В холле первого этажа Сивцов встретил Туриста.
— Здорово, Быня! — обрадовался его сотоварищ по всероссийскому розыску. — Ты куда это намылился?
— Да не знаю ещё, — честно ответил Фёдор. — Погода больно хорошая. Может, на лыжах покатаюсь.
— На чём? — изумился Турист. — Да откуда здесь лыжи-то возьмутся? Тут машины только, да снегоход ещё есть. На всякий случай.
— Да нет, — отмахнулся Сивцов. — Это я просто так про лыжи сказал. Не знаю ещё, чем займусь.
— А, — догадался Турист. — Шутишь…
— Шучу, — легко согласился Фёдор. — А санки?
— Чего санки? — не понял друг.
— Санки здесь есть? — терпеливо переспросил Сивцов.
— Опять шутишь? — подозрительно покосился на него Турист. — Зачем тебе?
— Как зачем? — удивился Фёдор. — Кататься. Я тут недалеко видел горку классную, как на «полигон» идти.
— Вроде есть санки, — наморщил лоб Турист. — Только мы на них дрова для камина возим.
— Какая разница! — обрадовался Сивцов. — Тащи их сюда! Это же экстремальный спорт! Адреналин! А то сидите тут, от безделья маетесь…
Сивцовский задор передался и Туристу, а может, он просто старался соответствовать требованиям Трофима и во всём ублажать дорогого гостя. Во всяком случае, он быстро сбегал в сарай и вернулся, волоча на верёвке страшное, сваренное из кривых арматурных прутьев сооружение.
— Хорошие санки, — оценил сооружение Фёдор. — Прочные.
— Нормальные, — попинал полозья Турист. — Нам их сварщик совхозный год назад за бутылку сделал. Хрен сломаешь.
— Это хорошо, — повторил Сивцов. — Ну что, пойдём, прокатимся по разочку?
— Пошли, — согласился Турист.
Всю дорогу до горки Турист исподволь пытался выведать у Фёдора подробности его визита к Трофиму.
— Чего спрашивал-то? — любопытствовал он, забегая вперёд Сивцова. — Про работу твою спрашивал?
— Да так, вскользь, — ответил Фёдор. — В основном про нашего общего знакомого Ефима разговаривали.
— Ты что, и Ефима знаешь? — понизил голос Турист. — Ну ни фига себе!
— А ты-то его откуда знаешь? — удивился Сивцов. — Ефим вроде тихоня, а смотри-ка, все с ним знакомы!
— Да нет, что ты, — испугался Турист. — Я не в том смысле. Он-то о моём существовании наверняка и не догадывается. Просто я о нём наслышан. Ещё бы — личность известная!
— И всё равно как-то подозрительно, — засомневался Фёдор.
— А Рига с ним была? — поспешил сменить тему Турист. — Видел её?
— Видел, — рассеянно ответил Сивцов. — И даже вином угощал. Ничего себе девушка.
— Ну, ты тоже скажешь! — поразился его спутник. — «Ничего себе девушка»! Да таких, как она, на конкурсе красоты поискать ещё придётся. А умная — страх!
— Нормальная, — согласился с товарищем Фёдор. — Надо было её с собой позвать, на санках кататься.
— Ну ты совсем отмороженный! — восхитился Турист. — Нас с тобой потом под этой горкой и похоронили бы. На санках с Ригой кататься! Надо ж такое придумать!
— А что, — удивился Сивцов, — она не любит на санках?
— Она-то может и любит, — заржал Турист. — А вот Трофиму это вряд ли бы понравилось. Так что не произноси больше такие фантазии вслух, здоровее будешь.
— Не знаю, — сказал Фёдор. — Она на меня довольно-таки доброжелательно смотрела. По-моему, вполне бы согласилась покататься.
— Ладно, Быня, хорош, — посерьёзнел Турист. — Накликаешь, в самом деле, беду своими разговорами. Тебе может и по фигу всё, а я ещё пожить намереваюсь. Вот эта горка, что ли?
