Капитан Агис, присев на край стола в своем кабинете, курил трубку и внимательно слушал стоявшего перед ним Кинта, который в подробностях рассказывал о своих злоключениях. Капитан иногда его перебивал, что–то уточнял и снова внимательно слушал. На вид Агису было около пятидесяти лет, высокий и крепкого сложения, но на самом деле он был несколько моложе, просто, загорелое и высушенное степными ветрами лицо, седые волосы, собранные на затылке в хвост, и седые пышные усы его изрядно старили. Взгляд у капитана был очень тяжел, и выдержать его во время рассказа, было своего рода испытанием. Когда Кинт закончил рассказ, Агис сел за стол, достал из ящика лист с гербами и разноцветными теснёнными надписями.

— Садись, подписывай.

— Что это? — Кинт присел на край массивного табурета у стола.

— Контракт, на десять лет службы в корпусе. Подписывай, это пока единственный выход из той передряги, в которую ты влип.

Кинт кивнул, мокнул перо в чернила и расписался. Агис достал из шкатулки на столе жетон дорожного жандарма, вписал его номер в контракт, расписался сами и предал жетон Кинту.

— Держи, и надеюсь, я в тебе не ошибаюсь.

— Я вас не подведу, — Кинт вскочил и вытянулся.

— А теперь иди, найди звеньевого Крея, поступаешь под его командование.

— Так есть! — Кинт кивнул, развернулся и вышел из кабинета.

Крея искать не пришлось, он ждал на улице, разговаривая с двумя жандармами.

— Подписал? — увидев Кинта, сразу спросил Крей.

— Да.

— Тогда идем, надо много успеть, а я еще до ужина вздремнуть хотел.

— А откуда…

— А к кому еще, — перебил Крей, — у меня в звене двух стрелков не хватает.

— Понятно, — почесал Кинт затылок.

— Ходить по дорожкам, — сразу пояснял Крей, — даже если мочевой пузырь лопается, нечего нестись через весь форт, напрямик к отхожему месту, есть дорожки, вот по ним и ходи… и не спрашивай даже, не мной это придумано и не Агисом, а очень давно. Такая брат традиция тут, ну одна из традиций, постепенно со всеми ознакомишься. Я тоже сначала, когда поступил на службу, думал что чья–то блажь, но знаешь, дисциплинирует и мозги на место ставит, понятия не имею почему, но это факт. Вот так бывает, вспылишь, разозлишься, а пройдешь дорожками не напрямик, а сначала направо, потом налево, и вроде как успокоился. Что еще, кивать капитану не нужно, при каждой встрече на территории форта. Вот как первый раз за день увидел, честь отдал и все, ну и при получении приказа конечно, у нас свой устав в отличие от армии, ну что я буду объяснять про устав, в казарме лежит, почитаешь, там правда, половины страниц нет, но суть уловить можно. Дальше… боекомплект при себе носить постоянно полный, кавалерийский револьвер и карабин выдам, обмундирование тоже, но тут брат дело такое, придется либо самому с иглой и ниткой посидеть, либо вон за забор снесешь в поселок, там есть прачка Мадэ, она все сделает в лучшем виде. Кстати, можешь стираться сам, можешь к ней носить, жалование позволяет. Жить будешь в комнате со мной и Ракэ, он хоть и занудный бывает временами, но боец и стрелок отличный, привыкнешь… я привык… эм… на третий год, да.

Так, внимательно слушая командира, Кинт и не заметил, как подошли к казарме — длинное одноэтажное здание, с двумя выходами с торцов, каменный цоколь, а выше бревенчатый сруб, односкатная черепичная крыша. Зашли в небольшой тамбур, пара дверей справа и слева, прямо проход дальше в расположение. Внутри широкий коридор с множеством дверей по обе стороны в небольшие комнатки. В коридоре полумрак, прошли почти на ощупь.

— Светильники только вечером зажигаем… ты просто запомни, наша дверь третья по счету справа, — сказал Крей.

— Так есть…

— Ну вот, прошу, — Крей толкнул дверь.

Комната была небольшая, но внутри чисто и даже почти не воняет портянками и потом, как в казарме сиротской школы. Слева от двери трехъярусная кровать, нижнее место аккуратно застелено, на среднем спал Ракэ, а на верхней даже не было матраса.

— Твоя верхняя, — прокомментировал Крей.

Напротив двери окно, под которым стояло три сундука.

— Правый твой.

Справа у стены узкий стол, три табурета. Дальше оружейная пирамида и ближе к двери три узких шкафа под потолок высотой.

— Этот правый тоже твой… ну как?

— Мне нравится.

— Мне тоже. Теперь идем обратно.

Снова вышли в тамбур, и Крей толкнул одну из дверей.

— Вот тут можно скоротать вечерок в компании, перекинуться в кости, — не переступив порог Крей продемонстрировал просторное помещение с несколькими столами, окруженными табуретами, с очагом, и даже с небольшой книжной полкой, — вечером можно посидеть, ну или в поселке, там есть пара харчевен.

— Жандармы покидают форт без спроса и разрешения?

— С чего это? Только с разрешения звеньевого или дежурного по форту. И вот еще что, на станцию, что недавно открыли, не суйся. Если в поселке мы своими силами можем решить вопрос, то за «железкой» новая половина поселка строится… торгаши, склады и жандармерия из столицы. Была уже, скажем так, пара недоразумений.

— Так есть…

— Да что ты заладил! — хлопнул Крей Кинта по плечу, — ты перед Агисом так тянись… а я, я такой же боец, как и ты, почти… за исключением, что я звеньевой. Понял?

— Понял.

— Вот, тут у нас свой склад, на три звена, — толкнул не запертую дверь Крей, — что?

— Не заперта?

— Эм… нет, а зачем, у нас тут не воруют. Нет, иногда с новенькими случается, попутает бес, и тогда уж в зависимости от ущерба, либо в сточную канаву свалят, по которой можно выползти из форта, либо… ну не доходило еще до второго «либо».

Прошли в большое помещение, по периметру стеллажи с тюками и ящиками, в центре оружейная пирамида, у окна еще какие–то тюки…

— Ну–ка, — Крей смерил взглядом Кинта, и начал ворошить тюки, — ага, сейчас, думаю, подберем почти в размер.

Через полчаса Кинт держал в руках обмундирование жандарма дорожной стражи, карабин, пояс с кавалерийским револьвером, палаш в заплесневелых кожаных ножнах и еще какие–то небольшие мешочки и коробочки.

— Относи, раскладывай все, сразу кровать застели, чтобы ничего не валялось по комнате, в сундуке и в шкафу места много.

— У меня еще в повозке…

— То, чем ты будешь пользоваться ближайшие десять лет, я тебе только что выдал, а свое барахло несешь сюда, в мешок, на мешке бирка… напишешь свое имя и все.

— Угу, — выглядывая из–за охапки вещей и снаряжения, Кинт осторожно пошел в комнату.

— Давай там поживей, хватай форму и пойдем в поселок, Мадэ все сделает, а мы поесть сходим, чую, не успеем до ужина.

Кинт стоял посреди небольшого зала в доме прачки Мадэ, худенькая женщина ловко крутилась вокруг него, делая пометки куском мыла…

— … здесь подберем, тут ушьем… ага… Крей, ну меньше что, совсем не было размера?

— Нет, это самое лучшее что нашел.

— Тут вот еще пятно застирать… кровь поди?

В ответ Крей лишь виновато улыбнулся и развел руками.

— Значит так, — уперев руки в бока, сказала Мадэ, — снимай, оставляй… завтра утром я все принесу перед завтраком, жди у ворот.

— Хорошо, — кивнул Кинт.

