1

Собака лежала на дороге, прямо возле бордюра. Было совершенно очевидно, что ее сбила машина и она не могла ни встать, ни отползти, только смотрела на людей, и в ее глазах плескалась вся тоска мира. А мимо тек человеческий поток. Кто-то проходил рядом с ней, не глядя, кто-то бросал жалостливый взгляд. Но никто не останавливался.

Женщина подошла к собаке откуда-то сбоку. Наклонилась, потом стала оглядываться – самой ей такого большого пса не поднять, но и оставлять несчастное животное на дороге она явно не собиралась. Как назло, рядом не было никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Женщина уже почти отчаялась, когда заметила неподалеку мужской силуэт, с виду вполне внушительный.

– Мужчина, помогите мне, пожалуйста, – попросила она.

Но когда обернулась, поняла, что ошиблась: уж очень дорогая одежда была у этого господина, другого слова и не подберешь. Такого не попросишь помочь несчастной собаке.

– Простите, я не по адресу.

– Почему же не по адресу? – ответил густой баритон. Его обладатель внимательно рассматривал травмированную собаку и склонившуюся над ней взволнованную женщину. – Сейчас машину подгоню и помогу вам.

Тотчас же к месту происшествия подъехал блестящий черный BMW, дверца открылась, и мужчина вновь оказался рядом.

– Подождите минутку, я только возьму какую-нибудь подстилку, – сказал он и нырнул в багажник.

Через минуту они вдвоем уже втаскивали большущую псину на заднее сиденье. Собака только взвизгивала время от времени, но не сопротивлялась: она понимала, что люди ей помогают.

Мужчина сел за руль, женщина устроилась на заднем сиденье рядом с собакой.

– Что теперь? – спросил он, глядя на женщину в зеркало заднего вида.

– Думаю, собаку надо отвезти в ветеринарную лечебницу, – неуверенно ответила она. Потом спохватилась и быстро добавила: – Вы не волнуйтесь, я все оплачу.

– Ну-ну, – хмыкнул мужчина. Ему всегда нравились такие самостоятельные женщины, но почему-то редко встречались на жизненном пути. Все больше рыбки-прилипалы попадались, милые, симпатичные, но ужасно скучные и предсказуемые. – А ехать-то куда, знаете?

– Нет, – растерянно отозвалась женщина. – Не знаю.

Он ничего не ответил, вытащил мобильный телефон, понажимал кнопки и низким, властным голосом сообщил, где находится, а затем велел дать координаты ближайшей ветлечебницы. Через пару минут они уже направлялись туда.

Подъехав к нужному зданию, мужчина попросил незнакомку остаться с собакой в машине, а сам отправился на разведку. Спустя несколько минут он вернулся с дюжим молодцем, который легко взял здоровенную псину на руки и отнес ее в помещение лечебницы.

– Нам придется подождать, – сказал мужчина совершенно спокойно. – Они сделают рентген и посмотрят, каково состояние вашей подопечной. Я наведаюсь туда минут через пятнадцать. А пока, извините, мне надо заняться делами.

И он принялся отдавать по телефону распоряжения, спрашивал о чем-то и получал ответы – одним словом, работал. А женщина потихоньку его рассматривала. Интересный мужчина, ничего не скажешь. Крупный, надежный. Не молодой, конечно, но еще сильный. Надо же, нашла кого попросить. Что теперь делать? Как с ним рассчитаться? Для такого, как он, ее деньги – жалкие крохи. А таких сумм, к каким он привык, у нее не найдется. И тут женщина поймала его взгляд в зеркале. Мужчина усмехнулся, как будто прочитал ее мысли, ободряюще кивнул и вышел из машины.

Вернулся он минут через двадцать в сопровождении все того же дюжего молодца. Собаку было не узнать – грудь забинтована, лапа в гипсе, но морда спокойная. Водрузив пациентку на заднее сиденье, молодец отбыл восвояси. В салоне повисла тишина. Мужчина с веселым любопытством поглядывал на незнакомку – что-то она теперь станет делать. А женщина явно растерялась. Она не знала, как быть. Собачья жизнь спасена, это радовало, но что дальше – большой вопрос. Не к себе же забирать пострадавшую псину, на пятый этаж без лифта. А других вариантов у нее не было.

Мужчина первым нарушил затянувшееся молчание.

– Доктор сказал, что с собакой все будет хорошо. У нее сломаны два ребра и лапа; конечно, есть ушибы, но они не смертельны. А кости срастутся.

– И что дальше? – тихо и неуверенно спросила женщина. – Что будет дальше с собакой? Она ведь явно бездомная. А одна она пропадет…

– Да не переживайте вы так, – сказал он. – Я возьму ее к себе на реабилитацию. Места хватит. Только, чур, уговор: вы поедете со мной и поможете мне поначалу. Идет?

И тут глаза женщины засияли так, что впору было зажмуриться. Счастливая улыбка осветила ее лицо, ставшее сразу моложе и красивее.

– Идет, – тихо ответила она. – Спасибо вам. Вы добрый, хороший человек.

И переключила внимание на собаку. Что-то тихонько шептала ей, гладила по большелобой голове, твердила, что теперь-то все будет хорошо. Собака преданно смотрела на женщину и все пыталась лизнуть ей руку. А мужчина думал о том, как давно никто не называл его ни добрым, ни хорошим, да и сам он не чувствовал себя таким. Остаток пути преодолели в молчании.

Когда открылись высокие крепкие ворота, женщина сдавленно ахнула. Дом был великолепен – большой, светлый, и даже снаружи было видно, что уютный и комфортный. Мужчина удовлетворенно хмыкнул. Он любил свой дом, и ему нравилось, когда его детищем восхищались. Восхищение же во взгляде этой женщины было ему почему-то особенно приятно.

– Ну что ж, милости прошу, – сказал мужчина, выходя из машины и открывая входную дверь.

К его огромному удивлению, псина, которой он помог выбраться из авто, захромала к дому самостоятельно, тихо постанывая, – ну совсем как человек. Женщина неуверенно шла следом.

В большом и светлом холле они остановились. Казалось, никто не знал, что делать дальше. Первой опомнилась женщина.

– Я думаю, собаку нужно накормить, если у вас есть чем. Она ведь голодна, это написано у нее на морде.

– Вот-вот, – отозвался хозяин дома. – Посмотрите на кухне, в холодильнике. Что-нибудь обязательно найдется. А я сейчас.

В холодильнике нашлись две котлеты и кусок сыра. Все это было щедро предложено собаке. Она жадно ела, умильно поглядывая на людей и слегка помахивая хвостом. Было видно, что ей хорошо, но силы ее на исходе. И действительно, поев, собака рухнула на пол здесь же посреди кухни и блаженно растянулась. Оба спасателя понимающе переглянулись, и тут женщина посмотрела на часы и заспешила к выходу.

– Куда вы? – остановил ее хозяин. – Отсюда вам придется долго добираться. Сейчас я вас отвезу, куда вам надо.

– На работу мне надо, опаздываю уже.

Через пять минут они выезжали со двора. Вскоре позади остался уютный коттеджный поселок. Ехали молча. В приемнике тихо играла музыка. Когда остановились, женщина еще раз сказала «спасибо» и открыла дверцу, собираясь выйти.

– Э, нет, – запротестовал мужчина. – А если псина захочет вас увидеть, что я ей скажу? Телефончик-то дайте. И мой запишите на всякий случай, мало ли что. Вдруг опять придется кого-нибудь спасать. Меня, кстати, зовут Дмитрий Александрович. А вас?

– Ангелина Игоревна, можно просто Лина. Спасибо вам еще раз, Дмитрий Александрович, и до свидания.

Он позвонил через два дня, вечером в субботу.

– Лина, – услышала она знакомый баритон, – я считаю своим долгом сообщить вам, что спасенная вами собака чувствует себя хорошо, ест за десятерых и ведет себя примерно. Она оказалась умницей. Но явно ожидает вас – все смотрит на дверь и прислушивается. Вы бы проведали ее…

– Да я не против, – откликнулась Лина. – Только раньше среды никак не получится. Не могу я, работа у меня срочная. А в среду я освобожусь в четыре. Вас устроит?

Его устроило. Что ж поделаешь, если раньше никак.

В среду после работы Ангелина снова попала в этот сказочный дом. Собака радостно встретила ее. Выглядела псина намного лучше и даже чище (неужели выкупал?), двигалась бодрее. Наверное, не зря говорят, что «заживет как на собаке». Хозяин был приветлив, показал Ангелине дом и явно наслаждался ее искренним восхищением. В ее глазах он не видел зависти, к которой привык за последние годы. Его гостья просто выражала удовольствие от того, что ее окружало. Как будто кино смотрела. Это было непривычно, но на удивление приятно. Огорчало лишь то, что бóльшая часть внимания досталась собаке. Ангелина гладила ее, трепала за уши и все время что-то говорила. А та как будто понимала. Потом женщина задумалась.

– А знаете, Дмитрий Александрович, нехорошо это, что у собаки нет имени. Давайте мы назовем ее Ладой, а? – и глянула на него просительно.

Да за это «мы» и за этот взгляд Дмитрий готов был сделать все, о чем бы она ни попросила. В его сердце ожили давно забытые чувства. Стало трудно дышать.

– Да, – сказал он внезапно охрипшим голосом и прокашлялся. – Назовем Ладой, если хотите. Вполне подходящее имя для такой славной собаки.

А потом потянулись дни, наполненные беспокойством и тревогой. Ангелина как в воду канула – ни слуху, ни духу. Телефон отключен, связи нет. Дмитрий Александрович ни есть, ни спать не мог. Лада не отходила от двери, смотрела на него тревожно и вопросительно. Дней через десять женщина позвонила сама. Усталым голосом спросила, как у них дела, и объяснила, что уезжала в другой конец страны к умирающей тетке – был родной человек, и все, нет его больше. В голосе слезы, сама, чувствуется, еле держится.

– Адрес, Лина! Адрес скажите! – прокричал Дмитрий.

