Истории, рассказанные ниже, все до единой не происходили в действительности. Любые совпадения являются поэтому абсолютно случайными и столь же необходимыми.

* * *

Однажды Ходжу Насреддина спросили:

— Правда ли, что ты великий мудрец и постоянно пребываешь в Вечности?

— Иногда, — аккуратно ответил Ходжа.

* * *

Однажды к Ходже Насреддину, поливавшему свой огород, заглянул странствующий дервиш.

— И какой смысл находишь ты в этих овощах? — разочарованно спросил он.

— Подобно тому, как из своих семян вызревают эти огурцы, из глубины твоей сущности вырастают вопросы ко мне, — молвил Ходжа, — и, отвечая на них, я тем самым способствую росту своего урожая.

* * *

— А ты не боишься когда-нибудь сморозить откровенную глупость? — спросил у Ходжи Насреддина скептик.

— Оказавшись по ту сторону ума и не-ума, это перестает быть проблемой, — сказал ему по секрету великий мудрец.

* * *

— Расскажи нам о молитве и медитации, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Молитва бывает наивная, профессиональная и искренняя; медитация — упорная и естественная.

Наивная молитва есть обращение к Богу человека, не верящего в Его всеведение.

Профессиональная молитва — это официально одобренная дорога к месту, где когда-то обитал Бог.

Искренняя молитва это реакция человека на прямое вмешательство Бога в его жизнь.

Упорная медитация подобна усилиям пробки опуститься на дно стакана воды.

Естественная медитация это релаксация внешнего «я» после встречи с внутренним.

* * *

— Что ты делаешь, если ученик задает тебе вопрос, к ответу на который не готов? — спросили Ходжу Насреддина.

— Толстого червяка можно склевать в два приема, — заметил мудрец.

* * *

— Что такое религиозное видение? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Сначала человек прозревает видимый мир, — ответил Ходжа. — Затем он долго и смутно прозревает за видимым миром Бога.

Внезапно он ясно видит Бога.

После этого он долго смутно прозревает за Богом видимый мир.

И наконец он ясно видит и то и другое вместе.

* * *

Как-то вечером Ходжа Насреддин отдыхал на скамейке в своем садике.

— Почему бы тебе не купить телевизор? — спросил его сосед.

Вместо ответа Насреддин постучал кончиком согнутого указательного пальца себе по лбу.

Сосед, и раньше подозревавший о существовании третьего глаза у знаменитого мистика, нисколько не обиделся.

* * *

Однажды Ходжу Насреддина спросили: как можно сочетать эгоизм и альтруизм?

— Очень просто, — ответил мудрец. — Посмотрите на Землю, как она вращается вокруг своей оси и одновременно — вокруг Солнца!

* * *

Однажды сосед заглянул к Ходже Насреддину и обнаружил его в саду, пропалывающим большую клумбу с красными и белыми розами.

— Можешь ли ты, наконец, объяснить мне, что такое свобода воли? — спросил сосед.

— Очень просто, — ответил Ходжа. — Ты видишь эту клумбу? Каждый вечер я сажаю в нее новую розу: белую, если в этот день я полагаюсь на Аллаха, и красную, если Он полагается на меня.

* * *

Однажды сосед зашел к Ходже Насреддину в весьма расстроенных чувствах.

— Я сегодня подумал, — сказал он, — зачем вообще молиться, просить Аллаха о том, о сем… неужто Он Сам не знает, что мне лучше или хуже?

— Аллах точно знает, — ответил Ходжа. — Вопрос в том, знаешь ли это ты.

* * *

— Учитель! Не слишком ли щедро разбрасываешь ты перед нами семена Вечной Мудрости? — спросили ученики.

— Это плевелы, — успокоил их мастер.

* * *

Мартышка моего Легкомыслия любит качаться на лианах Благоразумия.

* * *

— Как мне достичь озарения? — спросил Ходжу Насреддина сосед.

— А что ты собираешься делать сегодня? — спросил Ходжа.

— Я буду копать арык.

— Торжествуя победу своей самости над его сущностью? А ты попробуй, наоборот, растворить свое «я» в «я» арыка — и даже не заметишь, как дойдешь до реки и соединишься с океаном мирового «я», — посоветовал мудрец.

