«Ужасно рады были мы, все краковцы, ее приезду» — слова эти принадлежат Н. К. Крупской, а относятся к Инессе Арманд. Появилась она в Кракове, вернее вблизи Кракова, — в предгорьях Высоких Татр, в местечке Поронин, в самый разгар августовского (летнего) совещания Центрального Комитета с партийными работниками. Хотя совещание это во всех документах именовалось августовским, да еще летним, так было сделано в целях конспирации. На самом же деле Ленин созвал его не летом, а осенью — не в августе, а в конце сентября.

Приехали большевики — депутаты Государственной думы, приехали работники партии из крупнейших пролетарских центров. О значении этой встречи лучше всего скажет официальное «Извещение» Центрального Комитета РСДРП, выпущенное вместе с резолюциями в 1913 году.

«Совещание сделало, что могло, чтобы дать ответ на все вопросы партийной жизни, стоящие перед нами», — говорилось в этом документе. И дальше указано: «Путь намечен. Партия нашла основные формы работы в нынешнюю переходную эпоху. Верность старому революционному знамени испытана и доказана в новой обстановке и при новых условиях работы. Самое трудное время позади, товарищи. Наступают новые времена. Надвигаются величайшей важности события, которые решат судьбу нашей родины.

За работу же!» («КПСС в резолюциях», ч. I, стр. 308).

Чеканные слова «Извещения» — в составлении которого она, возможно, участвовала — так поразительно соответствовали душевному состоянию Инессы. После тюрьмы, после вынужденного отрыва от живого, революционного дела она рвалась к работе. Инессе выпало счастье стать в ту пору одним из близких и без колебаний верных помощников Владимира Ильича.

Здоровье Инессы, мы знаем, порядком подорвано петербургской «отсидкой», но энергии у нее не убавилось. Надежда Константиновна вспоминает, что Инесса, побывав в России, стала с еще большей страстностью относиться ко всем вопросам партийной жизни, вернулась еще более жизнерадостной и горячей.

Русские большевики жили в Кракове тесным товарищеским кружком. Очень много работали. Очень крепко были связаны с Россией, с международным рабочим движением. Разрабатывали теоретические вопросы и каждодневно влияли на практическую деятельность большевистских организаций.

Находясь в Кракове, Ленин стоял во главе революционной борьбы масс.

Свободные минуты — они выпадали не так-то уж часто — проводили вместе. Инесса не уставала рассказывать о своих ребятах, читала вслух их письма; от рассказов этих и от писем веяло теплом. Троих ребят Арманд Ленин и Крупская узнали в Париже и Лонжюмо. Теперь, заочно, Владимир Ильич и Надежда Константиновна еще больше привязались к дочерям и сыновьям Инессы.

Здесь уместно заметить, что теплую эту привязанность Ленин и Крупская сохранили до конца дней своих. После смерти Инессы ее дети постоянно чувствовали сердечную заботу и ласку Владимира Ильича и Надежды Константиновны.

Много гуляли. «Партия прогулистов» — так шутливо прозвали Ленина, Крупскую и Арманд их тогдашние краковские и поронинские товарищи-соседи.

Шагали, не зная устали, по душистым лугам на берегах Вислы, карабкались на крутые горные склоны Татр. Как чудесно дышится во время таких походов! Что может сравниться со светлой радостью этих часов общения с природой, когда и беседа течет непринужденно, и молчать легко, и думать плодотворно. В дружеском разговоре вырабатывается общая точка зрения по самым сложным вопросам, в споре выковывается истина.

Забегая вперед, скажу, что «партия прогулистов» не прекратила своего существования и в последующие годы. Прогулки помогали Ленину и его друзьям справляться с гигантской работой, которую взвалили они на свои плечи в те предреволюционные годы.

Навсегда сохранила Инесса воспоминания о краковских прогулках, о шелковисто-зеленой мураве и пряных запахах трав в привислинских лугах… И не только сохранила, но запечатлела в своем литературном псевдониме.