Через полчаса Лина горько плакала на плече у малознакомого, по сути, мужчины, а он утешал ее, бормотал что-то невнятное, уверял, что теперь все будет хорошо. Потом рассказал о том, как ждала ее верная псина, не отходила от двери, так и лежала в холле, носом к входу. И, кстати, завтра будут снимать гипс. Доктор проверит, правильно ли срослись кости, и даст рекомендации. Она ведь поедет с ними, правда? Ангелина поехала. А как же, ведь эта псина уже стала для нее своей.

Из здания ветлечебницы собака вышла уже без гипса и повязок. Оказалось, что все замечательно срослось и доктор признал пациентку полностью здоровой. Отлично! Но когда все уселись в машину, Ангелина вдруг посмотрела на Дмитрия Александровича с тревогой. Он заметил ее взгляд и обернулся.

– Что, Лина? Что случилось? Вас что-то встревожило?

– Дмитрий Александрович, а что же будет с Ладой? Период реабилитации закончен. Куда же ей теперь идти, бедняге?

– Как куда? – спокойно ответил он. – Ко мне, конечно. Она прекрасно вписалась в интерьер моего дома и даже как-то оживляет его. Как же я без нее?

Глаза Лины засияли, и она в который раз прошептала тихое «спасибо».

– Нет, это вам спасибо, Лина, – так же тихо ответил Дмитрий. И продолжил, поймав ее удивленный взгляд: – Спасибо, что дали мне все то, чего я сам лишил себя много лет назад. Вы вернули мне простые человеческие ценности, без которых я, как оказалось, задыхался: отзывчивость, доброту, человечность и… И знаете, Лина, я думаю, нам надо отпраздновать сегодняшнее событие. Давайте подарим собаке радость и вывезем ее на природу. Я знаю чудесное место, где воздух прозрачен, как хрусталь, и красота такая, что глаз не отвести. Давайте поедем туда на уик-энд, а?

– Там будет много людей? – спросила Ангелина с плохо скрываемым беспокойством.

– Нет, – легко и весело отозвался он, – только вы, я и собака по имени Лада.

2

И они поехали в это замечательное место. И провели там два сказочно прекрасных дня, забыть которые просто невозможно.

Первый вечер застал их на веранде. Они долго бродили по лесу, любовались маленьким веселым ручейком, который прихотливо извивался между деревьями, прокладывая дорогу к большому озеру, что лежит километрах в пяти к северу. На озеро Лина и Дмитрий собирались завтра. Сегодня же они обживались в уютном домике, раскладывали запасы еды и устроили ранний ужин. С легким вином – значит праздничный, сказала Ангелина, – в честь достойно перенесшей тяжелые жизненные испытания Лады. Собака же, нагулявшись вволю, растянулась на деревянном полу в лучах клонившегося к закату солнца и время от времени поглядывала на людей – проверяла, все ли в порядке.

А у людей разговор что-то не клеился. Ангелина была смущена непривычной для нее обстановкой и не совсем понятными ей обстоятельствами. Дмитрий Александрович обдумывал, как бы ему поделикатнее пригласить ее в постель, чтобы не получить отказа. Такой тип женщин встречался ему нечасто, и он, довольно опытный мужчина, можно сказать, даже ловелас, растерялся. А заполучить ее хотелось неимоверно. В этой женщине была свежесть, не чувствовалось налета искусственности, к которому он уже привык, общаясь с женским полом. Дмитрию казалось, что, вступив с Линой в близость, он и сам освежится, как бы омоется прохладной родниковой водой и, возможно, даже помолодеет и окрепнет как мужчина.

Как ни грустно было это признавать, но его молодость осталась позади. А с ней ушли в прошлое и бурлящие эмоции, и мужская сила. Нет, в свои неполные пятьдесят он, конечно, был еще хоть куда, но на большие подвиги в постели уже не решался. Так, секс несколько раз в месяц для поддержания здоровья – и все. Но вид этой скромной, тихой, очень милой женщины, которая, наверное, была лет на двадцать его моложе, вызывал давно забытое бурление в крови, и Дмитрию очень хотелось проверить, оживит ли общение с ней и все остальное. И он решился идти напролом.

– Лина, – сказал он, откашлявшись, – мы с вами взрослые люди и можем говорить откровенно. Ведь так?

Он посмотрел вопросительно, и она согласно кивнула головой, да, мол, взрослые, и да, можем.

– Тогда я скажу вам все как есть, – продолжил Дмитрий решительно. – Я очень хочу лечь с вами в постель. Мне хочется вашей любви, вашей нежности. И хочется, чтобы вы сами, по доброй воле, мне отдались.

Ангелина опустила длинные темные ресницы, ее щеки порозовели. Однако она взяла себя в руки и открыто посмотрела ему в лицо. В ее дымчатых глазах появилось непонятное Дмитрию выражение, но слова были вполне откровенными.

– Вы очень интересный мужчина, Дмитрий Александрович, – начала Ангелина, – и любая женщина охотно согласится удовлетворить ваше желание, если, конечно, к этому нет никаких препятствий. Я – не исключение. Нет ничего такого, что помешало бы мне быть с вами.

Он обрадованно взглянул на нее и потянулся к ней. Они встали, и Дмитрий прижал женщину к себе. Провел рукой по высокой упругой груди, потом сжал ее округлые ягодицы – и почувствовал, как в его крови разгорается маленький костер.

– Я хочу любить тебя там, на земле, возле ручья, Лина, – хрипло пробормотал Дмитрий и, захватив из домика одеяло, потянул ее за собой под зеленые кроны летнего леса.

Там все и произошло. И им было не просто хорошо, а феерически прекрасно. Дмитрий Александрович действительно почувствовал себя молодым. Если и не двадцатилетним, то уж тридцатилетним определенно. Ему казалось, что вся его мужская сила, дремавшая последнее время под грузом прожитых лет, ожила и вернулась к нему во всем своем великолепии. Ведь то, что имеешь, ценишь, как правило, только потеряв. А Дмитрий и не заметил, как почти потерял ее, эту самую силу. Теперь он понимал, что все женщины, бывшие с ним в последние годы, ценили его упругий толстый кошелек. А телесными удовольствиями вознаграждали себя, скорее всего, на стороне, с молодыми жеребчиками, услуги которых оплачивали его же деньгами.

То, что произошло сегодня, было не просто замечательно. У Дмитрия открылись глаза на сложившееся положение дел, и он по-новому взглянул на себя самого. Нельзя сказать, чтобы увиденное его обрадовало, но позволило определить направление дальнейших действий. И Дмитрий повернулся к Лине, которая молча лежала возле него, чему-то улыбаясь. Она выглядела вполне удовлетворенной, и это не могло не радовать. Ведь это сделал он, а не его тугой кошелек.

– Мне было сказочно хорошо с тобой, Лина, – прошептал Дмитрий. – А тебе со мной?

Она улыбнулась еще шире.

– И мне с вами было замечательно, Дмитрий Александрович. Я даже не ожидала…

– Меня это радует, девочка моя. Я хочу и впредь доставлять тебе удовольствие и потому желаю видеть как можно чаще. И давай оставим формальности. Какой я тебе теперь Дмитрий Александрович? Я Дима, Димка, если хочешь. Только Митей не называй, не люблю.

– Ладно, Дима, – ответила Ангелина, – не стану называть тебя Митей. Никогда.

На этот раз он широко улыбнулся и, наклонившись, поцеловал ее в самый кончик маленького, аккуратного, чуть-чуть вздернутого носа.

Они полежали еще немного на мягкой траве, прислушиваясь к шелесту листвы над головой и тихому плеску недалекого ручья – дойти до него у Дмитрия Александровича не хватило терпения. Потом поднялись и медленно побрели к домику, держась за руки, совсем как молодые влюбленные.

Влюбленными они, конечно же, не были. В этом Ангелина отдавала себе отчет. Дмитрию, избалованному большими деньгами, благополучием и женским вниманием, просто захотелось чего-то новенького, свеженького. А он ей понравился с первой же встречи. Мужчин такого типа она прежде видела только по телевизору, хотя втайне всю жизнь, с самого детства, мечтала именно о таком, как Дмитрий. Так почему бы не побыть с ним немного? Тем более что ее никакие обязательства не сдерживали. Муж и связанные с ним неприятности остались в далеком прошлом, так же как и трагедия, которая последовала за их браком. Мать была далеко, за морями, за долами, и они почти не общались. Больше близких людей у Ангелины не было. Отца она не помнила, бабушка давно умерла, а тетку она потеряла совсем недавно. Был еще Леша, но он был просто другом, с давних лет, со школьной парты. Он, конечно, не скрывал, что любит ее, но не надоедал ей и ничего от нее не требовал. Правда, оставался холостяком и являлся по первому ее зову. Но жить так, как хотела Лина, не мешал. И было даже приятно знать, что где-то есть человек, который сразу же примчится на помощь, как только она позовет.

Тому, что происходило с ней сейчас, Ангелина отдалась полностью, всей душой. Ей было очень хорошо здесь, в этом уединенном домике в лесу. Было хорошо с этим мужчиной, который только что зажег ее своей страстью. И просто чудесно от осознания того, что впереди – свободный вечер, а потом жаркая ночь (она уже и забыла, когда спала вместе с мужчиной) и почти целый день завтра. Так, во всяком случае, пообещал ей Дмитрий Александрович. Нет, Дима – ведь он велел называть его просто по имени. И это тоже было приятно.

Затем был ужин. Не просто перекус на ходу, а самое настоящее застолье. На столе появилось много такого, что Ангелина даже рассматривать себе не позволяла в супермаркете. Дима открыл бутылку дорогого красного вина и наполнил изящные стаканы (и где только он их взял?). Потом поднял свой стакан и предложил тост за успешный дебют в постели. Глаза его при этом блеснули озорно и молодо.

Ужин прошел очень хорошо. Собаке тоже кое-что досталось, и, поев, она уютно устроилась у ног Ангелины, прижавшись к ней теплым боком. «Да, – подумал, глядя на это, Дмитрий Александрович, – деньги на лечение давал я, и все последующие заботы о собаке взял на себя тоже я, а Лада считает своей хозяйкой Лину». Несправедливо? Поразмыслил, улыбнулся и вынужден был признать, что в этом как раз и была высшая справедливость. Ведь именно Лина, а не он, нашла на дороге умирающую собаку, сам бы Дмитрий, скорее всего, проехал мимо, бросив на несчастное животное сочувственный взгляд, как это сделали многие другие. Лишь эта женщина не смогла пройти мимо и бросилась бедной псине на помощь. Как же Ладе было не любить ее больше, чем остальных? Ведь собаки – не люди. Они, в отличие от большинства двуногих, умеют быть и по-настоящему благодарными, и по-настоящему преданными.