После ужина новоявленный жандарм дорожной стражи, перетащил все свои вещи из повозки, все лишнее, как и советовал Крей, было упрятано в большой мешок и отнесено на склад. Необходимые для дальнейшей службы вещи, аккуратно разложены в сундуке и в шкафу. Перед отбоем было построение всего форта, капитан Агис вызвал из строя, и представил всем Кинта, напомнив о событиях годичной давности, после чего по строю прокатился одобрительный гул. А потом, после отбоя, когда дежурный по форту три раза ударил в медный колокол на смотровой башне у ворот, Кинт долго лежал и смотрел в потолок, до которого можно дотянуться рукой, и разглядеть на нем разные надписи, некоторые даже в стихах… Одно из таких четверостиший в отличии от других, было очень даже приличным, и вполне романтичным. Кинт закрыл глаза и сразу увидел Маани, она смотрела на него, чуть наклонив голову, и заправляя непослушный локон за ухо… что–то говорила, но Кинт не слышал, он пытался сделать шаг ей навстречу, но как будто что–то держало его и не пускало. Тогда Кинт стал кричать ей, чтобы она шла к нему, но бесполезно, Маани его тоже не слышала…

— Кинт, — толкнул его в плечо Крей, — скоро подъем, ты про Мадэ не забыл?

— Спасибо! — Кинт соскочил с кровати, чуть ли не приземлившись на наматывающего портянки Ракэ.

— Как–то не так начинается этот день, — вдохнул Ракэ, — и тебе доброе утро.

— Простите… эм… доброе утро.

— Угу…

Кинт выскочил из казармы и бегом понесся к воротам, пробежав половину пути, он понял, что бежит, не по посыпанной песком дорожке… оглянулся, поймал на себе укоризненный взгляд дежурного по форту, стоявшего на смотровой башне. Кинт виновато кивнул, выругался про себя, вернулся на дорожку и уже по ней, снова побежал к воротам.

— Проспал что ли? — отвлеклась от разговора с караульными Мадэ.

— Простите…

— Вот, держи, надеюсь, все будет в пору теперь.

— Спасибо. Сколько это стоит.

— Два кеста серебром.

Рассчитавшись, еще раз извинившись и поблагодарив заботливую Мадэ, Кинт побежал обратно. Умывальник в углу комнаты был уже свободен, Кинт быстро привел себя в порядок, оделся и снова с благодарностью помянул Мадэ, ничего не торчало, не заламывалось и вполне удачно сидело. Пояс с кобурой на место, поверх форменного бушлата, ножны палаша слева, перекинув перевязь через голову и закрепив ремешком к поясу, на голову шляпу…

— Хм… Ну Мадэ постаралась на славу, — Крей одернул полу бушлата Кинта и чуть поправил шляпу, — отлично… и пятно отстирала и дыру зашила.

— Крей, я хотел спросить… а кому раньше принадлежала форма?

— Одному хорошему человеку. Нет, ты не переживай, это его ранило как–то в патруле. А так он жив, здоров, уже два года как живет где–то на юге и растит двух дочек.

— Зато шляпа новая, — хмыкнул Ракэ, — идемте уже, на завтрак опоздаем.

Никто перед казармами не стоился, не шел строем в столовую, по двое, по трое, небольшими компаниями жандармы стекались к каменному зданию с высокой печной трубой, спокойно чинно, без суеты, и все по песочным дорожкам. Завтрак был более чем скромным — омлет, овощи, лепешка и компот. Затем было утреннее построение, на котором капитан Агис объявлял звеньевым задачи на новый день — те, кто сменились с караула, несут службу в форту, а отдохнувшие звенья заступают в патрулирование. Звену Крея было поручено сначала приять груз на станции, а потом, нужно было объехать пару ферм, сопровождая фуражиров. Так и прошел первый день службы…

И полетели дни, недели, месяцы… Получалось так, что в месяц звено жандармов успевало два раза отдежурить на дальних постах, два раза выехать на суточное патрулирование по торговым трактам и один раз на патрулирование вдоль железной дороги. За полгода службы в патруле пришлось и поучаствовать в перестрелках, в основном гоняли по степи кочевников, а один раз какая–то крупная банда напала на ферму недалеко от поста, там пришлось жарко, в том бою Кинт потерял Молчуна, который, встав на дыбы закрыл Кинта от пули, спас ему жизнь а сам погиб.

С приходом лета стало более неспокойно на дорогах, Агис усиливал патрули, приходилось чаще покидать форт. Но было время и для отдыха и для развлечений, Кинт даже начал снова читать газеты которые каждый пятый день недели привозили со станции. Теперь, кроме всех прочих новостей, Кинт выискивал какие–либо новости о воздухоплавании, о пилотах, но то, что могло его заинтересовать, все не попадалось. По совету старого капитана спасительной баржи, Кинт также читал и «между строк», очень интересная картина мира складывалась. По большому счету, Кинт узнавал мир заново что–то черпая из газет, что–то из бесед с сослуживцами. Детство он помнил смутно, и война, пришедшая в их долину, окончательно выжгла в Кинте ребенка. Потом приют военного типа, гибель единственного друга, выпуск и как слепой щенок он был выброшен в мир, в котором ему помогли освоиться добрые, хоть и не все и не всегда люди, кто–то стал ему близким, но он снова их потерял. Мало того, его еще и обвинили в том, чего не совершал. Кинт взрослел, мужал и все больше убеждался в том, что мир за воротами форта дорожной жандармерии на самом деле жесток и циничен. Лишь воспоминания не давали ему окончательно разувериться в том, что в мире есть свет и добро… Зажатый меж диким лесом и морем Конинг с его сезонной жизнью, но с простыми, и по большей части хорошими людьми, хозяева фермы в долине, предоставившие ночлег и еду, портовые грузчики, капитан баржи, Дукэ, Маани, Маани… не было ни дня, чтобы Кинт не думал о ней, не вспоминал ее улыбку. Погружаясь в воспоминания о проведенных вместе часах, он мог настолько сильно задуматься, что начинал непроизвольно улыбаться, из–за чего друзья–жандармы его подначивали, и подбивали на то, чтобы Кинт рассказал о той прекрасной даме, что тревожит сердце воина. Но Кинт отшучивался, был непреклонен и хранил их с Маани тайну.

Прослужив чуть больше года, и получив свой первый двухнедельный отпуск, Кинт на следующее же утро собрал ранец и покинул форт, сев на проходящий по тракту фургон на паровой тяге. Фургоны появились несколько месяцев назад, пяти, десяти и двадцатиместные. Были пассажирские, были и грузовые, которые нанимались торговцами сразу от станции близ форта.

Господин Дов — предприимчивый столичный инженер, он продал в Актуре два своих цеха и лабораторию, приобрел в Майнге несколько фургонов и основал на станции рядом с фортом транспортную компанию «Дов и сыновья», которых у него было пятеро. Компания очень быстро стала развиваться, добавилась техника, кроме штата машинистов и прочего персонала у Дова в найме были отставные военные, которые обязательно сопровождали фургоны на дальних маршрутах.

Дорога до Майнга на фургоне заняла всего четыре дня. Проехав сложной горной дорогой и преодолев перевал, фургон спустился в долину, над которой, тяжелой темно–серой тучей висел смог от заводских труб. Майнг, огромный город–завод, город–лаборатория, город–университет. Жилые кварталы, магазины, школы и гостинцы были вписаны в заводскую инфраструктуру города, даже ратуша, была скромной пристройкой к зданию университета, а университет был частью литейного завода. Но торговая площадь, окруженная магазинчиками, лавками, мастерскими и несколько парков все же расположились особняком от дымящего, грохочущего и источающего порой едкий запах города–монстра, вдоль широкой судоходной реки, русло которой пополнялось горными потоками с нетающих даже летом ледников на вершинах.

