Без сознания я провалялся недолго – была всё ещё ночь. Ночь была, а вот Эльвиры уже не было. Видимо, я всё-же содрал скотч с её рук, а дальше она уже сама. Вон, шкаф настежь, на полу возле него – рваньё. Переоделась. Да, и деньги. Тонька, когда меня обыскивала, передала Алу, а тот – вон на ту тумбочку. Сейчас не ней – пару стодолларовых купюр. На развод. Ну, и на том спасибо. Надо тоже выбираться.

Что там с этой парочкой. Я заглянул в ванную. О ччёрт! И поскорее убираться! как это я их? Или не я? Нет, чем это я мог их так, а? Или не я? Может, Эльвира какой кислотой? Чтобы не опознали? Не, второй раз смотреть не буду. Пусть несчастный дежурный прокурорский следак разбирается. Нет. Тормознём. Хоть на минутку. Кто они? как узнали про драгоценности? Как выследили? них уже не спросишь. Но хотя бы документы. Хотя бы какие зацепки. Осмотрись.

Кожаный пиджак Ала, к счастью, висел на спинке стула. Не хотел пачкать о кровушку людскую, гад. Та-а-ак. Паспорт. Кое-какие деньги. Да ну их. Флэшка.

Значит, где-то здесь и комп? Нет. Это вообще не его нора. Это двух его помощниц.

Ладно. И то хлеб. Под пиджаком – плечевуха с солидным "бульдогом". Заманчиво. Я себе, было, тоже пошил. Романтика – плечевая кобура, а в ней настоящее оружие.

Так, будто бы случайно распахнул пиджак, или снял его от жары… Ну, глупая романтика, которой переболел каждый. Нет, брать не буду. Ещё с оружием чужим связываться. Вот кое-что другое взять не помешает. Просто необходимо. Ну же! Ты видал картинки и пострашнее. Нет? А разваливающегося на куски, словно облитого кислотой босса? Ммда… Но я тогда отвернулся. Не ври, успел увидеть.

Я вновь открыл ванну, и, стараясь не смотреть на вывалившиеся глаза и чудовищно раскрытый рот трупа, быстро отстегнул у него мобильник. Потянул было и сотовик из уха брюнетки. Тут же кинул на пол, когда тот оторвался вместе с ухом, и выскочил на лестничную площадку. Не, не привык пока к таким страстям. Ну их. На улице я глубоко вздохнул свежий ночной воздух. Какая там в квартире всё- таки…

Позвонил ещё из таксофона в ментовку. Пусть лучше они, чем боссы. А что у Ала были боссы, сомнений не вызывало. Кишка тонка у садюги такими делами заниматься.

Кто – то навёл. Кто? Зараза, может, не надо было пороть горячку и отследить, кто сюда ещё заявится. Да нет, глупости. Он мог этого самого босса и в глаза не видеть. Ладно. Флэшка и сотовик. И паспорт. Яндыбаев Алик (действительно – Алик!) Иванович. Ну, насчёт Ивановича – перегиб, конечно. Ну вот, довольно быстро приехали. А мне пора. Если бы найти Эльвиру, можно было бы очень много разузнать.

Ищи теперь ветра в поле. Раньше да – проскочил бы по театральным, разыскал бы документы провалившейся Эльвиры, узнал бы адрес стариков. После всех этих страхов наверняка домой рванула. От греха подальше. Хотя. Может, хватило ума лечь на дно где-нибудь здесь. В таком муравейнике спрятаться несложно. Ладно.

Схованки не трогать, драгоценности оставить, будем двигаться от простого к сложному. Поедем туда, где за убийство судят воришек в солдатской форме. Но с двумя сотнями жить дальше сложновато, а разорять местечковых игроков – слишком быстро липнет дурная слава. Придётся остаться ещё на денёк. Куда двинуться?

Господи, да это получается, что и некуда? Отчий дом – уже не мой, шефов – тоже.

