращались в мёртвых после набегов кочевников, но теперь все немного по-другому, да остались непримиримые племена, но есть и те, кто пытается начать новую жизнь, и их гораздо больше. Многое в истории Эрты достойно памяти и достойно мести, но мы же хотим, чтобы что-то изменилось, верно?

— Ты это к чему? — теперь уже Тилет придержал лошадь.

— К тому, что нашим детям нужно строить новую жизнь, и мы должны им в этом помочь.

— Твоим детям, Кинт Акан, а у меня их нет… наверное… — Тилет задумался на секунду, — во всяком случае я об этом не знаю!

— А если есть?

— Тогда им не повезло с папашей.

В ответ Кинт лишь покачал головой и остановил лошадь.

— Подождем здесь, пока он вернется, — Кинт скинул на седло плащ, отстегнул от седла картечник, отмерил и отрезал немного веревки из мотка на седле и, смастерив нехитрую петлю на прикладе картечника, надел ее себе на плечо, затем снова накинул легкий парусиновый плащ.

— А как же строить новый мир? Вдруг Северяне станут нашими союзниками… а ты вон чего, какую дуру для них приготовил. Ладно, молчу, — Тилет поднял вверх ладони.

— Да, сейчас лучше помолчи…

Кочевник вернулся спустя полчаса, накинул поводья вьючной лошади себе на седло и сказал:

— На окраине есть постоялый двор, при нем харчевня и хорошая конюшня.

— Я понимаю, что ты привык в конюшнях спать, — Тилет сплюнул на землю, — комнаты там есть свободные?

— Да, есть… одна.

— Поехали, пока ее не заняли, — Кинт указал рукой на появившихся справа вдали двух всадников и конную повозку.

На самой окраине деревушки, навстречу путникам, из-за длинного щитового сарая выехали четверо всадников, все вооружены, оружие держат так, что нет сомнения — они умеют им пользоваться.

— Остановитесь! — мужчина в годах с обветренным лицом и повязкой на левом глазу выставил вперед левую ладонь, а правую опустил на рукоять револьвера в кобуре.

Трое других разъехались в стороны, преградив дорогу, оружие было наготове, но не наведено на цели. Один из парней держал короткий карабин на сгибе локтя, другой опустил ладонь на рукоять револьвера с длинным стволом, третий положил поперек седла охотничий дробовик.

— Кто вы и что ищете в нашем городке? — спокойным голосом поинтересовался одноглазый.

— Ищем ночлега и ужина, уважаемый, — Кинт медленно коснулся полей шляпы.

— Наемники?

— Возможно, станем ими, если найдем работу в этих землях.

— Вам придется сдать все огнестрельное оружие, ничего не пропадет, даю вам слово местного судьи. Соберетесь выезжать, обратитесь в контору, вас проводит кто-то из моих ребят и на границе вернет все в целостности.

— Сомнительное предложение, — наклонился Тилет к Кинту.

— Только огнестрельное? — уточнил Кинт у одноглазого.

— Да, ваши тесаки тут никого не удивят.

— Давай пистолет, и поезжай с Вонючкой, сними нам апартаменты, — Кинт медленно вытянул из чехла притороченного к седлу Тилета карабин и повесил на ремень себе за спину.

— Уверен? — прошептал Тилет.

— У нас дело, его надо закончить, кровавая баня в этой деревне нам ни к чему, — тихо сказал ему Кинт.

— Здесь такие порядки, уважаемые, — одноглазый тоже коснулся полей своего котелка.

— Как называется постоялый двор? — спросил Кинт у Вонючки, который уже сообразил, снял пояс с кобурой, и отвязал чехол с карабином от седла.

— «Утиное озеро».

— Ждите меня там, — Кинт забрал оружие и у него, — поезжайте.

Это действительно оказался небольшой приграничный городок. На вершине холма находился перекресток двух главных улиц, а на северном склоне домов оказалось гораздо больше, чем на южном, и они сплошь были каменными, хоть и не более двух этажей. Две главные улицы пересекались с тремя радиальными кругами улочек, вот собственно и вся транспортная сеть городка, были еще небольшие проулки и тупики, но они не в счет.

— Дорогое оружие, — заметил одноглазый судья, когда они наконец подъехали к коновязи у каменного одноэтажного здания городского суда.

— Недешевое, — согласился Кинт.

— Давно в наемниках?

— Достаточно давно, но в наших землях, такие как мы теперь неугодны властям.

— Власти Аканцев, — скривился одноглазый, — многие им сейчас неугодны, вот и уходят, кто к нам, на север, а кто в кочевничьи земли… Только не выйдет у них ничего с этой затеей с кочевниками, бесполезно кормить степняков жаренным мясом, они за столетия привыкли к падали!

— Наверное, вы правы, — Кинт участливо покивал и спешился.

Внутри помещения пахло сыростью и грязным исподним. Пара столов, простая мебель, несколько больших сундуков у одной стены, у другой, что напротив входной двери, на всю стену была большая клетка, за решеткой которой к крюкам в стене были прикованы несколько человек. Шестеро местных служителей закона, разного возраста и вероятно сословия, поприветствовали вошедшего судью, встав со своих мест и снова усевшись.

— Дэлай, — прими у наемника оружие по описи, они на ночлег, трое, с ними кочевник-проводник, похоже из рода Доту. Остановились в «Утином озере».

— Сейчас, судья Вирик, все сделаю, — высокий парень с близко посаженными глазами и худым бледным лицом взял со своего стола толстую тетрадь, указал на один из сундуков и обратился к Кинту, — выкладывай, что там у тебя.

Арсеналу нисколько не удивились, не удивились даже тому, как Кинт отстегнул от системы ремней маленький двуствольный пистолет в рукаве. Бледный судейский парень все подробно записал, завернул все в большой кусок промасленной парусины, обтянул бечевкой и поставил сургучную печать на узел. Затем, с грохотом опустил тяжеленный сверток в один из больших сундуков, а Кинту вручил деревяшку, с выжженным номером и также оставил на ней сургучную печать.

— Лучше прийти заранее перед выездом.

— Хорошо, благодарю.

— Как вас записать, — держа в руке раскрытую тетрадь, худой подошел к Кинту.

— Я Родд Жакье, имя моего друга Тирр Кобъе, как звать проводника, — Кинт пожал плечами, — понятия не имею… он кочевник.

— Кочевник не важен, их тут много и все на одно лицо, — записав имена и что-то там себе еще отметив, худой захлопнул тетрадь и указал Кинту на судью.

— Благодарю, — Кинт развернулся и подошел к судье ожидавшему окончания процедуры сдачи оружия у окна и наблюдавшему за тем, что происходит на улице, или он делал вид, что наблюдает.

— Итак, — судья ожил, когда Кинт подошел к нему, — правила у нас тут простые … наделаете долгов за игрой, отправитесь товаром на невольничий рынок, испортите женщину — застрелю, чего украдете — застрелю, учините мордобой — окажетесь в клетке, все ясно?