К полудню транспорт на котором ехал Кинт, наконец остановился у речного порта. Выяснив, что фургон завтра в полдень, отправляется в обратный путь. Кинт оплатил билет и попрощавшись с машинистом, зашагал в сторону нескольких паровых повозок ожидающих пассажиров.

— Добрый день, — поздоровался Кинт с одним из машинистов, что натирал и без того яркие медные детали своей повозки.

— О! Дорожная жандармерия! Приятно видеть… Куда изволите? — обрадовался клиенту машинист, худой и какой–то весь суетящийся мужичок лет сорока. В кожаном пиджаке, в перчатках по локоть, шлеме как у пилотов и ветровых очках

— Мне нужна мастерская господина Бара.

— Это недалеко, быстро доедем, прошу, — машинист пнул рычажок и Кинту навстречу вывалились несколько складных ступенек, — садитесь.

— Давайте не быстро, хочу рассмотреть город.

— В первый раз у нас? — не оборачиваясь и напялив очки, спросил машинист, открыл несколько вентилей, передвинул рычаг тормоза, и повозка тронулась.

— Да, — ответил Кинт, но машинист его уже не слышал, шум двигателя был такой, что пришлось бы кричать, поэтому Кинт откинулся на сиденье и смотрел по сторонам.

В речном порту стояло множество барж, груженых углем, рудой и лесом, проворные буксиры выпуская клубы густого черного дыма, расталкивали их меж пирсами под работающие краны. В парках прогуливались горожане, на рыночной площади шла бойкая торговля и было многолюдно. Пару раз под колеса повозки чуть не попадали зеваки, отчего машинист бранился, размахивал руками и дергал клапан парового свистка, от звука которого даже закладывало уши. Повозка несколько раз поворачивала, ныряя в проулки, арки, проезжая под трубами от которых с громким шипением вырывались струи пара. Кинт примечал дорогу, обратно он решил идти пешком, так как повозка была очень шумным видом транспорта, а с таким нервным машинистом еще и опасным.

— Вот и приехали, — повернулся машинист, когда двигатель после остановки шумел не так сильно.

— Спасибо, сколько с меня?

— Монета серебром.

Рассчитавшись, и подумав о том, что кроме опасности поездка оказалась еще и дорогой, Кинт вылез из повозки, мысленно поблагодарив небеса, за то что остался жив сам и городские зеваки, и накинув ранец на плечо направился к двухэтажному каменному зданию с надписью под окнами второго этажа — «Оружейная мастерская Бара»

Тяжелая деревянная дверь, окованная железными полосами подалась легко, и даже не скрипнув петлями. Над головой звякнул колокольчик, Кинт закрыл за собой дверь и шум, доносящийся с улицы сразу стих.

— Приветствую вас, — сказал хозяин, не отвлекаясь от верстака, на котором он разложил детали затвора винтовки.

— Здравствуйте, я могу увидеть господина Бара?

— Он перед вами, — откинув на лоб тяжелый монокуляр, Бар повернулся и взглянув на Кинта, точнее его форму, улыбнулся, — надо же! Жандарм дорожной стражи редкий гость в Майнге, интересуетесь оружием молодой человек?

— Неплохой выбор, — Кинт оглядывал витрины, заставленные новейшими образцами револьверов и карабинов, — а, нет, оружие я потом посмотрю, вот, это с наилучшими пожеланиями передал вам господин Ллодэ.

Бар вытер руки ветошью, его лицо стало серьезным, он подошел к стойке и взял походный платок, рассмотрел его внимательно, а потом расплылся в улыбке.

— Я многим обязан капитану Ллодэ и кроме всего прочего мы с ним старые друзья, правда, не виделись уже добрый десяток лет. Иногда отправляю ему грузы с товаром, передаю записки, и он мне изредка пишет, а хотелось бы повидаться. Ллодэ писал мне… эм… Кинт?

— Да. Я год назад уехал из Конинга, где жил некоторое время и познакомился с господином Ллодэ.

— И как он живет в этой своей глуши?

— Ему нравится, немного скучновато, но в целом там хорошо.

— И как он сам?

— Замечательно, — Кинт кивнул на витрины, — так же торгует, правда прибыли сезонные.

— Это мне известно, городишко на зиму замирает… Итак, чем могу помочь? И кстати, примерно полгода назад, заходила милая девушка и оставила письмо, для некого Вакта — племянника Ллодэ, а я‑то знаю, что у старика нет никаких племянников, точнее есть, но племянница. Но я как раз за месяц перед ее появлением этой милой девушки в форме пилота, получил письмо от Ллодэ, в котором он написал о тебе, что ты возможно появишься, и что тебе нужна будет помощь.

— И где оно, — у Кинта сердце чуть не выпрыгнуло на стойку.

— Минуту… — Бар стал подниматься по деревянной лестнице на второй этаж, — я догадался, что речь идет о тебе, и пообещал ей, что обязательно передам письмо.

Через минуту Бар спустился и положил на стойку маленький конверт из серой и грубой бумаги.

— Вот, можешь там присесть, — Бар поднял столешницу, пропуская Кинта за стойку и кивнул на небольшое кресло в углу, что рядом с окном, — а я пока соберу затвор, потом закрою дверь и мы пообедаем.

Кинт присел у окна, и пару минут держал в руках конверт, не решаясь открыть, затем сорвал ногтем сургуч печати, и достал белый лист бумаги с несколькими строчками написанными аккуратным почерком…

«Дорогой мой спаситель, по делам службы я оказалась в Майнге и решила написать. Не знаю, как скоро ты сможешь прочитать мое письмо, но когда бы это не произошло, я хочу, чтобы ты знал, с той самой минуты как я покинула тот захолустный городишко, где провела самый лучший вечер в жизни, я каждый день думаю о тебе. Прости, но я не могу отдать бумаге то, что хочу сказать, глядя тебе в глаза… не известно, когда еще раз окажусь в Майнге, но надеюсь что ты уже перестал покорять степи зарабатывая на головах кочевников и уже нашел где остановиться… Напиши мне, где ты.

До встречи, Маани».

Некоторое время Кинт смотрел в окно, и не видел в нем прохожих, лишь отражение лица Маани, он представил, как она вошла в мастерскую как разговаривала с Баром и оставив письмо легкой походкой вышла за дверь…

— Кхм… я пойду наверх, приготовлю обед, мастерскую я уже закрыл, так что можешь спокойно сесть вот за стол и написать ответ, бумага и чернила в верхнем ящике, — сказал Бар и пошел вверх по лестнице.

— Угу, — не отвлекаясь от своих мыслей, ответил Кинт. Бережно сложил письмо и убрал в карман, затем сел за стол, достал бумагу, чернила и перо…

Не одну сотню раз Кинт писал письмо Маани, засыпая после отбоя, в долгих переездах в патруле или стоя на вышке, будучи дежурным по форту… он делал это неоднократно, но в уме, в мыслях. А сейчас, перед ним лежал чистый, желтоватый лист бумаги, Кинт смотрел на него и никак не мог подобрать слово, с которого начать. Он встал, прошелся до окна, пару минут смотрел на улицу, а потом решительно подошел к столу, сел и макнув перо в чернильницу начал старательно выводить первые буквы, своего письма:

«Здравствуй Маани, также как и ты, не могу найти слов для бумаги, также как и ты, я думаю о тебе ежедневно и вспоминаю нашу встречу, также как и ты я хочу увидеть тебя…

Я служу в дорожной жандармерии, в Степном форту, что севернее от столицы, и ближайшие десять лет я проведу там, прости, но так сложились обстоятельства.

