Северные окраины княжества
– …а ты его, значит, пощадил, отпустил? – ковыряя в миске ложкой остывшую кашу, переспросил Маст.
– Да, а он видишь как…
– Поганый человек.
Я весьма отдаленно к истине рассказал свою историю, не соврал лишь про Вараса, мол, убили вероломно, а я отомстил, за что и взъелись на меня иноземцы да суд хранителей.
– Выходит, в лицо-то тебя теперь некому узнавать?
– Разве что хранитель один, но он слишком к князю приближен, сам с разъездами не ездит.
– Все же хорошо у нас было до появления этих иноземцев, – искренне посетовал Маст, – а теперь даже не знаю…
– Что? – я пытливо уставился на Маста.
– Батюшка говорит, что я еще молод рассуждать про наше житие, – вздохнул Маст, – по мне, так горе одно и нашим землям, и княжеству от иноземцев этих, а князь Трехречья… ну, так старейшины родов наших говорят, мало того что молод, так еще и продал княжество за подол девичий!
– Скажи, а из ваших земель никто не ходил раньше через пустыню?
– Так а зачем? Известно же – погибель там.
– Ну да… ну да…
– А эти, вишь как, и пустыню прошли и идут, и идут… Люди поговаривают, на хартские земли иноземцы переселение задумали…
– Да?
– Ну… так говорят.
«Хреново» – подумал я…
– Лошадей накормил, – подошел один из обозников, – когда едем?
– Сейчас, – ответил я, повозил пригоршней снега по миске и убрал ее в ранец.
По Худой протоке ехали еще порядка пяти часов, я и выспался и принял вожжи от Маста. Едем, картина вокруг, если привстать и оглядеться – тоска. Из-под снега торчит сухая трава болот, редкие деревца и кустарник… только ближе к вечеру на западе потянулась полоска леса, за которой, если верить подорожному лоскуту, будет протока, что течет мимо заимки Ласа. Посмотреть бы, хоть одним глазком, как говорится… Начались рощицы, да луга, покрытые снежным ковром, и на этом ковре черным пятном виднелась заимка…
– Прррр! Маст, просыпайся!
– Чего?
– Вылезай, посмотри…
Я стоял на берегу протоки и приглядывался к останкам сожженной заимки.
– Надо было тому наемнику голову отрезать, на копье наколоть да на тракте оставить, а на обратной стороне их грамоты написать, что такое сотворено будет с каждым, кто удумает заимки жечь да людей с земель сгонять!
– Это там товар твоего отца… был?
– Да, – Маст сплюнул под ноги, – поехали, посмотрим.
Только головешки… сожгли относительно недавно, большой амбар еще дымился. Крыша у него провалилась, стены обгорели и сложились, а вот дымок то там, то сям поднимается. Обгорелые тела тоже обнаружились, под останками двух завалившихся домов.
– Тут хозяйский дом был, – утерев навернувшуюся слезу варежкой, сказал Маст и кивнул на остов большого дома, – детишек не пожалели даже…
– Видно этот род тоже в отступниках.
– Да, – Маст тяжело вздохнул, – давай вон в рощу отъедем, там заночуем, а обратно уж поутру …
– Давай, – ответил я, осмотрев небольшую рощицу вдалеке, которая, прерываясь на еле заметном холме, сливалась с лесом.
Огонь развели не таясь, и я, и Маст с обозниками были готовы в тряпки порвать любого имеющего отношение к власти в княжестве. Всех нас увиденное кроме того что обозлило, еще и каждого загнало в свои собственные думы. Не знаю, о чем думали мои попутчики, но я думал исключительно о Талесе и об иноземцах… а еще о Корене… всех их я включил в список личных врагов! Назначив караульных я, зарывшись в солому дровней и укрывшись походным одеялом, пытался уснуть, но сон не шел, лежал и хлопал глазами на звездное небо и гигантский полумесяц Большой луны.
