50-я армия генерал-майора М. П. Петрова несет большие потери. Ее десятая часть находит слабое место у противника в направлении к северо-востоку от Брянска: там имеются значительные разрывы в его боевых порядках. Через них прорываются ее остатки, и в тот же час они направляются на Бородинское поле.
Основная тяжесть боев на Бородинском поле ложится на 32-ю дивизию, которую возглавляет энергичный, решительный командир полковник В. И. Полосухин.
Полосухин Виктор Иванович
Ее поддерживают 18, 19 и 20-я танковые бригады. Несколько суток, не зная ни сна, ни отдыха они отбивают сильные атаки фашистских танков и пехоты. Все больше редеют боевые порядки дивизии, но непоколебимым остается мужество ее воинов.
14 октября. В день Покрова Пресвятой Богородицы митрополит Московский и Коломенский Сергий выступил с обращением «Посодействуем нашим доблестным защитникам!», где напоминает: «Вторгшийся в наши пределы коварный и жестокий враг, по-видимому, напрягает все свои силы. Огнем и мечом проходит он нашу землю, грабя и разрушая наши села, наши города. Но не в первый раз русский народ переживает нашествие иноземцев, не в первый раз ему принимать и огненное крещение для спасения родной земли».
Митрополит Сергий
Утро 14 октября. Легкий морозец. Серебристый иней неузнаваемо изменяет местность. Лужи покрылись коркой льда. Листья на кленах и березах пожелтели, и на их фоне ярко выделяется хвоя елей и сосен. Здесь по расчетам Военного совета 5-й армии на Бородинском поле должен состояться исторический бой. Здесь, как и прежде, леса – отличное укрытие для войск и боевой техники и в то же время хорошее препятствие для танков противника, дополнительное укрепление для советских войск. Здесь в Кукаринском лесу расположился штаб 32-й стрелковой дивизии. Она в центре полосы обороны на Бородинском поле. Противотанковые артиллерийские полки армейского подчинения расположились эшелонированно: два – в первом эшелоне, один – во втором и один – в резерве. Танковые бригады располагаются в резерве, чтобы использовать их главным образом в направлении автострады и на флангах, откуда может угрожать противник.
В состав армии влились 230-й учебный запасной московский полк, курсантский батальон Военно-политического училища им. В. И. Ленина, части и подразделения из Московского народного ополчения. Здесь находятся добровольцы – москвичи с завода «Серп и молот». В этом отделении находится отец с сыновьями Павловы и пожилые рабочие Орлов и Захарченко с фабрики «Трехгорная мануфактура».
Минометчики готовятся к бою, октябрь 1941 г.
На Можайский рубеж прибывает из Владимира – 20-я и 22-я танковые бригады и 4 противотанковых артиллерийских полка из Московской зоны обороны. Сюда же спешат 18-я и 19-я советские танковые бригады. Они прямо с тяжелых гжатских боев направляются на Бородинское поле. Через 45 мин. над Бородинским полем вновь появляются вражеские бомбардировщики и бомбят московскую оборону. Вслед за самолетами пошли 30 немецких танков. За ними – пехота. Они врываются на передний край 17-го стрелкового полка.
В это же время. Комдив В. И. Полосухин приказывает бойцам пропустить фашистские танки через окопы, где находилась пехота, и в это время противотанковые полки и артиллерия Битюцкого открывает по гитлеровцам огонь.
Подбитый немецкий средний танк Pz. Kpfw. III, погибшие немецкие танкист и пехотинцы после атаки советского танка Т-34
Полдень 14 октября . Несмотря на героизм советских воинов неприятель оттесняет с Бородинского поля 18-ю и 19-ю танковые бригады на линию Можайского укрепленного района. Немецкая артиллерия ведет огонь по площадям. Артиллеристы 154-го гаубичного полка ведут подвижной заградительный огонь по рубежам. Через несколько минут пять вражеских танков подрываются на минном поле, восемь подбиваются артиллеристами, четыре – нашими танками. Несмотря на боевые потери гитлеровцы продолжают наседать. Открывается дивизионный расчетный огонь. Неприятельская пехота не выдерживает этого огня, часть ее залегает, часть в беспорядке отходит.
