Она уже который день сидит на своей кровати, прижавшись спиной к гладкой поверхности стены, покрашенной в белый глянец. В комнате холодно и пусто. Она убрала и продала всё лишнее. Всё на свалку, всё на слом. Эмма решила так, коль судьба сложилась так что жить ей осталось не больше года, то к чему захламлять этот год ненужными вещами. Словно аскет восточной школы философии, она методично отказалась от всего на сущего. Главное не смотреть назад, твердила она себе, для того, у кого нет будущего, прошлое значения не имеет. Есть только настоящие. Настоящие которое продлится быть может год. А может быть и месяц. Она знала, что рано или поздно этот момент придёт, но с детства, сидя то у одного врача, то у другого, слушая как надрывается пожилая мать, заламывая запястья и умоляя сделать хоть что-то для лечения своей дочери, надеялась, что этого никогда не случится. Шли годы, нервная старость матери довела ту до психлечебницы. И всё это было напрасно. Лекарство так и не было найдено. Хотя хирургия и кардиология, подобно всем остальным направлениям медицины, шли семимильными шагами вперёд, наука так и не смогла найти причину столь паталогической болезни мисс Эммы Леновски. Ей 25 и она знает, что до 26 ей недожить. Каких-то пару месяцев. Она уже чувствует старуху с косой, которая костлявой клешнёй каждые час сжимает её сердце, рвёт её грудную клетку, укрывает покрывалом холода руки и ноги. Ей теперь тяжело ходить, и мелкая моторика рук то же не функциональна. Ныне она неспособна даже открыть бутылочную крышку.

А по началу всё было не так плохо, шок и паника сменились желанием успеть сделать всё то, на что она никак не могла решиться. Выставив на аукцион пол квартиры, свою дорогую медиа консоль для просмотра live-фильмов и оставшиеся семейные акции, она приобрела капитал, с помощью которого смогла позволить себе довольно дорогостоящие курорты по всем уголкам света. Побывала даже на орбите, на том японском лифте, новом чуде света, через который теперь функционирует МКВ, международная космическая верфь. Она ела в элитном ресторане на верхушки реконструированной эйфевелевой башне в Париже-2, с видом на огни утопающего в деревьях и цветах ночного города, единственного в своём роде. Города в океане. Словно золотыми гирляндами иссечённого вдоль и поперёк фонарями. Улицы этого города были полной реконструкцией улиц Парижа 19 века, лишь новые технологии немного видоизменили их. На крышах, вместо черепиц, теперь сияли зеркала солнечных батарей, отражая тысячи звёзд по ночам, а вездесущие гидростанции выглядели подобно огромным, размером в несколько километров круглым бассейнам. Париж-2 был прекрасен, так же как прекрасны крыши домов центральных районов 15 сектора, находившегося на территории бывшей Германии. Сказочная утопия, сплошь из белого мрамора и металла. Ни с одной платформы не рассмотреть землю, максимум, зелёные платформы парков и алей, с стайками голубей и влюблёнными парочками сидящих у фонтанов. Над каждой крышей, стеклянный купол с ярко-голубым небом. Некоторым её знакомым не нравились подобные голограммы, а она любила. Ей было не важно, что небо искусственно. Пусть оно не больше чем компьютерная программа, зато как прекрасно. Фантастическая иллюзия, которой она тешила себя всю жизнь, в надежде что умрёт от старости, а не от того что организм окончательно отвергнет имплантаты. И если бы не больное сердце, это было бы более чем не плохо, ведь из всех людей, она была одной из немногих, кто в силу своей генетики не могли пользоваться ЛИЧ-ом. За место ЛИЧ-а у Эммы была льготная карточка особого члена общества, хорошие скидки, возможность изредка получать бесплатные путёвки и личный социальный агент, раз в месяц узнававший всё ли у неё хорошо, и что бы она хотела изменить в своей жизни. Эмма почти всегда говорила, что менять ничего не хочет, разве что кто-то может ей предложить новую днк, взамен её бракованной.

