Окрестности Нанси,

Герцогство Лотарингия.

5 января 1477 года

Богато одетый воин с великолепно украшенным кинжалом на поясе лежал на самом берегу небольшого озера Сен-Жак под Нанси, среди замёрзшей озёрной травы. Ноги его были в воде, а вся одежда и доспехи залиты кровью. Рядом с его головой лежал шлем с золотым орлом, а правая рука всё ещё сжимала рукоять меча. Грудь мужчины была насквозь пробита копьём, которое пригвоздило его к земле, на теле виднелось множество других ран. Это был могущественный герцог Бургундии, один из богатейших монархов Европы, Карл Смелый. Он умирал в одиночестве на берегу никому не известного водоёма, а вокруг лежали воины его полностью разбитой, уничтоженной армии. Проблески сознания всё ещё появлялись в его голове. «Какая бесславная смерть, – мелькнуло в мыслях. – Всё было напрасно! Всё! Господи, ну почему? Почему?». Раненый застонал, и тут же тяжёлый удар топора обрушился на его голову. Темнота поглотила герцога. А жадные руки потянулись к шлему и дорогому оружию – мародёры приступили к своей грязной работе.

43 года назад, осенним днём, холодным, но солнечным, в замке города Дижона, столицы герцогства Бургундия, появился на свет мальчик, сын и наследник герцога Филиппа 111 Доброго Валуа. Ребёнок заявил о себе громким криком, и измученная тяжёлыми родами герцогиня Изабелла Португальская слабо улыбнулась и протянула дрожащую руку к рождённому ею ребёнку. В глазах была тревога.

Герцогиня волновалась, и не зря. Ей было уже тридцать шесть лет, и два рождённых раньше ребёнка не выжили – один сын родился слабеньким и прожил всего полтора года, второй не протянул и месяца. А наследник был нужен, и родить его было прямой обязанностью её, герцогини Бургундской. Не имело никакого значения, что у её супруга во всех его замках бродило множество внебрачных детей. Один из них, двенадцатилетний сын красавицы Жанны де Прель, давней любовницы герцога, воспитывался здесь же, в герцогских покоях. Но наследником будет не он, нет. Её, Изабеллы, сын должен надеть герцогскую корону после отца. Остальное неважно.

– Кто? – спросила женщина едва слышным голосом.

– Мальчик, мадам, – восторженно проговорила верная камеристка Мариетта, – и такой крепенький, такой красивенький! Прелесть!

Герцогиня облегчённо вздохнула. Она держалась из последних сил, но чувство удовлетворения переполняло её. Она справилась, дала герцогу желанного наследника.

Тут отворилась дверь, и в комнату ворвался взволнованный Филипп.

– Где он? Где мой сын? – спросил громким, хриплым от волнения голосом – Дайте мне его.

И принял на руки маленький свёрток, в котором заключалось будущее Бургундии. Ребёнок был спокоен. Хороший, крепкий мальчик. Герцог вздохнул с облегчением и подошёл к постели жены. Наклонился и поцеловал измученную женщину в искусанные до крови губы.

– Спасибо, дорогая, вы очень порадовали меня и всё герцогство.

Множество колоколов Дижона звонили весело и радостно. Бургундия получила наследника, и это было большим счастьем. Праздник ожидал всех.

Мальчика окрестили Карлом, и он сразу же получил титул графа де Шароле. А в возрасте двенадцати дней от роду был посвящён в рыцари ордена Золотого Руна. Рос он крепеньким, рано начал ходить и говорить, чем бесконечно радовал родителей.

Изабелла Португальская была третьей женой герцога Бургундского. Оба прежних его брака были бездетными. Герцог, разумеется, поправлял свои дела на стороне, но это не было решением проблемы наследования титула и власти. Первой женой Филиппа была дочь короля Франции Карла У1 и Изабеллы Баварской Мишель Французская. Девочке было четырнадцать лет, когда она стала герцогиней Бургундской, а через тринадцать лет герцог овдовел. Спустя два года Филипп женился повторно на Бонне д`Артуа, вдове его дяди, графа Неверского Филиппа 11. Однако этот брак оказался совсем непродолжительным, и вот, наконец, тридцатичетырёхлетний герцог Бургундский, мужчина в расцвете сил, торжественно сочетался браком с Изабеллой, дочерью короля Португалии Жуана 1 и Филиппы Ланкастер. Пышная свадьба состоялась в Брюгге, и этот брак оказался, в конце концов, стабильным, соединив супругов на долгие тридцать семь лет, до самой кончины герцога.

