Малолетнему королю Генриху Плантагенету исполнилось уже двенадцать лет. Его мать, королева Изабелла Ангулемская, покинув туманный остров, который никогда не любила, возвратилась в милый её сердцу Ангулем, где содержала поистине королевский двор и от души наслаждалась этим. Помимо всего прочего, душу её грело то обстоятельство, что при её дворе вновь объявился бывший жених. Гуго Х Лузиньян был всё ещё хорош собой. Да, жизнь снова улыбалась красавице Изабелле.

Страной при юном монархе мудро управлял регентский совет. Строго соблюдалась Великая хартия вольностей, и это позволило баронам, забыв смутное время, заняться своими делами. Народ вздохнул свободно. Скончавшийся совсем недавно, в середине мая, регент оставил совет вполне дееспособным. Уильям Маршал, всю свою жизнь верно служивший Англии и королевскому дому, отошёл в лучший мир. Страна оплакала его смерть, удостоив великой чести быть погребённым в церкви тамплиеров в Лондоне. О нём, прославленном рыцаре и достойном человеке, слагались легенды. И, надо сказать, всей своей жизнью он заслужил добрую память о себе в веках.

Уильям Маршал был всего лишь четвёртым сыном Джона Фиц-Гилберта, маршала при дворе короля Генриха 11. Свою дорогу в жизни он прокладывал сам, и с первых шагов она оказалась связанной с Плантагенетами.

Уильям был ещё совсем молодым двадцатидвухлетним рыцарем, когда король Генрих доверил ему жизнь своей супруги Алиеноры Аквитанской. В Пуату начались смуты, и нужно было вывести королеву из охваченных мятежом владений. Спасая госпожу, Уильям был ранен и попал в плен к мятежным баронам. Но королеве удалось спастись, и, оценив верность своего защитника, она позднее выкупила его из плена.

Потом повзрослевшему Уильяму доверили воинское воспитание наследника престола Генриха Молодого, коронованного впоследствии своим отцом, но так и не получившего реальной власти. Маршал стал верным соратникам принца в турнирных боях и настоящих битвах, коим не было числа.

После гибели Генриха Молодого Уильям остался при старом короле и верно служил ему. В пору трагических событий, когда разгорелась война между Генрихом 11 и его сыном Ричардом, оставшимся наследником престола, Маршалу удалось спасти жизнь короля и честь его сына. Тогда перевес сил был на стороне принца. Ричард преследовал отца. Но верный королю рыцарь Маршал копьём убил коня под Ричардом, не дав ему возможности продолжить погоню. Он был при старом короле до самого конца, присутствовал при его смерти в Шиноне и перевёз тело почившего монарха в аббатство Фонтевро, где могучий король обрёл последнее пристанище.

Надевший корону Ричард не стал сводить с Маршалом старые счёты. Напротив, он поступил мудро, оценив безупречную преданность рыцаря роду Плантагенетов. А Маршал принёс присягу новому королю, и монарх поверил ему. Все последующие годы своего правления Ричард безоговорочно доверял Уильяму Маршалу. Именно ему он поручил освобождение из заточения своей любимой матери. Алиенора Аквитанская, вступившая на путь противостояния со своим супругом, была заточена им в крепость под Винчестером, где и провела долгих семнадцать лет. Теперь сын намеревался вновь поднять её на высоту, достойную королевы. Потом рыцарь Маршал был рядом с королём во многих его битвах на континенте. Он был отменным воином и, как никто другой в окружении короля, умел держать в узде своих людей, не допуская ненужных грабежей и насилия. И именно король Ричард превратил своего верного подданного из безземельного рыцаря в одного из богатейших баронов страны. Уильяму Маршалу было уже около пятидесяти лет, когда он получил из рук короля одну из самых богатых наследниц Англии Изабеллу де Клер со всеми её землями, а в придачу титул графа Пембрука.

Смерть короля Ричарда не поколебала верности Маршала королевскому дому Плантагенетов. Никто не знал, что великий рыцарь носит в своём сердце, но он встал рядом с новым королём Иоанном и твёрдо отстаивал его интересы в противостоянии с баронами. Он возглавил королевскую армию и стал воспитателем наследника престола.