Солдаты, заряжающие «катюшу»
Боевые реактивные пусковые установки «катюши». Залп гвардейских минометов («катюш») приводил немцев в ужас.
Участок между железной дорогой и автострадой становится огромным фашистским кладбищем.
Фашистское кладбище
«С наблюдательного пункта – вспоминал командарм Д. Д. Лелюшенко, – открывался вид на родные просторы Подмосковья, где почти 130 лет назад произошло знаменитое Бородинское сражение. Фортификационные сооружения Отечественной войны 1812 года: Шевардинский редут, Багратионовы флеши, памятники русским воинам-героям – все здесь напоминало защитникам Москвы о подвигах их доблестных предков, в веках прославивших свое Отечество, свой народ». «Нам казалось, – утверждал впоследствии генерал Д. Д. Лелюшенко, – что мы стоим перед лицом истории, и она сама велит нам: не посрамите славу тех, кто пал здесь смертью храбрых, умножьте их доблесть новыми подвигами, стойте насмерть, но преградите врагу путь к Москве».
После артиллерийской и авиационной подготовки 10-я танковая дивизия противника вместе с эсэсовскими полками «Дойчланд» и «Фюрер» бросается в атаку. В невообразимую симфонию сливаются залпы орудий, грохот танков, вой пикирующих бомбардировщиков, треск пулеметов, зловещее шипение огнеметов. «Дивизия СС и танковая дивизия – отмечается в описании боев 4-й танковой группы, – под Можайском наступают с таким подъемом, будто у них позади не четыре месяца тяжелейших боев, а длительный отдых…».
Сбитый немецкий Hs-123 под Москвой
Горят фашистские самолеты…
Колонна бронемашин выступает на боевые позиции в районе г. Можайска. 1941 г.
В эти дни. Сдерживающие бои на подступах к Можайскому укрепрайону в течение пяти суток ведет запасная учебная, 18-я и 19-я танковые бригады под командованием полковников А. М. Томашевского, С. А. Колиховича, подполковника А. С. Дружинина, 151-я мотострелковая бригада, 230-й стрелковый запасной полк и батальон курсантов Военно-политического училища.
Колонна немецких танков на Минском шоссе, 14 октября 1941 г.
Население Калинина на принудительных работах по расчистке улиц. Октябрь 1941 г.
На севере противник продолжает наступление, овладевает Калинином, оттесняет правофланговые части 30-й армии, глубоко продвигается на восток вдоль северного берега Московского моря. Таким образом, немецкие войска занимают нависающее положение над правым флангом 16-й армии. «Как мне думается, – утверждал маршал К. К. Рокоссовский, – генеральный штаб при определении границ между Западным фронтом и Калининским допустил ошибку. Суть ее в том, что границу избрали не по такому крупному рубежу, каким являлось Волжское водохранилище, а отнесли южнее. И войска 30-й армии оказались разделенными на две части».
Фашистам удается значительно потеснить и правый фланг 5-й армии. Они овладевают Можайском и Рузой, продвигаются к востоку непосредственно на участке, примыкавшем к нашей обороне, и обходят Волоколамск с юга.
Войскам московской обороны угрожает полное окружение. Они вынуждены отходить на новые рубежи. Вместе с армией на восток уходит гражданское население, спасавшееся от фашистской неволи. В результате чего дороги стали забиты конными повозками, машинами, гуртами колхозного скота. Все это осложняет работу органов армейского и фронтового тыла, при этом создаются дополнительные трудности в управлении войсками и их маневре.
Население покидает Москву
Германское командование объявляет, что «противник, окруженный… западнее Вязьмы, полностью уничтожен», хотя до конца месяца с уже «уничтоженным противником» ведутся боевые действия от пяти до девяти немецких дивизий.
Брянский фронт теряет управление войсками, его функции берет на себя Генеральный штаб. В довершение ко всему Генштабу приходится решать проблемы, связанные с выполнением заявок командармов: сбросить им горючее и боеприпасы, прикрыть авиацией определенные районы на какое-то время, вывести раненых и т. п. (к. 36).
