Мы ночами устали жить с тобой одиноко Под пустыми глазами занавешенных окон… Мы забыли, что небо нам звездой улыбнется, Мы забыли, что все же нам с тобою поется… Мы забыли, что кто-то ждет и нас в этой жизни, Мы забыли, что утро новым солнышком брызнет… Мы забыли, что бьется где-то сердце другое, Мы забыли, что это наши силы удвоит… Мы не можем поверить этой ночью до света, Что не спится кому-то, как и нам, только где-то… Мы забыли проститься, но… прощаться не надо, Просто ночью мы часто одиночеству рады… Мы ночами устали жить с тобой одиноко Под пустыми глазами занавешенных окон…

В чистом поле воет ветер, Продувая грудь насквозь… Надоело все на свете, Будто вовсе не жилось, Не страдалось, не любилось, Не хотелось, не моглось… Ах, зачем, – скажи на милость, — Мне под сердцем эта злость? Но струится вдаль дорога В дымке утренней зари — До родимого порога, Где свеча в окне горит. Там тепло родного дома Сердце сможет отогреть, Там до боли все знакомо, Там найти не сможет смерть… В чистом поле воет ветер, Но… не выстынет душа. Дай нам Бог надежду встретить, — Только б с ней не оплошать!

В тишину облаков залетает не каждая птица, И не в силах она этим правом со мной поделиться, Но смогу я и сам оказаться в заоблачных далях: Далеко, далеко, далеко от тоски и печали, И парить в облаках над лесами, полями, домами, И дымком исчезать над зажженными вами кострами. Разбужу облака и нарушу пустое молчанье, За летящей звездой за тебя загадаю желанье: Чтобы реки текли, чтоб леса и поля зеленели, Чтобы в жизни своей вы ошибки исправить успели… Чтоб парить в облаках над лесами, полями, домами, И дымком исчезать над зажженными вами кострами. Буду вместе с луной, может быть, я в ночи третьим лишним И кричать в небесах просто так, от души – по– мальчишьи, И листвой шелестеть, ветерка направленье меняя, И безудержно петь, капли дождика сверху роняя, И парить в облаках над лесами, полями, домами, И дымком исчезать над зажженными вами кострами. В тишину облаков залетает не каждая птица, И не в силах она этим правом со мной поделиться, Но смогу я и сам оказаться в заоблачных далях: Далеко, далеко, далеко от тоски и печали, И парить в облаках над лесами, полями, домами, И дымком исчезать над зажженными вами кострами…

Когда устану я от будней городских, Когда почувствую, что в них уже закис, Когда – как будто миг до гробовой доски, Когда захочется сказать себе: прости, — Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину, Чтобы на время годы юности вернуть: Пусть там, у баньки прионежской под окном, Они аукнутся, – забытые давно. Когда удача отвернется без причин. Когда надежда затеряется в ночи, Когда исчезнут в небе солнышка лучи, Когда под ковриком я не найду ключи, — Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину, Чтобы на время годы юности вернуть: Пусть там, у баньки прионежской под окном, Они аукнутся, – забытые давно. Когда в Москве со мной заблудится печаль, Когда достанется все сызнова начать, Когда не стерпится о чем-то закричать, Когда захочется вдруг сердцу застучать, — Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину, Чтобы на время годы юности вернуть: Пусть там, у баньки прионежской под окном, Они аукнутся, – забытые давно. Когда устану я от будней городских, Когда почувствую, что в них уже закис, Когда – как будто миг до гробовой доски, Когда захочется сказать себе: прости, — Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину, Чтобы на время годы юности вернуть: Пусть там, у баньки прионежской под окном, Они аукнутся, – забытые давно.

Прощальный ужин на столе, И мы с тобой сидим угрюмо: Есть время до утра подумать, Чтобы потом не сожалеть. Бокалы с приторным вином Дрожат от соприкосновенья, А тень моя с твоею тенью Как будто снова за одно… Как громко тикают часы! И за окошком кто-то бродит… Хоть нам и кажется, что вроде Все наши помыслы чисты…, Что мы уходим без помех, Прощая все грехи друг другу…, Не зная, что… идем по кругу, И грех – рождает… новый грех.

Если бы черными днями покорно Небо спускалось мне пледом на плечи, Если бы двор мой неведомый дворник Мел неустанно в простуженный вечер… Если бы ветер все желтые листья Выдул из города осенью стылой, Если бы слал ты мне тысячи писем, — Я бы тебе все, наверно, простила…

Мне бы в этой круговерти обрести покой. Мне бы в жизни, да и в смерти – не болеть тоской. Мне б на краешке Земли обустроиться, — Чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться. Мне бы солнышка в семье, – хоть за тучами. Мне б такие видеть сны – да, чтоб не мучили. Мне б на краешке Земли обустроиться, — Чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться. Там, на краешке Земли, – не валяются в пыли Честь и верность, как на паперти копеечка. Там – покой и тишина. Там бы – верила жена, Что наладится и в жизни помаленечку. Мне бы сыновей своих – да не в солдатики, — Пусть бы лучше послужили математике. Мне б на краешке Земли обустроиться, Чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться. Мне бы жить в ладу со всеми, чтоб не каяться. Мне б дышать весенним ветром и не маяться. Мне б на краешке Земли обустроиться, Чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться. Но летят деньки-денечки неразборчиво, И судьба моя – подружка – не сговорчива… Мне на краешке Земли – не пристроиться, И жене моей вовек – не успокоиться. Ну, хоть бы – горсточку земли, Где не валяются в пыли Честь и верность, как на паперти копеечка. Я бы в душу к вам не лез. — Был бы видимый прогресс, И наладилось бы в жизни – помаленечку.

Мне, бездомному, не сладко Жить на этом белом свете: Сам себе кажусь загадкой, Будто черт меня пометил. Ветер все в лицо да в душу, Дождь за шиворот без меры…, Ночью, будто кто-то душит, — Видно, – я уже не первый… Мне бы чистыми руками По щеке тебя погладить; Мне б со свежими носками Жизнь семейную наладить… Мне бы спать в своей кровати В теплой комнате у стенки, И всегда, – пускай некстати, — Твои чувствовать коленки… Мне бы многого хотелось В этой жизни безутешной: Чтоб душе пилось и пелось, — Без усилий и неспешно; Чтобы звездочка в окошко, Чтобы дети и внучата, Чтоб удачи хоть немножко Да бутылочки початой… Я бы жил на всю катушку, А сегодня – в жизни тесно, На глоток осталось в кружке… Вот и… кончилася… песня….