До свидания, надеюсь на встречу.

Вакт».

Кинт сложил бумагу в конверт, нагрел сургучный карандаш над лампой, а печать он поставил рукояткой револьвера, на котором было клеймо оружейки Степного форта. Скрипнула ступень и Кинт поднял голову.

— Справился? — поинтересовался Бар, улыбаясь и вытирая руки полотенцем, — поднимайся обед готов.

— Да… а?

— Ранец тоже, сюда поднимай, ты же у меня переночуешь?

— Если это вас не стеснит, то да.

— Не стеснит, поднимайся…

Кинт поднялся по лестнице, прихватив с пола ранец и отдал письмо Бару.

— И я вас попрошу, не называйте меня при Маани Кинтом, не спрашивайте почему.

— Договорились… иди к умывальнику, умойся с дороги и за стол садись.

В комнате было уютно, и светло. Старая, но красивая мебель, в углу большой кожаный диван, у противоположной стены аккуратно заправленная кровать. Стол, вокруг четыре стула с высокими резными спинками, большой очаг, скорее похожий на камин и одна из стен увешана оружием, некоторые образцы были очень старые, но наверняка в рабочем состоянии.

— Уютно у вас.

— Да, стараюсь… для себя же.

Бар вообще выглядел, хотя нет, он скорее таким и был, хозяйственным, дотошным и аккуратным. Возрастом около сорока, может чуть больше, рослый, в хорошей физической форме, рельефные мышцы и немалого размера кисти рук, но в тоже время, Кинт обратил внимание на то, как Бар ими ловко управлялся с мелкими деталями затвора. Короткая стрижка, гладко выбрит… «Почему рядом с ним нет женщины и детей?» — задумался Кинт, когда заметил на одной из полок книжного стеллажа, несколько тряпичных кукол и какие–то женские безделушки.

— У меня приятель владелец рыбной лавки, с утра вот, портовые мальчишки от него принесли ухи, так что давай бери лепешку, ложку и загребай погуще, — говорил Бар наливая в миску Кинту разогретую на очаге уху из медного котелка, — выпьешь?

— Пожалуй, выпью, — кивнул Кинт.

— И я выпью, — обрадовался Бар и полез в шкаф, — в первую очередь за старика Ллоде.

— За него с удовольствием!

За обедом Кинт рассказал о Степном форте, о службе, рассказал о старике Ллоде и Конинге. Разлив по третьей Бар встал и плеснул немного на очаг крепленой настойки, помолчал и выпил, Кинту тоже было, кого почтить памятью из покинувших этот мир и он, повторив за Баром, встал у очага и выпил.

— Ну, занимай диван, если желаешь отдохнуть, а я пойду открывать мастерскую, за карабином после обеда должны прийти.

— Я бы город посмотрел.

— Лучше возьми конную повозку.

— О да, я это уже понял, ехал сюда и молился.

Бар громко рассмеялся, заметив, что механики паровых повозок все как на подбор сумасшедшие на его взгляд.

— Советую заглянуть в оружейный дом Ренэ, — сказал Бар когда Кинт уже стоял в дверях, — будешь приятно удивлен, там вообще есть на что посмотреть, да и цена на патроны самая низкая в терратосе.

— Это где?

— Рядом с речным портом, два цеха из желтого кирпича, а в одном из них есть магазин и там же выставка постоянно работает.

Кинт вышел на улицу, осмотрелся и ехать в город желание пропало, низко стелящийся смог и неприятный запах… нет, центр Майнга не для прогулок совсем. Из проулка вывернула конная повозка, с дремлющим возницей, Кинт пару раз свистнул, привлекая внимание.

— В речной порт, — сказал Кинт, усаживаясь в остановившуюся перед ним повозку.

Возница безучастно кивнул, шлепнул вожжами чуть прихрамывающего мерина, и повозка покатила по мощеной улице. В парке, не доезжая до речного порта, играла музыка, и Кинт попросил остановить повозку.

— Я пораньше выйду, пройдусь.

— Тогда пять медяков, — пробасил возница и протянул руку.

— Держите.

Оркестр местной пожарной команды играл приятную музыку, рядом, полукругом стояли и слушали ненавязчивый мотив горожане и гости города. Последний месяц лета радовал теплой погодой, и ярким Светилом, но так как Майнг располагается на севере терратоса, листва большинства деревьев уже покрылась красками осени. По реке пропыхтел буксир, волоча за собой баржу, груженую стволами толстых деревьев. Кинт был невольным свидетелем разговоров горожан, до него доносились то степенные рассуждения о новинках моды, фасонах шляпок и узости корсетов, то горячие споры о развитии науки, то пошлые шутки одной веселой компании студентов в адрес гуляющих по парку дам. Спустя полчаса пешей прогулки, Кинт оказался у торговой площади. Прошел мимо лавок и рыночных торговцев, потом вдоль широкой улицы, где в каждом каменном доме, на первом этаже, обязательно находилось какое либо торговое заведение, будь то магазин, салон–ателье или салон–парикмахерская, или небольшие и уютные ресторанчики, из дверей которых, доносилась механическая музыка и очень вкусно пахло.

На выставку оружейного дома Кинт не попал, помещение было закрыто и висело объявление, что выставка до начала зимы будет находиться а Актуре. Но оружейный магазин работал, несмотря на просторное помещение, внутри было тесновато от количества покупателей, или тех, кто также не попав на выставку решил удовлетвориться хотя бы образцами на витринах. А посмотреть было на что — огромный выбор боеприпасов по действительно низким ценам, новые магазинные карабины, револьверы и… Кинт застыл у витрины, за которой лежали четыре образца, нет не револьверов… у них отсутствовали барабаны и это были не одно и двух зарядные переламывающиеся пистолеты. Эти пистолеты так же были магазинными.

— Хотите посмотреть? — донесся голос из–за плеча.

— Да… а что это? — ответил Кинт и развернулся к продавцу — высокому парню, в кожаной жилетке и странной шляпе без полей, лишь с длинным козырьком, на который были откинуты многофокусные окуляры.

— Это изобретение господина Ренэ, новинка! Правда, сам господин Ренэ уехал с выставкой с столицу, где он продемонстрирует все новинки нашего оружейного двора! И эти образцы в частности, особенно для армии и жандармерии, — продавец зашел за прилавок, снял с витрины пистолеты и выложил их перед Кинтом.

Кинт взял один из пистолетов, у него был самый длинный ствол в каком–то подвижном кожухе…

— Эта модель разработана на замену кавалерийскому револьверу, скажу честно, он пока уступает в надежности и точности, но зато очень мощный патрон!

Кинт кивнул и отложил тяжелый пистолет, взял другой… рукоять которого, сразу, очень удобно легла в руку, не тяжелый…

— Эта модель самая удачная из всех образцов, на испытаниях показала высокую точность, скорострельность и надежность, я и себе такой купил, — продавец откинул жилетку и продемонстрировал пистолет, висящий в очень «хитрой» кобуре подмышкой.

— Хм… и не заметно, — искренне удивился Кинт.

— Если решите приобрести эту модель, то точно такая же кобура, запасной магазин и полсотни патронов будут ваши.

— Я стесняюсь спросить, а цена? — перебил продавца Кинт.

— Бессовестно дорого! Но поверьте, оно того стоит… восемь патронов в магазине, легче револьвера, не уступает в точности тому же кавалерийскому, удобен, не заметен под одеждой, — продавец чуть наклонился и прошептал, — тайная жандармерия уже закупила две партии…

— Так какова цена–то?

— Один кест золотом и двенадцать серебром, — невинно закатил глаза продавец.

— Ого!