* * *

— Точно ли медитация помогает достичь просветления? — спросил ученик.

Учитель ответил:

— Как ты считаешь, когда волк ближе к Богу: алчно преследуя ускользающую от него добычу или спокойно переваривая ее в своем логове?

* * *

— Ты не боишься, что ученики сделают из тебя идола? — спросил сосед Ходжу Насреддина.

Ходжа нежно погладил своего ишака и положил перед ним большую охапку травы.

* * *

— Что делать, если ко мне во время медитации приплывают посторонние мысли? — спросил ученик.

— Если мои, то ничего страшного, — ответил учитель.

* * *

— О мой мастер! — воскликнула ученица. — Я страстно жду прихода всепоглощающей Любви, но в то же время боюсь, что она проглотит меня целиком.

— При первом же появлении смело бросай ей в пасть свой страх, — посоветовал учитель, — и она несомненно им подавится.

* * *

— Как отличить истинного учителя от ложного? — спросили Ходжу Насреддина.

— Учитель — это зеркало, — объяснил мудрец. — Если он настоящий, вы увидите свое отражение, если нет — красивую раму.

* * *

— Правильно ли я понимаю, что ум и искренность несовместимы? — спросил ученик.

— Ты хочешь получить правильный или искренний ответ? — уточнил мастер.

Ученик разозлился.

Мастер улыбнулся.

* * *

Кораллы Сомнения прочно держат остров моего Эго в океане мирового «я».

* * *

— Учитель, что больше мешает моему продвижению: ум или тупость?

— Твой ум и моя тупость.

* * *

— Учитель! Мое эго никак не хочет в тебе растворяться!

— И слава Богу!

* * *

Однажды под проливным дождем сосед спешил мимо дома Ходжи Насреддина и увидел мудреца неторопливо поливающим свой огород.

— Но что ты делаешь? — изумился сосед.

— Осуществляю единство мира, — объяснил Ходжа. И добавил: — Что наверху, то и внизу.

* * *

Однажды сосед зашел к Ходже Насреддину и увидел его поливающим свой огород из лейки.

— Почему бы тебе не купить шланг? — предложил сосед.

— Если бы мои овощи впитывали влагу так же жадно, как ученики — мудрость, я бы давно это сделал, — пояснил ему мудрец.

* * *

— Скажи о главном, — попросили ученики.

Мастер поднял руки к небу и топнул ногой.

Ученики растерянно переглянулись и повторили его жест.

Поднимался ветер.

* * *

Пока объятия дивана кажутся тебе слаще Божественных, в графе «вероисповедание» можешь смело писать: холост.

* * *

— Во время медитации мои мысли не плывут подобно облакам, а врываются хищными зверями и терзают меня своими когтями и клыками, — пожаловался ученик.

— Разреши крови свободно вытекать из твоего эго, — посоветовал мастер, — и они в ней захлебнутся.

* * *

— Иногда я как будто ясно вижу Бога в окружающем мире, — пожаловался ученик, — а иногда Он словно скрывается от меня.

— Ну, я тоже иногда ухожу спать, — утешил его мастер.

* * *

Ходжа Насреддин вычесывал репейник из хвоста своего ишака.

— Как же ты его любишь! — восхитился сосед.

— Не люблю, а приближаю к Абсолюту, — уточнил мудрец. — С этими колючками он чересчур атрибутивен.

* * *

— Тебе хорошо, о мой мастер! — воскликнула ученица. — Ты просветлен, осознан, нашел смысл своей жизни. А каково нам, глубоко спящим под теплым одеялом своего эго?

— Опустись на самое дно неглубокого пруда своего мировосприятия, — предложил мастер, — и пойми не умом, а сердцем: мой смысл жизни — в вас, ваш — во мне; так кому, спрашивается, больше повезло?!

* * *

Долго гонялся лев Гордыни за свиньей Эгоизма, однако она всякий раз легко пряталась от него в чаще Глухой Апатии. Но однажды ему удалось-таки подстеречь ее у водопоя на реке Наслаждений.

Отступать было некуда.

— Ты меня не ешь, ты меня лучше полюби, — молвила свинья, пристально глядя в глаза льву. — Я нарожаю тебе отличных детей!