— Предельно, предельно ясно уважаемый, — Кинт улыбнулся и внимательно осмотрел всех присутствующих, прежде чем покинуть помещение.

— Отдыхайте, — позволил судья, махнул рукой на Кинта и стал рассматривать какие-то тетради с записями на одном из столов, — и помните, вам к обеду завтрашнего дня надо покинуть наш город.

— Так и сделаем, — Кинт поклонился присутствующим и вышел.

 

Глава тридцатая

Ночлежка при постоялом дворе оказалась так себе, не совсем чисто в комнате, стены и перекрытия настолько тонки, что было слышно спор посетителей харчевни внизу и стоны продажной девицы за стеной. Впрочем, это не помешало Кинту выспаться на широком деревянном топчане с соломенным матрасом. Он уже полчаса лежал с открытыми глазами и, не моргая, сверлил взглядом доски потолка, в желудке вдруг громко заурчало…

— Тебя разбудил твой живот, вздохи разврата за стеной или публика внизу? — поинтересовался Тилет, он с кислой миной сидел у окна, виртуозно вращая меж пальцами рукоять клинка с широким лезвием, и созерцая унылую картину улицы городка на фронтире.

— А ты так и не спал? Зря, нам еще сутки без остановки ехать.

— Пытался, но так и не смог… проводник вон наш, — Тилет кивнул в окошко, — тоже неплохо выспался на конюшне, оттуда наверно все мухи улетели.

— Предлагаю купить припасов и выезжать, поужинаем на привале, подальше отсюда… странный городок.

— Согласен.

Так и сделали, пока Вонючка готовил лошадей, Тилет накупил всякого съестного у хозяина харчевни, а Кинт отправился в контору судьи предупредить о выезде. Опечатанный сверток, как и договаривались, вывезли из городка помощники местного судьи, все прошло гладко, Кинт все искал подвох, постоянно был начеку и лишь когда двое судейских скрылись за поворотом улочки на окраине, а все оружие оказалось у своих владельцев и заряжено, Кинт немного расслабился…

— Успокойся, — прокомментировал Тилет, наблюдая как Кинт забравшись в седло, сначала посмотрел вслед судейским в окуляр подзорной трубы, а затем осмотрел горизонт, — сдается мне, что избавиться от чужаков в городке это для них как гора с плеч, а то чего от нас ожидать, а? То-то!

— Понимаю, но как-то… — Кинт сложил подзорную трубу и убрал ее в футляр на поясе, а потом указал кочевнику направление рукой, — ты знаешь куда, едем дотемна, потом найди тихое место, остановимся на ужин.

Актур

Огромный город встретил гостей шумом, грохотом и невероятной толчеей на перроне железнодорожной станции. Столичный экспресс прибыл в Актур утром, Григо благоразумно предложил остаться в вагоне, пока не схлынет толпа пассажиров и встречающих. Наконец, когда на перроне стало не так многолюдно, Григо вышел из вагона и присвистнул, позвав носильщика — жилистого и долговязого парня с тележкой на больших колесах. Тот сразу поспешил к нему, толкая перед собой тележку и ловко объезжая людей и чугунные колонны, на которые опираются клепанные металлические фермы стеклянной крыши вокзала.

— Если господину нужна гостиница, я за пару медяков посоветую лучшую из них! — сразу заявил носильщик, подкатив тележку к двери вагона.

— Просто отвези все к стоянке фургонов, — ответил Григо и отступил назад, показывая рукой на проход, — вещи в четвертом купе.

Дайм крутил головой по сторонам, с удивлением и любопытством разглядывая людей и причудливую архитектуру вокзала, крепко держа мать за руку. Впереди шел Григо, немного прихрамывая и опираясь на трость да поглядывая за носильщиком, который, пыхтя, толкал перед собой тележку с чемоданами и саквояжами. На привокзальной площади, среди еще не разъехавшейся публики, Григо заметил девушку, в строгих одеждах — платье до пят, ворот под горло и шляпка с поднятой на поля черной вуалью. Девушка держала в руке деревянную табличку, на которой было аккуратно выведено мелом «Сэт Григо», и подходила ко всем молодым особам, что прибыли на столичном экспрессе.

— Постой-ка приятель, — Григо постучал тростью по плечу парня-носильщика и повернулся к Сэт, — похоже, тебя встречают.

Девушка с табличкой увидела, что на нее указали и, чуть приподняв от земли платье, поспешила к Сэт.

— Доброе утро! Вы мадам Сэт Григо?

— Да, — Сэт кивнула и чуть присела в поклоне.

— Меня прислал вас встретить распорядитель императорской галереи, и вообще, я буду помогать вам во всем… Какой милый мальчик, — она погладила Дайма по голове.

— Это мой сын Дайм, мой отец… — представила их Сэт.

— Мое почтение, Ян Григо, — приподнял он шляпу.

— Мэд Виш, помощница распорядителя императорской галереи… Вы привезли с собой картины? — с волнением осмотрела она тележку носильщика.

— Картины сданы в багаж, а он будет готов к выдаче только вечером, — развела руками Сэт, — так нам сказали на станции в Конинге.

— Отлично! Нас ждет фургон, поедемте, я помогу вам разместиться в гостинице, а вечером, если передадите мне багажный талон, я сама все устрою с перевозкой картин в императорскую галерею.

— Было бы неплохо, — Григо достал из кармана картонку талона и передал ее Мэд.

— Благодарю… Что ж идемте за мной.

Усевшись в салоне фургона у окна, Дайм, раскрыв рот, разглядывал улицу, дома, людей и всевозможные средства передвижения, каких он никогда не видел, например вагончики трамвая, что парами, позвякивая и стуча колесами ехали по узким рельсам на мостовой или на металлических фермах на уровне окон второго этажа над широкими улицами столицы. Еще были длинные фургоны с большими окнами, за которыми, сидя на сиденьях или стоя, ехали горожане. На больших перекрестках стояли городовые в парадной форме, белых котелках и белых перчатках по локоть, которыми они указывали направление транспорту. Людей и транспорта, особенно на центральных улицах, действительно очень много и очень шумно. Наконец, фургон свернул на улицу, что шла параллельно набережной и, проехав пару кварталов со зданиями в три — четыре этажа, въехал в ворота высокого кованого забора, что огораживал длинное двухэтажное здание с колонами, поддерживающими большой балкон над крыльцом.

— Это самая лучшая гостиница, — прокомментировала Мэд, когда фургон остановился.

Григо наклонился к окну, разглядывая здание и заметил:

— Должно быть и самая дорогая…

— Конечно! Но ваше проживание и обеды уже оплачены императорской галереей.

— Как же это все… — Сэт тоже смотрела в окно с восторженным взглядом, она была очарована таким вниманием к себе.

— Мадам Григо, в совете парламента по этикету и культуре вас боготворят! И я большая поклонница вашего таланта, вы достойны всего этого! Идемте, прислуга разберется с багажом.

