Англия, Шропшир

Зима 1142 года

Вот уже пять лет между королём Стефаном и его кузиной, императрицей Матильдой, шла ожесточённая борьба за английский трон. И фортуна, как дама непостоянная, подносила победный кубок к губам то одного, то другого из соперников, но не давала испить и глотка пьянящего нектара победы. Этой зимой Стефан уже готов был торжествовать над кузиной, когда ему удалось взять её в кольцо, всё теснее сжимавшееся вокруг замка, где она нашла защиту. Но, увы, непонятно каким чудом императрица выбралась из осаждённого Оксфорда, ускользнув в Уоллингфорд под защиту брата, после чего замок открыл ворота королю. Стефан был вне себя. Подумать только – псу под хвост пять трудных военных лет, и всё надо начинать сначала. Первым желанием взбешённого короля было разрушить и сжечь злополучный замок со всеми его защитниками. Но в памяти всплыла кровавая расправа, учинённая им когда-то в Шрусбери, и рука не поднялась повторить такое.

А в странноприимном доме аббатства Святых Петра и Павла в предместье Шрусбери вот уже больше двух месяцев приходил в себя после полученных в сражениях ранений молодой рыцарь сэр Ланселот Вайверс. Монахи-бенедик-тинцы приложили немало сил, чтобы выходить его, когда в начале зимы он упал с коня у ворот их обители. Сейчас рыцарь уже ходил, прихрамывая, по территории аббатства, и хотя был ещё слаб и бледен, порывался чем-то помочь своим спасителям. Зима эта выдалась на редкость снежной. Первый снег выпал ещё в декабре, а потом всё сыпал и сыпал. И теперь аббатство оказалось отрезанным от внешнего мира. Для раненого это не имело большого значения – он всё равно не мог уйти отсюда раньше весны, когда восстановит силы. Так сказал брат лекарь, а его приходилось слушать, поскольку именно ему рыцарь был обязан жизнью. В первые дни после того, как сэр Ланселот попал в аббатство, брат лекарь не отходил от него и даже ночевал здесь же, в маленькой комнатке лазарета. Потом на помощь ему пришли брат Рун и брат Хэл, по очереди дежурившие у постели раненого. А когда рыцарь стал подниматься, наконец, на ноги, к нему частенько начал захаживать брат Ранульф, в ведении которого был скрипторий аббатства и хранящиеся здесь книги. Брат Ранульф, стараясь отвлечь раненого от боли в повреждённой ноге, которая заживала медленно, рассказывал ему интереснейшие истории, которые почерпнул из вверенных ему книг, да и из собственного жизненного опыта. Попав в аббатство уже зрелым человеком, и приняв постриг по велению сердца, брат Ранульф не забыл, однако, того, с чем столкнула его жизнь. И много интересного поведал молодому рыцарю, слушавшему его с большим вниманием. В долгие зимние вечера, когда за окнами завывала метель, и было очень тоскливо на душе, двое мужчин говорили о жизни, всё больше сближаясь между собой и находя много общего в своих воззрениях и оценках событий. В один из таких вечеров рыцарь решился поведать брату Ранульфу историю своей жизни, полную драматизма и сердечной боли.

История эта началась пятнадцать лет назад и не была чем-то необычным. Но каждому человеку своя боль больнее всего, и сердце кровоточит после незаслуженных обид, нанесённых жестокой рукой. А дело было, как выяснилось, в конце концов, при сопоставлении всех собранных от участников этой драмы фактов, так.

Только-только барон Арчибальд де Плеси отбыл из своего замка Гельсик в крестовый поход против сарацин, чтобы могучей рукой способствовать освобождению Иерусалима от неверных, как ко двору его прибыл проситель. Сын одного из самых верных и надёжных вассалов барона, Росселина Вайверса, приехал с намерением получить под рукой сюзерена необходимые военные навыки и завершить своё образование. Услышав об этом, баронесса Клотильда вознамерилась отправить просителя восвояси, сославшись на отсутствие своего супруга и господина. Но, увидев прибывшего молодого человека, переменила своё решение и приняла его весьма любезно.

Восемнадцатилетний Ланселот Вайверс был очень хорош собой. Высокий, стройный и гибкий, как молодой тополёк, он обещал вскоре обрести силу и стать подобным могучему дубу в расцвете жизни. Светлые, как зрелые пшеничные колосья, волосы красивыми волнами обрамляли чуть удлинённое лицо с прямым носом и великолепно очерченными чувственными губами. А глаза! Своей чистой голубизной они могли поспорить с летним небом. Баронесса почувствовала, как всю её охватывает непреодолимое горячее желание прижаться к этому молодому телу, приникнуть к нежным губам и раствориться в голубизне глаз.

Клотильда де Плеси была исключительно красивой женщиной, несмотря на то, что молодость её была давно уже позади. Тёмные кудри женщины оставались густыми и блестящими, а чёрные, как ночь, глаза сверкали живо и молодо. Прямая стройная фигура сохранила девичью гибкость. Ни один мужчина не мог остаться равнодушным к притягательной красоте баронессы, хотя её двадцатитрёхлетний сын давно уже управлял своим манором, а пятнадцатилетняя дочь была на выданье.