После ужина мужчина и женщина еще немного погуляли по летнему лесу, не уходя, однако, далеко от домика. Собака следовала за ними по пятам – охраняла, то есть выполняла свои прямые обязанности. Потом люди отправились в домик, а псина устроилась на пороге, как и положено добросовестному сторожу.

И Ангелине, и Дмитрию Александровичу было непривычно спать всю ночь вдвоем. Но это оказалось на удивление приятно. Он развернул ее спиной и тесно прижал к себе, сведя к минимуму пространство между их телами. Дмитрий уснул почти сразу. Ангелина немного полежала в темноте, вспоминая прошедший вечер, и тоже провалилась в сон.

Утром первым проснулся мужчина. Спросонья немного удивился, почувствовав рядом теплое мягкое тело, потом вспомнил все и улыбнулся. Улыбка стала намного шире, когда он ощутил совершенно недвусмысленное шевеление – его тело просило продолжения вчерашнего банкета. Дмитрий тихонько засмеялся от ощущения полного, незамутненного счастья и принялся ласково, но настойчиво целовать Ангелину, шаря по ее обнаженному телу жадными руками. Она проснулась, улыбнулась ему и выразила полную готовность повторить то, что было вчера. Сегодня Дмитрий не спешил, растягивая удовольствие, и доставил массу наслаждения ей и себе. Было так хорошо, что даже не верилось.

Потом они освежились в ручье, позавтракали и отправились наконец на озеро, как и было запланировано. Путь был неблизкий, но дорога все время проходила по лесу, то более густому, то с большими просветами в виде очаровательных, уютных полян. Само озеро оказалось сказочно красивым. Где-то там, на далеком противоположном берегу, копошились люди и даже стояли накрытые чехлами машины. А здесь не было никого, как и следовало ожидать. Вода в озере была настолько прозрачной, что можно было рассмотреть каждую травинку на дне. А мелькающих у берега рыбешек хоть руками лови. Но люди на такую мелочь не отвлекались. Они решили искупаться и намерены были получить от этого максимум удовольствия.

– Здесь, между прочим, никого нет и быть не может, – заявил Дмитрий Александрович, – поэтому купаться можно голышом, не отягощая себя изобретениями цивилизации, так куда приятнее.

Ангелина взглянула вопросительно, но особого смущения не выказала. Неспешно разделась и направилась к воде, соблазнительно покачивая бедрами. Мужчина быстро сбросил одежду и устремился следом за ней. Догнал почти у кромки воды, повалил на согревшийся уже песок и прямо здесь, под ярким солнышком, снова овладел ею – на этот раз быстро и без особых изысков. И в полном восторге от собственного геройства утащил покоренную им женщину в озеро. Там они долго плескались, наслаждаясь водой, как малые дети. Потом лежали на берегу, подставляя солнцу тела с разных сторон. По-прежнему обнаженные, они могли свободно рассматривать друг друга. И, похоже, обоим нравилось то, что они видели. Потом захотелось потрогать. Они и трогали, везде, где хотелось, без ненужного смущения, полностью удовлетворяя возникшие фантазии.

– Ты прости, девочка, сейчас я повторить свои подвиги не сумею, выдохся, – произнес Дмитрий Александрович, – но с руками у меня все в порядке, и я хочу очень интимно к тебе прикасаться. Не возражаешь?

Ангелина не возражала, и он стал ее ласкать. И делал это так умело, что она застонала, выгнувшись дугой под его руками, а потом обмякла, удовлетворенная. Он же был очень доволен собой – мужчина хоть куда, супергерой!

И снова они плескались в теплой воде. Потом Дмитрий вытащил из камышей лодку, и они немного поплавали у берега, любуясь зелеными откосами над водой. И снова полежали на песочке, на этот раз спокойно. День прошел просто чудесно.

Но все хорошее очень быстро заканчивается, это замечено уже давно. Исчерпал себя и этот уик-энд на природе. Пора было отправляться в город.

Ангелина с сожалением оглянулась на покидаемый ими домик. У нее не было никакой уверенности в том, что сказка повторится, и она охватила взглядом всю эту красоту, чтобы лучше запомнить. Дмитрий Александрович выглядел деловито – мужчина, знающий, что, когда и как он должен делать. Ему очень понравилось все, что принес с собой этот удивительный, замечательный уик-энд. Но сработало и чувство самозащиты. Дмитрий был холостяком, можно сказать, только наполовину, и заводить новую семью ему не хотелось. Возможно, этого двухдневного фейерверка эмоций ему хватит надолго. Как знать?

Он подвез Ангелину к ее дому, чмокнул в подставленную щеку и помахал рукой на прощанье. Собака Лада, тревожно поскуливая, глядела в окно вслед уходящей женщине. Дмитрий Александрович смотрел уже только вперед. Его ожидала новая рабочая неделя, и романтику лесной прогулки следовало оставить за спиной. Как бы ни было ему хорошо с этой милой женщиной, сколько радости и даже счастья ни принес бы с собой этот уик-энд, мужчина не хотел ломать свою привычную, устоявшуюся жизнь. Не хотел ничего в ней менять. Но больше всего не хотел вступать в конфликт со своей семьей.

3

Семейная жизнь Дмитрия Александровича не сложилась. Его первый и последний опыт супружеских отношений случился в далекие годы веселой студенческой жизни. Тогда, среди шума и суматохи наспех организованной свадьбы его лучшего друга Игоря, Дмитрий и встретил ее – красивую темноглазую девушку по имени Инна. Они оба были иногородними, оба жили в общежитии. Любовь вспыхнула, как костер в сухом лесу. Страсть захватила Дмитрия, и он погрузился в нее с головой. Инна отвечала не менее пылко, и как-то так получилось, что через три месяца и они сыграли веселую студенческую свадьбу.

Когда началась семейная жизнь, стало не так весело. С трудом выпросили маленькую комнату в общежитии – оба прекрасно учились и были на хорошем счету. Но на все остальное нужны были деньги. Сам Дмитрий кое-как перебивался, иногда потуже затягивал поясок. А Инна рассуждала так: мужчина, взяв на себя ответственность, должен обеспечить ее всем необходимым. В выборе средств, как оказалось, Инна была не слишком щепетильна. И это Дмитрию не нравилось. И потом, его почему-то коробило, когда она называла его Митей. Всегда, с самого детства он был Димкой, и в семье, и для друзей. Он попытался объяснить это жене, но она и слушать не пожелала.

– Ты не понимаешь, – сказала супруга, – Митя звучит интеллигентно, а Дима – слишком просто. Я хочу, чтобы ты всегда выглядел достойно во всех отношениях. Ведь у нас с тобой большое будущее, и надо начинать строить его уже сегодня.

Так Дима узнал, что жена имеет на него вполне определенные виды, ему пока неизвестные. Инна была ласкова и приветлива с ним, но страсть ее как-то поутихла. А ему не хватало огня в их отношениях – все же это были первые месяцы их совместной жизни и хотелось фейерверка чувств. У друга Игоря так и было. Он не мог нарадоваться на свою Наташку – и веселая она, и проворная, и ночи у них до сих пор горячие, хотя было уже известно, что скоро родится ребенок. И это тоже радовало Игоря.

– И как вы будете все успевать, Игореха? – спросил как-то Дима. – Не представляю себе этого…

– Так мы же не на необитаемом острове живем, Димка, – улыбнулся его друг, – конечно, придется поднапрячься, и у Наташки есть родная тетка, сестра ее отца, она обещала нам помочь. Справимся.

Дима покачал головой – нет, он так не хотел и надеялся, что Инна тоже не будет спешить с детьми. Она теперь казалась ему куда более расчетливой, чем виделось поначалу. Но огня в отношениях по-прежнему хотелось. А искать утешение на стороне Дмитрий считал ниже своего достоинства. Когда-нибудь потом, когда позади останутся годы совместной жизни и улягутся страсти, возможно, он и решится на такое – для поддержания формы. А сейчас – нет, сейчас ему нужна женщина, которую он выбрал себе в спутницы жизни. Вот такой он был идеалист по молодости лет.

Но любимая женщина вскоре преподнесла ему сюрприз, какого Дмитрий не просто не ожидал, но и в страшном сне не мог увидеть. В один из спокойных домашних вечеров Инна завела разговор, который перевернул его жизнь.

– Знаешь, Митя, у нас появилась прекрасная возможность укрепить материальное положение, – с улыбкой проговорила жена. – До окончания института еще почти год, и мы должны использовать это время с максимальной пользой.

– О! Я вижу, ты нашла хорошую подработку, – откликнулся Дмитрий. – Справимся?

– Легко, – еще шире улыбнулась Инна, – работа нетяжелая, а деньги хорошие.

– Ну? – поторопил ее Дима. – Говори уже, не тяни.

– Понимаешь, Митя, – улыбка жены стала несколько натянутой, – замдекана Елизавета Алексеевна давно уже засматривается на тебя и, как говорится, слюнки пускает. Мы с ней поговорили на днях, и она готова платить нам регулярно кругленькую сумму за то, что ты будешь раз в неделю удовлетворять ее в постели.

Лицо Димы окаменело, он побелел как полотно.

– Тут нет ничего страшного, – быстро продолжила Инна, – ты сильный мужчина, тебе ничего не стоит доставить радость одинокой женщине. И всего-то раз в неделю…

– И ты уже дала согласие? – проскрежетал Дима каким-то не своим голосом. – Все решила за меня? А на нее ты хорошо посмотрела, на эту старуху, похожую на бабу-ягу?

– Так это же именно то, что надо, – быстро откликнулась Инна, – тебе не грозит увлечься ею. А в темноте и не видно, какая она страшная. Ведь у вас, мужчин, я слышала, самый важный орган работает безотказно, была бы женщина.

– А ты? – все еще не веря своим ушам, спросил Дима. Ему очень хотелось думать, что это глупая шутка его жены, не отличавшейся тонким чувством юмора.

