На тульско-каширском направлении наступает ударная группа вражеских войск в составе двух моторизованных и двух армейских корпусов (9 дивизий, в том числе 4 танковые и 1 моторизованная).

26 ноября 1941 г. «К утру – утверждал командующий 16-й армии – прибыла в армию и обещанная И. В. Сталиным помощь – полк «катюш», два противотанковых полка, четыре роты с противотанковыми ружьями и три батальона танков. Верховный Главнокомандующий прислал свыше 2 тысяч москвичей на пополнение».

Советские танки. Подмосковье.

Жители Москвы в это же время не только посылают лучших своих сынов, но и ремонтируют танки, орудия, самолеты, пулеметы, автоматы и передают воинам около 1 миллиона предметов теплого обмундирования.

Напряженно работает тыл страны. Только за вторую половину 1941 года производится свыше 5850 самолетов различных типов, более 4177 танков, в их числе самых мощных тогда КВ и Т-34 2581 единиц, несколько тысяч орудий, 18152 противотанковых ружья и много других видов боевой техники и материально-технического снабжения.

На заводе им. Кирова, Ленинград. 1941 г.

Утро 26 ноября 1941 г. На северную окраину деревни Сухарево выдвигается передовой отряд в составе 8-й роты 3-го стрелкового полка, усиленный пулеметным взводом и полковой артиллерией, с задачей не дать противнику прорваться к Дмитровскому шоссе.

В это же время. Этот день становится одним из самых трагических дней в истории Москвы. Трудно поверить, тем более представить то, что основное добровольческое подкрепление в основном составляют добровольцы – школьники старших классов из Москвы и Подмосковья. Среди них из Яхромы Анатолий Алексеевич Волков, Николай Иванович Сквознов, Анна Петровна Неженцева, Анна Васильевна Оболенина, Леонид Николаевич Владимиров, Василий Николаевич Трунов, Иван Михайлович Хрызин и т. д.

Ребята прямо заявляют своим командирам: «Не вздумайте посылать нас в тылы. Пойдем солдатами защищать столицу».

«Поверьте, – заявляет в своих воспоминаниях командующий 16-й армии – тогда даже самое небольшое пополнение было до крайности необходимо». К сожалению, все эти юноши лягут в полях под Москвой, своей грудью защитив столицу.

3-я тд фашистов теснит наши юные отряды народных ополчений, перерезает железную дорогу и шоссе Москва – Тула, замкнув на короткое время кольцо окружения вокруг Тулы. Но развить успех в направлении на Каширу противник не в состоянии.

На северную окраину деревни Сухарево выдвигается передовой отряд в составе 8-й роты 3-го стрелкового полка, усиленный пулеметным взводом и полковой артиллерией, с задачей не дать противнику прорваться к Дмитровскому шоссе (к. 5).

Маршал Г. К. Жуков вспоминал: «26 ноября 3-й танковой дивизии противника удается потеснить наши части и перерезать железную дорогу и шоссе Тула – Москва в районе севернее Тулы. Однако 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала П. А. Белова, 112-я танковая дивизия и ряд других частей фронта в районе Каширы не дали противнику продвинуться дальше на этом участке. На помощь сражающимся там частям были дополнительно переброшены 173-я стрелковая дивизия и 15-й гвардейский минометный полк» (к. 40).

Поздний вечер 26 ноября. «До позднего вечера 26 ноября – вспоминал командир 78-й сд А. П. Белобородов, – 40-й немецкий танковый корпус яростно штурмовал Истру с запада и севера. Дивизия «Рейх», овладев монастырем, вплотную подступила к западной окраине. До крайних домиков оставалось 500–700 шагов, но преодолеть их эсэсовцы не смогли.

Бойцы 2-го батальона 40-го полка сражались зло и упорно. Все поле и обочины Волоколамского шоссе были завалены трупами фашистов, заставлены подбитыми бронетранспортерами и штурмовыми самоходными орудиями.

Атака советских воинов

Погибшие в битве за Москву немецкие солдаты

Могилы немецких солдат в заснеженном поле

Два других батальона 40-го полка обороняли северную окраину. Вражеская 10-я танковая дивизия, наступая от деревни Андреевское, стремилась овладеть нашим опорным пунктом в районе истринской больницы. Танки шли в атаку в сопровождении многочисленной мотопехоты, их встречал огонь всей пушечной артиллерии 159-го легкого артполка, 139-го истребительно-противотанкового дивизиона и приданного нам 871-го истребительно-противотанкового полка.