Тогда это было похоже на шутку, сейчас жестокая необходимость. Её организм, ко всему прочему, не был способен принимать органы доноров, этакий вид мутации вызванный то ли плохой наследственностью, то ли некачественной экологией, а скорее тем, что родная мать употребляла тяжёлые наркотики, когда вынашивала дочь. За что потом и корила себя всю жизнь, да так, что оказалась в психушке. Отца у Эммы не было, матушка не особо знала кто именно из многих ухажёров мог оказаться папочкой для ещё не родившейся дочурки. Всю беременность Леновски старшая пыталась восстановить связи со всеми, с кем могла быть на момент зачатия, однако, как только все они узнавали о беременности, связи с горе матерью рвали всеми доступными способами. Вот так, оставшись одна, не безденежная, но несколько аморальная дама начала, к тому же, колоться. С иглы её снял один странный тип, приложивший на это немало средств, что его капитал не сильно пошатнуло. Не иначе как любовь вынудила его женится на женщине, которая вот, вот должна была родить от неизвестного мужчины ребёнка, к тому же наркоманке, разменявшей пятый десяток. Правда и он был далеко не молод. Как знать, может хотел совершить доброе дело перед смертью. Когда он ушёл в мир иной, на наследство накинулось такое количество стервятников, что мисс Леновски и помыслить не могла о том, что ей что-то перепадёт. Однако перепало, и довольно львиная доля. Половина этой доли ушло на лечение дочки, половина на обустройство быта и образование. Элитная профильная хим. биологическая школа, международный фармацевтический университет. Эмма была отличной ученицей. С её то багажом знаний о лекарственных препаратах...

Перед ней идёт чёрно белый фильм, двое возлюбленных стоят на фоне огромной луны на балконе красивого особняка, венецианского стиля. Звук выключен. В серых глазах Эммы мелькают отражённые телевизионные картинки. Она почти не моргает. Она не хочет есть, не хочет спать. Она отказалась ложиться в больницу и отписалась от соц. услуг. Ей хотелось умереть одной. Раз уж этот мир отвергает её, то она достойно примет роль отверженной. Всю жизнь её учителя и наставники твердили ей о достоинстве, о значимости свободы личности, индивидуальности каждого человека, для которых будущая работа Эммы могла облегчить, а то и спасти жизнь. Хотя мать Эммы, да и сама девочка, до конца надеялись, что спасти они смогут в первую очередь их самих. Мать от непереносимого чувства вины, а девочку от метки смерти. Однако не смогли. Из всего что Эмма изучила она усвоила лишь одно. Надежды нет. Никакой препарат доступный науке не смог бы полностью перекодировать её ДНК, убрав из его структуры все погрешности. Она знает, а потому не бьётся в лихорадочной надежде спастись. Её парень, Март, пропал два месяца назад, когда она уже не могла сжигать остатки сил и средств в надежде увидеть перед смертью как можно больше. Он не смог быть с той, чьё тело падало в обморок от любого, хоть сколько-то волнительного момента. Она его не держала. Не позволяло самоуважение.

Она одета в тонкую, словно шёлк, ночнушку чёрного цвета и длинной чуть ниже бёдер, торс обнажён, лишь выглядывают из-под прозрачной ткани кружевные трусики чёрного цвета. Бюстгальтер она носить перестала, так как он стягивал грудь и во время приступов ей было просто нечем дышать. Сейчас полуобнажённое тело было бледным и хрупким, кожа приобрела немного сероватый оттенок, а пальцы на руках и ногах и вовсе побелели. Глядя на себя, Эмма лишний раз убеждалась, что час уже близок. И лишь только имплантированное сердце ударит последний раз, захлебнувшись в перегное отвергающих инородный объект тканей, в её дом ворвётся команда медиков и патологоанатомов с целью открыть для себя, так что же с ней всё-таки было и как это можно будет использовать? К счастью, ей уже будет всё равно. Она уже давно погружена в ожидания, и каждую минуту может наступить момент, когда эти ожидания себя оправдают.

Из окна на неё смотрит ночь. Город, будто рождественская ёлка обвит мишурой всех цветов, роль которых взяли на себя автострады. Город сверкает подобно углям на вот, вот потухшем кострище. Остатков костров, которые они с Мартом разводили в туристическом заповеднике сектора 9, где-то в районе старой Праги. Огромные искусственные леса, которые от настоящих и не отличить. В которые едут чуть ли не самые изголодавшиеся по экзотике туристы. Неделя в дикой природе. Боль тогда ещё приходила редко, а во время похода и вовсе не беспокоила, хотя им и приходилось словно каким-то археологам, или Искателям, тех психов что исследуют пустоши, тащить на себе целую кипу экипировки. Конечно они могли заказать транспорт, но Эмма тогда настояла: "Чувствовать жизнь нужно всеми чакрами, а это возможно лишь при полном погружение" ... Нирване. Если бы не постоянно недовольный Март, преданный городской житель любящий ритм улиц и умеющим раскачивать его на максимум, всё было бы просто прекрасно. Она вспоминает о Марте, и к горлу подкатывает ком. Сердце снова начинает лихорадить, то ускоряя, то замедляя темп. На бледной, словно воск коже, выступила испарина.