— Эта, — подтвердил Сивцов, разглядывая заснеженный склон. — Ух ты, блин, крутая. А издалека маленькой кажется.
— Да уж, — почесал в затылке Турист. — Тут и навернуться недолго. Ну чё, поедешь?
— Да просто так как-то неинтересно, — задумчиво протянул Фёдор. — Народу бы сюда ещё…
— Зачем? — удивился Турист. — Санки-то всё равно одноместные.
— Можно было бы устроить соревнования по бобслею, — торжественно предложил Сивцов. — Классно бы время провели.
— Это ещё что за ерунда? — насторожился его спутник. — Попслей этот?
— Санный спорт, — пояснил главный экстремал района. — Кто быстрее трассу проедет, тот и победил. Только судью надо, с секундомером.
— Гиббона можно судьёй посадить, — задумался Турист. — У него всё равно нога больная.
— Да ты что, — запротестовал Фёдор. — Гиббон и на санках ездить сможет, там же ногой помогать не требуется. Положит её аккуратно и — вперёд! А судить посадим Граблю.
— У него температура, — напомнил Турист. — И одеваться ему будет трудно — спина-то обожжена.
— Ничего, оденем как-нибудь осторожно, — Сивцов уже загорелся идеей сделать из Грабли рефери. — А то, что у него температура… Ну так на улице же минус — ему наоборот легче станет, прохладнее. Глядишь, ещё и на поправку с сегодняшнего дня пойдёт!
— Ладно, давай Граблю, — махнул рукой Турист. — Только ему тогда стульчик надо будет взять небольшой. Болеет всё-таки человек, пусть хоть сидя будет судить.
— Это можно, — великодушно согласился Фёдор. — Пусть будет стульчик.
— Кого ещё возьмём? — осторожно поинтересовался Турист. — Чибиса и Кислого нам ведь хватит для полноценных соревнований?
— Ну почему же? — не согласился с другом Сивцов. — Чем больше народу, тем веселее. Поршня тоже надо брать.
— Так он же того! — поразился Турист. — Необычный стал немного. Психикой. Он же нас покусает тут всех, или реветь начнёт. Особенно если тебя опять увидит.
— А по-моему, — гнул свою линию Фёдор, — он наоборот может вылечиться, когда попадёт в знакомую обстановку. Тут же «полигон» недалеко.
— Не знаю, — протянул Турист. — Как бы ему хуже от этих знакомых обстановок не стало…
— Не станет, — успокоил его Сивцов. — В крайнем случае, привяжем его верёвкой. Нам нужны полноценные соревнования. Идём!
— Куда?
— Как куда? За народом, секундомером и верёвкой. Санки пока оставим здесь.
— А зачем нам верёвка? — удивился забывчивый Турист.
— А Поршня ты чем привязывать собрался? — строго отчитал товарища Фёдор. — К санкам? То-то.
И гонцы, несущие дурные вести, тронулись в путь.
Через полчаса сопротивление больных в доме было жестоко подавлено, и унылая процессия потянулась в сторону леса.
Шествие сильно напоминало колонну пленных немцев после советского контрнаступления под Москвой зимой 1941-го года: Грабля поверх одежды был крест-накрест обмотан старой женской шалью, раскопанной заботливым Туристом в глубинах каких-то заброшенных кладовок, Поршень шёл в берегущем голову драном кроличьем треухе, аккуратно завязанном под подбородком, а Гиббон героически хромал, опираясь на кое-как сработанную самодельную клюку.
Обречённых конвоировали Чибис с верёвкой в руках и Турист, нахлобучивший на голову обнаруженную в доме оранжевую строительную каску со следами извести. Сивцов шёл налегке, легкомысленно напевая себе под нос.
«Конфетки-бараночки, — доносилось изредка до слуха Кислого, замыкавшего процессию и тащившего стул для судьи, — словно лебеди, саночки».
После небольшой паузы рефрен повторялся, пугая стулоносца какой-то изощрённой необратимостью.
— Стоп! — объявил Фёдор, когда все добрались да вершины склона. — Пришли. Кто хочет, может разминаться.