По фашистским танкам огонь!

Сорок орудийных стволов били по танкам. Гремели выстрелы, стучали откаты, звенели стреляные гильзы. Снаряды крушили броню, дробили гусеничные траки. На поле боя горели изуродованные вражеские танки, остальные откатывались на исходные позиции. А час спустя, после очередного налета пикирующих бомбардировщиков и артобстрела, все повторялось сначала.

40-й полк нес большие потери, мы подкрепили его батальоном 131-го полка, затем выдвинули к правому флангу 60-й разведбатальон.

Весь день фашистская авиация висела над Истрой, тяжелая артиллерия методично, квадрат за квадратом, обстреливала город. Горели целые улицы – дома и деревянные тротуары, лопались со звоном стекла. Тлеющие обломки и битый кирпич загромоздили мостовые.

В хаосе огня, дыма, рвущихся снарядов и падающих стен сновали наши связисты – черные от копоти, в обгоревших полушубках. Проводная связь поминутно выходила из строя. И не только от механических повреждений, но и потому, что провода обугливались, происходило замыкание.

На моем НП в каменном здании военкомата были выбиты все стекла. Ветер забрасывал в окна снежную крупу и клочья сажи, гонял их по столам, по оперативной карте. Вошедший в комнату начальник связи подполковник Герасимов сказал:

– Трудно связистам, товарищ полковник. Никогда еще не было так трудно. Урок нам всем…

Да, урок. На всю войну. Размещать НП в центре города, который стал или скоро станет передним краем, можно лишь тогда, когда нет иного выхода. Для боя, для четкой связи, для управления частями такой пункт лучше выносить на окраину или даже за городскую черту.

Позвонил Коновалов:

– Фашистов из монастыря выбили. Командный пункт полка на прежнем месте, в монастыре.

– Батальон сто тридцать первого полка подошел?

– Да. Ставлю его в оборону восточнее больницы – прикрыть дорогу на Кашино.

– Как с боеприпасами?

– Подвезли. Начальник боепитания сто пятьдесят девятого артполка воентехник Шилов вывел машины со снарядами непосредственно к артиллерийским позициям. Разгружались под огнем противника.

– Бронников у тебя?

– Да, здесь. Комиссар ходил с батальоном в атаку на монастырь.

В трубке послышался приглушенный разговор. Голос Бронникова: «Жалуешься, Алексей Павлович?». И ответ Коновалова: «Докладываю, Михаил Васильевич. Обязан.».

– Дай-ка, – говорю, – трубку комиссару… У тебя, комиссар, кулаки, что ли, зачесались? Раззудись плечо, размахнись рука…

– Надо было, командир.

– Бойцов покормили? Хорошо. А сам обедал? Приезжай, жду.

Приказываю телефонисту связаться с 18-й дивизией. Наша оборона Истры во многом зависит от успеха или неуспеха правого соседа. В течение дня я уже дважды разговаривал с полковником Чернышевым. «Степаньково сдали», – сказал он утром. «Степаньково взяли», – докладывал часа три спустя. И вот теперь слышу опять: «Сдали…». Трудно ему приходится. В дивизии, в трех ее стрелковых полках, – 420 человек. Неполный батальон. А ему надо не только держать оборону на широком фронте, но и наступать, чтобы опять выйти на восточный берег Истры.

Вернулся Бронников, сели мы обедать – первый раз за последние двое суток. Только взялись за ложки, грохнуло так, что уши заложило. Взрывная волна вырвала рамы, швырнула нам в лица мелкие осколки стекла, смела со столов телефоны, карты, котелки. А за окном, на той стороне улицы, где минуту назад стоял дом, – громадная черная яма.

Снаряды с равными промежутками продолжали рваться вокруг здания военкомата. Пристрелялась фашистская артиллерия. Берет в вилку. Сейчас она, эта вилка, еще широкая, но долго ли ее споловинить, и тогда… Словом, надо срочно перемещать наблюдательный пункт.