– Мне будет неприятно, милый, – Инна смущенно потупилась, – но я потерплю. Ради таких денег и не то можно стерпеть.

После этих слов Дима встал, молча оделся, прихватил портфель с тетрадями и ушел, громко хлопнув дверью. Жена проводила его удивленным взглядом.

Три дня он не появлялся в их общей комнате, а на четвертый Инна подстерегла его у института и остановила, крепко ухватив за руку.

– Ты напрасно выбрасываешь коленца, Митя, – проговорила она, глядя ему в лицо злыми глазами. – От меня ты все равно никуда не денешься. Мы женаты, и я беременна.

Дима посмотрел на нее удивленно. А потом на его лице проступило выражение, которое она не совсем поняла – в нем были и злость, и жалость, и еще что-то, похожее на боль.

– Я с тобой жить больше не буду, – хмуро проговорил Дмитрий, – и ты меня не заставишь.

– Еще как заставлю, – Инна криво улыбнулась. – Не забывай, что у тебя в кармане партбилет.

Тут Дмитрий побледнел еще сильнее, хотя, казалось, это невозможно. Вырвал из ее цепких пальцев рукав пиджака и быстро ушел, не оглядываясь. К ней он больше не вернулся. Инна в ответ отказалась отдать его вещи. Дмитрий наплевал и на это.

А спустя неделю его действительно вызвали в партком. Правда, парторг института Сергей Алексеевич, разговаривая с Дмитрием поначалу строго и даже жестко, поглядывал на него вместе с тем сочувственно. Какой же мужчина не поймет человека, оказавшегося в такой дурацкой ситуации, что впору в рубрику «Нарочно не придумаешь» статью писать. В общем, поговорили они в конце концов по душам, и парторг согласился никаких санкций не применять при условии, что Дмитрий не станет подавать на развод. Ну, поссорились молодые супруги, с кем не бывает. Дмитрий согласился. Развод ему был не так уж и нужен. Все равно его теперь в загс и калачом не заманишь. А то, что институту не нужны неприятности, он хорошо понимал. Уж как-нибудь перекантуется до конца года.

Так и слонялся он весь последний курс по приятелям, ночуя то здесь, то там. С Инной старался не встречаться, насколько это было возможно, – они, к счастью, учились на разных потоках. А защитив диплом, подался на самую дальнюю стройку, только бы от жены подальше.

Вернувшись в родные пенаты, Дмитрий узнал, что Инна родила девочку и теперь живет со своими родителями. Ей удалось получить общежитие только потому, что ее семья жила за городом. У родителей Инны был дом и приличное хозяйство, и они всегда помогали дочери. А Дима ей давно нравился, она на него глаз положила и добилась своего, надеясь сделать из него со временем успешного мужа. Не думала она, что он окажется таким несговорчивым.

Свою дочь Дима увидел, когда девочке было уже лет пять. Теща привезла к нему ребенка и познакомила их. Девочка была хорошенькая и, похоже, умненькая. Увидевшись с ней раз, и другой, и третий, Дмитрий попался-таки в сети отцовской любви. И еще его жгло сознание собственной вины – ведь он бросил этого ребенка. Но увидеться с женой он отказался категорически. Дмитрий просто не мог переступить через себя, не мог и все. Он даже по телефону не мог разговаривать с Инной, едва услышав ее голос, сразу впадал в состояние, близкое к бешенству. А она была спокойна. Ей прекрасно жилось в доме родителей. Замуж она больше выходить не собиралась, и Дима был уверен, что назло ему. Но любовь к ребенку прочно поселилась в его сердце.

Шли годы. Дмитрий Александрович упорно делал карьеру и преуспел, став со временем руководителем крупной строительной организации. Как только изменились времена и на личные дела перестали обращать строгое внимание, он оформил развод с женщиной, которая не только сломала ему жизнь, но и искалечила его душу. Однако второй раз Дмитрий жениться не стал. Построил себе дом, который очень любил. Сюда частенько наведывалась его дочь Евгения, потом тут стала появляться внучка Сонечка. И Дмитрий Александрович постепенно понял, что они связали его по рукам и ногам.

Женя всегда была с отцом мила и ласкова, проявляла заботу о его здоровье, но иногда в ее быстром взгляде Дмитрий Александрович улавливал жесткость, которая напоминала ему о том, что она – дочь Инны и выросла рядом с матерью. Конечно, яблочко от яблоньки… Но Дмитрию Александровичу очень хотелось верить, что и от него дочь унаследовала какие-то моральные качества, которые помогут ей не стать такой же, как мать.

Он немного приободрился, когда Женя вышла замуж и пожелала жить отдельно от матери. Дмитрий Александрович помог молодым приобрести жилье, да и потом многое делал для Жени. Он готов был выполнить любую ее просьбу, а у дочери их всегда было немало. Новоявленный зять Дмитрию Александровичу, однако, совсем не нравился. Павел был, на его взгляд, скользким, нагловатым типом, и к тому же алчным. Но это был выбор дочери, и Дмитрий Александрович не стал ее отговаривать. Хотелось думать, что этих двоих связала любовь. Хотя поверить в такое было трудно. Эта супружеская чета напоминала скорее двух шахматистов, склонившихся над доской и просчитывающих каждый ход в стремлении к победе.

Встречи с дочерью происходили обычно на его территории, с зятем Дмитрий Александрович старался общаться как можно реже. А вот Евгения появлялась в доме отца довольно часто, обычно без предупреждения и в разное время дня, иногда и совсем уж поздно. Простая логика подсказывала, что дочь явно отслеживает его личную жизнь, чтобы не пропустить появление в его жизни чужой женщины. Эта мысль была болезненной – не хотелось думать, что его обложили, как зверя в берлоге, поэтому Дмитрий Александрович гнал ее от себя. С женщинами он, конечно же, встречался – ведь он живой мужчина, черт побери, и в нем заложена здоровая мужская сила, которая требует выхода. Но встречи эти всегда были организованы так, чтобы о них никто не знал. Дмитрий Александрович надеялся, что его близкие не додумаются нанять частного детектива, но тем не менее был очень осторожен. Длительных отношений с женщинами не заводил, никаких обещаний никому не давал и в свой любимый дом ни одну из них никогда не приводил.

Многое изменилось с рождением внучки. Сонечка была просто очаровательным ребенком. Внешне малышка была похожа на мать, но Дмитрий Александрович улавливал в ней и свои черты, и от этого сердце деда таяло. А ребенок был к нему искренне привязан. Эта чистая, незамутненная детская любовь грела сердце мужчины, закостеневшее в холодном панцире. Он сам, своими руками заключил свое сердце в этот непробиваемый футляр – боялся еще раз испытать боль, подобную той, что осталась позади.

Эти мысли донимали Дмитрия Александровича все то время, что он ехал домой, распрощавшись с Ангелиной. Однако они не отпустили его и тогда, когда он переступил порог своего любимого, обожаемого жилища. Дом Дмитрия был крепостью, где он мог спрятаться от любых жизненных невзгод. Так ему, во всяком случае, казалось. И вот сегодня эта надежная цитадель дала трещину. Ангелина вместе с ним вошла на бережно охраняемую личную территорию и по-хозяйски расположилась рядом. Вместе с ним проследовала в спальню, где Дмитрий Александрович переоделся в уютный домашний костюм, затем – в ванную, а теперь вот уселась рядом с ним у камина. И что же это такое, скажите на милость?

Свои отношения с женщинами Дмитрий Александрович строил по принципу «Пришел. Увидел. Победил». Заметив особу женского пола, пробуждающую в нем желание, он обычно оценивал свои возможности, а также наличие мужа, любовника и прочих препятствий, и потом, если дорога была открыта, принимался за дело. И почти всегда побеждал. Но, удовлетворив разгоревшееся желание, как правило, довольно быстро остывал и сводил отношения на нет. Сейчас же все было совсем не так. Он захотел эту женщину и получил ее. Насладился ею сполна, по самое не могу. И сбежал от нее, надеясь, что теперь мысли о ней не станут больше тревожить его по ночам. А то ведь спать плохо стал после той случайной встречи на дороге. Томление по Лине, именно по Лине, а не по абстрактной женщине, пробуждало его среди ночи, хоть беги за ней, адрес-то известен. Но ведь и это не помогло. Вот она, сидит здесь, рядом с ним. Смотрит в лицо мягким взглядом нежных дымчатых глаз, гладит его руку, слегка прижимается к нему всем телом. И ему, странное дело, хочется крепко обнять ее и сидеть у огня. Просто сидеть, чувствуя ее рядом. А потом отвести Лину в спальню и уложить в собственную постель. Нет, на подвиги его сейчас не тянуло. Дмитрий Александрович выложился до конца, и его тело требовало передышки – не мальчик ведь уже, и так геройствовал по полной программе. Хочется не страсти, а тихой радости, которую он испытал ночью, проведенной в маленьком домике у ручья, когда тело Лины, мягкое, шелковистое, уютно устроилось в его объятиях и пространство между ними было сведено к минимуму. Ему тогда было так хорошо, как никогда прежде. И подумалось, что это то единственное, то правильное, что нужно ему в жизни, чтобы быть не просто успешным мужчиной, а мужчиной счастливым.

Вон Игорь, друг его, вершины в карьере не достиг, сейчас ходит у него в заместителях – один из трех замов. Не потолок, но ведь Игорь особыми амбициями никогда и не страдал. Для него в жизни очень важна и другая ее часть – личная, семейная. Подумать только, сколько лет прошло с той студенческой свадьбы, а они с Наташкой по-прежнему живут душа в душу. И в доме их, довольно скромном, по понятиям Дмитрия Александровича, всегда так тепло и уютно, что не хочется оттуда уходить. А от этих двоих, когда они рядом, прямо сияние исходит. Троих детей уже, считай, вырастили, а все как молодожены выглядят. Когда Игорь смотрит на свою жену, в глубине его глаз загорается мягкий свет, а иногда так просто пламя бушует – это когда его желание одолевает. Помнится, однажды на Новый год, когда они втроем сидели возле украшенной елки в квартире у его друзей, Дмитрий Александрович вдруг уловил это пламя во взгляде друга, направленном на жену. Наташка подняла на него глаза, и на ее лице появилось такое выражение, что у невольного наблюдателя сердце дрогнуло и что-то заныло внутри. Эта женщина любила и хотела своего мужа. Тогда Игорь, прорычав что-то невразумительное, ухватил ее за руку и уволок в спальню. Минут через двадцать они вернулись. Наташка выглядела слегка смущенной, но очень счастливой. Игорь же весь раздулся от гордости и удовольствия – мужчина, в который раз покоривший свою женщину и вполне ее удовлетворивший. И это на пятом-то десятке, после стольких лет совместной жизни!