Грабля немедленно отобрал у Кислого стул и тут же уселся на него, а Гиббон, с детства не умевший разминаться, зачем-то стал резво подпрыгивать на одной ноге и громко кряхтеть. Остальные просто закурили.
— Внимание! — произнёс Сивцов. — Сначала проведём квалификацию!
В толпе саночников послышались недовольные неизвестным словом шепотки.
— Тихо! — навёл порядок Фёдор. — Сейчас всё объясню. Во время квалификации все должны по разу прокатиться, чтобы определить расстановку участников на старте. Кто покажет лучший результат — тот участвует в соревнованиях под последним номером, кто второй — едет предпоследним, и так далее. Понятно?
— Как-то через задницу всё это, — проворчал со стула Грабля. — Первым приехал, первым и выступай…
— Не я эту систему придумал, — строго посмотрел на главного арбитра Сивцов. — Она проверена на многих зимних Олимпиадах, и до сих пор прекрасно работала.
— Да я что, я ничего, — примирительно забормотал рефери. — Не мне же ездить…
— Вот именно, — язвительно сказали из толпы. — Не тебе.
— Не ругайтесь, — обернулся к остальным Фёдор. — Не надо портить атмосферу дружеского соперничества.
Оглядевшись вокруг и не найдя подходящей палки, устроитель соревнований подошёл к Гиббону и со словами: «Дай-ка на секундочку» выдернул у несчастного клюку. Хромой чудом успел ухватиться за стоявшего рядом Туриста, а Сивцов, помахивая отобранной палкой, вышел на самый центр вершины.
— Начинать будем отсюда, — определил он, проводя костылём длинную черту в снегу. — Объясняю, как будет происходить процесс старта. В первую очередь, для судьи, — он посмотрел в сторону Грабли, который тут же усердно закивал головой, давая понять, что запоминает всё слово в слово. — На эту линию устанавливаются санки, в которые усаживается гонщик. Его должен будет кто-то подтолкнуть. В бобслее этот человек называется «стартер». Рядом должен стоять выпускающий. Его задача — дать отмашку судье, когда санки тронутся. Судья, — Фёдор снова посмотрел на завороженно слушающего Граблю, — должен включить секундомер на часах, как только заметит, что ему махнули рукой сверху. Сам он должен находиться внизу, напротив финишной черты. Секундомер выключается в тот момент, как только спортсмен её пересечёт. Всё понятно?
— А где финишная черта? — робко поинтересовался Гиббон, балансируя на одной ноге.
— Сейчас будет, — строго сказал Сивцов. — Пока можете подготовить сани.
Он сделал несколько шагов вниз по склону, после чего правая нога Фёдора подвернулась и он, совершая невероятные кульбиты, с приличной скоростью устремился к гипотетической финишной черте, не выпуская при этом палки из рук.
— Во даёт! — восхитились первопроходцем склона наверху. — Как акробат!
— Это он, чтоб быстрее, — со знанием дела пояснил Турист. — Пешком-то намного дольше выйдет.
Докувыркавшись до самой нижней точки, Фёдор встал и, как ни в чём не бывало, провёл вторую черту. Через десять минут он, тяжело отдуваясь, поднялся на вершину.
— Здорово ты! — восхищённо встретил Сивцова Чибис. — Полминуты — и внизу!
— Ничего, — обнадёжил его Фёдор, — на санках ещё быстрее будет.
Он вернул костыль Гиббону и пристально посмотрел на Граблю, который от такого взгляда невольно поёжился.
— Теперь ты спускайся, — сказал Сивцов. — Без тебя, сам понимаешь, не начать.
— Куда? — похолодел Грабля. — Куда мне спускаться?
— Тьфу ты! — разозлился Фёдор. — Я же объяснял! Ты должен сидеть возле финиша с секундомером. Финиш вон, внизу. Вот и спускайся! Часы у тебя с собой?
— С собой, — обречённо проговорил Грабля, показывая взятые напрокат у Чибиса электронные часы с секундомером. — Так я пойду?
— Иди, — разрешил Сивцов. — Стул не забудь.