Пароходик, пароходик Уплывает, уплывает… Только кажется, что – вроде — Где-то музыка играет, Ведь на палубе – оркестрик, И смычку, и скрипке тесно… Улыбается маэстро, — Уж ему-то все известно… Это – странный пароходик, — Может, – нет его на свете… Солнце всходит и заходит, И поет счастливый ветер, Ведь на палубе – оркестрик, И смычку, и скрипке тесно… Улыбается маэстро, — Уж ему-то все известно… Проплывает пароходик По волнам моих желаний… Жизнь приходит и уходит: Среди встреч и расставаний, — А на палубе – оркестрик, И смычку, и скрипке тесно… Улыбается маэстро, — Уж ему-то все известно… Пароходик, пароходик Уплывает, уплывает… Только кажется, что – вроде — Где-то музыка играет, Ведь на палубе – оркестрик, И смычку, и скрипке тесно… Улыбается маэстро, — Уж ему-то все известно…

Неделя пятницею встанет — А в сумке веничек лежит, Ведь баня – даже ночью манит, И мне без бани не прожить! Охай! – Не охнуть! В баньке не засохнуть! Веничек березовый запарь… Охай, не охай… — Не жалеет Леха: Банька-то по-черному, как встарь. В парной, как в утреннем тумане, И только веничек визжит… Ведь баня в жизни не обманет, И мне без бани не прожить! Охай! – Не охнуть! В баньке не засохнуть! Веничек березовый запарь… Охай, не охай… — Не жалеет Леха: Банька-то по-черному, как встарь. И можно окунуться в ванне, Без пара – жить и не тужить… Но баня – даже ночью манит, И мне без бани не прожить! Охай! – Не охнуть! В баньке не засохнуть! Веничек березовый запарь… Охай, не охай… — Не жалеет Леха: Банька-то по-черному, как встарь. Кому-то можно и без бани: В нем банный дух давно изжит… Меня же баня – просто манит, И мне без бани не прожить! Охай! – Не охнуть! В баньке не засохнуть! Веничек березовый запарь… Охай, не охай… — Не жалеет Леха: Банька-то по-черному, как встарь.

Под вечер брусненский монах Поплелся в баньку плоть запарить, А леший в брусненских лесах В то время тренькал на гитаре. Но, как почуял банный дух, Гитару в сторону отбросив, — Душа ведь тоже бани просит, — Махнул через поповский луг. Ночная пела тишина, И волны в заонежской ванне Как будто шарили в штанах Монаха, жаждущего бани. А леший лихо – без помех: Ни звука, ни шагов, ни шума, — Ведь был нечистый шибко умный, — Уже запаривал свой грех… Монах, не ведая беды, Под мышку веник и – в парную… А леший в капельках воды Растаял, молча негодуя. Монах тихонечко потел, Гуляя веничком по телу, И лешье тело с ним потело, И пар, как будто бы густел… Но лешаку такая прыть Монашья быстро надоела, И он удумал проучить Монашье молодое тело: Вкруг бани трижды обежал, Поленом дверь припер снаружи, — Захочешь выйти, так не сдюжишь, — И от души на пар нажал… Трещали камни в темноте, — И ковшик плавал, как в тумане — Монах до сердца употел, — Такого не случалось ране… И плоть горела, как в огне Костра безумства и удачи… Скуля в парилке по-собачьи, — Монах от жара весь звенел… Нечистый, выбившись из сил, Сбежал из бани, – мат на мате, — Монах же пара все просил, — Ему казалось, что не хватит. Он поддавал и поддавал… Уже и солнышко в окошко, — А он кричал: еще немножко, — И лешего на помощь звал… Но леший был уж не у дел, В росе замачивая тело, — Монашью прыть не углядел: Все тело к черту припотело… Нечисто-чистый обалдуй Так и не понял, что случилось… И только сердце часто билось: С монахом лучше не балуй…

Позолоти цыганке руку: Свою надежду успокой. На встречу обменяй разлуку И на дорогу – свой покой. Туманным утром на рассвете, Когда уже не спит восток… Шагни туда, где дует ветер, Где ты всегда не одинок. Уже давно молчит гитара, И заскучали вечера. Ведь были – неразлучной парой Еще вчера, еще вчера. Туманным утром на рассвете, Когда уже не спит восток… Шагни туда, где дует ветер, Где ты всегда не одинок. Вчера привиделось в окошке: Сидят ребята у костра… И заскребли по сердцу кошки: Уже пора, давно пора. Туманным утром на рассвете, Когда уже не спит восток… Шагни туда, где дует ветер, Где ты всегда не одинок. Позолоти цыганке руку: Свою надежду успокой. На встречу обменяй разлуку И на дорогу – свой покой. Туманным утром на рассвете, Когда уже не спит восток… Шагни туда, где дует ветер, Где ты всегда не одинок.

Загрустил казак по воле: Не блестят глаза в ночи, — Видно, выжженное поле За околицей молчит… В тишине станицы сонной Тяжелеет голова… В небе звездном и бездонном Затеряются слова: Воля-волюшка… Чисто полюшко, Позови к себе, успокой. В радость и в беду Я к тебе приду, Если не уйду на покой. Горе с болью вперемешку: У беды свое лицо. Под орлом российским решка: Не успело письмецо. Мать-земля ответит стоном, — Только пуля и права. В небе звездном и бездонном Затеряются слова: Воля-волюшка… Чисто полюшко, Позови к себе, успокой. В радость и в беду Я к тебе приду, Если не уйду на покой. Казаку до слез обидно: Шашка в ножнах на ковре, — Не нужна России, видно: Рак не свистнул на горе. Спи, казак, за тихим Доном. Русь пока еще жива. В небе звездном и бездонном Затеряются слова: Воля-волюшка… Чисто полюшко, Позови к себе, успокой. В радость и в беду Я к тебе приду, Если не уйду на покой.

Когда в окно заглянет лето, Заполнив комнату теплом, — Весна потребует ответа: Откуда лето принесло? А мы ответим откровенно: Не знаем, но – сомнений нет, Что лето просто неизменно Приходит много, много лет… Когда осенними дождями Зальет сентябрь весь белый свет, А лето песенку затянет: Откуда вдруг осенний след? А мы ответим откровенно: Не знаем, но – сомнений нет, Что осень просто неизменно Приходит много, много лет… Когда за окнами завьюжит, — От осени вопросов жди: Где листья желтые и лужи, И где осенние дожди?.. А мы ответим откровенно: Не знаем, но – сомнений нет, Зима ведь тоже неизменно Приходит много, много лет… Когда с весеннею капелью Зимы вопросы прилетят: Откуда эти март с апрелем?.. — Нам ночи длинные простят, Что мы ответим откровенно: Не знаем, но – сомнений нет, Весна ведь тоже неизменно Приходит много, много лет…

Смолчит испуганная осень И вмерзнет в зиму без труда, Свои одежды в поле сбросив, Оставив капельки стыда… И я войду с осенней грустью В замерзший сад моих надежд. Назад, конечно, не вернусь я, Устав от окриков невежд. На тройке – весело и споро — Промчусь по снежной колее И, потеряв на льду опору, — Очнусь в весенней полынье… Сожгу в костре охапку листьев, Согреюсь, и – за солнцем вслед — С букетом неуемных мыслей Пойду встречать с тобой рассвет. А днем – негаданно, нежданно: Нальется вишня – вся в соку… И лето, – как всегда желанно, — Изгонит из души тоску. Открою окна, – жарко в доме… А за окном – дожди висят. И осень в мутном небе тонет — Уже полсотни лет подряд.

