Шёл 1365 год. Лорд Ранальд Мюррей уже три года пребывал безвыездно в своих владениях. Подрастали дети. Рори исполнилось уже пятнадцать, и это был крепкий паренёк с отцовским характером. Двенадцатилетняя Филиппа обещала стать красавицей. Она очень любила отца, проводила много времени в его обществе и обожала носиться по родительским владениям на своей небольшой, изящной, но очень резвой лошадке. Десятилетний Стивен не походил на отца ни лицом, ни характером, разве что унаследовал тёмные волосы и синие глаза. Но был уже достаточно воинственен и проявлял удивительное упорство в освоении навыков, необходимых мужчине-воину. Лорен говорила мужу, что сын очень похож на её отца, барона Стивена Эшли, укрепившего в своё время этот замок и превратившего его в твердыню.

О том, что происходит в королевской семье, Ранальд узнавал теперь только из случайно доходящих до них известий. Это было непривычно и больно, и он прислушивался с огромным вниманием к малейшей мелочи, какую мог узнать.

А дела королевства были не слишком хороши. Ещё два года назад, вскоре после подписания мирного договора король Эдуард отпустил своего пленника, французского монарха, удовольствовавшись его словом и обещанием выплаты остающейся суммы немалого выкупа, а также оставленными в заложниках вельможами. Однако через несколько месяцев принц Людовик Анжуйский бежал из Кале, где ожидал выплаты выкупа за отца. Иоанн Французский, не напрасно прозванный Добрым, счёл себя обесчещенным поступком сына, и добровольно вернулся в Лондон в заключение. Однако не прошло и полгода, как он скоропостижно скончался. Королём Франции стал Карл У, который получил впоследствии прозвище Мудрого. А Карл оказался совсем не таким королём, как был его отец. С ним дела вести было куда сложнее.

Карл был умён, очень хитёр, при этом хорошо образован, набожен и, к тому же, умел широко мыслить. Ни здоровьем, ни силой он, как и его отец, не отличался, был даже ещё более хрупким и болезненным. Воевать он не любил, и военному делу с практической точки зрения никогда не обучался. Однако как правитель, проявил здравомыслие и создал регулярную армию, во главе которой поставил сильного человека и талантливого полководца – Бертрана Дюгеклена, бретонца по происхождению, человека безоглядно смелого, но думающего. И теперь принц Уэльский, всё время воюющий в своих краях, обрёл достойного противника, справиться с которым было не слишком легко. Тактика Дюгеклена, наставляемого королём Карлом, была непривычной для рыцарских войн. Он не вступал в большие сражения, предпочитая нападать на небольшие отряды противника, был очень маневрен и нередко вынуждал англичан отступать. В итоге привычные уже грабительские набеги принца стали всё чаще заканчиваться неудачей. Это приводило к недовольству наёмников, составлявших теперь значительную часть армии наследника престола.

Ещё будучи регентом королевства во время пребывания отца в плену дофин Карл твёрдо вёл политику объединения и укрепления страны и сумел победить как Карла Злого, претендующего на корону Франции, так и внутреннюю оппозицию, и тем преодолел кризис власти. А став королём, сразу показал, что не собирается потакать англичанам, захватившим на континенте слишком много власти. Он отказался выплачивать оставшуяся сумму долга за отца, пустив эти средства на создание и укрепление армии. А после сумел вырвать из рук Англии издавна верную ей Фландрию. Он разрушил предполагающийся брак Маргариты Фландрской, богатейшей наследницы, с четвёртым сыном английского короля Эдмундом, герцогом Йоркским, добившись её руки для французского принца. Тем самым он положил конец англо-фламандскому союзу, который очень его беспокоил, и обезопасил свою северо-восточную границу. Да, Карлу не откажешь ни в уме, ни в предприимчивости.