Баронесса ласково улыбнулась юноше и сказала, что рада приветствовать его в своём замке и надеется проявить себя гостеприимной хозяйкой. Молодой человек улыбнулся в ответ, сверкнув белыми зубами, и, наклонившись, поцеловал изящную ручку, от чего сладострастная дрожь пробежала по телу женщины. А голос его прозвучал небесной музыкой, когда им были произнесены вежливые слова благодарности. Так молодой Ланселот водворился в замке барона де Плеси.

Пролетела весна с её молодой зеленью и цветущими садами. Пришло лето, и под жаркими лучами солнца нега разливалась в воздухе, и тело баронессы таяло, растворялось в ней. Но ничего не изменилось в её отношениях с молодым Вайверсом. Он как будто не замечал её призывных взглядов, не видел зовущей страсти полураскрытых влажных губ. Он был вежлив и почтителен с ней, но не более того. А она сходила с ума, видя его крепкую обнажённую грудь и сильные, бугрящиеся мышцами руки, когда он тренировался в бое на мечах с воинами её мужа, охраняющими замок. В такие минуты она замирала у окна своей комнаты, выходящего как раз на поле для ристалища, и могучее желание сотрясало её тело, а любовные соки истекали мускусно пахнущей лавой. Тяжелы были ночи после такого зрелища – баронесса металась по кровати, изнывая от неутолённого желания, и сон не шёл к ней. Она могла бы удовлетворить свою страсть с кем-то их молодых пригожих мужчин, коих в замке было немало, но упрямо хотела только его, этого молодого Аполлона, не желавшего замечать её тяги к нему.

И как-то в конце лета леди Клотильда решилась открыто призвать молодого мужчину в свои горячие объятия. Но, глядя в его небесно-голубые глаза, увидела в них лишь смущение. А голос, на модуляции которого откликалась каждая клеточка её тела, произнёс слова, которые ударили в грудь как лезвие ножа:

– Я глубоко уважаю и почитаю вас, миледи, как почитал бы мать, которой лишён. Но я всем сердцем полюбил вашу дочь Хельвенну, и она любит меня. Я как раз намеревался просить у вас её руки. Надеюсь, что барон де Плеси, вернувшись из Святой Земли, согласится с этим. Моё положение наследника отца открывает мне дорогу в круг самых приближённых дворян моего сюзерена.

Леди Клотильда на какое-то время потеряла дар речи, но быстро пришла в себя и ощутила, как в душе её всепоглощающая любовь к этому молодому наглецу, отвергшему её так просто, так легко, мгновенно превратилась в такую же жгучую ненависть. Она улыбнулась холодно и насмешливо:

– А вот этого не будет никогда, мой юный друг. Наша дочь уже давно сговорена. А вам придётся покинуть этот замок завтра же утром, с первыми лучами солнца и никогда, слышите, никогда более не появляться здесь. Вы посмели нарушить покой моей невинной дочери, это недопустимый проступок, и я не желаю вас больше видеть.

– Но, миледи… – попытался умолить её молодой человек.

– Никаких «но», юноша, – жёстко прервала она, – завтра с рассветом и ни минутой позже.

Ланселот вежливо поклонился хозяйке замка и вышел. Как он и опасался, увидеться с Хельвенной ему не позволили. Но, пользуясь хорошими отношениями с капитаном замковой стражи, он упросил его передать любимой записку, которая, как выяснилось позднее, попала в руки девушки только через пять дней, когда судьба её уже была решена. Записка была короткой:

«Твоя мать разлучает нас, любимая, изгнав меня из замка твоего отца. Она против нашей любви. Я уезжаю в дальние края, но обязательно вернусь к тебе, потому что жизнь без тебя для меня невозможна.

Навсегда твой Ланселот»

Рано утром следующего дня юноша покинул замок Гельсик. А в середине дня баронесса призвала к себе дочь и завела с ней разговор, потрясший несчастную девушку.

– Я узнала пренеприятную вещь, дочь моя, – начала она, глядя на девушку испытующим взглядом, – наш юный друг Ланселот Вайверс спешно покинул замок, чтобы избежать скандала, который ему грозил.

Губы баронессы презрительно скривились.

– О каком скандале речь, матушка? – взволнованно и даже испуганно спросила побледневшая до синевы девушка.

– Как, ты разве не слышала? – удивилась в свою очередь леди Клотильда. – Этот красавчик совратил дочь мельника юную Вульфгет. А потом отказался от неё. Но бедная девушка была уже в тягости от него и с горя утопилась в мельничной запруде.

Тут баронесса не солгала – трагическая гибель дочери мельника действительно имела место два дня назад, и это пришлось весьма кстати.

Баронесса помолчала немного и добавила жёстко:

– Хорошо, что для нас он остался чужим человеком. А с виду такой приличный и воспитанный юноша.