Мы так жадно мечтали: Вольным ветром лететь. Но при жизни застали — Только верную смерть. А дорога до смерти, Как в бреду, коротка. Нас на вертеле вертит Чья-то злая рука. Затерялись могилы По лесам – без дорог. Жизнь давно научила Слышать грохот сапог. По костям, как по трапу, — Своих жизней не жаль, — Мы идем по этапу: Собирать урожай…

Не говори мне никогда: прощай, — Я возвращусь еще не раз, – ей богу: И мы пройдем – и не одну – дорогу, — Об этом помнить обещай. Нам не нужны дежурные слова, — В палатке и без них сегодня тесно… Давайте лучше, братцы – нашу песню, А остальное – трын-трава. Друзья уходят чаще, чем вчера, А значит встречи с ними все дороже. Давайте наши песни вместе сложим И будем петь их до утра. Не говори мне никогда: прощай, — Я возвращусь еще не раз, – ей богу: И мы пройдем – и не одну – дорогу, — Об этом помнить обещай.

Такая беспокойная душа, Что даже кажется кому-то странной… Ей хочется творить, а не лежать В объятьях старого протертого дивана! Ей хочется парить судьбе назло Над этим вечно захламленным бытом! Ей хочется дарить свое тепло, И быть хоть кем-то в жизни не забытой! Не запираться в душной тишине, Не прятаться под теплым одеялом, Не восторгаться множеством монет, Не унывать, когда их слишком мало, Ходить всегда по лезвию ножа, Безумствовать, советы отвергая, Куда-то вечно радостно бежать, Судьбой своей безжалостно играя! И слышать вслед: безумно хороша! И растворяться в розовом тумане… Такая странная, но вольная душа, — Такую, и захочешь, – не обманешь!!!

Жизнь убогая… Даже в боге я Отражения не поймал… А морщин в душе — Как проклятых вшей… Хоть гони взашей… – Ох, устал… Жизнь пиковая… Весь в оковах я… — Все знакомое с детских лет… Я молчать устал И читать с листа, И любить Христа – веры нет… Жизнь постылая… — Поостыну я… С жару, с пылу я – не хочу! Уж, какая есть, — Вся – про мою честь. За любую весть… – заплачу.

Мы все решаем порою ночной За молчаливой, высокой стеной. И не завидуйте нашим богам, Нашим большим волосатым рукам… И не мечтайте, чтоб так же, как мы, В лето уметь убежать от зимы… Злитесь напрасно, друзья, – ерунда: Ваша беда – небольшая беда… По пустякам поднимаете шум, Головы ваши распухли от дум; Тысячи дел перед вами встают, — Мы их решаем за пару минут! Мы так мудры и собой хороши! Мы – отражение вашей души! Злитесь напрасно, друзья, – ерунда: Ваша беда – небольшая беда… Если ж мелькнут у кого-то слова, Что загнивает у нас голова, — Мы все услышим и – даже в ночи — Все обмозгуем и – не промолчим. Так что не пробуй, не пробуй опять Где-то прилюдно об этом сказать… Только не злитесь, друзья, – ерунда: Ваша беда – небольшая беда… Светит не вам, но – большая звезда! Мы все решаем порою ночной За молчаливой, высокой стеной. И не завидуйте нашим богам, Нашим большим волосатым рукам…

Как в жизни все грешно и черство! Живем, как скажут… Нет нужды…, — Есть нищета и продразверстка; Нет хлеба, – есть стакан воды… Усталость валит на колени: Молись… А на хребтину – крест. И – для костра уже поленья, И не хватает в ложе мест… Смешалось все: весна и осень. Кричи, – на крики наплевать: Их ветер по стране разносит. Горюй, – устанешь горевать. Пустым словам вернули славу. Ума не надо, – нет нужды. Нет прав, – есть крепостное право. Нет коммунизма, – есть вожди.

Где-то за туманами веселится лето, А у нас за окнами хмурится июнь… Если хочешь в лето ты достать билеты, — Перед сном через плечо за удачу сплюнь… За удачу, за удачу, за удачу сплюнь… За удачу, за удачу, за удачу сплюнь… Где-то за туманами не желтеет осень, А у нас за окнами в сентябре дожди… Если хочешь осенью не промокнуть вовсе, — Лучше на диванчике дома пережди… Лучше дома, дома пережди… Лучше дома, лучше дома осень пережди… Где-то за туманами и зима не злая, А у нас за окнами стужа и снега… Если хочешь, чтобы снег в мае хоть растаял, — Надо, чтобы вдруг заныла левая нога… Чтоб заныла левая нога… Чтоб заныла, чтоб заныла левая нога… Где-то за туманами и весной, как летом, А у нас за окнами хмуро и темно… Если же не хочешь знать ты про все про это, — Никогда и ни за что не смотри в окно… Не смотри, не смотри, не смотри в окно… Не смотри, не смотри, не смотри в окно… Где-то за туманами все благополучно, А у нас за окнами нет календаря… Но зато в Карелии – не бывает скучно, — Значит, наши годики не проходят зря… Не проходят, не проходят зря… Не проходят, не проходят, не проходят зря…

По тропинке узенькой Мы идем с тобой. У мальчишки усики Так и рвутся в бой… Кирзачи – кирзачики… Мы с тобой не мальчики, — Мы с тобой солдатики — Со своей судьбой. От огня не плавимся, — Смертушкой пьяны… Может, и состаримся — До конца войны… Кирзачи – кирзачики… Мы с тобой не мальчики, — Мы с тобой солдатики — Нет на нас вины. С кровью перемешана Дружба под огнем. Мы с тобою грешные, — Но пока живем… Кирзачи – кирзачики, Мы с тобой не мальчики, — Мы с тобой солдатики: Нам нельзя живьем. По весне отслужится, — Подожди чуток… По закону мужества, — Я – с тобой, браток… Кирзачи – кирзачики… Мы с тобой не мальчики, — Мы с тобой солдатики: Знать, не вышел срок… По тропинке узенькой Нам идти с тобой. У мальчишки усики Так и рвутся в бой… Кирзачи – кирзачики… Мы с тобой не мальчики,- Мы с тобой солдатики: Со своей судьбой…

