После того как все сытно поели, от души насладившись горячей, хорошо приготовленной пищей, дядя и племянник удобно уселись у огня. Рядом на маленьком столике стоял кувшин отличного вина и две чаши. Майкл пошёл проверить, как устроились их воины, и сам обосновался там же, среди них, не желая мешать Генриху. Ему, надо думать, о многом нужно поговорить с сэром Брэдом, покинувшим родной замок больше двадцати лет назад. И потом во владении одного из Лорэлов Майкл мог ненадолго снять с себя обязанности телохранителя при молодом господине, которые исполнял самым добросовестным образом, не оставляя его без внимания ни на минуту.

– Через пару дней, мой мальчик, ты сможешь увидеть мою супругу и всех моих отпрысков, – начал беседу старший из Лорэлов, – они сейчас гостят у её сестры. А пока расскажи мне, прежде всего, о родном доме и, конечно же, о цели своего приезда на континент.

Генрих не заставил себя просить дважды и подробно рассказал о положении дел в Лейк-Касле, а также всё, что знал, о родственниках и друзьях семьи. Сэр Брэд слушал, затаив дыхание, и не отводил взгляда от лица племянника. Тоска по родному дому всколыхнулась в сердце. До сих пор он успешно подавлял её, и постоянная занятость делами поместья хорошо помогала ему в этом. Кроме того, он искренне был привязан к своей супруге и горячо любил детей.

– Я очень благодарен тебе, мой мальчик, за твой рассказ, – тихо сказал он, когда Генрих умолк, – я так скучаю по дому. Но у меня не было другой возможности обрести земли. А король Ричард щедро одарил меня этим прекрасным поместьем. Он был великим воином, Генрих. И я никогда не забуду времени, что провёл под его командованием.

– Ты расскажешь мне, дядя, о короле Ричарде? – глаза молодого Лорэла загорелись.

– Обязательно расскажу, Генрих, – откликнулся рыцарь, – всё, что видел сам, и всё что знаю о нём. Но прежде поведай мне о том, что привело тебя сюда, на континент, в самое сердце владений Филиппа Французского, поскольку и Анжу, и Мэн вошли теперь в состав его королевского домена.

– Да, я уже знаю об этом, дядюшка Брэд, и это для меня очень больно, – откликнулся Генрих. – Ты ведь уже всё понял. Мама говорит, что я как две капли воды похож на отца. И честь Плантагенетов для меня не пустой звук, поверь, хоть я и всего лишь бастард.

Генрих на мгновенье затих, отпил немного вина из своей чаши и заговорил вновь.

– Для меня делом жизни стало обретение связи с родом отца. Я не претендую на звания и титулы – мне вполне хватает роли простого рыцаря Лорэла, и я горжусь знаменем Белого Волка и девизом предков. Под этим знаменем я воевал на севере с разбойными отрядами англичан и шотландцев, и под ним же мы с моими воинами помогали изгнать с острова французского дофина, уже примерившего корону Англии. А когда на трон сел юный Генрих Плантагенет, племянник моего отца, и волнения в стране утихли под мудрым правлением сэра Уильяма Маршала, я позволил себе выполнить, наконец, обет, данный мною в тот час, когда я впервые узнал о своём происхождении.

Генрих был взволнован. Глаза его горели, на щеках выступил румянец. И сэр Брэд с восхищением подумал о том, какой подарок всей Англии сделала его сестра. Мальчик был исключительно хорош собой и, несомненно, отличался широтой души и благородством отца. А молодой рыцарь между тем вёл свой рассказ дальше.