Филипп 111 был сложным человеком. Своё прозвище Добрый он получил вовсе не по причине мягкого характера, а потому что хорошо держал в руке меч и умело им пользовался. Он был очень вспыльчив и в гневе страшен, но быстро отходил и умел прощать. Любил роскошь и окружал себя дорогими вещами. Ценил искусство и был коллекционером. Очень любил хоровое пение и создал придворную капеллу, которая считалась лучшей в Европе.

Всю свою жизнь Филипп Добрый высоко ценил и всячески поддерживал идею рыцарства при своём дворе. В 1430 году, по случаю своего третьего бракосочетания он создал орден Золотого Руна, который вскоре оказался самой влиятельной рыцарской организацией своего времени. Праздником учреждения ордена стал день Святого Андрея, 10 января. Апостол Андрей издревле покровительствовал Бургундии, и Андреевский крест украшал дома горожан. Через три года Папа Римский Евгений 1У утвердил орден как силу, охраняющую церковь и веру. В распоряжение ордена Филипп предоставил все ресурсы своего колоссального состояния, и это способствовало росту его влияния. Орден объединил в своих рядах цвет бургундского рыцарства. Его капитулы проходили всегда очень торжественно и красиво. А в любимых городах герцога Филиппа – Брюгге и Лилле – часто проходили рыцарские турниры, что было праздником для самих рыцарей и великолепным зрелищем для горожан.

Совершенно естественно, что рыцарями этого ордена стали оба сына герцога – его законный наследник Карл и воспитывающийся с самого детства при герцогском дворе незаконнорожденный, но любимый сын Антуан, впоследствии известный как Великий бастард Бургундии. Между мальчиками была разница в возрасте в двенадцать лет, но это не помешало им стать близкими друзьями. Они росли вместе, и Антуан был единственным братом, которого признавал Карл. У него он учился идти по дороге возмужания. А учиться было чему.

Антуан был красив, ловок, силён и очень любил состязания. Он прекрасно владел луком и завоевал титул «короля» Гильдии лучников Святого Себастьяна в Брюгге. Младший брат не желал отставать от него, и тоже стал успешным в боевых искусствах. Честь называться победителем состязаний лучников он впоследствии у брата перехватил и держал за собой до конца жизни. Разница в возрасте никогда не мешала братьям прекрасно понимать друг друга и доверять один другому. Пожалуй, не было в жизни Карла человека, которому он доверял бы больше, чем брату. Но и Антуан всегда, всю жизнь был безоговорочно предан графу де Шароле, а впоследствии герцогу Карлу Смелому. Он спас ему жизнь в битве при Монтлери, когда Карл, облечённый стареющим отцом всей полнотой военной власти, сражался с королём Франции Людовиком Х1. В этом сражении Карл был ранен, и французы намеревались захватить его в плен, они даже сумели отрезать графа от его воинов. Это была бы великолепная удача для Людовика – Карл уже вошёл в силу и показал себя достойным преемником своего воинственного отца. Но Антуан, известный как великолепный бесстрашный воин, не позволил пленить брата. Он отбил его у врагов и, окровавленного и теряющего силы, вывел с поля боя. Да, их братская любовь и дружба были не раз проверены на деле.

Карл был далеко не простой личностью. От отца он унаследовал страшные по силе вспышки гнева. Но если Филипп был отходчив и умел прощать, сын этим не отличался. Отец прекрасно владел оружием, и сын не отстал от него, а в бесстрашии и отваге, безусловно, превзошёл. Ему было всего девятнадцать лет, когда в битве при Гаверене он показал всем свою упрямую, доходящую до безрассудства отвагу, которую проявлял до конца жизни и за которую получил своё прозвище Смелый. Он страстно увлекался рыцарскими играми и военными упражнениями и был, как и отец, глубоко предан идее рыцарства. При этом молодой граф был хорошо образован, любил и понимал музыку, ценил произведения искусства и умел наслаждаться красивыми вещами. Только разгульный образ жизни он не перенял у своего отца – ему это всегда претило. От матери Карлу достались чёрные глаза, приступы меланхолии, так свойственные всем португальцам, и набожность.