Чуть позже будет рассказано об этом, а пока запомним, что луг по-польски — «блонь».

Как определить закономерности возникновения партийных кличек, псевдонимов? Что-то не попадались мне исследования на эту тему. А наверно, интересными были бы и поиски и находки.

Напомню замечание Н. К. Крупской о том, что Владимир Ильич в нелегальные времена придавал большое значение технике подпольных связей; он, в частности, советовал в конспиративных целях давать мужчинам женские клички, а женщинам, наоборот, мужские. Так Вацлав Вацлавович Воровский стал Жозефиной, Петр Гермогенович Смидович наречен был Матреной, а Лидия Михайловна Книпович получила известность в партии под кличкой Дяденька…

Иные имена возникали, по-видимому, произвольно, случайно; другие связаны были с временным местопребыванием, с характером человека. Каждый, кому знакома революционная биография Елены Дмитриевны Стасовой, согласится с тем, что ее партийное имя Абсолют словно рождено для этого человека.

И еще. Не всегда партийная кличка была живучей. Имена, прозвища легко сменялись, но вот одно закреплялось, шло за человеком из города в город, сопутствовало ему в сибирской ссылке и на чужбине. Утверждалось с годами и после победы Октября оставалось не только в истории КПСС — в повседневной жизни народа, в партийном обиходе. Федор Андреевич Сергеев? Подлинное имя революционера значилось лишь в документах и сохранилось только в них; зато простая кличка Артем навечно осталась в памяти и любви народной.

У Инессы Арманд были, разумеется, временные партийные клички, но не они, а имя ее — Инесса — стало широко известным в партии с дореволюционных лет. А после Октября председательствующие на собраниях или на митингах, объявляя очередного оратора, стали опускать фамилию Арманд, говоря просто: «Слово имеет товарищ Инесса». Потом переняла это партийная пресса.

В деловых бумагах, скажем в протоколах, также стали обозначать коротко: «Инесса»… И всякому было понятно, что речь идет именно о ней, Инессе Федоровне Арманд.

Ну как не подивиться волшебству языка нашего: чужеземное, испанское имя Инесса стало своим, близким для богородских ткачих и для тверских крестьянок. Потому, что полюбился человек.

Был у Инессы Федоровны и литературный псевдоним! Елена Блонина. Так подписывала она и публицистические статьи, и популярные массовые брошюры, и теоретические обзоры. Возникла же эта чуть вычурная фамилия в краковские времена. В честь душистых «блоней», лугов то есть. В память о дружеских походах «прогулистов».

Литературной деятельности Инессы мы посвятим специальное место. Сейчас лишь отметим, что в Кракове родился, очевидно, не только псевдоним, но и сам его обладатель, новый партийный журналист. Не исключено, что Инесса и раньше писала статьи, заметки (возможно, даже на заре своей общественной деятельности). Просто нам не удалось их обнаружить. В Кракове же Ленин, придавая колоссальное значение печатной пропаганде, любовно пестуя «Правду», не пропуская ни одного случая, чтобы выступить в ней, — Ленин требовал того же от своих единомышленников, помощников. Представляю, как он убеждал Инессу:

— Дорогой друг! Пустяки, ну, право, сущие пустяки, что вам прежде не приходилось сотрудничать в прессе! А теперь придется. Не боги горшки обжигают. Садитесь и пишите. Побольше революционного темперамента, а вам его не занимать стать. Пишите, это архиважно…

Первоначально предполагалось, что Инесса прочно обоснуется в Кракове. Она лелеяла мысль выписать сюда детей из Москвы, даже квартиру подыскивала. Но революционная целесообразность — высший закон, определяющий поступки большевика, — требовала переезда из Галиции в Париж. Надо было укрепить Комитет заграничных организаций.

До Парижа предстояло объехать несколько большевистских заграничных групп, выступить там с чтением рефератов, наладить связи.

Однако, прежде чем вместе с Инессой покинуть Краков, давайте послушаем музыку.