Путешествие с юга на север было долгим и, конечно, нелегким. Снова проходили свирепые широты — от шестидесятых до сороковых. И снова они нас трепали. Но мы с Леной уже поднабрались опыта и нашего Абу не подвели. Чем дальше шли на север, тем становилось теплее. Ветры нам благоприятствовали, и иногда скорость яхты была отличной. Шли под полными парусами. Скучать было некогда. Мы любовались прекрасными и торжественными океанскими закатами. Нас сопровождали несколько дней подряд самые гигантские на свете птицы — альбатросы. Они парили в потоках воздуха за кормой яхты, как эскадрилья истребителей. Когда вошли в теплые широты, альбатросов сменили чайки, потом все чаще и чаще нас развлекали летучие рыбы, которые стаями выскакивали из воды и сотни метров неслись над волнами, растопырив крылья-плавники.

Мы миновали берега Новой Зеландии, Австралии, совсем близко прошли мимо острова Новая Гвинея, затем стали приближаться к порту Кавиенг, что находится на Новой Ирландии.

Начинается Новая Ирландия вышедшими далеко в море маленькими коралловыми островками, густо покрытыми пальмовыми рощами. Перед нами предстали такие живописные тропики, что Лена слов не находила от восторга и торопливо делала в альбоме зарисовки островков, мимо которых мы проходили. Над океаном висела влажная жара. Не верилось, что еще сравнительно недавно мы кутались в антарктические штормовки.

И вот наконец впереди высокие, синие, чуть размытые в утренней влажной дымке горы. Это и есть Новая Ирландия. Еще недавно остров, как и острова Новая Гвинея и Новая Британия, находился под управлением Австралии, теперь входит в состав независимого государства Папуа — Новая Гвинея.

«Мечта» входит в узкий залив, и с правого борта открывается вид на Кавиенг. Города почти не видно. Да это и не город — поселок. На невысоком плоском берегу бесконечно тянутся пальмовые рощи, под их листьями прячутся деревянные, окрашенные в светлые тона одноэтажные коттеджи. У небольшого причала стоит единственное в порту судно — небольшой сухогруз под японским флагом.

Мы подошли к причалу для малых судов, и наши швартовы тут же подхватили два чернокожих и курчавых, как африканцы, молодых парня. Они ловко закрепили концы, подтянули яхту, и один из них подал Лене руку, чтобы помочь соскочить на берег. Так мы очутились на одном из тропических островов Океании и впервые увидели меланезийцев. Мы поблагодарили парней за помощь, но они не понимали по-английски, только улыбнулись широко и добродушно.

С причала вышли на городскую улицу, почувствовав еще более тяжкую жару. Казалось, земля раскалена, как сковородка. Несмотря на то что на ногах были босоножки на толстой подошве, жгло пягки.

Кавиенг оказался небольшим городишком. Мы осмотрели его быстро. Все достопримечательности — почту, магазин, аптеку, клуб для белых. Потом в центре города неожиданно увидели возле рощицы бамбука мрачные потрескавшиеся плиты с амбразурами, из которых тянуло сыростью. Абу сказал, что это японский дот, остался со второй мировой войны, что на Новой Ирландии и на соседних островах шли боевые действия и немало на этой жаркой земле полегло людей. Остров был оккупирован японцами, а их выбивали отсюда американские и австралийские части.

На почте мы узнали, где расположена метеостанция. Оказалось, что не так далеко — всего в двадцати километрах от городка.

— А кого вы там ищете? — полюбопытствовал немолодой почтовый служащий.

— Миссис Томпсон, — ответил Абу.

— О, миссис Томпсон! — радостно воскликнул почтарь. — Это замечательная женщина. Она сейчас как раз на работе.

Нам стало ясно, что в Кавиенге, как и на всем острове, белые отлично знают друг друга. Их ведь здесь мало — сотни три чиновников, плантаторов, учителей, врачей.

