До Дингалоу Талли добрался быстро, проделав часть пути на телегах сердобольных крестьян. Те останавливались, едва завидев арфу, и сами предлагали подвезти. Денег, разумеется, не брали. Бард платил им песнями или веселыми историями, и попутчики расходились довольные друг другом. Миновав городские стены, Талли разыскал таверну, где остановились столичные актеры, и после долгих приветствий пробился наконец-то к мастеру Обри. Тот был задумчив, меланхоличен и нетрезв. Завидев Талли режиссер вскочил, схватил того медвежьими лапищами и прижал к тунике, щедро пропитанной элем. Бард задержал дыхание.

— Талли, друг! Какими? А, впрочем, какая разница! Выпьем?! — объявил во всю мощь своей выдающейся глотки.

— Потом, друг Обри, потом. Ты мне скажи лучше, долго еще тут торчать собираешься?

— Да у меня в печенках уже этот Дингалоу сидит. Но народ пока ходит, так что, сам понимаешь…, - мощно вздохнул, обдав Талли сильным пивным духом.

— Тогда командуй своим собираться.

— И куда ты предлагаешь податься? В Кэдлоу? Лемеррек? Дарн?!

— В столицу.

— Тебе, случаем, в дороге солнышко не напекло?

Обри похлопал Талли по макушке. Тот отмахнулся, взлохматил волосы и серьезно посмотрел на директора столичного театра.

— Командуй своим собираться, Обри. До начала сезона всего ничего, а тебе нужно подготовить новую постановку.

— Что ты сказал?! Новую?! — каждое слово режиссер сопровождал ощутимым встряхиванием.

— Пусти, — прошипел бард.

— Прости, друг! Я просто, от чувств, понимаешь?

— Понимаю. А, Балор с тобой, держи.

Талли протянул рукопись, утянув из-под носа Обри кружку с элем, из которой тут же сделал большой глоток. Режиссер схватил исписанные листы и погрузился в чтение. Любопытные актеры окружили со всех сторон, пытаясь заглянуть в текст, но были изгнаны грозным рыком. Талли наслаждался элем, перехваченной у кого-то куриной ножкой и выражением лица своего старого знакомого. Режиссер хмурился, щурился, будто всматривался во что-то далекое, едва различимое, закрывал глаза, одними губами проговаривал реплики. Попросил наиграть мелодии песен.

— Отлично, друг Талли, отлично! Только вот тут не понятно, — Обри нырнул в рукопись, — с помощью иллюзии мачеха и сестры превращаются в фоморов. И потом еще несколько раз эти иллюзии упоминаются.

— Всё просто, друг Обри, — бард сделал очередной глоток эля, — тут будут иллюзии. Настоящие, магические.

— И какой же маг согласится сделать иллюзии для театра?

Ехидно улыбающийся Обри походил на заигрывающего медведя.

— Магистр Ринвальд, — бросил Талли невозмутимо рассматривая ногти.

— Ты представляешь сколько это будет стоить?!

— Нисколько, Обри. Он уже согласился это сделать совершенно бесплатно.

Режиссер выглядел так, словно Весенняя Дева собственной персоной вошла в таверну, расцеловала его и предложила прогуляться в ближайший лесок.

— Не буду спрашивать, как ты его уболтал…

— А это не я. Его сестра убедила. И пьесу она же написала. Кстати, надо бы ее в наш гадюшник, гильдией именуемый, записать. Так что с тебя поручительство. Усек?

— Это написала баба?!

— Женщина, Обри, — поморщился бард, — и, если хочешь получить от нее еще пьесы, советую это запомнить.

— У нее еще есть?!

— До чего ж ты громкий. Сейчас нет, но непременно будут. Только нужно поручительство твое. Дашь?

— Да ради такого я не то что за бабу, за Балора поручусь! — Обри любовно прижал рукопись к груди.

— Грубый ты человек, друг Обри, — покачал головой бард, — и за это я у тебя потребую большую долю.

— А ты — бессердечный человек, друг Талли. Представляешь сколько будет стоить это поставить?

И два человека искусства вступили в ожесточенную дуэль за презренный металл.

Возвращаться из Дингалоу вместе с труппой Талли не собирался. Один он бы добрался быстрее. Но, как назло, погода испортилась, зарядили дожди, и бард вынужден был трястись в фургоне. Раньше он бы нашел такой поворот событий весьма удачным: ноги отдыхают, руки и голова свободны для работы, еда есть, эля вдоволь, компания приятная, а местами даже теплая и не прочь познакомиться поближе. Но сейчас Талли с досадой созерцал полог фургона, скрывавший медленно плывущий за бортом пейзажем, затянутый паутиной капель, и перебирал струны арфы.

— Какая странная мелодия.