Штаб 16-й армии прибывает в Волоколамск, где и развертывается командный пункт.
В условиях недостатка сил и средств армия получает для обороны довольно широкую полосу – от Иваньковского водохранилища на севере до реки Руза на юге, протяженностью свыше 100 км. В полосе армии находятся две важнейшие автомагистрали – Ленинградское и Волоколамское шоссе. Армия стоит на направлении главного удара противника, защищая важнейшее стратегическое направление – московское, от исхода борьбы за которое зависит судьба столицы.
От Московского моря (Иваньковское водохранилище) до деревни Ярополец на фронте 36 км занимает оборону кавалерийская группа под командованием генерал-майора Л. М. Доватора. Кавалерийская группа состоит из двух дивизий – 50-й и 53-й под командованием генерал-майора И. А. Плиева и комбрига К. С. Мельника.
Гвардии генерал-майор Л. М. Доватор с кавалеристами своего корпуса
Левее кавалерийской группы занимает оборону сводный курсантский полк, созданный на базе Военного училища имени Верховного Совета РСФСР под командованием начальника училища Героя Советского Союза полковника СИ. Младенцева и полкового комиссара А. Е. Славкина.
Общая схема боевых действий отдельного курсантского полка Московского Краснознаменного пехотного училища им. Верховного Совета РСФСР в период 06.10.-06.12. 1941 г.
Начальник училища имени Верховного Совета РСФСР Герой Советского Союза полковник И. С. Младенцев (слева) и военком училища полковой комиссар А. Е. Славкин, возглавлявшие сводный курсантский полк на Волоколамском направлении.
Поднятое по тревоге в Солнечногорске и совершившее форсированный марш, училище прибывает в назначенный район и занимает оборону по реке Лама в центре армейской полосы. На левом фланге, прикрывая Волоколамск с запада и юго-запада до совхоза Болычево, оборону держит 316-я стрелковая дивизия. Командир дивизии генерал-майор И. В. Панфилов и старший батальонный комиссар С. А. Егоров.
Иван Васильевич Панфилов
В боях эта дивизия не участвовала, за исключением мелких стычек с противником, но в полках личный состав усиленно занимается боевой подготовкой. Боевую подготовку дивизия завершила полковыми и дивизионными учениями, на которых отработаны темы: «Встречный бой», «Оборона стрелковой дивизии» и «Наступление стрелковой дивизии с боевой стрельбой».
Партийно-политическая работа в этот период проводится под лозунгом «Отстоять занимаемый рубеж обороны! Отступать некуда, за нами – Москва!» (к. 11).
Из архивных документов и материалов текущего периода
ПриказКомандующий войсками МВО генерал-майор Артемьев
командующего войсками Московского военного округа о создании оборонительных рубежей вокруг МосквыНачальник штаба генерал-майор Кудряшов
14 октября 1941 г. г. Москва № 5/011
В целях организации непосредственной прочной обороны г. Москвы приказываю:
1. Вокруг г. Москвы создать оборонительный рубеж по линии.
2. Все работы по оборудованию и укреплению оборонительного рубежа возлагаю на организации Московского Совета.
3. Начальником оборонительного строительства назначаю заместителя председателя Исполкома Московского Совета т. Яснова М. А.
4. Устанавливаю срок окончания оборонительных работ к 20.10.41 г.
5. В первую очередь строить противотанковые препятствия (рвы, эскарпы, контрэскарпы, завалы), артиллерийские доты, дзоты и площадки. В последующем – пулеметные доты, дзоты и соты.
6. Начальником оборонительного рубежа г. Москвы назначаю генерал-майора т. Фролова С. Ф.
7. Для осуществления управления войсками в двухдневный срок сформировать штаб оборонительного рубежа г. Москвы согласно прилагаемому штату.
8. Оборонительный рубеж разбить на пять секторов. В каждом секторе назначить начальника и комиссара сектора и ячейку управления.
9. Моссовету выделить из числа формируемых партийно-комсомольских батальонов в распоряжение начальника оборонительного рубежа г. Москвы необходимое количество этих батальонов после того, как будут сколочены.
10. Артиллерийскую противотанковую оборону на основных направлениях организовать к 17.10.41 г.