Хельвенна была совершенно уничтожена словами матери. В её больших светло-карих глазах стояли слёзы, руки нервно сжимались.

– Я не верю в это. И… Разве он не просил у вас моей руки, матушка? – спросила, пересилив себя.

– Нет, дочь. А что, должен был? – баронесса посмотрела на девушку тревожно.

– Обещал, матушка, – дочь поникла головой. – Мы ведь любим друг друга, и я тоже…

– Что ты? Что тоже? – вскричала леди Клотильда уже безо всякого притворства, схватила дочь за плечи и встряхнула её. – Что? Говори!

– Я тоже в тягости, – почти неслышно прошептала Хельвенна и отчаянно разрыдалась.

Баронесса вскочила на ноги и заметалась по комнате, словно раненый зверь. Её женской гордости был нанесён жестокий удар. Пока она пыталась заманить этого молодого красавца в свою постель, он совратил её дочь и сделал ей ребёнка. Подумать только, её соперница – родная дочь. Да эта девчонка мизинца её не стоит. Но он предпочёл эту глупую гусыню. И кому предпочёл? Ей, баронессе Клотильде, у ног которой склонялись все самые красивые мужчины округи.

Ненависть, жгучая чёрная ненависть вскипела в сердце женщины – к нему, жестокосердному красавцу, не откликнувшемуся на её призыв, и к ней, посмевшей стать на дороге у родной матери. Она отомстит за себя. О! Она жестоко отомстит. Но пока следует изображать любящую мать, желающую помочь своему попавшему в беду ребёнку.

– Твои слова нанесли рану моему сердцу, дочь, – сказала с болью в голосе. – Как пережить позор? Надо очень быстро найти выход из этого затруднительного положения, чтобы спасти твою репутацию и честь семьи. Мне даже подумать страшно, что скажут на это твой отец и твой брат.

Баронесса задумалась ненадолго, потом вскинула голову.

– О! Нашла! – глаза её радостно заблестели. – Лорд Эдрик из Равенскейля уже несколько раз заговаривал со мной о своих брачных планах. Сейчас же пошлю к нему гонца.

– Нет, матушка, – вдруг твёрдо заявила дочь, – этого не будет. Я люблю Ланселота и верю, что он любит меня. Он вернётся, матушка, вот увидите. И ни за кого другого я замуж не пойду, так и знайте. Делайте со мной, что хотите, но я своего решения не изменю.

Леди Клотильда была поражена. Откуда у этой пигалицы такая сила духа? И откуда такая вера в его любовь? Вслух она ничего не сказала, только покачала головой. А потом, как бы сочувствуя дочери, погладила её по голове и мягко добавила:

– Ты очень взволнована, девочка моя. Надо успокоиться и всё обдумать. Ты ведь не хочешь навсегда покрыть позором своё имя? И о нас подумай, твой брат этого не перенесёт – ты же знаешь, как требователен он к вопросам чести семьи. Отдохни, милая, а потом станем решать, что делать.

Расстроенная дочь ушла к себе в комнату, где дала волю слезам, теряясь в догадках, что произошло на самом деле. Она не могла поверить, что её любимый мог поступить подобным образом, связавшись с девушкой из деревни. Но его нет – и это факт, с которым не поспоришь. На следующий день она попросила няню узнать, действительно ли Ланселот уехал из замка. И няня принесла ответ, что рано утром, буквально на рассвете прошлого дня, её возлюбленный забрал своего коня и пожитки и покинул замок, попрощавшись с воинами охраны, но никому ничего не объяснив. Загадка, разгадать которую Хельвенна была не в силах. Не могла понять, как он мог уехать, ничего не сказав ей.

А баронесса, расставшись с дочерью, тут же потребовала принадлежности для письма и написала лорду Эдрику, что, подумав, решила отдать за него дочь, которая как раз вошла в женскую силу и может стать ему отличной женой и рачительной хозяйкой в поместье. И, не теряя времени, отправила в Равенскейль гонца. Сделав это, она довольно улыбнулась. Вот и славно. Лорд Эдрик настолько стар, что вряд ли доставит удовольствие в постели ненавистной дочери. Так ей и надо! Помешала матери насладиться счастьем с молодым возлюбленным, пусть и сама сидит ни с чем. И очень хорошо, что поместье жениха находится далеко, на самом севере Стаффордшира. Видеть Хельвенну возле себя баронесса не хотела, та живо напоминала ей о первом в её жизни любовном поражении, и простить это было невозможно.

Несколько дней Хельвенна провела в слезах и отчаянии, а потом получила записку, которую оставил ей Ланселот. Прочтя её, в первую минуту задохнулась от счастья – он по-прежнему любит её и предан ей. Но потом глубоко задумалась. Как же теперь быть? Ланселот ведь не знает, что она ждёт ребёнка от него. Он обещает вернуться, но когда? И что сейчас делать ей? За лорда Эдрика она, конечно же, не пойдёт. Мало того, что ей не люб никто, кроме Ланселота, так этот лорд ещё и стар, так что годится ей даже не в отцы, а в деды. Смешно! И непонятно, что так разозлило её мать, что она отослала молодого челоанка, к которому, казалось, относилась всегда очень хорошо. Девушка думала обо всём этом, но ничего не приходило в голову. Оставалось ждать.