Не отводя от нее зачарованного взора, лев медленно вошел в реку и, погрузившись в ее воды, обернулся громадным кабаном.

Потомство пары удивило все джунгли своими достоинствами.

— Вот что значит свежая кровь! — говорила счастливая мать.

* * *

Болото моего Безделья обрамлено кувшинками Мелких Добродетелей.

* * *

Однажды сосед зашел к Ходже Насреддину в расстроенных чувствах.

— Мне кажется, у меня появился комплекс неполноценности, — мрачно заявил он.

— Ничего страшного: просто удав твоего Самомнения запутался в собственных петлях, — утешил его Ходжа.

* * *

Ходжу Насреддина спросили:

— Нужно ли развивать гибкость тела?

— Если одной ногой идешь по жизненному пути, а другой — по духовному, быстро сядешь в шпагат, — ответил мудрец.

* * *

— Что такое религия? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Попытка заасфальтировать Дорогу Жизни, — ответил Насреддин.

* * *

Однажды к Ходже Насреддину пришел странствующий дервиш.

— Я много слышал о тебе, — сказал он, — и хочу стать твоим учеником. Но сначала ты должен доказать мне, что служишь Аллаху, а не шайтану.

Насреддин вскочил задом наперед на своего ишака и сильно дернул его за хвост. Ишак заревел, а Ходжа стал корчить страшные рожи и улюлюкать. Потом он слез с ишака и сказал потрясенному гостю:

— Вот видишь, мы вдвоем с ишаком так старательно его звали, и все понапрасну. Видно, шайтан меня здорово недолюбливает.

— Я п-передумал, — с трудом выговорил дервиш и быстро скрылся из виду.

* * *

Однажды к Ходже Насреддину пришел старый философ и сказал:

— Я всю жизнь читал Коран и другие ученые книги. Но теперь я хочу все это пережить.

Ходжа с сожалением посмотрел на него и спросил:

— Скажи, ты когда-нибудь видел крылатых гусениц?

* * *

— Речь лука — стрелы, — сказал учитель. — Речь флейты — музыка. Но что такое речь человека?

Молчание было ему ответом.

* * *

— Как отличить Божественные видения от простых галлюцинаций и прелестей шайтана? — спросил Ходжу Насреддина юный мистик.

— Протри свой третий глаз и взгляни в будущее, — посоветовал мудрец. —

Если потомки тебя канонизируют и объявят пророком, значит, ты зришь Божественное; если начисто забудут, то это обычные глюки, а если в торжественной обстановке сожгут на костре, то ты в сетях у шайтана.

* * *

— Зачем Абсолют творил проявленный мир? — спросил у Ходжи Насреддина философ.

Ходжа переменился в лице.

— Замолчи, несчастный! — закричал он в ужасе. — А вдруг Он сейчас явится и лично ответит тебе?!

* * *

Курица Ходжи Насреддина перестала нестись, и он попросил соседа, направлявшегося на базар, купить ему петуха. Петуха на базаре не оказалось, и сосед, подумав, взял вместо него корзину яиц. Увидев яйца, Ходжа с неудовольствием сказал:

— Я просил один горластый микрокосм, а не два десятка бесхвостых!

* * *

— Что есть Истина? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— То, что не дает небу упасть на землю, — пожав плечами, ответил мудрец.

* * *

— Зачем монаху нищета? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Затем же, зачем младенцу подгузник, — ответил Ходжа. — Когда главные правила духовной гигиены освоены, можно смело надевать штанишки и платьица.

* * *

— Ты живешь в своем доме, — сказал сосед Ходже Насреддину, — едешь на ишаке на базар, беседуешь с учениками в чайхане. Но свободен ли ты в этом?

— Свобода благоверного — в Коране, — ответил мудрец. — Свобода ветра — в пространстве. Свобода орла — в крыльях. Свобода узника — в цепях и решетке.

Разница лишь в уровне комфорта.

* * *

— Вот к тебе идут люди с вопросами, сомнениями, — сказал Насреддину скептик, — и ты им отвечаешь. Не грех ли это высокомерия?

— Боюсь, я не смогу тебе ответить, — сказал Ходжа.

