Задачи в финале были действительно трудными. Не восстановившийся из-за блюстителей порядка Максим с трудом сосредотачивался на некоторое время, списывал с бегущей строки, затем рассеянно разглядывал финалистов, пока в мозгах вновь не появлялись преобразования. Задач было почему-то не четыре, а пять. Не решив, как договаривались, первую, Макс застрял и на последней. Не понимая, в чем дело, он закрыл глаза и заставил себя полностью отрешиться от других проблем. Постепенно это удалось и бегущая, точнее, сейчас - "ползущая", строка, начала медленно приводить странные и неожиданные преобразования. Списав это решение, юноша вдруг понял, что он уже просто и не сможет физически решить первую задачку - настолько он был опустошен. Вскоре и время истекло. Собрав работы, жюри торжественно объявило, что оглашение итогов и награждение победителей состоится завтра, в актовом зале университета, в пятнадцать часов.

– Ну как? - поинтересовалась одна из финалисток, пухленькая вундеркиндша из престижной столичной школы.

– Не решил. Первую, - односложно ответил Максим.

– Ты хочешь сказать, последнюю? - уточнила девушка.

– Да нет. Я же говорю - первую. Просто, пока последнюю решал, на первую время не хватило.

– Ну ты даешь, - прыснула коллега по финалу. - Ребята, вы слышали? - обратилась она к остальным финалистам. - Макс утверждает, что решил последнюю задачу! Ну, ты приколист!

– Не, ребята, не понял. Что, никто другой не решил?

– Ты всерьез ее пытался решить? - уточнил "первый претендент на трон".

– Я же говорю, что решил! а ты что, нет?

– Это ты всерьез такая тундра? - изумился парнишка. Да это же всем известное уравнение. Его шутки ради написали. За его решение установлена специальная премия. За сто с лишним лет уже за миллион баксов зашкаливает! А ты - " решил". Это как на олимпиаде по физике расчет вечного двигателя сделать.

– Но я решил!

– Ну, тогда премия за тобой. И первое место, естественно. Поедешь запад учить уму разуму. Может, покажешь решение?

– Не помню, устал. Может, потом? - не уловил иронии Максим.

– Ну, тогда после вердикта жюри, - согласился подросток, пряча ехидную улыбку.

Пожав плечами и махнув на все рукой, Максим двинулся в гостиницу - место, где можно было спокойно отдохнуть и не вызывая вопросов наконец-то зарядиться по полной программе. Он проспал почти до вечера и, проснувшись, удивился обилию пропущенных им вызовов.

Звонил отец и Максим, перезвонив, сухо рассказал о результатах, о завтрашнем мероприятии.

– Может, удастся вырваться - пообещал отец.

– Если не будет других мероприятий?

– Именно так, - отрезал отец. Мандатная комиссия. С утра.

– Так ты все- таки прошел всех? Молодец! Я же говорил! - не смог таки скрыть своей радости подросток.

– Ну- ну, режут и на мандатной, - осторожничал Белый- старший.

– Как пройдешь, обязательно позвони.

Затем звонила Лорка. Максим решил не набирать. Был обижен и, кажется, уже на серьезе влюблен в другую. На которую, впрочем, был обижен еще больше. Звонила Элен. Ну, не сегодня. Звонила… Да, звонила Синичка. Макс нетерпеливо нажал клавишу вызова.

– Вы где? Говорить можете? Почему не отвечали? Я уж думала, с Вами что опять… - быстро и очень виновато затараторила журналистка. И после паузы, не ожидаясь ответов добавила: Вы нас с Танькой простите? Да? Ну ведь правда "да"! Приходите, приезжайте немедленно!

– Что случилось? - забеспокоился Масим, уже одеваясь.

– Случилось… Но Вы же сами говорили, что надо продолжать?

– Но Вы, столичные штучки, в шарлатанов не верите?

– Мы же договорились, что Вы прощаете. Или перед Вами надо на колени встать? Я встану!

– Уже еду - устыдился Максим.

Еще в пути его настигла СМС-ка Ларисы "Как дела?" и звонок самого ректора. Странным срывающимся голосом он попросил Макса прийти завтра пораньше " часиков так в двенадцать" и заглянуть к нему в кабинет. Девушке он не ответил, приглашение ученого принял.