Карлу было всего семь лет, когда его впервые женили. Катарина, дочь французского короля Карла У11 и сестра дофина Людовика (будущего короля Людовика Х1) была на пять лет старше своего супруга. Стать ему настоящей женой она не успела, поскольку умерла в возрасте восемнадцати лет, а супругу тогда было чуть больше тринадцати. Когда Карлу исполнилось двадцать, его снова женили. На этот раз в жёны ему была избрана Изабелла де Бурбон, девушка красивая и весьма честолюбивая. Карл не любил её – его желанием было жениться на Анне Йоркской, представительнице Английского королевского дома. Однако спорить с волей отца он не стал и прожил с женой в мире и согласии (когда бывал свободен от ратных дел, разумеется) долгих двенадцать лет, сохраняя ей при этом безусловную верность. В этом браке родился единственный ребёнок Карла – дочь Мария, его наследница. После смерти жены Карл решился осуществить своё давнее желание, и спустя три года, уже будучи полновластным герцогом, женился на английской принцессе, но уже не Анне, а Маргарите. Это позволило герцогу Карлу Бургундскому объединиться с давним союзником – Англией. И как ни изворачивался хитроумный Людовик Х1, пытаясь помешать этому браку, свадьба всё же состоялась. Она прошла в Брюгге летом 1468 года и была настолько богатой и великолепной, что запомнилась жителям города на века, в полном смысле этого слова.

Маргариту Йоркскую, дочь герцога Ричарда Йоркского и сестру английского короля Эдуарда 1У, ставшую герцогиней Бургундской, называли Прекрасной Дамой. Она была хороша собой, благородна, отменно воспитана и скромна. О большой любви между супругами речь не шла, это был брак политический, но жили они между собой вполне мирно и благополучно. Детей у супругов не было, но герцогиня Маргарита уделяла много внимания единственной дочери Карла Марии Бургундской. Она была дружна с падчерицей, помогала ей всегда и во всём, и много лет спустя заботилась о её осиротевших детях.

А всю страсть, кипевшую в его душе, Карл отдавал своей земле и идее её восстановления в прежних границах. Бургундия была богатой страной, но она знала и лучшие времена и когда-то давно имела статус королевства. Сейчас заветной мечтой Карла было соединить между собой свои разрозненные земли – Нидерланды на севере и Бургундское герцогство на юге. Но их разделяли владения герцогства Лотарингия. И на них давно уже зарился французский король Людовик Х1, также горячо мечтавший об увеличении своих территорий. Но воевали эти монархи по-разному. Карл с безоглядной смелостью кидался в сражения, ведя за собой преданных вассалов. Людовик предпочитал плести хитроумные сети в тишине дворца и покупать победы золотом, сохраняя жизнь и кровь своих солдат. А армия у него была весьма и весьма сильная. Его шотландской гвардии, лучше которой не было воинов в Европе, завидовали многие монархи.

Расширение границ своих владений успешно начал ещё Филипп Добрый. Пока другие монархи воевали между собой, он, где силой, где подкупом присоединил к себе маркграфство Намюр, несколько нидерландских земель, включая Фрисландию и Зеландию, герцогство Брабандское, маркграфство Антверпенское и герцогство Люксембург. Это была большая территория, и Филипп с гордостью назвал себя Великим Герцогом Запада.