Стою опять на берегу реки — под шум дождя, с надеждой на удачу… Куда девались наши остряки, которым волю выдали на сдачу?… Давай взорвемся тысячью планет, взлетим над этим захламленным бытом… Пускай кричат все, давшие обет — не отходить от стадного корыта… А мы в огне растаявшего льда не разменяем встречу на прощанье… Пускай умрут от нашего стыда, не веря и своим-то обещаньям… И будет жизнь – в объятьях тишины, на простыне рассветного тумана… Ну, а пока мы все с тобой грешны — со свечкой, но – в дыму самообмана…

Не устали наши ножки Вместе топать по дорожке. Хоть она крута и вьется, — Нам с тобою все неймется… Хоть она все круче, круче…, Исчезая где-то в тучах… Хоть и снегом заметает, — Он когда-нибудь растает… Хоть в грязи и тонут ноги, — Не свернем с тобой с дороги. Хоть в тумане звезды гаснут, — Силы тратим не напрасно… Хоть бураны и метели, — Мы в свою удачу верим. Хоть преграды и завалы, — Все равно нам жизни мало… Не устали наши ножки Вместе топать по дорожке…

Кровоточит рана… Боль – по родословной. Не успею жизнью насладиться впрок. Не идет Россия по дороге ровной, Будто где по пьянке ею дан зарок: Все земное горе запихать в котомку И нести по жизни, грузом дорожа; И терпеть невзгоды, плача втихомолку, И болеть душою, – за судьбу дрожа… Кровоточит рана… Боль – по родословной… Будто мне с рожденья присудили срок… И сижу в России, бритой поголовно, — Ведь свобода, братцы, нам, увы, не впрок…

Ах, эта прекрасная леди! — Роскошные ручки да ножки! Ах, эта прекрасная леди! — Отдайте, – я съем всю до крошки… Ах, эта прекрасная леди! — Ведь даже прическа игрива… Ах, эта прекрасная леди! — Ну.., как жигулевское пиво… Ах, эта прекрасная леди! — Бела и румяна, – все в меру… Ах, эта прекрасная леди! — Какие тут выдержат нервы? Ах, эта прекрасная леди! — С лениво-усталой улыбкой. Ах, эта прекрасная леди! — Как… к пиву соленая рыбка… Ах, эта прекрасная леди! — Маняще, кричаще, зовуще… Ах, эта прекрасная леди! — Не дебри, а – райские кущи. Ах, эта прекрасная леди! — На фоне любви к мерседесу. Ах, эта прекрасная леди! — На… стыке запойного стресса… Ах, эта прекрасная леди! — Не спрятаться, как и не скрыться. Ах, эта прекрасная леди! — Напиться и… к черту забыться…

Мы этой осенью забудем, Что лето кончилось давно, И будем улыбаться людям, Как улыбаются в кино… Мы встретим этот день с рассветом И на пороге темноты Увидим, что идет к нам лето, Плывет по улицам пустым… И нам достанутся в наследство — Глаза веселые всегда, — Как в том далеком нашем детстве, Где осень вовсе не беда… А этой осенью забудем, Что лето кончилось давно, И будем улыбаться людям, Как улыбаются в кино…

Прощальный стон своей судьбы Не замечаю и не слышу. Я не устал и не забыл, Хоть колокольчик – тише, тише… Случайный звук, случайный шаг, Случайный миг… – Вся жизнь случайна. Случайный друг, случайный враг, Случайны встречи и прощанья… Я в этой круговерти рвусь На части от своих изъянов… Во мне издерганная Русь Бормочет про усталость пьяно. А мне и грустно, и смешно: Не заблудись в лесу осеннем…

Беломорские качели: То приливы, то отливы… В нашей северной купели Волны больно говорливы… А на море, а на море Ветерок, ветерок… Не пускает, не пускает За порог, за порог… Ветер северо-восточный — И в лицо, и в бок, и в спину… Но всегда ходили кочи В островную паутину. А на море, а на море Ветерок, ветерок… Не пускает, не пускает За порог, за порог… За волной волна все круче, И взметает песню ветер, И несут по небу тучи Все, что помнится на свете… А на море, а на море Ветерок, ветерок… Не пускает, не пускает За порог, за порог… От Поморья до Онего — Колокольный звон веками, Пробиваясь из-под снега, — Улетал над Соловками… А на море, а на море Ветерок, ветерок… Не пускает, не пускает За порог, за порог… Ветерок, ветерок…

Друзья уходят, – есть причины: Они устали, я устал. Уходят крепкие мужчины, Освобождая пьедестал. Болит душа! Не смейтесь, братцы. В разлуке быть с самим собой, В ногах у вечности валяться, Навек обиженным судьбой, И жить под памятью дубины С глазами честными взаймы?!!! Уходят крепкие мужчины… Надежда бывшая страны!

У города свое лицо: Плывут над озером туманы, Леса на городе кольцом Свои зализывают раны; Звонят по ним колокола, Молитвы тонут в поднебесье, — А город вертится в делах Как на пластинке – чья-то песня. Ворчит во сне пенсионер И матерится работяга… Натянут до предела нерв Под красно-бело-синим флагом! За горизонтом тишина, А в городе не спится людям: Болит хронически спина, — Так этот путь по жизни труден. Скрипят от старости дома, По улицам гуляют ветры; Крадется с севера зима, Вползая в город незаметно. Линяют краски и цвета, И дни становятся короче. Мой город от жары устал И жаждет зимней длинной ночи. Он стар и молод, враг и друг, Моя судьба, мое проклятье, — Но не пустой для сердца звук: Мы с ним не кровные, но – братья. И мне близка его печаль. Я с ним всегда по жизни вместе, Моя душа – с его плеча, С его креста – я только крестик…

По дороге столбовой Мы идем с тобой домой. Но: завалы на пути, — Ни проехать, ни пройти… Где-то домик мой стоит: В нем – ни жалоб, ни обид; В нем тепло, и в окнах свет, Хоть ему немало лет. Чаще верится с трудом, Что когда-нибудь дойдем… Мы с надеждой не в ладу: Не на радость, – на беду… Где-то домик мой стоит: В нем – ни жалоб, ни обид; В нем тепло, и в окнах свет, Хоть ему немало лет. Знать, дорога далека: Не проложена в веках… Но назначено судьбой Нам пройти ее с тобой. Где-то домик мой стоит: В нем – ни жалоб, ни обид; В нем тепло, и в окнах свет, Хоть ему немало лет.