Так прошло три недели. Ничего не происходило. Мать больше не разговаривала с ней о замужестве, и девушка успокоилась. И вдруг, как гром среди ясного неба, известие. В замке появился незнакомый воин, который рассказал, что корабль, на котором несколько английских дворян отправлялись на континент, затонул в проливе, когда поднялась сильная буря. Никто не спасся. Ланселот Вайверс был на этом корабле. И сейчас ему, Хендрику, приходится разносить близким погибших эту печальную весть. По дороге в Вайверс, к старому Росселину, он решил заехать сюда, в Гельсик, так как знал, что молодой Ланселот провёл здесь несколько месяцев.

Услышав такие новости, Хельвенна потеряла сознание и несколько дней была без памяти. Потом пришла в себя, но изменилась до неузнаваемости. Ей всё стало безразлично, и она позволила матери устроить её брак со старым лордом Эдриком. Тот в полном смысле слова утирал слюни, глядя на свою невесту. А потом увёз её в своё поместье, где буквально замучил старческой бессильной любовью. Но девушке было всё равно, она, казалось, не чувствовала ничего и была безответна. Лорд поначалу довольствовался этим. Но потом, когда молодая жена родила здоровенькую девочку и немного пришла в себя, недовольный муж для начала побил провинившуюся жену, а потом поставил ей условие – он признаёт своим родившегося ребёнка, но взамен этого жена теперь будет всячески ублажать его. И для бедной Хельвенны началась тяжёлая жизнь. По нескольку часов в день она должна была ласкать и целовать тело своего престарелого супруга, а он нежился и постанывал под её ласками, подставляя местечки, особо нуждающиеся в нежных руках и тёплых губах. А если жена недостаточно хорошо ублажала его, он просто бил её, оттаскивая за волосы, и заставлял начинать всё сначала. Сластолюбивый старец хотел получить своё сполна. Для молодой жены это каждый раз было мучением.

Между тем, Ланселот Вайверс, отправившись добывать себе воинскую славу, благополучно перебрался через пролив и оказался на материке. Пробовал свою силу на службе у Бретонского герцога, потом перебрался к герцогу Бургундскому. Именно там ему удалось-таки снискать славу и заслужить рыцарские шпоры. Это, как ему казалось, поможет получить в жёны любимую девушку. На все эти военные игры у него ушло около трёх лет. И вот, наконец, сэр Ланселот смог вернуться в родные края. Не заезжая в отцовское поместье, он первым делом наведался в замок Гельсик, где его ожидали печальные известия.

Узнав, что молодой Ланселот обрёл статус рыцаря, леди Клотильда не смогла отказать себе в удовольствии увидеть его и сказать прямо в его голубые глаза то, что считала нужным для удовлетворения своего чувства мести.

Но, увидев его, едва не изменила своим первоначальным планам. Молодой рыцарь оказался удивительно хорош, намного лучше, чем был прежде. Он возмужал и окреп, стал шире в плечах, от всей его мощной фигуры веяло силой и мужской уверенностью. Нежное прежде лицо обветрилось и загорело, отчего голубые глаза казались ещё ярче. Черты лица приобрели чёткость и даже некоторую резкость. Выглядел он очень мужественно и привлекательно.

Баронесса вздохнула в ответ на его поклон.

– Приветствую вас в своём замке, сэр Ланселот. К сожалению, моего супруга по-прежнему нет дома, но я рада сказать вам, что вы желанный гость в этом доме. Забудем старое. Вы можете оставаться в Гельсике так долго, как только пожелаете.

– Увы, миледи, – ответил на её вежливые слова гость, и она услышала, что голос его тоже стал более низким и мужественным, – я спешу в Вайверс, чтобы скорее повидать батюшку. К вам я заехал с единственной целью встретиться с Хельвенной и повторно попросить её руки. Я полагаю, что породниться с рыцарем, имеющим знаки отличия и награды, как боевые, так и на турнирах, не стыдно даже вашему семейству.

Баронесса сделала расстроенное лицо и сказала со всем сочувствием, какое только смогла изобразить:

– Мне больно говорить вам об этом, сэр рыцарь, но моя дочь очень болезненно отреагировала на ваш отъезд. Злые языки связали ваше исчезновение из Гельсика, с самоубийством дочери мельника, которая утопилась. Говорили, что её свела в могилу несчастная любовь. Якобы вы совратили её, а потом бросили. Хельвенна ведь девушка гордая, вы знаете об этом. Услышав такое, она пожелала принять предложение лорда Эдрика и уехала с ним в его поместье, родила ему хорошенькую девочку. Насколько я знаю, моя дочь очень счастлива в браке.