Может час, может, чуть больше, лежу и считаю звезды, слышу, как тяжело вздыхает Маст, также отчетливо слышно как хрустит снег под ногами двоих обозников, которые прохаживаются по границе нашей стоянки, еще чьи-то шаги…
– Маст, вставай, – пихнул я его ногой, – у нас гости!
– Кто? – Маст так же как и я не спал, и сразу же подскочил.
– Люди… – ответил я, вкладывая в желоб арбалетный болт.
– Так, а караульные чего ж? – стал оглядываться он и всматриваться в темноту.
На свет от костра вышел старик… неоднократно латаный кафтан с расползающимися на нитки рукавами, старая шапка с опаленным огнем и испачканным сажей мехом, чумазое лицо и кривой старый посох.
– Букор! – только и вскрикнул Маст и поспешил к ночному гостю. – Жив, хвала Богам!
Увидев знакомого и вероятно давно знакомого человека, старик облегченно выдохнул и, опираясь на посох, опустился на небольшой валун у костра.
– И я и семья моя спаслись, в подполе схоронились, дождались пока амбар выгорит, да выбрались, а другие, – старик вздохнул, – уже с предками. Наемник, смотрю, с вами…
– Да, батюшка его нанял обоз провести.
– Заимку тоже наемники пожгли, с ними и Хранитель был.
– Похоже, теперь в княжестве не в каждом многодворце наемнику приют дадут, – убрав болт в кожаный подсумок, я вхолостую спустил тетиву и положил арбалет обратно в дровни, – давно в лесу хоронитесь?
– Третья ночь, – ответил старик, а потом повернулся и крикнул в темноту: – выходьте!
Наутро наш обоз пополнился двумя десятками человек и двумя санями, и мы отправились в обратный путь. В основном это были женщины и дети, мужчины из семьи старика погибли, защищая заимку…
* * *
Корен чувствовал себя не в своей тарелке, кираса стесняла движения, бесполезный меч в ножнах на поясе был тяжел и только мешал. Хранитель повернулся назад, проверить, не отстали ли сани с дюжиной иноземных пехотинцев… Плетутся, отстали немного, впереди вереницей тянутся наемники, все верхом на низкорослых лошадях, которых разводят на фермах в землях Желтого озера.
– Прррр! – Корен натянул поводья и обратился к своему помощнику-наемнику: – скоро солнце скроется за лесом, надо найти место для остановки, да дозорных дождаться… уже давно по хартским землям едем.
– Вон там, в излучине можно встать, и обзор хороший, и от ветра можно укрыться, – наемник со звучным и коротким именем Жук привстал в стременах и указал на изгиб широкой протоки и берег, поросший плотным кустарником, вдалеке виднелся старый каменный мост.
– Встаем там, распорядись, чтобы обед сготовили да пусть караул выставят, неспокойно мне что-то, – ответил Корен и в который уже раз про себя отметил, что этот Жук не такой смышленый и опытный, как покойный Бэлк.
– Так нас две сотни почти! – хмыкнул Жук.
– Распорядись, – повысил голос Корен.
– Сделаю, – ответил тот и поскакал вперед колонны, в которой было порядка сотни всадников, несколько саней с наемниками-лучниками, маленький отряд иноземцев.
Корен недобро так посмотрел в след Жуку, в памяти всплыл разговор с Луеком…
– …Сколько вам надо всадников? – Луек в дорогом халате сидел у очага и в очередной раз пригубил вина из медного кубка.
– Двести…
– Императрица меня предупреждала о вашей навязчивой идее поиска некого пришельца… нет! Единственное, что я вам могу обещать, так это небольшой отряд пехотинцев из гарнизона крепости.
– Но у меня есть доказательства его присутствия в хартских землях, а также доказательства местонахождения большого отряда хартских бунтарей во главе с бывшим воеводой.
– Хватит, – спокойно поднялся Луек из деревянного кресла, покрытого шкурами, и словно утес навис над Кореном, притянул того за ворот туники поближе и сказал: – сначала ты гонялся за этой тенью пришельца у болот на севере княжества, потом многие достойные воины пали в гиблых лесах, а теперь ты просишь еще двести всадников? Нет, лишь благодаря просьбе дочери моего покойного повелителя оказывать тебе помощь я дам тебе отряд пехотинцев, на этом все…
– А… эм…
– Еще раз откроешь рот – не получишь ничего!