Грабля прошёл вниз по склону примерно на полтора метра дальше Фёдора. Затем в действие снова вступила сила земного притяжения. Только в отличие от Сивцова будущий арбитр кувыркался не беззвучно, а оглашая округу нечеловеческим воплем каждый раз, когда судьба била его об землю многострадальной спиной. Стул, выпущенный из рук в самом начале падения, заметно отстал. Внизу оказался небольшой естественный трамплинчик, миновав который, Грабля, к своему великому облегчению, шлёпнулся на живот и остановился. Правда, через пару мгновений человека догнал стул, который бессердечно приземлился прямо на середину спины поверженного страдальца. Ещё один ужасный вопль взвился к небу так, что у стоявших наверху заныли зубы.
— Ну, кто первый? — спросил Турист, когда судья внизу зашевелился и встал. — Грабля уже ждёт.
Желающих не находилось.
— Давайте Поршня прокатим, — предложил Кислый. — Ему, по-моему, пофиг.
Но, как оказалось, кандидату в пионеры трассы было далеко не всё равно. Услышав, что говорят о нём, Поршень взмемекнул дурным голосом и попытался убежать, хотя сделать этого ему, конечно же, не дали.
— Смотри-ка, соображает! — радостно удивился Чибис, возвращая дезертира в строй. — Не совсем, выходит, безнадёжный!
— Ладно, — решил Фёдор, видя, что добровольцев на горизонте не наблюдается. — Будем тянуть жребий.
На клочках бумаги были нацарапаны порядковые номера участников, после чего свёрнутые трубочками судьбоносные листочки были помещены в строительную каску, снятую по такому случаю с головы Туриста.
Бумажка с цифрой «1» досталась Гиббону, который, тяжело вздохнув, стал готовиться к первому квалификационному заезду. Он с опаской уселся в сани и неловко умостил перед собой повреждённую ногу. С костылём он категорически не захотел расставаться и пристроил палку поперёк саней, прямо перед собой. Турист, назначенный «стартером» Гиббона, закрепил поверх вязаной шапочки гонщика оранжевую каску.
— Как там судья, готов? — спросил Турист у Чибиса.
— Готов, — заглянув вниз, подтвердил тот. — Сидит уже. На стуле.
— Ну что, пускать? — запросил подтверждения «стартер». — У нас всё готово.
— Итак, — голосом телевизионного комментатора возвестил Сивцов, — на старте появляется экипаж сборной Бразилии!
— Какой Бразилии? — опешил Чибис. — Ты, чё, Быня, это же Гиббон в санках!
— Да знаю я, — прошипел Фёдор. — Это я чтоб интересней было. Как будто у нас настоящие соревнования.
— А, — протянул ничего не понявший Чибис. — Ну ладно тогда. Пускать, что ли?
— Пускайте, — разрешил Сивцов. — Грабле махнуть не забудьте.
— Давай, сборная Бразилии! — радостно напутствовал Гиббона Турист, от души толкая его к финишу. — Рули палкой, если что!
Одновременно с тихим оханьем отправившегося в путь бобслеиста, Чибис дал отмашку сидящему внизу судье. Провожающие сгрудились на самом краю склона и, рискуя столкнуть кого-нибудь вслед за Гиббоном, с огромным интересом стали наблюдать за движением спортивного снаряда.
— Хорошая каска, яркая, — сказал Турист. — Издалека видно.
Если быть до конца точным, то кроме каски видно не было ничего. Да и сам защитный головной убор лишь слегка просвечивал сквозь поднятую гонщиком снежную пыль.
— Что-то его влево заносит, — пробормотал Кислый. — Как бы в деревья не влетел.
— Рули! Рули палкой! — переживал за товарища Чибис. — Да куда ж ты!..
Гиббон, чудом избежав столкновения с берёзой, пересёк финишную линию далеко от центра склона и, не останавливаясь, врезался в гущу кустарника. Через секунду до благодарных зрителей донёсся ужасный треск.
— Приехал, — подвёл итог заезда Чибис.