На боку лежит моя Россия… Ей бы приподняться да привстать… Но – кого ж о помощи просить ей? — Всех успела просьбами достать… А самой?… – Да, вроде бы, неловко: Похоронный отыграл оркестр… И лежит: при галстуке…, в кроссовках…, И на шее не петля, а – крест…

Если ты со мною рядом, — Даже солнца мне не надо: Ты, как солнышко в ночи, — Только, ради бога, не молчи. Не захочешь быть женою, — Хоть чуть-чуть побудь со мною: Без колец и без венца Поцелуем скрепятся сердца. Позабудь свои печали, — Мы с тобой всегда в начале. Не скажу тебе: прощай, — Только все забыть не обещай. Вспоминай зимой и летом, — Нам двоим так нужно это: Мы всегда с тобой вдвоем Снова эту песенку споем. Если ты со мною рядом, — Даже солнца мне не надо: Ты, как солнышко в ночи, — Только, ради бога, не молчи.

Вислоухий ветер в Белом море свищет, И удачу ищут спьяну рыбаки… Но твоя удача – как в кармане сдача… А моя задача – править на буйки… Эх, беломорочка! — Волна и лодочка… А где ж селедочка? — Не повезло… Грустить заставила, Во льдах растаяла, Нарушив правила — Себе ж назло… Даже дяде Коле в день его рожденья, — Что за наважденье, – тоже не везет… Но… к утру на печке – радуют сердечко Рыбные колечки… И жена поет: Эх, беломорочка! — Волна и лодочка… А где ж селедочка? — Не повезло… Грустить заставила, Во льдах растаяла, Нарушив правила, — Себе ж назло… По лыжне – на север, а в ушах вопросом: Ведь оставит с носом беломорский лед??? Что бы там ни вышло, а судьба – не дышло: На ветру не слышно, – может, – пронесет… Эх, беломорочка! — Волна и лодочка… А где ж селедочка? — Не повезло… Грустить заставила, Во льдах растаяла, Нарушив правила, — Себе ж назло…

Все в жизни нынче, все – не слава богу: Прыщавый мальчик тянет анашу; Мужик в пивнушке гонит прочь изжогу; А в Думе выступает новый шут; В любви клянутся партии и блоки; Эфир мордует ушлое трепло… Лишь солнце неустанно на востоке Встает и отдает свое тепло!

Начну опять, в который раз, сначала: Раскрою душу настежь, как окно: Когда-то там все пело и плясало, Когда-то там все было…, но – давно. И пленка безнадежно устарела, Актеры поседели, режиссер Командует давно уже несмело, Хотя еще на язычок остер. И зрители уже не те, что были, И зал не полон, а, скорее, – пуст, И кресла зарастают пылью, Не распирает от избытка чувств… Душа давно зализывает раны, Шершавым и уставшим языком… Но, как бы ни казалось странным, — С любовью к жизни я еще знаком! Жизнь коротка, но в детях – бесконечна. Не стоит память часто ворошить. Давайте заниматься вечным — И жить, и жить, и жить, и жить!

Я хочу проснуться сытым И веселым… – Вот, – беда: Просыпаюсь вновь убитым — На груди висит медаль… Чья медаль, за что, откуда?.. — Нет ответа на вопрос. Я убитым вечно буду, — До живого не дорос. А на войне, как на войне: Ой, – нету весточки жене… Ой, как же хочется пожить, Ой, – только этому не быть… Я речей чужих не слышу, — Так поверил тишине Я для этой жизни – лишний, Как – солдаты на войне. Но меня жалеть не надо. И не плачь, и не грусти. Кто-то вечно будет падать… Я – убит, а ты – живи… А на войне, как на войне: Ой, – нету весточки жене… Ой, как же хочется пожить, Ой, – только этому не быть. Я хочу проснуться сытым И веселым… Вот, – беда: Просыпаюсь вновь убитым — На груди висит медаль… А на войне, как на войне: Ой, – нету весточки жене… Ой, как же хочется пожить, Ой, – только этому не быть…

Глаза потускнели в жестокой борьбе, И сточены зубы Акелы. И волки несут этот груз на себе, И волки несут этот груз на себе, — Но в Стае появится смелый! Не промахнись, Акела, не дури, Не промахнись – и будет все, как прежде. Не промахнись на краешке зари, Поставь, Акела, памятник надежде. Под каждым кустом и на каждой скале Слышны в тишине пересуды: Акеле готовится волчий билет, Акеле готовится волчий билет, — И день приближается судный. Не промахнись, Акела, не дури, Не промахнись – и будет все, как прежде. Не промахнись на краешке зари, Поставь, Акела, памятник надежде. И ждут неустанно в жестокой ночи, Все реже ему уступая. И только Акела все чаще молчит, И только Акела все чаще молчит: Он знает, он знает, он знает… Не промахнись, Акела, не дури, Не промахнись – и будет все, как прежде. Не промахнись на краешке зари, Поставь, Акела, памятник надежде.

О чем-то плачется порою: Глаза набухнут по-мужски… — Душа, наверное, не строит, И сердце ноет от тоски. А ночью голос чей-то звонкий Вдруг позовет. – Хоть и темно, — Сидят на лавочке девчонки, Уже забытые давно. Весна гитарным перебором Звенит в ушах. Желток луны Висит над стареньким забором, Мальчишки от весны пьяны: Сирень ломают у соседа, Чтоб обменять на поцелуй; Владельцы двух велосипедов Любимым доверяют руль… Лицо пылает от желаний: Не остывает голова… Судьба потом, тайком обманет, Свои используя права… Я просыпаюсь. Чьи-то тени Бесследно тают на стене… И локон с запахом сирени Щекочет нежно руку мне.

Было… Забыл я… И только метель за окном… Было… Забыл я… И ты мне твердишь не о том… Что же осталось? – Остались короткие дни… Только в ночи на Земле мы с метелью одни… Было… Забыл я… У памяти жизнь коротка… Было… Забыл я… Как будто пустил с молотка… Что же осталось? – Ветрами напетая быль… Только и вижу – слоями осевшую пыль… Было… Забыл я… Наверное, вдаль унесло… Было… Забыл я… – Как будто кому-то назло… Что же осталось? – Осталась вселенская грусть: Все оттого, что назад никогда не вернусь… Было… Забыл я… Все снегом опять замело… Было… Забыл я… – Темно, хоть и было светло… Что же осталось? – Надежда стоит у ворот: Может хоть что-то она мне на память вернет… Было… Забыл я… И только метель за окном… Было… Забыл я… И ты мне твердишь не о том… Что же осталось? – Остались короткие дни… Только в ночи на Земле мы с тобою одни… Только в ночи на Земле мы с тобою одни…

Мы этой ночью будем жить, Не отвлекаясь на сомненья. И будет за окном кружить Неуловимое везенье… И затеряются в ночи Вопросы наши без ответов. Но – есть огарочек свечи, И далеко нам до рассвета… И не забудутся слова, В глазах твоих в ночи растаяв, — Ты, как всегда, во всем права: Ведь мы от ночи не устали… Гоню я солнца лучик прочь, Но время неизбежно тает: И на исходе – эта ночь, А, что потом, – никто не знает…

