«Олимпийский» ужин удался на славу. Чемпиона по бобслею чествовали с размахом: с тостами и периодическим качанием на руках. Поршень, посаженный во главе стола, раскраснелся от удовольствия и, по выражению Туриста, «чего-то там внутри головы соображал».
Началось всё с того, что, едва вся компания ввалилась в дом, Фёдор затребовал шампанского, дабы всё было «как у людей». Тусовка моментально притихла — все знали, что если в доме и есть шампанское, то только у Трофима. Братва предпочитала напитки попроще. Сивцов настаивал, приводя многочисленные примеры, в которых победители различного рода соревнований пили исключительно шампанское, а иногда даже обливали друг друга этим благородным напитком. В результате Турист едва ли не пинками заставил упирающегося Кислого сходить «на разведку» к Регине.
— Поинтересуешься, нет ли у них случайно лишней бутылочки шампанского, — напутствовал он трясущегося от страха «гонца». — Скажешь, Быня просит. Не пьёт он, мол, ничего кроме игристого. Давай, давай, не убьёт же она тебя, в самом деле! Ну, может, получишь, конечно, слегка по мордасам. С кем не бывает? А мы тебе за это, когда вернёшься, водки нальём.
Через пять минут Кислый вернулся с выпученными от изумления глазами и картонной коробкой в руках. В коробке стояло шесть бутылок французского шампанского.
Все примолкли, прекрасно понимая, что шутки кончились.
— Что сказала? — срывающимся шёпотом поинтересовался Чибис, заглянув в коробку. — Или ты их спёр где-то?
— Ты чё, дурак? — возмутился Кислый. — Сама дала. Спросила только, что празднуем.
— А ты? — спросил Гиббон.
— Сказал, как есть, — пожал плечами «гонец». — Что Быня придумал соревнования на санках, а Поршень победил. И сейчас нужно его поздравлять. И всё.
— А она? — ахнул Чибис. — Так сразу и дала?
— Сама сходила со мной и выдала эту коробку, — похвастался Кислый. — Фёдор Юрьевич, говорит, действует на вас облагораживающе. Спортом вот вас увлёк. Мне, говорит, для него ничего не жалко. И дала мне коробку. Ещё пообещала, что, может, тоже спустится попозже.
— Может, того… — заволновался Гиббон, указывая глазами на коробку. — Вернуть, пока не поздно? От греха.
— Что за паника? — вмешался в разговор Фёдор. — Раз принесли шампанское, значит надо его открывать и пить!
Спортсмены послушно последовали совету.
Когда пробки ударили в потолок, веселье снова начало набирать обороты. За окном уже совершенно стемнело, поэтому сидеть в тепле у камина с бокалом пузырящегося напитка в руках было неимоверно приятно. Шампанское, к сожалению, закончилось очень быстро, тем более что половина его была пролита в виде пены ещё во время открывания бутылок. Не растерявшийся Чибис моментально приволок более привычные пиво и водку. Саночники одобрительно загудели. Через полчаса празднования вся тёплая компания основательно захорошела.
— Завтра с утра пойдём санки искать, — убеждал всех охмелевший Гиббон. — Надо закончить соревнования. А то одну только квалификацию успели провести, а сами соревнования — нет. Может, Поршень и не чемпион никакой вовсе!
Поршень, догадавшись, что у него хотят отобрать кровью завоёванный титул, горько заплакал. Чибис бросился его утешать, остальные просто не обратили внимания.
— Ага, — поддержал Гиббона Кислый. — Тебе как раз в случае продолжения первым ехать.
— Это ещё почему? — возмутился капитан сборной Бразилии.
— Почему, почему, — передразнил его Кислый. — Не по чему, а по результатам квалификации! Хуже тебя никто не проехал. Полторы минуты, ха! Значит, первым стартовать завтра будешь.
— Ещё Чибис не ездил, — заупрямился Гиббон. — Может, он две минуты ехать будет!
— Не думаю, — остудил спорщика Кислый. — Там даже пешком можно за полминуты вниз сбежать.
— Ну и ладно, — неожиданно легко согласился Гиббон. — Первым, так первым. Мне без разницы, сяду и проеду. Легко.
— Эх, сюда бы диктофончик! — восхитился смелостью гонщика Турист. — Чтоб завтра не отвертелся. Вот бы попрыгал тогда с утра, на одной-то ноге!
— Да я хоть сейчас! — начал неловко подниматься из-за стола Гиббон. — Пошли!