Услышав такие слова, молодой рыцарь потемнел лицом, в глазах его плеснулась боль, что доставило большую радость злобной баронессе. Наконец-то она отплатила ему достойным образом. Пусть теперь он узнает, что такое боль и отчаяние от сознания, что тебя отвергли.

– Благодарю вас за добрый приём, миледи, – через силу произнёс сэр Ланселот, взяв себя в руки. – Мне пора ехать.

Он ещё раз поклонился хозяйке и быстро вышел из зала. Через несколько минут перестук копыт коня сказал ей, что гость отбыл. На минуту сердце сжалось от ощущения потери, но баронесса не позволила себе лишних сантиментов. Она улыбнулась сама себе улыбкой победительницы и сказала, что славно наказала обоих и теперь довольна.

Навестив отца, сэр Ланселот опять отправился в далёкие края, чтобы в сражениях и на ристалищах забыть женщину, которая занимала так много места в его сердце. Справиться с этой задачей не получилось. Как ни занимали его воинские события, как ни ласкали другие женщины пригожего рыцаря, когда он оставался один, перед глазами всплывал образ любимой, и сердце щемило болью и печалью. Так прошло ещё семь лет. Вернувшись, наконец, на родину, сэр Ланселот успел как раз к смертному одру своего отца. Поцеловав в последний раз отцовскую руку, и получив его благословение на управление Вайверсом, рыцарь намеревался отдать все свои силы родному поместью. Однако как раз в это время разгорелась война между королём Стефаном и претендующей на английский трон императрицей Матильдой. И рыцарю пришлось снова участвовать в военных действиях на стороне короля, поскольку такова была позиция его сюзерена, молодого барона Эрвина де Плеси. Уже пять долгих лет с короткими интервалами продолжалось это нескончаемое противостояние. Этой зимой они, наконец, заперли своенравную Матильду в Оксфордском замке и готовы были праздновать победу, однако императрица ускользнула от них. Король со своим братом-епископом отправился в Винчестер праздновать Рождество, а рыцарь с небольшим отрядом повернул на север, направляясь в свои края. Уже на подступах к Шрусбери они столкнулись с большим отрядом воинов-мародёров, каких немало развелось во время этой войны. Схватка была горячей, но перевес оказался на стороне разбойных воинов. Люди рыцаря спасались, кто как мог. Сэр Ланселот был несколько раз ранен и спасся только благодаря своему коню. Тот вынес его из сражения и потом, когда потерявший сознание хозяин, чудом удержавшийся в седле, перестал им управлять, сам потихоньку пришёл к воротам обители в Форгейте. Ну а остальное брат Ранульф знает даже лучше, чем сам рыцарь.

Изливая, наконец, боль своего сердца монаху, сумевшему завоевать его доверие, рыцарь, разумеется, говорил лишь то, что знал сам. Ведь каждый из трёх участников драмы видел её со своей стороны.

– А знаешь, друг Ланселот, я, кажется, могу рассказать кое-что об этом деле, неведомое тебе, – заявил неожиданно брат Ранульф. – Пока ты ездил по свету да воевал, я был на месте и, как всегда, держал глаза и уши открытыми.

Сэр Ланселот весь обратился в слух, напряжённо глядя на своего спасителя загоревшимися глазами. И брат Ранульф не заставил его долго ждать, поведав то, что узнал совершенно неожиданно для себя и, как оказалось, весьма кстати. Вот ведь как причудливо распоряжается иногда Небо судьбами человеческими.

Два с половиной года назад брат Ранульф получил от настоятеля своего аббатства поручение отвезти несколько книг в только что построенный женский монастырь их ордена в небольшой деревеньке Фарвелл, на севере графства, немного в стороне от дороги на Личфилд. Попав впервые в эти безлюдные заброшенные места, ещё не оправившиеся после грозной расправы, которую учинил здесь много лет назад Великий Вильгельм в наказание за бесконечные бунты и восстания, монах сбился с дороги, что было совсем неудивительно. Местность была пустынной и малопривлекательной. Людей видно не было, но тут и там попадались то развалины прежних хозяйств, наполовину заросшие травой и ежевикой, то полусгнившие останки какой-то мельницы, постепенно погружавшиеся в воду запруды. Деревень же было совсем мало, и отстояли они друг от друга на большие расстояния. Не имея у кого спросить дорогу, брат Ранульф двигался, подчиняясь какому-то внутреннему чутью, и выбрался, наконец, к большому поместью. Здесь, к его огромному удивлению, появлению его обрадовались и сразу повели в дом. Дело в том, что их госпожа, хозяйка поместья, умирает, и некому принять у неё исповедь. Бенедиктинский монах явился как нельзя более кстати. Его провели в покои хозяйки, и он увидел на ложе бледную измождённую женщину, лицо которой ещё сохранило следы необыкновенной красоты. Большие чёрные глаза женщины смотрели тревожно. Она немного успокоилась, когда брат Ранульф сказал, что останется с ней, сколько потребуется, и выполнит свой долг по отношению к болящей.