И всё ещё не утихли разговоры о женитьбе наследника престола. О ней говорили все – и представители аристократии, крайне удивлённые этой свадьбой, и мелкопоместные дворяне и рыцари, и даже простые горожане. Ведь с именем Джоанны Плантагенет, которую за красоту называли Прекрасной Девой Кента, была связана давняя, но не забытая ещё, скандальная история.

Будучи дочерью казнённого Роджером Мортимером Эдмунда Вудстока, единокровного брата короля Эдуарда II, она состояла в близком родстве с королевской семьёй. Обретя власть, юный король Эдуард III, её кузен, взял девушку под своё покровительство после расправы с её семьёй и отдал под опеку Уильяма Монтегю, графа Солсбери. Здесь непокорная девица в девятнадцать лет тайно вышла замуж за Томаса Холланда, сенешаля графа. При этом она, влюблённая в своего избранника, не удосужилась испросить разрешения ни у своего опекуна, ни у короля. Эдуард, узнав об этом, был страшно недоволен и даже зол. Он велел кузине порвать с Томасом и стать женой графа Солсбери, овдовевшего к тому времени. Джоанна отчаянно сопротивлялась. Да и сам граф Уильям не стремился иметь такую жену, ветреную и способную на измены. Однако король настоял на своём. Но Джоанна и Холланд били во все колокола и дошли даже до Папы Римского, который утвердил всё же их брак.

Джоанна родила мужу пятерых детей, из которых выжили четверо. После смерти брата, восстановленного в своих правах графа Кента, она в двадцать четыре года унаследовала титул графини Кент и, соответственно, земли. А в тридцать два года овдовела, оставшись с четырьмя детьми на руках. Конечно, Дева Кента была всё ещё очень хороша собой и считалась одной из очаровательнейших женщин страны, достаточно состоятельной к тому же. А принц Уэльский был давно влюблён в неё. Но жениться?! Этого не мог понять никто.

Во-первых, Джоанна была на два года старше своего нового избранника, которому приходилась, к тому же, тёткой. Об этом не принято было говорить вслух, и молодых деликатно называли кузенами. Но на самом-то деле кузеном приходился красавице король Эдуард, поскольку его отец и отец Джоанны Эдмунд Вудсток были, как хорошо известно многим, единокровными братьями.

Эдуард I Плантагенет, прозванный Длинноногим за высокий рост, был женат дважды. Он очень любил свою первую жену Элеонору Кастильскую, был предан ей и глубоко скорбел о её смерти. В память о ней он даже возвёл двенадцать крестов Элеоноры – на местах ночных остановок на пути похоронного кортежа. Однако из шестнадцати рождённых Элеонорой детей выжили далеко не все, и всего лишь один сын, самый младший – Эдуард. Мальчик проявлял не совсем здоровые наклонности, и отец не был уверен, что сын состоится как наследник престола. Это вынудило его жениться вновь, хотя король оттягивал это событие и вступил в новый брак только спустя девять лет. Новая королева, Маргарита Французская, родила супругу ещё трёх детей. Вторым из её сыновей был Эдмунд Вудсток.

И что хорошего можно было ожидать от такого брака нынешнего принца? Супруга королевского наследника принесла ему «в приданое» четырёх детей, старшему из которых, Томасу Холланду, было 11 лет, а младшей дочери Мод – всего два года. И потом, как бы не завершились брачные и бракоразводные дела красавицы Джоанны, граф Уильям Солсбери, человек, с которым она пусть и против воли, но была связана браком, всё ещё жив.

Слушая всё это, лорд Ранальд Мюррей болел душой за своего вероломного господина. Ну как, как Эдуард, умница и благородный рыцарь, воплощение чести, доблести и величия, мог пойти на такой неразумный шаг? Вполне достаточно было сделать Джоанну своей любовницей. А жену, будущую королеву, надо было искать совсем в другом месте и брать в свою постель девственницу, как и надлежит наследнику престола. Но сколько бы ни кипятился и не переживал отставной капитан гвардии принца Уэльского, ситуация от этого измениться уже не могла.