Когда на английскую землю хлынула армия французского дофина Людовика, Маршал был одним из тех, кто противостоял ему. А после того как смерть настигла короля Иоанна, юный наследник оказался под надёжной защитой воспитателя. Именно Маршал содействовал тому, чтобы малолетний Генрих был по всем законам коронован в Глостере, в то время как Людовик уже примерил корону Англии в Лондоне. И Маршал стал регентом малолетнего короля. Он был гарантом Великой хартии вольностей, имя его никогда не было запятнано бесчестьем, и ему поверили все – и бароны, и народ. Людовику пришлось признать тот факт, что англичане отвернулись от него, и покинуть негостеприимную страну, обещавшую совсем ещё недавно так много.

Последняя битва приверженцев Людовика, объединённых с остатками французского воинства, состоялась в мае 1217 года под стенами Линкольна. И здесь английская армия под командованием регента разбила силы французского претендента на английский трон. Это было последнее сражение великого рыцаря Уильяма Маршала. Последующие два года своей жизни он восстанавливал страну и укреплял власть молодого короля, самого последнего из Плантагенетов, которому ему довелось служить. И теперь страна жила, наконец, в спокойствии. Французы были изгнаны с английской земли, юный король Генрих укрепился на троне. Бароны притихли. В стране настал долгожданный мир.

И вот, наконец, миновала ещё одна зима. Холодная и снежная, она держала людей взаперти чуть не до самого апреля. Но пригрело солнышко, и стало понятно, что дороги открыты. И теперь можно было подумать о том, чтобы свершить давно задуманное.

Генрих по-прежнему рвался душой к девушке, которую оставил в далёком Алансоне. Это странно, но любовь, продлившаяся всего неделю, приковала его сердце к этой малышке навсегда. Как верная своей любви Нада Лорэл, Генрих был однолюбом. Сейчас дорога на континент была для него открыта. И он твёрдо решил, не медля, приступить к выполнению своего плана. Дед и дядюшка Ричард в душе были против этой поездки. Они не могли забыть об опасностях, угрожавших их мальчику, когда два года назад он побывал на континенте. Но и заставить его отказаться от задуманного они не могли. Генрих был уже совсем взрослый, ему исполнилось двадцать четыре года, и он имел право распоряжаться собой.

На этот раз Генрих решил взять с собой совсем маленький отряд, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Из замка уезжали впятером – верный Майкл, неразлучный со своим молодым хозяином, и ещё три воина. Генрих выбрал самых отчаянных из тех, кто был с ним в прошлом походе. И все они хорошо знали французский язык.

Прощание было тягостным. Барон Кевин и рыцарь Ричард были невеселы, но от души пожелали своему дорогому мальчику удачи и скорейшего возвращения. Леди Нада была очень огорчена отъездом Генриха, но слёз сыну не показывала. Она любовалась им, таким сильным и красивым, а в душе росла тревога. Даже леди Элис, всегда спокойная и рассудительная, всплакнула на плече внука, провожая его в путь.

Генрих же был весел. Вскочил в седло, подал знак своим воинам, лучезарно улыбнулся родным, сверкнув голубыми глазами, – и отряд с места в карьер рванулся к воротам. На холме Генрих остановил коня, повернулся лицом к замку, который любил с самого детства, и прощально взмахнул рукой. Ещё несколько минут, и отряд скрылся за поворотом.

Дорогу преодолевали быстро и легко. Шли привычным путём. Удачно переправились через пролив и оказались, наконец, на пути к цели. Всё было спокойно, но Майкл не унимался, призывая к осторожности.

– Мы всё же на чужой земле, Генри, – увещевал он друга, – и не забывай, что король этих владений уже один раз посягал на твою жизнь.

– Я помню, Майкл, – успокаивал его Генрих, – и мы будем очень осторожны, обещаю.

Они действительно были очень осторожны. Избегали больших дорог, обходили города и многолюдные поселения, старались не привлекать к себе внимания. И легко добрались до Алансона. Здесь устроились на постоялом дворе, где уже побывали два года назад, и Генрих отправился на поиски Сабины. В лавке месье Грандона, всё так же торгующего дорогими тканями, он девушки, однако, не нашёл. Пришлось отыскивать её дом. Дорогу он помнил, поскольку не один раз провожал любимую после свиданий. С волнением взошёл молодой рыцарь на крыльцо небольшого, но крепкого дома и ударил по двери медным молоточком. Открыли не сразу. Он ждал. Наконец в проёме двери показалась пожилая женщина, хмурая и неприветливая. Она внимательно оглядела молодого мужчину, и глаза её сузились.

– Я хотел бы повидать мадемуазель Сабину, мадам, – вежливо сказал Генрих.

– Её здесь нет, – грубо ответила женщина.