– Я не болящая, брат монах, я умираю, – сказала женщина тихим, но достаточно твёрдым голосом, – и хочу перед смертью снять тяжкий груз с души и очиститься. А грехи мои велики…

И женщина поведала брату-бенедиктинцу свою историю, часть которой уже известна рыцарю, поскольку это была леди Клотильда, баронесса де Плеси. После тех событий, о которых рассказал сэр Ланселот, прошло немного времени, и в замок прибыло известие о том, что барон Арчибальд де Плеси сложил голову в Святой Земле, под самым Иерусалимом, будучи зарублен кривой саблей сарацина. Титул и власть перешли к его сыну – Эрвину де Плеси. Естественно, Эрвин из своего поместья перебрался в замок, а мать отправил туда, где жил сам. Его жена, леди Уитан ни за что не согласилась бы жить в одном доме с матерью мужа – она не любила и даже боялась эту властную жестокую женщину. Муж уважил свою супругу, которую любил и почитал как мать своих детей, и с лёгким сердцем отправил матушку в далёкое поместье, тем более, что никогда не был к ней привязан и не испытывал на себе материнской любви.

Попав после большого многолюдного замка в это захолустное поместье, баронесса затосковала. Она развлекала себя верховой ездой по окрестностям, даже пыталась охотиться, но скоро охладела к этим занятиям. Она хотела бы получить в свою постель молодого сильного любовника, но выбор был очень невелик, и те несколько мужчин, которых она попробовала, не впечатлили её совершенно. И тут судьба сжалилась над бедной женщиной. В её поместье забрёл совершенно случайно бродячий музыкант, очень видный из себя и пригожий молодой мужчина. Весь вечер он развлекал хозяйку игрой на лютне и нежными песнями, которые пел красивым сильным голосом. Продолжение последовало в опочивальне баронессы, где бродячий музыкант показал чудеса мужской доблести, ублажая истосковавшуюся по любви женщину чуть ли не полночи. Баронесса осталась очень довольна гостем и предложила ему пожить в поместье, на что молодой мужчина с радостью согласился. Он провёл рядом с баронессой почти полгода, а потом внезапно исчез так же неожиданно, как и появился. Баронесса пришла в отчаяние – вначале от постылого уже одиночества, а потом от болезни, которая начала её донимать. У неё болело всё тело, не было сил, пропал аппетит. Но самое страшное заключалось в том, что по всему телу стали открываться болезненные язвы, которые очень плохо заживали. Так длилось около года, и вот теперь она лежит на смертном одре, теряя силы и стремительно приближаясь к концу. И, отходя в мир иной, поведала пришлому монаху обо всех своих грехах, коих было немало, в том числе и о том, как сознательно разлучила свою дочь с любящим её юношей, навсегда лишив надежды на счастье и её, и его. На последних минутах жизни женщина раскаялась в содеянном, но, увы, изменить что-либо было уже невозможно.

Брат Ранульф сам закрыл потускневшие чёрные глаза и отпел баронессу, а после её похорон двинулся дальше, испросив путь к женской обители. Оказалось, что он забрал слишком далеко на восток, и надо немного вернуться и двигаться на север, к границе со Стаффордширом. Так он и сделал и к вечеру следующего дня стоял уже перед воротами монастыря. Всё здесь было новым – и церковь, и жилые постройки, и даже высокий забор, окружающий обитель. Мать Урсула приветливо встретила брата-бенедиктинца, с радостью приняла дары от Шрусберийского аббатства и поведала гостю о создании своего монастыря. Он возник здесь по воле епископа де Клинтона из Ковентри, который отдал созданию женской обители много энергии и сил. И теперь у них прекрасное место для жизни и молитв, пусть и в глуши. Но жизнь постепенно возвращается в эти места, и люди уже находят дорогу к их церкви. Некоторые дворяне помогают монастырю. Особенно часто приезжает к ним леди Хельвенна, поместье которой находится неподалёку. Она проводит в монастыре много времени, иногда приезжает вместе со своей четырнадцатилетней дочерью, очень милой и послушной девушкой по имени Мирабелла. Леди Хельвенна не раз говорила, что с радостью осталась бы в монастыре навсегда, но не может покинуть дочь. Приходится ждать, пока не выдаст её замуж. Но леди не желает принуждать свою дочь, а та не спешит связать свою жизнь с мужчиной. Да и молода ещё. Но сердце её свободно, и девушка даже не помышляет о любви.

