Под вечер брусненский монах Поплелся в баньку плоть запарить, А леший в брусненских лесах В то время тренькал на гитаре. Но, как почуял банный дух, Гитару в сторону отбросив, — Душа ведь тоже бани просит, — Махнул через поповский луг. Ночная пела тишина, И волны в заонежской ванне Как будто шарили в штанах Монаха, жаждущего бани. А леший лихо – без помех: Ни звука, ни шагов, ни шума, — Ведь был нечистый шибко умный, — Уже запаривал свой грех… Монах, не ведая беды, Под мышку веник и – в парную… А леший в капельках воды Растаял, молча негодуя. Монах тихонечко потел, Гуляя веничком по телу, И лешье тело с ним потело, И пар, как будто бы густел… Но лешаку такая прыть Монашья быстро надоела, И он удумал проучить Монашье молодое тело: Вкруг бани трижды обежал, Поленом дверь припер снаружи, — Захочешь выйти, так не сдюжишь, — И от души на пар нажал… Трещали камни в темноте, — И ковшик плавал, как в тумане — Монах до сердца употел, — Такого не случалось ране… И плоть горела, как в огне Костра безумства и удачи… Скуля в парилке по-собачьи, — Монах от жара весь звенел… Нечистый, выбившись из сил, Сбежал из бани, – мат на мате, — Монах же пара все просил, — Ему казалось, что не хватит. Он поддавал и поддавал… Уже и солнышко в окошко, — А он кричал: еще немножко, — И лешего на помощь звал… Но леший был уж не у дел, В росе замачивая тело, — Монашью прыть не углядел: Все тело к черту припотело… Нечисто-чистый обалдуй Так и не понял, что случилось… И только сердце часто билось: С монахом лучше не балуй…