Когда Филипп Добрый скончался, к его единственному законному сыну и наследнику Карлу Смелому перешли во владение большая территория, огромное богатство, звание магистра ордена Золотого Руна и титул Великого Герцога Запада. Всё это нужно было оберегать и приумножать, чему новый герцог и отдался со всей страстью. Он создал себе большую армию, уделяя должное внимание её организации и дисциплине, активно нанимая иностранных наёмников, в основном из Англии и Италии, и развивая артиллерию. Это помогало ему воевать весьма успешно. Удача сопутствовала герцогу Бургундскому во многих сражениях. Он железной рукой держал в повиновении подвластные города, которые не всегда желали с этим мириться. Да и король Людовик имел длинные руки и частенько подстрекал их к неповиновению. Такую подпольную работу он активно проводил в Льеже. И город взбунтовался. Горожане захватили в плен своего епископа и подняли знамя короля Франции. Карл отреагировал мгновенно. Он как раз вёл в это время переговоры с Людовиком в Перроне. А, услышав новость, решился и сделал короля Франции своим заложником. Людовику пришлось стать свидетелем осады и взятия Льежа. Одержав же победу, Карл разделался с непокорным городом самым жестоким образом – его стены были разрушены, город разграблен, а жители уничтожены, все. Карл не щадил никого, а бледный и растерянный Людовик, стоя рядом с герцогом в шляпе, украшенной бургундским крестом, наблюдал, как гибнут те, кого он подстрекал к неповиновению.

Сражения и осады длились бесконечно. Армия Карла приобрела большой опыт во взятии и разрушении городов. А сам герцог без малейшей жалости расправлялся с теми, кто ему противился. Столь же жестоко, как с Льежем, Карл расправился с городом Динаном. Реки крови были пролиты в побеждённом городе, имущество горожан разграблено полностью. Ни в Динане, ни в Льеже Карл не пощадил никого – убивали мужчин, женщин, стариков, детей и даже монахинь из монастыря. Могучий властитель Карл Бургундский шёл к своей цели, всё больше веря в то, что Бог на его стороне, и великое свершение не за горами – он станет королём единой Бургундии, а там, кто знает, может быть, добьётся и большего. Честолюбивые мечты Карла не знали границ.

Сейчас же, между Великим Герцогом Запада и его будущим королевством оставалось герцогство Лотарингское. Во главе его стоял совсем молодой ещё Рене 11, «дитя», как называл его Карл. Воевать он ещё не научился, да и куда ему против могущественного герцога Бургундского. Однако за спиной юного Рене стоял хитрый и всё видящий Людовик, готовый и приютить герцога, и помочь ему.

Карл первым начал военные действия. Сами же эльзасцы, уверенные в помощи со стороны швейцарских кантонов, и спровоцировали герцога. Они уничтожили один из бургундских гарнизонов и казнили доверенного управляющего Карла, фохта Гагенбаха. А перед этим несколько раз вторгались на территорию Бургундии, подвергая разграблению захваченные земли. У швейцарцев было правило никогда не брать пленных – всех захваченных врагов они убивали здесь же, на месте. Когда швейцарцы захватили бургундский городок Штеффис, оказавший им сопротивление, всё мужское население было уничтожено сразу – пленных сбрасывали в пропасть.

Разгневанный сверх меры Карл ринулся на Лотарингию и сходу взял её столицу Нанси. Можно было бы и остановиться на этом, но Карл, как говорится, закусил удила. Он не слушал советов своих приближённых, даже Антуан не смог отговорить брата от действий, которые могут обернуться бедой. Герцог Бургундский вообще был склонен единолично принимать решения, от своих приближённых же требовал беспрекословного выполнения приказов. И он двинулся через Юру на швейцарцев. Так началось то, что получило впоследствии название Бургундские войны и что стало началом конца для могущественного герцога Карла Смелого и для самой Бургундии.

Первым замком после перехода через Юру был Грандсон на берегу Невшательского озера. Бургундские войска осадили крепость, где и гарнизон-то был всего человек пятьсот. Швейцарцы сопротивлялись, но всё же вынуждены были сдаться. И тут Карл, уступая своей безграничной ярости, которая туманила ему голову, совершил очень жестокий даже для военного времени поступок. Он велел казнить всех солдат гарнизона, сдавшихся на милость победителя. Часть из них скинули с высокой башни на прибрежные камни, часть утопили в озере, сбросив в воду со связанными руками, а остальных повесили, развесив гроздьями на деревьях прилежащего леса. Это было слишком жестоко. Ведь перед ними были всего лишь солдаты, которые исполняли свой долг, и они сдались. Но Карл не желал ничего слышать. В нём клокотала ярость и желание раздавить своих врагов, как он делал это не раз и не два в своей богатой сражениями жизни.