Облака плывут, облака… Так похожие на плакат. А в ладони твоя рука — Так нежна она и легка! И не верится тишине, — Вдруг ты скажешь мне тихо: Нет! И останется только мне — Тенью быть на твоей стене?.. Сердце выпрыгнет на стекло От того, что ты – прямо в лоб. Не найду я в миг нужных слов, Затаю в душе только зло… Облака плывут, облака… Но душа твоя… так близка, Что поверю я на века — Навыдумывал я слегка…

Мы с тобою не успели Долюбить на этом свете… Небо хмурое с капелью Задувает свежий ветер… На далеком полустанке — Расставанья вкус горчичный: По душе проходят танки, А потом висит затишье… Позови, когда захочешь, — Соберу свои пожитки… Даже, если среди ночи, — Ты – иголочка, я – нитка… Мы с тобою не успели Долюбить на этом свете… Небо хмурое с капелью Задувает свежий ветер…

Холодный вечер… Зябко на ветру… И пятна луж кривыми зеркалами Лежат озерами в апреле между нами, И – ни души на улице вокруг… В бездонном небе спряталась луна… Твое окно мерцает одиноко Среди потухших до рассвета окон, Не веря, что пришла весна…

Заметелило листвой желтой… Нахлебался я тоски вдосталь… Не забуду, – не смогу просто: Лет запутанных своих до ста… Улетели зимовать птицы… Потускнели у друзей лица… И жена на все вокруг злится: Хорошо не за окном, – в Ницце… А у нас уже – ледком лужи… Затяни свой поясок туже… Никому ты… А себе – нужен Среди этой на Земле стужи. Заметелило листвой желтой… Нахлебался я тоски вдосталь… Не забуду, – не смогу просто: Лет запутанных своих до ста…

Уйду в пустыню. Не вернусь домой. Мой дом – пески, где всюду – по дороге: Куда ни глянь, выходит – по прямой; Куда ни встань, – у дома на пороге. Там песня бесконечна, как душа; Там небо надо мною – вместо крыши. Там нет, да и не надо, ни гроша, — Зато Земля со мною вместе дышит. Там горизонт у черта на рогах, Но даль близка и вечностью согрета; Хрустит песок – ответом на зубах, А, может быть, – от вечности приветом. Моя судьба всегда в пути со мной. Туда несут от этой жизни ноги… Уйду в пустыню. Не вернусь домой. Мой дом – пески, где всюду – по дороге.

По чем Россия? – Больно, братцы. Поставлю свечку всем святым. Так стыдно на миру сознаться, Что наши помыслы – пусты… Бредем куда-то… Тащат ноги. За горизонтом тишина. И нет проторенной дороги. И не проставлена цена — За все грехи на этом свете… Молиться? – Бог прощать устал. Вздыхает новое столетье Под весом нашего креста.

Подарите мне дорогу: С ветром, солнцем и дождем. И удачи хоть немного За родительским порогом Утром, вечером и днем. Я уйду в весну и в лето В осень с рыжим париком, В зиму с ледяным рассветом, Потому что всем поэтам — По Земле бродить пешком. Подарите мне свободу На веселые дела, И хорошую погоду, Чтобы год летел за годом, Чтоб зазнобушка была. Улечу в такие дали, Что словам не долететь. Позабуду все печали, А в конце, как и в начале Свои песни буду петь. Подари себе дорогу С ветром, солнцем и дождем, И удачи хоть немного За родительским порогом: Утром, вечером и днем.

Подарю тебе – дорогу на двоих, Чтобы – пролегла она в глазах твоих: Чтоб – в рассветах и закатах Видеть нас двоих могла ты, — Подарю тебе – дорогу на двоих. Подарю тебе – туманы и дожди, — Чтобы – снова нашу юность разбудить: Чтобы – в росах на рассвете Мне тебя, как прежде, встретить, — Подарю тебе – туманы и дожди. Подарю тебе – онежскую волну, Подарю тебе – ночную тишину: Чтобы – дым костра не таял, Чтоб – летели птичьи стаи, — Подарю тебе – онежскую волну. Подарю тебе – дорогу на двоих, Чтобы – пролегла она в глазах твоих: Чтобы – днями и ночами Пели птицы вместе с нами, — Подарю тебе – дорогу на двоих.

Костер погас… и потянуло холодком. Уже гитара от росы тихонько плачет… На сон грядущий пожелай себе удачи, Ведь ты с удачей все еще знаком. Дежурит верный у палатки дождь: Я знаю – никуда ты не уйдешь. Пока душа капризно не ворчит, — Держи под ковриком ключи. Звенит ручей – не оборвавшейся струной. Летит звезда, но – не последнее желанье. И растворяются в предутреннем тумане, Верхушки сосен, уносимые луной. Дежурит верный у палатки дождь: Я знаю – никуда ты не уйдешь. Пока душа капризно не ворчит, — Держи под ковриком ключи. Спина к спине, – теплей, конечно же, – вдвоем. И засыпают не растраченные души. Их сон ни ветру, ни рассвету не нарушить. А мы тихонько колыбельную споем. Дежурит верный у палатки дождь: Я знаю – никуда ты не уйдешь. Пока душа капризно не ворчит, — Держи под ковриком ключи. Костер погас. И потянуло холодком. Уже гитара от росы тихонько плачет… На всякий случай пожелай себе удачи, Ведь ты с удачей все еще знаком. Дежурит верный у палатки дождь: Я знаю – никуда ты не уйдешь. Пока душа капризно не ворчит, — Держи под ковриком ключи.

Я мылся в бане на «Подкове» 1 до утра, Когда узнал, что я не тот, кем был когда-то, — Ведь я всегда во всем считал себя солдатом, А тут, поди ж ты, говорят: ла-у-ре-ат… Я мылся в бане на «Подкове» до утра, Ведь был же чистым – бес попутал – не заметил, Когда и кто, какие там поставил сети, — И только слышно – говорят: ла-у —ре-ат… Я мылся в бане на «Подкове» до утра, Кому-то ж надо было ночью след подправить…. И только слышно в щелку: все – уж не исправить… И только эхом в бане – говорят: ла-у-ре-ат…

Я звал тебя с собой, – ты не хотела… А там такое было!… – Господи, – прости… Душа, считай, до самых пяток пропотела, И все грехи, наверно, Бог нам отпустил… Домой вернусь я суток через десять, Из рюкзака достану тысячу причин: Метелью окна для начала занавесить, Чтоб веселее было нам вдвоем в ночи… Я звал тебя с собой, – ты промолчала… А там такое было!… – Боже, – упаси… Душа моя, видать, настолько отощала, Что не могла проснуться, – сколько ни проси… Я звал тебя с собой, – ты отмахнулась… А там такое было!… – Богу невдомек… Тебе, наверное, не раз во сне икнулось, А я заснуть, икая, все никак не мог… Я звал тебя с собой, – ты не хотела… А там такое было!… – Господи, – прости… Душа, считай, до самых пяток пропотела, И все грехи, наверно, Бог нам отпустил…