Друзья – одноклассники? Неприятная история получилась. Сразу после выпускного бала. Ну, на котором я своим дарованием всех потряс. Нет, не могу пока рассказывать. Но, в общем, дорожка мне к ним пока заказана. Может, со временем…

К моим новым знакомым – газовикам? Но сам дружок уже уехал, а к его жене… нет, не хочу. Отосплюсь-ка я в поезде! А в северной столице и в казино меня не знает никто. Верное решение. Хотя дожил. Как у Бендера-миллионера купе вагона – единственное пристанище. Но и миллиона тоже нет. А может, всё-таки сорвать банк и куда на моря. И пусть они тут душатся! Ну, во-первых, куш в миллион не с моими способностями срывать. Во- вторых, надо же мне во всём разобраться. Хотя, можно было бы на пару неделек, пока всё здесь успокоится, если ещё выпустят. А валюту как провезёшь? Да и вообще, глупые мысли какие. Что Бычку обещал? А как насчёт тех, кто тебя закрыл? А кто сегодня, точнее, уже вчера натравил на меня эту совсем не святую троицу? Давай лучше потом, а? Попозже. В бархатный сезон.

В мягком вагоне я блаженно растянулся на своём диванчике и почти с отходом поезда уснул. Ещё перед сном спохватился об одном страшном воспоминании – какого – то мужика разъедает кислота. Но ведь не было такого! вот ведь как получается – всё больше и больше вспоминается то, чего не было. Надо бы обдумать. Нет, надо в Испанию. К Хвосту дракона. Но это потерпит… Сейчас самое главное…

Выспаться, вот что самое главное!

Но мозг, сортируя пережитые события, доставал меня какими-то липкими, тягучими кошмарами. В своё время от моего деда до меня дошли раритетные вырезки из "Пионерской правды" с романом с продолжениями о "Ночном Орле" – человеке, который мог летать.

Ещё во время Второй Мировой это якобы случилось. Прыгнул он с десантом, а парашют не раскрылся. Посыпался в низ, аж дух захватило, и вспомнилось, как в детстве прыгнул через какой-то ров, и летел, летел. Вот бы и сейчас так. Начал жизнь свою вспоминать. Вспоминал- вспоминал, а потом спохватился – падать уже пора. И тут же свалился на какую-то ель. Ну, а потом… не помню, всякие так разборки с фашистами были, с партизанами. Не об этом. Просто снилось мне сейчас, что это я – Ночной Орёл. Только где-то в Боливии. И обложила меня полиция в каком-то аэропорту. Но мне, борцу за права угнетённых помогли вырываться на взлётную полосу. И бегу я по ней, бегу, а за мной уже на чём-то ревущем с прожекторами. Поздно, ребята! Я уже в ночном небе. Только вот, сил нет. Жрать охота. А внизу, в моём инфракрасном зрении (да, оно у меня такое) – мчится по полю заяц. Ну, от меня не уйдешь! Вниз! Хвать этот бьющийся комочек жизни – и снова вверх. И уже в небе зубами рву горлышко длинноухой жертвы и пью горячую соленоватую кровь, фонтанчиками бьющую мне в рот. И тогда наливаюсь силой. И полёт уже совсем другой. А ты, косой, прости, так надо. Не повезло тебе, – и тушка летит вниз, ещё кому-то на перекус. Я влетаю в окно в квартиру, где лежит связанная Эльвира… нет, это почему-то Тамара. Я пытаюсь развязать здоровенный узлы, но не могу. Потому, что вместо рук у меня какие-то драконьи лапы. В чешуе.

Трёхпалые. С когтями. И тогда я грызу верёвку зубами, а девушка вопит кричит: "уйди-и-и-и".

От этого крика я проснулся. Это был гудок встречного поезда, ударивший в приоткрытое окно. Меня всегда удивляла эта манера машинистов – пугать пассажиров при разъезде. Ну, не вылезет никто в это время из вагона. Или это они просто друг друга приветствуют? Ну, помигали бы фарами. Какая мерзость приснилась-то а?