– Моей целью было поклониться могиле отца, а также моих бабушки и деда и сказать им, что я, боковой побег на дереве Плантагенетов, готов стоять насмерть за честь рода. Дорога наша лежала в аббатство Фонтевро. Но по пути я хотел увидеть легендарные замки, связанные с именем моего отца – Шато-Гайяр и Лош. Это такая мощь, дядя! Я бесконечно горжусь отцом, его отвагой и воинским талантом. И мне было так тепло, так хорошо возле его каменного надгробия, что не хотелось уходить. А потом…

И Генрих рассказал о неожиданном нападении на их отряд, о короткой, но жаркой битве и о том, как они скрытно пробирались сюда. Старший рыцарь Лорэл насторожился, в глазах появилось тревожное выражение.

– И ты не догадываешься, кто бы это мог быть, Генри?

– Нет, дядя. Хотя Майкл говорит, что эти люди специально охотились за нами. И он подозревает, что они достаточно долго следили за нашим отрядом. Я доверяю наблюдательности и чутью моего друга детства, которые он унаследовал от своего деда, хорошо обученного в своё время рыцарем Тимоти Эллиотом. Но кто это может быть, я даже не представляю.

Сэр Брэд Лорэл надолго задумался. Глаза его неотрывно смотрели на огонь, а голова работала напряжённо и чётко. Наконец он взглянул на племянника, вздохнул и заговорил.

– То, что пришло мне в голову, совсем не радует меня, мой мальчик. Но другого объяснения я не нахожу.

Генрих посмотрел на дядю взволнованно и даже тревожно. Его тон говорил о том, что сейчас придётся услышать что-то неприятное.

– Я склонен считать, что это люди короля Филиппа, – продолжил рыцарь. – Он был давним соперником твоего отца, которого так и не смог одолеть, и ярым врагом Плантагенетов. Его мечтой было отобрать владения англичан на континенте и подчинить себе хоть часть знаменитой Анжуйской империи, да и от короны Англии он, как ты знаешь, не отказался бы.

– Но при чём здесь я, дядя? – удивился Генрих. – Кто я для короля Филиппа? Мелкий рыцарь, песчинка. И почему именно за мной он послал погоню?

– Ты не понимаешь, племянник, – возразил сэр Брэд. – Для короля Филиппа ты не просто рыцарь, а сын его соперника и врага блистательного короля Ричарда. Тебя выдаёт твоя внешность, мой мальчик – ты ведь портрет своего отца. Тебя вполне могли узнать. А Филипп чем только может мстит и теперь своему непобеждённому сопернику. Я уверен, что к гибели Филиппа Фальконбриджа причастны люди французского короля. Хотя он не проявлял никаких претензий и мирно жил в своём сеньориальном владении. Он только отомстил за смерть отца непосредственно графу Аймару Лиможскому, и всё. Это не заслуживало смертного приговора. Но для Филиппа молодой Фальконбридж был сыном Ричарда, его плотью от плоти, а значит, продолжал его род. Филипп же мечтает, я думаю, искоренить род Ричарда полностью, не оставив и следов его существования на земле. И то, что наш прежний король не имел законных детей в браке, ему было на руку. И тут вдруг появляешься ты. Не просто сын, а живой портрет Ричарда. Стареющий Филипп, так и не победивший Ричарда при жизни, готов мстить ему и мёртвому. И уже отомстил, убив старшего сына и забрав в своё личное владение земли графов Анжуйских.

Генрих смотрел на дядю во все глаза. Такое не могло присниться ему даже в страшном сне. Он – и король Франции. Это не укладывается в голове.

– И я думаю, мой дорогой племянник, – продолжал между тем рыцарь, – что твоя жизнь в большой опасности. И тебе следует как можно быстрее, и не оставляя следов, покинуть Францию. Мне кажется, самым надёжным будет путь морем из Нанта. Плыть, конечно, дольше, но зато здесь тебя никто не станет искать. Уверен, что там, на севере, тебя уже поджидают во всех портах, откуда можно переправиться в Англию.

– Но, дядя, – возразил молодой Лорэл, – у меня есть ещё одно важное дело в Алансоне.

И он рассказал сэру Брэду о своей внезапно возникшей любви и о девушке, которая стала для него единственной на свете.