— Если хотите, я попробую вас соединить по телефону с миссис Томпсон, — предложил почтарь.

Это оказалось делом простым. Нужно было только набрать на диске номер. Но миссис Томпсон на месте не оказалось. Кто-то с метеостанции сообщил, что она отлучилась на час. Почтарь посоветовал взять в аренду автомашину в недалеком от почты гараже, объяснил, как найти дорогу на метеостанцию.

— Пока вы добираетесь туда на машине, я созвонюсь с миссис Томпсон и предупрежу. Вы прилетели сегодняшним самолетом?

— Нет! Приплыли на яхте.

— На яхте? — изумился почтарь. — Откуда же?

— Из Антарктиды.

Почтарь вытаращил глаза:

— Из Антарктиды?!

Он, кажется, решил, что мы пошутили.

Воспользовавшись его советом, мы отыскали гараж, взяли там в аренду легковой автомобиль. Абу сел за руль. Проехав мимо крохотного местного аэродромчика, мы оказались на дороге, которая вела в глубь острова.

— А ведь мы с вами можем гордиться, — сказал Абу. — Сто лет назад в Кавиенг впервые в истории острова зашло русское судно. Это был «Витязь», на котором плыл Миклухо-Маклай. Спустя сто лет сравнительно недавно в Кавиенг заходил тоже «Витязь» — только современный, можно сказать, «внук» того, маклаевского. А наша «Мечта», кажется, третье судно, пришедшее сюда от берегов России.

Дорога шла через сплошные пальмовые рощи, вначале вдали от берега моря, потом сблизилась с ним. Иногда мы видели бедные тростниковые хижины, крытые пальмовыми листьями, такие же, как в Нигерии. Мы подумали, что здесь, как и в Африке, очень по-разному живут богатые и бедные. Разве можно сравнить эти жалкие хибарки с коттеджами в Кавиенге, где обитают белые чиновники и местные богатеи.

Двадцать километров по пустынной дороге пролетели быстро, и вот уже где-то впереди на берегу моря мы видим белые каменные домики с широкими окнами; над крышами темные вертикальные струны радиоантенн. Это и есть метеостанция.

Дорога выбралась из пальмового леса и потянулась вдоль берега моря к станции. И тут на дороге мы увидели высокую светловолосую женщину. Уже издали поняли, что она чем-то взволнована, потому что шла торопливо, нервным движением руки то и дело поправляя спадавшие на лоб локоны густых волос. Услышав шум мотора, женщина остановилась и стала смотреть в нашу сторону. Во всей ее фигуре чувствовалось напряжение.

— Это она! — сказал Абу.

Действительно, перед нами была Маргарет Томпсон. Мы ее сразу узнали. Она оказалась еще красивее, чем на фотографии. Тяжело дышала, устав от быстрой ходьбы. Большие серые глаза глядели тревожно.

Заговорила первой:

— Здравствуйте! Я Маргарет Томпсон. Из города позвонили, что ко мне… из Антарктиды… Это не шутка?..

— Это правда, — улыбнулся Абу, выходя из машины. — Мы в самом деле из Антарктиды и едем сейчас к вам.

Женщина сложила на груди руки:

— Что там? Что?

— Все хорошо! Он жив и здоров.

Женщина облегченно вздохнула.

Абу достал из машины портфель, извлек из него камень Берга и протянул женщине.

Она с недоумением взяла странный подарок.

— Что это?

— Камень с горы, недавно открытой Бергом в районе Земли Эндерби. Он просил вам передать его и сообщить, что эту неизвестную доселе людям антарктическую вершину назвал вашим именем.

Маргарет неотрывно глядела на камень, зажатый в ее руке. И вдруг из ее глаз потекли слезы. Но женщина тут же овладела собой и прошептала:

— Мне трудно выразить словами, какую вы принесли радость. Три года не имела от него вестей. — Она вздохнула. — Так уж у нас с ним все произошло…

Абу постарался развеселить ее.