Я встал и поплёлся в туалет, сполоснулся холодной водой. Посмотрел на припухший от дневного сна фейс. Побриться бы. Хотя вот так сейчас – самый писк. А жрать действительно хочется. Вот же… После всего этого, да ещё и сна такого, а всё равно чего-нибудь съел бы. Разжился у проводницы пивом и какими-то чипсами " со вкусом копчёностей". Похрустел, разглядывая погружённого в разгадывание кроссвордов соседа. Этакий аккуратист. Даже ноготки – одни к одному. Явный маникюр. Я покосился на свои. Ммда. Ещё не "киптюры", но… Кстати, эти лапы изо сна. Видел я их. И не во сне. Когда пытался развязать Эльвиру – видел. В последний момент, перед тем, как потерять сознание. Неет, бред-таки. Наверное, сразу после того, как потерять сознание. Не у девушки же их видел. У себя. В смысле – как свои. Бред! Этакие чешуйчатые, с тремя пальцами и длинными когтями.

Да бред же! И ещё пытался развязать, а такими лапами не удавалось. Ай, да бред, бред, бред! Не, ты постой. Тамара чего испугалась? Вот так, до шока, до истерики?

Ну? Не, ну ерунда же! А эти наркоты? Тот же Женька? В обморок плюхнулся. А следак? А зечары? Тебя свирепого? Смешно! Насмотрелись и покруче. Да, а родители.

Родители. Они же слепые! Ты хочешь сказать, что я эээ принимаю вид какого-то страшидла? Хм. Если допустить, нет, только допустить, то многое становится на свои места. Я вскочил, посмотрелся в зеркало. Да нет же, всё нормально. Сейчас.

Оппаньки! Я сел, вновь изумлённо уставился на свою правую руку. А как же обожжённый глаз? Как обрезанный мизинец? Приснилось? Или, наоборот, я сейчас сплю? Да вроде нет. Для сна слишком всё реально, обыденно. Вон, в соседнем купе пьянствуют. Вот если бы во всём вагоне не пили, а поголовно разгадывали кроссворды и играли в шашки-шахматы, тогда, да, тогда – явно сон. А так…

Ладно. Скоро приедем, порешаю финансовые проблемы, потом рвану в судилище, а там, в гостинице попробую разобраться. Сейчас некогда.

Что-то подсказывало мне, что такой случай пополнить казну представится не скоро и я несколько зарвался. В смысле, сорвал уж очень солидный куш.

– Я не могу выплатить такую суммы сразу, – пролепетала в конце концов моя жертва.

– Да ладно, – проявил я великодушие. – Наличных здесь сколько? сотня?

– И камень. Он на все двести.

– Ну и доста. Остальное как-нибудь потом.

– В течение двух – трёх месяцев… вы ничего не думайте. У меня… просто вот – вот начнутся поступления, – оживился визави, протягивая визитную карточку.

Аукцион по продаже раритетов. Угу.

– И драгоценности тоже? – поинтересовался я, рассматривая выигранный перстень.

– Да. Вот этот перстень, к примеру. Из драгоценностей царской семьи. Я ради него даже на… некоторые нарушения пошёл. Уж очень долго за ним гонялся. По легенде… впрочем, чего там, – тяжело вздохнул владелец аукциона.

– Забирайте, – протянул я драгоценность. Потом отдадите валютой.

– Но… но…

– Для вас он почему-то дорог, а мне…, ну всё равно толкану.

– Вы – великодушный молодой человек. Позвольте мне вас угостить?

– Но вы же…

– А! У меня здесь неограниченный кредит.

Мы устроились в уже полупустом ресторанчике. По случаю наступающего утра музыканты и стриптизёрши свою работу закончили, но официант принял нас, точнее, моего нового должника, довольно радушно.

– Одолжите мне сотку, – шепнул мой визави. – Чаевые здесь всё равно в наличке.

– Знаете, этот проигрыш для меня так, эпизод. Встряска. Оно и надо было. Слишком всё коту масленица. Никаких острых ощущений. Я вот уже даже подумываю, может, тоже какой клуб купить? Или какую конюшню? – продолжил он, потягивая шампанское.

– Скажите… вот вы спец по камням, как я понял. Сколько сейчас стоят к примеру, изумрудные бусы?