– Я не могу уехать без неё, дядя, – убеждал он рыцаря, – я дал ей слово. И я люблю её.

– Не буду спорить с этим высоким чувством, – ответил на это Лорэл- старший, – любовь скрашивает нашу жизнь и придаёт ей смысл. Это прекрасно, что ты уже нашёл свою. Но сейчас девушке придётся подождать. За тобой охотятся, пойми. А ищейки у короля Филиппа вымуштрованы на славу. От них мало кому удаётся уйти. Поэтому ты уедешь как можно скорей. И даже с моей семьёй тебе видеться не следует. А потом, позже, если захочешь, сможешь потихоньку приехать сюда тем же путём и забрать девушку. Если она останется верна тебе, разумеется.

– В Сабине я уверен, дядя, – отозвался Генрих, – как и она во мне. Мы любим друг друга всерьёз.

– Вот и славно, мой мальчик, – завершил дядюшка, – значит, хотя бы ради неё ты сделаешь всё, чтобы скрыться от ищеек Филиппа и сохранить свою жизнь.

Генрих опустил голову, склоняясь перед обстоятельствами. По всему выходило, что дядюшка Брэд угодил в точку в своих рассуждениях. И он не имел права рисковать жизнями своих людей. Да и самому умирать было рановато.

Следующий день англичане провели в сборах в дорогу. Люди отоспались, отъелись, дали отдых и хороший корм коням. И потом ранним утром, ещё до восхода солнца отправились дальше на запад, чтобы зафрахтовать в Нанте судно и переправиться к себе на остров.

Брэд Лорэл остался в своём владении, взволнованный донельзя. Он обрёл такого замечательного племянника и с тревогой думал, что сейчас легко может потерять его, если допустил в своих рассуждениях ошибку. Он знал, что теперь не успокоится до тех пор, пока из родного Лейк-Касла не придёт очередная весточка.

А в далёком Париже Жан де Рэ понуро стоял перед своим монархом, готовый принять на себя его гнев. Впервые за долгие годы он подвёл короля и не выполнил порученного ему дела.

– Мои люди упустили зверёныша, сир, – мрачно сообщил он. – Они следили за ним очень внимательно. Англичанин прошёл со своим отрядом мимо Шато-Гайяра, потом через Алансон, Ле-Ман и Тур проследовал к Лошу, а оттуда в аббатство Фонтевро. Там, возле церкви, их и решили брать. Но эти воины как заговорённые, право. Пока сам рыцарь был в церкви, довольно долго, надо сказать, его капитан, дьявол его забери, что-то почуял. Он вскочил на коня и подвёл скакуна для своего рыцаря. Потом быстро сказал ему что-то. Тот вскочил в седло, и в мгновение ока весь отряд был в боевой готовности. Дрались они, как черти. Мои люди почти все полегли. Один только Пьер смог выбраться живым и принести мне эти известия. А англичане как в воздухе растворились. Их поджидали везде, где они только могли пройти по пути к проливу. Но они не появились нигде. И я не знаю, что и думать, сир.

Филипп мрачно смотрел на своего верного слугу, и грозные молнии сверкали в его глазах. Такого он не ожидал. Его люди опытны и хитры. Как этому мальчишке удалось обмануть их? Кто ему помог? И куда он, тысяча чертей на его голову, делся? Король в ярости грохнул кулаком по столу и зашипел от боли, угодив на острый угол.

– Но я ещё не теряю надежды, сир, – попытался успокоить его Жан, – я оставил постоянный пост наблюдения в Алансоне. Там этот проклятый рыцарь нашёл себе любушку, и похоже, что это серьёзно. Я надеюсь, что рано или поздно он вернётся за ней, и тогда…

Мужчина многозначительно взглянул на короля.

– Он не уйдёт от нас, господин мой, поверьте моему чутью. Я велел ждать его сколько ни придётся.