Кто-то из работников военкомата предложил более безопасное место – пункт противовоздушной обороны. Он оборудован в подвале церкви, что неподалеку от нас. Есть там и бомбоубежище, и телефонный коммутатор. Мы перебрались туда вместе со связистами, операторами и работниками штаба артиллерии».

Ночь 26 ноября. А. П. Белобородов вспоминал: «Ночь была мглистая, освещенная отблесками городских пожаров – прошла в напряженной работе. В штабе дивизии никто не уснул ни на час. Полковник Федюнькин доложил, что все части заняли оборону, фланговая связь с соседями – 18-й дивизией справа и 108-й слева – восстановлена. Майор Тычинин принес последнюю разведсводку: танковые соединения противника продолжали сосредоточиваться на плацдарме севернее города, его разведгруппы вели бой с нашим охранением в районе истринской больницы.

Сомнений не было: главный удар фашистов надо ждать здесь, на правом фланге, с плацдарма. Сюда мы передвинули два стрелковых полка и большую часть артиллерии.

Перед рассветом мы с комиссаром вернулись из штаба, который расположился в селе Ивановское, в Истру, на наблюдательный пункт. Утро было такое же мглистое, как и ночь, туман долго не рассеивался. Он приглушал звуки боя, доносившиеся с северо-востока. Там, под деревней Степаньково, сражались ополченцы 18-й дивизии и танкисты 146-й бригады.

Советские танки идут в атаку на врага

У нас же первые утренние часы прошли относительно спокойно. Лишь рокот танковых моторов за передним краем 40-го полка свидетельствовал о том, что это – затишье перед бурей. Разведчики докладывали, что на плацдарме сосредоточено до четырех батальонов мотопехоты с танками.

Однако первый сигнал о возобновлении активных действий немецко-фашистских войск поступил с другого участка, из той речной излучины под монастырем, где находилось боевое охранение 40-го полка. Воспользовавшись туманом, эсэсовцы дивизии «Рейх» опять проникли в Новоиерусалимский монастырь – на этот раз крупной группой. Потом эсэсовская дивизия предприняла серию атак, стремясь ворваться в Истру с запада» (к. 11).

Из архивных документов и материалов текущего периода

Из обзора политотдела 3-й Московской стрелковой дивизии – о патриотизме и героизме бойцов дивизии:

В 3-м стрелковом батальоне 1-го сп выделена была группа бойцов в 22 чел. рождения 1924 г. и моложе. Все они при формировании батальона записались добровольцами на защиту столицы с разных уголков страны. Когда им было объявлено о возвращении домой, они пришли к командиру с жалобой и просьбой оставить их в рядах защитников Москвы, ибо они желают и смогут драться с фашистами не хуже других.

Вчерашние мальчишки уходят на фронт, ноябрь 1941 г.

Аналогичные заявления были и от сандружинниц, которые с возмущением приняли сообщение об откомандировании части из них обратно домой.

Красноармейцу 3-го взвода 1-й роты 1-го сп члену ВКП(б) Сухову непризывного возраста (50 лет) разъяснили, что по возрасту он должен быть отчислен из части на гражданскую работу. На это товарищ Сухов заявил: «Я большевик, меня призвал ЦК защищать нашу Москву. Я прошу оставить меня в Красной Армии для выполнения своего долга перед Родиной и Москвой. Я буду драться до последней капли крови».

Сотни бойцов дивизии хотят быть разведчиками.

А некоторые подразделения дивизии уже показали образцы работ в боевой обстановке, в битве с врагом.

Так, в конце ноября бойцы отдельной мотострелковой разведроты 1-го сп и 278-го отдельного артдивизиона, находясь впервые в разведке, приняли участие в боевых действиях.

В ночь с 25-го на 26-е 2-й взвод находился в разведке на солнечногорском направлении в районе дер. Пешки.

Несмотря на сильный огонь противника, взвод выполнил поставленную перед ним боевую задачу.

Под ураганным огнем командир отделения Сапфирский пробился в тыл врага, достал необходимые сведения и без потерь вернулся обратно. На основании этих данных командование фронта дало приказ о наступлении и разгроме врага.