Она поднимает слабую руку и смотрит будто сквозь пальцы на экран. "Нужно принять душ" ... Аккуратно спустив ноги с кровати, она постепенно касается пола. Пол будто фальшивый. Лишь с усилием нажав на него, она наконец то ощущает его твёрдую поверхность. Теплота подступает ещё позже. Так приятно, так... По-настоящему. Она пытается встать, но голова вдруг резко начала кружиться. Уперевшись руками в мягкий синтепон матраса, она всем телом повалилась обратно. Закрыла глаза. Темнота и покой. Точка космической пустоты. Бескрайняя альфа бесконечности.

Прошло минут десять, может быть больше, ведь она не считает время. Секунда прошедшего, равняется минуте, минута, десяткам минут и так до бесконечности. Она снова решила встать. Упереться ногами в пол, постепенно, сантиметр за сантиметром отталкиваясь руками пытаться встать. Поднявшись, стараться удержать равновесие. Она словно призрак из японского ужастика, с воронёными волосами до плеч и опущенной в пол головой. Десяток метров вдоль стены до следующей комнаты. Коридор с выходом на кухню и в ванну. Свет в квартире постепенно загорается, реагируя на движение хозяйки квартиры и реакции её сетчатки глаза. Коридор словно сказочный грот, освещенный со всех сторон неведомым, загадочным зелёным цветом. Режим ночного освещения. Слабое шарканье едва поднимающихся ног. Ограниченный интеллект квартиры молчит, повинуясь данному месяц назад приказу хозяйки. Она здесь одна. Полу мертвец, призрак в рассыпающемся теле.

-Полная ванна, 38 градусов, несколько грамм лавандового масла. - говорит Эмма, заходя в небольшое помещение ванны.

Однако называть её ванну небольшой, довольно цинично. Она знает об этом, а потому сама всегда называла её царской купальней. Словно Клеопатра, в золотом свете ламп, в медном блеске ванны и в окружение фресок, на манер древнеегипетских манускриптов, она любила проводить в этой ванне целые часы, тогда ещё счастливой, жизни. Сейчас же роскошь позолоченных статуэток кошек на нефритовых полках не вызывали в ней ничего, кроме, пожалуй, лёгкой досады, от того что всё это уйдёт на переработку. Ванна наполнилась быстро, в золотой купальне блестела от зелёных ламп изумрудная вода. Эмма аккуратно облокотилась на край и скинула с себя свой скромный гардероб. Лечь и раствориться. Так же, как и всегда. Всяк пришедший вынужден уйти. Всякий кто противится этому обречён прожить жизнь, отягощённый мыслью о своей смертности. Девушка знала это, но знать не значит верить, тем более, когда тебе вот только исполнилось 25. Вода в ванной была в меру тёплой, даже слегка прохладной, от воды шёл легкий аромат эфирных масел. Погрузившись всем телом, Эмма закрыла глаза. Просто утонуть.... Это несложно. Несколько таблеток относящихся к бензодиазепинам, крепкий сон настигающий тебя пока ты стоишь на коленях по пояс в воде и смотришь в своё отражение. Только не забыть перед этим отключить датчики безопасности, выжечь все платы в системе ОИ

квартиры сильным и продолжительным скачком напряжения. Остаться совершенной одной. Наконец то успокоиться. Но для этого ей не хватит силы воли. Она всю жизнь боялась умереть, безнадёжно цепляясь за каждый мазок на картине её судьбы. Она всего лишь юная девушка, мечтающая жить.

Эмма не заметила, как задремала, сон накрыл её разум шёлковым покрывалом и теперь не хотел отпускать, несмотря что от ОИ шёл сигнал в виде тихого попискивания, оповещающего о новом сообщение. На какое-то мгновение она решила, что это сон, ведь Леновски запретила всему внешнему миру контактировать с ней, открывая доступ лишь тому, кто сможет её спасти. Она говорила это с иронией, не веря, что чуду дано свершиться. Слишком мало ей осталось что бы верить в чудеса. Но что, если... Лишь только эта мысль закралась в её голову, как в груди иглой запульсировало сердце. Она перевела дыхание, стараясь привести нервы в порядок. Однако шальная надежда будто огромной красной тканью махала перед ней, подобно алым парусам, оповещая ту, что она спасена!