– Ну, таких украшений… вы что, просто так или о тех бусах?

– Каких тех?

– Не притворяйтесь, молодой человек, не надо.

– Да не притворяюсь я… Николай Николаевич, – вспомнил я надпись на визитке. – Я просто в этих вопросах дилетант.

– Бусы и серьги. Бусы – одна ниточка. Серёжки маленькие, в золотой овальной оправе, в них тоже изумруды где-то вот такого размера и формы да? – нарисовал он на салфетке.

– Да, похоже.

– И где вы их видели?

– Долгая история.

– Думаю, что не дольше, чем история этих украшений.

– И на сколько они всё-таки потянут?

– На парочку пожизненных потянут. -??????

В стране, откуда их умыкнули, смертная казнь не предусмотрена, а вот сложение любых наказаний – пожалуйста.

– Но это не ответ.

– Молодой человек…

– Виталий.

– Так вот, Виталий. Сегодня вы приобрели стартовый капитал. Начинайте. Хотите, возьму в дело? Или помогу начать своё? А с этими драгоценностями, если они вдруг… опять окажутся в поле вашей видимости, никаких дел не имейте. Если хотите ещё пожить.

– Ну, хорошо, а если…

– А если они оказались у вас – избавляйтесь, незамедлительно избавляйтесь!

– Выкинуть, что ли?

– За них назначена такая награда, что… в общем, на ваш век хватит.

– Но я не хочу светиться.

– Естественно. И анонимность тоже гарантируется.

– Послушайте! А забирайте их вы? И сдавайте. Вам – слава, престиж, реклама, а мне – блага материальные.

– Заманчиво, заманчиво… А вы их не… в смысле, какой – либо эээ мокрухи за ними нет?

– Есть. Но это не я. Это меня из-за них уже хотели… А до этого… нет, там совпадение.

– Ладно… Знаете, приходите завтра ко мне на фирму, там и переговорим. Заодно и историю бус расскажу.

– Нет, завтра никак. Они не при мне и вообще – не здесь.

– И когда?

– Ну… через недельку.

– Они так далеко? В смысле, тянуть особенно не надо.

– Да. Не близко.

– Ну что же… Как раз и по долгам первая выплата. Значит, эээ шестнадцатого я вас жду.

– Договорились.

– Куда вас подвести?

– Да нет, я пешком пройдусь.

Собираясь с мыслями после очередной бессонной ночи, я остановил такси и поехал в аэропорт. Да, надо на суд. Да даже и не на суд. Надо попробовать разобраться. У какой-то малолетней шантажистки и вдруг такое сокровище. Откуда? Это что, таким богатством мамаша откупилась? Или не знала настоящей цены этим камешкам? А те, кто её убил – знали? Хм. Знали, а бусы оставили. Ерунда какая-то. Нет, не оттуда пляшу. Вернее, оттуда, но не туда. А может, и туда, да не так. Не с теми коленцами. Ладно. Хватит пока, места есть, рейс через два часа, надо пойти посёрбать чего горячего, типа солянки. Ну, что это за перехватки на ходу какие-то?

Ну? И разве это солянка? Да что вы хотите – ресторанная. Вот когда я готовлю солянку дома… Ну вот опять. Не готовлю и не готовил никогда я дома этого блюда. И отец- рафинированный интеллигент всегда гордился, что ничего не умеет готовить. Кто-то всё настойчивее проламывается в мою память. Но, слава Богу, если я когда-то умел готовить солянку, то… ну, значит, не драконом я был трёхпалым. Вряд ли они готовят такие блюда. Вот такой кусок мяса, как мне принесли на второе, пожалуй, могли бы и зажарить. Но об отбивных я ничего не помню. Но теперь уже и о солянках ничего не помню. Вспышка – и тьма. И сидишь, пялишься на сидящих за соседними столиками людей, думаешь – где сон, где явь?

Вот, к примеру, рюмка коньяка. Вот шахну – если превратится в какую кровь – сон.