— Как-то он по диагонали ехал, — недовольно высказался Фёдор. — Прямо надо ехать. Вон, где линия начерчена. А то так финиш засекать неудобно.
— Ну, так это ж Бразилия! — попытался оправдать Гиббона Турист. — У них там отродясь снега не было.
— Тренироваться больше надо, — отрезал Сивцов. — А не в игры компьютерные играть.
Всем стало неловко за товарища, предпочётшего игры тренировкам.
— О, вылез, вылез! — закричал кто-то, и внимание собравшихся вновь обратилось на нижнюю часть склона.
Из кустов показался Гиббон, с трудом волоча за собой санки. Дохромав до сидевшего с независимым видом судьи, он, видимо что-то спросил у того. Рефери, взглянув на часы, повёл себя несколько странно. Он бочком сполз со стула и попытался скрыться в лесу. Попытка была в корне пресечена самым беспощадным образом: внезапно переставший хромать саночник в мгновение ока подскочил к Грабле и, издавая нечленораздельные звуки, обрывки которых доносились даже до вершины, стал охаживать арбитра своей инвалидской клюшкой.
— Оп-па! — удивился Кислый. — Похоже, наш судья забыл включить секундомер.
Снизу донеслись вопли Грабли, которому, видимо, попало по спине.
Как оказалось, Кислый ошибся совсем немного — секундомер забыли не включить, а вовремя выключить. Видимо, арбитр тоже засмотрелся на красивый заезд в исполнении сборной Бразилии. Когда Гиббон поднялся наверх, выглядел он неважно: на его куртке не хватало трёх пуговиц, рукав был наполовину оторван, а лицо довольно сильно поцарапано.
— Физкульт-привет! — встретил героя радостным возгласом Турист. — Каковы результаты заезда?
— Одна минута и двадцать девять секунд, — буркнул гонщик и с ненавистью посмотрел вниз. — Убью, суку! Если б я ему сам часы не выключил, ещё бы больше набежало.
— Так как ошибка произошла по вине оргкомитета, — официально сообщил Фёдор, — вам предоставляется ещё одна попытка, которая и пойдёт в зачёт.
— Да ладно, — испугался Гиббон. — Пусть так остаётся. Я покурю лучше пока.
— Это ваше право, — сообщил Сивцов и нацарапал на приколотой к дереву бумажке результаты первого квалификационного заезда. — Кто у нас идёт под вторым номером?
— Поршень, — подсказал Кислый. — Сборная Антарктиды.
— Давай его на старт! — азартно принялся за дело Турист. — Может, он после встряски в себя немного придёт.
— Ага, — подтвердил с видом знатока размякший Гиббон, закуривая сигарету. — А может, ваще тапочки отбросит. Тут со здоровой-то головой рулить не успеваешь…
— Не каркай, — перебил его Чибис. — Тебе ведь ничего под руку не говорили!
Поршень покорно устроился в санях, даже привязывать его не пришлось. Прямо на драный треух взгромоздили каску, поэтому голова гонщика получилась большая и овальная, как у инопланетянина.
— Красота! — оценил экипировку спортсмена Турист. — Марка фирмы «Адидас»! Поехали.
К всеобщему удивлению, Поршень поехал ровно и быстро. Так как прямо по курсу не было никаких препятствий, то и остановился второй саночник почти достойно — провалившись в какую-то яму под снегом. По счастью, неглубокую.
— Дуракам везёт! — прокомментировал заезд Кислый. — И секундомер, кажется, сработал.
Секундомер действительно сработал и показал рекордное время — одиннадцать целых и две десятых секунды.
— Вот это да! — высказал общую точку зрения Чибис. — Его щас хрен догонишь.
— Надо стараться, — пресёк панические настроения Фёдор, записывая результат. — Кто у нас третьим номером?
— Я, — сказал Турист. — Дайте мне каску.
«Стартером» на этот заезд выступил Кислый. Отправив саночника вниз и дав отмашку судье, все принялись переживать за Туриста. В этот раз сани сносило почему-то вправо, но не сильно, а так, слегка. Тем не менее этого небольшого отклонения от курса хватило, чтобы линии судьбы гонщика и арбитра на короткое время пересеклись. Зазевавшийся Грабля со страшным треском был снесён гоночным болидом, моментально исчезнув вместе со стулом и секундомером в густом снежном облаке. Через пару секунд маленький ураган скрылся в подлеске.