– А где…

Но дверь резко захлопнулась перед самым его носом. Генрих в недоумении замер на пороге. Что делать? Стучать повторно было бессмысленно. Где теперь искать Сабину? Он спустился с крыльца и остановился в растерянности посреди дороги. И тут увидел босоногую растрёпанную девчонку, делающую ему какие-то знаки из-за угла дома. Он подошёл к ней.

– Хозяйка послала меня к вам, мессир, – затараторила та. – Я должна сказать вам, что случилось. Молодая госпожа умерла больше года назад. Но она не жила здесь. Отец выгнал её из дома, когда узнал, что она согрешила и ждёт ребёнка. Хозяйка хотела помочь дочери, но не решилась перечить мужу. Госпожу Сабину поселили у дальней родственницы, на краю города. Там она родила ребёнка, а сама умерла.

– А ребёнок? – спросил растерянный Генрих, совершенно сбитый с ног полученными сведениями.

– Ребёнок жив, но остаётся всё там же. Хозяйка не смогла забрать его в дом, господин не позволил.

– Ты можешь проводить меня туда?

– Могу, – ответила в край удивленная девчонка, – пойдёмте.

И они пошли какими-то запутанными улицами, уходя всё дальше от больших респектабельных домов. Остановились перед дверями какой-то хибары, которую и домом назвать язык не повернулся бы. Постучали. Дверь открыла пожилая женщина, очень худая, но одетая чисто и опрятно.

– Что вам нужно? – голос был бесцветный, как и сама хозяйка.

– Этот господин желает видеть Николь, мадам Рози, – девчонка кинула взгляд на Генриха, – ему можно войти?

Женщина кивнула головой и посторонилась. Генрих переступил порог убогого жилища, а приведшая его девчонка унеслась, сверкая босыми пятками. В домике было полутемно, маленькие окна почти не пропускали света. Привыкнув к этому полумраку, он огляделся. Крохотная комнатка, очень бедно обставленная, но чистая. В углу детская колыбелька.

– Вот, – сказала женщина, подводя Генриха к спящему ребёнку, – это малышка Николь, дитя бедной Сабины.

Генрих взглянул, и на глаза навернулись слёзы. Перед ним лежало маленькое создание, светловолосое и похожее на херувимчика – всё, что осталось от его горячей любви к красивой и нежной девушке Сабине. Его дитя! Его дочь!

– Я отец этого ребёнка, мадам, – хриплым от волнения голосом сказал он стоящей рядом женщине, – и я забираю её. Готовы ли вы следовать за мной?

– Да, – твёрдо ответила женщина. – Здесь меня ничто не держит, а к малышке я привязана всей душой.

– Но вам придётся покинуть Францию, – предупредил её рыцарь. – Мы отправляемся в Англию.

– Хоть на край света, мессир, – был спокойный ответ.

Женщина быстро собрала необходимые в дорогу вещи, упаковав их в два небольших узла, закутала спящего ребёнка в мягкое одеяльце, заперла дом, и они двинулись к постоялому двору, где Генриха ожидали его спутники.

Англичане были крайне удивлены, увидев своего убитого горем предводителя и ребёнка на руках у незнакомой пожилой женщины. Девочка как раз проснулась и открыла большие глаза цвета тёмного мёда. Обвела взглядом столпившихся вокруг мужчин, но не заплакала, а только теснее прижалась к державшей её женщине.

– Иди ко мне, малышка, – мягким, ласкающим голосом произнёс Генрих, протягивая к девочке руки, – я твой папа.

Ребёнок какое-то время внимательно смотрел на него, потом протянул ручонки, и маленькое тельце перекочевало в объятия сильного мужчины. Генрих прижал к себе дочь и не скрывал слёз. У наблюдавших эту сцену закалённых в битвах воинов глаза тоже подозрительно увлажнилась. Майкл хлюпал носом.

После того, как страсти немного улеглись, мадам Рози рассказала Генриху, как к ней попала Сабина, которую отец с позором выгнал из дому. Он не разрешил жене даже помогать опозорившей их честь дочери. Но мадам Грандон всё же тайно передавала Сабине, устроившейся в маленьком домике на окраине города, вещи и деньги. Благодаря этому они и выжили. Сабина была нежным и хрупким созданием, но характер, однако, имела твёрдый. Она готова была справиться с любыми трудностями и дождаться своего суженого. В то, что её рыцарь придёт за ней, она верила свято. А когда поняла, что умирает, призвала приютившую её женщину и тихо попросила:

– Когда мой суженый придёт сюда, Рози, скажи ему, что я не смогла его дождаться. Но я верю в его любовь и люблю его так же горячо, как и прежде. Я оставляю ему нашу дочь. Пусть он вырастит её и сделает такой же сильной, как сам. В этом мире нельзя быть слабой, Рози.