В ночь с 22-го на 23-е разведотряд 1-го сп, заняв почту в г. Солнечногорске, направился тремя группами для обследования в Турицыно. Получив данные, разведгруппа мл. командира т. Слуцкого на обратном пути была обстреляна автоматчиками противника. Группа начала отходить и соединилась с разведгруппой комвзвода т. Мартынова. Бойцы, несмотря на отсутствие связи и маскировочных халатов, держали себя стойко, храбро и раненым оказывали помощь.

Бойцы отдельной роты пешей разведки 3-го сп в количестве 10 чел. винтовочными выстрелами сбили фашистский самолет-истребитель.

Бойцы не растерялись во время бомбежки немецких самолетов 14,16,19 ноября. В ночь на 25 ноября во время налетов фашистских самолетов на Москву в район расположения 5-й роты 1-го сп было сброшено недалеко от склада боеприпасов несколько десятков зажигательных бомб. Благодаря самоотверженной работе бойцов Щедрина, Скосарева, Шувалова все бомбы были погашены и материального ущерба сооружениям не причинили (к. 11).

Из журнала боевых действий:

« 26 ноября. 17 бойцов 1-го сп 1123-й сд находились в тылу у противника в течение пяти дней. Выполнив задание, группа в составе 15 чел. вернулась назад. Младший командир Коссов – член ВКП(б) и красноармеец-истребитель Матвеев погибли геройской смертью. По отзывам всех бойцов этой группы, т. Коссов и т. Матвеев показали себя верными сынами Родины. До последнего дыхания они мужественно и отважно сражались с врагом. Будучи тяжело раненным, т. Коссов призвал бойцов продолжать решать задачу, а себя, чтобы не попасть на поругание к немцам, просил пристрелить. Оказанная на месте помощь результатов не дала. Тов. Коссов и Матвеев скончались от тяжелых ранений….».

Из дневника немецкого солдата о боях за г. Истру:

« 26. Х1. Курт Кюне – шеф-повар – убит осколком мины. «Сони-бой» тоже убит.

СС идет в наступление. Много молодых лиц, на которых не видно отпечатка событий, даже командиры – молодежь. Значит, эрзац-части. Рассказывают различные небылицы.

Днем мы в дер. Веретенки. Наступление продолжается. Русские застигнуты врасплох, но не растерялись. Они сильно стреляют из своего ракетомета. Холод становится невыносимым. Вместо ног у меня какие-то ледяные глыбы, которые я попеременно бью оземь. Я очень ловко устраиваюсь под одной крышей с СС. Хауптштурмфюрер в восторге от Брюсселя, Парижа, Бискайи и прочих «рыбьих походов» по винным подвалам.

Около Горок – ферма пушного зверя. Легкие черные домики тают на глазах. Прожорливый огонь съедает один домик за другим.

Ночь опять холодная. Утром, когда я размягчал молотком сапоги, они издавали глухие звуки колокола.

Каждый раз, когда в какой-нибудь деревне заметно сопротивление, СС требует нашего действия.

Как жаль квартир! Мы уже видели достаточно плохих примеров. От перегрева опять сгорела печь, что сократило нам ночной отдых.

Поздно вечером узнали, что Истра – наша цель – взята. Что будет дальше?».

Вспомним как это было…

К зиме 1941 года в Ленинграде остро не хватало всего – продуктов питания, медикаментов, боеприпасов, топлива… Особенно стал сказываться дефицит горючего. На жесткий (точнее, голодный) топливный паек были переведены все: авиация, механизированные части Ленинградского фронта, городское хозяйство. Прекратилась подача электроэнергии. Остановился транспорт, перестал работать водопровод. Тогда-то и был предложен никогда не существовавший ни в нашей, ни в зарубежной практике вариант доставки нефтепродуктов по дну озера.

Инженер-полковник запаса Владимир Карпов вспоминал: «Идею о прокладке трубопровода через Ладожское озеро выдвинула на одном из совещаний в Москве осенью 1941 года Н. В. Соколова, инженер-гидротехник Аварийно-спасательного управления Военно-морского флота…».

В те суровые дни Нина Соколова проводила разведку дна в составе специальной группы водолазов. Работы проводились скрытно, чаще всего под покровом ночи. Об этом событии напоминает памятная доска на одном из сельских домов в деревне Ваганово Всеволожского района Ленобласти».

Нина Соколова – первая в мире женщина-водолаз