Общее руководство всей артиллерией, расположенной в пределах г. Москвы, кроме артиллерии ПВО, возлагаю на начальника артиллерии округа генерал-майора т. Устинова.
К этому же сроку на ОП сосредоточить два боевых комплекта.
11. Обеспечение питанием, санитарно-бытовым обслуживанием и автотранспортом возлагается на Московский городской Совет.
Преподаватель Московского технологического института о первых боях рассказывает так: «Для меня и для других ополченцев этот первый бой был и самым трудным, и самым горячим, и самым страшным, а для кого-то и последним. После боя комиссар сказал о подвиге ополченца Миши:
– Друзья! Все вы видели, как гордо умирает советский человек за свою Родину. Кто останется в живых, расскажите это своим детям…
Утро следующего дня мы встретили уже «бывалыми» солдатами. По крайней мере, так нам казалось. Но нас поразила тишина. В течение всей ночи непрерывно слышалась стрельба вдоль линии обороны из винтовок, автоматов и пулеметов, вспыхивали ракеты, а к утру все затихло. В чем дело? Командование дивизиона выслало группу ополченцев в разведку. Часам к десяти они вернулись и доложили: немцев впереди нет. То же подтвердили соседи справа и слева. Были слышны звуки сильного боя где-то на правом и левом флангах, но, судя по всему, это было километрах в 8-10 от нас.
Из дивизии прибыли представители политотдела, принесли газеты и письма. Мы курили, разговаривали. И вдруг в нашем тылу поднялась невообразимая пальба из пулеметов и автоматов. На полном скаку пролетел на повозке мимо наших окопов повар с дымящейся кухней: «Немцы окружают!». Сразу организовали круговую оборону. Потом поняли: надо идти вперед, туда, откуда вчера наступали немцы. Если они оставили там заслон – прорвемся. Километра полтора-два прошли, не встретив никого. Подсчитали: в нашей группе в общей сложности оказалось человек триста. Автоматная трескотня сзади прекратилась.
Но вдали где-то шел бой. Над головами то и дело ревели самолеты, идущие на бомбежку, отчетливо слышался мощный гул моторов машин.
Замаскировались мы в небольшой рощице, окруженной густым кустарником. Здесь стояла немецкая часть перед вчерашним боем. Везде виднелись следы кованых сапог, колес от машин и пушек. Комиссар Качуров принял решение до ночи остаться в роще, не обнаруживать себя ни с земли, ни с воздуха, окопаться и приготовиться к круговой обороне и если уж придется принять бой, то драться до последнего. Как старший по званию и наиболее опытный, Качуров, приняв на себя командование, распорядился строго вести расход боеприпасов, экономить еду. Затем, проведя разведку, принял решение идти на восток для соединения со своими войсками.
С наступлением темноты начали движение. Сразу поняли, что выйти из окружения будет нелегко. По дорогам шли немецкие танки, машины с пехотой, часто с включенными фарами, не маскируясь. По всему горизонту горели деревни и поселки.
К утру, измученные до предела, остановились недалеко от опушки небольшого леска. Утренний туман еще не совсем рассеялся. К комиссару подошли разведчики и доложили, что примерно в двух километрах по проселочной дороге движется в нашу сторону колонна советских военнопленных в сопровождении небольшой группы фашистов. Решили отбить наших и вместе с ними пробиваться к своим.
Лейтенант Розин принял на себя командование операцией. Все было продумано. Создали боевую группу, оставили резерв, группу прикрытия на случай неожиданного нападения с тыла. Залегли вдоль дороги с обеих сторон и полностью окружили двигающуюся колонну. Когда охранники вместе с колонной миновали последний ориентир, намеченный лейтенантом, он выстрелом из пистолета дал команду начать атаку. Неожиданность принесла свои плоды. В считанные минуты все было кончено. Ни один из фашистов не ушел живым.
Потрясенные, наши воины вначале не разобрались, что произошло, а когда поняли, что они свободны и среди своих, началось что-то невообразимое. Я никогда раньше, да и потом не видел, чтобы так много мужчин рыдали от счастья. Меньше суток они пробыли в неволе, и этого было достаточно, чтобы понять звериную суть фашизма.