Эмма чудом заставила себя успокоится, перед глазами шли круги, а в ушах глухими ударами отзывался пульс. Боль в груди стала постоянной, тянущей, но не острой, что приносило некоторое успокоение. Встав на малахитовый кафель, она подобрала с пола ночнушку и, на ходу накидывая её на плечи, направилась в спальню, к небольшому углублению в стенке, закрытым едва заметной дверцей, под цвет глянцевых белых стен. Из углубления, наполненного всевозможными лекарственными препаратами она достала одну таблетку на основе бромдигидрохлорфенилбензодиазепин. Проглотив успокоительное, она решила вернуться на кровать, ванная утомила её, короткий сон, встревоженный звонком, не слабо ударил по нервам. Лекарство уже начинало действовать, когда она легла на мягкий синтепон кровати, покрытый искусственным шёлковым покрывалом. Теперь можно прослушать сообщение.

"Мисс Леновски, доброго Вам времени суток. Моё имя Адам Вебер, я представляю интересы корпорации WNW. Безусловно, Вам знакомо моё имя, я не сомневаюсь, Вам интересно откуда вы мне знакомы, но об этом позже. Для начала примите мои искренние соболезнования относительно сложившегося в вашей жизни положения. Мне крайне неудобно обращаться к вам в столь трудный для Вас момент, однако обстоятельства вынуждают действовать без промедлений, дорогая Эмма, простите мою фамильярность. Я внимательно изучил ваше досье, (да, даже мне порой приходится лично знакомится с досье перспективных для корпорации и меня лично, кадров.) в нём были указаны все подробности вашей болезни, и хочу заметить, что для вас лишь я являюсь спасительной соломинкой, которую я, не без личного желания, вам протягиваю. Мой аналитический отдел провел полное прогнозирование возможного исхода, в случае вашего отказа от моего предложения. Увы, их выводы вам хорошо знакомы. На вашем месте, я бы изо всех сил старался этого избежать. И так уж сложилось, что я могу сделать так, что это будет в ваших силах. Моё предложение может показаться вам излишне радикальным, однако не советую спешить с выводами. Тем не менее ответ, как вы и сами могли бы догадаться, не ждёт отлагательств. В подтверждение своих слов, я бы хотел сообщить некоторые факты из проведённого анализа. Вам осталось жить не более 13 суток. Я надеюсь это не сильно Вас шокирует, а лишь натолкнёт на принятие правильного решения. Поймите так же, что после вашего согласие, если таковое последует, вам потребуется около недели для подготовки, и ещё недели для осуществления поставленной пред нами задачи. Надеюсь, я могу считать, что начало положено, мисс Леновски, а потому перейду к сути моего предложения. В первую очередь, хотелось бы сразу вас предупредить. В виду деликатности и корпоративной этики я не смогу передать вам всё на чистоту. Однако, я постараюсь как можно более полным образом описать то, что я могу вам предложить. Дело в том, что команда учёных WNW в области ОИ нашла некоторые изъяны внутренней сети, а также в оперирующих ею моделей ограниченного

интеллекта. Какие именно, останется маленькой тайной до момента вашего личного разговора со мной. Для устранения этих и тому подобных уязвимостей в штат моей корпорации требуется специалист индивидуального профиля. "Внутренний оператор сети". Не тратьте время на запросы. Термин абсолютно новый и никогда не применявшийся в том значение, в котором ныне его применяют мои программисты. Естественно, я не стану оспаривать Ваше желание выяснить, каким же образом это может спасти вашу жизнь. Мне искренне жаль, что я не могу Вам сообщить это в моём письме, но поверьте, стоит Вам согласиться, как карты будут раскрыты и Вам не придётся ни о чём более беспокоиться. Надеюсь моё предложение Вас заинтересовало, а потому смею завершить своё краткое письмо. Если я прав, в название аудиофайла указан код, который вам стоит предъявить оператору внутренней сети при посещение нашей сетевой зоны.