— Гм, — робко кашлянул через некоторое время Кислый. — Кто пойдёт… смотреть?
— Вон, — показал рукой вниз Чибис. — Вроде идёт кто-то.
Шёл Турист. Он немного прихрамывал, но в остальном выглядел очень даже ничего, только каска на голове слегка треснула. Поднявшись на вершину, он закурил.
— Всё, — сказал гонщик, затягиваясь. — Грабля больше не будет судить.
— Кончился?! — ахнул Кислый.
— Да нет, ты что? — Турист трижды плюнул через плечо. — Просто ушибся. Отлежусь, говорит, немного в лесу и сам потом домой приду. Просит его специально не ждать.
— Результата, похоже, и у тебя не получилось? — полюбопытствовал Гиббон. — Из-за неловкого оргкомитета?
— Нет, почему же, — отверг нападки на судейство Турист. — Двенадцать с половиной секунд. Правда Грабля догадался нажать, когда мы с ним уже вовсю кувыркались, но мне и этого результата пока достаточно.
— А чё у тебя с каской? — заинтересовался трещиной Чибис. — Долбанулся что ли обо что-то?
— Не помню, — искренне удивился Турист, рассматривая снятый с головы шлем. — Вроде никуда не ударялся. Если только об Граблю?
— Вот кому надо было каску-то надевать, — запоздало посоветовал Гиббон. — Вон у него какая опасная должность оказалась.
— Ага. На тебя щас её и наденем, — пообещал хромому Чибис. — Потому что настала пора эту самую опасную должность занять тебе.
— Почему это мне? — возмутился Гиббон. — Да кто угодно может быть судьёй! Вот ты хотя бы!
— Я не могу, — терпеливо объяснил Чибис. — Я ещё сам не ездил. Как и Кислый с Быней. Не Поршня же внизу садить. Он сразу в лес убежит и всё. Ищи его потом полдня.
— Туриста можно, — не сдавался упрямый инвалид. — Он только что прокатился.
— Турист «стартером» работает, — отверг очередную кандидатуру Чибис. — У него лучше всех толкать получается. Так что держи каску и ступай вниз.
— Но у меня нога! — выдвинул последний аргумент Гиббон.
— У всех нога, — не согласился с ним оппонент.
— Так и стула уже нет, — попробовал уцепиться за последнюю соломинку утопающий.
— И не будет, — подтвердил Чибис.
— Ладно, — вздохнул единогласно избранный новый арбитр, забирая каску. — Только учтите, что я даже отскочить в случае чего вовремя не успею. Лучше куда-нибудь в лес рулите.
— Нашёл дураков, — глядя вслед хромающему вниз Гиббону негромко сказал Чибис. — В лес! В человека, я думаю, много приятней въехать, чем в какое-то там дерево.
— Ты кто у нас будешь? — неожиданно спросил у Туриста Фёдор, что-то рисуя в турнирной таблице.
— В каком смысле? — удивился тот. — По жизни?
— Да нет, — отмахнулся Сивцов. — Что про тебя в таблице писать? Ты из какой страны хочешь быть?
— А, ты про это, — успокоился Турист. — Не знаю, мне без разницы. Пиши, что хочешь.
— Сборная острова Цейлон подойдёт? — поинтересовался Фёдор. — Или нет?
— Это где чифир выращивают? — заинтересовался спортсмен. — Тогда подойдёт.
— На старт вызывается, — возвестил Сивцов, закончив делать одному ему понятные записи, — сборная команда Тринидад и Тобаго!
— О, бля! — восхитился Чибис. — Это кто у нас такой хитровыкрученный?
— Я, наверное, — вздохнул Кислый. — Только я на такое не подписывался.
— Нормальная страна, — обиделся за Тринидад и Тобаго Фёдор. — Получше некоторых.