От крыльца уже спешили двое крепких парней, в ярких камзолах прислуги, один из них открыл дверь салона и, подавая руку, помог всем выбраться на выложенную каменными плитами площадку перед гостиницей, при этом, учтиво кланяясь и приветливо улыбаясь.

Фронтир Северного терратоса

Потратив на переход через леса предгорий почти два дня, путники на рассвете выехали к широкой долине. Стоя в зарослях плотного орешника, Кинт рассматривал город и ведущую к нему дорогу в подзорную трубу.

— Значит это и есть Везар? — поинтересовался он у кочевника.

— Да, Карху, это свободный город Везар, ты хотел, чтобы я тебя привел к нему, вот он… Теперь я могу покинуть тебя?

— Ты можешь мне пригодиться.

Кочевник вздохнул и согласно покивал головой.

— Да! Ты уже порядком проветрился в дороге и совсем не воняешь… — гоготнул Тилет, — привык я к твоей компании, так что не спеши нас покидать.

Кочевник ничего ему не ответил.

— Едем на северную окраину, там должен быть большой постоялый двор, если профессор-северянин ничего не напутал, — Кинт сложил трубу и убрал ее в футляр на поясе.

Троица выехала из леса, за ними на привязи вьючные лошади, предстояло спуститься с пологого холма к дороге, по которой с определенной периодичностью проезжали всадники, конные повозки и реже моторные экипажи. Никто не обратил на них особого внимания, когда они выехали на дорогу и направились в сторону города…

Свободный город Везар, а это был действительно полноценный город, Кинта даже удивил, он был чем-то похож на довоенный Тэк. На старых узких мощеных улочках едва разъезжались конные экипажи и моторные фургоны и, как ни странно, эти фургоны были похожи на те, что выезжают из сборочных цехов Майнга. Тротуары тоже были узки и жались к каменным стенам домов с многолетним налетом угольной взвеси. Народ пестрый, причем не в одеждах, а в сословиях. Тут и местная аристократия, и купцы с ремесленниками, и работорговцы, что не ходят без охраны, и простолюдины — рабочие цехов, высокие трубы которых чадили по окраинам, и прочие слуги и кухарки, также попадались до зубов вооруженные наемники, от которых шарахались все вышеперечисленные. Единственное, чего Кинт не обнаружил, так это башни ратуши, что должна возвышаться над городом, их не было видно, ни ратуши, ни ее башни.

— Не вижу представителей закона, — Кинт придержал лошадь, когда они выехали на некое подобие городской площади, — вообще ни одного не попалось.

— В этом городе нет закона, Карху, — кочевник тоже придержал лошадь, — здесь люди и есть закон, так уже давно повелось.

— А мне нравится! — Тилет даже привстал в стременах, оглядываясь, — нам бы поскорей тот постоялый двор найти, и я бы прогулялся! Смотри, Кинт, вон та девица мне помахала рукой!

— Сначала дело, Тилет.

— Дело так дело.

Добрались до северной окраины Везара, попутно рассматривая город и его обитателей, которым, надо заметить, не было никакого дела до странной компании, впрочем, здесь все немного странные. Была еще одна особенность — горожане предпочитали конный транспорт, еще одно подтверждение тому длинная коновязь у открытой деревянной веранды двухэтажного каменного здания постоялого двора и каменная поилка. А в Актуре все коновязи давно пустили на дрова, или почти все.

— Пойдем, договоримся о постое, — Кинт спешился и накинул поводья на коновязь, а затем обернулся и внимательно посмотрел на окна дома через дорогу с выкрашенным в красный цвет фронтоном.

Тилет ловко спрыгнул на гравийную отсыпку перед верандой и покачался вправо и влево, разминая затекшие суставы. Кочевник закинул одну ногу на седло и принялся набивать трубку.

— Не пойдешь? — обратился к нему Кинт.

— За лошадьми присмотрю и за вещами, — раскуривая трубку, ответил он и отвел взгляд.

Тяжелая дверь на мощных смазанных навесах поддалась легко, сверху звякнул колокольчик. За стойкой скучал широкоплечий и высокий мужчина в годах, но Кинт сразу отметил, что силы и здоровья в нем на пятерых. Широкие скулы и рыжие бакенбарды, делали его лицо практически квадратным. За мужчиной на стене висел короткий шестиствольный картечник, новенький, надо сказать. По свежим пятнам замазки на стене у двери, и расколотому краю наличника было понятно, что этот картечник здесь не просто часть скромного интерьера. Еще Кинт обратил внимание, что под всеми окнами, которых четыре, стоят деревянные щиты, сколоченные из толстенных досок и окованные железными пластинами, в щитах узкие прорези-бойницы.

— На постой? — пробасил мужчина.

— Да, нужны две комнаты, моему другу и нашему проводнику.

Мужчина заглянул за спину Кинту и через окно увидел кочевника, скривился и выставил вперед широкую ладонь.

— Нет, дикаря сюда не пущу, провоняет все своими собачьими шкурами.

— Да он уже проветрился, — заступился вдруг за него Тилет.

— На заднем дворе, рядом с конюшней сарай, — показал себе за спину большим пальцем здоровяк, — пусть там спит.

— Ну, ему не привыкать, — согласился Кинт, — тогда одну комнату и место в сарае на пару дней.

— Подожди… — наконец сообразил Тилет, — что значит комнату моему другу? А ты?

— Позже объясню…

Мужчина широко зевнул, открыл толстую тетрадь с потрепанным переплетом и спросил у Тилета:

— Имя? Положено записать…

— Ти… Тирр Кобъе.

— Двадцать монет серебром за день, — загибая пальцы и закатив глаза к потолку стал бубнить управляющий, а может и хозяин заведения, — итого, сорок, да плюс обиход и кормежка лошадей… еще угол в сарае, золотой давайте, и я скажу брату, чтобы накормил вас сегодня ужином.

— Брату? — не понял Кинт.

— Харчевня, вход со двора, — снова указал себе за спину управляющий, — там мой брат заправляет, а я тут, в гостинице хозяином, такова воля отца… он уже с предками.

Управляющий снова поднял взгляд к потолку и грустно вздохнул.

— Понятно, — Кинт выложил на стойку золотой кест.

— О! Аканский кест! Хорошо! А бумажные акакнские кесты у вас есть? — с заинтересованностью спросил хозяин, — я бы поменял.

— С чего такой интерес? — удивился Кинт.

— Как с чего!? С караваном на юг идти, так пояс с кошелями к земле тянет, а так все легче и спрятать от всякого лихого проще.

— Согласен, что ж, может, и найдется несколько бумажек, надо саквояж разбирать.

— Буду благодарен, — хозяин почтительно поклонился, и положил на столешницу большой ключ с деревянным брелоком зеленого цвета, — поднимайтесь, располагайтесь, в конце коридора зеленая дверь.

— Так что-то не понял, — скидывая вьюки с лошадей в сарай на заднем дворе, сказал Тилет, — почему я тут поселился один?

— Почему один, вот Крат с тобой… — Кинт кивнул на кочевника, который уже заботливо разгребал солому в углу сарая, готовя себе лежанку, — Я буду по соседству, так надо. Видел дом напротив с красным фронтоном?