Возле Грандсона был разбит бургундский лагерь. Он занял огромную территорию, хорошо укреплённую и удобно расположенную в лощине. Посреди лагеря возвышалась великолепная красная палатка самого герцога, где он всегда размещал вещи, которые любил и возил с собой в обозе. Здесь было много золота и драгоценных камней, украшавших обычно походный быт Карла. Одна часовня чего стоила! Двенадцать фигур апостолов, отлитых из чистого золота, помогали герцогу молиться за свою мечту и свою победу. И множество другой драгоценной утвари, которая всегда была под рукой.

Карлу следовало бы дожидаться противника в своём хорошо укреплённом и защищённом артиллерией лагере. Но он рвался вперёд. С одной стороны, герцог не знал, что за его спиной Людовик своими обычными методами – золотом и дипломатией – сумел объединить герцога Сигизмунда Австрийского со швейцарскими кантонами, и теперь перед ним была армия намного большая, чем он ожидал. С другой стороны, Карл, презрительно называвший швейцарцев пастухами, не считал их серьёзными противниками. Антуан, как мог, отговаривал брата от необдуманного шага, но справиться с его упрямством у него не получилось. Армия бургундцев двинулась навстречу врагу. У Карла было около пятнадцати тысяч воинов, и он очень рассчитывал на свою тяжёлую конницу и мощную артиллерию. Но в условиях пересечённой местности, в которую он сам же себя и загнал, не могли эффективно действовать ни та, ни другая его сила. А швейцарцы, к его огромному удивлению, выстроились в мощную баталию, ощетинившуюся длинными пиками, и пробить их строй не представлялось возможным. Рыцарская конница под командованием Шатогюйона ринулась вперёд, но вынуждена была отступить, оставив на пиках швейцарцев своего командира. Стрелки тоже не смогли развернуться. А к швейцарцам подходили всё новые и новые силы, которые теснили бургундцев. Не перестроившаяся полностью армия Карла остановилась и стала отступать. Возникла паника, а дальше процесс стал уже неуправляемым. Зачинщиками паники были, как всегда, наёмники – они больше других берегли свою жизнь, а потом она разгорелась как пожар с сухом лесу. Бургундские войска вихрем пронеслись через свой лагерь и ринулись прочь от места сражения. Швейцарцев остановила богатая добыча, которая сама упала им в руки. Чего только не было в этом роскошном лагере! Говорили потом, что за счёт этой добычи несколько швейцарских кантонов безбедно жили много лет.

Потерпев сокрушительное поражение, Карл вынужден был отступить к маленькому городку Нозеруа. От его огромной армии осталось одно воспоминание. Карл был потрясён тем, что произошло. Он никогда не ожидал, что вместо сборища неорганизованных горцев его встретит так чётко и слаженно действующая сила. Он считал их чуть ли не дикарями, а встретил закалённых в сражениях солдат. К сожалению, взять себя в руки и признать очевидность своего поражения герцог не пожелал. У него была одна цель – набрать новую армию и снова двинуть её против швейцарцев. Сейчас с ним оставалась только горстка людей.