– Это слабое утешение, мой верный Жан, но всё же, – более спокойно произнёс монарх, – коль ничего другого у нас нет, будем уповать, что на следующий раз мышеловка сработает.

Жан де Рэ покинул своего господина слегка успокоенный тем, что не потерял его доверия. А Филипп снова думал о прошлом. Его сложные отношения с королём Ричардом сплелись в такой тугой узел, что его не удалось развязать ещё и до сих пор. Восемнадцать лет прошло с тех пор, как английский монарх отошёл в лучший мир, а на душе у Филиппа и теперь ещё нет покоя.

Глубоко спрятанным под водой камнем преткновения в отношениях двух монархов была и их личная жизнь. Когда-то в молодости Ричард отверг предложение сочетаться браком с дочерью французского короля Людовика У11 Алисой, сводной сестрой Филиппа. Ну да, принцесса повела себя не слишком осмотрительно, вступив в любовные отношения с самим Генрихом Плантагенетом, а сын отказался подбирать объедки за отцом. Но она всё-таки дочь короля, и это много значит. Однако Ричард упорно сопротивлялся этому браку, несмотря на все уговоры и требования Филиппа. Французский монарх даже постарался перекрыть английскому путь к женитьбе на хоть сколько-нибудь подходящей невесте. Ему удалось распустить слух о том, что Ричард предпочитает женщинам мальчиков и молодых мужчин. И он довольно успешно довёл этот слух до правящих домов Европы. В результате рынок знатных невест оказался закрытым для соперника, несмотря на то, что он был, пожалуй, лучшим женихом в Европе. Но эта хитрая лиса Алиенора Аквитанская сумела-таки найти для своего любимчика подходящую партию, и он женился на благонравной Беренгарии Наваррской. Детьми брак этот благословен не был, и хоть это грело душу.

Филипп, однако, доподлинно знал, что женщины всегда кидались на шею Ричарду, а он никогда не воспринимал их всерьёз. И никогда не старался поправить свои финансовые дела за счёт женитьбы. Он легко сходился с женщинами и столь же легко их покидал. С возлюбленной, родившей ему сына ещё в молодости, отношения у него не сложились. Ричард признал ребёнка и доверил своей матери заботиться о нём. Жену ему нашёл достойную. Амелия де Коньяк принесла мужу хорошее владение и собой была хороша, хоть и немного старше Фальконбриджа. Но вот детей ему не родила. И Филипп, убрав своего тёзку, считал, что уничтожил весь род соперника, вырезав его под корень. А тут нате вам, новости. Ещё один наследник, да ещё похожий на отца, как две капли воды. Снести такое было трудно.

И не давало покоя осознание того, что и как мужчина он проиграл Ричарду. Филипп был женат трижды. И все три раза выбором невесты руководило желание взять богатое приданое. И счастливой он свою семейную жизнь назвать не мог.

Первый раз Филипп надумал жениться в пятнадцать лет. Его мачеха Аделаида де Шампань, сильная характером и властная женщина, категорически возражала против этого брака. Но Филипп видел перед собой большие возможности в укреплении своего финансового положения и не отказался от этой идеи. Девчушке Изабелле де Эно, племяннице графа Фландрского, было и вовсе десять лет. Но за ней давали отменный земельный надел, составивший впоследствии крупное графство Артуа. И это было главным. Что касается семейного счастья, то его Изабелле, прелестной и нежной девушке, не досталось. Ей было всего тринадцать, когда Филипп, жаждавший наследника и не получивший его, объявил о разводе с женой. Но французы любили Изабеллу и отстояли свою королеву. Потом ещё несколько раз недовольный Филипп отсылал супругу прочь. Но, наконец, через семь лет брака Изабелла родила королю наследника – крепкого красивого мальчика, названного Людовиком. Филипп тут же преисполнился великой благодарности к супруге, объявил во всеуслышание о своей бесконечной любви к ней и пожелал, чтобы её признали самой почитаемой из всех французских королев. Однако долго наслаждаться таким положением Изабелле не довелось. Ещё через три года она скончалась в родах, пытаясь дать жизнь двум близнецам, опять мальчикам. Ей не было ещё и двадцати лет. Филипп затосковал и отправился в Крестовый поход.

