Что-то слишком долго засиделись мы с тобой, товарищ читатель, на пятом этаже дома по улице Московской.
Пойдем побродим?
Только не по набережным и улицам, а по страницам старых судовых журналов. И ты продолжишь свой путь, как и «Шхуна», от бухты Мечты к Голубому берегу.
Но прежде чем отправиться странствовать, пожалуйста, на секунду закрой глаза. Представь синюю морскую гладь, белоснежный корабль…
Представил?
Шторм продолжался неделю. Пока наконец не стих. Тучи рассеялись, небо заголубело, волны мерно закачали наш корабль.
И, подняв все паруса, он устремился на юг. Через море Дружбы к острову Отважных Сердец легко и стремительно неслась шхуна, а свежий соленый ветер задорно свистел в снастях…
В капитанской рубке тишина. Каждый год приходит время пересечь годовой меридиан.
— Да, девять лет… — вполголоса проговорил адмирал-наставник. — С тех пор, как мы вышли из бухты Мечты… Собери-ка, капитан, вечером команду, — попросил Георгий Никитич Холостяков Толю Шкуратова.
Как стемнело, трель звонка боцманской дудки разнеслась по шхуне. Боцман звал всех на бак.
Матросы и юнги рассаживались на бухтах каната, на банках.
— Что сейчас будет? — поинтересовался какой-то новенький курсант, рыжий парень с облупленным носом.
— А ты что, впервые? — удивился Серега Давыдов, бывалый моряк. — Наверно, пресс-конференция сейчас начнется. У нас такой обычай, — вразумлял он курсанта, — часто проходят встречи с интересными людьми. Подожди, кто это вышел в круг? А, наш глашатай!
— Кто? — переспросил рыжий.
— Глашатай! Неужели ты Юрия Борисовича не знаешь?
— Не-е… А кто это? — простодушно спросил новенький.
— Диктор московского радио Левитан! — отчеканил Сережа. — Подожди, уже задают первый вопрос. Видишь, Володька поднял руку.
— Кем вы мечтали стать в четырнадцать лет?
— Киноартистом! — улыбнулся Юрий Борисович. — Жил я тогда во Владимире. Летом с мальчишками часто пропадал на берегу Клязьмы. Она там широкая и глубокая, не то что у Москвы. Переплывали через реку, купались, загорали… Помню, часто ко мне обращались мамаши моих друзей: позови сына! Уж очень я громко кричал. Так, что и на другом берегу реки было слышно. А ребята услышат мой голос и знают: мать зовет…
Когда смех стих, со своего места поднялся Саша Демченко.
— Расскажите о своем первом выступлении у микрофона! — попросил он.
— Мне было семнадцать лет, — начал Левитан, — когда я впервые пришел на радио. Прошел конкурс и, неожиданно для себя, был принят. Сразу же мне поручили вести концерты грамзаписи. Дело нехитрое: ставь пластинки и объявляй, что за чем идет. Потом — вести передачу для домашних хозяек. Я долго думал, как сделать ее лучше. Думал до дня передачи. А когда вышел в эфир, очень громко и выразительно прочитал: «Всем! Всем! Всем!» Так, что и самому понравилось… А после передачи подошли ко мне наши радиожурналисты, смеялись, шутили, хлопали по плечу: «Ну, Юра, будет из тебя толк! Объявил так, что все побросали работу!»
Правда, вызвал меня потом начальник отдела и очень сильно отчитал… Так закончилось мое первое выступление. Когда это было?.. Да, двадцать третьего ноября тридцать первого года.
— А день начала войны помните? — спросила Надя Черная, сидящая у самого борта.
— Как же его забыть? Невозможно… — помолчав, серьезно сказал глашатай. — Вспоминаю июньское утро, ранний звонок домой. «Срочно, немедленно, бегом на работу!» Радиокомитет. Шесть часов утра. Кругом взволнованные лица… Ничего не понимаю! Где-то рядом тихий женский плач… Война! А тут еще телефонные звонки наших радиокорреспондентов. «Киев бомбят!», «Над Одессой вражеские самолеты!», «На проводе Каунас! Город горит, что объяснять населению?»
«Приготовиться! — сказали мне. — В двенадцать часов…»
Голос Юрия Борисовича дрогнул. Он помедлил немного. Но затем продолжил:
— И вот, друзья, в двенадцать часов двадцать второго июня сорок первого года на весь мир прозвучали слова… — Голос налился силой. Металл послышался в нем. — Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра, без всякого объявления войны германские регулярные части атаковали границы Советского Союза…
Совсем стемнело, свет фонарей освещал лица ребят. Все с огромным вниманием слушали глашатая…
— Какой самый памятный день в вашей жизни? — задал вопрос Гена Лашко.
— Конечно, тот, когда мне выпало счастье объявить Победу… В два часа десять минут ночи. Девятого мая…
Море тихо качало шхуну. Был поздний час, а завтра — ранняя побудка…
Не удивляйся, пожалуйста, дружище, тому, что ты услышал на белоснежном корабле нашей Мечты. Такая пресс-конференция была на самом деле, а где она проходила — на суше ли, на воде, — так ли это важно? И пусть не бегал по палубе боцман, не стоял у штурвала рулевой, не склонялся над картой штурман и не сидел в бочке впередсмотрящий, мы знаем, что старшие друзья всегда рядом с нами. Они помогают и словом, и делом.
Ты можешь подумать: на «Шхуне» одни праздники. А чем ребята заняты в будни?
Прочитай следующую главу.
Письмо из Актюбинска
Дорогие ребята!
Я с огромным интересом посмотрел по Центральному телевидению передачу о вас. У вас так интересно! Так здорово! Даже зависть берет.
Мне четырнадцать лет, учусь я в седьмом классе. И мечта у меня — стать моряком.
Дорогие ребята, если сможете, пришлите мне тельняшку…
Валерий ГОЛЬ
ОТ ФЛАГ-ШТУРМАНА: Ушла в Казахстан небольшая посылка. В ней полосатая тельняшка, «матросская душа»…