Нет, явь. И коньяк ничего, под стать тому, каким Бычёк угощал. Бычёк… А его-то за что? Что искали? Господи, да ведь эта же троица, да? Значит, бусы? Я должен был принести, да в картишки заигрался. Тогда они выследили и заманили меня. Кто навёл? Чумак? Но он был уверен, что фальшивка. А больше и никто. Нет! Они были чистенькими. А на фото, девушка в крови и эта драгоценность – тоже. Не понимаю.

И кто-то же стукнул, что я их подменил. Помнишь, мой следак намекал? Ладно, пора и на посадку.

В самолёте я дождался окончания самой динамичной фазы полёте и когда мы набрали высоту, хорошо, без сновидений, поспал – аж до того момента, когда лайнер мягко коснулся колёсами бетонки. Мастер есть мастер, и я искренне присоединился к аплодисментам пилоту. А город встретил нам хмурым небом и мелким, уже осенним дождём. "Украли, сволочи, лето", – вновь подумалось мне. Ничего. Догоню. Вот порешаю некоторые вопросы и догоню. И вообще, теперь есть возможность перебраться к теплу и морю навсегда. "Море, море, мир бездонный". Меня в детстве разрывала тяга и к морю и к небу.

– Быть тебе морским лётчиком – шутил отец, глядя на модели самолётов и подводных лодок.

– Читал в дедовой " Науке и жизни" что какой-то конструктор создал не то летающую подводную лодку, не то ныряющий самолёт. Вот бы на чём, – вздыхал я.

Я опустился на пуфик в зале аэропорта. Яркое жизненное воспоминание. Но… но оно – не из моей жизни. Ничего такого не было! Мой отец никогда ничего такого не говорил, а мой дед никаких подшивок не собирал. А поступление в училище вообще было бунтарским поступком. Отец хотел видеть во мне этакого успешного адвоката, типа героя его книг, или политического деятеля – несбывшуюся его собственную мечту. А здесь, то есть там, в тех воспоминаниях отец совсем не то говорит. Да и сам он – как там, в Испании. Совсем другой. Ну, хоть, слава Богу, не с трёхпалыми лапами и без хвоста какого – нибудь. Да что же это такое? Ну ладно, ладно. Потерпим. Если началось, то уже не остановится. Всё прояснится. Или нет?

Или быстренько к психиатру, пока крыша совсем не съехала? Я вздрогнул от звонка мобильника, машинально включился.

– Почему молчишь?

– А что говорить? – приходил я в себя после размышлений о параллельных мирах и шизофрении.

– Опять обкурился? Смотри, Ал. Родство родством, но дело – делом. Взял бусы?

– Он выдал тайник, но надо ехать. Далеко.

– Так едь!

– Уже в аэропорту.

– Другой разговор. Возьмёшь – немедленно позвони. Понял?

– Понял.

– И женщины теперь лишние. Это тоже понял?

– И это понял.

Говоривший, не прощаясь, прекратил разговор. Ровный, мощный баритон. Нет, даже гул какой-то, а не голос. Словно сам дьявол из преисподней. Интересно, а номер преисподней высветился? Надо, надо позаниматься этим мобилой. Да и во флэшку Алика уже пора заглянуть. Ну что же, в гостиницу. Потом найдём где комп и позанимаемся, всё равно надо будет вечер скоротать. Выспался же.

Комп искать не пришлось – оказался в люксе. Правда, флэшка разочаровала – все записи на арабском. Вот, Алик, чья кровь и тебя проглядывала! А я на цыган или греков грешил. Ладно, посмотрим ролик. Да это же… У меня остановилось сердце.

Это был видеоотчёт о пытке моего не случившегося шефа. Алик и Антонина. Эльвира, видимо, снимала. После первых же пыточных приёмов я отвернулся от монитора.

Смотреть на это я не мог, а знать, что сказал бедняга, было необходимо. Надо быть честным, Бычёк долго не запирался.

– Нет их у меня! Нет! Он должен был принести сегодня, но не пришёл! Не знаю почему. Ну, честное слово, нет! Ну, перестаньте же!

– Заклей.

Опять стоны.