Через три года, вернувшись из Палестины, Филипп принялся за поиски новой жены. На этот раз взгляд его обратился на север. Там прекрасным цветком расцвела красота принцессы Ингеборги, дочери короля Дании Вальдемара 1 Великого и Софьи Полоцкой. Правда, девушке было уже девятнадцать лет, однако она была очень хороша собой, скромна, а главное – её брат король Кнут У1 был очень богат и давал за сестрой отличное приданое. Филипп послал за ней своих надёжных людей.

И вот Ингеборга прибыла во Францию. Филипп во всей красе королевских регалий встретил суженую в Амьене. Её красота произвела на жениха сильное впечатление, и он пожелал венчаться немедленно, ждать не соглашался. Однако в брачную ночь с Филиппом случился конфуз – он не смог овладеть молодой женой. И наутро потребовал, чтобы её отправили обратно – она-де заколдовала его мужскую силу. Однако Ингеборга была уже королевой Франции и уехать к брату отказалась наотрез. Филипп пришёл в ярость и заточил непокорную в монастырь. При этом денег на её содержание не выделили, и несчастная Ингеборга ужасно бедствовала. К тому же её заставляли работать наряду с другими монахинями.

Король Филипп же, начисто забыв об отвергнутой супруге, принялся искать себе новую королеву. Однако о положении Ингеборги хорошо знали в Европе, и потенциальные невесты одна за другой выходили замуж совсем за других претендентов на их руку. Отказы приводили Филиппа в бешенство, но изменить положение дел он был не в силах. И вот, наконец, спустя три года мытарств французского монарха, нашлась смелая девушка, решившаяся пойти ему навстречу, – Агнесс Меранская, сестра герцога Мерании Оттона. Король встретил невесту в Компьене и нашёл девушку красивой, она его – весьма привлекательным, несмотря на то, что в свои неполные тридцать два года он был уже лысым. Все жители города болели за успехи своего монарха на брачном ложе. И наутро весть о том, что королю удалось справиться с задачей, облетела весь город. Филипп вступил в счастливый период своей семейной жизни.

Однако долго тишина и благолепие не продлились. Ингеборга горевала в своём монастыре, а её брат, датский король, осаждал Святой престол, требуя восстановления справедливости. Престарелый папа Целестин на это дело смотрел сквозь пальцы, однако пришедший ему на смену папа Иннокентий, молодой, сильный и решительный, потребовал соблюдения законного брака с Ингеборгой. Филипп отказался. И тогда Иннокентий объявил Франции интердикт. Страна замерла в ужасе, когда закрыли двери все церкви и монастыри, и перестали исполняться христианские обряды.

Филипп был побеждён. Он отослал свою любимую Агнесс, родившую ему уже двух детей, в замок Сент-Лежеран-Ивелин под Парижем и на Вселенском соборе объявил привселюдно, что возвращает на трон Ингеборгу, которую всегда продолжал любить. На самом же деле, самолично увезя жену на коне, он отправил её в новое заточение, теперь уже в тюрьму Этамп, обеспечив ей крайне жестокое содержание. Он надеялся, что она, наконец, сдаст позиции. Но Ингеборга твёрдо стояла на своём – она королева Франции и нежно любит своего супруга. Отвергнутая Агнесс же сильно горевала и умерла, родив третьего ребёнка. Папа Иннокентий на стал воевать с младенцами и позволил признать их законными детьми короля. А Филипп, в совершенно расстроенных чувствах, решил жениться ещё раз, четвёртый. Он нашёл себе молодую даму из Арраса, которая быстренько родила ему сына.