* * *

К Ходже Насреддину пришел утомленный дорогой дервиш и сказал:

— О учитель! Я долго шел по пути Любви, но в нем не оказалось Истины. Тогда я стал искать Истину, и нашел ее, но не обнаружил в ней Любви!

— Ты два раза прошел по одной дороге, — молвил Ходжа, — просто смотрел в разные стороны.

* * *

— Что делать с обидой? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Обида бывает Малая, Средняя и Большая, а также Острая и Хроническая, — объяснил мудрец. — Все эти обиды суть разновидности болезни и требуют каждая своего лечения.

Малая Острая Обида похожа на укус слепня — ее лучше всего не заметить, подобно тому, как слон не обращает внимания на вопли обезьян.

Средняя Острая Обида может заставить человека пошатнуться; она подобна рыси, прыгающей с дерева на спину оленя. К такой Обиде следует развернуться лицом и победить ее в открытой схватке оружием Мудрости и Самоотречения, усмиряя ее подобно тому, как всадник укрощает норовистую лошадь.

Большая Острая Обида подобна стреле, поражающей воина и на время повергающей его в беспамятство. Такому человеку нужны помощь и сострадание, а иногда и крепкие путы, как обезумевшему от боли медведю.

Малая Хроническая Обида подобна постоянно гноящейся царапине, про которую человек может забывать, хотя она отравляет его подобно гнилой воде из болота. У этой Обиды важно найти ее Корень, после чего она превращается в Острую, а затем исчезает.

Средняя Хроническая Обида подобна ядовитой змее, свившей себе гнездо в сердце человека и отравляющей своим ядом всю его душу. Однако человек незаметно для себя привязывается к этой змее, тем более что она поддается дрессировке. Ее нельзя выгнать, иначе как договорившись с ней по-хорошему и поселив на ее место основательную Добродетель.

Большая Хроническая Обида поглощает человека целиком, подобно тому, как удав заглатывает овцу и не спеша переваривает. Единственный выход здесь — полное преображение, подобное превращению куколки в бабочку.

* * *

— Как мне пересесть с ишака Эго на жеребца Духовности? — спросил ученик Ходжу Насреддина.

— Для этого нужно пересечь пустыню Самоотречения на верблюде Смирения, — ответил мудрец.

* * *

— Иногда мне кажется, что Аллах играет со мной в прятки, — пожаловался Ходже Насреддину ученик.

— Не в прятки, а в жмурки, — объяснил ему Ходжа.

* * *

— Как отличить истинное чувство собственной значимости от ложного? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Представьте себе караван верблюдов, идущий по пустыне, — предложил Насреддин. — Кем вы себя ощущаете?

— Первым верблюдом! — воскликнул один из учеников.

— Хвостом последнего, — сказал другой.

— Безжалостным солнцем, — молвил третий.

— Погонщиком, — проговорил четвертый.

— Барханом, — предположил пятый.

— Аллахом, сотворившим пустыню и караван, — вымолвил шестой.

— Я есть я, — заявил седьмой ученик, — и при чем тут верблюды?!

* * *

Даже Абсолют перед тем как стать чем-то, долгое время был Ничем.

* * *

— Учитель! — обратился к Ходже Насреддину ученик. — Я столь непоследователен, противоречив, постоянно колеблюсь между любовью и ненавистью, сомнением и верой, нежностью и непримиримостью, а порой откровенно колюч. Не трудно ли тебе со мной?

— Взгляни на этот куст чертополоха, — ответил Ходжа. — Он зелен, запылен, украшен чудесными цветами и весь в острых шипах — но служит моему ишаку превосходной пищей.

* * *

— Я буквально разрываюсь между любовью к себе и к людям, — пожаловался Ходже Насреддину юный мистик.

— Просто ты не считаешь себя человеком, — заметил Ходжа.

* * *

— Как ты отбираешь себе учеников? — спросили Ходжу Насреддина.

— Я готовлю себя к встрече с ними, — ответил Ходжа. — И они охотно идут на готовенькое.

* * *

— Встречал ли ты в жизни людей, чья мудрость превосходила твою? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Встречаю каждый день, — ответил Ходжа. — Однако не всегда хватает ума это понять.