В ответ продавец лишь пожал плечами и начал убирать пистолеты обратно на витрину и как–то даже с сочувствием в голосе сказал:

— Понимаю, жалование дорожного жандарма не высоко, но вы не расстраивайтесь, возможно, через пару лет, вы получите один из этих образцов совершенно бесплатно, в качестве личного оружия взамен вашего тяжелого кавалерийского револьвера… но это уже зависит от того, как скоро парламент примет решение по перевооружению, да и конкуренты, знаете ли…

— Не убирайте, вот этот, который самый удачный я куплю… только хотелось бы попробовать пострелять.

— Это не проблема, — оживился продавец и достал из под прилавка деревянный ящик, — идемте за мной, пожалуйста.

Продавец повел Кинта к двери, из которой им навстречу вышел довольный покупатель с новым карабином в сопровождении не менее довольного продавца. Спуск вниз, по винтовой лестнице, тяжелая дверь, небольшой тамбур с железными шкафами, под потолком, покрытым мелкими каплями конденсата газовые фонари, затем еще дверь и Кинт оказался на стрелковой площадке. Длинный тоннель, не менее тысячи шагов в длину, у рубежа стол и коробки с патронами.

— Вот, смотрите внимательно, — продавец поставил деревянный ящик на стол и открыл его, затем достал один из двух лежащих в ящике пистолетов, оттянул на себя кожух ствола, заглянул в него и довольно хмыкнул. Затем достал из ящика магазин и начал по одному вставлять в него патроны, — вот смотрите внимательно, это так делается… все видно?

— Да…

— Вот… затем, — продавец вставил магазин в рукоять, — для того чтобы патрон оказался в стволе, тянем затвор на себя и отпускаем, оп! Видите?

— Да.

— Теперь сами, — продавец вытащил магазин, снова потянул затвор и блестящий патрон выскочил на стол, — вот вам другой магазин…

Кинт начал вставлять по одному патрону в магазин, затем магазин в рукоятку, затвор…

— Нет, нет, нет… не надо придерживать, оттянули на себя и отпускайте. Вот, правильно.. Все, патрон в стволе, можете стрелять, — сказал продавец, сделал шаг назад и закрыл руками уши.

Спуск оказался невероятно легким, и после выстрела очень подкинуло ствол, отчего Кинт снова, непроизвольно нажал на спуск, снова выстрел…

— Вот почти все так, — чуть улыбнулся продавец, и поднял указательный палец к потолку, — это же автоматика! Слышали что–нибудь?

— Читал в газете, — замялся Кинт, ему было очень неловко из–за происшедшего, — но там больше про станки было написано…

— Попробуйте еще…

Кинт справился, остаток магазина он расстрелял прицельно в мишень, загнав все пули центр.

— Вы отличный стрелок! Но согласитесь, и пистолет…

— Да, он словно продолжение руки, — ответил Кинт, взял протянутый продавцом другой, уже снаряженный магазин, вставил и под одобрительный кивок продавца нажал на кнопку снятия задержки, затвор «сочно» лязгнул, дослав патрон в ствол, а Кинт расплылся в довольной улыбке.

Уже стоя у прилавка, Кинт отсчитывал монеты, с благодарностью вспоминая старину Дукэ и зимний промысел, оно того стоило.

— Итак, — продавец аккуратно укладывал все деревянный ящик, — ваш пистолет, два магазина, патроны, кобура поясная из комплекта, кобура потайная, набор для чистки… что–то еще?

— Добавьте сотню патронов, на севере я еще не видел таких в продаже.

— Да, поставки только налаживаются, — кивнул продавец.

— И еще два магазина.

— Очень, очень приятно иметь с вами дело. Тогда в качестве подарка от торгового дома Ренэ еще сотня патронов! Такому стрелку как вы нужна практика, я‑то понимаю.

Кинт оставил в магазине два золотых кеста, но не жалел, под камзолом, с левой стороны ощущалась приятная тяжесть нового, автоматического, оружия. Все же прогресс неумолимо летит вперёд… Кинту еще очень понравился короткий кавалерийский карабин нового образца, но приобрести его он решил в следующий отпуск. С деревянным ящиком подмышкой Кинт еще около часа погулял по парку, затем присел за столик уличного ресторанчика и заказал большую кружку пива. Пара девушек за столиком напротив перешептывались, бросая на молого жандарма игривые взгляды, лукаво улыбались, что–то говорили друг другу, при этом краснея. Кинт обратил на это внимание, и поприветствовал их, чуть наклонившись вперед и коснувшись шляпы. Девушки звонко рассмеялись, и принялись что–то снова горячо обсуждать, перебивая друг друга и «стреляя» глазами в сторону интересного молодого человека.

Вот она, беззаботная жизнь дочурок местных богатеев, — подумал Кинт, сделав большой глоток вкусного пива, и перевел взгляд на набережную, вдоль которой стояло несколько торговцев и ящик мальчишки — чистильщика обуви. Это были не такие торговцы как на рыночной площади, туда их не пускали, это были жители бедных кварталов, вышедшие на набережную, чтобы подзаработать несколько медяков. Кинт придирчиво осмотрел свои сапоги, допил пиво и отправился к набережной.

— Давай брат, наведи блеска, — Кинт присел на высокий стул и поставил один сапог на ящик.

— Они же и так блестят… — озадаченно сказал подросток, светловолосый, с измазанным ваксой лицом и в залатанной одежде.

— Не достаточно, — ответил Кинт и бросил в банку с несколькими медяками серебряный кест.

— Сейчас все сделаем! Вы потом в них как в зеркало смотреться будете! — спохватился парнишка.

Подставив второй сапог, когда первый уже был начищен, Кинт спросил:

— Сколько лет тебе?

— Эм… — задумался парнишка, прищурившись глядя в небо, — мамка умерла когда было десять… потом две зимы… потом папка пропал… потом опять зима… Тринадцать!

— Ясно, — один значит.

— Нет, не один… еще Парэ и Канна… была, это брат и сестра, они бездомные были, в порту ночевали, я их к себе во флигель забрал… А что, вместе легче… только Канна заболела этой зимой и умерла, — погрустнел парнишка.

— Ехал бы ты отсюда с этим… другом своим, с Парэ куда–нибудь на ферму нанялся.

— Нет, мы с ним в ученики на завод подадимся в следующем году.

— Тоже хорошо…

— А вы что же дядя, думали я вот так, до старости собираюсь сапоги чистить? Нет, мы с Парэ будем на заводе работать…

Этот чистильщик настолько сильно напомнил Кинту друга Вакта, что даже в груди защемило, похожие жесты, мимика, даже поднимая голову к небу, он так же щурится… Вакт, он ведь тоже, не собирался до старости стоять у парового молота. Вообще молодец он, этот чумазый парнишка, чувствуется что не пропадет, и цель себе уже поставил, и скорее всего достигнет её. Тут чистильщик посмотрел в сторону рыночной площади, нахмурился и засопел. Кинт обернулся, и обратил внимание, на двух парней, безвкусно, но при этом не дешево одетых, таким образом пытающихся походить на местную аристократию. На поясах по револьверу… Они тоже обратили внимание на человека в форме, и остановились, переговариваясь, вероятно это были представители местной бандитской прослойки общества, а форма жандарма на Кинте их немного смутила, но потом они все же решились.

— Вы только не вмешивайтесь, прошу вас, — попросил парнишка, — вы ведь не местный… уедите, а мне еще тут жить… работать.

— Идут деньги забирать?

— Угу, — вдохнул парнишка с сожалением косясь на серебряную монету в жестяной банке, — каждый день приходят. Да и не все забирают… половину только.