Армию Карл собрал, хотя на это ушло больше чем полгода. И снова двинул свои силы на швейцарцев. Был конец весны. Яркое солнце освещало разноцветную ленту бургундской армии, двигающейся в сторону озера Невшатель, и сверкало в блестящих доспехах рыцарей. Карлу казалось, что само небо благословляет этот его поход. В начале июня он осадил крепость Муртен на берегу озера, недалеко от Берна. Гарнизон крепости был довольно мощным – более полутора тысяч человек, и командовал им опытный в сражениях и решительный в действиях военачальник Бубенберг. Бургундцы подтянули к стенам крепости артиллерию, возвели осадные и защитные в своём тылу сооружения. Наконец – первый штурм, и … первая неудача. Гарнизон крепости устоял, и тут ещё к осаждённым по водам озера подошло подкрепление. А неподалёку от лагеря Карла, у Ульмица, собиралась армия неприятеля. К швейцарцам присоединились силы союзников. Подошёл почти двухтысячный конный отряд герцога Рене Лотарингского с ним самим во главе, за ним австрийская конница, следом подоспели воины из Страсбурга и Цюриха. Армия сформировалась внушительная. Но главной её ударной силой была швейцарская пехота с её опытом построения в баталии и тяжёлыми алебардами, очень эффективными в рукопашном бою. Две недели тянулось изматывающее молчаливое противостояние. Бургундцы ожидали атаки и всё-таки пропустили её первые признаки. Конфедераты пошли в бой совсем не с той стороны, откуда их ожидали. Под покровом дождливой ночи они перебросили свои силы, чтобы двинуться на бургундцев со стороны леса. Таким же дождливым днём на лагерь Карла обрушилась лавина – три чётко организованные баталии копейщиков и алебардщиков, по восемьсот человек каждая, да ещё около двух тысяч рыцарей, надёжно защищённых своей пехотой, и несколько конных и пеших подразделений хорошо вооружённых воинов. За конфедератами был элемент неожиданности, а бургундцы потеряли драгоценное время, не сразу выстроившись в новые боевые порядки. И тут ещё от Муртена ударили в спину воины осаждённого гарнизона. Армия Карла была разбита наголову. Это было второе сокрушительное поражение. Сам герцог со своим ближайшим окружением едва смог уйти.

Карл был в ярости. Он не слышал увещеваний сподвижников и снова рвался в бой. Огромными усилиями он сформировал ещё одну армию, но двинул её не на швейцарцев, а на столицу Лотарингии. Совсем недавно герцог Рене, воспользовавшись тем, что Карл увяз в противостоянии с конфедератами, отбил Нанси, освободив город от бургундского владычества.

Ядром бургундской армии, как и раньше, служила мощная рыцарская конница. В её составе была именитая знать Бургундии – герцоги, графы, бароны, а также рыцари-баннереты с собственными отрядами под родовыми знамёнами и даже вовсе незнатные, но достаточно обеспеченные люди, которые могли позволить себе приобретение дорогостоящего вооружения и боевого коня. Основу пехоты составляли воины из Фландрии и Голландии. Идя привычным путём, Карл привлёк в свою армию много наёмников. Из них он всегда ценил выше других итальянских кондотьеров, один из которых, Кола Монфор, граф ди Кампобассо участвовал в военных операциях его армии уже два года. Грозную силу представляли собой прославленные английские лучники, которых насчитывалось до тысячи. Армия была большая, и герцогу удалось ввести в ней определённую регулярность и строгую дисциплину. И, конечно, могучей силой была мощная и многочисленная артиллерия.

В конце октября Карл Смелый осадил Нанси. Гарнизон города был ослаблен, продовольствия явно не хватало, и успех казался герцогу обеспеченным.

Город был уже готов к сдаче, когда к нему подошли лотарингско-швейцарс-кие войска под командованием герцога Рене. Как видно, «дитя» быстро взрослело в условиях непрекращающихся сражений, тем более, имея такого мудрого учителя, как король Людовик.

Основу швейцарской армии, как и раньше, составляла высоко профессиональная пехота с объединением в баталии, непробиваемые для рыцарской конницы. Численность собранной герцогом Рене армии вдвое превосходила силы бургундцев.

Позиция, занятая войсками Карла Смелого, была удобна для обороны. Их прикрывали речушка Сен-Жак и густая живая изгородь. Но время для сражения было неблагоприятным. Стояла уже зима с её ветрами и снегопадами, и это усложняло ведение боевых действий. Решительное сражение состоялось пятого января. В этот день разразилась метель, и это сделало малозаметными передвижения войск. Имитируя фронтальное наступление на позиции бургундцев, герцог Рене бросил основные свои силы в обход флангов противника. Это позволило ему быстро смять главные силы бургундской армии. И в разгар сражения, когда дорог был каждый человек, граф Кампобассо предал своего нанимателя, переметнувшись в стан противника вместе со своей трёх с половиной тысячной кондоттой. К чести герцога Рене надо сказать, что он с презрением отверг предателя. Но это уже ничего не могло изменить для Карла.