* * *

— Не боишься ли ты, что знание, которому ты учишь, может быть использовано во зло? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Боюсь, мне лучше тебе не отвечать, — сказал Насреддин.

* * *

— Ты говоришь все притчами да иносказаниями, — упрекнул Ходжу Насреддина скептик. — А почему бы не сказать прямо?

— Иди к Богу, — ответил Ходжа.

* * *

— Чем отличается ум от мудрости? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Ум подобен мечу в руках воина, — ответил Ходжа, — а мудрость — его умению вести бой.

* * *

К Ходже Насреддину зашел сосед.

— Что-то давно тебя не было видно, — приветствовал его Ходжа.

— В глубоком уединении я проращивал в себе семена Добродетелей, — сумрачно сказал сосед. — Взошли все засеянные, кроме Мудрости и Милосердия.

— Ты забыл удобрить почву навозом ишака Жизненного Опыта, — предположил Ходжа.

* * *

— Учитель! Я пришел к тебе! — закричал, бросаясь к Ходже Насреддину, юный мистик.

— «Я» уже пришло, ты — еще нет, — мягко поправил его Ходжа.

* * *

— Хорошо ли живется ученикам под твоим игом? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Не хуже, чем под собственным эгом, — уверил его Насреддин.

* * *

— Приближает ли ученость к Богу? — спросили Ходжу Насреддина.

— Кто ближе к горизонту: верблюд или ишак? — ответил Ходжа.

* * *

— Чему ты меня учишь?! — в отчаянии воскликнул ученик.

— Ничему, — спокойно ответил мастер.

— Каков вопрос — таков ответ? — подозрительно уточнил ученик.

Мастер промолчал.

Ученик разозлился.

* * *

— Я так не уверен в себе, — пожаловался ученик.

— Отправь Кролика своей неуверенности в пасть удава Медитации, — посоветовал мастер.

— А он не подавится?

* * *

— Что значит быть в миру, но не от мира? — спросил сосед Ходжу Насреддина.

— Мир с его страстями подобен злобному джинну, просидевшему в заточении не одну тысячу лет, — сказал Ходжа. — Мудрец всегда носит его с собой: надежно запечатанным в бутылку Отрешенности.

* * *

Ходжа Насреддин сидел с учениками в чайхане; его ишак пасся рядом в кусте чертополоха.

— Объясни нам, что значит жить здесь и сейчас, — попросили ученики.

Ходжа поднялся, вскочил на ишака и ударил его пятками по бокам.

Ишак не сдвинулся с места и продолжал жевать чертополох.

Насреддин слез с ишака и стал что было сил тянуть его за узду.

Ишак уперся всеми четырьмя копытами и не сдвинулся с места, продолжая жевать чертополох.

Ходжа, утирая пот со лба, сел рядом с учениками и стал выжидательно смотреть на ишака.

Наконец ишак доел чертополох и подошел к Насреддину. Ходжа сел на него и поехал домой.

— До свидания! — крикнул он ученикам.

* * *

— Расскажи нам о ревности, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

— Ревность — это реакция человека на те формы Божественной любви, которые в данный момент его не устраивают, — объяснил мудрец.

* * *

Сосед зашел к Ходже Насреддину в некотором смущении.

— Мне кажется, в своих отношениях с Аллахом я перехожу опасную грань: начинаю Ему противоречить, — сказал он.

— Это невозможно, — ответил Ходжа. — А ты подслушал перебранку своего эго с шайтаном.

* * *

— Что является признаком истинного религиозного опыта? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Острое ощущение своей человечности, — ответил мудрец.

* * *

— Очень боюсь впасть в соблазн дуализма, — признался сосед Ходже Насреддину.

— По-настоящему един лишь непроявленный Абсолют, — успокоил его мудрец.

* * *

— Когда можно быть уверенным, что ты встал на Путь? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Когда исчезает разница между самопознанием и самовыражением, — ответил мудрец.

* * *

— Зачем нужна философия? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Повседневную жизнь можно уподобить длинной шерсти, а философию — густому подшерстку Шкуры Бытия, надежно отделяющей человека от Бога, — ответил мудрец.

* * *

— Познал ли ты самого себя? — строго спросил учитель.

— Сначала я должен познать самого тебя, — преданно ответил ученик.