С уважением Верховный корпоративный директор корпорации объединённых компьютерных сетей WNW Адам Вебер"

Эмма попросила ОИ прокрутить сообщение ещё раз. Излишняя скрытность, с которой говорил Вебер, если это действительно был он, наталкивала на мысль о явном подвохе, не этичном, и явно нарушающим международные законы. Однако нельзя было исключать что это могла быть некая революционная методика лечения, которая в свою очередь, могла вызвать волну корпоративного шпионажа, чему WNW, конечно же, рады бы небыли. Оставался вопрос выбора, либо первое, либо второе, а быть может третье, о котором она и помыслить не может.

За окнами начало светать. Сквозь тёмные обелиски домов, жёлтым штрих кодом начало подниматься солнце. Ещё один день, исходя из письма ей предстоит увидеть таких ещё 12, в лучшем случае. Она просит ограниченный Интеллект квартиры вывести название файла на экран напротив кровати, поверх чёрно-белых кадров очередной мелодрамы ложатся ровными строками буквы и символы. Что ж, она ожидала чего-то более простого, но и это была не беда. Разум под действием препарата слегка притормаживал, картинки на заднем фоне букв будто застывали, хотя визуально продолжали двигаться. Тем не менее Эмма не жалела, что приняла успокоительное, иначе столь близкая надежда на спасения, просто бы её убила.

-Скопируй -, хриплым, уставшим голосом, говорит она. - предъяви оператору внутренней сети WNW.

Изображение на заднем фоне пропало, рассыпавшись на тысячу мошек, буквы начали беспорядочное движение, от чего девушке стало не по себе. Эмма попыталась закрыть глаза, но вдруг поняла, что не может этого сделать, поскольку она их не открывала....

Чёрная кора покрывает огромный ствол, который и двадцать таких же как она девочек никогда бы не обхватили. Под ногами ветвистая сеть корней и твёрдая почва, сквозь которую редкими кустиками прорастает жухлая трава. Она поднимает свою голову и видит, как сквозь густую листву, на высоте свыше ста метров, над прозрачными стёклами купала светит фальшивое солнце, искусственный ветер срывает с столетнего дуба листву, и та падает, застревая в тёмной копне волос Эммы. Недалеко журчит ручей, а в гроте, неподалёку капли отбивают звонкую симфонию на множество голосов. Где-то над головой поют птицы и шумят ветви, касаясь друг друга. В руках тёплая рука, с небольшими морщинками, с лёгкой печалью в лице смотрит на дуб мама, а Эмма всё не может понять причину этой грусти. Сквозь запах маминых духов, пробивается аромат цветов, посаженных вблизи родника.

Она открывает глаза, прижавшись спиной к гладкой стене, покрашенной в белый глянец. В комнате холодно и пусто.

***

Она в ужасе думает, что это сон, однако понимает по остаточному действию от таблеток, что всё случилось взаправду. Она просит ОИ повторить сообщение, но он, голосом, который мог бы подойти торговцу магазина на диване, сообщает что сообщение удалено. Она пытается вспомнить давала ли ОИ команду на удаления, и понимает, что ничего подобного не делала. Как и не разрешала тому говорить.

-Последние посещённые сайты. - спрашивает она осипшим голосом.

ОИ выдаёт ссылки месячной

давности. Неужели галлюцинации, думает она. Эмма смотрит на открытый ящик с лекарствами, пытаясь вспомнить всё что произошло вчера. За окнами, блестит зеркальными стёклами небоскрёбов наступивший день.

"Я точно помню, что приняла успокоительное после того как поступило сообщение, хотя слушала я его после... Не исключенно, что сказанное там и вправду могло мне причудится". Эмма ёжится и обхватывает себя тонкими руками. Кожа холодная, на ощупь напоминает воск. Она решает для себя что нужно поесть, хотя бы несколько углеводно-белковых и стакан минералки. Ей трудно мыслить, таблетки смогут дать минимум необходимых для организма веществ. Собравшись с силами, девушка направилась на кухню.

Открыв небольшой, широкий холодильник причудливой формы, она достаёт из отдела в двери банку УБТ. Последнее время ничего иного она не ела. Желудок негодующе заурчал, призывая изменить решение. Она решила внемлеть мольбам уставшего организма. Осмотрев содержимое холодильника, в слабом дневном свете, она решила выбрать рис и рагу из кабачков. Достав упаковку, девушка внимательно осмотрела этикетку. Как она того и ожидала, просрочено. Она берёт с кухонного стола крошечную гарнитуру что бы заказать еду на дом, но в это время раздаётся телефонный звонок. Она смотрит на холодильник, на гладкой поверхности которого высвечивается информация о звонившем.