Мэдлин, прима и любимица мастера Обри, присела рядом. Прямая спина, сильная линия шеи, разворот прекрасно очерченных плеч, длинная пшеничная коса змеится по груди, подчеркнутой высоко завязанным поясом. Хороша и знает об этом.

— Странная?

— Да. Вроде очень простая, но вы играете ее уже не первый раз, и я опять слышу что-то новое. У вас большой талант, мастер Талли.

— Вы тоже очень талантливы, Мэдлин, — спокойно вернул комплимент.

— И вовсе я не талантлива, — кокетливо отмахнулась актриса, — мне никак не дается один куплет вступительной песни из вашей новой пьесы. А мне так хочется сыграть безупречно!

Талли отметил и нарочито возвышенное выражение лица красавицы, и прекрасные руки, прижатые к вздымающейся груди, и точные модуляции хорошо поставленного голоса. И тут же увидел пронзительный взгляд Лены. Услышал смеющееся:

— Да посмотри же на нее, Талли! Она слишком леди, чтоб достоверно сыграть простую крестьянскую девушку. Зато фомор получится просто отменный. Представь этот контраст!

Бард улыбнулся внезапному видению и вновь прикоснулся к струнам, совершенно забыв о сидящей рядом актрисе. Мелодия стекала с пальцев, легкой дымкой повисая в воздухе. В ней проступали очертания кухни, где весело горит очаг и всегда пахнет хлебом и травами. И стола, засыпанного исписанными листами, за которым сидит задумчивая девушка.

Лена ненавидела ждать. Особенно когда затишью предшествовал очень насыщенный событиями период. Организм, отключенный от адреналиновой батарейки, начинал бузить и требовать праздник. Сочетание спокойного графика и состояния повышенной тревожности грозило вылиться в беготню по дому и пережевывание собственных негативных мыслей. Поэтому, чтобы выходить из режима бессмертного пони постепенно, без риска для душевного здоровья, Лена составила список дел. И прилежно ему следовала.

Шедевр Сольвейг отнесли в гильдию вместе с заявкой и рекомендациями. По правилам присутствовать при вынесении решения могли только мастера и соискатель. Так что пока Сольвейг отвечала на вопросы членов гильдии, охавших над платьем, Лена дома лепила вареники. Моральную поддержку обеспечивал серьезный Рин, который очень старался не выдать своего волнения. Разумеется, Сольвейг приняли и сразу оформили патент на полезное изобретение. Обмывали цеховой знак дома, вчетвером. Архмастер Гелен по такому случаю заглянул в гости. Это был счастливый вечер. Не хватало только Талли и его арфы.

Лена отвела Рина в дом беан Шинейд. И пока смущенный вниманием местных дам маг ставил защиту, переговорила с владелицей. Наброски с простыми моделями нижнего белья привели Шинейд в восторг, она сразу взялась найти в квартале пару девушек, которые смогут пошить такое. Лена рассчитывала, что постепенно новинка переберется из фоморского квартала в обычные. Товар был опробован на клиентах дома, с восторгом одобрен, и швеи готовили первую партию на продажу. Один из купцов завсегдатаев взялся за экспорт этих интересных тряпочек. Пусть даже на них не стояло клеймо мастера. Кто ж в здравом уме на таком свое имя поставит? Партнерство оформили у законника и отпраздновали бокалом вина.

По вечерам Лена записывала краткие аннотации будущих пьес и историй. Браться за что-то новое до возвращения Талли не хотелось, да и не получилось бы. Уставший мозг впал в творческую спячку, из которой Лена даже не пыталась его достать. Хватало только на идеи и ежедневные записи в дневнике. Слежка за ее домом прекратилась, и это беспокоило больше всего. Лена попросила беан Шинейд организовать наблюдение за лордом Фергюсом хотя бы во время его визитов в фоморский квартал, посоветовав приспособить для этой задачи детвору. Молодой гуляка вел себя, как обычно: пил, отдыхал в борделях, проигрывал деньги в фидхелл. Отказываясь верить, что он успокоился, Лена режим повышенной готовности не отменяла. Сольвейг по-прежнему никуда не выходила без Рина.

Бриан появился, как всегда, поздно вечером. После традиционного обмена приветствиями и отказа отужинать, Лена, внимательно посмотрев на магистра, спросила в лоб:

— Вас что-то беспокоит?

Бриан поднял глаза от бокала, который рассматривал последние пару минут.

— Вы же не ждете, что я буду жаловаться?

— Ну зачем сразу жаловаться, — Лена спокойно улыбнулась, — можно просто поговорить. Иногда это помогает. Могу поклясться сохранить все, что вы скажете, в тайне.

Лена говорила тепло и открыто. Ни грамма настороженности или отстраненности. Забота и готовность помочь читались в ее глазах, интонации, жестах.

— Знаете, — продолжила, — это ведь совершенно нормально, принимать помощь. Король, например, принимает вашу. Иногда просто нужен свежий взгляд.