— Темно уже, — силой усадил его на место сидящий рядом Кислый. — Санки не найти сейчас. Завтра утром мы тебя разбудим и, если будет желание, ищи их, и катайся хоть до вечера. А сейчас сиди и празднуй. Сегодня у нас Поршень победил.
— Чего-то у нас победителю, кажется, нехорошо, — заметил Турист. — Как-то он сидит криво, что ли…
Все посмотрели на Поршня. Виновник торжества действительно сидел криво.
— Щас я его, — сказал Чибис, зачем-то засучивая рукава свитера и поднимаясь. — Щас…
— Эй, хорош, ты чего задумал? — схватил его за руку Турист. — Драться, что ли, собрался?
— Нет, — помотал головой Чибис. — На улицу хочу его вывести. Покурить. Проветриться.
— А, — отпустил товарища Турист. — Зачем рукава тогда закатывал? Идите, проветритесь. Вон, можете ещё Гиббона прихватить. Вдруг он санки найдёт.
Чибис поднял со стула Поршня и два друга, покачиваясь, скрылись в дверях. Оставшийся за столом Гиббон, неожиданно для всех, замогильным голосом затянул какую-то гнусную песню про скелетов. Вздрогнувший Турист немедленно дал певцу хорошего леща, и тот так же неожиданно замолчал. В этот момент в помещение вернулся Чибис.
— Там, это… — сказал он заплетающимся языком. — Грабля у ворот валяется. Не дошёл, видимо, чуть-чуть из леса.
Все, не сговариваясь, побежали смотреть на знаменитого судью. Грабля лежал на животе, лицом в снег, вытянув одну руку вперёд, в сторону ворот, до которых он не дошёл каких-то двух метров и вяло шевелил пальцами вытянутой конечности. Других признаков жизни на первый взгляд заметно не было. Лежащего окружили полукольцом.
— Полежу, говорит, немного в лесу и сам домой приду, — бессмысленно произнёс Турист и вдруг всхлипнул. — Братва, а ведь это я его, получается, зашиб… Санками…
Все бросились утешать Туриста, говоря, что это спорт, на месте Грабли мог оказаться каждый и не надо так убиваться, когда послышался голос Сивцова.
— Вы чего? — удивился Фёдор. — Он ведь живой. Вон, пальцами шевелит.
Все тупо уставились на шевелящиеся пальцы. Затем, осознав ситуацию, одновременно бросились поднимать арбитра с земли. В результате этого единого порыва для жизни пострадавшего действительно создалась некоторая угроза, но, в конце концов, всё обошлось, и Граблю кое-как затащили в дом. Его положили прямо около стола, затем силой открыли рот и влили туда полстакана водки. Грабля открыл один глаз и удовлетворённо икнул.
— Живой, — обрадовался Кислый. — Сейчас быстро в тепле отойдёт.
— Пусть пока тут полежит, — решил Турист. — Гиббон, ты следи за ним. Если опять пальцами шевелить начнёт, так ты не ленись, поднеси ему стаканчик. У него, наверное, губы замёрзли, говорить пока не может. Ну ничего, сейчас быстро отогреется. Вы его к камину-то поближе подвиньте, чтобы он оттаял поскорей.
Граблю прямо по полу подтащили к камину и снова уселись за стол.
— Ну вот, теперь все в сборе, — удовлетворённо сказал Сивцов. — Предлагаю выпить за Международный Олимпийский Комитет и за его бывшего председателя, Хуана Антонио Самаранча, в частности!
Все прониклись серьёзностью момента и выпили в полной тишине.
— А почему за бывшего? — спросил любопытный Турист. — Его что, грохнули?
— Нет, живой. Просто я не помню, как зовут нового, — охотно пояснил Фёдор. — А без имени пить за человека как-то неудобно. Да и просто Хуан Антонио хороший мужик!
— Ты его знаешь? — поразился Турист.
Сивцов неопределённо повёл плечом и принялся за закуску.
В этот момент к пирующим вышла Регина.
В «банкетном зале» мгновенно повисла напряжённая тишина. Все, казалось, втянули головы в плечи и принялись что-то лихорадочно выискивать на разграбленном столе, как будто всех одновременно скрутил острый приступ голода. Сивцов, который не мог видеть дверь, через которую появилась Регина, лишь по напряжению атмосферы в комнате понял, что что-то не так, и обернулся.
— А, Регина Романовна, — обрадовался Фёдор, увидев свою недавнюю знакомую. — Проходите к нам, присаживайтесь.
— Спасибо, Фёдор, — поблагодарила его Рига, подходя и садясь на свободный стул. — Вы, кажется, единственный культурный человек во всём доме. Никому кроме вас, — она обвела взглядом притихших охранников, — даже в голову не пришло пригласить даму к столу.