Сейчас Дмитрий Александрович понял, что и ему отчаянно хочется такого вот семейного счастья и уюта. Чтобы всегда, в любой момент можно было взять за руку любимую женщину и увести ее за собой, а потом ласкать и любить ее до изнеможения. И чтобы в глазах у нее было выражение огромной нежности к нему, Дмитрию, а потом – зажигающиеся огоньки желания и следом – пожар страсти. И все это для него, только для него. И в его собственном доме.

И еще Дмитрий Александрович понял, что только она, Ангелина, скромная серая мышка, как сказали бы многие, сумела пробудить в его сердце эти чувства и желания. А он сбежал от нее. Трусливо сбежал, получив то, что хотел, но не сумев понять, что не удовлетворится одной-единственной встречей, какой бы чудесной она ни была.

4

Придя в понедельник на работу, Дмитрий Александрович очень удивился, увидев в приемной свою дочь. Евгения мило шепталась о чем-то с Ирочкой, его нынешней секретаршей. Года полтора назад его прежняя секретарша, строгая и исполнительная Серафима Илларионовна, тяжело заболела – у нее случился инсульт. И хотя все закончилось благополучно, родные ни за что не соглашались опять отпустить ее на работу. Серафиму Илларионовну любили в семье и не желали больше рисковать ее здоровьем. Сын отправил ее на какой-то очень крутой курорт, а потом нашел для нее занятия дома. А Дмитрию Александровичу пришлось взять на работу другую секретаршу. И как только Ирочка появилась в его приемной, Евгения очень быстро воспользовалась ситуацией. Она подружилась с молодой женщиной и вскоре стала как бы своим человеком у него на работе. У Евгении сложились хорошие отношения со многими его сотрудниками, она появлялась на всех праздниках, и ее присутствие стало как бы само собой разумеющимся. Нельзя сказать, чтобы Дмитрий Александрович был от этого в восторге, но относился к сложившейся ситуации довольно спокойно. До сегодняшнего дня. Сегодня ему это почему-то категорически не понравилось.

А дочь сияла ему навстречу приветливой улыбкой.

– Ты прости меня, папа, что я без предупреждения, – поспешила начать разговор Женя (можно подумать, она когда-нибудь предупреждала о своем появлении!), – но я очень волновалась за тебя. У тебя два дня телефон не отвечает, а я не могла отлучиться из дому. Ты здоров?

– Чего это ты всполошилась, Женя? – вопросом на вопрос ответил отец. – Что со мной может случиться? Просто был занят.

– Не сердись, папочка, – ласково проговорила дочь, но ее глаза при этом окинули отца острым, как бритва, взглядом, – я сейчас уйду и мешать тебе не стану.

Евгения торопливо чмокнула Дмитрия Александровича в щеку, свежую и гладкую после утреннего бритья, обменялась понимающим взглядом с Ирочкой и убежала, оставив отца в состоянии, весьма похожем на ярость. Сейчас он чувствовал себя как медведь, которого обложили в берлоге, и это его злило. Ведь секретарша, по всему видно, просто очарована уверенной в себе, состоятельной Евгенией, способной хорошо отблагодарить за оказанные услуги. И даже больше: будучи женщиной недалекой, Ирочка, пожалуй, гордится дружбой с дочерью шефа, принимая все за чистую монету.

– Что это вы взъерошенный такой, Дмитрий Александрович? – спросил днем Игорь, забежав к шефу в кабинет.

Игорь был всего на четыре года моложе Дмитрия, но с тех пор, как стал у него работать, всегда держался в определенных рамках, хоть они и были давними друзьями.

– Не по душе мне, Игорь, что Евгения вынюхивает что-то в мое отсутствие. И взгляд ее сегодня мне совсем не понравился. Как будто она меня в чем-то подозревает.

Игорь удивленно посмотрел на него.

– Так она уже давно сторожит вас, словно бдительная овчарка доверенную ей овечку.

– Зачем? – широко открыл глаза шеф.

– Ну вы даете, Дмитрий Александрович! Неужели непонятно? – в свою очередь удивился заместитель. – Это же элементарно. Вы ведь у нас мужчина хоть куда. А вдруг вы опять женитесь да обзаведетесь детьми? И кто тогда унаследует ваш шикарный дом?

– Ты так думаешь?

– Уверен, Дима, – печально покачал головой его друг, забыв о принятой форме обращения. – Мне очень жаль, но ты пригрел на груди змею, да еще и не одну.

– Но Сонечка ведь совсем еще ребенок, она ничего в этом не понимает.

– Поверь мне, Дима, дело обстоит именно так. А малышка находится под влиянием матери-гадюки.

Дмитрию Александровичу очень скоро довелось убедиться в справедливости этих слов. В пятницу ближе к вечеру, когда он, не выдержав, позвонил Лине и они договорились снова поехать в тайный домик в лесу, у него в кабинете объявилась Евгения. Она была очень расстроена, чуть не плакала. Дочь сказала, что Сонечка приболела, капризничает, а им с Пашей надо срочно отлучиться на выходные. Ехать к бабушке девочка отказалась наотрез.

– Ты не возьмешь ее к себе на уик-энд, папа? – с надеждой спросила Евгения. – Малышка так любит тебя и просто обожает твой дом.

Пришлось перезвонить Лине и дать отбой. А Дмитрию так хотелось побыть с ней, насладиться ее обществом, покоем, тишиной и немного освежить свою душу. Лина тоже огорчилась, это было слышно по ее голосу, но ни на чем не настаивала, конечно, – как он уже понял, это было не в ее привычках.

Появившаяся в его доме внучка больной, однако, не выглядела. Она весело скакала по комнатам, но, уловив удивленный взгляд деда, притихла.

– У меня головка болит, – пожаловалась девочка и забралась на диван к нему под бок.

Посидела тихонько несколько минут, потом не выдержала.

– Ты меня любишь, деда? Больше всех на свете? – заглянула ему в глаза.

Он кивнул. Малышка удовлетворенно улыбнулась.

– Значит, это правда. Мама говорила мне, что я для тебя дороже всех и этот дом ты построил для меня.

Дмитрий Александрович оторопел.

– Нет, Сонечка, этот дом я построил для себя, – возразил он.

– Но когда ты умрешь, я ведь буду в нем жить?

– А я не собираюсь пока умирать, моя маленькая, – невесело рассмеялся Дмитрий. – Мой отец до восьмидесяти девяти лет дожил, и я не намерен от него отставать. Когда это все-таки случится, ты давно уже будешь взрослой и у тебя будет свой дом.

Девочка глянула недовольно, но спорить с дедом не стала. А он глубоко задумался. И мысли были весьма неприятные. Так вот, значит, до чего дошло! Уже и ребенок его смерти ждет. Хороша семейка, ничего не скажешь! Турнуть бы их всех подальше и забыть. И зажить своей жизнью. Привести сюда Лину. И быть с ней абсолютно счастливым, наполниться счастьем по самые уши. Но, к сожалению, вряд ли он сможет это сделать, как бы ему этого ни хотелось. Слишком крепкие узы связывали его с дочерью и внучкой. Даже осознав их коварство, Дмитрий Александрович не мог отказаться от них. Поздно. Его уже посадили на цепь, как дворового пса.

5

После этого события развивались и вовсе странно. Отказаться от встреч с Линой Дмитрий Александрович тоже уже не мог. Чем дальше, тем сильнее была потребность видеть и ощущать ее рядом. Но и пригласить Лину к себе в дом он не решался, хоть и хотел это сделать, теперь уже хотел. Он знал, что, почуяв неладное, Евгения способна примчаться к нему в любое время суток, даже среди ночи. А чутье у нее было, как у хорошей ищейки.

Когда Дмитрий Александрович после внезапно сорвавшегося уик-энда на природе заявил дочери, что больше не сможет быть нянькой для Сонечки, как бы ни любил этого ребенка, – ведь он все же мужчина и у него есть важные дела, – она мило извинилась за то, что нарушила его планы, и пообещала больше так не делать.

– Я не хотела, папа, поверь, – глаза Жени смотрели открыто, – но обстоятельства связали меня по рукам и ногам, а больной ребенок согласился ехать только к тебе.

Дмитрий Александрович тогда молча проглотил эту явную ложь, но осадок на душе остался.

Потом наступил еще один уик-энд, и он был настолько прекрасен, что заставил мужчину забыть обо всем, что было плохого в его жизни. Радость от общения с Линой, ее безыскусная нежность и разгорающаяся как факел в ночи страсть, стоило только ему взглянуть на эту женщину, омыли Дмитрия исцеляющим дождем. Он наивно мечтал всегда, всю жизнь проводить так свои выходные, совершенно забыв о том, что домик в лесу не был его собственностью, а принадлежал ему лишь время от времени. И полностью упустил из виду то, что в своем доме он встречаться с любимой женщиной не может. А когда ему не удалось арендовать домик на следующий уик-энд, опешил. И что же теперь делать?

Этот вопрос Дмитрий Александрович озвучил, когда возмущенно делился с другом своей неудачей.

– Ума не приложу, как мне поступить, Игорь, – расстроенно говорил шеф, – без Лины я теперь долго не выдержу, она мне нужна, как воздух. А провести с ней выходные негде. Заказал бы места на какой-нибудь базе за городом, так там полно народу, и знакомых кучу встретишь. Опасно.

– Да не расстраивайтесь вы так, Дмитрий Александрович, – утешил его заместитель. – Вам надо порядок в своем семействе навести, чтобы раз и навсегда отучить родственников совать нос в ваши дела. А пока суд да дело, вы можете воспользоваться нашей дачей, мы с Наташкой как-нибудь перекантуемся. Это, конечно, не то что ваши хоромы, но и не худший вариант.

Дмитрий Александрович поднял на Игоря глаза, и в них стала оживать надежда.

– Ты это серьезно?