А принц Уэльский после заключения мира с французами получил от короля Эдуарда под свою руку всю Великую Аквитанию – Гиень, Сентонж, Пуату, Руэре, Лимузен и Бигор, основав столицу в Бордо. Но в этих краях хорошо помнили, как много лет подряд удачливый в военных походах принц Уэльский, ныне герцог Аквитанский, грабил и опустошал юго-западное побережье Франции. А бароны этой земли, достаточно богатые и сильные, не спешили склониться перед англичанином, тем более столь воинственным и далёким от милосердия человеком. Они тяготели к французскому королю, и, надо сказать, молодой Карл их в этом поддерживал. Супруга нового герцога, будь она женщиной разумной и дальновидной, могла бы значительно смягчить обстановку. Но Джоанна, от души наслаждаясь ролью принцессы Уэльской, а теперь ещё и герцогини Гиени, думала только о том, чтобы сделать как можно более ярким и притягательным свой двор и проявить себя во всём блеске. Её высокомерие и тщеславие никуда не делись, и ей не удалось снискать любви своих подданных. Однако, добросовестно выполняя супружеские обязанности и желая закрепить свой брак, она уже родила принцу Уэльскому сына, который был назван Эдуардом. Эдуард Ангулемский, наследник принца Уэльского. Ранальд мог себе представить, как счастлив и горд принц, ведь он давно тосковал по семейным радостям, это явственно читалось в его глазах. А Лорен, узнав обо всех этих подробностях, только возносила раз за разом благодарственную молитву Господу и его Пречистой Матери. Не случись этой неприязни, которую испытывала злопамятная Джоанна к красивому шотландцу Ранальду Мюррею, и был бы сейчас её муж, отец семейства в далёкой Аквитании без перспективы видеть жену и детей.

Но жизнь в своём замке требует постоянного внимания хозяина. Прошли один за другим два неурожайных года, и нужно было приложить немало усилий для того, чтобы сохранить без потерь большое хозяйство. Это забирало много сил, и Ранальд стал меньше думать о былом времени и о принце.

А потом пришло удручающее известие. Королева Филиппа, давно и тяжело болевшая, скончалась. Подданные искренне и глубоко скорбели о её смерти. Королеву любили в Англии все. За упокой её души было проведено множество служб в разных частях страны. В замке Эндлгоу, как и везде, люди скорбели о своей потере. Тем более что всем уже было ведомо, как крепко держит в руках короля Эдуарда его любовница Алиса Перрерс. И чем только взяла такого видного и сильного мужчину? Хотя в последние годы Эдуард стал заметно сдавать. А государственными вопросами всё больше занимался Джон Гонт, выросший в сильного, уверенного мужчину, способного держать в руках страну. Все знали, что между ним и Алисой идёт глухая вражда – женщина, по-видимому, чувствует в нём соперника своей власти над королём. Но уж с Джоном, герцогом Ланкастером, ей не справиться. Во всяком случае, на это надеялись, поскольку аппетиты алчной фаворитки росли день ото дня.

Семейство Мюрреев отправлялось на юг, чтобы отдать последние почести умершей королеве, которая была так добра к Лорен в то время, когда она нуждалась в поддержке и помощи. С собой супруги брали девятнадцатилетнего Рори и шестнадцатилетнюю Филиппу, красота которой начинала расцветать. Майкл Хоуп, конечно же, тоже поехал с ними. Во-первых, он был оруженосцем лорда Мюррея. А во-вторых, они с Рори никогда не расставались. И к тому же Филиппа притягивала его с неимоверной силой, и разлука с ней была бы для молодого человека великим горем. В замке всем заправлял сэр Эндрю Хоуп, на попечении которого оставался крайне недовольный, но вынужденный смириться с отцовским решением Стивен.