— Ведь ваш друг подарил вам целую гору, — сказал он. — Мало кто получает такие дорогие подарки.

Она задумчиво кивнула, и в ее глазах снова сверкнули слезы.

— Это не просто друг. Это мой муж.

Мы радовались вместе с Маргарет. В этот день она была счастлива.

— Не хотите ли осмотреть нашу яхту? — предложила Лена.

— С огромным удовольствием! — обрадовалась Маргарет.

У этой милой и доброй женщины было сегодня великолепное настроение. Она показала нам метеостанцию, где работает старшим метеорологом больше трех лет, приехав сюда из крупнейшего города Австралии — Сиднея. Маргарет пригласила нас в свою квартиру к обеду.

И во время обеда и потом, по пути в Кавиенг, Маргарет засыпала нас вопросами об Антарктиде. Абу рассказал ей о Мирном, о спасательном отряде, в котором работал Берг, о том, как он мужественно вел себя, когда полз в пургу впереди вездехода, как играл ночью на гитаре… Нам казалось, что, слушая Абу, Маргарет старается не дышать, лишь бы не упустить ни слова.

— Я сейчас же в Кавиенге пошлю ему телеграмму! — решительно заявила она. — Как вы думаете, она доберется до Антарктиды?

— Конечно, — заверил ее Абу.

Но почта в Кавиенге оказалась закрытой на обеденный перерыв. Мы поехали к причалу, где стояла «Мечта». Показали наше судно Маргарет, потом решили отправиться на пляж, погреться на солнышке, «растопить в себе остатки антарктической стужи», как сказал Абу. Маргарет предложила переправиться на островок, расположенный в заливе вблизи Кавиенга, там отличный пляж, тенистые пальмовые рощи и необыкновенно красивое коралловое дно. Мы надули нашу резиновую лодку и отправились в море. Подплыли к небольшому островку. За час можно пройти вдоль и поперек. Густо покрыт кокосовыми пальмами; куда ни шагнешь, повсюду лежат, как булыжники, в высокой и колючей траве старые, высохшие кокосовые орехи. На берегу растут незнакомые странные деревья с резными и широкими, как у клена, листьями и с корнями, торчащими из песка, подобно щупальцам дракона. Корни эти, извиваясь и прихотливо закручиваясь, создают на пляже темные прохладные убежища, похожие на шалаши, в них приятно прятаться от обжигающих лучей солнца.

Но больше всего меня увлек пляж. Каких только богатств здесь не было! Множество разнообразных ракушек, маленьких, как бусины, и размером с тарелку и даже умывальник. Ползают по песку крабы-отшельники, волоча за собой ракушки-домики разного фасона и цвета. Сделаешь движение рукой — и краб в страхе стремительно прячется в своем убежище. Возьмешь ракушку в руку — краб тотчас высунет из ракушки клешню и больно цапнет тебя за палец.

Абу с Леной и Маргарет больше хоронились в тени, а я бродил по пляжу в поисках чего-нибудь необыкновенного. Находил панцири высохших лангустов, куски кораллов, отполированные волнами щепы черного дерева. Набрел на высохшую двустворчатую ракушку-тридакну размером с колесо легкового автомобиля. Абу нам рассказывал, что тридакны опасны. Они питаются всякой подводной живностью: только коснется рыба плавником моллюска, живущего в ракушке, как створки мгновенно захлопываются, подобно капкану. Можно в тридакну угодить и ногой, и тогда ты в плену. Поэтому местные жители обращаются с тридакнами с осторожностью, хотя охотно их добывают. Моллюск считается деликатесом, его белое мясо по вкусу напоминает мясо краба.

С собой на островок мы захватили маски для подводного плавания и под водительством Абу отправились знакомиться с морским дном. Казалось, что попали на другую планету. Лена разглядывала дно и думала, что такое ни один художник не нарисует!