– Вы знаете, он давно таким не был. Такой радостный, светлый, как утреннее солнышко. Я смотрю-смотрю, что не так? Потом поняла и ахнула - косоглазие пропало! И весь день, весь день, как заводной. И говорит, говорит. То молчун был… Сейчас уже спит. Умаялся, - рассказывала Синичка, проводя юношу на кухню. Если это не помешает, давайте поужинаем.

Макс вдруг вспомнил, что весь день ничего не ел, и согласился. Про себя отметил, что ест всё реже. Но, видимо, тело, в отличие от духа, требовало не только солнечной, но иногда - и пищевой подзарядки. Стол был накрыт на троих, но Татьяны не было. На вопрос о сестричке журналистка сказала, что та, разругавшись, ушла со своим кавалером на дискотеку.

– Ну, не верит, не верит она пока Вам. Вы уж ее простите, она по жизни ещё тот скептик.

Настроение испортилось. Даже не из-за такого "воинствующего недоверия", а вследствие упоминания про "своего кавалера". Впрочем, мысленно пожал плечами Макс, что тут такого? У такой симпатяги должен быть кавалер. И не один. Вздохнув, он наскоро перекусил и направился в детскую.

– Я буду, как вчера, выходить на балкон. Мне надо м…м…м отдыхать - нашелся он - под лунным светом. И…, ну как вчера, без рубашки.

– Пожалуйста-пожалуйста, - согласилась Синичка. Вид мальчикового торса меня не шокирует. Это Татьяне непривычно.

Максим хотел было обидеться на "мальчикового", но решил, что не время мелочиться и сосредоточился на пациенте. Через несколько мгновений он своим вторым зрением уже с радостью рассматривал результаты вчерашних трудов. Весь организм мальчика светился радостным розовым цветом. Теперь оставалось соединить черные разрывы спинного мозга и поправить атрофирующиеся окончания ниточек- нервов на ногах… И вообще в нижней части. И здесь, в мозгах пройтись по вот этим тёмным областям - наверное, отвечают за ноги, вот от безделья и потемнели… Вчера я убрал здесь, здесь и здесь. У Хомы тоже было здесь потемнение и у него тоже прошло косоглазие. Запомним. На всякий случай… Ну что же, начнём - вздохнул он.

Елена Петровна тихонько сидела в кресле в самом дальнем уголке детской и со всё возрастающей надеждой смотрела, как из рук этого удивительного юноши вновь появились лучи - на этот раз не золотые, а ярко - голубые, похожие не то на застывшие молнии, не то на пламя газосварочного аппарата.

Здесь она была права. Максим действительно сваривал, сращивал и восстанавливал оборванные или потрепанные нервные окончания. В отличие от прежних пациентов - тех, что в больнице - здесь травма была уж очень задавненная и все его манипуляции вызывали у мальчика острую боль. Её приходилось снимать и проводить через себя. Время от времени Макс не сдерживаясь, постанывал. От напряжения стали светиться, словно две яркие лампы, ладони рук. Осветилась странным, каким-то нереальным светом и вся комната.

Когда Максим прервался и поплелся на балкон, раздался дверной звонок.

– Видела иллюминацию, не хотела отвлекать, ждала, пока погаснет, - объяснилась Татьяна, врываясь в квартиру. - Здрасть, - коротко бросила она отдыхающему юноше. - Угадай, что соседи подумают, а? Но не про меня. У тебя какая-то цветомузыка, а время от времени на балкон выбирается передохнуть вот этот.

– Помолчи!

– Еще чего!

– Она помолчит, - поймав взгляд этих красивых, но сейчас вздорных глаз, встрял в полемику юноша. - До моего ухода помолчит. Слова не скажет. И вообще сейчас завалится спать до утра. Спать! - не ожидая реакции, Максим вновь подставил лицо к лунному свету.

Девушка явно хотела сдерзить, но зевнула, уже на ходу раздеваясь, ушла в другую комнату и, как убедилась старшая сестра, тут же завалилась спать.

– Гипноз? - возвратившись поинтересовалась Синичка.