Она попросила ещё раз поднести к ней ребёнка, нежно погладила худой, почти прозрачной рукой светлые волосёнки и тихо закрыла глаза. Вскоре её не стало. Верная Рози похоронила молодую мать на городском кладбище и приняла на себя заботы о малышке. Она окрестила дитя, назвав Николь, как того хотела Сабина, нашла кормилицу и делала всё, что было в её силах, чтобы ребёнок выжил. Бабушка так и не видела свою внучку – не посмела нарушить запрет господина. Месье Грандон же, узнав, что дочь умерла после родов, сказал, что Господь всегда наказывает грешников по заслугам. И знать не захотел родившегося ребёнка.

После всего случившегося задерживаться в Алансоне не было никакого смысла. Генрих только сходил вместе с мадам Рози на городское кладбище и положил цветы на скромную могилу молодой девушки, так и не успевшей стать его женой. Что он говорил ей, мадам не слышала, но видела слёзы, текущие по мужским щекам. И поверила в то, что этот рыцарь станет хорошим отцом малютке Николь.

Оставив за спиной Алансон, Генрих опять удивил своего друга.

– Мы не поедем прямо на побережье, Майкл, – сказал он, – сделаем небольшой крюк и заедем ещё раз в Фонтевро. А потом уже домой.

– Но, Генри, – попытался урезонить друга Майкл, – это слишком опасно.

– Не более чем приезжать сюда, Майкл, – спокойно возразил рыцарь. – И если они действительно выслеживают меня, то дожидаться станут именно здесь, а не там. А я хочу ещё раз увидеть могилу отца, друг мой. Пойми, мне было так хорошо, так тепло там, возле него. Я не могу уехать, не сказав ему ещё раз, как люблю и почитаю его.

И они двинулись по дороге на Фонтевро. Прямым путём это было не так и далеко. Но ехать приходилось медленно, поскольку мадам Рози с младенцем на руках не могла двигаться быстро. И нужно было делать частые остановки, чтобы добывать молоко, накормить и перепеленать ребёнка. И всё же дорогу они одолели. Невдалеке от монастырской церкви сделали привал под сенью высоких деревьев. Привязали коней. Майкл хотел пойти со своим рыцарем, но тот положил ему руку на плечо.

– Нет, друг мой, – сказал тихо и взглянул погрустневшими вдруг глазами, – я сам. А ты будь с моей дочерью, я оставляю её на твоё попечение.

Но дойти до дверей церкви ему не дали. Как из-под земли вдруг возникли вооружённые до зубов мужчины и остановили Генриха на полпути. Один из них что-то коротко сказал рыцарю, и вдруг все разом бросились на него. В лучах полуденного солнца сверкнула сталь. Всё кончилось так же внезапно, как началось. Чужие воины исчезли, а на камнях мостовой, залитой алой кровью, осталось истерзанное мечами тело. Англичане замерли, потрясённые, Майкл с громким криком кинулся вперёд и рухнул на колени перед телом друга. Ран было много, они все кровоточили, но Генрих ещё дышал. Майкл бережно приподнял голову друга и всмотрелся в глаза, уже затуманивающиеся.

– Прости, я не уберёг тебя, Генри, – прошептал непослушными губами.

– Всё хорошо. Здесь… Рядом… – слова давались умирающему с трудом. – Николь… отдай матушке… Она… Люблю.

Тело Генриха дрогнуло и вытянулось. Из голубых глаз, смотревших на друга, ощутимо уходила жизнь. Дыхание пресеклось. Это был конец. Майкл упал на грудь человека, с которым был неразлучен всю жизнь и которого любил больше, чем родных братьев, и тяжёлые звуки мужского рыдания огласили небольшую площадь перед входом в церковь. Не выдержав, разрыдались и воины. Сильные мужчины, не знавшие страха и презиравшие опасность, плакали как дети. Они столпились вокруг своего павшего предводителя, увидели покрытое ранами тело, и ярость охватила их, мешая дышать. Они хотели только одного – отомстить. Убить, растерзать тех, кто отнял жизнь у благородного рыцаря, смелого, сильного воина, прекрасного мужчины, у которого впереди была ещё вся жизнь. Но кому мстить? Подло напавшие шакалы разбежались и исчезли. Это была не битва. Это было откровенное убийство. Хотя их господин успел всё же выхватить меч и даже ударить кого-то. Лезвие было в крови. Что ж., хоть это немного утешало. Он погиб как воин, с оружием в руках.