* * *

— Что такое гордыня? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Месть выброшенного на помойку эго, — ответил Ходжа.

* * *

— А не является ли твое обучение манипуляторством? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Я, конечно, езжу на своем ишаке, — подумав, сказал Ходжа, — но никогда не уверяю, будто он — благородный конь.

* * *

— Не празднует ли себя в твоих учениках твое эго? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— Бывает, но редко, — ответил Ходжа, внимательно взглянув на собеседника.

* * *

— Обладает ли твой ишак природой Будды? — спросил Ходжу Насреддина юный мистик.

— Разумеется! — воскликнул Ходжа. — Перед тобой — племянник Абсолюта!

* * *

— Как можно бороться с ленью? — спросил ученик Ходжу Насреддина.

— Иногда помогает сила воображения, — ответил Ходжа. — Вот, например, ты лежишь, не в силах встать с кровати. Представь, что океан мирового «я» выходит из берегов и заливает пол твоей комнаты. К тому времени, как вода достигнет твоего носа, ты или встанешь, или захлебнешься, или просветлишься.

* * *

— Расскажи нам про унижение, гнев и гордость, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Ящерицей Унижения оборачивается низшее «я», когда чувствует приближение высшего.

Себе на помощь она зовет индюка Гнева, который, грозно поднимая гребень, говорит: кулды-кулды.

Потом вперед выходит павлин Гордости и веером распускает разноцветные перья хвоста Личной Значимости.

А высшее «я», терпеливо дождавшись конца этого представления, принимается за работу.

* * *

Ходжа Насреддин пропалывал свой огород.

— Скажи, тебе не жаль преждевременно уходящих из жизни сорняков? — спросил его сосед.

— Я выбираю лишь те, чья карма подошла к концу, — объяснил мудрец. — А карма овощей созреет ближе к сентябрю.

* * *

— В чем причина твоей скромности? — спросили Ходжу Насреддина.

— Верблюд моего Самомнения ни за что не встает на колени, — объяснил мудрец, — поэтому мне не удается на него влезть.

* * *

— С чего начинается самовоспитание? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Когда человек понимает, что скромность не бывает ложной, а величие — истинным, — ответил мудрец.

* * *

— Скажи, что такое карма? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Карма есть понятие противоположное свободе, — объяснил мудрец. —

Например, корова обречена родиться с рогами и выменем, и в этом ее карма. При виде человека она может начать бодаться или доиться, и в этом его свобода.

* * *

— Что такое зависть? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Зависть есть форма переживания человеком единства мира. Для нее характерно выведение сознания за пределы эго.

Низшая ступень зависти — «черная» — возникает, когда эго полностью отрицает недоступный, но желаемый объект.

На второй ступени находится «белая» зависть, когда эго идентифицируется с желаемым объектом.

Третья ступень развития зависти — это поклонение желаемому объекту как идолу.

И лишь немногие достигают четвертой ступени, когда зависть полностью растворяется в любви к Единому.

* * *

— Учитель! Не слишком ли много вопросов мы задаем тебе? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Какой же крокодил сочтет свою зубастость чрезмерной? — удивился Ходжа.

* * *

— Чем отличается истинный энтузиазм от ложного? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Ураган Ложного Энтузиазма ломает мачты и рвет паруса ладьи Намерения, сажая ее на рифы Неучтенных Препятствий и сбивая с курса на остров Намеченной Цели.

Истинный Энтузиазм подобен могучему стволу пальмы Устремленности, неуклонно возносящему кокосы Добродетели в небеса Богоугодных Свершений.

* * *

— В каких случаях следует просить у Аллаха защиты? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Чувствуя Его приближение, — ответил мудрец.

* * *

— Расскажи о скептиках, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Скептицизм бывает здоровый и непреклонный. Здоровый скептицизм подобен узде, которой человек укрощает жеребца своего Энтузиазма. Непреклонный скептицизм подобен лопате, которой человек роет яму на пути этого жеребца, не сумев с ним справиться.

* * *

— Нужна ли культура религиозному человеку? — спросил сосед Ходжу Насреддина.

— Культура есть искусство тонкостей, — ответил мудрец, — а тончайшая тонкость — Бог.

