— Когда же вы вернулись домой? — спросил Саша Демченко.

— В половине седьмого, — ответил Козловский.

— Ты еще не знаешь наших матросов, — вступил в разговор Гена Лашко. — Был у нас один «шхунатик», ну прямо сорвиголова. Звали его Лешей. Фамилия — Клотиков. Житья от него не было. То и дело норовил попасть в какую-нибудь историю. Так и сидел все время в юнгах, не мог дорасти даже до матроса. А все характер виноват…

Зашел однажды во вторую школу. Там перемена. Захотелось перекусить. А в буфете столпотворение.

Дежурный учитель тщетно пытался навести порядок.

Хоть был Леша не робкого десятка, но тут побоялся приблизиться к ребятам, штурмующим прилавок. Стоял он в сторонке и наблюдал, как вдруг на него опрокинули стакан киселя. Не выдержал юнга, кое-как выбравшись из буфета, отправился в редакцию писать заметку об этом печальном случае. Заметку напечатали. А после этого началось самое удивительное. Прочитала газету директор второй школы и попросила привести к ней «шхунатиков», которые учились в десятом классе. Когда пришли Игорь Клейман и Сергей Селезнев, директор сказала, что это возмутительно — писать в газету о том, что делается в школе, как не стыдно выносить сор из избы.

А они-то при чем? Это все юнга наделал. Правда, в буфете после этого навели железный порядок, поставили дежурных. Видите, какой этот Леша въедливый тип?

Вздумалось как-то ему пойти на судоремонтный завод. Захотелось узнать, как проходит практика у девятиклассников третьей школы. Все ему было интересно. Зашел в один цех — нет мальчишек, во второй — та же картина. А в третий и заходить не стал, потому что понял: искать надо где-то в другом месте. Вышел во двор и там никого не увидел. Потом услышал разухабистую музыку и поспешил к берегу моря. Завернул за бетонный массив и видит: ребята пытаются ловить рыбу под звуки супермодного шейка. Удивился Леша, а мальчишки ему: «Мы рады поработать, да никто работы не дает». Мастера говорят: «Некогда с вами нянчиться…»

Написал юнга об этом заметку. Прочитала ее директор третьей школы, поехала на завод и прямо к секретарю партбюро. В общем, разобрались, как проходит там практика. А Леша доволен: знай наших!

Однажды на всю команду фельетон настрочил. Что ходили, мол, в горы, принесли полный рюкзак старых осколков. Особенно понравилась всем авиамина. Целенькая и почти не ржавая. Чудо! Каждый старался подержать ее в руках. Заняла она самое почетное место в шхуновском музее, в кают-компании.

Таскали ее и в кинотеатр на очередной кинофестиваль. Лежала мина перед экраном при красном свете, произносились над ней речи, шли фильмы…

Потом отнесли ее в редакцию, поставили на стол капитану-наставнику (тому, что теперь флаг-штурман). Хотели отбить боеголовку, чтобы поставить в мину цветочки, да кстати пришел в редакцию нештатный корреспондент Жора Тункин, служивший в армии сапером. Увидел Жора мину и побледнел. Попросил капитана-наставника немедленно свернуть из газеты кулек. Положил туда Тункин мину, попрощался со всей командой и очень осторожно вышел… Долго не звонил. Потом в редакции раздался звонок. Клотиков бросился к телефону, снял трубку…

Яма была глубиной в полтора метра, а диаметром — в два? И никто, конечно, не пострадал… А Леша снова заметку в газету.

— Молодец ваш Леша! До всего ему дело! — восторженно воскликнул Володька Лебедев, — Где он сейчас? Поступил, наверно, в мореходку?

«Старички» переглянулись.

— А его и не было! — объявил Козловский.

— Как? — поразился Гречихин. — Так кто же тогда писал?

— А все мы вместе… Или по очереди…

— Вот это да! Может… вернем его? Из… мореходки? Дел ему найдется! — предложил Володя. Ведь как не хватает порой такого глазастого юнги…

— Вернем! — твердо пообещал капитан Шкуратов.