Королева скончалась, как было известно, в Виндзорском замке, где проводила в последние годы много времени. Но погребение её состоится в Вестминстерском аббатстве. И путники быстро неслись к Лондону по хорошо знакомой дороге и на крепких конях, которых всё больше становилось во владениях Мюррея. Все были хорошими наездниками. Лорен, конечно, уже порядком отвыкла от дальних поездок, но старалась не отставать от других и не задерживать продвижение – им нужно было попасть в столицу к сроку.

На душе у неё было грустно. Королева Филиппа, такая добрая, такая отзывчивая и понимающая женщина, была ей дорога. Хотелось пролить слезу над её могилой и выразить почившей королеве всю любовь, всю преданность, какие только есть в её сердце.

А дорога, тем временем, навеяла свои воспоминания. И в памяти всплыло всё. И первая поездка в столицу за помощью от короля, которую она, однако, не получила. И другая поездка, когда король сам призвал её, и она не знала, какому наказанию будет подвергнута. Но вместо этого получила в мужья человека, ставшего светом её души и смыслом жизни. И как непохожа была эта поездка на ту, когда они вдвоём возвращались в подаренный шотландцу королём замок Эндлгоу, приложением к которому была рука Лорен. Тогда Ранальд почти и не замечал её, произносил несколько вежливых слов для порядка и уносился вперёд к своим воинам, которые были ему и ближе, и понятнее, и нужнее. Теперь же, где бы он ни находился, Лорен постоянно ловила на себе его взгляды. Глаза его спрашивали, всё ли в порядке, не нужна ли помощь. И напоминали о том, что она для него – радость жизни и свет в окошке. А как только было можно, Ранальд оказывался рядом с ней, нежно улыбался, подбадривал и согревал своей любовью. А по ночам, где бы ни приходилось найти место для отдыха, она засыпала в его тёплых объятиях, чувствуя надёжную защиту от всего зла, существующего в этом мире.

Лорд Ранальд Мюррей, получивший всё, что имеет в городе, который вскоре откроется их взору, окидывал внутренним взглядом свою жизнь. Это было смелым решением, конечно, явиться на службу к английскому королю. А что ему ещё оставалось делать? Вернуться в Шотландию он не мог, да и не имел за что. Но если бы не милорд Генри Гросмонт, Его Светлось герцог Ланкастер, давно бы уже гнили в земле его кости, обглоданные жадными до человеческого мяса воронами в Кале. Сколько раз он благодарил судьбу за посланную ему встречу с этим великим человеком, благородным вельможей и талантливым военачальником. И как вовремя он тогда вошёл в зал, где кровожадный капитан де Бриер чинил свою расправу, не удосужившись даже выслушать посылаемого на виселицу человека. С тех пор утекло много воды. На службе у принца Уэльского он окреп, набрался сил и умения, собрал возле себя отчаянно смелых, хорошо обученных воинов, и вместе они могли творить чудеса. Золотое было время! Но и за любовь, обретённую в жизни так неожиданно, он благодарил опять же милорда герцога. Король здесь ни при чём, он просто выполнил просьбу человека, которому доверял. А милорд Гросмонт не только дал ему жену, но и научил любить её.

И вот сейчас у него прекрасная семья. Лорен, его милая, всегда ласковая жена, готовая в любой момент откликнуться на огонь его страсти, родила ему троих прекрасных детей. Рори (умница Лорен согрела ему душу, назвав мальчика именем любимого деда) уже мужчина. Надо искать возможность открыть ему дорогу в жизнь, возведя в рыцарское достоинство. Как жаль, что нет уже с ними милорда герцога. Он успел наградить Эндрю Хоупа (тот вполне заслужил награду, вне всякого сомнения, заслужил), но их сыновьям уже не поможет. Ранальд думал об обоих мальчиках всегда вместе, это было само собой разумеющимся. И теперь надо найти другой путь для них обоих. Стивену уже тоже четырнадцать. Вот-вот придёт время и о его пути в жизни задуматься. Мальчик, конечно, сильный, и уже многое умеет. Но отцовское сердце очень неспокойно за него. Где-то найдёт его младший сын своё место под солнцем? И как сложится его судьба вдали от родного дома? Потому что здесь ему места не будет. Таков закон жизни. И как бы ни болела душа, придётся делать всё по правилам. А Филиппа … Ох! О том, что дочь может уйти из его дома в чужие руки, лучше не думать. Правда, Лорен что-то намекала на нежные чувства, связывающие её с Майклом Хоупом. Это, разумеется, не Бог весть какая перспектива, но если дочь будет настаивать, спорить он не станет. Нет, он никогда не причинит горя своей любимой девочке.