— Так ведь, Регина Романовна, — попытался оправдаться за всех Турист. — Мы тут водку пьём. Мужиками. Наверное, вам, как бы это сказать? Ну, не очень здорово, что ли, получится, если вы тут с нами будете сидеть… Вот.
— Трофима испугался? — усмехнулась Регина. — Так тебе нечего бояться, я сама к вам пришла, сама и отвечу в случае чего. Мне что, в своей комнате прикажешь безвылазно сидеть? Тем более у вас тут какой-то праздник.
— Да нет, присоединяйтесь, конечно, — совсем смешался Турист. — Просто у нас здесь для вас и нет ничего. Мы же не знали… Вот, разве пиво только…
— А что, ты не допускаешь, что я могу выпить с вами и чего-нибудь покрепче? — Рига с сожалением посмотрела на совершенно запутавшегося Туриста и повернулась к Сивцову: — Фёдор, надеюсь, вы в состоянии угостить даму водкой?
— Сию секунду-с, — из Сивцова вновь полезли ветхозаветные обороты. — К сожалению, рюмочек нет, могу предложить вам стакан. Мадемуазель наливать?
— Мадемуазель наливать, — засмеялась Регина.
— Да будет мне позволено узнать, — не успокаивался Фёдор, — сколько лить-с?
— Полстакана-с, — разошлась мадемуазель. — И огурчик мне, пожалуйста, солёненький.
Немного обалдевший Гиббон протянул даме вилку с насаженным на неё огурцом.
— Здорово вы с ней щас говорили, — прошептал Сивцову на ухо Турист. — Прям как в кино. А чего вы всё время «-с» в конце добавляли? Это что значит, «сука», что ли?
— Нет, — прошептал в ответ Фёдор. — Это значит «сударь». Или «сударыня».
— Здорово! — восхищённо повторил Турист и наклонился в другую сторону, шептать на ухо Кислому.
Регина тем временем изящно выпила водку, закусила её огурчиком и с интересом осмотрела собравшуюся компанию.
— Ну и что мы сегодня отмечаем? — спросила она наконец. — В честь чего такое бурное веселье?
— Так Поршень у нас сегодняшние заезды на санках выиграл, — охотно пояснил Гиббон. — Одиннадцать целых и две десятых секунды. А мы его сейчас поздравляем.
— А почему у вас Грабля на полу у камина валяется? — снова поинтересовалась Рига.
— А он сегодня судил, — непонятно объяснил Кислый. — Пусть лежит.
— Ну что ж, тогда я тоже поздравляю победителя, — сказала Регина, поднимаясь. — Передайте ему, когда он проснётся. Фёдор, вы не проводите меня?
— А вы куда? — удивился Сивцов.
— Да так, хочу по свежему воздуху, вокруг дома пройтись, — объяснила Рига. — Не составите мне компанию?
— С удовольствием, — согласился Фёдор, не обращая внимания на зверские рожи, которые строил ему Турист, одновременно проводя рукой поперёк горла. — Пойдёмте.
Некоторое время они шли молча, слушая, как похрустывает под ногами искрящийся снег. Сивцов заложил руки за спину и важно вышагивал с видом помещика, прогуливающегося по собственной усадьбе.
— Фёдор, давай перейдём на ты, — предложила Регина. — К чему такая официальность?
— Давай, — легко согласился Сивцов. — А зачем?
— Ну, — растерялась его спутница. — Так проще, мне кажется…
— Проще, так проще, — не стал спорить Фёдор. — Ты что-то хотела мне сказать?
От такой прозорливости Регина на секунду даже растерялась.
— Да нет, вроде, — осторожно произнесла она, тщательно взвешивая каждое слово. — Почему ты так решил?
— Ну как же? — удивился Сивцов. — Всегда так делается. Когда кто-то кому-то и что-то хочет сказать наедине, он обязательно под невинным предлогом предлагает прогуляться. Во всех фильмах про шпионов это обязательное условие.
«Чёрт, — пронеслось в голове Регины. — Он меня всю насквозь видит, со всеми моими корявыми „разведывательными“ подходами! Надо же так влипнуть! Хотя нет худа без добра: одно это уже явно указывает на то, что он не тот простой уголовник, за которого хочет себя выдать».
— Не знаю, о чём ты, — сказала она в слух. — Я могла бы и одна пройтись перед сном, но подумала, что вдвоём будет веселее.