* * *

— Не является ли самопознание разновидностью эгоцентризма? — спросил Ходжу Насреддина сосед.

— Высшее «я» признает все пути познания себя, — ответил Ходжа, — а эго — единственный: самолюбование.

* * *

— Скажи нам, что такое авторитет, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

— Авторитет — это суррогат, — ответил Ходжа. — Мелкая монета для нищего, костыль для хромого, корсет для стареющей красавицы.

* * *

— Есть ли у тебя вера? — спросил Ходжу Насреддина скептик.

— А что, завидно? — отозвался великий мистик.

* * *

— С чего начинается любовь в Богу? — спросил сосед Ходжу Насреддина.

— С момента, когда богопознание перестает быть богоборчеством, — ответил мудрец.

* * *

— Противен ли Богу атеизм? — спросили Ходжу Насреддина.

— В той мере, в какой Он дорожит Своим авторитетом, — ответил Ходжа.

* * *

— Нужна ли святому честность? — спросили Ходжу Насреддина.

— Да, если он хочет правильно измерять свое расстояние до Бога, — ответил великий мистик.

* * *

— Закрыта ли дорога к Богу для человека, равнодушного к своим близким? — спросили у Ходжи Насреддина.

— Близкие — не единственный путь ко Всевышнему, — ответил мудрец, — хотя и самый близкий.

* * *

К Ходже Насреддину зашел юный мистик.

— Отрешаясь от мирских забот, — сказал он, — я чувствую удивительную легкость — но через некоторое время мне начинает и чего-то не хватать.

— Этим ты отличаешься от ангелов, — заметил Ходжа. — А вместо крыльев Господь благословил тебя башмаками.

* * *

— Что делать, если я не чувствую Божественного присутствия? — спросил сосед Ходжу Насреддина.

— Ощути как Божественный подарок Его временное отсутствие, — предложил мудрец.

* * *

— Объясни нам, что такое философия, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

— Философия есть искусство глубокого понимания, — ответил Ходжа. — Взгляните, к примеру, на моего ишака. С точки зрения прохожих, я езжу на нем. Я сам, учитывая его нрав, полагаю, что в гораздо большей степени он ездит на мне. А с философской точки зрения мы неразличимы как предикаты верховой езды.

* * *

— Чем Божественная забота отличается от человеческой? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Хозяйка, ухаживающая за коровой, запасает ей сено на зиму, — ответил Ходжа. — А Бог, заботясь о той же корове, посылает ее хозяйке младенцев, чтобы нужда семьи в молоке превышала ее потребность в мясе.

* * *

— Почему Законы Бытия так глубоко спрятаны от людей? — спросил Ходжу Насреддина философ.

— Пока ты барахтаешься в Море Жизни на волнах Обыденного Смысла, ветер Мирских Соблазнов плещет тебе в глаза пеной Заблуждения с гребней Личного Эгоизма, так что разглядеть Дно Существования нелегко, — объяснил Насреддин.

* * *

К Ходже Насреддину пришел юный мистик.

— Иногда мне кажется, что в мире нет ничего, кроме Божественной любви, — сказал он, — а иногда она куда-то девается. Какому же чувству верить?

— Если ты веришь Божественному опьянению, — заметил Ходжа, — почему такое недоверие к Его похмелью?

* * *

— Путь, который я избираю, никогда меня не устраивает, — пожаловался Ходже Насреддину ученик. — Сделав по нему два шага, я тут же ощущаю его неистинность.

— Ящерица твоего Сомнения слишком уютно устроилась в Болоте Раздумий, — ответил Ходжа. — Забросай ее кокосами Личной Значимости с пальмы твоей Гордыни.

* * *

— Каким путем лучше идти: Справедливости или Милосердия? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— В горней Обители Великих Архетипов есть оазис Божественного Присутствия; там влага ручья Милосердия питает корни дерева Справедливости, заботливо укрывающего своей пышной листвой его прозрачные струи от палящего солнца Реальной Действительности.

* * *

— Что делать с постоянно разъедающими душу сомнениями? — спросил ученик Ходжу Насреддина.

Ходжа сказал:

— Попроси макаку Профанации вооружиться топором Здравого Смысла и срубить под корень пальму твоей Гордыни. Окончательного успеха она не добьется, но основательно пропотеет и отчасти очеловечится.