Так, довольствуясь малым, Корен покинул Торговый каменок у Желтого озера, правда, он еще потратил три четверти из своей собственной казны, наняв двести оружных людей.
Стемнело быстро и, закончив ужин, Корен велел привести ему пленного…
– Далеко ли еще до той заимки? – спросил Корен, как только пленного впихнули в палатку.
– Тут в лес надо, а потом тропой до заимки…
– Хорошо, – Корен кивнул на походный стол с объедками, – поешь, прежде чем поведешь нас.
Спустя два часа от дозора прибыл посыльный и доложил, что заимка совсем близко. Корен призвал к себе командира отряда иноземцев и двоих, что верховодили наемниками.
– Твой отряд идет впереди, и как только достигните заимки, внимательно все осмотрите, определите нахождение основных сил бунтарей, а также дом, в котором может находиться их атаман.
В ответ капитан иноземцев молча кивнул.
– Твоя сотня идет вместе с отрядом капитана, – обратился Корен к Жуку, а затем ко второму верховоде наемников: – а твоя идет со мной, немного обойдем заимку…
– Как быть с лагерем?
– Оставьте тут десяток наемников, пусть охраняют… Да! И пусть приготовят кандалы.
Пленный, утопая в снегу по колено, вел за собой отряд иноземцев, о многом пришлось думать эти несколько дней, и о том, как он может на обещанное хранителем вознаграждение начать новую жизнь в посаде, открыв небольшую скорняжную лавку, и о том, как умрет, как только выведет наемников на заимку… Отчего-то именно второй вариант был наиболее реальным, и сегодня вечером, отказавшись от ужина, точнее от тех объедков, которые предложил хранитель, пленный лишь выпил полную чарку крепкого меда… Он глянулся назад, увидев в темноте леса лишь множество силуэтов за деревьями, что следовали за ним, держа наготове оружие. Пленный прошел еще немного, впереди показались огни заимки, и тогда он побежал, но сделал лишь несколько шагов и упал, пронзенный сразу двумя стрелами, широко раскинув руки… «Вот она» – успел подумать пленный, нащупав низко натянутую меж кустов тонкую веревку и собравшись с последними силами рванул ее…
Ночную тишину и скрип снега под осторожными шагами наемников прервал непонятный шум, то ли кто-то застучал в медные миски, то ли кто-то рассыпал камни по медной же посуде. Корен присел за дерево и увидел, как со стороны заимки стали загораться огоньки в нескольких местах, потом эти огоньки взметнулись в воздух и с ревом приземлились в какие-то кучи веток и сена и эти кучи, почти одновременно ярко вспыхнули, озарив светом костров крадущихся в ночи.
– Бей! Бей! – доносилось с разных сторон.
Корен упал в снег и стал осматриваться, пытаясь сообразить что происходит. В ствол дерева рядом ударила толстенная и длинная стрела, отколов приличный кусок коры. Двое наемников, что шли впереди, упали, сраженные такими же стрелами. Потом еще несколько раз просвистели стрелы, и Корен видел, как падали на снег наемники и иноземные пехотинцы, а потом со стороны заимки поднялись в атаку бунтари, их было много, очень много… Последнее, что увидел Корен в своей жизни – это стремительно приближающийся обух боевого топора, что держал в руке высокий человек, вышедший из-за дерева.
* * *
– Тарин! – дверь в старой хижине распахнулась, и вбежал десятник, запыхавшись, он пытался сказать: – Там… там…
– Да успокойся ты, – Тарин сделал приглашающий к столу жест, за которым сидел Ванс и еще трое.
– В излучине, за лесом, большой отряд, немного иноземных пехотинцев и пара сотен наемников. Я уходил когда, они выстроились да к тропе направились.