На дне был незнакомый, фантастический, таинственный мир. Мы словно парили над роскошными зарослями кораллов. Одни напоминали нежные алые цветы, распустившиеся на валунах, другие — неподступный колючий кустарник, третьи — мелкую изумрудную траву, четвертые были похожи на белые фарфоровые чаши, расставленные кем-то на красноватом ковре водорослей. В коралловых зарослях мелькали пестрые, плоские, как лоскутики, коралловые рыбки. Иногда из-за куста водорослей выплывала рыбина длиной в полметра, с удивлением таращила на нас круглые желтые глаза. Лежали на дне густо-синие пятиконечные морские звезды, диском врезались в песок плоские и острые, как лезвие топора, ракушки-жемчужницы.

В одной из расщелин между камнями я заметил темное и узкое тело морской змеи. И повсюду, куда ни поплывешь, словно приветствуя тебя, качали длинными гибкими стеблями густо-зеленые морские водоросли. Каждое их прикосновение к телу вызывало невольный испуг. Ведь в тропических морях постоянно ждешь нападения неведомой морской твари — акулы, барракуды, змеи.

Я всегда старался в этом заплыве находиться рядом с Леной, чтобы в случае необходимости прийти на выручку, а Абу приглядывал за Маргарет. С Леной мне было трудно. Ей хотелось вдоволь наглядеться на подводные красоты, и она стремилась все дальше и дальше от острова в глубину, где, казалось, хранилась какая-то манящая тайна.

Возвращаясь к берегу, я вдруг увидел за подводной скалой странный предмет размером с грузовик. Его можно было бы принять за другую скалу, но меня поразили геометрически четкие линии очертаний. Я хотел было подплыть, чтобы получше рассмотреть, что это такое, но меня отвлек Абу, который, выйдя на берег, звал нас с Леной к себе.

— Есть предложение обследовать остров! — весело кричал он. — Нам же надо знать, что это за таинственный остров! А вдруг это Остров сокровищ?

Мы с радостью согласились. Маргарет взялась быть нашим проводником. Она неплохо знает местную природу.

По пальмовому лесу идти нетрудно. Кустарника в нем нет, он сухой и чистый. Только высокая трава остро царапает ноги. Пахло сухими стеблями и морем. Лес был иссечен острыми полосами солнечных лучей, пробивавшихся сквозь щели в зеленом шатре рощи, и в этих лучах парили огромные черные бабочки.

Вдруг мы увидели впереди синие струйки дыма и вскоре очутились на маленькой полянке. В середине ее стояла убогая хижина. Возле хижины у костра сидела прямо на земле невероятно худая старая меланезийка. Ее кожа была так же черна, как головешки в костре; на тонкой сморщенной шее, казалось, еле держалась маленькая голова с редкими кудряшками седых волос, напоминающих стальные пружинки. Женщина плела из пальмовых волокон циновку. Неподалеку такой же худой полуобнаженный старик разрубал топором ствол поваленной пальмы.

Он бросил топор и с удивлением смотрел на подходящих к нему белых людей. Глаза его были красными и слезились. Мы приветствовали его. Старик, обнажив беззубый рот, с улыбкой показал на ствол поваленной пальмы, предлагая сесть. Старик вынул из травы четыре свежих кокосовых ореха, быстрым движением топора отсек ореху вершинку и протянул сперва Маргарет — даме, потом Абу — старшему, потом Лене, последнему мне. Этот нищий старик отлично знал этикет. Как и в Нигерии, мы снова с удовольствием пили прохладное кокосовое молоко. Угощать гостя прежде всего кокосовым молоком — местный обычай. Так нам сказала Маргарет.

— Местные жители гостеприимные и добродушные люди! — рассказывала Маргарет. — Последнее готовы отдать гостю. А живут плохо. Взгляните хотя бы на эту хижину.