Мадам Рози широко открытыми глазами, полными ужаса, наблюдала за тем, что происходит. Несчастная малютка Николь только что потеряла отца, которого совсем недавно обрела. Ребёнок стал круглым сиротой. И что теперь будет?

Время шло, и нужно было что-то делать. Позвали монахов. Пришли трое из монастыря Святого Иоанна. С помощью двух воинов они подняли окровавленное тело Генриха и унесли к себе. Майкл поговорил с отцом-настоя-телем, после чего оставил в монастыре некую сумму денег и в обмен получил обещание, что рыцаря подготовят к погребению и похоронят через три дня. За это время ему нужно было привезти сюда барона д`Этьена – Генрих заслуживал, чтобы на его похоронах присутствовал хотя бы один из членов семьи Лорэлов. Оружие своего друга и его личные вещи он забрал с собой, чтобы вручить потом барону Кевину.

Вернувшись к ребёнку, оставленному под охраной одного лишь воина, Майкл велел всем собираться в путь.

– А что будет с нами, господин? – тревожно спросила мадам Рози.

– Всё будет как должно, мадам, – ответил сразу как-то постаревший Майкл. – Вы поедете с нами в Лейк-Касл после того как…

Произнести страшное слово он не смог, только глаза наполнились болью.

– А сейчас я как можно быстрей привезу сюда барона. У нас есть всего три дня, и нужно успеть. Я поеду сам, нет, возьму ещё Джефа на всякий случай. А ты, Сэм, найдёшь ведь дорогу к его поместью?

Сэм мрачно кивнул.

– Значит, ты принимаешь на себя заботу о девочке и отвечаешь за неё головой.

Два всадника улетели быстрее ветра. Сэм скомандовал сбор, и крошечный отряд тоже двинулся в путь. Не стоило оставаться на этом месте дольше, чем того требовали обстоятельства. Враги могли вернуться. Кто знает, что у них в голове? Им, воинам из Лейк-Касла, не удалось сохранить жизнь своего предводителя, которого они все боготворили. Но они обязаны сберечь теперь его дочь, единственное, что осталось на земле от доблестного рыцаря Генриха Лорэла.

Майкл добрался до владения барона д`Этьена в рекордно короткое время. Увидев грязного, усталого, мрачного воина, тот сразу понял, что случилась непоправимая беда.

– Генрих? – в глазах появилась боль, ответ он уже знал.

– Убит, милорд, – на него смотрели глаза с выражением такой же боли. – Но нам нельзя терять ни минуты. Он заслуживает достойного погребения.

– Да.

Барон начал отдавать распоряжения, и через час все отправились в обратный путь. Англичане сменили лошадей, те уже были не способны двигаться. Люди же чудом держались на ногах. Сейчас не время проявлять слабость. Их долг перед погибшим предводителем ещё не был выполнен.

Путь до Фонтевро пролетели ветром. И тут, в маленькой церквушке монастыря Святого Иоанна Брэд увидел, наконец, племянника. Он знал уже, как произошло это убийство, и сколько ран осталось на теле. Но лицо Генриха было невредимо. Красивое лицо истинного Плантагенета, каким он и был на деле. Какое значение имеют детали рождения? Важно, что унаследовал ребёнок от своих предков. А Генрих взял всё лучшее – силу духа, благородство, отвагу, воинскую доблесть и мощь. Он был под стать своему великому отцу. И по прихоти судьбы упокоится рядом с ним, во всяком случае, поблизости.

Погребение было достойным. Генрих нашёл упокоение на монастырском кладбище. Барон не пожалел средств и заказал на могилу племянника каменное надгробие, на котором велел выбить короткую надпись: «Генрих. Достойный сын великого отца».