— Так надо позвать ещё Туриста с Чибисом! — искренне воскликнул Фёдор. — Вчетвером будет ещё веселее!
«Издевается», — догадалась Рига.
— Сбегать? — предложил любитель прогулок вчетвером.
— Не надо, Федя, — вздохнула его спутница. — Вдвоём как-то спокойнее.
— Как хочешь, — обиделся Сивцов.
Некоторое время шли молча.
— А ты не боишься гулять тут со мной? — неожиданно спросила Регина.
— А что? — опешил Фёдор. — Надо бояться?
«Вот, — горестно вздохнула про себя подруга Трофима. — Вот чем он меня и подкупил. Он даже не понимает, как можно чего-то или кого-то бояться. Как хорошо быть сильным человеком и рассчитывать только на свои возможности».
— А ты разве не видел, какие тебе Турист знаки показывал? — спросила она. — Когда я тебя пройтись позвала?
— Ну и что? — махнул рукой Сивцов. — Он всё время из-за всякой ерунды волнуется. Начиная с камеры.
«Так, — подумала Регина. — Горячо».
— А тебя сразу же к ним в камеру сунули? — осторожно спросила она. — Или из другой перевели?
— Сразу, — ответил Фёдор. — Поймали, допросили и посадили. Я даже охнуть не успел. А через полчаса Мальборо с Туристом мне уже убежать предложили.
«Ситуация начинает проясняться, — похвалила себя Рига. — Но каковы идиоты Турист и Мальборо, а! Через полчаса после встречи тащат практически незнакомого человека с собой в тщательно спланированный для них двоих побег! И привозят его сюда, на место предстоящей сделки! Да, теперь придётся проверять его самым доскональным образом. Этот Фёдор может оказаться на поверку кем угодно. Если он вообще Фёдор!»
— Расскажешь, что у вас с Папой произошло? — ласково спросила Регина. — Как тебя так: сразу после убийства взяли? Подставил кто-то, или другое что?
— Сколько можно объяснять?! — разозлился Сивцов. — Не трогал я вашего Папу! Не тро-гал!
«Стоп! — остановила себя Рига. — Для первого раза достаточно. Можно спугнуть».
— Да ладно, не больно-то и интересно! — состроила она обиженную физиономию. — Не трогал, так не трогал, подумаешь! Пошли в дом, я замёрзла.
Когда они вернулись за стол, веселье продолжилось с новой силой. Регина, к всеобщему удивлению, нисколько не отставала от мужчин, но странным образом почти не пьянела. Вскоре включили музыку и устроили танцы. Даже хромой Гиббон исполнил какую-то безумную джигу на здоровой ноге, страшно при этом завывая и размахивая над головой легендарным костылём. Через полчаса все выдохлись и снова уселись за стол.
— А что, медленных композиций у вас разве нет? — спросила, закуривая, Регина.
— Зачем? — не понял Чибис.
— Я хотела пригласить Фёдора на белый танец.
— Нет, — слишком быстро ответил Турист и предупреждающе зыркнул на Сивцова. — Откуда у нас медленные композиции?
Регина презрительно взглянула на Туриста и, ничего не сказав, медленно затянулась.
— Чего-то у вас палёным пахнет, — сказал Сивцов, который совершенно не понял смысла этой антрепризы. — Сгорело, что ли, чего?
— Не чего, а кого, — поправил его пьяный Чибис. — Грабля сгорел.
— Совсем?! — ахнул Фёдор, глядя на пустое место перед камином.
— Да нет, — успокоил его Турист. — Пока вы с Региной Романовной гуляли, он раскинулся тут на полу, да и положил одну руку прямо в камин. А мы это дело заметили, только когда у него уже весь рукав запылал.
— И что?
— Да ничего. Огонь сбили, а его наверх отнесли, в комнату. Пусть пока отдыхает, может, ему завтра опять судить что-нибудь придётся.
— Рука-то хоть целая? — поинтересовалась Регина. — Или тоже обгорела?
— А кто его знает, — сказал Чибис, отхлёбывая порцию водки. — Чёрная она какая-то. То ли это от рукава сажа налипла, то ли сама рука закоптилась. Утром светло будет, тогда и посмотрим.
— Салют, — вдруг внятно произнёс спящий прямо на стуле Поршень. — Если где-то победа, то всегда салют…
— А ведь верно чемпион говорит, — Чибис с трудом поднялся из-за стола. — Все на улицу! Салют! Ура!
За столом остался только окончательно осовевший Гиббон и спящий Поршень, остальные же дружно повалили к выходу. Турист по пути подхватил стоявший в углу за дверью помповый дробовик.