Теперь возникла другая проблема. Отряд наш превратился в довольно крупную единицу. Скрытно передвигаться было трудно. Однако от намеченного плана решили не отступать, общее командование принял на себя наш комиссар.
С оружием у нас было неплохо. Имелось несколько ручных пулеметов, сохранили винтовки с патронами, гранаты.
Около двух суток двигались по сложному пути. Бои шли где-то в стороне. В деревнях жители сообщали, что немцы или не приходили, или были и куда-то ушли. Мы начали верить в то, что скоро будем у своих. Очень хотелось этому верить. Но на третьи сутки прямо после рассвета случилось самое тяжелое. Уверовав в свою безопасность, мы на какой-то миг потеряли бдительность и… попали в ловушку.
Случилось это так. Мы вышли из леса и хотели до полного рассвета миновать маленькую деревушку и на день остановиться в лесочке с глухой балкой, что была за ней метрах в восьмистах. Наша разведка прошла до конца деревни, вошла в лесок, где мы предполагали провести день. Видя, что разведка миновала село беспрепятственно, вся колонна, как раньше, единым строем пошла к деревне. И в тот момент, когда мы поравнялись с первыми домами, замаскировавшиеся немцы открыли по нас в упор шквальный огонь. Мы попали в западню, замкнутую со всех сторон. Отступать было некуда.
Некогда, да и невозможно было сосчитать, сколько бойцов уцелело. Но все, как один, стали спрашивать друг друга:
– Где комиссар и командир?
Ответы были неутешительны. Кто-то глухо прошептал, что видел, как комиссар упал с пробитой головой. Несколько человек подтвердили это. Один сказал, что подполз к комиссару, но он уже не дышал. Если в первые минуты после прорыва нас охватило чувство радости – не убиты, не в плену, – то известие о гибели комиссара ошеломило. Стояли мы в небольшом болотце и, не стыдясь, плакали, как дети. Так велика была боль утраты.
Потом были новые бои – уже в составе регулярных частей Красной Армии, были радости наших побед. Но эти первые месяцы Великой Отечественной войны никогда не сотрутся в моей памяти» (к. 40).
Из дневника профессора А. Л. Сидорова об истории создания «1-й коммунистической дивизии московских рабочих»:
«14 октября я сидел в архиве, когда по телефону мне позвонили и сказали, чтобы вечером я явился в школу (кажется, 110-ю) на Писцовой улице. Я уже знал, что создается рабочий коммунистический батальон. Численность его не была установлена. Очень хорошо помню вечер 14-го, когда я ехал в школу на Писцовую. Город был, конечно, затемнен; собрались сотни разных людей: старых, молодых, коммунистов и беспартийных. Было очень много подростков-комсомольцев. Школа явилась нашим штабом. Я тогда не знал, что по другим районам идет то же самое и что мои сослуживцы по институту собираются во Фрунзенском районе».
Из воспоминания бывшего военного комиссара Дзержинского района г. Москвы М. Н. Сбитнева: «В горвоенкомат в 2 часа ночи прибыли два представителя Военного совета Московской зоны обороны: генерал-майор С. Ф. Фролов и генерал-майор В. А. Ревякин. Товарищ Фролов, обращаясь к нам, сказал, что по приказанию командования Московской зоны обороны, согласованному с МК, большинство из нас назначается командирами Коммунистических добровольческих формирований. Запись в эти формирования в районах уже проводится. Формирование батальонов надо закончить в трехдневный срок. Командование зоны и Московский комитет партии знают, что у военкоматов много дел, но сейчас самое главное – отстоять от врага сердце нашей Родины – Москву. Не препятствуйте вступлению в батальоны и офицеров военкоматов.
Это сообщение мы встретили как знак высокого доверия Коммунистической партии и командования. В Дзержинском районе Коммунистический батальон формировался в 606-й школе, находящейся в Марьиной роще. В него вступило более 600 добровольцев. В их числе – 30 рабочих и служащих завода «Станколит»; 29 из них – коммунисты и комсомольцы и лишь один, И. А. Никольский, – бухгалтер».