— Понятно, — ответил Кинт, поблагодарил чистильщика, и подхватив свой ящик направился к ограждению набережной, вдоль которой стояли лавочки, большинство из них было занято влюбленными парами. Кинт присел на одну из лавок, набил трубку и, закурив уставился на рыночную площадь, но так, чтобы держать в поле зрения этих двух типов. А те, спокойно, прошлись по торговому ряду, собирая мзду, обрадовались серебряной монете, один из них даже одобрительно похлопал чистильщика обуви по плечу, затем они направились вдоль набережной к небольшим пирсам с маленькими лодками, а на берегу был целый лабиринт рыбацких лачуг.

Кинт вернулся к мальчишке–чистильщику, бросил ему в банку пару монет и подмигнув, медленно, вроде прогуливаясь тоже направился к лодочным пирсам, демонстративно размахивая лакированным деревянным ящиком с яркими медными уголками.

— Смотри–ка, похоже курсант… или из рекрутов дорожной стражи, — с ехидной гримасой сказал конопатый увалень положив руку на рукоять револьвера, — ты не торопись… сюда даже наши местные жандармы не заглядывают, а по тебе видно, не местный… заблудился?

— Нет, — Кинт отрицательно помахал головой и сделал пару шагов назад, к стене покосившейся деревянной лачуги.

Пятачок вытоптанной земли, сточная канава, грязь, вонь… Двое стояли напротив Кинта, они приметили молодого жандарма прогуливающегося по рыбацким трущобам давно и наконец встретили его в тупике…

— А что тогда ты тут ищешь, проблем? — сказал второй и вытянул руку, — дай–ка это, я посмотрю, — Актэ, забери у него револьвер…

Все произошло молниеносно, ящик из рук Кинта полетел на землю, протянутая рука вдруг разделилась на две части, сверкнул клинок палаша, а тот, что потянулся за револьвером на поясе Кинта охнул, вздрогнул и кашлянул кровью.

— А-аа, — схватился за культю тот, что тянулся за ящиком, но снова сверкнул клинок и ударил ему в шею…

Кинт оглянулся, убедившись, что вокруг никого, вытер палаш об камзол одного из покойников, борясь с желанием отрезать им головы и забрать с собой, вернул оружие в ножны, поднял ящик и быстрым шагом пошел прочь из тупика…

Никаких мучений совести Кинт не испытывал, и лишь пока Бар разбирался с последним покупателем внизу, он, отмывая палаш в умывальнике в комнате на втором этаже, думал о том, что кроме тех двух есть еще и другие… но будет еще один отпуск, и он обязательно посетит набережную и приглядит за торговцами из бедных районов. Ни сожаления, ничего… эти двое получили то, чего искали. Единственное, так это то, что Кинт вдруг физически почувствовал удовлетворение от содеянного и очень сильно задумался по этому поводу… терратос потратил некоторую сумму на воспитание сотен детей в приюте с военными порядками и военным дисциплинами, научил их владеет оружием, и теперь терратос должен будет их как–то переварить… конечно, не все такие прилежные, в плане военного дела ученики как Кинт, но пройдет некоторое время и такие как он наверняка создадут немало проблем для размеренной жизни аристократии… хотя бы из чувства справедливости и желания найти правду, они обязательно проявят себя.

— Ну что, поужинаем, — снимая нарукавники и окуляры спросил Бар, поднявшись на второй этаж и подойдя к умывальнику.

— Я угощаю, купил на рынке копченостей.

— О, а я чувствую, что пахнет вкусно… К такому ужину и выпивка нужна поприличнее!

— Я не против.

Бар оставил гостя ненадолго, сказав что сходит к приятелю — хозяину винной лавки. Тем временем Кинт успел накрыть на стол, а потом присел на диване, достал пистолет и решил его разобрать…

— Да «племянничек», хорошо, что у меня такой же и я уже неоднократно подобную модель перебирал, — ворчал Бар.

Бар застал Кинта по возвращению в озадаченном виде и с кучей раскиданных по дивану деталей пистолета.

— Ну вот, готово… запомнил?

— Да уж, — кивнул Кинт и взял пистолет, — это не револьвер.

— Точно, ну убирай и давай к столу…

Вино было очень вкусным, Кинт вообще в первый раз пил вино, а под копченый окорок и вовсе хорошо пошло. Бар заметно захмелел и начал рассуждать о том, что происходит в терратосе…

— Нестоящий же бум! Представляешь? Хотя куда тебе… я и сам пятнадцать лет в Степном форте проторчал и кроме булыжника торгового тракта не видел ничего…

— Я газеты читаю.

— Газеты… газеты это хорошо, я тоже читаю… особенно нашу, местную, что в типографии университета печатают.

— И что там пишут?

— Пишут, что лаборатории и цеха активно разрабатывают и внедряют результаты научных трудов, а в гильдии промышленников самая настоящая война, война конкурентов.

— Я читал, их около тысячи этих промышленников.

— Да, и они не гнушаются и кровь пустить друг другу… нет, почтенные господа не сами, а нанимают людей готовых это делать… В крупных городах вроде Майнга, конвейеры уже во всю работают, паровые фургоны у нас тут первые стали… эм… а, серийно выпускаться. Однако, за счет усовершенствования заводов и мануфактур появилось больше безработных, об этом в газетах только не пишут… кто–то уходит из городов и устраивался к фермерам, а кто–то пускается во все тяжкие.

— Я заметил, на фоне красивых фасадов столицы и модных нарядов аристократии, стали появляться попрошайки, на ночных окраинах снуют уличные банды в поисках жертвы, а портовые улицы превратились в рассадник порока.

— Да, да, и из–за этого на улицах появилось больше жандармов, а также на рудниках выросла производительность, да, из–за увеличивающегося штата каторжан… теперь уголь можно купить совсем не дорого.

— Вы знаете Бар, — сказал Кинт, отодвинув пустую кружку в сторону, почувствовав как вино ударило в голову, — для меня вообще, стало настоящим откровением…

— Что?

— Что наш терратос на континенте не один.

— Конечно не один!

— Вот, я просто бывает часто с торговцами общаюсь на постах… так вот они много интересного рассказывают.

— И что рассказывают?

— Рассказывают, что развивается торговля, причем с другими терратосами на континенте… я все выспрашивал, но им же вечно надо ехать… спешить… Мне очень интересно про другие терратосы узнать.

— Скажу что знаю, — ответил Бар разливая остатки вина по кружкам, — живут другие терратосы по разному, где–то как в Акане правит монархия, хотя в у нас это стало скорее формальностью, так как парламент все дальше и дальше отодвигает от власти наследника Таргала Объединителя… где–то у власти советы министров, а где–то и старейшины общин… Везде по разному, но торговля да, ведется, морем, сушей и небом.

— Я обратил внимание, на востоке Майнга часто транспортные дирижабли на посадку заходят.

— Да, и там же кстати аэровокзал строится.

— Здорово, я бы полетал.

— Полетаешь еще… Ладно, засиделись мы что–то, пойду я спать. Ты когда обратно?

— В обед выезжаю, с торговой площади со стороны порта.

— Понятно, я не смогу проводить, работа, — сказал Бар, усевшись на кровать и начав раздеваться.

— Не стоит, дорогу я запомнил, — ответил Кинт, допил вино и уселся на диван.

— Лампу потуши…

Кинт проспал почти до обеда, и его разбудил Бар буквально за час до отправления фургона с торговой площади. После легкого завтрака, собравшись и попрощавшись с Баром, Кинт выскочил на улицу и поймал повозку. День выдался жарким и безветренным, закинув свой ранец в багаж, ожидающего пассажиров и стоящего под парами фургона, Кинт поинтересовался у одного из охранников:

— Сколько до отправления?

— Еще полчаса, наверное, а что? — ответил скучающий охранник.

