Теперь он твердо знал, куда пойдут эти перстни, бусы, колье и прочее добро. Тем, у кого оно фактически украдено. Этим деткам. А пока - он двинулся по названному ему адресу предыдущей заведующей с муженьком. Да, их судили. Его, за издевательства над сиротами - к пяти годам колонии. Условно. Ее, за то, что этих обездоленных созданий обворовывала и объедала - к штрафу. "Значительное количество эпизодов исключено из обвинения за недоказанностью". Ничего. Сейчас докажется, - решил Макс, нажимая раз за разом кнопку звонка перед калиткой краснокирпичного забора. По переговорному устройству хриплый мужской голос поинтересовался причинами визита. Мститель решил не скрывать и объяснил, что пришел поговорить по поводу детского дома. Ему ответили, что для его приема оснований не имеется и если он будет дальше буянить, то на это и существует милиция, чтобы охранять покой граждан.

– Вам же хуже, - решил Максим и в гневе решил именно сейчас проверить свою догадку. Значит так… Если бьют меня, то кулак или там рука или что иное проскакивает насквозь. А если я ударюсь об эту же руку или стенку, то она должна также пройти насквозь меня. Как с поездом? Тот, толкавший, проскочил же сквозь меня. Кроме одежды. Ну, хорошо, что вспомнил. А то прорвался бы… Тогда смогли бы хозяева точно заявлять, что сексуальный маньяк. Размышляя таким образом, юноша быстро разделся, перекинул ком через ограду, а затем, зажмурившись, кинулся на кирпичи. И ничего не произошло. То есть, конечно, произошло - он не почувствовал удара, а разжмурившись увидел ухоженную полянку, на которой две, действительно разжиревших псины уже обнюхивали его одежду.

– Э нет, ребятки, мне еще в гостиницу возвращаться - крикнул им Макс. Оба изолированных от мира, а поэтому самоуверенных животных решили, что одежда - на второе и кинулись к непрошенному визитеру. Это были гадкие, агрессивные и бесполезные создания, считавшие своим призванием рвать, жрать, спать, ну и дальше в рифму. Поэтому Максим, вспомнив свой опыт, но на этот раз, без сожаления, наградил обоих псов вечным покоем. Затем оделся и двинулся к ажурным дверям мини- дворца. Видимо, хозяева все надежды возлагали на первую линию обороны и открыть входную дверь не составило труда.

Неизвестно, что видели хозяева, о чем подумали, но оба сидели в зале, в раздраконенных креслах, держа в руках оружие. Он - довольно мощный охотничий карабин, она - древний, видимо, музейный, но тоже довольно серьезный пистолет - что-то вроде ТТ.

– Ни с места, юноша - прогундосил хозяин. Еще шаг - и стреляем.

– Стреляйте - просто ответил Макс. Он уже не боялся. Но хозяева поняли это по- своему.

– Ты от кого? - поинтересовался муж заведующей, слегка опустив карабин.

– От Ираклия, - коротко ответил Максим. Все- таки стрельбу надо бы предотвратить. Жаль было бы пиджака. В конце концов, по нескольким визитам он уже понял - этот прикид ему идет.

– Это какого? - все еще зло поинтересовался хозяин, - садись!- повел он карабином на напротив стоящее кресло.

– Самедовича, - картинно потягиваясь в кресле пояснил юноша.

– Не знаю такого… Нет, слышали, - поправился он на возмущенное движение жены, - но, не знаем. Незнакомы. Дел не вели… Ну да ладно. Что желает передать твой босс? И как ты всё- таки прорвался?

– Мой босс желает…, мой босс…, - рассматривая хозяев и их жилище, протянул Максим. Оба были ему очень несимпатичны. Бывшая заведующая - мордастая, с выпуклыми с рождения наглыми глазами, мелкими злыми губками, теряющимися в отвислых щеках и короткой деловой стрижкой. В общем - облик полубазарной, полубизнесс бабы. Каким же надо быть самому неприятным человеком, чтобы вот такие морды назначать на работу с детьми! Да и муж. Ну, это понятно. Стал бы симпатичный мужик официально брать к себе в постель вот такое… Сейчас он, видимо, от волнений, вызванных борьбой с правосудием, обрюзг и заматерел. Стремящийся к коленкам живот указывал на склонность к пиву. Склонность к жестокости была видна во взгляде, в неконтролируемых движениях волосатых пальцев, поглаживающих винтовку. С каким бы наслаждением от выпустил кишки из этого юнца! И все списали бы на вооруженное вторжение… Но… Ираклий… может, это серьезно…

– Мой босс хочет - повторился юноша, вспоминая несчастных детей и наливаясь злобой - да плевать на вас обоих хотел мой босс!

– Кккак? - заикаясь переспросил ошеломленный хозяин.