Вернувшись в поместье, застали там уже спокойно отдыхающую малышку Николь, возле которой заботливо суетилась баронесса. Брэд в который уже раз подумал, что всё сложилось к лучшему, когда жена не увидела его племянника. Слишком уж примечательная была у него внешность. А в королевстве, управляемом жёсткой рукой Филиппа Французского, особенно после бесславного возвращения его сына из непокорённой Англии, лучше было не показывать свои связи с погибшим королём Ричардом. Его, барона д`Этьена, уже обжившегося на земле Франции, трудно было заподозрить в неблаговидных связях, и это важно для его сыновей. Они родились здесь, и другой родины не знают. Его же душа рвётся в родные края. Особенно теперь, когда он узнал все тайны своей семьи. Узнал, как бережно и заботливо растил барон Лорэл своего незаконнорожденного внука, как любил и оберегал его, как переживал за его будущее. И теперь ему, Брэду, придётся принести отцу горькую весть и вручить сестре то, что осталось на земле от её обожаемого сына, – маленькую внучку, в которой течёт кровь Лорэлов и Плантагенетов. Ибо он твёрдо решил ехать в Англию. И сделать это надо с максимальной осторожностью.

Барон много думал над тем, что произошло. Значит, король Филипп был настолько заинтересован в гибели Генриха, живого портрета погибшего соперника, что даже оставил наблюдение на столь долгое время. По-видимому, тайная служба короля вела наблюдение за племянником давно. Но где и когда они обнаружили его? Этого теперь уже не узнать. Ясно только, что за ним следили. И знали о его любимой девушке. Там его, совершенно очевидно, и поджидали. Напрасно преданный Майкл корит себя за то, что согласился на поездку в Фонтевро. Если дело обстоит именно так, как думает он, Брэд, то Генриху всё равно не позволили бы уйти из Франции живым. На этот раз они подготовились куда лучше. И, тем не менее, совершив убийство, эти люди бросили остальных спутников Генриха и унеслись докладывать о своём успехе. Но у тех, кто их послал, может быть другое мнение на этот счёт. Поэтому нужно хорошо подумать, как скрыться незаметно.

Рыцарь Брэд Лорэл, барон д`Этьен, как в воду смотрел.

Когда верный Жан де Рэ предстал перед своим монархом и с довольной улыбкой на устах сообщил, что дело сделано, и зверёныш мёртв, Филипп пожелал услышать все подробности. А узнав, как всё произошло, большой радости не высказал.

– Это хорошо, Жан, что сын проклятого Ричарда мёртв, – довольно сухо сказал он, – но я хочу знать, где теперь его отпрыск. Тебе не пришло в голову, что твои люди упустили ещё одного зверёныша?

– Девчонка, сир, – презрительно заметил Жан, – Пьер утверждает, что это всего лишь девчонка.

– Ты глуп, де Рэ, если не понимаешь этого, – разозлился Филипп. – В жилах этой девчонки течёт кровь ненавистного Ричарда, а это значит, что он всё равно ещё не умер полностью. И теперь смеётся надо мной. Найди её, Жан. Найди и уничтожь. Они не могли ещё покинуть страну. Значит, перекрой все выходы. Но девчонку убей.

– Убивать младенцев как-то недостойно мужчины, сир, – смущённо произнёс де Рэ. – Это грех.

– За твой грех отвечу я, если ты такой чувствительный, – монарх грозно посмотрел на своего верного слугу. – А ты делай то, что я велю. И узнай, что стало с телом того убитого зверёныша. Мы даже имени его не знаем, разрази вас гром. Тайная служба называется.

Жан де Рэ оставил своего короля в сильном гневе и поспешил унести ноги. Он отдал распоряжения своим людям, и во все концы понеслись умелые в таких делах мужчины. Их задачей было найти и убить годовалого ребёнка. А небольшой отряд тут же отправился обратно в Фонтевро – искать тело убитого ими рыцаря. Однако успехом не увенчалось ни одно из этих предприятий. Ни в одном из портов не удалось отыскать следов англичан. Искали даже в Нанте. А в аббатстве монахи, услуги которых были щедро оплачены серебром барона д`Этьена, даже не заикнулись о том, как подобрали на камнях перед церковью израненное тело и предали его земле. Помимо всего прочего, они имели глаза, и не могли не заметить поразительного сходства погибшего молодого рыцаря с высеченным в камне ликом последнего из погребённых здесь Плантагенетов. А заказанная для надгробья надпись только укрепила их в этом мнении. Они посчитали, что ещё одному Плантагенету самое место здесь, в Фонтевро. А королю Филиппу вовсе не обязательно об этом знать.

Тем временем барон д`Этьен искал самый надёжный путь в Англию. Он призвал Майкла и изложил ему свои соображения. Говорить о тайных причинах, побудивших короля Франции преследовать молодого рыцаря, он не стал – тайна семьи должна так и остаться семейным достоянием. Но во всём остальном он очень доверял Майклу. Это был умный, смелый и опытный воин, который к тому же горячо и преданно любил своего хозяина и друга. И именно ему умирающий Генрих поручил заботу о своей дочери.