Маргарет, которая знала немного местный диалект, попросила разрешения осмотреть жилище стариков. Хижина состояла из деревянного каркаса, обшитого циновками из пальмовых волокон и была прикрыта сверху пальмовыми листьями. На полу была расстелена другая циновка, поплотнее, на ней валялось какое-то тряпье, служащее, должно быть, старикам постелью. Посередине на земляном полу стоял таган, а на нем железный лист для поджаривания еды. На стене полка из бамбуковых планок, на полке две стеклянные банки, глиняный горшок, тарелка с отбитым краем. Вот и все имущество.

На вопросы Маргарет отвечал только старик, его жена не проронила ни слова. Занимаются они сбором кокосовых орехов. Сушат их, заготовляют копру, отдают хозяину этой пальмовой рощи — он богатый человек и живет в Кавиенге. Хозяин за труд дает старикам немного денег и разрешает жить на этом островке. Питаются всем, что бог пошлет: копрой кокосового ореха, рыбой, если удастся поймать, моллюсками ракушек. Но сейчас старику все труднее опускаться под воду за ракушками. Глаза стали плохими, морская соль их разъедает, больно под водой смотреть.

— Разве у него нет маски для подводного плавания? — удивился я.

Маргарет усмехнулась:

— Какая там маска! Откуда у него деньги на маску?

Мы замолчали. Абу встал и сказал, что сейчас вернется.

Он направился к тому месту на берегу, где мы оставили иод корнями прибрежных деревьев в естественном, созданном природой, шалаше наши вещи. Когда он вернулся, в руках у него была маска, замечательная маска для подводного плавания, почти что скафандр — с большим стеклом на все лицо, с двумя дыхательными трубками. Вместе с маской Абу принес резиновый пояс, на котором в специальных ножнах был кинжал. У него длинное и острое нержавеющей стали лезвие, и предназначается он для охоты в океане и защиты от нападений морских хищников. Я знаю, Абу всегда гордился этим замечательным снаряжением подводного охотника. И вот принес и протянул старику.

— Это вам!

Старик взял подарок, но долго не мог понять, что от него хотят. Маргарет стоило немалых трудов втолковать ему, что теперь все это принадлежит ему. Старик меланезиец был так потрясен даром, что не мог найти слов. Только смотрел на нас с благодарностью.

— Это ему запомнится на всю жизнь, — сказала Маргарет. — Белые не очень-то щедры по отношению к местному населению. Местные жители с давних времен привыкли к тому, что они для белых только рабочий скот.

Мы вернулись к берегу. Решили ночевать сегодня не на яхте, а на этом острове, прямо на теплом песке под огромными звездами тропиков. Разложим костер, будем пить горячий чай и рассказывать всякие интересные истории. Договорились, что Абу и Маргарет отправятся сейчас на нашей надувной лодке в город. Маргарет нужно отослать в Антарктиду телеграмму, купить в магазинах снеди для сегодняшнего ужина, а Абу договориться с местными властями о доставке к утру провианта на яхту. Лена тоже напросилась в город — понадобились новые фламастеры для рисунков.

Что ж, я не возражал побыть и один. Получил задание: приготовить площадку для палаток, запастись в лесу топливом для костра.

Как только наша желтая надувная лодка отчалила и поплыла в сторону противоположного берега залива, я принялся за дело. Работа оказалась пустяковой. Площадки для палаток подготовил без всякого труда — под кронами прибрежных деревьев нашел подходящее место и расчистил от корней и ракушек. С заготовкой топлива пришлось немного повозиться, но ушло у меня на это не больше часа — на берегу в избытке оказалось сухих сучьев. Натаскал столько, что хватило бы на несколько дней.

Завершив работу, решил побродить по берегу. Совсем неожиданно наткнулся на небольшую туземную лодку-каноэ. Впервые видел каноэ вблизи. Во всех подробностях рассмотрел удивительное судно, на котором люди в этом районе мира плавают уже много веков. Лодка длинная и узкая, выдолблена из одного целого бревна. Формой похожа на чуть приоткрытый стручок гороха. Влезть в нее невозможно, настолько узка. Поэтому меланезийцы сидят не в лодке, а на перекладине, которая соединяет лодку с поплавком-противовесом, сделанным из короткого куска дерева. Я обнаружил, что в каноэ нет ни одного гвоздя, ни одного железного предмета. Все детали накрепко соединены друг с другом бечевкой из растительных волокон.