Сам Ранальд чувствовал себя уже много пожившим, умудрённым жизненным опытом мужчиной. Хотя ему всего-то сорок один год исполнился недавно. Но он повзрослел слишком рано, и потому жизнь кажется долгой. Он не очень-то и изменился за последние годы. Всё так же подвижен и лёгок в движениях, не растолстел, не обрюзг. А его любимая Лорен и сейчас кажется ему двадцатилетней девушкой, хотя ей уже сровнялось тридцать семь. Но им всё равно хорошо вместе, как в молодости. И хочется думать, что так будет ещё много лет.

Лондон открылся за очередным поворотом дороги, как всегда многолюдный и шумный. Но им было не до этого. Проследовали прямо к аббатству.

От вида этого места, овеянного дыханием истории, дух захватывало. Говорили, что первый монастырь здесь, на берегу Темзы, возник ещё веков шесть назад, при короле Сиберте, чья могила и поныне бережно сохраняется монахами. А потом, уже перед самым приходом норманнов, король Эдуард Исповедник перестроил церковь, вложив в неё всю страсть и весь свет своей души. А рядом возвёл дворец, ставший на много веков королевской резиденцией. Сама церковь поражала воображение своими размерами и величием. А потом Генрих III Плантагенет вновь перестраивал её, приближая по виду к соборам Северной Франции – Амьенскому, Нотр-Дам-де-Пари и особенно Реймскому. Ему мечталось, что это будет роскошный собор для торжественных событий, особенно для коронации английских королей, подобно тому, что имеют французские монархи в Реймсе ещё со времён Карла Великого.

Людей собралось множество. Они приехали почтить память королевы, но не упускали случая рассмотреть всех, кто прибыл сюда. Мюррея знали многие. Ведь он долгие годы был вхож в королевский дворец, как в собственный дом, находясь при особе наследного принца. И подняв случайно глаза, Ранальд встретился взглядом с холодным, злым блеском маленьких блекло-голубых глаз старого капитана де Бриера, заметно одряхлевшего и сгорбившегося. Рядом с ним был ещё один молодой де Бриер, похожий на него и на Жиля, – его племянник Бастиан, как они узнали позднее. Этот выглядел крепким и полным сил. Но смотрел так же зло. Глаза его зажглись ненавистью, когда он окинул взглядом спутников Мюррея и понял, что это его семья. Сын – совсем уже мужчина, а красавица дочь … Губы молодого де Бриера презрительно скривились, но в глазах загорелся жадный огонёк.

– Вы видели, милорд, этих двоих, ваших ярых недругов? – тихо спросил хозяина Родерик Хей, как всегда сопровождавший рыцаря и находящийся безотлучно рядом. – Я думал, что младший де Бриер дырку прожжёт в вашем платье.

– Видел, Родерик, – так же тихо ответил хозяин, – оба злобные и готовы задохнуться от ненависти.

– Надо быть осторожными, – заключил Родерик, – эти способны на всё, когда пребывают в бешенстве, как сейчас.

Лорд согласно кивнул головой, и Родерик принялся собирать людей поближе к хозяину, коротко их предупреждая. У Майкла тревожно загорелись глаза. Он успел уловить выражение глаз двух воинственных мужчин, устремлённых на лорда.