– Кто он такой? Где найти? Отклей.

– Он…

Далее шли мои анкетные данные, приметы внешности, мой домашний адрес и даже адрес Лариски. Ну это-то зачем? Я содрогнулся, представив, как эти садисты пытают девушку о том, где я.

– Заклей.

Снова глухой вой.

– Где найти? Какие слабости? Отклей.

– Он обязательно придёт сюда. Обязательно. Если нет, поедет на суд.

Несчастный выложил и всё про дело о расстреле машины. Правда, официальную версию.

Но эту троицу всё остальное и не интересовало.

– Заклей. Слабости?

После очередного сдавленного крика Бычёк рассказал о моих слабостях. Ну, это он приврал. Карты – это так, никакая не слабость. Средство к существованию. А женщины… ну, для кого в моём возрасте женщины – не слабость? Разве что для голубых и монахов. Хотя и насчёт вторых – сомневаюсь.

– Какая из них больше в его вкусе?

Бычёк кинул в объектив. Эльвира.

– Заклей. А теперь слушай. И вспоминай. Ты помнишь Фаиля? По глазам вижу – помнишь. Это ты его вынюхал, ищейка. Теперь ты умрёшь. Как он, в страшных муках умрёшь. И за смерть его и за позор – за всё ответишь.

Всё. Я выключил запись. Фаиля – злобного фаната с уже совершенно поехавшей крышей взяли спецслужбы. А вычислил, значит, он, Бычёк. А потом, уже после суда, получив пожизненное за более, чем сотню жизней, в том числе и детей, Фаиль вскорости умер. Недосмотр администрации. Там, в спецблоке, вдруг воду прорвало.

Вот на время ремонта его в общую и перевели. А там о нём уже были наслышаны. В общем, по полной программе обошлись. От чего он к утру умер, сказать трудно. По официальной версии – повесился. На резинке от трусов. Нет, никто не слышал, все крепко спали. Как выдержала вес? Бывает. Почему не обнаружили Я же говорю – недосмотр администрации. Остался у одного из этих ребятушек. А Фаиль и вытащил.

Эти террористы, знаете, какие мастера? Телесные повреждения? Посмертные, посмертные. Ну, когда перерезали петлю, упал, ударился. Ну, там ещё пытались сокамерники искусственное дыхание делать. А руки больше привычные к другим процедурам. Вот и переломы отсюда. Всё посмертное, судмедэксперт подтвердил. И вообще, о чём, о ком речь? Нашли о ком шум поднимать! Ох, уж эти правозащитники.

О его жертвах и их родственниках обеспокоились бы.

Вот такой был конец террористу Фаилю. За что и отомстил так страшно Ал. Злобная месть никогда не приводит к справедливости и порождает только ответную месть.

Когда-то и кто-то должен первым простить. Должен. Но это буду не я. Кто заказчик?

И по девчатам кто заказчик? Да и исполнители? Бычёк сказал, что он всё узнал.

Почему я тогда не добился правды? Ну, хотя бы имён? Думал, успею. Глядя на уже тёмный экран монитора, я закурил, открыл бутылку холодного пива. Бучёк ещё сказал про мои слабости, что увлекаюсь спиртным. Ещё не пьянствую, но уже увлекаюсь. Враньё! Только под настроение. Правда, настроение в последнее время…

А ведь сдал, сдал с потрохами. Под пыткой, правда, но сдал. А с другой стороны, кто я ему? Но ведь знал, знал, что со мной обойдутся так же. Мог бы и наврать чего. Ведь правду об этом убийстве не рассказал! Хотя, Ал и не спрашивал. В принципе, какое ему дело до какого-то убийства? Или… Или он лучше Бычка знал все подробности? Ну-ну, не поверю, что это он с одной из своих ведьм из автоматов. Не его стихия. Нет, ему заказали Бычка и бусы. Или только бусы, а Бычёк – в награду. Заказчик говорил на русском. И он на русском шпарил без акцента. Только голосом таким гортанным, как у горцев. А записи на флэшке – арабской вязью. Не знаю…

Размышления прервал звонок с вопросом женским голосом, не скучно ли мне одному.