— Да.

— Я буду там, надеюсь, профессор-северянин сделал все, как мы договаривались, и снял апартаменты.

— А если нет?

— Если нет, — Кинт почесал затылок, отчего его шляпа съехала на лоб, — если нет, то мы зря проделали весь этот путь.

С громким хохотом из дверей харчевни вывалилась подвыпившая компания — несколько продажных девиц и судя по виду трое наемных людей. Один из них бросил взгляд в сторону новых постояльцев и вполне дружелюбно улыбнулся…

— О! В этом городе скоро станет тесно от наемников разных мастей! — хохотнул он, — с прибытием, господа!

— В этом городе всегда будет работа для таких как мы! — обернулся к ним Тилет и тоже расплылся в улыбке, только по остекленевшим глазам было понятно, что он уже готов пустить вход свои клинки.

— Удачи в нашем нелегком ремесле, господа! — компания, продолжая веселиться, направилась через арку на улицу.

— То-то смотрю, какие уставшие, — пробубнил Тилет, поскреб густую щетину на скуле и проводил их взглядом, недобрым взглядом.

— Тилет, сначала дело, ты помнишь? — пихнул его в плечо Кинт.

— Да, помню… пошли сначала поедим, а? А потом дело, вон какие ароматы! — Тилет громко проглотил слюну.

Со стороны двери харчевни действительно пахнуло специями и жареным мясом, да так, что и у Кинта сразу заурчало в животе.

— Хорошо, отнеси вот эти вещи в комнату, затем ступай в харчевню и закажи нам еды, про кочевника не забудь, пусть ему сюда вынесут, а я пока отлучусь ненадолго.

— Куда?

— Проверю, все ли правильно сделал профессор-северянин…

 

Глава тридцать первая

Кинт вышел на улицу из арки с саквояжем-футляром в одной руке, тростью в другой и дорожной сумкой за спиной и осмотрелся вокруг. Гостиница располагалась на тихой улочке, людей немного, а те, кто шел или ехал верхом по своим делам, явно никуда не спешили. Он внимательнее присмотрелся к деталям — все, или почти все горожане вооружены, причем к своему оружию они относились уж точно не как к элементу одежды. Мимо прошел молочник, побрякивая стеклянными бутылями в деревянной разноске, на нем был старый, из потертой кожи пояс с револьверной кобурой, а костяная рукоять револьвера отполирована до блеска. Большинство прохожих приветствуют друг друга, приподнимая шляпы, котелки или почтительно кивая.

«Ну да, когда все кругом вооружены тут просто благодать, все вежливы до тошноты», — хмыкнув, подумал Кинт и непроизвольно кивнул пожилому мужчине, который поприветствовал его, приподняв шляпу. Дорожный плащ Кинта не был застегнут, и под ним можно было увидеть ремни портупеи. Кинт перешел дорогу, по привычке ожидая гудка какого-нибудь отчаянного машиниста моторного экипажа, но нет, лишь размеренный цокот копыт был слышен со стороны соседнего переулка. На стенах некоторых домов видны следы от пуль. Рамы окон поделены на множество ячеек, чтобы было удобнее и дешевле менять стекло, если в окно влетит пуля или сноп картечи. Впрочем, в последнем случае, скорее всего, придется менять всю раму, если не позаботиться заранее и не вывесить на окна щиты, такие как у хозяина постоялого двора.

Трехэтажный каменный дом с красным фронтоном, выделялся на этой улице — он наверняка здесь один из самых старых. Северный угол давно порос мхом и пророс плесенью, камни изъедены ветрами и, конечно же, сколы от попаданий пуль, есть и совсем свежие. «Доходный дом семьи Ведаш» — прочитал Кинт на двери скромную латунную табличку, что давно окислилась, но хзяева не спешили натирать до блеска хозяева. Дверь толстая, такая же, как на постоялом дворе, на уровне головы маленькая кованая решетка забирала круглое отверстие. Кинт постучал, так как дверь оказалась заперта.

— Что вам угодно? — поинтересовались из-за двери спустя минуту, а в отверстии появился глаз, веко которого было обезображено шрамом.

— Добрый день.

— Может быть и добрый.

— Мой хороший друг должен был снять у вас комнату для меня.

— Ваше имя?

— Жако, Дак Жако.

— Аканец?

— Это что-то меняет?

— Нет, — лязгнул засов, и тяжелая дверь со скрипом отворилась, — заходите.

Внутри небольшой гостиной, из которой наверх вела железная винтовая лестница, царил полумрак, пахло сыростью и подгоревшими фитилями масляных ламп. Перед Кинтом стоял… нет, стояла женщина, с виду, так она будто чудом пережила свой срок на каторге в рудниках. Кинт даже взгляд отвел в сторону лестницы, затем осмотрел поверх ее головы всю гостиную.

— Комнату для вас оплатили на три дня, но если бы вы опоздали еще на день, то плакали ваши денежки, вы задержались на неделю! — голос этой женщины мало отличался от мужского, был с хрипотцой и очень низким.

— Дорога дальняя, и трудная.

— Ну-ну… — кряхтя, женщина подошла к массивному деревянному столу, уселась в глубокое кресло обитое кожей, достала узловатыми пальцами из ящика стола ключ и протянула его Кинту, — пожалуйста, господин Жако, третий этаж, первая дверь справа. А ваш друг уже вчера приходил, спрашивал про вас, переживал, что долго вас нет, ну или переживал за те три золотых, что он заплатил… хе-хе-хе… кхе-кхе…

Женщина зашлась кашлем, и Кинт уже не сомневался в своих предположениях относительно ее прошлого.

Апартаменты, точнее небольшая комната, кухонька в глубокой нише стены и отдельная туалетная комната, оказались весьма недурны обстановкой, были светлыми из-за двух больших окон, а еще в них пахло полевыми цветами, свежий букет которых стоял на столике в глиняном кувшине. Кинт сразу же извлек из саквояжа-футляра части винтовки и собрал ее, аккуратно закрепив на место трубу прицела, после чего приставил винтовку у окна за штору.

— Профессор молодец, справился, — похвалил его Кинт, доставая из дорожной сумки сверток с подарком для профессора, да что там, для всего Северного терратоса.

Покрутившись посреди комнаты со свертком в руках, Кинт нашел место — топка чугунной печи в нише, которую он и не собирался растапливать. Оставалось ждать. Кинт извлек из кармашка жилетки хронометр и снова произнес вслух:

— Что ж, теперь действительно, можно и поесть…

А потом задумался над словами старейшины Доту, о доме в степи, стоя у окна и глядя на вершины гор на юге…

— Зачем он мне это сказал? Что он там увидел, в мире своих предков, мертвых предков? — грустно вздохнув, спросил сам себя Кинт, затем, уже закрывая дверь апартаментов, он подсунул вверху, между дверью и косяком монету и стал спускаться по лестнице…

— Да, мадам Ведаш, обязательно… — донесся снизу голос, — конечно, привез, но позвольте, я сначала высплюсь с дороги, потом разберу сумку и вы получите свой заказ.