– Конечно, серьезней некуда. Подъедете в субботу утром, мы вам ключи с рук на руки передадим.

У Дмитрия Александровича потеплело на душе, но он только пожал другу руку. Слова были не нужны.

А субботним утром они с Линой приехали на небольшой садовый участок, ухоженный, аккуратный, и она познакомилась с давним другом своего возлюбленного Игорем и его женой, очень приятной женщиной.

– Вы можете звать меня просто по имени, – сказала Лине хозяйка дачи, – а он, – она указала глазами на мужа, – Игорь, и все. Так проще.

Она весело рассмеялась и принялась показывать гостье, что где находится и как чем пользоваться. Наконец вручила ключи.

– Это запасные, второй комплект, – сказала, улыбнувшись, Наташа, – пусть пока у вас хранятся. Так будет удобнее, пока Дмитрий Александрович не решит свои проблемы.

Лина насторожилась:

– О каких проблемах идет речь, простите?

– О! Вы не в курсе? – Наташа удивилась и даже немного смутилась. – А впрочем, я считаю, что вам лучше знать правду. Вы еще так молоды, очень милы и немного наивны. А жизнь, она такая сложная…

Лина побледнела:

– Вы меня пугаете, Наташа. Все так плохо?

– Для кого-то другого, может быть, и нет, – задумчиво проговорила женщина, – но Дмитрий Александрович чересчур уж щепетилен в отношении своей семьи. С женой он давно развелся, она стерва редкостная, но дочь и особенно внучку любит. Они из него веревки вьют. А он не понимает, что в змеином гнезде из яйца может вылупиться только змея, райские птички там не появляются.

Она взглянула в расстроенное лицо Лины и ласково погладила ее по руке.

– Вы не огорчайтесь так, девочка моя, просто подумайте, как быть дальше. Не о нем, а о себе подумайте. Мужики есть мужики, своего не упустят, а мы, бабы, потом слезы льем.

И Игорь с Наташей уехали, оставив гостей полновластными хозяевами на маленькой уютной даче. Это было, конечно, совсем не то, что домик в лесу, и любопытных глаз вокруг было не счесть. Но когда влюбленные уединились в крохотной комнатке на втором этаже, мир снова обрел равновесие и радость взаимного обладания затмила проблемы.

Однако Дмитрий Александрович не мог навсегда забыть о том, в какую трясину по глупости попал. А у Лины открылись глаза – и на этого мужчину, такого сильного с виду, и на истинный характер их отношений. Да и Лады не было рядом, а все же именно она их связала. Поэтому этот уик-энд не стал фейерверком радости и счастья, как дни, проведенные в лесу, в полной изоляции от людей. И все же они побывали здесь еще пару раз.

– Я дальше так не могу, Лина, – сказал ей Дмитрий Александрович вечером в субботу, – мне не по душе такие встречи, я хочу большего.

Она посмотрела удивленно.

– Мне многое надо обдумать и сделать, – продолжил он, – но пока что я намерен купить путевки в такое место, где никто нас не достанет. Согласна?

Мужчина заглянул ей в глаза.

– Зачем спрашиваешь, Дима? – Лина грустно улыбнулась. – Я-то за тобой хоть на край света. Это ты не можешь решить, кто для тебя важнее.

И она вдруг заплакала. Ей стало обидно из-за того, что этот человек, такой сильный, такой надежный, такой добрый, не может защитить ее от окружающего мира и не в состоянии сделать ее счастливой. Лина долго плакала, а Дмитрий утешал ее, но главных слов, которые сразу бы осушили ее слезы, сказать не смог.

И этот уик-энд завершился на грустной ноте.

6

На следующей неделе Дмитрий Александрович попытался купить путевки в самые отдаленные и уединенные места. И оказалось, что таковых практически нет. Закажи он поездку в пустыню Сахару или в Гималаи, и там обязательно найдется знакомый человек из их города. Это же надо, как тесен мир! Мысль о том, что собственный дом, который он так любит, стал бы самым надежным местом для уединения, прояви он только твердость характера, время от времени возникала в сознании Дмитрия, но не задерживалась надолго.

Игорь с удивлением и даже некоторым огорчением наблюдал за этой маетой. Он знал своего шефа очень много лет и всегда считал его сильным мужиком, способным горы свернуть ради достижения цели. А Лина, на его взгляд, была женщиной, за которую стоило побороться.

Днем в четверг, когда настроение у Дмитрия Александровича стало улучшаться, совершенно не ко времени заявилась Евгения. Она что-то весело сказала Ирочке, положив ей на стол, как обычно, шоколадку, и по-хозяйски вошла в кабинет отца.

– Привет, папочка, – произнесла Женя с порога и тут же направилась к столу, чтобы поцеловать отца. – Я соскучилась. Сто лет тебя не видела.

– Что ты себе позволяешь, Женя? – слегка возмутился Дмитрий Александрович. – Я же здесь работаю, а не развлекаюсь.

– Так тебя по выходным дома не застать, все пропадаешь где-то, и никто не знает, где тебя найти.

Евгения улыбалась, но глаза смотрели настороженно.

– А скоро и вовсе исчезну надолго, – необдуманно заявил Дмитрий Александрович. – Уеду в далекие края на отдых.

– С ней?! – взвилась Евгения. – С этой тварью, которая хочет прибрать к рукам тебя и твой дом?

В первый момент Дмитрий Александрович опешил, а потом взорвался гневом.

– Не смей! – страшно закричал он. – Не смей говорить…

Мужчина крепко стукнул кулаком по столу и вдруг, ухватившись за грудь, стал заваливаться на бок.

– Папа! Папочка! – отчаянно закричала Евгения, пытаясь удержать его тяжелое тело.

В кабинет влетела испуганная Ирочка, за ней ураганом ворвался Игорь.

– Уйдите, Женя! – на ходу приказал он. – Вы уже сделали все, что могли.

И успел подхватить готовое упасть тело шефа. Поднялась суматоха. Вызвали «скорую». Медики приехали очень быстро. Мгновенно оценили состояние больного и погрузили его на носилки.

– Скорей, – приговаривал молодой безусый доктор, – скорей, может быть, еще успеем.

На «скорой» в больницу уехал и Игорь. Растерянная Евгения так и осталась стоять у стола. Не она спасла отца в тяжелой, смертельно опасной для него ситуации.

А двумя часами позднее Лине позвонила расстроенная Наташа.

– Ты держись, – шмыгая носом, проговорила она в трубку, – но новости хуже не придумаешь.

– Что-то с Димой? – похолодела Лина.

– У него инфаркт, – через силу проговорила Наташа. – Врач сказал, состояние тяжелое.

И она, захлебываясь слезами, нажала на «отбой».

А на другом конце провода Лина, окаменев от горя, долго смотрела в одну точку ничего не видящими глазами, а потом упала на диван и залилась горькими, не дающими облегчения слезами.

Утром она, с опухшим и бледным лицом, прибежала в больницу. Но к Диме ей войти не разрешили.

– Это очень тяжелый больной, – сказала ей дежурная медсестра, – к нему пускают только близких родственников.

Потом взглянула на заплаканную женщину и не удержалась от вопроса:

– А вы кем ему будете?

– Я люблю его, – тихо проговорила Лина.

Взгляд медсестры смягчился.

– Понимаю, дорогая, – сочувственно произнесла она, – но не в моей власти что-либо изменить.

Лина плохо помнила, как прошел день. Вечером она позвонила Наташе:

– Как Дима? Игорь ведь был там? А меня не пустили.

– Был, конечно. Состояние Дмитрия остается тяжелым. А эти гадюки потребовали от врача, чтобы тебя ни в коем случае к нему не пускали. Это ты, сказали, довела его до инфаркта.

– Вот уж на самом деле гадюки, – тихо пробормотала Лина, не удержавшись.

– Но ты не расстраивайся, девочка, Игорь сегодня вечером снова туда пойдет. Там будет дежурить его знакомый врач. Игорь все ему объяснит. И, если только можно будет, тебя пропустят. Ты будь готова на всякий случай.

Лина, конечно же, последовала совету Наташи. Она весь вечер просидела в укромном уголке приемного покоя, и ее в конце концов пустили в палату к Дмитрию.

– Пять минут, не больше, – строго сказал доктор. – Он очень хочет вас видеть.

Дмитрий Александрович, бледный до синевы, лежал на больничной койке – совершенно беспомощный, с иголками, торчащими из-под ключицы. Но когда Лина подошла ближе, на его пересохших губах появилась бледная улыбка.

– Ты пришла, – тихо и с явным усилием проговорил он, – хорошо! Мне надо сказать…

Дмитрий Александрович помолчал, собираясь с силами.

– Ты… ты прости меня. Я тебя любил. Ты единственная могла сделать меня счастливым… Я виноват, Лина. Прости!

– Дима! Димочка!

Она хотела обнять его, но ее удержали.

– Он потерял сознание, – прошептала ей медсестра, – пойдемте скорей, здесь нельзя оставаться.

Вокруг неподвижного тела засуетились медики. Они делали уколы, что-то подключали, и наконец дверь отделила Лину от всего этого кошмара и от Димы.

Она не помнила, как добралась домой. Ночь провела в полубессознательном состоянии; слезам, казалось бы, больше и взяться-то неоткуда, а они все лились и лились, мешая видеть, мешая даже дышать. А рано утром снова позвонила Наташа.

– Все, Лина, его больше нет, – ее голос звучал хрипло и казался незнакомым, – умер сегодня перед рассветом, так и не придя в сознание. Врач говорит, что последние слова Дима сказал тебе…

И всегда сдержанная Наташа разрыдалась.

Для Лины померк белый свет.

Когда к ней зашел встревоженный Леша, она сидела в уголке дивана, сцепив руки, и дрожала. Слез у нее уже не было, но горло судорожно сжималось. Она ничего вокруг себя не видела. Леша схватил Лину за руки – они были холодными как лед и почти такими же твердыми – и принялся их растирать. Потом стал осторожно массировать ей виски. Лина открыла глаза и посмотрела на него с таким отчаянием, что у мужчины на глазах выступили слезы.

– Все кончено, Леша! Все! Он умер. Все! – еле слышно прошелестела она и снова впала в ступор.