Но тут обстановка резко изменилась – возникла угроза самой Франции, против которой объединились внешние враги. Нужна была сильная армия и мощный флот. И Филипп вспомнил о своём родственнике датском короле. Пришлось забыть о даме из Арраса и возвращать на трон Ингеборгу, теперь уже по-настоящему. Это удивительно, но женщина, просидевшая в заточении двадцать долгих лет, простила супруга и изъявила готовность любить его. На этот раз ничто не мешало их сближению. Филипп усадил супругу на трон рядом с собой и даже стал обсуждать с ней государственные дела, получая дельные советы. Врагов он разгромил, одержав блестящую победу в битве при Бувине, и победителем вернулся в нежные объятия с нетерпением ожидающей его королевы.

Своего бастарда он, конечно, признал – всё же в нём благородства не меньше, чем в сопернике. Сейчас Пьеру Шарло уже 11 лет. Хороший сообразительный мальчик. И он, разумеется, позаботится о нём, поможет занять достойное место в обществе. Хоть в этом не отстанет от распроклятого Ричарда.

Вспоминать всё это Филиппу было не просто неприятно, но даже тягостно. Получается, что ненавистный Ричард во всём обошёл его. И даже мысль о том, что пал он от руки простого лучника, не радовала. Его всё равно считали величайшим рыцарем Европы. И вот теперь он подсунул ему, Филиппу, такую каверзу. Нет, с этим нужно справиться быстро и забыть. Навсегда забыть и самого Ричарда, и его сыновей. Силы уже не те, и лишние волнения ни к чему.

Сейчас все надежды Филиппа были на собственного сына. Ему уже тридцать лет, и он вполне состоялся как наследник престола. Мальчик, безусловно, одарён военными талантами. Битвы и сражения он любит превыше всего.

Будучи умным и предусмотрительным человеком, Филипп очень удачно женил сына семнадцать лет назад. Да, его мальчику было тогда всего тринадцать, а невесте и того меньше. Но зато какая невеста! Из рода Плантагенетов. И это давало возможность его сыну претендовать на английский престол. И что знаменательно, сама Алиенора Аквитанская после гибели обожаемого сына привезла во Францию свою внучку Бланку, дочь короля Альфонсо У111 Кастильского. На их свадьбе, правда, не присутствовала – она была уже очень стара и удалилась в своё любимое аббатство Фонтевро, где вскоре и умерла. Но зато сейчас у молодой пары уже родилось шесть детей, хотя выжили, к сожалению, лишь трое. Однако их наследник Людовик – крепкий здоровый мальчик, ему уже два года.

А как хорошо его сын управился с вторжением в Англию! И даже успел сесть на престол, хоть и не короновался ещё. Но эти неразумные англичане после смерти злополучного короля Иоанна предпочли видеть своим владыкой его сына, малолетнего Генриха. Глупцы! Людовику пришлось уходить с острова ни с чем. Но приятно вспомнить, как его жена, любящая и заботливая Бланка пыталась помочь мужу. Она заключила договор с известным морским пиратом Евстахием Монахом, чтобы снарядить флот и отправить его в Англию. Флот ушёл на помощь дофину, однако был жестоко разбит у берегов этого упорно не дающегося в руки острова.

Однако, когда придёт время, и Людовик сядет на трон Франции, он будет отличным королём, воинственным и всегда стремящимся к увеличению своих территорий. Ему, Филиппу, можно не волноваться за своё королевство.

Генрих со своим отрядом благополучно добрался до Нанта и без помех зафрахтовал небольшой, но достаточно крепкий корабль, готовый доставить их к английским берегам. Шкипер этого судна был опытным морским волком. Он мастерски вёл свой корабль намеченным курсом. Однако море было настроено не слишком благодушно. На второй день пути начался шторм. Мудрый шкипер выбрал, пожалуй, единственную верную тактику – он свернул паруса и отдал корабль во власть стихии. Три дня их носило по волнам и трепало, как пустую скорлупку от ореха. Однако, когда море стихло, оказалось, что корабль практически не понёс урона – был цел весь такелаж, и не пропал никто из людей. Плохо только, что отнесло их очень далеко от намеченного пути. В итоге время плавания сильно затянулось.