– Слюной, - повторил известную остроту Макс. - А теперь, слушайте меня - и он ударил по подонкам всей силой своей ненависти. Грохнулось на пол оружие. Более мягко сползли с кресел тушки. А затем начался жуткий крик.

– До завтра, до шести вечера вы продадите это дворец и переведете деньги в детский дом. Пока этого не сделаете, будете вот так… А, ну да… пол- часа боли - пол-часа спокойствия. Чтобы сторговаться успели. Не успеете, будет вот так! - и крики перешли в хрипы, затем блестящие золотом пасти распахнулись в беззвучном вопле.

– Наверное, все ясно - уже вставая, подвел итог Макс. Причинение боли этим существам было все- таки неприятно, но не более, чем убийство их псин. Он вышел из домовладения уже нормальным путем и направился к троллейбусной остановке. На автобусе было бы быстрее, но Макс ожесточился…

Действующий заведующий одного из названных детских домов - дородное красное мурло с заплывшими глазками и прической бобриком, с навсегда прилипшим надменным выражением лица… Нет- нет, только почти всегда. Оно иногда изменяется на восторженное - когда владелец вылизывает одно место начальству. В остальное время - то, что ранее называли " харя" или " жаба".

– Молодой человек, Вы кто? По какому вопросу? Почему без родителей?

Все еще кипевший гневом мститель не стал вдаваться в объяснения, поставил свои условия и ушел, оставив заведующего корчиться на полу. Так же он поступил и с двумя остальными.

– Ну здравствуй, здравствуй, мой бесенок! - метнулась навстречу к гостю итальянка. - И прошло всего - ничего, а я уже соскучилась. Как-то пусто без тебя и твоих загадок. Как - то ты повзрослел. Случилось что? - забеспокоилась молодая женщина.

– Да нет, некоторые заботы. Зато вы помолодели - тыкаясь губами Элен в щеки, ответил Максим. Он уже познал обряд элиты - христосоваться при каждой встрече и считал его очень даже ничего.

– Да, все говорят, что я сделала не то пластику, не то подтяжку, не то эти… уколы молодости. Я сама вижу, что ты со мной сделал. Мне только страшно - этот процесс остановится? Ты не будешь потом меня на горшок носить и памперсы подкладывать?

– Не знаю, - уже улыбаясь успокоил Итальянку гость. - Поживем - увидим.

– Я бы хотела стать ну, на годик моложе тебя. А затем тебя окрутить и держать до совершеннолетия. А потом… - мечтательно вздохнула Итальянка… Ну да ладно. Вижу - по делу. Устраивайся и рассказывай.

– Рассказывать особо нечего. Вот. Надо сбыть. Наверное, очень ценное, и у меня не купят. Но деньги надо срочно.

Хозяйка, взяв в руки перстень, долго зачарованно разглядывала его.

– Ты взялся за музеи? Или подземные клады? Возьми меня в компаньоны. Я буду усердно копать. Даже рыть, где покажешь. Какая красота, - она примерила перстень на свой точеный пальчик. - Слушай, а давай я у тебя ее куплю. Он как, чистый?

– Это как? - не понял сразу юноша.

– Ну, за ними ничего такого не тянется?

– Наверное, тянется - признался Максим. Поэтому, поосторожнее.

– Ну, конечно, - беспечно рассмеялась Элен. Чтобы за такой красотой, да ничего не тянулось. Ладно. Вся эта красота должна стоить - она вновь полюбовалась блеском камня. Ну, тысяч… - колебалась она в оценке… ну, в четыре, нет… в шесть… слушай, Орланчик, я завтра выкладываю тебе за твое добро двести тысяч евриков. Налом. Чистенькими. А за сколько продам - моя забота. Как?

– Так много? - обрадовался юноша.

– Господи, да ты такое дитя, что мне просто стыдно тебя обманывать. Скажем так - такая сумма за срочность и анонимность. Хорошо?

– Ну, тогда еще за… В общем, мне бы было желательно половину в наших.

– Вагон и маленькая тележка? Ладно. Это будет тебе стоить…

– Сколько?

– Лишнего поцелуя, мой наивный бесенок - рассмеялась Элен и тут же чмокнула юношу в щеку. - Вот и в расчете за ченж. Но за тобой еще один должок.

– Да? - удивился Максим, машинально вытирая яркую помаду со щеки.

– Тебе ещё к девушке? - заметила этот жест хозяйка.

– К отцу - почти не соврал гость.

– Так вот, достает меня мой бывший. Он уже смирился с отставкой, но прыщи не дают покоя. Всю красоту уничтожили.

– Хорошо. У меня к нему тоже должок. Пусть приходит - зловеще пригласил Максим страдальца.

– Да что с тобой, бесенок? Ты какой- то дерганый сегодня.

– Просто устал. Насмотрелся сегодня. Ладно. Поеду. Еще к отцу.