Заночевав как-то в обители по случаю налетевшей непогоды, леди Хельвенна поведала матери Урсуле, что сама прожила несчастную жизнь, будучи разлучена с тем, кого любила, и силой выдана замуж за старого лорда, который даже не был к ней добр. Единственное благодеяние, которое он для неё сделал – это то, что он признал своей дочь, родившуюся от другого человека. Но жить с ним было очень трудно. Он был до болезненности сластолюбив и к тому же излишне эгоистичен, признавал только свои желания и свои удовольствия. А когда умер, то оказалось, что поместье он завещал своему племяннику, сыну его младшей сестры, оставив жену практически без ничего. Леди Хельвенне пришлось вернуться к брату, который жил уже в замке Гельсик, и просить у него милости. Брат сжалился над ней и племянницей и поселил их в самом маленьком своём поместье Элинис, почти на границе со Стаффордширом, и как раз недалеко от строящегося монастыря.

Вот как случается иногда в жизни, заключил брат Ранульф свой рассказ. Что происходит сейчас в поместье Элинис он, разумеется, не слышал, но это легко узнать, не так ли?

Монах с улыбкой наблюдал, как оживают глаза его друга по мере повествования и как загорелись они желанием немедленно отправиться в путь. Однако рыцарю пришлось смирить своё нетерпение. Весна была уже близка, и брат лекарь обещал выпустить своего пациента, как только потеплеет, при условии, что он вернёт себе силы и возможность передвигаться верхом. Теперь же сэр Ланселот заручился поддержкой брата Ранульфа и его обещанием сопроводить друга до поместья Элинис, взяв от настоятеля очередное поручение для монастыря в Фарвелле. И рыцарь принялся усердно восстанавливать свои физические силы. Его вдохновляла надежда на встречу с любимой женщиной, которую он так и не смог забыть за все прошедшие годы.

В путь тронулись весной, когда сошёл снег и подсохли дороги. Вокруг уже робко зеленела трава, на деревьях и кустарниках распускались почки. Солнце светило ярко и весело, вселяя надежду на близкое счастье. Весной всегда легче, чем в зимнее ненастье, верится в хорошее.

Поправивший своё здоровье и почти восстановивший физические силы рыцарь горячо поблагодарил братьев-бенедиктинцев и оставил им щедрое пожертвование на их монастырь. С лёгким сердцем отправился он в путь, надеясь и веря в удачу. Дорога была уже хорошо известна брату Ранульфу, поэтому продвигались без задержек и вскоре приблизились к женской обители. Монах с удовольствием отмечал, что за прошедшие годы жизнь действительно начала возвращаться в эти края, и поселений стало больше. На лугах с первой травой уже пасся скот. На дорогах попадались люди. Это не могло не радовать.

А вот и деревенька Фарвелл, главным украшением которой является большой крепкий монастырь. Путники приблизились к воротам, и их приветствовала привратница, а вскоре появилась и сама настоятельница. Мать Урсула сразу узнала брата Ранульфа и приветливо ему улыбнулась. Монах представил ей сэра Ланселота Вайверса как хозяина поместья неподалёку от монастыря, всего около двух дней пути, и поведал, что рыцарь давно не был в своих землях, так как вынужден был принимать участие в военных операциях короля. Коротко упомянув о тяжёлом ранении рыцаря, приковавшем его к постели на несколько месяцев, брат Ранульф, не рискуя более испытывать терпение своего спутника, спросил мать-настоятельницу о леди Хельвенне. Он увидел, как напряглось лицо рыцаря, как жадно вглядывался он в глаза матушки Урсулы, пытаясь прочесть в них ответ раньше, чем он прозвучит. И как с облегчением перевёл дух, когда матушка ответила, что всё в порядке в её поместье Элинис, а сама леди недавно была здесь, привозила очередное вспомоществование монастырю, благочестивая женщина. Её дочь всё ещё не замужем, чем уже тревожит мать.

Брат Ранульф видел нетерпение в глазах рыцаря, однако должен был сдержать его. Уже вечерело, и неразумно было двигаться дальше, на ночь глядя. Поэтому он попросил приюта для них обоих с тем, чтобы утром отправиться в дальнейший путь. Рыцарю пришлось смирить себя. Однако уснуть в эту ночь он не мог. Волнение не давало, казалось, дышать, не только что спать. Пятнадцать долгих лет мечтал он об этой встрече, и вот она близка. Как-то встретит его любимая? Узнает ли? Захочет ли говорить с ним? Или, поверив злобным наветам, навсегда вычеркнула его из своего сердца? Ответы на все вопросы он получит только завтра, но до него надо дожить. Ночь, казалось, длилась бесконечно. Небо было чёрным, звёздным, и никакого просвета не появлялось на горизонте. Когда робкий свет занимающегося дня заглянул в окно комнаты странноприимного дома, где ночевали путники, вконец измученного рыцаря, наконец, сморил сон. Брат Ранульф не стал будить его, он понимал, какие муки неизвестности терзали его спутника.

Когда рассвело полностью, путники, легко позавтракав в трапезной, отправились в путь. Дорога была не слишком далёкой, и они преодолели её легко. Вот и поместье – небольшое, скромное, но ухоженное. Оставив рыцаря у ворот, брат Ранульф прошёл во двор и попросил встреченного дворового человека передать хозяйке, что к ней прибыл бенедиктинский монах.