— Ладно, — сказал новоиспечённый тринидадец. — Давайте каску.
— А её судья забрал, — обрадовал Кислого Турист. — Из-за повышенной опасности.
— Вот блин, — расстроился гонщик, усаживаясь в сани. — Ладно, толкайте.
Посередине спуска Кислого развернуло, и он вылетел из саней, что позволило ему финишировать отдельно от них, докатившись до зачётной черты с большим отставанием от своего спортивного снаряда. Тем не менее, из-за вовремя погашенной скорости, сам гонщик практически не пострадал.
— Санки — пятнадцать секунд, — заявил он, едва вскарабкавшись наверх, — а я сам — двадцать две с половиной.
— В зачёт пойдёт двадцать две с половиной, — строго объявил неудачнику Сивцов. — Время засекается по спортсмену, а не по санкам.
Счастливо отделавшийся Кислый не возражал.
— Так, — провозгласил тем временем Фёдор. — Сейчас еду я. У меня — пятый номер по жребию. Давайте санки.
Сивцову тщательно установили на старте изрядно помятые сани.
— Внимание, — сообщил главный организатор соревнований, усаживаясь, — на старт выходит сборная команда России.
— Ура! — одиноко поддержал российский экипаж Кислый.
— Рано, — строго посмотрел на нарушителя тишины Фёдор. — Цветы и поздравления — только после победы. Давай, — обратился он к Туристу.
Турист толкнул очередного гонщика от всей души. Если бы Сивцов поехал прямо, он наверняка побил бы все сегодняшние рекорды. Но Фёдора резко потащило вправо, и через мгновение он влетел в лес. Санки, на счастье пассажира, свернули в какую-то просеку, идущую почти перпендикулярно основному спуску, но тоже под приличным уклоном, из-за чего скорость продолжала увеличиваться. Сивцову стало страшно.
«Если сейчас на пути окажется дерево, — пронеслась в его голове отчаянная мысль, — тогда всё, конец!»
Но вместо дерева на пути российского бобслеиста милосердно выросли густые заросли ракитника, в которые Фёдор и вломился на всём ходу. Прошив кусты навылет, но потеряв при этом большую часть скорости, Сивцов снёс своими тяжеленными санями какого-то болезненно охнувшего человека и дальше покатился кувырком.
«Опять судью сбили», — пронеслось в его голове, перед тем, как вращение окончательно остановилось.
Фёдор полежал некоторое время без движения, постепенно приходя в себя, затем осторожно сел. Слегка кружилась голова, но в остальном, кажется, всё было в полном порядке.
«Кого это я сбил? — подумал Сивцов. — Ведь я уехал совсем в другую сторону?»
Поднявшись на ноги, он огляделся, но санок не увидел. Люди, если таковые здесь присутствовали, тоже ничем не давали о себе знать. Стояла звенящая тишина.
«Показалось, что ли? — спросил себя Фёдор. — Ерунда какая-то».
Через пять минут Сивцов снова поднялся на вершину, так и не встретив по пути ни одной живой души. На стартовой площадке его с нетерпением ждали.
— Живой? — первым делом поинтересовался Турист. — Мы уж думали всё — хана тебе! Так разогнался, а потом зачем-то в лес свернул. Гиббон, наверное, всё ещё время засекает.
— А где санки? — с надеждой спросил более наблюдательный Чибис. — Потерял, что ли?
— Улетели куда-то, — буркнул Фёдор. — Домой придётся идти.
— Что ж делать, придётся, — притворно вздохнул Кислый. — А кто тогда победил?
— Получается, что у Поршня пока лучший результат, — определил Сивцов, посмотрев в свои записи. — Одиннадцать целых и две десятых. Быстрее никто не проехал.
То, что соревнование выиграл Поршень, устроило абсолютно всех. Победителю пожимали руку, хлопали по плечу и обещали по прибытии домой устроить ему «олимпийский» ужин. Свистнули вниз Гиббону, чтобы тоже поднимался.
Домой шли гораздо веселее, чем на «чемпионат».
Небо начинало наливаться ранними зимними сумерками.