– Я и забыл, как они выглядят, иноземцы эти, – улыбнулся Тарин, – Ну что, Ванс, командуй, рубить их будем, как ратным хитростям от Никитина наука была!
По всему периметру заимки был набросан невысокий снежный вал, к которому если пригнуться, то можно незаметно подобраться от домов, а еще внутри этого вала с некоторых пор стоят десяток шалашей да палаток вновь прибывших в войско. Тарин и Ванс еще немного сновали вдоль снежного вала, отдавая приказы сотникам, а потом заимка замерла.
– Как начнется, обойди со стороны того дерева, вон его макушка самая высокая над лесом, там еще два костра приготовлено, подожжешь и с боку ударишь, – Тарин присел в снег у крепкого сложения сотника из бывших княжеских дружинников, – всю сотню не бери с собой, только тех, кто боем проверен.
– Хорошо, воевода, – пробасил сотник, для которого Тарин навсегда останется воеводой, – пленных-то брать?
– А на что они нам? Разве что хранителя если увидишь среди них, его стреножить и в сарай.
– Сделаем, – сотник кивнул и, пригнувшись, быстро пошел вдоль вала.
Ожидание было недолгим, на границе леса забряцала медная посуда, что была подвешена меж кустов и Тарин пихнул в плечо Ванса:
– Костры!
– Костры! – повернувшись к своим лучникам, Ванс повторил команду, а те зажгли стрелы от лампадок, что слабо горели в приготовленных ящиках и выпустили их по пристрелянным направлениям.
Как только занялись костры, осветив вооруженных людей меж деревьев, которые на мгновение застыли, соображая, что происходит, со скрипом поднялись длинные деревянные щиты на границе снежного вала, за которыми с арбалетами в руках выросли фигуры хартских стрелков. Тетивы, одна за другой срывались с хлестким звуком, посылая в сторону леса смертоносные болты с коваными наконечниками, которые способны пробить любую броню и кольчугу. Пять десятков хартских стрелков успели выстрелить по два раза, затем деревянные щиты, скрипнув на морозе, снова опустились…
Тарин, потянув меч из ножен и выхватив из-за пояса боевой топор, громко прокричал:
– Бей!
– Бей! – на разные голоса эхом отозвались сотники.
Из-за вала, выхватив оружие, поднялись пять сотен воинов и с диким криком побежали к кострам и мечущимся меж ними незваным гостям…
В свете алых всполохов догорающих на границе леса костров, по багровому от крови снегу, от дерева к дереву ходили люди и прерывали мучения раненых врагов.
– Не разглядел сразу, – виновато пробасил сотник, освящая факелом лицо хранителя, точнее то, что от него осталось, – в кирасе вон, да меч… правда, он его отчего-то даже из ножен не достал.
– Да, – вздохнул Тарин присел у покойного и, отодвинув в сторону ворот туники, сорвал геральдическую цепь.
– Знаешь, кого ты зашиб-то?
– Нет, – ответил сотник, поочередно подышав на свои коченеющие огромные ладони.
– Держи, твой трофей и считай, брат твой и семья его отомщена, – Тарин отдал сотнику геральдическую цепь, – это Корен, председатель Суда Хранителей.
– Дела, – хмыкнул сотник и расплылся в улыбке, – вечером благодарственную песню к Большой луне спою… дальше-то чего?
– Дальше… – Тарин ненадолго задумался, – Ванс!
– Здесь я! – уже верхом на лошади в сопровождении нескольких десятков всадников подъехал Ванс, держа в одной руке факел.
– Скачите к излучине, лагерь этих, – Тарин кивнул на тело с размозженным лицом, – разбить, пожечь, трофеи собрать.
В ответ Ванс кивнул и, привстав в стременах, подал сигнал своему отряду, а потом наклонился к Тарину и сказал:
– Там у дозорной веревки Дарьян, чей разъезд на севере пропал, так и лежит с веревкой в руке…
– Мертвому нет позора. Оружье, броню – собрать, тела стащите к поляне и предайте огню, – приказал Тарин сотнику.
– Слушаюсь, воевода…