Через несколько минут леди Хельвенна вышла ему навстречу. Глаза её смотрели с удивлением – что может быть нужно в её поместье этому незнакомому монаху со строгим лицом? А он с интересом рассматривал женщину, забравшую в плен сердце его друга. Она была достаточно высока ростом, но стройная и гибкая. Лицо красивое, но бледное и печальное. Изящные руки нервно сжимали платочек.

– Приветствую вас, миледи, – начал монах, – вы не знаете меня, но я много слышал о вас от человека, которого вы хорошо знали много лет назад. Судьба разлучила вас, но он вас не забыл и жаждет видеть.

– Где он? – перебила его женщина, побледнев ещё больше, но сияя сразу ожившими глазами. – Он здоров? Как мне увидеть его?

– Он здесь, миледи, – и монах сделал знак кому-то, стоявшему вдали.

Высокий мужчина двинулся по дорожке по направлению к дому, его глаза были прикованы к стоящей неподвижно хозяйке поместья, которая даже под страхом смерти не могла бы сделать и шага, буквально парализованная неожиданностью. Увидев свет, горящий в её глазах, мужчина пошёл быстрее и как раз успел поддержать покачнувшуюся Хельвенну, которая без сил упала ему на грудь. Через несколько мгновений она подняла голову и посмотрела близко в его лицо, такое знакомое и такое чужое, изменившееся за прошедшие годы.

– Ланселот, – прошептали бледные губы, – это ты ли? Ты пришёл ко мне? Как ты меня нашёл?

Рыцарь улыбнулся и склонился к ней, закрыв поцелуем рой вопросов, которые рвались ему навстречу. Все ответы потом. А сейчас только это сказочное, волшебное ощущение близости с любимой, о которой грезил долгих пятнадцать лет. Брат Ранульф скромно отвернулся и пошёл к воротам усадьбы, где они оставили коней. Долго пришлось ему ждать у ворот, пока те двое не пришли в себя. Почувствовав нежную руку на своём плече, он обернулся и встретил сияющий взгляд сразу помолодевшей женщины, которая выглядела теперь настоящей красавицей.

– Милости прошу в дом, брат монах, – проговорила она. – Коней сейчас заберут. А вы самый желанный гость в этом доме, сегодня и всегда.

Брат Ранульф двинулся за хозяйкой к дому и у самого порога увидел своего друга, который сжимал в объятиях высокую девушку, удивительно похожую на мать, но с небесно-голубыми глазами.

– Это моя дочь Мирабелла, друг мой, – проговорил рыцарь, сияя счастливыми глазами. – Представляешь? Я даже не мечтал об этом. Спасибо тебе! Я в огромном долгу перед тобой за то, что ты привёл меня сюда.

– Не будем говорить о долге, друг Ланселот, – ответил монах. – Что бы было на этой земле, если бы люди не помогали друг другу? Я счастлив, что смог оказать тебе услугу.

А дальше всё завертелось как в колесе. Был послан гонец к барону Эрвину де Плеси в замок Гельсик. Гонец передал барону послание, в котором рыцарь, коротко описав обстоятельства, просил разрешения сюзерена жениться на его сестре, вдове лорда Эдрика. Ожидать ответа долго не пришлось, вместе с гонцом прибыл сам барон. Он был рад устроить судьбу своей сестры, тем более что хорошо знал рыцаря Ланселота Вайверса, прославившегося многими победами и слывшего доблестным воином. Только один вопрос волновал его, и он этот вопрос задал:

– Согласен ли ты, доблестный рыцарь, женившись на моей сестре, взять на себя заботу также и о её дочери, моей племяннице?

– С радостью сделаю это, мой господин, – заверил его сэр Ланселот, пряча улыбку. Барону совсем ни к чему было узнавать о былых прегрешениях его сестры.

Свадьба состоялась. Леди Хельвенна с дочерью перебралась в Вайверс, поместье своего супруга. Брат Ранульф сопроводил их туда и с большим удовольствием убедился, что его друг владеет богатым имением, содержащимся в отменном порядке даже в отсутствие хозяина. История, которой он был свидетелем и в которой даже принял участие, завершилась благополучно. Но сколько лет потеряли два любящих человека, сколько боли претерпели в разлуке! И всё по вине жестокой, эгоистичной, сластолюбивой женщины, которая осознала свою вину и раскаялась только на смертном одре. «Поистине велика милость твоя, Господи, что дал ты соединиться опять двум сердцам, разлученным человеческой злобой!» – подумал монах и истово перекрестился.

Рыцарь Ланселот Вайверс и леди Хельвенна прожили в счастливом браке много лет. Они благополучно выдали замуж свою дочь и успели порадоваться внукам. Сэру Ланселоту, жестоко пострадавшему в последнем его сражении, не довелось больше воевать. Но и сама война за власть в стране прекратилась спустя несколько лет, и на престол взошёл молодой король Генрих, давший, наконец, мир уставшей стране, а людям возможность растить детей и возрождать измученную сражениями землю.