— Жарко сегодня, я вон в тот ресторанчик отойду, выпью что–нибудь.

Охранник кивнул и расстегнул верхние пуговицы камзола, а Кинт развернулся и пошел через торговую площадь к старому четырехэтажному каменному строению, с большими витражами первого этажа, над которыми во всю стену висела лаконичная надпись «Ресторан. Гостиница».

— Пообедать? — учтиво поклонился официант, встретив Кинта у входа.

— Нет, просто пива… похолодней.

— Да, жарковато, вы присаживайтесь, вот в ту дальнюю кабинку, столы все заняты… я сейчас принесу.

— Хорошо.

Посетителей было много — время обеда, за столами сидели по большей части приезжие и в основном торговцы. Кинт прошел в конец зала, приоткрыв штору вошел в кабинку, внутри маленький круглый столик, три табурета и лампа под потолком и маленькое окошко на улицу, во двор, где двое ребятишек практиковались в фехтовании на деревянных палках. Через пару минут принесли большую кружку пива, за которую Кинт сразу рассчитался, и тут же отпил половину. Затем достал трубку и закурив сделал еще глоток пива… В соседней кабинке загромыхали отодвигаемыми табуретами.

— … вы понимаете, меня вот–вот выследят, я не могу больше так, — сказал кто–то за тонкой перегородкой.

— Не волнуйтесь, мы уже договорились, завтра вылетаете.

— Но я ученый, я стар, наконец, мне надоели эти игры.

— Не мы, а вы к нам пришли…

— Мне кажется, я расплатился с вами сполна.

— Да, но осталась пара дел требующих вашего участия.

Голос того, что боялся, что его выследят, показался Кинту очень знакомым, но погружаться в чужие тайны… своих хватает, Кинту не хотелось и он, в пару глотков допил пиво, вышел из кабинки. Но в этот момент в соседнюю кабинку вошел официант, он откинул штору и Кинт увидел «ученого», того самого… того, за которым была погоня на торговом тракте, того, с которым он пытался поговорить в Актуре…

Быстрым шагом Кинт вышел из ресторана, дошел до фургона и спросил у машиниста:

— Когда следующий рейс вашей компании?

— Через два дня.

— Отправляется отсюда же?

— Да, также, в полдень.

Кинт выдернул из уже увязанного на фургоне багажа свой ранец и пошел обратно к ресторану, но входить не стал, а обошел дом, в арке он остановился, снял верхнюю одежду и шляпу, достал походный платок и повязал на лицо. Мальчишки во дворе все также стучали палками, Кинт незаметно прокрался вдоль нагроможденных ящиков и бочек у стены, к окошку из кабинки в которой он сидел, с помощью ножа аккуратно выставил стекло и влез внутрь. В ресторане было многолюдно, сновали официанты, гремела посуда и стоял гул разговоров. Кинт быстро прошмыгнул за штору соседней кабинки, где приставил к голове старика револьвер а к горлу его спутника нож…

— Тихо, — процедил сквозь зубы Кинт, — и все останутся живы.

Спутник старика, элегантно одетый мужчина с лицом и взглядом… где–то Кинт уже видел такой взгляд… Точно! Морес! У капитана тайной жандармерии был точно такой же взгляд… спокойный, с поволокой, но в тоже время опасный…

— Вот, забирайте и уходите, — спутник «ученого» аккуратно и медленно достал кошелек и положил на стол.

— Занятно, — хмыкнул Кинт, и бросил на колени «ученому» моток веревки, что прихватил во дворе, — вяжите его, да покрепче.

— Вы даже не понимаете во что вы ввязались.

— Заткнись, иначе проткну, — Кинт придавил лезвием горло, — меньше болтай, дольше проживешь. Я знаю кто ты, и из какого ведомства… и мне на это плевать! Так что заткнись…

«Ученый» трясущимися руками связал своего недавнего собеседника, и похоже обмочил штаны… Кинт свернул несколько салфеток и запихал в рот связанному, тот немного подергался сопротивляясь, пиджак чуть оттопырился и Кинт увидел рукоять пистолета…

— Я это возьму, — Кинт вытащил пистолет и сунул себе в карман, потом посмотрел на кошелек на столе, — и это, пожалуй, тоже заберу.

Кинт смачно приложил рукоятью револьвера связанного, и тот, потеряв сознание свалился в на пол. Затем Кинт открыл окошко.

— Полезайте и без глупостей…

Полумрак какого–то подвала в паре кварталов от рыночной площади, тюки, ящики, старый хлам… «ученый», стыдливо прикрывая обмоченные штаны сидел на полу, а Кинт пододвинув ящик присел рядом…

— Два года назад, вам спасли жизнь… далеко отсюда, на посту дорожной жандармерии… Спасая вас почти все погибли, ожидая что вы позовёте помощь…

— Я… Я… Мне надо было срочно ехать… мне жаль тех людей на посту, но я не мог, понимаете? Не мог! А у людей на посту не было шансов, те, кто за нами гнались… они страшные люди… Но благодаря той заминке на посту удалось оторваться…

— Заминке! — Кинт залепил пощечину «ученому», — погибли… погибло пять человек! И это заминка? Не злите меня!

— Это страшные люди, у них много власти, они… нет, вам лучше не знать этого, вы не понимаете… Мне правда, очень жаль тех людей что погибли на посту… но я вам ничего не скажу… хоть убейте меня… от этого тоже зависят жизни.

Кинт достал трубку и закурил…

— Гибель людей на том посту того стоила?

— Не могу сказать, еще не пришло время…

— Для чего?

— Или убейте или отпустите… я больше ничего не скажу… я вижу, что вы не из… не из…

— Ну! Отвечайте или я переломаю вам ноги!

— Есть знания, есть результаты экспериментов… они не должны попасть в руки… иначе война, новая большая и кровавая война! А так же дети, и моя семья… мои дети, вашим поступком, вы поставили их жизни под угрозу, их могут убить. Мне нужно обратно, к тому агенту тайной жандармерии, оставьте меня в покое!

Опять этот старик, эта история таинственная, чужая тайна… Кинту ничего не стоило разговорить старика, он это умеет, но отчего–то навалилась такая тяжесть, что он, махнул рукой, быстро вышел из подвала, снял платок, с досадой сплюнул себе под ноги, а затем бродил подворотнями… на всякий случай. Накинул камзол и чуть надвинул на лоб шляпу. Потом дошел до торговой площади, где всучил какому–то попрошайке кошелек агента тайной жандармерии, нашел гостиницу и снял номер. Где провел два дня, спускаясь в маленький ресторанчик лишь на завтрак, обед и ужин, а потом сел в фургон с яркой надписью «Дов и сыновья» и покинул Майнг.

Уже три дня пути. Всю дорогу Кинт глядел через покрытое слоем пыли и копоти толстое стекло фургона… горный перевал, предгорья сменились степью, потом леса и опять степи. Спать было невозможно, только иногда Кинт проваливался в дрему. Рано утром четвертого дня фургон остановился, нужно было подкинуть угольных брикетов в топку и пополнить запас воды из небольшого ручья у дороги. Было заметно, что рядом кто–то начал какое–то строительство. Кинт вернулся из небольшой рощицы, куда кроме него сбегало еще несколько пассажиров.

— Тут господин Дов будет гостиницу придорожную строить и станцию по обслуживанию фургонов, — сказал зевающий охранник, обративший внимание на то, как Кинт заинтересованно смотрит на будущую стройплощадку, — к концу недели рабочие прибудут, а пока материалы завозят.

— Да, — согласился Кинт и кивнул в сторону мельницы и нескольких строений в степи, — и фермерам удобно будет.

— И господин Дов об этом же говорит.