Что ж вы не услышали, Ветры по-над крышами? Небо, как застывшее — Кверху дном… В полутемной горнице Мать за сына молится, И воркует горлица Под окном… Чу, калитка скрипнула, И гармошка сиплая Где-то тихо всхлипнула У села… А дожди осенние За окошком сеяли, И свеча растерянно Плакала… В стороне чужой вдали, Где сынка не сберегли, Гимнастерка пятнами — Вся в крови… А в руке у матери Только угол скатерти… Сердце, будто взаперти, — Не трави… Что ж вы не услышали, Ветры по-над крышами? Небо, как застывшее — Кверху дном… В полутемной горнице Мать за сына молится, И воркует горлица Под окном…

Незаметно, незаметно От меня уходит лето: Счет на теплые денечки, — Осень не дает отсрочки. С ней – не встречи, а – прощанья И пустые обещанья. По дорожке, по дорожке От меня уходят ножки. И летят слова вдогонку Недоласканной девчонке. С ней – прощания и встречи Каждый вечер, каждый вечер… Молодые, молодые, Наши годы золотые, Не гоните, не гоните, — Пусть не опадают листья. Пусть прощания и встречи: Каждый вечер, каждый вечер…

Прости: сберечь не удалось… Трава во дворике пожухла, И печка в домике потухла, — И горе в доме завелось. Прости: с рожденья до беды Легла короткая дорога, — Не так легко – ходить под Богом, Войной стираются следы. Прости: у матери в тот миг Сил защищаться не хватило, Так быстро горе накатило, — Оставив твой последний крик. Прости: и родина грешна, И мы в неистовом запале — Все, что могли, все – прозевали, — Судьба – нелепа и смешна. Прости: сберечь не удалось… Трава во дворике пожухла, И печка в домике потухла, — И горе в доме завелось.

Где же ты, моя родная половинка: Глазки, ушки, носик, щечки, шейка, спинка? Что ж по свету бродят наши с тобой ножки? Что ж так долго все не сходятся дорожки? Занавесочка – разлучница в окошке, Ну, раздвинься хоть на миг, ну, хоть немножко. Я иду к тебе давно в жару и в стужу… Неужели я такой тебе не нужен? Ветер тучи в небе надо мной лохматит. Сил бродить уж скоро по свету не хватит. Но иду, пока сильны надеждой ноги, По никем еще не топтаной дороге. Занавесочка – разлучница в окошке, Ну, раздвинься хоть на миг, ну, хоть немножко. Я иду к тебе давно в жару и в стужу… Неужели я такой тебе не нужен? Как же так и почему, скажи на милость: Это с нами, а не с кем-то приключилось? Вроде мы ни перед кем не виноваты, Но судьбой к высокой стеночке прижаты. Занавесочка – разлучница в окошке, Ну, раздвинься хоть на миг, ну, хоть немножко. Я иду к тебе давно в жару и в стужу… Неужели я такой тебе не нужен? Где же ты, моя родная половинка: Глазки, ушки, носик, щечки, шейка, спинка? Что ж по свету бродят наши с тобой ножки? Что ж так долго все не сходятся дорожки? Занавесочка – разлучница в окошке, Ну, раздвинься хоть на миг, ну, хоть немножко. Я иду к тебе давно в жару и в стужу… Неужели я такой тебе не нужен?

Звон в ушах бессонной ночи, — Отворяйте ворота: Ванька с ночи пива хочет, — Ну, пришла опять беда… Ах, горька в ночи забава, Хоть желанна и смачна… Сладко – горькая отрава, — Как любимая жена… И в избе казенно пусто, — Хоть шары по ней катай, И в уме не очень густо: То ль Россия, то ль Китай??? Голова бетонно звонка, А в глазах – кровавый след… Эх, родимая сторонка: Сколько лет, а – столько бед…

Жаркий день в мороз трескучий: Руки стынут – ум в поту. Есть ли в мире, где – покруче, Чем на рыночном посту? На губах синеет вера, Хоть карман дырявый пуст. Эх, ты, жизнь, какая ж стерва: Мало денег – много чувств. Там, в тепле, колдуют чинно: Брать, не брать, отдать, не дать… А на рынке гнутся спины- Это – наша благодать. Я и сотне рад безмерно: Получил, – уйду в запой. Кто-то есть и будет первый. Я – не первый. Я – второй. Матерюсь. А кто поможет? Есть надежда, – нет пути. Знать, опять не вышел рожей. Наши рожи не в чести. Жизнь давно уже не в жилу, И давно себя не жаль… Если уж не вышел рылом, — Хоть других не обижай!

Белые ночи на фоне уставшего лета. Белые ночи: и дворник дежурно ворчит… Белые ночи не знают, не знают рассвета. Белые ночи: и город лениво молчит. Просто, наверно, с надеждой совпало желанье. Просто проиграно днем этой ночи пари. Просто сегодня не будет у нас расставанья. Просто тебе эту ночь я навек подарил. Белые ночи: и солнце еще не остыло. Белые ночи: и в воздухе тают слова… Белые ночи: и небо над нами застыло. Белые ночи: и ты, безусловно, – права: Просто, наверно, с надеждой совпало желанье. Просто проиграно днем этой ночи пари. Просто сегодня не будет у нас расставанья. Просто тебе эту ночь я навек подарил. Белые ночи: нечаянный звук и – затишье. Белые ночи: и капли дождя нипочем. Белые ночи: и звезды на небе излишни. Белые ночи: и день тут совсем не при чем: Просто, наверно, с надеждой совпало желанье. Просто проиграно днем этой ночи пари. Просто сегодня не будет у нас расставанья. Просто тебе эту ночь я навек подарил.

Твои усталые глаза во мне, Наверное, все перемены ждут: Когда придут надежда и уют, Когда не будет просто слова «нет»; Когда вдвоем по утренней росе Мы пробежим с тобой, как и вчера; Когда дымком пропахнем у костра, И – не зайдет хмельной сосед. Я знаю – ты уже устала ждать: За поворотом – новый поворот, Дорога в рай за горизонт ведет, И надоело каждый день гадать: Когда вдвоем по утренней росе Мы пробежим с тобой, как и вчера; Когда дымком пропахнем у костра, И – не зайдет хмельной сосед. Еще не осень, – лето на дворе, Но пахнет ветром, снегом и дождем… А мы все солнышка в окошке ждем И ждем весны нежданной у дверей: Когда вдвоем по утренней росе Мы пробежим с тобой, как и вчера; Когда дымком пропахнем у костра, И – не зайдет хмельной сосед. Твои усталые глаза во мне, Наверное, все перемены ждут: Когда придут надежда и уют, Когда не будет просто слова «нет»; Когда вдвоем по утренней росе Мы пробежим с тобой, как и вчера; Когда дымком пропахнем у костра, И – не зайдет хмельной сосед.