– Не знаю, - вздохнул Макс. - Понимаете, на меня всё это так неожиданно свалилось и всё так вскачь несется, что нет времени самому себе что- то объяснить. А когда появляется время, чаще всего по вечерам, я начинаю думать и тут же засыпаю. Это вы обещались объяснить.

– Но я о тебе ничего не знаю, добрый мальчик, - перейдя на "ты" возразила журналистка. Я за сегодняшний день перерыла всю прессу, но никаких упоминаний об неожиданно одаренных юношах не нашла. Только вскользь о той вечеринке. Да и то переврали. Читал?

– Да нет. Некогда было. Да и… вообще.

– Я тебе потом покажу. Но чтобы что- то объяснить, нужно что- то проанализировать. Вот расскажешь поподробнее.

– Хорошо. Потом. Продолжим, - прервал беседу Макс и со вздохом направился к кроватке.

– И еще - положила руку на голое плечо Синичка. - Ты все время вздыхаешь и даже стонешь. Что, так плохо? Только честно.

– Что Вы! Все идет хорошо. Просто больно.

– Алеше?!

– Да нет же. Мне. Немного. Но все- все. Не мешайте.

Накануне Макс не растрачивал силы на другие чудеса, поэтому целительство давалось проще. Ну, не проще, а просто сил было побольше. Реже приходилось отдыхать, эффективнее было воздействие на организм ребёнка, легче переносилась боль. К утру он практически всё закончил.

– Неплохо было бы ещё один сеанс. Общеукрепляющий. Именно по всем этим новым соединениям пройтись - туманно объяснял он, собираясь. Но у меня сегодня в три церемония подведения итогов, а потом из гостиницы наверняка выселят. Ехать надо.

– Тебе что, оплатить гостиницу? И вообще, можешь остаться здесь, сколько надо.

– Ну да, сестричка Ваша загрызет.

– Тебя загрызешь! Не прибедняйся. И потом, я ее знаю. Она дерзит тем, кто ей понравился. Этакая рефлекторная самозащита.

– Ясно, - расцвел вдруг Максим. - В общем, если сегодня начнет ходить, много не давайте. Ножки слабенькие, не тренированные. И кости еще хрупкие. Поэтому очень осторожно. А потом…

– Что ты сказал? Нет, что ты сказал? - начала вдруг трясти Макса за куртку журналистка.

– А что я сказал? - испугался такой реакции юноша.

– Повтори, что ты сказал, - с ненормальной настойчивостью повторила молодая женщина.

– Я говорю…что пока надо очень осторожно. Ножки слабые… хрупкие. Поэтому, когда он сегодня пойдет…

– Вот! Ты действительно это сказал! Пойдет. Сегодня пойдет! Госспоодии, - протянула, чуть ли не причитая Синичка. - Если это случится… Если это случиться! Все отдам. Душу свою отдам!

– Да пойдет, пойдет, - обнимая разрыдавшуюся женщину и осторожно вытирая ей слезы, уверил Максим. - Если не лентяй, конечно.

– Он? Лентяй? - сквозь слезы улыбнулась журналистка. - Да за ним, когда он ползает, не угонишься.

– Тааак! Ну, я что- то такое подозревала! - прокомментировала увиденное Татьяна. - А ты еще спрашивала, " зачем ему это", зачем ему это", - вот, оказывается зачем!

– Молчать! Пока. Не. Пойдет. Алексей. - Молчать! - скомадовал обличительнице Максим. - До свидания! - обратился он уже к журналистке. И как случиться - сразу позвоните.

– До вечера! Обязательно позвоню!

Татьяна не прощалась, озабоченно ощупывая губы, подбородок и щёки.

А Максим, выйдя на еще пустынную улицу и вновь присев на знакомой скамье скверика, вдруг почувствовал прилив счастья. Такого светлого и пронзительного, что аж зажмурился, словно от вспышки. Вспоминая радостно- изумленный взгляд несчастной матери, ее светлые слезы, Макс еще раз убедился, что все- таки лечить радостнее и светлее, чем убивать и калечить. Хотя и, почему-то, больнее. Но стоит, стоит, стоит. Даже ради вот таких ослепляющих мгновений счастья стоит. Он перевел дух, сполна насладился своей радостью, затем, пошатываясь побрел к метро. Следовало отоспаться перед всеми этими беседами и церемониями.