Голос Кинт узнал сразу, и немало удивился тому, что слышит его здесь, на фронтире Серверного терратоса. Посетитель стал пониматься по лестнице, Кинт остановился на площадке меж этажами и стал ждать…

— Одно из двух, или ты подался в контрабандисты, или в наемники, — улыбаясь, сказал Кинт, когда Локт поднялся к нему и застыл, не веря своим глазам.

— Кинт! О Небеса! Откуда ты здесь? — Локт бросил на железные ступени свой дорожный баул, протянул руку Кинту и товарищи по оружию крепко обнялись.

— Волей Небес, — ответил Кинт, — а ты как здесь оказался?

— Ты отчасти прав, не то, чтобы в наемники подался, но есть здесь одно дело, приятель попросил помочь… Да что мы тут! Пойдем ко мне в комнату, выпьем за встречу, поговорим.

— Я не один, тут в харчевне через дорогу меня приятель ждет, и уже заказал еды, и надо сказать, я тоже только с дороги и голоден как степняк в засаде на северном тракте.

— Сейчас, только вещи отнесу, — Локт поднял баул и похлопал Кинта по плечу.

Кинт посмотрел ему вслед и стал спускаться, но вдруг застыл, его словно ударило молнией, жар и холод пронеслись по телу несколько раз волнами… Кинт хотел тут же развернуться и пойти следом за Локтом, но сдержался, и только выйдя на улицу, взял себя в руки.

В харчевне было шумно, гомон громких разговоров, хохот продажных девиц и сизый табачный дым, управляемый сквозняком, словно река, тянется под потолком к щелям входной двери.

— Ну остывает же все! — возмутился Тилет, увидев Кинта в компании Локта.

— Попросим прислугу подогреть, не беда, — сказал Локт, и будто завсегдатай этого заведения, по-свойски притянул к себе девчонку из прислуги, — дорогуша, принеси моим друзьям блюда погорячее, ну и для меня тоже.

Вся троица расселась за стол, девчонка из прислуги расставила с подноса кружки и большую тарелку с салатом.

— Горячее сейчас подам, — присела она в поклоне.

Шлепнув ее по заднице, Локт довольно улыбнулся, весьма по-хозяйски уселся рядом с Тилетом и, сняв с пояса флягу, сказал:

— Этот шант, господин капитан, тебе понравится, ведь он сварен в Тэке!

— Что ж, тогда наливай, — Кинт тоже сел, приставил трость к подоконнику и посмотрел через засаленную штору на внутренний двор, и пока Локт боролся с тугой пробкой на фляге, многозначительно посмотрел на Тилета, приложив указательный палец к губам.

Локт наконец справился с пробкой, плеснул крепкого и пахнущего терпкими ягодами напитка в кружки.

— Ну что, за встречу! — поднял он свою кружку.

— За встречу, — согласился Кинт, пригубил напиток и поставил кружку на стол, — скажи, это не ты побывал на холме, где остался капитан Бретэ и другие наши товарищи?

— Что? Нет, с этой службой ни на что не хватает времени… познакомишь со своим другом?

— Тирр Кобъе, такой же наемник, как и я в поисках заработка.

— Отвратительно! Это отвратительно, Кинт, что, не побоюсь этого слова, герой Северной войны, вынужден искать себе заработок, тем более на фронтире этого терратоса.

— На той войне было много героев, — Кинт наклонился к столу и, глядя в глаза Локту спросил, — а как так случилось, что другой герой войны предал свой терратос? А, Локт? Ты же начальник жандармерии правопорядка в Тэке, неужели платят мало кестов?

На последней фразе Тилет поперхнулся салатом.

— Господа, предлагаю выйти, например, в конюшню, харчевня северян не то место, чтобы обсуждать подобное, не находите? — откашлявшись предложил он.

— Согласен, но сначала еще выпьем… — Кивнул Локт и оглянулся по сторонам.

— Жду в конюшне, — Кинт поднялся и вышел, не притронувшись к еде и выпивке.

Локт раздосадовано вздохнул, опрокинул в себя кружку и пошел следом.

Кинт вошел в конюшню, обратив внимание, что кочевник в дальнем углу уже поел и, зарывшись в солому, спит. Пройдя в пустое стойло, Кинт остановился, развернулся лицом ко входу и стал ждать, набивая трубку…

— Даже не знаю с чего начать, — сказал пришедший следом Локт и улыбнулся, совершенно незнакомой Кинту улыбкой, полной злобы.

— Начни с чего-нибудь, я пожертвую своим временем ради тебя, — Кинт достал из кармашка жилетки часы-луковицу, отметил время, щелкнул крышкой, и раскурил трубку.

— Что ж… — Локт тоже закурил, — ты же знаешь, откуда я родом?

— Из маленькой деревушки, недалеко от Северного форта, практически на границе.

— Именно! И ты ведь не забыл, что делали Северяне, когда приходили в такие деревни?

— Я помню…

— Так вот, вся моя семья была угнана в рабство к северянам во время войны, но после нашей победы никто не захотел заниматься вопросами рабов, о них просто забыли, Кинт!

— Тогда о многих забыли…

— Да-да, — хохотнул Локт, — по тебе тоже прошлись! Так вот, немного освоившись в Тэке, я сам вышел на контрабандистов, а через них на северян-работорговцев. Заключил с ними сделку, смог отыскать семью, но мать к тому времени умерла, сестра лишилась рассудка, после того как над ней поглумились, выжил только младший брат, но тот вскоре умер от какой-то заразы. И скажи мне, Кинт, кто меня может упрекнуть в предательстве?

— Я, покойный Бретэ, много кто, — спокойно ответил Кинт, — ты ведь продался и Решенцу! Я видел тебя в Майнге, с их агентом…

Лицо Локта застыло, словно каменное изваяние…

— Ты… ты ведь не наемником прибыл сюда… как же я… — Локт прищурился и стал отступать назад, его рука потянулась к поясу.

Все произошло мгновенно — Тилет выскочил из-за стены стойла, выхватил клинок и молниеносным ударом вонзил его пол лопатку Локта, прямо в сердце. Кинт успел придержать, чтобы бывший друг, бывший боевой товарищ не рухнул на пол… бывший.

Локт лишь прохрипел:

— Не-на-вижу вас вс-е-ех…

— Прости, но некогда было спросить у тебя разрешения, — Тилет, вытер длинный и узкий клинок об одежду аккуратно уложенного на пол Локта, затем, прямо из фляги, что прихватил с собой, сделал пару больших глотков шанта.

— Ты поторопился!

— Еще немного и я бы опоздал! Нам ведь шум ни к чему, верно?

— Верно, давай оттащим его темный угол и присыплем соломой.

Кинт и Тилет вернулись в заведение, никому не было до них дела. Оставив несколько монет на столе, они ушли — аппетит испарился, как и вера Кинта в людей…

Молча пройдя несколько переулков, Кинт резко развернулся к Тилету, схватил его за горло и прижал к замшелому камню стены, но потом отпустил и со всего маха шибанул сапогом по нагромождению деревянных ящиков.