* * *

— По какому признаку можно отличить Будду? — спросил ученик.

— Он не обидится, услышав этот вопрос, — ответил учитель.

* * *

Ученик: Обладает ли собака природой Будды?

Учитель: Обладаешь ли ты, собака, природой Будды?!

* * *

— Про одного человека говорят, что он пустой фантазер, про другого — что у него могучее воображение. В чем же разница? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Представьте усталого путешественника, медленно бредущего по жаркой пустыне без капли воды, — предложил Ходжа.

Ученики представили.

— А теперь подумайте, о чем он мечтает.

Ученики подумали.

— Так вот, — объяснил Ходжа, — ваш путешественник — воображаемый, а его мечты — фантастические.

* * *

— Нужны ли религиозному человеку долг и совесть? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Совесть есть песок, которым человек посыпает весьма скользкие ступени Лестницы Богопознания, — ответил мудрец, — а долг — перила этой Лестницы.

* * *

— У кого следует учиться скромности? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— У Бога, сотворившего этот мир, — ответил мудрец. — Он до такой степени не настаивает на авторстве, что даже атеистам оставляет пищу для их заблуждения.

* * *

— Расскажи нам о гневе, — попросили ученики Ходжу Насреддина.

— Гнев — это избыток, — сказал Ходжа. — Гнев солнца — засуха, гнев ветра — ураган, гнев тигра — ярость, гнев ученика — вопросы, гнев учителя — мудрость.

* * *

— Скажи нам, с чего следует начинать самопознание? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Покормите моего ишака, — предложил мудрец.

* * *

Ходжу Насреддина спросили, в чем разница между философами и учеными.

Ходжа ответил:

— В отношении к истине. Философы за ней охотятся, ученые — питаются.

* * *

Ходжу Насреддина спросили:

— Как отличить истинного пророка от ложного?

— Истинный пророк обращен лицом к Богу и спиной к людям, — ответил Ходжа, — а ложный — наоборот.

* * *

— Учитель! Как мне припасть к источнику Чистой Духовности? — спросил Ходжу Насреддина юный мистик.

— Разрубив на себе лианы Привязанностей, выходи дорогой Медитации из джунглей Мирских Страстей, — предложил Ходжа. — Пройди ущелье Гордого Одиночества и перевал Богоборчества; искупайся в озере Личной Скромности и пересеки пустыню Аскетизма, не доверившись миражам Исполняемых Желаний. Проплыви по реке Творчества от ее истоков на леднике Бесстрастия до устья в океане Нирваны, избежав клыков бегемота Тупого Усердия и не потеряв головы на водопаде Личных Успехов. Раз в год к этому океану прилетает орел Богопознания, который на своей спине и отнесет тебя к желаемой цели.

* * *

— Чем бесстрастие отличается от бесчувствия? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Ледник Бесстрастия находится высоко в горах Хребта Самоотречения, — объяснил мудрец. — Путь к нему лежит через озеро Личной Скромности, лежащее на плато Эмоционального Равновесия. А варан Бесчувствия водится в зыбучих песках Личной Жалости знойной пустыни Тотального Эгоизма.

* * *

— Как отличить Божественную любовь от любви шайтана? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Очень просто, — ответил мудрец. — Шайтан любит человека прямо, и это называется страсть, а Бог — косвенно, и это называется благодать.

* * *

— Когда можно сказать, что у человека пробуждается религиозное чувство? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Когда его верблюду Внутреннего Долга наскучивает пастись у водопада Личных Успехов в роще Обретенных Добродетелей, — объяснил мудрец, — и человек готов пересечь пустыню Аскетизма и взойти на хребет Самоотречения, в снежных вершинах которого вьет гнездо орел Богопознания.

* * *

— Что является главным препятствием для расширения сознания? — спросили ученики Ходжу Насреддина.

— Иллюзия, что оно похоже на устрицу, — ответил мудрец. — В действительности сознание подобно океану, на поверхности которого мельтешат разноцветные рыбешки Повседневных Мыслей, а в глубине медленно и величаво проплывают гигантские киты Научных Теорий и осьминоги Философских Концепций.