Осмотрев лодку и решив, что она принадлежит знакомому старику, я отправился дальше. И вдруг вспомнил о том странном предмете правильных форм, который встретился сегодня под водой, когда я возвращался к берегу. Интересно, что это такое? Необычное и загадочное было в его очертаниях. А не отыскать ли его? Да чего тут искать! Вон у того высокого дерева надо войти в море и плыть в сторону противоположного берега метров двести, не больше.

Конечно, я отлично помнил твердое правило экипажа «Мечты»: в море в незнакомом месте одному — ни при каких обстоятельствах! Но ведь это место не такое уж незнакомое, мы сегодня здесь плавали. К тому же и глубины тут пустяковые. Короче говоря, колебался я не так уж долго. Понимая, что нарушаю железную дисциплину экспедиции, все-таки не мог удержаться от желания еще разок взглянуть на жизнь необыкновенного подводного мира и отыскать таинственный предмет.

Надел маску и бросился в море. Близко от берега было мелко, поэтому временами животом я задевал за коралловые камни или за колючие водоросли. От меня испуганно шарахались в стороны яркие коралловые рыбки, загадочно шевелили своими лапами водоросли. Постепенно я заплывал все глубже, появились подводные скалы, в их расщелинах густела темнота, казалось, прячутся там неведомые морские чудища.

И вот за скалой я увидел тот самый таинственный предмет. От неожиданности даже вздрогнул. Зеленый корпус с колесами, башня на нем с зияющей дырой снарядной пробоины, торчащий из башни вздернутый вверх, словно кого-то подстерегающий, хобот орудия. Рядом на белом песке, как гигантская морская змея, оторванная стальная гусеничная дорожка. Танк! Как он сюда попал? Какая трагедия разыгралась много лет назад здесь, у берега этого тихого мирного островка? Может быть, в корпусе останки погибших? И наверное, никто не знает, где они погибли.

Над танком медленно проплывали яркие рыбы, некоторые заплывали через пробоину во внутрь корпуса. Мне стало страшно. Я устремился к берегу со смутной тревогой в сердце. Казалось, что кто-то меня преследует. Стал понемногу успокаиваться только тогда, когда оказался на мелководье и мог уже нащупать ногами дно. Взглянул на противоположный берег: не плывут ли товарищи? Тут же решил, что умолчу о своем самовольном заплыве и о танке не скажу ни слова, хотя, конечно, интересно немного похвалиться перед Ленкой: вот, мол, что нашел на дне!

Я сделал несколько шагов к берегу, хотел снова надеть маску и плыть, как вдруг моя правая нога наступила на что-то скользкое и мягкое. И в то же мгновение я почувствовал острую боль в ступне, попытался ногу выдернуть, но она оказалась чем-то накрепко схваченной. Было похоже, что попал я в расставленный под водой капкан.

Превозмогая боль, я нацепил маску и, присев на корточки, опустился под воду. Я понял, что попал в историю. Ногу ухватили створки огромной ракушки. Тридакна! Я похолодел. Огромная тридакна цепко держала меня. Я попытался руками раздвинуть створки, но это было безнадежно. Меня охватил страх. Понял, что оказался в плену, что мне надо ждать, когда приплывут с того берега мои товарищи и помогут. Но приплыть они могут и через час и даже через два. Хотя вода и теплая, без движения я быстро замерзну. К тому же скоро начнется прилив. Вода сейчас по грудь, а в прилив меня запросто зальет с головой.

Положение казалось отчаянным, и что делать, я не знал.