– У нас трудное положение, Майкл, – заметил барон, когда они уже многое обсудили. – Я почти уверен, что вас ищут. Пока вы здесь, в поместье, вам, полагаю, ничто не грозит. Хотя не могу поручиться за всех своих людей. Поэтому о наших делах должны знать как можно меньше из них.

Барон пригубил чашу с вином, стоящую на столике возле них, и сделал знак Майклу тоже немного подкрепить свои силы. Вино в поместье барона было, и правда, отменным. Майкл отпил из своей чаши.

– Я опасаюсь, что даже до Нанта эти люди дотянули свои руки, Майкл, – продолжил рыцарь. – Нам надо уйти каким-то другим путём. И уйти как можно скорее.

– Нам? – удивился воин.

– Да, – твёрдо ответил барон, – я решил ехать с вами. Это не обсуждается.

Майкл согласно кивнул головой.

– Я думаю вот что, друг мой, – рыцарь задумчиво смотрел в окно. – Пожалуй, у нас нет лучшего пути, чем через Бретань. Вот уж где нас точно искать не станут, так это в древних чащобах друидов. Дорога эта трудная и довольно опасная. На мы ведь тоже давно не дети. Я возьму с собой десяток своих самых надёжных людей, ядро которых составят воины из Лейк-Касла, что пришли со мной в эти земли. Вооружимся до зубов, получим благословение у Господа по искренней молитве и двинемся в путь.

Майкл, внимательно слушавший барона, только покачал головой.

– Вы удивительно мудры, милорд, и притом неустрашимы, – сказал, наконец, – я преклоняюсь перед вами.

Барон сдержано улыбнулся одними губами. Глаза оставались грустными. И начались сборы. На это ушёл ещё целый день, и потом рано утром, на заре, отряд из пятнадцати отлично вооруженных всадников, ведущих в поводу несколько нагруженных поклажей лошадей, и одной женщины с ребёнком на руках двинулся в путь. Конь Генриха шёл без седока. Рыцарь никому из своих людей не говорил точно, куда они следуют. Но само самой разумелось, что дорога их лежала в Нант. И когда воины свернули в сторону этого тракта, оставшиеся в поместье поняли, что были правы.

Проехав совсем немного в этом направлении, рыцарь остановил свой отряд. Внимательно огляделся по сторонам, и на всякий случай снарядил двух своих людей посмотреть, нет ли за ними наблюдения. Бывшие опытными охотниками воины вернулись через полчаса, доложив господину, что всё чисто. Барон знал, что им можно доверять – эти следопыты ничего не упустят, когда выходят на задание. И только теперь он объявил, что дорога их пойдёт на север.

– Наша ближайшая цель, как я понимаю, милорд, Ренн, – то ли спросил, то ли утверждал капитан его отряда, матёрый воин Фил, прибывший сюда много лет назад из Англии. – В этих диких местах до самого Ренна нет ни одного приличного города.

– Верно, Фил, – ответил хозяин спокойно, – мы пойдём сейчас прямо на север, и нам надо выбирать наиболее удобные и безопасные пути в этих малолюдных местах, особенно когда вступим во владения древних друидов. Говорят, там и сейчас растут дикие, непроходимые леса. Но мы проложим себе дорогу, не так ли?

– Не сомневайтесь, милорд, проложим вне всяких сомнений, – ответил бравый капитан и растянул губы в хитрой улыбке. – Так вы решили уходить через залив Сен-Мало? Мудро! Вот уж где не будут искать англичан, так это в пиратском городе-крепости.

– Мы и в сам Сен-Мало не станем заходить, мой друг, – отозвался барон. – Там на побережье много маленьких деревушек и полным-полно вольных судёнышек, лёгких и манёвренных, но способных преодолеть большие расстояния. Тот же Динар, что неподалёку от Сен-Мало. За хорошие деньги эти то ли рыбаки, то ли пираты перевезут нас хоть в Шотландию. А нам бы до Плимута добраться и достаточно.

Капитан восхищённо поцокал языком. Он не мог надивиться на сообразительность своего рыцаря, который и раньше проявлял её не раз в те годы, когда они воевали под командованием короля Ричарда. К опытному воину как будто те памятные времена вернулись, и мужчина приосанился.