Ответил, что у меня другая ориентация. Достали! Во всех гостиницах областного уровня одно и тоже – откровенное предложение платных сексуальных услуг. Вот так пока отбиваюсь. Но придёт, придёт пора – нарвусь и на такой сервис. Что, в ресторан спустится, что ли? Нет, после увиденного есть не хотелось вообще. А вот врезать чего-нибудь… Не зря, не зря Бычёк сказал, что я увлекаюсь спиртным.

Всё, хватит! Не крепче пива. Коридорная, очень похожая на ведьму Тоньку, мой заказ выполнила быстро и деньги приняла также, как и та, хищно улыбаясь. Нет, надо на ночь запираться. А то отхватит что- нибудь. Просто так. Для порядка. Я включил телевизор, завалился в кресло, и пока из ящика выплескивалась рекламная лапша, хорошенько отхлебнул из полторачки. Нужна информация о звонках на сотовик и с него. Вот что интересно. Один раз во время танца Эльвире звонили. И один раз – в подъезде. Оба раза она не отвечала. Ну, в самый неподходящий момент звонки были. Брюнетка Тоня следила откуда-то из темноты, но ей зачем звонить? А потом после танца моя "натуральная блондинка" ходила освежиться. Звонила? Значит разница минут десять – пятнадцать, да? Вот они, эти звонки. И один номер. И вечером один набранный тоже – её. Установить, кто. А этот звонок – старшего родственничка. Когда до этого? Угу… Вообще-то надо по всем номерам установить владельца? Сколько это будет стоить? Неважно. Деньги есть. Деньги. Через неделю надо с бусами решать. Ну ладно, столичные дела по боку. Что здесь? Суд. Ай, да не ври себе. Недалеко отсюда девчушка, взгляд которой ты опять хочешь видеть, правда? Что суд? Чем я помогу этим ребятам сейчас на суде? Хорошо бы узнать, конечно, где и у кого добывал сведения почивший в бозе частный детектив. Но лучше бы… Послушай, а почему с такой готовностью сдавал меня Бычек? Только от слабости тела и духа? Или уводил от чего-то более важного? Чего? Ну, своего архива, например. Ну должен, должен он быть. Где? Именно этого он и боялся – вопроса " где документы"? Или "где тайник". Уводил, старый лис, дурных псин от главной норы. И увёл- таки. Вот и мне надо бы подумать, где. Конечно, где-то у него под боком. Но и под надёжной охраной. Ведь уезжает же. Ну, в доме, наверняка, нет. Эти псы бы вынюхали. Псы? Ну, конечно! Как он сказал тогда? "Единственный неподкупный страж". Альба. Когда хозяина нет она – хозяйка всего двора. соседи, говорил, только еду пропихивали через специально сконструированный лючок в калитке. Когда гости – овчарка в вольере. В общем – вольер. Что там? – подключил я свою память. Ну что- что? Будка здоровенная такая и… кирпичный… сарайчик?

Курятник? В рост человека. Там. Ну, наверняка, там. Надо как- нибудь влезть. И побыстрее, пока Чума не допетрил. Ну, он всего не знает, может, думает, что эти сволочи всё-же документы выпытали. А новостей всё ещё никаких. Мёртвый сезон. И реклама, реклама, реклама. Аи переключаться уже и лень. Особенно так приложившись – уже меньше трети осталось. Чего же я так устал, а? Или после перелёта всё- же разморило? А сожрал что? Этак вдруг… Я всё же успел добежать, зажимая рот, до унитаза. Да что же это такое? Рвало долго и тяжело. Пивом. А потом пришлось забираться под душ – всё тело покрылось липким потом с запахом какого-то лекарства. Или не лекарства. Но всё равно чего-то гадкого. В комнату я вернулся уже почти нормальный. Озадаченно понюхал пиво. Вспомнил улыбку коридорной.

Ладно. Посмотрим. Запихнув сумку с вещами в шкаф, я выключил свет и, не раздеваясь, улёгся поперёк кровати. Приманим этих шалунишек.