Журналистка сегодня в редакцию не пошла. Ждала чуда и шастала по Интернету - искала сведения о предстоящих сегодня в три часа церемониях. Когда проснулся Алешка, она прервала это занятие, привычно посадила подвижного, как ртуть ребенка на пол и с трепетом стала ждать. Видя и чувствуя напряженно-нервное состояние сестры, села рядом и обняла ее Татьяна. Мальчик озадаченно посмотрел на почему- то молча глазеющих на него родных людей, по привычке ползком направился к ним, но затем вдруг встал, сделал пять - шесть робких, но быстрых шажков. Плюхнувшись на мягкое место, Алеша переосмыслил происшедшее и возобновил передвижение новым способом, добравшись на этот раз до матери.

– Свершилось! Свершилось! Свершилось! - шептала та, сжимая сына в объятиях и давясь слезами.

– Звони. Звони немедленно - прорезался голос у тоже всхлипывающей Татьяны. Глядя на рюмзающих взрослых, скривился, собираясь заплакать, и ребенок.

– Ну-ну, Лешок! - все хорошо! - подхватилась и бросилась к телефону журналистка. - Не отвечает. Пошлю сообщение. Так и напишу:"Свершилось!".

– Он еще сегодня придет?

– Да, обещал. Надо будет закрепить. Только давай смотреть. Он сказал, чтобы Лешка не усердствовал пока.

– "Он" - кисло усмехнулась девушка. Скоро с большой буквы будешь говорить - "ОН". Как о святом.

– Не ерепенься, - ответила старшая сестра, счастливыми глазами наблюдая за следующей попыткой ребенка по освоению нового способа передвижения. - Ты сама уже видишь, что не права, что плохо думала о человеке и что просто его оскорбила. А "он" - потому, что знаю только имя. Давай лучше потеребим в Интернет. Может, найдем что? Где-то что-то в три часа. Какая-то церемония.

– Ну, одну я сама знаю. Сегодня подведение итогов математической олимпиады. Это всем известно. Призы шикарные. Ну, это не про твоего героя. Судя по всему, он у тебя больше гуманитарий. И вообще, судя по поведению, он хлопчик продвинутый. Поёт, танцует, компру достает, лечит, обнимает… - бурчала девушка, вытаскивая, тем не менее, на своём компе сайт университета.

– Среди финалистов один Максим. Некий Белый, - вскоре сообщила она. Но кто он и откуда - ничего. Только фамилии.

– Белый… Белый… Что- то было… Даже у нас. Не по моему профилю, но… Да, вот. Летчик. Герой. Вот его фото.

– Совсем не он, - фыркнула девушка.

– Но что- то похожее есть. Может, отец? - наметанным взглядом догадалась журналистка. Посмотрим биографию. Так… Откуда? Т-а-а-к. А если областную прессу? Ну конечно! Вот, - победитель областных соревнований… по боксу. Странно… И вот, ну конечно, он! Победитель областной математической олимпиады. Он. Белый Максим. Покопаюсь я пока еще. Ты посматривай за Лешкой, чтобы не переусердствовал.

Татьяна, что-то надумав, покорилась и взялась приструнивать непоседу, явно старавшегося наверстать упущенное. На некоторое время эту активность удалось нейтрализовать путем кормления. Да и то, пережевывая бутерброд, непоседа беспрестанно болтал ногами и по- новому осматривал комнату, явно прокладывая в уме новые маршруты. В это время напряженный журналистский поиск давал все новые результаты. Синичка раскопала публикации о чудесах медицины в областной больнице, об убийстве девушки в том самом городке, о страшных бандитских разборках в районном и областном центрах, перечитала столичную хронику о конце банды Червеня. Что еще аномального? Да, неслыханное увлечение меценатством - значительные анонимные пожертвования детским домам в том же областном центре. Личный гость Ираклия - вспомнила она рекомендацию. Что - то было и в ресторане. Ну конечно - же эти чудеса! При президенте и в последний раз… И еще - что видела собственными глазами. И эта убийственная компра… Значит… значит… - напряженно думала журналистка. Действительно, объяснить трудно. Пусть уляжется, - решила она и радостно окунулась в новые родительские заботы.

Татьяна же, освободившись от надзорных обязанностей, тихонько собралась и исчезла.