Пару дней дорога шла по равнинной, ничем не примечательной местности. Потом стали появляться невысокие пологие холмы, поросшие вереском, кое-где в глаза бросались мрачные менгиры. И пошли леса. Вначале деревья в них росли редко, перемежаясь с нагромождениями камней, потом стали гуще, и наконец лес встал стеной. Дикий, угрожающий, кажущийся непроходимым. Но дороги находились и здесь. Правда, сил на их поиски уходило много, да и на преодоление не меньше. И, тем не менее, отряд упорно продвигался вперёд.

– Мы сейчас подходим, пожалуй, к самому сердцу бывших владений могучего волшебника Мерлина, – сказал как-то на привале Жан-Пьер, уроженец здешних мест и большой любитель старинных легенд. – Этот лес похож уже на волшебный Броселианд. Тут мы можем увидеть и могилу Мерлина, и его источник, и древний дуб Гильотэн, его не обхватят и семеро. Только Валь-Санс-Ретур нам надо обойти стороной – это долина, откуда не возвращаются. Как знать, может и до сих пор фея Моргана подстерегает тут пригожих рыцарей.

– А я и не знал, Жан-Пьер, что ты у нас такой знаток кельтской старины, – усмехнулся барон. – Кто тебе рассказал всё это?

– Моя бабушка, господин, – ответил воин, – она много чего знает и умеет. Она неподалёку от наших мест живёт.

– И чему она научила тебя?

– Многому, – воин улыбнулся. – В том числе и заклинания от злых сил делать. Я их уже третий день каждый вечер перед сном читаю.

Все рассмеялись.

– И не смейтесь, – обиделся мужчина, – вас бы я и защищать не стал. Но с нами ребёнок, ангельская душа. Девочку нельзя давать в обиду злым духам.

Весь следующий день дорога была такой же трудной, а к вечеру впереди заблестела река.

– Это Илль, – обрадовался Жан-Пьер, – значит, рядом уже Ренн. Надо взять правее, если мы хотим попасть в город.

Хотеть или не хотеть вопрос не стоял. Ребёнку нужно было молоко, и следовало пополнить запасы продуктов для взрослых. Конечно, можно было поддержать себя охотой, но в этих лесах почему-то ни у кого не поднималась рука спустить стрелу. И потом барон посчитал, что это едва ли не последний город во Франции, где ищейки короля Филиппа станут их искать.

Провести эту ночь пришлось, однако, опять в лесу, среди высоких деревьев и густых зарослей папоротника, и только к полудню следующего дня они попали в Ренн. Древний город встретил их картинами мирной жизни, на улицах было людно, вовсю шла торговля. Красивый город, хотя сейчас им было не до красоты. Извилистые улочки с деревянными домами, стоящими почти вплотную друг к другу, привели их к огромной площади для ристалищ. Можно только представить себе, что здесь делается во время турниров. Неподалёку нашёлся приличный постоялый двор. Наконец можно было искупать ребёнка и накормить его подходящей для него пищей. К удивлению всех, малышка Николь вела себя очень спокойно в дороге, не доставляя своей заботливой нянюшке излишних хлопот. «Бедный ребёнок, – думал, глядя на неё, барон д`Этьен, – круглой сиротой остался. Хотя для моей сестры эта малышка станет, пожалуй, средоточием жизни. Ведь это единственное, что осталось у неё от обожаемого сына».

Задерживаться в городе, однако, не стали более того, что было необходимо. Справившись со всеми делами, двинулись дальше. И барон, и Майкл были единодушны во мнении, что спокойно вздохнуть можно будет лишь тогда, когда они ступят на английскую землю.

Поболтав с людьми в городе, Жан-Пьер сообщил своим спутникам, что осталось пройти чуть больше трети пути. Остальное, и самое трудное, к слову, осталось уже позади.

Дорога, и правда, казалась теперь не такой трудной. Или они просто привыкли? Когда вышли, наконец, к побережью, глазам открылся огромный сверкающий на солнце водный простор. Море было спокойным, и тихо нежилось в полуденных лучах светила. Теперь продвигались очень осторожно, высылая вперёд людей для разведки. Подошли к Динару. Это была действительно деревушка. Может быть только чуть больше других, во множестве раскиданных по побережью огромного залива.

Подходящее судёнышко нашли быстро. Человек, называющий себя его шкипером, и правда, выглядел настоящим морским волком. Таковым оказался и на деле. Он был рад заработать, и с поставленной задачей справился отменно. В два мига без всяких проблем доставил пассажиров в Плимут. Получив оговоренную плату, весело сверкнул глазами и отправился искать пассажиров в обратный рейс. Здесь сообщение между Девоном и Бретанью было довольно оживлённым.