На семейство Мюрреев обратили внимание многие. Особенно когда они приблизились к гробу королевы. Лорен, ничего не видя вокруг, смотрела на ставшее почти неузнаваемым лицо, и горькие слёзы застилали ей глаза. Сердце сжималось от жалости к ней, ушедшей всё-таки слишком рано. Пятьдесят пять лет – не так и много для королевы. Вон король выглядит ещё вполне крепким мужчиной, хотя в глазах заметна непривычная растерянность – ему плохо без жены. Но вблизи него стоит особа весьма уверенного вида, сжимая тонкие губы. Некрасивая, можно даже сказать, невзрачная. И чем только взяла короля? Ждёт своего часа, змея, говорят о ней. А неподалёку нынешний фактический правитель Англии Джон Гонт, герцог Ланкастер. Ему уже лет традцать. Сильный мужчина, видно, что воинственный. И красивый. Хорошая опора для теряющего силы короля Эдуарда, когда его наследник увяз в собственных делах на континенте.

Здесь, в Лондоне ходили слухи, что принц Уэльский, и так не очень-то ладящий со своими подданными, ввязался зачем-то в войну на стороне свергнутого короля Кастилии и Леона Педро Жестокого. Хотя зачем, собственно говоря, понятно, – Педро посулил пятьсот тысяч флоринов, земли Бискайи и оплату жалованья наёмников. А это очень существенно для принца, финансовые дела которого обстоят не лучшим образом. Принц, как всегда, воевал блестяще, разбил противостоящих ему испанцев, поддерживаемых французами, и даже взял в плен самого Бертрана Дюгеклена. Однако это была его последняя блестящая битва. А потом его одолело жаркое испанское лето. Солдаты болели и умирали, армия таяла, а сам принц тоже заразился непонятной мучительной болезнью. Он вернулся в Бордо и теперь отбивается от собственных подданных, не желающих платить налоги, обеспечивающие его возросшие потребности. А хитрый Карл Французский поддержал их и, в конце концов, заявил, что поскольку англичане не сдержали всех своих обязательств по договору в Бретиньи, их договорённость в отношении Аквитании аннулируется. И теперь молодому Эдуарду приходится без конца отбиваться от наскоков выпущенного им на свободу коннетабля Франции. А Бертран Дюгеклен – противник сильный. Достойный противник. Принцу сейчас можно было только посочувствовать, и Ранальд Мюррей, его верный охранник на протяжении многих лет, очень сожалел, что его нет сейчас возле своего господина, которому он служил верой и правдой, не щадя себя.

А церемония прощания с почившей королевой продолжалась. Всё новые и новые люди подходили в роскошному гробу Филиппы. Кто-то проливал искренние слёзы и возносил горячую молитву за упокой её души. Другие оставались равнодушными, лишь выполняя положенный ритуал. Но таких было меньше. Лорд Мюррей видел это, окидывая взглядом огромный зал. И ещё он видел, что многие, слишком многие молодые дворяне обратили внимание на его дочь. И теперь она постоянно находится под перекрёстным обстрелом любопытных мужских глаз. Не оставляют без внимания её и женщины. Филиппа слишком красива, чтобы оставить равнодушными мужчин и не вызвать зависть у женщин. Девушка тоже чувствовала прикованные к ней взгляды, и это ей не нравилось. Она держалась поближе к матери и иногда пряталась за спинами отца и брата, когда кто-то из молодых людей уж очень настойчиво сверлил её глазами.

В столице пробыли три дня, которые показались вечностью. Нужно было повидаться с людьми, которых Ранальд знал, обменяться мнениями, услышать кое-какие подробности, о которых не на каждом углу рассказывают. Очень важно узнать, что на самом деле с королём. И действительно ли принц болен так серьёзно, как о том говорят. Связи при дворе у него остались ещё хорошие, и ими следовало воспользоваться сполна, раз уж они здесь.