— Полегчало? — Тилет потер горло, — ты мне чуть кадык не сломал.

— Почему, Тилет? Почему он стал таким? — глаза Кинта заблестели.

— Наверно потому, что он потерял родных людей, и тебе, наверное, его не понять, ты ведь сирота.

— Я не родился сиротой! У меня столько же прав обвинять империю в смерти близких людей, но предать!

— Думай о деле Кинт, — Тилет поправил ворот рубахи, — что у нас там по плану? И пошли уже, пока какой-нибудь дворник не объявился и не поднял шум из-за опрокинутых ящиков.

— Спасибо… — Кинт пошел вперед.

— За что? — Тилет поспешил за ним.

— Я бы не смог…

— А, ты про это, обращайся, и заметь, совершенно бесплатно!

— Ты неисправим!

— Это еще зачем? Я ведь нужен терратосу, — Тилет торжественно поднял палец к небу, — такой, какой есть. Кстати, как ты его раскусил, взял на испуг? Я сразу за вами вышел, подкрался и слушал…

— Нет, я действительно его видел в Майнге, только со спины и, к сожалению никак не мог вспомнить, а его спина постоянно мелькала впереди, когда он служил у меня в отряде, сначала звеньевым дозорных, а потом командиром разведки.

 

Глава тридцать вторая

Актур

Первые полчаса после открытия императорской галереи, в которую словно река, хлынуло все высшее общество столицы, заставили Сэт растеряться и даже испугаться от внимания к своей персоне. Людей, в основном аристократического сословия действительно было много, все были в восторге от таланта молодой художницы, суетливая Мэд успевала все, и представить главе городского совета Сэт, ее отца и сына, и прибежать с вопросом, сколько стоит та или иная картина. К слову, в первый же день выставки Сэт получила казначейских расписок на баснословную сумму, продав половину своих работ.

— По правилам галереи, даже после приобретения, картины останутся в залах на весь период выставки, — успокаивала Мэд художницу, — а уже потом, новые обладатели получат ваши картины. Не беспокойтесь, мы не отдадим полотна, пока не закончится выставка.

— Простите, могу я ненадолго покинуть галерею, погулять с сыном в саду? — Сэт виновато улыбнулась, — я очень устала и Дайм капризничает.

— Попросите господина Григо погулять с сыном, а вам стоит набраться терпения, кроме всего прочего, Товье Пран, советник императора в сферах искусств, ожидает вас на обед.

— Хорошо, — Сэт грустно вздохнула и повернулась к отцу.

— Я погуляю с Даймом, дорогая, затем отправимся в номер, — Ян Григо не мог нарадоваться такому внезапному успеху дочери, его переполняла гордость, казалось, он даже помолодел на десяток лет и почти не хромал, опираясь на трость, — а ты ступай, твоя судьба в твоих руках.

— Вот, ваш отец дело говорит, госпожа Григо, — Мэд расплылась в улыбке и присела в поклоне, перед подошедшей пожилой парой, Сэт тоже коротко поклонилась им.

— Разрешите выразить вам свое почтение, все в восторге от выставки! — обратился к Сэт грузный мужчина в атласном костюме, придерживая за локоть свою спутницу в роскошном рлатье, — позвольте наконец представиться, Товье Пран.

— Очень приятно, — Сэт снова присела в поклоне.

— А как приятно мне, что вы приняли мое предложение! Мэд, в обеденном зале все готово?

— Да, господин Пран.

— Отлично! Тогда пройдемте, — советник императора показал рукой в белой перчатке в сторону высокой двери в конце галереи, — нам надо многое обсудить, и в первую очередь, мое предложение возглавить попечительский совет художественной академии Тэка.

— Это все очень неожиданно… — Сэт очаровательно улыбнулась, — пойдемте, господин Пран.

Фронтир Северного терратоса.

Везар.

Профессор-северянин ожидал Кинта на пуфике в коридоре, у дверей апартаментов, куда Кинт вернулся, подробно проинструктировав Тилета.

— Наконец-то! — облегченно выдохнул он и поднялся, прижимая к себе небольшой чемоданчик, обтянутый тканью в широкую клетку.

— Рад вас видеть, профессор! — Кинт как мог, радушно улыбнулся, отомкнул дверь и пригласил, — проходите.

Профессор вошел, дождался, когда Кинт закроет изнутри двери и спросил:

— Как добрались?

— Дорога не столько трудная, сколько долгая.

— Понимаю, — покивал он головой, осматривая комнату, — вы привезли, то, что обещали?

— А вы, — снова улыбнулся Кинт, подошел к чугунной печи, и извлек из топки сверток.

— Вот, — глаза профессора загорелись, он быстро прошел к столу, открыл чемоданчик и выставил на стол аккуратно перетянутые бечевкой стопки листов, — это все пришлось переписывать от руки.

Кинт протянул сверток профессору, а сам принялся рассматривать его бумаги.

— Но позвольте, — профессор тоже ознакомился с содержимым свертка, — здесь не все!

— Терпение, мой друг, подойдите, — Кинт подошел к окну и поманил профессора, — вам знаком вон тот человек, не правда ли?

— Это же… — профессор даже вздрогнул.

— Вот видите, как замечательно, мы тут все хорошо знакомы, сходите, приведите его сюда.

— А это?

— А это пока полежит здесь, — Кинт опустил руку на привезенные документы.

— Это страшный человек, я боюсь его!

— Не бойтесь, я вас прикрою, — Кинт подмигнул профессору, отодвинул штору и показал приставленную к стене винтовку.

В открытом конном экипаже сидел господин Кабо, или кто он там на самом деле. Кабо нервничал и в ожидании неизвестно чего посматривал по сторонам рядом с ним на сиденье лежал пухлый саквояж. Кабо подъехал на место еще полчаса назад, отпустил возницу, а сам сидел в салоне, гадая, правильно ли он понял послание и все ли предусмотрел. Кинт отошел немного вглубь комнаты и стал наблюдать… Профессор, семеня через дорогу, почти добежал до экипажа, они с Кабо обменялись несколькими фразами, после чего Кабо нехотя, но пошел вслед за ним, периодически оглядываясь. Впрочем, зря он ждал своего возницу, который был в придачу и хорошим наемником, однако не настолько хорошим, чтобы, стоя в темной подворотне и наблюдая за хозяином услышать, как кто-то подошел сзади и вспорол ему шею от уха до уха.

— Ну вот мы все и собрались, — сказал Кинт, сидя за столом напротив двери, когда вошли профессор и Кабо.

Кабо лишь кивнул и попытался улыбнуться, но увидел вороненые стволы картечника, лежавшего на коленях у Кинта, и улыбка сошла на нет, впрочем, не особо кто-то в ней здесь нуждался.

— Все принес, теперь вы должны выполнить свое обещание, — Кабо так и застыл у двери.