Бравый шкипер доставил англичан в порт Плимут в Девоне. Добираться отсюда до родных мест было гораздо дальше, но воины были рады и этому. Воспоминания о трёх беспокойных днях, проведенных во власти стихии, не способствовали желанию и дальше передвигаться по воде. Уж лучше по берегу, хоть и дальше.

Опытные наездники, не отягощённые грузом, преодолели огромное расстояние до своих мест относительно быстро. И всё равно, когда они подъезжали к Лейк-Каслу, деревья вокруг уже пожелтели, низкие тучи стлались над землёй, обещая затяжные дожди, а холодный ветер напоминал о том, что и зима уже не горами.

Какая же радость охватила весь замок, когда на холме перед ними возник отряд Генриха. Воины на стенах выкрикивали приветствия и размахивали оружием. Сам барон Кевин чуть ли не бегом поднялся на надвратную башню, за ним, не отставая, спешили сэр Ричард и леди Нада. Только старая баронесса замерла на пороге донжона, у неё уже не было сил бежать на башню, и она удивлялась, где взял их её стареющий супруг.

А барон Кевин не успокоился до тех пор, пока не увидел своего внука, восседающего на том же вороном, с которым отправился в поход. Рядом ехал верный Майкл. И воины, кажется, все были на месте. Только теперь барон смог перевести дух и обменялся счастливыми взглядами с сыном и дочерью. Встреча была необыкновенно радостной. Ведь Генриха не было дома целых два года. И всё это время волнение за его жизнь крепко держало в своих холодных руках сердца всех любящих родных.

А уж рассказов хватило не на один вечер. Какие только вопросы не возникали у домашних. А Генрих удовлетворял их любопытство сполна и сверх того рассказал множество интереснейших вещей. Только о поездке на континент он говорил очень осторожно. И это не укрылось от матери и деда. Позднее, когда утихло волнение, вызванное его приездом, Генрих поднялся в комнату матери и поведал там ей и деду всё, что случилось с ним во Франции. Он рассказал о посещении могилы отца, о нападении и схватке, из которой они вышли победителями, и о подозрениях Брэда. Мать была в отчаянии. Барон сильно взволнован.

– Я ведь говорил тебе, мой мальчик, что тебе нельзя показываться на глаза тех, кто знал твоего отца, – барон нервно ходил по комнате, не в силах усидеть на месте, – и не стоит больше рисковать головой. Ты выполнил, что хотел. А простора для проявления твоей удали достаточно и здесь. У нас последнее время не так спокойно, как раньше.

– Я и не хочу больше искать приключений на юге, де, – заверил внук, – с меня достаточно. Я только один раз съезжу в Алансон за Сабиной, и буду потом постоянно с вами. Здесь мой дом, и я люблю эти края, этот замок, и конечно, вас. Мне очень хорошо здесь, правда.

– Но тебе нельзя больше возвращаться туда, Генри, – всполошилась леди Нада, – это ведь очень опасно.

– Ну, я ведь не сейчас еду, мама, – сын ласково обнял женщину за плечи, – но не поехать не могу. Я люблю Сабину, она для меня единственная. Кто-кто, а ты должна меня понять.

Леди Нада опустила голову. С этим спорить был невозможно. Она сама пошла за своей любовью, не разбирая дороги. И мешать сыну не могла, не имела права. Тем более что, и правда, сейчас он никуда поехать уже не может. Осень, а потом зима надолго отрежут их от мира.