– Давай на моей.

– Нет, я на троллейбусике - вновь зловеще улыбаясь, отказался юноша.

– Как хочешь. Завтра вечером жду.

До окружного госпиталя Максим добирался с тремя пересадками. Трудно сказать почему, но вечерний час пик был сегодня не только для честных граждан, но и для карманников. Максим научился вычислять их поля не только, когда ворье касалось его, но и когда пытались тянуть кровные у других пассажиров. Поэтому к отцу он приехал почти умиротворенным. Белый- старший сидел на скамейке в тенистом госпитальном парке и что - то втолковывал одетому в такую - же пижаму молодому парню. Тот недовольно мотал головой, затем встал и быстро зашагал в сторону главного корпуса.

– Вот видишь - еще один претендент, - после сдержанных приветствий пояснил отец. - Ценный кадр. Летчик и врач одновременно. При орбитальных-то полетах врачи, если помнишь, больше исследовательской работой занимались. Когда однажды командир заболел, экспедицию просто- напросто прекратили. А на Мире заболевшего эвакуировали. А если дальше? Ну, с лунной базы тоже, положим, успеть в отдельных случаях можно. А если еще дальше?

– Папа… А что, уже отбирают… туда? - с замиранием и шепотом спросил Максим.

– Не знаю, - улыбнулся отец. Ну, не секречу, честное слово, не знаю. Так, делаю некоторые выводы из наблюдений.

– А ты, ты - то как? Прошел?

– Ну, то что проходил, прошел. Причем тьфу- тьфу- тьфу-, он постучал по скамейке - что говориться "на ура". Сам не думал… Но еще все впереди. Хотя уже намекают, что отсюда домой не вернусь.

– Это как? - оторопел сын от таких слов родителя.

– Вот так. Отсюда - и сразу в столицу, в центркомиссию.

– А-а-а. Ну, пап, так больше не пугай. А то также и у меня может получиться - отсюда домой не вернусь.

– То есть и у вас?

– Ну да. Что-то они заволокитили, а столичные ждать не будут. Поэтому победители - сразу туда. Ну, наверное, домой на денек все- же дадут съездить.

– Тоже самое. Значит, летим параллельными курсами, сынок?

– Значит. А что ты проходил?

Далее разговор шел о передрягах, поджидающих на медкомиссии каждого, мечтающего стартовать в космос.

Уже перед самым расставанием юноша коснулся волнующей него темы.

– Пап, а как ты смотришь на удочерение?

– На что? - опешил, не ожидавший ничего подобного Белый- старший.

– Ну, взять из детдома девочку?

– Какая-то новая блажь? - нахмурился отец. Лет через пять - десять ты и так приведешь в дом девочку. А потом - внуков… Ладно, выкладывай.

– Понимаешь, пап, она там такая несчастная… И тоже Белая.

– Нет, не понимаю. Где "там", почему белая, и кто такая. Давай, по порядку.

О причинах посещения детдома Максим конечно соврал, но об остальном рассказал подробно. Отец выслушал хмуро и сосредоточенно.

– Есть такое понятие, сострадание, сынок, - подытожил он хмуро. И хорошо, что оно в тебе проснулось. Но всем не поможешь.

– А ей, конкретно ей? - с мольбой перебил подросток.

– Пойми, Максим, это же не зверюшка, не наш с тобой хомяк. То его сбыли соседке - и голова не болит. А девчушку кто смотреть будет? Да что я говорю- "смотреть", - поправился Белый Петр. Кто вообще с ней все время находиться будет?

– Но па, она уже не маленькая. Ты не понял. Она с виду маленькая, а так с осени ей в первый класс, - умолял Макс. Ну, конечно же, я. У нас многие ребята опекают своих младших. И потом, - вдруг озарило его. - Я же через два годика в училище. Совсем один останешься. А так - дочка.

Это сработало. Может, по наитию, задел он самое больное место отцовой души. Может, страшился он такой судьбы? А здесь выход - продление твоей прямой жизненной необходимости. И сломал, сломал сын Белого - старшего.

– Надо подумать. И потом - мы же с тобой сейчас как на распутье. Куда судьба потянет? А если туда - он показал на загорающиеся в еще голубом небе звезды. И надолго? Что тогда?

– Я справлюсь. Ну, справлюсь же, папуля. А потом мы тебя дождемся и вместе гордиться будем.

– А если во время, когда ты будешь уже в училище?

– Но ведь все равно, папа, она уже будет наша, а не сирота какая- то. Ну не будет ей хуже, не будет.

– Ладно. Давай адрес. Будет время - проскочу, посмотрю на твою протеже. Надо же. Другие сыновья внуками награждают, дедами делают, а этот - мне мою же дочь дарит, - бурчал, слегка уворачиваясь он бурных объятий сына, побежденный летчик.