ФИ: Вебер Адам

ДР: 30.01.2003

Должность: Верховный корпоративный директор

СС: 954

Как правило, после социального статуса указывался ЛК, личный код по которому с ним можно было бы связаться тем или иным способом, однако сейчас глава крупнейшей транснациональной корпорации, решил его сокрыть, чему Эмма вовсе не удивилась. Не удивилась Эмма и показателю соц. статуса, который в переводе на слова, означал "Почти бог". Она надела гарнитуру на голову и нажала крошечную кнопку "ответ" на душке.

-Доброго дня, мисс Леновски, я Вас не побеспокоил? - голос, тот же что и на сообщение. Приятный, деловой. Можно даже сказать заботливый.

-Нет.... Кху, кху... нет, простите - она достаёт бутылку минералки и онемевшими пальцами пытается открыть крышку, что удаётся ей, лишь зажав бутылку меж колен. Некоторое количество газированной воды, проливаются на колени и бёдра.

-Попейте, попейте. Я представляю, как трудно так сразу начать беседу после месяца затворничества. - голос звучит убедительно, сопереживающе. Эмма сделала пару глотков, которые прошли будто кубики льда, цепляя стенки пищевода.

-Мистер Веббер...

-Можно просто Адам, вы не моя подчинённая.

-Мистер... Адам, хорошо... К чему всё это? Это Вы влезли в мой ОИ и стёрли своё же сообщение? - голос Эммы наконец то поборол утреннею осиплость.

-Эмма, поймите, в этом нет ничего странного или того о чём вам стоит беспокоится. - казалось, что мужчина по ту сторону линии был даже удивлён вопросом девушки. -WNW разработало Ваше ОИ, и тем более для нас не сложно подкорректировать воспоминания ограниченного интеллекта вашей квартиры. И уж простите, но разве этот вопрос Вас должен беспокоить, Эмма?

Девушка молчала. Веббер был прав. Она просто боялась спрашивать о том, что беспокоило её на самом деле. Вдруг чудодейственное лекарство окажется не тем, на что она надеется?

-Эмма, можете не спрашивать, - будто читая мысли, продолжил мужчина. - Я всё равно не смогу сейчас ответить. Вчера вы посетили нашу внутреннею сеть, подтвердив тем самым, что годны для предложенной работы. Машина ждёт Вас на 12 стоянке, если хотите, водитель встретит Вас на выходе из Вашей квартиры, я прекрасно понимаю, что Вам будет сложно проделать путь до стоянки самой.

-Нет, нет спасибо. Стойте, какая машина? - она с непониманием отрицательно потрясла головой, скидывая заодно чёрные волосы с лица. - Вы о чём? Мистер Веббер, я не собираюсь ни куда...

-Эмма, Эмма, успокойтесь, я в самом деле хочу Вам помочь, поверьте, у меня есть на то причины!

-П-простите...- скромно сказала Эмма. В самом деле это было с её стороны некультурно, заподозрить в чём-то подобном человека, чей СС говорил о том, что ему можно верить,, как никому из ныне живущих.

-Не стоит, дорогая. - интонация мужчины приобрела что-то схожее, с одобрительной речью отца к невинно провинившейся дочери. - так мы договорились, я присылаю водителя?

Она закусила нижнюю губу. Недолго думая девушка согласилась, попросив лишь 15 минут на сборы. Взяв бумажное полотенце, она вскользь протёрла облитые минералкой ноги, пол она решила не трогать, побоявшись перегрузить измученное тело. Мир и так подобно маятнику слегка покачивался перед глазами. Пройдя в спальню она придирчиво осмотрела гардероб. Несколько пар деловых брюк и юбок ниже колен, пять сорочек разных оттенков голубого и одна белая. Тёмно-синий жакет. Парочка платьев, одно из которых она решила одеть. Собравшись, она посмотрела в зеркало. Белый манекен, на которым одето белое платье с принтом в виде хаотично разбросанных чёрных и серых прямоугольных фигур. Платье разделяет широкий пояс, на ногах белые босоножки с невысоким каблуком. Из макияжа, только синяя туш и тени на глазах. В последний раз осмотрев спальню, она отправилась к выходу. От чего её не покидает чувство того, что назад она не вернётся.

-Не очень то и жаль...- говорит она пустой квартире, перед тем как отрыть дверь.