— Профессор закройте дверь, возьмите у нашего друга саквояж и проверьте содержимое, да, и смотрите внимательно, чтобы между бумагами не оказалась химического детонатора-замедлителя, наш друг любит эти фокусы.

— Я заинтересован в честности сделки.

Со стороны кухоньки звякнуло, скрипнула рама и послышалась возня.

— Я уже не так молод, чтобы лазить по карнизам, — войдя в комнату, заявил Тилет, затем, показав большим пальцем на Кабо добавил, — с этим еще двое, верхом, ждут в конце улицы.

— Я лишь забочусь о своей безопасности, — развел руками Кабо.

Тем временем профессор внимательно осмотрел содержимое саквояжа и, косясь на Кабо сказал:

— Здесь все в порядке, только, почему-то два экземпляра фотокопий.

— Не смею вас больше задерживать, профессор, забирайте недостающие вам экземпляры частей рукописи и уходите, мой друг вас проводит до безопасного места.

— Прошу, — Тилел указал в сторону кухоньки, где из окна свисала веревка с узлами, ведущая наверх.

— А через дверь нельзя? — профессор громко сглотнул, прижимая к себе драгоценный чемоданчик.

— Можно, но не далеко, — подтолкнул его Тилет к окну, — тут до крыши рукой подать, а потом чердаками.

Профессор решительно плюнул под ноги Кабо, и поспешил на кухню, где с помощью Тилета выбрался по веревке на крышу.

— Не могу понять, — начал Кабо, когда они с Кинтом остались одни, — от чьего имени вы действуете?

— Не забивайте себе голову, господин Кабо, лучше внимательно слушайте, — Кинт одной рукой перебрал бумаги, складывая их в саквояж, затем бросил его Кабо, — отвезите это в Решенц, возможно, вас там наградят.

— Покойникам награды ни к чему, — ухмыльнулся Кабо, и скинул саквояж на пол, — я ничего не повезу, пока не получу то, что мне нужно.

— Да в этом уже нет необходимости, хвала Небесам, в Актуре есть посольство Решенца, — Кинт резко бросил Кабо картечник, тот на рефлексах поймал его, но тут же был сбит с ног…

Последнее, что увидел Кабо, это огромный кулак Кинта летящий ему в висок.

— Как же я устал, — Кинт поднял с пола картечник, переломил пустые стволы, сел на кровать и стал вставлять по одному толстому патрону в патронники.

Тилет вернулся, таким же образом — через окно, спустя полчаса.

— Что, даже без крови и кишок? — склонился он над коченеющим трупом Кабо, — да ты ему голову проломил!

— Те двое так и ждут в конце улицы?

— Да.

— Понятно, собираемся, надо ехать.

Кинт и Тилет покинули апартаменты через окно, опустив вниз веревку и пойдя через внутренний двор. Кочевник уже ждал с лошадьми у коновязи постоялого двора.

— Там в конюшнях кого-то нашли, — сказала кочевник, — как бы на меня не подумали.

— Тогда надо спешить, — ответил Кинт и вручил ему два свертка, к каждому была привязана почтовая деревянная бирка, — береги это больше жизни, понял?

— Понял, Карху, — кочевник бережно взял свертки, снял со спины ранец и убрал их туда.

— Обратно поедешь один, вернешься в «Собачий хвост», отдашь хозяину, пусть отнесет на почту и оплатит услуги императорских курьеров.

— Один? Старейшина Доту не одобрит.

— Мне нужно, чтобы ты довез это, — Кинт похлопал по его ранцу, — любой ценой, понял?

— Хорошо, Карху, я сделаю как тебе нужно.

— Поезжай, не медли, мы следом

— А мы? — спросил Тилет, забравшись в седло и глядя вслед кочевнику.

— А мы поедем следом за ним, случись что, отвлечем внимание от него.

Недалеко от Тэка.

Пассажирский дирижабль лениво плыл над предгорьями. Публики этим ранним утром на палубе ресторана было немного. Читающий газету промышленник в середине зала, какой-то столичный чиновник и новый председатель попечительского совета художественной академии Тэка — Сэт Григо, с сыном и отцом.

Дайм быстро разобрался с омлетом, запил его соком и уже полчаса стоял неподвижно у окна-паутины, с открытым ртом наблюдая, как внизу зеленеет море леса, ленты рек и дорог, вот-вот и покажется Тэк, город, о котором так много рассказывал дедушка Григо.

— Жаль, что Кинт не может разделить с нами этой радости, — вздохнул Григо, подливая себе ароматного напитка из блестящего кофейника.

— Может, — в голосе Сэт появился металл, — ему эта радость и не нужна вовсе!

— Что ты такое говоришь, доченька? И по тише, Дайм услышит.

— Вот где он?

— Ты же знаешь…

— Не знаю! — перебила она отца, — я устала ждать, устала бояться за него.

В ответ Григо лишь вздохнул.

— Тогда, в Актуре, у той прекрасной женщины, на которую Кинт тоже наплевал…

— Ты не права, — Григо нахмурился, — я знаю, там все не так…

— Это уже неважно! Важно, что мне сказала Маани, точнее то, что ей когда-то сказал Кинт, он сказал — не бойся, что жизнь закончится, бойся, что она так и не началась. Так вот я хочу, чтобы моя жизнь наконец началась!

Григо грустно кивнул и ответил:

— Ты моя дочь и я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Смотрите! — Дайм повернулся к матери и деду, — там город! Большой город! Это Тэк?

Григо встал, подошел к окну, поднял внука и на руки и сказал:

— Да, это Тэк, самый северный город нашего терратоса.

Там же, но на земле.

Снова ушло почти три недели на долгий путь до границы, по предгорьям, затем опасными горными тропами, и снова предгорья, но уже с южной стороны… Границы достигли и пересекли без приключений. Кинт и Тилет ехали за кочевником на расстоянии винтовочного выстрела, все время рассматривая путь и окрестности в окуляр винтовки или в подзорную трубу. Закончился лес и впереди появилась узкая долина реки, которая упиралась в стену камыша болот.

— Что там? — спросил Тилет, показав рукой в сторону.

Кинт вскинул винтовку, присмотрелся.

— Ферма, старая ферма, должно быть, разграблена в Северную войну.

— Может, поспешим за кочевником?

— Зачем?

— Я не знаю троп через болота, ты знаешь?

— За болотами земли кочевников, там он в безопасности, а мы повернем на восток, скоро должна быть железная дорога, доедем до первой же станции и я дам телеграмму в Актур.

— Понятно… телеграмму значит, а я только хотел предложить, раз все закончилось.

— Еще не закончилось, — Кинт придержал лошадь, наблюдая, как кочевник съехал с еле заметной тропы и направился к камышу, — а что хотел предложить?

— Не уверен, что тебе понравится.

— Говори уже, — Кинт улыбнулся, в первый раз за все время поездки.

— Сейчас самый удобный момент, в этих землях можно затеряться, денег на первое время достаточно, а потом можно наемничать, с твоим-то опытом быстро сможешь набрать себе постоянную клиентуру среди местных толстосумов…

— Нет Тилет, эта идея мне не очень.