Не выпутаться мне из этой беды, не появись на берегу старик меланезиец, с которым мы сегодня познакомились. Увидев его, я принялся во все горло кричать. В первое время он не мог понять, откуда несется крик, потом наконец разглядел своими подслеповатыми глазами над поверхностью воды мою голову. Я махал рукой, призывая на помощь. Старик сообразил, что со мной приключилась беда.

Мне казалось, что он невероятно долго тащил к воде по песку свою тяжелую лодку-каноэ. Но подплыл ко мне мгновенно, сделав всего несколько взмахов веслом.

Старик провозился около меня почти час: пытался раздвинуть створки ракушки руками, потом просовывал в расщелину между створками весло, силился раковину сдвинуть с места — все безрезультатно. Я с ужасом понял, что и он помочь мне не может. А вода стала постепенно прибывать. Начался прилив. Не отрезать же ногу!

Старик что-то пытался объяснить мне, я его не понимал, тогда он молча сел в лодку и поплыл в сторону порта. Наверное, за помощью. Мне оставалось только ждать и надеяться.

Помощь подоспела, когда вода уже добиралась до моего подбородка. Подошел моторный катер, в котором было пятеро матросов с японского грузового судна, стоявшего в порту. Они привезли с собой топор и лом, надели маски и вступили в единоборство с упрямой тридакиой.

Одолеть ее удалось не сразу. Тридакна оказалась огромной и мощной. Только с помощью лома сумели раздвинуть ее створки и высвободить меня из плена.

Вот и вся история, которая очень напугала и о которой я предпочел бы не рассказывать слишком подробно.

Матросы-японцы доставили меня на остров, посмеялись над нелепым приключением и уплыли обратно. А через полчаса пришла лодка с моими друзьями. Они привезли палатки, картонные ящики с фруктовой водой и продуктами на ужин. Все были в отличном настроении, и горько мне было виниться перед ними.

— Ты, конечно, нас огорчил, — сказал Абу, выслушав мое признание. — Такого от тебя не ожидали. Будем надеяться, урок этот пойдет на пользу.

Нога моя распухла, я устал, и подготовка к ужину шла уже без моего участия. Маргарет и Лена готовили еду, а Абу пошел в рощу к старику, чтобы поблагодарить за помощь. Вернувшись, сел на весла нашей маленькой резиновой лодки и поплыл к японскому кораблю. Абу считал долгом, не откладывая до завтра, немедленно выразить благодарность и японским морякам.

Вернулся он не скоро. Прождали мы его около двух часов, и нашу желтую спасательную лодку увидели в заливе, когда уже смеркалось. Сидели у костра, на котором готовился ужин, и смотрели, как подходит лодка. Когда она оказалась метрах в пятидесяти от берега, мы увидели, что волны за ее кормой вдруг стали отливать огнем, с весел падали огненные капли. Около берега Абу спрыгнул в воду, чтобы втащить лодку на пляжный песок, и у его ног тут же обозначился огненный круг, как будто Абу вступил не в воду, а в расплавленный свинец. Мы с Леной рты раскрыли от изумления, а Маргарет рассмеялась.

— Не пугайтесь! — скучала она. — Ничего страшного нет, ваш друг не сгорит. Это просто светится вода. В ней сейчас мириады водяных светлячков: стоит их потревожить, как они начинают излучать свет.

Абу вытащил лодку на песок и подошел к нашему костру. В руках у него была большая гроздь маленьких желтых бананов.

Он положил гроздь у моих ног.

— Это тебе прислал японский капитан. В утешение. Он понял, как страшно тебе было, когда начала прибывать вода.

Маргарет вытащила из чемоданчика пластмассовые тарелки и стала раскладывать куски пышного, ароматного омлета с луком, который только что приготовила.

По настроению Абу я понял, что он чем-то озадачен. Был необычно молчалив, задумчиво смотрел на пламя костра.

Вдруг он сказал:

— С якоря снимаемся завтра утром. Берем курс на северо-запад. В Гонконг. Нас ждут там важные события.