Король, и правда, оказался плох. Он уже не всегда мог принять решение, даже выслушать обратившегося к нему подданного соглашался не каждый раз. А эта змея Алиса Перрерс с маленькими жадными ручонками всё тянула из него новые и новые подарки – драгоценности и земли волновали её больше всего. Предприимчивая метресса родила королю двух бастардов, чем ещё крепче привязала его к себе. В общем, ничего хорошего ждать здесь не приходится, особенно когда не стало королевы, и некому обуздать жадную нахалку. А Джон Гонт, герцог Ланкастер, хорош как правитель. Он не боится принимать решения, умеет заставить подчиниться себе. Он сохранит Англию для старшего брата, сомнений нет. А вот у Эдуарда младшего дела обстоят действительно неважно. Ему нелегко приходится, тем более с такой женой, как красавица Джоанна. Это вам не королева Филиппа, которая, чем могла, поддерживала своего супруга и всегда помогала ему. Эта дама, герцогиня Аквитанская, любит только себя и собственные удовольствия. Правда, она родила принцу Уэльскому уже двух сыновей. Это, безусловно, хорошо. Но принц, говорят, любит старшего, Эдуарда Ангулемского, а к младшему, Ричарду Бордосскому, довольно равнодушен. Что ж, ему видней. С такой женой всего можно ожидать.

В общем, новостей было много. Дети посмотрели город, но особого впечаитления он на них не произвёл – оба хотели домой. Там, у них, на уэльской границе куда как лучше, твердили они в один голос. Родители только диву давались.

– Похоже, нашу Филиппу не слишком радует внимание, которое ей оказывают здесь молодые дворяне, кстати, сыновья из весьма солидный семей, – заметил лорд Мюррей своей жене, когда они, наконец, остались одни и готовились к ночному отдыху.

Хотя об отдыхе как таковом Ранальд думал в последнюю очередь – он очень соскучился по любимой женщине, по её теплу и нежности. Но судьба дочери волновала. Как-то неожиданно для него самого Филиппа стала занимать слишком много места в его сердце.

– Думаю, нам не о чем особенно беспокоиться, дорогой, – отозвалась Лорен. – Мне кажется, наша дочь уже определила свой выбор, хотя со свойственной молодым девушкам склонностью к безобидному кокетству держит в неведении своего избранника. А Майкл уже извёлся весь, глядя на этот парад достойных кавалеров. Прямо похудел, бедный, и с лица спал.

– Ты думаешь, это у них серьёзно? – поинтересовался муж.

– Уверена, что да, – Лорен улыбнулась. – Майкл характером весь в отца, а тот не меняет своих привязанностей и решений. А Филиппа… Она ведь с детства привыкла, что он рядом, и другого мужчину возле себя просто не представляет. И потом, они хорошая пара, согласись.

– С этим спорить не приходится, – улыбнулся Ранальд, – как и с тем, что мужчины семейства Хоуп по какой-то прихоти судьбы насмерть влюбляются в женщин, которых должнв почитать как хозяек.

– Не будем об этом, дорогой, – Лорен серьёзно взглянула ему в глаза, – Эндрю всё сделал очень правильно. И теперь он, кажется, по-настоящему счастлив, особенно когда Милли родина ему этих двух ангелочков. Дочерей он просто обожает.

Ранальд согласно кивнул головой и приятянул жену к себе. У него уже не было сил сдерживать своё желание. И вскоре оба улетели к далёким мерцающим звёздам, откуда вернулись на землю не так и скоро.

На другой день семейство Мюррев отправилось в обратный путь в свои приграничные земли. И чем ближе подъезжали они к родному замку, тем светлей и радостней становилось на душе. А когда со стен крепости послышались громкие приветственные крики, они только пришпорили коней и стрелой пролетели по опустившемуся мосту.

Вот и всё. Они снова дома. И поездка в Лондон отошла назад, как приснившийся под утро сон. Только грусть по почившей королеве осталась жить в душе. Как и грусть по сражённому несколько дет назад «Чёрной смертью» лорду Генри Гросмонту, герцогу Ланкастеру. Эти два человека остались навсегда в сердцах, как благодетели, которые помогли им обрести счастье.