— Хочешь начистоту?

— Я люблю, когда начистоту, говори, — Кинт снова придержал лошадь.

— За свою короткую жизнь, ты сполна обеспечил себя врагами, и что, надеешься, что умрешь своей смертью, в мягкой кровати?

— Вот ты о чем, — Кинт снова улыбнулся, но грустно, подняв голову к небу, в котором кружили два огромных пернатых хищника, высматривая в добычу в камыше, а на горизонте медленно плыл дирижабль, — нет, не надеюсь.

Внезапно, справа, со стороны холма раздался выстрел.

— Дорожная жандармерия! — сказал Кинт разглядев в окуляр звено всадников в знакомой форме, тот, что скакал впереди, держал над головой красный вымпел.

— И что делаем?

— Жандармы успеют догнать кочевника по болотам, надо их задержать, вперед, к ферме!

Тилет и Кинт, отвязав вьючных лошадей, пустили своих лошадей в галоп, к ферме. Жандармы начали стрелять, их кони тоже ускорились. Доскакав до фермы, Кинт схватил чехол с карабином, винтовку забросил за спину и прямо с лошади сиганул на развалины, из камней которых мгновенье назад пули выбили пыль.

— Тилет! Сюда!

— Ох Кинт, не знаю как тебя, но меня точно вздернут! — Тилет вскинул карабин и прицелился в сторону жандармов.

Кинт успел подбить карабин под цевье, прежде чем Тилет нажал на спуск.

— Если пристрелишь кого из них, точно вздернут, причем тут же! Нам надо дать кочевнику уйти как можно дальше!

— Да как!?

— Стреляй, чаще, в землю перед лошадьми, надо заставить их спешиться.

— Эх! А как все гладко шло… — с досадой, сквозь зубы процедил Тилет и начал стрелять просто в воздух, в сторону жандармов, — боюсь лошадей поранить.

Жандармы действительно спешились и залегли, но ненадолго, стреляя по развалинам, они стали окружать ферму и подползать ближе.

Спустя полчаса этого «жестокого противостояния» Тилет вставив последний магазин в пистоле сказал:

— У меня все, а неплохо развлеклись, дьявол тебя возьми, Кинт Акан! Мне даже понравилось, как они там за валунами ползают… злые, наверное, а?

— О да, — хохотнул Кинт, — возьмут — будут бить, это уж точно.

— Эй! В развалинах! Сдавайтесь!

— С чего это?

— Дорожная жандармерия! Вы не подчинились боевому вымпелу! Сдавайтесь и будете арестованы, иначе забросаем гранатами!

— У них есть гранаты? — Тилет пихнул в плечо Кинта.

— Раньше не было, — ответил Кинт, — думаю, кочевник ушел достаточно далеко.

— Так что?

— Пора сдаваться, — Кинт перебросил через стену карабин и крикнул, — Сдаемся! Откуда нам было знать, что вы из жандармов?

— Руки поднимайте и выходите!

— Да-да, мы выходим! — снова крикнул Кинт, а потом подмигнул Тилету и, хохотнув, добавил, — будут бить, подставляй морду, разукрасят от души, ни на один розыскной лист тебя не примерят.

— Очень смешно, — Тилет скривился, встал, поднял руки и пошел к проему.

Кинт сделал тоже самое.

Били, не долго, но со знанием дела, потом связали и оставили лежать на земле, пока трое поехали на болота, в попытке догнать третьего.

— Ушел, хорошо места знает, наверное, — услышал Кинт, когда через час всадники вернулись из погони, ни с чем.

— Ладно, — с досадой ответил другой голос, — закидывай этих на их же лошадей, повезем в форт.

Кинту тоже досталось, саднили ребра, и, похоже, сломали нос, но он был в прекрасном настроении и даже начал напевать совершенно непристойную песню портовых грузчиков, жандармам понравилось и они не стали его останавливать…

…расквашена рожа, поломаны ребра,

За что украсть я хотел ящик воблы…

Вдруг толстый жандарм на пути и, не смог бедолага,

Сбежать с этим ящиком дальше оврага!

… причем, это был сам приличный куплет в этой песне.

 

Вместо эпилога…

Отлеживаться на куче соломы в соседстве с крысами, в сырых казематах Северного форта пришлось почти две недели. Возможно, пришлось бы еще долго есть несъедобную кашу, дожидаясь судьи из Тэка, если бы Тилет, когда его выводили в туалет, не поделился «страшной тайной» с жандармом.

— Послушай приятель, — журча в сточный канал в подвале, вдруг заявил Тилет, — я вообще с этим мерзавцем случайно оказался…

— Да ладно! Заливай больше!

— Я серьезно… его ведь ищут, и не кто-то там, а секретариат безопасности! Доложи кому надо, может и прибавку к жалованию получишь, а?

— А тебе какой резон? — заинтересовался жандарм.

— Так ты мне, может, более приличной еды в каземат принесешь, в благодарность. Да, там есть один офицер, Морес Таг, вот он его ищет, точно-точно!

— Я подумаю…

Так и случилось, буквально через день за стеной форта приземлился скревер, а через несколько минут дверь в казематах отворилась.

— Ты в своем репертуаре, — не решаясь заходить внутрь камеры и приложив носовой платок к носу, сказал Морес.

— Я же говорил, что сработает! — Тилет подскочил с вонючей соломенной подстилки.

Кинт тоже поднялся, являя собой весьма неприличное зрелище — заросший, грязный, осунувшийся.

Потом была горячая ванна, посещение местного лазарета и сытный ужин, а еще был разговор с Моресом, точнее это был монолог Мореса, прежде чем они все вместе вылетели в Актур:

— То, что ты рассказал, надо будет рассказать еще раз, под звукописец, но сначала, придется несколько отредактировать твои показания, а кое-что и вовсе исключить.

Разговор происходил в одной из офицерских комнат в башне форта, Тилет отсыпался, а Кинт и Морес сидели у окна-бойницы.

— Ты смог отсрочить войну, не думаю что надолго, но ты это сделал. Теперь все владеют рукописями покойного профессора Дакта. Но не жди благодарности, да и не узнает никто об этом твоем тихом подвиге во благо терратоса… разве что я, если доживу до преклонных лет, возьмусь за мемуары и расскажу всем, во что вылилось мое знакомство с курсантом сиротской школы. Единственное, за что я тебе благодарен, Кинт Акан, так это за то, что ты избавил меня от иллюзий. Я самоуверенно полагал, что владею ситуацией, контролирую ее, но нет, теперь я уверен в прямо противоположном — это ситуация контролирует нас, и заставляет совершать определенные поступки и действия.

Кинт с удовольствием затянулся прекрасным табаком, которым угостил Морес, выдохнул ароматный дым, глядя на синее небо и снежные шапки гор и улыбаясь, сказал:

— Даже если удалось отсрочить большую войну на несколько лет, то у моих детей будет немного мирного детства, которого совсем не было у меня…

Конец пятой книги