Спустя полчаса фургон отправился дальше, а вечером Кинт уже стучался в ворота форта.

За пару оставшихся дней отпуска Кинт решил привести в порядок одежду, оружие и снаряжение, а так же взять коня и съездить в школу сирот, проведать Вакта, рядом с могилой которого обнаружил и могилу Чагала… так и просидел там полдня меж двух могильных камней. Позади послышались шаги, кто–то подошел и громко вздохнул…

— Здравствуйте мадам Эстер, — Кинт встал с ранца и кивнул в знак приветствия.

— Кинт… Кинт Акан?

— Так есть.

— Возмужал–то как и изменился! Борода, усы и форма дорожного жандарма тебе очень идет… А что это? Ого, какие ужасные шрамы!

— Потому и не бреюсь, скоро совсем бородой зарастут, и будет не так ужасно.

— Лишь по глазам тебя узнала, да и кроме тебя некому проведывать могилу курсанта Вакта. Я помню, вы дружили.

— Да, под этими камнями лежат два самых родных для меня человека…

— С родными Чагала произошла какая–то дикая и жуткая история…

Кинт напрягся и оглянулся по сторонам…

— Не волнуйся, здесь тебе ничего не угрожает, никто не поверил инспекторам, которые приезжали сюда, и вообще… Это нападение на поезд… Гибель Чагала и его родных, какая–то темная история.

— Вы даже не представляете насколько темная и кто в ней замешан. Ну ничего, кое–кто ответит за эти смерти.

— Ты мне расскажешь? — мадам Эстер нахмурилась и скрестила руки на груди.

И Кинт рассказал, не было сил держать все это в себе. От школьного кладбища Кинт и мадам Эстер прошли в беседку у аллеи. Рассказ получился долгим и подробным, Кинт успел два раза выкурить трубку и отпить полфляги крепкой настойки…

— Видите мадам Эстер, как все сложно? Ни свидетелей, ни следов…

— А этот мальчик…

— Викен?

— Да, он ведь может быть свидетелем.

— Свидетелем чего? Того, что Жорэ поймал его на своей ферме и подвесил воришку в сарае? Нет мадам Эстэр, закон тут бессилен, а такие как Арк и Жорэ этот закон купили с потрохами…

— Что ты такое говоришь Кинт? Как можно, — покачала головой мадам Эстэр.

— Там, за забором мир совсем другой мадам Эстэр… как мне посоветовал один хороший человек, читайте газеты между строк и делайте выводы.

— Вот ты где… — генерал Горт, начальник школы сирот, запыхавшись, подошел к беседке.

Кинт и мадам Эстэр встали и кивнули…

— Ай бросьте! Кинт… мне жаль, но тебе нужно срочно уезжать, за тобой вот–вот приедут.

— Как? — непонимающе спросил Кинт.

— Утром, когда ты приехал, один из наставников узнал тебя, и дал телеграмму в столицу, стервец! Только что мне принесли ответную телеграмму, где приказывают задержать тебя, давай сынок, не теряй времени… уезжай, а я тут уже по–свойски разберусь с этим умником, — Горт был белый от злости.

— Вот видите мадам Эстэр, а вы говорили никто не поверил, — сказал Кинт и накинув ранец поспешил к конюшне, и уже на бегу крикнул, — Спасибо господин Горт!

— Беги сынок… беги, — прошептал Горт и до хруста сжал кулаки, — идемте Эстер, вы сейчас же дайте телеграмму в форт, капитану Агису, пусть вышлет патруль, а мне надо проучить одного умника…

Ровно в тот момент когда Кинт выехал за ворота школы, громыхая и пыля подкатили две паровые повозки, в одной из них рядом с машинистом сидел один из громил Жорэ, Кинт узнал его… да и машинист тот самый. Не подавая виду, Кинт медленно проехал мимо повозок и направился к станции…

— Это он! В форме жандарма! Держи!

Кинт несколько раз сильно ударил пятками коня и тот недовольно фыркнул и тряхнул головой, понёсся к станции. Ударили выстрелы, что–то обожгло плечо, Кинт наклонился к голове коня…

— Выноси дружище!

Преодолев насыпь железной дороги у станции по деревянному настилу переезда, Кинт несколько минут, не оглядываясь, скакал по грунтовой дороге и молил небеса, чтобы конь не ступил в яму. На развилке повернул в сторону рощи, что тянулась вдоль небольшой речки. Шипение и грохот повозок преследователей было хорошо слышно, они не отставали, а возможно догоняли. Наконец, когда Кинт влетел в рощу, пригибаясь от растущих над дорогой веток, он проехал пару поворотов, свернул с дороги в лес, дернул из чехла карабин и соскочил с коня… Левая рука плохо слушалась а по кисти уже стекала тонкая струйка крови.

— Дьявол! — выругался Кинт, встав у обочины дороги, за толстое дерево и положил цевье карабина на сук, — ну где вы там?

Вторым выстрелом Кинт заставил машиниста первой повозки вильнуть и съехать в канаву, со второй повозки открыли ответный огонь, о ствол дерева несколько раз шлепнули пули, а с верху на Кинта упала пара сбитых веток. Кинт сделал еще выстрел и поразил машиниста второй повозки, было видно, как тот схватился рукой за грудь и вывалился на дорогу.

— Вот, а теперь будем воевать, — Кинт присел за дерево и пополнил магазин в карабине, потом несколько раз глубоко и громко вдохнул и выдохнул, высунул ствол из–за дерева и двумя точными выстрелами убил еще двоих.

Спустя двадцать минут перестрелки, когда Кинт пару раз сменив позиции, уложил еще двоих, преследователи оценили свое положение и решили ретироваться, но отпускать их Кинт не собирался, его видели в форме жандарма. Да, по терратосу не одна сотня фортов дорожной стражи, но ближайший к школе сирот именно Степной форт. Отступив немного в рощу, Кинт по дуге оббежал застывшие повозки и вышел в тыл противнику. Три человека пригнувшись, бежали по канаве. Их Кинт расстрелял почти в упор, один был еще жив и держась руками за живот катался по земле и орал на всю рощу. Закинув пустой карабин за спину, Кинт спрыгнул в канаву…

— Заткнись! — Кинт упер ствол револьвера в глаз орущему, — сколько вас? Я спрашиваю сколько вас?

— Во–о–семь, — простонал раненый.

Кинт выдернул из ножен на поясе бандита нож и сильным ударом в сердце прервал мучения раненого.

В перестрелке с последними двумя бандитами Кинта ранили еще раз, справа, в бок и похоже пуля размолотила ребро, боль была такая что Кинт чуть было не потерял сознание.

— Эй! Слышишь меня? — хрипел кто–то совсем недалеко от Кинта, — Давай разойдемся… А? Чего молчишь?

Кинт выстрелил пару раз на звук, третий раз предательски громко курок щелкнул в холостую, Кинт уже чувствовал как теряет силы… Только не сейчас, — подумал Кинт, сунул револьвер в кобуру и рванув пуговицы достал из–под камзола пистолет… Справа хрустнула ветка…

— А-аа! — закричал Кинт и несколько раз подряд выстрелил в силуэт у дерева.

Тут же буквально в пяти шагах кто–то резко вскочил с земли и они выстрелили друг в друга одновременно, словно кузнечный молот, ударил в грудь и Кинт рухнул на землю…

Кинт пришел в себя от истошного карканья ворон, которые, предвкушая пир, перелетали с ветки на ветку, и от того, что что–то теплое тыкается ему в лицо. Конь в очередной раз фыркнул обдав Кинта горячим воздухом… Собрав в себе остатки сил, Кинт дотянулся до поводьев и шипя от боли вскарабкался в седло, вцепился руками в гриву и ткнулся в нее лицом…