7

– Возьми себя в руки, Лина, – знакомый голос звучал непривычно строго и даже требовательно. – Твоя жизнь на этом не кончается, и ты, может быть, перестанешь уже наступать на одни и те же грабли.

Она подняла глаза, заплаканные и опухшие. Перед ней возвышался Леша, такой знакомый и такой… чужой. Тот Леша, которого она хорошо знала, когда-то был вихрастым мальчишкой, озорным и всегда готовым ради нее на подвиги. Потом – неуклюжим, угловатым подростком, краснеющим до самых корней темных густых волос, когда его рука случайно касалась ее руки. Затем он стал высоким тощим студентом, вечно голодным и готовым на любую подработку – то ящики таскал, то что-то строил в ближнем селе. А каким он стал потом, Лина уже и не замечала. Жизнь закрутила ее так, что некогда было и оглянуться. Представительный муж оказался на деле совсем не так хорош, как она думала поначалу. Жизнь рядом с ним была не сахар. А когда у них родилась болезненная девочка, стало еще хуже. Девчушка немного подросла, и врачи сказали, что такой, как все дети, она никогда не станет, да и вряд ли доживет до подросткового возраста. Муж после такого заключения и вовсе исчез из жизни Лины, оставив ей документ о разводе. А она как могла боролась за жизнь дочери. Но девочка не дожила и до шести лет. Хоронить ее было так страшно! Лина почернела от горя. Она плохо помнила, как все это происходило. Помогали соседи, старые школьные подруги и, конечно же, Леша. Но она его не видела, не замечала. Просто знала, что он рядом. Потом долго приходила в себя, и он ей не мешал. А затем… Затем случилась эта встреча на людной улице возле собаки, которую сбила машина, и все завертелось, как в калейдоскопе. Мужчина выглядел именно таким, о каком Лина мечтала с девических лет: сильным, уверенным, – и ей захотелось опереться на его плечо. Но плечо оказалось совсем не таким надежным, как думалось вначале. А теперь вот его не стало… Женщина вновь разрыдалась, отчаянно, горько.

– Лина, ты меня слышишь? – вопрошал настойчивый Лешин голос. – Возьми себя в руки, успокойся.

Она всхлипнула еще раз и подняла на него глаза.

– Слышу, Леша, я тебя слышу, – прошептала, – но…

– Никаких «но», Лина, – твердо заявил Леша, – я просто не позволю тебе и дальше ломать свою жизнь, как ты делала это до сих пор. Все! Насмотрелся!

– О чем ты, Леша?

– О нас с тобой, Лина.

Она взглянула на него с удивлением, ее слезы сразу высохли. Перед ней стоял крепкий, широкоплечий, смутно знакомый мужчина. Пожалуй, он больше смахивал на незнакомца.

– Тебе ведь давно известно, что я люблю тебя, – продолжал Леша, – но ты запретила говорить об этом. Ты видела во мне только друга, влюбленного застенчивого мальчишку, а ты мечтала о сильном мужчине – он заменил бы тебе отца, которого ты никогда не видела. И ты упорно искала такого. А когда нашла, очень больно обожглась. Я думал, ты поймешь свою ошибку, но ты продолжала упорствовать. Я немного опоздал – хотел дать тебе время прийти в себя после смерти Юлечки. Но этот мужчина меня опередил. И ты опять совершила ту же ошибку. Неужели ты не видела, что у ваших отношений нет будущего?

– О каком будущем ты говоришь, Леша? – удивилась Лина. – Ни о каком будущем я не думала. Я сразу поняла: все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но это было моей мечтой, воплотившейся в реальность, и Дима был хорошим, действительно хорошим человеком.

– Да, хорошим, не спорю, но оказался слабаком. – Леша сердито посмотрел на Лину. – Я не собираюсь повторять его ошибки. С сегодняшнего дня, Лина, ты крепко-накрепко будешь связана со мной. Я не оставлю тебя больше одну. Ты делаешь слишком много глупостей и готова загубить свою жизнь из-за детской мечты, которую давно пора забыть.

Женщина оторопела.

– Посмотри на меня, – продолжал настойчиво Леша, – я давно не мальчишка, а самый настоящий мужчина, для молоденьких девчонок уже старик. Но ты ничего не заметила. Ты не хотела этого видеть в погоне за мечтой. А я как последний дурак молчал и позволял тебе совершать глупость за глупостью. Но больше не позволю.

Лина глядела на этого нового, незнакомого Лешу во все глаза. Действительно, перед ней стоял крепкий, уверенный в себе мужчина. И как она могла не заметить, что мальчишка давно превратился в мужчину, да еще такого? Лина смутилась.

– Ты прости меня, Леша, – проговорила она неуверенно, – я и вправду была к тебе на удивление невнимательна и, наверное, обижала тебя. Но сейчас, мне кажется, не время об этом говорить.

– Согласен, не время. – Леша упрямо качнул головой. – Я просто хочу довести до твоего сведения, что больше ты глупостей делать не будешь. Теперь мы будем делать их вместе.

Он криво улыбнулся.

– Тебе ведь еще предстоит пару раз побывать в этом гадюшнике, а одну я тебя туда теперь не пущу.

Лина посмотрела на него с удивлением, и Леша пояснил свою мысль:

– Ну, на похороны ты ведь пойти ни за что не откажешься.

Она кивнула головой.

– А там тебя ничего хорошего не ждет. Горе навалится в полную силу. А потом, нам ведь надо забрать собаку. Бедная Лада вся извелась, наверное, – ни тебя, ни его, одни змеи вокруг.

Тут уж Лина открыла глаза шире некуда. Леша был слишком хорошо осведомлен. И она не удержалась – высказала удивление по этому поводу.

– Да, и ничуть об этом не жалею, – ответил ее друг. – Я постарался узнать об этом человеке все, что только было возможно, когда ты с разбегу влипла в очередную любовную авантюру. Ведь было же понятно с самого начала, что эти люди не отдадут его тебе, они стеной встанут на защиту своей будущей собственности. А кончилось тем, что, охваченные азартом боевых действий, они его загубили.

Как показали дальнейшие события, Леша был абсолютно, на сто процентов прав.

В день похорон он не отходил от Лины ни на шаг. На кладбище собралась уйма народу. Пришли сотрудники Дмитрия, его партнеры по бизнесу, клиенты. В первом ряду, конечно, – родственники. Хмурая Евгения, поддерживаемая мужем, который стал необыкновенно заботливым, заплаканная Сонечка и даже давно отлученная от жизни покойного Инна – теперь она посчитала, что вправе появиться и здесь, на кладбище, и в его великолепном доме, куда ей раньше доступа не было. Не его же любовнице быть сегодня на первых ролях, в самом-то деле. Эта женщина никто, пустое место. А она, Инна, как-никак бабушка Сонечки, девочки, на которую любящий дед, пусть и под нажимом, но переписал все же свой обожаемый дом. Вокруг родственников защитной стеной стояли приятельницы и прихлебательницы, готовые в клочья разнести эту наглую авантюристку, намеревавшуюся вырвать из семьи и самого Дмитрия, и его роскошный дом. Появления Лины здесь ожидали.

Когда она, сопровождаемая Лешей, появилась в поле зрения собравшихся, по рядам прошел шепоток, и множество взглядов впилось в нее. Ну, и что она будет делать, эта наглая тварь? Лина взглядов не замечала. Она видела лишь гроб и в нем – такого незнакомого Диму. Смерть очень изменила его, но это был он, мужчина, который любил ее, однако не стал бороться за свою любовь. И Лине нужно было проститься с ним.

Они с Лешей подошли к гробу, со стороны, противоположной той, где стояли родственники. «Посмотрите, какая нахалка!», «Да как она посмела сюда явиться?», «Сразу видно, что за птица!», «Да еще с молодым любовником пришла!», «Стыд, позор! Гнать ее надо!» – шипели голоса с разных сторон. А темные глаза Инны, смотревшие на Лину с такой ненавистью, как будто это она лишила ее семейного счастья много лет назад, казалось, готовы были прожечь любовницу Дмитрия насквозь. Впрочем, Лина ничего не замечала, а Леша, видевший и слышавший все это бурление, невольно напрягся и постарался прикрыть ее собой, что, впрочем, ему не удалось.

Лина, не отрывая глаз от лица покойного, наклонилась вперед и положила несколько скромных цветов на его руки, ставшие холодными и каменно-твердыми.

– Я пришла проститься, Дима, – чуть слышно прошептала она, – они все еще стерегут тебя и стоят вокруг стеной, но я не могла не сказать тебе прощальных слов. Ты был моей ожившей мечтой, и с тобой я могла бы стать самой счастливой женщиной на свете. Но нам не позволили быть вместе, и ты с этим смирился. Прощай, Дима. Я отпускаю тебя и не таю в сердце обиды. Пусть земля тебе будет пухом!

Слезы застлали глаза, в ушах зашумело. А вокруг нарастало праведное негодование. Евгения, как главная распорядительница похорон, подала знак: пора заканчивать прощание. Лину отодвинули от гроба, и двое сильных мужчин, закрыв крышку, принялись опускать его в яму. Потом по дереву застучали первые комья земли, и Лина пришла в отчаяние. Ей вспомнилось то, что было совсем недавно: лес, озеро и горячие руки Димы, обнимающие ее. А теперь вот… И она, не удержавшись, разрыдалась у всех на глазах, припав к Лешиной груди. А он обнял ее за плечи и увел подальше от скопления исходящих злобой гадюк. Лишь две пары глаз проводили Лину сочувственными взглядами. Игорь и Наташа единственные здесь знали, как все обстояло на самом деле.

А на следующий день Лина и Леша отправились за собакой. На этот раз женщина настояла на том, чтобы ее спутник остался в машине – старенькая, но резво бегающая развалюшка на колесах, принадлежащая его хорошему другу, очень выручала их в последнее время.

Нажав знакомую кнопочку, Лина открыла калитку и вошла во двор. Она кивнула выглянувшему из своего флигелька Тимофеевичу, сторожу, которого видела здесь, когда приезжала с собакой, и тот приветливо махнул ей рукой. А потом на пороге возникла пылающая праведным гневом Евгения.

– Тебе мало спектакля, что ты устроила вчера на кладбище, стерва, ты еще и домой ко мне заявилась? – возмущенно закричала она пронзительным голосом.