— Давай, Турист! — радостно подзадоривал человека с ружьём Кислый. — В честь праздника! Пли!
Турист два раза выстрелил в воздух, после чего ружьё у него выхватил Сивцов.
— Смотрите! — неожиданно показал он рукой на дом. Все послушно посмотрели. — В доме светятся огни. А в лесу, — он махнул рукой в противоположную сторону, и все тоже посмотрели туда, — темно. А вы знаете, что дикие звери всегда выходят посмотреть на человеческий огонь? Не знаете? Знайте! Значит что? Что, я вас спрашиваю?
Все потрясённо молчали.
— Это значит, — продолжил оратор, — что сейчас самое время для охоты! Куда не выстрели — всюду стоят звери и смотрят на наш светящийся посреди леса дом.
— Так уж и стоят? — усомнился кислый.
— Не веришь? — рассвирепел Фёдор. — Смотри!
Он вскинул ружьё к плечу, прицелился в ближайшее темнеющее дерево и нажал на спуск. Одновременно с грохотом выстрела окрестности огласил вопль какой-то птицы, а может, зверя и с дерева что-то тяжело упало вниз. Даже в темноте было видно, как качаются потревоженные ветки.
— Вот это да! — первым пришёл в себя Турист. — Неужели правда, выходят из леса и всю ночь смотрят? Я думал, ты шутишь опять.
— Больно надо мне шутить, — пожал плечами оправившийся от первого испуга Сивцов. — Знайте теперь, как природа устроена.
— Ну что, пойдём смотреть? — кивнул в сторону дерева Кислый. — Кого подстрелили, интересно?
— Утром посмотрим, — ответил Фёдор, боявшийся диких зверей. — Когда рассветёт.
— А давайте на снегоходе кататься! — предложил вдруг Турист. — Вокруг дома, хотя бы. Быня, поедешь со мной?
— Поеду, — сказал Фёдор, никогда не катавшийся на снегоходе.
Через десять минут канадский снежный агрегат под всеми парами стоял за воротами. Его единственная фара ослепительным снопом света впивалась в тёмную чащу леса.
— Садись за мной! — перекрикивая рёв мотора, кивнул себе за спину Турист. — Только держись крепче!
Сивцов едва успел сесть, как заморская машина рванула с места. Вокруг дома они пролетели меньше чем за минуту.
— Дай, я сам, — попросил восхищённый скоростью Фёдор. — Только покажи, как управлять.
— На мотоцикле ездил? — спросил Турист.
— Ездил в детстве, — признался Сивцов.
— Ну так здесь всё то же самое, — обнадёжил его наставник. — Давай, действуй!
Сначала Фёдор ехал не очень быстро, затем постепенно добавил газу. Машина неслась уже на полной скорости вокруг дома, когда Сивцов решил развернуться, чтобы приехать не стой стороны, где его будут ждать, а с противоположной. Единственное, чего он не рассчитал, это то, что радиус разворота машины окажется таким большим. Снегоход на всём ходу влетел в темнеющие справа кусты, что-то с силой ударилось в переднюю часть, после чего с громким хлопком лопнула фара. В это же мгновение Фёдор описал полный круг и выскочил из кустов на дорогу. Вернулся он самым малым ходом.
— Ты в кого врезался? — первым делом спросил Турист, осмотрев разбитый передок снегохода.
— Не знаю, — ответил Сивцов. — Я в кусты въехал.
— Там тоже, наверное, какой-то зверь на дом смотрел, — сказал Кислый, разглядывающий машину вместе со всеми.
— Почему? — удивился Фёдор.
— Так у тебя весь капот в шерсти чьей-то, — сообщил Турист. — И крови вон немного есть. Завтра утром пойдём дичь собирать. А потом жарить.
— А где Регина? — только сейчас заметил отсутствие женщины Сивцов.
— Спать пошла, — хмуро буркнул Турист. — Ты смотри, Быня, я тебе сегодня весь вечер подмигивал. Я, конечно, не знаю, что ей внезапно за вожжа под хвост попала. Может, она просто с Трофимом поцапалась, да к нам спустилась. Не знаю. Но в одном я уверен точно: уж её-то Трофим завсегда простит. Поорёт, в самом худшем случае, и забудет. А вот ты я не знаю, на что надеешься…
— Да ладно, — зевнул Фёдор. — Не преувеличивай. Тоже спать пойду. Утро вечера мудренее…
Он ещё раз зевнул, повернулся и исчез в доме.
Турист поднял голову и посмотрел на окна.
В комнате Захара Игнатьевича горел свет.