Осень не заставила себя долго ждать, и уже через несколько дней холодные дожди накрыли север, дороги развезло, и стало не до поездок. Следом пришла зима. Пролетели рождественские праздники, прошёл день рождения Генриха – ему исполнилось двадцать три, совсем взрослый мужчина. Потом повеяло теплом, и Генрих уже начал готовиться к очередной большой поездке. Но обстоятельства сложились так, что выбраться на континент он этим летом так и не смог.

Вначале пришли тревожные сообщения из Данвент-Касла. Там участились мелкие столкновения, и даже на сам замок дважды пытались напасть неизвестные воины. Друзья просили помощи. Как можно было не откликнуться? И Генрих с отрядом ушёл на запад. Там пришлось повоевать немало. Выследили и разгромили две разбойные банды, и ещё пришлось отражать нападение шотландцев. Здесь на помощь гарнизону сэра Патрика Эллиота пришли не только воины из Лейк-Касла, но и кузены Генриха из Уинстона и даже Стоун-Бича со своими отрядами. И они все здорово повоевали вместе. Оставить Денвент-Касл решились только тогда, когда от разбойных банд не осталось и следа, а хорошо проученные шотландцы поутихли. А время шло уже к середине лета.

Только-только отряд вернулся в Лейк-Касл, и Генрих с Майклом начали обсуждать приготовления в очередной поездке во Францию, как пришёл второй призыв о помощи. На замок Давтон стали наседать воины без опознавательных знаков. Они сожгли уже несколько хуторов и фермерских хозяйств во владения рыцаря Рауля де Моррена и пытались взять осадой сам замок. Опытный рыцарь давно уже устранил те слабые места, которые имелись в обороне замка, и у него был очень толковый командир гарнизона. Но нападения были слишком частыми, и они потеряли несколько воинов. А силы союзников Кэмпбеллов были, как известно, сильно истощены их собственными битвами, оставившими тяжёлые следы. Сейчас же были все основания полагать, что кто-то целенаправленно пытается расправиться с рыцарем де Морреном, хотя он понятия не имел, откуда взялся такой настойчивый враг.

Конечно, отказать в помощи нуждающимся в ней соседям, с которыми много лет связаны дружбой, было нельзя. И на восток выступили двумя отрядами – Генрих со своей стаей белых волков, как их прозвали здесь, на границе, и сэр Ричард с отрядом из двадцати человек. В Лейк-Касле оставили минимально необходимый для обороны состав гарнизона, но усилили его за счёт привлечённых арендаторов. Нельзя было исключить возможности, что неизвестный враг доберётся и до их замка.

Под стены Давтона они прибыли во время. Здесь как раз шла атака на замок, а вдали полыхал ярким костром дом кого-то из арендаторов. Не медля ни минуты, Генрих построил свой отряд, и они слитным тараном, как всегда, кинулись на врагов со своим боевым кличем. Сэр Ричард со своими людьми врубился в осаждающих с другой стороны. А со стен замка продолжали лететь стрелы и камни. Пришлые воины отступили. Но позволить им уйти было нельзя, этим положение не спасёшь, потому что они обязательно вернутся опять. Надо было разбить врага наголову. Поэтому оба отряда, к которым присоединились ещё воины из самого Давтона, ринулись вдогонку отступающему врагу. Погоня затянулась надолго. Безымянные воины уходили всё дальше на восток вдоль границы. Они избегали сражений, пытаясь сохранить силы. Их, конечно, вынуждали время от времени к схваткам, и существенно ослабили их возможности к сопротивлению. И только далеко на востоке, когда они добрались до реки Твид, враги были окончательно разгромлены. Это оказались дальние родственники семейства Айтингов, уничтоженного много лет назад бароном Кевином Лорэлом. Нынче они возжелали ни много, ни мало как вернуть себе замок, принадлежавший раньше их клану.

Воины вернулись с победой, понеся минимальные потери. Это была радость, которую нельзя было не отметить большим праздником. Но на дворе стояла уже осень, и Генриха очень огорчало то, что время для поездки во Францию утрачено. Теперь надо ждать следующего лета.