Стылый сентябрь подарил нам опять бабье лето: Женскому полу всегда не хватало тепла… Но ежегодно сентябрь, вспоминая об этом, Лето сжигает всегда неизменно дотла… Что-то не то и не так происходит на свете: Осень с причудами, но, как хозяйка, – права… Только забудешь о так приглянувшемся лете, — Снова кружится от летней жары голова… Солнце уставшим костром на ветру догорает, Бабьим теплом от души наполняя дома… Кажется: близко, так близко до самого рая… Но – это осень, а скоро наступит зима… Где-то дожди затаились, устав от безделья… Только не надо с приходом их к нам торопить, — Пусть в сентябре будет лето на этой неделе, — Дайте последний глоточек от лета испить…

Там, за окнами, – метель: Ветер на прохожих злится… А у нас в душе апрель, И поэтому не спится. А в соседнее окно Скука подлая стучится: С ней соседка заодно На соседа молча злится… Там не верит капитан, Что заслужит он майора… А у нас: как – от винта… — И – не приземлимся скоро. Мы с тобой поем в ночи… А у них идут на ученья… И за стенкою молчит — Капитанское везенье. Там, за окнами, весна: Голосистая такая!!! А у нас давно она Все по комнате порхает… Капитан майора ждет И устало пьет за это… А у нас душа поет: Как зимою, так и летом!!!Т

Минареты, как ракеты, Стерегущие меня От вопросов и ответов, По-турецки мир храня… В море лунная дорога Убегает, вдаль маня, Под Аллахом и под Богом По-турецки мир храня… На вершинах гор Аланьи Нет ни снега, ни огня, Но сбываются желанья, По-турецки мир храня… Под жару на посошочек Выпью раки, вкус ценя, И на свой – на северочек, По-турецки мир храня…

Улетают к югу птицы. Им нельзя остановиться. Им на юг, а мне на север: Где порой себе не верят, Где ночами мне не спится. Ветер дует из-под мышки, А вокруг: все лес да вышки… Где-то день бредет заветный… Холодок в груди рассветный: Не вернуть того мальчишку. Не буди меня до срока: Снова будет одиноко. Птицы мимо пролетают, — И надежды в небе тают — Незаконченным уроком… Улетают к югу птицы. Им нельзя остановиться. Им на юг, а мне на север: Где порой себе не верят Где ночами мне не спится

Упаси меня, Господь: Вором быть или бандитом; Жить убийцей, пасть убитым, Все забыть и быть забытым, Дураком прожить набитым… — Упаси меня, Господь!

Ухожу… устало сердце, Как и все единоверцы, В никуда, где быль иль небыль, — Знает только Он! Ухожу… Кивок прощальный Станет просто обещаньем: Полюбить, как землю, небо И блюсти Закон… Ухожу… Уж так совпало: Просто тело подустало, Просто – времени не стало На себя ворчать… Ухожу… вдвоем с рассветом, Чтобы песней недопетой, Как струной, тобой задетой, — В тишине звучать…

А в России пыль столбом: Битва не кончается — Прошибают стену лбом, — Лампочка качается. Синяком не обойтись, — Хлещет кровь канавою… Что нам, к черту, чья-то жизнь? Завсегда мы правые! Эх, ты, горе, – горе не беда… Мы с тобой веселые всегда. Что нам к черту чья-то жизнь! — Завсегда мы правые. Руки чешутся, – беда: И к деньгам, и к выпивке… В драке тоже нет вреда, — Мы дубильной выделки. Рвем рубаху на груди — Нам ли в чем-то каяться?… — Пусть весь мир от нас гудит, — Ох, – еще намается!..

Черно-белая усталость Мне от прошлого досталась И ведет меня по кругу, — С круга не свернуть. По восходам и закатам Я игрушечным солдатом Марширую – круг за кругом: Некогда уснуть… Черно-белыми рядами… Кто отстал, – уже не с нами… На придуманном параде Мы идем с тобой… Голосистый запевала Нам поет, – что ни попало. И уже там кто-то сзади Так и рвется в бой… Черно-белая картина: Вечно сгорбленные спины, И разносится по свету Наш чеканный шаг: Монотонно, монотонно… Знать, почудилась Мадонна… Только песня не допета: И звенит в ушах… Черно-белая усталость Мне от прошлого досталась И ведет меня по кругу, — С круга не свернуть. По восходам и закатам: Маршируем, как солдаты — Друг за другом, друг за другом, — Хоть и труден путь…

Честь имею кланяться… – Чести не останется. Только и останется – сгорбленной спина, Да рука – протянута, да душа – обманута, Поясок – затянутый, да в глазах – вина…

Желтый лист в глазах мелькает: Все куражится страна. Скоро всех она заставит Быть пьянее без вина, Сытым быть без корки хлеба, И обутым – без сапог; Укрываясь хмурым небом, — Спать и спать без задних ног. А потом – единым строем: В никуда, куда ведут… Есть в стране свои герои, И у них характер крут! Не дадут нам ни покоя, Ни вздохнуть, ни умереть, И умело правду скроют, И заставят песни петь На поминках у свободы; Закопают без креста… Есть народ, и нет народа, — Есть народные места.

Холодно. Холодно. Очень холодно. Серое утро. Пасмурный день. Господи, что ж ты бросаешь мне под ноги Чью-то чужую тяжелую тень? Господи, где ж твоя кара небесная? Не отвечай, все равно не пойму. Клетка российская больно уж тесная… Да и на шее хомут.

Я вернулся… Дверь открыта… Эй!… – Но некому ответить… Все меняется на свете… Был – своим, а стал – забытым… Только в зеркале на счастье Все осталось, как и было: Память вечностью застыла — Той запомнившейся частью…

Дожди… Ночей бессонных тишина… Дожди… И вид на память – из окна… Она всегда себе верна, — Мы выпьем всю ее до дна… Дожди… Как неустанный метроном… Дожди… Они стучатся прямо в дом, Напоминая за окном, Что мы с тобой еще живем… Дожди… По крышам стук далеких лет… Дожди… Случайным эхом кастаньет Растают в небе, как во сне, Оставив капли на стекле… Дожди… Ночей бессонных тишина… Дожди… И вид на память – из окна… Она всегда себе верна, — Мы выпьем всю ее до дна…

Быстротечна жизнь на воле, Хоть и кажется раздольем Для беспечного подростка, — Все ему легко и просто, Время, будто бесконечно, Если жив, здоров, конечно… А когда тебе за сорок, — Каждый день на воле дорог, Что там день! – И час, минута Могут жизнь всю перепутать… Говорят, что время – лечит… Но… его лечить нам нечем…