Бриан колебался. С одной стороны, не хотел выставить себя слабым, с другой, проблема действительно была, а решение не находилось. И, признаться откровенно, он пришел сегодня потому, что здесь, в спокойной и теплой обстановке, банально лучше думалось. Даже дышалось легче.

— Невеста отказывается прибыть в столицу порталом. Кесарь настаивает на торжественном кортеже от границы и парадном въезде в Гланнабайн.

— Я буду задавать вопросы, возможно, наивные. Спишите это на мое иномирное происхождение. Можно?

— Задавайте.

— Почему это плохо?

— Вопрос безопасности, Элена. На нашей территории за невесту отвечает корона.

— То есть вы?

— Да.

— Тогда почему нельзя встретить невесту и под усиленной охраной доставить в столицу?

— Это я и собираюсь сделать. Но к приезду цесаревны нужно подготовить покои ее и сопровождающих, проверить защиту дворца и комнаты, в которых будет жить посольство.

— Итак, есть две одинаково важные задачи, которые требуют вашего уровня знаний. Но физически вы можете выполнить только одну. Я правильно поняла?

— Совершенно верно.

— Бриан, клянусь, что не хочу оскорбить вас ни словом, ни мыслью, ни действием.

— К чему эти формальности, Элена?

— Давайте представим, что это я прихожу к вам и рассказываю о своей проблеме. Смотрите, у меня есть два заказа, их нужно сделать одновременно, но я могу сделать только один. Что вы мне посоветуете?

И Бриан понял, почему она поклялась. В изложении Лены ситуация казалась очевидной.

— Это не одно и то же, Элена, — сказал, плохо сдерживая раздражение.

— Разумеется. И все же, что бы вы мне посоветовали?

— Очевидно же! Отказаться от одного из заказов. Но в моем случае это невозможно.

— Конечно, но есть еще вариант. Заказы не идентичны, поэтому какой-то я могу сделать сама, а второй доверить человеку, в чьем профессионализме уверена.

— Предлагаете мне просить о помощи? — Бриан излучал презрение.

— Ни в коем случае. Просто представьте его величеству список достойных кандидатур. Уверена, ни один маг не откажет королю.

— Но это будет означать, что я не справился, — он сжал кулаки.

— Бриан, это будет означать, что вы цените безопасность монарха и королевства выше собственных амбиций. Лучше хорошо сделать одну работу, чем не сделать две. А все успеть физически невозможно. Понимаю, признать это трудно. Но даже Великая Мать не делает все сама, — она ласково улыбнулась.

— Вы никогда не задумывались о карьере жрицы? — ехидно спросил магистр.

— Я слишком непоседлива для такой ответственной работы. Ограничения не делают нас хуже или лучше, Бриан. Они лишь доказывают, что мы — люди.

— А если в королевстве только я могу выполнить оба задания?

— Сами же знаете, это не так.

— Хотите поднять престиж брата в глазах короля?

Грустно улыбнулась на этот укол и покачала головой.

— Нет, хочу помочь вам, Бриан.

— С чего это?

— Мне не нужна причина, чтобы помочь другу.

Лена выдержала его тяжелый взгляд. Спокойно приняла его несовершенство. Не попыталась пристыдить, обвинить в лени, недостаточном старании или отсутствии необходимых способностей. Не усомнилась в профессионализме.

— Думаете, я слишком строг к себе? — вспомнил ее слова.

— Да, слишком.

— А как бы вы поступили на моем месте?

— Охраняла цесаревну в дороге, а подготовку дворца поручила коллеге.

— Почему так?

— Рин считает вас исключительным боевым магом, а оценке брата я доверяю. Вы лорд и придворный маг, кесарь увидит в этом проявлением уважения. И вы прекрасно ладите с дамами, — Лена улыбнулась.

Бриан задумался. Собственно, он и сам собирался ехать с кортежем. Одновременно подготовиться к путешествию и заниматься безопасностью дворца действительно было невозможно. Это следовало признать. Поговорить с его величеством, а там уже действовать по обстоятельствам.

— Слабак! — мгновенно отозвалась пустота.

Стоя на небольшом участке освещаемого теплым огнем пляжа, магистр посмотрел в сочащееся ядом ничто и с вызовом бросил.

— Я столько лет это слышал, что наконец-то решил поверить. И попросить о помощи.

Пустота дрогнула перед его яростной решимостью и отступила еще на несколько шагов. Их моментально закрыли набежавшие волны. Бриан улыбнулся и поднялся со стула.

— Я подумаю над вашими словами, Элена.

— Рада была видеть вас, Бриан. Заходите еще.

Белгор согласился с планом своего придворного мага, отметив его предусмотрительность и поблагодарив за заботу о чести короны. Бриан, подсознательно ожидавший выволочки, удивился, но виду не подал. В тот же день он отбыл из Гланнабайна, а Рина вызвали во дворец.