Почти всё бургундское войско было перебито. Часть его попала в плен, в том числе практически вся бургундская знать во главе с Великим бастардом Антуаном. Только самого Карла нигде не могли найти. Его видели, яростно сражающимся в самых опасных местах, а потом он исчез. Герцог Рене не мог считать свою победу полной, пока не увидит тело своего поверженного врага. Ведь если Карлу удалось скрыться, герцогская корона вряд ли удержится долго на голове Рене. И он велел искать Карла.

Когда герцог Рене въехал в Нанси на своей любимой белой лошади, его встретил наполовину разрушенный город, уцелевшие жители которого шатались от голода, несмотря на то, что съели всех лошадей, собак и кошек, каких смогли найти. Герцогский дворец был тоже сильно повреждён, крыша его сгорела. Однако Рене, невзирая ни на что, отправился в собор Святого Георгия отслужить торжественную мессу по случаю своей победы и освобождения города. А после жители выдержавшего осаду Нанси кинулись грабить бургундский лагерь. Голод им больше не грозил.

Поиски тела Карла Смелого были долгими и трудными. Наконец, его нашли на берегу маленького озера. Он был почти полностью раздет. Тело страшно изранено, голова пробита. Рядом с ним лежал Жан де Рюбампре, бывший правитель Лотарингии. Обоих перенесли в город, чтобы предать земле. Израненное тело Карла тщательно обмыли, одели в шелковое платье с золотой вышивкой, голову прикрыли красным бархатным беретом. И началось прощание с последним Великим Герцогом Запада. Многие пришли сюда из любопытства и чтобы удостовериться, что страшный герцог действительно мёртв. Но были и искренние слёзы по поводу его кончины. Антуан, будучи сам пленником, предавался отчаянию, что не смог спасти жизнь брата. Оливье де Ла Марш преклонил колено перед останками человека, рядом с которым он прошёл столько сражений, был командиром его гвардии. Он смахнул скупую слезу, которую не смог удержать – ведь он вырос вместе со Смелым в герцогском замке, и именно молодой Карл, будучи ещё графом де Шароле, посвятил его в рыцари ордена Золотого Руна. Перед погребальным ложем герцога прошла вся череда его бывших сподвижников, большинство из которых искренне горевали о нём. Каким бы сумасбродным и неуправляемым ни был иногда герцог Карл Смелый, какие бы ошибки не совершал, но он всегда служил образцом рыцарской чести и был человеком огромной личной отваги. И он любил превыше всего Бургундию, её процветания желал, за её великое будущее бился. И вот теперь он лежит здесь, в столице Лотарингии, холодный и безмолвный, и уже ничем не может помочь своей земле.

Герцог Рене тоже пришёл отдать последнюю почесть своему поверженному врагу. Он стоял над телом Карла, с грустью глядя в знакомое лицо, и думал о том, что всё могло бы быть совсем иначе. Не его воля привела кузена Карла в Лотарингию, не его желанием была эта страшная бойня. Это – жестокий жребий, выпавший им обоим.

На другой день герцог Карл Смелый был похоронен в соборе Святого Георгия, стены которого затягивал чёрный шелк. Собор был полон людей, и каждый из них держал в руке зажжённую свечу. В полной тишине тело герцога опустили в яму и накрыли плитой. Всё было кончено. Герцог Карл завершил свой земной путь, и вместе с ним умерла его любимая Бургундия.

Не прошло и пяти лет, как Бургундия, на которую давно зарились и Франция, и Германия, была, согласно Аррасскому миру, разделена между этими странами. Часть её Мария Бургундская, наследница Карла, принесла в приданое своему мужу, Максимилиану Габсбургу. Остальное просто прибрал к рукам Людовик Х1, чрезвычайно довольный завершением всей этой военной кампании. Он за хороший выкуп вернул свободу тем бургундским рыцарям, что попали в плен под Нанси и были потом переданы ему герцогом Рене. Почти никто из них не пожелал принадлежать дому Габсбургов, «свой» король французский был ближе и понятнее. Только де Ла Марш продолжал потом служить Марии Бургундской, как служил раньше её отцу.

Брак своей дочери Марии с наследником императора Священной Римской империи Максимилианом подготовил ещё несколько лет назад сам Карл Смелый. Это представлялось ему выгодным для Бургундии и для себя лично. Уж могущественный Фридрих 111 сможет помочь ему надеть королевскую корону. Однако Фридрих оказался слабее, чем думал Карл, и помогать ему не спешил.