– Это не твой дом, змея! – не выдержала Лина. – Это дом твоего отца. Дмитрий так любил его…

– Нет, – ехидно прищурилась Евгения, – теперь это мой дом. Отец переписал его на Сонечку, а я до ее совершеннолетия буду здесь полновластной хозяйкой, чтобы ты знала.

– Да подавись ты этим домом! – взвилась, не удержавшись, Лина. – Без Дмитрия Александровича он уже никогда не будет прежним. Эти стены тоже как будто умерли. Я только хочу забрать свою собаку. Больше мне здесь ничего не нужно.

– Так это твоя собака? – задохнулась от возмущения Евгения. – И как это я раньше не догадалась? А то быстренько спровадила бы ее на живодерню.

Лина не успела ничего сказать в ответ, как из глубины дома торпедой вылетела огромная светлая собака, вырвавшаяся наконец на волю. Едва не сбив с ног стоящую на пороге Евгению, она кинулась к хозяйке. Собачьему восторгу не было предела. Ее не бросили! Самый нужный человек пришел за ней! Лада прыгала возле Лины и все норовила лизнуть ее в лицо. Как же она истосковалась, как боялась опять остаться одна во враждебном мире чужих людей! Лина же, сама не ожидавшая, что испытает такую радость от встречи с верной собакой, гладила ее, ласкала, трепала за уши.

– Ну все, Ладушка, все, – успокаивала она животное, – самое страшное уже позади. Теперь мы всегда будем вместе.

Она взяла собаку за ошейник и, не оглядываясь, пошла к калитке, провожаемая злобным взглядом Евгении.

Леша, истомившийся от волнения, ходил около машины.

– Что так долго, Лина? – кинулся он к женщине. – Привет, Лада, – обернулся Леша к собаке, которая, вырвавшись из рук хозяйки, ткнулась большелобой головой ему в колени.

– Все в порядке, Леша, – откликнулась Лина, – поехали отсюда. Никогда больше не будем вспоминать этот злосчастный дом. Дмитрий так любил его, а его родственники из-за этого дома загубили ему жизнь.

8

Вспомнить о бурном романе, завершившемся драмой, Лине все же пришлось: нужно было съездить на дачу к Игорю и Наташе.

– Ты сможешь завтра отвезти меня на дачу к Диминым друзьям, Леша? – спросила Лина вечером в пятницу. – Сережка даст тебе еще раз машину?

– Это туда, где вы последнее время с ним встречались? – уточнил Леша. – Смогу, конечно. Сережка мне не откажет.

Он помолчал, а потом все-таки поинтересовался:

– А зачем это тебе, Лина? Снова слезы лить будешь?

– Да мне просто кое-что отдать надо и ключи вернуть. Мы быстро.

Но быстро не получилось. На даче Игоря собралась вся семья; старшая дочь приехала с мужем и двумя детьми, и на небольшом участке негде было развернуться. Когда Наташа принялась готовить обед на всю эту ораву, Лина предложила ей свою помощь, а Игорь увел семейство на прогулку, и Лешу с собой позвал. Мужчины быстро нашли общий язык.

– Пусть женщины поболтают немного, Леша, им это надо: выговориться, чтобы потом быстрее прийти в себя, – убеждал Игорь нового знакомого. – Моя Наташка сумеет успокоить Лину, она хорошо к ней относится.

Потом подумал немного и не удержался, спросил:

– А ты кем же ей будешь?

– Я ей друг детства. Знаю ее всю жизнь. Теперь вот из очередной ямы вытаскиваю.

– Почему из очередной?

– Так у Лины первый брак был неудачным. Муж тоже был намного старше ее. А здесь и до брака не дошло…

– А ты куда смотрел?

– Мне Лина в ее личные дела вмешиваться запретила, а я, олух, дубина стоеросовая, послушался. Но теперь-то уж она меня не удержит. Как миленькая за меня замуж пойдет, хватит жизнь свою калечить.

– Вот и молодец, вот и правильно, – одобрил Игорь. – Лине именно такой, как ты, и нужен, сильный, решительный. Я Дмитрия Александровича много лет знал и очень уважал, но никогда не мог понять его мягкотелости по отношению к дочке. Она же стерва. А он много лет отказывался это замечать. Только в самом конце прозрел, да поздно уже было, увяз по самые уши.

А на веранде садового домика шел женский разговор.

– Ты, Лина, уже все глаза выплакала, так что не вздумай снова зарыдать, – предупредила ее Наташа, когда гостья взглянула на окно знакомой комнатки, где совсем еще недавно была так счастлива. – Слезами горю не поможешь.

Лина шмыгнула носом и сдержала рыдания.

– Там, на кладбище, на тебя просто больно было смотреть. Эти мегеры грязью тебя бы закидали, если бы не твой спутник. Суровый мужчина, и видно, что сильный, сумеет за себя постоять. Откуда ты его знаешь, кстати?

– Лешу? – удивилась Лина. – Так это мой друг детства, со школьной парты и до сих пор.

– Он что, связан по рукам и ногам женой и детьми?

– Да нет, холост он. Когда-то в молодости мне в любви признался, а я запретила ему даже говорить об этом. Мы ведь однолетки, а я всегда мечтала о взрослом мужчине, сильном, надежном, за которым как за каменной стеной. Ошиблась я, очень сильно ошиблась оба раза.

– Почему оба? – Наташа подняла удивленные глаза.

– Мой первый муж был на двенадцать лет меня старше, приличный с виду человек, а оказался настоящей сволочью. Оставил меня с больной дочерью, она потом умерла. Леша мне помогал, я долго в себя приходила. А Дима был старше меня на восемнадцать лет, и человек замечательный. Но слабым оказался, за нашу любовь бороться не смог. Горько, конечно, но ничего уже не изменишь.

– Не понимаю я тебя, Лина. – Наташа посмотрела на нее с искренним удивлением. – Где были твои глаза? У тебя такой мужчина под боком, а ты искала проблем на свою голову.

– Я сама себя иногда не понимаю, Наташа, – жалобно отозвалась Лина. – Леша говорит, это из-за того, что я выросла без отца. А теперь, сказал, дальше мне куролесить не позволит и из рук не выпустит.

– Вот и молодец твой Леша, давно бы так, – удовлетворенно закивала головой хозяйка. – Лучше его тебе мужа не найти. А с Дмитрием Александровичем ты все равно не смогла бы быть счастлива, поверь. Слишком вы с ним разные. Это новизна впечатлений вас связывала. А потом ему, возможно, было бы с тобой хорошо, а тебе с ним – нет. Ты поймешь это с годами.

9

Следующие три года пронеслись как курьерский поезд. Леша не позволил Лине долго предаваться отчаянию, хотя и уважал ее горе. Как-то быстро и незаметно он перевел ее жизнь на другие рельсы, новые, непривычные, и Лине эта жизнь нравилась. Теперь она чувствовала себя уютно и, что самое важное, была надежно защищена от жизненных бурь.

В теплое субботнее утро в их квартире неожиданно раздался громкий телефонный звонок.

– Привет, Алексей, – прогудел в трубке голос Игоря, – слушай, у меня тут одна мысль появилась, очень интересная, мне кажется. Нам бы обсудить ее, а?

– Так я не против, Игорь. Где встретимся?

– Лучше всего, конечно, у нас на даче. Сможете приехать?

– Я сейчас у Лины спрошу. – Леша сам не заметил, как на его лице появилась улыбка. – Она на кухне маленького Димку кормит, а меня выставила за дверь, чтобы я ребенка не отвлекал.

– Правильно, нечего нам, мужикам, возле детей крутиться, когда они едят. Моя Наташка тоже всегда так делала. – Игорь рассмеялся.

– Слушай, Игорь, а Ладку можно будет взять? – вспомнил Леша. – Она ведь обидится, если мы дома ее одну оставим.

– Зачем спрашиваешь? Можно, конечно.

Через несколько минут Игорь пошел предупредить жену о скором появлении гостей, а молодое семейство принялось готовиться в дорогу. Лина с Лешей часто бывали на даче у Игоря и Наташи и давно уже стали им близкими друзьями.

Леша подогнал к подъезду машину – скромный бэушный драндулет, но резвый и безотказный – и погрузил в него свое семейство. Настроение у всех было прекрасное, а впереди – долгий весенний день.

Когда прибыли на место, Леша, выпуская измаявшуюся в дороге собаку, строго посмотрел на нее:

– Имей в виду, Лада, если опять будешь шкодить, я тебя здесь, возле ворот привяжу и оставлю одну.

Собака понурилась, опустив уши. Она действительно прошлым летом сломала какой-то необыкновенно ценный цветок, Наташину гордость. Но потом решила, что взваливать на себя старые грехи не годится, и сделала вид, будто это была вовсе не она. Независимо тряхнув головой, Лада гордо прошествовала по дорожке к крыльцу, где ее уже ожидал приветливый Игорь, припрятавший для собаки очень вкусную косточку. Жизнь была хороша.

А Наташа, раскинув руки, направилась к машине, чтобы взять у Лины милое маленькое существо, которое признавало ее своим человеком.

– Иди ко мне, солнышко мое ненаглядное! – ворковала она, забирая у Лины ребенка. – Сейчас баба Ната тебе такую цацу покажет, что ты и не видел никогда. Пойдем, мой маленький, пойдем, сладенький.

Лина с улыбкой смотрела вслед подруге. А мужчины тем временем ушли со двора, обсуждая какие-то важные дела. Ну и пусть, прекрасно. Она сейчас на солнышке устроится и посидит немного в тишине, может, даже и вздремнет.

Потом, правда, не обошлось без суеты, но когда посуда была убрана со стола, а ребенок мирно спал в глубине дома, женщины устроились на веранде, чтобы немного передохнуть.

– Хорошо-то как, Наташа! – Лина с удовольствием потянулась всем телом, остро ощущая и прелесть весеннего дня, и свою молодость, и счастливую полноту жизни.

Наташа только улыбнулась в ответ и не стала говорить о том, что силы, ведущие человека по жизни, знают, что ему нужно, гораздо лучше, чем он сам, упорно совершающий подчас ошибку за ошибкой в погоне за счастьем, которое ждет его совсем в другой стороне.