После гибели Карла Смелого девятнадцатилетняя Мария осталась одной из богатейших невест Европы. Сразу же нашлось множество желающих завладеть её рукой. Даже хитрый Людовик имел намерение обручить её со своим наследником, семилетним дофином Карлом. Однако договорённость существовала, и молодой Максимилиан не собирался отступать от своего слова. В августе 1477 года в Генте Мария стала супругой эрцгерцога Максимилиана Габсбурга, в будущем императора Священной Римской империи. Максимилиан очень любил жену, однако долгого семейного счастья им не судилось. Через пять лет Мария трагически погибла, упав с лошади во время соколиной охоты. Максимилиан был безутешен. Марию похоронили в Брюгге рядом с отцом, останки которого были со временем перенесены в этот так любимый им город.

Сын Марии Бургундской и эрцгерцога Максимилиана Филипп 1 Красивый, внук Карла Смелого, был последним номинальным герцогом Бургундии и стал королём Кастилии. Однако долгой жизни судьба ему не подарила – как и мать, он умер, не дожив до тридцати лет.

Ясным майским днём 1477 года стройная дама в трауре и под густой вуалью вошла в собор Святого Георгия в Нанси. Оглядевшись по сторонам, она подошла к плите, на которой было выбито имя герцога Бургундии Карла Смелого. Отведя от лица вуаль, дама опустилась на колени рядом с холодным камнем и дрожащей рукой положила на серую его поверхность маленький скромный букетик цветов. Фиалки, так похожие цветом на её глаза, одиноко и беззащитно смотрелись на грубом камне. И женщина не выдержала. Слёзы полились ручьём, мешая видеть и не давая дышать. Женщина эта была Жюльетт де Шиме, вдовствующая графиня Орб, дочь ближайшего придворного Филиппа Доброго Жака де Шиме.

Сколько Жюльетт себя помнила в детстве, она всегда видела рядом Карла. Он был таким красивым мальчиком, что её сердце не выдержало – он стал её кумиром. Мальчик рос и всё больше отдавался воинским потехам – гарцевал на коне, стрелял из лука, размахивал мечом. А ей хотелось просто посидеть с ним рядом, поговорить, заглянуть в чёрные глаза, то горящие неистовым пламенем, то подёрнутые дымкой меланхолии. Но это было не для него. Он никогда не интересовался девочками, весь был в рыцарских и военных делах. Её иногда поддразнивал, называя Фиалкой за цвет больших красивых глаз. Потом Карл женился – и раз, и два, и три. Подрастала его дочь, больше похожая на мать, но с отцовскими чёрными глазами. А Карл всё больше времени проводил в походах и сражениях. Её выдали замуж. Она, как и положено, родила супругу троих детей. Но каждый раз, отдаваясь мужу, представляла себя в объятиях Карла. С этим она ничего не могла поделать. Он вошёл в её кровь, как яд, и ничем его было оттуда не изгнать. Это – на всю жизнь, до последнего вздоха.

Как ей жить теперь, когда его не стало, Жюльетт представляла себе плохо. Ведь весь мир изменился в тот холодный январский день, когда перестало биться сердце мужчины, которого она, несмотря ни на что, в душе всегда считала своим. Дорога была одна – в монастырь. Чтобы там, в тиши храма и своей маленькой кельи вымаливать у Господа прощение его грехов. Жюльетт знала, что на совести Карла было множество человеческих жизней. Знала, что порой он бывал неоправданно жесток. Знала, что в сердце его живёт непомерное честолюбие. И всё же … Господь милостив, Он простит Карлу его грехи, и, возможно когда-нибудь в будущем, когда придёт её час, она ещё раз увидит Карла там, на небесах. Там он будет спокоен, и в его чёрных глазах она, быть может, увидит, наконец, мягкий свет любви. Ведь она отдала ему своё сердце ещё на заре жизни, и сохранила верность этой любви навсегда.

А сейчас … Сейчас скромный букетик фиалок на сером камне, освещённом заходящим солнцем.